- У нас нет денег, - простонал Мылохлор, увидев направленные на эльфов вопросительные взгляды гномов. Если бы у нас были деньги, неужели бы мы записались добровольцами?
      - У меня тоже ничего нет, - подозрительно быстро заявил хоббит. - Я все отослал дядюшке, на приют для бездомных поросят, да, - в доказательство он нюхнул луковицу и обмакнул глаза платочком.
      Как бы в подтверждение его слов, у него из кармана, когда он прятал платочек, вывалилось два триалона.
      - О! А я то думал, что я их потерял, - быстро нашелся смущенный хоббит. - Теперь поросята смогут купаться в бассейне из белого вина. И им не грозит опухнуть от голода!
      Но Торин решительно отмел все возражения хоббита и заграбастал обе монетки к себе в карман.
      - Судя по размаху твоей деятельности, весь твой приют три раза в год ездит отдыхать в Валинор, а если что у них и пухнет, так это от чрезмерного переедания, - недвусмысленное выражение на лице Торина отмело у хоббита все желание спорить.
      Всю последующую неделю отряд пытался добыть деньги. Эльфы пытались попрошайничать деньги на свое лечение в Валиноре, Фолко и Торин вечерами грабили проезжих туристов. Но касса Торина в результате пополнилась всего лишь на полтора золотых.
      - Такими темпами, мы целый год будем грабить и попрошайничать, - уныло подвел финансовые итоги недели Фолко.
      И тогда вперед выступил маленький гном.
      - Я попробую достать денег, - заявил он. - Чего бы мне это не стоило, но я сделаю все, чтобы остановить Олмера!
      Фолко и Торин без особой надежды выслушали спич Малыша. Ум и способности Маленького Гнома, по их мнению, соответствовали прозвищу гнома, причем ключевым для подобной оценки было слово "Маленький".
      Но на словах все выразили поддержку начинаниям Малыша.
      - Давай-давай, - Торин похлопал Маленького Гнома по плечу.
      - Пиздуй-пиздуй, - несколько тише вторил Фолко.
      - На тебя вся надежда, придурок, - хором простонали эльфы.
      Каково же было удивление всех, когда Малыш, спустя два дня вернулся обратно, позвякивая монетками в своем кошельке.
      - Вот восемнадцать, то есть, нет, шестнадцать триалонов, - заявил он, вытряхнув кошелек, и незаметно забирая две монетки обратно.
      Все были так ошарашены, что никто не потребовал от Малыша вернуть две нагло заныканные монетки назад.
      - Но как, Дьюрин меня разруби, тебе это удалось? - воскликнул изумленный Торин.
      - Пустяки, - ухмыльнулся Малыш, почесывая себя за бороду. - Каждый бы смог.
      - Слышь, ты, маленький бизнесмен херов, давай колись, - заорал на Малыша хоббит. - А то меня сейчас инфаркт схватит от удивления.
      - Ну, я это, типа в карты или в рулетку выиграл, или типа того, короче не помню, - засмущался вдруг Малыш.
      - Это самый нелепый пиздеж, какой я когда-нибудь слышал, - авторитетно заявил Фолко.
      - Ну, если честно, то вы же сами сказали, делай все, что хочешь, но принеси двадцать триалонов. Ну, я это, донес на вас Олмеру, рассказал о всех наших планах, о том, что последний Небесный огонь находится в развалинах Дур-Гулдура, а взамен он прислал мне тридцать, то есть двадцать триалонов, да еще и похвалил меня, - похвастался Малыш. - "Зер гут, майне кляйне гнумас, зер гут" - написал он мне.
      - Ах ты, маленькая подлюга! - Торин аж затопал ногами от возмущения. - Это же каким надо быть подонком, чтобы продать своих друзей, да еще заныкать от них четырнадцать триалонов!
      - А ну гони деньги, майне кляйне гнумус, - вторил ему Фолко.
