Легонько постукивая пальцами по оконной раме, Онор Мартиндейл задумчиво смотрела на примыкавший к реке парк. В наступающих сумерках зелень листвы, пятнистые олени, промелькнувшие среди деревьев, выглядели необычно. Даже овцы, мирно щипавшие траву, казались белоснежными. В горячем воздухе ощущалось приближение грозы.
      Тяжело вздохнув, Онор отошла от окна и села за клавесин. Но, взяв несколько аккордов, она поднялась и задумчиво остановилась посередине комнаты. Девушка думала о своем новом розовом платье из французского шелка с пышной юбкой. Ей было нелегко выбрать нужный цвет для платья, поскольку она только что сняла траур по умершему отцу. Вчера утром она хотела заказать карету и отправиться в Баф, вечером взять лошадь и вместе с управляющим объехать владения, сегодня обещала Ральфу и Саре отправиться с ними на бал к леди Марреньер, а это за последние восемнадцать месяцев было бы ее первым выходом в свет, но так ничего и не предприняла. Она решила сослаться на головную боль и провести вечер за чтением «Зрителя», последнего романа Ричардсона.
      Первые месяцы траура оказались для нее невыносимо тяжелыми. Раньше она радовалась жизни – часто ездила в Лондон, Танбридж-Веллз, на балы, навещала подруг, участвовала в праздничных мероприятиях. Онор, наделенная красотой и богатством, надеялась, что, в конце концов, встретит суженого, влюбится и выйдет замуж. После смерти матери воспитанием девушки занималась ее бабка, женщина строгих правил. Она, требуя послушания, не скупилась на наказания, но зато научила внучку законам высшего света и привила ей прекрасные манеры, достойные ее социального положения. Бабушка была умной, образованной женщиной, но чересчур властной и вспыльчивой. Когда Онор исполнилось восемнадцать лет, безраздельная власть бабки над ней закончилась. В течение двух лет Онор, как и полагалось девушке в ее беспечном возрасте, наслаждалась жизнью. Беда пришла неожиданно.
      Ее отец, желая спасти тонущего в реке ребенка, бросился в воду и утонул. Онор поняла, что ее безмятежному счастью пришел конец. Она стала проводить время за чтением книг и в бесцельном блуждании по парку. Когда ей исполнилось двадцать один год, бремя управления имением, в которое входили обширные земли, сельскохозяйственные фермы и мельницы, легло на ее плечи. Заботу о Стентон – Лидерде, их огромном доме, построенном в елизаветинском стиле, она перепоручила своей бабушке, а сама с удивительным усердием, унаследованным от отца, взялась за ведение хозяйственных дел. У Онор проявились удивительные организаторские способности. Она вникала во все мелочи. По распоряжению девушки ее управляющий каждое утро являлся к ней с докладом. Другие девушки ее возраста, встав с постели, обычно решают, какой наряд им надеть, а Онор уже ни свет, ни заря склоняла голову над финансовыми отчетами, заявками на ремонт, справками о заболевших животных, интересовалась ценами на сельскохозяйственную продукцию. Желание командовать людьми ей, судя по всему, передалось от бабушки. Однако, в отличие от нее, желание руководить было продиктовано стремлением сделать жизнь крестьян лучше, а не просто жаждой власти.
      Так что последние два года девушка была полностью поглощена хозяйственными заботами, и свободного времени у нее почти не оставалось. И, тем не менее, ее не покидало тревожное чувство. У нее не было мудрого наставника, будущее и манило, и пугало ее.
      Дверь в комнату неожиданно отворилась. Онор быстро поставила статуэтку, которую до этого рассматривала, на место, обернулась и присела в низком реверансе. Хотя она являлась полной хозяйкой Стентон – Лидерда, привычка приветствовать старших реверансом у нее осталась.
      Леди Мартиндейл величаво вплыла в комнату.
      Старуха была небольшого роста, однако когда ее карие глаза гневно сверкали, а губы кривились от неудовольствия, у внучки, как в детстве, душа уходила в пятки.
      Опираясь на трость из эбонитового дерева, леди Мартиндейл, в кружевном чепце, касаясь подолом черного платья дорогого ковра, нервно прошлась по гостиной.
      – Как? Ты еще не одета? – грозно спросила она внучку. – Скоро Ральф с сестрой заедут, чтобы отвезти тебя на бал к леди Марреньер. Ты, конечно же, можешь заставить ждать Ральфа, но Сару ты обязана встретить без промедления.
      – Мне не хочется ехать на бал. Балы у леди Марреньер всегда такие утомительные. А потом, я уверена, что Ральф воспользуется, случаем и снова сделает мне предложение.
      – И что ты ему ответишь?
      Девушка пожала плечами:
      – Скажу, чтобы он еще подождал. – Она взмахнула рукой, что было совсем не в ее привычках. – Мэм, я даже не знаю, чего мне хочется. Я растеряна.
      Старуха ткнула тростью в пол.
      – Фу ты! – недовольно воскликнула она. – Мисс, хватит молоть вздор! Как жаль, что перед смертью твой отец не выбрал для тебя жениха. Тогда у тебя не было бы выбора. Ты слишком критична и ждешь от мужчин слишком многого. О Ральфе Хатерби речь сейчас не идет. В их роду плохая наследственность, а мы, Мартиндейлы, должны быть сильными. Сильными! – Леди Мартиндейл сурово сдвинула брови. – Моему сыну не следовало жениться на твоей матери. Она была слаба здоровьем и слишком быстро оставила его вдовцом. Твоя сестра, несмотря на то, что я шесть лет заставляла ее ежедневно, в том числе и зимой, принимать холодные ванны, тоже скончалась. Слава богу, что хоть ты выжила. Ну-ка, повернись-ка к свету. Дай я на тебя взгляну.
      Онор послушно стояла, пока старуха критически разглядывала ее стройную фигурку, овальное личико с высоким лбом, черные густые локоны. Она с удовлетворением отметила про себя гордую посадку головы внучки, длинные тонкие пальцы ее красивых рук, маленькие ножки с высоким подъемом. У Онор были такие же выразительные карие глаза, как у бабушки, но, в отличие от старухи, она не имела привычки в раздражении поджимать губы.
      Леди Мартиндейл одобрительно кивнула.
      – Да, ты пошла в нашу породу, – сказала она. – Вот только рот у тебя не как у Мартиндейлов. Мне очень жаль, что я не властна сама выбрать для тебя мужа, но могу сказать, за кого бы никогда тебя не отдала.
      – Мэм, вопрос о моем замужестве сейчас не стоит, – тихо произнесла Онор. – Ведь я только что сняла траур. В таком деле спешить не нужно.
      Она точно знала, что тревожит ее бабку. Старуха хотела, чтобы внучка на веки вечные была хозяйкой в доме. Но если та выберет себе мужа и они останутся жить в Стентон – Лидерде, ее влияние существенно ослабнет.
      Леди Мартиндейл еще раз раздраженно стукнула по полу тростью.
      – С чем тебе надо спешить, так это с переодеванием. Ты же сказала, что поедешь на бал. Негоже давать обещание, а потом от него отказываться. Немедленно поднимайся к себе, и вели Джудит поторопиться.
      Онор посмотрела в окно.
      – Гроза собирается, – заметила она.
      – Ты когда-нибудь слышала, чтобы Мартиндейлы меняли свое решение из-за погоды? Делай, что я тебе сказала. – Старуха подняла свою трость.
      – Хорошо, хорошо, мэм, – поспешно ответила девушка. – Раз уж вы так настаиваете…
      – Не понимаю тебя. Когда отец был жив, и вы бывали в Лондоне, ты с удовольствием ездила на балы.
      Онор развела руками:
      – Мэм, я и сама не понимаю, что со мной происходит. Я стала такой нерешительной, словно чего-то жду. А что, сама не знаю.
      – Это из-за приближения грозы, – скривила губы леди Мартиндейл. – Ты ее всегда боялась. Когда ты была маленькой, я на время грозы запирала тебя в шкаф.
      Онор гордо подняла подбородок.
      – Мэм, я это хорошо помню. Но теперь я не в том возрасте, чтобы сидеть в шкафу.
      Она присела в реверансе и быстро вышла из комнаты. Уже находясь в коридоре, девушка услышала, как старуха недовольно ткнула тростью в пол.
      Прошло два часа. Онор сидела в своей спальне перед зеркалом и критически разглядывала работу служанки. Ее волнистые волосы были зачесаны наверх, напудрены и украшены тремя драгоценными заколками в виде попугайчиков. Девушка терпеливо выполняла указания Джудит, пока та затягивала на ней корсет, надевала нижние юбки, а затем и новое розовое платье. Ей очень не хотелось ставить на лице кокетливые мушки, но пришлось согласиться. Затем Онор долго выбирала веер и драгоценности. И вот сейчас служанка, восхищенно глядя на свою госпожу, с замиранием сердца ждала вынесения вердикта.
      – Сойдет, – без энтузиазма в голосе произнесла Онор.
      Джудит облегченно вздохнула.
      – Вы выглядите великолепно, мисс, – сказала она. – Вы такая красивая. Увидев вас, сэр Ральф будет потрясен.
      – Ты преувеличиваешь. Единственное, чего я боюсь, что он снова будет просить моей руки.
      – И что вы ему ответите, мисс? – с нескрываемым интересом спросила Джудит.
      Онор подперла рукой подбородок, и кружевная накидка сползла с ее плеч.
      – А ты, Джудит, будь на моем месте, что бы ему ответила? – спросила она.
      – Я бы отказала.
      Онор удивленно подняла брови:
      – Почему?
      – Потому что он вам не пара, мисс. Знаете, временами у него во взгляде появляется что-то странное.
      Девушка склонила голову набок.
      – В книгах, которые вы мне читали, рыцари, одетые в сверкающие доспехи, чтобы завоевать сердца своих возлюбленных, совершали подвиги. Они говорили своим дамам красивые слова…
      Онор рассмеялась:
      – О, Джудит, Джудит, какая ты романтичная девушка! Это наш новый красавец лакей навеял тебе такие мысли?
      Служанка от смущения покраснела.
      – Ну, мисс, я и Томас не чета вам, – ответила она. – Мы всего лишь слуги. В отличие от вас, мы можем пожениться, не думая о поместьях или титулах.
      – Полагаешь, что я должна тебе завидовать?
      – Ну что вы, мисс! – испуганно воскликнула Джудит. – Конечно же, нет. Но…
      – Что – но?
      – Я искренне желаю вам, чтобы вы были такой же счастливой, как я, когда рядом со мной Том. – Девушка вскинула голову и прислушалась. – Мисс, кажется, подъезжает карета. Это – сэр Ральф и мисс Хатерби.
      Онор поднялась с пуфика и подошла к окну. Из этого окна было хорошо видно, как подбежавший к карете лакей помог спуститься по приставленной лесенке Ральфу, а затем подал руку Саре. Брат и сестра отличались высоким ростом и аскетичным телосложением. Бедняжке Саре из-за ее непривлекательной наружности так никто и не сделал предложения руки и сердца. Судя по всему, ей было суждено остаться старой девой. Хатерби были самыми близкими друзьями Онор, так сказать, частью ее жизни. Истощенные земли Ральфа примыкали к ее богатым владениям. Границей служила река, протекавшая за парком. По мнению окружающих, их брак оказался бы весьма выгодным. Молодые стали бы жить в горячо любимом Онор Стентон – Лидерде, и ей не пришлось бы доверять ведение хозяйством управляющему, так как всеми делами занялся бы Ральф. Но в Ральфе было нечто, что останавливало девушку от решительного шага. Она знала, что молодой человек прирожденный игрок. Правда, азартными играми увлекались почти все ее знакомые мужчины. Кроме того, Онор подозревала, что у Ральфа есть любовница. И не одна. Но и это в их обществе не осуждалось.
      Онор попросила служанку завязать на ней накидку и, держась одной рукой за перила, стала спускаться к своим старым друзьям. Появление Онор не вызвало у Ральфа никаких эмоций. В его бесцветных глазах даже искорки не промелькнуло. Впрочем, девушка и не рассчитывала на повышенный интерес к своей персоне с его стороны. Он видел ее в разных нарядах, от бального белого платья до красного костюма для верховой езды. Более того, Ральф видел ее вымокшую с головы до ног после того, как она случайно упала в заросший пруд.
      Онор непроизвольно остановилась, в голове ее звучали слова служанки о рыцарях, совершавших подвиги во имя возлюбленных. Единственный благородный поступок, который Ральф совершил, – это вытащил ее из того самого пруда.
      Сара бросилась к Онор, и накидка сползла с ее худых плеч.
      – Онор, ты прекрасно выглядишь! – воскликнула она. – Нет, правда, дорогая. Знаешь, ни одна из наших местных красавиц не сможет сравниться с тобой.
      Услышав из уст некрасивой, но любимой подруги теплые слова, Онор успокоилась, и раздражение, которое она испытывала, мгновенно прошло. Она поцеловала Сару и протянула руку в перчатке ее брату. Тот под пристальным взглядом леди Мартиндейл поднес ее к губам. Старуха, увидев, как одета Онор, одобрительно кивнула. Девушка, выйдя на улицу, махнула рукой молодому красивому лакею, одетому в лиловую, расшитую серебром ливрею.
      – Томас, если леди Мартиндейл ничего не имеет против, то вы с Джудит на два часа свободны, – сказала она и посмотрела на небо, затягивающееся тучами. – Можете прогуляться вдоль реки, если успеете, конечно, до дождя.
      Как ни странно, но Онор, произнося эти слова, неожиданно испытала чувство зависти. Действительно, что могло быть приятнее прогулки с любимым человеком? А ей предстояло ехать на скучный, утомительный для нее бал, обмениваться формальными любезностями и слушать неискренние комплименты от молодых дам, которые видели в ней только соперницу.
      – Сэр Ральф Хатерби, мисс Хатерби и мисс Мартиндейл, – объявил дворецкий.
      Сара, неуклюже кланяясь знакомым, быстрым шагом пошла вперед. Выдержав полагающуюся в таких случаях паузу, Онор, держа под руку Ральфа и оглядывая гостей, двинулась вслед за ней. Девушка сразу же поняла, что она одета изысканнее остальных дам, включая и хозяйку дома. Этот факт огорчил Онор, поскольку на таком балу нельзя было выглядеть лучше леди Марреньер. Она совсем забыла, что та не следила за модой и на балы приглашала только тех молодых дам, на фоне которых выглядела бы предпочтительнее.
      Когда леди Марреньер поздоровалась с вновь прибывшими, девушка уловила в ее голосе холодность.
      – Поздравляю вас, мисс Мартиндейл. Я рада видеть вас у себя после вынужденного перерыва. Выглядите вы великолепно. Надеюсь, вы здоровы? У такой красавицы должна быть масса поклонников. Не так ли?
      – Видишь, Онор, леди Марреньер, как всегда, любезна! – воскликнула Сара после того, как хозяйка дома отошла.
      Онор с жалостью посмотрела на подругу. Она заметила, что Сара неумело напудрена и небрежно причесана – пряди волос, выбившись из прически, касались шеи. «Бедняжка Сара!» – вновь подумала Онор. А может, все же лучше быть такой простушкой, как она, и не задумываться о мнении окружающих? Быть некрасивой и бедной гораздо спокойнее. Если нет надежд, то и разочароваться не в чем. Если у тебя нет богатства, то вокруг тебя не станут виться молодцы, для которых единственная цель – заполучить богатое приданое.
      Онор, Сара и Ральф, прохаживаясь по залу, обменивались с гостями приветствиями. Со всех сторон в их адрес раздавались избитые комплименты. И тут она впервые пожалела, что отец не выдал ее замуж. Если бы ее брак состоялся хотя бы три года назад, сейчас она сидела бы дома, окруженная детьми, а не скучала на этом балу.
      Онор заметила, что молодые мужчины проявляют к ней явно повышенный интерес, говорят любезности, приглашают на танец. Она слушала надоевшие речи, а в душе у нее была пустота. Онор улыбалась, но прежнего чувства радости уже не испытывала. Несмотря на красоту и богатство, она понимала, что жизнь ее проходит впустую. Будущее пугало своей неизвестностью.
      На менуэт, ее любимый танец, Онор пригласил Ральф. Чувствуя на своей талии его руку, она наслаждалась танцем и постаралась забыть о грустном. Голова ее была слегка откинута, глаза сияли. Она заметила одиноко стоявшую в стороне Сару. Та с восхищением смотрела на нее и улыбалась. Рядом с ней у колонны стоял незнакомый мужчина, на губах которого играла загадочная улыбка. Девушке показалось это странным. Когда она в танце приблизилась к нему, он низко ей поклонился. Онор от смущения покраснела. Незнакомца нельзя было назвать красивым. Да и одет он был не так ярко, как остальные кавалеры. На нем были табачного цвета камзол и панталоны, кремовую жилетку украшали золотые пуговицы. Его сильно напудренные и не по моде уложенные волосы стягивала ленточка. Незнакомец с карими глазами в упор бесстыдно смотрел на нее.
      Онор тотчас отвела от него взгляд и почувствовала, как по ее спине пробежал неприятный холодок. «Интересно, кто он? – подумала девушка. – Уж не показалась ли я ему простой кокеткой?»
      Как только танец закончился, она направилась к Саре. Сердце ее замирало – Ральф наверняка знал незнакомца и обязан был его ей представить. Но когда они подошли к колонне, мужчины там уже не было. Онор разочарованно вздохнула – тот, кто, глядя на нее, многозначительно улыбался, не должен был просто так исчезнуть. Онор хотелось расспросить о нем Ральфа и Сару, но чувство гордости не позволило ей этого сделать.
      Она танцевала больше часа, и все это время безуспешно пыталась заметить в толпе загадочного незнакомца. Изредка сквозь шум голосов и звуки оркестра до нее с улицы доносился шум дождя. В зале из-за духоты стало невозможно дышать. У нее все поплыло перед глазами – лицо кавалера, сотни горевших свечей, пол и потолок. Ощущение было такое, будто голову туго стянули металлическим обручем. Извинившись перед партнером, девушка незаметно вышла из дома. Дождь кончился, но дышать по-прежнему было тяжело.
      Подняв к небу лицо, она глубоко вдохнула сырой воздух. В западной части горизонта полыхнула молния. Онор, упиваясь ароматом цветов, тихим шагом направилась через розарий к бассейну с фонтаном и села на его краю. Она смотрела на струйки воды и жалела, что поехала на бал. Ей хотелось оказаться на месте Джудит, у которой в жизни все так легко и просто. Девушка тяжело вздохнула и опустила руку в прохладную воду. Щеки ее горели.
      – Вы мне позволите? – неожиданно послышался тихий голос.
      Она медленно, нисколько не удивившись, подняла голову. Тот, кого она хотела увидеть больше всего на свете, протягивал ей носовой платок.
      – Прошу прощения, – поспешно произнес незнакомец. – Мне показалось, что вы сейчас расплачетесь.
      Онор покачала головой.
      – Нет, – ответила она. – Просто я задумалась. И, тем не менее, ваше внимание мне приятно.
      Мужчина улыбнулся и сел рядом с ней на мраморный бордюр бассейна.
      – Мне уже второй раз за этот вечер показалось, что я вас смутил. Знаете, я надеялся, что очаровательная улыбка, с которой вы прошли мимо меня, предназначалась мне. Но тут я заметил, что позади меня стоит мисс Хатерби, и, к своему огорчению, понял, что ошибся.
      – Вы знаете Сару?
      – Предполагалось, что я должен был быть ее партнером, – ответил мужчина и рассмеялся. – Но я очень плохой танцор. Так что вальсирую только по принуждению. Но для вас я бы сделал исключение…
      Онор поднялась и поправила пышный подол платья.
      – Сэр, я…
      Он взял ее руку.
      – Не уходите. Здесь так тихо, а в доме духота, шум и громкая музыка. Шепот этого фонтана куда приятнее. Вы со мной не согласны? Прислушайтесь.
      Онор замерла, слушая тихие всплески падающей воды. В фонтане лениво плавали неторопливые золотые рыбки. От прикосновения его руки у нее на душе стало как-то спокойнее.
      Небо пополам разорвала ослепительная молния, а вслед за ней раздались раскаты грома. Девушка вздрогнула и крепко сжала руку мужчины.
      – Не пугайтесь, – ласково сказал он. – Природа показывает свою силу, чтобы ей радовались, а не боялись.
      – Сэр, я не могу здесь более оставаться. Это…
      – Неприлично? Ну да, конечно же. Хотя, что в этом плохого? Я вас не обидел, не воспользовался тем, что вы здесь одна.
      – А если сюда кто-то придет?
      – Я тотчас исчезну, и ваша честь не пострадает.
      Несмотря на серьезное лицо, ей показалось, что он подсмеивается над ней.
      – Сэр, кто вы? – спросила Онор.
      Мужчина усмехнулся и усадил девушку рядом с собой.
      – Давайте не будем портить чудесный вечер на соблюдение пустых формальностей. Судя по вашему платью и украшениям, вы очень богаты. Вокруг вас так много молодых людей, которые добиваются вашего расположения. В другие времена и я был бы в их числе…
      Он поднялся, поставил ногу на бордюр бассейна, уперся локтем в колено и подпер рукой голову.
      – Когда-нибудь и мной будут восторгаться. Но не за мою внешность, а за то, что я смогу сделать, – продолжил незнакомец и указал рукой на фонтан. – Я заставлю воду работать так, что она… – Мужчина снисходительно улыбнулся. – Но женщинам это совсем неинтересно. Для вас фонтан всего лишь забавная игрушка. Вы, наверное, думаете, что он – творение природы?
      – А разве не так? – удивилась Онор.
      – Нет. Это – устройство, созданное человеком. Оно состоит из водопровода и насосов.
      Увидев, что девушка заинтересовалась, он, нарисовав прутиком на земле конструкцию фонтана, подробно объяснил, как он работает.
      – У меня в имении несколько фонтанов, – заметила она. – Отныне я буду смотреть на них совсем иными глазами.
      – Как я понял, у вас должно быть большое состояние?
      Онор кивнула, стараясь понять, к чему он клонит.
      – Так что у вас есть все, чтобы быть счастливой. Богатство, красота, образованность. С такими данными вы вправе выбирать себе жениха по вкусу. Так почему же, когда я к вам подошел, вы склонили голову так, словно были чем-то расстроены?
      – Но, сэр, не могу же я… – недовольно произнесла девушка.
      И он снова прервал ее:
      – Не будьте глупышкой. Мы не знакомы, но поэтому-то вам легче открыть мне душу.
      Вспышка молнии осветила его лицо. Гроза возвращалась. Онор неожиданно почувствовала, что этому человеку можно верить до конца, что он – это ответ на мучившие ее вопросы. Она поняла, что перед ней тот самый рыцарь, которого желала ей Джудит. Пусть он более чем скромно одет и узнала она от него только то, как строят фонтаны. При этой мысли девушка рассмеялась.
      Смех ее удивил незнакомца. Он вопросительно посмотрел на нее, затем вытянул перед собой ладони. Первые капли дождя коснулись его рук.
      – Вода… – негромко произнес он и сжал пальцы. – Прекрасная живительная влага. Вот я схватил ее. Правда, всего лишь несколько маленьких капелек. Настанет время, когда я буду повелевать потоками, реками. Если пожелаю, стану направлять их течение вверх или вниз. Или загоню воду под землю. Сама природа будет мне помощницей. И я буду использовать ее во благо людям.
      Онор поняла, что мужчина забыл о ней, и ей стало немного обидно. И, тем не менее, его слова и интонация, с которой он их произносил, взволновали ее.
      Он опустил руки.
      – Вы, должно быть, считаете меня чудаковатым. Электричество, которым напоен этот воздух, в сочетании с моими знаниями…
      – Вы по-настоящему счастливый человек, – прервала его Онор. – Вам известно, что движет вами и что следует делать. В отличие от вас, я разочарована в жизни. Не знаю, как лучше распорядиться своим богатством.
      Он сел рядом с ней и взял ее руки.
      – Так, значит, это вас расстраивает? Моя леди по имени Гроза, я даже не знаю, как вас зовут. Но это не так уж и важно. Что нас свело в этот вечер? Я навсегда запомню ваше лицо, самые выразительные в Англии глаза, память о которых пронесу через всю жизнь. Я могу дать вам один совет – не посвящайте свою жизнь человеку, пока не убедитесь, что это тот, кого вы искали. Когда поймете, что выбрали единственно верный путь, то смело идите по нему, ни на шаг, не сворачивая в сторону.
      В глазах мужчины вспыхнул огонек. Девушка, словно загипнотизированная его взглядом, шагнула к нему. Вспыхнувшая на грозовом небе молния словно пронзила ей сердце. Прямо над их головами грянул гром, но впервые в жизни Онор его не испугалась.
      Мужчина нежно поцеловал ее руку.
      – Моя леди по имени Гроза, я буду помнить вас. Куда бы ни забросила меня судьба, я всегда буду вспоминать дождливую ночь, проведенную в этом саду.
      – Куда бы вас ни забросила судьба? – словно эхо отозвалась Онор.
      Он кивнул.
      – Эта ночь для меня особенная. Я вышел в сад вслед за вами. Завтра я на два года уезжаю в Италию.
      Внезапно хлынул дождь, неистовый и холодный. Крупные капли падали на обнаженные плечи Онор, но она не обращала на них никакого внимания. До дождя ли ей было после тех слов, которые произнес незнакомец?
      – Что ты делала так долго в саду? – недовольно спросил Ральф, как только их карета тронулась с места.
      – Я же тебе говорила, – устало произнесла Онор. – В зале было невыносимо жарко, и у меня разболелась голова. – Неожиданно она изменила тон. – Я не обязана тебе ничего объяснять. Мои дела тебя не касается. Мы с тобой не обручены.
      – Весьма жаль, – пробормотал Ральф.
      – Ну что ты мучаешь ее бесконечными вопросами! – вмешалась в их разговор Сара. – Ты видишь, что она плохо себя чувствует.
      – Нет, я здорова, – рассеянно произнесла Онор. – Просто мне сейчас не до подобных разговоров. Я расстроена. Впервые надела это платье, попала под дождь и испортила его. Я же видела, как дамы поверх своих вееров смотрели на меня, когда я вернулась в дом. По моим щекам текла пудра, пряди волос прилипли к лицу. Да я же была похожа на промокшую под дождем куклу. Мало того, что я предстала в таком жутком виде, да еще и вечер вам испортила. За это я прошу прощения. Но Ральф не вправе мне указывать на мое поведение.
      – Просто мне показалось странным, что ты в грозу оказалась в саду, – раздраженно бросил Ральф. – А потом ты вбежала в зал, словно за тобой…
      – О, дорогой, оставь ее в покое, – взмолилась Сара. – Онор, милая, вечер ты мне не испортила. Я смертельно устала, и мне очень хотелось домой.
      Онор положила ладонь на руку подруги.
      – Сара, ты всегда приходишь мне на помощь, – сказала она. – Но на этот раз я сама виновата. Виною всему моя собственная глупость.
      Девушка отвернулась и посмотрела в окошко кареты.
      Гроза прошла, небо очистилось от туч, и теперь на нем поблескивали звезды. Карета, попав колесом в ухаб, качнулась в сторону. Онор отбросило, и она ударилась плечом о стенку. В этот момент она словно очнулась ото сна. «Что заставило меня выйти в темный сад, заговорить с незнакомым мужчиной, позволить ему теплыми губами целовать мне руку? – подумала она. – Я поделилась с ним своими мыслями, о которых никому, даже бабушке, не рассказывала. Такие романтические приключения под стать разве что слугам. Когда хлынул дождь, я, ни слова, ему не сказав, побежала обратно в шумный зал. Там, встретив Ральфа, я упросила его отвезти меня домой. Больше незнакомца я не увижу. Но не он ли произнес «не будем портить чудесный вечер» и ясно дал понять, что этот вечер для него чудесный только благодаря встречи со мной? И все же, может, было бы лучше принять предложение Ральфа и раз и навсегда решить свою судьбу?»
      Онор посмотрела на предполагаемого жениха. Но в карете было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Нет, выходить замуж за Ральфа ей не следует, и это она прекрасно знала. Но может быть, их брак оказался бы счастливым? Как-никак она знала о недостатках Ральфа, но он такой же, как другие. Карты и женщины. Но его любовницы, как она слышала, вполне приличные дамы, а не какие-нибудь там шлюхи из таверны.
      Онор выглянула в окно. В лужах отражались звезды. Вода… В памяти девушки всплыл сад леди Марреньер, незнакомец, любовно подставивший дождю ладони. Она слышала его голос, негромкий, но решительный: «Не посвящайте свою жизнь человеку, пока не убедитесь, что это именно тот, кого вы искали».
      Онор плотнее укуталась в накидку, и устало закрыла глаза. Она не знала, что ей нужно. Надежда на то, что она наконец-то поймет, к чему стремится, появилась также быстро, как и исчезла. Какая цель должна быть у нее? Как это узнать? Найдется ли тот, кто сможет подсказать, что ей делать?
      Карета вновь качнулась и остановилась. Кучер в сердцах выругался. Лакей спрыгнул на землю и побежал к кучеру. Ральф открыл окошко.
      – Что случилось? – громко крикнул он. – Почему мы встали?
      – Сэр, телега загородила нам дорогу, – ответил кучер.
      – Так пусть она едет к черту! – приказал Ральф и со стуком закрыл окошко.
      – Не надо так злиться, – обронила Сара. – Уверена, что телегу остановили не для того, чтобы тебе досадить. Она наверняка застряла.
      К карете подбежал лакей. Ральф раздраженно вновь открыл окошко.
      – Сэр, возница спрашивает, можно ли взять наших лошадей, чтобы вытащить телегу, – сказал лакей. – В противном случае мы не сможем ехать.
      – Хорошо. Скажи ему, чтобы поспешил, а то становится чертовски холодно.
      Онор, Ральф и Сара сидели в карете молча. Снаружи доносились звон лошадиной упряжи, топот копыт и возбужденные голоса.
      – Как странно, – подавшись вперед, неожиданно произнесла Сара. – Мне кажется, что я слышу детские голоса.
      Онор приоткрыла дверцу кареты.
      – Да, ты права, – сказала она. – Там на дороге дети. Их около дюжины. Что они могут делать на пустынной дороге ночью?
      Она разглядела детей благодаря прикрепленному к карете фонарю.
      Дети, изо всех сил налегая своими плечиками на тяжелую повозку, под крики возничего пытались сдвинуть повозку с места. Наконец огромные колеса телеги повернулись и выкатились из грязи.
      Пока кучер Ральфа занимался лошадьми, возничий осмотрел свою телегу, а затем приказал детям забраться на нее. Те испуганно жались друг к другу и на повозку не садились. Громко выругавшись, возничий изо всех сил хлестнул детей кнутом.
      – Не смей их бить, как скотину! – закричала Онор. – Это же дети!
      Возничий, вытирая руки о грязную блузу, посмотрел на нее:
      – Миледи, да за скотину цену дают больше.
      – Цену? – удивленно переспросила Онор. – Что ты хочешь этим сказать?
      Бормоча себе под нос, возничий подошел к окошку кареты.
      – Миледи, я везу их в Кареток на угольную шахту, – сказал он. – Понимаете, они еще маленькие, за каждого больше пары шиллингов мне не дадут.
      Потрясенная, Онор не верила своим ушам.
      – А что же они будут делать на шахте?
      – Онор, пусть мужчина занимается своими делами, – раздраженно произнес Ральф. – А то мы уже здесь и так застряли.
      Но девушка, словно не слышала его и повторила свой вопрос. Возничий сдвинул шляпу на затылок и почесал темя.
