Хотя она и догадывалась о том, что он хочет услышать от нее, Эри не могла удержаться, чтобы немного не подразнить его. Она просунула руки в рукава плаща, который он накинул на нее, и вдыхала его запах.

– Я сказала, что он защищал меня…

– Нет, не это!

– Ты имеешь в виду мою фразу о том, что он недолго останется моим мужем? – Эри была спокойна, как море погожим солнечным днем. Затем она засмеялась и стала на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Он любит другую, Бартоломью. Свою девушку в городе. Ее зовут…

– Нетти, – закончил он за нее. Она улыбнулась:

– Ты знал?

– А как еще мог я пренебречь теми клятвами, которыми вы обменялись, и любить тебя тогда в лесу?

Удивление Эри сменилось гневом. Ее глаза вспыхнули, как драгоценные камни.

– Тогда почему ты бросил меня? Почему ты уехал, не сказав ни слова, темной ночью, как преступник?

– Я оставил Симу письмо, разве ты его не?..

– Ах да, письмо… Так поступают только трусы. Да, он отдал мне твое письмо, – Эри сделала два шага в сторону, развернулась к нему и указала на него обвиняющим пальцем, который был едва виден из рукава его плаща, слишком большого для нее. – Ты разбил мне сердце этим ужасным письмом. Я думала, что ты любишь меня, а ты…

В один шаг Бартоломью оказался рядом с ней. Крепко прижав ее к груди, он начал шептать ей на ушко:

– Я люблю, люблю тебя, моя маленькая нимфа. Господь свидетель, только ты живешь в моем сердце, ты – моя душа. Разве ты не знаешь это сама?

Ее руки обвились вокруг его талии, и она прижалась к его теплому телу.

– Да, я знаю, – произнесла она со вздохом облегчения. Бартоломью взял ее за подбородок и поднял ее голову так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Ты знаешь об этом?

– Женись на мне, Бартоломью. Пообещай, что женишься на мне.

Ее незабываемые голубые глаза пронзительно смотрели, казалось, в его душу.

– Эри, я…

Она схватила его обеими руками за рубашку.

– Возражения не принимаются. Ты только что сказал, что любишь меня. И я люблю тебя больше жизни. Теперь мы оба свободны, и я хочу прожить с тобой всю свою жизнь.

Громкий смех вырывался у него из груди.

– Я и не пытался возражать, нимфа. Разве ты не знаешь, что это мужчина должен предлагать женщине выйти за него замуж, а не наоборот?

– Только если она слишком труслива, чтобы все взять в свои собственные руки. А я не хочу давать тебе ни малейшего шанса снова сбежать от меня. Пожалуйста, прекрати дразнить меня и скажи, что ты женишься на мне.

Он сразу перестал смеяться и сказал серьезно, глядя в ее бездонные глаза:

– Да, я женюсь на тебе. И я до конца своих дней буду любить и боготворить тебя, – он поцеловал ее озорной носик. – Понадобится сотня лет, чтобы воспеть твои глаза и твой взгляд… – его губы слились с ее губами, а его руки нырнули под плащ и нашли там упругие полушария ее груди, – двести лет, чтобы насладиться каждой грудью, а потом…

Сзади кто-то нарочито громко прочистил горло.

Бартоломью одернул руки и повернулся лицом к человеку, который хотел поприветствовать Эри и о существовании которого он совсем забыл.

– Извини, Бартоломью, но здесь становится сыро и, кроме того, я стал терять терпение, – сказал человек.

Эри на мгновение замерла, а потом бросилась вперед:

– Папа?!

Скотт Джефферсон, или Джеффри Скотт улыбался.

– Да, дорогая, это я, – он раскрыл свои объятия. – Ну, ты будешь меня обнимать, или же теперь ты обнимаешь только Бартоломью?

– О, папа! – она бросилась к нему. По лицу ее катились слезы.

Скотт долго держал Эри в своих объятьях, а она со всей силой прижималась к любимому лицу. Влага навернулась в больших глазах адвоката. Глядя на это, Бартоломью почувствовал, что у него тоже ком встал в горле. Наконец рыдания Эри прекратились.

– Я думала, что тебя уже нет в живых, – ее голос дрожал от переполнявших ее чувств. – Дядя Луи…

– Он знал, что, если бы он не сказал тебе это, ты бы никогда не ушла от меня, дорогая. Он устроил похороны с пустым гробом, чтобы ввести в заблуждение Ксеноса, и решил, что в Орегоне тебе будет безопаснее. Поэтому он и придумал для тебя весь этот план, – Скотт отодвинул от себя дочь и строго посмотрел на нее. – Если бы он знал о твоем идиотском плане выйти замуж за первого встречного, он никогда бы не отпустил тебя. Может, спрячемся куда-нибудь от этого дождя?

