Беатрис стояла перед дверью Девлена не меньше минуты, прежде чем решилась постучать.
      В тишине коридора стук прозвучал слишком громко, гулким эхом отражаясь от стен. Потом раздался звук приближающихся шагов. И тут же затих, словно Девлен раздумывал, стоит ли открывать дверь.
      Беатрис не стала стучать второй раз, но не повернулась и не ушла к себе в комнату, а стояла и ждала, судорожно стиснув руки.
      Наконец дверь отворилась. Впервые Беатрис увидела Девлена полуодетым. Широкий галстук висел криво, рубашка расстегнута. Но Гордон и не подумал извиниться за свой расхристанный вид. Не спросил он и о цели ее прихода.
      – Кто, по-вашему, мог желать зла Роберту? – выпалила Беатрис.
      Вопрос требовал ответа. Его стоило обсудить. Но они оба знали: Беатрис пришла не за этим.
      Девлен протянул руку, втащил Беатрис в комнату и закрыл за ней дверь.
      – Вам это не понравится, мисс Синклер. Утром вы будете раскаиваться, что лишились невинности.
      – В самом деле?
      – Вас будет терзать мысль, почему вы потеряли так много, а так мало получили взамен.
      – Похоже, вам не раз приходилось выслушивать жалобы девственниц.
      – Нет, не приходилось. Надеюсь, и не придется. Возвращайтесь к себе в комнату.
      Девлен отлично владел своим голосом. На губах его играла улыбка, и Беатрис могла бы подумать, что ее приход оставил Гордона равнодушным, если бы не жилка на шее, бившаяся в том же бешеном ритме, что и ее собственное сердце.
      – Девлен? – Она протянула руку и коснулась пальцами его щеки. Девлен вздрогнул, словно прикосновение Беатрис обожгло его.
      – Вы искушаете судьбу, мисс Синклер.
      – Беатрис, – мягко поправила она. – Разве мы не можем звать друг друга по имени? Я буду называть вас Девлен, как уже давно называю про себя, а вы можете звать меня Беатрис.
      – Лучше я буду называть вас неблагоразумной или безрассудной, Беатрис Синклер. Неужели у вас не осталось ни капли здравого смысла?
      – Вы целыми днями – да что там, неделями – искушали меня. Вы зазывали меня в свою постель, а теперь пытаетесь предостеречь?
      – Кто-то же должен это сделать.
      – Вот уж не ожидала. Я думала, вы станете моим любовником.
      Улыбка Девлена внезапно исчезла.
      – Где ваше чувство самосохранения, Беатрис Синклер? Неужели оно не подсказывает вам, что не стоит дразнить волков?
      – Так вот чем я, оказывается, занимаюсь? – Сердце Беатрис отчаянно колотилось, тело сотрясала дрожь. Ей пришлось сделать усилие, чтобы разжать влажные от пота пальцы. – Неужели мое появление здесь так ужасно, Девлен?
      – Вы оставили Роберта одного.
      – Да.
      Беатрис резко повернулась, намереваясь уйти. Ее душил гнев. Девлену удалось заставить ее отступиться. Он нашел нужный довод. Но в последний момент, когда Беатрис уже готова была покинуть комнату, Девлен удержал ее.
      – С ним ничего не случится.
      – Нет, вы были правы, напомнив мне о моем долге. В конце концов, я нанята на работу. Я гувернантка.
      – Вы женщина. – Его голос прозвучал глухо, а пальцы, сжимавшие запястье Беатрис, показались теплыми, едва ли не горячими. Беатрис не обернулась, чтобы взглянуть на него, хотя ей очень этого хотелось. Когда он шагнул к ней, от волнения у нее перехватило дыхание. – Я никогда не встречал никого, похожего на вас, Беатрис Синклер. Что вы за женщина?
      – Женщина, забывшая о своем долге, мистер Гордон, о чем вы мне и напомнили. Пожалуйста, отпустите меня.
      – Завтра на рассвете. Не раньше. – Он медленно повернул ее к себе и провел пальцем по губам. – Знаете, вы меня немного пугаете.
      – Правда?