      – Как что? Работать, миледи.
      – Какую работу они будут выполнять? – спросила Онор.
      – Открывать и закрывать двери в шахтах, мисс. Это необходимо для проветривания штолен. А еще возить вагонетки с углем.
      Девушка посмотрела на сбившихся в кучку детей. Те, широко раскрыв глаза, испуганно смотрели на своего хозяина.
      – Но некоторым из них нет и шести лет, – возмущенно сказала Онор.
      – Что верно, то верно, миледи, – быстро согласился мужчина. – Это даже и хорошо. Они маленькие и смогут пролезть в любую щель.
      Ральф потянулся, чтобы закрыть окошко. Онор отвела его руку в сторону.
      – А кто эти дети? – спросила она. – Откуда они?
      Мужчина сплюнул и вытер рукавом рот.
      – Из работного дома. Они либо из многодетных семей бедняков, либо сироты.
      Онор вновь перевела взгляд на детей. Она не сразу поняла, что сказал ей возничий, а когда поняла, попросила лакея Ральфа подставить к карете лесенку и помочь ей выйти. Не обращая внимания на протесты Сары, умолявшей ее не покидать карету, девушка подобрала подол платья и, как была в бальных туфлях, зашагала к телеге.
      Она остановилась, разглядывая ребят. Те, с белыми от испуга личиками, не мигая, смотрели на нее. Малыши были одеты в сильно поношенную одежду, а худенькие тельца некоторых прикрывали обычные мешки. Давно нечесаные волосы превратились в колтун, на голых ногах – запекшаяся вперемешку с грязью кровь. Скот на фермах Онор содержался в лучших условиях, чем эти дети.
      Она пальцем указала на самого высокого темноволосого мальчугана.
      – Как тебя зовут? – спросила девушка.
      – Бартоломью, миледи.
      – Прошу тебя, не бойся. Ты знаешь, куда вас везут?
      – Да, миледи. На шахту. Я уже там был. Потом бежал, но меня поймали. Теперь везут обратно. Этих бедняг… везут туда же.
      – А почему ты сбежал?
      Мальчик вскинул голову.
      – Потому что там душно и страшно, как в аду. Там темно и ночью и днем.
      Онор почувствовала на своем локте руку Ральфа.
      – Онор, прошу тебя. Это не твое…
      – Не мое дело? – прервав его, холодно спросила девушка. – Чье же тогда?
      – Лорда Портинскейла, конечно. Ему же принадлежит шахта.
      – Но эти дети ему пока не принадлежат. – Она повернулась к возничему: – Или он тебе за них уже заплатил?
      – Нет, мисс. Мне платят после доставки. Знаете, дети такой народ, в дороге кто-нибудь из них может умереть.
      Онор с тоской посмотрела на малышей. Мальчик, который назвался Бартоломью, одной рукой обнимал за плечи маленькую девочку. Та, дрожа от холода, прижималась к нему всем телом. Онор протянула к ней руку.
      – Подойди, дитя, – сказала она. – Я тебя не обижу.
      Девочка еще крепче прижалась к Бартоломью, но тот подтолкнул ее вперед. Онор наклонилась и взяла ребенка за подбородок. Девочка выглядела года на четыре, не больше.
      – Ради бога, не дотрагивайся до них, – раздраженно произнес Ральф. – На них наверняка вши. Кроме того, ты можешь подцепить какую-нибудь заразу.
      – Да, скорее всего, так оно и есть, – тихо ответила Онор и посмотрела на Бартоломью: – Скажи, какую работу будет выполнять эта девочка?
      Тот пожал плечами:
      – Наверное, проветривать шахту, – сказал мальчик. – Сидеть в темноте и присматривать за дверями.
      – Сколько будет длиться рабочий день?
      Он снова пожал плечами.
      – Я не понимаю счета, мисс. Если она заснет, то ее ударят или бросят в нее камнем.
      – А ты меня не обманываешь? – недоверчиво спросила Онор.
      Мальчик в упор посмотрел на нее:
      – Нет, мисс. Я сказал правду. А зачем мне вас обманывать? Спросите нашего надзирателя. Он вам расскажет. А она… – Он указал большим пальцем на девочку. – Она вам все равно ничего не скажет.
      – Почему?
      – Она глухонемая. Хотя, может быть, и притворяется. Во всяком случае, я еще не слышал, чтобы девочка говорила.
      У Онор перехватило дыхание. Она перевела взгляд на стоявшую перед ней малышку. Та рассеянно смотрела на нее. Остальные дети, видя, как бойко разговаривает с богатой дамой Бартоломью, осмелели и подошли ближе. В их взорах, устремленных на Онор, читалась надежда.
      Ральф вновь взял девушку под локоть.
      – Онор, неужели ты не понимаешь, что делаешь?
      Она не обратила внимания на его слова, хотя и осознавала, чем вызвано беспокойство Ральфа.
      Из окошка кареты показалась голова Сары.
      – Онор, умоляю, послушайся Ральфа, – жалобно произнесла подруга. – Пусть надсмотрщик занимается своими делами. Я понимаю, это все ужасно, но ты этим детям ничем помочь не сможешь.
      – Не смогу? – почти шепотом переспросила Онор. – Да, конечно…
      «Когда поймете, что выбрали единственно верный путь, то смело идите по нему», – вспомнила она слова незнакомца.
      Онор, гордо подняв голову, посмотрела на возничего.
      – Мой дом отсюда в двух милях, – неожиданно произнесла она. – Его легко узнать. На воротах два бронзовых ястреба. Вези всех детей ко мне. Я заплачу за них в два раза больше, чем обещал тебе лорд Портинскейл.
      – Онор, ты не можешь… – только и произнес Ральф.
      – Могу и сделаю это. Никто меня не отговорит, если я знаю, что поступаю правильно. Ни ты, ни лорд Портинскейл. Ни даже моя бабушка. Никто.
      Бартоломью удивленно смотрел на нее, открыв рот.
      – Вы нас покупаете, миледи? – дрожащим от волнения голосом спросил он. – Значит, мы будем работать у вас, а не на шахте?
      Слезы жалости навернулись на глаза Онор. Пока она боролась с собой, дети обступили Бартоломью.
      – Может быть, вы и поработаете у меня, – дрожащим от волнения голосом сказала девушка. – Но сначала я вас накормлю и дам теплую одежду. Тех, кто болен, я буду лечить. Обещаю, что каждый из вас получит все необходимое. Пока вы со мной, вас никто пальцем не тронет, вы не будете голодать, вас не станут запирать в темноте. Так что вам нечего бояться.
      Она отпустила руку маленькой девочки, и та вернулась к ребятам.
      Онор смотрела в просветленные лица детей. Не в силах сдержать подступившие к глазам слезы, она подняла голову и взглянула в звездное небо. Ее губы беззвучно шептали молитву.
      – Господи, теперь я знаю, какова моя цель. Не дай свернуть мне с намеченного пути, каким бы трудным он для меня ни оказался…

      Достигнув вершины холма, Джон Баннистер остановил коня и стал ждать напарника. Панорама, открывшаяся ему, радовала глаз. Вдали за холмами лежал город Баф. На берегах реки крестьяне обычно резали ивовые прутья, чтобы затем сплести из них корзины. Река петляла среди пастбищ и вспаханных полей, несколько раз меняя свое направление. В одних местах она была настолько глубокой, что по ней могли бы проплыть огромные баржи, в других – только рыбацкие лодки.
      Как только на холм на лошади взобрался полный мужчина, Джон Баннистер спешился.
      – Ну, Силас, доставай карту, – сказал он. – Пусть лошади отдохнут, а мы уточним, где находимся.
      Полный мужчина, который был явно старше Джона, крякнул и неуклюже сполз по крупу животного на землю.
      – С огромным удовольствием. Готов придумать любой предлог, чтобы часок посидеть в тени деревьев. Фу-у! Ну и жарища!
      Он снял с головы черную треуголку, сдвинул на затылок парик и желтым носовым платком промокнул вспотевшую лысину.
      – Джон, как же тебе не жарко? – удивился он.
      Баннистер улыбнулся:
      – Ты забыл, что последние два года я провел в жарких странах. Ну, доставай карту.
      Недовольно ворча, Силас расстегнул седельную сумку и достал из нее карту.
      – Даже не дал мне дух перевести. К чему же такая спешка?
      – Сейчас начало лета, а работы должны пойти полным ходом до наступления зимы.
      Его напарник стреножил свою лошадь и улегся под деревом.
      – Я что, мало тебе помог? Пока ты ухлестывал за дамочками Мидленда, мне удалось найти участок, набрать рабочих и начать строительство.
      Джон сел рядом с Силасом и развернул карту.
      – Ни за кем я не ухлестывал, – возразил он. – Ты же прекрасно знаешь, что я вел переговоры с герцогом Бриджуотером. Прекрасный человек. У себя, в Бартоне, он строит канал, ничем не уступающий итальянским.
      – Склонен предположить, что ты, дружище, в Европе ничего, кроме водных путей, не видел. Неужели тебе ни одна местная леди не приглянулась? Слышал, что итальянские шлюхи очень и очень… – Силас многозначительно подмигнул.
      – Итальянки очень красивые, некоторые утверждают, что и очень страстные. Такие прелестницы есть в любой стране. Даже в Англии. Разве не так?
      – Здесь ты прав. Вот, к примеру, моя Полли…
      – Силас, о том, какая твоя Полли чудесная, я слышал сотню раз, – прервал напарника Джон. – Давай-ка лучше займемся делом.
      Силас снова сдвинул на затылок парик и почесал лысину.
      – Порой мне кажется, что прекрасный пол тебя совсем не интересует, – заметил он.
      – Не выдумывай, женщины меня интересуют. Я же не монах.
      Джон углубился в изучение топографической карты. Он сравнивал ее с открывавшейся с холма панорамой.
      – Когда-нибудь, когда у меня будут деньги, чтобы содержать семью, я женюсь, – тихо произнес он.
      – Это ты хорошо говоришь. А ведь тебе уже двадцать шесть! В твоем возрасте я уже…
      – Ты уже успел сделать предложение десяти женщинам и двадцати разбить сердца.
      Силас удивленно посмотрел на Джона:
      – Ничего подобного, я вовсе не такой! Я, как порядочный человек, женился на Полли, и она родила мне двоих детей.
      Джон запрокинул голову и захохотал.
      – Слушай, Силас, ты совсем не понимаешь шуток, – сказал он и хлопнул своего напарника по колену. – Да я же над тобой подтруниваю. Неужели ты не видишь, что я тебе завидую? У тебя чудесная семья. В этом я убедился, когда побывал в Сомерсете. А теперь скажи мне, что ты узнал о владельцах земель, расположенных по берегам реки?
      Морщинки разгладились на лбу Силаса, и он ткнул пальцем в карту.
      – Вот здесь, в Карстоке, расположены шахты. Они, как и земля, принадлежат лорду Портинскейлу.
      Джон нахмурился:
      – Вот уж с кем бы не хотел иметь дел. Тяжелый человек. Часто бывает не в себе. Насколько мне известно, он хотел бы иметь в собственности канал и перевозить добытый в шахтах уголь. Ну, как это сделал герцог Бриджуотер у себя в Уорсли. Но у него на строительство не хватает средств.
      – А герцогу канал построил ты?
      Джон кивнул.
      – Знаешь, я бы и лорду Портинскейлу согласился бы построить. Ему канал обошелся бы тысяч в восемьдесят.
      – Да, сумма кругленькая.
      – Этого вполне бы хватило. Судя по твоим данным, прорыть тоннель в горе особого труда нам бы не составило. – Джон указал на небольшой лесок. – Ты утверждаешь, что обойти этот участок не удастся?
      – Да, его не обойти. Почва там слишком болотистая.
      – Это по мне. Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. – Он вновь склонился над картой. – Так, и чьи же здесь земли?
      Силас назвал владельцев всех участков, примыкавших к реке.
      – А этот, последний, принадлежит сэру Ральфу Хатерби. Это все, что осталось от его владений. Здесь у тебя проблем не возникнет. Я узнал, что этот господин всегда нуждается в деньгах. Сэр Хатерби согласится на минимальную компенсацию, лишь бы выручить несколько гиней, чтобы потом спустить их за карточным столом.
      – А это чье? – спросил Джон и указал на небольшой лесок. – С кем нам придется договариваться? – Не успел Силас ответить, как Джон задал очередной вопрос: – А вот это, что ты здесь обвел карандашом, принадлежит богатому человеку?
      Силас через плечо Джона взглянул на карту.
      – А это – Стентон – Лидерд.
      – Будем надеяться, что и его владельцу срочно нужны деньги, – сдвинув брови, задумчиво произнес Джон. – Туннель нам просто необходим.
      Силас растянулся на траве, прикрыл лицо шляпой и заложил руки за голову.
      – Это земля семейства Мартиндейл, – произнес он. – Владеют ею они из поколения в поколение. Теперешняя владелица – молодая незамужняя женщина. Очень богатая. Живет вместе со своей бабкой леди Мартиндейл. Старуха – сущая ведьма. Как я слышал, обе – эксцентричные дамы. Но у тебя с ними проблем не возникнет. Ты же умеешь ладить с женщинами.
      Джон вновь бросил взгляд на карту и затем посмотрел на долину.
      – Хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой, – сказал он. – Поскольку если это не так… – Он помолчал. – А в чем заключается экстравагантность мисс Мартиндейл?
      В ответ раздался зычный храп Силаса. Джон посмотрел на своего спящего напарника и улыбнулся. Силас, обжора и большой охотник до спиртного, был счастливым человеком. Для него главным в жизни была его семья. Для Джона же счастье всегда пряталось за очередным холмом.
      Услышав звук пилы, Онор поспешно вышла из дому. Девушка обошла конюшню и остановилась. Ее взору предстала такая картина: мальчик во дворе пилил поваленные во время последней непогоды деревья. Никто его об этом не просил, но он работал, не прерываясь ни на минуту.
      Дождавшись, когда он отложил пилу, чтобы взять из кучи следующее бревно, Онор окликнула его:
      – Бартоломью, мне надо с тобой поговорить.
      Стерев рукавом со лба пот, мальчик обернулся.
      – Бартоломью, – сурово произнесла Онор, – с моего стола исчез шиллинг. Это ты его взял?
      Он стыдливо опустил глаза и носком ботинка стал ковырять опилки.
      – Зачем ты это сделал? – с горечью в голосе спросила девушка. – Ты же всем обеспечен – едой, одеждой. Когда приезжает коробейник, я даю тебе деньги. Разве не так?
      Бартоломью, не поднимая головы, молча кивнул. Лицо его покраснело.
      – Тогда зачем ты это сделал? Скажи, зачем?
      Мальчик поднял глаза и с вызовом посмотрел на Онор.
      – Из-за отца, мисс, – ответил он.
      – Но ты сказал, что твой отец давно умер.
      – Да, мисс. Но это он научил меня красть.
      – Только для того, чтобы не умереть с голоду, – заметила девушка. – Это мне ясно. Я поняла бы тебя, если бы ты украл шиллинг, чтобы купить еду. Но сейчас, когда у тебя все есть… – Она протянула к мальчику руки. – Я тебе в который раз поверила, а ты меня подвел.
      – Мисс, я этого не хотел.
      – Но ты это сделал, Барти. Тебе уже четырнадцать лет. Ты прекрасно знаешь, что хорошо, а что плохо. Я не раз говорила тебе, что если будешь хорошо работать и продолжать учебу, то, когда мистер Петеридж состарится, станешь моим управляющим. А ты вот чем отвечаешь на мое доверие. А если ты наладишься красть у меня постоянно, какой же из тебя получится управляющий?
      Мальчик поддел носком ботинка сучок.
      – Мисс, я больше не буду.
      – Это ты и раньше говорил. Ты даже поклялся на Библии. Я просила тебя, наказывала, пугала и все напрасно.
      Онор посмотрела на Бартоломью и вспомнила ту ночь, когда он появился в ее доме. На фоне перепуганных детей этот мальчик держался на удивление уверенно.
      Девушка подошла к Бартоломью и взяла его за руку.
      – Барти, ты доставляешь мне неприятности, – сказала она. – Пока о твоем воровстве знаю только я. Если это станет известно…
      – Мировому судье? Тогда меня посадят в тюрьму.
      – Да, верно. Но я хотела сказать не это. Если о твоих неблаговидных поступках станет известно тем, кто против того, что я взяла к себе пятнадцать детей-сирот, то меня осудят. Ведь люди решат, что я на вас плохо влияю. Ты понял?
      Бартоломью некоторое время молча смотрел на стену конюшни. В его широко раскрытых глазах застыло отчаяние. Неожиданно мальчик крепко прижался губами к руке Онор.
      – Клянусь, мисс, клянусь, – почти выкрикнул он, – если я еще возьму у вас хотя бы пенни, то отрублю себе пальцы. А тот шиллинг, что я у вас украл, я вам верну, как только закончу работу.
      – Очень хорошо, Барни. Я тебя прощаю в последний раз.
      Онор повернулась и пошла к дому. Едва она успела дойти до угла конюшни, как Бартоломью окликнул ее:
      – Постойте! Мисс Онор!
      – Да, я слушаю тебя.
      – Я очень сожалею…
      Она вздохнула и зашагала дальше.
      Последние два года явились для нее временем больших надежд и тяжких испытаний. Вероятно, ей наконец-то удалось найти способ, как убедить детей не красть. Нелегкую борьбу Онор приходилось вести и с соседями, которые боялись, что бывшие беспризорники станут ловить в их водоемах рыбу, охотиться в их лесах, устраивать поджоги и вламываться в чужие дома. Девушка тщетно пыталась убедить соседей, что дети не причинят вреда.
      Никакой поддержки со стороны Ральфа не было. Когда она занялась воспитанием детей, и свободного времени у нее не стало, Ральф понял, что промотать ее состояние ему не удастся. Все его предложения руки и сердца Онор отвергала, предпочитая поддерживать с ним лишь дружеские отношения. Она уже не ездила в Лондон и редко выбиралась в гости, но чувствовала себя счастливой. Несмотря на трудности, с которыми сталкивалась, девушка видела, что ее жизнь наполнена глубоким содержанием. Единственное, о чем Онор теперь сожалела, – это то, что она не может помочь всем обездоленным детям.
      Греясь в теплых лучах солнца, она медленно шла по садовой дорожке. Свежей листвой шелестели деревья, за широким лугом, на котором, паслись овцы, поблескивала синяя лента реки. Из окна бывшей детской комнаты Онор доносились звонкие голоса – Шарлотт вместе с самыми младшими детьми играла в «апельсины и лимоны». Девушка невольно улыбнулась. Милая, неунывающая Шарлотт, подумала она. Подруга, с которой Онор часто ездила в Лондон, рассказала ей, что ее отец проиграл в карты почти все состояние, и она теперь вынуждена наняться гувернанткой в богатую семью. Получив предложение Онор помочь в работе с бывшими беспризорниками, девушка с радостью согласилась.
      Онор миновала каменную арку и пересекла двор. Отдельно стоявшие постройки были переоборудованы под учебные классы. В одном домике сломали стены, сделали кухню-столовую. Дети спали на соломенных матрасах под теплыми одеялами.
      Онор вошла на кухню, где трудились несколько девочек постарше. Пробуя суп, варившийся на плите в котле, они причмокивали и вовсю нахваливали разрумянившуюся от жара повариху. Улыбнувшись, Онор поднялась по лестнице, прошла по коридору и заглянула в комнату, в которой Сара Хатерби давала уроки шитья и вязания. Увидев вошедшую хозяйку, девочки в кипенно-белых фартуках тотчас повскакали со своих мест, и присели в реверансе. Она с каждой поговорила, похвалила их работу, а где следовало, сделала замечания.
      – Дорогая, у них большие успехи, – положив руку на плечо Сары, сказала Онор.
      – Скоро они уже будут шить себе одежду. Как я тебе благодарна!
      Глаза Сары радостно заблестели. Как же легко сделать ее счастливой! Несмотря на протест брата, она все же решила помочь подруге. Продолжая обход, Онор прошла через тенистый сад к лужайке. Спрятавшись за куст, она стала наблюдать за тем, как ее бабка давала двум особо одаренным девочкам уроки этикета. Леди Мартиндейл, в черном платье и с белым кружевным чепчиком на голове, сидела, выпрямив спину, и строго смотрела на высокую девочку, которая тщетно пыталась плавно пройти по лужайке и при этом не уронить лежавшую на ее голове толстую книгу.
      – Нет-нет, – недовольно бурчала старуха. – Так дело не пойдет. Не делай резких движений. Иди плавно. Держи спину прямо. Я даже в свои годы не опускаю плеч и не смотрю подбородком в землю. В былые времена нам, девочкам, надевали на шею чугунный обруч и привязывали к спине деревянную доску. Я уже подумываю, а не сделать ли для вас такие же.
      – Да, мэм, – хором произнесли ее воспитанницы.
      Онор не помнила, что бы они отвечали леди Мартиндейл что-то, кроме «да, мэм». Она была поражена, когда старуха, вместо того чтобы ее отругать за то, что она привезла в дом бездомных детей, одобрила ее поступок. Бабка помогла советом, как лучше оформить классы, и даже составила расписание занятий. За то время, пока дети находились в их доме, она помолодела лет на десять. Младшие дети боялись ее, но пожилая женщина иногда, чтобы поощрить послушного ребенка, неожиданно награждала того пенни или пряником. Ученики леди Мартиндейл предпочитали терпеть ее едкие замечания, чем отправиться в шахту к жестоким надсмотрщикам. Бартоломью, как старший и более опытный, в красках рисовал перед ними картину того ужаса, который ждал их на угольной шахте. Укладываясь спать, дети, опустившись на колени для чтения молитвы, пели псалмы и просили Всевышнего о прощении совсем не потому, что их к этому принуждали.
      Онор стало жаль этих девочек. Она помнила, как сама часами отрабатывала походку, положив на голову томик Шекспира.
      После полудня девушка намеревалась взять ребят на реку и устроить там пикник. Вдали от глаз бабушки ей хотелось, как Шарлотт, поднять юбки и вместе с детьми побегать по берегу. Она решила сплести из ромашек венок и надеть его на светлую кудрявую головку Сусанны.
      В воздухе чувствовалось, что день будет жарким. Все дети были здоровы, а сама Онор – счастливее, чем когда-либо. Она стояла в тени тиса, сложив на груди руки. Услышав шаги, девушка обернулась и увидела приближавшегося к ней Томаса. По его лицу она поняла, что лакей чем-то встревожен.
      – Мисс, к вам приехал какой-то господин, – доложил слуга. – Он говорит, что вы его ждете.
      – Вот как? Нет, я никого не жду. А кто он?
      Томас подал ей визитную карточку.
      – Мисс, он сказал, что писал вам по поводу строительства канала.
      – Ах, об этом! – воскликнула Онор. – Прочитав письмо, я была так возмущена, что тут же порвала его. Как он мог предположить, что я пойду навстречу пожеланиям лорда Портинскейла?
      Она взглянула на визитку.
      – Ты говоришь, что этот мистер Баннистер здесь?
      – Да, мисс. Он в библиотеке. Прошу прощения, что я позволил ему войти в дом.
      – Томас, ты не знал, кто он такой. Сейчас пойдешь к нему и… Нет, я сама с ним поговорю.
      Окна библиотеки, в которую проводили Джона, были открыты настежь. Из сада доносилось пение детей. Шестеро мальчиков грузили на телегу поваленное ветром дерево. Под окном в сопровождении аккуратно одетых девочек прошла старуха в черном. «Здесь что, школа? – подумал Джон. – Да этого не может быть!»
      Он пожалел, что не расспросил Силаса, в чем конкретно заключалось необычное поведение владелицы Стентон – Лидерда. Джон пригладил волосы, поправил галстук и носовым платком смахнул с башмаков пыль.
      На скрип двери он обернулся. В комнату, держа на поводке грозного вида волкодава, вошла молодая женщина. При виде гостя собака зарычала. Хозяйка успокаивающе потрепала собаку по холке.
      Она была одета в зеленое платье, скромное, но модно сшитое. Густые, гладко зачесанные черные волосы прикрывали золотые кружева. Платье украшала только драгоценная золотая брошь, пальчик оттягивало кольцо с печаткой. Женщина показалась ему необычайно красивой – гордая посадка головы, карие, очень выразительные глаза. Эти глаза сейчас холодно смотрели на него, несомненно, ее лицо Джону было знакомо. «Неужели мы уже встречались? – подумал он. – Нет, этого не может быть! Вряд ли наши слишком разные пути могли пересечься. Да и в Сомерсете тогда я оказался впервые».
      Он вежливо ей поклонился.
      – Мисс, вы так добры, что решили меня принять, – сказал Джон. – В своем письме я изложил только основное.
      – Да? Из вашего письма я прочитала всего лишь первые строчки.
      – Простите. Наверное, я не очень ясно выразил свои мысли.
      – Совсем нет, – холодно произнесла Онор. – Я все поняла. Вы предлагаете построить канал, чтобы лорд Портинскейл мог возить свои уголь из Карстока в Баф. Вы хотите использовать земли, примыкающие к реке, и тем самым испортить нам ландшафт.
      – Но выгода, мадам, которую…
      – Выгода? Кому? Лорду Портинскеилу?
      – Естественно. И многим другим тоже. Этот канал позволит снизить цены на уголь, поскольку его транспортировка станет дешевле. Сейчас же из того, что зимой здешние дороги непроходимы даже для лошадей, уголь очень дорогой.
      – Вы думаете, что я не знаю, какие у нас дороги? Я родилась здесь. А вы, надо полагать, здесь впервые?
      – Мой дом в Хэмпшире. Но я часто бываю за границей. Последние два года я прожил на чужбине, а в Англию вернулся совсем недавно.
      Онор подошла к бюро и взяла в руки серебряный нож для бумаги.
      – Будьте любезны, мистер Баннистер, отойдите от окна. Я не могу говорить, когда мне в глаза светит солнце.
      «Она даже не предложила мне сесть», – подумал Джон.
      Извинившись, он отошел от окна. Онор вглядывалась в его лицо холодными глазами. На мгновение ему показалось, что девушка знает его. Однако блеск, на секунду появившийся в ее глазах, тотчас исчез. Джон смотрел на знакомый изгиб ее шеи и пытался вспомнить, где они могли встретиться.
      – Вы в наших краях недавно, – продолжила Онор. – Это объясняет, почему вы не знаете, как я отношусь к вашей идее. Вам, должно быть, не рассказали, что между мной и лордом Портинскейлом отношения хуже некуда. Будь у меня возможность, я бы завтра пустила его по миру. Так что вы должны понять, что любой план, осуществление которого сулит ему хоть малейшую прибыль, я решительно отвергну.
      Пока он, широко открыв глаза, удивленно смотрел на Онор, та с силой ткнула ножом в кожаную обивку бюро.
      – Но почему, мисс? – спросил Джон. – О, простите. Я, наверное, задал вам бестактный вопрос.
      Девушка повернулась и подняла брови.
      – Почему? – переспросила она. – Это известно всей округе.
      Онор подошла к окну и указала на клумбу, за которой ухаживали дети.
      – Вот моя причина, – сказала она. – Есть и другие. Их у меня ровно пятнадцать, мистер Баннистер.
      Джон так ничего и не понял. Он снова пожалел, что не расспросил поподробнее Силаса об эксцентричности владелицы Стентон – Лидерда. А ее поведение и в самом деле было странным.
      – Я вас не понял, – сказал он.
      – Здесь у меня пятнадцать несчастных детей, – с жаром произнесла Онор. – Я их приютила. В противном случае эти дети в нечеловеческих условиях работали бы на шахтах лорда Портинскейла. Полуголые, в кромешной темноте, они ползали бы в таких местах, где и моя собака бы не пролезла. Они сутками находились бы под землей, а если бы попали в обвал, то погибли. А ведь многим из них не больше шести лет.
      – Я думаю, вы преувеличиваете, – потрясенный услышанным, заметил Джон.
      – Преувеличиваю? Я разговаривала с детьми, которые через это уже прошли. Родители, которые не в силах прокормить своих детей, отдают их на шахту. Я даже посылала туда двух слуг, чтобы те проверили, правда, это или нет. Я видела на руках детей следы от кандалов, а одного мальчика так сильно избил надсмотрщик, что сломал ему руку. Нет, мистер Баннистер, я нисколько не преувеличиваю.
      От волнения руки Онор дрожали, щеки покрылись румянцем. Джон, не до конца поверивший ее словам, не знал, как продолжить начатый разговор. Он восхищенно смотрел на нее – в гневе она была еще прекраснее. Волкодав, ощутив состояние, в котором находилась его хозяйка, бесшумно скаля зубы, поднялся с пола.
      – Сэр, вам лучше уйти, – увидев это, произнесла Онор. – Какие бы доводы вы мне ни привели, они меня все равно не убедят. Я запрещаю вам вести работы на моей территории. Если хоть один ваш рабочий ступит на мою землю, ему будет приказано убраться. В случае неповиновения будет применена сила.
      Джон слушал ее, а сам думал о тех словах, которые он припас для этого разговора, о лежавшей в его кармане бумаге, на которой следовало подписаться мисс Мартиндейл. Он знал, что деньги предлагать ей бесполезно, поскольку она была самой богатой землевладелицей в округе. По выражению ее лица, побелевшим костяшкам пальцев руки, крепко державшей собаку за ошейник, Джон понял, что сейчас ему лучше уйти. Сегодня он потерпел поражение и должен был это признать.
      – Хорошо, мисс, – сказал он. – Я должен с уважением относиться к вашим желаниям. То, как вы поступили с детьми, вызывает у меня восхищение. Вы очень добры.
      – Не думаю, мистер Баннистер, что вы восхищены моим поступком, – нахмурилась Онор. – Уверена, что вы думаете только о том, как воплотить ваши замыслы в жизнь.
      Она несколько раз дернула шнурок колокольчика, чтобы позвать лакея. Ведя собаку за поводок, Онор направилась к двери. Распахнув ее, она обернулась и отчетливо произнесла:
      – Два года назад мне дали совет, который я помню до сих пор. Его мне дал незнакомец в саду во время грозы. Найдя цель в жизни, надо ей следовать, сказал он тогда. Можете быть уверены, мистер Баннистер, что я с этого пути не сверну.
      И Джон тут же вспомнил, где он ее видел.

      Ральф, о приезде которого не было доложено, быстрым шагом вошел в гостиную. Онор с бабушкой в это время доигрывали последнюю партию в пикет, а Шарлотт, чьи волосы при свете горевших свечей отливали золотом, занималась вышиванием.
      – Это правда? – не поздоровавшись, с порога спросил молодой человек.
      Леди Мартиндейл неохотно положила на столик карты и сверкнула на него глазами.
      – Как ты осмелился ворваться без доклада и не поздороваться? Да, ты вхож в наш дом, но, хочу заметить, без моего согласия.
      Ральф почтительно склонил голову, его щеки запылали румянцем.
      – Прошу прощения, мэм, – извинился он. – Но у меня к Онор неотложное дело.
      – Если будешь мне перечить, то Томас тебя и в самом деле выставит, – сухо заметила старуха и, взяв трость, ударила ею по коленям Ральфа. – Покинь комнату и войди, как подобает.
      Девушки, чтобы скрыть свое крайнее изумление, опустили глаза. Ральф, словно послушный мальчик, вышел из гостиной. Через минуту вошел лакей и доложил о его визите.
      Леди Мартиндейл величаво поднялась с кресла.
      – Пусть войдет, – сказала она. И добавила, обращаясь к вошедшему Ральфу: – Если Онор готова тебя выслушать, то, пожалуйста. Это ее дело. Что же касается меня, то я отправляюсь спать.
