Глава 22

Лондон – Кале

Ноябрь1746 года

Лениво привалившись к двери камеры, Дрейк Невилл слушал бахвальство Эдмунда. Сейчас, когда кузен чувствовал, что металлическая решетка надежно защищает его от Дрейка, он мог говорить все, что думает о своем старшем брате.

Дрейк стиснул зубы так, что желваки заиграли на его скулах, но Эдмунд был до того увлечен собственной болтовней, что не заметил грозившей ему опасности.

Стоило ему произнести имя Эйлин, как дверь, которая, как он думал, была заперта, вдруг распахнулась, и Дрейк железной хваткой вцепился ему в горло.

– Когда? Когда ты получил вести от де Лейси? – Дрейк так отчаянно тряс кузена за грудки, что скрывавшиеся до этого в тени камеры мужчины вышли вперед с намерением помешать ему вытрясти из бедняги дух.

– Неделю… неделю назад, – с трудом прохрипел Эдмунд. – Сейчас она уже у него в руках. Ты ничего не сможешь поделать.

– Откуда он узнал о ее местонахождении? – Дрейк еще сильнее сдавил Эдмунду горло.

– Д'Авиньон, – ловя ртом воздух, прохрипел тот. Дрейк немного ослабил хватку. – Д'Авиньон проследил за вами и сообщил де Лейси о монастыре, – продолжил Эдмунд. – Тот расставил людей вокруг стен, и стоит твоей крошке шагнуть за ворота, граф сразу узнает об этом и сцапает ее. Теперь уже слишком поздно, дорогой кузен.

Когда лицо Эдмунда начало приобретать синюшный оттенок, лорд Уэстли положил руку Дрейку на плечо.

– Мы достаточно услышали, Шерборн. Я прошу прощения, что невольно внес во всю эту неразбериху свою лепту, но сейчас Эдмунд на моей ответственности. Отправляйся к мисс де Лейси. Мы не будем тебя останавливать.

Издав яростный крик, Дрейк изо всех сил швырнул Эдмунда на каменный пол и опрометью кинулся по коридору. Стражник еле успел открыть дверь, как Дрейк быстро проскочил мимо него и устремился вниз по лестнице. Времени было мало. Ему всегда не хватало только одного: времени.

Оказавшись на улице, Дрейк огляделся. Заметив у ворот оседланного жеребца, маркиз бросился к нему и, вырвав из руки удивленного слуги поводья, вскочил в седло. Его теперь могут повесить за конокрадство. Монастырь отсюда больше чем в неделе езды. А Эйлин никогда не станет долго сидеть в одних стенах. Нехорошее предчувствие охватило Дрейка, и он сильнее пришпорил коня.

Из окна верхнего этажа Эйлин смотрела на корабли, мерно покачивающиеся на волнах. Паруса были подняты, но на палубах никого не было видно. Дождь, низвергавшийся из свинцовых туч, сплошь закрывающих небо, смыл с них все признаки жизни. По грязному покарябанному стеклу бежали широкие струи воды, поэтому Эйлин не могла открыть окно, чтобы впустить внутрь хоть немного свежего воздуха. В этой тесной комнате, где они провели последние дни, Эйлин чувствовала себя как в могиле. Ей хотелось закричать во все горло и сбежать отсюда, но куда? Ничего другого не оставалось, кроме как смотреть в окно.

Ребенок внутри ее казался еще более тяжелым, чем обычно, и молодая женщина не могла долго стоять на ногах. Опустившись на маленькую скамеечку рядом с окном, Эйлин мельком взглянула на мать. Элизабет де Лейси тихонько сидела на единственном в комнате стуле и с утра до вечера молилась, перебирая четки.

Де Лейси вошел в комнату без стука. За последние дни у него это, казалось, уже вошло в привычку. Эйлин бросила на него раздраженный взгляд, но тут же отвернулась и принялась снова смотреть в окно. Элизабет же никак не показала, что замечает его присутствие.

– Мы отплываем, как только начнется отлив. Мне уже осточертели все эти проволочки! – рявкнул в раздражении он.

– И кроме того, если наши тела каким-то непостижимым образом все же прибьет к берегу, будет проще всего свалить нашу смерть на шторм, – безразличным тоном проговорила Эйлин.

Не зная, что сказать, де Лейси молчал. Элизабет поднялась со стула и стала медленно приближаться к нему. Граф с опаской попятился назад.

– Отпусти Эйлин и ее ребенка. Они не представляют для тебя опасности, – тихо проговорила Элизабет. В ее голосе не было ни злобы, ни страха.

