Глава 6

Катриона осторожно приоткрыла дверь в библиотеку. Там было темно, но комната все же освещалась голубоватым светом ночного светила — ясная луна висела высоко в небе над одинокой башней Россмори, звезды таинственно мерцали в черной бездне Вселенной. Девушке больше всего нравилось бывать здесь именно в такое время. Комната полускрыта тенями. Тишина. Уединение. И все полно тайны… Именно в таком месте следует искать легендарные сокровища. Кто-то, возможно, и испугался бы этой комнаты, но только не Катриона, которая всегда верила в чудо и волшебство Россмори.

Иногда приходя сюда по ночам — как сегодня, — девушка не спешила зажигать припрятанную в кармане свечу. Она усаживалась около окна, поджав ноги, и задумчиво смотрела вдаль — туда, где отблески ярких звезд играли на ровной зыби морской воды. Катриона нередко думала о Весельчаке Чарлзе, вынужденном скрываться в горах Шотландии от английских солдат. Полковник как-то обмолвился, что однажды Чарлз даже провел ночь в Россмори. Вот Катриона и представляла себе, что принц сидел на этом же месте, нетерпеливо вглядываясь в морскую даль в надежде увидеть посланный за ним французский фрегат. Пару раз девушка даже засыпала в библиотеке, уронив голову на подоконник, и просыпалась лишь тогда, когда первые лучи утреннего солнца возвещали миру о начале нового дня…

Оглядевшись, Катриона увидела хозяйское кресло — темно-красный бархат казался в темноте почти черным. Небольшая вмятина на мягком сиденье указывала на то, что еще совсем недавно в кресле кто-то сидел.

В глубине души Катриона жаждала застать его сейчас в библиотеке, но разумом понимала, что ему лучше отдыхать в такое время в постели. Девушка решила оставить попытки узнать о нем больше, чем ей уже было известно: это ни к чему, потому что скоро он уедет из Россмори.

Катриона перевела взгляд на его портрет, освещенный лунным светом. Теперь, увидев оригинал, с которого был писан портрет, она должна была признать, что художнику удалось добиться удивительного сходства. Девушка вдруг поняла, что никогда больше не будет восторженно любоваться и разговаривать с ним — разумеется, после того, как Хозяин покинет свой замок. Скорее, глядя на портрет, она будет испытывать сожаление.

Но отчего? Она же понимала, что между ними ничего не может быть, и их отношения всегда останутся отношениями господина и его подданной. Он был знатным человеком. Герцогом. А она? Всего лишь дочь бедного фермера, жизнь которого полностью зависела от господина. И все ее грезы останутся лишь грезами.

Но все же, все же… Увидев его впервые, Катриона позволила себе понадеяться, что ее мечтания станут явью. Ведь она столько раз говорила с ним, ну, не с ним самим, а с его портретом, разумеется, и вот он живой сидел перед ней. И когда он заговорил с Катрионой, голос его оказался именно таким низким и уверенным, как она себе и представляла.

Да, она мечтала об этом человеке всю жизнь. Девушка полюбила его, даже не зная имени. Придумывала о нем всевозможные истории, а теперь, увидев Хозяина, вынуждена сделать все, чтобы он уехал отсюда. Это больше всего волновало Катриону.

Весь день мысли о герцоге тревожили девушку. Он привлекал ее больше, чем портрет; ее интересовало все, касающееся этого человека — его жизнь, его окружение. Да, ей хотелось узнать, каким все это было на самом деле, а не в ее мечтах. Катриона ничего не могла с собой поделать. Интересно, где он потерял зрение? Может, в той самой ужасной битве, на поле которой запечатлел его художник? Она представила, как он скачет на горячем боевом коне, а его темные волосы развеваются на ветру! Он ведет своих людей к победе!

Но что привело его в Шотландию? Знатные господа, правда, иногда искали уединения на севере, но оно им быстро надоедало, и они уставали от одиночества. Поэтому мало кто из них решался оставить шумный и веселый Лондон ради тоскливой Шотландии. Впрочем, некоторые господа имели земли в этом северном крае, потому что почвы здесь были плодородны и богаты, однако они стремились покупать земельные угодья поближе к границе, чтобы в случае нужды быстро уехать из суровых мест.

