В семь часов, когда еще не звонили к завтраку, не звонили даже подъем, Шарлотту разбудил стук в дверь. Она решила, что это Мейзи, приподнялась на локте, крикнула, чтобы входили, снова упала на подушку и закрыла глаза. Она плохо спала в эту ночь. От долгого стояния на ногах в ужасно неудобных туфлях ныли ступни. Но прежде всего ей не давали спать мысли.
      Вот Джордж наверняка спал без всяких кошмаров. Его комната располагалась на той стороне холла. Шарлотте хотелось заколотить в дверь и разбудить негодяя. Осторожность удержала ее в постели. Она лежала, рассматривая полог, и, разочарованная, злая, невыспавшаяся, обдумывала положение.
      К несчастью, она так и не сумела придумать, как избавиться от мужа. Убийство аморально и незаконно. Она не могла ударить его ножом, хотя знала, что любая женщина в Шотландии будет на ее стороне.
      Развода она тоже не могла получить. Процедуру развода нельзя было начинать до истечения четырех лет после ухода супруга, а тот факт, что никто не знал, где он пребывает, лишь осложнял положение.
      Она пыталась добиться отчуждения его имущества, чтобы иметь легальный доступ к его средствам, однако Балфурин являлся майоратом и не подлежал отчуждению. В ходатайстве ей было отказано, так как Шарлотта не могла доказать, что Джордж по-прежнему живет в Шотландии.
      Даже если бы ей это удалось, пришлось бы обращаться в гражданский суд, чтобы Джорджа признали «упорствующим в нарушении семейного долга» и объявили в розыск. После этой процедуры следовало подать прошение в пресвитерию об отлучении Джорджа от церкви. При этом не следовало ожидать, что ее прошение будет удовлетворено. И лишь после всех этих чреватых препятствиями шагов Шарлотта могла получить развод.
      Может, Джордж вернется туда, откуда явился? Только ей следует знать, где это. Пока никаких подробностей он ей не сообщил, однако восточный вид его спутника может кое-что подсказать. Очевидно, покинув Лондон, Джордж отправился на Восток.
      Досгаточно далеко, чтобы новобрачная могла его отыскать.
      Может быть, на этот раз ей дадут развод? Если он останется в Шотландии, будет еще легче. Вот только как убедить его покинуть Балфурин?
      Шарлотта сомневалась, что он уедет, а сама тоже не могла бросить школу.
      Что же теперь делать?
      В дверь опять постучали. Она села в постели.
      – Да входи же, Мейзи! – сердито крикнула она.
      Но это была не Мейзи, а леди Элинор.
      Шарлотта схватилась за простыню и натянула ее до шеи.
      – Леди Элинор!
      Элинор жизнерадостно улыбнулась и пропустила в дверь еще двух женщин. Шарлотта их узнала – Глэдис Макферсон, вдова английского фабриканта, и Мэри Холманн, шотландка, вышедшая замуж за немецкого барона, а после его смерти вернувшаяся в Шотландию.
      Все дамы были либо матерями, либо опекуншами ее воспитанниц.
      – Леди… – пробормотала Шарлотта, но Элинор не дала ей закончить:
      – У нас мало времени, дорогая. Девушки спешат уехать домой. Каждая ждет не дождется, когда она сможет начать тратить деньги на новые платья. Почему вы так настаиваете на форме?
      – Я поняла, что так они больше внимания уделяют учебе, – объяснила Шарлотта, но леди Элинор ее не слушала. Вместо этого из смежной гостиной были принесены стулья и расставлены вокруг кровати. Мэри и Глэдис расселись по местам, не сводя напряженных глаз с лица хозяйки спальни.
      Светлые волосы Глэдис были причесаны в виде короны. Даже в этот ранний час ее голову украшали живые цветы, словно она являла собой дух весны. Платье бледно-желтого цвета было ей очень к лицу, оттеняя блеск ее темно-карих глаз.
