Он посмотрел на Фила:

– Но разве у нас не возникнет необходимость в дешевом источнике энергии?

– Термоядерный синтез, сверхпроводимость, искусственный разум, – отозвался Фил. – Теперь, когда мы понимаем, зачем нам все это, до технологии автоматизации не так уж далеко.

– Верно, – подтвердил Лобсон. – Самое важное для нас – понимание истинности нового образа жизни. Мы живем на планете не для того, чтобы создавать личные владения и следить за ними, а для того, чтобы эволюционировать. Преобразования начнутся с платы другим людям за их откровения, а потом, по мере того как будет автоматизиро-С вано все большее число составных частей экономики, деньги вообще исчезнут. У нас не будет необходимости в них. Если точно придерживаться того, что подсказывает интуиция, мы будем брать лишь необходимое.

– И нам станет понятно, – вмешался Фил, – что за дикой природой на Земле нужно ухаживать и оберегать ее как источник невероятной силы.

Когда Фил заговорил, все сконцентрировали внимание на нем. Он был, похоже, удивлен, ощутив вызванный этим подъем.

– Я изучил не все откровения, – сказал он, глядя на меня. – По сути дела, я, может быть, вообще не сохранил бы эту часть Девятого откровения, если бы до этого не познакомился с вами. Я вспомнил, как вы говорили о важности этого Манускрипта. Я хоть и не читал других откровений, но все же понимаю, насколько важно сохранить гармоничное сочетание автоматизации и обмена энергией на Земле.

– Меня всегда интересовали леса и их роль в биосфере, – продолжал он. – Теперь я понимаю, что это увлечение было у меня всегда, еще с детства. В Девятом. откровении говорится, что, по мере духовной эволюции человечества, мы по доброй воле уменьшим население Земли до уровня, который она способна вынести. Наша жизнь будет протекать в пределах естественных энергетических систем планеты. Сельское хозяйство будет автоматизировано, и исключение будут составлять растения, которым люди – захотят сами передавать энергию, а потом питаться ими… Строевой лес будут выращивать на особо выделенных для этого площадях. Остальные деревья на земле будут оставлены, чтобы спокойно расти, со временем образовывая мощные леса.

Рано или поздно эти леса станут скорее правилом, чем исключением, и люди будут жить в непосредственной близости от этого вида энергии. Только представьте себе, в каком наполненном энергией мире мы заживем. – По-видимому, это повысит уровень энергии каждого, – заметил я.

– Да, конечно, – рассеянно отозвался Санчес, словно думая наперед о том, какое значение будет иметь это увеличение запаса энергии.

Все ждали, что он скажет.

– Наша эволюция, – заговорил наконец священник, – пойдет после этого семимильными шагами. Чем доступнее будет изливающийся на нас поток энергии, тем с большей непостижимостью будет отвечать на это Вселенная. Благодаря этому в нашей жизни появятся люди, которые ответят на стоящие перед нами вопросы. – Казалось, он снова задумался. – И каждый раз, когда, повинуясь тому, что подсказывает интуиция, мы после необъяснимой встречи устремимся вперед, уровень наших собственных колебаний станет выше.

– Вперед и выше, – продолжал он, будто размышляя вслух. Если история будет продолжаться, то…

– …то мы будем и дальше переходить на все более высокие уровни запаса энергии и колебаний, – закончил за него Добсон.

– Да, – подтвердил Санчес. – Именно так. Прошу прошения, я на минутку. – Он встал, отошел в лес и уселся там в одиночестве.

– О чем еще говорится в Девятом откровении? – обратился я к Добсону.

– Это нам неизвестно, – ответил он. – На этом имеющаяся у нас часть заканчивается. Хотите взглянуть?