      – Совесть велит мне выставить вас из этой комнаты, и как можно быстрее. В конце концов, я ведь обещал защищать вас. Но любопытство и желание призывают к обратному.
      – Тогда защитите меня сегодня ночью. Защитите от одиночества и отчаяния. От бесконечных вопросов, которыми я терзаю себя, и от холода.
      – Беатрис…
      – Не могу объяснить, что я чувствую, потому что никогда не испытывала этого прежде. Не могу описать незнакомые ощущения, волнами проносящиеся по телу и сменяющие друг друга. Их так трудно передать. Может быть, для этого нужны стихи. Или симфония. Возможно, музыка способна выразить чувства, для которых я не нахожу слов.
      – Черт возьми, Беатрис!
      – Скажите, что делать, чтобы не чувствовать этого? Я поступлю так, как вы скажете, и больше не побеспокою вас. Может, мне нужно что-то выпить? Или съесть? Или сон избавит меня от этого наваждения?
      – Ласкайте себя.
      – Что? – Беатрис потрясенно уставилась на Девлена.
      – Ласкайте себя и думайте обо мне. Положите себе руку на грудь и представьте, что это я касаюсь вас. Сожмите пальцами сосок и вообразите, что это мои губы сжимают его. Пусть ваши руки блуждают по телу, пока вы не убедите себя, что это мои руки.
      – А если я и после этого не перестану желать вас?
      Девлен стремительно прошел мимо Беатрис, распахнул дверь и вышел из комнаты.
      «Что же делать? Ждать? Или вернуться к себе?» Решившись прийти к Девлену, Беатрис не собиралась уходить. Она подошла к кровати, сняла капот, затем поднялась по ступенькам и скользнула под одеяло. Прикосновение холодных простыней заставило ее вздрогнуть.
      «Ничего, Девлен согреет меня».
      Почему она здесь? Потому что ей одиноко? Потому что Девлену удалось разжечь ее любопытство?
      Ее тело способно испытывать великое множество самых удивительных ощущений. Как приятно проснуться рано утром и потянуться, лежа в постели. Какое блаженство подставлять руки теплым солнечным лучам или бродить босиком по весенней траве. Беатрис могла бы закрыть глаза и представить себе летний ветерок, овевающий щеку, прикосновение ткани легкого платья к коже…
      О чем она будет вспоминать завтра утром? В холодной комнате Девлена царила тишина. Ее нарушали лишь яростные порывы ветра за окном и треск огня в очаге. Ноги Беатрис согрелись. Она глубже зарылась в одеяло, разглядывая потолок. Нужно ли бояться того, что вскоре случится?
      Дверь отворилась. Девлен тихо закрыл за собой дверь, встал, привалившись спиной к косяку, и смерил мрачным взглядом свою гостью.
      – У вас есть время, чтобы убраться отсюда, Беатрис Синклер, – проговорил он. – Но предупреждаю: если не уйдете к тому моменту, как я лягу в постель, вам уже не удастся сбежать.
      – А разве похоже, что я собираюсь сбежать? – Беатрис приподнялась на локте.
      – Вам следует бежать. Неужели вы не боитесь? Вы ведь знаете, что мне нечего вам предложить.
      – Знаю.
      В комнате повисла тишина.
      – Куда вы ходили?
      – Я заплатил горничной, чтобы она сидела всю ночь перед дверью в комнату Роберта. Она сообщит мне, если мальчик проснется.
      – Вы лучше защищаете Роберта, чем я.
      Девлен не ответил. Он подошел к кровати, сбросил на пол одеяло и протянул руки к Беатрис. Сгорая от любопытства, она присела на постели, а затем встала на колени. Несколькими быстрыми движениями Девлен снял с нее ночную сорочку.
      – Наверное, у вас есть некоторый опыт в подобных делах, – выдохнула она, изумленная скоростью, с которой Девлен освободил ее от одежды.
      – Сейчас не время обсуждать мой опыт.
      – Тогда вспомните об этом, когда вам захочется заговорить об отсутствии опыта у меня.
      – Но ведь вы девственница, а это особые создания.
      – Вы говорите обо мне так, что я чувствую себя единорогом. Надеюсь, вы не считаете меня такой же редкой диковиной?
