Федор Раззаков
      Эдита Пьеха
      Эдита Пьеха родилась 31 июля 1937 года в шахтерском городке Нуаэль-су-Ланс в 300 километрах от Парижа (провинция Па-де-Кале). Ее отец Станислав Пьеха, - и мать - Фелиция Каролевская были поляками. Они встретились и поженились во Франции, куда приехали, чтобы найти себе работу. Девочку назвали Эдит Мари в честь ее бабушки по отцовской линии Марии. Когда Эдите было два года, началась война.
      Вот как вспоминает Эдита Пьеха свое военное детство: "Мне исполнилось два года, когда во Франции началась война: эвакуация, оккупация, бомбежки, мы выкапывали соседей из-под развалин домов... Нищета, расстрелы шахтеров, работавших в Сопротивлении против оккупантов... Все помню. Однажды я нечаянно, во время игры, совком ударила девочку, чьи родители, наши соседи, работали на фашистов. Мой папочка был болен, умирал - в 37 лет у него окаменели легкие, четырнадцатилетний брат работал в шахте, чтобы зарабатывать на жизнь, а те жили припеваючи, получая хорошую еду от оккупантов. Меня хотели наказать. И мой папонька сказал: она слишком маленькая, чтобы творить зло сознательно...
      В 1941 году мой папа умер, а через три года и старший брат Павел - у него был туберкулез... После этого мама вышла замуж второй раз. Мы жили в шахтерской колонии и были собственностью хозяина шахты. Жилье казенное. Если в шахту не спускался член семьи, требовали освободить жилье. А женщине было немыслимо найти работу во Франции во время войны. И мама, похоронив семнадцатилетнего сына, вынужденно вышла замуж за нелюбимого человека, который нас кормил. С отчимом у меня дружбы не получилось. Он сказал: ты будешь носить мою фамилию. А я ответила: нет, я буду носить фамилию моего папы.
      Вообще-то я папина дочка. От мамы у меня доброта, терпеливость. Их было три сестры. Две прекрасно устроились в жизни. А мама никогда не жила роскошно, всегда самая бедная, невезучая, наверно, оттого, что была такая открытая для всех... У нее все было строго. Она не делала маникюра, у нее не было на это времени, но всегда были чистые ноготочки. Мама никогда не копала огород, это делал отчим, не таскала тяжести, она вела дом, могла сварганить за ночь из двух старых платьев мне наряд...
      В детстве я много бегала, поэтому у меня были очень крепкие ноги. Я чувствовала себя сильной... А что касается внешности... Я с детства была убеждена, что некрасива. Только это и слышала. Врачи как-то спросили меня, почему у меня искривлены пальцы на ногах. Потому что в детстве я донашивала туфли своей двоюродной сестры, которые были на полтора размера мне малы...
      Как гласит семейное предание, свой первый публичный концерт Пьеха исполнила в 7-летнем возрасте: в честь окончания войны она прямо на улице спела знаменитую "Марсельезу". Публика была в восторге. В том же году отчим нашей героини перевез свою семью в Польшу - в поселок Боже Гура.
      По словам Эдиты Пьехи: "Я пошла там в школу, практически не зная языка, и оказалась в числе двоечников, хотя из Франции уехала хорошей ученицей. Меня посадили на последнюю парту, это убивало, я мечтала сидеть на первой и добилась этого к третьему классу. Я не хотела быть хуже других. Всю жизнь к этому стремилась. В седьмом классе я была уже нормальной ученицей...
      Между тем, еще обучаясь в школе, Пьеха увлекалась пением и пела в хоре. Одноклассники за это дали ей прозвище - "девочка, которая поет". Однако о профессии певицы наша героиня тогда еще не задумывалась. После школы она поступила в педагогический лицей.
      Стоит отметить, что именно там она впервые по-настоящему влюбилась. Ее избранника звали Рышардом - он был красавец, умница и учился в техникуме, с которым лицей поддерживал дружеские отношения. Но судьба обошлась с нашей героиней неласково. В один из дней она поделилась своей тайной с лучшей подругой Евгенией Цыбульской, та посочувствовала ей и вскоре... увела Рышарда.
