Глава 15

Англия – Франция

Апрель – май 1746 года

Малочисленный отряд солдат почти ничего не смог поделать, когда небольшое судно, не обращая внимания на их команды, отчалило от берега и направилось в открытое море.

Закрыв за собой дверь крохотной каюты, Дрейк повернулся к Эйлин и, схватив за тонкое запястье, прижал ее к себе. Близость ее хрупкого тела чудесным образом успокаивала Дрейка.

– Я знал, что, если подожду тебя, ты обязательно придешь, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее густые волосы.

– Дурачок. – Эйлин обвила Дрейка за шею руками. Она думала, что уже потеряла его, и вот он стоит перед ней, живой, невредимый и такой близкий… – А что, если бы они обыскали таверну также, как Саммер-Холл? Я могла бы сесть на следующий корабль. – Теперь, когда Эйлин знала, что Дрейк в безопасности, она могла дать себе волю отругать его за то, что он воплотил в жизнь самые дерзкие ее мечты и надежды. Если весь мир кругом сошел с ума, почему бы и ей не впасть в безумие?

Дрейк улыбнулся в ответ. Наивная Эйлин и понятия не имела о том, каким опасным и враждебным может быть мир. Пока он жив, Дрейк будет защищать ее от всех невзгод. Но он не сможет уберечь ее от той боли, которую влечет за собой познание жизни. Любопытство Эйлин, несомненно, заведет ее очень далеко, и тут Дрейк ничего не сможет поделать.

Маркиз поцеловал девушку в лоб.

– Команда у меня очень маленькая, и я обещал помочь им. Ты обещаешь, что будешь сидеть здесь, чтобы мне не пришлось волноваться, что тебя сдует за борт? – шутливо спросил Дрейк, но его глаза были серьезными. Не надо было испытывать эту девушку на стойкость. Да, у нее, несомненно, сильная воля, но маловато физических сил. Заметив у Эйлин под глазами большие темные круги, Дрейк почувствовал необычайную нежность. Ему хотелось защитить это хрупкое создание от всех нынешних и будущих невзгод. Он поднял руку и ласково погладил Эйлин по щеке. Эта девушка спасла ему жизнь, и теперь его очередь позаботиться о ней.

Нежное прикосновение и красноречивый взгляд любимого вызвали в Эйлин легкий трепет. Она медленно провела пальцем по его губам. Ей хотелось просто касаться его, смотреть на него.

– Как твое плечо? – заботливо спросила Эйлин.

– Болит, будто горит в адском пламени, но жить я буду. Отдохни немного, принцесса. Мне не нужно было быть с тобой таким жестоким прошлой ночью.

– Вы поступили именно так, как и должны были поступить, милорд, – игриво блеснув глазами, проговорила Эйлин.

Дрейк ухмыльнулся, поняв, что скрывается за этими ее словами.

– А ты – дерзкая девчонка. Ты обещаешь хорошо вести себя?

– Я сделаю только то, что должна, милорд, – хитро улыбнулась Эйлин, и Дрейк понял, что она имеет в виду.

Он запустил пальцы в ее густые волосы, обхватил за затылок и прижал ее мягкие губы к своим. Его поцелуй был жарким и долгим. Он заставил Дрейка и Эйлин забыть обо всем: о грозившей опасности, о коварных врагах, неопределенном будущем. Сейчас для этих двоих весь мир был заключен в этом поцелуе.

– К тому времени, как мы доберемся до Франции, от нас ничего не останется, принцесса, – прошептал Дрейк, с трудом оторвавшись от губ Эйлин, и быстро вышел из каюты.

Эйлин прижала пальцы к губам и так простояла несколько секунд, глядя на закрытую дверь. Сила его желания была столь велика, что вполне могла бы напугать ее, но страху не было места в сердце Эйлин. Вместо этого по телу девушки разлилась сладкая волна предвкушения. И хоть она все еще чувствовала боль, оставшуюся после вчерашней ночи, все ее тело стремилось снова оказаться в жарких объятиях Дрейка. Он прав. Они испепелят друг друга в огне страсти еще до того, как достигнут берегов Франции. И от них не останется ничего, кроме маленькой кучки пепла на простынях.