Отвернувшись от портрета, девушка опять обратила взор на кресло хозяина. Осторожно опустившись в него, она погладила рукой мягкую ткань. Сиденье еще сохраняло тепло его тела. Наверняка он совсем недавно ушел отсюда, потому что в комнате еще стоял исходящий от него аромат гвоздики и бергамота. Устроившись уютнее, Катриона закрыла глаза, думая о том, что ей вовсе не хочется делать того, что она вынуждена сделать. Не хочется…

Вдруг из коридора раздались громкие голоса. Девушка выпрямилась. Они были совсем близко, так что ей не успеть спрятаться. Катриона сильнее вжалась в кресло, моля Бога о том, чтобы говорящие не вошли в комнату.

— Наконец-то мне удалось перетащить его из этого кресла в кровать, — с сарказмом проговорил мужской голос.

— А что ему еще остается делать? — спросил другой.

В голосе первого человека Катриона узнала Форбса, который прошлым утром заходил к герцогу.

— Он получил ответный удар и теперь расплачивается за содеянное. Слава Господу, существует высшее правосудие, и ему не прошло даром его злодейство.

— Да уж, герцог — конченый человек. Сидит тут себе сиднем весь день и думает о том, что натворил. Думаю, чувство вины гложет его.

— Уверяю тебя, он вовсе не страдает от осознания вины, — фыркнул Форбс. — Его светлости незнакомо чувство сострадания. Жадность сгубила его — он получил то, что хотел, правда, заплатил за это очень высокую цену. А теперь вообразил себе, что, спрятавшись в этом глухом углу Шотландии, сумеет заткнуть рты лондонским сплетникам. Впрочем, некоторые вещи неподвластны человеку… — Голоса становились все тише — видно, говорившие удалялись от библиотеки.

Катриона замерла в кресле, спрашивая себя, что могли означать слова Форбса.

Итак, пожалуй, она была права — герцог приехал в Россмори вовсе не на поиски сокровищ. Он и не знал об их существовании. Он оказался в Шотландии, потому что хотел убежать от чего-то, что преследовало его в Лондоне. Может, он был героем какого-нибудь скандала? Судя по тому, что она слышала, такой вариант возможен. Но что за скандал? Что, если он участвовал на дуэли, защищая свою честь? А может, он встал на защиту чести дамы? Не исключено, что он убил человека, но по какой-то причине не заметил встречного огня. Они толковали о чем-то вроде этого. Но что там еще упоминал Форбс? Чувство сострадания? Жадность? Алчность? Что-то не похоже на герцога. Во всяком случае, он бы не отнесся так беспечно к ее сообщению о том, что она частенько бывала в замке.

Катриона велела себе прекратить раздумывать об этом. Она пришла сюда вовсе не для того, чтобы изучать прошлое и настоящее герцога. Несмотря ни на что, в одном она была уверена: герцог не должен дольше оставаться в Россмори. Катриона должна думать о сокровищах Весельчака Чарлза, секрет которых можно раскрыть лишь в библиотеке замка. Девушка подумала об отце, об опасностях, которым он снова и снова подвергал себя. Полковник прав. Она должна сделать что-то для того, чтобы герцог уехал из замка. Ей надо возобновить поиски утраченной бумаги, а это невозможно сделать, пока он здесь. Девушке очень хотелось, чтобы в его отъезде не было необходимости, но иного выбора не было.

Она должна избавиться от него.

Как избавлялась от остальных…

Роберт даже не понял, что его встревожило — прохладное дуновение, пронесшееся по щеке, или легкое покалывание шеи — это удивительное ощущение всегда появлялось у него в минуты опасности.

— Кто здесь? — спокойно спросил он. К его удивлению, ответа не последовало.

Роберт сидел в библиотеке, потягивая из бокала портер. Прошедший день разочаровал его, потому что таинственная девушка так и не пришла, хотя он ждал ее. Признаться, ему так хотелось, чтобы она снова появилась в библиотеке, что он едва не вздрагивал от каждого шороха.

