Федор Раззаков
      "Свой среди чужих, чужой среди своих"
      ВНАЧАЛЕ БЫЛО "КРАСНОЕ ЗОЛОТО"
      Н. Михалков родился 21 октября 1945 года в Москве в той же семье, что и Андрей Михалков-Кончаловский (см. выше). До 8-го класса Никита учился в спецшколе № 20, но затем вынужден был ее бросить и перейти в обычную среднюю школу. Одновременно с этим он поступил в театральную студию при драматическом Театре имени Станиславского. Когда ему исполнилось 14 лет, он впервые попал на съемочную площадку (фильм снимал его брат Андрей, это была его первая курсовая работа). С тех пор Никита "заболел" кинематографом и к окончанию десятилетки представлял свое будущее только в одной ипостаси киноактера. Ни о чем ином не думал. И его мечта сбылась. Снявшись в 1960 году в крохотном эпизодике в фильме Василия Ордынского "Тучи над Борском", он уже через год получил серьезную роль своего сверстника в молодежной комедии Генриха Оганесяна "Приключения Кроша". После выхода фильма на экран у юного актера от успеха закружилась голова, однако старший брат быстро вернул ее в нормальное состояние. Вот как вспоминает об этом сам Н. Михалков:
      "Был случай, от которого я до сих пор краснею. Я только снялся в "Кроше", и фотограф сделал бессчетное количество моих снимков. Я заклеил ими всю свою комнату и был чрезвычайно доволен: я приближался к искусству, к брату. Но когда я вошел однажды в комнату, увидел развешанные повсюду стрелки. Повел по ним глазами и наткнулся на скромную фотографию своего прадеда Василия Ивановича Сурикова (мать Никиты - Наталья Петровна Кончаловская - была внучкой русского живописца. - Ф. Р.). Под снимком я прочел надпись: "Стыдись. Бери пример с предков". По сей день у меня в доме нет ни одной собственной фотографии".
      Окончив школу, Михалков был зачислен в труппу Театра имени Станиславского, но играл там исключительно эпизодические роли типа "кушать подано". Эта ситуация его откровенно угнетала, и он во что бы то ни стало хотел доказать себе и окружающим, что чего-то стоит. Такая возможность у Михалкова появилась в 1963 году, когда на экраны вышел фильм Георгия Данелия "Я шагаю по Москве", где Михалков сыграл одну из главных ролей обаятельного москвича Колю. Как говорят в таких случаях: "на следующий день Михалков проснулся знаменитым".
      В год выхода фильма на экран Михалков поступил в Театральное училище имени Щукина. Причем сделал это тайком от отца, чтобы тот не дай бог не вздумал звонить кому-нибудь и хлопотать об устройстве его туда по блату. Вместе с ним тогда поступила в училище и 19-летняя восходящая звезда советского кино Анастасия Вертинская. Через два года они поженились, и вскоре на свет появился мальчик - Степан. Правда, рождение ребенка не уберегло молодую семью от скорого развода.
      Разлад в личной жизни оказался не единственным огорчением для Михалкова в те годы - в 1966 году его отчислили из училища. Поводом к этому послужило то, что Михалков снимался в кино, а студентам "Щуки" это делать строго воспрещалось. Михалкова предупреждали несколько раз, он давал слово исправиться, но ни разу своих обещаний не сдержал. В 66-м на экраны страны вышел очередной фильм с его участием - "Перекличка", и терпение педагогов лопнуло - его отчислили. Но Михалков не слишком сильно переживал по этому поводу и довольно быстро нашел для себя новое место - поступил на 2-й курс режиссерского факультета ВГИКа (мастерская М. Ромма).
      Примерно весной 1970 года, когда Михалков учился на третьем курсе ВГИКа, он уже стал всерьез задумываться о том, чтобы снять первую полнометражную ленту. Но никак не мог выбрать под нее тему. Как вдруг однажды на глаза ему попалась заметка в журнале "Наука и жизнь", где была помещена статья про Деминский золотой рудник, что в Сибири. Про то, как намытое там золото большевики отправили в Москву, но на поезд напали белогвардейцы, и как это золото переходило из рук в руки, пока, наконец, его не отбили чекисты. Стоит отметить, что нечто подобное в советском кинематографе уже было: в частности, режиссер Илья Гурин снял в 1959 году фильм "Золотой эшелон" про то, как омские большевики спасали зимой 1919 года находившийся в их городе золотой запас России, помешав Колчаку вывезти его за границу. Однако Михалкова роднило с Гуриным только одно обстоятельство - сюжет его будущего фильма тоже крутился вокруг золота, вся же остальная канва была совершенно иной.
      Придумав тему, Михалков стал искать под это дело сценариста. И остановил свой выбор на Эдуарде Володарском, которого хорошо знал, вращаясь в компании своего старшего брата Андрея.
      Э. Володарский родился 3 февраля 1941 года. В 1968 году окончил ВГИК. Тогда же познакомился с Андреем Михалковым-Кончаловским - они оба работали в объединении Михаила Ромма "Товарищ". Андрею очень нравился сценарий Володарского "Долги наши", но в то же время он понимал, что его никто не пропустит. А когда Володарский спросил друга, что же ему делать, Кончаловский посоветовал ему писать пьесы. И даже обрисовал это конкретно: дескать, возьми чеховского "Дядю Ваню", посчитай, сколько слов, чтоб у тебя было не больше. Володарский так и сделал. В итоге его первая пьеса пользовалась такой популярностью в театрах, что года два даже обходила пьесы самого Сергея Михалкова.
      Однако параллельно с пьесами Володарский кропал и сценарии, но уже такие, которые с удовольствием брались ставить на различных киностудиях. Так, в 1970 году, когда Михалков предложил ему работать вместе, свет увидели сразу два фильма по сценариям Володарского: "Белый взрыв" и "Дорога домой".
      По задумке Михалкова, свой будущий фильм он должен был снимать в тесной компании единомышленников. Поэтому кроме Володарского он привлек к работе над ним еще двух людей, с которыми постоянно тусовался в последнее время: оператора Павла Лебешева и художника Александра Адабашьяна.
      П. Лебешев родился 15 февраля 1940 года. Его отец - Тимофей Павлович Лебешев - был известным кинооператором, снявшим целый ряд хитов. Среди них: "Девушка с характером" (1939), "Жестокость" (1959), "Мичман Панин" (1960), "Девчата" (1962), "Тишина" (1964), "Щит и меч" (1968) и др. Сын тоже решил пойти по стопам отца и сразу после окончания школы подал документы во ВГИК. Однако провалился на экзаменах. Неудача его не сломала, и в том же 57-м году он устроился на "Мосфильм" механиком съемочной аппаратуры. Затем дослужился до ассистента оператора. Работал с такими мастерами отечественного кино, как Л. Косматов, Г. Егиазаров. По словам самого П. Лебешева: "Я считаю, мне сильно повезло, что я не поступил во ВГИК после школы: выпускнику-вгиковцу, чтобы стать настоящим оператором, еще столько нужно узнать и попробовать. А я все это прошел, испытал на собственной шкуре, своими руками переделал".
      В 60-е годы отец взял сына к себе вторым оператором (вместе они снимали "Тишину" и "Щит и меч"). Затем Павел отправился в свободное плавание. В 68-м поступил на заочное отделение операторского факультета ВГИКа (мастерская А. Д. Головина), не упуская при этом возможности параллельно снимать кино. Первым его самостоятельным фильмом стала мелодрама "Город первой любви" (1970). В год выхода картины на экран Лебешев приступил к съемкам другого фильма - будущего хита "Белорусский вокзал".
      А. Адабашьян родился в марте 1945 года. В конце 60-х окончил Московское высшее художественное училище (бывшее Строгановское). Тогда же познакомился с Михалковым, который и "совратил" его кинематографом, пригласив в качестве художника в свой диплом "Спокойный день в конце войны".
      9 июня 1970 года сценарно-редакционная коллегия творческого объединения "Время" при киностудии "Мосфильм" обсудила сценарную заявку Михалкова и Володарского, отметила, что "будущий фильм - откровенно коммерческий, но интересный, что зритель любит приключения" и т. д. и т. п. В итоге с ними был заключен договор. Спустя несколько дней вся четверка в полном составе отправилась в Гагры, чтобы там совместить полезное с приятным: и сценарий написать, и отдохнуть как следует. Однако совместить не получилось: сценарий был написан только наполовину, так как, пока Михалков, Адабашьян, Лебешев жарились на солнце, работал один Володарский. А по возвращении в Москву работа и вовсе застопорилась - Михалков вплотную занялся съемками своей дипломной работы - короткометражки "Один день в конце войны" (в ней снимались: Сергей Никоненко, Наталья Аринбасарова, Юрий Богатырев), а у Володарского проблем было еще больше. Во-первых, у него тяжело заболела жена (14 ноября он положил ее в госпиталь Военной медицинской академии), во-вторых - он в те дни массу времени посвящал другому фильму - "Разлом" (в прокате - "И был вечер, и было утро..."), режиссер которого тоже заболел и угодил в больницу, поэтому Володарскому приходилось заниматься не только дописыванием текстов и диалогов, но и монтажом, озвучанием и т. д. В итоге, когда объединение "Время" поинтересовалось результатами труда сценаристов, тем предъявить было нечего, и они попросили пролонгировать срок сдачи материала до 1 февраля 1971 года. Им пошли навстречу.
      К назначенному сроку сценарий под названием "Красное золото" был готов, причем его сюжет существенно отличался от того, который потом был реализован в знаменитом фильме. Судите сами.
      Чтобы помочь голодающим Поволжья, Иркутский губком решил восстановить золотые прииски, разрушенные белогвардейцами. Однако дело это трудоемкое и требовало не только времени, но и большого количества людей. И тут как нельзя кстати произошло следующее: председатель ЧК сообщил, что в его застенках дожидается смертной казни бандитский атаман есаул Брылов, который якобы знает, где находится золотая жила, выходящая на поверхность земли. По словам Брылова, эту жилу открыл много лет назад его отец-старатель. Но показать дорогу к жиле есаул согласен только в обмен на свободу. Посовещавшись, члены Иркутского губкома решили пойти на сделку с атаманом голодающие Поволжья ведь ждать не могут.
      За пару дней была сформирована экспедиция в тайгу, руководить которой назначили чекиста Егора Максимовича Шилова. Кроме него в отряд вошли: сам Брылов, несколько красноармейцев и женщина-топограф Нина Викторовна. По плану, разработанному в губкоме, если через три недели от экспедиции не будет никаких вестей, то следом за ними пошлют вторую группу.
      Между тем чуть ли не с первых дней похода искателей золота поджидали неприятности. Началось все с того, что пали три лошади. Шилов и Нина отправились в ближайшую деревню за лошадьми, а когда вернулись, нашли на стоянке трупы своих товарищей. Брылов и один красноармеец исчезли. После всего случившегося впору было возвращаться назад, но Шилов был человеком упертым. Он решил продолжать поход, рассчитывая на помощь жителей ближайшей деревни. Но ситуация осложнялась тем, что мужиков в деревне практически не осталось, кроме председателя сельсовета и четырех дезертиров. Первого Шилов взял с удовольствием, а вот дезертиров, как говорится, за неимением лучшего - надежды на них не было никакой. А за несколько часов до выступления произошло неожиданное - в экспедицию напросился младший брат Брылова. Причем пришел он не с пустыми руками - принес карту, на которой было обозначено точное место расположения отцовской жилы. Окрыленный Шилов выступил в поход.
      Как и положено такого рода сценарию, описание похода полно массой всяческих приключений. Однако не избежал он и присутствия откровенных агиток, свойственных многим произведениям того времени. Например, такой. В походе дезертиры стали бузить, один из них бросает в лицо Шилову следующие обидные для чекиста слова: "Ленин ваш в Кремле окопался, плевать ему на страдания наши". Шилов не стал долго дискутировать с дезертиром, выхватил пистолет и застрелил его. При этом объяснил свой поступок так: "Это за Ленина! За вождя нашего, за вождя всех, кто кровью своей и жизнью добывает народу счастье".
      Этот поступок заставил по-иному взглянуть на Шилова его компаньона Нину. Она влюбилась в чекиста. Причем так сильно, что в порыве откровенности призналась ему, что она... член партии эсеров, и послана в экспедицию с одной целью - разведать место, где находится золотая жила. Она предложила Шилову бросить все и бежать вместе куда глаза глядят. Но тот вместо этого связал женщину, а сам ушел в тайгу, потрясенный случившимся. Пробродив там около часа, Шилов вернулся в лагерь и застал там жуткую картину - Нина покончила с собой.
      А экспедиция продолжалась. Один за другим погибают ее участники, пока в живых не остался один человек - Шилов. Он-то и доходит до жилы. А найдя ее, обнаружил там вовсю работающих людей - это его же товарищи сумели за то время, пока он плутал по тайге, отыскать рудник и теперь добывают из него золото. Хэппи энд.
      Обсуждение сценария "Красное золото" в творческом объединении "Время" состоялось 5 февраля 1971 года. Из авторов на нем присутствовал один Володарский, поскольку у Михалкова через три недели была назначена сдача диплома. Но на характере обсуждения его отсутствие совершенно не сказалось. Сценарий всем понравился, и Володарскому дали задание: доработать отдельные куски и предоставить второй вариант к середине июня.
      ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ, ИЛИ МИХАЛКОВ В АРМИИ
      Михалкова всегда считали баловнем судьбы. Завистники утверждали, что таланта в нем на мизер, а всеми своими успехами он прежде всего обязан своему отцу - в ту пору депутату Верховного Совета. Весомым аргументом в пользу этого утверждения было хотя бы то, что Михалкову разрешили снимать дипломную работу в четыре части, когда всем остальным его сокурсникам только в две. Однако Михалков не опускался до словесных баталий по этому поводу, предпочитая делом доказать всем своим недоброжелателям то, на что он действительно способен в искусстве. И ведь доказал. "Спокойный день в конце войны" - вещь по-настоящему сильная. Мало того, что она получила оценку "отлично" как диплом, так она еще была награждена почетным дипломом журнала "Советский экран" за лучшую режиссуру на фестивале студенческих фильмов 1971 года.
      Закончив с дипломом, Михалков целиком переключился на работу с "Красным золотом". Летом того года они с Володарским благополучно завершили второй вариант сценария, причем от первоначального варианта в нем остались, что называется, рожки да ножки. Сюжет полностью изменился, сохранились только имена некоторых героев. И назывался он теперь иначе - "Чужой среди своих, свой среди чужих". Сюжет в нем был именно тот, что мы теперь знаем по фильму.
