Глава 17

Алисия встретила его в дверях и втащила в дом. Напряженность, с какой она приветствовала его, и скрытое возбуждение в глазах подсказали Трэвису, что она правильно поняла его домогательства и не возражает, если он и дальше будет ее соблазнять. От осознания этого кровь забурлила в его жилах, и это отдалось таким мощным напором в истомившихся от долгого воздержания чреслах, что если бы он не был все еще в длинном пальто, то оказался бы в весьма пикантном положении.

— Свадьба была чудесной. Они оба выглядели такими счастливыми. — Алисия смутилась от его горящего страстью взгляда, и ее голос прозвучал хрипло и неестественно. Она помогла ему снять пальто, тогда как дворецкий занимался другими гостями.

— Это хорошо. Они теперь так заняты друг другом, что не будут обращать на нас внимания. Когда мы сможем улизнуть? — игриво прошептал он ей на ухо, прикрывшись пальто, чтобы дворецкий не заметил его возбуждения.

Алисия изумленно посмотрела на него, но тут же улыбнулась его нетерпению. Она тоже ждала уединения с ним. Прежде чем ответить, она провела его в заполненный гостями танцевальный зал.

— Как раз начинаются танцы. Я, наверное, не смогу уйти, пока не соберутся все гости и я не поздороваюсь с ними.

Трэвис посмотрел на массивную чашу с пуншем на буфетной стойке, на запас бутылок с шампанским и усмехнулся:

— Судя по запасам спиртного, все будут чувствовать себя абсолютно счастливыми не позже, чем через час. Если ты будешь танцевать со мной все танцы, я, пожалуй, переживу это ожидание.

— Это невозможно, ты сам знаешь, — запротестовала она. — Чувствуй себя как дома, а я вернусь, как только смогу.

Но он не собирался отпускать ее так легко.

— Тогда пообещай танцевать со мной все вальсы. — Трэвис держал ее руку за ее спиной так, чтобы никто не заметил. В этот вечер она выглядела восхитительно. Ее каштановые волосы были собраны в мягкие пряди, которые в любой момент могли опуститься на обнаженную шею и плечи. На ней опять было надето одно из ее простых вечерних платьев, на этот раз из какой-то тонкой ткани, переливавшейся бронзой и золотом в зависимости от ее движений и освещения. Данью скромности, от которой, правда, у Трэвиса перехватило дыхание, служила оборка из тонких кружев, прикрывавшая ее декольте. Он заметил, что под платьем у нее почти ничего нет. Ее грудь поддерживал только широкий атласный пояс. Стоило ему подумать, что любой мужчина может созерцать то, что, как он полагал, было предназначено лишь для его глаз, и его охватила ревность.

Алисия догадалась об этом. Улыбнувшись, она покачала головой и высвободила свою руку.

— Максимум два танца, сэр. Ты ведь не хочешь запятнать мою репутацию, правда?

Она одарила Трэвиса таким бесстыдным взглядом, что он едва сдержал смех. Каждая томительная минута ожидания скоро окупится с лихвой. Ему, правда, придется урезонивать каждого мужчину, который осмелится взглянуть на нее дважды.

Он позволил ей уйти, уповая на то, что им удастся смыться после второго вальса. Он не вернет ее домой в эту ночь.

Пока Алисия передвигалась по комнате, приветствуя гостей и следя за тем, чтобы у всех были прохладительные напитки и наполнена чаша с пуншем, она постоянно ощущала на себе взгляд Трэвиса. Каждый раз, когда она отрывала взгляд от очередного собеседника, Алисия, притянутая магнетическим взглядом Трэвиса, натыкалась на его высокую фигуру.

Что бы Трэвис ни делал и с кем бы ни разговаривал, он ухитрялся не терять ее из виду, и каждый раз при взгляде на это бронзовое лицо Алисия испытывала нечто, похожее на потрясение. Если у нее и возникали мысли, что он использует ее для создания собственного положения в обществе, то теперь она могла сказать об этом с уверенностью. Он едва обращал внимание даже на губернатора, когда, нахмурившись, наблюдал, как она танцевала с Сэмом Говардом.

По окончании танца Трэвис молча подошел к Алисии и улыбнулся, глядя на ее раскрасневшиеся щеки. Прежде чем он успел сказать что-то, сквозь толпу пробился Честер Стэнфорд и завладел вниманием дочери.

— Алисия, ради Бога, найди кого-нибудь, кто умеет вальсировать. Летиция в первый раз согласилась станцевать со мной, но с условием, что мы не будем танцевать одни.