Роберт подождал. Ничего больше не услышав, он сделал еще один глоток. Минуты бежали. Кроме тиканья часов, в комнате не раздавалось ни звука. Прошло еще несколько мгновений, и Роберт уже было решил, что шорох ему почудился, как вдруг перед его глазами встала неясная тень. Форбс зажег несколько свечей, и Роберт мог хоть что-то различать в их тусклом свете. И тут справа от него раздался какой-то шум — что-то тяжелое явно уронили на пол.

Роберт ждал спокойно. Кто бы там ни был, он желал привлечь его внимание, но никак не получал ожидаемой реакции. Шум раздался вновь — на этот раз еще ближе. И громче. Роберт не шелохнулся. Во всяком случае, до тех пор, пока свечи не оказались потушенными внезапным порывом свежего ветра. — Кто здесь?

Легкое дуновение совсем рядом, и вдруг — тихий загробный шепот:

— Уезжайте… отсюда…

Роберт повернулся в сторону голоса, что-то мягко прикоснулось к его щеке.

— Чего вы хотите? — спросил он.

На этот раз голос раздался у другого уха — он звучал еще более зловеще, чем вначале:

— Вы… в опасности…

Не успел Роберт понять, в чем дело, как раздался грохот — похоже, разбилось что-то стеклянное. Резкий вопль пронесся по комнате, а потом тот же голос прошептал:

— Будьте осторожны…

Два громких хлопка, словно на пол бросили две тяжелые книги. Окна с шумом распахнулись, и по лицу Роберта пронеслось резкое дуновение холодного воздуха. Страницы книг зашелестели где-то совсем рядом. Шепот раздался сверху, однако Роберт так и не двинулся с места.

— Вас предупредили…

… Стук в дверь с противоположного конца библиотеки.

— Уезжайте немедленно, пока еще не поздно… — вернулся голос.

Что-то мягкое и легкое, словно паутинка, опять дотронулось до лица Роберта. Стук в дверь стал громче. А потом что-то с новой силой затрещало у него перед лицом.

— Ваша светлость! — завопил Форбс из коридора. — Зачем вы заперли дверь?

Таинственные шорохи затихли.

— Я не запирал ее, Форбс.

Что-то мягкое опять пролетело мимо лица Роберта, принеся с собой на этот раз аромат цветов, напоминающий ему о…

Роберт быстро схватил незнакомый предмет. Дверь с треском распахнулась, в библиотеку вбежало несколько человек.

— Ваша светлость, — промолвил Форбс, подходя к хозяину, — что вы наделали? Окна открыты! Ваза разбита! Повсюду на полу валяются книги!

Роберт и не подумал встать с кресла. В руке он сжимал клочок мягкой ткани, который, видимо, должен был до полусмерти напугать его. Вместо этого он едва заметно улыбнулся.

— Что с вами, ваша светлость? — возмущенный улыбкой, спросил Форбс. — Вы знаете, что тут произошло?

— Да, Форбс, кажется, знаю, — спокойно промолвил в ответ Роберт. — Похоже, меня только что навестило привидение.

Выбегая из потайной двери, ведущей в пещеры под замком, Катриона поняла, что затея ее не удалась. Он едва не понял, кто перед ним, к тому же слуги успели открыть дверь быстрее, чем она предполагала, и чуть было не поймали ее. Но хуже всего, конечно, что на герцога Девонбрука все ее манипуляции не произвели никакого впечатления.

Катриона быстро спустилась вниз, но вместо того чтобы выйти на тропинку, которая привела бы ее к дому, девушка завернула за какой-то уступ и стала пробираться дальше, в самое сердце скалы. Было темно и холодно, но она не замечала этого: слишком уж взволновали ее мысли о будущем. Подойдя к каморке, где она хранила все свои приспособления, девушка подумала, что надо было использовать цепи. Она поставила деревянную плошку Мэри на полку, выдолбленную прямо в камне. Плошка была маленькой, поэтому ее удобно носить в руках, а если с завываниями говорить в нее, то ее голос приобретал особенно зловещее звучание.