      На Мэри было темно-красное платье цвета ржавчины. Прическа ее выглядела несколько небрежно, но скорее всего эти изящные свободные прядки рассыпались благодаря очень продуманно размещенным шпилькам.
      Удивительнее всех выглядела сама леди Элинор. Она оделась в очень сдержанное платье глубокого синего цвета с белым воротничком и манжетами – совсем как у Шарлотты.
      – Как я уже сказала, моя милая, у нас мало времени. Мэри, Глэдис и я решили, что вас следует принять в наш маленький клуб. Обычно мы встречаемся за чаем в доме у Мэри, но сегодня особый случай.
      – У меня меньше родственников, которые были бы шокированы, если бы цель наших собраний стала достоянием гласности, – пояснила Мэри.
      – Вы намного моложе, чем большинство наших членов, – заметила Глэдис.
      – Но, я полагаю, это к лучшему, – возразила Мэри.
      – Мы же обо всем договорились, – вмешалась леди Элинор.
      – И что это за клуб? – спросила Шарлотта.
      – О, дорогая, разве мы не сказали? – воскликнула Мэри.
      – Мы называем себя «Просветительским обществом».
      Мэри хихикнула:
      – Сначала мы пользовались другими названиями, но это лучше остальных – оно не привлекает внимания.
      Леди Элинор улыбнулась:
      – Так и есть, дорогая. Любопытным нечего делать на наших заседаниях. Они боятся, что мы обсуждаем проблемы египтологии и избирательного права для женщин.
      – И мы, разумеется, иногда всего этого касаемся. Нельзя же говорить только о мужчинах!
      – О мужчинах? – вскричала Шарлотта и откинулась на подушки.
      Элинор постучала тростью об пол.
      – У вас возникли затруднения, и мы решили, что следует помочь.
      – Особенно сейчас.
      – Почему сейчас? – слабым голосом спросила Шарлотта.
      – Потому что вернулся ваш муж, – отвечала Мэри.
      – Беглый муж – это проблема, – вмешалась Элинор. – Особенно так долго отсутствовавший. Вы сказали – четыре года?
      – Пять, – ответила Шарлотта.
      – Тем более следует провести заседание.
      – Но я полагаю, нам надо сначала обсудить лакея. – Неожиданное предложение исходило не от леди Элинор, а от Мэри.
      – Возможно, на следующей неделе, дорогая. А сегодня необходимо обратиться к делам Шарлотты.
      И все три женщины с любопытством уставились на хозяйку, словно ожидая ее комментариев.
      – Отлично, – объявила Элинор после нескольких секунд молчания. – Приступим. – И она ткнула тростью в сторону Мэри.
      – Очень важно, чтобы ваш муж после столь долгого перерыва в супружеских отношениях вел себя с вами очень деликатно и осторожно, – заявила Мэри.
      – Я не собираюсь ложиться с Джорджем в постель! – заявила Шарлотта. – Более того, я очень хочу, чтобы он убрался отсюда. Убрался туда, где был все эти пять лет.
      Дамы изумленно уставились на Шарлотту, как будто та сказала нечто шокирующее.
      – Он бросил меня. – Она смотрела прямо на женщин, размышляя, следовало ли ей быть столь откровенной.
      – Да, но он ведь вернулся, – сказала леди Элинор.
      – Шарлотта, он очень красивый мужчина! – заявила Мэри.
      – И его фигура выглядит очень впечатляюще, – добавила Глэдис.
      Шарлотта переводила взгляд с одной женщины на другую, чувствуя себя смущенной, как никогда в жизни.
      – Вы собираетесь дать мне советы, как вести себя в супружеской постели?
      – Почему бы и нет, дорогая, раз ваша мать отсутствует? – сказала леди Элинор.
      – Хотя лично я сомневаюсь, чтобы у нее было столько опыта. Видите ли, мы ведь – лишь небольшая часть нашей группы. – Мэри подалась вперед. – Среди нас есть даже бывшая содержанка. Она очень многому нас научила.
