Алисия услышала первый предупредительный крик, но не придала ему значения. Она улеглась на свою кушетку и раскрыла книгу, пытаясь отвлечься от мыслей и топота мокасин над головой. Ее все время удивляло, как Трэвису удавалось сохранять равновесие на наклонной крыше, но он передвигался по ней с большой сноровкой. Она встревожилась только тогда, когда услышала, что он вдруг побежал на нос лодки.

Алисия вскочила, почувствовав, что рассветная тишина перестала быть тишиной. Она уже так привыкла к ругани и проклятиям членов экипажа, что не сразу обратила внимание на то, что проклятия вдруг зазвучали снова. Но вместо обычного веселого подшучивания сегодня все громче звучали яростные угрозы, от которых у нее по спине пробежал озноб.

Чьи-то крики заглушались громким бахвальством членов экипажа. В то время как люди Трэвиса грозились разорвать противника на части, разжевать и выплюнуть, крики с нападавшей лодки или лодок разобрать было практически невозможно. Хриплые вопли и рев раздавались совсем близко, и Алисии отчаянно захотелось выглянуть, чтобы узнать, что там происходит.

Раздался выстрел и сильный удар о корпус лодки, от которого Алисию отбросило на кушетку. Она даже не заметила, как встала, чтобы открыть дверь, но делать это вновь ей расхотелось. Трэвису, естественно, не понравилось бы, если бы Алисия вздумала в такой момент путаться под ногами, тем не менее из-за того, что приходится одной сидеть здесь и она не может ничем помочь защитникам судна, Алисия была вне себя. Судьба один раз уже обошлась с ней жестоко, и она больше не верила в нее.

Прогремели еще выстрелы, и раздался истошный крик, от которого кровь застыла в ее жилах. И тут Алисия осознала всю серьезность ситуации. Ее индейский проводник казался непобедимым, но он — человек и мог умереть, как и любой другой мужчина, как тот мужчина, что сейчас стонет на палубе. Она не представляла, сколько было нападавших, но слышала их угрожающие крики, а затем последовал удар еще одной лодки о корпус. Сражение теперь переместилось на палубу их лодки, и Алисии стало по-настоящему страшно.

До нее доносился голос отдававшего команды Трэвиса, при этом казалось, что он все время находится в разных местах. Сквозь щели ее закутка просочился запах пороха, стало трудно дышать, и Алисия постаралась заглушить кашель подушкой. Взять их лодку на абордаж бандитам не удалось, и пальба стала стихать, но вопли и проклятия катающихся по палубе в ожесточенной схватке людей слышались с обеих сторон. Она видела острые ножи, которыми эти люди пользовались, когда брились или потрошили рыбу, и не хотела видеть, как они используют их сейчас.

К своему ужасу, Алисия услышала, как кто-то ворвался в каюту, где размещался груз. Перегородка, отделявшая груз от ее закутка, была тонкой, предназначенной для отгораживания, а не для защиты. Ее рука инстинктивно потянулась к ридикюлю, в котором она хранила забытый маленький пистолет. Она даже не знала, заряжен ли он, но тем не менее дрожащими пальцами сжала его рукоятку и приготовилась дорого продать свою жизнь.

В каюте вдруг кто-то испуганно вскрикнул, но крик тут же перешел в бульканье, от которого Алисию чуть не стошнило, и наконец все стихло. Она не слышала больше шагов, но догадалась, что за бандитом в каюту ворвался Трэвис, и сейчас он стоит там над мертвым телом. Никто другой не мог передвигаться так бесшумно.

Раздавшиеся прямо над ее головой громкие удары по крыше каюты вызвали у Алисии новый приступ страха. С ее губ готов был сорваться крик ужаса, но она удержалась, боясь обнаружить себя. Прикрыв рот рукой, она прислонилась спиной к борту. Тут же последовал новый зловещий удар — кто-то хотел проломить крышу.

Крики членов команды предупредили Трэвиса о том, что нужно торопиться. Он бросил быстрый взгляд на дверь каюты и выбежал на палубу. Его беспокоила тишина за перегородкой, но времени на выяснение причин у него не было. Они все еще балансировали на грани жизни и смерти.