      Вспоминает Э. Володарский: "Наш с Михалковым сценарий "Красное золото" тоже был поначалу вполне банальным, хотя построили мы его грамотно, по всем правилам. Все, что я видел прежде о гражданской войне, в этом сценарии присутствовало. И Никиту сценарий устраивал. Но потом один умный человек сказал нам, что так гражданскую войну уже много раз показывали. И тогда мы стали искать драматургические решения, которых раньше в нашем кино не было. Много просто придумывали, не зная, было ли это, могли ли быть такие люди, такие отношения между ними. Кстати, если придуманное удавалось драматургически, то мы что-то угадывали верно и с точки зрения истории..."
      6 июля сценарно-редакционная коллегия объединения "Время" обсудила новый вариант сценария. Несмотря на то, что первый вариант коллегию удовлетворял, этот им понравился еще больше. Авторам было дано указание работу над ним продолжать (внести кое-какие поправки) и предоставить 3-й вариант к 31 августа. Однако к этому сроку исправить сценарий не удалось (Володарский был внезапно делегирован в качестве почетного гостя от ЦК ВЛКСМ на Камский автомобильный завод), и срок был пролонгирован до конца октября. Следующее заседание состоялось 22 октября. Цитировать всех выступавших не стану, приведу лишь отрывки из двух выступлений.
      В. Кольцов: "Объем сценария сейчас - три серии. Не надо бояться романтизировать историю. По стилю это не хроника, а "Белое солнце пустыни", поэтому надо привнести больше ироничности, юмора..."
      Н. Михалков: "В одной серии я себе этот сценарий не представляю. Это вещь определенного жанра, где важно не только что, но и как. То, что кажется излишеством - накопление качества, которое переходит в количество..."
      В итоге сценарий был одобрен и рекомендован для утверждения генеральной дирекцией киностудии "Мосфильм". Та, в свою очередь, тоже его приняла, сделав ряд замечаний. В частности, такие: сценарий необходимо свести в одну серию; слишком просто чекисты упустили из рук золото, опростоволосились, погибли; неубедительно выглядит разоблачение предателя в ЧК - его поймали на том, что он левша, поэтому найти более серьезный мотив; в финале так и не показано, что золото доехало до Москвы, а нужен точный акцент: теперь золото в надежных руках и будет употреблено на благородную цель, на спасение голодающих. Как мы теперь знаем, из этого перечня сделано только несколько поправок: сняли одну серию, предателя в ЧК разоблачили благодаря чудом выжившей жене рабочего Никодимова, за которого выдавал себя предатель.
      Тем временем в жизни одного из авторов сценария - Никиты Михалкова происходят серьезные события. У него развивается роман с девушкой, которой вскоре суждено будет стать его женой. Зовут ее Татьяна Соловьева, она работает манекенщицей в Общесоюзном доме моделей, что на Кузнецком мосту. О том, при каких обстоятельствах произошло их знакомство, рассказывает сама Татьяна:
      "С Никитой мы познакомились в Доме кино на премьере фильма "Телеграмма" (режиссер Ролан Быков. - Ф. Р.). Нас представила друг другу тогдашняя жена Андрона Кончаловского Вивьен. Свою активность Никита проявил сразу, пригласив меня на другой день в ресторан. Помню, как в Доме моделей меня собирали на свидание. Гримировали, рисовали какие-то фиолетовые тени, синие стрелки, по-вурдалацки красный рот. На голове соорудили "бабетту". И когда я подошла вечером в таком виде к Дому кино, Никита буквально был в шоке - такую диву я собой представляла.
      Потом он молча взял меня за шкирку, в туалетной комнате засунул под кран, умыл и только после этого повел в ресторан. Такой, с белесыми ресницами и еще не высохшей на лице водой, я и сидела за столиком, боясь что-либо заказать. Почему боялась? Я в то время по ресторанам не ходила, пропадая все время на работе. И совершенно не знала Никиту. На то свидание он пришел в потертых джинсах, какой-то курточке, кепочке. Ну я и подумала: может, у него денег нет? Чего ж тогда выбирать деликатессы? Я и предоставила выбор ему...
      Когда на экраны вышел фильм "Я шагаю по Москве", мне больше нравился Стеблов. Но когда нас с Никитой познакомили, все, конечно, изменилось. Его уверенность, властность сразу же покорили меня. То, что Никита был женихом номер один, тогда я еще не знала. А он уже жил отдельно, в однокомнатной квартире. Но что она из себя представляла! Склад ненужных вещей: разбитые стаканы, патефон, по которому, чтобы завести, надо было стучать кулаком, разломанное кресло, в которое нельзя сесть... Вообще он всегда был вне быта. Главное для него - дело, творчество, а все остальное - неважно..."
      Тем временем 8 февраля 1972 года директор объединения "Время" ходатайствует перед Бюро режиссеров о выдвижении Никиты Михалкова на самостоятельную работу. Эта инициатива была необходима, поскольку Михалков считался начинающим режиссером и должен был получить разрешение от своих старших товарищей. Бюро (а в него входили такие известные режиссеры, как: Владимир Басов, Сергей Соловьев, Андрей Смирнов, Вилен Азаров и др.) собрались на свое совещание два дня спустя - 10 февраля. Посмотрев дипломную работу Михалкова "Спокойный день в конце войны", оно вынесло решение: ходатайство поддержать.
      1 марта министр кинематографии СССР А. Романов прислал генеральному директору "Мосфильма" Н. Сизову телеграмму, в которой давал свое согласие на то, чтобы фильм "Свой среди чужих, чужой среди своих" был включен в тематический план на 1973 год. В тот же день сценарно-редакционная коллегия Главного управления художественной кинематографии вынесла свое положительное мнение по последнему варианту сценария "Свой среди чужих..." Однако коллегия рекомендовала авторам внести в него следующие изменения:
      "Следует разъяснить, что конфискация ценностей для покупки продовольствия была произведена чекистами лишь у представителей эксплуататорских классов: у буржуазии и богатых купцов;
      необходимо подчеркнуть, что секретарь губкома Сарычев занят не только делами ЧК, но и другими важными мероприятиями;
      в стилистике будущего фильма следует избежать грубого натурализма в изображении драк, сражений, схваток и пр.".
      14 марта вышел приказ по объединению "Время", разрешающий Михалкову приступить к разработке режиссерского сценария. Этим же приказом назывались имена и оклады тех, кто непосредственно должен был в скором будущем создавать картину: режиссер-постановщик Н. Михалков (оклад в месяц 200 рублей), оператор-постановщик П. Лебешев (150 рублей), режиссер - Б. Вельшер, художник-постановщик И. Шретер (художник - А. Адабашьян), директор - В. Комаровский. До того дня, как на съемочной площадке фильма "Свой среди чужих..." должна была прозвучать команда "Мотор!", оставались считанные месяцы, когда случилось непредвиденное.
      На каком-то высоком совещании был поднят вопрос о том, что многие деятели культуры призывного возраста отлынивают от почетной обязанности службы в рядах Вооруженных сил. При этом прикрываются кто чем может: родственными связями, справками о различных болезнях и т. д. и т. п. В итоге Минобороны была спущена директива с самого "верха": брать всех. В начале апреля повестка из военкомата пришла и Никите Михалкову. Над фильмом нависла угроза если не закрытия, то большой отсрочки.
      Вспоминает Э. Володарский: "Для Никиты это было ударом страшным. Он кинулся даже не к отцу, а к Бондарчуку, он должен был запуститься в его объединении: "Сергей Федорович, помогите". На что Бондарчук так ехидно улыбнулся: "А что ж ты к отцу не пошел?" - "Да что к отцу идти? Мне еще хуже будет". И "Бондарь" позвонил. И думаю, что он не тому человеку позвонил. Он позвонил начальнику Генштаба. А тот то ли не любил Сергея Михалкова и всю семью в целом, бог его знает, но он как заорет: "Что? Да я его упеку на край земли!" И упек..."
      Стоит отметить, что, когда заступничество Бондарчука сорвалось, был предпринят еще один вариант - на этот раз за Михалкова попытался вступиться сам генеральный директор "Мосфильма" Николай Сизов. 7 апреля он направил на имя министра обороны СССР А. Гречко телеграмму следующего содержания:
      "Уважаемый Андрей Антонович!
      Генеральная дирекция киностудии "Мосфильм" обращается к Вам с убедительной просьбой отсрочить на один год призыв в Советскую Армию актера и режиссера-постановщика т. Михалкова Н. С.
      В настоящее время Н. С. Михалков осуществляет постановку полнометражного художественного фильма и одновременно исполняет главную роль в другом фильме (речь идет о картине "Станционный смотритель". - Ф. Р.).
      Учитывая, что замена в таком фильме невозможна и отсутствие Н. Михалкова повлекло бы за собой серьезные нарушения производственной жизни "Мосфильма" в целом, прошу Вас не отказать в просьбе".
      Но и этот вариант не прошел. 25 апреля на "Мосфильм" пришел ответ: "Михалкову Н. С. 21 октября 1972 года исполняется 27 лет, таким образом предоставление ему отсрочки от призыва на один год или зачисление его в запас будет являться нарушением указаний Закона СССР... Ст. 37 Закона СССР "О всеобщей воинской повинности" гласит: "призывники, не призванные по различным причинам в Вооруженные Силы в установленные сроки, призываются на действительную военную службу до достижения ими 27-летнего возраста".
      В итоге Михалкова "забрили" в солдаты, причем, как и обещал начальник Генштаба, действительно упекли его к черту на рога - на Камчатку. Как вспоминает все тот же Володарский: "Над ним издевались страшно, сортиры заставляли драить. Конечно, для всех было удовольствием - приехал сам Михалков. "Я шагаю по Москве" вся страна видела: "Ну ты теперь у нас по сортиру пошагаешь!..".
      Примерно полгода Михалков терпел эти муки, после чего добился того, чтобы его включили в число четырех участников зимнего похода на собаках по Чукотке. Этот поход был организован при поддержке ЦК ВЛКСМ и пролегал по маршруту, по которому 50 лет назад прошел отряд красноармейцев под руководством Григория Чубарова, чтобы остановить отряд белогвардейцев, пытавшихся бежать на Аляску с награбленным. Причем кандидатура Михалкова возникла в самый последний момент, можно сказать, случайно. Дело в том, что в экспедицию должны были отправиться четыре человека: автор идеи Зорий Балаян, представитель Корякского национального округа, сотрудник аппарата Камчатского обкома комсомола и воин Петропавловского гарнизона. С первыми тремя проблем не было, а вот с воином возникли. Командование гарнизона наотрез отказалось выделять под это дело своих солдат, мотивируя это так:
      "Приветствуя инициативу и высоко оценивая политическое значение акции предстоящего похода, в то же время командование не может брать на себя ответственность разрешить принимать участие матросу или солдату в экспедиции, которая без страховки пойдет в экстремальных условиях Крайнего Севера".
      Вот тогда и всплыла кандидатура Никиты Михалкова, который, во-первых, сам изъявил согласие участвовать в подобном мероприятии, во-вторых - был уже не мальчик (27 лет все-таки), и в-третьих - срок его службы уже подходил к концу (его призвали на год). Правда, несмотря на согласие Михалкова, его кандидатуру все равно пришлось согласовывать и с командованием, и с Камчатским обкомом партии, и даже с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Тяжельниковым. Наконец "добро" было получено.
      Поход начался поздней осенью 1972 года, продолжался несколько месяцев и таил для его участников множество опасностей. Вот как вспоминает об этом З. Балаян:
      "Большую часть пути в Пенжинской тундре шли по замерзшей реке Парень. Труднее всего приходилось первой нарте: собаки с трудом пробирались по снежной целине. Пришлось устанавливать очередность. Через каждые сто двести метров меняли лидера. Реже всего пускали вперед Михалкова. Но все же и ему приходилось открывать каравану дорогу. Помню, как Никита шел первым, я - за ним. Толкая нарту, он вдруг куда-то провалился. Нарта его дернулась, собаки потащили ее, а каюр остался на месте, вколоченный по пояс в сугроб. Видя, что моя упряжка приближается к нему, он неистово закричал, замахал руками, чтобы я обходил его стороной. Боялся, что и мы окажемся в проруби.
      Выяснилось, что на этом участке лед оказался слишком тонким. Первый же большой снег, выпавший ранней осенью, так и не растаял. Потом снегу навалило с лихвой и этакое многослойное одеяло-покрывало не позволило как следует заморозить поверхность реки.
      Вытащили Никиту из проруби длинным чаутом. Переодеваться пришлось на открытом воздухе. Помогали ему всей командой. Долго возились, пока сняли с него обледеневшие когагли, брюки и так далее и заменили все "запасными частями". Немало чистого спирта ушло на растирание огромного Никиты, и не только на растирание.
      - Повезло, - сказал Коянто позже (Владимир Косыгин или Коянто камчатский поэт, участник экспедиции. - Ф. Р.), - если бы на этом участке впереди шел не Никита а, скажем, я, то я бы просто захлебнулся. Впервые по-настоящему понял, какое это бесценное преимущество - высокий рост..."
      Тем временем незадолго до Нового года - 18 декабря - Михалкову на Камчатку пришла радостная телеграмма от директора творческого объединения "Время" Л. Канарейкиной: "Дорогой Никита. Картина "Свой среди чужих..." оставлена в плане выпуска в 74-м году. Пленка "Кодак" пока физически отсутствует на студии. Заявку присылайте. Поздравляем с наступающим Новым годом".
      Заявку на фильм Михалков прислал в Москву уже в следующем году, а затем стал готовиться к дембелю. Очередной приказ министра обороны о призыве в ряды Вооруженных Сил новой партии призывников и увольнении из армии отслуживших свой срок увидел свет в конце марта 1973 года. По этому приказу должен был "дембельнуться" и Михалков. Причем, чтобы ускорить этот процесс, киношное руководство выступило с инициативой перед Минобороны, чтобы оно уволило их подопечного в числе первых. Но те их просьбу проигнорировали. 26 марта в Москву пришла телеграмма из войсковой части № 20592, где проходил службу Михалков, за подписью ее командира Крижевского. Она гласила: "Согласно закона военнослужащий Михалков Н. С. будет уволен в первой декаде мая 1973 года".