Я сказал, что хочу, поэтому он отправился к своей машине и вернулся с конвертом из плотной бумаги. В конверте было двадцать листов, отпечатанных на машинке. Прочитав Манускрипт, я был поражен тем, насколько полно Добсон и Фил уяснили для себя его основные положения. Когда я дошел до последней страницы, стало понятно, почему они говорили, что это лишь часть Девятого откровения. Текст резко обрывался на середине мысли. После введения понятия о том, что преобразование планеты приведет к формированию духовной цивилизации и вознесет людей на еше более высокие уровни колебания, в тексте упоминалось, что это возвышение приведет к чему-то еще, но не говорилось, к чему именно.

Через час Санчес подошел ко мне. Я сидел, наслаждаясь невероятно большими энергетическими полями тропических растений. Добсон с Филом разговаривали возле своего джипа.

– Мне кажется, нам нужно ехать дальше в Икитос, – сказал Санчес.

– А военные? – спросил я.

– Думаю, следует рискнуть. Я ясно видел, что нам удастся прорваться, если поедем прямо сейчас.

Я согласился последовать тому, что подсказывала его интуиция, и мы, подойдя к Добсону и Филу, рассказали о наших планах.

Оба поддержали эту мысль, а Добсон добавил:

– Мы тоже обсуждали, как быть. Думаю, мы отправимся прямо к Селестинским развалинам. Может быть, удастся спасти оставшуюся часть Девятого откровения.

Мы попрощались с ними и опять покатили на север.

– О чем вы размышляете? – спросил я священника после того, как некоторое время мы ехали молча. Падре Санчес притормозил и взглянул на меня:

– Я размышляю о кардинале Себастьяне, о вашем предположении, что он перестанет бороться с Манускриптом, если только мы сможем привести его к пониманию.

Как только падре Санчес произнес это, я погрузился в-свои мысли, и мне привиделось, что перед нами действительно стоит Себастьян. Мы находимся в какой-то изысканно убранной комнате, и он смотрит на нас свысока. В эту минуту он способен уничтожить Девятое откровение, и мы изо всех сил стараемся донести до него понимание откровений.

Когда видение кончилось, я увидел, что Санчес смотрит на меня улыбаясь:: I:

– Ну и что вы видели?

– Я только что думал о Себастьяне.

– И что же там было?

– Еще более явная картина противостояния Себастьяну. Он собирался уничтожить последнее откровение. Мы старались уговорить его не делать этого.

Санчес глубоко вздохнул:

– Похоже, от нас будет зависеть, станет известной оставшаяся часть Девятого откровения или нет.

При мысли об этом внутри у меня все сжалось.

– Что же мы должны сказать ему?

– Не знаю. Но мы должны добиться, чтобы он уяснил, в чем положительное воздействие Манускрипта, понял, что Манускрипт в целом не отрицает, а проясняет истину Церкви. Я уверен, что оставшаяся часть Девятого откровения как раз об этом.

Целый час мы ехали молча. На дороге никого, кроме нас, не было. В голове вихрем проносились все события, которые произошли со времени моего прибытия в Перу. Я понял, что откровения Манускрипта слились в конце концов в моем сознании в одно понимание. Я был готов к любому загадочному повороту в своей жизни, как это было изложено в Первом откровении. Я понимал, что эта тайна волнует всех и что мы сейчас создаем новое мировоззрение, как это и отмечалось во Втором откровении. Третье и Четвертое откровения открыли мне Вселенную, представляющую, по сути дела, обширную энергетическую систему, и показали, что противостояние между людьми вызвано нехваткой этой энергии или стремлением овладеть ею.

С Пятым откровением стало ясно, что, покончив с этим противостоянием, мы сможем получать эту энергию из высшего источника. Для меня способность обретать ее стала почти привычной. Навсегда запечатлелось в сознании и Шестое откровение, гласящее, что мы в состоянии постичь свои старые ролевые установки и тем самым обрести свою истинную суть. Седьмое откровение гласит, что постановка главного жизненного вопроса, интуитивное понимание собственных действий приводит в движение эволюцию каждого. Поистине в постоянном пребывании в этом волшебном потоке и состоит секрет счастья.

