Глава 32

В этот вечер Гэвин не прятался в тени. Он подошел к двери дома Бланш и громко постучал в нее кулаком, поскольку хозяйка не позаботилась о молотке. К черту лондонское общество! К черту герцога Энглси! Гэвину надоели эти игры. Пора действовать.

В дверях появился Майкл, на этот раз никого не изображавший. Гэвин заметил сердитый взгляд брата, но, раздраженно отмахнувшись, переступил порог и направился к лестнице.

– Она заперлась в своей комнате! – крикнул ему вслед Майкл. – И у нее пистолет.

Это не удивило и не остановило маркиза. Он провел ужасный день в утонченной атмосфере лондонских фешенебельных клубов. Сейчас он не был намерен терпеть возражения.

Подойдя к комнате Диллиан, он на мгновение заколебался. Он не имел права врываться в чужой дом, тем более в спальню дамы. Правда, они все четверо пренебрегали приличиями, когда прятались в Эринмиде, но это не значило, что правила поведения в обществе для них не существовали. Если он войдет в ее комнату, то все поймут, что она его любовница.

Его толкало на это не отсутствие воспитания. Его сжигало желание ее увидеть. Осознав это, он застыл на ковре, покрывавшем пол коридора. В его полуразрушенном доме даже в парадных комнатах не имелось ковров. А в доме герцога они покрывали пол даже в закутках. О чем он, черт возьми, думал, врываясь сюда?

В эту минуту из комнаты Диллиан вышла Бланш. Она скептически посмотрела на него и закрыла за собой дверь, не предупредив Диллиан о его появлении. Гэвин удивился, но решил, что направлявшаяся к нему леди, возможно, объяснит все сама.

На лице Бланш не было ни повязки, ни вуали, и в колеблющемся свете свечей он увидел следы ожогов на ее щеках. Она сняла с рук бинты, но еще не зажившие раны не позволяли ей носить перчатки. Он мог представить, какую – боль она испытывала, но радость от того, что к ней вернулось зрение, давала ей силы не обращать внимания на другие раны. Пока.

– Не думаю, что сейчас она расположена, выслушать вас, – откровенно заявила Бланш, остановившись перед ним. – Обычно Диллиан очень рассудительна, но сейчас она вне себя. Не знаю, что произошло между вами, но я бы не советовала вам входить к ней.

– Даже вместе с вами?

– Это не поможет. Утром она отвезет все мои драгоценности к ростовщикам. Она решила, что вам больше нельзя доверятъ.

Гэвин выругался и распахнул дверь, которую Бланш не заперла за собой.

Диллиан, укладывавшая вещи, удивленно обернулась, но при виде Гэвина ее удивление сменилось гневом.

– Мы больше не нуждаемся в ваших услугах, милорд, – холодно заявила она. – Поэтому вы тоже не можете рассчитывать на мои.

Гэвин захлопнул дверь и прошел на середину комнаты.

– Услуги? Это вы называете услугами? Когда я целую вас, и вы таете в моих объятиях – это услуга? Когда вы лежите на моей постели и сгораете от желания – это услуга? Не лгите хотя бы себе, мисс Уитнелл! Если бы я хотел ваших «услуг» сейчас, я бы имел их, и у вас было бы столько же прав жаловаться, сколько и у меня.

– Самоуверенный, самовлюбленный осел! – Диллиан швырнула ему в лицо муслиновое платье, которое держала в руках. – Вы думаете, что стоит поманить меня пальцем, и я упаду к вашим ногам?

Гэвин смахнул с себя платье, и оно упало на пол.

– Я не настолько глуп. Это вы упрямы как мул. Я бы сделал больше, чем просто поманил пальцем, и мне не надо, чтобы вы падали к моим ногам. Но мы не можем заняться тем, чего оба хотим, потому что ваша кузина в волнении ожидает нас в холле, а мой брат околачивается под вашим окном. Нам придется смириться с более разумным занятием, чем удовлетворение наших физических потребностей.

Он с любопытством наблюдал, как таял ее гнев. Более опытная женщина воспользовалась бы случаем разжечь его желание, а потом повернуться и уйти. Но Диллиан была слишком наивна и не осознавала своей власти над ним и слишком честна, чтобы отрицать правду его слов.

Он посмотрел на дорожный сундук и вспомнил, что говорила Бланш.

– Вы куда-то собираетесь?

– Мы уезжаем. Раны Бланш скоро заживут. Думаю, мы можем прятать ее, пока ей не исполнится двадцать один год. Тогда она наймет другого поверенного, получит право распоряжаться своими деньгами и делать все, что захочет.