      - Почему-то я не удивлен, - заявил Мылохлор.
      - Для гномов это в порядке вещей, - согласился с ним Монпарнас.
      - Вот эйфы никогда бы фак не пофтупийи, - заявил Нивротт. - Это вэ надо, фетынадцать тгхиалонов заныкать! Это же пофти фетынадцать ящиков здгхавуха! За это убивать надо!
      Малыш окончательно смутился и, неожиданно для всех, заплакал.
      - Простите меня, я больше так не буду, - заревел он, разрывая на груди тельняшку. - Просто я отослал Олмеру улага с требованием выплатить мне двадцать золотых, а он выслал мне тридцать. Ну, кто, скажите мне, кто, смог бы удержаться?
      - Ну ладно, ладно, - подбодрил Малыш Фолко. Пора в путь. А то Олмер пошлет убийц по нашему следу. К тому же, хоть Малыш и подлец, но он честно бился с нами против Олмера.
      Спустя полчаса друзья вместе с изрядно покалеченными эльфами спускались в гномью подводную лодку... Им предстояло путешествие по подземной реке.
      - Единственное, чего я не пойму, так это нахрена здесь иллюминаторы? - проворчал Фолко.
      Подземная река была чернее ночи, и разглядеть что-либо в иллюминаторы было невозможно, так что вопрос хоббита был по существу.
      Путешествие явно пошло на пользу эльфам. Их раны затянулись, и они могли ходить, не матерясь при каждом движении. К счастью для Фолко, эльфы ничего не понимали на языке Черных Гномов, поэтому хоббит мог спать спокойно, не беспокоясь, что бессмертные эльфы выявят причину свалившихся на них напастей.
      На второй день путешествия случился один поучительный эпизод, который эльфы впоследствии вспоминали с содроганием. В связи с боязнью использовать свои надувные унитазы, эльфы были вынуждены пользоваться общим гальюном. Инструкция по пользованию гальюном висела прямо над унитазом, крышку которого при сливе воды, следовало задраивать наглухо. Впечатляющих размеров вентиль располагался на самой крышке. Донельзя удивляясь глупости гномов, Монпарнас, сходив по большим делам в железный унитаз, прикрыл крышку, и от души дернул за сливной рычаг. Что такое разница в давлении на глубине, и для чего надо задраивать крышку унитаза, Монпарнас понял слишком поздно, когда все содержимое унитаза под страшным давлением выплеснулось не наружу, а вовнутрь гальюна, забрызгав и въевшись во все, что было в гальюне. Ни зеркало, ни сам Монпарнас, не избежали вонючего душа. Когда гномы взломали дверь, то едва нее попадали в обморок. Весь гальюн, от пола, стен и потолка, оказался покрыт намертво въевшимися испражнениями. Довершало всю картину безумное лицо Монпарнаса, цветом практически не отличавшееся ни от пола, ни от стен, ни от потолка, ни от содержимого унитаза.
      Били эльфов долго и нудно. Памятуя об их бессмертии, гномы подошли к этому делу настолько основательно, что успокоились только тогда, когда сами потеряли сознание от усталости.
      - О, эйтнель гобелен сунла, - простонал Монпарнас, которому в горячке выбили второй глаз.
      - Песдец секуль жапауд гальюн, - вторил ему Нивротт, которому гномы сломали вторую ногу.
      - Зубель асифель нафик, - прошамкал Мылохлор, выплевывая последние зубы.
      После этого эльфы потеряли сознание.
      На восьмой день их всех грубо растолкали, тыча тупым концом копья под ребра, и повели наружу. Сойдя с подводной лодки, наши герои помахали Черным Гномам, в ответ с лодки донесся ответ.
      - Казум тузад мазефака, - выкрикнул один из гномов, а затем гномы схватили эльфов за ноги и за руки и, раскачав, выбросили каждого на каменистый берег.