Восьмое откровение объясняет, что, выделяя в людях самое лучшее, мы приводим в действие непостижимое и получаем ответы на самые сокровенные вопросы.

Все откровения слились в одно понимание, подобное сверхвосприимчивости и чувству ожидания. Я знал, что оставалось Девятое откровение, в котором говорилось о том, куда нас ведет эволюция. Часть этого откровения нами найдена. Что же остальное?

Падре Санчес остановил машину на обочине.

– Отсюда до миссии кардинала Себастьяна – четыре мили, – сказал он. – Думаю, нам нужно поговорить.

– Хорошо.

– Не знаю, что нас ждет впереди, но полагаю, нам необходимо попасть прямо в миссию – это все, что мы можем сделать.

– А какую плошадь занимает миссия?

– Большую. Это плод двадцатилетних трудов кардинала. Он сам выбрал это место, чтобы здесь служить местным индейцам, которым, по его мнению, уделялось недостаточно внимания. Теперь же к нему приезжают учиться со всей страны. У него есть обязанности по делам Церкви в Лиме, но индейцы для него – предмет особой заботы. Он отдает всего себя миссии.

Священник посмотрел мне прямо в глаза:

– Пожалуйста, будьте начеку. Может случиться, что нам будет необходимо помочь друг другу.

Сказав это, Санчес повел машину дальше. Проехав несколько миль, мы ничего не заметили, кроме двух военных джипов, стоящих на обочине дороги. Пока мы проезжали мимо них, сидевшие в машинах солдаты внимательно смотрели на нас.

– Ну вот, – проговорил падре Санчес, – Они уже знают, что мы здесь.

Проехав еше немного, мы очутились у въезда в миссию. Асфальтированную дорогу преграждали большие железные ворота. Они были открыты, но на пути у нас стоял джип, и четверо солдат сделали нам знак остановиться. Один из военных что-то говорил в раиию.

Санчес встретил подошедшего солдата улыбкой:

– Я – падре Санчес, приехал для встречи с кардиналом Себастьяном.

Военный оглядед Санчеса, потом меня. Затем он повернулся и направился к солдату с рацией. Не сводя с нас глаз, они о чем-то переговорили. Через несколько минут этот же солдат подошед и приказал следовать за ними.

Мы поехали вслед за джипом по дороге, разделенной на три полосы, и через несколько километров въехали в саму миссию. Церковь, сложенная из каменных плит, была громадной: по моим предположениям, в ней было более тысячи сидячих мест. С обеих сторон к ней примыкали еше две постройки, похожие на учебные классы. Каждая насчитывала четыре этажа.

– Впечатляющее местечко, – сказал я.

– Ла, но где же люди? – удивился Санчес. Я обратил внимание, что на дорожках и аллеях никого нет.

– У Себастьяна здесь знаменитая школа, – сказал он. – Куда же подевались все студенты?

Мы подъехали за военными ко входу в церковь, где они учтиво, но твердо предложили нам выйти из машины и проследовать за ними в знание. Пока мы поднимались по бетонным ступенькам, я успел разглядеть за одной из пристроек несколько грузовиков. Рядом стояли навытяжку человек сорок солдат. Мы вошли в церковь, нас провели через алтарь и попросили войти в какое-то небольшое помещение. Там нас обыскали с головы до ног и приказали подождать. Солдаты вышли и заперли дверь.

– Где же покои Себастьяна? – спросил я.

– Дальше к тыльной стороне церкви, – ответил Санчес.

Дверь неожиданно распахнулась. На пороге в окружении нескольких солдат стоял Себастьян. Он был высок ростом и держался очень прямо.

– Что вы здесь делаете? – обратился он к Санчесу.

– Мне нужно поговорить с вами.

– О чем'?

– О Девятом откровении Манускрипта.

– Тут обсуждать нечего. Оно не будет найдено.

– Нам известно, что вы уже нашли его. Себастьян вытаращил глаза.