– После того как сгорела контора Уинфри, Невилл может запутать все дела. Он может назвать себя опекуном Бланш, объявить ее недееспособной, заявить, что обнаружил новое завещание, и придумать что-нибудь еще, и суд охотно поверит герцогу и примет его сторону, а не какой-то женщины.

В глазах Диллиан заплескался ужас. Гэвину было жаль пугать ее, но он не хотел терять ее из виду. Он считал, что герцог – наименьшая из их бед.

Она молчала, и он продолжил:

– Вам придется довериться мне. Я ничего не выигрываю от этого дела.

– Ничего, кроме богатой невесты или покровительства могущественного герцога, – с горечью ответила она. – Вам стоит только выдать нас Невиллу, и вы приобретете друга на всю жизнь и в награду столько денег, сколько пожелаете. Мы же с Бланш до конца года ничего не можем вам предложить.

Гэвин нахмурился, дернул за душивший его галстук и сел в кресло, не обратив внимания на то, что мнет фалды вечернего фрака.

– Что я должен сделать, чтобы вы поверили, что меня интересует только ваша с Бланш безопасность?

– Продолжайте жаловаться на то, как мы вам надоели, и возвращайтесь в свои древние руины.

Он тяжело вздохнул и пристально посмотрел на нее. На ней было Скромное коричневое платье, скрывавшее ее изящную фигуру. В нем она снова выглядела как старая дева-компаньонка. Он решил сменить тему:

– Мне нравится это платье. Оно помешает другим наслаждаться вашей красотой.

Она отвернулась и достала из шкафа еще одно такое же невзрачное одеяние.

– Я не надену красивое платье ради того, чтобы досадить вам. Я компаньонка Бланш и одеваюсь соответственно своему положению.

– А мне нужна помощь блистательной мисс Уитнелл для решения наших дел. Унылая мисс Рейнолдс не годится.

Гэвин заметил, как она украдкой бросает на него взгляды, а это значит, что он заинтересовал ее. Устраиваясь поудобнее в кресле, он неожиданно понял, что с тех пор как занялся разгадыванием ее тайны, его перестало беспокоить то впечатление, которое он и его лицо производят на публику. Мысли о Диллиан и грозящей ей опасности заставили его забыть о себе. Оказалось, что перемены в его жизни и цель, которую он перед собой поставил, доставляют ему удовольствие.

– Жаль, – вздохнул он, глядя, как Диллиан складывает платье Бланш и заворачивает его в тонкую бумагу. – Оно бы так хорошо смотрелось на тебе. Боюсь, ты не умеешь творить чудеса и не сможешь сделать так, чтобы завтра утром ты могла бы выйти в нем из дома. Или сможешь?

– Ну, разве что какая-нибудь фея отрежет три дюйма от подола и приставит их к лифу, – ответила Диллиан, ничуть не обидевшись.

Гэвин неохотно кивнул в знак согласия. Бланш принадлежала к тому типу стройных, гибких красавиц, которые прекрасно выглядели в платьях, но раздень их – и ни один мужчина не захочет на них смотреть. Сам он предпочитал таких женщин, как Диллиан, – не очень высоких и с очаровательными формами. Она оторвала бы ему голову, если б знала, о чем он думает.

– Ладно. Но нет ли у тебя модного платья для прогулок? Я хочу вывезти тебя завтра утром в город, и мне надо, чтобы мы оба выглядели великолепно.

Гэвину нравилось это выражение озадаченности на ее лице. Он пришел к выводу, что хоть и многим обязан Майклу, но вовсе не обязан отдавать ему Диллиан. Он до последнего дыхания будет бороться за эту восхитительно упрямую, непокорную женщину. Если он ей не нужен, он как-нибудь это переживет. Но черт его побери, если он не сделает все, чтобы ее удержать! От принятого решения его настроение заметно улучшилось.

– Я не могу измениться, – возразила она. – Я есть я. Самая обыкновенная мисс Уитнелл. Если я начну изображать кого-то, то буду выглядеть смешно.

– Мне знакомо это чувство, – сухо ответил он, с отвращением взглянув на свой накрахмаленный галстук. – Конечно, в военной форме ты чувствовала бы себя лучше. И даже могла бы взять с собой пистолет. Но у меня есть лошади, и мы можем поехать в экипаже. Кстати, я считаю, что ты великолепно выглядишь и в этом платье, но общество слепо и глупо. Его следует встряхнуть, чтобы оно прозрело.

Гэвин увидел, что она с трудом сдерживает улыбку и расцветает прямо на глазах. Значит, еще не все потеряно.

– Что именно вы собираетесь сделать? – осторожно спросила она.