      - Вперед, друзья, - вздохнул Торин, помогая Малышу выломать из леса на опушке второй костыль для Нивротта. На предложение сделать палку для Монпарнаса, сам эльф гордо отмахнулся. Он заявил, что будет нащупывать дорогу при помощи своего лука.
      Перед отрядом лежал Мордор. Их небольшой отряд стоял в укромной ложбинке среди лишенных растительности скал и холмов. Местность напоминала собой пустыню, которая до прихода королевских сборщиков налогов была цветущим садом. В незапамятные времена оркам стало не под силу платить Гондору налоги, поскольку, распродав все свои вигвамы, урожай, срубив все деревья на дрова, и скосив траву на всех склонах гор, продав дрова и сено, орки остались должны еще вдвое больше. Не вынеся подобного налогового бремени, орки подались под властью Саурона, налоги на территории которого, были раз в десять поменьше.
      Фолко поднялся на холм и глянул вниз. Во все стороны, насколько мог окинуть глаз, тянулась однообразная равнина. На ней кое-где одиноко стояли низкорослые деревья. В отдалении виднелись крыши какого-то селения, окруженного полями. Фолко помнил, что после падения Саурона, великодушный Арагорн пощадил каждого второго из сдавшихся орков (вторая половина была отправлена в Валинор в виде дубленок и обуви) и выделил эти земли для орочьего гетто. Один раз в году, Гондор выполнял свои обязательства перед Серыми Гаванями, открывая охотничий сезон на орочьи шкуры...
      Фолко вгляделся попристальнее, и чуть не вскрикнул, близоруко щурясь на проходившую метрах в пятидесяти от холма неприметную дорогу, по которой неспешно двигалась орочья пехота. Фолко не потребовалось много времени (минут пять, не больше), чтобы сообразить, куда идет вооруженная армия в то время, когда Вождь трубит сбор.
      Фолко вернулся к своим товарищам.
      - Они неугомонны, в их душах навсегда поселилось зло, - заявил ослепший Монпарнас, притопывая на месте своими новенькими сапогами, выделанными из орочьей кожи.
      Нам надо предупредить Гондор, - заявил хоббит. - Их можно разбить, ударив им в спину сейчас, пока орки не воссоединились с армией Вождя.
      - Как бы там ни было, нам пора в путь, - заявил Торин. - Мне к тому же, меньше всего охота наткнуться на один из таких отрядов. В другое время. Вы понимаете, я бы им показал. Но сейчас нас ждет Долг.
      Маленький отряд спустился с холма и двинулся по главному Мордорскому Тракту (называемому еще Изгажным), в сторону, обратную движению орочьего войска. Древняя дорога, замощенная еще во времена правления Саурона, казалась давным-давно заброшенной. Всюду, куда ни кинь взгляд, дорога была щедро покрыта орочьим пометом. Местами ее покрывали скелеты туристов. Слева показались кручи Изгажных Гор. По мере приближения склонов, становились видны кучи пустых бутылок, пластиковых банок, белели кости скелетов эльфов и людей и орочий помет. И чем ближе подступали к дороге склоны Гор, тем тревожнее было на душе.
      - Дальше идти нельзя, я это чувствую, - завопил Нивротт, указывая одним из своих костылей на прибитого к стене еще в незапамятные времена ссохшуюся мумию королевского сборщика налогов. На груди несчастного красовалась табличка с мордорскими рунами "Не ходите сюда! Не советую!".
      - Здесь дремлют страшные силы, - сообщил всем Монпарнас, напяливая на невидящие глаза темные очки.
      - Ну вот, - огорчился Мылохлор. - А мы хотеи фебе на вень вовдения офки подаить.
      - Я вот тебе точно подарю мешок с орехами, - раздраженно ответил Монпарнас. - Эти силы подобны умертвиям Запада.
      Фолко вжал голову в плечи. От этих слов эльфа повеяло холодом. Даже светлое эльфийское слово "Запад", почему-то представилось хоббиту как происходящее от слова "Западло".