– Я не допущу распространения этого откровения, – твердо произнес кардинал. – Оно не есть истина.

– Откуда вы знаете, что оно не истина? – спросил Санчес. – Вы ведь можете и ошибаться. Позвольте мне прочесть его.

Себастьян посмотрел на Санчеса, и выражение его лица смягчилось:

– Раньше вы считали, что в подобных делах я принимаю верные решения.

– Знаю, – сказал Санчес. – Вы были моим наставником. Моим вдохновителем. Я и свою миссию создал по образцу вашей.

– Вы испытывали уважение ко мне до тех пор, пока не был найден этот Манускрипт, – проговорил Себастьян. – Разве вы не видите, какое отчуждение он сеет среди людей':1 Я дал вам возможность идти своим путем. Я даже оставил вас в покое, когда узнал, что вы учите этим откровениям. Однако я не позволю, чтобы этот документ разрушил все, что создано нашей Церковью.

Сзади к Себастьяну подошед военный и попросил разрешения обратиться к нему. Себастьян бросил взгляд на Санчеса и вышел в коридор. Нам было все видно, но мы не слышали, о чем идет разговор. Очевидно, военный сообщил что-то очень обеспокоившее кардинала. Он дал знак военным следовать за ним, оставив только одного солдата, которому, по всей видимости, было приказано ждать с нами.Солдат вошел в комнату и прислонился к стене: на его лице было выражение тревоги. Ему было лет двадцать.

– Что случилось? – обратился к нему Санчес. Парень лишь покачал головой.

– Это связано с Манускриптом9 С Девятым открове-нием?

На лице солдата выразилось удивление.

– А что вам известно о Девятом откровении? – робко спросил он.

– Мы здесь, чтобы спасти его, – ответил Санчес.

– Я тоже хочу, чтобы оно было спасено, – проговорил солдат.

– Вы читали его? – поинтересовался я.

– Нет. Но я слышал разговор о нем. Оно вдохнет жизнь в нашу веру.

Неожиданно с улицы донеслись звуки выстрелов.

– Что это? – насторожился Санчес. Солдат продолжал стоять неподвижно. Санчес тронул его за руку:

– Помогите нам.

Юноша подошел к двери, выглянул в коридор, а потом сказал:

– Кто-то проник в церковь и похитил список Девятого откровения. Должно быть, эти люди еше где-то здесь, на территории миссии.

Раздалось еще несколько выстрелов.

– Мы должны попытаться помочь им, – обратился Санчес к юноше.

Тому, казалось, было очень страшно.

– Мы обязаны совершить это правое дело, – со значением произнес Санчес. – Это нужно всем людям.

Кивнув, солдат предложил перебраться в другое место, где никого нет, и сказал, что, может быть, ему удастся помочь нам. Он повел нас по коридору, затем мы поднялись на два пролета по лестнице и очутились в широком коридоре, который тянулся на всю длину церкви.

– Покои Себастьяна прямо пол нами, двумя этажами ниже, – сказал юноша.

В эту секунду мы услышали, что по коридору в нашу сторону бегут несколько человек. Шедшие впереди Санчес с солдатом бросились в одну из комнат справа. Понимая, что мне туда не успеть, я забежал в комнату рядом и закрыл за собой дверь.

Оказалось, что это учебный класс. Столы, кафедра, стенной шкаф. Я подбежал к шкафу – он был открыт – и забился между коробками и пахнущими плесенью куртками. Я постарался спрятаться как можно лучше, но понимал, что если кто-нибудь заглянет в шкаф, то меня найдут. Я старался не двигаться, даже не дышать. Дверь в класс со скрипом отворилась, и я услышал, как вошли несколько человек и, громко говоря по-испански, заходили по комнате. Мне показалось, что кто-то подошел к стенному шкафу, молча постоял рядом и потом отошел. Наступила тишина: никого не было слышно.

