И Вероника в первый раз после ухода Валентина по-настоящему улыбнулась, а затем заплакала.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала Дельта, когда девушка в конце дня пришла на работу в библиотеку.

— Я знаю.

— Снова простыла?

— Похоже на то. — Вероника кинула свой рюкзак под абонементный стол и приступила к работе.

Она выбросила бейсболку, которую ей надо было надеть, в мусорную корзину. Охота за целующейся маньячкой все еще продолжалась, но в университете начался конкурс на титул «Мисс поцелуй». Поскольку множество девушек соперничали за право обладать этим титулом, то ей можно было перестать волноваться.

Конечно, нельзя сказать, чтобы ее это сейчас больше не беспокоило. Полиция университета могла арестовать Веронику в любой момент, девушка и глазом не успеет моргнуть. Но самое худшее уже случилось.

— Поскольку ты больна, то я не буду тебя просить, — сказала Дельта.

— Просить о чем?

— Закрыть библиотеку сегодня вечером за меня. Я хочу сказать, что если ты плохо себя чувствуешь, то, наверное, захочешь сразу же отправиться домой. Тогда я просто скажу Кассу, что не смогу…

— Кассу?

— Мы сегодня ужинаем вместе.

— Как, вы наконец-то поцеловались и помирились?

— На самом деле это произошло чуть позже поцелуя, — улыбнулась Дельта. — Несмотря на то что у него на крыше так много снега, в его печи пылает адское пламя.

— Кажется, ты счастлива, — улыбнулась Вероника, несмотря на боль, стиснувшую ей грудь. Две улыбки за один день. В конце концов не может же она завянуть и умереть.

— Да, счастлива. — Мечтательное выражение Дельты исчезло, как только она бросила еще один обеспокоенный взгляд на девушку. — Но что-то мне не хочется утруждать тебя, лучше я закрою сама.

— Отправляйся ужинать, я хорошо себя чувствую, — Ж сказала Вероника. В ответ на скептический взгляд Дельты она сердито повторила:

— Отправляйся!

— Ну, если ты настаиваешь…

— Настаиваю.

Дельта просияла.

— Ты сама доброта, милая. Привет, Дэнни, и до свидания, — сказала она, проходя мимо юноши.

— Что с ней случилось?

— Любовь, — вздохнула Вероника. — Если у меня не получилось счастливого конца, то мне очень приятно увидеть, что хоть кому-то с этим повезло.

— Правильно, мне бы тоже хотелось стать счастливым. — Дэнни внимательно следил за тем, как Ванда вышла из библиотеки в компании своих подруг.

— Давай, догоняй, — сказала ему Вероника.

— Сама говоришь — догоняй, а глядя на тебя, я бы сказал, что Валентин ушел.

Девушка всхлипнула:

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Глаза опухли и покраснели, лицо побледнело. Я бы сказал, что ты наплакала ведра три слез с момента нашей последней встречи.

— Не три, а больше. Одно лишь хорошо: я уже достигла предела обезвоживания, а это значит, что слез у меня больше нет.

— Ну, держись. — Дэнни, стараясь утешить девушку, коснулся ее рук. — А если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти. — И он посмотрел на дверь библиотеки.

Вероника кивнула, проследила, как ушел Дэнни, а потом снова заплакала, причем слишком сильно для обезвоженного организма.

— Ванда, подожди! — воскликнул Дэнни, догоняя девушку. — Можешь уделить мне секундочку?

Ванда извинилась перед подругами, которые пошли вперед.

— Что случилось? — спросила она, когда Дэнни догнал ее.

— Я хотел поговорить с тобой.

— О чем?

— Я думал… я думал, может быть, мы…

— Пойдем, Ванда, — позвала одна из девушек, перебивая Дэнни в самое неподходящее время. — Парни сметут всю пиццу, если мы не успеем.

— Подождите! — крикнула в ответ Ванда. — Понимаешь, мне и в самом деле нужно идти, — сказала она Дэнни.

— Но я думал, может быть, мы сможем…

— Ванда! — снова позвала девушка.