      Но, видимо, затем в дело вмешались какие-то высокие силы и домой Михалков вернулся в первой декаде апреля. И сразу же бросился не на студию, а к своей невесте Татьяне Соловьевой. Вот как она сама вспоминает об этом:
      "Я ждала Никиту весь год. Писала на Камчатку письма. Никита тоже часто писал, причем очень серьезные письма: с цитатами Толстого, разных философов. Я показывала их подругам и недоумевала: а где же про любовь? Любит он меня или нет?
      А накануне возвращения Никиты из армии я поменяла квартиру. Но адрес ему не успела сообщить. Так вот Никита вместе с Сережей Соловьевым сел на такси и стал объезжать все новые дома на проспекте Вернадского. Об этом переезде разговор шел давно, поэтому район Никита знал. Ходил по подъездам и узнавал, не живет ли здесь манекенщица. Так ему показали мою квартиру. Я открываю дверь, а там он, в морской форме. Мы сразу поехали в Дом кино, с которым тогда были связаны все события. Предложение, кстати, он мне тоже сделал в Доме кино. Собрал там всех самых близких своих друзей и торжественно при них предложил мне выйти за него замуж. Я очень смутилась, но, конечно, ответила "да"..."
      Однако свадьбу молодые сыграют через несколько месяцев после этого, причем не в Москве, а в Грозном, где будут проходить натурные съемки фильма "Свой среди чужих..." Но не будем забегать вперед.
      10 апреля 1973 года вышел приказ по "Мосфильму" о том, что работы по фильму возобновляются. Спустя ровно месяц сценарно-редакционная коллегия вынесла свое заключение по режиссерскому сценарию "...И пятьсот тысяч в придачу" ("Свой среди чужих..."), в котором отмечалось:
      "В сценарии произошли довольно сильные изменения по сравнению с литературным вариантом, как в плане смысловом, так и в драматургическом и композиционном. Внимание авторов теперь несколько переключено с приключенчески-детективного хода на вновь введенные в сценарий эпизоды жанрового и комедийно-поэтического характера. Основная мысль этих эпизодов - верность дружбе и идеалам революционной молодости.
      Сценарий от этих изменений несколько потерял в остроте и драматичности интриги, но зато приобрел интересные детали человеческого поведения, легкость и ненавязчивость сценарных решений".
      САРЫЧЕВ, ЛЕМКЕ, КАЮМ И ДРУГИЕ
      11 мая начался подготовительный период в постановке фильма, во время которого выбирались места для натурных съемок, строились декорации, подбирались актеры на главные и эпизодические роли.
      Первоначально Михалков предполагал снимать натуру в Сибири и на Дальнем Востоке. Но затем по каким-то причинам (то ли из-за трудностей переезда, то ли из-за нежелания вновь возвращаться туда, где он недавно тянул армейскую лямку) он от этой идеи отказался, остановившись на окрестностях Москвы и Грозного. В подмосковном городе Марфино начали строиться декорации "Изба есаула" и "Двор губкома".
      В деле подбора актеров Михалков пошел нетрадиционным путем - кинопроб в привычном понимании слов он не устраивал (когда на одну роль пробуются несколько человек), а пригласил по одному актеру, на которых он остановил свой выбор еще год назад. Так, роль председателя губкома Сарычева досталась актеру ленинградского театра Ленсовет Анатолию Солоницыну, чекиста Егора Шилова - актеру столичного театра "Современник" Юрию Богатыреву (его Михалков снимал еще в своей дипломной работе "Спокойный день в конце войны"); бывшего кавалериста, а ныне начфина Забелина должен был сыграть актер драмтеатра имени Станиславского Сергей Шакуров; председателя ЧК Кунгурова - актер Театра на Таганке Александр Пороховщиков; чекиста Липягина - актер ЦТСА Николай Пастухов; ротмистра Лемке - Александр Кайдановский, который на тот момент проходил срочную службу в рядах алабинского кавалерийского полка, состоявшего на хозрасчете у "Мосфильма"; предателя, взявшего себе фамилию рабочего Никодимова - актер МХАТа Николай Засухин, есаула Брылова - сам Никита Михалков; железнодорожного служащего Ванюкина - актер МХАТа Александр Калягин, казаха Кадыркуна - актер театра "Современник" Константин Райкин (о том, как из казаха получился татарин Каюм, разговор еще пойдет впереди).
      А. Солоницын родился 30 августа 1934 года в городе Богородске Горьковской области. Его отец был журналистом - работал ответственным секретарем газеты "Горьковская правда".
      Стоит отметить, что первые несколько лет своей жизни будущий актер носил совсем другое имя - Отто. Дело в том, что в тот год, когда он появился на свет, страна с восхищением следила за подвигом героев-челюскинцев. Не был исключением и отец Солоницына. Поэтому, когда он узнал, что судьба послала ему мальчика, он назвал его в честь научного руководителя экспедиции Отто Юльевича Шмидта. Однако с началом войны это имя стало многими восприниматься как враждебное, и Отто стал Анатолием.
      Мечта стать артистом возникла у Солоницына еще в школе, поэтому после ее окончания, в 1955 году он отправился в Москву - поступать в ГИТИС. Но эта попытка оказалась неудачной, и он вернулся домой, что называется, не солоно хлебавши. Чтобы не сидеть на шее у родителей, устроился в геологическую партию. Год пропутешествовал по стране, а летом 56-го вновь подал документы в ГИТИС. И опять повторилась прошлогодняя история: он прошел всего лишь два тура и на последнем с треском провалился. Умудренные опытом экзаменаторы никак не хотели разглядеть в нем будущую знаменитость. Сам Солоницын в письмах брату Алексею так объяснял причину своей неудачи: "Всю жизнь не везет мне. Как печать проклятия лежит на мне трудность жизни.
      Чтобы поступить в институт, нужны не только актерские данные. Бездарные люди с черными красивыми волосами и большими выразительными глазами поступили... Комиссия поверила им. Мне не верят. Никто не верит. В этом моя беда. Для института нужна внешность, а потом все остальное. Комиссии нужно нравиться..."
      И все же мечта Солоницына стать актером сбылась. После того, как он и в третий раз (!) не поступил в ГИТИС, на помощь ему пришел его брат Алексей. Он посоветовал ему попробовать поступить в театральную студию при Свердловском драмтеатре. Анатолий послушался брата и с первой же попытки был принят в студию. Закончил он ее в июне 1960 года и был зачислен в штат этого же драмтеатра.
      Этапным в творческой карьере Солоницына стал 1965 год, когда судьба свела его сразу с двумя известными кинорежиссерами: Глебом Панфиловым и Андреем Тарковским. Первый тогда работал режиссером свердловского телевидения и приступал к работе над телефильмом "Дело Курта Клаузевица". На главную роль - немецкого солдата Курта Клаузевица - он пригласил именно Солоницына. Это была первая роль актера вне стен драматического театра.
      С Тарковским Солоницын познакомился при следующих обстоятельствах. В журнале "Искусство кино" был напечатан сценарий фильма "Андрей Рублев". Прочитав его, Солоницын настолько загорелся желанием сыграть главного героя, что надумал немедленно ехать в Москву и самому проситься на роль. И хотя все его друзья и коллеги отговаривали его от этого шага, называя его авантюрой, Солоницын поступил по-своему и отправился в Москву.
      После первой кинопробы единственным человеком, который увидел в Солоницыне Андрея Рублева, был Тарковский. Его все пытались переубедить, и Тарковскому пришлось сделать еще две кинопробы, но даже после этого мнение его оппонентов не изменилось. Сам Михаил Ромм убеждал Тарковского отказаться от своего решения снимать Солоницына в главной роли, не говоря уже об остальных членах худсовета "Мосфильма". Но режиссер упрямо стоял на своем. Когда ситуация достигла критической точки, Тарковский решил использовать последний шанс. Он взял фотографии двух десятков актеров, снимавшихся в пробах к "Рублеву", и отправился к реставраторам, специалистам по древнерусскому искусству. Разложив перед ними эти фотографии, он попросил выбрать из них актера, наиболее соответствующего образу великого художника. И все опрашиваемые дружно указали на Солоницына. Так были рассеяны последние сомнения на этот счет.
      К сожалению, судьба фильма "Андрей Рублев" сложилась драматически его положили на полку на целых 5 лет - и поэтому открытие актера Солоницына для широкого зрителя в тот год не состоялось. Получилось так, что зритель впервые увидел его в третьеразрядном боевике "Один шанс из тысячи" (1969), роль в котором - советский разведчик Мигунько - была настолько бедна красками, что Солоницын в ней совершенно не раскрылся. Зато совсем другое дело - роль майора-особиста Петушкова в картине Алексея Германа "Проверки на дорогах" - там Солоницын заблистал во всей своей красе. Но, увы, этот фильм положили на полку аж на 16 лет! Он вышел, когда Солоницына уже не было в живых.
      Запоздалая слава пришла к Солоницыну в 1971 году, когда на широкий экран наконец-то вышел "Андрей Рублев". Успех актера в этой картине заставил обратить на него внимание многих режиссеров. Достаточно сказать, что в 1971 году он снялся сразу в четырех фильмах. Среди режиссеров, пригласивших его, были: Сергей Герасимов ("Любить человека"), Андрей Тарковский ("Солярис"), Сергей Микаэлян ("Гроссмейстер"), Вадим Гаузнер ("Принц и нищий"). Именно тогда на Солоницына обратил свой взор и Никита Михалков, предложив ему роль председателя губкома Василия Сарычева. Стоит отметить, что сам актер, едва прочитав сценарий, сразу разглядел в нем задатки будущего киношедевра. А вот его брат Алексей посчитал этот проект провальным. Почему? Во-первых, режиссер был дебютантом, во-вторых, фильмов о гражданской войне в те годы выходило огромное количество и львиная доля из них была откровенной халтурой.
      Ю. Богатырев родился 2 марта 1947 года. В 1967 году поступил в Театральное училище имени Щукина, в котором некогда учился и Никита Михалков. Последний был настолько пленен актерским даром "щукинца" Богатырева, что, не задумываясь, пригласил его на роль немецкого солдата в свою дипломную работу "Спокойный день в конце войны". А когда на свет появился сценарий "Красное золото", Михалков практически сразу увидел в чекисте Егоре Шилове именно Богатырева.
      На момент утверждения Богатырева в роли Шилова тот работал в театре "Современник" и жил в доме № 9 по Манежной площади. Несмотря на то, что окна комнаты Богатырева выходили на Кремль, это было чисто внешнее благополучие. Раньше здесь жила любовница Ленина Инесса Арманд, а в 60-е годы квартиру переоборудовали под театральное общежитие, разбив ее на 11 крохотных клетушек. Кроме Богатырева в остальных "клетках" жили еще несколько "современниковцев": Валентин Гафт, Валерий Хлевинский, Петр Вельяминов (после триумфа в сериале "Тени исчезают в полдень" его переманили в Москву), Станислав Садальский и др.
      С. Шакуров родился 1 января 1942 года в Москве. Его отец Каюм Шакуров был известным в Москве охотником, держал псарню на 16 собак. Работал он вместе с женой - Ольгой Сергеевной - в научно-исследовательском институте. По словам самого Шакурова отец в основном был занят охотой и сыну уделял мало внимания. Поэтому воспитанием Сергея занималась мать. Однако и ее внимания не всегда хватало, и Сергей чаще всего был предоставлен самому себе, а точнее улице. И неизвестно, чем закончилось бы такое "воспитание", если бы в 10-летнем возрасте парень внезапно не увлекся спортом - записался в секцию акробатики. А в 7-м классе добавилось еще одно увлечение - театр. Шакуров поступил в драмкружок при жэке, которым руководил бывший артист Центрального детского театра Валентин Захода (в этом же кружке вместе с Шакуровым занимались и другие будущие звезды театра и кино: Валентин Смирнитский (будущий Портос в телеверсии "Д' Артаньян и три мушкетера"), Василий Бочкарев, Алла Чернова).
      К моменту окончания школы перед Шакуровым встала серьезная дилемма куда идти? Став в 18 лет мастером спорта по акробатике, он в дальнейшем имел все шансы сделать успешную карьеру в этом виде спорта. Однако не меньше радости доставлял Шакурову и театр. В конце концов он сделал выбор в пользу последнего, хотя его тренер по акробатике был категорически против этого. Он тогда сказал своему ученику: "Каким ты станешь артистом, еще неизвестно, а вот спортсмен ты действительно талантливый". Но переубедить Шакурова ему не удалось. В 1961 году тот поступил в Школу-студию при Центральном детском театре. Рекомендовал его туда драматург Виктор Розов, который однажды попал на спектакль их самодеятельного драмкружка "Не было ни гроша, да вдруг алтын", был пленен игрой Шакурова и уговорил его заняться театром всерьез.
      В 1964 году Шакуров окончил студию и был принят в труппу Театра на Малой Бронной. Но проработал он там недолго - уже через год перешел в Центральный академический театр Советской армии, а оттуда - в драмтеатр имени Станиславского.
      Дебют Шакурова в кино состоялся в 1966 году, причем это сразу оказалась главная роль - в фильме Маноса Захариаса "Я солдат, мама" он сыграл новобранца Пеганова. После этого фильмы с участием Шакурова стали выходить на широкий экран один за другим. Среди них: "Разбудите Мухина", "Возмездие" (оба - 1967), "Каратель" (1969), "Был месяц май" (1970), "Месяц август" (1971), "Четвертый" (1972) и др.
      А. Пороховщиков родился 31 января 1939 года в Москве. Так получилось, что, когда Александру было три года, из семьи ушел отец - Шалва Барабадзе. Вскоре мать вышла замуж во второй раз - за архитектора. По материнской линии род Пороховщиковых происходил из столбовых дворян. Прадед Александра имел в Петербурге три завода. Был меценатом. Принимал участие в строительстве в Москве "Славянского базара", как вкладчик и архитектор - в возведении Храма Христа Спасителя.
      В школе Александр учился плохо - на одни "двойки" и "тройки". Учителя на него жаловались, но что могла предпринять мать, которая воспитывала ребенка практически без отца? Однажды она отвела сына к частной преподавательнице музыки, но Александр посетил всего лишь несколько занятий, после чего сбежал. Как объяснил он матери, учительница постоянно ела чеснок, а он этот запах терпеть не мог.
      В 1957 году Пороховщиков закончил школу и поступил в Челябинский медицинский институт. Однако прилежного ученика из него и здесь не получилось - учился он без особого энтузиазма, по-прежнему отдавая предпочтение уличным компаниям и институтскому джаз-бэнду. В конце концов терпение матери лопнуло и она насела на отчима: "Если не вернемся в Москву, Сашка станет бандитом". В 1960 году Пороховщиковы вернулись в столицу.