Алисия нежно посмотрела на отца. Он не был писаным красавцем, но седеющие волосы очень красили его. Было совершенно очевидно, что он обожал свою очаровательную жену и отчаянно хотел ей угодить.

Проигнорировав довольную ухмылку Трэвиса, Алисия пообещала присоединиться к ним на танцевальной площадке. Только тогда Честер вежливо кивнул Трэвису и поспешил к Летиции.

— Кажется, судьба благоволит мне, — промолвил Трэвис, растягивая слова. — Теперь он не будет возражать против того, чтобы я с тобой танцевал.

Алисия подумала о том, что Трэвис наверняка не подходит под классический тип джентльмена, но ведет себя с тем же апломбом, не давая никому повода высказаться неодобрительно о его манерах. Кое-кто мог проявлять недовольство по поводу его занятий или расы, но это выглядело бы как неуместная предвзятость. Половина собравшихся здесь людей были потомками трапперов и торговцев, и в отношении чистоты их расы или их национальности было много неясного. Коль скоро ее не заботит происхождение Трэвиса, то нечего и другим воротить от него нос.

Когда зазвучали звуки вальса, Честер и Летиция вышли на танцевальную площадку. Зажав в руке длинный шлейф своего платья, Летиция умело семенила маленькими ножками, подчиняясь уверенным шагам супруга: Глядя на их восторженные лица, Алисия так растрогалась, что глаза ее наполнились слезами, и она едва не пропустила сопровожденное чопорным поклоном приглашение Трэвиса.

Тем не менее, как только она оказалась в его объятиях, на смену слезам пришло безудержное веселье. Трэвис уверенно держал ее за талию, двигаясь с присущей ему грацией, и когда она, упиваясь волшебной музыкой, взглянула на него, ее охватил неописуемый восторг. В прошлый раз они танцевали в темноте. Сейчас же, в свете сверкающих хрустальных подсвечников, она не могла оторвать зачарованного взгляда от его лица. Она едва ощущала пол, которого касались ее ноги, поскольку его взгляд и прикосновения лучше любых слов говорили о его желании.

К счастью, площадка заполнилась, и вряд ли кто заметил, с какой страстью они кружились в танце. Их тела слились воедино в старом, как мир, ритуальном действе. Те, кто предпочел наблюдать со стороны, сосредоточили внимание на блистательных новобрачных.

По завершении танца Трэвис не отпустил от себя Алисию. Обняв ее за талию, он вывел ее из заполненного людьми танцевального зала в просторный холл.

— Куда мы идем? — затаив дыхание, спросила Алисия, ничуть не сожалея о том, что покинула толпу танцующих, ведь главное — они по-прежнему вместе.

— Куда-нибудь, где можно уединиться, — хрипло пробормотал Трэвис, не в состоянии терпеть и дальше эту пытку.

— Но мы не можем уйти… — Алисия оглянулась через плечо на веселящихся гостей. Похоже, никто не обращал на них внимания.

— Просто приготовься, — решительно ответил Трэвис.

Быстро оглядевшись, он увлек Алисию в маленькую семейную гостиную. Было еще рано, и никто не успел занять это убежище. — Подожди здесь. Я принесу пальто.

На Алисию нахлынула тревога, когда он вдруг оставил ее в темной комнате одну. У нее было время покинуть темноту, вернуться к яркому свету и шумной компании, положив конец этому сумасшествию. Как бы она ни доверяла ему, ей не следовало одной идти с этим, по сути, незнакомцем, который так стремительно ворвался в ее жизнь и стал так много для нее значить. Не следовало.

Но она не двинулась с места. Через минуту появился Трэвис в надетом наспех пальто и с ее подбитой мехом ротондой в руках.

— Моя коляска стоит у задних ворот. Никто не заметит, как мы уедем. — Трэвис быстро натянул на нее ротонду и, подталкивая, вывел в сад через застекленную дверь.

Зимнее солнце скрылось на западе уже несколько часов назад, и потому темнота подсвечивалась только светом, лившимся из окон танцевального зала. Они незаметно проскользнули к экипажу.

Сев в него, Трэвис не стал терять даром время, он быстро запустил руки под ротонду и притянул Алисию к себе. Исходящий от его тела жар, контрастирующий с морозным воздухом, напугал ее, но страхи ее развеялись, как только он прильнул поцелуем к ее рту, нежно покусывая уголки губ, затем покрыл поцелуями щеки и снова впился в губы, все сильнее возбуждая ее.