      Ральф предупредительно открыл старухе дверь. Леди Мартиндейл, опираясь на трость, оценила, правильно ли ее внучка и Шарлотт сделали реверанс, и только тогда направилась к двери. Выйдя в коридор, она тут же стала кричать Томасу, чтобы тот позвал ее служанку.
      Ральф осторожно закрыл за ней дверь и закатил глаза.
      – Mon Dieu, c'est formidable, – произнес он.
      – Не пытайся говорить по-французски, – тихо сказала Онор. – Я и так знаю, что великолепна.
      Ральф шагнул к ней.
      – Не провоцируй меня дальше, – тяжело дыша, сказал он. – Я…
      – В плохом настроении, – собирая со стола карты, продолжила за него Онор. – Об этом мог бы сообщить заранее. Так что сядь и успокойся.
      Шарлотт отложила рукоделие и поднялась с кресла.
      – Ты можешь остаться, – сказал ей Ральф. – Этот разговор касается и тебя. Ты же всегда заодно с Онор.
      – Я разделяю ее мысли, – с вызовом в голосе ответила Шарлотт. – Если она, как ты полагаешь, странная, то, значит, и я тоже.
      Ральф замолчал. Он сел в кресло и насупился. В эту минуту он стал похож на упрямого ребенка, которого отчитывали за содеянное. Онор едва не рассмеялась.
      – Ну, хорошо, дорогой, мы тебя внимательно слушаем, – сказала она. – Расскажи, почему у тебя плохое настроение?
      – Это все вы, – ответил он.
      Онор изогнула бровь и обменялась с Шарлотт взглядом. Положив на колени руки, Ральф подался вперед:
      – Это правда, что ты против строительства канала?
      – Правда.
      – Но почему?
      – Не могу поверить, что ты не знаешь причины. Этот канал нужен для шахт лорда Портинскейла. Разве это не веская причина?
      – Но это же полный абсурд. В своей ненависти к лорду Портинскейлу ты переходишь границы. Это уже настоящая вендетта.
      – Еще раз, Ральф, прошу – выбирай слова. Никакая это не вендетта. Я с лордом Портинскейлом не ссорилась. Но я просто в ужасе оттого, что творится на его шахтах. Так что это единственная причина, по которой я против канала. Если думаешь, что сможешь меня переубедить, то глубоко ошибаешься. Мистер Баннистер уже был у меня, но ушел ни с чем. Аргументы, которые он привел в защиту строительства канала, на мое решение никак не повлияли.
      Ральф вскочил с кресла и нервно заходил по комнате.
      – Ты хоть понимаешь, что значит для меня твой отказ в сотрудничестве? Без твоего согласия мои земли им не нужны. Они не могут использовать только один берег реки.
      – Весьма сожалею, – поднимаясь, ответила Онор. – Я не хочу, чтобы пострадал природный ландшафт.
      Ральф резко повернулся к ней.
      – Черт возьми, Онор, это же для меня единственная возможность получить деньги! – воскликнул он. – Конечно, не такую большую сумму, которую бы они тебе предложили, но вполне достаточную для меня, чтобы…
      – Еще несколько месяцев содержать своих любовниц и покрыть часть карточного долга? Нет, Ральф, извини. Твои личные дела меня не касаются. Боюсь, что решать возникшие у тебя проблемы ты должен другим путем.
      Он зло сверкнул глазами.
      – Проклятье! Ты невыносима! Твоя выжившая из ума старуха и ты считаете, что вправе указывать другим, как им жить? Вы полагаете, что можете плевать на всех, кто с вами не согласен? Да вы ведете себя как тираны! Но я вам покажу. Я вас проучу!
      Ральф топнул ногой по лежавшему на полу дорогому ковру и выругался по-французски.
      – Ральф, ты злишься на меня, потому что я не приняла твое предложение руки и сердца? Ты думал, что после смерти моего отца я приму его и ты, став моим мужем, переедешь в Стентон – Лидерд, и будешь распоряжаться моим наследством? Знаешь, я почти убедила себя, что эта причина взять меня в жены у тебя не единственная. Но за последние два года все иллюзия на этот счет у меня растаяли. Я тебя, Ральф, ни в чем не виню. Жизненные пути у нас разные. Но то, как ты собираешься дальше жить, меня совсем не касается.
      Ральф прищурился и сжал кулаки.
      – Онор, ты жутко упрямая. Как, впрочем, все в роду Мартиндейлов. Но учти, когда у тебя случится беда, я тебе помогать не стану.
      Он шагнул, было к двери, но замер на месте.
      – Есть средство, чтобы заставить тебя пойти на уступки. Строители могут обратиться к властям.
      Девушка пожала плечами.
      – Если они хотят, могут обращаться хоть к королю, – ответила она. – Это еще пока моя земля, и распоряжаюсь ею я.
      Ральф рывком распахнул дверь.
      – Послушай, не надо быть такой самоуверенной. Не надо.
      Джон долго сидел, склонившись над картами и чертежами в доме Силаса. Наконец он поднял голову и откинулся на спинку стула.
      – Так я и предполагал, – упавшим голосом произнес он. – Других вариантов нет. Если нельзя пройти по территории мисс Мартиндейл, то весь наш проект неосуществим. На то, чтобы провести канал южнее Стентон – Лидерда, потребуется еще сорок тысяч фунтов. А таких денег у нас нет.
      Силас снял с лица носовой платок и, сладко зевнув, вытянулся на диване во весь рост.
      – Джон, в таком случае тебе придется ее уговорить. Вот чертова баба! Молодая, но упрямая, как ослица. Послушай, надо действовать лаской. Все женщины любят, когда с ними ласково разговаривают. И еще они обожают комплименты.
      Джон нахмурился.
      – Сомневаюсь, что сладкие речи на нее подействуют, – ответил он. – Или я совсем не разбираюсь в женщинах. А, кроме того, боюсь, что я не с того начал и испортил о себе впечатление.
      – Как же это тебе удалось?
      Джон уперся локтями в стол и подпер голову кулаками.
      – Знаешь, эта встреча с мисс Мартиндейл у меня была не первой, – сказал он. – Впервые мы встретились с ней два года назад, случайно и в необычной обстановке. Слова, которые я тогда сказал ей, видимо, сильно подействовали на нее. О той встрече она не забыла. А я забыл. Я даже не узнал ее. Вспомнил, только когда уходил от нее. Думаю, что такую женщину, как Онор Мартиндейл, моя короткая память должна была оскорбить.
      – Да ладно, дружище. Нельзя же помнить всех хорошеньких женщин, с которыми когда-либо встречался.
      – Наверное, нельзя. Но ее я был обязан запомнить. Это женщина потрясающей красоты, тонкая натура и при этом, заметь, очень умная.
      Силас сел и хлопнул себя по колену.
      – Раньше ты влюблялся только в шлюх. Послушай, у меня возникла блестящая идея! Я знаю, как можно реализовать наш проект. Для этого тебе надо жениться на этой даме. Тогда ты сможешь распорядиться ее землями и сэкономить сорок тысяч. На эти деньги можно будет построить еще дюжину отличных каналов. Например, между Карстоком и Бафом. Тогда к своему дому или конюшне ты смог бы подплывать на лодке.
      Джон свернул топографические карты.
      – Иногда я жалею, что смотрю на жизнь не так легко, как ты, Силас, – сказал он. – Тогда для меня все было бы значительно проще. Ты думаешь, что все проблемы можно решить одним поцелуем?
      Силас рассмеялся.
      – Старина, с девятью женщинами из десяти – да, – заметил он. – А что? Отличная мысль! Тебе следует попытаться. Я приложу все усилия, и твое божественное создание вспомнит, что она всего лишь женщина, а ты красивый молодой мужчина.
      Поднявшись к себе в спальню, Джон распахнул окно и посмотрел на усыпанное звездами небо. Он сел в кресло и мысленно вернулся на два года назад. Вот такой же ночью, на балу, он встретил загадочную женщину, которая, как ему показалось, нуждалась в утешении. Их разговор был прерван начавшейся грозой. Страсть вспыхнула в нем мгновенно. Но он все же сумел сдержать себя. Долгое время после этой встречи он постоянно думал о ней, затем уехал в Италию, с головой ушел в работу и забыл о ней. Ее образ стерся из его памяти. Теперь эта женщина встала между ним и его мечтой, работой, к которой он долгие годы готовился. Онор Мартиндейл… Нет, она явно не та женщина, сердце которой можно было бы завоевать одним горячим поцелуем. В этом он был абсолютно уверен.
      На следующее утро по дороге в Стентон – Лидерд Джон случайно встретил Шарлотт. Девушка, окруженная детьми, с озабоченным лицом вглядывалась в крону огромного дуба. Ее густые волосы выбились из-под маленькой шляпки. Шарлотт протягивала руки к ветвям дуба, шелковая ткань желтого платья туго обтягивала ее стройную девичью фигурку.
      «Если бы сейчас мой дружок Силас мог прочитать мои мысли, то он больше бы не говорил, что женщины меня перестали волновать», – подумал Джон и натянул поводья. Он спрыгнул с лошади и, взяв ее под уздцы, повел за собой.
      – Простите, у вас что-то случилось? – спросил он девушку. – Я могу вам чем-то помочь?
      Она обернулась, и он увидел ее испуганные глаза.
      – У нас неприятности. Наш Джордж залез на дерево и теперь не может с него слезть.
      Джон поднял глаза и увидел отчаянно вцепившегося в ветку дерева шестилетнего мальчугана. От страха тот всхлипывал. Джон привязал к дубу коня и протянул Джорджу руки.
      – Ну, малыш, прыгай, а тебя поймаю. Мальчик посмотрел вниз, но даже не пошевелился.
      – Ну, Джордж, давай же! – крикнула ему Шарлотт. – Этот господин не даст тебе упасть.
      Однако ни ее слова, ни ободряющие крики детей эффекта не возымели – малыш упрямо держался за ветви. Тогда Джон снял с головы треуголку, бросил ее на траву и полез на дуб.
      – Сэр, прошу вас, будьте осторожны, – взмолилась Шарлотт. – Если вы упадете…
      «Если я упаду, – подумал Джон, – может быть, в твоих голубых глазах появится отчаяние? И ты прижмешь меня к своей груди? Как странно, я ехал для трудного разговора с одной девушкой, а встретил другую, настоящую красавицу с добрыми глазами».
      Он влез на дерево, с трудом разжал побелевшие пальцы мальчугана, обхватил его и, сидя на толстом суку, спустил незадачливого Джорджа на землю. Затем спрыгнул сам.
      Дети радостно зашумели. Шарлотт шутливо надрала уши провинившемуся и повернулась к Джону:
      – Спасибо, сэр. Огромное вам спасибо. Я вам так благодарна, мистер…
      – Баннистер. Джон Баннистер. К вашим услугам. – Он вежливо поклонился.
      Шарлотт в ответ присела в реверансе.
      – О боже, – упавшим голосом произнесла девушка. – Вы тот самый господин, который собирается прокладывать канал. Это правда?
      Джон молча кивнул.
      – Сэр, думаю, что мисс Мартиндейл не захочет вас принять. Боюсь, что она будет недовольна, когда узнает, что я с вами разговаривала.
      – Неужели же я такой злодей? – улыбнулся Джон.
      Шарлотт отвела глаза:
      – Нет-нет, на злодея вы совсем не похожи. Вы мне кажетесь очень добрым. Но вы…
      – Я все понимаю, – прервал ее Джон. – Мисс Мартиндейл полагает, что я работаю на злодея в образе лорда Портинскейла. Надеюсь, что сегодня мне удастся убедить ее, что канал послужит не только лорду, но и простым людям тоже. Он принесет выгоду и самой мисс Мартиндейл, поскольку она сможет покупать уголь по более низкой цене.
      – О, эти доводы на нее не подействуют. Во-первых, она очень богатая, а во-вторых, уголь лорда Портинскейла она не покупает. В качестве топлива в Стентон-Лидерде мы используем торф и дрова.
      Теперь Джон понял, почему мисс Мартиндейл все считают странной девушкой – она, самая богатая в округе, топила тем же, что и бедняки.
      – Как вы считаете, я смог бы ее переубедить?
      В глазах Шарлотт промелькнул испуг.
      – Даже и не знаю, – ответила девушка. – Когда Онор считает, что поступает правильно, то решений своих не меняет. А вот и она. Будет лучше, если вы с ней сами обо всем поговорите.
      Онор, пришпоривая лошадь, быстро приближалась к ним. На ней было синее бархатное платье с кружевными манжетами и воротником и шляпа со страусовым пером, касавшемся ее плеча. Рядом с ней на сером пони скакал мальчик, сбоку на длинном поводке бежал волкодав.
      Завидев Онор, дети было бросились ей навстречу, но Шарлотт с криком, что они могут попасть под копыта лошади, мгновенно их остановила.
      Девчушка со светлыми кудряшками протянула ручонки к Онор и запрыгала от радости. Онор намотала поводья на руки.
      – Шарлотт, подсади Сусанну, – попросила она.
      Джон рванулся вперед:
      – Прошу вас, позвольте это сделать мне.
      Онор поблагодарила его кивком. Девочка, оказавшись на лошади, крепко прижалась к хозяйке. Та быстро прикрыла ноги ребенка подолом своего бархатного платья. На какое-то мгновение суровое выражение ее лица смягчилось, она перевела взгляд на Джона, и тот прочитал в ее глазах осуждение.
      – На этот раз, мистер Баннистер, вы пытаетесь войти с черного хода? – спросила Онор. – У вас появились новые аргументы в защиту своего проекта, или вы пытаетесь переманить мисс Таунли на свою сторону?
      – Онор, но это же несправедливо, – возмутилась Шарлотт. – Просто мистер Баннистер очень помог мне. – И девушка рассказала Онор, какую помощь он ей оказал.
      – Не надо было позволять Джорджу взбираться на дерево, – укоризненно заметила Онор.
      Нежные щечки Шарлотт мгновенно покрылись багрянцем.
      – Онор, ну как же ты так можешь? – воскликнула она в отчаянии и, взяв себя в руки, почтительно присела в реверансе.
      Девушка велела детям встать парами и, склонив голову и опустив плечи, повела их строем в сторону дома.
      Онор, нахмурившись, смотрела им вслед.
      – Мисс Мартиндейл, – тихо кашлянув, произнес Джон, – я приехал, прежде всего, чтобы принести свои извинения. Я виноват, что не сразу узнал вас.
      Она пожала плечами и провела рукой по кудряшкам Сусанны.
      – А почему вы должны были меня узнать? На балу я была в вечернем платье и с высокой прической.
      – Мисс, вы очень ко мне снисходительны, но я себе этого простить не могу.
      И тут Джон вспомнил о совете Силаса.
      – Ваша удивительная красота должна была врезаться…
      – Не надо мне льстить, мистер Баннистер, – прервала его Онор. – Мужчины прибегают к такой тактике, но я уже достаточно взрослая. Среди тех, кто просил моей руки, люди в три раза меня старше, с высокими титулами и без оных, молодые амбициозные мужчины, которым нужны мои земли, чтобы иметь возможность пройти в парламент. Многие хотели бы продать лакомый участок земли на берегу реки. Такие претенденты в мужья мне не нужны.
      – Со дня нашей первой встречи вы сильно изменились, – заметил Джон.
      Онор вновь пожала плечами:
      – Что ж, возможно. Тогда я еще не знала, как мне жить. Теперь знаю и очень счастлива. – Она прижалась щекой к светлой головке девочки. – Для вас такое счастье, наверное, покажется странным. Ведь я окружила себя сиротами и детьми из бедных семей. Мужчины часто смотрят на женщину, которая недурна собой и не глупая, как на потенциальную жену, но никогда не разделят ее взглядов на жизнь. А я свою цель нашла.
      – Мне кажется, что вам просто не повезло, – приободренный ее миролюбивым тоном, заметил Джон. – Я знаю мужчин, которые советуются со своими женами. И это только укрепляет их брак. Вы смотрите на жизнь с позиции богатой и наделенной властью женщины. Естественно, что вас окружают мужчины, которых привлекает ваше состояние. Неужели вам не довелось встретить того, кто заронил бы в вас хоть искорку чувства?
      – Нет, такой мне пока не встретился, – чуть быстрее, чем нужно, произнесла Онор и отвела глаза в сторону. – Правда, мне однажды показалась, что я встретила такого человека. Но как оказалось, то была игра моего воображения. А теперь у меня есть дети. В них и заключена вся моя жизнь. И это то, что мне необходимо.
      – Они не всегда будут с вами. Малыши вырастут и разлетятся, как птенцы из гнезда.
      – Да, конечно! – воскликнула девушка. – Но их место займут другие.
      – Всех детей, которым суждено работать на шахтах, вы не спасете, – возразил Джон.
      Онор свела брови.
      – Это меня постоянно печалит, – ответила она. – То, что я делаю, – только капля в море. Но меня не остановят трудности. Я продолжу начатое мной дело.
      Онор крепче прижала Сусанну к себе и поцеловала ее в розовую щечку.
      – Из-за того, что я не смогу помочь остальным детям, я должна отказаться от этого чуда? Странно, что вы хотите, чтобы я сошла с выбранного мной пути. Два года назад вы посоветовали мне совсем другое.
      Джон качнул головой.
      – Нет, я к этому вас не призываю, – сказал он. – У вас врожденная сила воли, и оттого, что вы избрали, никогда не откажитесь.
      – И все же тогда в саду вы сказали бы мне совсем другое, если бы знали, что произойдет в ту ночь.
      – В какую ночь? – удивленно спросил Джон.
      – Когда я с бала возвращалась домой. Вы же этого не знаете.
      Он слушал ее молча, поглаживая морду лошади. Девушка вкратце рассказала ему о застрявшей на дороге телеге с детьми и о том, что она велела привезти их в Стентон – Лидерд.
      – Теперь, мистер Баннистер, вам понятно, что я своего решения по поводу канала не изменю.
      Он вскинул руку.
      – Позвольте, я объясню вам, как положительно скажется наличие канала на судьбах таких вот детей. Его строительство даст работу беднякам, которые впоследствии станут покупать уголь по более низкой цене. Приведу вам наглядный пример. Герцог Бриджуотер построил канал, который принес выгоду не только ему, но и бедным слоям населения. Мисс, канал совсем не выдумка какого-то там злодея.
      – Я вам верю. У меня претензии не к вам, а к лорду Портинскейлу. Если бы вы собирались строить канал, пусть даже для того, чтобы перевозить по нему уголь, но добытый на шахтах, на которых нет чудовищной эксплуатации детей, я бы пошла вам навстречу. А коль это не так…
      Она жестом дала понять, что разговор закончен, и взяла из рук девочки хлыст, которым та играла. И тут Джон осознал, что за все это время Сусанна даже слова не произнесла. Наверное, так у них заведено, подумал он, когда говорит мисс Мартиндейл, дети молчат и безропотно выполняют все ее приказания.
      Мальчик, который приехал вместе с Онор, неожиданно вскрикнул.
      – Барти, что случилось? – встревожилась Онор.
      – Дым, мисс. Вон там, где река. Похоже, что горит лес.
      Онор и Джон посмотрели, куда указал мальчик.
      – Да, ты прав, – взволнованно произнесла девушка. – Барти, бери Сусанну и скачи домой.
      Мальчик насупился.
      – Я больше пользы принесу… – пробурчал он.
      – Делай, что я велела, – оборвала его Онор. – Затем соберешь всех мужчин и ребят постарше и мигом к реке. Мистер Баннистер…
      Но Джон был уже в седле и мчался к тому месту, над которым поднимался черный столб дыма. Услышав за своей спиной топот лошади, он обернулся и помахал Онор рукой. Девушка скакала за ним, подгоняя лошадь ударами хлыста. Да, легче остановить ветер, чем заставить мисс Мартиндейл отказаться от задуманного, подумал Джон.
      Оказалось, что горел летний домик, стоявший на опушке возле реки; огонь, охвативший деревянное строение, огромными языками пламени взвивался в небо. От разлетавшихся во все стороны искр горели ближайшие кусты и сухие ветви деревьев. Мужчина, которого Джон принял за егеря, суетливо бегал вокруг огня.
      Онор и Джон с трудом остановили своих лошадей.
      – Как же такое могло случиться? – задыхаясь от быстрой езды, спросила девушка.
      – Видимо, кто-то из детей пошалил, – предположил Джон.
      – Но им одним здесь появляться запрещено. Кроме того, полчаса назад я здесь проезжала.
      – Сейчас это уже не важно. Кто-нибудь присматривает за вашим хозяйством?
      – Да, управляющий. Но он уехал закупать скот.
      – Отлично. В таком случае тушение пожара я беру на себя. Скачите к дому и велите всем, кто там есть, принести с собой ведра. Все, во что можно налить воду. А также лопаты и багры.
      – Багры? – удивленно переспросила Онор.
      Джон не стал тратить время на объяснение, для чего на пожаре нужны багры, а поехал искать удобный подход к реке. Девушка немного подумала, развернула лошадь и поскакала в сторону дома.
      В течение последующего часа воздух оглашали возбужденные крики людей. Трещали пожираемые огнем бревна и ветви стоявших рядом с домом деревьев. Джон велел Бартоломью поставить детей в цепочку от места пожара до реки, а слугам – баграми растаскивать горящие бревна и засыпать землей огонь. Он так гонял свою испуганную лошадь, что та не вытерпела, сбросила его из седла и убежала.
      В конце концов, пожар был потушен. Мужчины и дети, в рваной одежде, потные и с закопченными лицами, собрались вместе и, тяжело дыша, разглядывали то, что осталось от летнего домика. Джон в суматохе совсем забыл об Онор и вспомнил, о ней лишь в тот момент, когда она подвела ему лошадь.
      – Вы поранились? – увидев на его руке кровь, с тревогой в голосе спросила девушка.
      – Пустяки. Ничего серьезного. В противном случае я бы чувствовал боль. Не стоит обращать внимание на такие пустяки.
      – У вас кровь на голове. Смотрите, рана, но, похоже, неглубокая. Дома вами займется Шарлотт. Она эту ранку вам обработает.
      Лицо Онор было бледным, хлыст в ее руках слегка дрожал. Девушка явно волновалась.
      – Мистер Баннистер, я перед вами в неоплатном долгу, – сказала она, и улыбка коснулась ее губ. – Вы молодец, знаете, как поступать в экстремальных ситуациях.
      «Можно считать, что она меня похвалила, – подумал Джон. – Но какая же у этой девушки выдержка!»
      Он взял у нее поводья и вскочил в седло. Теперь он здесь был не нужен – его миссия была выполнена.
      Поблагодарив слуг и наемных работников за помощь в тушении пожара, Онор велела всем отдыхать, пообещав в качестве награды выплатить каждому по недельному жалованью. Неожиданно она заметила мальчика лет восьми. Он тер руками глаза и тихо плакал.
      – Генри, что случилось? – наклонившись к нему, заботливо спросила девушка. – Ты ранен?
      Мальчик, не поднимая головы, громко всхлипнул:
      – Нет, мисс. Новый костюм, что вы мне дали… Вы сказали, чтобы я берег его… А я его порвал и испачкал в саже.
      – Ну вот, нашел о чем горевать! Я же не знала, что, как только ты его наденешь, случится пожар. Ты так героически сражался с огнем! Не плачь, Генри, завтра мы найдем тебе другой костюм. А ты очень храбрый мальчик. Я тобой горжусь.
      Онор объехала всех, кто принимал участие в тушении пожара. Убедившись, что никто не получил ранений, она вернулась к Джону.
      После истошных криков и суеты стало удивительно тихо. Усталые люди двинулись по направлению к дому. Онор смотрела им вслед, прикусив губу. Джону показалось, что она вот-вот заплачет.
      – Мне кажется, что дети вас очень любят, – заметил он.
      – Просто я по-доброму к ним отношусь, – дрогнувшим голосом ответила Онор. – А доброта – это то, что большинство из них никогда не видели. – Девушка отвела в сторону глаза. – Знаете, я не удивлена, что многие называют меня эксцентричной, – продолжила она. – Детство – это такой отрезок жизни, который заканчивается очень быстро. Так мы обычно считаем.
      – В таком случае мне повезло больше, чем вам, – сказал Джон. – У меня было счастливое детство. Мы жили большой семьей и, несмотря на бедность, не голодали. Отец мой был деревенским священником. Я и мои братья и сестры всему в жизни учились сами. Не помню, чтобы нас когда-то несправедливо наказывали родители.
      – Да, вы действительно были счастливы, – задумчиво произнесла Онор и гордо вскинула голову. – И все-таки сидение взаперти в темной комнате или стояние в углу явно пошли мне на пользу. Однако к своим детям подобных наказаний я применять не собираюсь.
      – Но порой они бывают непослушными.
      – Естественно, бывают. И естественно, я их наказываю. Прежде чем взять к ним наставника, я проверяю, разделяет ли он ту же точку зрения на воспитание детей, что и я. Хотя вы, возможно, придерживаетесь иного мнения? Но я в своих взглядах далеко не одинока. Ханна Мор и ее сестра, которых я недавно посетила в Чеддар-Гордж, намерены открыть школу для бедняков. В Клочестере мистер Роберт Рейке по воскресеньям собирает на улицах детей-беспризорников и водит их в собор на утреннюю мессу. Я слышала, что на респектабельных горожан эти дети наводят ужас, но вот мистера Рейкса они слушаются. Более того, он начал строительство воскресной школы. Наверное, вы уже об этом слышали?
      Джон отрицательно покачал головой:
      – Мисс, как я уже говорил вам, последние два года я пробыл за границей. А сейчас почти все свое время я отдаю работе.
      Она покраснела и отвела глаза. Возникла неловкая пауза. Взяв себя в руки, Онор снова обратилась к Джону.
      – А ваш отец жив? – спросила она.
      – Да, жив, но он уже в преклонных годах.
      – И вам приходится содержать ваших родителей?
      – Да, конечно. И младших братьев тоже.
      – Значит, для вас строительство канала жизненная необходимость?
      – Совершенно верно. Я не задумываюсь о морали тех, кто вкладывает деньги в строительство каналов. Я должен быть благодарен им за то, что мне поручают такую работу. И их доверие я обязан оправдать.
      Оставшуюся часть пути они провели в молчании. Онор о чем-то думала.
      – Мистер Баннистер, – медленно произнесла она, как только они подъехали к дому, – я перед вами в долгу. Так что, если хотите, можете приехать ко мне в следующий вторник и объяснить, где вы планируете строить канал на моей территории.
      У Джона мгновенно просветлело лицо.
      – Только не думайте, что я изменила свое решение, – предупредила девушка. – Просто я готова выслушать ваши доводы. А сейчас я приглашаю вас к себе. Шарлотт обработает вам рану.
      Джон хотел, было отказаться, но передумал. «Ничего плохого в том, что рядом со мной побудет хорошенькая девушка», – решил он.
      Перед тем как войти в дом, он принялся чистить щеткой испачканную на пожаре одежду и тут обнаружил, что у него пропали часы.
      – Должно быть, я их потерял, когда меня сбросила лошадь, – увидев тревогу в глазах Онор, сказал он. – Да ладно, никуда они не денутся. Я же помню, где упал. Ничего страшного. Если и не найду, то невелика потеря.
      Но выражение глаз Онор сказало ему, что она не согласна с его доводами.
      – Если ваши часы не найдутся, то прошу вас принять от меня другие, – произнесла девушка. – А сейчас извините – я вас оставлю. Мне… Мне надо срочно поговорить с Бартоломью. А, вот и Шарлотт. Сейчас она займется вашей раной.
      Все происходило так, как и представлял себе Джон. Тонкие пальцы Шарлотт касались его головы, ее голубые глаза излучали нежность. Она спрашивала, не больно ли ему, и голос девушки в его ушах звучал дивной мелодией. Когда рана была обработана, Джон откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и задумался. Общение с Шарлотт доставляло ему истинное наслаждение. «Две девушки, примерно одного возраста, – думал он, – но какая между ними огромная разница! В общении с Шарлотт я чувствую себя раскованно, а с Онор испытываю постоянное напряжение. Кроме того, Шарлотт служит у мисс Мартиндейл, а это значит, что мы с ней одного поля ягоды».
      Джон взял руку девушки и в знак благодарности поцеловал каждый ее пальчик. Они болтали, смеялись, и обоим было хорошо. Но тут скрипнула дверь, и в комнату вошла Онор. В руке она держала часы Джона. Лицо ее было таким злым, что Джон невольно отступил на шаг назад. Шарлотт поспешно собрала перевязочный материал, чашку и ножницы и быстро вышла из комнаты. Джон взял протянутые ему часы и натянуто рассмеялся.
      – Мисс, а они ходят, – заметил он.
      – Вы что-то еще потеряли, мистер Баннистер? – холодно выгнула бровь Онор.
      Джон проверил свои карманы и отрицательно покачал головой.
      – Если все же обнаружится, что вы потеряли какую-то вещь, то сообщите мне. Или поищите ее сами.
      Чувствуя в ее голосе ледяную холодность, он с удивлением посмотрел на мисс Мартиндейл. Но на его вопросительный взгляд та ничего не ответила, а дернула за шнурок колокольчика. Вошедшего в комнату лакея Онор попросила проводить Джона и показать ему, где стоит его лошадь. Джон никак не мог понять, почему у нее так сильно изменилось настроение. Видимо, причина заключена в ее эксцентричности, в конце концов, решил он.
      Во дворе Джон увидел Бартоломью. Мальчик стоял, прислонившись спиной к стене, и презрительно смотрел на него. «Странно, но полчаса назад мы были с ним почти друзьями, – подумал Джон. – Может, после ранения у меня с головой стало не в порядке, и мне все это только кажется?»
      Над его головой скрипнули ставни, и из окна выглянула улыбающаяся Шарлотт. Выезжая из ворот усадьбы, Джон обернулся и увидел, что девушка машет ему платком. Он снял с головы треуголку, отвесил девушке прощальный поклон, твердо решив, что, как бы холодно его ни встретила Онор Мартиндейл, он во вторник в этот дом обязательно вернется.
      Так что же произошло на самом деле в доме Онор?
      Как только Джон вошел в комнату к Шарлотт, которая должна была обработать его рану, Онор направилась на скотный двор. Там она заметила умывавшегося из ведра Бартоломью. Девушка подождала, пока он закончит свои дела, а затем строго спросила:
      – Я не ошибусь, если скажу, что у тебя есть некая вещь, которая принадлежит мистеру Баннистеру?
      Мальчик вытер о брюки руки и пошарил в кармане.
      – Вот, – протягивая руку, ответил тот. – Только на этот раз я ничего не украл. Эти часы я нашел в траве. А потом, он не заслуживает того, чтобы их ему вернули.
      – Бартоломью, как ты со мной разговариваешь!
      Барти, опустив глаза, поддел мыском ботинка лежавший на земле камень.
      – Нет, мисс, правда. Мистер Баннистер этого не заслуживает.
      – Что ты хочешь этим сказать? – спросила Онор.
      – Ваш летний домик загорелся не случайно, – глядя ей прямо в глаза, медленно произнес мальчик.
      – Барти, да что ты такое говоришь! Кому надо его поджигать?
      – Тому, кто имеет на вас зуб, мисс.
      – Барти, ты мне что-то хочешь рассказать? – вглядываясь в его серьезное лицо, спросила девушка.
      Мальчик с торжественным видом достал из кармана какой-то предмет и протянул Онор. На его ладони лежала серебряная трутница.
      – Я нашел ее рядом с часами мистера Баннистера. Могу поклясться, что он не сказал вам об ее потере.
      Онор взяла трутницу и повертела ее в руках. Она была грязная и закопченная.