Оказавшись на палубе, Трэвис понял, почему кричали его люди, и его охватила холодная ярость. Человек с неопрятной черной бородой легко разрубил топором кровельную дранку и пытался проломить крышу каюты как раз в том месте, где находился закуток Алисии. Этот человек не только покусился на целостность любовно изготовленной им лодки, но и угрожал его женщине. Это не вписывалось ни в какие рамки. Ярость подкатила к горлу Трэвиса и вырвалась наружу в пронзительном воинственном кличе его индейской юности.

Некоторые из нападавших, захваченные врасплох боевым кличем индейцев, отвлеклись в поисках источника крика, и это было их ошибкой. Людям Лоунтри был знаком этот яростный крик, поэтому они незамедлительно воспользовались замешательством противника, но негодяй на крыше продолжал махать топором, прорубая дыру в каюту.

К тому времени, когда Трэвис оказался на крыше, направляясь к бородатому бандиту, дыра была уже достаточно велика, чтобы Алисия могла разглядеть, что происходит наверху. Она видела голую волосатую грудь бандита, крупные руки и зажегшуюся в маленьких глазках похоть, когда он увидел ее. Она чувствовала себя загнанной в ловушку, как запертое в клетке животное. К ней вернулось давнее ощущение ужаса, испытанное в тот день, когда на нее так же смотрел Тедди. Она отчетливо вспомнила, как он давил на нее своим весом, тискал ее, вспомнила исковеркавшее ее судьбу насилие. У нее помутилось в глазах, но она трясущимися руками направила вверх пистолет и нажала на курок.

Хотя она не услышала звука выстрела, бандит вдруг, зарычав от ярости, отшатнулся назад. Ярко-красными каплями брызнула кровь, и Алисия отвернулась, чтобы не видеть разыгравшуюся на крыше сцену. Потом, взглянув наверх, она увидела полуголого Трэвиса с ножом в руке, который резал бандита, как будто тот был куском дерева. Его бронзовое лицо было-искажено первобытной свирепостью, когда он засунул нож в кожаные ножны. Алисия испытала отвращение к нему и оцепенела.

Отправив врага прямо в ад, Трэвис глянул через пробитое отверстие вниз. Ярость и отчаяние охватили его, когда он увидел испуганную женщину с направленным на него пистолетом. У него не было времени выяснять отношения, поэтому он просто спрыгнул на палубу, чтобы покончить с разбойниками, нападавшими на них.

Когда оставшиеся в живых бандиты попрыгали с палубы в свой ялик и отправились восвояси, Трэвис отдал распоряжение своим людям прибрать на палубе и продолжить путь. Пока он яростно орудовал шестом, стараясь направить лодку в сторону от опасной мели и вновь вывести ее на стремнину, у него из головы не выходило выражение лица Алисии. Он не знал, что у нее есть пистолет. По выражению ее лица он понял, для чего она обзавелась им. Трэвис не сомневался, что стоило ему приблизиться хотя бы на шаг, и она бы застрелила его.

Но он не мог допустить, чтобы ее страх мешал осуществлению его замысла. Да, у него были планы в отношении этой леди. До сих пор ему удавалось справиться с любой сложной проблемой, и ему совсем не хотелось потерпеть поражение именно теперь. Сегодняшнее происшествие — это просто временное отступление. Он снова вернет себе утраченные позиции.

Трэвис не знал ничего о неуступчивой гордыне Стэнфордов и о непредсказуемом поведении Алисии. И с тем и с другим он столкнулся, когда, выполнив свою работу и выведя лодку на стремнину, постучал в дверь каморки своей пассажирки. Не получив ответа, он попытался открыть дверь, но обнаружил, что она заблокирована тяжелыми сундуками.

— Алисия! — Испугавшись вдруг, что она может быть ранена, Трэвис заколотил по тонкой переборке. — Открой дверь.

— Нет, — раздался вежливый, но холодный ответ.

— Как, черт возьми, мне говорить с тобой через закрытую дверь? — возмущенно прокричал он. Он не мог припомнить другого случая, когда бы его подобным образом отшили, и новизна впечатления поразила его.

— Не говори, — последовал лаконичный ответ.