      – В моей постели – пожалуй.
      Беатрис вспыхнулаот удовольствия и тут же упрекнула себя за глупость. Радоваться нечему. Девлен не собирался говорить ей комплименты.
      – Значит, я у вас первая девственница?
      – Вижу, вам это нравится. У вас на редкость довольный вид. И напрасно, – проворчал Девлен, садясь на край кровати.
      – Почему бы и нет? Каждой женщине нравится думать, что она единственная в своем роде, что мужчина ценит ее за те или иные качества. По крайней мере, вы запомните меня, потому что я девственница.
      Девлен покачал головой, и Беатрис не смогла удержаться от улыбки. Ей нравилось смущать Девлена Гордона.
      – Вы совсем не думаете о будущем?
      – Вы говорите о ребенке?
      В комнате заметно похолодало. Морозная зимняя ночь прокрадывалась сквозь щели в окнах. Беатрис не удивилась бы, увидев на полу под окнами сугробы.
      Девлен встал с кровати и подошел к своему дорожному сундуку, который трактирщик поставил у стены.
      – Так далеко я не загадывал, – признался он. – По счастью, обычно я путешествую во всеоружии. – Он вернулся к кровати, сжимая что-то в руке. Вместо того чтобы показать загадочный предмет Беатрис, он спрятал его под подушку. – Это «les redingotes anglaises».
      – Английские рединготы?
      – Совершенно верно. Они защитят вас, и ребенка не будет.
      – Я сделала правильный выбор, – заметила Беатрис. – Если уж мне суждено потерять девственность, так пусть лучше меня лишит ее повеса, искушенный в любовных делах. Вы имеете обыкновение держать «рединготы» вместе со свечами и пистолетами?
      – Вы, кажется, недовольны?
      – Вовсе нет. Правда, нет. Хотя, пожалуй, да. Мне хочется, чтобы меня защитили. И лучше всего быть защищенной, но в то же время не знать, что тебя защищают.
      – Вы хотите заниматься любовью с распутником, который одновременно еще и девственник.
      – Звучит абсурдно, верно?
      – Было бы лучше, если бы вы вернулись к себе в комнату. Тогда нам не пришлось бы обсуждать «английские рединготы» и то, как предохранить вас от детей.
      – Да, – согласилась Беатрис. – Мне было бы лучше вернуться к себе. – Внезапно ее охватил холод, и она необычайно остро ощутила свою наготу.
      Девлен внимательно разглядывал ее, и все это смущало Беатрис. Впервые за вечер она почувствовала себя беззащитной. Она совершила дерзкий поступок и очутилась в ловушке. Приход сюда казался ей теперь полнейшей глупостью.
      Она подняла руку, пытаясь прикрыть грудь, но Девлен оказался проворнее и не позволил ей это сделать.
      – Если сегодня вечером вы решили отвергнуть мое общество, то позвольте по крайней мере вдоволь налюбоваться вами. Это зрелище оживит мои грезы.
      Как ему это удалось? Всего лишь несколько слов, и Беатрис уже не испытывала холода. По телу разлилось приятное тепло.
      Она протянула руку, и Девлен сжал ее ладонь. Беатрис встала на колени, положила руки Девлену на плечи и нежно поцеловала его в щеку.
      – Знаю, я сделала глупость, придя сюда, – шепнула она ему на ухо. – Но я так редко делаю глупости, Девлен.
      – Вам хочется почувствовать вкус греха? – Она кивнула. – А если это помешает вам выйти замуж?
      – У меня нет ни титула, ни состояния. Не думаю, что моя девственность будет иметь значение, если я вдруг решусь выйти замуж. Моему мужу придется принять меня такой, какая я есть, или отказаться от меня.
      – Вы собираетесь пойти против правил, Беатрис? Бросить вызов обществу?
      – Мне кажется, вы не раз проделывали то же самое, Девлен. Гордон.
      – Мужчины – другое дело.
      – Потому что женщина лишь «немощный сосуд», как утверждает Библия. Немного странно думать так о женщинах, вы несогласны?