      – Ты сказал мне правду?
      – Бог тому свидетель, мисс. Но это еще не все. Старший лесничий готов подтвердить, что сегодня утром возле вашего летнего домика он видел мужчину. Прежде чем лесничий сумел его разглядеть, тот скрылся. Но мужчина был одет как мистер Баннистер.
      Онор, слушая мальчика, не могла прийти в себя от удивления.
      – Вы же помните, что несколько недель назад его помощник что-то здесь вынюхивал, – продолжил Бартоломью. – Мисс, этот человек что-то против вас затевает. Он хочет построить канал и ни перед чем не остановится.
      – Но… – попыталась, было возразить девушка, и тут же умолкла.
      В ее памяти всплыли события последнего часа. Она вспомнила, как быстро отреагировал Джон Баннистер на известие о пожаре, словно он заранее знал, что ее летний домик загорится, как поспешно он отверг её предположения о причине, по, которой начался пожар. Но если поджог совершил он, то чего хотел этим добиться?
      Онор вспомнила, каким триумфатором он выглядел, когда пожар был потушен, как просветлело его лицо после того, как она сказала, что готова снова выслушать доводы в пользу строительства канала. А что если Джон Баннистер устроил пожар, а потом помог его потушить для того, чтобы она почувствовала себя ему обязанной? Онор не хотела этому верить. И, тем не менее, он бросил такую фразу: «Я не могу осуждать мораль тех, кто…».
      – Мисс, но вам стоит остерегаться не только мистера Баннистера, – прервав ее мысли, произнес мальчик. – В деревне говорят, что его рабочие грубо себя ведут по отношению к тем, кто против строительства канала. Так что, будь на вашем месте, я бы…
      Увидев, что Онор сурово сдвинула брови, мальчик замолк.
      – И что бы ты сделал? – спросила она.
      – Я был бы осторожен, мисс. Расставил бы людей, особенно вдоль реки, и не позволял бы детям далеко уходить. А еще, мисс Онор, я всегда бы держал при себе вашего волкодава.
      – Барти, ты несешь вздор. Ты просто хочешь меня запугать.
      Он покачал головой:
      – Нет, мисс, я вас не запугиваю. Вы должны быть готовы ко всему. Вы женщина и в таких вещах не разбираетесь. Я работал на шахте, а еще раньше в порту Бристоля и многому научился. Я видел, на что способны люди, когда они приходят в ярость. А такое, мисс, не для ваших глаз.
      Онор перевела взгляд с лица мальчика на серебряную трутницу. «Предположим, что Бартоломью говорит правду. Но мне непонятно одно, – подумала девушка. – Той ночью в саду мы с мистером Баннистером встретились случайно. Тогда мне показалось, что этому человеку можно доверять, и я доверилась ему. Но теперь…»
      Опустив серебряную коробочку в карман, Онор направилась к дому. И тут она застала Джона и Шарлотт. Те весело смеялись, словно влюбленные.
      Она обратила внимание, что, как только она вошла, Джон отпрянул от девушки и покраснел. Когда же он брал у нее часы, рука его дрогнула. О том, что помимо часов потеряна еще и трутница, мистер Банниотер даже не обмолвился.

      В воскресенье Джон встал очень рано. Сославшись на то, что священник в Стентон – Лидерде хороший знакомый его отца, он сказал Силасу, что пойдет в церковь. Джон надеялся на то, что в церкви у него будет шанс поговорить с очаровательной Шарлотт, а заодно встретить там и Онор. Пребывая в приподнятом настроении, он очутился на вершине холма, откуда впервые увидел сверху необъятные владения семьи Мартиндейл.
      Подъехав к церкви, Джон заметил возле нее карету с гербом Мартиндейлов, а неподалеку запряженную парой чудесных лошадей огромную повозку. Там же стояли другие кареты и привязанные к воротам лошади.
      Спрыгнув на землю, Джон тоже привязал своего коня, смахнул с сапог пыль и вошел в церковь.
      Храм оказался слишком роскошным для такой деревни. В первых рядах сидели дети от пяти до двенадцати лет. Каждый ряд замыкала женщина, как он догадался, служанка. Две из них были одеты богаче остальных. Судя по всему, это были горничные богатых дам.
      Джон, ловя на себе любопытные взгляды, занял место среди крестьян и ремесленников. Дам из Стентон – Лидерда ему видно не было – их скрывали высокие спинки сидений. Пока шла служба, Баннистер наблюдал за детьми. Поначалу те вели себя пристойно – шептали молитвы и молились. Однако ближе к середине долгой мессы они стали вертеться и перешептываться. Мальчики достали стеклянные шарики и начали ими перебрасываться. Прихожанки из числа крестьянок со смирно сидевшими рядом с ними чадами стали бросать в их сторону укоризненные взгляды. Служанки мисс Мартиндейл тщетно пытались успокоить своих воспитанников. Когда шум, производимый разыгравшимися детьми, стал заглушать голос пастора, кто-то резко ударил по каменному полу палкой. Со скамьи поднялась старая дама. Мгновенно в церкви воцарилась тишина, которая была прервана лишь по окончании службы.
      Это, должно быть, и есть леди Мартиндейл, подумал Джон. Что ж, бабка и внучка под стать друг другу. Ему вдруг стало жалко крошку Шарлотт, нелегкая ей досталась доля.
      Служба закончилась. Джон остался сидеть на месте. Он не поднимал голову, пока с ним не поравнялась Шарлотт. Когда она проходила мимо, он окликнул ее. От удивления девушка широко раскрыла глаза и на секунду остановилась, но затем, застенчиво улыбнувшись, направилась вслед за Онор и леди Мартиндейл.
      Сердце Джона радостно забилось. Теперь все стало ясно – он пришел в церковь, чтобы еще раз увидеть Шарлотт.
      Она была в том же желтом платье, что свидетельствовало о ее бедности. Образованная девушка волей судьбы была вынуждена стать гувернанткой. «Таким, как она, трудно найти себе мужа, – подумал Джон. – Вот если бы о своих планах я рассказал ей, то она-то уж точно отнеслась бы к ним с пониманием».
      Вспомнив, что судьба канала целиком зависит от мисс Мартиндейл, он нахмурился, поднялся со скамьи и вышел на улицу.
      Выходя, он заметил детей, двигающихся строем к большой повозке. Леди Мартиндейл с помощью своей трости руководила их посадкой. Шарлотт с безучастным видом стояла рядом с ней. За детьми, по одному залезавшими на повозку, кто с удивлением, кто с презрением наблюдали окрестные богатеи. Крестьяне же, напротив, смотрели на ребят с открытым сочувствием.
      Онор, за подол которой цеплялась Сусанна, в это время о чем-то говорила с пастором. На ней было синее платье и широкополая соломенная шляпа, из-под которой на плечи спадали тугие черные локоны. Бант из шелковой ленты, повязанный у нее под подбородком, делал ее похожей на девочку.
      Онор наклонилась к малышке, что-то ей сказала и неожиданно рассмеялась. И снова Джон был удивлен тем, что Сусанна ничего не ответила, а только улыбнулась.
      Он стоял в стороне и ждал возможности поговорить с Шарлотт до тех пор, пока повозка с детьми не выехала со двора. Бартоломью, усадив кудрявую девчушку себе на плечи, вслед за слугами направился в Стентон – Лидерд.
      Джон, собравшись с духом, подошел к дамам. Он снял шляпу, отвесил поклон и спросил Онор, как она чувствует себя после вчерашнего пожара. Та ответила ему сухо, но представила своей бабке. Большие карие глаза Онор выражали осуждение. Леди Мартиндейл руки ему не подала. Зато Шарлотт радостно ответила на его приветствие и спросила о самочувствии.
      – Как видите, рана почти зажила, – ответил Баннистер. – Так что повязка мне уже не требуется. И это неудивительно – ведь вы так хорошо – обработали мою рану.
      Девушка улыбнулась одними глазами, ее нежные щечки покрылись румянцем.
      – Мисс, хватит болтать! – ткнув тростью в землю, недовольно проворчала леди Мартиндейл. – Дай вам волю, вы весь день будете сплетничать.
      Шарлотт сделала Джону реверанс и поспешила к карете. Как только экипаж тронулся с места, девушка помахала ему рукой. На душе у него стало еще теплее. Лицо Онор Мартиндейл ему видно не было – только ее соломенная шляпка да лента на ней, которая на этот раз показалась ему довольно фривольной.
      Во вторник, оседлав коня, Баннистер снова выехал на дорогу, ведущую в Стентон – Лидерд. Достав часы, которые после счастливого возвращения показывали почему-то неправильное время, Джон сверил их с часами на башне и, к своему огорчению, понял, что на встречу с мисс Мартиндейл приедет на полчаса раньше. Он уже собирался свернуть в парк, чтобы скоротать время, как вдруг услышал чей-то смех и неожиданно, прямо под копыта лошади, выбежала раскрасневшаяся Шарлотт, а за ней – двое ребят. Увидев Баннистера, девушка замерла на месте, дети на бегу наскочили на нее и сбили с ног. Лошадь под Джоном встала на дыбы. Он с огромным трудом успокоил животное и спрыгнул на землю.
      – Вы ушиблись? – опустившись перед Шарлотт на колени, с тревогой в голосе спросил Баннистер и усадил ее на траву. – Не могу себе простить, что так напугал вас.
      При падении из прически девушки выпали заколки, и распустившиеся волосы прикрывали ей лицо. Платье испачкалось и порвалось, с ладоней капала кровь.
      Джон, обняв Шарлотт за плечи, поставил ее на ноги. Дети, широко раскрыв глаза, в страхе смотрели на нее.
      – Я… я… – запинаясь, произнесла девушка, – кажется, ничего себе не повредила. Я сама во всем виновата. Мне следовало бы играть с детьми на лужайке.
      И тут с каменной террасы донесся знакомый удар тростью. В глазах Шарлотт застыл ужас. Дети моментально разбежались.
      – Что означает сия сцена? – злобно прошипела леди Мартиндейл. – Шарлотт, я бы не поверила, что ты способна так бесстыдно себя вести, если бы сама не увидела.
      Девушка, расправив широкие юбки своего платья, присела в реверансе.
      – Мэм, уверяю вас, это был несчастный случай, – пролепетала она.
      – Несчастный случай! Я увидела тебя сидящей на земле с задранными юбками, а этот мужчина обнимал тебя. И ты еще имеешь наглость уверять меня, что это несчастный случай.
      Джон сделал шаг по направлению к леди Мартиндейл.
      – Мэм, я могу объяснить, как это произошло.
      – Сэр, в этом я даже не сомневаюсь. Мужчины солгут и не покраснеют. А ты, Шарлотт, немедленно иди в свою комнату и будь там, пока я тебя не вызову.
      Девушка, густо покраснев, в отчаянии посмотрела на Джона, неловко сделала реверанс и побежала к дому. Леди Мартиндейл проводила ее суровым взглядом и снова повернулась к Баннистеру.
      – А вы вообще-то как здесь оказались? – прищурив глаза, спросила она.
      – Сегодня мисс Мартиндейл назначила мне встречу, – с трудом сдерживая гнев, ответил Джон.
      – Моя внучка сама назначила вам рандеву? Я в это не верю. Она же против строительства вашего дурацкого канала.
      – Да, это так, мэм. И, тем не менее, она пригласила меня.
      Старуха словно не расслышала, что он сказал.
      – Так это вы на прошлой неделе устроили нам пожар? – сверля Баннистера своими черными глазами, спросила она.
      Джон был так потрясен ее вопросом, что даже не знал, что и ответить. Молчание было истолковано леди Мартиндейл как признание им вины.
      – Молодой человек, вы своими действиями все равно ничего не добьетесь, – сказала она. – От нас, Мартиндейлов, это уж точно. Нас можно только переубедить, но никак не запугать.
      – Я ничего такого, о чем вы думаете, мэм, не делал, – теряя терпение, ответил Джон. – Как же я мог поджечь дом, если в то время снимал с дерева ребенка? Мисс Таунли может это подтвердить.
      Леди Мартиндейл ударила тростью по каменному полу.
      – Вы могли поджечь траву вокруг летнего домика, а затем быстро доскакать на лошади до дуба. Но умный мальчик Бартоломью разгадал ваш трюк.
      – Вы, в самом деле, думаете, что это я… – не веря своим ушам, начал Джон, но старуха прервала его:
      – Ну конечно. Такого же мнения и моя внучка. Мистер Баннистер, вы еще не обнаружили пропажу своей трутницы?
      Пока Джон пытался понять, к чему клонит леди Мартиндейл, в арке мелькнула тень, а затем появилась Онор. Лицо ее было очень бледным, темные глаза лихорадочно блестели.
      – Мисс Мартиндейл, может быть, вы объясните мне, что все это значит? – надеясь внести хоть какую-ту ясность, спросил Джон. – Похоже, меня обвиняют в поджоге, который я якобы совершил, чтобы заставить вас согласиться с моим планом. Может быть, я что-то не понял?
      – Рядом с вашими часами нашли трутницу, – ответила Онор, отводя от него взгляд.
      У Баннистера возникло такое чувство, словно его связали по рукам и ногам. Перед двумя решительными женщинами он оказался бессилен.
      – Но я выронил часы, когда тушил пожар, – теряя терпение, почти выкрикнул Джон.
      – Ну, это ваше объяснение, – с ехидцей заметила леди Мартиндейл. – В хитрости вам не откажешь. Устроил пожар, чтобы его затем геройски потушить и тем самым расположить к себе мою внучку.
      Баннистер был потрясен словами старой женщины. Нет, они не только сверх меры эксцентричные, но и слегка помешанные, подумал он.
      Джон посмотрел на Онор в надежде, что та положит конец этому безобразию. Но девушка упорно смотрела в сторону.
      – Ну, хорошо, – зло произнес он. – Пусть так оно и будет. Я приехал к вам, чтобы изложить свои аргументы в пользу канала. Тщательно подготовился к разговору. Хотел найти у вас понимание, рассчитывал на вашу терпимость. Собирался умолять вас, чтобы вы отбросили предрассудки и помогли тем, для кого я собираюсь строить канал. Но вы к моим словам остались глухи: вы замкнулись в своем узком мирке и боитесь прогресса. Я пытался вас переубедить, а вы меня назвали преступником. Что ж, в таком случае мы переходим к открытой вражде. Между нами война, а на войне все средства хороши.
      Баннистер коснулся пальцами полы своей шляпы, прыгнул в седло и, пришпорив коня, поскакал к воротам. Леди Мартиндейл, сжав губы, проводила его холодным взглядом.
      – А что еще можно было от него ожидать? – сказала она. – Ведь он инженер, а джентльменов среди инженеров не бывает.
      Постучав в дверь, Онор вошла в комнату Шарлотт. Девушка ничком лежала на кровати и рыдала. Онор присела рядом.
      – Скажи, что произошло, – попросила она. – Убеждена, что бабушка заблуждается. Она рассказывала, что ты бросилась к ногам мистера Баннистера.
      Шарлотт села на кровати, поджав под себя колени.
      – Так оно фактически и было, – ответила она и с присущей ей смешливостью хихикнула. – Это получилось так смешно, если не считать того, что я сильно испугалась, когда его конь встал на дыбы. Но мне не следовало бояться лошади, поскольку мистер Баннистер превосходный наездник.
      Онор поджала губы.
      – Ты не ушиблась? – спросила она.
      – Нет. Вот только руки немного поцарапала. Шарлотт протянула Онор свои ободранные ладони.
      – Моя бедная Шарлотт, – со стоном произнесла Онор. – Дай-ка я их тебе вымою. – Она поднялась с кровати и налила в тазик воды из кувшина.
      Шарлотт рассмеялась: – Где это видано, чтобы хозяйка мыла руки гувернантке?
      Онор недовольно обернулась.
      – Я когда-нибудь давала тебе повод так говорить? – укоризненно спросила она. – Я когда-нибудь давала тебе почувствовать, что ты мне не ровня?
      Шарлотт свесила ноги на пол.
      – Да. На прошлой неделе меня отчитали за то, что Джордж влез на дерево, – сказала она. – А сегодня леди Мартиндейл говорила со мной словно с прислугой. И оба этих случая произошли в присутствии мистера Баннистера, человека, который ничего, кроме восхищения, у меня не вызывает.
      Онор нашла чистый лоскут, намочила его в воде и слегка отжала. Движения ее были замедленными – она думала, как ей ответить подруге.
      – Дорогая, если я тебя обидела, то прошу меня простить, – наконец произнесла она. – Этого я совсем не хотела. Поверь, я отношусь к тебе, как к своей сестре.
      Шарлотт подняла голову и прижала руку Онор к своей щеке.
      – Прости, я это знаю. Наверное, я повела себя глупо. Но мне было немного обидно. А сегодня утром…
      – Ну, что касается моей бабушки, то ты ее не первый день знаешь, – прервав девушку, сказала Онор. – Я осмелилась прийти к тебе только потому, что она сейчас занялась проверкой счетов. Нет еще такого человека, который бы не боялся ее злого языка. Но ты не обращай на нее внимания. Она над тобой не властна.
      Шарлотт тяжело вздохнула:
      – Но она портит мне жизнь.
      Онор протерла влажной тканью ладони девушки.
      – Надо научиться терпеть, – ответила она. – Будь моя мама жива, бабушка жила бы в приюте для вдов. – Она неожиданно рассмеялась. – Хотя я уверена, что ее следовало бы и сейчас туда перевезти.
      – Замечательная идея! Как было бы хорошо, если бы леди Мартиндейл жила в другом месте!
      – Я тоже этого бы хотела, – рассматривая ладони Шарлотт, ответила Онор. – Но я знаю, что бабушка, несмотря на свою суровость и нетерпимость, меня все-таки любит. Кроме того, я нуждаюсь в ее поддержке.
      – Ты?! – удивленно воскликнула Шарлотт. – Да таких сильных женщин, как ты, я еще не встречала!
      Онор отпустила руку подруги, подошла к окну и выглянула во двор.
      – Шарлотт, сейчас я чувствую себя очень слабой, – задумчиво произнесла она. – У меня столько врагов. А сегодня я способствовала тому, что появился еще один. И он настроен более решительно, чем остальные. У лорда Портинскейла я из-под носа увела детей. Лишила его дешевой рабочей силы. Но он не очень-то и расстроился. Скорее всего, он купит других так, что я об этом даже не узнаю. А тут я встала на пути технического прогресса. Для достижения своей цели такой человек, как мистер Баннистер, ни перед чем не остановится. Фактически он сам об этом заявил всего лишь час назад.
      Шарлотт растерянно посмотрела на стоявшую у окна подругу:
      – Онор, ты шутишь. Уверяю тебя, мистер Баннистер очень мягкий и добрый человек. Такой дружелюбный. Возможно, он и не аристократ, но манеры у него превосходные. Да и ведет он себя так, как подобает настоящему джентльмену.
      Онор повернулась к девушке:
      – Шарлотт, не надо себя обманывать. Прошу тебя, не увлекайся им. Чтобы так говорить, у меня достаточно оснований. – Она взяла девушку за руку. – Пойдем в мою комнату, и я смажу твои царапины. Я тебе представлю доказательства, что верить мистеру Баннистеру нельзя.
      Войдя в спальню, Онор открыла комод, достала из него трутницу и протянула ее ничего не понимающей Шарлотт. На вопрос, что это такое, она рассказала, как трутница оказалась у нее. Шарлотт взяла маленькую коробочку, поднесла к свету и, повертев ее в руках, осторожно ногтем соскоблила с нее прилипшую грязь.
      – Ты наверняка знаешь, чья она, – сказала девушка.
      – Как же я могу это знать?
      – Если нет, но ты, Онор, совсем ненаблюдательная. Хотя я, возможно, обратила на нее внимания только потому, что у моего отца была почти такая же. Кроме того, на ней имеется вмятина. Могу утверждать, что я ее уже видела.
      Онор взяла из рук Шарлотт трутницу и нахмурилась.
      – У кого? – спросила она.
      – Ну, конечно же, у Ральфа Хатерби. Когда он раскуривал свою трубку.
      После полудня Онор отправилась к Хатерби Грандж. На другой берег реки ее провел Бартоломью. Дальше она пошла пешком. Упадок, в котором теперь пребывало имение Ральфа Хатерби, поразил ее. Ее также шокировал и беспорядок в доме – сестра Ральфа все больше времени проводила в Стентон – Лидерде.
      О найденной трутнице Саре она не сказала – Ральф мог легко найти объяснение, почему его вещь оказалась возле летнего домика. Замешательство, в которое пришел Ральф после того, как Онор показала ему трутницу, подтвердило ее подозрения.
      – Я потерял ее неделю назад, – отведя в сторону глаза, ответил Ральф. – Но, скорее всего, ее у меня украли. А где ты ее нашла? В кармане одного из твоих приемышей?
      – Эту вещь нашли после пожара возле летнего домика.
      – Правда? И кто же ее нашел?
      – Разве это так важно?
      – Думаю, что да.
      – Ну, хорошо. Твою трутницу нашел Бартоломью.
      Ральф улыбнулся, глаза его заблестели.
      – Онор, тебе пора найти мужа, – сказал он. – А то ты такая легковерная. Неужели ты не поняла, что этот парень украл ее у меня, а потом подбросил на место пожара?
      – Можешь называть меня легковерной, – резко ответила Онор. – Если, как ты утверждаешь, твою трутницу украл Бартоломью, то ему проще было бы выбросить ее в реку.
      – Просто ему захотелось, чтобы это меня обвинили в поджоге.
      – А зачем?
      – Естественно, чтобы спасти свою шкуру. Так что можно предположить, что поджог совершил он.
      – До пожара мальчик все время был со мной, – спокойно ответила Онор. – Так что придумай какое-нибудь другое объяснение.
      Ральф покраснел как рак.
      – А зачем мне понадобилось устраивать пожар? – выйдя из себя, крикнул он.
      – Над этим я как раз и думаю. В детстве, когда я в чем-то оказывалась лучше тебя, ты всегда пытался взять у меня реванш. И порой довольно странным образом. Когда мы были совсем маленькими, ты дергал меня за волосы, позже бил, а однажды сломал мою самую лучшую французскую куклу. Тогда ты этим ничего не добился. Не добьешься и сейчас.
      Онор направилась к выходу. Ральф даже не проводил ее до двери. Она вспомнила свое детство. Они часто вместе играли, и им было весело. Если Ральф проигрывал ей в лудо или шашки, то сразу же выходил из себя. Были случаи, когда он лез на нее с кулаками, и тогда в качестве миротворца выступала Сара. Уже сидя в лодке, девушка вспомнила, что чуть было, не согласилась выйти за Ральфа замуж, и содрогнулась. – Барти, – обратилась она к налегавшему на весла мальчику, – помнишь наш разговор о том, что будет, если станет известно, что ты воруешь? Сэр Ральф обвинил тебя в воровстве. Он утверждает, что ты у него украл трутницу. Если это правда, то последствия будут самыми серьезными.
      – Я даже не знал, что трутница его, – растерялся мальчик. – Думал, что она принадлежит мистеру Баннистеру.
      Онор отвела глаза.
      – Я тоже так думала, – задумчиво произнесла она. – Да простит меня Всевышний.
      Вернувшись домой, девушка заперлась в кабинете и более часа провела за составлением письма с извинениями. Закончила она его просьбой понять ее и простить. На следующее утро письмо было отправлено с лакеем по адресу, который сообщил Бартоломью, заверивший, что знает, где остановился мистер Баннистер. Прошло четыре дня, в течение которых Онор тщетно надеялась услышать топот копыт лошади самого Джона или его посыльного. Ни тот ни другой так и не приехали. О своем послании девушка рассказала только Шарлотт. Бабке про свое письмо рассказать она не осмелилась, поскольку та считала, что извиняться Мартиндейлы ни перед кем не должны. Она уже стала жалеть о том, что сделала. Как-никак Баннистер, перед тем как уйти, повел себя весьма вызывающе. Она понимала, что ее резкие слова задели не только ее самолюбие.
      Шарлотт, видевшая, как волнуется Онор, и втайне мечтавшая о встрече с Джоном, предложила вместе съездить на то место, где уже началось строительство канала.
      – Там мы сможем застать мистера Баннистера, – сказала она. – Или, по крайней мере, узнать, где он. Может, он заболел или уехал.
      – Если он и заболел, то кто-нибудь наверняка мог дать ему бумагу и перо. Почему мы сами должны ехать к нему, если он так дорожит своим проектом? Впрочем, если ты так хочешь, давай посмотрим, что там и как. Лорд Портинскейл сейчас в Лондоне, с ним мы не встретимся. Знаешь, каждый раз, когда я его вижу, прихожу в ярость. В этот момент мне хочется врезать ему хлыстом.
      Шарлотт засмеялась и схватила Онор за руку.
      – Если до драки дойдет, то я бы хотела присутствовать при этом действии, – сказала она. – О, это было бы запоминающееся зрелище!
      В тот же день, оседлав лошадей, девушки в сопровождении лакея, Бартоломью и волкодава отправились на строительную площадку. Они остановились неподалеку от того места, где находились угольные шахты. Онор была удивлена темпами строительства канала. Долина буквально кишела рабочими. Слышались громкие крики, удары молота, грохот тяжелых цепей.
      Бартоломью, как всегда больше всех знающий, указывая хлыстом, давал объяснения:
      – Вот те, кто к нам ближе, копают траншею, а те, что с тачками, возят гравий и глину, чтобы укрепить берега. Среди этих людей есть плотники, каменщики и судостроители. Мисс, это же целая армия. Вот только в армии подчиняются приказам, а здесь нет.
      – Что ты имеешь в виду? – спросила Онор.
      – Многие, главным образом разнорабочие, самовольно ходят на ярмарку, которая находится за холмом, и учиняют там разные безобразия. Пристают к деревенским девчатам, а это приводит к дракам. В одной из таких драк был убит извозчик и несколько человек ранены.
      – Барти, откуда тебе это известно? – спросила Шарлотт. – Мне кажется, что ты сочиняешь.
      Мальчик послюнявил палец и провел им себе по горлу.
      – Клянусь, это не выдумка, а, правда. Во всяком случае, я слышал все от знающих людей.
      Онор дернула лошадь за повод.
      – Мне тоже интересно, откуда ты все узнаешь, – сказала она. – К тому, что ты рассказываешь, я отношусь с некоторой долей скепсиса.
      Увидев, что Бартоломью сморщил лоб, девушка поняла, что слово «скепсис» ему незнакомо.
      – С некоторым сомнением, – пояснила она. – На прошлой неделе ты пугал меня историями, которые могут произойти со мной, если я не соглашусь на строительство канала. Но после того пожара у нас пока все спокойно.
      – Да. Если не считать… – Бартоломью неожиданно замолк.
      – Почему ты замолчал? – спросила Онор.
      – Я не хотел вам этого говорить, мисс. Ваш управляющий просил сохранить это в тайне.
      – Ты же должен понять, я обязана знать все, что происходит в моем имении. Так что рассказывай.
      Мальчик провел рукой по гриве своего пони.
      – Два дня назад какой-то человек тайком проник в наш парк. В руках у него были лук и стрела.
      – Лук и стрела? – удивленно переспросила Онор.
      – Но этот человек не играл в индейцев. Он охотился за оленем. Мы с Генри напугали его. – Бартоломью гордо поднял голову. – Думаю, что это чужой человек, не сэр Ральф, – продолжил он. – Это совершенно точно. У сэра Ральфа не так много слуг, и всех их я знаю в лицо. Я хорошо разглядел незнакомца.
      – О, так это был всего лишь браконьер, – вздохнула с облегчением Онор. – Они к нам часто наведываются.
      Мальчик с видом превосходства посмотрел на нее:
      – Мисс, в жаркий полдень и с луком и стрелой? Да еще шел на оленя не с подветренной стороны? Нет, это явно не браконьер.
      – Так кто же это, по-твоему, был? – спросила Шарлотт.
      Бартоломью указал большим пальцем на долину.
      – Один из тех рабочих, – ответил он, – которые трудятся у мистера Баннистера.
      – Почему ты настроен против мистера Баннистера? – возмущенно спросила девушка. – Можно подумать, что он тебе чем-то насолил.
      – Он пытался заставить мисс Онор сделать то, чего она не хочет. Враг мисс Онор – мой враг.
      – Барти, я тебе так благодарна. – Онор положила руку на голову мальчика. – Но не следует делать скоропалительных выводов. Я на этом уже обожглась и теперь сожалею. Прежде чем кого-то обвинять, надо иметь веские доказательства.
      – И я их найду! – с жаром произнес мальчик. – В следующий раз я поймаю нарушителя и приведу его к вам.
      Онор не смогла сдержать улыбку.
      – Умоляю, не делай этого. Не хочу, чтобы ты из-за меня пострадал.
      – Будь я постарше и благородного сословия, то вызвал бы этого мистера Баннистера на дуэль. А также лорда Портинскейла и сэра Ральфа.
      – Ну, ты и храбрец! – улыбнувшись, воскликнула Шарлотт. – Ты что, победил бы этих трех драконов сразу?
      Бартоломью повернулся к ней, щеки его окрасились румянцем.
      – Можете смеяться, мисс, но я готов сражаться за мисс Онор до последней капли крови. И она это знает.
      – Конечно, Барти, знаю, – заверила его Онор. – Мисс Шарлотт нисколько не сомневается в твоей храбрости. Ну что, подъедем к ним поближе? Если мы встретим мистера Баннистера, то я прошу тебя, Барти, будь с ним вежлив.
      Мальчик почесал подбородок и пробурчал:
      – Как скажете, мисс.
      На узком участке дороги им встретился огромный мужчина в рабочей одежде, правящий ломовой лошадью. Пропустив их вперед, он обратился к Онор.
      – Прошу прощения, мисс, – приподнимая шляпу, произнес он. – Вы, должно быть, мисс Мартиндейл, владелица Стентон – Лидерда?
      – Да, – ответила удивленная Онор.
      – Я – Силас Чорли, помощник мистера Баннистера. Он, наверное, говорил вам обо мне? О вас он мне точно много рассказывал, как и о другой молодой очаровательной леди тоже.
      – Мы как раз ищем мистера Баннистера, – вступила в разговор Шарлотт. – Он на строительстве канала?
      – О нет, мисс. Он неделю, назад уехал в Лондон.
      – Так вот почему… – произнесла Онор и замолчала. – Я отправила ему письмо на ваш адрес, мистер Чорли.
      – Так, значит, это письмо от вас? Если бы я это знал, то послал бы вам ответ с объяснениями. Ваше письмо получила моя младшая дочь. Она не запомнила ни от кого послание, ни как выглядел передавший его слуга.
      – А когда вернется мистер Баннистер? – стараясь не выдать волнения, спросила Шарлотт.
      Силас сдвинул парик на затылок и почесал себе темя.
      – Все зависит от того, как он закончит свои дела, мисс, – ответил он и с улыбкой посмотрел на Онор: – Мне передать ему, что вы его ждете?
      – Я уже назначала ему встречу, – холодно ответила девушка.
      Силас хлопнул ладонью по колену.
      – В таком случае он сразу же примчится и Стентон – Лидерд, – сказал он и перевел взгляд на Шарлотт: – Джон далеко не повеса, но в женской красоте разбирается.
      Онор напряглась и натянула поводья.
      – Мисс, вы собираетесь ехать дальше? – спросил ее Силас. – Если да, то я советую вам быть осторожной. Дорогу разбили тяжелые повозки, и теперь она в жутком состоянии. Кроме того, рабочие, которых вы встретите, говорят совсем не так, как в Памп-Рум.
      Онор пожала плечами.