Прошло десять минут, прежде чем я тихонько отворил дверцу шкафа и выглянул. В классе было пусто. Я подошел к двери. Похоже, за ней никого. Я быстро прошел в комнату, где прятались Санчес с солдатом. К моему удивлению, оказалось, что это совсем не комната, а какой-то коридор. Я прислушался, но ничего не услышал. Прислонившись к стене, я ошутил где-то глубоко внутри себя тревогу. Я негромко позвал Санчеса. Никто не откликнулся. Я был один. От ошушения тревоги слегка закружилась голова… Я глубоко вздохнул и попытался убедить себя, что не-, обходимо сохранять хладнокровие и увеличить запас энергии. Несколько минут я старался изо всех сил, пока все в коридоре не стадо выступать более четко. Я попытался излить чувство любви. В конце концов я почувствовал себя лучше и принялся размышлять о Себастьяне. Если он у себя, то Санчес обязательно отправится туда.

В конце коридора была еше одна лестница, и я спустился по ней на первый этаж. Через окошечко лестничной til двери я осмотрел коридор. Никого. Открыв дверь, я шагнул вперед, еше не зная наверняка, куда идти.

Неожиданно рядом из какого-то помещения донесся голос Санчеса. Дверь была чуть приоткрыта. В ответ на слова Санчеса рокотал голос Себастьяна. Когда я приблизился к двери, она неожиданно распахнулась, стоявший за ней охранник приставил к моей груди дуло винтовки, заставил меня войти и встать у стены. Санчес бросил взгляд в мою сторону и, увидев, что это я, положил себе ладонь на солнечное сплетение. Себастьян неодобрительно покачал головой. Молодого солдата, который помог нам, нигде не было видно.

Жест Санчеса что-то означал. В голове промелькнуло одно: ему нужна энергия. Он снова заговорил, а я сосредо– • точился на его лице, пытаясь постичь его высшую суть. Его энергетическое поле стало шире.

– Вы не имеете права скрывать истину, – сказал • Санчес. – Люди вправе знать ее.

Себастьян высокомерно глядел на Санчеса:

– Эти откровения попирают Писание. Они не могут быть истиной.

– Откровения не попирают Писания, а вот не открывают ли они для нас сокрытый смысл Писания?

– Мы знаем смысл Писания, – проговорил Себастьян. – И знали это веками. Разве вы забыли годы учебы и то, чему вас учили?

– Нет, не забыл, – ответил Санчес. – Но в то же время я знаю, что эти откровения расширяют границы нашего духовного мира. Они…

– Кем это сказано? – уже срывался на крик Себастьян. – Кто вообще написал этот Манускрипт? Какой-нибудь язычник майя, выучившийся где-то арамейскому языку? Что знали эти люди? Они верили, что есть чудодейственные места и таинственная энергия. Это были дикари. Развалины, где обнаружено Девятое откровение, называются Селе-стинскими храмами, Небесными храмами. Что вообше могло быть известно этим людям о небесах?

– А сама их цивилизация, разве она сохранилась? – раздраженно продолжал он. – Нет. Никто не знает, что случилось с майя. Они просто исчезли без следа. И вы хотите, чтобы мы уверовали в этот Манускрипт? Послушаешь, о чем там говорится, так можно подумать, будто мир во власти людей, будто по их воле в нем происходят перемены. Но это не в нашей воле. Это в воле Божией. Человек стоит лишь перед выбором – соглашаться с истинами Писания, чтобы обрести таким образом спасение, или нет.

– Но вы только задумайтесь, – возразил Санчес, – что на самом деле значит – принять истины Писания и обрести спасение? Как это на самом деле происходит? Разве в Манускрипте не показывается во всех подробностях, как стать более одухотворенным, приобщенным, спасенным и какими реальными ощущениями это сопровождается? И разве не открывается нам в Восьмом и Девятом откровениях, что было бы, если бы так поступал каждый?

Покачав головой, Себастьян отошел в сторону, но потом обернулся и буквально пронзил Санчеса взглядом:

– Вы ведь даже не видели Девятого откровения.