— Трэвис, пожалуйста! — Алисия уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть его. Скорость, с какой он взялся за преодоление ее защитных «доспехов», вызвала у нее панику. — Ты же обещал, что мы поговорим!

— И мы это сделаем, любовь моя. Я только хотел убедиться, что ты не мерзнешь. — Трэвис погладил ее обтянутый шелком бок и прикоснулся губами к ее лбу.

— Ты очень здорово преуспел в этом, — отметила Алисия, а Трэвис придвинул ее к себе поближе и взял вожжи. Его ладонь обжигала кожу даже через толстую одежду. Должно быть, она сошла с ума, потому что начала придвигаться к нему до тех пор, пока их бедра не соприкоснулись. — Откуда у тебя коляска?

— Влиятельные друзья есть не только у тебя. Я позаимствовал ее на время. — Он усмехнулся. Предвкушение будоражило его сильнее, чем шампанское. — Я подумал, что было бы неразумным выставлять тебя напоказ всему городу.

— Умный человек, — сухо отозвалась Алисия. — Куда мы едем?

— Туда, где мы сможем спокойно поговорить, где я смогу заняться е тобой любовью и где нам никто не помешает. Таких мест в этом городе совсем немного.

Внутри у Алисии возник холодный комок страха, но она не поддалась ему. Она знала о его намерениях с самого начала и была уверена, что сможет его остановить, если эксперимент окажется неудачным.

Она не предполагала, что он повезет ее к реке, в удаленную от города глушь. Алисия смятенно ахнула, когда Трэвис поднял ее в пришвартованную к берегу килевую лодку. Было слышно только, как волны бились о борт судна, холодный ветер с реки насквозь продувал ее тонкое шелковое платье.

— Трэвис, это безумие! Мы умрем здесь от холода, — испуганно прошептала она.

Крупная фигура Трэвиса заслонила мерцавшие на холме огни города.

— Я не допущу этого, — резко ответил он. — Посмотри, что я придумал.

То, что именно Трэвис оказался человеком, выкупившим ее лодку, совсем не удивило Алисию. Удивило ее то, как он ее использовал. Каюта для складирования груза была превращена в жилое помещение. В одном углу находился высокий секретер с отделениями, полными бумаг и счетов. В дальнем углу стояла низкая тахта. Простыни были покрыты индейским одеялом яркой расцветки, а на полу лежал ковер с таким же узором. Вдоль одной из стен он соорудил скамью из досок, на которой лежали подушки разных размеров.

— Очень мило, Трэвис. — Догадываясь, что всю плотницкую работу он проделал сам, Алисия в очередной раз подивилась его талантам.

— Во всяком случае, так я решил проблему жилья и своих удобств. — Трэвис пожал плечами с несвойственной ему скромностью и помог ей снять ротонду.

Подведя Алисию к устланной подушками скамье, он зажег вторую лампу и добавил угли в жаровню. Ей нравилось, как он переделал каюту. Трэвис достал вино, которым он запасся после прибытия в Сент-Луис. Из одного из выдвижных ящиков под скамьей чудесным образом появились бокалы, и перед тем как наполнить их, он поставил их на прибитую рядом полку.

— Думаю, это придется тебе больше по вкусу, чем то, чем я угощал тебя в последний раз. — Трэвис сел рядом с Алисией и подал ей наполненный бокал.

С сомнением взглянув на него, она нерешительно протянула руку. Алисия плохо переносила спиртное, а перед этим уже выпила достаточно шампанского. Его близость действовала на нее возбуждающе, свойственная ей обычно сдержанность улетучилась. Очередная порция вина не прибавила бы Алисии благоразумия.

Заметив ее нерешительность, Трэвис поставил бокал на полку.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Алисия, и вовсе не хочу, чтобы ты заснула. Тебе уже не холодно?

Она сидела без шали, в тонком платье, которое было плохой защитой от холода. Рукава с буфами оставляли голыми большую часть рук, нежные очертания которых так нравились Трэвису. Он пробежал пальцами по обнаженной части ее руки, чтобы удостовериться, что она не замерзла.

Алисия вздрогнула от его прикосновения.

— Мне не холодно. Здесь довольно тепло. — Нервозность не располагала ее к шуткам.

Трэвис встал и заходил по комнате. Он опять поколдовал над жаровней, обрезал фитили в лампах, снял пальто и бросил на стул у секретера, затем снял жилет. В белой льняной рубашке и узких брюках, с ниспадающими на загорелую кожу волосами и бездонными черными глазами, он был больше похож на пирата, чем на индейца или на джентльмена. Алисия восхитилась мускулистой грацией его движений. Его брюки не скрывали узкие бедра и мощь его ляжек, а рубашка натягивалась на плечах каждый раз, как только он поворачивался к ней. У Алисии екнуло сердце, когда он подошел и опять сел рядом, но Трэвис только нагнулся, чтобы снять модные туфли.