      – Тем не менее я не собираюсь снова разыгрывать первую брачную ночь, – решительно заявила Шарлотта.
      – О, значит, вас неправильно инструктировали, дорогая. Наверное, велели лежать тихо и не сопротивляться? Очень жаль, дорогая, очень. Мужчины ведь как быки. Сначала им надо дать понюхать свежей травы и лишь потом выпускать на пастбище.
      Шарлотта не знала, что и сказать, ибо была уверена, что, если снова начнет говорить о нежелании ложиться в постель с Джорджем Маккинноном, ее не услышат.
      О Боже, как она вообще может с ними говорить? Ничто из ее прошлой жизни – ни учеба в детстве, ни деятельность в качестве директрисы школы молодых леди «Каледония» – не подготовило се к подобному разговору.
      – Дорогая, вы обязаны как можно скорее потребовать от него выполнения супружеского долга, – говорила меж тем леди Элинор. – Это нужно для вашего здоровья.
      – Ох, Элинор, какая скука! Главное – это удовольствие. – Слова принадлежали Глэдис, самой старшей из дам, чьи глаза весело поблескивали.
      Все три женщины дружелюбно рассмеялись. У Шарлотты голова шла кругом.
      Первой успокоилась леди Элинор.
      – Значит, вы не получили никакого удовольствия, дорогая? Все досталось Джорджу?
      Шарлотта не ответила, тогда Элинор со вздохом продолжила:
      – Что же, надо все это изменить. Вы должны уметь защищать свои права.
      – Мои права? – Шарлотта едва не подавилась.
      – Ее поведение кое-что доказывает, – прокомментировала Глэдис.
      – Ну конечно! Очень глупо, что мы сразу не заметили. – Леди Элинор подалась вперед и ласково погладила Шарлотту по руке. – То есть вы совсем ничего не испытали, так, дорогая?
      – Для любовника, видимо, слишком поздно? – с вопросительной интонацией проговорила Мэри.
      – Полагаю, что так. Ее муж сейчас дома. Сомневаюсь, что он примирится с наличием любовника.
      Шарлотта покачала головой, не столько для отрицания, сколько для того, чтобы не видеть лиц этих женщин. Может быть, это сон? Или ночной кошмар? Ее расстроенное воображение?
      Пожалуй, не стоило пить на балу столько пунша.
      Шарлотта прикрыла глаза, стараясь отвлечься от разговора своих посетительниц, но, когда она их снова открыла, ужасные дамы были на месте.
      – Думаю, мы не сможем решить эту проблему на одном заседании, – заключила леди Элинор, поднялась и сделала знак остальным. – Мне кажется, неплохо было бы провести несколько заседаний здесь, а не в Эдинбурге. У вас здесь столько персонала, который может оказаться полезен. – Леди Элинор улыбнулась. – Особенно этот аппетитный молодой лакей, Марк. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы в следующий раз он был на месте.
      Шарлотта ощутила, как у нее похолодела спина.
      – Вы не можете проводить здесь свои собрания. – Она резко выпрямилась. – Леди Элинор, я должна думать о своей репутации. И о репутации школы.
      – Глупости, моя дорогая. Все это глупости. «Просветительское общество» уже приняло вас в свои ряды. Кроме того, наши пожертвования обеспечат вашей школе успех.
      – В моей школе полезная, нравственная программа, – слабым голосом возразила Шарлотта. – Мы преподаем, как вам известно, хорошие манеры, но и научные дисциплины, философию, латынь и логику. И я предпочитаю привлекать учениц именно этим.
      – Это прекрасно. Но если за вашей спиной будут стоять двадцать самых влиятельных дам Эдинбурга, вы не пожалеете.
      – За моей спиной?
      – Мне нужно проконсультироваться с другими членами, но мы не можем позволить Джорджу продолжать в том же духе.