      И почти тут же, со стороны гор к отряду приблизились какие-то тени.
      - Огонь! Нужен огонь! - заорал Нивротт.
      - Где тут в голой степи разожжешь огонь? - огрызнулся Малыш.
      - Мы пропали! - плаксивым голосом заявил Монпарнас.
      - Я видел в лиге отсюда стоит одинокий дом с соломенной крышей! - закричал Фолко. - Можно поджечь его! Все за мной!
      В следующую минуту почти весь отряд показал такую прыть, что не снилась и некоторым всадникам. Заметно отстали только Монпарнас, побежавший совсем не в ту сторону, и Нивротт, смешно ковылявший своими костылями.
      Фолко испуганно вглядывался в неясные очертания подступающих чудовищ. Они что-то смутно напоминали ему.
      - Ну конечно! - вскричал он. Он вспомнил трактир в Цитадели и странные письмена, намалеванные каким-то умалишенным. - Я знаю, как их остановить, - заорал хоббит и тут же раздался вой. Злобные умертвия вырвали у беззащитного Нивротта оба костыля, и злобно захохотали ему прямо в лицо. А Монпарнас бегал то взад, то вперед - злобные исчадия тьмы надыбали где-то колокольчик и звенели им, издеваясь над слепым. - Я знаю, как их остановить! - вновь громко заорал Фолко. - Я знаю как, но... - он запнулся, - Но я не помню, - сконфузившись, закончил он. Память хоббита, цепкая лишь в части своих должников, отказала ему. Впрочем, он и не старался особо тогда в трактире запомнить все наизусть.
      - Тогда сделай это, - заорал Торин, запаливший дом и, запустивший горящей головней в наступающих умертвий. Дом занялся очень скоро. Несколько умертвий, в которых угодила головня, сгорели. Раздался гневный вой, и чудовища-призраки начали наступать со всех сторон.
      - Я, я, я не могу, - плаксиво сказал Фолко. Тем временем, из горящего дома начали выбегать его хозяева - старый грузный орк в ослепительно белых трусах, и его не менее старая карга, запахнулся в простыню. Но разобраться с поджигателями им не удалось, умертвия, озлобленные гибелью своих сотоварищей, набросились на орка и его старуху, разодрав их на куски.
      - Сделай же что-нибудь, - простонал Малыш.
      Время словно застыло для хоббита. Он видел Торина и малыша, отмахивающихся факелами, видел Мылохлора, бросавшего в умертвий сухие козьи орешки, коих немало было разбросано вокруг дома. Он видел, как над головой беззащитного Нивротта занесли два костыля, намереваясь обрушить их ему на голову; он видел, как подгоняемый страхом Монпарнас забрался на одну из гор и шел вслед за колокольчиком прямо по тропинке, ведущей в пропасть. Увидев, что на него самого прут сразу три умертвия, хоббит заверещал от ужаса.
      - Не подходите ко мне! Я из вас двуаллиортопентаногидрофенантрен дезоксирибонуклеиновой кислоты сделаю, - истошный вопль хоббита разнесся над окрестностями как страшное заклинание. В воздухе словно зазвенела невидимая струна. А потом... А потом, умертвия неожиданно начали лопаться с неприличным чавкающим звуком.
      - Во бля! - изумился Торин. - Это ж надо, какое ты "От заката до рассвета" устроил, - восхищению гнома не было границ. - Да ты брат хоббит, прямо Гэндальф какой-то, - гном даже поклонился перед ним.
      - Смотрю я на вас полуросликов и удивляюсь, - пустил фальшивую слезу Малыш. - Только мы тут, понимаешь, собрались разобраться с этими чудовищами, как тут ты влез со своими заклинаниями.
