– Вот, очень хорошо, – неожиданно произнес священник. – Вы и получаете энергию, и отдаете ее дереву. Я взглянул ему прямо в глаза:

– Отдаю ее дереву?

– Восхищаясь красотой и неповторимостью чего-либо, – стал объяснять он, – вы получаете энергию. А когда начинаете испытывать любовь, то можете посылать энергию обратно, стоит лишь захотеть.

Я еше долго сидел под деревом. И странное дело: чем больше я на нем сосредоточивался, чем большее восхищение испытывал от его форм и красок, тем большую любовь я, казалось, испытывал вообще. Я представлял, как моя энергия перетекает к дереву и наполняет его, но не мог видеть этого. Не меняя угол зрения, я заметил, что священник встал и собрался уходить.

– А как выглядит то, что я передаю дереву свою энергию? – обратился я к нему.

Он подробно объяснил, как это воспринимается, и я понял, что это похоже на явление, свидетелем которого я стал, когда наблюдал за Сарой, изливавшей свою энергию на филодендрон в Висьенте. Хотя у Сары это получалось, она, по всей видимости, понятия не имела, что необходимоиспытывать любовь для того, чтобы произошло излияние энергии. Должно быть, она приходила в это состояние настолько естественно, что даже не замечала этого.

Священник направился в сторону двора и исчез из моего поля зрения. Я же оставался в уединении, пока не стемнело.

Когда я вошел в дом, мне вежливо кивнули двое священников. В гостиной горело несколько масляных ламп, мирно гудящий огонь разгонял вечернюю прохладу. Пахло овощным супом. На столе стояли керамическая посудина, тарелка с четырьмя ломтями хлеба и лежало несколько ложек.

Один из священников повернулся и ушел, даже не взглянув на меня, а другой, не поднимая глаз, кивнул в сторону большого чугунного котла, снятого с огня. Котел был накрыт крышкой, из-под которой торчала какая-то ручка. Не успел я бросить взгляд на котел, как священник спросил:

– Нужно ли вам еще что-нибудь?

– Думаю, что нет, – ответил я. – Благодарю вас.

Он кивнул и тоже вышел из дома, оставив меня одного. Я поднял крышку котла и обнаружил там картофельный суп. От него очень вкусно пахло чем-то пряным. Я налил в тарелку несколько полных черпаков и сел за стол, потом вытащил из кармана ту часть Манускрипта, которую передал мне Санчес, и положил рядом с тарелкой, намереваясь почитать. Однако суп оказался таким вкусным, что я полностью сосредоточился на еде. Закончив трапезу, я сложил посуду в широкий таз и как зачарованный долго смотрел на огонь, пока он не стал гаснуть. Тогда я увернул лампы и пошел спать.

На следующее утро я проснулся на рассвете, чувствуя, что снова полон сил. За окном по двору стелилась утренняя дымка. Я разгреб угли, подложил несколько поленьев и стал раздувать огонь, пока он не принялся. Я собрался было поискать в кухне съестного, но услышал, что подъехал грузовичок Санчеса.

Я вышел на улицу, и в это время падре как раз вышел из-за церкви, держа в одной руке рюкзак, а в другой – несколько свертков.

– Есть новости, – сообщил он и сделал мне знак следовать за ним обратно в дом.

Появилось несколько священнослужителей, которые принесли горячие кукурузные лепешки, овсяную кашу и сушеные фрукты. Санчес поздоровался со всеми и сел со мной за стол. Священники незаметно ушли.

– Я был на встрече с представителями Южного совета церквей, – сообщил он. – Мы собрались, чтобы поговорить о Манускрипте. Предметом обсуждения были агрессивные действия властей. Это была первая подобная открытая встреча целой группы священников в защиту этого свидетельства, и едва мы начали дискуссию, как появился представитель властей и потребовал, чтобы ему разрешили присутствовать.

Он замолчал, положил себе на тарелку еды и съел несколько ложек, тщательно пережевывая.

– Этот представитель, – продолжал падре, – заверил нас, что единственная цель властей – оградить Манускрипт от посягательств извне. Он поставил нас в известность, что на все списки, имеющиеся у граждан Перу, должно быть разрешение. Он сказал, что понимает нашу озабоченность, однако предложил подчиниться этому законоположению и сдать наши списки, пообешав, что власти немедленно выдадут нам дубликаты.

– И вы сдали их? – спросил я.

– Конечно нет.