Эри смотрела на отца, не двигаясь.

– Он должен был мне все рассказать! Ты знаешь, что я пережила, когда думала, что тебя убили? Я готова задушить его своими собственными руками! Как он мог так со мной поступить, папа?!

– Мы иногда совершаем странные, необъяснимые поступки, думая, что так мы защищаем тех, кого любим, – он через плечо посмотрел на Бартоломью:

– Не правда ли, молодой человек?

Бартоломью покачал головой в знак согласия:

– Да, сэр, как вы правы!

Эри улыбнулась, сначала отцу, а потом Бартоломью.

– Господи, на что я жалуюсь! Вчера я не была уверена, что доживу до сегодняшнего дня. Но дожила, и два моих самых любимых человека вернулись ко мне.

– Ладно, – примирительным тоном сказал ее отец, – теперь, когда весь мир вновь стал для тебя цветным и ярким, пойдемте в дом. А по дороге расскажи мне, почему это ты гуляешь на улице в нижнем белье и почему у тебя такой вид, как будто тебя на веревке волокли по земле сто километров.

– Я бы тоже хотел услышать то, что ты ответишь, – добавил Бартоломью, подхватив ее на руки и направляясь к тропинке, ведущей вниз.

– Я могу идти сама, Бартоломью, – несмело возразила она. – И, если ты еще не заметил, дождь уже прекратился.

– Да, но судя по тому, как ты выглядишь, я не уверен, что ты сможешь дойти домой до того, как упадешь от усталости. Кроме того, я так давно не держал тебя в руках, что никак не могу утолить эту жажду.

Надежно устроившись в теплых руках Бартоломью, Эри повернулась к отцу:

– Не удивляйся, папа, этот человек еще не мой муж, но я собираюсь провести с ним всю оставшуюся жизнь.

Скотт снисходительно улыбался:

– Мне нравится твой выбор. Мы много говорили с этим человеком, пока ехали сюда. Я сказал ему, что глупо было уезжать от тебя. Если мужчина находит женщину, которую он любит, то все средства хороши, чтобы завоевать ее. Даже если он знает, что в будущем ему придется заплатить за это дорогой ценой. Уж я-то знаю, – его улыбка пропала с лица, и он помрачнел.

– О папа, – заплакала Эри.

– Не плачь больше, – пригрозил ей Скотт. – Я только сожалею о том, что меня не было рядом с тобой, когда ты больше всего во мне нуждалась. Но хватит об этом. А теперь я хочу, чтобы ты мне рассказала, что здесь произошло.

– И я бы не прочь узнать, – добавил Бартоломью, – но говори быстро, а то когда мы попадем в дом, я сразу же уложу тебя в постель…

– Бартоломью!

– Дай мне закончить. Я хочу, чтобы доктор Уилле внимательно тебя осмотрел. И еще я хочу, чтобы ты немного отдохнула.

– Я хочу есть, и я не лягу в постель, не искупавшись.

– Господи, да ты упрямая женщина!

– Это я чистосердечно признаю, – заговорщицки подмигнула она отцу.

– Я не собираюсь быть твоим козлом отпущения, милая, – запротестовал Скотт. – Твоя мать тоже была упрямой. А теперь рассказывай. Если Бартоломью и дальше будет так двигать своими длинными ногами, то мы дойдем до дома еще до того, как ты произнесешь первое предложение. Причард и Сим уже рассказали о том, что произошло, когда появился Ксенос. И с того времени ты смотришь за маяком. Но что случилось с твоей одеждой?

Она подробно рассказала им обо всем, что ей пришлось пережить за последние два дня. Она уже дошла до того места, когда механизм сломался и гигантская линза остановилась, когда Бартоломью пронес ее в ворота и понес ее к порогу своего, а не ее дома.

– Бартоломью, это же твой дом!

– Я помню об этом, – спокойно ответил он, даже не моргнув глазом, нежно держа ее в руках. – С этого момента это теперь и твой дом. Ты больше не будешь ночевать в доме Причарда, а я не буду больше ночевать без тебя. Но спать мы будем в разных кроватях, конечно, – добавил он, чтобы пощадить уши ее отца, который шел за ними.

Скотт понимающе улыбнулся Бартоломью и громко прочистил горло.

– Я, пожалую, схожу за доктором Уиллсом, пока ты здесь будешь спорить со своей будущей женой о том, что сначала: постель или ванная.