      – А какой смысл ехать нам дальше? – ответила она. – Для прогулки на лошадях теперь эта долина не годится. Ваши рабочие изуродовали ее.
      – Когда строительство канала будет завершено, мисс, долина станет еще красивее. По каналу поплывут не только баржи с углем, но и парусные лодки и гондолы… – Заметив, как изменилась в лице Онор, Силас растерялся. – Как видите, работы идут быстро, – после неловкой паузы, запинаясь, произнес он.
      – Мистер Баннистер мне об этом поведал. Но на своей земле я подобного не хочу.
      Силас вновь почесал себе темя.
      – Очень жаль, что вы против канала, мисс Мартиндейл. Мы с Джоном поклялись построить канал, и обратного пути для нас уже нет.
      Онор вздернула подбородок.
      – Я, мистер Чорли, тоже поклялась противостоять лорду Портинскейлу.
      – Мисс, но это неразумно. Вы же делаете плохо не только ему.
      Девушка приподнялась в седле.
      – Ну, это мне решать, что хорошо, а что плохо. Прощайте.
      Онор сделала знак находившимся в отдалении Бартоломью и лакею следовать за ней, затем развернула свою лошадь и вместе с Шарлотт поскакала по дороге.
      Силас поднял парик и вытер выступивший на лысине пот. «На месте Джона я бы не сомневался, кому из этих дам отдать предпочтение, – глядя вслед девушкам, подумал он. – Блондинка, может быть, и не такая хорошая наездница, как брюнетка, но с ней гораздо легче общаться».
      По дороге домой Онор не проронила ни слова. Несмотря на то, что она довольно резко ответила Силасу, девушка понимала, что в чем-то он прав. «Что хорошего в борьбе против строительства канала? – спрашивала она себя. – Как подчеркнул Джон, выгода от него будет не только для лорда Портинскейла. Интересно, а возражала бы я против канала, если бы угольными шахтами владел не лорд, а кто-то другой? Может, тому виной мое упрямство? Или чисто женский эгоизм? Я же вижу, какими глазами Джон смотрит на Шарлотт. Да и она, судя по всему, им увлечена».
      Как только они въехали в ворота усадьбы, Онор повернулась к подруге.
      – Шарлотт, как ты считаешь, я действительно иногда поступаю неразумно? – спросила она.
      Та удивленно посмотрела на нее, покраснела и отвела глаза.
      – Я хочу знать. Ну, пожалуйста. Если скажешь «да», то я на тебя нисколько не обижусь.
      Шарлотт резко вскинула брови. Их взгляды встретились.
      – Да, дорогая, иногда это с тобой бывает.
      Онор нахмурилась, и они долго молчали.
      – Например, в случае с каналом? – наконец спросила она.
      – Да. Наверное, тебе следовало бы отбросить предрассудки и перестать быть такой… такой упрямой. – Девушка коснулась рукой юбки Онор. – Дорогая, прости меня. Но ты же сама просила сказать, что я об этом думаю.
      Онор стала чернее тучи.
      – Я так и предполагала, – задумчиво произнесла она. – Видимо, упрямство передалось мне от бабушки. – Девушка крепко сжала руку Шарлотт. – Спасибо тебе, дорогая. Ты помогла мне разобраться в себе.
      «Надо отбросить все личное и еще раз обдумать предложение мистера Баннистера, – подумала Онор. – Как жаль, что я прошлый раз так его и не выслушала. Возможно, нужно было бы согласиться с его предложением, которое сулит выгоду не только ненавистному мне лорду Портинскейлу. Как долго пробудет мистер Баннистер в Лондоне? Интересно, прочитал ли он мое письмо? Если прочитал, то простил ли меня? Может быть, мне послать ему еще одно послание, сообщить, что я готова пересмотреть свое решение?
      А вдруг, прочитав его, он решит, что его угрозы напугали меня? Нет, лучше я подожду и посмотрю, что он предпримет. Если наша встреча состоится, то я предстану перед ним уже не мегерой, а такой же милой, как Шарлотт. Возможно, тогда он вспомнит ту ночь в саду леди Марреньер и забудет все, что произошло потом».
      Онор сильно удивилась, увидев перед своим домом дюжину лошадей под седлом. Две фермерские лошади, навьюченные мешками, несколько пони и черная кобыла, принадлежащая приходскому священнику, были привязаны к коновязи. Слышались громкие мужские голоса и заливистый смех.
      Девушка подъехала к конюшне и послала Бартоломью узнать, зачем к ней пожаловали гости. Тот убежал и через несколько минут вернулся с горящими от возбуждения глазами.
      – Мисс, приехала целая делегация во главе с пастором, – сообщил он, – Они хотят просить вас о помощи. Пастор ждет вас в библиотеке.
      Бартоломью поднялся на цыпочки. Глаза его от радости сияли.
      – Мисс, они все за вас! – воскликнул он. – Теперь вы в своей борьбе не одиноки.
      Онор поспешила в дом.
      Она вошла в библиотеку и увидела пастора, занятого рассматриванием расставленных на полках книг.
      Это был пожилой человек, чья жизнь на протяжении многих лет зависела от семейства Мартиндейл. Более того, он состоял с ним в дальнем родстве.
      Увидев девушку, пастор протянул к ней руки. Болезненную слабость его ладоней девушка чувствовала даже через свои перчатки.
      – Онор, дорогая, прости, что заранее не сообщил о своем визите. Но страсти жителей настолько накалились, что я решил направить их в нужное русло. Все возмущены строительством канала.
      – Кто эти люди, кузен Николас? – растерявшись, спросила Онор. – Чем они недовольны?
      – Не могу вспомнить, что они мне говорили, – приложив руку ко лбу, медленно произнес он. – Знаешь, дорогая, с годами я стал плохо слышать. Да и с памятью у меня не все в порядке. Прошу, выслушай их сама. Они тебе все объяснят.
      – А что они хотят от меня? – удивленно спросила девушка. – Чем я могу им помочь? – И тут она увидела, как у пастора вытянулось лицо. – Ну, хорошо, хорошо. Я выслушаю их.
      Онор взяла пастора под руку и, подстроившись под его неверный шаг, вместе с ним вышла во двор. Как только они появились на пороге, голоса сразу же стихли. Мужчины, собравшиеся перед домом, замолчали и сняли шляпы.
      – Кто из вас будет говорить? – спросила Онор. – Я готова вас выслушать.
      В толпе она узнала двух мельников, хозяина гостиницы, расположенной в миле от Бафа, и нескольких мелких землевладельцев, всегда сидевших на воскресной мессе позади нее. Остальные были ей незнакомы.
      Онор поднялась на ступеньки сарая, в котором хранилось сено. Мужчины переминались с ноги на ногу и молча разглядывали ее. Один мельник повернулся к своему соседу и тихо произнес:
      – Эта девица – настоящая Мартиндейл. Все члены их семьи были борцами. Так что мы правильно поступили, что пришли к ней.
      И тут все собравшиеся одновременно заговорили. Онор смогла ухватить всего лишь несколько фраз: «Они заберут у нас лучшие земли», «…у нас не станет воды для мельниц», «Мы лишимся работы».
      Девушка подняла руку, требуя тишины.
      – Умоляю вас говорить по очереди. Пусть один говорит, а остальные молчат.
      Мужчины вмиг успокоились. Каждый излагал свои жалобы, тщательно подбирая слова, опуская грубые выражения. Получалось, что в результате строительства канала все они в той или иной степени несли убытки. Владельцы вьючных лошадей, возчики и носильщики предсказывали, что в недалеком будущем товары и грузы будут перевозиться по каналу. Того же опасались и владельцы платных дорог. Мельники говорили о том, что из-за забора речной воды, которую направят в канал, их мельницы работать не смогут, а землевладельцы жаловались на то, что самые плодородные земли, располагавшиеся вдоль берега реки, будут безвозвратно утрачены.
      Онор терпеливо слушала их, не перебивая. Перед ней стояли те, кто был бессилен перед лордом Портинскейлом и торговцами, для которых канал был во благо, те, кто по завершении его строительства лишался последних средств к существованию.
      Когда все замолкли, слово взял пастор и изложил последнюю жалобу.
      – Работы по строительству канала ведутся и в священный день отдохновения, – сказал он. – Рабочие богохульствуют, затевают драки, пристают к нашим женщинам и охотятся в частных владениях. Своими действиями они наводят ужас на всю округу. Как мне сказали, они убили одного добропорядочного человека.
      Онор вглядывалась в лица собравшихся. Широкоплечие мужчины с суровыми обветренными лицами с надеждой смотрели на нее и ждали, что она скажет. Почтенные отцы семейств и совсем мальчишки застыли в молчании.
      – Почему вы обратились ко мне? – спросила девушка.
      Мельник, первым изложивший свои жалобы, выступил вперед.
      – Мисс, вы самая богатая землевладелица в округе, – сказал он. – Мы слышали, что вы против строительства этого канала. Вы, наверное, меня знаете, мисс. Моя семья живет по соседству с вами вот уже много лет. Ваш отец утонул, когда спасал моего племянника. Не в обиду вам будет сказано, все Мартиндейлы отличались упрямством. Но все они были борцами за правое дело, не важно где, на поле битвы или в парламенте. Конечно, мы предпочли бы, чтобы во главе нашей оппозиции встал мужчина, но если хотите нам помочь, то мы сделаем все, что вы скажете.
      Мельник повернулся лицом к своим сподвижникам:
      – Вы согласны со мной?
      Над толпой пронесся гул, похожий на раскаты грома. Этот звук настолько испугал Онор, что она схватилась обеими руками за перила.
      – А что я должна сделать? – оправившись от испуга, спросила девушка.
      – Это решать вам, мисс, – ответил все тот же, мельник. – Вы много знаете. Не то, что мы. – Он оскалил в улыбке зубы. – И потом, в вас есть сила духа Мартиндейлов. Говорят, что вы славно отчитали инженера и выгнали его.
      – Да, я против планов мистера Баннистера, – растерянно произнесла Онор. – Но я уверена, что он не хочет причинить вам зла. Тем, кто пострадает в результате строительства канала, обязательно будет выплачена компенсация.
      – Тогда расскажите о ней поподробнее! – крикнул один из возчиков.
      Онор сказала, чтобы собравшиеся обратились к ее управляющему, который поможет составить им письменные претензии. После того как бумаги будут подписаны, она проконсультируется со своим адвокатом и землевладельцами, тоже недовольными строительством канала.
      – Так это значит, что драться мы за свои интересы не будем? – недовольно прокричал возчик. – Что-то не помню случаи, когда что-нибудь решали бумаги.
      Фермер, стоявший рядом с ним посоветовал ему попридержать свой язык. Пастор, старавшийся перекричать толпу, умолял не проливать кровь.
      Онор вновь подняла руку. На этот раз в и ее голосе прозвучали властные нотки.
      – Если вы хотите, чтобы я вам помогла, делайте, что я сказала. Если нет, то вы свободны. И…
      – Нет, мисс, – прервал ее мельник. – У всех жены и дети. Того, что мы сейчас зарабатываем, хватает лишь на еду и одежду. У нас на борьбу со строителями нет ни времени, ни средств. Только вы и можете нам помочь. И дело здесь не только в том, что у вас есть власть. Судя по тому, что вы приютили бедных детей, у вас еще и доброе сердце.
      Его слова тронули Онор.
      – Хорошо, – тихо произнесла она. – Я сделаю все, что в моих силах. Предлагаю вам выбрать старшего. Через два дня я сообщу ему, как лучше всего поступить.
      Толпа одобрительно загудела. Девушка так расчувствовалась, что с трудом смогла сдержать неожиданно подступившие к глазам слезы. Приподняв подол длинного платья для верховой езды, она спустилась по ступенькам и, гордо подняв голову, направилась к дому.
      Онор делала ночной обход, чтобы самой убедиться, что с ее детьми все в порядке. Она поднялась по ступенькам на сеновал, где они спали на набитых соломой матрацах. Поскольку ночь стояла теплая, накрыты они были всего лишь тонкими пледами. Лунный свет, проникающий сквозь узкие оконца хозяйственной постройки, давал возможность разглядеть спящих детей, поэтому зажигать лампу Онор не стала.
      Она медленно шла вдоль ряда уютно посапывающих детей, нежно гладила по головкам тех, кто крепко спал, и тихо говорила с теми, кого еще не сморил сон. Дойдя до Сусанны, девушка опустилась на колени, осторожно взяла ребенка и, завернув ее в плед, прижала к груди. Вот в чем заключается настоящее счастье, подумала она.
      До приезда Джона Баннистера, воскресившего в ее памяти их встречу двухлетней давности, Онор чувствовала себя счастливой и мысли о возможном замужестве гнала от себя. Своего будущего супруга она должна была сначала полюбить. Кроме того, она не была свободна, как Шарлотт. Ее положение в обществе и богатство накладывали на нее определенные обязательства. «Таких сильных женщин, как ты, я еще не встречала», – сказала ей Шарлотт. Ну что ж, такой она и должна быть. Но только не для своего собственного благополучия, а для тех, кто слабее ее. Так что ее вражда с Джоном Баннистером должна продолжаться, хочет она того или нет.
      Онор нежно поцеловала девочку в щечку и уложила обратно на матрац. И тут она поймала на себе пристальный взгляд Бартоломью. Мальчик, как оказалось, не спал.
      – Мисс, у вас проблемы? – прошептал он. – Я могу вам чем-то помочь?
      Девушка улыбнулась и положила руку ему на плечо.
      – Нет, Барти, все в порядке. Спасибо, дорогой, – ответила она. – Свои проблемы я должна решать сама.

      Джон Баннистер возвращался в Стентон – Лидерд. В его кармане лежало письмо, которое он получил от Онор. В столицу он, возмущенный до глубины души несправедливостью леди Мартиндейл, придумавшей бог знает, что о нем и Шарлотт, уезжал вне себя от ярости. Из-за потерянной трутницы, найденной каким-то мальчишкой, старуха обвинила его в поджоге. Черт знает что! Более того, мисс Мартиндейл встала на сторону своей бабки, даже не пожелав выслушать его объяснения. Позже Джон даже не мог вспомнить, что он наговорил женщинам в гневе. Да, он не сдержался, но и обвинение, выдвинутое ими, было чудовищным. Ему не хотелось открытой вражды с Мартиндейлами, он не терял надежды на взаимопонимание. Время, проведенное в городе, обиды в нем не убавило. Там его гоняли по кабинетам, мурыжили мелкие чиновники, текст составленного им документа забраковал юрист. Даже близкий друг лорда Портинскейла, член парламента, и тот, заверив Джона, что ему удастся сдвинуть дело с мертвой точки, прозрачно намекнул на взятку.
      Уставший от бесконечных обращений к чиновникам, Баннистер уехал из Лондона в препаршивом настроении. Однако на руках Джон имел то, что должно было помочь ему преодолеть сопротивление Онор Мартиндейл. Теперь он покажет двум твердолобым женщинам, чего он стоит.
      Когда он развернул письмо, присланное ему мисс Мартиндейл, то прочитал его трижды, и с каждым разом удивление его росло. Ему хотелось унизить Онор, а в письме она просила простить ее. Если бы не было так поздно, а ему самому не надо было бы помыться с дороги и сменить белье, то он сразу же отправился бы в Стентон – Лидерд и извинился за резкие слова, брошенные им Онор.
      Во дворе конюшни Джон привязал коня и смахнул с сапог пыль. Он поднял глаза и был сразу же награжден – в окне спальни появилась белокурая головка и тут же исчезла. Несомненно, то была Шарлотт. На лице Баннистера появилась радостная улыбка – теперь он, несомненно, встретится с ней.
      Молодой красивый лакей провел его в библиотеку и попросил подождать: мисс Мартиндейл очень занята и примет его, как только освободится. Лакей предложил ему прогуляться по саду. Возможно, мисс Таунли сможет уделить ему несколько минут, добавил слуга.
      Джон тотчас поспешил в сад. Среди кустов цветущих роз мелькнуло желтое платье. Он догадался, что эту встречу подстроила сама Шарлотт.
      Девушка сидела на поваленном дереве, а перед ней на скамеечках две маленькие девочки. Шел урок вышивания. По команде Шарлотт дети поднялись со своих мест, и присели в реверансе. Внимание Джона привлекла кудрявая девчушка, которой, как он сумел заметить, особенно благоволила Онор.
      Шарлотт подвинулась, чтобы Джон смог сесть с ней рядом. «Надеюсь, леди Мартиндейл не прячется под кустом», – подумал он.
      – Как ваши ладони, мисс Таунли? – спросил он. – Зажили?
      Улыбнувшись, девушка кивнула, отложила пяльцы и протянула ему руки ладонями вверх.
      – Конечно, было неприятно, но Онор промыла мне ссадины и обработала какой-то мазью, – ответила Шарлотт. – Видите, теперь они у меня зажили.
      Джон взял ее руки в свои. Они у нее были очень изящные и нежные, почти как у ребенка, и у него возникло желание стать ее защитником.
      – Мистер Баннистер, я очень сожалею, что леди Мартиндейл…
      – Умоляю вас, забудьте все, что она мне наговорила, – прервал он девушку. – Меня беспокоит ее отношение к вам.
      – Не надо, мистер Баннистер. Я уже к ней привыкла. Хотя должна признаться, что иногда боюсь ее. Вот послушайте.
      Из-за высокой живой изгороди до них донесся резкий, словно удар хлыста, голос леди Мартиндейл. Старуха давала девочкам очередной урок этикета.
      Джон вопросительно посмотрел на Шарлотт. Та прыснула от смеха.
      – Она учит девочек не сутулиться, ходить плавно с прямой спиной и правильно делать реверанс.
      – Для чего? – удивленно спросил он.
      – Чтобы они со временем могли стать служанками или горничными в богатых домах. Леди Мартиндейл не может, чтобы кого-нибудь не мучить. В особенности молодых. Поскольку Онор не обеспечила ее правнуками…
      – Но ее время еще не прошло, – заметил Джон. Шарлотт высвободила свои руки, взяла моток и попыталась продеть нитку в ушко иголки.
      – Теперь я уж и не знаю, выйдет ли она замуж, – ответила девушка. – Ведь сейчас Онор все свое свободное время отдает этим детям.
      – А вы? Вас ждет такая же судьба?
      – О нет. Мне очень повезло. У меня нет денег, Онор попросила меня ей помочь. Я заняла место гувернантки, но она относится ко мне как к подруге.
      Какая же она наивная, подумал Джон. За недолгое время знакомства с Шарлотт он заметил, что с ней обращаются немного лучше, чем со слугами. Ее благожелательные отзывы о старухе и мисс Мартиндейл свидетельствовали о добром сердце. Ему захотелось снова взять ее руки в свои. Но Шарлотт держала иголку. Она подняла глаза и игриво посмотрела на Баннистера.
      – Знаете, для меня, в отличие от Онор, дети значат не так много, – сказала девушка, – Я хотела бы ездить на балы, приемы, я люблю все, от чего она добровольно отказалась.
      Тяжело вздохнув, девушка отложила вышивание и продолжила:
      – Когда-то и ей светская жизнь доставляла радость. Но это было до того, как ее отец утонул. После ей пришлось жить более замкнуто, Вот тогда Онор и замкнулась. Знаете, когда-то мы с ней ездили в Лондон. Она была смешливой и такой жизнерадостной. Около нее вечно кружилась туча ухажеров. Онор любили не только из-за ее богатства, но и за красоту и обаяние.
      – И она ни с кем даже не помолвлена? – удивленно спросил он.
      Шарлотт забрала вышивание у Сусанны и показала той, как надо правильно делать стежок.
      – Нет. Она пока не нашла достойного, – ответила девушка. – У нее высокие запросы. На ее фоне я кажусь себе приземленной, а иногда даже глупой.
      Джон склонился над ней.
      – Уверяю вас, вы совсем не глупая.
      Шарлотт улыбнулась:
      – Ну, нет, сэр. Если бы вы знали меня получше, вы бы меня, вероятно, осудили.
      – Как бы я хотел узнать вас получше, – с жаром произнес Баннистер.
      Девушка покраснела и перевела взгляд на Сусанну.
      – Для своих лет эта девочка слишком молчаливая, – заметил Джон. – Я обратил на это внимание, когда увидел ее с мисс Мартиндейл.
      Шарлотт показала ребенку новый стежок, затем повернулась к нему:
      – Она от рождения глухонемая. Поэтому она любимица Онор.
      – Этого я не понимаю. – Джон удивленно поднял брови.
      – Онор против строительства вашего канала, и вы, вероятно, осуждаете ее за чрезмерную гордость? Но она к слабому и беззащитному первой придет на помощь. Любовь к обездоленным у нее в крови. Но помогает она только тем, чья жизнь труднее. – И тут Шарлотт широко раскрыла глаза, словно сделала неожиданное открытие. – Вот поэтому-то она никогда и не выйдет замуж. Если она свяжет свою жизнь со слабым мужчиной, то разве будет его уважать? А в браке обязательно должно быть взаимное уважение.
      Джон посмотрел в ее чистые глаза и сказал, что полностью с ней согласен.
      – Не понимаю, как она могла принимать ухаживания Ральфа Хатерби, – хмыкнула Шарлотт.
      – Мисс Мартиндейл собиралась замуж за этого… – удивился Баннистер.
      – Гнусного типа? – добавила девушка. – Можете обзывать Ральфа любыми словами. Он этого заслуживает. Это его трутницу нашли на пожарище. Наверное, в своем письме Онор об этом вам уже сообщила.
      Джон покачал головой:
      – Нет, она написала только, что трутница не моя.
      Шарлотт улыбнулась:
      – Это я ее опознала, мистер Баннистер, я с самого начала была уверена, что она принадлежит не вам.
      Он взял руку девушки и поднес к своим губам.
      – За это, мисс, я вам очень благодарен. Если бы вы думали иначе, мне было бы нестерпимо больно.
      Она премило покраснела, в ее голубых главах блеснул озорной огонек. Сейчас Шарлотт выглядела просто обворожительно. Джону очень импонировало то, что она не скрывала: он тоже ей очень нравится. Он все еще держал ее руку, когда она неожиданно вскочила с места.
      – Онор идет по террасе, – испуганно произнесла Шарлотт. – Сэр, будет лучше, если она не увидит нас вдвоем. И еще. Прошу вас, не говорите ей, что я вам рассказывала. Если она об этом узнает, то сильно расстроится.
      Джон и не собирался рассказывать Онор, что она была предметом их разговора.
      – Я буду молчать как рыба, – улыбаясь, пообещал он и снова поцеловал руку девушке.
      Расставаться с ней ему очень не хотелось. Ясные голубые глаза Шарлотт говорили ему то же самое. Она отняла свою руку, ярко-желтое платье мелькнуло между кустов, и девушка исчезла. Джон ощутил боль в сердце.
      Теперь его ждала встреча с другой женщиной, сильно отличавшейся от Шарлотт и внешне, и по характеру. Мимо него пробежала Сусанна. Опередив Джона на несколько шагов, девочка остановилась у куста темно-красной розы, с трудом сорвала цветок и со всех ног бросилась к Онор, посасывая на ходу уколотый шипом пальчик. Подбежав к девушке, она протянула ей распустившуюся розу.
      Джон оторопел от увиденного: Онор засмеялась, взяла у Сусанны цветок и, приколов его к лифу, поцеловала девочку. Ему показалось, что это ее ребенок. Нет, она слишком хороша для того, чтобы жить одной, подумал Джон. И тут ему стало не по себе. Он вдруг почувствовал, что галстук сильно стягивает ему шею. Мысли о Шарлотт и Онор в его голове неожиданно перемешались. С Шарлотт ему было легко и по-человечески приятно. Ее нежная красота согревала ему душу. А вот каждая встреча с мисс Мартиндейл вызывала в нем целую бурю чувств – от искреннего негодования до восхищения.
      Онор отослала Сусанну к Шарлотт и пригласила Баннистера в гостиную. Войдя в комнату, Джон с изумлением отметил дорогие хрустальные канделябры, шелковые обои и прекрасный персидский ковер, на который было даже страшно ступить.
      Онор элегантно опустилась в позолоченное кресло и жестом пригласила Джона сесть напротив нее. В богато убранной комнате тот чувствовал себя не в своей тарелке. Ему, конечно же, следовало принарядиться – надеть белые шелковые панталоны, расшитую золотом жилетку и напудренный парик. Он же явился в повседневном коричневом костюме устаревшего покроя, а волосы его стягивала простая черная ленточка.
      Онор была неотразима в платье зеленого цвета и с ниткой жемчуга на точеной шее. Черные локоны изящно обрамляли ее тонкое личико.
      Постучав, в комнату вошел молодой лакей с подносом в руках. Он принес вино и печенье.
      – Мистер Баннистер, хотите вина? – спросила девушка таким тоном, словно перед ней сидел герцог.
      Лакей в расшитой серебряной нитью ливрее застыл в ожидании.
      Джон выпил бокал вина, затем другой, чтобы подбодрить себя и приготовиться к разговору, который обещал быть сложнее, чем все предыдущие. Он ожидал увидеть мисс Мартиндейл смущенной, был готов к тому, что она вновь станет извиняться. Однако девушка держалась с ним подчеркнуто холодно. Ему казалось, что она по-прежнему относится к нему с подозрением.
      Отпустив лакея, Онор нервно обмахнулась веером и после небольшой паузы начала:
      – Сэр, я благодарна вам за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Тем более что я вас несправедливо обвинила.
      – Мисс, прошу вас, забудьте об этом, – ответил Джон. – Считайте, что того эпизода просто не было. Вы же проявили благодушие и уже принесли мне свои извинения. Тогда я находился в какой-то прострации, я даже не помню, что вам наговорил. Во всяком случае, те резкие слова, которые были мной сказаны в ваш адрес, я готов забрать обратно.
      Опор поднялась с кресла и подошла к окну.
      – Вы обвинили меня в том, что я не вижу очевидного, что выступаю против прогресса и преследую лишь свои, чисто эгоистические цели, – стоя к Баннистеру спиной, сказала она.
      Джон тяжело вздохнул. Он почувствовал, что дела его совсем плохи.
      – В таком случае извинения принести должен был я, – ответил он. – Что бы ни спровоцировало меня, их вам предъявить, о них забыть невозможно.
      – Сэр, мы с бабушкой задели ваше самолюбие, и ваша реакция была вполне естественной. Если вы, сэр, забираете свои слова обратно, то я о них даже не вспомню. – Онор повернулась к Баннистеру лицом. На ее губах играла легкая улыбка. – Вы думаете, что я лишена здравого смысла? – спросила она.
      Джон улыбнулся ей и отрицательно покачал головой.
      – Я – противница прогресса?
      – Вы так поступаете ради несчастных детей, – ответил Джон.
      – А в чем же тогда заключается мой эгоизм?
      Баннистер густо покраснел и снова извинился.
      С некоторым разочарованием он понял, что великодушие мисс Мартиндейл в отношении его далеко не безгранично. Ну что ж, это вполне понятно, подумал Джон. А как же иначе? Ведь здесь задета ее гордость. Поэтому она так к нему холодна.
      Онор подлила ему еще вина и снова села.
      – Мистер Баннистер, что бы вы сказали, если знали, что всего несколько дней назад я была готова пойти вам навстречу? – вкрадчивым голосом спросила она.
      Джон отказывался верить своим ушам. Он залпом осушил свой бокал и поспешно произнес:
      – Я бы сказал: «Хвала Всевышнему», мисс. Тогда бы мне не пришлось излагать свои доводы, и нам удалось избежать многих неприятных моментов.
      Девушка отпила немного вина и поставила бокал на место.
      – Нисколько в этом не сомневаюсь, – сказала она. – Этих неприятных моментов можно было бы избежать не только в делах, но и в… наших с вами отношениях.
      Только теперь Баннистер понял, почему она упрямится. Как ни странно, но Онор не была уверена не только в нем, но и в себе тоже. Чувствуя, что под действием алкоголя его антипатии к мисс Мартиндейл начинают постепенно исчезать, он налил себе еще вина. Отпив из бокала, Джон достал из кармана бумагу. «Если она не будет упорствовать, то и я пойду ей навстречу», – решил он.
      – Вот цель моей поездки в Лондон, – сказал Баннистер. – Я много сил потратил на то, чтобы получить этот документ. Зря ли я ездил в столицу, зависит от того, что вы скажете.
      – Я могу с ним ознакомиться? – спокойно спросила Онор, протягивая руку.
      Джои похлопал бумагой по своему колену и засмеялся.
      – Это мое тайное оружие против вас, – сказал он и как бы на радостях, что документ, добытый им с таким трудом, ему уже не пригодится, выпил еще вина.
      Когда он поднялся с кресла, его слегка качнуло. Сделав низкий поклон, а это было его ошибкой, поскольку, как только он выпрямился, перед его глазами все поплыло, Джон подал девушке бумагу.
      – Мисс Мартиндейл, этот документ я с огромным уважением и признательностью вручаю вам. Надеюсь, что вы проявите великодушие и измените с… свое решение.
      Онор перевернула лист и заметила на нем сургучную печать.
      – Мистер Баннистер, я снова спрашиваю вас: что это за бумага?
      Джона опять качнуло, и он обеими руками схватился за спинку кресла.
      – Разрешение на ведение работ на вашей земле, – ответил он. – Согласно этому документу, я имею право использовать ее для строительства.
      Пальцы девушки, сжимавшие документ, побелели. Теперь она уже не улыбалась, а глаза ее были холодны, как лед. Казалось, еще мгновение – и она ударит его. Джон зажмурился и тут же открыл глаза.
      – И вы так далеко зашли? – тихо, почти шепотом, спросила Онор.
      Не выдержав ее презрительного взгляда. Баннистер опустил глаза и попробовал засмеяться:
      – Мисс, я же говорил вам, что меня не так легко с… сломить.
      Сказав это, он плюхнулся в кресло и попытан осознать, зачем он так напился. Сегодня утром он не успел позавтракать, выпил только чай, и сейчас желудок Джона был пуст. Крепкое вино, предложенное мисс Мартиндейл, сыграло с ним скверную шутку, он сильно опьянел.
      Откуда-то издалека до него долетел голос Онор:
      – Да, мистер Баннистер, вам, как говорится, палец в рот не клади. Два года назад вы дали мне совет быть сильной, настойчивой в достижении поставленной цели. Вот сейчас я и последую вашему совету. Видите, я хорошая ученица.
      Девушка подошла к холодному камину, бросила в него разрешение и медленно, словно совершая таинственный ритуал, поднесла к бумаге зажженную свечу. Как только документ, привезенный Баннистером, охватило пламя, она выпрямилась и повернулась к гостю.
      – Вы не до конца меня выслушали, – все так же холодно произнесла Онор. – Знаете, вы меня почти убедили в целесообразности прокладки канала. Но как, оказалось, есть люди, которым ваш канал нанесет непоправимый вред. Они пришли ко мне и попросили о помощи. Так что, мистер Баннистер, война, объявленная вами, не закончилась. Она, эта война, только начинается.
      Выезжая с территории усадьбы Мартиндейлов, Джон у ворот едва не столкнулся с другим всадником. То, что им оказался не кто иной, как Ральф Хатерби, злости в нем не убавило.
      – Она и вам указала на дверь? – увидев выражение лица Баннистера, спросил Ральф. – Чертовски упрямая женщина. Как, впрочем, и все Мартиндейлы. Бывают моменты, когда я жалею, что вытащил ее из пруда.
      – Не понимаю вас, – ответил Джон. – Из какого пруда?