      - Мда, спонтанные панические способности, впридачу к замашкам откровенного заподлянщика, это нечто невообразимое, - Нивротт прискакал на своих костылях сразу же, как только лопнули все враги. Фолко бессильно осел на землю. Сегодня у него не осталось сил даже на самую мелкую пакость, типа той, что он устроил эльфам на прошлой неделе, запихав пачку дрожжей в один из одноразовых эльфийских унитазов...
      Наутро друзья ускорили свое движение. Оставаться на месте после того, как взорвались два одноразовых туалета, было невозможно. Запах пропитал почти всю окружающую природу,
      - Нельзя терять ни секунды! - заявил Фолко, вставая на свой самокат.
      - Шнелля, шнелля, - вопил Торин, отталкиваясь ногой.
      - Фули вы так медленно? - постоянно возмущался Малыш, едущий впереди всех.
      Хоббит и гномы скоро и быстро продвигались вперед. Эльфы приотстали. Мылохлор эльфийским строевым шагом (то есть вприпрыжку) припустил вслед нашей троице. Нивротт ковылял за исчезающими за горизонтом товарищами с большим трудом. Он не мог слышать жалобных воплей Монпарнаса, обнаружившего путем ощупывания местности и швыряния камней в пропасть, что он находится на вершине горы.
      - Снимите меня отсюда, - его вопли были слышны далеко за пределами горизонта, но, слыша их, каждый его сотоварищ только еще быстрее работал ногами, удаляясь, все дальше.
      Местность вокруг мало-помалу становилась еще более безжизненной. Груды шлака и грязные ручейки, их омывающие - вот основные достопримечательности вокруг. Миновал еще один день пути. Их осталось только четверо. Кроме застрявшего на вершине одной из Изгажных гор Монпарнаса, не смог поддерживать набранный темп и несчастный Нивротт.
      Ночью неожиданно ударил мороз и пошел снег. Идти по наклонной практически от самого Ородруина дороге, стало очень трудно и небезопасно. Гололед уже привел к столкновению всех трех самокатов и их поломке. Фолко и гномы чертыхались друг на друга, почесывая синяки и шишки. А вечером друзья услышали приближающийся крик.
      - Это Монповнах, - заявил удивленный Мылохлор.
      Спустя какое-то время стало слышны два приближающихся крика. На горизонте показалась быстро приближающаяся точка. Фолко и гномы с удивлением признали в ней Монпарнаса и Нивротта, скользивших со страшной скоростью вслед друзьям по ледяному тракту. В следующую минуту оба эльфа, сидевших друг на друге, врезались в хоббита и гномов. Не удержался на ногах и Мылохлор. В следующую минуту крик стал шестиголосым, отряд с заметным ускорением скользил по обледенелой дороге, все больше и больше напоминавшей бобслейную трассу. Как оказалось, Монпарнас поскользнулся и скатился по обледенелой горе, причем так удачно, что прямо на главный Мордорский Тракт. Сбив с ног ковылявшего на костылях Нивротта, он вместе с ним быстро догнал друзей на собственной заднице.
      - Надеюсь, гондорские посты остановят нас, а то мы так и будем катиться всю оставшуюся книгу до самых Серых Гаваней, - прокричал Торин.
      - Это уже врата Мораннона, - обеспокоено сказал Фолко, когда они пронеслись под разваливающейся от времени аркой. Нас уже должны были остановить!
      Под вечер однообразная черта гор неожиданно подалась к юго-западу, и странники увидели высокие Клыки Мордора.
      - Ну, уж здесь-то нас должны были остановить гондорские воины, - прямо-таки выходил из себя Фолко.
      - Какая блядь оставила на дороге груду камней, ой-ой-ой, - заорал Торин, почесывая ушибленные места прямо на ходу, вернее сказать на езду.
      - Найдем, точно эти камни ему в зад запихнем, - пригрозил Малыш.
      Остальные более стойко отнеслись к полученным чувствительным ушибам, ибо начали конкретно замерзать.