      – Вы не можете? – изумилась Шарлотта.
      – Он действовал неправильно. И должен быть наказан за свои грехи.
      – Бархатной плеткой, – предложила Глэдис.
      – Немного воздержания, – продолжила Мэри. – Но сначала надо выяснить, чего ему недостает.
      – Я собираюсь с ним развестись! – Шарлотта могла поклясться, что леди едва не задохнулись от возмущения.
      – Этого нельзя допустить! – воскликнула леди Элинор. – Разводы отпугивают потенциальных соискателей и даже любовников, дорогая. А кроме того, он – такой яркий представитель мужского племени… Зачем же изгонять его из своей постели?
      – Он покинул ее по собственной воле.
      – Ах, грубиян! – возмутилась Мэри. – Вы непременно должны его наказать.
      – Заставьте его страдать, – посоветовала леди Элинор. – Содрогаться от желания. Последнее слово всегда должно оставаться за женщинами, но дело в том, что они почти никогда не осознают свою вину.
      О Господи! Какие чудовищные два дня! Сначала возвращается Джордж, не выражая при этом ни тени сожаления о прошлом. А теперь – это! «Просветительская» беседа этих странных дам, которые, похоже, больше всего на свете желают заинтересовать ее женским искусством обольщения.
      Разве ей не унизительно слушать все это?!
      Шарлотте хотелось натянуть простыню на голову, нырнуть под одеяло и притвориться, что все три гостьи – просто ночной кошмар. Но леди Элинор смотрела на нее проникновенным взглядом, словно бы понимая, о чем именно думает Шарлотта в эту минуту.
      – Мы вернемся, – провозгласила он. – И тогда привезем с собой всех членов клуба и дадим кое-какие конкретные советы.
      – И несколько бархатных плеток, – произнесла Глэдис.
      – О, в этом нет никакой необходимости, – воздела руки Шарлотта, но гостьи не обратили на нее никакого внимания.
      – Глупости. Если вы не хотите сделать это для себя, то обязаны сделать ради всего женского сословия.
      – Должна?
      – Он вел себя не лучшим образом, Шарлотта, – резко проговорила леди Элинор. – Его надо проучить.
      – Но как муж он мне не нужен.
      – Тогда сделайте его вашим любовником, но сначала преподнесите урок.
      И все три дамы загадочно улыбнулись.

      Шарлотта оделась самостоятельно, отослав Мейзи со словами, что ей надо побыть одной. Пусть горничная считает, что ее вывело из равновесия появление Джорджа, хотя его внезапное возвращение в Балфурин лишь отчасти было причиной ее дурного настроения. Основная вина лежала на «Просветительском обществе».
      Она столько лет самоотверженно трудилась, чтобы создать эту школу. Перестроила Балфурин, превратив рассыпающийся на глазах замок в процветающее учебное заведение. Корпела над учебными планами, тратила последние фунты из дедушкиного наследства на учебники. Восстановила сады, чтобы девочкам было где гулять.
      Сначала у нее было всего пять воспитанниц, но Шарлотта проявила стойкость. На следующий год, после всех ленчей, чайных вечеров, бесед с множеством дам, количество учащихся возросло до сотни. Теперь в школе почти двести пятьдесят девушек, а учебный год длится восемь месяцев.
      Она должна убедить леди Элинор и ее подруг, что им нельзя здесь встречаться.
      Шарлотта вышла из комнаты, погруженная в мысли о том, как же ей объяснить положение леди Элинор, не оскорбляя при этом родственницу герцога.
      – Одно дело – морить голодом меня, мадам, но я все же рассчитывал, что вашей щедрости хватит на слуг. Нельзя наказывать Мэтью за преданность мне.
      Шарлотта вздрогнула и застыла на месте.
      – Джордж!