Де Лейси уперся спиной в дверной косяк и со злорадным видом посмотрел на жену своего покойного брата.

– Она уже угрожала мне. Пока она жива, я каждую минуту ожидаю, что мне воткнут нож в спину. Я не люблю, когда мне шлют угрозы, Элизабет.

Граф скользнул взглядом по стройной фигуре Элизабет, мысленно пытаясь представить ее без одежды. Этой женщиной он уже владел однажды. Те несколько дней она принадлежала только ему.

Эйлин повернулась и резко произнесла:

– Не унижайся перед ним за меня, мама. Я не боюсь умереть. Это все же лучше, чем всю жизнь ждать, когда он повернется ко мне спиной, чтобы я смогла воткнуть в нее нож.

Элизабет продолжала, будто не слышала дочь:

– Она молода и не совсем понимает, что такое смерть. Я согласна стать заложницей ее хорошего поведения.

Эйлин задохнулась от возмущения и уже открыла рот, чтобы возразить. Но одного взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять, как это будет глупо. Женщина, которую она помнила с детства, стояла сейчас, гордо вскинув голову, й в ее изумрудного цвета глазах горел решительный огонь. Эйлин не могла украсть у своей матери возможность вернуться к жизни именно сейчас, когда та впервые за то время, что они провели вместе, вела себя не как покорная монахиня, а как свободный, уважающий себя человек.

– Интересное предложение. – Граф скрестил на груди руки и с интересом взглянул на Элизабет. – После стольких лет без мужчины ты, наверное, просто умираешь от желания, раз так охотно предлагаешь мне себя.

Элизабет заметно побледнела, но еще выше подняла голову и выпрямила спину.

– Если это именно то, что я должна сделать, Бог простит меня. Отпусти Эйлин.

– Нет, мама! – в отчаянии крикнула Эйлин.

Де Лейси оскалился в хищной улыбке:

– Я не могу позволить ей вернуться домой, но продать ее в услужение в колонии будет проще простого. После пятнадцати лет тяжелого труда мысли о мести, должно быть, выветрятся из ее маленькой головки. Она достаточно привлекательна, чтобы найти там себе мужа и отца своему ублюдку. Так что она останется там и счастливо проживет остаток жизни. Это самое лучшее, что я могу предложить, Элизабет.

Эйлин, увидев, как мать молча кивнула, тяжело опустилась на скамью у окна, В ее сердце мелькнула надежда. У нее будет несколько дней, а может быть, и недель на то, чтобы убежать. Но та цена, которую ее мать собиралась заплатить за жизнь дочери, казалась сейчас Эйлин чрезмерно высокой.

Изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, Эйлин вмешалась в разговор:

– Мама, я советую тебе повременить с оплатой, пока ты не убедишься, что я благополучно прибыла в колонии. У нашего гостеприимного хозяина будет слишком огромное искушение выбросить меня в море на полпути туда.

Элизабет слабо улыбнулась, в ответ. Но де Лейси был явно недоволен.

– В ближайшее же время я отрежу твой грязный язык, чтобы ты и вправду стала немой. – Снова повернувшись к Элизабет, он добавил: – У тебя есть время подумать до того, как мы приедем ко мне домой. Решай.

Он резко повернулся на пятках и вышел из комнаты.

Эйлин прижала ладонь к животу. Последнее время ребенок толкался почти постоянно.

– Ради ребенка, – прошептала Элизабет, Ее огромные глаза были полны страха и отвращения. – Это надо сделать ради ребенка. Дрейк придет за тобой. Я знаю.

Эйлин кивнула, но сердце ее сковал ледяной ужас. Дрейк приедет за ней, если его не повесят. Или уже не повесили. А даже если он останется в живых, сколько пройдет недель, месяцев или даже лет, прежде чем ему удастся найти ее? Элизабет к тому времени скорее всего уже погибнет в руках этого мерзавца де Лейси. Но если мать откажется, погибнут Эйлин и ее еще не родившийся ребенок. Получается, что тот «выбор», который оставил им де Лейси, вовсе и не является выбором.

Когда они шли от постоялого двора на причал, где их уже ждал корабль, дождь прекратился, и женщинам удалось подняться на борт, не намокнув. Эйлин сняла с головы капюшон и полной грудью вдохнула прохладный влажный воздух. Сквозь просвет между тучами пробились солнечные лучи, и под их светом длинная коса Эйлин, которую заплела ей мать, отливала медью.