– Нет, видел. Но не полностью.

– Каким же это образом?

– Отчасти мне рассказали о нем до того, как мы прибыли сюда. Еше одну часть я прочел несколько минут назад.

– Что?! Как?

Санчес приблизился к старшему по сану:

– Кардинал Себастьян, люди хотят знать об этом откровении. Оно проясняет все остальные откровения: в нем показывается то, что нам суждено, то, что на самом деле являет собой духовное сознание!

– Мы знаем, что такое духовность, падре Санчес.

– Знаем ли? Думаю, что нет. Мы веками говорим о духовности и считаем, что хорошо представляем себе ее, провозглашая свою веру в нее. Но мы всегда определяли Духовность как нечто абстрактное, во что мы веруем по мере разумения. И непременно преподносим ее как цель, к которой должен стремиться каждый во избежание чего-либо дурного, а не во имя обретения благословенного и восхитительного. В Манускрипте говорится о вдохновении, которое посещает нас, когда мы на деле любим ближних и придаем жизни эволюционное движение вперед.

– Эволюционное! Эволюционное! Вы только послушайте, что вы говорите, падре, вы, кто всегда последовательно выступал против теории эволюции. Что с вами произошло?

Санчес собрался с духом:

– Ла, я выступал против понимания эволюции, подменяющей Бога, против эволюции, дающей объяснение Вселенной, в котором не упоминается о Нем. Теперь же я уяснил, что истина сочетает в себе научное и религиозное мировоззрение. Истина в том, что эволюция есть то, как Господь творил и продолжает творить.

– Никакой эволюции не существует, – заявил Себастьян. – Господь сотворил мир сей, и все тут.

Санчес бросил взгляд на меня, но мне ничего не приходило в голову.

– Кардинал Себастьян, – снова обратился Санчес к своему оппоненту, – развитие следующих одно за другим поколений подается в Манускрипте как эволюция сознания, эволюция к высшему уровню духовности и колебательного движения. Каждое поколение накапливает больше энергии, открывает для себя больше истин, а затем это передается следующему поколению, что придает ему еще большее развитие.

– Это чепуха, – возразил Себастьян. – Существует единственный путь обретения большей духовности – следовать примерам, которые даны в Писании.

– Совершенно верно! – воскликнул Санчес. – Но опять же, что это за примеры? Разве в Писании повествуется не о людях, которые познают, как воспринимать энергию и волю Господа? Разве не этому учили первые пророки в Ветхом Завете? Разве не эта способность воспринимать в себя энергию Господа нашла такое высокое выражение в жизни сына одного плотника, что даже, как мы говорим, Сам Господь явился на Землю?

– Разве то, о чем говорится в Новом Завете, – вдохновенно продолжал он, – не есть рассказ о людях, исполнившихся некой энергии, которая преобразила их? Разве не сказал Сам Иисус, что дела, которые Он сотворил, мы тоже сможем сотворить, и более? Эту мысль мы никогда не воспринимали всерьез, вплоть до сегодняшних дней. Мы лишь теперь постигаем то, о чем говорил Христос, чему Он наставлял нас. В Манускрипте объясняется, что Он имел в виду! И как это сделать!

Себастьян отвернулся с багровым от гнева лицом. Наступила полная тишина, и в эту минуту в комнату вбежал офицер и доложил Себастьяну, что проникшие в миссию обнаружены.

– Глядите! – возбужденно воскликнул он, указывая в окно. – Вон они!

На расстоянии около километра были видны фигуры двух людей. Они бежали по открытому месту к лесу. На краю вырубки военные, казалось, были готовы открыть по ним огонь.

Офицер повернулся к Себастьяну и приготовил рацию:

– Если они доберутся до леса, найти их будет нелегко. Разрешите открыть огонь?

Всматриваясь в бегущих, я вдруг понял, кто это:

– Это Уил и Хулия!