Когда Дрейк наконец вернулся в каюту, у него не осталось сил ни на что, кроме как броситься на кровать и погрузиться в глубокий сон. Сказалось напряжение последних дней и ночей, когда у него не было ни хорошей еды, ни полноценного сна. И к тому же рана в плече продолжала болеть, а работа на падубе вконец измотала обессилевшего юношу. Лежа между стеной каюты и Дрейком, Эйлин слушала его мерное дыхание. Как мало все-таки ей нужно для счастья! Только чтобы любимый был рядом.

Уже ближе к рассвету Дрейк проснулся от того, что нежное женское бедро легло на его ногу. Он с трудом удержался, чтобы не сесть в постели, но постепенно воспоминания прошедшего дня начали возвращаться, а когда взгляд Дрейка упал на длинные медные локоны, он вспомнил все.

Волосы девушки лежали на ее полной груди, обтянутой тонкой тканью ночной рубашки, и в точности повторяли все изгибы нежного девичьего тела. Хотя Эйлин была небольшого роста, ее ноги были длинными и стройными, и Дрейку вдруг безумно захотелось провести рукой по ее гладкому бедру, а потом выше, по нежному животу, к мягкой округлости ее груди. Как природе удалось поместить такое совершенное существо в столь миниатюрное тело, оставалось за пределом понимания Дрейка, но юноша точно знал, как ему с этим совершенством поступить.

Перевернувшись на бок, он обнял Эйлин и прижал к себе. Его пальцы медленно исследовали бархатистую кожу на ее тонкой руке, а губы искали нежное чувствительное местечко позади ее маленького, похожего на раковину ушка. Когда его поцелуи покрыли ее тонкую шею, Дрейк почувствовал, что девушка просыпается, но не разжал рук, наслаждаясь сладостью ее нежной кожи. Он провел рукой от ее плеча к мягкой упругой груди, лаская кожу через тонкую ткань рубашки. Эйлин сладко потянулась, и ее тугая ягодица прижалась к его твердой плоти. Дрейк страстно простонал:

– Эйлин, сладость моя, я надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь…

Когда рубашка Эйлин задралась и ее кожа коснулась его обнаженного тела, Дрейк задохнулся от наслаждения.

Эйлин почувствовала от прикосновения его твердой мужской плоти к нежному месту между своими бедрами острое удовольствие. Его пальцы ласкали ее отвердевшие соски, и Эйлин выгнулась дугой навстречу этим ласкам. Наконец рука Дрейка проникла в ее горячее лоно, и на этот раз застонала Эйлин.

Медленно-медленно он стал поднимать ее рубашку вверх, пока прохладный воздух не коснулся полной груди, и в ту же секунду его губы приникли к соску.

Желание заставляло тело Эйлин содрогаться в сладкой муке. Она обвила крепкие бедра Дрейка ногами. Он вошел в нее резко и глубоко, и Эйлин испытала при этом неописуемое наслаждение.

Казалось, вихрь страсти уносил их высоко-высоко, туда, где нет ни начала, ни конца. В этот момент Эйлин испытала такое удовольствие, о котором не грезила даже в самых смелых своих мечтаниях.

– Никогда не думал, что одна женщина может подарить мужчине столько наслаждения, – с хрипотцой в голосе прошептал он ей на ухо.

– А ты привык получать наслаждение с двумя? – поинтересовалась Эйлин, ненавидя про себя всех тех женщин, с которыми Дрейк когда-то делил постель, и особенно ту, с которой был обручен.

Дрейк обхватил руками Эйлин за ягодицы и привлек к себе. Она попыталась было вырваться, но, почувствовав, как мужское естество Дрейка реагирует на движения, мгновенно успокоилась.

– Если ты и дальше будешь так сладко выгибаться, то пожалеешь, что вас тут не двое, принцесса. У тебя не будет и минуты на отдых, – проговорил Дрейк. – Полежи спокойно и дай нам обоим немного поспать.

Эйлин свернулась калачиком в объятиях Дрейка и вскоре заснула. Дрейку же не спалось. Мысли об Эйлин, ее будущем не выходили у него из головы.