      Самое удивительное, что в 1964 году, когда Пьеха была уже знаменита и выступала с гастролями во Вроцлаве, сквозь толпу поклонников к ней вдруг пробился лысоватый мужчина, который вручил ей игрушку с запиской. Как оказалось, это был одноклассник Рышарда, тихоня Богдан, который все эти годы тайно любил нашу героиню. Она же про это не знала, как и не знал Рышард про ее страдания по нему. Однако зададим себе вопрос: если бы судьба не развела их в стороны, стала бы Эдита Пьеха тем, кем она стала позже?
      Лицей наша героиня закончила с золотой медалью. Одновременно с этим она окончила курсы русского языка в Гданьске. В 1955 году по путевке польского комсомола Пьеху отправили на учебу в Советский Союз. О том, как это произошло, она рассказывает: "Отчим очень ревновал маму ко мне и меня к своему сыну, я была пятым колесом в телеге и мечтала удрать из дома...
      Я прошла три конкурса отборочной комиссии благодаря, видимо, артистичности, потому что знаний у меня было значительно меньше, чем требовалось, чтобы победить, но я здорово играла. Про битву под Грюнвальдом знала только то, что она состоялась в 1410 году, но я такой спектакль разыграла перед комиссией, даже спела им, чтобы они мне поставили "хорошо". На третьем туре мы месяц готовились, и уже лучшие из лучших должны были попасть в СССР. Я выступала в самодеятельных вечерах, и в меня буквально влюбилась учительница по русскому языку, хотя я была абсолютный ноль в русском языке, она с трудом натянула мне тройку. Меня пропустили в Советский Союз условно".
      Пьеха приехала в Ленинград в 1955 году и с ходу поступила на отделение психологии философского факультета Ленинградского университета. Жила в общежитии, о котором у нее остались не совсем приятные воспоминания. Дело в том, что многие из советских девушек, проживавших вместе с Пьехой, считали ее "буржуем" и всячески подтрунивали над ней. Одна из таких девушек, например, снимала с веревки ее выстиранное белье, надевала на себя и в таком виде ходила по общежитию. Когда наша героиня выражала ей свое возмущение, та отвечала: "Ты богатая, купишь себе новое белье!" Но была ли наша героиня действительно богатой в то время? Вот что она сама вспоминает: "Когда я получила первую стипендию в университете, то пошла в буфет и купила: а) банку сгущенки и б) две пачки печенья. И все это умяла за милую душу. Я же до 17 лет была попросту голодной. Я как вобла, была: рост - 174, вес - 59 кило...
      Не забывала наша героиня и о сценической деятельности - она с большим успехом выступала в хоре польского землячества, которым руководил 24-летний студент дирижерско-хорового отделения Ленинградской консерватории Александр Броневицкий. Этого взрывного и темпераментного молодого человека многие считали евреем, хотя на самом деле его отец был белорус (его фамилия была Бороновицкий), мама - латышка. Все его предки были морскими офицерами.
      Осенью 1955 года Броневицкий создал из нескольких участников хора ансамбль "Дружба". В качестве солистки он пригласил к себе Пьеху. Ее первое публичное выступление с новым коллективом произошло в новогоднюю ночь с 1955 на 1956 год: она четыре раза на "бис" исполнила шуточную песенку на польском языке "Червоный автобус". Вскоре отношения между Пьехой и Броневицким стали более близкими. По этому поводу она вспоминает: "Броневицкий приходил к нам в общагу на Мытнинской набережной - нас в комнате восемь девчонок жили - и, постучавшись (редкость!), доставал восемь шоколадных конфет (редкость в квадрате). И каждой девушке протягивал с поклоном. Это по тем временам воспринималось как великосветское поведение. "Ах, Диточка, какая ты счастливая!" - говорили девчонки...
      Я солировала в "Дружбе" уже год с лишним, когда появилась еще и кубинка, которая ему тоже нравилась как певица. Но потом наши с ним отношения переросли в более близкие, и кубинки не стало, я ее "выжила". Все мы так устроены, что хотим держать пальму первенства. Я изначально была единственной девушкой в мужском молодежном ансамбле, и мне никак не хотелось, чтобы появилась вторая".