В плошку она бросила нанизанные на веревочку ракушки — Катриона трясла ими, и получался звук, напоминающий клацанье зубов. Рядом с плошкой девушка заметила обрывок ржавой цепочки, которую она нашла в песке на морском берегу. Задумчиво посмотрев на цепочку, она нахмурилась — похоже, даже цепи не испугали бы его.

В этом он походил на своего отца.

Все, кого Катриона пугала привидениями в Россмори, попадались на ее удочку, даже невозмутимая Мерид. Катриона вспомнила, как Мерид однажды забрела в библиотеку замка в поисках своей сестры, разумеется, которая как раз в это время решила, что надо распустить слухи о многочисленных призраках, бродящих по Россмори, и пугать ими всех, кто осмелится заглянуть в замок, для того чтобы отвадить оттуда лишних посетителей. Она даже не была уверена, что ее затея испугать Мерид сработает, но, как ни странно, все с первого раза получилось просто великолепно, и сестра стала первой жертвой.

Стоило Катрионе, спрятавшейся за шторами, надрывно застонать, и Мерид побелела как полотно. А уж услыхав звон цепей, она понеслась прочь из замка с такой скоростью, с какой не бегала никогда в жизни. С тех пор Мерид, конечно, захаживала в Россмори за Катрионой, но на лестницу, ведущую в библиотеку, и ногой ступить боялась. Вместо этого она стояла внизу, задрав голову и наблюдая за таинственными тенями, колыхавшимися вокруг. Но как бы ни была напугана Мерид, она никому и словом не обмолвилась о том, что видела и слышала в замке. Правда, теперь ходить на поиски сестры она уговорила Иена Александера, убедив его в том, что древние стены Россмори просто кишат призраками.

Когда Иен вошел в замок Катриона издала душераздирающий вопль и подожгла в очаге черный порошок, который дал ей полковник. Увидев яркую вспышку и клубы белого дыма, поднимающиеся в воздух, Иен просто повернулся и вышел из комнаты. Совершенно спокойно. Но больше за Катрионой не приходил.

Даже управляющий Россмори, старый и грузный Эберкромби рыдал как младенец, пока кто-то из слуг не пришел к нему на помощь. Словом, все до единого поверили в то, что замок населен не нашедшими покоя душами. Все, кроме Хозяина — отца нынешнего герцога. Тот просто сидел в темноте, усмехаясь каждой ее выходке, а когда девушка использовала все способы устрашения, громко захлопал в ладоши.

Лишь собираясь уходить, Катриона заметила, что потеряла свой носовой платок. Она водила им по лицу герцога, надеясь, что раз он не видит ее, то решит, что это привидение прикоснулось к нему. Да, в последний раз она держала платок в руке в тот момент, когда Форбс забарабанил в дверь. Она так заторопилась, что напрочь забыла о платочке. Оставалось надеяться лишь на то, что в спешке она обронила его на лестнице.

Впрочем, она могла оставить его и в библиотеке.

Катриона нахмурилась Мать дала ей платок, еще когда она была девочкой, сказав, что некая таинственная дама вышила в углу голубыми нитками букву «К». Мэри предупредила, чтобы девушка берегла платок пуще глаза и не теряла его. И вот это случилось — платка в кармане не было.

Придется ей вернуться в ту комнату, но только не сейчас, когда там полно людей, которые наверняка захотят найти объяснения случившемуся. Она подождет, пока все стихнет, и отправится на поиски платка позднее. А когда он вновь окажется у нее, выяснит, действительно ли так уж беспечен новый хозяин Россмори.

Спустя несколько часов Роберт сидел в темной библиотеке, сжимая в руке небольшой платочек. Он был до того легок и нежен, что вполне мог бы принадлежать какому-нибудь духу… если бы не исходящий от него аромат. Роберт поднес платок к лицу. Он испытал удивительное чувство. Еще до того как она убежала из библиотеки, Роберт понял, что его таинственная гостья, приходившая сюда за книгами, и дерзкий призрак — одно и то же лицо.