      Вскоре вдали показалась подвода, груженая камнями. Сидевший на ней возница не глядя, бросил назад два увесистых камня. Лучше бы он этого не делал. Один камень угодил Малышу прямо в лоб, по второму задом проехался Торин. Спустя несколько секунд, бравый отряд чувствительно затормозил, ударяясь об полозья подводы. Возница удивленно смотрел на странное сборище лежащих вповалку гномов и эльфов. Шишка на лбу Маленького Гнома начала явственно опухать.
      - Какого рожна? - удивленно сказал крестьянин. - Три эльфа-калеки, два гнома и половинчик. Странная компания, - удивленно протянул возница, после чего сделал глубокомысленный вывод. - Вас надо в поликлинику сдать для опытов!
      Тем временем, Малыш и Торин, кряхтя, начали подниматься.
      - Напомни-ка мне, брат Торин, что я собирался делать с тем, кто разбрасывает на этой дороге камни? - с угрозой в голосе спросил Малыш.
      - Кирпидон ту мапупу, - на гномьем наречии ответствовал мрачный Торин, приближаясь к крестьянину.
      - Что вы хотите делать? - испуганно заголосил крестьянин. - Я палач Минас-Тирита, собираю камни, чтобы побить блудницу. Просто мне стало немного жалко свою лошадь, и я сбросил несколько камней с подводы.
      - А-а-а! - у Фолко начала болеть отходившая от мороза, и ушибленная не в меру задница, - Палач говоришь? Ща мы тебе тут курсы повышения квалификации устроим.
      - Что вы делаете, а-а-а-а-а-а, - крики палача утихли только после того, как жалостливый Фолко засунул ему в рот увесистый булыжник и завязал лицо своим давно нестиранным платочком.
      - Может, не стоило так жестоко с ним? - спросил гномов Монпарнас.
      - Ничего, пусть на собственной заднице прочувствует, что есть время когда можно собирать камни, а есть время, когда можно их разбрасывать, - самодовольно ответил Торин.
      - Ну, все-таки, может, не стоило запихивать королевскому палачу в зад столько камней? - продолжал мучиться угрызениями совести Монпарнас.
      - Не знаю, как у тебя Монпарнас, а у меня лично задница не казенная, чтобы по камням елозить, - невежливо ответил Малыш.
      - Зато у палача задница точно казенная, - ухмыльнулся Фолко.
      На подводе путешествовать оказалось намного комфортабельнее, чем на заднице. Гномы вывалили весь запас камней прямо на дорогу. Теперь Нивротт и Монпарнас путешествовали вместе с остальным отрядом. Заботливый Фолко соорудил Нивротту из костылей подобие салазок, а для Монпарнаса он и вовсе сотворил коньки, так что оба увечных эльфа ехали вслед за подводой, надежно привязанные веревочками из рюкзака запасливого хоббита.
      - Стоять, чушпаны, за кого мотаетесь? - гортанный отклик на Всеобщем наречии был подкреплен десятком стрел вонзившихся в бедную лошадь, когда повозка успешно доехала аж до самого Итилиэна.
      - Зачем же в лошадь-то стрелять? - укоризненно спросил Фолко. Оглядев слабеющую на глазах лошадь, хозяйственный хоббит выудил свой знаменитый тесак и принялся вырезать мякоть с крупа еще живой лошади. Два стражника, подошедшие было для проверки документов слишком близко, получили каждый копытом по затылку, лошадь окончательно взбесилась от живодерских наклонностей хоббита и понесла. Мылохлор и гномы едва успели соскочить с повозки, зато Нивротт и Монпарнас с громкими и протяжными криками понеслись вслед повозке - хоббит забыл обрубить самодельные постромки.
      - Какого хера! - в сердцах сказал начальник караула, озадаченно смотря вслед уехавшим эльфам.
      - Мы евть поволство Веикого пынца Фонвю, - важно заявил Мылохлор. - Я евть лифность непйикофновенная, - эльф гордо задрал нос.