      Так как мать Пороховщикова в свое время училась в ГИТИСе, ей удалось через знакомых устроить сына мебельщиком-реквизитором в Театр имени Вахтангова. С этого момента смыслом жизни Пороховщикова стал Театр. И вот уже в 1960 - 1961 годах он учится на курсах повышения квалификации актеров театра при ВТО, в 62-м поступает на вечернее отделение Театрального училища имени Щукина. По его же словам, в училище тогда было два комика - на дневном Александр Калягин (в фильме Михалкова ему достанется роль Ванюкина), на вечернем - он, Пороховщиков. Именно поэтому после окончания училища (1966) его и пригласили в Театр сатиры. Там он отыграл пять сезонов, после чего перешел в Театр на Таганке.
      Дебют Пороховщикова в кино состоялся в 1967 году - в фильме "Поиск" он сыграл небольшую роль архитектора. Затем были роли в фильмах: "Крах" (1968, роль Бенито Муссолини), "Гори, гори, моя звезда" (1969, белый офицер), "Случай с Полыниным" (1970). Что касается "Своего среди чужих...", то Пороховщиков попал в него совсем не случайно: он сыграл небольшую роль в дипломном фильме Михалкова "Спокойный день в конце войны", после чего они стали друзьями.
      Н. Пастухов родился 15 мая 1923 года. Свою актерскую карьеру начинал на сцене Центрального театра Советской Армии (1951 - 1953), после чего пять лет играл на сцене Тамбовского драмтеатра (1953 - 1957), затем вновь вернулся в столицу - играл два года в "Современнике" (1957 - 1958), а затем вернулся в ЦТСА.
      Кино вошло в жизнь Пастухова поздно - в 1971 году, когда он сыграл одну из ролей в картине "Дядя Ваня". Режиссером фильма был старший брат Никиты Михалкова Андрей. Получилось, что старший брат "по наследству" передал этого замечательного актера младшему. Роль Липягина в "Своем..." стала по существу второй крупной ролью Пастухова в кино.
      А. Кайдановский родился 23 июля 1946 года в Ростове-на-Дону. Окончив 8 классов средней школы, поступил в Днепропетровский сварочный техникум имени Б. Патона. Однако в 1961 году ушел из него и был принят в Ростовское училище искусств. В 1965 году приехал в Москву и благополучно сдал экзамены в Театральное училище имени Щукина.
      Дебют Кайдановского в кино состоялся на втором курсе училища - в фильме "Таинственная стена" (1967) он сыграл эпизодическую роль молодого научного сотрудника. Затем были столь же крохотные роли в фильмах: "Анна Каренина" (1967), "Первая любовь" (1968).
      Закончив училище в 1969 году, Кайдановский попал в труппу Театра имени Вахтангова. Приглашение играть там было не случайным - молодого актера прочили на роль князя Мышкина в "Идиоте". Однако сыграть его ему так и не удалось. Как оказалось, первый исполнитель роли знаменитый актер Николай Гриценко никому не собирался ее уступать и, едва узнав о том, что какой-то вчерашний студент претендует на нее, сделал все от него зависящее, чтобы этого не произошло. Говорят, даже болея, Гриценко вставал с постели и шел в театр - лишь бы не отдавать роль другому. И пришлось Кайдановскому играть роли типа "кушать подано". В те дни никто не верил в Кайдановского. Михаил Ульянов даже советовал ему возвращаться обратно в Ростов и пытаться устроить свою судьбу там. Но молодой актер остался в Москве. Жил он вместе с женой и крохотной дочерью в полуподвальном помещении, перебиваясь, что называется, с хлеба на воду. Его жилище в былые годы служило дворницкой: крохотная кухня с косым потолком, который образовывала лестница, а в той части, где лестница втыкалась в пол, было что-то вроде чуланчика. Кайдановский с удовольствием его показывал друзьям - пол в нем прогнил, несло погребной сыростью, внизу стояла вода.
      В те годы Кайдановский изредка, но все же снимался в кино. Причем роли были разные. Если в фильме "Красная площадь" (1970) он сыграл крохотный эпизод (солдата), то в Деле № 6 под названием "Шантаж" из сериала "Следствие ведут знатоки" (премьера - сентябрь 1972) Кайдановский сыграл более крупную роль - спекулянта золотом. Но вскоре после съемок последнего фильма Кайдановский ушел в армию - в кавалерийский полк, дислоцированный в Алабино. Выбирая Кайдановского на роль Лемке, Михалков руководствовался несколькими причинами: во-первых, он был в совершенном восторге от его таланта, и во-вторых - кавалерийская часть Кайдановского должна была участвовать в съемках фильма, что позволяло без проблем "выписать" в экспедицию и рядового Кайдановского.
      А. Калягин родился 25 мая 1942 года в городе Малмыж Кировской области, где его родители были в эвакуации. В середине 40-х семья Калягиных вернулась в Москву, в свою коммуналку на Покровке. Там у Александра впервые проснулась любовь к театру и он даже создал свой собственный домашний театр. В 13 лет Калягин написал письмо выдающемуся сатирику Аркадию Райкину, в котором просил у него совета, как и куда ему поступать, чтобы достичь таких же высот. Самое удивительное, что Райкин ему ответил и пожелал успехов во всех его начинаниях. Правда, прежде чем стать актером, Калягин вынужден был по совету родителей заниматься совсем другим делом. Закончив в 1959 году Московское медицинское училище, он некоторое время работал фельдшером на одной из столичных станций "Скорой помощи". Но любовь к театру оказалась сильней, и Калягин в 1961 году поступил в Театральное училище имени Щукина (два года спустя туда же поступил и Никита Михалков, у которого со старшекурсником Калягиным сложились хорошие отношения). Закончив его, Калягин в течение шести лет менял театры (Таганка, Ермоловский, "Современник"), пока в 1971 году не осел в МХАТе.
      В кино Калягин начал сниматься с 1967 года. Это были эпизодические роли в фильмах: "Николай Бауман" (1968), "Дети" (1971), "Пятнадцатая весна" (1972) и др. Первой крупной ролью Калягина в кино была роль Никона Букеева в картине Абрама Роома "Преждевременный человек" (1972).
      К. Райкин родился 8 июля 1950 года в Ленинграде в актерской семье. Его отец - Аркадий Исаакович - был актером и художественным руководителем Государственного театра миниатюр, мать - Руфь Марковна - работала вместе с мужем. Естественно, что ребенок, родившийся в такой семье, не мог не быть подвержен влиянию театра. Хотя сами родители отнюдь не мечтали о том, чтобы сын пошел по их стопам (в семье Райкиных росла еще дочь Катерина, которая тоже пойдет в артистки).
      По словам Константина, с малых лет он рос чрезвычайно активным мальчишкой. Видя такую подвижность, родители отдали его в спортивную школу - в секцию гимнастики. Именно там он в первый раз сломал себе нос когда сделал неудачное сальто на брусьях. В дальнейшем последуют еще пять переломов, правда, к спорту они уже не будут иметь никакого отношения - их Константин заработает в драках.
      Так как родители большую часть времени проводили на гастролях, сына и дочь воспитывала нянечка - безграмотная татарка. Как расскажет позднее К. Райкин: "Я очень переживал, когда моя няня, чрезвычайно заботливая, но жутко невежественная женщина, принималась кричать в общественном месте: "Это сын Райкина идет, пропустите его без очереди!" Мне казалось, что я обкакаюсь от стыда. Я физически не мог пользоваться именем отца, меня в жар бросало от одной мысли..."
      Видимо, чтобы отвратить сына от актерской профессии, родители отдали его в физико-математическую школу при Ленинградском университете, в класс с биологическим уклоном. Но это не помогло. Закончив школу в 1967 году, Константин решил связать свою жизнь с искусством и благополучно сдал экзамены в Театральное училище имени Щукина. Причем сделал это тогда, когда его родители находились на гастролях и ни сном, ни духом не предполагали, куда направило свои стопы их чадо. Многими тогда это поступление было воспринято скептически - мол, поступил благодаря громкой фамилии. Однако уже на первом курсе Константин опроверг это мнение, став одним из самых талантливых студентов своего курса. Когда в 1971 году он закончил училище, его пригласили к себе сразу четыре столичных театра: МХАТ, ЦТСА, Театр на Таганке и "Современник". Райкин выбрал последний, поскольку именно в этом театре увидел такую актерскую игру, которой он сам еще не владеет.
      Роман Райкина с кино начался сразу после окончания училища - в 1972 году. Он тогда сыграл сразу две роли: эпизодическую в фильме "Командир счастливой "Щуки" (судовой кок) и главную мужскую роль в экранизации комедии В. Шекспира "Много шума из ничего". Роль в "Своем среди чужих..." стала его третьей ролью в кино. По сценарию героя Райкина звали Кадыркун, он был казахом по национальности. Но затем на художественном совете объединения "Время", где создавался "Свой...", было высказано пожелание поменять герою Райкина национальность. В итоге он превратился в татарина Каюма (не с подачи ли Шакурова это было сделано, у которого так звали отца?). В работе над этой ролью Райкину очень пригодились его детские наблюдения за своей нянечкой - той самой татаркой, которая вгоняла его в краску во время их уличных прогулок, требуя для сына Райкиных особых привилегий. Многие выражения, которые мы слышим из уст его Каюма - "кажный шакал", "какай бай" и др. - из нянечкиного словарного запаса.
      ЭКСПЕДИЦИЯ В МАРФИНО
      Худсовет, после которого Кадыркун превратился в Каюма, состоялся в объединении "Время" 19 июня 1973 года. Первым на нем выступил сам постановщик будущего фильма Никита Михалков, который представил кинопробы, рассказал о том, почему на каждую роль было приглашено всего лишь по одному актеру (сценарий писался под определенных актеров), почему натурные съемки из Сибири и Дальнего Востока перенесены в Подмосковье и Грозный (производственно выгодно) и т. д. Затем выступили другие участники заседания.
      О. Козлова: "Пробы и эскизы к фильму произвели большое впечатление, стилистически представили большую картину. Точно подобраны актеры, чувствуется эпоха, время, взволнованность. Поражает продуманность проб и всей работы. Но мне не очень понятен Кайдановский на роль Лемке..."
      И. Сергиевская: "Мне очень понравился герой, он сделан не по стандарту. Все герои хорошо подобраны в ансамбле, интересен Засухин. Понравился Кайдановский, у меня он не вызвал никаких сомнений..."
      Г. Рошаль: "Мне нравится, что каждому отдельному образу найдена своя мечта. Очень понравился Райкин, но не надо делать именно казаха. Есаул одна из интереснейших фигур, но надо понять его мечту... Не уловил я пока музыкальный строй картины...
      Давно я не видел таких проб и такой продуманной сдачи постановочного проекта. Поздравляю группу с хорошим началом..."
      Итог заседания: утвердили кинопробы и постановочный проект. До начала съемок оставались считанные недели.
      Съемки фильма начались 11 июля почти на месяц раньше установленного срока. Снимать начали с павильонных сцен в декорации "Губком": Сарычев, Кунгуров и Липягин сидят в кабинете председателя, часы бьют 67 раз и замолкают только после того, как Сарычев швыряет в них бухгалтерскую книгу; на губкоме обсуждают кандидатуры людей, которым предстоит секретная миссия сопровождать золото в Москву.
      25 июля группа перебазировалась в подмосковный город Марфино. Там в течение двух недель (до 10 августа) снимали натуру и часть павильонов. Причем в качестве последних использовались естественные интерьеры старых зданий (это позволило сэкономить на строительстве павильонов), в них снимались эпизоды: бывший кавалерист, а ныне начфин Забелин сидит в бухгалтерии среди кучи пыльных папок (папки на время съемок одолжили в тамошнем совхозе, а потом часть из них пропала, из-за чего возник серьезный скандал) и слушает отчет своего бухгалтера, но, недослушав его, внезапно вскакивает со своего места, выхватывает шашку и рвется на свободу со следующим страстным монологом: "А-а, вот она моя бумажная могила! Зарыли, закопали славного бойца-кавалериста!.."; в доме Шилова обнаружен обезображенный труп; Шилов пытается вспомнить обстоятельства своего исчезновения, но не может (лежа на кровати, он в отчаянии произносит: "Нет, ребята, ничего не помню, хоть убейте", на что Забелин отвечает истерикой: "Да тебя один раз уже убили, а вместо тебя другого подложили..."; Брылов через открытое окно в своей хате слушает доклад гонца (А. Адабашьян) о грозящей им опасности: "Отряд сабель триста. Ничего нельзя гарантировать. Когда прижмут к реке, - крышка..."; Брылов прикрывает окно занавесочкой и обращается к ротмистру: "Лемке, пора комиссару кишки выпускать. А потом тебе..."
      На натуре были отсняты следующие эпизоды: Шилов падает в подворотне без сознания; Шилова везут в "Роллс-Ройсе" (автомобиль одолжили у коллег съемочной группы фильма "Агония"), по дороге он вспоминает про Ванюкина и совершает побег; Забелин собирает эскадрон и выступает перед ним с пламенной речью: "Бойцы! Грозные альбатросы революции! Еще прячется по углам недобитый враг, еще крадется по темным закоулкам нашей многострадальной родины черная измена. Еще появляются на ее многострадальном теле подлые змеиные укусы. Но мы всегда на страже. Защитим до последней капли нашей красной рабоче-крестьянской крови..."; выступление эскадрона; Кунгуров приезжает во двор, откуда только что выступил эскадрон, сообщает Сарычеву, что минувшей ночью в камере тюрьмы был убит Ванюкин и передает ему мундштук, найденный на месте убийства. "Это же Забелина!" произносит потрясенный находкой Сарычев.
      Во время съемок эпизода "Проводы эскадрона" пострадал оператор-постановщик Павел Лебешев. Произошло это случайно. В тот момент, когда духовой оркестр грянул бравурный марш, лошади, запряженные в тачанку, внезапно испугались и понеслись во весь опор. Лебешев не успел отскочить в сторону, в результате чего получил сильнейший удар в грудь и потерял сознание. К счастью, госпитализации не понадобилось - оператор отлежался остаток дня в постели и на следующий день вновь встал за камеру.