– Конечно, ванная, папа, – сказала Эри, – так что приводи доктора через полчаса.

– Нет, лучше прямо сейчас, – тон Бартоломью был подозрительно мягким.

Когда он внес ее в дом, он сказал ей внезапно охрипшим голосом:

– Орел, помнишь об этом, нимфа? Это значит, что я больше и сильнее.

Но она задиристо ответила:

– А кто из нас более упрям?

Той же ночью, когда отец Эри уснул на мансарде, Бартоломью вошел в свою старую спальню и тихонько закрыл за собой дверь. Ложась в постель, он с нежностью посмотрел на женщину, которая уже спала под покрывалом. Ее фигурку освещали мириады звезд, заполнивших чистое, темное небо, на котором не осталось ни малейшего следа прошедших штормов.

Доктор Уилле сказал, что раны Эри заживут через несколько дней. Он прописал ей несколько дней отдыха и вернулся к своих пациентам, в дом помощника смотрителя. У Сима было сотрясение мозга, но он потихоньку поправлялся, и доктор сказал, что все обойдется без серьезных последствий. Из плеча Причарда извлекли пулю. Его жар прошел, и Бартоломью долго разговаривал с ним о будущем.

Бартоломью сел на край матраца и легонько погладил родинку над верхней губой. Эри открыла глаза и улыбнулась.

– Не возражаешь против моей компании? – полушепотом спросил он.

Ее улыбка стала шире.

– Против твоей не возражаю, – предвкушение сладко засосало у нее под ложечкой, когда она смотрела, как его большие руки, расстегивали пуговицы на рубашке. Мышцы играли на его груди, покрытой темными волосами, – он снял одежду и бросил ее на пол. Когда он стал расстегивать брюки, тепло волной пробежало по ней, и сон как рукой сняло.

Бартоломью видел, как ее глаза заблестели, увидел, как она выгнулась под одеялом и как се лицо осветила улыбка хищника, который знает, что его вторая половина страстно желает его. Гордая улыбка собственника.

У Эри перехватило дыхание, когда он сбросил брюки и остановился перед кроватью. Она смотрела на его обнаженную первобытную красоту. Когда она смогла наконец вздохнуть, она подняла одеяло в немой просьбе, и он нырнул к ней.

Они долго смотрели друг на друга: ее стройное белое тело, оголенное до пояса, грациозное и прекрасное; его мускулистые широкие плечи, как у какого-нибудь древнего языческого божества.

– Бартоломью, – наконец прошептала она.

В ответ он положил ладонь ей на грудь, чтобы она почувствовала, как он дрожит.

– Я весь в огне. Я так хочу тебя! Как будто боги проверяют, смогу ли я выдержать. И если не смогу, то ты исчезнешь, просто растворишься в воздухе, как фея или нимфа.

Ее голос зазвучал в темноте мягко, но уверенно:

– Я не фея и не нимфа. Я просто женщина, которая отдала свое сердце мужчине и которая сейчас хочет отдать ему свое тело.

– Господи, как же я тебя люблю!

Его губы нашли ее. Его уши услышали гортанный звук, похожий на урчание кошки, на который отозвалось все его тело. Этого легкого прикосновения было достаточно, чтобы зажечь огонь желания, чтобы он разгорелся ярким костром. Те чувственные воспоминания и фантазии, которые по ночам снились им с той их встречи в домике Апхемов – по новому расцвеченные тем их днем в лесу, после которого прошло уже чуть больше недели, – теперь ожили, когда их губы и руки искали, находили, дразнили и дарили удовольствие друг другу.

Хотя они подарили друг другу свои сердца уже давно, сейчас они принадлежали друг другу по-новому – открыто, честно. И потому, что теперь к их любви больше не примешивались стыд или чувство вины, страсть, пылающая между ними, казалась до боли новой и по-новому драгоценной. Для Эри это было воплощение всех ее самых сокровенных мечтаний. Теперь она знала, что у нее есть сильный мужчина, который сможет повести ее за собой: защитник, добытчик, друг, любовник и любимый. Где бы ни была Деметрия Скотт в этот момент, она наверняка улыбалась.

А для мужчины, который лежал сейчас в постели рядом с ней, годы одиночества, холода, разочарования и нужды отошли в сторону, как отходит шелуха от семян, когда те готовы развиваться и вырастать в сильное, большое, прекрасное зеленое растение.

И, когда он погрузился в теплое зовущее тело Эри, он знал, что жизнь – и он вместе с ней – никогда больше не будут такими, какими они были до этого.

Бартоломью Нун почувствовал себя заново рожденным.

Примечания