— Неужели это не может подождать? — И Ванда не стала дожидаться ответа. Она просто улыбнулась своей очаровательной улыбкой и повернулась, намереваясь присоединиться к своим подругам.

Дэнни уже собрался уходить.

Всегда существует завтра. Наступает новый день, и приходит новая надежда. Еще одно занятие, может быть, несколько поцелуев украдкой в минуты слабости девушки.

Может быть, даже еще одно свидание, если ему повезет.

Но Дэнни Будроксу никогда не везло. Он всегда всего добивался в своей жизни упорным трудом. Когда Дэнни захотел новый сверкающий велосипед в начальной школе, то для того, чтобы заработать деньги, он скосил десять газонов субботним днем. Потом в течение всех четырех лет средней школы он старательно учился, чтобы получить стипендию; в колледже он также работал не покладая рук, чтобы получить отличный средний балл и обеспечить себе прекрасное будущее. Если Дэнни хотел что-нибудь получить, он добивался этого.

Видимо, на этот раз тоже нет другого способа, признался себе юноша, наблюдая за Вандой. Это поразительное открытие родилось в его голове, когда девушка, которую он так долго хотел, снова уходила от него.

Что же Дэнни мог предпринять на этот раз? Ему нужно было бы добиваться Ванды с тем же старанием, с которым он добивался всех своих побед. А вместо этого Дэнни сидел без дела и ждал. Ждал, когда девушка заметит, как он заботится о ней, какой он прекрасный друг — преданный, трудолюбивый, с обеспеченным будущим. Дэнни ждал чуда, потому что Ванда не видела того, что не лежало на поверхности. Она видела только его не слишком мускулистое тело и очки, которые делали его похожим на смешного филина. Девушка и не могла увидеть ничего другого. А Дэнни кроме своей небольшой импровизации, в ходе которой он пытался вызвать ревность Ванды, выдавая Веронику за свою бывшую, но все еще влюбленную в него подружку, никогда ничего не предпринимал. Поэтому юноша и не мог открыть глаза любимой.

Он все понял и пошел за Вандой. Пальцы Дэнни обхватили ее запястье.

— Это не может ждать, — сказал он, а потом заключил ее в объятия и поцеловал прямо в переполненном студенческом клубе. И что было гораздо важнее, он сделал это в присутствии ее подруг и не колебался ни секунды. Дэнни совсем не боялся, что она ответит ему пощечиной, свернется от него, отменит их ночные занятия и прекратит с ним всякие контакты.

Он не хотел быть другом Ванды и товарищем по учебе, а иногда любовником, когда никто не смотрел на них, когда она была в настроении и расположение планет было благоприятным. Дэнни хотел большего.

Юноша стал воплощать свою мечту в жизнь — все-таки он был человеком действия. Дэнни всегда был им, но только не понимал этого. Но теперь… Спасибо Валентину Тремейну, сейчас он нашел что-то новое в себе — уверенность в отношениях с женщинами.

Губы Ванды в первое мгновение приняли форму буквы «О», но потом девушка расслабилась, уступая настойчивому требованию его языка. Дэнни целовал ее, вкладывая в поцелуй два года страсти и желания.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Дэнни отстранился и отпустил Ванду. Девушка стояла покачиваясь и изумленно смотрела на юношу, забыв о своих подругах, которые во все глаза наблюдали за случившимся, и о шумной аудитории у нее за спиной.

Ванда забыла обо всех, кроме Дэнни.

А юноша тем временем улыбнулся и отправился по своим делам.

Понедельник выдался ясным и солнечным, но Вероника все еще плакала. Шмыгая носом и прикладывая платок к влажным глазам, она села на свое место и положила на стол курсовую работу.

Новости о несчастном случае с профессором распространились со скоростью лесного пожара.

Занятия в пятницу были отменены, и Вероника ждала, что один из помощников Гайдри заменит его на занятиях в понедельник. Она была почти уверена в этом, особенно после того, как услышала, что профессор пролежал в больнице с сотрясением мозга все выходные.

— Нам просто повезло, что у него такая же железная голова, как и сердце, — прошептала девушка, сидевшая по соседству, и Вероника повернулась вместе с остальными тридцатью студентами, чтобы посмотреть, как Гайдри входит в аудиторию.