      – Да из того, что в деревне. Онор упала в него, а я ее вытащил. Тогда ей было восемь лет. – Ральф рассмеялся. – О, это было замечательное зрелище! Видели бы ее тогда – кофточка и нижние юбки в грязи, а на голове зеленая тина. Помнится, старуха дала ей хорошую взбучку. Сейчас мне хотелось бы сделать с ней то же самое. Хотя уверен, если Онор что-то задумала, тут и взбучка не поможет. Кстати, вы слышали, что она против нас замышляет?
      – Против нас? – удивился Джон.
      Сама мысль о том, что его что-то объединяет с этим типом, была ему противна. А еще Джону было неприятно то, что Ральф смеялся, когда описывал спасенную им восьмилетнюю Онор. И еще трутница, о которой ему рассказала Шарлотт…
      – Что бы мисс Мартиндейл ни замышляла, вы, сэр, все равно попытаетесь добиться ее руки, – с презрением в голосе сказал он. – Но уже другим способом.
      – Естественно. Я, мистер Баннистер, найду способ ее переубедить.
      – Конечно. Ведь вам срочно нужны деньги.
      Ральф хитро улыбнулся.
      – Я вас понял, – сказал он. – Давайте сделаем так: вы даете мне небольшую сумму, а я за это нахожу способ, как сломить ее сопротивление. Она как-никак женщина. Если нанести ей удар в нужный момент, то она непременно сдастся.
      Джон напрягся.
      – Вы меня неправильно поняли, сэр Ральф, – ответил он. – Вы же ни перед чем не остановитесь, чтобы добыть хотя бы несколько гиней. Я с женщинами не воюю. – Джон гордо поднял голову. – Если вы воспринимаете мои слова как оскорбление, то я к вашим услугам, – добавил он, пришпорил коня и поскакал по аллее.
      Несмотря на то, что он считал дуэль не самым лучшим способом разрешать споры, тем не менее, ему очень хотелось, чтобы Хатерби вызвал его на поединок. Что же касается Онор Мартиндейл, то эта дама его просто одурачила. Напоив крепким вином, она притупила его бдительность и получила документ, добытый им с огромным трудом. Во всех своих бедах Джон, выходит, виноват сам.
      Джон подъехал к ручью, спрыгнул с коня и ополоснул лицо холодной водой. Присев на валун, он попытался привести свои мысли в порядок.
      «А не слишком ли эта девушка далеко зашла, уничтожив официальный документ? – подумал он. – Но то, что она сожгла его, видел только я. Так кто же мне поверит, если она все будет отрицать? Конечно, можно было бы получить копию документа. Но на это уйдет уйма времени. А потом, каким же глупцом я предстану перед теми, кто его мне выдал, когда объясню им, куда делся оригинал. Кроме того, мисс Мартиндейл сразу же предпримет меры, и решение властей на использование ее территории будет аннулировано. Имея такое богатство и положение в обществе, она добьется чего угодно. Мы же с Силасом в этом мире всего лишь инструменты в руках таких влиятельных людей, как Мартиндейлы и Портинскейлы. Ну, неужели потеря нескольких акров земли для нее что-то значит? И все же если мисс Мартиндейл продолжит упорствовать, то для нас с Силасом это может обернуться настоящей катастрофой».
      Джон вспомнил об отце, всеми забытом, о своей тетке леди Марреньер, живущей в Бафе, которая была настолько щедра, что оплатила его поездку в Европу. Деньги богатой родственнице он надеялся вернуть сполна. Его жизненные планы были туманны: брак, семья и, конечно, Шарлотт. Но о Шарлотт ему надо сразу же забыть, поскольку та ему прямо сказала, что материально полностью зависит от Онор.
      Итак, вновь все упиралось в мисс Мартиндейл.
      Джон лег на траву и начал строить на ручье запруду из камешков. Проклятая вода, поднявшись до верха запруды, нашла путь обойти ее сбоку. Пучки калужницы болотной, торчавшие из воды, не в силах преодолеть напор потока, вместе с цветками ушли под воду.
      И тут Баннистер понял, как ему поступить. Документ на использование участка земли, принадлежавшего мисс Мартиндейл, был им получен. Бумага была подписана официальными лицами и скреплена печатью. Так что он имел полное право повернуть реку, протекавшую через Стентон – Лидерд, в нужном ему направлении и даже построить тоннель. Но действовать надо быстро.
      Он поднялся с земли, надел шляпу и во весь опор поскакал в сторону участка, на котором уже велись земляные работы. По дороге Джон в уме прокручивал только что придуманный им план.
      Силас слушал его молча. В глазах помощника застыло изумление.
      – Нет, от этого вида работ отказаться нельзя, – наконец произнес он. – Берег реки обрушится и тогда…
      – Мы сделаем так, чтобы этого не произошло, и выставим охрану. Остальную рабочую силу и еще человек пятьдесят, если я их смогу найти, брошу на строительство участка канала, который должен пройти по территории Стентон – Лидерда.
      – Джон, а не лучше будет попытаться достать еще денег? Это позволит нам обойти владения Мартиндейлов.
      – И тем самым признать, что она победила? Да ни за что! Мисс Мартиндейл мстит лорду Портинскейлу, и пока это противостояние продолжается, ей наплевать на нас и на тех, для кого мы строим канал.
      Силас внимательно посмотрел на Баннистера:
      – Ее беспокоит то, что произойдет с ее детьми и с теми, кто обратился к ней за помощью.
      – И кто же эти люди? – гневно сверкая глазами, спросил Джон. – Нет, не отвечай и не отвлекай меня по пустякам. У меня более важные дела, чем обсуждение женских капризов.
      Силас сдвинул парик на затылок и почесал себе темя.
      – Послушай меня, Джон, – сказал он. – Прежде чем браться за осуществление новой идеи, хорошенько все продумай. Ты имеешь дело не с простой женщиной, а с леди. А в роду Мартиндейлов все были защитниками обиженных. Это у них в крови. Ее дед погиб, спасая офицера, а отец утонул, спасая ребенка. Не отрицаю, с мисс Мартиндейл очень трудно о чем-либо договориться. Ей бы мужа, который бы ее время от времени учил уму-разуму. Но сейчас, Джон, она упорствует не по причине своего плохого характера. Так что ты должен об этом помнить.
      Онор неторопливо прогуливалась по благоухающему розами саду. Ее встреча с Джоном Баннистером прошла совсем не так, как она планировала. Она приняла его в гостиной, угостила самым лучшим вином, хотела объяснить ему, что, несмотря на то, что она все еще против строительства канала, враждовать им не следует. Она старалась быть приветливой и восстановить дружеские отношения, какие сложились у них после пожара.
      Онор тщательно готовилась к этой встрече и заранее обдумала слова, которые должна была сказать своему гостю. Но события развивались совсем по другому сценарию. Что же произошло? Конечно, на ее настроение повлиял тот факт, что она застала Баннистера в роли героя-любовника, целующего руку другой женщине. Она была потрясена, самолюбие ее было задето. Слава богу, что к ней тогда подбежала Сусанна. Это помогло ей хоть немного успокоиться. Девушка сразу поняла, что Баннистер увлечен Шарлотт. Что ж, по всей видимости, она оказалась третьей лишней.
      После разговора с Джоном Онор нашла Шарлотт. Та встревоженно посмотрела на нее:
      – Дорогая, ты чем-то расстроена? Это из-за разговора с мистером Баннистером? А мне показалось, что он жаждал этой встречи и был готов забыть нанесенную ему обиду. Он говорил тебе, зачем ездил в Лондон? – Шарлотт махнула рукой.
      – Он ездил туда с единственной целью – добиться разрешения на использование моих земель. Этот документ дал ему право вторгнуться на мою территорию.
      От удивления глаза у Шарлотт сделались круглыми.
      – Ты в этом уверена? – спросила девушка. – Не может быть, чтобы…
      – Чтобы он был таким коварным? Шарлотт, ты его совсем не знаешь. Ты видишь в нем только хорошее.
      Шарлотт стыдливо опустила голову. Младшие девочки, с которыми она занималась вышиванием, уже ушли в дом, но из-за живой изгороди по-прежнему доносился скрипучий голос леди Мартиндейл, отчитывающей прислугу.
      – Но разве мистер Баннистер не вправе действовать самостоятельно? – спросила Шарлотт. – Ему необходимо проложить канал, и он обратился за поддержкой к властям на вполне законных основаниях. Ты в свою очередь возглавила группу недовольных и также на вполне законных основаниях ищешь поддержку у властей. Так в чем же разница?
      Онор удивленно посмотрела на нее.
      – Он, должно быть, вскружил тебе голову, – укоризненно произнесла она. – В противном случае ты бы так не думала. Неужели не видишь, что один из нас поступает честно, а другой идет на всевозможные ухищрения?
      – Прости, дорогая, но я этого не вижу. Мне кажется, что ты опять ошибаешься. – Она вскинула голову. Лицо ее порозовело, глаза заблестели. – Как-никак мистер Баннистер приехал к тебе и открыто объявил о своих намерениях.
      – Но на это он решился только потому, что ему показалось, что я пошла на попятную.
      – Ты сделала так, что он в это поверил? Прости, Онор, как же ты смогла такое сделать?
      – Ничего я для этого не делала. Мистер Баннистер сам так решил. У меня просто не было времени все ему объяснить. – Онор встала и подобрала подол платья. – Хочешь, скажу, как это произошло? Мистер Баннистер перебрал вина и уже плохо соображал. А я так была на него зла, что сожгла в камине привезенную им из Лондона бумагу.
      В глазах Шарлотт застыл неподдельный ужас.
      – А ты не подумала, какие могут быть для тебя последствия?
      – Мне нечего бояться. Я легко могу получить документ, который запрещает ему вторгаться в мои владения. Тем более что печать на том документе поставил чиновник, который, как всем известно, взяточник.
      – Порой ты мне очень напоминаешь свою бабушку, – со вздохом заметила Шарлотт. – Если не знаешь о своих недостатках, то хотя бы могла быть с ним вежливой.
      Онор резко повернулась к ней.
      – Когда имеешь дело с такими людьми, как лорд Портинскейл, или… таким, как мистер Баннистер, о какой вежливости может идти речь? Думаешь, что те люди пришли ко мне за помощью потому, что я не употребляю резких слов и всегда улыбаюсь? Шарлотт, я – Мартиндейл. Я никогда не обижу слабого, но с теми, кто такой же сильный, как и я, буду бороться всеми доступными способами.
      – А вот еще один твой противник, – испуганно прошептала Шарлотт.
      Онор повернула голову и увидела приближающегося к ним Ральфа Хатерби. По выражению его лица было ясно, что разговор с ним предстоит неприятный.
      – Онор, ты должна положить этому конец! – даже не поздоровавшись, воскликнул он. – Я этого требую!
      Девушка смотрела на него и молчала. Лицо Ральфа раскраснелось от злости. На ступеньках лестницы, спускавшейся к лужайке, появилась леди Мартиндейл.
      – Что за командный тон, сэр! – презрительно произнесла старуха. – Вам пора бы знать, что от Мартиндейлов никто и ничего никогда еще не требовал.
      – Мэм, вам известно, что сделала ваша внучка? Она связалась с простыми торговцами, мельниками и прочим сбродом!
      – Да, я это знаю, – невозмутимо ответила леди Мартиндейл. – Онор приняла сторону людей более низкого сословия, обратившихся к нам за помощью.
      Ральф посмотрел на Онор, потом снова на старуху.
      – Вы две невежественные и упрямые женщины, которые полагают, что если они богаты, то им все можно!
      – Ральф, я не понимаю, при чем тут наше богатство, – спокойно произнесла Онор. – Сумма, которую нам дадут за использование нашего участка земли, довольно внушительная. С другой стороны, если канал не будет построен, то я понесу убытки.
      – А что для тебя эти потери? – фыркнул Ральф. – Капля в море. А вот для меня…
      – Ага, теперь понятно, почему ты так держишься за это строительство, – перебила его леди Мартиндейл. – Можно с полной уверенностью утверждать, что у тебя туго с деньгами. А как ты ими распорядишься, если они у тебя появятся? Потратишь их на повышение плодородия своих земель? Или на ремонт крыш? – Она ткнула тростью в землю. – Ну, уж нет. На дело ты их не пустишь. Ты их проиграешь в карты и потратишь на тряпки для своих многочисленных любовниц.
      – Ральф, зачем ты приехал? – спросила Онор. – Чтобы поговорить с нами о канале?
      – Не только. Еще я хотел забрать с собой Сару. Где она?
      – Надо полагать, в классной комнате. Но она не говорила, что ты за ней приедешь. Кстати, я не позволяю ей ездить без сопровождения.
      – Можешь не волноваться за нее. Она сюда уже не вернется.
      – Не говори глупостей, Ральф. Сара составила расписание занятий на неделю вперед.
      – А у меня на ее счет совсем другие планы. В них не предусмотрено, что моя сестра будет изображать из себя учительницу. Да еще перед этими оборванцами!
      – Ах, у него появились планы! – воскликнула леди Мартиндейл. – А что ты можешь планировать, кроме получения удовольствий?
      Ральф отвесил ей поклон.
      – На этом закончим, мадам, – сказал он. – А ты, Онор, будь добра, пошли кого-нибудь за Сарой.
      – Я сама пойду к ней, – холодно ответила девушка. – Она должна знать, что ее ожидает.
      – Только не вздумай отговаривать ее от возвращения домой! – перейдя почти на визг, воскликнул Ральф. – Этого я не потерплю.
      – Ральф, своих друзей у себя я силой не держу, – покраснев, ответила Онор. – Они приезжают сюда по собственному желанию и в любую минуту могут уехать.
      Когда Онор вошла в классную комнату, Сара учила младших детей алфавиту. Худощавое лицо сестры Ральфа светилось от счастья. Онор вывела ее в коридор и сообщила, что с ней хочет поговорить брат. Сара сильно удивилась, а в ее глазах появился испуг.
      – Сидите тихо и учите написанные на доске буквы, – заглянув в класс, велела детям Онор. – Сейчас к вам придет мисс Таунли. Если будете шуметь, она вас накажет.
      Дети удивленно уставились на нее. Решив, что она их пугает, они дружно засмеялись – Шарлотт, мягкий по натуре человек, никогда не наказывала детей.
      – Как же приятно, когда дети смеются! – выйдя из класса, воскликнула Онор. – Не могу слышать, когда они плачут.
      Сара удивленно посмотрела на нее.
      – Но они не плачут, даже когда им больно, – заметила она.
      – Да, но ты не бываешь с ними ночью. Вот тогда они и плачут. Знала бы ты, что творилось с ними в день их приезда. Они плакали, звали родителей. В ночные часы дети особенно остро чувствуют свое одиночество. Так что по ночам с ними совсем нелегко. Порой они дерутся. И даже со мной. Толкают друг друга, кусаются. Ну, как можно заставить полуголодных детей, лишенных ласки, поверить в то, что их жизнь изменилась к лучшему? Поэтому ждать, что они сразу же станут ангелами, не приходится. Бабушка ратует за то, чтобы провинившихся наказывали розгами, но ты знаешь, что я этого делать не позволяю. Иногда мне кажется, что если бы меня бабушка в детстве чаще била своей тростью, то я бы не выросла такой строптивой.
      – Насколько я помню, ты никогда не просила прощения, – сказала Сара. – И не плакала, когда тебе было больно. Я, глядя на твои ушибы и царапины, всегда морщилась. А ты никогда.
      – И видимо, напрасно, – ответила Онор. – Сара, теперь из-за своего упрямства я наживаю себе врагов.
      Сара с испугом посмотрела на подругу:
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Видишь ли, Ральф сделает все, чтобы ты сюда не вернулась.
      – А, ты об этом. Он постоянно твердит мне, чтобы я к тебе больше не приезжала. И это из-за того, что ты пообещала людям бороться против строительства канала. Онор…
      – Что, Сара?
      Сара собралась с духом.
      – Если сочтешь предложение, которое я тебе сделаю, глупым, то скажи мне, и я за него извинюсь.
      Онор взяла подругу за руку.
      – Сара, мы с тобой дружим не первый год, – сказала она. – Как же я могу считать тебя глупой? Ну, что ты хотела мне предложить?
      Сара с тревогой в глазах посмотрела на Онор.
      – У меня… У меня есть немного денег, о которых Ральф не знает. Это то, что я сумела скопить за несколько последних лет. Если я буду платить тебе за питание и продолжать заниматься детьми, ты позволишь мне… остаться в Стентон – Лидерде? Мне будет достаточно самой маленькой комнаты.
      – О, Сара! Моя дорогая Сара, я буду этому безмерно рада и ни пенни с тебя не возьму. Так это и есть твое «глупое» предложение? Как же ты могла подумать, что я сочту его глупым?
      – О, Онор, как ты великодушна! – радостно воскликнула Сара и обняла подругу, – Пойдем и скажем Ральфу, что я у тебя остаюсь. Ни одной ночи не проведу под одной крышей с этим ужасным человеком.
      – Ральф за последнее время сильно изменился.
      – Я знаю. Он все больше становится похожим на отца. Иногда меня это даже пугает. Поэтому я и стала копить деньги. Когда жизнь с ним в одном доме стала бы для меня совсем невыносимой, я бы от него ушла. Как дочь, я оставить отца не могла, но перед братом у меня никаких обязательств нет.
      – Ты сказала, что иногда он тебя пугает. Чем именно?
      – Мне трудно это объяснить. Он меня не бьет и не запугивает. Но бывают моменты, когда мне кажется, что у него не в порядке с мозгами. Понимаешь, мне это трудно переносить, и я предпочла бы жить у тебя.
      Ральф, держа руки под фалдами своего камзола, ходил взад-вперед вдоль кустов роз. На ступеньках спускавшейся к дорожке лестницы, греясь на солнышке, лежал волкодав. Собака не сводила глаз с гостя.
      Увидев девушек, Ральф быстрым шагом направился к ним.
      – Тебе следовало бы сразу надеть накидку и шляпу, – подойдя к сестре, сказал он. – Я забираю тебя домой.
      – Нет, Ральф, – тихо, но твердо произнесла Сара. – Никуда я отсюда не уеду. Это решено, и можешь меня не уговаривать. Я остаюсь в Стентон – Лидерде.
      Ральф зло сверкнул глазами на Онор.
      – Это твоя работа, – прошипел он. – Я тебя предупреждал, что…
      – Онор здесь ни при чем, – прервала брата Сара. – Это мое решение. Я старше тебя, Ральф, и не обязана тебе подчиняться. Своим поведением ты утратил мою любовь. Ты ведешь беспутную жизнь, и жениться хотел на Онор только для того, чтобы завладеть ее богатством.
      Ральф грубо схватил сестру за запястье.
      – Да кто ты такая, чтобы мне указывать? Сейчас же едем домой!
      Волкодав, внимательно наблюдавший за спором брата и сестры, встал, оскалил зубы и зарычал. Ральф не придал этому никакого значения. Он потянул за собой Сару. Онор бросилась за ним и схватила его за руку.
      – Ральф, ты что, с ума сошел? Ты не можешь…
      Ральф изо всех сил ударил Онор по руке. Она вскрикнула от боли. Волкодав прыгнул и вцепился клыками в панталоны Ральфа. Тот, вскрикнув, отпустил Сару.
      – Убери это проклятое животное! – закричал Ральф. – Иначе этот пес откусит мне ногу.
      По команде Онор пес разжал челюсти и, продолжая страшно рычать, застыл возле Ральфа. Тот трясся от страха и злобы.
      – Ну, хорошо, – сверкая глазами, сказал он сестре. – Что ж, если так хочешь, можешь остаться в этом доме старых дев и ущербных детей. Но учти, ни одного пенни ты от меня не получишь.
      – Я пошлю за своими вещами, – спокойным голосом произнесла Сара. – В этом ты мне, надеюсь, не откажешь. А что касается денег, то где ты их возьмешь, если канал не пройдет через твои земли?
      Кровь прилила к щекам молодого человека.
      – Не волнуйся, он пройдет по моей земле и по земле Онор тоже! – крикнул он и сделал шаг вперед.
      Волкодав угрожающе зарычал. Онор взяла его за ошейник. Ральф посмотрел на свои разорванные панталоны. Когда он поднял голову, Онор по выражению его лица поняла, почему Сара порой боится брата. В его глазах застыло то, о чем ей совсем недавно говорила ее служанка. Пес рванулся к Ральфу, и девушке стоило огромных усилий, чтобы удержать его.
      – Онор Мартиндейл, – не сводя глаз с собаки, тихо произнес Ральф, – пусть ты богата и, как считаешь, всесильна, я сокрушу тебя! Я заставлю тебя пасть на колени и сдаться.

      – Как приятно снова готовить вас к балу, мисс, – пудря парик Онор, сказала служанка. – Уж и не помню, когда вы последний раз выезжали в свет.
      – Не думаю, что этот вечер будет для меня приятным, – ответила девушка. – Обычно на балу у леди Марреньер собираются самые скучные в Бафе люди. Я приняла приглашение только ради Шарлотт.
      – Надеетесь найти ей мужа? – спросила Джудит.
      – Нет. Это – задача ее отца, а не моя.
      – Наверное, это сделать будет нелегко? Как и у бедняжки Сары, у Шарлотт тоже нет денег.
      – Какая же ты дерзкая, Джудит!
      – Да, мисс, – согласилась служанка. – И, конечно же, там будет мистер Баннистер. Знаете, после того, как она оказалась под копытами его лошади, мистер Баннистер стал нежно смотреть на нее.
      Онор резко поднялась с кресла.
      – Тебе тоже пора выйти замуж, – сказала она, разглядывая себя в зеркале. – Тогда ты, может быть, перестанешь подсматривать за другими и мучить бедного Томаса. Служанка хихикнула.
      – О, мисс, это так приятно – мучить мужчину! Видеть, как он, вымаливая поцелуй, встает перед тобой на колени…
      – Ты очень рискуешь. Ему скоро все это надоест, и он станет ухаживать за другой. Например, за моей новой горничной. А она относится к нему куда добрее, чем ты.
      «Если бы мне нравился Джон Баннистер, этот совет мог бы помочь и мне», – подумала Онор.
      – Ох уж мне это жеманное создание! – с презрением воскликнула Джудит.
      Но, тем не менее, Онор увидела в глазах служанки испуг.
      Подавая хозяйке накидку, Джудит, восхищенно разглядывая розовое платье Онор, ласково коснулась шелковой ткани.
      – В этом наряде вы ездили к леди Марреньер два года назад, – мечтательно заметила она. – В тот вечер, когда…
      – Да, я это хорошо помню, – прервала Онор служанку.
      Могла ли она забыть ту ночь, когда так круто изменилась ее жизнь, когда слова, сказанные незнакомцем, вошли в ее сознание, а встреча с несчастными детьми помогла ей найти цель всей ее жизни? Уже не первый раз Онор спрашивала себя, зачем она приняла приглашение леди Марреньер. Только ли ради Шарлотт? А может быть, ей снова захотелось встретить на балу Джона Баннистера и вновь пережить волнительные моменты той далекой ночи? Ведь он в какой-то степени предопределил ее судьбу. Как жаль, что черная полоса открытой вражды пролегла между ними.
      Скрипнула дверь, и в комнату вошла Шарлотт. Сложив веер, Онор простерла к подруге руки и кинулась к ней навстречу.
      – Дорогая моя, ты прекрасно выглядишь! – воскликнула она. – Лиловый цвет тебе так к лицу.
      Щеки девушки от смущения покрылись румянцем, глаза заблестели.
      – Да и ты в этом наряде похожа на герцогиню! – воскликнула Шарлотт. – Сегодня ты просто неотразима! – Она подобрала подол своего платья и закружилась по комнате. – Это напоминает мне былые дни в Лондоне, – напевала девушка. – У меня такое чувство, будто бы мне снова восемнадцать. Я в ожидании чуда, дорогая!
      – Думаешь, мистер Баннистер тоже приедет? – Онор внимательно посмотрела на Шарлотт.
      – А почему он должен приехать? – Подруга сделала вид, что не понимает, на что намекает Онор. – Ну, коль скоро мистер Баннистер племянник леди Марреньер, то он тоже может приехать на бал.
      – Когда он тебе это сказал? – резко спросила Онор. – С чего ты взяла, что они родственники?
      – Он пооткровенничал со мной, когда я обрабатывала ему рану. Это леди Марреньер финансировала его поездку в Европу. А ты разве об этом не знала?
      – Возможно, я это слышала, но забыла. Это ведь такие пустяки.
      Так вот почему два года назад он оказался на балу, подумала Онор. И, конечно же, он будет и в этот раз!
      Но вместе с ней на балу должна быть и Шарлотт, которая не только чувствовала себя восемнадцатилетней девушкой, но и выглядела соответствующе. Более того, у нее с мистером Баннистером установились теплые отношения. Она, не в пример Онор, не спорила с ним и не ссорилась.
      – Сомневаюсь, что он приедет на бал, – как бы невзначай бросила Онор. – Танцевать он не любит…
      Шарлотт удивленно посмотрела на нее.
      – Это он тебе сам сказал? – спросила она. – Не могу себе представить, что бы вы могли говорить на подобные темы.
      – Это произошло, когда… – начала Онор и замолчала.
      Нет, события той ночи должны быть сохранены в тайне, подумала она.
      – Фразу о том, что танцы его не вдохновляют, он бросил мимоходом.
      Слуга доложил, что карета подана. Выйдя на улицу, девушки поежились – дул холодный ветерок. Онор повернулась к Саре, которая вышла их проводить.
      – Ты, правда, хочешь остаться дома? – спросила она.
      – Милая моя, ты же знаешь, что я не особенно люблю балы, – ответила та. – Молодые люди приглашают меня на танец только потому, что их об этом просит сердобольная устроительница бала. Так что танцуйте, веселитесь и не жалейте меня. Мы с твоей бабушкой скоротаем время за игрой в карты или шахматы, а потом я уложу детей спать.
      Не успели они сесть в карету, как Сара вдруг вскрикнула:
      – Боже, Бартоломью, что это?!
      Онор проследила за ее взглядом и увидела мальчика. Перед собой он вел какого-то неизвестного мужчину. Онор застыла на месте от изумления.
      Бартоломью с видом победителя подошел к девушкам. Одежда его была в грязи, волосы растрепаны. Руки мужчины, которого он привел с собой, были связаны. В руках мальчик держал длинный нож, на который в испуге посматривал незнакомец. У пленника был испуганный вид.
      – Мисс, я сдержал свое слово, – гордо выпалил Бартоломью. – Я сказал, что следующий браконьер будет мой.
      – Где ты его поймал? – спросила Онор. – Как ты смог? Ты ведь почти ребенок.
      – В лесу. На том же месте, где видели первого негодяя. Только вместо лука и стрел у него при себе был нож. Этот самый ножик я у него, как видите, отобрал.
      – Что ты делал в моем лесу? – обратилась Онор к мужчине.
      Тот молча опустил голову.
      – Ты охотился на оленя или ловил в моей реке рыбу? – настойчиво спрашивала девушка.
      – Нет, миледи. Честно вам говорю, ничего плохого в ваших владениях я не делал.
      – Этого не может быть! Ты вторгся на мою территорию, и это уже плохо. Скажи, с какой целью ты оказался в лесу?
      Мужчина не ответил. Бартоломью ткнул его рукояткой ножа между ребер. Пленник вскрикнул и упал на колени.
      – Я не браконьерствовал и ничего не собирался у вас украсть! – прокричал он. – Перед мировым судьей я всегда был чист. Правда! Клянусь Богом, я не преступник!
      – В таком случае скажи мне правду, – теряя терпение, потребовала Онор. – Ответь на мой вопрос. Ничего плохого я тебе не сделаю. Что ты делал на моей земле?
      Мужчина недоверчиво посмотрел на нее и нервно кашлянул.
      – Я скрывался, – ответил он.
      – От кого?
      – От вербовщиков в армию, мисс. Я рабочий, работаю на строительстве канала. Пришли рекрутеры и забрали с собой несколько наших парней. А у меня жена и трое маленьких детей, мисс. Если бы меня забрали во флот, я бы их уже никогда не увидел. А как бы они жили без меня?
      – Бедняжка, – тихо произнесла Сара. – Онор, ты же не передашь его властям?
      – Кажется, что я до конца своих дней буду выслушивать чужие жалобы и обращаться к властям с прошениями, – тяжело вздохнула Онор. – Даже в такой день, когда я надеялась хоть немного развлечься… Барти!
      – Слушаю, мисс, – поглаживая пальцем, лезвие ножа, откликнулся мальчик.
      – Убери нож, – строго свела брови Онор. – Дай задержанному что-нибудь поесть и стакан эля. Проводишь его к границе моих земель и отпустишь. Понял?
      У Бартоломью от разочарования вытянулось лицо. Он опустил голову и носком ботинка стал выковыривать из земли камушки.
      – Барти, ты понял, что я тебе сказала?
      – Ага, мисс. Я сделаю, как вы сказали. Хотя мне это не очень нравится.
      – Я не спрашиваю, нравится тебе это или нет. Мне нужно, чтобы ты слушался.
      Бормоча слова благодарности, рабочий поднялся с колен и вслед за Барти направился на кухню. Онор с тревогой в глазах смотрела им вслед.
      – Надеюсь, мне не придется больше заниматься этим беднягой, – задумчиво произнесла она. – И все же на злоумышленника он никак не похож. – Девушка повернулась к Саре: – Вечером пойдешь проведать детей, возьми с собой моего Брауна. В случае чего пес защитит тебя. Не хочу тебя пугать, Сара, но в последнее время к нам забредают разные люди. Мне будет спокойнее, если собака окажется рядом с тобой.
      Онор не переставала удивляться, что события той памятной ночи так сильно врезались в ее память. Она ожидала, что и эта ночь будет похожа на ту, и в то же время прекрасно понимала, что такое невозможно. На этот раз не Хатерби, а Шарлотт стояла рядом с ней на лестнице, ведущей в танцевальный зал. Девушка знала, что Ральфа здесь не будет, поскольку леди Марреньер запретила в своем доме азартные игры.
      Онор вглядывалась в толпу и узнавала знакомые лица. При виде молоденьких смеющихся девушек и дам, танцующих со своими мужьями, она вдруг почувствовала себя очень одинокой. В свои двадцать три года Онор была все еще не замужем, но жизнью своей в Стентон – Лидерде оставалась довольной. Эта ее личная жизнь и являлась предметом любопытства гостей леди Марреньер, причиной их откровенных взглядов и перешептываний.
      Онор с непроницаемым лицом стала медленно спускаться по лестнице. Поспешившая ей навстречу леди Марреньер легонько игриво хлопнула девушку по плечу своим веером.
      – Мисс Мартиндейл, я слышала, что вы доставляете моему племяннику много хлопот, – сказала она. – Наш Джон очень упрямый молодой человек и любит все делать по-своему. Несомненно, он встретил в вашем лице достойного соперника. Вы решительная девушка, и у вас огромная сила воли. – Леди Марреньер повернулась к Шарлотт: – А это ваша юная подруга? Очень обаятельная девушка. Такой, как она, найти мужа будет совсем нетрудно.
      – Боже, какая противная старуха! – как только хозяйка бала отошла от них, возмущенно воскликнула Шарлотт. – Сколько же в словах этой женщины яду!
      – Она совсем не меняется, – так же тихо ответила Онор. – Не знаю, зачем она меня пригласила? Хотя я довожусь ей дальней родственницей по линии мамы.
      Девушки присоединились к группе молодых людей, завсегдатаев балов, устраиваемых леди Марреньер.