      – Не уверен, что хоть когда-нибудь думал о женщине как о «немощном сосуде», Беатрис.
      – И все же думали, – возразила Беатрис, слегка отстраняясь. – А иначе зачем бы вы возили с собой «английские рединтготы» в дорожном сундуке?
      – Почему вы так упорно не желаете получить что-то взамен?
      – Взамен?
      – Взамен вашей девственности. Это ценный дар.
      – Дар? Или, может, бремя?
      – Вы не получите удовольствия, так и знайте.
      Несколько долгих мгновений Беатрис изучала Девлена.
      – Так вы плохой любовник, Девлен? Странно, я бы никогда не подумала.
      Он не улыбнулся в ответ. На его лице мелькнула горькая гримаса. Возможно, он не желал, чтобы Беатрис продолжала задавать ему вопросы. Или молчаливо соглашался с выбором, который она сделала.
      Беатрис села на постели, наблюдая за ним. Девлен не стал отворачиваться. Казалось, он не испытывал ни малейшего смущения. Он неторопливо стянул с себя галстук, и Беатрис причудилось, что она ощущает медленное скольжение ткани по коже. Потом его длинные крупные пальцы принялись расстегивать жилет. С привычной небрежностью Девлен швырнул жилет на пол вслед за галстуком.
      – Здесь нет вашего камердинера, Девлен, – весело предупредила его Беатрис.
      – Возможно, мне удастся уговорить вас присматривать за мной.
      – У меня уже есть один воспитанник. Я не спешу обзавестись вторым.
      Глупо, но ей вдруг захотелось смеяться. Беатрис переполняла радость, хотя время для веселья она выбрала самое неподходящее. И все же она чувствовала себя до нелепости счастливой, глядя, как медленно раздевается Девлен. Он не сводил глаз с ее лица и, конечно же, заметил улыбку, которую ей так хотелось скрыть.
      – Похоже, вам это нравится?
      – Видеть, как вы раздеваетесь? Да, очень. Хотя, должна признаться, я никогда еще не видела обнаженного мужчину. Во всяком случае, живого, – поправилась она после секундной паузы.
      Расстегивая брюки, Девлен на мгновение замер.
      – Живого?
      – Во время эпидемии нас всех привлекали к общественной службе. Мы помогали хоронить мертвых. У меня хорошо получалось шить саваны.
      – У вас появилась несносная привычка приводить меня в замешательство своими речами, Беатрис Синклер.
      – Вам вовсе не обязательно произносить мою фамилию. Зовите меня просто Беатрис. Или моим вторым именем?
      – Анжелика?
      – Ну уж нет, это было бы чересчур. Ангел и дьявол, – улыбнулась Беатрис. – На самом деле все гораздо прозаичнее. Меня зовут Энн.
      – Но я бы не решился утверждать, что в этом союзе вам отведена роль ангела. По-моему, вы самый настоящий дьявол.
      – Правда? – Замечание Девлена привело Беатрис в восторг.
      Он сел на край кровати, снял сапоги и чулки, а затем стянул брюки, обнажив свои ноги.
      – Вот это да! – воскликнула Беатрис. Наступило долгое молчание, прерываемое только завыванием ветра за окном. – Вы всегда были таким огромным?
      Отрывистый смех Девлена заставил ее поднять глаза и посмотреть ему в лицо.
      – Такого вопроса мне еще никогда не задавали, – признался он. – Не думаю, что я всегда был таким. Мальчиком был куда меньше.
      – Так что… опыт делает эту часть тела большой? Чем чаще вы пользуетесь ею, тем она больше становится?
      – И как вам приходят в голову такие вопросы?
      – Это все мое любопытство. Я всегда им отличалась.
      – Я нахожу довольно странным, когда меня расспрашивают о любовных похождениях. Меня это смущает.
      – А может, у вас их и не было?
      К изумлению Беатрис, Девлен прыгнул на край кровати.
      – Достаточно, Беатрис Синклер. У вас чертовски длинный язык.
      – Спасибо, – поблагодарила она и еще больше удивилась, когда Девлен улыбнулся в ответ.
      – Господи, за что?
      – За то, что не стали потчевать меня рассказами о своих любовных победах.