Санчес подошел к Себастьяну еще ближе:

– Именем Господа, вы не пойдете из-за этого на убийство!

– Кардинал Себастьян, – настаивал офицер, – если вы хотите, чтобы Манускрипт был ликвидирован, я должен немедленно отдать приказ.

Я замер.

– Падре, поверьте мне, – услышал я голос Санче-са. – Манускрипт не подорвет того, что вы создали, того, что вы отстаивали. Вы не допустите убийства.Себастьян с сомнением покачал головой:

– Поверить вам'г1… – Он сел за стол и взглянул на офицера: – Мы никого убивать не будем. Прикажите вашим солдатам взять их живыми.

Кивнув, офицер вышел из комнаты.

– Благодарю вас. вы сделали правильный выбор, – проговорил Санчес.

– В том, что я отказался от убийства, да, – сказал Себастьян. – Но своего мнения я не переменю. Манускрипт губителен. Он может разрушить основополагающую структуру нашей духовной власти. Он может привести людей к мысли, что их духовное предназначение в их руках. Он подорвет дисциплину, необходимую для того, чтобы каждый человек на Земле пришел в Церковь, и когда настанет час Вознесения, люди будут не готовы к этому. – Он. сурово взглянул на Санчеса. – Сейчас сюда направляются войска. Что предпримете вы или кто-либо еше, уже не имеет значения. Девятое откровение никогда не покинет пределов Перу. А теперь убирайтесь из моей миссии.

Мы гнали машину на полной скорости, вдалеке был слышен рев приближающихся тяжелых грузовиков.

– Почему он отпустил нас? – недоумевал я.

– Полагаю, потому, что, по его мнению, это дела не меняет, – ответил Санчес. – Мы уже ничего не сможем сделать. Не знаю даже, что и думать. – Наши взгляды встретились. – Вы же понимаете: мы не убедили его.

Я тоже был озадачен. Что же это значило? Возможно, мы были там вовсе не для того, чтобы убедить Себастьяна. Может быть, предполагалось, что мы лишь отвлечем его?

Я снова взглянул на Санчеса. Он сосредоточенно вед машину, стараясь, однако, внимательно следить за всем вокруг, чтобы не пропустить малейших признаков присутствия У ила и Хулии. Было решено, что мы поедем по той же дороге, где проезжали раньше, в ту сторону, куда направились беглецы, но пока что мы ничего не заметили. Мы ехали дальше, а я мысленно перенесся на Селестинские развалины. Я представил себе, как выглядит это место: многослойные срезы раскопок, палатки ученых и вдалеке неясные очертания похожих на пирамиды сооружений.

– Похоже, они не в лесу, – сказал Санчес. – У них должна быть машина. Нужно решить, что делать дальше.

– Думаю, нам следует попасть на развалины, – проговорил я.

Он посмотрел на меня:

– Можно и туда. Больше и ехать-то некуда. Санчес повернул машину на запад.

– Что вам известно об этих развалинах? – спросил я.

– Как уже говорила Хулия, это следы двух различных цивилизаций. Первая – майя – процветала в этих местах, хотя большинство храмов майя расположено дальше на север, на Юкатане. Около 600-го года до Рождества Христова эта цивилизация таинственным образом бесследно исчезла. Затем на том же месте основали и развили свою цивилизацию инка.

– А что, по-вашему, случилось с майя? Санчес посмотрел на меня:

– Не знаю.

Несколько минут мы ехали молча, потом я вдруг вспомнил, как падре Санчес говорил Себастьяну, что прочел еше один отрывок Левятого откровения.

– Как вам удалось ознакомиться еще с одной частью Девятого откровения? – спросил я.

– Тот юный солдат, что помог нам, знал, где было спрятано откровение. После того как мы с вами расстались, он провел меня туда, где оно хранилось, и отдал мне его. Добавилось лишь еще несколько положений к тому, о чем рассказывали Фил и Добсон, но при этом я получил некоторое преимущество и использовал его в разговоре с Себастьяном.