      - Кто же тебе тогда зубы-то все пересчитал, если ты личность неприкосновенная? - ухмыльнувшись, спросил стражник.
      - Это все враги, вот наши верительные грамоты, - заявил Малыш, поднося свой огромный кулак к носу стражника.
      - Так бы сразу и сказали, - испуганно сказал главный стражник. - Меня зовут Бергамот, я начальник стражи Соединенного королевства Арнора, Гондора, Ангмара и Мордора. Добро тык сказать, пожаловать. А эти два придурка, - он с силой пнул сначала одного, а потом другого стражника кованым сапогом поддых, - Они проводят вас до самых ворот. - Але, придурки, сдадите этих послов страже в Минас-Тирите, - скомандовал он.
      Друзья зашагали веселей, важно задрав носы. Эльфы и вовсе отдали своеобразную честь начальнику караула, важно подняв правую руку под углом 45 градусов вправо, сжав ладонь в кулак, а потом, оттопырив средний палец. Это движение было настолько ими отточено, что даже хоббит и гномы залюбовались этим церемониалом и повторили его, едва не выбив глаз ошеломленному начальнику стражи.
      Издохшую лошадь, повозку и Нивротта с Монпарнасом, отряд догнал только к вечеру. Оба эльфа находились без сознания, Торин и Малыша тут же потребовали, чтобы сопровождавшие их стражники взвалили на себя послов. По мнению гномов, эта ноша отучила бы их палить из лука по лошадям. Оба стражника долго отнекивались и, наконец, пообещали найти нового коня в ближайшей деревушке. Хоббит заявил, что хочет удостовериться, что конь будет хорошим, и под этим предлогом пошел с ними.
      Стражники вернулись через два часа, Фолко через три, да еще с каким-то недовольным крестьянином.
      Они (хоббит и крестьянин) долго ругались возле павшего коня, пока Фолко не швырнул тому в лицо два медяка и не обозвал придурком. Полезшего было в бутылку мужика, быстро успокоила стража, принявшаяся с чувством избивать крестьянина, а хоббит во время экзекуции попутно объяснял тому, что личность послов неприкосновенна.
      Когда мужик очнулся после лекции хоббита, отряд послов был уже далеко. Тем временем, дотошные гномы, расспросив Фолко, выяснили причину разборок. Как оказалось, находчивый посол ростом в полчеловека в деревушке разыграл в лотерею павшего коня.
      - И что, неужели тебе это сошло с рук? - поинтересовался Торин.
      - Да все были счастливы принять участие в лотерее, - обиделся Фолко. - Я им дал такой шанс, за два медяка выиграть целого коня. Возмущался только тот, кто выиграл в лотерею, и то только после того, как узнал, что ему причитается мертвый приз. Но я честно швырнул ему в лицо его два медяка, - весело закончил свой рассказ хоббит.
      - Вот из-за таких как ты, все будут считать эльфов жуликами, - возмутился Нивротт и плюнул от возмущения в колодец, мимо которого пролегал путь отряда.
      - Да вы бы уж молчали, красноречивые вы наши. Ничего на благо отряда не сделали, только продукты зазря переводите. И вообще, пиздеть, это вам не мешки ворочать, - принялся возмущаться правдолюбивый хоббит.
      - Что-то я не помню, чтобы ты хоть один мешок поднял, маленький засранец, - ворчливо заметил слепой Монпарнас, задумчиво хмуря лицо.
      - А ты глаза-то раскрой, увидишь, - в тон ему колко ответил Фолко.
      Торин и Малыш переглянулись. Житейская сметка хоббита явно вызывала симпатию с их стороны.
      Путь до Минас-Тирита прошел в разговорах. Отлис, так звали самого бестолкового из двух стражников, болтал без умолку. Впрочем, самыми ценными сведениями, которые можно было выудить из его откровений, были цены на здравур в Гондоре, информация о том, что у начальника стражи Бергамота жена дома одна и полный исчерпывающий перечень всех публичных домов в округе. Фолко и гномам сразу приглянулся этот простоватый и опытный боец.