Несколько минут спустя небольшой корабль под английским флагом медленно выплыл из бухты и, подставив паруса сильному штормовому ветру, ринулся в открытое море. Эйлин задумчиво смотрела на свинцово-серое небо, поглаживая свой большой живот. Если бы она не была сейчас такой неуклюжей, то с легкостью могла бы улизнуть от людей де Лейси и затеряться в тесных улочках Кале. Но она больше не могла ни быстро бегать, ни перелезать через заборы, ни прятаться в ящиках и бочках, как раньше. Ей ничего не оставалось, кроме как тихо ждать, что преподнесет ей судьба, да молить Господа о милости.

Сэр Джон слушал рассказ хозяина гостиницы, и его лицо с каждой минутой становилось все более хмурым. Когда словоохотливый старичок закончил, баронет поблагодарил его за доброту к «двум святым женщинам», которые провели одну ночь в самой верхней комнате, и дал в награду золотой.

«Точно, святые», – подумал баронет. Если де Лейси удалось сделать из этих двух чертовок святых, то ему стоит сказать за это спасибо. Лишь бы только удалось его догнать.

Сэр Джон встретился глазами с вопросительным взглядом Майкла и покачал головой:

– С ними все в порядке, но они все равно опережают нас на два дня. До Кале остается один день пути. Нам придется обыскать в городе каждый закоулок и надеяться, что они не уплыли сразу же по прибытии.

Услышав эти новости, члены их небольшого отряда опечалились. Не считая Майкла и Пьера, все остальные почти не знали Эйлин, а уж ее мать и в глаза не видели. Но за время путешествия сэр Джон своим искренним беспокойством за девушку и ее мать заставил проникнуться любовью к ним. Поэтому всем очень хотелось поскорее найти Эйлин, и чтобы она оказалась цела и невредима. При мысли о том, что две беззащитные женщины находятся в руках такого корыстолюбивого злодея, как де Лейси, добрые юноши всем сердцем желали освободить их. Поймать де Лейси стало для них делом чести. Полный решимости довести дело до конца, Майкл поскакал вперед, уводя свой маленький отряд на север, в сторону Кале.

Они прибыли в портовый город незадолго до наступления сумерек. Небо вновь было сплошь затянуто черными тучами. Отряд быстро двигался по грязной дороге к заливу, но сильный ветер, словно не желая пускать чужаков в свои владения, трепал их плащи, замедляя ход. Наконец они подъехали к небольшой таверне из грубого камня. Промокшие до костей, озябшие и усталые после недельной скачки, путники представляли собой весьма жалкое зрелище.

Решительным тоном Майкл начал отдавать приказания:

– Сейчас мы разделимся на две команды. Пьер говорит по-французски. С ним пойдут трое вниз по дороге и направо. Сэр Джон возьмет с собой остальных и пойдет налево. Расспрашивайте любого, кто попадется на пути. Если удастся что-нибудь обнаружить, делаем два выстрела в воздух.

– Хоть так проверим, на что годятся наши ружья, – проворчал Пьер, стягивая с ноги некогда щегольской башмак и выливая из него воду.

Проклиная задержавший их прилив, Дрейк направил подзорную трубу на видневшийся впереди порт. Он не надеялся увидеть что-то, кроме пустых улочек, но горькое чувство разочарования от того, что он находится так близко, но не может добраться туда, не давало ему покоя.

Ужасная погода смыла с лица города все признаки жизни, и стоящие у причала корабли также были пусты. Все, кроме одного. Дрейк без особого интереса направил подзорную трубу на это небольшое суденышко. Изо всех сил борясь с ужасными порывами и колким моросящим дождем, матросы сновали туда-сюда по палубе, распуская лоскутные паруса и направляя их по ветру. Похоже, кому-то очень не терпится поймать попутный ветер. Скоро отлив, и это будет им только на руку.

И тут Дрейк заметил на палубе движение, показавшееся ему неестественным среди общей суеты. Он принялся наводить фокус, стараясь получше рассмотреть привлекшую его внимание фигуру в черном плаще. Моряки очень редко носили плащ. Еще реже они были такого маленького роста и щуплого телосложения. Внезапно сильный порыв ветра сорвал с головы человека капюшон, и Дрейк увидел длинную медно-рыжую косу.

Из груди маркиза вырвался отчаянный крик, и все матросы, стоящие рядом с ним, повернули в его сторону головы. Дрейк начал лихорадочно крутить линзы на подзорной трубе, надеясь улучшить видимость изображения, но внезапно застлавшая его взор пелена не давала ничего разглядеть. Проклятая труба!

Это Эйлин. Это должна быть она. Какая еще женщина станет вот так просто стоять под дождем, даже не удосужившись надеть на голову капюшон?