Несколько минут мы молча ели. Я старался тщательно пережевывать, чтобы по– настоящему насладиться вкусом.

– Мы спросили о применении силы в Кула, – продолжал Санчес, – и представитель сказал, что это была необходимая мера, направленная против человека по имени Дженсен, что в его группе были иностранные агенты и что они были вооружены. По его словам, они собирались найти и похитить еще не обнаруженную часть Манускрипта, чтобы вывезти ее из Перу, поэтому властям ничего не оставалось, как только арестовать их. Ни о вас, ни о ваших друзьях упомянуто не было.

– И вы поверили этому представителю властей?

– Нет. После того как он ушел, мы продолжили нашу встречу. Согласились на том, что будем вести политику мирного сопротивления. Будем по-прежнему делать списки и осторожно распространять их.

– А позволят ли вам это предстоятели вашей церкви? – спросил я.

– Мы не знаем, – сказал Санчес. – Иерархи Церкви относились к Манускрипту неодобрительно, но до сего времени не пытались серьезно разобраться, кто им занима: ется. Больше всего нас беспокоит один кардинал, резиденция которого находится дальше на север.

Кардинал Себастьян – наиболее ярый противник Манускрипта, и в его руках сосредоточено очень много власти. Если ему удастся убедить отцов Церкви обратиться с решительными воззваниями, то нам придется принять очень непростое решение.

– Но почему он так настроен против Манускрипта?

– Он боится.

– Чего?

– Я уже давно не беседовал с ним, к тому же мы с ним стараемся не говорить о Манускрипте. Но я думаю, что, по его мнению, роль человека заключается в приобщении ко Вселенной без обладания духовным знанием, через одну только веру. Он считает, что Манускрипт разрушит установившееся положение вешей в мире, подорвет основы основ.

– Каким же образом это может произойти?

Улыбнувшись, падре Санчес слегка наклонил голову набок: (– Истина делает человека свободным.

Я смотрел на него, доедая свой хлеб и фрукты и пытаясь понять, что имеет в виду падре. Он съел еще несколько крохотных кусочков и отставил свой стул от стола.

Ш

– У вас, похоже, стало гораздо больше сил, – проговорил он. – Вы здесь с кем-нибудь говорили?

– Да, – ответил я. – У одного из священников я научился приобщаться к энергии. Я… не помню, как его зовут. Он был занят созерцанием, когда мы с вами разговаривали во дворе вчера утром, помните? Потом я заговорил с ним, и он показал, как воспринимать энергию и как изливать ее обратно.

– Его зовут Лжон, – заметил Санчес и сделал мне знак продолжать.

– Это было восхитительно, – признался я. – Вернулось прежнее чувство любви, и удалось раскрыться. Я пробыл там весь день, стараясь привести себя в это состояние. Такого же, как на вершине, не получилось, но я был близок к этому.

Лицо Санчеса стало серьезным:

– Роль любви долгое время понималась неверно. Любовь не есть нечто обязательное, без чего нам не стать добропорядочными или сделать мир лучше, исходя из некой абстрактной нравственной ответственности, или же потому, что мы должны отказаться от своего жизнелюбия. Приобщение к энергии ощущается^сначала как взволнованность^ потом как повышенное радостнее настроение – эйфория, а затем как чувство любви. Если будет обнаружен достаточно большой йсточник«энергии, чтобы поддерживать состояние любви, это, конечно, станет подспорьем для всего мира, но прежде всего поможет нам. Это будет наивысшим доказательством нашего жизнелюбия.

Я согласился с ним и заметил, что он отодвинул стул еще немного и пристально смотрит на меня, сместив фокус зрения.

– Ну и как же выглядит мое поле? – спросил я.

– Оно стало значительно больше, – проговорил он. – Думаю, что вы чувствуете себя очень хорошо.

– Так оно и есть.

– Замечательно. Этим мы здесь и занимаемся.

– Расскажите об этом, – попросил я.

49– Мы готовим священников, которые отправляются потом дальше в горы, чтобы работать среди индейцев. Они проповедуют в одиночку, а это требует немало сил. Все, кто здесь находится, прошли всестороннюю проверку, и их объединяет одно: у каждого был опыт, который они называют сокровенным.