Как только девушка увидела профессора, она открыла рот и перестала дышать. Удивленный ропот пронесся по аудитории.

— Ты видела это?

— Невероятно!

— Наверное, последствия сотрясения.

— Во что он одет?!

На Гайдри была белая футболка, плотно облегающая его широкую грудь и мускулистые руки, выцветшие джинсы в обтяжку и поношенные ковбойские ботинки.

— Кто знает, почему Гайдри прятал такое тело под лабораторным халатом?

— Посмотри, какая у него попка.

— Я никогда и не знала, что у Гайдри есть попка!

— Попа есть у всех.

— Да, но ни у кого нет такой структурированной попы.

Да, подумала Вероника, у него действительно замечательная попа…

О Боже, о чем она думает? Не прошло и трех дней, как ушел Валентин, а она уже любуется задом другого мужчины. Что такое с ней происходит?

Вероника просто зафиксировала тот исторический факт, что Гайдри Железное Яйцо превратился из придурковатого профессора в красавца мужчину из рекламы сигарет «Мальборо», и результат был просто… невероятным.

А его волосы? Густые черные локоны Гайдри свободно лежали на плечах, красиво обрамляя его лицо, а не были зачесаны назад. От привычной серьезности профессора не осталось и следа, он выглядел даже привлекательно.

Можно сказать, что он выглядел теперь очень привлекательно.

Но у профессора изменилась не только внешность, в нем изменилось все, даже походка. Вероника заметила это, когда Гайдри важной поступью вышел к доске, чтобы написать план занятия. Изменились все его движения: он по-другому держал мел, иначе перемещал свои вес. В каждом движении профессора чувствовалась уверенность в собственных силах. Его поведение было похоже…

Нет, невозможно, у Вероники просто разбито сердце, и она принимает желаемое за действительное. Девушка отогнала от себя эти безумные мысли и сосредоточила внимание на доске.

— Замечательно! — пронесся по аудитории шелест голосов, когда Гайдри красивым почерком написал на доске:

«Занятия закончены!». Положив мел, он отряхнул руки. В это время заскрипели стулья, и студенты заторопились покинуть помещение, прежде чем профессор передумает.

— Курсовые работы, — напомнил Гайдри; его голос звучал сегодня чуть ниже, чем обычно, и в нем присутствовали незнакомые нотки…

Чушь! Вероника отогнала от себя чудовищные мысли и смотрела, как медленно растет на столе стопка работ Она положила свою тетрадь, перебросила рюкзак через плечо и повернулась к выходу.

— Мисс Пэрриш. Не могли бы вы подарить мне минутку? Мне хочется поговорить с вами.

— Подарить вам минутку?..

Эта странная фраза некоторое время продолжала звучать в сознании Вероники, а потом ее охватил страх. Профессор жестом пригласил девушку подойти к кафедре и взял из стопки работ ее тетрадь.

— Я долго ждал этого момента.

«Он ищет повод поставить мне пару», — подумала Вероника. Она больше не сомневалась, что Гайдри провалит ее сразу же, как только прочитает подробнейший отчет Мадам Икс. Эта женщина искала сексуального удовлетворения и нашла его вовсе не в эротических любовных играх, а в глубоком и сильном чувстве к единственному мужчине — в страстном желании, преданности и любви…

Профессор же смотрел на все сквозь черно-белую призму научного подхода и не допускал существования никаких эмоций. Он наверняка будет смеяться над романтическими представлениями Вероники о сексуальном удовлетворении, которое, по ее мнению, просто невозможно без любви. Любовь — это последний и окончательный шаг к достижению полного удовлетворения и, вне всяких сомнений, прямая дорога к тому, чтобы получить «два» по курсу Гайдри.

Вероника старалась сохранять присутствие духа, пока профессор просматривал ее работу. Медленно тянулись минуты; сердце девушки замерло от страха, но она глубоко вздохнула и уставилась на узкую трещину в столе. Вероника проследила взглядом, где начинается и где кончается эта трещина, после чего профессор, наконец, закончил читать. Он аккуратно положил тетрадь назад в стопку, пометив что-то красным в верхнем углу на обложке.