      Онор только ради Шарлотт всем своим видом показывала, что ей здесь весело. Она улыбалась, танцевала, вела светские беседы, но все ее мысли были дома, в Стентон – Лидерде. Инцидент, произошедший перед самым отъездом, не давал ей покоя. Она уже сожалела, что не отправила пойманного мужчину к ближайшему судье. Не только Барти, но и многие ее соседи говорили ей о бесчинствах занятых на строительстве канала рабочих. Так что, естественно, девушке было не до веселья. Танцуя менуэт, она невольно поймала себя на том, что поглядывает на колонну, возле которой она впервые увидела Джона Баннистера. Она хорошо помнила, как он выглядел в тот вечер: загорелый, с волевым подбородком, внимательные и умные карие глаза. На нем был табачного цвета камзол, кремовая жилетка, волосы его стягивала вышедшая из моды короткая ленточка. Тогда Онор очень боялась, что Баннистер примет ее за кокетку. Теперь же ее волновало совсем другое.
      После ужина она незаметно для всех выскользнула из столовой и направилась в сад. Ее неудержимо влекло в розарий. Она была уверена, что Баннистер не упустит шанса встретиться с Шарлотт и приедет к тетке. Как это ни удивительно, но ей все больше и больше хотелось видеть его, она просто уже жаждала встречи с ним.
      Дождь перестал, тучи рассеялись, и на черном небе ярко светила луна. С деревьев падали редкие капли, дорожки в саду были мокрыми. Так что Онор дальше фонтана не пошла. Остановившись в тени деревьев, она услышала сдавленный девичий смех, затем мужской голос, тихий и ласковый. У Онор от тоски заныло сердце.
      Она вернулась в танцевальный зал и встала в сторонке, как ее подруга Сара. «Если бы я была на месте бедняжки Сары, такой невзрачной, без денег и собственного дома, я непременно жалела бы себя, – неожиданно подумала Онор. – А у меня, в отличие от нее, есть все – богатство, красота, преданные слуги и друзья, много детей, которых я безумно люблю». – «Но мужа у тебя нет», – укоризненно произнес ее внутренний голос. «Ни мужа, ни даже любимого мужчины. Но не все еще потеряно, – подумала она. – Если захочу, мое положение может измениться хоть завтра. Нет, даже сегодня». – «И кто же это будет? – задал вопрос внутренний голос. – Да и зачем это тебе? Молодым людям, которые преданно заглядывают тебе в глаза, нужна не ты, а твое богатство. Но ты встретила человека, который говорил с тобой о серьезных вещах, совсем тебя не зная, держал твою ладонь в своих загорелых руках, смотрел в твои глаза, зная, кто ты и что у тебя на душе. Он называл тебя «леди по имени Гроза», чувствовал, что ты в смятении, и пытался тебя успокоить. Но два года спустя он вернулся в твои края твоим врагом».
      Онор захотелось домой. Но из-за Шарлотт уехать она не могла – не хотела лишать подругу радости. Ведь совсем недавно Онор решила чаще выезжать в свет и брать с собой подругу. Об этом она сказала ей по дороге домой, сидя рядом с Шарлотт в карете.
      – Это замечательно! – воскликнула девушка. – Да и тебе полезно почаще бывать в веселых компаниях. Твои друзья заметили, что ты сегодня была грустна. Я сказала, что у тебя в настоящее время небольшие проблемы, а так ты жизнью своей вполне довольна.
      – Кто-нибудь из молодых людей привлек твое внимание? – спросила Онор.
      – Двое, – ответила Шарлотт. – И оба спросили меня, часто ли я бываю на балах.
      – И тебе пришлось сказать, что нет. Бедняжка Шарлотт. Да, ты была права, когда упрекнула меня, что я отношусь к тебе как к гувернантке. Теперь, когда Сара стала жить в Стентон – Лидерде, мы будем чаще выезжать. Завтра же поедем на чай в приятную компанию. Там ты наверняка снова встретишь своих воздыхателей. Это я тебе обещаю.
      Шарлотт схватила руки Онор.
      – Дорогая, ты так добра ко мне! Знаешь, я занимаюсь с девочками вышиванием, и они очень скоро станут настоящими мастерицами. В этом ты сама сможешь убедиться.
      Всю дорогу домой Шарлотт без умолку щебетала, но, как заметила Онор, ни разу не упомянула имени Джона Баннистера.
      Как только карета подъехала к воротам усадьбы, луна зашла за облако. Во мраке ночи бронзовые ястребы на каменных опорах стали выглядеть зловеще.
      – Мне как-то не по себе. Поскорее бы оказаться в доме, – произнесла Онор.
      Шарлотт удивленно посмотрела на нее.
      – Ты чего-то боишься? – спросила она. – Думаешь о том бедняге, которого привел с собой Барти? Уверена, ничего плохого нашим детям он не сделает.
      – Даже и не знаю, чего боюсь. Но весь этот вечер меня не покидала тревога.
      – А я, глупая, болтаю с тобой о всяких мелочах! Онор, успокойся. Уверяю тебя, все будет в порядке. Твоя бабушка сейчас похрапывает во сне, а Сара, раскрыв книгу, которую взяла в библиотеке, борется со сном и ждет нас. Посмотри, почему там так много света?
      Онор выглянула в окошко кареты и увидела, что в гостиной горят свечи, а двор ярко освещен висящими на стенах лампами. В саду и в парке среди деревьев мелькали зажженные фонари.
      – Что-то произошло! – в отчаянии воскликнула Онор.
      Она постучала в окошко кучеру, чтобы тот поскорее подставил к дверце лесенку, подобрала подол пышной юбки и накинула на голову капюшон накидки. Спустившись по ступенькам, девушка услышала топот ног. Несколько человек с факелами бежали к ней.
      – Что случилось? – крикнула она подбежавшему к ней старшему лакею.
      Тот, отведя глаза в сторону, переминался с ноги на ногу.
      – Лучше расспросите мисс Хатерби, мисс, – еле вымолвил он. – Скажу только одно: следов мы пока не нашли.
      – Следов? Чьих следов? Роберт, ну-ка говори. И тут в дверном проеме Онор увидела Сару, прижимавшую к себе полуодетого Бартоломью. Мальчик был бледен. За ними, взявшись за руки, стояли Томас и Джудит.
      Вышедшая из-за облака луна осветила лицо Сары. Такое лицо у подруги она видела всего однажды, и произошло это в детстве, когда Ральф нечаянно разбил любимую французскую куклу Онор.
      – Сара, что случилось? – сдерживая волнение, спросила Онор.
      Сара протянула к ней руки, и слезы хлынули из ее глаз.
      – Я… О боже… Я…
      Бартоломью выступил вперед.
      – Позвольте я, мисс, – произнес он. – Сусанна пропала.
      – Не говори глупостей! – воскликнула Онор. – Как же она могла пропасть?
      Сара собралась с духом:
      – Вечером, когда дети уже легли спать, я решила проверить, все ли у них в порядке. С собой я взяла твоего Брауна. И, правда, с собакой мне было совсем не страшно…
      – Ну, Сара, не тяни! Что же было дальше? – Шарлотт стала терять терпение.
      Сара посмотрела на нее так, словно впервые видела.
      – Постель Сузанны оказалась пуста, – срывающимся голосом ответила девушка. – Ее в комнате не было. Мы все обыскали, но девочку так и не нашли.
      Онор ничего не понимала, словно Сара говорила на другом языке. Она просто отказывалась понимать случившееся. В такое девушка поверить не могла. Позвав с собой Бартоломью, она выбежала на вымощенный булыжником двор. Бежать было неудобно – высокие каблуки ее туфель то и дело соскальзывали с гладкой поверхности камней. Подбежав к комнате на сеновале, Онор сбросила туфли и поднялась по ступенькам лесенки. Она быстро промчалась мимо заплаканных детей и подошла к постели Сусанны. Она смотрела и не верила своим глазам – постель действительно была пуста. Онор непроизвольно провела рукой по одеялу и перевела взгляд на мальчика. В лунном свете она разглядела дорожки слез на его щеках.
      – И все-таки тот человек бродил около нашего дома не зря, – сдавленным голосом произнес Бартоломью. – Не надо было его отпускать. О, мисс Онор, я так боюсь за маленькую Сусанну!
      Онор расспросила детей. Двое мальчиков сказали, что слышали, как к ним кто-то зашел. Они решили, что это мисс Сара, быстро закрыли глаза и притворились спящими. Расспросы слуг ничего не дали – те никого не видели и ничего не слышали. Бартоломью сделал так, как сказала Онор – дал пленнику хлеб с сыром и вина, а затем, пройдя с ним полмили, отпустил его.
      – А что могло помешать ему вернуться? – спросил мальчик. – Он видел, где дети спят. Я заметил, что он за ними с интересом наблюдал. Мисс, вам не следовало бы верить его сказке про рекрутский набор. Ведь от вашей усадьбы море так далеко.
      – Да, ты прав, Барти, – устало произнесла Онор. – Но он почему-то показался мне порядочным человеком.
      – У него при себе был нож, – напомнил ей Бартоломью. – Жаль, что я не воткнул его ему в ребра.
      – А вдруг это не он? Не стоит торопиться с выводами, Барти.
      Онор не знала, как поступить. Управляющего в имении не было. Слуги ничего толкового предложить не смогли, а леди Мартиндейл разбудить в столь поздний час никто не решался. Однако Онор, которая уже не могла четко мыслить, срочно нуждалась в совете бабушки. Она не знала, что произошло с Сусанной. Сиротка за два года пребывания в Стентон – Лидерде из худой и забитой девочки превратилась в здорового жизнерадостного ребенка, и воображение Онор рисовало картины одна страшнее другой. Онор по жестам и мимике научилась ее понимать. А теперь… В руках какого злодея находилась она сейчас? Кто сейчас имеет над ней власть?
      Не в силах вытерпеть рыданий Сары, Онор велела горничной Джудит отвести подругу в спальню. Слуги в ожидании указаний окружили ее. Шарлотт стояла, беспомощно опустив руки. Несмотря на то, что с момента их возвращения домой прошло почти два часа, она так и не переоделась и была в бальном платье. Повисло напряженное молчание. Неожиданно дверь отворилась, и в гостиную в широкой пелерине и с высоким кружевным чепчиком на голове вошла леди Мартиндейл.
      – За судьей послали? – с порога суровым голосом спросила она внучку.
      – Мэм, думаю, что это бесполезно. Какой судья среди ночи встанет с постели ради бедной сиротки?
      – Он встанет по требованию семьи Мартиндейл, – злобно сверкая глазами, ответила старуха. – Онор, ты меня удивляешь. Похоже, что у тебя с мозгами не все в порядке. А почему на тебе и Шарлотт такие странные платья?
      – Мэм, мы недавно приехали с бала, – ответила Шарлотт. – Вы, наверное, забыли, что мы ездили к леди Марреньер.
      – Но это не причина для того, чтобы не снять свои лучшие платья и переодеться во что-нибудь попроще. У вас что, больше надеть нечего?
      Шарлотт украдкой вопросительно посмотрела на Онор и по выражению лица подруги поняла, что ту замечание старухи нисколько не задело.
      Леди Мартиндейл села в кресло, аккуратно расправила на себе пелерину и, подавшись вперед, обеими руками оперлась о трость.
      – Но прежде чем посылать за судьей, следовало бы подумать, кто мог украсть ребенка, – сказала старая леди. – Кого вы подозреваете?
      – Здесь не может быть никак сомнений, – ответила Онор. – Это сделал рабочий, который клялся, что за ним гнались вербовщики.
      – Да-да, конечно. Наверняка это был он. Но этот парень явно выполнял чье-то задание. Кто мог его послать?
      – О боже! – воскликнула Онор. – Какая же я глупая! Припомните же! Ведь лорд Портинскейл делал попытку выкрасть наших детей! Как же я об этом забыла! Ну, конечно же, это он послал негодяя. Завтра утром я к нему поеду.
      – Ты, похоже, забыла, что лорд Портинскейл сейчас в Лондоне, – сухо заметила старуха. – А потом, зачем ему понадобилось забирать семилетнюю глухонемую девочку? Для работы в шахте ему понадобился бы ребенок постарше.
      Онор помрачнела. Она опустилась в кресло и в бессилии сложила руки.
      – И в самом деле, почему его выбор пал на Сусанну? – спросила Шарлотт и сама же ответила: – Скорее всего, потому, что ты к ней очень сильно привязана. Я только недавно сказала мистеру Баннистеру, что ты ее любишь, как собственную дочь.
      Онор подняла глаза на подругу. Лицо побелело как снег.
      – Ты сказала об этом мистеру Баннистеру?
      Шарлотт молча кивнула и, поняв, что допустила оплошность, закусила губу.
      – Спасибо, мисс, – с торжествующим видом произнесла леди Мартиндейл. – Вы опередили меня. – Она перевела взгляд на внучку: – Думаю, ты поняла, за кем следует посылать.
      К приезду Джона подруги успели переодеться, но волосы их все еще оставались напудренными.
      Первые лучи восходящего солнца позолотили верхушки деревьев, сад и парк покрыл густой белый туман. В гостиной и библиотеке горели свечи. Леди Мартиндейл заказала горячий пунш. Слуги после бессонной ночи зевали и бестолково суетились, пытаясь заниматься своими делами. Сара, принявшая по настоянию Онор снотворное, крепко спала в своей комнате.
      – Мистер Баннистер, мисс, – войдя в гостиную, сухо доложил Томас.
      Шарлотт тихонько вскрикнула и закрыла рот ладошкой.
      – Онор, прошу, не говори ему, что это я рассказала…
      – Тебя еще волнует, что он скажет? – укоризненно посмотрела на нее Онор. – И это после того, что он сделал? После того как украли Сусанну?
      Шарлотт подняла голову.
      – Прости, но я не согласна с тобой и твоей бабушкой. Я уверена, что в краже девочки мистер Баннистер не виновен.
      – Кто же тогда?
      – Я… Я не знаю, но могу поклясться, что это не он.
      Леди Мартиндейл недовольно фыркнула и поднялась с кресла.
      – Мы скоро тебе докажем, что ты ошибаешься. Это я вам, мисс, обещаю.
      Онор бросила взгляд на дверь.
      – Мэм, я предпочла бы встретиться с ним наедине, – сказала она бабке.
      Старуха нахмурилась, фыркнула, что никуда не уйдет, и снова села в кресло.
      Онор отправилась в библиотеку. Джон стоял перед камином, протянув к огню руки. Отблески огня играли в его волосах и высвечивали четкие линии его лица. Услышав скрип двери, он повернулся и учтиво поклонился Онор. Лицо его было суровым. В первый момент девушка была готова пасть перед ним на колени и умолять вернуть Сусанну.
      – Полагаю, мне не надо вам объяснять, зачем вас просили прийти, – собрала всю свою волю в кулак Онор.
      – Напротив, мисс, – холодно возразил он. – Коль скоро меня перед рассветом подняли с постели, и я проскакал несколько миль, то я должен знать зачем.
      – Мистер Баннистер, – с трудом сдерживая себя, сказала Онор, – вы своей цели достигли. Теперь прошу выдвинуть ваши требования.
      – Я решил, вы сожалеете, что уничтожили официальный документ, – удивленно произнес Джон. – Но для того чтобы это сказать, вы могли бы назначить встречу на более удобный час.
      Он пододвинул кресло к камину. Однако Онор не присела. Чтобы не показать нахлынувшего на нее волнения, она крепко сжала резной край спинки кресла.
      – Мистер Баннистер, умоляю вас, прекратите со мной играть. Скажите мне, где Сусанна!
      Джон удивленно посмотрел на нее и несколько раз повторил имя девочки, словно не знал, о ком идет речь.
      – Что вы с ней сделали?! – не в силах себя сдержать, уже в отчаянии воскликнула Онор.
      Джон подошел к ней ближе и внимательно посмотрел в глаза, заметив, как побелели костяшки ее пальцев.
      – Мисс Мартиндейл, похоже, вы сильно возбуждены, – произнес он. – Почему вы спросили меня про Сусанну?
      Онор изо всех сил забарабанила кулаками по спинке кресла.
      – Вам известно, почему я в таком состоянии! Я дам вам все – деньги, разрешение на строительство канала по моей территории. Все, что запросите! Мое сопротивление вам удалось сломить, и вы все прекрасно понимаете! Вы использовали оружие, против которого я бессильна. Торжествуйте, ваш план удался!
      Удивление отразилось на лице Джона.
      – Мисс, вы говорите со мной какими-то загадками, – сказал он. – Вы сожгли документ, который я вам передал. Другого оружия против вас у меня не было и нет.
      Теперь настала очередь удивиться Онор. «Почему, узнав, что я сломлена, он не выдвигает мне свои требования?» – подумала она. И тут же вспомнила слова Шарлотт: «Клянусь, что это сделал не он».
      Онор почувствовала, что ноги ее стали ватными. Она рухнула в кресло и, чтобы не видеть глаз Баннистера, перевела взгляд на горевший в камине огонь. Языки пламени напомнили ей о том, что она уже ошибалась ранее, обвинив Джона в поджоге летнего домика. Тогда виновником пожара оказался не он, а Ральф. Видно, тот попыток добиться своего не прекратил: попытался забрать домой Сару, ударить ее, Онор. Девушка хорошо запомнила его злое лицо, когда собака порвала ему панталоны, и его слова: «Я тебя все равно сокрушу… Я заставлю тебя сдаться».
      Онор горько всхлипнула и закрыла ладонями лицо. Джон упал перед ней на одно колено и тихо произнес:
      – Клянусь, я не понимаю, в чем вы меня обвиняете. Если бы вы смогли сказать мне, что повергло вас в такое состояние…
      – Сегодня ночью, пока мы с Шарлотт были на балу у вашей тети, украли Сусанну, – не отнимая рук от лица, прошептала Онор. – Украли ребенка из постели. Никто не видел, как это произошло. Никто не знает, что с ней.
      – И вы решили, что это сделал я?
      Девушка молча кивнула. К ее страху добавился еще и стыд перед невиновным человеком. Ее честь была задета. Она просто не знала, что думать.
      Онор почувствовала, как Баннистер поднялся и отошел от нее. Ей показалось, что он настолько зол, что не хочет с ней говорить, и собирается уйти.
      Девушка убрала руки от лица и подняла голову.
      – Простите меня, – прошептала она. – Я глубоко сожалею. Вновь совершив ошибку, я во второй раз обвинила вас в преступлении, которого вы не совершали. Оправдания моему поступку нет. Всему виной мой страх и неуверенность.
      Однако Баннистер оказался не у двери, как думала она, а у окна. Он смотрел в затянутый туманом парк. Вся его поза выражала напряжение, руки сжаты в кулаки, на скулах ходили желваки. Онор молча смотрела на него и боялась пошевелиться. Ей вновь захотелось опуститься перед ним на колени, но на этот раз, чтобы молить его о прощении. Но ее словно что-то сковало.
      В окне появилось взошедшее над деревьями солнце. Его яркие лучи рассекали стелившийся по траве туман, проникали сквозь кроны берез и падали на тропинку аллеи, которая вела к реке. Молчание явно затянулось.
      Наконец Баннистер тяжело вздохнул, разжал кулаки и повернулся к Онор.
      – Не мне винить вас за те страшные подозрения, которые я у вас вызвал, – медленно произнес он. – Я вижу, вы в эту ночь не спали и мучились неизвестностью. Не я причина вашего теперешнего состояния, мисс Мартиндейл, но сделаю все, что могу, чтобы разъяснить ситуацию.
      Онор промокнула кружевным платочком глаза и встала с кресла. Джон быстрым шагом подошел к ней и усадил ее на место.
      – Наши с вами дела могут и подождать, – мягко сказал он. – Прошу вас, расскажите мне все, что знаете о пропаже Сусанны.
      От внимательного взгляда его карих глаз Онор стало спокойнее, и она рассказала ему то немногое, что ей было известно об исчезновении девочки. О том, что в краже она подозревает Ральфа, девушка умолчала, поскольку никаких доказательств его виновности у нее не было.
      – Вы мне позволите расспросить ваших слуг?
      – Да, конечно, мистер Баннистер. Можете расспросить любого из них. Я уже говорила со всеми, но это ничего не дало. Если хотите, то я могу уйти.
      Баннистер дернул за шнурок колокольчика.
      – О нет, мисс, – сказал он. – Пусть они знают, что я действую с вашего одобрения.
      Джон расспрашивал слуг поодиночке. Двух мальчиков он попросил повторить их рассказ.
      – Увидев темный силуэт, вы решили, что это пришла Сара, – повторил он. – Почему?
      – Из-за накидки и капюшона, сэр, – ответил один из ребят. – На сеновале было темно, но на лестнице горел фонарь.
      Джон повернулся к Онор.
      – Как был одет мужчина, которого поймал Бартоломью? – спросил он.
      – Он был в рваной кожаной жилетке и панталонах.
      – А накидка?
      Онор отрицательно качнула головой.
      – А собака при этом не лаяла, – задумчиво произнес Баннистер. – Можно предположить, что… Я хотел бы еще раз поговорить со вторым лакеем. С тем, что постарше.
      Девушка попросила позвать старика.
      – Он немного глуховат и не все сразу схватывает, – заметила она.
      В комнату вошел сгорбленный старик.
      – Скажи, – обратился к нему Джон, – после того, как мисс Мартиндейл уехала в Баф, кто-нибудь к вам приезжал?
      – Нет, сэр, – ответил пожилой лакей, переступая с ноги на ногу.
      – Ты абсолютно уверен? – настаивал Джон. – Не спеши с ответом. Хорошенько подумай. Я имею в виду не только незнакомых людей. Ну, может, чей-то слуга…
      Лицо старика мгновенно просветлело.
      – О, сэр, а я-то думал, что вас интересуют только чужаки. Да, приезжал. Это был кучер сэра Ральфа Хатерби. Он привез вещи мисс Сары.
      Онор затаила дыхание.
      – Вильям, ты мне об этом не говорил, – сказала она.
      Лакей повернулся к ней:
      – Мисс, я не думал, что это так важно. Я принял у него вещи, отнес их в комнату мисс Сары, а когда вернулся, кучера уже не было.
      – Ты видел, как он уезжал? – спросил Джон.
      Вильям в ответ помотал головой.
      – Как долго ты был наверху?
      Лакей почесал щеку.
      – Лестница черного хода крутая, да и вещи тяжелые. А я уже далеко не юноша. На все, сэр, у меня ушло около четверти часа.
      – Кучер приехал на лошади?
      – Да, сэр, на лошади. Вещи он держал перед собой, а сзади к седлу был приторочен узел.
      – Может быть, накидка?
      Вильям вновь почесал щеку и задумался.
      – Возможно, сэр, – наконец изрек он.
      – Спасибо, Вильям, – поблагодарил Баннистер. – Больше у меня к тебе вопросов нет. Ты мне очень помог.
      Старик от удивления вытаращил на него глаза.
      – Правда, сэр? Очень рад. Только не пойму, чем я вам смог помочь. – Подойдя к двери, он обернулся. – Только чудно все это, – усмехнувшись, произнес он. – Сами посудите. Зачем было приезжать в такой час? Неужели нельзя подождать до утра? Кстати, мисс Сара меня не предупредила, что должны привезти ее вещи.
      Старик ушел, и тут же в двери появилась голова Томаса.
      – Мисс, леди Мартиндейл уже стала нервничать, – сказал молодой слуга. – Что ей передать?
      – Можешь сказать, что мы близки к разгадке, – ответила Онор. – Скажи, что, как только освобожусь, я к ней сразу же приду.
      Как только дверь закрылась, девушка перевела взгляд на Баннистера.
      – Я так и чувствовала, – сказала она. – Ральф такой человек, знаете, от него всего можно ожидать.
      – Он вам угрожал?
      Онор рассказала Баннистеру о своей последней встрече с Ральфом Хатерби.
      – Да, он нашел способ, как ударить вас побольнее, – заметил Джон. – Выкрал ребенка, которого вы всем сердцем любите. – Голос его дрогнул, глаза стали грустными. – А вы подумали, что это сделал я. Да, два года назад вы, уверен, были обо мне совсем другого мнения.
      Джон застегнул накидку и взял свою шляпу.
      – Вы… вы уходите, не сказав, что мне делать дальше! – в отчаянии воскликнула Онор.
      Он удивленно посмотрел на нее:
      – А что вы можете сделать? Молитесь и ждите.
      – Молиться? Чему?
      – Чтобы я не опоздал, – ответил Баннистер.
      У Онор перехватило дыхание.
      – Вы… Вы попытаетесь найти Сусанну? – заикаясь от волнения, спросила она.
      Джон удивленно посмотрел на нее, морщинки на его лбу разгладились.
      – Вы переутомились и поэтому не все схватываете, – мягким голосом произнес он. – А я-то думал, что вы догадались, зачем я расспрашивал ваших слуг.
      – Вы меня пристыдили, – опустила голову Онор.
      – Возможно, это и так, – резко ответил Баннистер. – Но в настоящий момент меня больше волнует, как вернуть вам ребенка.
      Его ответ побудил девушку к действиям. Она быстро подошла к секретеру и взяла перо и бумагу.
      – Мистер Баннистер, – бросила Онор через плечо, – Ральф мог преследовать две цели: деньги и месть. Если он выкрал Сусанну, чтобы получить выкуп, то у вас никаких проблем не возникнет, просто передайте ему вот это.
      Джон взглянул на протянутую ему записку.
      – Но в ней не проставлена сумма, – заметил он.
      – Это я оставляю вам. Сто гиней, пятьсот, пять тысяч… Впишете сумму, которую он запросит.
      Баннистер аккуратно свернул бумагу и положил ее в карман.
      – За жизнь сиротки, которая и говорить-то не может?
      – Совершенно верно, – спокойно ответила Онор. И тут самообладание оставило ее, и она схватила Джона за руку. – Я так боюсь за нее! – воскликнула девушка. – Прошлый раз Ральф вел себя странно. Он был зол. Видимо, не может простить мне, что я отказалась стать его женой. Моя бабушка говорит, что в роду Хатерби плохая кровь. Даже Сара, его родная сестра, и та боится Ральфа. Он способен на все. А она такая слабая, такая беззащитная.
      Баннистер взял ее руки в свои.
      – Мужайтесь, – мягко произнес он. – Что бы ни случилось, моя леди по имени Гроза, мужайтесь. Я сделаю все, что от меня зависит.
      Джон ушел. Словно окаменев, Онор стояла и слушала удаляющийся топот копыт. Она упала на колени перед камином и закрыла лицо руками. Плечи ее содрогались, слезы катились по щекам. Она молила Бога, чтобы Сусанна была жива, и чтобы Джон Баннистер ее простил.
      Проскочив через въездные ворота, Джон перевел коня на более медленный бег. Неразумно было ехать в Хатерби-Грандж, не имея в голове хоть какого-нибудь плана. У него не было намерения сразу отдавать денежную расписку в обмен на ребенка. Ему самому деньги давались нелегко, и он не собирался ими разбрасываться, пусть даже и чужими. Конечно, было бы гораздо проще передать расписку Ральфу и считать, что его миссия выполнена. Онор ждала бы посланника от Ральфа. Но почему такой вариант не устраивал его? И это несмотря на все оскорбления, нанесенные ему Мартиндейлами?
      Джон вдруг вновь разозлился, вспомнив, что ему предъявили обвинение в поджоге. Тогда он был готов крушить все и вся, но сдержался. Конечно, мисс Мартиндейл принесла свои извинения, и правда восторжествовала. Тогда он приехал к ней, тщательно подготовившись к разговору, заготовил слова, которые, возможно, ни один мужчина не говорил женщине. Поначалу все свидетельствовало о том, что мисс Мартиндейл собиралась изменить свое решение. Она усыпила его бдительность крепким вином, и как только он, расслабившись, передал ей документ, сожгла его. Однако больше всего его потрясло то, что неприступная красавица упала перед ними на колени. Ну, кто, увидев ее в тот момент, мог подумать, что слово этой девушки для всех закон? Лучи солнца, пронзая нити тумана, освещали стволы берез. Джон, согретый солнечным теплом, чувствовал, что его злость на Онор постепенно проходит и на смену ей приходит жалость к похищенной малышке и к той, которая всем сердцем любила ее. «Может быть, эта девочка уже мертва и лежит в какой-нибудь придорожной канаве, – думал Баннистер. – Да, Силас был прав, говоря, что мисс Мартиндейл человек непростой. Трудный? Да. Но и с ней можно договориться. Не по своей прихоти она противостоит ему – она защищает интересы простых людей. Если девочка еще жива и я спасу ее, какая награда ожидает меня? Но, получив ребенка, Онор может успокоиться и не дать согласия на использование своего участка земли. В результате я упаду в глазах всех, включая лорда Портинскейла. Я – инженер, и моя обязанность – проектировать и строить каналы, а не тратить время на споры с землевладельцами и на ловлю сбежавших рабочих. А вот теперь я, словно средневековый рыцарь, пытающийся завоевать сердце прекрасной дамы, еду совершать благородный поступок. Но только не любовь толкает меня на это, а женские слезы».
      И тут Джон вспомнил, что он безоружен. Хотя вроде бы беспокоиться ему не надо – он просто передаст расписку-обязательство тому, кто похитил ребенка, и может быть свободен.
      Сегодня, стремительно откликнувшись на приглашение мисс Мартиндейл приехать к ней, он так спешил, что не стал завтракать. При виде плещущейся в реке рыбы и взлетавших при его приближении фазанов Джон ощутил приступ голода. Поборов неприятное чувство, он решил вместо того, чтобы сразу же стучаться в дверь врага, провести разведку. Тем более, что в такой ранний час хозяин дома наверняка еще спит.
      За воротами усадьбы Баннистер свернул с широкой дороги и поехал по тропинке вдоль деревьев. Как только впереди показался дом, он спешился, привязал своего коня в густых зарослях кустарника и дальше отправился пешком.
      Хотя солнце стояло высоко, слуг Ральфа возле дома не было. Джона поразило запустение, в котором пребывала усадьба Хатерби: старая карета со сломанными осями торчала посреди высокой крапивы, несколько тощих цыплят в поисках корма бродили по двору, соломенная крыша хлева насквозь прогнила, ставни на окнах отвалились.
      Увидев это, Баннистер твердо решил расписку Ральфу не давать – этот человек все до последнего пенни спустит за карточным столом, потратит на своих многочисленных любовниц и мгновенно потребует еще.
      Услышав, как зазвенела цепь, на которую была посажена собака, Джон прижался к стене дома. Ральф наверняка отдал распоряжение спрятать девочку. Но где? Джон решил для начала проверить конюшню. Не забывая о том, что собака в любой момент может залаять, он крадучись обошел несколько обветшалых построек и, оказавшись возле конюшни, надавил плечом на ворота, висевшие на одной петле. Они скрипнули, и тут же заголосил петух, задергалась, фыркая, лошадь, ударяя по каменному полу копытом. Баннистер затаил дыхание. Но, собака, как ни странно, молчала, и слуги не прибежали.
      На сеновал вела шаткая лестница. Поднимаясь по ступенькам, Джон неожиданно понял, в какую абсурдную ситуацию попал, и рассмеялся про себя. Ему вспомнились детские годы, когда он вместе с братьями играл в лесных разбойников. Опасность, которая ему сейчас грозила, была не больше, чем в детской игре. Между прочим, вот так в детстве, прыгая с верхней ступеньки лестницы, он сломал руку.
      И тут Джон заметил Сусанну. Она лежала ничком на сене. На ней была всего лишь ночная сорочка. Ее руки, заведенные за спину, и ноги были связаны толстым шнуром. Она не шевелилась и не издавала никаких звуков.
      Джон испугался. Сердце от волнения чуть не выскочило из его груди. Он представил, что будет с Онор, когда та узнает, что Сузанна мертва, и ему стало плохо. Онор была готова заплатить за девочку пять тысяч гиней, а Ральф убил ее и, словно ненужную вещь, выбросил на сеновал.
