Глава 38

В начале декабря большая килевая лодка Трэвиса была просмолена, вычищена и полностью подготовлена к долгому переходу до Нового Орлеана. Доктор Фаррар объявил, что его пациенты быстро идут на поправку, и, если они будут находиться в тепле и соблюдать режим, то вполне могут отправляться в путь.

Трэвис внимательно следил, чтобы лодка была загружена всем необходимым, а когда настал день отплытия, заявил, что донесет Алисию до судна на руках. Закутанная в теплую, подбитую мехом ротонду, Алисия сначала воспротивилась, но Трэвис положил конец спору, просто подхватив ее на руки. Прижавшись к его широкой груди, она позволила отнести себя на борт, но настояла на том, что останется на палубе, чтобы помахать провожающим.

Не желая перегружать тяжелую лодку, Честер с Летицией и Огаст с Бекки остались на берегу. Они с тревогой следили за собравшейся на палубе группой, но толковые команды Трэвиса, после которых судно благополучно отчалило от берега, развеяли их опасения. Пока судно не подхватило течение, с обеих сторон были пролиты слезы и произнесены слова прощания. Затем река увлекла лодку за излучину, и она исчезла из виду.

Дом, который некоторое время она называла своим, больше не был виден, и Алисия отвернулась, когда к ней подошел Трэвис и успокаивающе обнял за талию. Ветер раздувал ее капюшон, под лучами бледного зимнего солнца темно-каштановые локоны блестели, свежий бриз окрасил румянцем осунувшееся лицо. В последние недели в доме, полном гостей, у них было мало возможности побыть вдвоем, а сейчас на маленьком судне — и того меньше. Может быть, это и к лучшему. У них будет время начать все сначала. Только на этот раз они будут жить в одной каюте.

— Я не хочу, чтобы ты простудилась, любовь моя. Здесь сильный ветер, вернись в каюту. — Трэвис подтолкнул Алисию к двери.

Она пытливо вглядывалась в его смуглое лицо. После возвращения Трэвис окружил ее нежностью и заботой, но в физическом плане их отношения не заходили дальше поцелуя в щеку. Алисия знала, что доктор предупредил его, что она еще не готова делить с ним постель, но Трэвис и не проявлял такого желания. Да, он каждую ночь проводил в ее спальне, но спал на полу в углу комнаты. Она по-прежнему лежала одна в их роскошной брачной кровати.

Возможно, он завел себе другую женщину и поэтому больше не хочет ее? Зная Трэвиса, можно было даже предположить, что у него не одна женщина. В этом она могла винить только себя, но перспектива жить с человеком, для которого она нежеланна, была весьма удручающей. А жизнь в другой стране среди незнакомых людей пугала еще больше, но Алисия никому не говорила о своих опасениях. Пока Трэвис рядом, она справится со своими страхами.

— Как долго нам плыть до Нового Орлеана? — спросила она, когда они вошли в каюту.

Дейл мирно посапывал в своей колыбельке рядом с их кроватью.

— Месяц или больше. Это зависит от погоды и от течения. Боюсь, ты встретишь Рождество не в самых лучших условиях. — Трэвис не отрывал взгляда от Алисии, наклонившейся к спящему ребенку.

Месяц. К этому времени она уже полностью поправится. На судне нет других женщин, так что ему придется воздерживаться. Удастся ли ей соблазнить его, когда они прибудут в Новый Орлеан? Эта мысль возбудила ее, и она даже не подумала, насколько прилично самой проявлять инициативу.

— Я никогда не была в Новом Орлеане. Думаю, встреча с твоим отцом и возможность посмотреть город будет прекрасным рождественским подарком.

Она улыбнулась ему сияющей улыбкой, от которой у него закружилась голова. Ему все еще не верилось, что она без единого упрека или обвинения снова впустила его в свою жизнь. Более того, казалось, что его присутствие доставляет ей удовольствие. Он готов был выполнить любую ее прихоть, после всего, что она из-за него выстрадала. Если она желает посетить Англию, значит, так тому и быть. Он мог жить в любых условиях, лишь бы Алисия была рядом с ним.