      ЧЕЧНЯ: СЪЕМКИ ВПЕРЕМЕШКУ СО СКАНДАЛАМИ
      Вернувшись из Марфино, группа занялась упаковкой имущества, чтобы отправиться еще в одну экспедицию - в столицу Чечено-Ингушской АССР город Грозный. Отъезд состоялся в середине августа. 20 августа начались съемки на натуре в 40 километрах от Грозного - снимали декорацию "Таежный хутор", где дислоцировалась банда Брылова. Это там есаул говорит Лемке: "Знаете, а я вам не верю". "Отчего ж?" - удивляется ротмистр и задает Брылову вопрос: "Есаул, чтобы вы сделали, если бы у вас было 500 тысяч золотом?" Тогда же снимали "видения Брылова": пикник, где одна из дам, показывает в камеру язык. Кстати, вторая дама - это супруга режиссера Татьяна Михалкова. Как мы помним, молодые расписались в Москве, а вот свадьбу справили на съемках в Грозном. Жених договорился с властями города о регистрации, и молодых расписали в тот же день. Без положенного в таких случаях белого платья, фаты, черного костюма и пупсов на капоте. Праздновали всей съемочной группой, что называется, по-студенчески.
      Из-за того, что в автобусных парках Грозного отсутствовали автобусы марки "ЛАЗ-695", для перевозки массовки пришлось пользоваться автобусами "ПАЗ", что вдвое превысило лимит по смете, отпущенный на экспедицию. При этом два автобуса возили солдат кавалерийского полка в город, в баню. Были задействованы две грузовые машины (их тоже взяли напрокат в Грозном): одна перевозила продукты для съемочной группы и сено для лошадей, вторая (тралер) - осветительную аппаратуру. В съемках участвовали 60 лошадей, все они принадлежали кавполку. Первоначально предполагалось, что часть лошадей можно будет взять напрокат у местного населения, но облисполком Чечено-Ингушской АССР незадолго до съемок издал постановление, согласно которому все лошади, находившиеся в частном пользовании, изымались, поэтому чеченских лошадей на съемках практически не было.
      С 1 сентября начали снимать эпизоды с участием Константина Райкина: первую встречу Каюма с Шиловым (когда тот демонстрирует татарину фокус с золотой цепочкой, доставая ее изо рта, а затем под дулом пистолета, вопрошающего: "А золото где?"); истерику Каюма: "Я конь жалел. Бай, собак, лицо камча бил". - "Твой отец бай?" "Какай бай? Каюм женится хотел, деньга не был калым платить. Папка старый, мамка старый. Юрта худой стал, дождик мимо крыша капает. У меня халат не был. Кажный шакал халат носит. Я целый год без халат ходил..."
      Однако, не успев начаться, съемки были остановлены из-за ЧП, случившегося в группе в начале сентября - из-за ротозейства администраторов погиб один из маляров. В тот роковой день он позволил себе выпить лишнего и самостоятельно передвигаться не мог. Но вместо того чтобы освободить его от работы, администратор приказал погрузить маляра в автобус и отправить на съемочную площадку: дескать, по дороге проспится. А в салоне автобуса находились канистры с бензином, а также пакля, мешковина и ветошь для протирки. По дороге пьяный маляр решил закурить и... сами понимаете, что произошло. Это ЧП переполнило чашу терпения съемочной группы, которая чуть ли не с первых дней страдала от безалаберной работы директора картины К. и его заместителей (например, во время съемок на Терском перевале была украдена тачанка, стоимостью 161 рубль 32 копейки, так как директор фильма и реквизитор не обеспечили ей должную охрану). 6 сентября коллектив фильма "Свой среди чужих..." в количестве 40 человек провел собрание, на котором административной группе был выражен вотум недоверия. Чтобы читателю было понятно, о чем именно идет речь, стоит ознакомиться с протоколом этого собрания более подробно.
      Собрание открыл режиссер-постановщик фильма Н. Михалков, который сказал следующее: "Положение в группе - на грани катастрофы. Еще в Москве, в Марфино, мы столкнулись с безответственностью администрации - дом Шилова строил алкоголик и вор, впоследствии выгнанный, но объект сдали не в срок. В Марфино на площадке работал еще один человек - абсолютно несведущий в работе с людьми, который своей грубостью вызывал постоянные конфликты с группой, а профессиональная непригодность группы администрации привела к скандалу - не вернули взятые напрокат в совхозе папки с их важной документацией. Переезд в Грозный занял 15 дней, которые директор, самовольно переделав план, поставил днями подготовки. Ни одна декорация не готова, мы снимаем за счет качества. Неоднократно пытались беседовать с директором, но ситуация не меняется. Вчера было из ряда вон выходящее происшествие - приехавший кавалерийский полк оказался, по вине дирекции, без помещения для лошадей, негде размещать людей, никто не договаривался об их питании. Новый заместитель директора Ш. своим постоянным барским и бесцеремонным обращением с людьми вызвал всеобщее недовольство группы. Так больше работать невозможно".
      М. Лянунова (реквизитор): "На декорации, вопреки уверениям администрации, до сих пор нет охраны. Вынуждена после съемки каждый день увозить реквизит на базу, а сегодня не дали машину, и я полтора часа после смены сидела одна на ящиках, а когда пришел грузовик, грузила все сама с водителем. Я считаю такое отношение возмутительным".
      В. Летин (бригадир осветителей): "Декорация строилась 1,5 месяца, а до сих пор не готова. Материал достали плохой. Я считаю, что Г. отнесся к своим обязанностям спустя рукава. По приезде группы он вообще несколько дней не выходил на работу, угнал на сутки "ГАЗ-69", сам за рулем где-то катался. Такие люди, как он и Ш., в группе работать не имеют права. Странно, что директор берет их под защиту, особенно Ш. Он теперь у нас второй директор, руководит группой с балкона. Безобразно разместили конницу, этим занимался Ш., теперь запустил строительство моста".
      Д. Эльберт (костюмер): "Хочу сказать несколько слов насчет костюмерной. Мы работаем в невыносимых условиях. В костюмерной сыро, душно, одна лампочка. Ш. две недели назад обещал вентиляторы, прорубить окно, но ничего не сделано. А К. вообще от всех дел устранился, Ш. же на вопросы грубо отвечает - "не ваше дело". Мне очень нравится группа и работать хотим, но сколько можно на хорошем отношении к творческой группе выезжать?"
      А. Солоницын (актер): "Энтузиазм съемочной группы поражает, но работа административной группы на грани преступления. Я не буду говорить обо всем, скажу о том, что возмущает нас, актеров. Я работал на многих студиях, но такого не видел. Ни зарплат, ни суточных мы не получаем уже месяц. Удивлен, что это группа - "Мосфильмовская". Мы уже устали жить в таких условиях, когда каждый день к нам в номера подселяют незнакомых людей, когда мы вынуждены требовать того, что нам обязаны дать. Мы работаем, каждый день снимаем и по вечерам репетируем, но я предупреждаю, что в таких условиях больше сниматься не буду. Мне нравится замысел роли, но вместо работы я все время занят борьбой за существование".
      Ю. Иванчук (режиссер): "Работа нашей дирекции преступна. Я хочу сказать несколько слов о том, что у нас произошло недавно. Любое дело делается без организации, и это уже привело к гибели человека. Они совершили преступление, отправив пьяного человека на работу, нарушив правила перевозки людей, погрузили в этот же автобус паклю, мешковину. А когда я предупредил Ш., что в таком виде и в так груженой машине отправлять человека нельзя, он мне ответил: "Это мое дело, ничего страшного, на площадке проспится". И если мы продолжим работать с этими людьми, произойдет еще одно преступление..."
      Т. Романова (бухгалтер): "Я уже работала с Ш. на одной картине, послее нее его выгнали со студии с приказом, запрещающим заключать с ним договоры. Он совершенно безграмотный человек, не знающий даже, как правильно оформить табель. Вся его система работы - это заставить кого-то работать за себя..."
      Представитель кавполка: "Прошу прощения, я не имею отношения к группе, но пришел на собрание, так как уже не знаю, к кому обратиться. Дело в том, что, пока идет это собрание, под станцией Петропавловской, прямо в поле, оставлены пять солдат с лошадьми, и меня прислали узнать, что делать, поскольку ни питания, ни ночлега у них нет. Я ходил к Ш., он сказал, что этим не занимается, послал к администратору площадки, но тот тоже ничего не знает. Вот я и решил идти сюда, может, это хоть кому-то из вас небезразлично".
      После этого выступления присутствовавший на собрании директор картины вышел с представителем кавполка из комнаты для выяснения обстоятельств происшедшего. А собрание продолжалось. Его участники постановили: дождаться директора, заслушать его и уже после этого принять окончательное решение. Однако директор в комнату больше не вернулся. За ним отрядили профорга группы Летина. Но он вернулся и сообщил, что директор возвращаться не собирается. Дескать, он вместе с администратором находится в своем гостиничном номере и обвиняет собрание в преднамеренном сговоре и тенденциозности. В итоге общее собрание съемочной группы постановило: за преступно халатное отношение к выполнению служебных обязанностей, профессиональную безграмотность, повлекшую за собой срыв подготовки всех объектов и чрезвычайное происшествие с трагическим исходом, а также за оскорбление общего собрания просить генеральную дирекцию киностудии "Мосфильм" отстранить от работы и привлечь к административной ответственности директора фильма и администраторов Ш. и Г. Однако эту просьбу коллектива руководство киностудии удовлетворило только наполовину: заменив двух администраторов, директора картины оставили при его обязанностях. Свое решение мотивировали следующим аргументом: дескать, он хорошо зарекомендовал себя на прошлом фильме "Города и годы", просим найти с ним общий язык. Группе не оставалось ничего иного, как этот язык находить.
      В десятых числах сентября съемки фильма продолжились. Снимали следующие эпизоды: ограбление поезда бандой Брылова; встреча Шилова с бандой; Шилов беседует с Брыловым: "Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо. Я золотишко собрал, приготовил, а ты все себе захапал. Пятьсот тысяч в поезде везли? Везли. Поезд ты грабанул? Ты. Я все сделал, а ты делиться не хочешь. Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо"; банда возвращается в таежный хутор; Шилов избивает Лемке (кстати, исполнитель роли Шилова Юрий Богатырев по жизни был человеком мягким и никого до этого даже пальцем не тронул, поэтому "избивать" Лемке-Кайдановского ему было поначалу трудно. Но после того как Михалков объяснил ему, что эта сцена должна выглядеть достаточно жестко, тот подчинился: ударил ротмистра сначала ногой по колену, а потом еще и ладонями по ушам, приговаривая: "Это тебе за сволочь, это тебе за хама", и в сердцах: "Убью тебя, паскуда". На что ротмистр со знанием дела отвечает: "Нет, дорогой, ты меня не убьешь, ты меня теперь беречь будешь. Нашего человека в ЧК знаю только я"; допрос Ванюкина (это там на вопрос Сарычева "Вы все поняли?", Ванюкин отвечает: "Оч-чень хорошо").
      Чем же актеры, занятые в фильме, занимались вне съемочной площадки? Вспоминает А. Пороховщиков:
      "В Грозном мы, когда не были заняты, ходили на базар. Я покупал длинные синенькие фаршированные баклажаны, по четыре штуки, а Толя Солоницын бежал в магазин и покупал две бутылки коньячного напитка. Жуткого вкуса, надо сказать, было питье, а коньяк покупать было дороговато. И через раз мы с Толей просыпались на этом базаре под утро. Над нами стояли бабки, а мы лежали на каких-то циновках. Эти сердобольные старушки нас уже выучили наизусть и добровольно взяли на себя заботу о нашем здоровье. Однажды я, проснувшись от кашля, открыл глаза и увидел над собою жаркое солнце и Толю, задыхающегося от кашля (у него уже тогда была проблема с легкими, к тому же он очень много курил). И я ему сразу сказал: "Толя, это что такое?.. Ты чего?! Давай я тебя отправлю к врачу - золотая голова!.." - тогда еще был жив профессор Соломон Абрамович Нэйфах, муж моей дальней родственницы, он как раз и занимался раком желудка, легких. - Давай, Толя, съездим в Ленинград к профессору Нэйфаху, он тебя посмотрит..." Толя буквально перебил меня своим отказом. Категорически - нет. Я тогда ничего не понял и даже растерялся. А теперь я понимаю, что люди, которые очень сильно больны и подсознательно чувствуют, сколько им осталось... очень хорошо понимают на что стоит тратить это время, а на что уже бессмысленно..."
      В съемочной группе были люди, которые на базар практически не ходили, предпочитая посещать другие места Грозного. Например, Кайдановский, будучи заядлым книгоманом, буквально с первых же дней пребывания в чечено-ингушской столице отправился на поиски букинистических магазинов. Вскоре он набрел на книжный магазин, в котором частенько появлялись редкие книги, завел там знакомства и практически все свободное время посвящал походам туда.
      Но вернемся на съемочную площадку фильма. Где-то в начале октября отсняли финальный эпизод картины: друзья, увидев Шилова, бегут ему навстречу. После этого экспедицию покинул Пороховщиков. 12 октября из-за непредвиденных обстоятельств группу на несколько дней покинул Шакуров - ему надо было съездить в Москву, чтобы озвучить роль в картине "Испытание". В его отсутствие группа снимала эпизоды под условным названием "Пограничная река". Съемки проходили на горной реке Аргун, где температура воды в те дни была всего плюс три градуса. А по сюжету сразу трем актерам - Богатыреву, Райкину и Кайдановскому - предстояло долгое время провести в воде. Первые двое окунулись в нее первыми. Снимали эпизод, когда Каюм пытается сбросить Шилова с обрыва в реку, но в итоге сам оказывается в ней, а Шилов бросается его спасать. Райкину в этом эпизоде надо было упасть со скалы высотой 12 метров в такое место, где крутился бурный водоворот. Кстати, когда спасатели предварительно проверяли это место - выясняли, какая там глубина, - одного из них водоворотом засосало под скалу. К счастью, его удалось спасти. Однако нечто подобное едва не случилось с самим Райкиным, правда, уже в другом месте бурной реки. И теперь уже спасателям пришлось спасать актера, который оказался на волосок от гибели.
      Не менее сложными были съемки эпизода "На плоту": на нем Шилов, Каюм и Лемке пытаются догнать сбежавшего с золотом Брылова. Течение реки - 12 метров в секунду, и удержаться на плоту было крайне сложно. Поэтому в особо рискованных сценах снимались дублеры.