      Первый настоящий успех к Пьехе и ансамблю "Дружба" пришел летом 1957 года на 6-м Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Выступив на нем с программой "Песни народов мира", ансамбль завоевал золотую медаль и звание лауреатов. Наша героиня произвела на фестивале настоящий фурор, причем не столько своими "безыдейными" песенками ("Человек идет и улыбается... ), сколько "европейским" имиджем, фирменным знаком которого был акцент. Иностранка, которая поет в советском ансамбле - по тем временам это было круто!
      В 1958 году Пьеха и Броневицкий поженились. По словам нашей героини: "Для провинциальной девчонки внимание и уважение человека на шесть лет старше, с двумя факультетами консерватории, неординарного, конечно, было лестно. Если бы он не предложил выйти за него замуж, мы бы много-много лет сотрудничали...
      А вот мама восприняла мое замужество с очень большой грустью и даже целый год не писала мне письма...
      Первые годы их семейной жизни прошли в коммунальной квартире на улице Ленина в Ленинграде (там жили родители Броневицкого). Несколько позднее им выделили двухкомнатную квартиру в Купчино. В 1961 году в "звездном" семействе появилась девочка, которую назвали Илоной.
      Эдита Пьеха вспоминает: "Я мечтала, что рожу сына и назову Станислав Пьеха. Родила дочку. Не могла назвать ее в честь мамы Фелицей - не разрешили бы родственники со стороны мужа...
      К началу 60-х годов Пьеха и ансамбль "Дружба" были одними из самых известных эстрадных исполнителей в Советском Союзе. Творческая жизнь коллектива была тогда насыщена до предела: гастроли на родине и за рубежом, записи на телевидении и в студии грамзаписи. И везде, где бы они ни выступали, были аншлаги. Однако были у них и недоброжелатели.
      Эдита Пьеха рассказывает: "Однажды нас пригласили выступить в Кремле перед руководителями страны. Мы репетировали целую неделю, а накануне концерта ко мне подошли некие ответственные люди и заявили: "Ваше выступление нежелательно. Вдруг Никите Сергеевичу не понравится, что вы поете с акцентом!" Это было для меня пощечиной. Наши правители могли позволить себе любое косноязычие, не выговаривали половину алфавита, вместо "г" - "х". Дался им мой акцент!"...
      Иногда мне домой присылали открытки типа: "Сколько можно тебя слушать? Ты - никто". Я очень расстраивалась. Однажды показала несколько таких посланий режиссеру Полячеку, а он сказал: "Радуйся! Если бы была никто, таких писем не присылали бы...
      В 1963 году с Пьехой произошел инцидент, о котором она до сих пор вспоминает с чувством вины. Послушаем ее собственный рассказ: "Тогда я очень обидела Лиду Клемент, была в Ленинграде такая певица, роскошно стартовала и молниеносно стала любимой. В 26 лет она умерла, а накануне ее смерти... Платья у нас были казенные, они хранились на складе Театра эстрады. Я уехала на гастроли, и кто-то из злопыхателей позвонил мне и сказал: а в твоих платьях поет Лида Клемент. У нее не было собственных. У меня тоже было всего три-четыре, но по тем временам мы считали это большим богатством. Я пришла в Театр эстрады на ее концерт и потребовала вернуть мне мое платье. Такой низкой я оказалась, так некрасиво себя повела, при том, что знала о ее болезни. Я католичка, и после ее смерти молилась каждый вечер в течение года, чтобы она меня простила".
      В начале 60-х годов Пьеха была хорошо известна слушателям не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Правда, в основном это были страны социалистического лагеря: ГДР, Чехословакия, Болгария, Венгрия. На Западе ее практически не знали. Даже ее коллеги-певцы пребывали в неведении, что в СССР есть певица, которая родилась во Франции, образование получила в Польше, а поет в Советском Союзе.