Трэвис усмехнулся:

— Мне придется позаботиться о лучшем подарке. Став леди Делейни, ты должна соответствовать этому титулу и носить золотые и драгоценные украшения, а я ничего не подарил тебе. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я не сделал этого, и подождешь до Нового Орлеана, где я смогу подыскать тебе соответствующий подарок?

Алисия готова была улыбнуться его шутке, но, увидев, что он серьезен, покачала головой:

— Мой сундучок полон драгоценностей для любого случая. Дай мне возможность убедиться, что ты не только полуконь-полуаллигатор, но и полуаристократ, и я наряжусь в соответствии с этикетом.

Довольная улыбка Трэвиса польстила самолюбию Алисии, а следующее его замечание ошеломило ее:

— Кем бы я ни был, я остаюсь мужчиной, а ты — моя женщина. На все остальное просто не обращай внимания.

Он вышел, оставив Алисию в растерянности. «Его женщина»! Надо же так сказать! Однако мысль об этом была ей приятна, и она довольно улыбнулась. А еще ее обрадовало, что индеец в нем взял верх над виконтом.

Движение по реке было быстрым, стояла необычно теплая для декабря погода. Все помнили, как совсем недавно над землей пронеслась комета, и теперь команда опасливо посматривала на небо. По реке давно распространялись мрачные предсказания, будто небесный огонь сожжет землю или разрушит горы, а теперь к ним добавились непонятные природные явления, и суеверные члены экипажа считали, что в данной ситуации ждать можно чего угодно, а потому озабоченно оглядывались вокруг.

Лодочники заворачивались в одеяла и укладывались спать на палубе возле огня, и Трэвис начал подумывать о том, чтобы лечь в теплую постель Алисии. Когда он вошел в каюту, Алисия уже лежала, съежившись на перине, укрывшись стеганым одеялом, и он представил себя лежащим рядом, прижавшись к ней. Соблазн был слишком велик, но он пересилил себя и устроился на полу возле жаровни. Накопившаяся в нем страсть слишком долго не имела выхода, и он давно уже нуждался в объятиях Алисии. Но он подождет, когда она будет готова. Лежа на спине со сцепленными под головой руками и глядя в потолок, Трэвис гадал, когда же наконец наступит этот день. Похоже, Алисию устраивает сложившееся положение. Она не возражает против его постоянного присутствия рядом, но и не проявляет желания наладить супружеские отношения. Куда же подевалась ее страстность? Если так будет продолжаться, то его жизни не позавидуешь, потому что его желание было таким сильным, что у него болело все тело. И это мучение не прекратится, пока он не заключит ее в свои объятия.

Трэвис, естественно, не делился этими мыслями с Алисией. Не желая снова пугать ее, он невозмутимо наблюдал за тем, как Алисия обнажала грудь, чтобы покормить голодного сына. Если он заходил в каюту и заставал Алисию за раздеванием или моющейся, он извинялся и уходил, а не изводил себя разглядыванием ее белой шелковой кожи, до которой нельзя было дотронуться, плавных изгибов ее тела, которые он не мог ласкать. Когда они доберутся до Нового Орлеана, вот тогда, может быть… Он не осмеливался даже загадывать, что будет тогда.

Алисия следила за ним со смешанным чувством надежды и страха, и каждый раз, когда он уходил, так и не прикоснувшись к ней, в досаде кусала губы. Она не умела флиртовать или соблазнять мужчин. Трэвис так настойчиво преследовал ее, что у нее не было нужды учиться этому. Алисия не знала, как себя вести, но хотела, чтобы он ею обладал, чтобы говорил ей, что она осталась такой же красивой, как и раньше. Возможно, после рождения сына она не нужна ему больше, а те прекрасные слова были банальной ложью, которой он пользовался лишь для того, чтобы получить желаемое. Если это так, то ей придется убить его, потому что она не сможет жить с ним и не иметь возможности прикоснуться к нему.