Их поездка от Кале до Версаля происходила при совершенно других обстоятельствах, чем в прошлый раз, когда они вместе были во Франции. Тех денег, которые прихватила с собой Эйлин, еле хватило на то, чтобы купить небольшой экипаж и оплатить ночлег в гостинице. На полях еще ничего не росло, поэтому найти пищу оказалось крайне сложно. Большую часть путешествия приходилось есть кашу и засохший хлеб. Эйлин хватало уже того, что каждую ночь она может засыпать в объятиях Дрейка, но девушку очень волновало, что, прежде чем они доберутся до французского дядюшки, некогда элегантная одежда Дрейка превратится в жалкие лохмотья. Как они смогут появиться на глаза родственникам его матери, если будут одеты как последние нищие?

Дрейк же вовсе не беспокоился о своем внешнем виде. Больше всего его занимали мысли о том, как начать войну с Эдмундом. Сначала надо, было раздобыть бумагу и чернила, а еще кое с кем посоветоваться. И как-то сообщить Диане, что он во Франции. И постараться вести с ней переписку так, чтобы быть уверенным в том, что никто не перехватывает его послания. Однажды этого вероломного ублюдка Эдмунда уже разоблачили, и тогда адвокаты нашли способ держать его подальше от Шерборна.

Дрейк не хотел посвящать Эйлин в эти детали, чтобы не волновать. То, что она была сейчас здесь, рядом, намного усложняло его положение. Если бы Эйлин не сбежала с Дрейком, Майкл, несомненно, позаботился бы о благополучии Шерборна в отсутствие его хозяина. Но все сложилось так, что полагаться на одного из своих лучших друзей Дрейк уже не мог, и, если Эдмунд вернется, чтобы взять управление поместьем в свои руки, состояние Невиллов будет в опасности. Дрейк не злился на Эйлин за то, что из-за нее все так осложнилось. Он просто пытался найти выход из сложившегося положения.

Дни шли, и Эйлин все явственнее чувствовала, что мысли Дрейка постоянно витают где-то далеко. Глупо было бы ожидать, что он удовлетворится той жизнью, которую они сейчас вынуждены были вести. Она очень скучала по его смеху, по тем глупым историям, которые он рассказывал, но девушке вполне хватало того, что каждую ночь, независимо от того, где им приходилось спать, он держал ее в своих объятиях. Большего ей было и не нужно.

В Версаль они приехали в мае. Их изношенная и пыльная дорожная одежда заметно контрастировала с роскошным великолепием города. Эйлин испуганно уставилась на золоченые ворота, через которые въезжали экипажи, и ей вдруг отчаянно захотелось развернуться и бежать отсюда. Она никогда не была на крупных приемах или в больших дворцах и с трудом понимала французский.

Дрейк привел ее к небольшой гостинице, где они на последние деньги заказали себе ванну. Хозяин гостиницы с подозрением разглядывал странный дилижанс, на котором прибыли новые постояльцы, их грязную одежду, но не сказал ни слова. Ему не важно было, одет ли постоялец в шелка и бархат или в драные лохмотья. Главное – чтобы он платил деньги. В конце концов, обычно заканчивается тем, что все они приводят сюда девушек, а если так, то этому джентльмену ванна очень даже не помешает.

Когда последняя служанка вышла из комнаты, унося с собой пустое ведро, Эйлин хихикнула. Дрейк уже разделся до пояса и как зачарованный смотрел на поднимавшийся от горячей воды пар. Повернувшись, он вопросительно посмотрел на свою спутницу:

– Что смешного ты увидела в бочке горячей воды? Между прочим, это первая ванна, которую мы видим за последние несколько недель.

– Мой французский далек от совершенства, но все же я поняла, что эти девушки говорили о нашем намерении купаться вместе как о чем-то непристойном, – ответила Эйлин и начала поспешно расстегивать лиф своего платья.

Дрейк устало улыбнулся и с явным интересом наблюдал за Эйлин.

– Может, в их словах и есть доля правды. Ну ты как, весь день собираешься возиться со своим нарядом?