      Эдита Пьеха рассказывает: "В начале 60-х в Союз приехал из Франции певец Энрико Массиас. Он был хорош собой - алжирец или марокканец, пел по-французски, очень темпераментно, экспрессивно. Мне это страшно нравилось! Самой было неудобно выходить на сцену, и я дарила ему цветы через билетеров. Сначала смотрела на него именно как на мужчину, но потом захотелось иметь его пластинки, которых у нас, естественно, не продавали. Я осмелилась прийти к певцу в гримерную, на плохом французском объяснила ему, что тоже пою и хотела бы исполнять его песни. Массиас сказал, что сейчас у него нет с собой пластинок, и дал свой телефон в Париже. Потом я еще раз пришла к нему в гримуборную, принесла цветы - вот какая дурочка! - и говорю: "Запомните, пожалуйста, что меня зовут, как и вашу великую певицу, - Эдит". Он отвечает: "Хорошо, хорошо". И вот, представьте себе, недели через две звоню в Париж. Подходит к телефону какой-то дядька. Я представляюсь, говорю, что Энрико разрешил мне позвонить. Слышу: "Подождите у телефона - сейчас спрошу". Потом дядька возвращается и говорит: "Он такую не знает". И тогда я подумала: "Боже мой! Как плохо быть поклонницей!"
      Прошло всего несколько лет после этого случая, и Пьеха все-таки покорила Париж. Произошло это в 1965 году, когда ее, первую из советских певиц, владелец концертного зала "Олимпия" Бруно Кокатрикс (это он открыл миру Шарля Азнавура, Мирей Матье и других звезд эстрады) пригласил выступить на сцене своего заведения. Взяв с собой мужа и 4-летнюю дочь, наша героиня отправилась в столицу Франции.
      В аэропорту Орли ее встречал сам Бруно Кокатрикс. Многие тогда догадывались о том, что русская звезда очень нравится директору "Олимпии", причем больше как женщина, чем певица. Поэтому прямо в аэропорту он решил сделать ей подарок. "Какие духи вы больше всего предпочитаете?" - спросил он нашу героиню, когда они вошли в здание аэропорта. Пьеха расстерялась, так как в Советском Союзе ей приходилось пользоваться только отечественной продукцией. Но она все-таки вспомнила название самых знаменитых духов и назвала их - "Мадам Роша". Кокатрикс тут же подошел к торговому павильону и купил ей самый большой флакон.
      Нечто подобное произошло с Пьехой день спустя, только теперь камнем преткновения стали колготки. Дело в том, что в те годы советские женщины (в том числе и звезды эстрады) о колготках только слышали, предпочитая им чулки. Но носить с чулками короткую юбку было нонсенсом, тем более в Париже. А у нашей героини всегда были шикарные ноги! Поэтому она пошла на хитрость: перед выходом в люди стала смазывать ноги кремом, чтобы те блестели. Но супруга Кокатрикса сразу просекла это дело и тактично заметила: "На сцене "Олимпии" нельзя выступать без колготок". И в тот же день она купила несколько пар роскошных колготок и преподнесла их в подарок нашей героине.
      Еще об одном случае, произошедшем с нею в Париже, Пьеха рассказывает сама: "Я впервые в жизни попала на банкет в советском посольстве в Париже! Слева огромное количество приборов, справа - столько же. Я растерялась. А дипломат, сидевший рядом, тихо мне сказал: "Начинайте брать приборы с края, все совпадает с меню".
      Меня все время бросали, как котенка в море. Я плавать не умела, но быстро училась уже в воде, лишь бы не уронить достоинство, которым всегда дорожила. На банкете не стала бы есть вообще, прикинулась, что не голодна, только бы не опозориться...
      Однако, обнаружив всю свою беспомощность в повседневной заграничной жизни, Пьеха с лихвой отыграла очки в свою пользу на сцене "Олимпии". Ее выступление можно смело назвать триумфальным. Бруно Кокатрикс после него делал недвусмысленные намеки на то, чтобы певица заключила с ним контракт на совместную работу, однако сделать это было невозможно. Во-первых, певице не позволило бы это совершить ее концертное руководство, во-вторых - муж Александр Броневицкий. Причем его она боялась больше, чем кого-либо другого. Супруг ее был очень ревнив. Но были ли у него поводы для этого?