– Я чувствую себя полной идиоткой, – ворчала Диллиан, выходя на следующее утро из дома в платье цвета лаванды и с зонтиком, украшенным рюшами и бантиками.

– Вы похожи на одну из тех фарфоровых статуэток, какие ставят на каминную полку для всеобщего восхищения, – улыбнулся Гэвин. Он перевел взгляд на ее грудь, искусно прикрытую легким кружевом. – Но я предпочитаю держать их в руках, а не смотреть на них. Диллиан фыркнула:

– Полагаю, вы немало их поломали. – Она окинула его таким же оценивающим взглядом и подумала, что ради сегодняшней элегантности он наверняка влез в долги. В накрахмаленном галстуке, расшитом золотом жилете и прекрасно сидящем на его фигуре синем утреннем фраке он выглядел истинным аристократом. Он не пытался скрыть свои шрамы, и смело смотрел ей в глаза, ожидая одобрения. От этого взгляда у нее перехватило дыхание, и она не сразу смогла ответить ему. – Вы сегодня неотразимы, – наконец удалось ей произнести.

Его загорелое лицо осветила белозубая улыбка, и Диллиан снова охватило волнение. Она старалась не смотреть на него, когда он помогал ей сесть в карету. Мысль о том, что она окажется наедине с этим человеком, привела ее в смятение. Она помнила, что произошло, когда они в прошлый раз ехали вместе. Она дала себе слово, что больше не позволит себя унижать.

– Благодарю вас за добрые слова, – ответил Гэвин, усаживаясь рядом с ней. – Возможность одеваться, как хочется – это привилегия отшельников.

Диллиан смотрела прямо перед собой, стараясь не замечать, что он сидит так близко, и она чувствует тепло его тела.

– Я уже говорила вам вчера, что нет необходимости оставаться здесь ради нас. Вы можете вернуться в ваше любимое убежище, как только захотите.

Гэвин оперся на трость, положив руки на набалдашник из слоновой кости, и взглянул на нее. Она видела, как напряглись его пальцы, но голос его оставался спокойным.

– Я решил, что, время, от времени появляясь в обществе, смогу увеличить свои капиталы. За последнее время я много узнал о возможностях выгодного помещения денег. И сегодня собираюсь рассмотреть некоторые из них. – Диллиан с любопытством взглянула на него.

– У вас есть такие деньги? – Она осознала неуместность своего вопроса и смущенно прикусила язык.

– А вы думали, я растратил их на вино, женщин и карты?

– Если у вас и были какие-то деньги, они ушли на еду, жалованье слугам и отопление ваших развалин. И уж конечно, не на обработку ваших полей, что было бы самым разумным вложением капитала.

– Поля принадлежат не мне, – спокойно ответил он и, постучав в стенку кареты, приказал кучеру остановиться.

Диллиан не успела ни о чем его спросить, как лакей графа распахнул перед ними дверцу. Ее удивляло, с какой стати граф Меллон разрешал Гэвину свободно распоряжаться его слугами и вещами. Но она не стала спрашивать. Она вспомнила, что кузина Гэвина вышла замуж за кого-то из этой семьи. У знати было слишком много родственных связей, чтобы в них разобраться.

– Это Бонд-стрит, – изумленно прошептала она. – Что нам здесь делать?

– Мы здесь погуляем. По-моему, это леди Каслри. – Он приподнял тростью край шляпы и кивнул виконтессе, проходившей по другой стороне улицы.

Диллиан ухватилась за руку Гэвина, изобразила на лице улыбку и поздоровалась с одним из поверенных Бланш. Тот чуть не споткнулся, узнав в ней компаньонку Бланш, но, едва выразив свое восхищение, наткнулся на мрачный взгляд Гэвина и поспешил дальше. Диллиан хотелось насладиться этой прогулкой по самой аристократической улице города, под руку с красивым маркизом, который ревниво оберегал ее, да и просто побыть среди людей. Она должна была чувствовать себя на седьмом небе. Когда-то она мечтала об элегантных нарядах, модных зонтиках и веселых беседах с красивыми мужчинами. Но тогда она была молода и глупа. Теперь она не заблуждалась. Маркиз Эффингем гулял с ней не ради удовольствия и хмурился не из ревности. Он просто не желал, чтобы его планы нарушали.

– Не могли бы вы объяснить, что мы здесь делаем, чтобы я могла успешно сыграть свою роль?

– Ты играешь ее достаточно хорошо. Ты могла бы смотреть на меня влюбленным и восхищенным взглядом, – добавил он, помолчав. – Но я не буду требовать от тебя слишком многого.