      – Это было бы не слишком красиво с моей стороны, правда, Беатрис?
      Он наклонился и поцеловал свою гостью в нос, чем окончательно обескуражил ее. Потом опустился перед ней на колени, и Беатрис тут же принялась с любопытством его разглядывать.
      Наверное, ей следовало отвернуться. Но тогда зачем было приходить сюда? Ее изумленный взгляд екользнул по широким плечам Девлена с могучими буграми мышц, остановился на рельефной груди, напоминающей кованые латы римских воинов, опустился к узким бедрам и замер, найдя нечто куда более интересное.
      – Похоже, зрелище вас заворожило?
      – Мне еще не приходилось видеть обнаженного мужчину так близко.
      – Живого мужчину. – Беатрис кивнула. – Надеюсь, увиденное вас не отталкивает.
      – Вы очень красивы. Наверное, многие женщины говорили вам об этом?
      – Учитывая обстоятельства, кажется, будет лучше, если мы не станем обсуждать других женщин.
      – Значит, говорили. Ну конечно, – вздохнула Беатрис, вытягивая вперед руку. Немного помедлив, она коснулась кончиками пальцев бедра Девлена. Под ее взглядом его мужское естество поднялось и вытянулось, словно спящий змей.
      «О Господи!»
      Девлен взял ее руку и положил на то самое место, которого она не решалась коснуться.
      – Вы такой теплый, – отважилась заметить Беатрис, когда снова обрела способность говорить. Ее голос звучал хрипло, как воронье карканье. – Почти горячий.
      Кожа Девлена обжигала ей пальцы. Беатрис робко провела рукой по его бедру и услышала в ответ вздох. Молчаливый, с полузакрытыми глазами, Девлен походил на кота, которого хотелось приласкать. Теплого пушистого кота, гревшегося в лучах солнца на подоконнике. Тонкие черные волоски на его коже можно было принять за шерсть. И все же сходство Девлена с домашним животным существовало лишь в ее воображении. Этот мужчина ничем не напоминал ласкового котенка, хотя и терпеливо позволял себя трогать. Его мускулы были напряжены, а на лице застыло выражение вежливого внимания.
      Но вот его ладонь скользнула по плечу Беатрис и обхватила ее грудь, словно желая измерить ее полноту, ощутить тяжесть. Внезапно Беатрис вновь остро почувствовала свою беззащитность. Под огромной ладонью Девлена ее грудь казалась маленькой и чересчур белой. Дерзкая и бесстрашная Беатрис Синклер вдруг испугалась. Ей захотелось попросить Девлена обращаться с ней бережно. Но даже обнаженная и трепещущая, она по-прежнему оставалась все той же необузданной и своенравной, любопытной Беатрис.
      Девлен коснулся нежного кончика ее груди, и Беатрис закрыла глаза, захваченная новым ощущением. Сквозь плотно сжатые губы вырывались сдавленные звуки, тихие стоны, вздохи.
      В следующий миг Беатрис уже лежала на спине, а Девлен возвышался над ней.
      – Это ваш последний шанс ускользнуть, Беатрис Синклер, безрассудный единорог.
      – Я бы предпочла, чтобы вы упрашивали меня остаться с тем жаром, с каким уговариваете уйти.
      – Я просто хотел честно предупредить вас.
      – Не думаю, что плотская любовь так уж ужасна, Девлен. Вряд ли тогда бы ее так превозносили, да и священники не стали бы грозить грешникам страшными муками. Разве только мужчины получают от этого удовольствие?
      – Боюсь, что в первый раз бывает именно так.
      – Тогда не лучше ли нам покончить как можно скорее с первым разом? Я не стану обвинять вас, даже если почувствую недомогание.
      – Акт любви не слабительное, Беатрис.
      – Но видимо, нечто похожее, раз вы так упорно предостерегаете меня против него.