      Эдита Пьеха рассказывает: "Однажды мы выступали в большой программе вместе с молодым композитором Станиславом Пожлаковым. Он очень хорошо играл на саксофоне и еще пел. И я в него так же, как в Энрико Массиаса, влюбилась. С той лишь разницей, что вздыхала по нему тайком и только писала в записной книжке: "Слава, ну почему ты не подойдешь ко мне, ну почему не скажешь: "Здравствуй, я так переживаю". А эту книжечку я прятала где-то под кроватью. Сан Саныч Броневицкий был очень ревнивым - могу десять раз это повторить. Он подглядел, что я веду тайные записи, и нашел книжечку. Мы стали бороться, я хотела выкинуть ее на улицу, а она упала на балкон ниже этажом. Броневицкий побежал туда, схватил ее и все прочитал. Я говорю: "Как тебе не стыдно, это же не тебя касается!" Он: "Ну ты ж мне изменяешь!" Я: "Я не изменяю, а только вздыхаю... Расплакалась, выбежала на улицу, схватила такси. А это было в Ялте. Кричу водителю: "Везите меня в Симферополь, в аэропорт!" Тот на меня смотрит: двенадцать часов ночи, девушка одна, вся в слезах. "Хорошо", - говорит. Но я ему все рассказала, и на полпути этот человек повернул обратно: "Пусть ваш муж и ревнивый, но разбирайтесь с ним сами". Конечно, вернулась я как побитая. С Броневицким мы долгое время не разговаривали...
      Стоит отметить, что в этих своих воспоминаниях наша героиня кое-что утаивает. В частности, ее отношения с Пожлаковым обошлись не только одной запиской. Вот что вспоминает сам композитор: "Первый раз я встретился с ней на гастролях в Черновцах, нам было лет по 25. Я тогда из областной филармонии перешел в Ленконцерт, у меня был ансамблик. А Пьеха выступала с ансамблем "Дружба", который гремел со страшной силой. Я ее боялся и думать не смел, что когда-нибудь приближусь к ней. И вдруг там, в Черновцах, получаю от нее записочку...
      Потом идем мы с Эдитой в обнимку - с реки, в шесть утра. А на балконе гостиницы стоит Броня и смотрит на нас... Так я с ним познакомился. Он грозился застрелить меня. Но я пришел к нему и сказал: "Саша, мне Эдита нравится во как, но я тебя слишком уважаю". Саша был талантливейшим музыкантом. Что, впрочем, не мешало ему быть очень грубым человеком. Он Эдиту иногда даже, скажем так... обижал...
      Потом мы с ней еще встречались, и я осмелился предложить ей несколько своих песен: "Причал", "Зачем снятся сны"...
      Помню, отмечали старый Новый год в Союзе композиторов. Пьеха с Броневицким, я со своей женой, с которой уже разводился. Танцуем мы с Эдитой, вокруг элита стоит - Андрей Петров, Эшпай из Москвы приехал, и все восхищаются: "Вот это пара!" Эдита мне и говорит: "Давай вместе уйдем отсюда!" Но мы не ушли. Если честно, я ее боялся. Двум разным полюсам рядом находиться невозможно. Ей надо будет, чтобы я ей уступал, мне - чтобы она...
      Между тем в конце 60-х, когда Пьеха и Броневицкий уже въехали в свою новую квартиру в Купчино, их впервые серьезно обокрали.
      Рассказывает Эдита Пьеха: "Нас обчистили на пять тысяч рублей. Огромная сумма по тем временам. Только мебель оставили. Пару японских магнитофонов (я на них работала над песнями), шубы... Но вора все-таки поймали. Он на Гражданке пытался шубу сбыть кассирше в универсаме. Та пошла как бы за деньгами, а сама в милицию позвонила. Его и арестовали. Фамилия у моего вора была такая - Рудомазин. И перевод от него из тюрьмы пришел - 4 рубля. Потом в Иркутске меня некто Сопля обчистил - вытащил из сумочки всю месячную зарплату. Я, помнится, за красящим шампунем "Лондаколор" встала в очередь. Ну в давке и прозевала зарплату... .