– Я изучал подобные явления в течение многих лет, – продолжал падре, – еше до того, как был найден Манускрипт, и считаю, что если человек уже встречался с сокровенным, то ему гораздо легче вернуться в это состояние и повысить уровень своей собственной энергии. Другие тоже могут приобщиться, но это займет больше времени. Если эти ощущения глубоко врезались в память, – думаю, вы знаете это по себе, – их легче воспроизвести. После приобшения человек понемногу снова выходит на высший' уровень.

– А как выглядит его энергетическое поле, когда это происходит?

– Оно увеличивается в размерах и слегка изменяет цвет.

– Какие же это цвета?

– Как правило, из матово-белого поле становится зеленым и голубым. Но наиболее важно то, что оно растет. К примеру, во время вашей встречи с сокровенным на вершине ваша энергия выплеснулась на всю Вселенную. По сути дела, вы приобщились ко всему космосу, и ваше поле, в свою очередь, выросло до таких размеров, что смогло объять все сущее. Вы можете вспомнить, что при этом чувствовали?

– У меня было такое ощущение, что вся Вселенная составляет мое тело, а я сам – лишь голова или, вернее, глаза.

– Ну да, – подхватил падре Санчес, – ив этот момент ваше энергетическое поле и поле Вселенной составляли одно целое. Вселенная была вашим телом.

– Меня тогда посетило совершенно необычное воспоминание, – признался я. – Казалось, я вспоминаю, как возникло это необъятное тело, эта моя Вселенная. Вот я там: вижу, как из простого водорода образуются первые звезды, потом вижу, как из этих звезд развиваются более сложные формы материи. Но я не вижу самой материи. Она представляется мне только в виде простых колебаний энергии, которая развивается по восходящей, переходя во все более сложные состояния. Затем… зарождается жизнь, которая эволюционирует до появления человека…

Я вдруг остановился, и священник уловил перемену в моем настроении.

– Что случилось? – спросил он.

– Здесь, на человеке, заканчивается мое воспоминание об эволюции. У меня было такое чувство, что у эволюции существует продолжение, но полностью я не смог объять этого воспоминания.

– У вашего воспоминания действительно есть продолжение, – подтвердил Санчес. – Люди продолжают эволюцию Вселенной к еще более сложным формам жизни, постоянно повышая уровень колебаний.

– Но каким образом?

Санчес улыбнулся, но ушел от ответа:

– Лавайте поговорим о этом позже. Я обязательно должен кое-что проверить. Встретимся через час с небольшим.

Я кивнул. Он взял себе яблоко и вышел. Я тоже собрался было на улицу, но вспомнил про список Пятого откровения, оставленный в спальне, и пошел за ним. Я еше раньше подумывал о лесе, где впервые встретился с Санче-сом. Даже несмотря на усталость и чувство страха, я обратил внимание на его необыкновенную красоту. Поэтому я отправился к месту нашей первой встречи со священником и расположился там.

Прислонившись спиной к стволу, я собрался с мыслями и несколько^ минут осматривал все вокруг. Утро было солнечное, дул свежий ветерок, и я наблюдал, как под его порывами раскачиваются ветви у меня над головой. В воздухе чувствовалась свежесть, и я сделал несколько глубоких вдо-хов. Когда ветер на время стих, я вынул Манускрипт и принялся искать страницу, где я остановился. Однако не успел я найти ее, как услышал, что где-то тарахтит грузовик.

Я прижался к земле рядом с деревом и попытался определить, откуда доносятся звуки. Они шли со стороны миссии. Когда машина приблизилась, я увидел, что это старый грузовичок Санчеса и он сам сидит за рулем.

– Я подумал, что вы можете быть здесь, – проговорил он, подъехав ко мне. – Садитесь. Нам нужно уезжать.

– Что случилось? – спросил я, усаживаясь на сиденье рядом с водителем.

Санчес повел машину к главной дороге.

– Один из моих священников рассказал, о чем говорят в деревне. В городке какие-то правительственные чиновники, и они расспрашивают обо мне и о миссии.

– И что, по-вашему, им нужно? Он успокаивающе взглянул на меня:

– Не знаю. Скажем так, сейчас я не настолько уверен, как раньше, что они оставят нас в покое. Я счел, что в качестве меры предосторожности нам следует отправиться дальше в горы. Один из моих священников живет неподалеку от Мачу Пикчу. Его зовут падре Карл. У него дома мы будем в безопасности, пока нам не удастся лучше разобраться в ситуации. – Он улыбнулся. – Я все равно хотел, чтобы вы увидели Мачу Пикчу.