      Ей невольно припомнились слова леди Элинор насчет того, что его следует наказать – лаской довести до невыносимого возбуждения, а затем оставить неудовлетворенным. Где-то внутри зародилась горячая волна и подступила к щекам. Лицо Шарлотты вспыхнуло.
      – Доброе утро, Шарлотта. – Он улыбнулся.
      Какая у него приятная улыбка! Почему она этого раньше не замечала? Может, потому, что он никогда ей не улыбался?
      – Джордж, ты всегда такой веселый по утрам?
      – Дорогая, ну это-то ты сама должна помнить.
      Шарлотта моргнула.
      – Неделя – слишком короткий срок, чтобы изучить настроения мужа. Кроме того, мне кажется, по утрам я тебя никогда не видела.
      – Неужели? – Он снова улыбнулся, и Шарлотта решила, что улыбка не то чтобы приятная, а скорее провокационная.
      – Ты меня раздражаешь.
      – Я голоден, – отвечал он. – А голодный я всегда раздражаю людей.
      – Это я постараюсь запомнить, – бросила Шарлотта и стала спускаться вниз по лестнице.
      – Ты не собираешься спросить меня, как я спал? – двигаясь следом, спросил он.
      Нет, она вовсе не намерена демонстрировать ему приветливость. Пожалуй, стоит вспомнить, что он бросил ее через неделю после свадьбы и украл ее деньги, заставив самостоятельно искать себе пропитание. Кроме того, Джордж был прекрасно одет и выглядел отдохнувшим. Если бы он плохо провел ночь, под этими синими глазами наверняка легли бы тени.
      Как он ее раздражает!
      – Пойдем со мной, – бросила она, решив, что неумолчный гул школьной столовой – как раз то, чего он заслуживает.
      Они спустились на нижнюю площадку лестницы, и Шарлотта повернула направо. Он шел следом, молчаливый и грозный, как гигантская тень, которая вдруг появилась у Шарлотты.
      – Довольно грустный визит, – проговорил наконец он.
      Шарлотта посмотрела на него с удивлением.
      – Тех, кого я любил, больше нет, а другие меня не узнают.
      У Шарлотты вновь вспыхнули щеки. Она решила, что он вспоминает вчерашний вечер, когда она уставилась на него как на привидение.
      Как странно, она совсем не помнит, что Джордж… ну… такой красивый.
      – Возможно, если бы ты не отсутствовал так долго, этого бы не случилось, – ответила она. – Люди бы лучше тебя помнили.
      – У меня могли быть свои причины.
      – Какие тут могут быть причины? Ты хочешь сказать, что я заставила тебя сбежать из Лондона? Из Англии? – Она отмахнулась: – Прости, но сейчас не время обсуждать историю твоего бегства. Мы выберем для этого другое место.
      – Выберем?
      – Да, – решительно отвечала Шарлотта. – Но только не думай, Джордж, что у нас есть шанс воссоединиться. Я не собираюсь пускать тебя в свою жизнь. Одного раза вполне достаточно, благодарю.
      К тому же она уже решила, что предпочтет Спенсера, а не Джорджа.
      Остановившись возле столовой, она обернулась к нему и сказала:
      – Знаешь, лучше бы ты не возвращался. Люди уже привыкли к твоему отсутствию.
      – Разумеется, ты имеешь в виду себя?
      – В числе всех прочих.
      – Значит, ты полагаешь, что одной жить легче, Шарлотта?
      – Лучше одной, чем с человеком, которого я не могу уважать.
      – Разумеется, ты имеешь в виду меня, – с насмешкой в голосе проговорил он.
      – Пора завтракать.
      – Ответ я бы предпочел еде.
      – Я не собираюсь отвечать тебе, Джордж. Может быть, позже. А может быть, я просто исчезну, как это сделал ты.
      – О, я бы тогда приветствовал твое возвращение с распростертыми объятиями. Я мог бы даже держать на окне зажженную свечу до самого твоего возвращения. Прошлой ночью горело так много свечей, что некоторые наверняка были предназначены для меня. Неужели ты не верила, что я вернусь?