      Затем снимались эпизоды финального боя Шилова с Брыловым: Лемке отказывается идти под пули, заявляя: "Нет, мне эти игры не нравятся. Я сторона нейтральная. Вы сражайтесь, а я подожду"; Каюм пытается спасти висящего на скале Шилова и получает от Брылова пулеметную очередь в спину; Лемке радостно вопит "Конец!", но Брылов наставляет на него пулемет и требует, чтобы тот поворачивал назад, на что Лемке отвечает возмущенной тирадой: "Щенок! А ну развяжи мне руки быстренько. Да я из-за этого золота сто раз под смертью ходил. Пакостник, ублюдок, недоросль! А ну брось свою игрушку, дурак, я тебе сейчас уши надеру!.."; Шилов последним патроном убивает Брылова; Лемке просит Шилова разрешить ему взглянуть на золото, заглядывает в саквояж и начинает истерически причитать: "Ну, зачем тебе это надо? Ну, скажи, я хочу это знать. Ну принесешь ты это золото, но они же тебя за это золото и расстреляют. Понимаешь? Вон же граница! Уходи, не будь же ты кретином. Это надо одному, а не всем. Такое бывает только раз в жизни. Только раз... Господи, ну почему же ты помогаешь этому кретину, а не мне?" На что Шилов философски замечает: "Потому что ты жадный, а даже бог велел делиться".
      25 октября кавалерийский эскадрон, который участвовал в съемках, был отправлен обратно в Москву, однако один его солдат - Александр Кайдановский остался в Грозном, чтобы продолжать съемки. Ему вместе с Богатыревым еще предстояло отсняться в эпизодах под условным названием "Тайга" (когда они плутают по ней в поисках выхода).
      БАКИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
      Согласно первоначальным планам предполагалось снять всю натуру в Марфино и в Грозном. Но в начале ноября в Чечне внезапно испортилась погода и выпал обильный снег. Снимать в таких условиях стало невозможно, и группа запросила у Москвы разрешение передислоцироваться в более теплые края. Это было необходимо, поскольку ряд эпизодов на натуре еще не отсняли. Кроме того, из-за брака пленки полностью был "запорот" эпизод с ограблением поезда офицерами. В итоге выбор киношников пал на окрестности города Баку. Группа выехала туда в десятых числах ноября, а съемки начались 16 ноября.
      В бакинской экспедиции сняли эпизоды: двор губкома (когда Сарычеву докладывают, что Шилов сбежал из-под стражи, а он заявляет: "А я в это не верю!"); разоблачение предателя в ЧК. Ограбление поезда снимали в течение нескольких дней (7 - 12 декабря). В итоге один этот эпизод "съел" из бюджета картины 9 тысяч рублей. 12 декабря был переснят эпизод "в дрезине" (офицеры ждут появления поезда с золотом, Лемке выбирается наружу, прерывая тем самым речь штабс-капитана, но объясняя свой поступок просто: "Мне все ясно. И потом там... одеколоном - как в солдатском бардаке").
      В Москву съемочная группа вернулась 19 декабря. Спустя девять дней начались монтаж картины и съемка нескольких павильонных эпизодов.
      11 января 1974 года вчерне смонтированный фильм был показан художественному совету объединения "Время". Практически всем участникам просмотра картина понравилась, за исключением одного человека, который бросил реплику: "Мне показалось, что это пародия на вестерн". Худсовет внес одну поправку: надо было доснять эпизод "убийство Ванюкина в тюрьме", поскольку в смонтированном материале его смерть сценически не обыгрывалась. Эпизод пересняли 23 января в мосфильмовском павильоне.
      2 апреля фильм посмотрели в Госкино и внесли в него очередные поправки. Их исправление проходило сложно. Михалков приступил к ним 8 апреля, но закончить в отведенные несколько дней не смог, поскольку поправок было много - их сделали в Госкино, в генеральной дирекции "Мосфильма" и еще в технической комиссии, которая забраковала звук в отдельных эпизодах. 11 апреля Михалков попросил назначить перезапись, но смены в тот день не было - умер звукооператор Г. Коренблюм, и в тонстудии проходила гражданская панихида. На следующий день, проработав до обеденного перерыва и записав одну часть фильма, а также музыку к ней и исходные шумы, группа вновь приостановила работу. Теперь из-за поломки аппаратуры. Наконец, когда технику починили, внезапно заболел инженер записи, вместо него пришел другой, но тот долго не мог войти в курс дела, из-за чего дело двигалось крайне медленно. А сверху на Михалкова давили, требуя сдать фильм в отведенные сроки. Не выдержав давления, он 17 апреля написал письмо на имя генерального директора киностудии, в котором просил на него не давить: дескать, излишняя нервозность не может способствовать срокам, а тем более качеству окончания работ по картине.
      Фильм был окончательно готов в начале мая. 22 мая состоялось заседание комиссии, которая дала картине 1-ю категорию по оплате (15 человек за 1-ю, четверо - за 2-ю).
      По смете на фильм было выделено 480 тысяч рублей, но фактически израсходовано 501 599 рублей. Ведомость по зарплате актерского состава фильма зафиксировала следующие выплаты:
      Н. Михалков - 2809 руб. за режиссуру и 725 руб. за роль;
      Ю. Богатырев - 1102 руб. 50 коп.;
      А. Кайдановский - 850 руб.;
      А. Солоницын - 2060 руб.;
      С. Шакуров - 1139 руб.;
      А. Пороховщиков - 826 руб.;
      К. Райкин - 504 руб.;
      Н. Засухин - 560 руб.;
      А. Калягин - 235 руб.
      ОТ ХУЛЫ ДО ВОСТОРГА
      В широкий прокат фильм вышел в ноябре 1974 года и вызвал весьма неоднозначную реакцию у критики. И все же подавляющая часть публикаций, посвященных фильму, была положительной. В таких изданиях, как: "Советская Сибирь" (5 ноября), "Советская Башкирия" (3 декабря), "Дагестанская правда" (22 декабря), "Литературная газета" (25 декабря), "Комсомольская правда" (4 января 1975 года) Никиту Михалкова поздравляли с удачным дебютом, сравнивали его фильм с лучшими образцами в жанре истерна. Воронежская газета "Молодой коммунар" (10 декабря) так и написала: "Фильм Михалкова работа талантливая, сильная и, безусловно, - оригинальная".
      А вот ведущий рубрики "Киноглаз" в газете "Вечерний Минск" (номер от 15 ноября) имел на "Своего..." совсем иное мнение. Приведу лишь отрывок:
      "Внешних примет детектива в картине "Свой среди чужих..." более чем достаточно. Погонь, драк, стрельбы хватило бы на два фильма. Но вот понять, что же происходит на экране, кто за "нас" и кто "против", невозможно. В широкополых шляпах скачут бандиты, очень уж напоминающие ковбоев из американских вестернов, грабят поезд, красиво джигитуют.
      Нет, я не против детектива как такового. А беда вся в том, что в фильме отсутствуют яркие, интересные персоналии. И председатель губкома Сарычев, и чекист Шилов, и лихой конник Забелин - это все люди, взятые не из жизни, а из произведений литературы и кино, как и сам сюжет. Все происходящее в фильме построено на случаях...
      Да, фильм "Свой среди чужих..." сделан кинематографично. Слишком кинематографично. Но что значит это слишком?
      Слишком - это когда так называемая "кинематографичность" ставится во главу угла и заслоняет все остальное. Именно так и получилось в первой работе молодого режиссера, где есть вроде бы все, но нет своего художественного открытия. Фильм не стал произведением искусства, которое свидетельствует не только о профессиональной подготовке молодого режиссера, но и самостоятельности его мышления, своем художническом отношении к жизни. Поэтому думается, что, хотя фильм "Свой среди чужих..." и вышел на большой экран, для молодого художника путь к подлинно большому экрану еще впереди".
      В начале следующего года дискуссию вокруг фильма затеял журнал "Советский экран". Пересказывать ее полностью нет смысла, поэтому приведу лишь несколько откликов на картину.
      А. Невинный из Киева писал: "К сожалению, мелкие постановочные оплошности лишают фильм исторической достоверности. А как хотелось бы верить, что именно так все и было...
      Вот пример: 500 тысяч рублей золотом, которые герои фильма таскают с собой, весят 260 - 280 кг. По объему это золото ни в какой саквояж не влезет.
      Вызывает недоумение и применение в начале 20-х годов дискового ручного пулемета".
      Л. Димова из Таллина: "Режиссер, наверное, очень хотел сделать необычный, оригинальный фильм, но подчас ему изменяет чувство меры: оригинальность нередко превращается в оригинальничание, фильм движется скачками, остросюжетные эпизоды перемежаются с длиннотами..."
      В. Дорошевич из Гомеля: "Не все мои товарищи в таком восторге от фильма, как я. Некоторые говорят: "Ну, детектив, как бандиты ограбили вагон с золотом в первые годы Советской власти: ничего, мол, смотреть можно". Мне кажется, товарищи не поняли, не почувствовали идею картины. Ведь фильм о том, "как закалялась сталь" человеческих характеров в пламени революции, о том, как жить, как поступать, "если хочешь быть счастливым" с большой буквы, наконец, о том, как "любить человека".
      Стоит отметить, что в прокате 1975 года фильм "Свой среди чужих, чужой среди своих" занял скромное 22-е место (23,7 млн зрителей). Тогда его обогнали такие фильмы, как "Контрабанда" (28,4 млн), "Фронт без флангов" (27,6 млн), "Семья Ивановых" (25,9 млн), которые сегодня практически мало кто помнит. Однако время все расставило по своим местам.
      Советские фильмы - лидеры проката 1975 года
      "Афоня" - 62,2 млн зрителей;
      "Любовь земная" - 50,9 млн;
      "Они сражались за Родину" - 40,6 млн;
      "Помни имя свое" - 35,7 млн;
      "Без права на ошибку" - 30,7 млн;
      "Контрабанда" - 28,4 млн;
      "Блокада" - 27,7 млн;
      "Фронт без флангов" - 27,6 млн;
      "Семья Ивановых" - 25,9 млн;
      "Свой среди чужих, чужой среди своих" - 23,7 млн;
      "Небо со мной" - 23,4 млн;
      "Звезда пленительного счастья" - 22 млн.
      ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА
      "СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ"
      По полю мчится всадник, кричит: "Победа!" (сентябрь 1973, Чечня);
      черно-белые кадры: друзья вместе (сентябрь, Чечня);
      кабинет председателя губкома Сарычева: бьют часы (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Забелин среди бумаг в бухгалтерии (25 июля - 9 августа, Марфино);
      совещание в губкоме (11 - 25 июля, павильон);
      Ванюкин и офицер (сентябрь, Чечня);
      труп на квартире Шилова (25 июля - 9 августа, Марфино);
      спецвагон (11 - 25 июля, павильон);
      офицеры ждут появления поезда (12 декабря, Баку);
      расстрел конвоя (11 - 25 июля, павильон);
      есаул Брылов идет по шпалам (сентябрь, Чечня);
      банда нападает на поезд (сентябрь, Чечня);
      видение Брылова: пикник (сентябрь, Чечня);
      Лемке Брылову: "Хочу бить красных..." (сентябрь, Чечня);
      Шилов теряет сознание на улице (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Лемке в банде (август - сентябрь, Чечня);
      дома у Шилова: попытка вспомнить провалилась (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Шилов в машине вспоминает про Ванюкина (25 июля - 9 августа, Марфино);
      побег Шилова (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Шилов у Ванюкина (июль, павильон);
      встреча Шилова с бандой: "Ты кто, чекист?.." (сентябрь, Чечня);
      Шилов бьет Лемке (сентябрь, Чечня);
      допрос Ванюкина (сентябрь, Чечня);
      выступление эскадрона (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Кунгуров Сарычеву: "Ночью в камере убит Ванюкин..." (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Шилов Каюму: "Золото где? Пойдем, покажешь..." (сентябрь, Чечня);
      Каюм падает с обрыва в реку (октябрь, Чечня);
      Шилов спасает Каюма (октябрь, Чечня);
      Брылов в хате: "Пора комиссару кишки выпускать..." (25 июля - 9 августа, Марфино);
      Лешка рассказывает, что Брылов уехал с золотом (сентябрь, Чечня);
      Забелин готовит эскадрон к бою (октябрь, Чечня);
      погоня за Брыловым на плоту (октябрь, Чечня);
      бой с Брыловым (октябрь, Чечня);
      Шилов убивает Брылова (октябрь, Чечня);
      разоблачение предателя "Никодимова" (ноябрь, Баку);
      Шилов догоняет уползающего Лемке (октябрь, Чечня);
      эскадрон возвращается (октябрь, Чечня);
      Шилов и Лемке видят эскадрон (октябрь, Чечня);
      друзья бегут к Шилову (октябрь, Чечня).
      "СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ"
      сценарий - Э. Володарский, Н. Михалков;
      режиссер-постановщик - Н. Михалков;
      оператор-постановщик - П. Лебешев;
      художники-постановщики - И. Шретер, А. Адабашьян;
      композитор - Э. Артемьев;
      звукооператор - Р. Собинов;
      дирижер - Г. Гаранян;
      текст песни - Н. Кончаловской;
      режиссеры - Б. Вельшер, Ю. Иванчук;
      редактор - Л. Нехорошев;
      монтаж - Л. Елян;
      художник-гример - Н. Желманова;
      художник по костюмам - А. Будникова;
      музыкальный редактор - М. Бланк;
      ассистенты:
      режиссера - М. Лебешева, Л. Васильева, З. Сахновская;
      оператора - В. Чимендриков, В. Фокин;
      по монтажу - Л. Стражева;
      комбинированные съемки:
      оператор - У. Бергстрем;
      художник - Ю. Чекмарев;
      мастер по свету - В. Летин;
      консультанты: генерал-майор милиции М. Еропкин, В. Гребенщиков;
      директор картины - В. Комаровский.
      В ролях:
      Юрий Богатырев;
      Анатолий Солоницын;
      Сергей Шакуров;
      Александр Пороховщиков;
      Николай Пастухов;
      Александр Кайдановский;
      Никита Михалков;
      Николай Засухин;
      Александр Калягин;
      Константин Райкин;
      песню исполняет Александр Градский.
      В эпизодах:
      Г. Шадрина, М. Кислов, В. Комиссаров, А. Яковлев, А. Борисов, В. Груднев, С. Фролов, Г. Крашенинников, Е. Мохова, М. Чигарев, Г. Микеладзе, В. Монашин, А. Адабашьян, Е. Вильский, А. Геллер, Г. Довейко, Г. Зверев, В. Изайдаев, Е. Кожохин, Н. Кугель, Ю. Кузнецов, В. Никифоровский, К. Орлов, О. Панов, Х. Расаев, О. Савченко, В. Татарашвили, М.Томаев, В. Точилин, В. Щербаков, Б. Галкин.