У меня вдруг мелькнуло подозрение, что у падре Санчеса уже есть договоренность и теперь он везет меня прямо в лапы военных. Я решил в дальнейшем действовать осмотрительнее и быть начеку, пока не буду знать всего наверняка.

– Вы прочитали перевод? – спросил он.

– В основном да.

– Вы спрашивали об эволюции человека. Прочитали об этом?

– Нет.

Он оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на меня. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.

– Что-нибудь не так? – спросил священник.

– Нет, все в порядке. Сколько времени добираться до Мачу Пикчу?

– Часа четыре.

Мне хотелось самому помолчать и дать возможность разговориться Санчесу. Я надеялся, что он выдаст себя, но желание узнать об эволюции взяло верх.

– Так каким же образом люди продолжают эволюцию? – спросил я.

Он бросил на меня быстрый взгляд:

– А как вы считаете?

– Не знаю. Но там, на вершине, я думал, что это имеет какое-то отношение к тем полным скрытого смысла совпадениям, о которых говорится в Первом откровении.

– Верно, – подтвердил священник. – Вы наверняка согласны, что это не противоречит и другим откровениям?

Я ощутил замешательство. Было почти ясно, что понять это до конца я не могу. И я промолчал.

– Подумайте о последовательности, в которой расположены откровения, – продолжал Санчес. – Первое откровение мы постигаем, когда начинаем серьезно подходить к случайным стечениям обстоятельств. Эти совпадения заставляют нас ощутить, что за всем, что бы мы ни делали, скрыто нечто большее, нечто духовное.

Со Вторым откровением это ощущение приобретает некие черты реальности. Мы начинаем понимать, что в борьбе за выживание в физическом мире в целях безопасности мы отвоевали место во Вселенной, и сегодня наша открытость являет собой определенное прозрение и осознание того, что происходит на самом деле.

С Третьим откровением приходит новое мировоззрение. Определение физического мира предполагает, что он состоит из одной лишь энергии – энергии, которая определенным образом реагирует на наши мысли.

В Четвертом указывается на то, что люди склонны отбирать энергию у других, подчиняя их себе, овладевая их сознанием, и что совершаем мы это преступление потому,

«55,что очень часто ошушаем истощение энергетического запаса и свою оторванность от Вселенной. Этот недостаток энергии можно, конечно, восполнить, если мы приобщимся к высшему ее источнику. Вселенная может предоставить нам все необходимое, если только нам дано будет открыться навстречу ей. Это и есть истина Пятого откровения.

– В вашем же случае, – продолжал падре Санчес, – имело место приобшение к сокровенному, позволившее вам на краткий миг обозреть весь громадный объем энергии, который можно обрести. Однако оказаться в этом состоянии – все равно что сделать прыжок вперед, опередив всех остальных и заглянув в будущее. Мы не можем долго находиться в этом положении. Как только мы заговорим с кем-либо пребывающим в обыденном сознании или будем пытаться жить в мире, где по-прежнему происходят конфликты, нас тут же вышибет из состояния, принадлежащего будущему, и мы опять скатимся на свой прежний уровень.

Тогда дело встанет за тем, чтобы неторопливо, раз за разом, понемногу завоевать то, что приоткрылось нам на краткий миг, и начать движение вперед, чтобы снова обрести это всеобъемлющее сознание. Но для этого мы должны научиться сознательно наполнять себя энергией, потому что с энергией приходят стечения обстоятельств, а последние помогают нам навсегда перейти на новый уровень.

У меня, наверное, был растерянный вид, потому что далее священник сказал:

– Вы только подумайте: если, помимо всякого желания, в нашей жизни что-то случается и направляет нас вперед, мы в этом случае становимся людьми, более приближенными к тому, что происходит на самом деле. Мы ощущаем, что то, чем мы становимся, суждено провидением. Когда это происходит, мы достигаем того уровня энергии, на котором на первый план выдвигаются стечения обстоятельств. Нас можно сбить с этого уровня, и мы можем утратить приобретенную энергию, если поддадимся чувству страха, однако этот уровень становится пределом, достичь которого достаточно нетрудно. Мы становимся новыми людьми. Мы существуем на более высоком энергетическом уровне, на уровне – заметьте себе это! – более высокого колебания.

Теперь вам понятен этот процесс? Мы наполняемся энергией, вырастаем, снова наполняемся энергией и снова растем. Именно таким образом люди продолжают эволюцию Вселенной, поднимаясь ко все более высоким уровням колебаний.