      – Нет, – коротко ответила Шарлотта.
      – Никогда? Почему же мне было не вернуться? Все, что я оставил, по-прежнему здесь – мой дом, моя жена.
      – Джордж, все эти пять лет тебе не было дела ни до Балфурина, ни до меня. Предполагается, что я должна поверить, будто теперь все иначе? – Она заставила себя улыбнуться, в основном для наблюдающих за ними воспитанниц, а вовсе не для него.
      – Возможно, я изменился, – с иронией в голосе сказал он.
      – Возможно, тебе нужны деньги. Лишних у меня нет.
      – А у меня есть.
      Она бросила на него изумленный взгляд и не нашла, что сказать. В прошлом он никогда не отличался щедростью. Шарлотта не желала в нем никаких перемен, не хотела, чтобы он становился каким-то другим, которого снова пришлось бы узнавать. Она раздраженно нахмурилась, а он продолжал:
      – Меня считают довольно богатым, настоящим пашой, если верить Мэтью.
      – Тебе повезло, – с усилием проговорила Шарлотта.
      – Тебе что-нибудь нужно, Шарлотта? Ты только скажи, я все сделаю. Я готов удовлетворить любое твое желание. Что тебе нужно?
      – Твое отсутствие, Джордж. Будь так любезен, исчезни.
      – Боюсь, что я не могу уехать, – ответил он. – Мне надо кое-что сделать.
      – Что? – Она взялась руками за талию и заставила себя расправить плечи. Вздернула подбородок, улыбнулась, надеясь, что улыбка ее выглядит естественной хотя бы для него. Более осведомленные люди тотчас узнали бы эту мину, которая появлялась на лице директрисы при разговорах с самыми несносными родителями или с родителями самых несносных учениц.
      Однако Джордж далеко обогнал их всех – он был самым несносным типом из всех, с кем ей довелось беседовать за эти пять лет.
      – Балфурин принадлежит мне.
      У Шарлотты побелело лицо. Она закусила губу, но тотчас же разжала зубы. Нельзя, чтобы он видел, насколько она расстроена.
      – Когда я сюда приехала, Балфурин лежал в развалинах. В большом зале бродили куры. Не было ни одной комнаты, чтобы переночевать. Я истратила все дедушкино наследство на перестройку Балфурина. А теперь ты заявляешь, что Балфурин твой? – Она рассмеялась безжизненным смехом. – Я его у тебя выкуплю, – вдруг добавила Шарлотта.
      – Как велико было наследство?
      – Наследство? Почему ты не подумал об этом пять лет назад? Видимо, Восток привлекал тебя больше, чем твое сомнительное наследство.
      – Прости, но ты же знаешь, я не могу продать Балфурин. Это майорат. Он предназначен нашему наследнику. Ведь у нас с тобой будет наследник.
      Шарлотта никогда не была вспыльчивой женщиной. Никогда в жизни ей не хотелось никого ударить. До появления Джорджа. А теперь она ощутила мощный позыв ударить прямо по этому улыбающемуся лицу, увидеть отпечаток своей ладони на его щеке. Хотелось, чтобы он возмутился, перестал опутывать ее своим обаянием, обнаружил бы свое истинное лицо под маской этой внезапной любезности.
      Казалось, он это чувствует – улыбка стала еще шире, вокруг глаз собрались веселые морщинки. Должно быть, последние годы он часто улыбался. Странно, она не помнит, что у него такие синие глаза.
      Джордж – это Джордж, и все же он совсем иной. Он как будто во всем превзошел самого себя: стал выше ростом, шире в плечах. Глаза обрели более яркий синий оттенок. И улыбался он как-то иначе – приятнее, что ли? За пять лет он возмужал. Из мужчины, который был способен бросить молодую жену, он превратился… В кого? В мужчину, который предлагает ей помощь и деньги.