Диллиан поняла, что он шутит, и ущипнула его за руку. Гэвин весело посмотрел на нее. Восхищение, которое она увидела в его глазах, заставило замереть ее сердце. Почему он так поступает с ней? Разве она не говорила ему, что не желает оставаться его любовницей теперь, когда все ее тайны раскрыты? Дневники пропали. И они уже не узнают, кто за ними охотился. Он больше ничего не может для нее сделать. Они с Бланш должны скрываться, пока не получат деньги и не окажутся в безопасности.

Гэвин обещал, что человек, с которым они сегодня встретятся, поможет им. И не стоило ему быть таким скрытным. Не стоило смотреть на нее с таким видом, будто он хочет ее съесть, как мясной пирог.

Диллиан не ответила на его дерзкие слова. Сквозь толпу к ним пробиралась знакомая фигура, при виде которой у Диллиан упало сердце. Она судорожно дернула Гэвина за рукав.

– Мы должны уйти отсюда, – прошептала она и сделала попытку затащить его в ближайший магазин.

Гэвин не тронулся с места, несмотря на ее уговоры.

– Глупости. Вот идет человек, с которым я собираюсь поговорить.

Диллиан рванулась, было убежать, но опоздала. Самый лучший воин и доверенное лицо ее отца уже увидел ее. Лейтенант Джеймс Рирдон шел к ним, чтобы разоблачить мисс Диллиан Рейнолдс как дочь полковника-обманщика Уитнелла на глазах всей лондонской публики.

Глава 33

– Диллиан! Слава Богу. Я разыскивал вас по всей Англии. – Заметно прихрамывая, лейтенант Рирдон, наконец, добрался до них и схватил Диллиан за руку. Прохожие остановились и, не таясь, наблюдали за встречей молодых людей и маркизом, мрачно смотревшим на них. Угрожающее выражение его обезображенного шрамами лица заставляло зевак, затаив дыхание, ждать, что будет дальше.

– Рирдон, – чопорно произнесла Диллиан, – вы знакомы с Эффингемом?

К всеобщему удивлению, маркиз пожал протянутую лейтенантом руку. Убедившись, что лейтенанту не оторвут голову у них на глазах, любопытные начали расходиться.

– Мы знакомы, – ответил за него Гэвин. – С этим джентльменом я и хотел сегодня встретиться.

– Вы могли бы предупредить меня, ведь я чуть не умерла от разрыва сердца. – Диллиан сердито посмотрела на него.

Гэвин удивленно приподнял бровь.

– Я не предполагал, что здесь замешано ваше сердце. – Диллиан ударила его по ноге кончиком зонта.

– Я не это имела в виду. – Она повернулась к Рирдону: – Я не знала, что вы искали меня. Зачем?

– Я обещал вашему отцу заботиться о вас, но лишь недавно смог покинуть Европу. Я надеялся найти вас через наших общих знакомых, но, вернувшись, обнаружил, что никто ничего о вас не знает. Я страшно беспокоился. Мне нет прощения. Я не обижусь, если вы не захотите говорить со мной.

Диллиан выдернула руку.

– Не будьте смешным, у меня все хорошо. Я в состоянии позаботиться о себе сама. Бог свидетель, я делала это всю мою жизнь. Не устраивайте ради меня сентиментального спектакля. – Она вопросительно взглянула на маркиза, который пристально наблюдал за ними. – В чем дело, милорд? Почему вы хотели, чтобы мы встретились?

Рирдону не понравилось, как маркиз смотрел на Диллиан, и он сердито спросил:

– Да, ответьте, что вы задумали? Если с головы леди упадет хоть один волос…

– Потише, Рирдон, – спокойно перебил Гэвин, не спускавший глаз с Диллиан. – Леди способна принимать решения сама. Не пойти ли нам куда-нибудь, где мы смогли бы спокойно поговорить?

– Мы бы сразу могли встретиться в менее людном месте, – проворчала Диллиан, когда они направились к парку.

– Это не отвечало моим целям, – ответил Гэвин.

Они нашли скамью, где их не могла слышать половина Лондона. Маркиз сразу приступил к делу:

– Мне надоела эта чертова таинственность! Вы, англичане, слишком скрытны. Пора все выяснить и покончить с этой глупой историей. А теперь расскажите, зачем вы искали ее и почему вы работаете на Энглси?

Рирдон озадаченно посмотрел на него, но, тем не менее, охотно ответил:

– Ее отец сказал мне, что оставляет ей в наследство ценные бумаги. Я отослал их мисс Уитнелл. Я считал, что она достаточно обеспечена, и не беспокоился. Когда полгода назад я вернулся, я не мог ее найти, и меня это сильно встревожило. Мне было известно, что среди этих бумаг находились компрометирующие документы. Полковник имел привычку собирать факты, рисующие его начальников не в лучшем виде. Он любил скандалы не меньше, чем эль, и поэтому нажил немало врагов.