      Дорога вела их через настолько богатую и устроенную страну, что у хоббита даже отнялся язык от удивления. Невзирая на обшарпанные дома, покосившиеся хибары, бараки и прочие шалаши, в коих ютились крестьяне, через каждую тысячу шагов высились высокие, изумительно красивые белокаменные туалеты с колоннами у входа. Во всей монументальности строений, в тщательно подстригаемом газоне вокруг них, чувствовалась железная королевская рука, стремившаяся облагородить свои владения. Хоббиту даже захотелось посетить один из таких шедевров зодчества.
      Изнутри туалеты выглядели не менее внушительно, чем снаружи. У самого входа в туалет сидел ратник в боевом облачении. Он тщательно записал имена всех вошедших в туалет членов отряда, подозрительно зыркнул на хоббита, но, в конце концов, выдал всем жетоны, и наши друзья поднялись по мраморным ступеням на второй этаж. К удивлению Фолко, стражник сидел и на втором этаже. Он принял жетоны и показал каждому дверь, в которую можно войти. Эльфы первыми вошли в свое заведение. Изнутри послышалась мягкая и протяжная эльфийская музыка. Обрадованные гномы толкнули свою дверь. Фолко увидел краем глаза грубые каменные стены, интерьер в виде пещеры с факелами на стенах. Из гномьего туалета доносилась разудалая тангарская мелодия в ритмах Рамштайн. Фолко с интересом толкнул свою дверь и зажмурил глаза от удовольствия. Перед ним предстала еще одна дверь в хоббичью нору, при виде которой, у хоббита защемило сердце. Он открыл круглую дверку и влез вовнутрь. И все ностальгические воспоминания как рукой сняло. В самом центре норы-кабинки, вместо привычной глазу любого хоббита дыры в полу, выходящей в стоки соседского туалета, перед разгневанным Фолко предстал детский горшочек из-под каши с ручкой вовнутрь и надписью "для детей и хоббитов". Но еще больше чем горшок, хоббита возмутил гигантских размеров клетка с попугаем, висевшая над горшком.
      - Сделал дело - гуляй смело! Перед едой помойте руки! Если уж насрал зараза, дерни ручку унитаза! И тогда поток воды, смоет все твои следы! Настоящий разведчик никогда и нигде не оставляет следов! Кто напился много пива, пусть не писает так криво! Ты писаешь? Так держать! - скороговоркой забубнил попугай при виде хоббита.
      Фолко недолго держал в себе ярость. Использовав горшок по назначению, он скрутил шею попугая узлом и, с трудом запихнув его тушку в горшок, закрыл своеобразный птичий гроб крышкой.
      Пошарив в рюкзаке, он расплылся в широкой улыбке. Если бы его сейчас видел Торин, то сразу же сказал бы, что его мохноногий друг задумал какую-то гадость и не прогадал бы. В рюкзачке хозяйственного хоббита нашлась пачка дрожжей. Поскольку в туалете для хоббитов сливного отверстия не наблюдалось, Фолко выскользнул в туалетный предбанник и скрылся ненадолго в туалетной комнате для орков. Пробыл он там недолго, зато, когда он вышел оттуда, на его лице красовалась гадостная усмешка.
      - Добро пожаловать в Шир, придурки! - заявил хоббит и покинул столь негостеприимные туалетные чертоги.
      Всю оставшуюся до Минас-Тирита дорогу хоббит прислушивался к чему-то. Раздавшийся глухой звук, напоминающий взрыв одноразового резинового эльфийского унитаза, казалось, разрешил все вопросы хоббита. Озабоченное выражение на его лице сняло как рукой. Теперь во всю круглую и хитровато добродушную мордочку хоббита вновь сияла улыбка.
 

Глава 18. Красноречив, как десять Саруманов.