      Он наклонился и поцеловал ее, С предупреждениями было покончено. А если бы Девлен и попытался снова завести этот разговор, Беатрис не стала бы его слушать. Его горячие поце-луиопьяняли как опиум, увлекая еев сладкое небытие, в неизведанные дали, где властвовали одни лишь чувства. Прикосновение его языка к ее губам, легкий вздох перед поцелуем, вкус губ Девлена – все это замечала лишь крохотная часть ее рассудка, настолько глубоко было упоение Беатрис. Тело ее пылало и плавилось в руках Девлена, это его пальцы, ладони, губы делали ее мягкой как воск. Поразительное ощущение захватило ее целиком, горели даже кончики пальцев на ногах. Жесткие волоски на ногах Девлена щекотали их, вызывая приятное покалывание.
      Беатрис извивалась как дикарка, исполняющая страстный причудливый танец. Она выгибалась дугой и трепетала, наслаждаясь каждым прикосновением. Ее грудь под ладонями Девлена стала вдруг необыкновенно чувствительной. А когда его пальцы принялись ласкать соски, Беатрис поняла, что только сейчас открыла для себя свое тело и то блаженство, которое оно способно дарить.
      Ласки Девлена стали смелее, его руки касались самых сокровенных мест, открывая Беатрис тайны ее плоти. Беатрис выгнула спину, пытаясь теснее прижаться к Девлену, усилить ощущение пьянящего восторга. Она обняла его за плечи, прижалась губами к его губам, но все же их объятие было недостаточно тесным. Ей хотелось большего. Тело охватила лихорадочная дрожь.
      Пальцы Девлена двигались все стремительнее. Беатрис почувствовала, как ее подхватывает неистовый, яростный вихрь и уносит все выше и выше. Девлен шептал ей что-то на ухо, но слова не имели для нее смысла. Зачарованная волшебством его прикосновений, она утратила способность различать звуки.
      Ей хотелось лишь одного: чтобы колдовство не кончалось. Она сжала пальцы Девлена, безмолвно умоляя его продолжать. Он что-то сказал ей в ответ, но Беатрис не разобрала слов, уловив лишь его веселый тон. Но в том, что происходило с ней, не было ничего забавного.
      Пальцы Девлена скользнули в ее тело. Теперь в его шепоте слышался уже не смех, а мольба. Движения его пальцев казались настойчивыми и в то же время робкими, завораживающими. Внезапно все ее существо захватило ошеломляющее, восхитительное чувство. Это было похоже на взрыв, от которого на мгновение у Беатрис остановилось дыхание. Бесплотная, невесомая, она словно воспарила ввысь и замерла в воздухе, а потом с медленным вздохом плавно опустилась на землю, чувствуя, как по телу расплываются волны блаженства.
      Девлен сунул руку под подушку, на миг отвернулся от Беатрис, а потом склонился над ней и искусным мягким движением вошел в ее плоть.
      Мгновенно наслаждение, которое она испытывала, сменилось неприятным пугающим ощущением.
      – Нет.
      Девлен замер. Возвышаясь над ней, он смотрел на нее сверху вниз. Его руки вцепились в подушки по обеим сторонам от ее головы.
      – Нет?
      Она молча кивнула.
      – Ради Бога, Беатрис, ты не можешь сейчас сказать «нет»!
      – Я не вмещу вас, Девлен. Знаю, вы думаете, что сможете проникнуть в меня, но это невозможно. Мы не подходим друг другу.
      Девлен вздохнул и склонился ниже, пока не коснулся лбом лба Беатрис.
      – Позвольте мне напомнить вам, Беатрис, что я предупреждал вас. Я ведь говорил, что вам будет неприятно.
      Беатрис снова покорно кивнула.
      – Это и есть неприятная часть. Но я обещаю, что буду очень мягок и внимателен.
      – Я все еще девственница?
      – Только наполовину.
      – Тогда, пожалуйста, продолжайте.
      – Вы уверены?
      Она кивнула в третий раз и увидела, как на лице Девлена тревога сменилась решимостью.
      Он слегка отстранился и сделал выпад. Беатрис тут же захотелось крикнуть ему, что он вовсе не так мягок и внимателен, как обещал. Она почувствовала, как вспыхнула болью ее плоть, возмущенная непривычным вторжением. Девлен отстранился снова, и на этот раз Беатрис тихонько вскрикнула, но в следующий миг он всецело завладел ею. Теперь их слияние было полным.