— Не знаю, почему люди не носят мокасины, — пробормотал он про себя. — Если бы нам предназначено было ходить в туфлях, мы бы родились без пальцев на ногах.

Алисия тихо рассмеялась, ей хотелось коснуться тяжелых прядей его черных волос, но не хватило смелости. Вдруг отважившись, она отпила вино из предложенного ей бокала. Он сидел так близко, что она могла провести рукой по его мускулистой спине, но постеснялась.

Трэвис выпрямился и одобрительно взглянул на ее порозовевшие от вина щеки. Когда она отставила бокал, он наклонился к подслащенным вином губам.

У Алисии перехватило дух от неожиданности, и она тут же уперлась в его грудь руками, но прикосновение к его широкой груди да еще поцелуй ослабили ее сопротивление. Она ощущала, как бьется его сердце под ее пальцами, страсть его поцелуя растопила ее защиту. Она начала отвечать — сначала робко, а затем, по мере того как его губы стали более настойчивыми, с таким же пылом.

Поддавшись его натиску, она комкала в руках его рубашку, а Трэвис обхватил ее за талию и притянул к себе. Их языки переплелись, и она выгнулась и замерла, прильнув к нему грудью, пока он водил языком в глубине ее рта. Он прекратил сладкую пытку, только когда почувствовал, что ее плечи поникли. Тогда он коснулся губами уголка ее рта, потом кончика носа.

— Знаю, мы собирались поговорить, — печально произнес он, увидев упрек в ее сапфировых глазах. — Надеюсь, когда-нибудь ты наконец поймешь, как чертовски трудно не дотрагиваться до тебя.

Алисия склонила голову на его плечо. Она не убрала руку с его рубашки, чтобы ощутить ладонью тепло его тела.

— Мне нравятся твои прикосновения. Меня пугает то, что последует за ними, — призналась она.

Трэвис наклонился и поцеловал ее волосы.

— Бояться нечего. Миссис Клейтон ждет твоего возвращения?

— Нет, она думает, что я останусь сегодня у отца. — Алисия вопросительно посмотрела на него.

— А твой отец вряд ли станет проверять твою комнату в первую брачную ночь, правда? — Трэвис лукаво прищурил глаз.

Догадавшись, куда он клонит, Алисия округлила глаза.

— Нет, но служанки…

— Они подумают, что ты вернулась к миссис Клейтон, — с удовольствием закончил ее мысль Трэвис. — В нашем распоряжении вся ночь. Ну, так о чем же ты хотела спросить? О моем происхождении? О моем жизненном кредо? Скажи, что ты хочешь узнать.

Сидя вплотную рядом с ним в то время как он одной рукой обнимал ее за талию и провокационно поглаживал живот, а другой гладил обнаженную руку, Алисия едва могла вообще о чем-то думать, а тем более вспомнить вопросы, которые хотела задать. Тем не менее она заставила себя вспомнить, что хотела узнать о его происхождении.

— Твои родители? — спросила она. — Как они встретились? Ты знаешь? Такая женитьба — ведь это необычно, правда?

Трэвиса рассмешила такая череда вопросов.

— Ни к чему спешить и задавать все вопросы сразу. Я предоставлю тебе достаточно времени на все, что тебя интересует.

Он поудобнее облокотился на подушки. Собираясь с мыслями, он поглаживал ее по высокому поясу.

— Я слышал эту историю в изложении и той и другой стороны, так что пусть и небольшая ее часть все же является истиной. Семья моей матери жила в деревне на берегу Огайо, на которую напала банда поселенцев, мстивших индейцам за нападение на их деревню. Племя матери было мирным, в деревне в тот момент оставались только женщины и дети, но поселенцы все равно сожгли ее дотла. Те, кому удалось спастись, нашли приют в английском форте. Мой отец служил там солдатом.

Значит, она была права. Алисия устала сидеть в неудобной позе, но Трэвис не обратил внимания на ее ерзанье. Эту историю он слышал много раз, но никому не рассказывал. Он излагал только факты.

— Но ведь солдаты не женятся на индианках, — попыталась возразить Алисия.