На какое-то время Санчес замолчал, потом он, казалось, задумался над тем, что бы еше добавить:

– На бессознательном уровне это развитие происходило на всем протяжении человеческой истории. Этим объясняется развитие культуры, увеличение физического роста, срока жизни людей и так далее. Однако теперь мы осуществляем этот процесс сознательно. Как раз об этом и говорит нам Манускрипт. В этом и заключается суть стремления к духовному сознанию в мировом масштабе.

Я напряженно вслушивался в слова священника и был полностью зачарован тем, что он говорил.

– Значит, нам нужно всего лишь наполнять себя энергией так, как я научился это делать у Джона, и стечения обстоятельств будут происходить более постоянно?

– Вообще-то да, но это не так просто, как вам кажется. Прежде, чем нам удастся навсегда приобщиться к этой энергии, необходимо преодолеть еще одно препятствие. Об этом повествуется в следующем, Шестом откровении.

– И что же это за препятствие?

Санчес взглянул мне прямо в глаза: ' – – Мы не должны забывать, что каждый из нас подчиняет себе других по-своему, по-особому. Помните, в Четвертом откровении говорится о том, что люди всегда испытывали недостаток в энергии и старались подчинить себе \ / кого-нибудь, чтобы обрести энергию, проистекающую меж– '• ду людьми. Далее, в Пятом откровении, показывается, что существует другой источник энергии, но мы не можем до конца оставаться приобщенными к нему, пока серьезно не подойдем к разрешению проблемы особого способа подчи «55нения себе других, который характерен для каждого из нас как личности, и больше не будем прибегать к нему, потому что всякий раз, когда мы по привычке делаем это, мы отчуждаемся от этого источника.

Избавиться от такой привычки нелегко, потому что поначалу это всегда происходит бессознательно. Главное для того, чтобы это прошло, – полностью довести процесс до сознания. Этого мы добиваемся, осознав, что наш собственный способ подчинения себе других людей выработался у нас в детстве, когда мы стремились привлечь к себе внимание для того, чтобы направить поток энергии в свою сторону. Способ наш заключается в том, что мы повторяем свои действия снова и снова. Я называю это нашей неосознанной ролевой установкой.

Я выбрал для этого слово «ролевая», потому что это всегда одна и та же сцена, подобная сиене в кино, сценарий для которого мы пишем в молодые годы. Потом мы повторяем эту сцену в повседневной жизни вновь и вновь и даже не замечаем этого. Мы знаем лишь, что с нами постоянно случается одно и то же. Проблема в том, что если мы постоянно повторяем одну и ту же сцену, то нет возможности прокрутить другие части кинофильма нашей реальной жизни – увлекательного приключения, отмечаемого стечениями обстоятельств. Играя одну и ту же роль, чтобы завладеть энергией, мы останавливаем весь фильм.

Санчес притормозил и осторожно провел грузовичок через несколько глубоких выбоин на дороге. Я ощутил разочарование. Мне не удалось до конца понять, как действу-ает ролевая установка. Я чуть было не начал изливать перед Санчесом свою душу, но что-то меня остановило. Я понял, что по-прежнему чувствую отдаленность от него и мне не хочется полностью раскрываться перед ним.

– Вы поняли? – спросил падре.

– Не знаю, – бросил я. – Я не знаю, есть ли у меня ролевая установка.

Он сочувственно взглянул на меня и громко расхохотался.

– Неужели? – воскликнул он. – Почему же в таком случае вы всегда такой замкнутый?

Уяснение прошлого

Дорога впереди сужалась и огибала отвесную каменную скалу. Машина несколько раз подпрыгнула на больших булыжниках и продолжала медленно продвигаться по горному серпантину. Могучие серые вершины Андов тонули в белоснежных облаках.

Я бросил взгляд на Санчеса. Он напряженно пригнулся к рулю. Уже большую часть дня мы преодолевали крутые подъемы по узкой дороге, которая из-за осыпей становились еше уже и опасней. Мне очень хотелось расспросить о ролевой установке, но ситуация, похоже, была неподходящей. Санчесу, видимо, нужны были все силы, чтобы вести машину, и к тому же я точно не знал, о чем спрашивать. Я дочитал оставшуюся часть Пятого откровения и обнаружил в нем многое, о чем говорил Санчес. Меня привлекала •мысль об избавлении от моего способа подчинения себе других людей, тем более, если это ускорит мою эволюцию, однако мне по-прежнему был непонятен механизм ролевой установки.