За несколько недель до начала их плавания было получено сообщение о сражении губернатора Гаррисона с индейцами при Типпекану на территории Огайо, поэтому члены команды все время держались настороже. Знакомый со многими северными племенами, Трэвис обнаружил признаки передвижения племени шауни, но сейчас была зима, и чем дальше они продвигались на юг, тем менее заметны были следы. У него возникло тревожное предчувствие, что с приходом весны начнутся неприятности, но к тому времени он в любом случае должен оказаться далеко от этих мест и играть роль английского лорда. Возможно, он никогда не узнает, как разрядится сложившаяся в верховьях реки напряженная атмосфера.

Начнись вдруг война, и он может оказаться не на той стороне. В последние месяцы раздавалось все больше страстных призывов к активным действиям против Англии, хотя у американцев не было флота и было мало войск. Неужели ему придется вернуться в общество, решившее покончить с образом жизни, который он вел на протяжении лучших своих лет? От этой мысли у него похолодело внутри, но Трэвис знал, что поступит так, как будет лучше для его семьи. Алисия заслужила титул и доступ в высшее общество, и его сын быстро освоится в нем. Только он сам окажется там не к месту.

Погода все время стояла на удивление влажной. Быстрое течение проносило их мимо длинной косы, считавшейся границей штата Кентукки, в месте впадения Огайо в Миссисипи. Без видимой причины из леса с шумом выпорхнула стая лебедей, представлявших заманчивую цель для вооружившихся винтовками членов команды. Но Алисия закричала на них, умоляя оставить в живых этих красивых птиц. Мужчины подчинились, но зароптали, как только в воздух поднялись стаи уток и гусей, не потревоженные выстрелом или присутствием людей. Их полет и крики казались совершенно беспричинными.

Когда же они остановились на ночлег и Трэвис увидел стадо оленей, которые не убежали при его приближении, у него поднялись волосы на затылке. За все годы, что он провел в этих краях, ему никогда не доводилось видеть подобное. Инстинкт подсказывал ему, что нужно побыстрее убираться отсюда, но темнело, а на лодке голодные люди ждали еду. Олень был бы слишком крупной добычей, но он быстро подстрелил двух уток, и сам подивился легкости, с какой ему удалось это сделать.

Взглянув на темнеющее небо, Трэвис прикинул расстояние до Нового Орлеана. Была середина декабря. В этот день около полудня они проплыли мимо маленького городка Нью-Мадрид. Им больше не удастся пополнить запасы продовольствия, пока они не достигнут Натчеза, который отстоит на сотни миль отсюда. До сих пор они шли с хорошей скоростью, и если ничего не изменится, то они должны прибыть в Новый Орлеан уже в начале января. До Натчеза их запасов хватит с лихвой. Хотя он предпочел бы по мере возможности держаться подальше от пользующихся дурной славой причалов под скалами вблизи этого городка.

Трэвис приказал бросить якорь у крутого берега, принадлежавшего штату Теннесси, под нависшей скалой, что в какой-то степени защищало их от нападения с суши. Пока готовился ужин, Трэвис проверил якорный трос, обошел палубу, осмотрел расположение груза, а потом окинул взглядом грозный небосвод. Сегодня кометы не было видно. В густой воздушной пелене не было даже звезд. Если он правильно оценивает ситуацию, надвигается сильная гроза. Здесь, под выступом, они будут в безопасности.

Довольный тем, что ему удалось, насколько возможно, обезопасить их, Трэвис пошел в каюту к Алисии. Он уже не проводил свободное время, как прежде, со своей командой. Теперь он вел себя иначе.

Присутствие агента отца и двух британских солдат мешало ему. Трэвис молча ел, пока мужчины развлекали Алисию рассказами о своем путешествии в Сент-Луис. Трэвис с присущим ему сарказмом отметил про себя, что неподдельный интерес Алисии благотворно влиял на их ораторские способности. Алисия до сих пор не подозревала, какое впечатление она производит на мужчин, Трэвис же не собирался раскрывать ей глаза на силу ее обаяния в этих диких краях.

Когда ребенок начинал плакать, гости с извинениями удалялись в укрытие, которое Трэвис соорудил для них на палубе. После их ухода он наконец расслаблялся и вытягивал обутые в мокасины ноги, а Алисия усаживалась на кровать, чтобы покормить их сына. Впервые за много лет Трэвис чувствовал себя уютно и начал освобождаться от внутренних противоречий, терзавших его почти всю жизнь.