      Стоит отметить, что подобные истории будут происходить с нашей героиней и в будущем. По словам В. Жуковского, криминальное досье Пьехи таково: в конце 60-х - во время гастролей в Венгрии - у нее украдут любимое концертное платье, в Коста-Рике, на пляже, - золотые часы "Чайка" с золотым же браслетом, в Перу, во время благотворительных концертов в пользу жертв землетрясения, из гостиничного номера - 100 долларов, в Ленинграде, в магазине, из сумочки-чемоданчика вынут кошелек, на Кубе стянут самое красивое концертное платье, на Камчатке, из гримуборной - более трех тысяч рублей, отложенных на кольцо с бриллиантом... Вот такая печальная статистика.
      Однако вернемся к творчеству нашей героини. В 1968 году Пьеху ждал успех на 9-м Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии - "на конкурсе политической песни она завоевала золотую медаль, а одна из ее песен - "Следующий" композитора В. Успенского - получила первую премию на конкурсе, организованном Комитетом борьбы с фашизмом. На этом же конкурсе певица исполнила и песню "Огромное небо" О. Фельцмана и Р. Рождественского. Она была написана по горячим следам события, которое произошло в марте 1966 года в Группе советских войск в Германии. Тогда у истребителя, которым управляли капитан Борис Капустин и старший лейтенант Юрий Янов, внезапно заглохли оба двигателя, и самолет должен был упасть на один из густонаселенных районов Берлина. Однако советские летчики сумели увести самолет за черту города и упали на другом берегу Шпрее. Оба летчика посмертно были представлены к орденам Красной Звезды.
      Кстати, песня "Огромное небо" была любимой песней Юрия Гагарина. Да и сама Пьеха ему очень нравилась. Однажды был такой случай. В Переделкине она играла в волейбол с космонавтами, и кто-то из игроков в азарте борьбы наступил ей на ногу. Ушиб оказался сильным, и наша героиня после него не смогла даже шага ступить. И тогда на помощь пришел Ю. Гагарин: он взвалил ее, как мешок, себе на плечи (взять ее на руки он не мог, так как был меньше ростом) и отнес в медпункт.
      Другой случай произошел в гостинице "Юность". Рассказывает Эдита Пьеха: "В гостинице после какого-то концерта было застолье. Мы с Сан Санычем Броневицким уже уходили, в фойе Гагарин играл в бильярд, и кто-то из комсомольских деятелей спросил меня: "А слабо сыграть с Гагариным?" Я никогда не играла, но Сан Саныч сказал: "Сыграй, раз предлагают". Он любил что-нибудь сделать ради рекламы. Ну, я взяла кий и давай забивать шары один, второй... Забила ему три шарика, которые оказались решающими. Гагарин сел на пол и захохотал: "Я же первоклассный игрок, меня впервые обыграла артистка, этого не пережить!" Он был навеселе, поэтому, может, и играл хуже".
      В 1969 году в народе пронесся очередной слух о том, что Пьеха... умерла. Стоит отметить, что и до этого нашу героиню (как и всякую знаменитость) уже несколько раз хоронили злые языки, приписывая ей то самоубийство, то смерть от рук любовника. Однако на этот раз слухи оказались самыми живучими. Дело дошло до того, что толпы людей стали собираться возле подъезда певицы, к дверям ее квартиры принесли несколько венков. Что же породило эти слухи? Как оказалось, почвой для них стало то, что Пьеха легла на обследование в онкологический институт. Видимо, кто-то из посетителей или персонала увидел ее там и сделал соответствующие выводы. Ситуацию накалило и то, что сразу после посещения института певица уехала на гастроли и появиться живой и невредимой перед толпой встревоженных почитателей, собравшихся у ее подъезда, не имела возможности.