Форбсу и другим слугам понадобилось немало времени для того, чтобы привести комнату в порядок. Они сказали герцогу, что две вазы оказались разбитыми, а на полу валялось с дюжину книг. Тяжелый сундук футов на пять отодвинули от стены, а окна были распахнуты настежь. И хоть Форбс и не произносил это вслух, похоже, его вполне устраивало объяснение, что в комнате побывало привидение. Это просто поразило Роберта.

Вообще-то молодой хозяин был удивлен тем, что она потратила столько усилий для того, чтобы напугать его. Он сгорал от любопытства. Ведь ей пришлось немало повозиться, при этом девушка рисковала. Сомневаться не приходилось: ей зачем-то нужно, чтобы он уехал из Россмори, вот только зачем?

С прошлого утра, когда она убежала, у Роберта не было возможности разузнать о ней Побольше. Как ее зовут, сколько ей лет? Она, несомненно, молода, но насколько? Может, еще подросток, едва сошедший со школьной скамьи? Эта девушка довольно умна, раз сумела устроить целый спектакль с привидениями, причем хозяйничает в замке не впервые. Вообще оказалось невозможным найти хоть кого-то, кто не боялся бы оставаться в Россмори, потому что буквально всех привидение своими устрашающими стонами и угрозами вынуждало убраться из замка.

Роберт улыбнулся. Да уж, ничего не скажешь, она умна. И весьма решительна, раз отважилась пугать слепого. Но вот только храбрость это или отчаяние? Что могло двигать ею?

Герцог стал вспоминать все, что ему о ней известно. Итак, она часто захаживала в Россмори, но об этом никто не знал, стало быть, ей известен какой-то тайный вход в замок. Дальше. Она пугала всех, кто приезжал в Россмори, а значит, ей было что скрывать. Больше того, «привидения» всегда устраивали свои представления именно в библиотеке, что, вероятно, означает, что скрываемая ею вещь находится именно в этой комнате.

Сомнений у Роберта не осталось: эта девушка действительно что-то ищет.

И не собирается бросать поиски.

Но любопытно, что после ее появлений и всех выходок с привидениями ни одна вещь не пропала из замка. Впрочем, это не удивляло Роберта, хотя он и предполагал, что она не воровка, но, пожалуй, его появление в Россмори спутало ей все карты.

Слуги говорили Роберту, что прежний хозяин — его отец — отказывался верить в то, что Россмори населен призраками. Стало быть, ей не удалось обвести его вокруг пальца. Подумав об этом, Роберт улыбнулся. Но потом ему пришло в голову, что, возможно, его отец искал то же, что и она, и что предмет его поисков вполне мог привести отца к смерти.

Но что бы там они ни искали, Роберт не мог допустить, чтобы этот таинственный предмет свел в могилу еще хоть одного человека. Он должен был убедиться в том, что девушке не грозит опасность. Но единственный способ уберечь ее — все время держать при себе. Роберт понимал, что даже если спросит, она ни за что не скажет ему, что ищет. Однако надо думать, что это нечто важное, раз уж она решилась притворяться привидением, только бы выгнать из замка нежеланных гостей. Да, видимо, все это имеет отношение к смерти его отца, который тоже наверняка искал здесь что-то. Теперь Роберт был уверен в этом. Как не сомневался он и в том, что если кто и сумеет привести его к разгадке тайны, так это его незваная гостья.

И молодой герцог твердо решил сделать все возможное, чтобы она помогла ему.

Глава 7

— Дьявольщина! — Безуспешно пытаясь в четвертый раз завязать галстук, Роберт в ярости швырнул его через всю комнату. Он не знал, куда улетел небольшой кусочек ткани, но ему было наплевать. Признаться, он бы даже предпочел, чтобы тот свалился прямо в камин. Но, едва подумав об этом, молодой человек решил, что не стоит все сваливать на несчастный галстук, никак не желавший завязываться в ровный узел. Просто надо привыкнуть к тому, что самому ему с таким заданием не справиться, потому что он слеп.

— Сейчас, — вдруг раздался прямо над его ухом нежный голосок, и ласковые руки бережно прикоснулись к его шее.