— Что случилось с Мадам Икс? — спросил Гайдри, положив работу на стол. — Здесь нет ни малейшего упоминания о ней. Разве вы писали не о ней?

— Откуда вы узнали о Мадам Икс? — Вероника замолчала, увидев, что на обложке ее работы красуется пятерка с плюсом. Она резко вскинула голову и пристально посмотрела в глаза профессору.

— Я знаю ее… лично и довольно близко, — подмигнули девушке яркие голубые глаза, и очаровательная улыбка — улыбка Валентина! — остановила разрушение ее сердца и начала снова собирать его по частям. — Я скучал по тебе, Рыжуля.

— О Боже мой, — с трудом выдавши из себя Вероника. — Это ты, ты. — Новость медленно доходила до сознания девушки, наполняя теплом тело и излечивая ее раны. — Но как тебе это удалось? — Вопрос еще не успел сорваться с губ Вероники, как она уже знала ответ.

Гайдри не выдержал недавнего сотрясения мозга, он умер, а Валентин каким-то образом унаследовал его тело.

— Со мной несправедливо обошлись, милая, — объяснил Валентин, — забрав раньше положенного часа и лишив меня многих радостей жизни. Видно, судьба подарила мне второй шанс, поселив мою душу в тело вашего профессора Гайдри.

— Это и в самом деле ты… — Вероника протянула руку и кончиком пальца провела по повязке над виском, по щеке Валентина, по его носу. Черты лица определенно принадлежали Гайдри, и все же когда она мысленно попыталась представить профессора, то увидела совсем не того человека, который стоял в данный момент перед ней. Этот человек с его прелестной улыбкой и сияющими голубыми глазами был Валентином Тремейном.

— Мне нужно привыкнуть к тому, что я стал брюнетом.

Когда я проснулся в больнице, проспав больше суток, то страшно испугался, взглянув на себя в зеркало, и закричал.

Ко мне сразу же сбежались сестры. — Валентин обнял теплыми ладонями лицо девушки. — Мне хотелось немедленно бежать к тебе, милая, чтобы поделиться этой новостью, но я не мог. Из больницы меня не выпускали, пока вчера поздно вечером доктор не дал своего разрешения, и мне пришлось потратить двадцать четыре часа, привыкая к новому телу и к новой жизни. Я уже не Валентин Тремейн. — Заметив, как девушка замотала головой, он добавил:

— Но это так. В больничных стенах все было в порядке, но вот на улице меня ждало много проблем. Ведь для всех я профессор Марк Гайдри, единственный сын покойных Дорис и Джона Гайдри. У меня ужасный вкус в одежде, и я езжу на одном из самых современных автомобилей, в который мы с тобой теперь сядем не скоро. Видишь ли, я никогда в жизни не управлял ничем быстрее коляски, и передняя часть «вольво» служит хорошим доказательством этому.

— Ты попал в аварию?

— Да, по пути из больницы домой, но я чувствую себя хорошо. — Валентин ухмыльнулся. — Просто прекрасно. Я жив, мне предоставлен еще один шанс, еще одна жизнь, чтобы любить и иметь детей.

Эти потрясающие слова снова разбудили надежды Вероники.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что меня все еще мучают головные боли, но все остальное работает просто отлично. Так, во всяком случае, утверждал мой доктор. Но мне безумно хочется испытать свое новое тело. Что ты скажешь, милая?

Ты поможешь мне? Полюбишь меня? Выйдешь за меня замуж?

— Да, да и да! — Вероника бросилась в объятия Валентина и крепко прижалась к нему. Она больше не позволит ему исчезнуть. — Послушай, — сказала девушка после долгого поцелуя, от которого у нее закружилась голова. Она растаяла в объятиях Валентина и задумалась о ребенке. О нескольких детях. Может быть, у нее будут собственные близнецы. — В конце концов, в мире должна существовать какая-то справедливость.

— Как это?

— Ну, я просто не могу придумать лучшей профессии для знаменитого любовника, чем профессор-сексолог.

— И я тоже не могу, дорогая.

Примечания