      В том же (1969) году на Пьеху впервые обратили внимание кинематографисты: режиссер Вениамин Дорман предложил ей сыграть роль немецкой разведчицы в фильме "Судьба резидента". Вот что Эдита Пьеха вспоминает об этом: "По сценарию у моей героини с персонажем актера Вертоградова должна была быть, говоря современным языком, эротическая сцена! Так я три дня ходила за режиссером Дорманом и стонала: "Ну как же я буду лежать в постели с человеком, которого даже не знаю?!" Эта сцена казалась мне абсолютно невозможной, и в конце концов я уговорила режиссера. Он сжалился: "Ладно, ограничимся поцелуем"...
      Стоит отметить, что это была не последняя роль в кино нашей героини. В 1972 году режиссер Вилен Азаров снял ее в роли... Эдиты Пьехи в фильме "Неисправимый лгун" (в нем она появляется за рулем автомобиля, хотя на самом деле водить машину не умеет), а два года спустя режиссер Григорий Кроманов доверил ей роль французской шпионки в фильме "Бриллианты для диктатуры пролетариата" (там она пела прекрасный романс на музыку Арво Пярта и стихи Роберта Рождественского).
      В семье Пьехи и Броневицкого был всего один ребенок - дочь Илона. О том, каким было ее детство, рассказывает она сама: "По-моему, когда я родилась, родители не очень этого хотели. Мама выступала до самого последнего момента, а после родов быстро вернулась на сцену, перепоручив меня бабушке, своей свекрови... Я вспоминаю свое детство как сплошное замечательное лето - Латвия, бабушкин хутор... Мы с бабушкой были такие подруги, такие спевшиеся. Мама с папой приезжали, уезжали. Я скучала без них, но понимала, что иначе нельзя. И даже не принимала это как событие. Я с этим родилась. Ничего другого не знала. Я не знала, что есть родители, которые дома постоянно. Так что нельзя сказать, чтобы я страдала в детстве из-за отсутствия родителей...
      Я не чувствовала, что живу в какой-то необычной семье. Я не ходила в детский сад. Но гуляла вместе со всеми детьми - во дворе, на обычной питерской помойке. В лучшем случае дедушка брал меня с собой на каток. Это было праздником. Я пошла в школу рядом с домом. Это была школа с французским уклоном. Первого сентября в первом классе я заболела. Это была трагедия. Я так плакала! Пришла в школу числа десятого...
      Я не думала, что буду певицей или космонавтом, - просто пришла в школу и стала хорошо учиться. В то время легко было учиться - программа была легче. Занималась активно общественной работой. Мы соревновались с одной девочкой. У нее была спортивная группировка, у меня театральная. Мы ставили спектакли, а они бегали. Спектакли были сильные. Я написала сценарий "Гамлет-78", вроде "Айболита-66". Себе, естественно, отдала роль Гамлета. Все прошло с успехом.
      Потом нас с этой девочкой рекомендовали в комсомол. Мы с ней неожиданно прониклись друг к другу и с седьмого класса задружились насмерть. Вот такую роль сыграл комсомол в моей жизни...
      В 70-е годы слава Пьехи, как одной из лучших советских певиц, практически никем не оспаривалась. Правда, долгое время она получала концертную ставку в 47 рублей 50 копеек, что, конечно же, не соответствовало тому месту, которое она занимала в эстрадной иерархии. Зная об этом, ее активно переманивал к себе "Москонцерт", однако Пьеха не хотела уезжать из Ленинграда. К этому городу она очень сильно прикипела. И это несмотря на то, что 1-й секретарь Ленинградского обкома партии Г. Романов явно ее недолюбливал. Ходили слухи, что он как мужчина одно время искал ее благосклонности. Но после того, как она его отвергла, затаил на нее обиду. Был такой случай. Однажды Романов пришел за кулисы к Броневицкому, вытащил рубль и сказал: "Пусть твои ребята сходят в парикмахерскую и постригутся. Они же не стиляги, чтобы выступать в таком виде...
      В другой раз сама певица попыталась поговорить с Романовым, когда они случайно встретились за городом. Однако едва наша героиня сделала несколько шагов в направлении секретаря обкома, как тут же перед ней выросли его телохранители. "У товарища Романова сейчас нет времени с вами разговаривать!" - заявили они и не пропустили певицу к своему начальнику.