      Джон стоял, беспомощно опустив руки, и, испытывая непомерную жалость, смотрел на неподвижное тело. Спазм сдавил ему горло, в ушах шумело. Не в силах унять дрожь в сразу же ослабевших ногах, он наклонился над телом девочки.
      И тут сено зашевелилось. Джон не поверил своим глазам, наклонился ниже. Сусанна слабо дышала. У него перехватило дыхание.
      – Маленькая моя. – Он осторожно перевернул девочку на спину.
      На него смотрели полные ужаса голубые глаза. Сердце Джона бешено заколотилось.
      – Не бойся, – тихо сказал он. – Ты же меня знаешь. Я друг мисс Шарлотт, помнишь, я подошел к вам, когда ты вышивала? Помнишь? Я пришел, чтобы тебя забрать. Только не кричи и успокойся.
      Он закусил губу, вспомнив, что девочка от рождения глухонемая.
      Джон освободил ее от пут. Касаясь пальцами тонких запястий и колен девчушки, он понял, что та сильно замерзла, и завернул ее в свою накидку. С ребенком на руках Джон осторожно подошел к лестнице и начал спускаться. Неожиданно во дворе послышались чьи-то шаги, и Баннистер быстро вернулся на чердак. Прислушиваясь к шагам, он ругал себя за то, что не захватил с собой оружие. И тут он вспомнил про расписку мисс Мартиндейл. В создавшейся ситуации этот листок бумаги был его единственным оправданием. Но Джон предпочел бы пойти на убийство, чем передать расписку такому негодяю, как Ральф.
      Сквозь щель чердака он увидел идущего к конюшне мужчину. В руках мужчина держал полную миску с едой. Джон аккуратно положил Сусанну на сено, улыбнулся ей, чтобы приободрить, и спрятался в углу за лестницей. И в ту же минуту вспомнил, что девочка завернута в его накидку.
      Мужчина, чертыхаясь, поднимался по прогнившим ступенькам. Он прямиком направился к девочке, нагнулся над ней и почесал затылок. Джон, шаги которого заглушало рассыпанное сено, подкрался сзади, одной рукой схватил мужчину за горло, другой зажал ему рот и ударил коленом в спину. Они упали на деревянный цол, который под весом их тел громко затрещал. Содержимое миски выплеснулось мужчине в глаза и ослепило его.
      Джон быстро затолкал в рот слуги свой носовой платок, нашел шнур, которым до этого была связана Сусанна, и связал им парня. Тот, морщась, немного посопротивлялся, а затем затих.
      Перескакивая через ветки, битый кирпич и ржавое железо, Баннистер с девочкой на руках побежал через двор. Он услышал, как в доме распахнулось окно, послышался резкий оклик женщины, пытавшейся утихомирить лающую собаку. После этого раздался мужской крик, а следом – кудахтанье кур. Юркнув между постройками, Джон кинулся к тому месту, где стоял его конь. Спускаясь по каменистому склону, он зацепился ногой за торчавший из земли корень, потерял равновесие и упал. Выругавшись, он стал подниматься и тут почувствовал в плече такую боль, что заскрипел зубами. Он коснулся рукой больного места и громко вскрикнул. Сустав в плече Баннистер вывихнул еще раньше, когда упал с лошади. Произошло это с ним в Италии. И вот снова та же травма. А ему еще надо было влезть с девочкой в седло.
      Крики и топот ног позади становились все громче. Но Джон сдаваться не собирался. В противном случае он предстал бы в глазах мисс Мартиндейл полнейшим идиотом и был бы ею проклят. Он склонился над Сусанной. По ее щекам текли слезы. Но она не ушиблась – удар при падении смягчила его накидка. Джон поднял малышку, прижал к правому плечу, отвязал коня и повел его к воротам. Каждый шаг приносил ему страдания.
      За воротами, в нескольких ярдах от дороги, стоял старый дуб, вокруг которого разрослась ежевика. Джон завел коня в кусты, привязал его к ветке дуба и, присев, посадил Сусанну себе на колени. Ужас, который он увидел в ее глазах, заставил его забыть о собственной боли.
      – Не бойся, детка, – ласково произнес Баннистер. – Это всего лишь игра, и называется она «прятки». Здесь нас никто не найдет. Скоро мы поедем к мисс Онор. Ты же этого хочешь?
      Девочка перестала плакать, удивленно посмотрела на него и кивнула. Постепенно страх в ее глазах исчез. Она неожиданно улыбнулась и крепче прижалась к груди Джона. От этого движения боль в плече возродилась, и он тихо застонал.
      Со стороны дороги послышались шаги. Джон осторожно выглянул из кустов и увидел бедно одетого парня. Тот держал в руке короткоствольное ружье с раструбом. Парень легко вбежал на холм, с которого хорошо просматривалась дорога, несколько минут постоял, вглядываясь в даль, затем пожал плечами и повернул обратно. По его действиям Баннистер понял, что пропажа Сусанны никем пока не обнаружена. Так что ему надо было как можно быстрее отправляться в путь.
      Испытывая страшную боль, Джон поднялся с земли, подвел коня к поваленному дереву и с огромным трудом залез в седло. Видя, что им придется ехать верхом, девочка крепко обняла Баннистера и одобрительно промычала. Его охватило приятное волнение. Впереди его ждала Шарлотт, которая занимала в его планах на будущее далеко не последнее место. Джон пожалел, что не захватил с собой виски – сейчас бы не мешало выпить, чтобы заглушить чувство боли. Он вспомнил благоухающий розами сад, встречу с Шарлотт, ее порозовевшие от смущения щечки, тонкие пальчики, теребившие кружевной платочек, и все остальное, что могло волновать мужчину в женщине. Вспомнил Онор и девочку, которая преподнесла ей свежую розу, вызвав у хозяйки добрую улыбку.
      Баннистер понял, почему он вызвался спасти эту девочку.

      – Не думала я, что ты можешь быть такой глупой, – ткнув концом трости в ковер, недовольно пробурчала леди Мартиндейл. – Дала этому сомнительному человеку расписку и доверила ему вписать в нее любую сумму.
      – Но я ее написала на имя Ральфа, – устало отбивалась Онор.
      Старуха презрительно скривила губы.
      – Я уверена, что они действуют заодно. Один похищает девочку, а другой изображает, что спасает ее. Для этого мистер Баннистер и приехал к тебе.
      – Мистер Баннистер ничего не изображает, – потеряв терпение, возразила Онор. – Я же послала за ним по вашему совету. Он собрался на розыски Сусанны еще до того, как я предложила выкуп. Я дважды обвинила его в злодействах, которые он не совершал. И это произошло только потому, что я вас послушала.
      Старуха скривила губы.
      – А я не утверждала, что трутница его. Это ты сама предположила.
      – Если бы вы так не спрашивали Джона о ней, я бы его не заподозрила.
      – Мисс, вы лучше скажите мне следующее. Я что, увидев мистера Баннистера и распростертую у его ног Шарлотт, не должна была сделать им замечание?
      – Прежде чем осуждать, вам надо было выслушать их объяснения. Шарлотт упала во время игры с детьми, а вы сразу решили…
      – Онор! Как ты смеешь так со мной разговаривать?
      – Да потому, что так оно и есть. Вы всех ругаете и никого никогда не похвалите. Вам нравится унижать других. Да и детей в нашем доме вы терпите только оттого, что вам нравится их тиранить.
      В глазах леди Мартиндейл засверкали злые огоньки, трость в руке задрожала.
      – Да как ты смеешь…
      – Мэм, не думаю, что вы осмелитесь меня ударить. Вы же прекрасно знаете, что вдовий приют для вас не самое лучшее место.
      – Что на тебя нашло? – Голос леди Мартиндейл дрогнул.
      Онор приложила ладонь ко лбу.
      – Во-первых, я не выспалась, – сказала она. – А во-вторых, я очень беспокоюсь о Сусанне. Все равно, даже если вы и, правы, я не позволю так относиться к Шарлотт. Она моя самая ценная помощница. Кроме того, я больше не буду слушать ваши замечания в адрес мистера Баннистера. Что бы вы ни говорили о нем, по отношению ко мне он ведет себя как истинный джентльмен.
      Леди Мартиндейл опустила трость и прищурила глаза.
      – Значит, таков твой ответ. Мало того, что с этим инженером-выскочкой флиртует Шарлотт, но и ты, моя внучка, с которой я связывала столько надежд…
      – Простите, мэм, – присев в реверансе, перебила старуху Онор, – но мне пора заниматься делами.
      Когда она выходила из гостиной, ее всю трясло. В разговоре с бабкой девушка наконец-то выплеснула накопившиеся в ней чувства и сняла напряжение. Теперь ей снова захотелось заняться своей повседневной работой, которая помогла бы ей отвлечься от мрачных мыслей по поводу судьбы ее любимой Сусанны. Сколько времени потребуется Баннистеру, чтобы решить вопрос с Ральфом? – думала она. Час уйдет, чтобы добраться до его дома, и еще час на обратную дорогу. Долго ли ему придется уговаривать Ральфа? А что, если Ральф похитил девочку не с целью получения выкупа, а просто захотел отомстить? Если так, то жива ли еще Сусанна?
      Онор прислонилась к стене, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. И тут она почувствовала на своем плече руку Шарлотт.
      – Дорогая, не надо так волноваться, – сказала девушка. – Уверена, что мистер Баннистер привезет Сусанну живой и невредимой.
      – Ты так в него веришь. А ведь вы с ним мало знакомы.
      – Это потому, что у меня нет таких предрассудков, как у тебя. Между вами возник психологический барьер, который мешает друг друга понять. То же самое я сказала и ему. Попыталась объяснить, что ты…
      – Ты говорила с ним обо мне? – резко перебила подругу Онор.
      – Дорогая, не сердись на меня. Я только хотела рассказать ему, какая ты есть на самом деле.
      – Я бы предпочла, чтобы люди обо мне судили сами, – холодно заметила Онор. – А какого мнения обо мне мистер Баннистер, меня мало волнует.
      – Послушай, думаю, ты не права. Мне кажется, что для тебя его мнение очень важно.
      Онор отпрянула от подруги:
      – Прости, но у меня более важные дела, чем обсуждение пристрастий мистера Баннистера.
      Шарлотт удивленно посмотрела на нее.
      – Как ты сейчас похожа на свою бабушку! – в отчаянии воскликнула она и продолжила говорить на ходу, пытаясь удержать Онор: – Милая, я знаю, ты устала и пребываешь в отчаянии. Умоляю тебя, не отталкивай меня. Ведь я желаю тебе только добра.
      Онор схватила руку Шарлотт и поцеловала подругу в щеку.
      – Прости, прости меня! Ты права, я очень устала. Это ожидание довело меня до состояния нервного срыва.
      – Ты так любишь эту девочку?
      Онор развела руками.
      – Мне дорога не только Сусанна, – ответила она. – Ты видела, какими испуганными были дети за завтраком? Они боятся. Думают, что если такое случилось с Сусанной, то это может произойти с каждым из них. И теперь наша задача – убедить детей, что им в моем доме ничто не угрожает. Если мистер Баннистер вернется ни с чем…
      – Мне кажется, он не подведет. Я знаю, что Джон привезет девочку живой и здоровой.
      Онор тяжело вздохнула:
      – Молю Бога, чтобы ты оказалась права. Но я твоего оптимизма разделить не могу. И это не потому, что я не верю в мистера Баннистера. Просто хорошо знаю, на что способен Ральф.
      Онор понуро побрела к двери.
      – Классные занятия отменять не будем, – тихо добавила она. – Пусть все идет своим чередом.
      – А где Сара? – спросила Шарлотт, когда они пересекли двор.
      – Джудит сказала, что она еще спит. Я дала ей двойную дозу снотворного. Если Ральф виновен в похищении Сусанны, то мы говорить ей об этом не будем.
      Время тянулось невыносимо долго. После урока чтения Онор повела детей на поросший высокой травою холм, откуда хорошо просматривалась дорога. Она послала одну из девочек с просьбой к Шарлотт, чтобы та присоединилась к ним со своим классом, и предложила детям поиграть в жмурки или прятки. Эти игры все очень любили. Но на ее предложение младшие дети замотали головами и окружили ее, словно цыплята курицу.
      – Они боятся, что если они отбегут подальше или будут водить, то их тоже украдут, – пояснил один из старших мальчиков.
      – Пока мы с Шарлотт с вами, вас никто не украдет! – в отчаянии воскликнула Онор. – С нами вам нечего бояться.
      Однако страх затаился в детских глазах. Несмотря на все заверения хозяйки, дети были уверены, что их могут забрать на шахту, об ужасах которой им рассказал Бартоломью.
      Пытаясь вселить в детей уверенность в том, что они в полной безопасности, Онор обняла самого маленького мальчугана.
      – А давайте поиграем в игру, в которой все держатся за руки! – весело предложила Шарлотт. – Кто будет играть в венок из роз?
      Дети радостно закричали и, взявшись за руки, образовали круг. Онор почувствовала, как крепко сжали ее руки маленькие ладошки, и ненависть к Ральфу вспыхнула в ней с новой силой. Не показывая своих чувств, она играла с детьми и смеялась вместе со всеми.
      Солнце поднималось выше и выше, а Баннистер все не возвращался. Вскоре они стали играть в новую игру под названием «апельсины и лимоны». Онор, образуя с Шарлотт «ворота», стояла спиной к дороге. Вдруг она почувствовала, как подруга крепко сжала ей пальцы.
      – Он едет! – прошептала Шарлотт. – Ой, Джон не один! Это наша Сусанна, Онор.
      Сердце Онор запрыгало, как мячик. У нее даже зашумело в ушах от волнения. Правой рукой Джон прижимал к своей груди спящего ребенка. «Если у него хорошие новости, то почему он не торопится сообщить их нам?» – пронеслось в голове у Онор.
      – Оставайся с детьми здесь, а я посмотрю… – Отпустив руку Шарлотт, она пошла навстречу Баннистеру.
      От волнения во рту у нее пересохло, руки стали холодными.
      Онор по каменным ступенькам спустилась в розарий и пошла вдоль террасы. Ноги ее не слушались. Ей дважды пришлось окликнуть Баннистера, прежде чем тот поднял голову и, увидев ее, остановил коня. Лицо его было очень усталое. Откинув со лба прядь волос, он негромко произнес:
      – Малышка спит. Путь был неблизкий. Боясь поверить его словам, Онор спросила:
      – Она… Она жива?
      Джон кивнул и улыбнулся.
      – Не только жива, но и здорова, – ответил он. – Думаю, как только девочка проснется, то сразу попросит есть.
      Онор была настолько переполнена чувством благодарности, что не находила слов. Она подошла к лошади и протянула руки, чтобы взять девочку.
      – Мисс, подойдите с другой стороны, – сказал Джон. – Так мне будет легче.
      Онор подошла к другому боку лошади, хотя и не поняла, почему он ее об этом попросил. «Девочка легкая, и разве не все равно, с какой стороны ее передать?» – подумала она.
      Баннистер попытался осторожно передать спавшую Сусанну и тут же вскрикнул от боли. Но Онор на это никак не отреагировала – все ее внимание было приковано к девочке. Сусанна проснулась, недовольно закряхтела, но когда увидела, в чьих она руках, улыбнулась во весь рот. Девчушка высвободила руки из накидки, обняла Онор за шею и крепко прижалась к ней.
      На глаза Онор навернулись слезы, губы задрожали. Девушка подняла заплаканные глаза и в знак благодарности улыбнулась ему. Это была первая улыбка, которой она наградила Джона.
      И в этот момент конь, укушенный слепнем, ударил по своему брюху задней ногой. Боль в плече Джона отозвалась с такой силой, словно воткнули кинжал, и он громко вскрикнул. Стараясь сдержаться, он чертыхнулся и ударил коня. У него перед глазами все поплыло. Джон в отчаянии схватился обеими руками за луку седла. Откуда-то издалека до него донесся голос Онор:
      – Мистер Баннистер, не найду слов, чтобы выразить вам свою признательность. Надеюсь, вы не уедете без…
      – Простите, но меня ждет работа, – резче, чем это требовалось, ответил он.
      Онор ахнула. Скрипя от боли зубами, Джон дернул поводья, и конь тронулся с места.
      – Ваша накидка… – услышал он уже за своей спиной.
      Баннистер пустил коня галопом, пока не скрылся из вида. Не в силах больше терпеть боль, он припал к шее коня и свалился на землю. Перепуганный конь вскинул голову и, почувствовав свободу, метнулся в сторону.
      Онор слышала удаляющий топот копыт. У нее было такое ощущение, словно она только что получила пощечину. Резкий тон Баннистера, произнесшего последние слова, оскорбил ее. Она никак не могла понять, почему с того момента, как Джон отправился за Сусанной, он так сильно изменился. А ведь у нее была надежда, что отношения между ними наконец-то улучшатся. Для этого им надо было просто преодолеть барьер, о котором ей говорила Шарлотт.
      Девушка повернулась и сквозь пелену слез увидела бегущих к ней детей. Она развернула накидку, в которую была завернута Сусанна, и показала ребятам. Бывшая маленькая пленница замахала ручками и беззвучно засмеялась.
      – А где же мистер Баннистер? – подойдя к Онор, спросила Шарлотт.
      – Он уехал. Сказал, что ему надо работать. Видишь, он даже накидку свою не взял.
      Девушка с недоумением подняла брови.
      – Ну, все понятно, – просияв, сказала она. – Твои слезы привели его в смущение. Не сомневаюсь, что он вернется, когда решит, что ты успокоилась.
      – Да, наверное, ты права, – неуверенно произнесла Онор и отвела глаза. – Хотя, скорее всего, мистер Баннистер уехал, потому что до конца меня не простил. Когда вы говорили обо мне, тебе не показалось, что он на меня зол?
      – Тот разговор состоялся после того, как ты сожгла его документ, и еще до того, как ты обвинила его в краже Сусанны, – осторожно заметила Шарлотт. – Так что я не могу знать, что он думает о тебе сейчас. – Она внимательно посмотрела на подругу. – Дорогая, я что-то тебя не пойму. Ты в своих словах непоследовательна. Два часа назад ты сказала мне, что его мнение тебя не интересует.
      Щеки Онор вспыхнули румянцем.
      – Просто я хотела выразить ему свою признательность за спасение Сусанны и достойно его отблагодарить. А он меня этой возможности лишил.
      Шарлотт наклонилась к маленькой девочке, чтобы завязать на ее платье бант.
      – Возможно, он так быстро уехал, чтобы ты не успела спросить его, во сколько тебе обошелся выкуп, – предположила она.
      – Шарлотт! – негодующе воскликнула Онор. – Как же ты могла такое сказать? Ты, к которой мистер Баннистер питает самые лучшие чувства.
      Шарлотт рассмеялась.
      – Ах, Онор, как же ты изменилась! – воскликнула она. – Я слышала, что для того, чтобы ненависть переросла в любовь, порой достаточно только подмигнуть. Это действительно так?
      – Какие глупости ты говоришь! – с отчаянием в голосе воскликнула Онор. – Это ты оказываешь мистеру Баннистеру теплый прием. Причем с первой же вашей встречи.
      Шарлотт подхватила маленькую девочку под мышки и покружила ее.
      – Да, верно, – ответила она. – Но я в него не влюблена. Вчера на балу я познакомилась с кучей элегантных кавалеров. И имела у них успех. А мистер Баннистер совсем не в моем вкусе. Так что он твой, дорогая. Можешь забирать его себе.
      Не успела Онор возмутиться, как Шарлотт продолжила:
      – Послушай, мне кажется, что Сусанну надо переодеть и накормить.
      Онор отвела девочку в дом, умыла ее, вычесала из кудряшек сено, переодела и, посадив за стол, поставила перед ней миску с овсяной кашей. Одна мысль терзала ее, не давая покоя: почему Баннистер, передав ей Сусанну, сразу же уехал? С объяснениями Шарлотт она согласиться не могла. Он должен был бы проехать несколько миль, а потом вернуться. Однако время шло, а Баннистер не возвращался. Вот если бы Сусанна могла говорить, то она рассказала, что же на самом деле произошло в доме Ральфа. Онор впервые испытала недовольство немотой девочки.
      Уйдя в свои мысли, девушка принялась очищать от сена и листьев накидку Баннистера. Неожиданно из кармана накидки выпал листок. Онор подняла его и уже хотела вложить обратно, но тут заметила, что это ее расписка, и положила к себе в карман.
      Онор подождала, пока малышка доест кашу, взяла ее за руку, и они вместе пошли искать Бартоломью. Вскоре они увидели его во дворе. Мальчик чинил колесо телеги. Увидев хозяйку, он подбежал к ним, усадил на себя Сусанну и стал скакать с ней, изображая лошадь. Сусанна весело смеялась. Наконец, тяжело дыша, он остановился перед Онор.
      – Мисс, я так боялся за нее. – Мальчик вытер пот со лба.
      – Да, Барти, мы все за нее очень переживали. Но неприятности закончились, и вот она снова с нами, живая и невредимая.
      – Я слышал, что это мистер Баннистер привез ее. О, если бы я смог отомстить за нее…
      Онор недовольно нахмурилась.
      – Нет, Барти, ты в эти дела не должен вмешиваться. Но можешь кое в чем мне помочь. Ты лучше всех понимаешь Сусанну. Попытайся выяснить у нее, что же с ней произошло. Только так, чтобы не травмировать ее страшными воспоминаниями.
      Бартоломью сел на чурбан для колки дров и усадил себе на колени Сусанну. Онор, восхищаясь терпением мальчика, внимательно наблюдала за ним, пока тот жестами и мимикой уговаривал девочку рассказать, что с ней случилось.
      – Мисс, насколько я понял, ее связали и оставили одну без еды и воды, – вскоре пояснил он. – Потом появился мужчина, объяснил ей, чтобы она ничего не боялась, и завернул в свою накидку. Неожиданно появился еще один мужчина, и между ними, если я правильно понял, завязалась драка. Потом началась суматоха, залаяла собака, поднялся шум. Первый мужчина подхватил ее на руки и побежал, потом он упал, то ли сам, то ли с Сусанной. Я не понял. Потом она долго ехала на лошади. Но я одного не пойму, мисс. Вы видели, как она приложила руку к своему плечу и сморщилась? А ведь у нее ничего не болит.
      Онор в ту же минуту поняла, почему в кармане Баннистера оказалась ее расписка, почему на его накидке были сухие листья и отчего его лицо приобрело сероватый оттенок. Она вспомнила его закушенную, словно от боли, губу, вспомнила просьбу подойти к лошади с правой стороны и сдавленный стон. «Он был ранен, но не хотел, чтобы я об этом узнала, – подумала Онор. – Джон уехал, поскольку не хотел омрачать мне встречу с Сусанной. Уехал, может быть, со смертельной раной. И сделал это Баннистер только ради меня, той, которая была к нему так несправедлива. Неужели я мщу ему только за то, что после двух лет разлуки он не узнал меня? А может быть, я ревную к Шарлотт?»
      – Ранена не Сусанна, а мистер Баннистер, – сказала она мальчику и посмотрела на свои часики. – Сколько времени прошло после его отъезда? Полчаса? А может быть, больше? Барти, седлай серого пони и скорей догоняй мистера Баннистера. Может быть, он нуждается в помощи. И скажи ему… Хотя подожди. Я поеду вместе с тобой. Через пять минут буду готова. Вот только платье сменю. Сусанна, пойдем со мной. Хотя нет. Будет лучше, если Барти отведет тебя к Шарлотт. Барти, не забудь захватить накидку мистера Баннистера.
      Мальчик почесал затылок.
      – Мисс Онор, так что же мне сделать первым? – спросил он.
      – Ах, не морочь мне голову, делай, что я сказала. Ну, давай, Барти, быстрее!
      Девушка подобрала подол платья и стремглав побежала к дому. Бартоломью удивленно посмотрел ей вслед, затем посмотрел на Сусанну, недоуменно пожал плечами и, посадив Сусанну себе на шею, побежал к Шарлотт. Та поинтересовалась, что ему сказала Онор. Бартоломью вновь почесал себе затылок.
      – Не знаю, мисс, что там задумала хозяйка, – ответил он. – Я был уверен, что мистер Баннистер ее злейший враг и что она не желает его видеть, а теперь утверждает, что он ранен, и мчится к нему. Простите, мисс, но я начинаю думать, что женщины народ непостоянный.
      Оставив девочку с Шарлотт, Бартоломью со всех ног помчался к конюшне. Вскоре серый пони и лошадь под седлом ждали Онор. Девушка вышла, надевая на ходу перчатки. Услышав знакомое постукивание трости леди Мартиндейл, мальчик спрятался за пони.
      – Я запрещаю тебе ехать за ним, – услышал он гневный голос старухи. – Где твое самолюбие? У тебя что, нет чувства гордости?
      – Вероятно, нет, – сухо ответила Онор. – Милосердие сейчас важнее. Мистер Баннистер оказал мне неоценимую услугу, и я не хочу, чтобы он думал, что я не помню добра.
      – Но ты же не знаешь, нуждается он в помощи или нет.
      – Да, верно. Вот это я и хочу выяснить, – ответила Онор и, приподняв юбку, быстрым шагом направилась к лошади.
      Пока она садилась в седло, леди Мартиндейл не унималась.
      – Я запрещаю, – угрожающе размахивала тростью старуха. – Слышите, мисс, запрещаю!
      Онор взяла поводья.
      – Мэм, вы, похоже, забыли, что мне двадцать три года, и я вам больше не подчиняюсь. Если вам не нравится, что я делаю, то можете при этом не присутствовать.
      Старуха стукнула тростью по мощенной булыжником дорожке и провизжала:
      – О, ты пожалеешь! Ты горько пожалеешь!
      – Прошу вас отойти от лошади, – сказала ей Онор. – Мне пора.
      Леди Мартиндейл взмахнула тростью и изо всех сил ударила ею по передним ногам лошади. Та встала на дыбы. На какое-то мгновение Онор показалось, что она взлетела и повисла в воздухе. Затем лошадь опустилась на передние ноги, и девушку швырнуло к шее животного. В отчаянии она схватилась одной рукой за луку, и ей каким-то чудом удалось удержаться в седле. Но лошадь вышла из повиновения и, рванув с места, сразу перешла в галоп.
      Онор услышала крик Бартоломью. Однако серый пони мальчика был не так резв, как ее кобыла. Собрав последние силы, Онор натянула поводья. У самых ворот ее лошадь встала как вкопанная.
      Бартоломью смотрел на нее круглыми от страха глазами.
      – Ох, мисс, я думал, что она вас скинет, и вы покалечитесь, – задыхаясь от волнения, произнес он. – Мисс Онор, с вами все в порядке?
      Девушка нервно улыбнулась. Она вся тряслась, руки у нее от напряжения болели. Спрыгнув на землю, чтобы успокоить лошадь, она стала гладить ее по шее.
      – Не видал женщины, которая так ловко управлялась бы с лошадьми, – с восхищением заметил Бартоломью. – Мисс Шарлотт, будь она на вашем месте, непременно бы упала.
      – Барти, мисс Шарлотт многое делает лучше, чем я.
      Он упрямо помотал головой.
      – Что случилось с леди Мартиндейл? Она что, задумала вас убить?
      «Он так это произнес, словно речь шла о конце света. Хотя, наверное, так оно и есть, – подумала Онор. – С моей смертью для него и остальных детей, полностью от меня зависящих, действительно наступил бы конец света».
      Девушка наклонилась и похлопала Бартоломью по плечу.
      – Ничего, Барти, – сказала она, – все в порядке. Я усмирила взбунтовавшуюся лошадь и, если подобное произойдет снова, сделаю то же самое. Но думаю, что такого уже не случится. Ведь моя лошадь очень спокойная и послушная. Ну, а сейчас едем на поиски мистера Баннистера.
      Они нашли его лежащим на берегу речки. Джон черпал рукой воду. Лошади рядом с ним не было. Увидев Онор и Бартоломью, он медленно поднялся на ноги. Бартоломью тотчас соскочил с пони и помог хозяйке слезть с лошади.
      Онор в волнении подбежала к Джону.
      – Мистер Баннистер, – мягко, но с упреком произнесла она, – неужели я так плохо с вами обошлась, что вы не позволили мне осмотреть вашу рану?
      У Баннистера слегка закружилась голова.
      – Совсем нет, мисс. Просто вы были так счастливы, что мне не хотелось омрачать вашу радость. Кроме того, было бы не совсем прилично, если бы я перед вами упал в обморок.
      – Вы потеряли сознание?
      Джон провел ладонью по лбу и кивнул.
      – Еще у ваших ворот. Вот почему я без коня.
      – И вы весь этот путь прошли пешком? – с отчаянием в голосе спросила девушка и взяла его за руку. – Что у вас с плечом? Вы ранены?
      – Боюсь, что сместился сустав. Со мной уже было такое, в Италии. Так что его надо просто вправить.
      – Просто! Да в десяти милях отсюда нет ни одного хирурга. Ну, почему же вы об этом мне раньше не сказали? Мы что-нибудь придумали бы.
      – Простите, мисс, наш лесник в таких делах дока, – вмешался в разговор Бартоломью. – Я видел, как он оказывал помощь мальчику. Тот боролся и вывихнул себе плечо.
      – Да, Барти, ты прав! – вздохнув с облегчением, воскликнула Онор. – Действительно, лесник перенял врачебный дар у своей матери. Кое-кто считает его колдуном, но он многих вылечил. Мой отец очень хвалил его. – Она повернулась к Баннистеру: – Сэр, позвольте ему вами заняться. Он быстро вправит вам сустав.
      Джон улыбнулся:
      – Ну, если он это сделает не с помощью топора, то я, мисс, в полном вашем распоряжении.
      – А как же вас доставить в Стентон – Лидерд? Вы же на лошади ехать не сможете.
      – Мисс, вон там, в поле фермер с телегой, – снова встрял в разговор Бартоломью. – Можно, я попрошу его дать ее нам на время?
      Онор радостно кивнула. Мальчик привязал ее лошадь и своего пони к дереву и убежал.
      – Необычайно смышленый ребенок, – заметил Баннистер. – Это его вы спасли от работ на шахте?
      – Да. Он был одним из первых. Барти появился у меня как раз в ту ночь… – Девушка замолчала, щеки ее заалели. – Мистер Баннистер, прошу вас, присядьте. Позвольте, я накрою вас вашей накидкой.
      Она отвязала от седла Бартоломью накидку Джона и осторожно укутала ею плечи Баннистера. Он благодарно поцеловал ее руку.
      – Значит, этот мальчик появился в ту грозовую ночь, когда я в саду встретил прелестную девушку? Бедняжка была растеряна, и я попытался ей помочь. Знаете, сегодня утром я вновь встретил ее.
      – Мистер Баннистер, вы, по-моему, бредите.
      Джон усмехнулся.
      – Нисколько, – ответил он. – В последнее время я встречался с мисс Мартиндейл неоднократно, но свою леди по имени Гроза я встретил только сегодня.
      Онор почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, а по телу разлилось приятное тепло. Она стояла, затаив дыхание, боясь поверить сказанному. Джон замолчал, но его молчание говорило яснее любых слов.
      Вернулся Бартоломью. Он привел с собой фермера с телегой. С большим трудом они втроем уложили Джона на телегу и подложили ему под больное плечо груду холщовых мешков. Процессия, возглавляемая Онор, тронулась в обратный путь. Сердце девушки пело, она радовалась, что не дослушалась своей бабки, а последовала своему чувству. Заклятый враг стал навеки ее любимым и другом. Перед ними лежала прямая дорога, по которой им предстояло идти вместе.