Она вернулась.

Роберт ждал ее два дня — с того самого вечера, когда она явилась сюда, чтобы напугать его. Все это время он обдумывал, что скажет ей при встрече, как поведет себя, чтобы уберечь от грозящей опасности и раскрыть ее тайну. Кажется, верное решение пришло ему только прошлой ночью, когда он вертелся с боку на бок на широкой отцовской кровати.

Роберт никак не мог заснуть. Бессонница терзала его каждую ночь, но это даже радовало, потому что, лежа ночи напролет без сна, он мог не бояться ужасных кошмаров, которые преследовали его, едва он уносился в царство Морфея. Правда, бесконечные раздумья о происшедшем тоже не давали ему покоя, но по крайней мере, сосредоточившись, он мог начать думать о чем-то другом — например, представлять себе, какого цвета бывает заходящее солнце, сколько оттенков синего и голубого в океанских волнах. Роберт решил, что ни за что не позволит себе забыть этого. И лишь перед самым рассветом он впадал в тяжелое забытье, в котором его, к счастью, не тревожили кошмары.

Но… воспоминания не оставляли его.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Роберт старался все время думать о ней, представлять, как она выглядит, обдумывать, что он скажет ей при встрече. И теперь, когда девушка появилась так внезапно, он укорил себя за то, что даже не слышал, как она вошла в комнату.

Стоя рядом с Катрионой, Роберт спрашивал себя, как это он не догадался о ее присутствии, ведь исходящий от нее божественный цветочный аромат, казалось, наполнял собой всю комнату. Интересно, как давно она вошла и видела ли, сколько он мучился с этим чертовым галстуком, успела ли заметить, как он разгневался, когда у него ничего не получилось? Признаться, Роберт чувствовал себя полным идиотом.

Катриона ловким движением быстро завязала ему галстук, а затем чуть отступила назад, чтобы полюбоваться результатами своей работы.

— Ну вот, — промолвила она, — совсем неплохо получилось, правда, узел немного морщит, но я думаю, сойдет и так.

Роберт замер как изваяние.

— Благодарю вас, — промолвил он. — Кажется, вам удалось то, что так долго не удавалось мне, вот только я не предполагал, что молодых леди обучают завязывать мужские галстуки.

— Не думаю, что обучают, — усмехнулась Катриона. — Просто как-то раз мне в руки попалась брошюрка, в которой подробно описывалось, как это делается, к тому же там были и картинки. Кстати, если вам не по нраву именно этот узел, я могу завязать другой — в брошюре было несколько способов завязывания галстуков.

Роберт нахмурился, представив, каким приступом смеха разразился бы его брат Ноа, окажись он здесь случайно.

— Нет, этот узел вполне меня устраивает. — Роберт продолжал стоять на одном месте. — Примите мои извинения, пожалуйста, за неподобающие выражения. Я не знал, что вы здесь.

— Все в порядке, ваша светлость. Я прекрасно понимаю, почему вы расстроились. Понадобится некоторое время, ну и, конечно, много терпения, но вы, несомненно, снова научитесь делать это. Представьте себе, что вы просто завязываете галстук без зеркала.

Слушая ее, Роберт уже был готов поверить, что нет ничего проще.

— Постараюсь к следующему разу разыскать вам эту брошюрку и прочесть все указания, — проговорила девушка. — Думаю, потом вам будет легче управляться с галстуком.

— Хорошо. — Поводив рукой в воздухе, Роберт нашел свое кресло и сел. Он совсем иначе представлял себе их разговор. — Я рад, что вы решили вернуться.

— Ах, простите, что пришлось так внезапно оставить вас в тот день. Я просто привыкла убегать, когда кто-то входит. К тому же я не знаю, как остальные слуги отнесутся к моему появлению в библиотеке. Хотя, признаюсь, это было довольно глупо — я поняла это, когда потом вспоминала наш разговор. Кстати, я так и не закончила описывать вашу комнату.

Роберт кивнул, подозревая, что не только это заставило ее вернуться. Без сомнения, она хотела найти свой платочек, который сейчас лежал в его кармане.