– Я знаю. Но чаще всего он оказывался прав. – Диллиан смерила его уничтожающим взглядом. – Однако герцоги Энглси не входили в число его друзей.

– Как офицер, я должен выполнять приказания моего правительства, – упрямо возразил Рирдон. – Если мне приказывают подчиняться герцогу Энглси, я подчиняюсь. Он так расстроен исчезновением своей кузины. Нет ничего плохого в том, что я ищу ее. А вы идете по стопам вашего отца, пряча от него леди Бланш.

– Чепуха! Вы просто вздумали нажиться за счет женщины, – презрительно процедила Диллиан. – Невилл хочет заставить Бланш выйти за него замуж. К тому же не исключено, что он не будет сильно переживать, если леди Бланш неожиданно умрет. Он единственный, кому выгодна ее смерть или этот страшный пожар.

– Черт побери! – взревел Рирдон. – Вы не можете обвинять человека…

– Достаточно, детки, – перебил их Гэвин. – Вы опять привлекаете внимание. – Этот спор несколько успокоил его. Диллиан обращалась с красивым лейтенантом как с назойливым старшим братом, а не как с давно потерянным любовником. Ему захотелось проявить снисходительность. – Рирдон, вы должны понять, что именно мисс Уитнелл и записки полковника, а не леди Бланш были целью того пожара. Помогите нам узнать правду.

Диллиан снова вмешалась:

– Отец умер несколько лет назад, и с тех пор никто не покушался на мою жизнь. Но за последние полгода кто-то стрелял в Бланш, когда она ехала по лесу, повредил ось ее кареты так, что она опрокинулась, и поджег ее дом. Я не могу считать это совпадениями.

Рирдон пришел в ужас, а Гэвин внимательно посмотрел на нее:

– И каждый раз рядом с ней были вы?

Диллиан сразу поняла, что он хочет этим сказать, и глаза ее широко распахнулись.

– Конечно, да! Но разве кто-нибудь захотел бы рисковать жизнью Бланш, чтобы только убить меня?

Гэвин ждал, пока она сама придет к неизбежному выводу. Наконец она умоляюще взглянула на него.

– Я должна расстаться с ней, да? Ради нашей безопасности?

Рирдон больше не мог сдержать себя.

– Кажется, вы сказали, что им нужны дневники, а не Диллиан! Черт, если кто-то…

Гэвин нетерпеливым жестом остановил его.

– На этом можно было бы поставить точку, поскольку контора поверенного так «своевременно» сгорела. Но они сомневаются, что Диллиан ничего не знает о содержании записок полковника.

– Что же мне теперь делать? – в отчаянии воскликнула Диллиан. – Объявить во всеуслышание о своей недееспособности? Может, убедить всех, что я вообще не умею читать? Заявить, что Рирдон знает об этих дневниках больше меня? Они почти все зашифрованы. Не представляю, что думал отец о том, как я должна поступить с ними. Если бы он оставил мне акции, деньги или что-нибудь стоящее, я бы об этом знала.

Рирдон хлопнул себя по лбу:

– Шифр! Ну конечно! Он зашифровал эти проклятые дневники! Как я мог забыть об этом! Простите, Диллиан. Я подвел вас.

– Вы подвели меня, когда поступили на службу к Невиллу. Теперь ваш долг донести ему, что я действительно дочь Уитнелла и прячу Бланш, преследуя свои грязные цели.

– Придержите язык, Диллиан! – остановил ее Гэвин. – Рирдон не сделает ничего подобного. Энглси думает, что Бланш на юге Франции. Он приказал лейтенанту искать ее там.

– Счастливого пути, Джеймс. Насколько я знаю, сейчас во Франции очень тепло. Желаю вам хорошо провести время, – язвительно усмехнулась Диллиан.

Гэвин зажал ей рот и предостерегающе взглянул на Рирдона, готового что-то возразить. Молодой человек промолчал, но все еще смотрел на Гэвина с подозрением. С его точки зрения, этот мрачный субъект слишком фамильярно обращался с женщиной, которую Рирдон считал почти сестрой. Но сейчас речь шла о жизни Диллиан, и Гэвину было не до светских приличий.

– Да, Рирдон подтвердит, что вы дочь полковника. Бессмысленно это скрывать. Нельзя же всю жизнь прятаться от людей, которые хорошо знали вас и вашего отца. – Он убрал руку, и она облегченно вздохнула.