У Трэвиса взметнулись вверх брови, а глаза засверкали так грозно, что если бы Алисия видела их, то поостереглась бы вести себя столь вызывающе, но она не могла их видеть. Тем не менее, напуганная, но пытающаяся скрыть страх под ледяной вежливостью, что было ее единственной защитой, Алисия сидела, поджав под себя ноги, в углу постели и нервно тискала в руках книжку, которую пыталась читать. То, что она смогла сегодня совершить насилие, пугало ее не меньше, чем человек, вынудивший ее сделать это. Она считала, что уже исцелилась, что к ней вернулось присутствие духа, но незажившая рана открылась вновь при виде орудовавшего ножом Трэвиса. Она не могла поверить, что действительно держала его на мушке. Она ничем не лучше его, а он далекий от цивилизации дикарь. Ненависть к себе помогла ей проигнорировать стук в дверь, а ужас, испытанный при виде его жестокости, удерживал ее от любых действий. Она пыталась защититься единственным оставшимся у нее способом — уходом от реальности.

Команда энергично принялась за работу и притихла, когда их капитан вышел из каюты с искаженным от ярости лицом. Многим из этих мужчин случалось видеть это выражение и раньше, и всем было известно, чем это может грозить. Им не хотелось остаться без уха или без лоскута кожи.

Алисия вскрикнула и прижалась спиной к борту, когда гибкая фигура Трэвиса, протиснувшись в отверстие в крыше, оказалась в ее каморке. В маленьком помещении едва хватало места для одного человека. Его широкие плечи заполнили почти все пространство между стенками закутка.

Трэвис взглянул на ее бледное испуганное лицо и пожалел о том, что вот так свалился ей на голову. Но что сделано, то сделано. По крайней мере можно было утешиться хотя бы тем, что она опять не наставила на него пистолет. Не говоря ни слова, он взял один из загораживавших дверь сундуков и задвинул его на прежнее место в угол. Затем он открыл дверь и встал в проходе.

— Я говорил тебе, что не потерплю неповиновения. В следующий раз, когда я позову, отвечай! — И Трэвис вышел, громко хлопнув дверью.

Ее крик был исполнен ярости, и Трэвис мрачно усмехнулся, услышав, как о перегородку ударилась брошенная ею книга. Хорошо, что ему удалось сломить ее ненависть.

Позже, когда все принялись за еду, он вынужден был с сожалением признать, что это удалось ему ненадолго. Алисия с высоко поднятой головой появилась, как только ее позвали. Ее волосы были стянуты узлом на затылке, а платье с высоким воротом скрыто под шалью. Она взяла предложенный холодный завтрак и, не промолвив ни слова, удалилась в свою каюту так же быстро, как и пришла.

Члены команды исподтишка переглядывались и прятали усмешки. Они никогда не видели, чтобы ему перечил хоть один мужчина, а тем более женщина, которую он удостоил своим вниманием. Это предвещало чертовски интересную схватку, и они решили проследить за ее ходом.

К их удивлению, Трэвис, нахмурившись., вновь принялся за еду. Леди же ела в полном одиночестве.

Напряженное молчание продолжалось, пока лодка не подошла к заболоченной косе, отделявшей реку Огайо от Миссисипи. Место слияния двух великих рек было отмечено кучкой лачуг, но когда лодка причалила, путешественников встретили лишь тучи москитов. Скрежет днища о каменистый грунт выманил Алисию из каюты, и Трэвис бросил на появившуюся на палубе женщину обеспокоенный взгляд.

— Возвращайтесь в каюту. Это не место для леди. — Трэвис говорил отрывисто, почти грубо. Он спрыгнул на топкий берег, чтобы помочь вытащить увязавшую в тине лодку на отмель. Причала здесь не было, хотя несколько стоявших у берега судов указывали на необходимость его сооружения.

День подходил к концу, и поднявшийся с реки ветер закрутил бахрому шали Алисии. Она смотрела на скопище хибарок и думала об их обитателях. Судя по тому, что Трэвис не побоялся высадиться здесь, они не могли быть пиратами. Она устала от постоянного пребывания наедине с собой, в постылых стенах своего закутка. Пришло время научиться давать отпор.

— Тогда сделаем вид, что я не леди, — сухо ответила она, ступая на сухую землю вслед за членами команды.