      – Почему ты вернулся?
      Он пожал плечами таким легкомысленным жестом, что она опять рассердилась.
      – Может быть, я скучал по тебе, жена. У нас же не было времени, чтобы познакомиться. Ты сказала – неделя? Интересно, о чем я думал?
      – Наверное, о том, что горничная с нижнего этажа очень аппетитная бабенка?
      Судя по выражению его лица, Шарлотте наконец удалось его шокировать.
      – Я не мог оказаться настолько глуп…
      – Однажды ночью я застала тебя с одной из горничных, – перебила его Шарлотта, – ты даже не потрудился подняться в ее каморку. Решил, что и в углу сойдет. Ты бессовестно флиртовал с моими сестрами, гостьями, с любой попавшейся по дороге женщиной. Удивительно, что не лез к сукам на псарне.
      Он улыбнулся, как будто слова Шарлотты его позабавили.
      – Шарлотта, неужели я был таким идиотом, что смотрел на кого-то еще, когда рядом была ты?
      – Неужели ты считаешь меня такой дурой? Надеешься, что я стану слушать эту глупую лесть? Я ведь сказала тебе правду: я действительно пыталась с тобой развестись, Джордж. В Шотландии такое возможно.
      – Развестись по какой причине?
      Шарлотту ужасно раздражала его улыбка, лучше бы он состроил другую мину.
      – Уход из семьи.
      – О, ну так я вернулся! И не собираюсь уезжать.
      Несколько мгновений Шарлотта смотрела на него молча. Желание ударить его было настолько сильным, что она едва не поддалась искушению. Но что за удар ладонью? Вот если бы у нее был кирпич, или булыжник, или хотя бы палка!
      Из столовой, хихикая, выскочили две девчушки. Увидев директрису, они моментально притихли и прошли мимо нее с пристойной неспешностью, но, вырвавшись в коридор, тут же принялись носиться и хохотать. Звук этого юного смеха послужил странным фоном для напряженной сцены, разыгравшейся между двумя взрослыми.
      – Уезжай, Джордж, – устало проговорила Шарлотта. – Здесь нет для тебя места. Что касается наследства, то Балфурин выжил без тебя. Возможно, даже вопреки тебе.
      Он, казалось, хотел что-то сказать, но лишь улыбнулся и промолчал. Его хорошее настроение все больше раздражало Шарлотту. Действительно, что ему расстраиваться? Не он же чувствовал себя брошенным все эти пять лет! Нет, он ездил по свету, повидал дальние страны – на ее деньги!
      – Верни мне приданое, – резко сказала Шарлотта.
      И снова он удивился. О Господи, наконец-то он почувствовал себя так же смущенно, как она!
      – Деньги, которые ты забрал, когда бросил меня. – Она назвала сумму, и у него брови поползли на лоб.
      Он молчал, и Шарлотта с торжеством отметила, что его улыбка погасла. Лицо стало бесстрастным, но глаза выдавали бурю эмоций. Джордж явно был раздражен, может быть, даже рассержен.
      – Шарлотта, кто-нибудь за этим стоит? Из-за кого ты так отчаянно стремишься развестись со своим мужем?
      Она никогда прежде не слышала, чтобы человек так отстраненно говорил о себе. Шарлотта нахмурилась, но все же ответила:
      – Джордж, это не твое дело.
      – Напротив. Мне кажется, что как раз мое. Если нет других вариантов, то я – глава семьи.
      И не успела она ответить, как он прошел мимо нее в столовую. Шарлотта рассчитывала, что Джордж почувствует неловкость среди такого множества молодых девушек. Однако получилось иначе – он явно наслаждался всеобщим вниманием. Сидевшие в столовой ученицы вдруг замолчали и уставились на вошедшего.
      Да, он слишком привлекательный мужчина, чтобы оставаться в доме Черные волосы блестят в потоке солнечного света из верхних окон Синие глаза сияют цветом шотландского неба, а улыбка способна очаровать все сердца от Эдинбурга до Лондона.