      ГЛАЗ-ВАТЕРПАС
      (ляпы фильма)
      1) карету выкатывали четверо, спускали с горы столько же, а радуются уже пятеро (появился герой А. Пороховщикова);
      2) Шилов из подъезда выбежал в фуражке, а по двору бежал уже без нее;
      3) Шилов и Брылов скачут по горной дороге явно современной - с левой стороны стоят бетонные глыбы, предназначенные для безопасной езды на автомобилях.
      ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЕСТЕРНА
      В год выхода фильма "Свой среди чужих..." (1974) в советском прокате демонстрировался еще один новый истерн - фильм таджикского режиссера Сухбата Хамидова "Тайна забытой переправы". Сюжет традиционный: чекист Саттар (истерновый супермен Болот Бейшеналиев) проникает в банду Тухсан-бека с целью ее уничтожения.
      После более чем годичного перерыва в том же году на наши экраны вышел новый "дефа-вестерн" "Апачи" (реж. Готфрид Кольдитц), в котором "главный индеец Советского Союза" Гойко Митич представал в образе храброго вождя племени апачи Ульзаны.
      Кроме этого, после долгого перерыва в советском прокате вновь объявился "штрудель-вестерн" из серии фильмов про вождя апачей Виннету (это индейское племя из языковой группы атапасков оказалось самым киношным в том году) и его белого друга Олда Шаттерхэнда. Как мы помним, в последний раз фильмы этой серии ("Верная Рука - друг индейцев" и "Виннету - вождь апачей") демонстрировались у нас аж в 1968 году. Потом, правда, их показали еще раз в самом начале 70-х малым экраном, после чего запрятали в "загашник". И вот, в 74-м состоялась новая встреча советского зрителя с любимыми героями - на этот раз в самом первом фильме про Виннету "Сокровище Серебряного озера" (1962, реж. Харальд Райнль).
      Однако "гвоздем" сезона, а то и целого десятилетия, стал американский вестерн "Золото Маккенны", снятый режиссером Джоном Ли Томпсоном относительно недавно - в 1969 году. Учитывая, что это был первый "штатовский" вестерн после долгого перерыва (со времен запрещения "Великолепной семерки"), его демонстрация вызвала небывалый ажиотаж по всей стране. В моей памяти навсегда остался запечатленным солнечный июльский день 74-го года, когда я с друзьями приехал к кинотеатру "Россия", чтобы попасть на премьеру "Маккенны". Однако с первого захода сделать это не удалось - очередь растянулась на километры, а билетов в кассах было ограниченное количество. Пришлось приехать на следующий день и чуть ли не штурмом брать кассу.
      По большому счету "Золото Маккенны" нельзя отнести к шедеврам вестернового искусства. Даже сами американцы удивлялись, почему наши прокатчики обратили внимание именно на этот фильм, который в самой Америке не вызвал большого ажиотажа. За исключением двух звезд в лице Грегори Пека и Омара Шарифа, в нем не было ничего особенного. Помню, даже мы, мальчишки, обращали внимание на чрезмерно "выпуклые" комбинированные съемки в эпизодах переправы на плоту через реку и землетрясения. Да и наши любимые индейцы представали в картине не лучшим образом: индеанке Хешка была отведена роль традиционной злодейки-брюнетки (отличительная особенность вестерна положительных героинь играют обязательно блондинки), а ее соплеменникам роли кровожадных бандитов. Но наш, истосковавшийся по настоящему вестерну зритель, готов был простить любые постановочные и иные огрехи создателям сего произведения. И "Золото Маккенны" я лично смотрел раз семь-восемь. А песню "Старый гриф стервятник" Куинси Джонса в исполнении Валерия Ободзинского (в оригинале ее пел Хосе Филисиано, а в русском варианте звучали слова Леонида Дербенева) выучил наизусть чуть ли не с первого раза. Причем слова песни мы добывали весьма оригинальным способом. Поскольку о пластинке с ее записью тогда и думать было невозможно, а переносного магнитофона у нас не было, мы с друзьями вооружились карандашами, купили билеты поближе к экрану (там светлее) и в процессе ее исполнения лихорадочно записывали слова на бумагу, распределив между собой куплеты. Я записывал первый:
      Птицы не люди, и не понять им,
      что нас вдаль влечет.
      Только стервятник, старый гриф стервятник
      знает в мире, что почем и т. д.
      Разве можно себе представить, чтобы нынешние тинэйджеры занимались чем-то подобным?! Но, что ни говори, была все-таки в этом какая-то романтика.
      По поводу выхода на советские экраны "Золота Маккенны" критик В. Дмитриев в журнале "Советский экран" (№ 18) писал:
      "Вместе с "Золотом Маккенны" к нашим зрителям снова пришел американский вестерн. Сразу же оговоримся, что в общей истории кино место, занимаемое этой картиной, более чем скромно. Это довольно характерный пример позднего вестерна, сюжетная сторона которого, двигающаяся от приключения к приключению, преобладает над психологической характеристикой персонажей...
      Итак, у нас состоялась новая встреча с американским вестерном, и можно безошибочно сказать, что мнения по его поводу разойдутся. Это естественно. Хотелось бы только предостеречь от поспешного отрицания и фельетонных усмешек, сопровождавших раньше редкие фильмы этого жанра. Своей многолетней непрекращающейся историей вестерн заслужил серьезного разговора, и поэтому посмотрим "Золото Маккенны", вспомним "Дилижанс" и подождем новых вестернов. Чтобы было с чем сравнивать".
      Новая встреча с американским вестерном состоялась довольно скоро - уже в марте 1975 года на наши экраны вышел фильм одного из первооткрывателей жанра вестерн в кино режиссера Джона Форда "Моя дорогая Клементина". Этот фильм считается классикой жанра, но я помню, что он не вызвал среди нас, подростков, большого ажиотажа. К тому времени мы уже привыкли к цветному кинематографу, а этот фильм 1946 года был черно-белым. Его сюжет, основанный на реальных фактах, повествовал о том, как Уайтт Эрп и Док Холлидей мстят банде ковбоев Айка Клэнтона за смерть младшего брата Уайтта Моргана. В роли Уайтта Эрпа снялся легендарный Генри Фонда. Кстати, в середине 90-х Голливуд вновь вернулся к этой истории и снял два прекрасных фильма: "Уайтт Эрп" с Кевином Костнером и "Тумстоун" с Куртом Расселом в главных ролях. Но вернемся в год 75-й.
      В середине лета того же года на наши экраны вышел очередной "штрудель-вестерн" - 2-серийный фильм "Виннету - сын Инчу-Чуна" все того же западногерманского режиссера Харальда Райнля (настоящее название "Виннету, часть 1" (1963) и "Виннету, часть 2: Последние из предателей" (1964).
      В 1976 году с вестернами и истернами в отечественном прокате была "напряженка": демонстрировались всего лишь три новых фильма этих жанров. В частности: лента Вениамина Дормана "Пропавшая экспедиция" про поиски золота на несуществующей реке Ардыбаш, туркменский истерн "Черный караван" Юрия Борецкого, повествующий о том, как был разоблачен английский разведчик, действовавший в 1918 году на территории Туркестана, и "дефа-вестерн" "Ульзана", продолжающий фильм "Апачи" все с тем же Гойко Митичем (поскольку фильм снимался на территории Узбекистана - под Самаркандом, - индейцев в нем играли узбеки).
      В следующем году похожая картина: один истерн - "Золотая речка", продолжающий историю, начатую в "Пропавшей экспедиции", один "дефа-вестерн" - "Братья по крови" Вернера Валльрота с Гойко Митичем и Дином Ридом, и один "франко-вестерн" - "Старое ружье" Робера Энрико с Филиппом Нуаре в главной роли. Последний фильм не оставил равнодушным никого из видевших его. Сюжет такой: скромный профессор-филолог Антуан Лемересье, из тех, что даже муху не обидят, после того, как фашисты зверски расправляются с его красавицей женой (Роми Шнайдер), вынужден взять в руки старое ружье и открывает охоту на убийц. На первый взгляд, ничего сверхординарного в сюжете не содержится, но игра актеров настолько великолепна, что превращает фильм в настоящее произведение искусства.
      В 1978 году количество новых истернов и вестернов в нашем прокате увеличивается вдвое. Причем фильмы демонстрируются, что называется, на все вкусы. Здесь и "басмачкино" "Осада" таджикского режиссера Марата Арипова (про осаду Душанбе в 1922 году), и два истерна про гражданскую войну на Украине: "Тачанка с юга" Евгения Шерстобитова, прославившегося "Сказкой о Мальчише-Кибальчише" (1965), и "Ненависть" молодого режиссера Самвела Гаспарова. О последнем стоит сказать особо.
      Гаспаров пришел в кинематограф после того, как в течение десяти лет крутил баранку рефрижератора. Окончив ВГИК, он первый свой фильм снял на знакомую тему - про водителей ("Рейс первый, рейс последний", 1975). А затем увлекся истерном и взялся за постановку сценария Эдуарда Володарского и Никиты Михалкова "Ненависть" про то, как гражданская война сначала разбросала по разные стороны баррикад трех братьев Булыг, а затем заставила их объединиться против бесчинствующих бандитов. Однако работа над картиной давалась Гаспарову с трудом. По словам Э. Володарского:
      "Я приехал в Одессу, посмотрел материал и пришел в тихий ужас. Звоню Никите в Москву: "Это дурдом, вылетай немедленно". Он на следующий день прилетел. Сидел четыре или пять дней в монтажной. Сократил картину метров на 300, перемонтировал все. А режиссер на этой картине себе биографию сделал - его сразу взяли в Москву на студию Горького..."
      "Ненависть" собрала в прокате 24,1 миллиона зрителей, хотя по большому счету фильм, конечно, никчемный. Впрочем, лучше в жанре истерна тогда и не снимали.
      Так и подмывает записать в истерны и крепко скроенный фильм Эльдора Уразбаева "Транссибирский экспресс", тоже вышедший на экраны в том году, но, увы - это типичный детектив с элементами истерна (из этого же ряда: "Адъютант его превосходительства", "Конец атамана", "Без видимых причин" и т. д.).
      В 78-м в прокат вышел один "карпатско-молдавский вестерн" (давненько их не показывали - с 1973 года) - "Честь гайдука" режиссера Мирча Молдована с Флорианом Пьерсиком в роли гайдука Пинти, и один "юго-вестерн" - "На грани провала" Александра Джорджевича - про то, как четверка отважных коммунистов проникла в Белград, чтобы ликвидировать банду четников майора Гашпара (это продолжение очень популярного в Югославии фильма "Списанные", снятого в 1974 году).
      Классический вестерн был представлен в том году свежим фильмом западногерманского режиссера Петера Шамони "Просчет лейтенанта Слейда" (настоящее название - "Картофельный Фриц", выпуск - 1976). Время действия фильма - 1850 год, место действия - Монтана. Капитан армии США по прозвищу Картофельный Фриц (Харди Крюгер) бросает службу и становится фермером. Но судьбе угодно, чтобы он вновь угодил в водоворот опасных приключений, после того как поблизости от его ранчо был ограблен фургон с золотом.
      К жанру классического вестерна можно было бы отнести еще один фильм, появившийся на наших экранах в том году, если бы не одно "но" - он был снят в Советском Союзе, а значит, ничего кроме скепсиса вызвать не мог. Речь идет о "рашен-вестерне" "Вооружен и очень опасен" режиссера Владимира Вайнштока. Как мы помним, пять лет назад он экранизировал "Всадника без головы" Майн Рида, и вот теперь добрался до Фрэнсиса Брет Гарта. Эту картину мы с друзьями-индееноманами смотрели на широком экране в кинотеатре "Октябрь", но ничего кроме разочарования не получили. Дикий Запад и его обитатели, показанные в фильме, были настолько невсамделишные (вот где вспоминался Леонид Гайдай с его "Деловыми людьми"), что весь фильм мы только и делали, что скептически ухмылялись. Из всей картины нам запомнилась только полуобнаженная грудь Людмилы Сенчиной (певичка Жюли Прюдом) и "папаша Мюллер" (Леонид Броневой) в роли ее страстного любовника и главного злодея Питера Дамфи. Как писал в свердловской газете "На смену" А. Матвеев: "Как получилось, что опытного мастера, располагающего к тому же добротным сценарием, постиг неуспех? Нам кажется, это произошло потому, что создатели нового вестерна упустили из виду одно очень важное обстоятельство. Вестерн по своей природе сродни детской игре в индейцев и ковбоев, разбойников и золотоискателей. А в игру, как и в сказку, обязательно надо верить. Иначе она обернется фальшью, скукой. И не спасет тогда ни очаровательная Людмила Сенчина, ни оглушительно стреляющий антураж на "павильонном", явно нарисованном фоне далекой земли Калифорнии".
      Между тем одно упоминание на афишах, что "Вооружен и очень опасен" относится к жанру вестерна, дало небывалый приток зрителей в кинотеатры во время его демонстрации. Видимо, отсюда и результат - 8-е место в прокате (39,2 млн зрителей).
      В 1979 году на экраны вышли всего лишь три истерна: "Любовь и ярость" узбекского режиссера Равиля Батырова (про югославского революционера Александра Драговича, волею судьбы угодившего в Среднюю Азию и боровшегося там с бандой Исмаил-бека), "Ищи ветра..." свердловского режиссера Владимира Любомудрова (про то, как некий поручик белой армии решил спрятаться от войны в глухой усадьбе, но война и туда дотянулась), и "Забудьте слово смерть" все того же Самвела Гаспарова с Одесской киностудии. Все три фильма (за исключением, может быть, "Ищи ветра...") не выдерживают никакой критики, являясь по сути профанацией жанра.
      Не лучшим образом складывалась ситуация и в последующие несколько лет. В 1980 году на экранах демонстрировались два отечественных истерна ("Телохранитель" Али Хамраева и "Умри на коне" Григория Мелик-Авакяна) и один "дефа-вестерн" с Гойко Митичем ("Северино" Клауса Добберке). И все три фильма разочаровали. Например, "Северино" своей откровенной скукой. Видимо, устав играть исключительно суперменов, Митич решил на этот раз воплотить на экране образ спокойного, как удав, индейца и потерпел неудачу. Измена прежнему амплуа отомстила актеру самым коварным образом. Кстати, это был первый "дефа-вестерн", который в нашем прокате провалился.