      Сама Пьеха на вопрос о своих высоких покровителях ответила следующим образом: "Покровитель - это тот, кто помогает. Мне всегда помогали простые люди. А высокие покровители... Я могла, может быть, нравиться Брежневу, он мне даже подарил розы в ГДР, в посольстве, и поцеловал в щечку, но на этом все покровительство закончилось. Многие послы многих стран, где я побывала, мне симпатизировали. Я, как мягкая кошка, которую можно погладить, чтобы снять стресс, но не более. Никогда не пользовалась моментом, оказавшись рядом с человеком, правящим этим миром, чтобы что-нибудь у него попросить...
      В 1975 году распался брак Пьехи с Броневицким. Почему это произошло? Виной этому было множество причин. Например, нашу героиню буквально выводила из себя патологическая ревность супруга. В 1970 году произошел такой случай. Пьеха отправилась на гастроли по стране, и с нею в группе был Муслим Магомаев. Несмотря на то, что их гостиничные номера были рядом, общались они друг с другом крайне редко. И вот в первую же ночь, когда Пьеха мирно спала в своей кровати, ее внезапно разбудил посторонний шум. Она открыла глаза и увидела как с балкона к ней идет... ее муж Александр Броневицкий. Не говоря ни слова, он принялся осматривать в номере все шкафы, заглянул даже под кровать. "В чем дело?" - только и смогла выдавить из себя потрясенная Пьеха. В ответ она услышала грозный рокот мужа: "Где ты прячешь Магомаева?" Оказалось, что кто-то позвонил Броневицкому и сообщил, что его жена флиртует с известным певцом. И ревнивый супруг тут же примчался в этот город, чтобы лично разобраться с "обидчиком". Можно себе представить чувства оскорбленной женщины.
      Сама Пьеха по поводу своих отношений с Броневицким заявила следующее: "Люди, которые мало знали Броневицкого, считали его хамом. Да, характер у него был стервозный, деспотичный, он готов был любыми средствами добиваться аплодисментов. Но хамом он не был. По натуре он был незащищенным, но обрел имидж деспота еще до нашего супружества... Он дрессировал "Дружбу" и меня тоже. Говорил, зная, что разозлит меня: "Ты ужасно некрасивая!" И я искала в журналах фотографии кинозвезд, сравнивала, соображала: может, мне глаза подрисовать, как у Софи Лорен? Грим в основном "слизывала" с Софи Лорен и с Лоллобриджиды, очень они мне нравились. Броневицкий говорил: "Ты сутулая. Как ты ходишь по сцене?" И я присматривалась, как "плавают" балерины. Он кричал, что я два дня подряд фальшиво пою, и я нашла огромный магнитофон-гроб "Весна" и попросила университетских друзей на концертах записывать меня. А потом не поленилась, нашла педагога по вокалу и занималась тайком от Броневицкого. Так что именно Броневицкий меня "родил"...
      Но его поклонницы по телефону крыли меня семиэтажным матом и на лестнице писали всякие гадости. Они были фанатично в него влюблены. Вначале я переживала, а потом поняла, что ничего сделать нельзя. Научилась не подходить к телефону или молчать, когда брала трубку. Я довольно быстро уяснила, что если хоть раз отвечу на их языке, то уподоблюсь им. Поэтому делала вид, что не понимаю: "Я плохо понимаю по-русски... Но однажды мне довелось увидеть, как любимый мне изменяет...
      Можно сказать, что наш брак с Броневицким был "служебным". Я выросла в католической семье, и мне в голову не приходило позволить себе вторую жизнь при Броневицком, я служила ему верно... А он с головы до ног был в искусстве и на ласку у него не оставалось времени. В день рождения он говорил: "Я тебе деньги дал? Дал. Вот и купи себе что хочешь...
      Последние три года мы прожили с ним в довольно прохладных отношениях. Я устала слушать бесконечные "надо, надо, надо" и ушла от него...
      После развода с Броневицким наша героиня создала собственный ансамбль, музыкальным руководителем которого стал выпускник Ленинградской консерватории Григорий Клеймиц.