Ее простое платье можно было назвать нарядом с большой натяжкой, но Эйлин послушно расстегнула последнюю застежку и спустила лиф. Надо бы еще снять корсет из китового уса и пышные юбки. И девушка принялась терпеливо расшнуровывать тугой пояс.

При виде молочно-белых упругих грудей, возвышавшихся над корсетом, Дрейк почувствовал знакомое волнение. В один прыжок он оказался рядом с Эйлин и с легкостью сорвал с нее и тугой корсет и многочисленные юбки. Эйлин осталась стоять в одной тонкой рубашке. Но секунду спустя та тоже лежала у ног девушки белым пятном на куче темной одежды. Дрейк легко приподнял обнаженную Эйлин и бережно опустил в воду.

Эйлин удивленно смотрела на Склонившегося над ней мужчину, в синих глазах которого горел огонь. Она еще не научилась определять, что вызывало это пламя в его взоре. Когда Дрейк принялся расстегивать пуговицы на бриджах, глаза девушки расширились и она начала быстро шарить по дну бочки в поисках мыла. Что бы ни задумал Дрейк, сначала она должна как следует вымыться.

Никогда прежде не видела она его вот так, обнаженным, при свете дня. Распустив волосы и тщательно натирая их куском мыла, Эйлин тайком следила за Дрейком. Он не спеша прохаживался по комнате и казался девушке огромным грациозным зверем: видно было, как под кожей напрягаются и опадают мускулы, как у льва, готовящегося к охоте. Юноша вытряхнул содержимое их дорожного мешка и принялся искать вещи, которые они оставили специально для этого дня. Когда он повернулся к бочке, чтобы посмотреть, закончила ли Эйлин мыться, девушка поняла: ванна – это не единственное, чего ему сейчас хочется.

Мило улыбнувшись Дрейку, Эйлин протянула ему кувшин с водой:

– Помоги мне, пожалуйста, сполоснуть волосы.

Дрейк прорычал что-то неопределенное и, встав на колени возле бочки, принялся лить прохладную воду на длинные темно-рыжие волосы Эйлин. Но стоило ему дотронуться до нежной кожи, как пальцы сами собой заскользили вниз и, обхватив тонкую талию девушки, Дрейк быстро вытащил Эйлин из воды.

Она даже взвизгнула от неожиданности, когда вдруг зависла в воздухе, а секундой позже вдруг снова очутилась в воде на коленях у Дрейка.

– Если вы хотите, чтобы я потерла вам спинку, тогда повернитесь ко мне другой стороной, милорд, – проговорила Эйлин, игриво блеснув глазами.

– Меня больше интересует твой перед, дурочка. И зачем только женщины прячут свои прелести за всеми этими хитроумными приспособлениями? – Дрейк кивнул в сторону корсета и тут же наклонился, чтобы слизать прозрачную каплю воды, повисшую на затвердевшем соске Эйлин.

– Дрейк, ты не можешь! – возразила Эйлин, потянув его за волосы. – Здесь так тесно, ты разольешь воду по всему полу… – Остальная часть фразы превратилась в смесь визга и хохота, потому что Дрейк доказал, что не только может, но и собирается вовсю использовать свою возможность.

Несколькими минутами позже, когда его семя было уже глубоко внутри ее, вызывая в животе ни с чем не сравнимое ощущение теплоты, Эйлин удовлетворенно вздохнула. Раны от их первого любовного опыта давно затянулись, но вода давала новые, до этой минуты непознанные эротические ощущения. Эйлин положила голову Дрейку на влажную грудь и осторожно поцеловала тонкий шрам на его плече.

– Какой же вы бесстыдник, милорд!

– А ты просто распутница! – с нежностью в голосе произнес Дрейк и тут же добавил: – Вытирайся поскорее, дорогая. Мы должны найти моего дядю до того, как он вечером уйдет из дома.