      Дьявол бы его побрал!
      Шарлотта благодарила провидение, что семестр закончился и все эти пораженные его красотой леди отправятся сегодня домой.

      Завтрак прошел ужасно. И все из-за Джорджа. Обычно Шарлотта, да и все остальные учителя не садились за стол вместе с воспитанницами. Завтрак являл собой краткий промежуток времени, когда она могла позволить себе снять с себя маску строгой директрисы. Работающие в замке молодые служанки по очереди прислуживали двум сотням девушек и сопровождали их повсюду.
      Шарлотта и десять учительниц обычно ели в более уютной столовой поменьше, которая примыкала к большому залу. Здесь они обсуждали утренние либо послеобеденные занятия, в зависимости от того, был это завтрак или обед. Обычно шум в большой столовой их почти не беспокоил, ибо оттуда редко доносились какие-либо звуки, кроме ровного негромкого гула молодых голосов.
      Сегодня же каждый раз, когда она наклонялась к собеседнице, ее прерывал очередной взрыв смеха, и она бросила не один раздраженный взгляд на дверь в соседнее помещение.
      – Чем он там занимается? – не выдержав, спросила она после очередного раската смеха.
      – Такое впечатление, что он их всех очаровал, – сказала учительница математики. Шарлотта покачала головой и вернулась к еде.
      Наверное, надо было настоять, чтобы он позавтракал с нею и другими учителями. Но тогда Джордж, без сомнения, обольстил бы всех взрослых дам. С его-то улыбкой!
      Внезапно дверь в зал распахнулась. Шарлотта решила было, что это он, состроила едкую мину и обернулась. Но это оказался не Джордж, а его слуга Мэтью. Сегодня он был одет в восхитительный халат ярко-красного цвета, расшитый фантастическими птицами с разноцветным оперением. Черное одеяние ниже халата подозрительно напоминало юбку. На ногах были шелковые шлепанцы с загнутыми острыми носами.
      Мэтью выглядел самым экзотичным созданием из всех, кого она когда-либо видела, особенно в Балфурине.
      Раздраженная тем, что не знает, как с ним обходиться, Шарлотта встала и отодвинула свой стул.
      – Доброе утро, Матфей Марк Лука Иоанн, – проговорила она, решившись быть безупречной хозяйкой. Этот человек не заслужил того обращения, которое она предназначала для Джорджа, он был ни в чем не виноват. Не его вина, что хозяин у него такой негодяй. К тому же, ласково обращаясь со слугой, Шарлотта сможет что-нибудь выведать о своем беглом муже. В ее положении стоит кое-что разузнать, а не пребывать в неведении.
      – Ваше сиятельство, зовите меня Мэтью, если вам так удобнее.
      Шарлотта показала на стул рядом с собой, где обычно сидела учительница французского, которая два дня назад отбыла во Францию. Она, как и большинство других учителей, должна вернуться в Балфурин только в марте.
      Мэтью, вместо того чтобы сесть, поклонился в пояс и отказался:
      – Мне не пристало, ваше сиятельство. Это будет неправильно. Я лишь пришел спросить ваше сиятельство, где мой господин.
      – Но я настаиваю. – Шарлотта мягко положила руку ему на локоть, притворяясь, что не заметила, как он вздрогнул от ее прикосновения.
      Дамы за столом наблюдали за ней с удивлением. Ни одна из них не позволила себе ни единого замечания по поводу внезапного появления Джорджа накануне вечером. Видимо, потому, что они успели это обсудить до прихода Шарлотты.
      – Вы окажете нам любезность. Мы очень хотим послушать о вашем пребывании на Востоке. Как долго оно продлилось? И о вас, Мэтью, мы тоже хотели бы узнать побольше. Вы не должны лишать нас возможности узнать что-то новое. В конце концов, мы же учителя.