— Делайте как хотите. — Недовольный Трэвис повернулся и направился к самой большой бревенчатой хижине. Он хорошо представлял себе реакцию находящихся внутри мужчин, когда она появится там с порозовевшими от ветра щеками, выбившимися из-под этого противного капора каштановыми локонами, невинными, широко раскрытыми синими глазами, одетая в одно из ее чопорных, скрывавших фигуру платьев. Когда придется уносить оттуда ноги, одна надежда на команду — иначе ее не вытащить. Может быть, тогда она научится подчиняться приказам.

Он не учел произведенного высокой грациозной Алисией эффекта на мужчин, видевших только проституток, да и то много месяцев назад. Они глазели, они отводили взгляды, они смущенно улыбались. Трэвис кривил губы, глядя, как мужчины бочком, один за другим покидали бар, в то время как Алисия, усевшись за столик в углу, с любопытством оглядывала помещение. Эти люди слишком долго находились в мужской компании, но не забыли о той чистоте, которую поддерживали в их домах жены и матери. Трэвис полагал, что этой ночью от желающих принять единственную в баре ванну не будет отбоя.

Не подозревавшая об этом Алисия с интересом изучала окружающую обстановку. Щели между бревнами были замазаны грязью, окон не было вообще. Летом здесь, наверное, очень душно, но в такой день, как этот, здесь было уютно из-за большого камина в дальнем углу зала. Она не знала толком, что это за помещение, но множество дощатых столов, ящиков и табуретов, использовавшихся в качестве стульев, указывали на то, что это было место, где собирались мужчины. Она была разочарована, что не увидела здесь других женщин. Теперь, когда они достигли этой речной стрелки, обещание Трэвиса найти ей служанку, что должно было придать респектабельность ее путешествию, обретало новое значение. Прямо по курсу лежал Сент-Луис.

Алисия наблюдала, как Трэвис заинтересованно расспрашивал оставшихся мужчин. В его гордо очерченном профиле, в том, как он изящно передвигался, неся свое тело, присутствовала почти аристократическая элегантность. Она знала мужчин, рожденных для жизни в обществе, в великосветских салонах, которые не были так стройны и грациозны, как этот дикарь. Она ненавидела его за то, что он казался особенным, а по сути был таким же, как все другие. Она восхищалась этим жестоким дикарем — и ненавидела себя за это. Если бы ей удалось вновь обрести душевное равновесие, она бы освободилась от власти этого индейца, поставила бы себя так, чтобы никто не мог прикоснуться к ней.

Вдруг внимание Алисии переключилось на легкое движение за занавеской, отделявшей заднюю часть помещения. От огня было больше теней, чем света, но постепенно она разглядела тонкую фигурку и пару любопытных глаз, смотревших на нее. Алисия не отвела взгляда, хотя и знала, что это неприлично.

Наконец, бросив настороженный взгляд на мужчину, отпускавшего напитки в задней части помещения, маленькое существо выступило вперед. Это была девочка. Прежде чем она успела преодолеть половину пути до огня, хозяин бара выругался, пересек комнату и толкнул ее назад, за занавеску.

Алисия тут же встала, и ее движение насторожило Трэвиса и его людей. Исходившая от них угроза удержала других мужчин от вмешательства, когда она подошла к вызвавшей гнев хозяина бара девочке. Алисия опустилась на корточки, помогая упавшему ребенку подняться на ноги, Трэвис же с присущим ему проворством оказался между ними и хозяином, многозначительно поглаживая костяную рукоятку своего ножа.

Оглядев девочку, Алисия заметила, что, несмотря на малый рост, у этого ребенка была вполне женская фигура, а выражение темных глаз свидетельствовало о пережитом горьком опыте. Она была еще ребенком, но тем не менее лучше Алисии знала этот мир. Бросив быстрый взгляд на Алисию и как будто удостоверившись в том, что нашла в ее лице защитницу, она дерзко повернулась к своему хозяину.

— Я слышала, что говорил этот человек. Ты обещал посадить меня на следующее судно до Сент-Луиса.

— Ему нужна команда, а не пассажиры. Так что возвращайся на место. — Массивная фигура хозяина бара угрожающе надвинулась на непокорного беспризорного ребенка.

— Мне нужна служанка, — решительным тоном заявила Алисия. — Идем сядем за стол и поговорим об этом. — Она повернулась к хозяину бара: — Принесите нам, пожалуйста, что-нибудь попить.