Он с сожалением смотрел, как Эйлин вышла из воды, вытерлась и принялась сушить волосы. Она ни разу не заговаривала с ним ни о любви, ни о браке. А ведь любая другая женщина на ее месте непременно завела бы об этом разговор. Эйлин же ничего от него не требовала, и тем не менее совесть Дрейка твердила ему, что он должен дать этой девушке все. Но сейчас он ничего не мог ей предложить. Ему не следовало позволять ей идти за собой с самого начала. Ее заклеймят, как предательницу, как уже поступили с ним, и она будет отрезана от дома и от общества, никогда уже не сможет удачно выйти замуж, и все это из-за его эгоизма.

Со временем она начнет понимать, что он сделал с ней, и возмущение ее будет расти с каждым днем. Он должен быть готов к тому, что однажды она все ему выскажет.

Эйлин слишком долго была лишена дома и семьи, и вот он снова отнял у нее счастье иметь родных. Так или иначе, но ему нужно будет снова воссоединить Эйлин с Саммервиллами, даже если ради этого придется с ней расстаться.

Не ведая, какое для нее уготовано будущее, Эйлин продолжала сушить волосы на жарком майском солнце. Специально для этого дня они сохранили свою лучшую одежду, так что им не придется врываться в дом дядюшки Дрейка в нищенских лохмотьях. Камзол и бриджи Дрейка, которые она стирала, выглядели совсем неплохо, но кровавые пятна на рубашке и жилете так и не сошли. Хорошо, что она захватила белье сэра Джона и шейный платок. В них Дрейк будет выглядеть достаточно представительно. Его родственники, должно быть, уже привыкли видеть маркиза без парика и пудры на волосах.

Для себя Эйлин захватила одно хорошее платье из тонкого шелка, которое казалось ей сейчас даже слишком легким для прохладных весенних ночей, но оно занимало мало места и почти не мялось в походном мешке. Правда, у Эйлин была всего одна нижняя юбка, а кринолина не было вовсе, поэтому в своем простом платьице она будет казаться обычной провинциалкой, но это обстоятельство меньше всего волновало девушку.

Обтеревшись, Дрейк подошел к Эйлин и повернул ее лицом к себе. Возможность обнимать и целовать ее, когда вздумается, сильно помогала юноше справляться с той болью, которая поселилась в его душе последнее время. У него отняли все: дом, состояние, сестру, наконец. Но они не смогут отобрать у него Эйлин. Дрейк был в этом твердо уверен и наслаждался каждым мгновением близости с ней.

Проведя пальцами по ее нежной щеке, Дрейк испытующе посмотрел ей в глаза:

– Ты волнуешься, любовь моя?

Эйлин покачала головой, не отрывая взгляда от красивого лица Дрейка. Правильные черты лица, высокие скулы, чувственный рот. Как хотелось Эйлин обладать даром рисовать человеческие лица или хотя бы вытачивать фигуры из камня. Хотя нет. Эйлин внезапно решила, что передать облик человека со всеми подробностями, всеми его внутренними переживаниями можно только красками на холсте. А как еще можно запечатлеть это мерцающее золото его кудрявых волос, показать всю глубину его небесно-синих глаз? Ах, ну почему она не умеет писать портреты?

– Ты сделаешь мне одно одолжение, принцесса? – Дрейк нежно провел большим пальцем по щеке Эйлин.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Пожалуйста, не нужно здесь притворяться немой. Позволь мне, а не твоему молчанию защитить тебя. Я хочу, чтобы здесь ты была счастлива.

Эйлин об этом как-то не думала. Она привыкла отвечать на все вопросы внешнего мира молчанием. И сейчас она не видела особых причин говорить в этой странной, незнакомой ей стране, ведь она и языка-то почти не знала. Все время их путешествия она позволяла Дрейку говорить за них обоих. И теперь он просит, чтобы она одна встала против целого света. Эйлин вдруг охватила паника.

– Но я не знаю языка, – тихо возразила она. – Я сама могу позаботиться о себе. Тебе не нужно волноваться…

Дрейк накрыл ее рот рукой.

– Мой дядя говорит по-английски. Если он спросит тебя о чем-то, ты ему ответишь. Здесь ты своим молчанием не только никого не защитишь, но, наоборот, можешь подставить под удар. Немая девушка привлекает к себе слишком много ненужного внимания. Ты ведь не этого хочешь?