– О чем размышляете? – спросил Санчес.

– Я закончил Пятое откровение, – объяснил я. – И все думаю об этих ролях. Из ваших слов следует, что моя роль имеет какое-то отношение к моей замкнутости?

Ответа не последовало. Священник, не отрывая глаз, смотрел вперед на дорогу. Впереди, метрах в тридцати, дорогу перегородил могучий джип. На каменном утесе, метрах в пятнадцати от своей машины, стояли мужчина и женщина. Они тоже смотрели в нашу сторону.

Санчес остановил грузовик, какое-то время разглядывал их, а потом просиял:– Я знаю эту женщину, – сказал он. – Это Хулия. Все в порядке. Давайте поговорим с ними.

Они были смуглолицы и походили на перуанцев. Мужчина выглядел примерно лет на тридцать, женщина была постарше – лет пятидесяти. Когда мы вышли из кабины, она направилась к нам.

– Падре Санчес! – радостно воскликнула она, подходя ближе.

– Как дела, Хулия? – приветствовал ее Санчес. Они обнялись, потом Санчес познакомил меня с ней. Хулия, в свою очередь, представила нам своего спутника – Ролан до.

Не сказав больше ни слова, Хулия с Санчесом повернулись к нам спиной и направились к утесу, где женщина до того стояла с Роландо. Молодой человек пристально взглянул на меня, но я инстинктивно отвернулся и двинулся за Хулией и Санчесом. Парень последовал за мной. Было такое впечатление, что ему что-то от меня нужно. Он выглядел молодо: густые волосы и почти мальчишеское смуглое лицо с нездоровым багровым румянцем во всю теку. Мне почему-то стало не по себе.

Пока мы вместе шли к краю утеса, парень несколько раз поглядывал на меня, словно собирался что-то сказать, но я каждый раз отводил глаза и убыстрял шаг. Он так ничего и не сказал. Когда мы подошли к краю обрыва, я сел на выступ скалы, чтобы он не смог устроиться рядом. Хулия и Санчес расположились на большом валуне метров на восемь выше.

Роландо сел поблизости от меня. Я чувствовал себя неловко от того, что он все время смотрит на меня, но в то же время меня в какой-то степени разбирало любопытство. Поймав мой взгляд, он заговорил:

– Вы приехали сюда за Манускриптом? Я ответил далеко не сразу:

– Я слышал о нем.

На его лице выразилось недоумение:

– Вы не читали его?

– Не все, – ответил я. – А вы имеете к нему какое-нибудь отношение?

– Я этим интересуюсь, – проговорил молодой человек. – Но пока что ничего не читал. Наступило молчание.

– Вы из Штатов? – осведомился Роландо. Этот вопрос вызвал у меня тревогу, и я решил не отвечать.

Вместо этого я задал вопрос сам:

– Разве Манускрипт каким-нибудь образом связан с развалинами у Мачу Пикчу?

– Не думаю, – ответил он. – Разве что он был написан в то время, когда там были возведены древние храмы.

Я снова замолчал, любуясь невероятно красивым пейзажем Андов. Если я буду вести себя сдержанно, парень рано или поздно проговорится о том, что они с Хулией здесь делают и каким образом это касается Манускрипта. Целых двадцать минут мы просидели, так и не сказав друг другу ни слова. В конце концов Роландо встал и направился к мирно беседующим Хулии с Санчесом.

В растерянности я не знал, как мне поступить. Я не пошел к Санчесу и Хулии, так как ясно понимал, что они хотели поговорить наедине. Еще, наверное, с полчаса я сидел на том же месте, смотря на скалистые вершины и прислушиваясь к тому, о чем говорили у меня над головой. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. В конце концов я решил все-таки пойти к ним, но не успел сделать и шага, как все трое встали и направились к машине Хулии. Поднимаясь вверх по скале, я двинулся к ним наперерез.

– Им нужно ехать, – заметил Санчес, когда я подошел.

– Жаль, что у нас не было времени поговорить, – сказала Хулия. – Надеюсь, мы увидимся снова. – Она смотрела на меня с той же теплотой, которую часто проявлял по отношению ко мне Санчес. Когда я согласно кивнул, illона немного склонила голову набок и добавила: – У меня вообше-то такое чувство, что мы встретимся скоро.