Подойдя поближе, Катриона села совсем близко — Роберт почувствовал, как ее юбки задели его ногу.

— Не стоит благодарить меня, сударь, потому что я не только для этого пришла сюда, — произнесла девушка мелодичным голоском. — Дело не только в том, что я не успела описать вашу комнату: я еще хотела поставить на место книгу, которую брала почитать. Я думала, что успею раньше прочесть ее, но…

— Все в порядке, — перебил Роберт. — Я же сказал вам, что не против того, чтобы вы приходили сюда. Можете не сомневаться: я не раскрою вашего секрета. — Он помолчал. — Но есть еще одна вещь…

— Да, ваша светлость?..

— Вы так и не назвали мне своего имени.

Девушка на мгновение замялась, и герцог уже было решил, что она не хочет представляться.

— Катриона. Меня зовут Катриона Макбрайан, — наконец проговорила она с едва различимым шотландским акцентом. А ведь обычно его не было слышно, во всяком случае, говорила девушка на правильном английском языке.

Катриона… Какое милое, необычное имя! И на платочке вышита буква «К». Роберт улыбнулся: его подозрения о том, кем было «устрашающее привидение», подтвердились.

— Так вы шотландка, — вымолвил он. — А по-английски говорите очень хорошо.

— Да. Большую часть детства я жила у своей тетки в Манчестере и там же ходила в школу. А потом, когда я вернулась сюда, отец нанял нам с сестрой учительницу-англичанку.

— И как долго вы живете в Шотландии? — поинтересовался герцог.

— Я вернулась к родителям, когда мне было двенадцать, то есть десять лет назад, — ответила она. А затем добавила: — Я родилась в тот день, кода французы обезглавили Марию Антуанетту.

— В самом деле? — Роберт был удивлен, узнав, что ей почти двадцать два. Он-то думал, что девушка гораздо моложе. Может, из-за ее искренности, прямоты, а может, из-за того, что она так трогательно описывала маленькие радуги, появившиеся в комнате, когда распахнула шторы? Не многие женщины в Лондоне смогли бы так взволнованно говорить о восходе солнца! И уж никто из них не решился бы изображать из себя привидение, чтобы напугать его.

Итак, ему осталось лишь выяснить, зачем она это делала.

— Так на чем я остановилась, описывая вашу комнату? — прервала его размышления Катриона.

— Кажется, вы говорили о письменном столе.

— Ах да. Зебровое дерево.

Он услышал, что она встала и отошла в сторону. Роберту очень хотелось пойти следом за ней, но при мысли о том, что он может споткнуться и упасть, молодой человек нахмурился: такого он допустить не мог. Вместо этого он решил сосредоточиться, представляя себе библиотеку.

— За столом стоит огромный стул из темного дуба, — начала Катриона. — Глядя на него, можно подумать, что его изготовил не краснодеревщик, а простой крестьянин, который кое-как умеет владеть топором. Стул обит какой-то кожей, и он так велик, что на него запросто могут сесть два человека. Знаете, он напоминает мне трон лесного великана. — Она тихо засмеялась. — А сверху к нему даже приделаны оленьи рога.

Роберт улыбнулся, представив себе стул, который она так хорошо описала. Он понимал, почему отец приобрел этот стул — на него можно было повесить шляпу или напудренный парик, который он часто носил, следуя нелепой моде. Герцог вообще старался приобретать необычные вещи, не думая при этом, каковы они на вид. Кстати, эту привычку унаследовал от отца и Ноа. Так что с этой точки зрения стул составлял достойную пару столу.

— Три из четырех стен заставлены книжными шкафами, — продолжала тем временем Катриона. — Книг здесь тысячи, они… они обо всем на свете. — Она помолчала. — Да, а между двумя шкафами висит ваш портрет.

— Портрет? — переспросил Роберт.

— Да. Вы в красной форме стоите на поле брани.

Роберт почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Он отлично помнил тот день, когда позировал для портрета. Отец специально прислал в Испанию художника. Битва была кровавой. И Пьетро был с ним, Пьетро вообще всегда был с ним…