Когда Алисия оторвала взгляд от малыша, Трэвис уже спал на скамье. Обычно суровые черты его лица смягчились во сне, и он выглядел еще привлекательнее, чем обычно. Темная прядь волос упала на высокий бронзовый лоб, а черные брови выделялись на точеном лице, подчеркивая широкие скулы. Его тонко очерченный рот над квадратным подбородком свидетельствовал о сильном характере. Тем не менее ей больше нравилось, когда его глаза были открыты и смотрели на мир с живым интересом, а рот изогнут в такой знакомой улыбке. Возможно, его нельзя назвать красивым в обычном понимании этого слова, но она любила его именно таким. Глупость, конечно, но что поделаешь.

Алисия не была даже уверена, что целиком доверяет ему, и у нее были все основания сомневаться в его супружеской верности, но ее чувства не поддавались логике. Она знала, что больше не расстанется с ним, она знала это с тех пор как Трэвис вошел в спальню в ту ночь, когда родился Дейл. Когда выпадали такие моменты, как сейчас, эта мысль согревала ее.

Уложив ребенка в колыбель, Алисия накрыла Трэвиса одеялом, и сама легла в кровать. Уж она найдет способ заманить Трэвиса в свою постель.

Резкий толчок и сильный грохот, подобный грому, нарушили их мирный сон. Потом раздался удар, от которого задрожали деревянные переборки. Алисия перекатилась на бок и схватила колыбель, а Трэвис с проклятиями вскочил на ноги.

Послышался чей-то крик, судно сильно закачалось. С высокого берега донесся жуткий треск ломающихся деревьев, над стоящей под самой скалой лодкой нависла серьезная угроза. Трэвис приказал Алисии оставаться на месте. Ни барабанящих по палубе струй дождя, ни сполохов молнии, которые могли бы объяснить зловещий грохот, с каким лодку, словно щепку, подбросило вверх, не было. Трэвис, спотыкаясь, выбрался на палубу.

В воздухе почему-то пахло серой, и дальний берег был озарен синими языками пламени, но это было ничто в сравнении с непонятным вздыманием земли и воды вокруг. Казалось, что река выходит из берегов с приливной волной, но приливы бывают только на море. Земля дрожала, тряслась и вспучивалась, как будто какой-то спящий гигант проснулся и пытался выбраться наружу из темных глубин. Земля сваливала деревья, которые шумно падали и тут же скатывались в реку. С треском и грохотом вдруг осыпалась скала, на ней появились будто нарисованные невидимой рукой трещины. Трэвис громко кричал, приказывая разрубить трос якоря и быть всем наготове. Он предпочитал утонуть, но не быть погребенным под рухнувшей горой.

И все-таки без жертв не обошлось. Прежде чем судно отошло от берега, два человека были сброшены в реку упавшими обломками скал и унесены куда-то быстрым течением. Не было времени горевать по этому поводу или пытаться найти их тела. В бушевавшем потоке команде удалось отвести судно подальше от скалы, и в тот же миг она с грохотом обрушилась в воду, отчего лодку огромной волной подбросило вверх и швырнуло в сторону, как сухое бревно.

Корпус лодки чудом выдержал этот удар. Трэвис, измученный страхом за жену и ребенка, отчаянно боролся с течением, стараясь огибать препятствия, чтобы спасти лодку в этом безумном хаосе. Члены экипажа вцепились в шесты и четко выполняли его команды. Времени думать не было, все делалось инстинктивно, когда мимо проносились плывущие деревья, а река вспучивалась и билась об исчезающие вдали берега.

Не кто иной, как насмерть перепуганный нью-йоркский щеголь, ухитрился ползком добраться до каюты, чтобы проверить состояние Алисии и ребенка. Он нашел их целыми и невредимыми в дальнем углу каюты. Закутанная в одеяла, дрожащая Алисия прижимала младенца к груди. От постоянной тряски ее тело покрылось синяками, но она не выпускала из рук перепуганного насмерть ребенка. При виде Скотта она едва смогла докричаться до него, чтобы узнать о Трэвисе, но из-за страшного грохота не стала больше ничего выяснять.