Мы шагали по каменистой тропке, и я чувствовал, что нужно что-то сказать в ответ, но ничего не приходило в голову. Когда мы дошли до ее машины, Хулия лишь слегка кивнула и бросила короткое «до свидания». Они с Роланд о сели в кабину и покатили на север, откуда приехали мы с Санчесом. Все происшедшее меня несколько озадачило.

Уже в машине Санчес спросил:

– Роландо рассказал вам об Уиле?

– Нет! – воскликнул я. – Они видели его? У Санчеса был смущенный вид:

– Да. Они встретили его в деревушке в сорока милях к востоку отсюда.

– Уил что-нибудь говорил обо мне?

– По словам Хулии, Уил упомянул о том, что вы расстались. Она сказала, что в основном Уил разговаривал с Роландо. Разве вы не сказали Роландо, кто вы?

– Нет, я не знал, могу ли доверять ему. Санчес смотрел на меня в полном изумлении:

– Я же сказал, что с ними можно обо всем говорить. С Хулией я знаком не один год. У нее свое дело в Лиме, но с тех пор, как был обнаружен Манускрипт, она занимается поисками Девятого откровения. Хулия не взяла бы с собой человека, которому нельзя доверять. Никакой опасности не было. Так что вы упустили шанс получить сведения, которые могли оказаться важными для вас. Взгляд Санчеса стал серьезным.

– Вот вам прекрасный пример того, как в нашу жизнь вмешиваются ролевые установки, – проговорил он. – Вы оказались настолько замкнутым, что не позволили произойти важному стечению обстоятельств.

У меня, наверное, был вид человека, приготовившегося защищаться, потому что он тут же добавил-.

– Ничего страшного, каждый играет по тому или иному сценарию. По крайней мере теперь вы понимаете, что собой представляет ваш. ибо

– Не понимаю' – проговорил я с досадой– – Что именно я делаю?

– Ваш способ подчинения себе людей и контроля ситуации для того, чтобы направлять энергию в свою сторону, предполагает возникновение в вашем сознании такого сценария, по которому вы замыкаетесь в себе и выглядите человеком непонятным и таинственным. Себя вы убеждаете,. что поступаете осмотрительно, а на самом деле уповаете на то, что кто-то окажется вовлеченным в эту схему и будет пытаться выяснить, что с вами происходит. Когда кто-то так поступает, вы остаетесь таким же загадочным, вынуждая пробиваться к вам, стараться докопаться и выявить ваши подлинные чувства.

При этом внимание человека полностью приковано к вам, и его энергия направлена на вас. Чем дольше вам удается сохранять его заинтересованность и неведение, тем больше энергии вы получаете. Печально лишь то, что, когда вы изображаете замкнутость, ваша жизненная эволюция крайне замедляется, потому что в ней снова и снова повторяется одна и та же сцена. Если бы вы открылись Роландо, кинолента вашей жизни начала бы прокручиваться в новом, исполненном значимости направлении.

Настроение у меня было подавленное. Все это представляло собой лишь еше один пример того, что отметил Уил, поняв, что мне ничего не хочется рассказывать Рено. Что верно то верно. Я действительно пытался скрыть свои подлинные мысли. Я посмотрел в окно: машина взбиралась по дороге все выше к горным вершинам. Санчес, чтобы не оказаться в пропасти, снова полностью переключился на дорогу. Когда крутые повороты закончились, священник несколько раз коротко взглянул на меня и затем заговорил:

– Чтобы избавиться от этого, первым делом необходимо осознать собственную схему ролевого контроля. Пока мы не присмотримся к себе как следует и не выясним, как мы захватываем энергию, дело дальше не пойдет. Сейчас как раз это с вами и произошло.

– А в чем заключается следующий шаг? – поинтересовался я.

– Каждый должен вернуться в прошлое и проследить, как формировалась эта привычка в детстве, в семье родителей. Понимание того, как она зарождалась, даст возможность и дальше сознательно контролировать ее. Не забывайте, что члены нашей семьи преимущественно и сами действовали по определенной схеме, стараясь вытянуть энергию из нас, детей. Вот прежде всего почему мы вынуждены создавать свою ролевую установку. Нам необходимо было выработать способ возмещения энергии. Именно по отношению к членам своей семьи мы и вырабатываем свое ролевое поведение. Поэтому, выяснив, как обстояли дела с обменом энергией в семье, мы можем пойти дальше и понять, что в ней происходило на самом деле.