Она поняла. Слух о том, что во Францию приехала немая девушка, несомненно, в скором времени достигнет ушей ее дяди и тети в Англии. Они и так достаточно огорчались по ее вине, и Эйлин не хотела снова становиться причиной их горя. Она молча кивнула.

Дрейк удовлетворенно улыбнулся и потянулся за своей одеждой.

– Прекрасно. Мне очень не хотелось в доказательство своей правоты отшлепать тебя прямо здесь. Ведь это вызвало бы лишние подозрения у этих любопытных девиц.

Возмущенная Эйлин не нашла ничего лучше, как в отместку ущипнуть Дрейка за голый зад. Он взвыл от неожиданности, и Эйлин, подхватив свою одежду, опрометью кинулась в дальний угол.

– Не подходи ближе – или я выбегу из комнаты прямо так. И тогда пусть эти пошлые девицы думают все, что им захочется.

Дрейк замер на месте и предостерегающе сказал:

– На твоем месте я остерегался бы вовсе не этих милых девушек. Если ты появишься на лестнице в таком виде, на тебя будет обращено больше мужского внимания, чем ты видела за всю свою жизнь. Я ревнивый человек, принцесса. Ты ведь не хочешь, чтобы я поубивал половину мужского населения Версаля в первый же день нашего приезда?

– Если ты собираешься стать тираном, я боюсь, что сделала серьезную ошибку, – ответила она со всем достоинством, которое еще можно сохранить, когда изо всех сил пытаешься влезть головой в узкий ворот рубашки.

При виде растрепанных волос, торчащих из горловины, Дрейк засмеялся и принялся натягивать на себя бриджи. Если Эйлин и дальше будет дразнить его, Дрейку будет чертовски сложно сдерживать свою рвущуюся на волю страсть.

– К тому времени, как я верну тебя твоему дядюшке, ты превратишься из несносной дикарки в молодую благовоспитанную леди.

Когда Эйлин заметила, что мешает Дрейку натянуть бриджи на ягодицы, ее глаза заискрились смехом.

– Напротив, милорд, – ответила она преувеличенно серьезно. – К тому времени, как мы вернемся в Англию, вы превратитесь из напыщенного скряги в несносного дикаря.

Когда Дрейк набросился на нее со всей яростью разгневанного мужчины, Эйлин только весело рассмеялась. Ее смех вылетел в открытые окна и рассеялся в теплом солнечном воздухе.

Последние воспоминания о веселом времени в гостинице улетучились, когда изящно одетый слуга проводил их в кабинет французского дядюшки Дрейка. Посмотрев на надменного слугу, его богатую ливрею из красного и золотого атласа, на завитый и напудренный парик. Эйлин поняла, что все ее старания выглядеть хоть как-то прилично ни к чему не привели. Ее платье из простого шелка, под которым была одна-единственная нижняя юбка, казалось просто нищенским на фоне великолепия этого огромного дворца, с которым не шел ни в какое сравнение даже Шерборн.

Увидев у себя в доме Дрейка в сопровождении незнакомой девушки, дядюшка удивленно поднял бровь, однако радушно поприветствовал племянника, затем вежливо поздоровался с Эйлин. Камзол Дрейка после многих недель, проведенных в мешке, выглядел не лучшим образом. Он был весь помятый и немного пыльный. Но хозяин замка ничего не сказал о приличии. О том, что произошло при Куллодене, в последнее время говорили очень много. И если его племянник решил принять участие в этой бойне, он, очевидно, принял сторону проигравших. К несчастью, а может быть, к счастью.

– Очень удивлен, что вижу тебя, Дрейк. – Граф указал Дрейку и Эйлин на кресла и налил гостям вина. – Но может быть, хоть ты мне объяснишь, почему вдруг эти два негодяя – сыновья моей сестры – появились несколько недель назад на пороге моего дома, рассказывая какие-то бредни?

Вздохнув, Дрейк благодарно взял бокал и отпил небольшой глоток.

– Значит, они в безопасности. Я боялся, что эти прохвосты найдут-таки способ вернуться обратно и принять участие в этой резне при Куллодене.