– И о чем же там конкретно говорилось?

– О том, что Манускрипт сделает более понятными многие верования. И поможет этим верованиям исполнить их обеты. Суть всякой религии, говорится в нем, в том, чтобы род человеческий обрел связь с высшим источником. Во всех религиях речь идет о восприятии Бога внутрь себя, восприятии, которое переполняет нас и благодаря которо му мы совершенствуемся. Религии умирают, когда иерархам вменяется в обязанность истолковывать людям во/по Божию вместо того, чтобы научить их, как обрести внутри самих себя путь к этому.

В Манускрипте говорится, что придет время, когда один человек уяснит для себя в точности, как приобщиться к источнику энергии, он осознает до конца наставления Господа и докажет всем, что такое приобщение возможно. – Тут Санчес взглянул на меня. – Разве не это содеял в действительности Иисус? Разве он не увеличил свою энергию и колебания до такой степени, что стал достаточно легким для… – Санчес оборвал фразу на полуслове и, похоже, погрузился в глубокое раздумье.

– О чем вы думаете? – спросил я. Казалось, он был в замешательстве:

– Не знаю. Список, показанный мне юным солдатом, заканчивался как раз на этом месте. Там было сказано, что этот человек проложит путь, которым суждено пройти всему роду человеческому. Но не говорилось, куда ведет этот путь.

Минут пятнадцать мы ехали, не говоря ни слова. Я пытался было получить какое-нибудь указание относительно того, что будет дальше, но в голову ничего не приходило. Похоже, я перестарался.

– А вот и развалины, – проговорил Санчес.

Впереди за лесом слева от дороги можно было различить три громадных строения в форме пирамид. Когда мы остановились и я подошел ближе, стало ясно, что пирамиды сложены из каменных блоков и установлены на одинаковом расстоянии, метрах в тридцати друг от друга. Плошаска между ними была выложена камнем, отесанным более гладко. В основании пирамид были видны несколько раскопов.

– Смотрите, вон там! – воскликнул Санчес, указывая в сторону наиболее удаленной от нас пирамиды.

Перед сооружением виднелась одинокая фигурка сидяшего человека. Когда мы направились туда, я заметил, что уровень моей энергии повысился. Дойдя до центра вымощенной площадки, я ошутил невероятный энергетический подъем. Я посмотрел на Санчеса, он удивленно поднял брови. Мы подошли еше ближе, и я увидел, что у пирамиды расположился не кто иной, как Хулия. Она сидела скрестив ноги, и на коленях у нее лежали какие-то бумаги.

– Хулия! – окликнул ее Санчес.

Оглянувшись, Хулия встала. Казалось, ее лицо чем-то переливается.

– Где Уил? – спросил я.

Хулия показала рукой направо. Там, метрах, может быть, в тридцати, я увидел У ила. Сумерки уже догорали, и было такое впечатление, что от него исходит мерцание.

– Чем он занят? – спросил я.

– Девятым откровением, – ответила Хулия, протягивая нам бумаги. Санчес сказал, что мы знакомы с отрывком этого откровения, в котором предсказывается, каким будет мир людей, преображенный в ходе сознательной эволюции.

– Но куда нас приведет эта эволюция? – спросил он.

Хулия ничего не сказала в ответ. Она лишь подняла вверх зажатые в руке бумаги, словно предлагая прочесть ее мысли.

– Что? – вырвалось у меня.

Я ошутил на своем плече руку Санчеса. Его взгляд напомнил мне, что нужно оставаться наготове и ждать.

– В Девятом откровении рассказывается, к чему мы в конце концов придем, – заговорила Хулия. – В нем все становится предельно ясным. Вновь утверждается, что мы, люди, являем собой вершину всей эволюции. Говорится о том, что сначала материя появилась в простейшей форме, а затем становилась все сложнее, элемент за элементом, потом вид за видом, постепенно переходя на более высокий уровень колебаний.