      Скуку навевали и два отечественных истерна. Причем в "Телохранителе" ситуацию не спасло даже присутствие двух прекрасных актеров - Анатолия Солоницына и Александра Кайдановского, которые согласились играть в "басмачкино" разве что из-за денег. Иные мысли от их игры в голову не приходят.
      В 1981 году на головы зрителей буквально проливается дождь из истернов. На экраны выходят фильмы: "Кто заплатит за удачу" Константина Худякова, "Не ставьте Лешему капканы" Владимира Саруханова, "Под свист пуль" Бориса Шиленко, "Хлеб, золото, наган" все того же Самвела Гаспарова, и один "дефа-вестерн" "Союз племени ирокезов" без участия Гойко Митича. Про последний фильм сказать особо нечего - это рассказ о том, как белый мальчик волею случая попадает к индейцам племени ирокезов и остается там жить. Про истерны разговор особый.
      Фильм "Кто заплатит за удачу" - самый талантливый по посылу, да и актеры в нем подобрались хорошие: Виталий Соломин, Леонид Филатов, Василий Бочкарев, Наталья Данилова. Режиссер известен тем, что перед этим снял прекрасный телефильм "С вечера до полудня". Да и сюжет оригинален: трое рисковых мужиков - матрос (В. Соломин), казак (В. Бочкарев) и карточный шулер (Л. Филатов) пробираются в город, чтобы спасти приговоренную белогвардейцами к смерти девушку, которую каждый из них считает своей родной сестрой. В картине в равной мере присутствуют и юмор, и лихие погони, однако до настоящего произведения искусства она все-таки недотягивает. Хотя особой вины режиссера и актеров в этом нет. Дело в том, что картина была снята нетрадиционно для жанра революционного кино, и худсовет киностудии заставил Худякова многое из придуманного вырезать, а финал и вовсе изменить.
      Еще более удручающее впечатление производили на зрителей три других истерна, где не было ни талантливой руки режиссера, ни хорошего ансамбля актеров. Единственное, что было: беспрерывный топот копыт, пальба из всех видов оружия и море бутафорской крови.
      Вообще к концу 70-х общая ситуация в жанре истерна была плачевной. С тех пор как вышли "Неуловимые" (первые два фильма) и "Белое солнце пустыни" прошло более десяти лет, на свет появилось несколько десятков истернов, но только одному из них (одному!) удалось в какой-то мере сравняться с ними в таланте - речь идет о фильме Никиты Михалкова "Свой среди чужих, чужой среди своих". Остальные ленты даже близко не приблизились к этим картинам, хотя некоторые из них по своим постановочным затратам ушли далеко вперед своих предшественников. Но здесь сработала пословица: "Замах на рубль, удар на копейку". Взять того же Самвела Гаспарова. На рубеже 80-х он был самым плодовитым истерновым режиссером - за четыре года снял три истерна. Но все были такой, мягко говоря, лабудой, что уши вяли. Однако это не помешало пригласить Гаспарова из Одессы в Москву (на Киностудию имени Горького), чтобы он помог своими, хоть и примитивными, но истернами выполнить студии план.
      Кризис приключенческого кино стал поводом к тому, чтобы в конце 70-х в одном из самых интеллектуальных печатных изданий страны - "Литературной газете" - открыть полемику. Начал ее Владимир Мотыль статьей под названием "Верните всаднику голову!" (23 февраля 1977 года), где имел смелость заступиться за американские вестерны. Приведу отрывок из этой публикации:
      "Я люблю не только великого "Чапаева" Васильевых или фильмы Феллини и Чаплина, Тарковского и Иоселиани. Мне доставляет удовольствие и захватывающий вестерн, и "гангстерский" фильм Пенна. В последние два десятилетия многие фильмы США, когда-то склонявшиеся только со словом "коммерческие", претерпели качественную эволюцию. Фильм Фреда Циннемана "Ровно в полдень", снятый еще в начале 50-х годов на традиционном сюжете вестерна (бандиты и добрый шериф), средствами высокого искусства рассказал правдивую, социально значимую и психологически глубокую историю, не уступающую лучшим образцам критического реализма. (Как я уже упоминал, этот фильм на советские экраны так и не вышел. - Ф. Р.).
      Результат нового подхода к делу за океаном не замедлил сказаться. В последующие годы был создан ряд значительных работ в жанре вестерна и гангстерского фильма, связанный с обращением к этим жанрам серьезных художников..."
      Начатая Мотылем дискуссия была живо поддержана. Не буду цитировать все статьи, опубликованные по этому поводу, но отрывок из одной все-таки приведу. Он как нельзя кстати подходит к теме нашего разговора. В статье Ю. Смелкова "Куда скакать всаднику..." (9 марта 1977 года) есть пассаж о том, что хороших приключенческих картин у нас снимается крайне мало. Цитирую:
      "Создаются фильмы, авторы которых не только не обогащают жанр, но даже не умеют пользоваться его канонами. В. Мотыль, видящий в приключенческом, зрелищном фильме антитезу скучному кино, вероятно, сам не раз смотрел картины, в которых и сюжет соответствующий, и погони, и ее такое прочее, а все равно скучно. Посредственная картина скучна, к какому бы жанру она ни принадлежала. И коммерческие надежды кинопроката далеко не всегда сбываются с помощью именно приключенческого кино. Очевидно, есть общий вопрос, общая тема - качество, мастерство, равно необходимые во всех жанрах..."
      Но вернемся в год 1981-й. В том году кризис истерна побудил советских прокатчиков выпустить в повторный прокат фильм "Белое солнце пустыни". Самое интересное, несмотря на то, что его периодически показывали по телевидению, народ с удовольствием пошел в кинотеатры, чтобы на широком экране вновь попереживать за судьбу бойца Закаспийского интернационального пролетарского революционного полка имени товарища Августа Бебеля Федора Сухова.
      Между тем в следующем году неугомонный истерновед Самвел Гаспаров сумел в какой-то мере реабилитироваться в глазах публики, сняв очередной фильм этого жанра - "Шестой", который хоть и не достиг высот шедевра, но явно выигрышно смотрелся на фоне предыдущих работ режиссера. Сюжет фильма типично вестерновый: в захолустный городок приезжает новый начальник милиции Глодов (Сергей Никоненко) - шестой по счету, поскольку пятерых предыдущих убили бандиты. Этого, естественно, убить не смогут, он их сам всех укокошит, а главаря - неуловимого Вахромеева (Михаил Козаков) собственноручно разоблачит. Фильм займет в прокате 16-е место, собрав на своих сеансах 24,7 миллиона зрителей.
      В том году на экраны вышел еще один истерн с телеграфным названием "Срочно... секретно... губчека", снятый на "Мосфильме" режиссером Александром Косаревым. Действие фильма происходит в Якутии, а вместо так любимого нашими (да и не только) постановщиками истернов золота, как главного двигателя сюжета, камнем преткновения становится пушнина (кстати, ценившаяся не меньше золота).
      В том же году наш кинопрокат выпустил на экраны две вестерн-комедии: фильм румынского режиссера Д. Пицы "Трансильванцы на Диком Западе" и фильм Дина Рида с его же участием "Пой, ковбой, пой!"
      В 1983 году на экраны вышли сразу четыре истерна: "Стрелять сгоряча не стоит" - типичное "басмачкино" узбекского режисера М. Ага-Мирзаева про то, как некий чекист, выдавая себя за сельского учителя, помогает разоблачить банду басмачей; "Непобедимый" Юрия Борецкого - русский борец Андрей Хромов (его прототипом послужил основатель самбо Анатолий Харлампиев, роль исполняет актер Андрей Ростоцкий) в целях изучения национальных видов борьбы путешествует по Средней Азии и, постоянно попадая в трудные ситуации, с честью из них выходит; "Самая длинная соломинка" Дзидры Риттенберг - про борьбу с бандой некоего Франциска в Латвии в послевоенные годы; "Найти и обезвредить" Георгия Кузнецова (самый удачный из всей представленной четверки) - трое молодых людей, приехав в тайгу поохотиться, помогают милиции задержать банду уголовников, ограбивших инкассаторов. В прокате присутствует и новый фильм Самвела Гаспарова, однако теперь это не истерн, а милицейский боевик "Без особого риска".
      В том же году на экранах демонстрируется и "рашен-вестерн" Владимира Грамматикова "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Стоит отметить, что Хоакин Мурьета персонаж не вымышленный - он в действительности существовал в середине 19-го века. Мексиканец по национальности, в период "золотого бума" он с тысячами своих соотечественников и людьми других национальностей отправился в Калифорнию. Однако погоня за золотом не принесла ему счастья. В один из дней 1850 года он потерял не только свою невесту, но и дом, который сожгли местные жители. Мурьете чудом удалось спастись, и вскоре он примкнул к банде грабителей и убийц, орудовавшей на территории Калифорнии. Пробыв в банде всего три года, Мурьета сумел натворить немало.
      В банде лучшим признавался тот, кто сумеет убить больше людей. А так как банда состояла примерно из ста человек и каждый из них убил как минимум десятерых, то можно представить масштаб этих убийств. Сам Мурьета отличался патологической жестокостью, убивая всех, кто попадался ему под руку, особенно ненавидел китайцев.
      Жестокость его банды вызывали ненависть со стороны местных жителей, однако местная власть была сплошь коррумпирована, и поэтому бандиты в течение нескольких лет безнаказанно вершили свои преступления. И лишь в 1853 году наступил закономерный финал: отряд калифорнийских рейнджеров выследил банду и застал ее врасплох. В той схватке большая часть бандитов была уничтожена, в том числе и 23-летний Хоакин Мурьета. Но это был еще не конец истории.
      Зная, какой страх наводил этот бандит на всех жителей, рейнджеры пошли на необычный эксперимент. Они отрубили Мурьете голову, заспиртовали ее и выставили на всеобщее обозрение. Причем желающие поглазеть на знаменитого бандита (многие только слышали о нем, но не видели) должны были заплатить один доллар.
      Если читатель думает, что я пересказал сюжет фильма Владимира Грамматикова, то он заблуждается: ничего подобного (кроме убийства жены Мурьеты бандитами) в нем нет. Более того, Мурьета предстает в нем в образе прекрасного юноши с взором горящим в исполнении очень популярного в те годы актера Андрея Харитонова. Кстати, первыми облагородили Мурьету американцы в 1936 году режиссер Уильям Уэллман снял о нем фильм под красноречивым названием "Робин Гуд из Эльдорадо" (в советском прокате в конце 40-х фильм назывался "Мститель из Эльдорадо"). Тридцать лет спустя чилийский поэт-коммунист Пабло Неруда написал панегирическую поэму о Мурьете, на основе которой сначала появилась рок-опера (кстати, очень хорошая) Алексея Рыбникова и Павла Грушко, а затем и фильм Грамматикова. На Всесоюзном кинофестивале в 1983 году фильм "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" был удостоен приза.
      В том же году на экраны советских кинотеатров после долгого перерыва вышел очередной "карпатский вестерн" - фильм одного из основателей этого жанра Дины Кочи "Яну Жиану - гайдук".
      1984 год - последний год, когда на советских экранах было изобилие истернов и вестернов. Начнем с первых.
      "Басмачкино" было представлено двумя фильмами: "На перевале не стрелять" таджикских режиссеров А. Рахимова и М. Махмудова (начальник ОГПУ Парамонов против банды Карим-Додхо) и "Пароль - "Отель "Регина" узбекских режиссеров Ю. Агзамова и З. Райзмана (чекист Расул Хусанбеков против генералов-заговорщиков).
      Действие двух других истернов происходило в годы гражданской войны на Украине: "Три гильзы от английского карабина" режиссера Владимира Довганя (начальник угро Глоба против банды Волоха) и "На вес золота" Евгения Шерстобитова.
      Еще один истерн был посвящен событиям послевоенных лет - "Провал операции "Большая Медведица" Анатолия Буковского (про ликвидацию банды Рена на Западной Украине).
      Зарубежное кино было представлено двумя вестернами: пародией "Актриса и трансильванцы" румынского режиссера Мирчи Верою и "дефа-вестерном" Конрада Петцольда "Вождь Белое Перо" (настоящее название - "Скаут") с незабвенным Гойко Митичем в главной роли. Но этот фильм представлял собой грустное зрелище. К началу 80-х популярность Зоркого Сокола в Советском Союзе ни шла ни в какое сравнение с тем, что было каких-нибудь десять лет назад - она заметно упала. Причем виноват в такой ситуации был сам актер. Последний фильм с его участием, который собрал в Союзе хорошую кассу, был датирован 1977 годом - "Братья по крови". Затем в течение последующих семи лет Гойко Митич появился на отечественных экранах только один раз, причем в скучной картине "Северино" (1980).
      "Вождь Белое Перо" по сюжету был намного темпераментнее "Северино" (герой Митича отбивал у американских вояк табун лошадей, принадлежавших индейцам), однако снято это было настолько убого, что ничего кроме скепсиса у большинства зрителей вызвать не могло. Одни монголы в роли индейцев, скачущие на низкорослых лошадях (вся натура снималась в Монголии), чего стоят! А ведь на фильме стояло "клеймо" самого Конрада Петцольда, снявшего лучший "дефа-вестерн" "Белые волки", а также другие наиболее смотрибельные фильмы "индейской серии": "Смертельная ошибка", "Оцеола".
      В последующие несколько лет существования Советского Союза на экраны наших кинотеатров вышли еще два "дефа-вестерна": "Аткинс" (1987, без участия Гойко Митича) и "Охотники в прериях Мексики" (1991, с Гойко Митичем). Оба фильма не вызвали никакого ажиотажа у зрителей, наглядно демонстрируя, что индееномания в нашей стране давно и благополучно завершена.
      Что касается истернов, то и они после "урожайного" 84-го на несколько лет пропали с экранов. Учитывая это, наш кинопрокат в 87-м году повторно выпустил пусть и не самый лучший, но все же истерн из "золотого времени" начала 70-х - "Корону Российской империи". Кстати, зритель встретил его очень даже неплохо.
      В конце 80-х мода на истерны в отечественном кинематографе окончательно сошла на нет. Режиссеры бросились снимать другое кино "проблемное". "Маленькая Вера", "Интердевочка", "Воры в законе" - вот фильмы, которые "делали кассу" в те годы. Казалось, что на вестернах по-русски поставлен жирный крест (во всяком случае, на ближайшие годы). Как вдруг в это немодное для истернов время появился фильм, который опрокинул это мнение.