В следующую минуту к женщине на дальнем корабле приблизилась высокая мужская фигура и решительно увела ее куда-то на нижнюю палубу. Когда эта женщина послушно пошла к лестнице, Дрейку даже не удалось увидеть ее лица. То, как она двигалась, показалось маркизу очень странным. Эйлин всегда порхала как бабочка: грациозно, легко, непринужденно. А женщина на корабле двигалась медленно и тяжело.

И все же скорее всего это действительно Эйлин. И если де Лейси хоть чем-то посмел ее обидеть, Дрейк придушит его собственными руками. А сейчас нужно сделать все, чтобы корабль не покинул гавань.

Пока капитан прикладывал все усилия, чтобы перехватить тот корабль, который был в несколько раз больше их крошечной лодчонки, Дрейк взял у него хорошую подзорную трубу и принялся внимательно изучать палубу корабля. Было заметно, что на палубе завязалась какая-то драка. В воздухе блеснул чей-то меч, а секунду спустя показался дым от выстрелов.

В тот же момент из трюма повалили матросы, встревоженные звуками перестрелки, и Дрейк застонал. Но вдруг из-за борта на противоположной стороне палубы появился великан добрых шести футов роста с мушкетом наперевес. К нему тут же присоединились еще трое с обнаженными мечами и заряженными ружьями. Дрейк безошибочно узнал в великане Майкла.

Когда корабль Дрейка подплыл к судну де Лейси достаточно близко, маркиз бросился помогать матросам цепляться крюками за борт. Ухватившись за веревку, Дрейк перебрался на противоположную сторону, в самую гущу драки. Его люди сделали то же самое:

Из своей каюты на нижней палубе Эйлин услышала, как кто-то выстрелил, а чуть позже завязалась потасовка. Девушка осторожно выглянула в коридор и, никого не увидев, тихо открыла дверь напротив своей каюты. Комнатки на нижней палубе были до того крохотными, что в них помещалась всего одна койка да маленький сундучок, поэтому Эйлин и Элизабет поселили в разных каютах. Заглянув в дверь, Эйлин увидела полные страха глаза матери.

Грянул еще один выстрел, и прямо над головой раздался топот чьих-то ног. Обнявшись, женщины стали с замиранием сердца ждать, что будет дальше.

Ждать им пришлось недолго. Звук скрещенных мечей казался все ближе, перемещаясь с верхней палубы вниз, прямо к ним. Надежда вспыхнула в сердцах женщин. Это могло значить только одно: к ним пришли на выручку. И теперь они должны сделать все, чтобы помочь своим спасителям.

Путаясь в юбках, Эйлин поспешила по коридору к небольшой лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Элизабет неотступно следовала за ней.

Когда Эйлин выбралась наружу, налетел сильный порыв ветра. Она сощурила глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в сумерках. Вся палуба была заполнена сражающимися мужчинами. Слышались крики и стоны, лязганье оружия и выстрелы. В воздухе мелькали лезвия мечей и кинжалов, люди падали как подкошенные, а раненые из последних сил цеплялись за канаты, чтобы удержаться на ногах. После первых выстрелов времени перезарядить оружие просто не было, поэтому каждый кинулся в бой с тем, что было при нем: кто с кинжалом, кто с ножом, а кто и просто с кулаками. Эйлин вдруг заметила младшего Монсара, который яростно сражался с каким-то высоченным детиной. Но ее взгляд тут же привлек другой человек.

– Дрейк! – крикнула она, с ужасом наблюдая, как здоровенный матрос занес над головой маркиза большой бочонок. Дрейк обернулся на крик и, увидев за спиной врага, сбил его с ног ударом кулака. Матрос упал словно подкошенный, и сверху на него свалился тот самый бочонок, которым он хотел ударить Дрейка. Тут один из пособников де Лейси подлетел к маркизу, и Дрейк стал яростно отбиваться от него. Эйлин осторожно выбралась на палубу и подошла к большому бочонку с водой. Вместе с Элизабет они опрокинули его на бок и сильно толкнули. Бочонок покатился по палубе именно к тому месту, где спиной к ним стоял противник Дрейка.

С ликующей улыбкой маркиз отскочил в сторону как раз в тот момент, когда деревянная громада врезалась в ноги его врагу. Не удержавшись на месте, мужчина покачнулся и с диким криком вывалился за борт в ледяную воду. Дрейк одним прыжком покрыл расстояние, разделявшее его и Эйлин, и обхватил жену за талию, громко чмокнув в щеку.