      Беатрис закрыла глаза и попыталась отстраниться от своих ощущений.
      – Беатрис.
      – Да?
      – Вы плачете?
      – Немного.
      – Мне очень жаль, но я ведь говорил вам.
      – Вам легче от того, что вы правы, Девлен?
      – Не особенно.
      – Вам, должно быть, очень приятно?
      – Нет. Только не сейчас.
      – Думаю, я уже не девственница, верно?
      – Определенно нет.
      – Что ж, дело сделано.
      В следующий миг Беатрис поняла, что все еще чувствует в себе твердую, напряженную плоть Девлена. Видимо, что-то пошло не так. Не зная, как попросить его поскорее закончить начатое, она робко спросила.
      – Девлен?
      – Да, Беатрис.
      – Вы чего-то ждете?
      – Я жду, когда вы ко мне немного привыкнете.
      – Боюсь, этого никогда не случится, Девлен. Вам больше не обязательно ждать.
      – Меня еще никогда не просили удалиться с такой учтивостью, Беатрис.
      Она не нашлась что ответить и потому промолчала.
      – Вы довольно большой.
      – А знаете, это комплимент. Спасибо.
      – Я чувствую себя слишком маленькой по сравнению с вами.
      – Так и должно быть, ведь вы девственница.
      Беатрис напрягла внутренние мускулы, стараясь облегчить боль. Девлен посмотрел на нее и улыбнулся. – Интересное ощущение, Беатрис.
      – А вы что-то чувствуете?
      – Даже слишком много. Со временем вы тоже почувствуете.
      Беатрис повторила свой маневр, и Девлен закрыл глаза.
      – Беатрис.
      Она еще раз напрягла мускулы, и Девлен приподнялся на руках, глядя на нее сверху вниз. Теперь ей уже не было так больно и неприятно, как прежде.
      Он сделал выпад – один, другой, третий, и каждый раз Беатрис напрягала мускулы. Так прошло несколько минут. Болезненное ощущение постепенно ослабевало, но с Девленом творилось что-то странное.
      Его лицо исказилось словно от боли. Глаза закрылись. Его движения становились все более яростными, и он уже не сдерживал себя. Беатрис пришлось закинуть руки за голову и упереться ладонями в спинку кровати – таким бурным был его натиск.
      Внезапно Девлен вскрикнул. Тяжело дыша, он обрушился на постель. Его сердце так бешено колотилось, что Беатрис не в шутку испугалась за него.
      Но уже в следующее мгновение он поднял голову. Его лицо пылало, глаза сверкали.
      – Вы, наверное, ломаете себе голову, какого черта вы это сделали?
      – Вы были правы. Это оказалось не слишком приятно. Хотя поначалу было совсем не плохо, но…
      – И сейчас вы бы предпочли, чтобы этого всего не было?
      Беатрис смущенно кивнула.
      – Мне очень жаль, Беатрис. Я заставлю вас изменить свое мнение.
      Беатрис поспешно покачала головой. Она больше не собиралась этим заниматься. Никогда. Девлен придвинулся ближе и крепко обнял ее. Но его объятия не могли приглушить саднящую боль и чувство разочарования.
      Теперь оставалось лишь дождаться рассвета, а тогда и бранить себя. Сейчас на это просто не было сил. Беатрис глубоко вздохнула и провалилась в сон.

      Проснувшись на следующее утро, Беатрис обнаружила, что Девлен уже встал. Он подошел к окну, открыл створку, сгреб с карниза снег и слепил из него шар. Локтем захлопнув окно, он вернулся к кровати и сделал нечто ужасное – сунул Беатрис снежный шар между ног и прижал.
      Она так и подскочила от неожиданности.
      – Девлен! Что вы делаете?
      – Лежите спокойно, – скомандовал он. – Попытайтесь выдержать как можно дольше. Снег поможет уменьшить отек.
      Беатрис безвольно упала на подушки.
      – Будет немного саднить, но тут уж ничего не поделаешь.
      – Кажется, я совсем окоченела, – пожаловалась Беатрис. – Может, уже достаточно?