Оставив после себя шлейф лавандовых духов, Алисия направилась к своему месту. Она плохо знала жизнь в приграничных районах, но хорошо разбиралась в психологии слуг. Если бы хозяин бара был настоящим мужчиной, он не стал бы так обращаться с ребенком. Те, кто жестоко обращается с другими, ждут, что и с ними будут обращаться так же. Она не могла применить физическое насилие, но умела пользоваться другими методами. Он подчинится ей, она это знала.

Девочка поспешила за ней, удивленная тем, что мясистая рука не потащила ее назад. Сев на указанный стул, она, вытянув шею, изумленно наблюдала за тем, как ее мучитель наполнил кружки элем и передал их высокому индейцу в одежде из оленьей кожи. Индеец с бесстрастным выражением лица понес кружки к столу, но девочка чувствовала скрытое напряжение между сидевшей рядом с ней леди и приближавшимся к ним мужчиной. Этот человек не боялся властных манер леди.

Ее любопытство возросло, когда капитан большой лодки поставил кружки на стол и, не обращая на нее внимания, уставился на элегантную леди.

— Нам следовало бы поговорить, прежде чем вы примете опрометчивое решение, — нейтральным тоном произнес Трэвис.

— Очень хорошо, — вежливо согласилась Алисия. — Вы капитан, и я не хотела бы вмешиваться в ваши дела.

Девочка видела, что индеец стиснул зубы и сжал кулаки, но не могла понять, почему он так реагирует на произнесенные холодным тоном правильные слова. Если ему так хочется ударить ее, почему он сдерживается? До этого она никогда не встречала мужчин, которые сдерживали бы свои порывы, и, уж конечно, не ожидала такого поведения от этого мужчины. Судя по его взвинченному состоянию, по зависшей над ножом руке, он может взорваться при первом неосторожном движении с ее стороны. И она догадалась, что он хотел сказать леди.

Трэвис перевел взгляд на испуганного грязного ребенка, сидевшего рядом с Алисией. Плоское круглое личико ее говорило о небольшой примеси индейской крови, но не из восточных племен, которые он хорошо знал. Белая кожа и зеленые глаза свидетельствовали о наличии других генов, скорее всего ирландских. Он догадывался о ее происхождении и был уверен в том, что с ней будет масса проблем. Но ей на вид было не больше шестнадцати лет, а может быть, даже меньше. Здесь ее оставлять нельзя.

— Если у тебя есть какие-то вещи, собери их, — приказал он и кивком дал ей понять, чтобы она сделала это сейчас же.

Девочка кивнула и быстро ушла, оставив индейца наедине с надменной леди.

— Если вы решили взять ее, то нам нечего обсуждать, да? — Алисия подчеркнуто спокойно и сдержанно выговаривала слова, хотя от его взгляда у нее заколотилось сердце.

— Я просто хочу, чтобы до вас дошло, что я чуть не убил человека из-за этой дешевой шлюхи. Надеюсь, потребность в служанке оправдывает такую цену.

В присутствии Алисии еще никто не позволял себе так выражаться, и она побледнела от гнева и отчаяния. Она не знала, можно ли ему верить, и дала выход своей злости.

— Вы не имеете права так разговаривать со мной! Если вы возражаете против моего желания помочь несчастному ребенку, вы должны изъясняться более вежливым языком и дать мне разумное объяснение. В противном случае нам не о чем больше говорить.

Трэвис с трудом сдерживал ярость. Он знавал многих женщин из самых разных социальных слоев, но ни одна из них не раздражала его так, как эта. Она отчужденно сидела за столом, ожидая жестокой вспышки с его стороны, что подтвердило бы ее мнение о нем в частности и о мужчинах в целом. Но он заставил себя успокоиться и с холодным поклоном отступил от стола.

— Простите за вмешательство. Я только хотел предупредить вас, что эта девочка спала с Хансом за комнату и стол с тех пор, как попала сюда, и скорее всего будет чувствовать себя обязанной отплатить нам тем же за доставку в Сент-Луис. Думаю, ее репутация кое-чему вас научит.

После этого он отошел, оставив Алисию предаваться меланхолии и безысходности. Черт побери этого мужчину! Неужели он всегда прав?