Трэвис пожал плечами:

— В моем племени женитьбой называется совместное ведение домашнего хозяйства. Если женитьба оказывается неудачной, один из супругов просто уходит. Формальности не обязательны. К счастью или, наоборот, к несчастью (у разных сторон разное мнение на этот счет), семья матери была обращена в христианство моравскими братьями[5]. Она не стала бы сочетаться с отцом браком, нарушив традиционные индейские обычаи.

Алисия лежала на его груди и представляла себе эту давнюю ситуацию: оторванного от семьи и дома одинокого британского солдата, который служил в окруженном врагами форте, расположенном в дикой местности, и не отступающую от своей веры бездомную индейскую девушку, которую приводило в смятение чуждое ей окружение.

Судя по характеру Трэвиса, можно предположить, что его родители были гордыми и своенравными натурами. Девушка выиграла одно сражение, но проиграла войну. Выйдя замуж за человека, который не мог взять ее с собой, когда пришла пора возвращаться домой, она потерпела сокрушительное поражение.

— Он, наверное, знал, что не сможет взять ее с собой. Почему он поступил так?

Этот вопрос мучил его еще в юности. Трэвис знал ответ, но не был готов открыть ей правду. Он запустил руку в ее густые, источавшие дивный аромат волосы и приподнял голову, чтобы поцеловать ее длинные густые ресницы и бледные щеки.

— Солдат должен быть готов к смерти. Его жизнь коротка и непредсказуема. Форт не привлекает женщин из высших слоев общества. Но по индейским обычаям моя мать считалась воспитанной девушкой благородного происхождения. Она говорила по-английски и была красива, — другими словами, обладала всеми качествами, которые так нравятся мужчинам. Ты представляешься мне такой же, любовь моя.

Его поцелуи были нежными и соблазнительными и вызывали у нее трепет. Алисия прикоснулась к его гладко выбритой щеке в надежде, что он поцелует ее в губы. Она была уверена, что Трэвис думает прежде всего о себе, но он был ей нужен, и это вытесняло все другие вопросы. Как он говорил ей раньше, он мужчина, а сейчас убеждал ее в том, что она женщина. Их родители здесь ни при чем.

— Что еще доставляет удовольствие мужчинам? — прошептала она, когда Трэвис целовал мочку ее уха.

— Ты хочешь узнать мои пристрастия или напрашиваешься на комплимент?

Алисия ахнула, когда лиф ее платья вдруг сполз вниз, оттого что он незаметно расстегнул его сзади. Прохладный воздух пополз по обнаженной коже, но она не успела замерзнуть, поскольку Трэвис, развязав тесемки ее рубашки, тут же прильнул губами к открытым округлостям ее груди.

Потрясенная до глубины души поднимавшимся изнутри желанием, Алисия попыталась высвободиться из его объятий, протестующе взывая к нему. Но по мере того как его жадный рот ласкал то одну чувствительную вершину, то другую, водил языком вокруг них, пока они не набухли и не затвердели, она стала произносить его имя уже совсем другим тоном.

Трэвис не прекращал ласкать ее, и Алисия откинулась назад, прижавшись к нему бедром. Она неудержимо погружалась в охватывавшую ее истому.

Он нежно и умело гладил ее, водил по ней пальцами, как поступал со своими чудесными деревянными фигурками. Он взял в ладони ее тяжелые груди. Трэвис дразнил налившиеся болью соски, доводя ее до мучительного желания. Он высвободил ее плечи из платья, пробежал пальцами по обнаженной нежной спине и задрожал от вожделения.

Он прижал Алисию к себе, чувствуя через рубашку, как часто вздымается ее грудь. Он прижался губами к ее волосам.

— Алисия, любовь моя, у тебя еще есть вопросы? Не думаю, что мне удастся дать на них вразумительные ответы.

Алисия отважилась развязать его галстук и скользнула рукой под рубашку. Она трогала пальцами редкие волоски на его груди и поглаживала крепкие мышцы. Бугристые мускулы под ее рукой завораживали и пугали ее. Если он обнимет ее, ей ни за что не вырваться, но он пока не применял к ней силу. И она была признательна ему за это.

Трэвис затаил дыхание, пока ее белая ручка исследовала бронзовую кожу его груди. Он внимательно следил за ней. Она все еще была слегка напряжена, она все еще боялась, но ее уже переполняло желание. Ее высокие упругие груди горели от прикосновения к его коже, и он расстегнул оставшиеся пуговицы и высвободил свою рубашку из брюк.

Прикосновение к его обнаженной груди разожгло в ней жгучее желание, идущее откуда-то снизу, и Алисия не могла больше сдерживаться. Она подняла глаза и взглянула на него.