Пролог

Шотландия, 1741 год

Ослепительная молния пронзила низкие тучи, пламя свечей, горевших на небольшом письменном столике, затрепетало, но сидевшая за столом женщина едва ли замечала разыгравшуюся снаружи грозу, сосредоточенно водя по бумаге старым гусиным пером.

Хоть она переживала и не первую молодость, но сохранила прежнюю привлекательность. Время – не судьба – обошлось с ней милосердно. Седые нити в темных кудрявых волосах лишь добавляли благородства ее округлому лицу, которое сейчас обеспокоенно хмурилось. И хотя ее рука уверенно выводила слова, выражение отчаяния в серых глазах выдавало душевные муки, вынудившие ее взяться за перо.

Закончив, она присыпала письмо песком. Ее гордость, то, чем она дорожила в жизни, и безутешное горе – все лежало, обнаженное, на листке бумаге, адресованном незнакомцу. Не в ее правилах было открывать душу посторонним, но где-то ждал мужчина, который страдал даже больше, чем она. Этим письмом она предлагала ему то малое утешение, что могла дать.

«Милорд!

Мы никогда не встречались, но, надеюсь, Вы извините мою дерзость. Я решилась обратиться к Вам лишь потому, что разделяю Ваше горе. Моя дочь не знает, что я пишу эти строки, но, как мать, я считаю своим долгом сообщить Вам то, что, как отец, вы вправе знать.

Моя дочь носит ребенка Вашего сына. Прошу Вас отнестись к этому факту без предубеждения. Они очень любили друг друга и собирались обвенчаться, как только он вернется из плавания и получит Ваше благословение. Кроме уверений моей дочери, нет никаких доказательств тому, что брачные обеты были произнесены. Но, что бы ни произошло между ними, я уверена в одном: их союз был освящен любовью. Надеюсь, это облегчит Ваше горе. Я пыталась убедить свою дочь выйти замуж за другого, чтобы узаконить положение ребенка, но она отказывается. Ее скорбь из-за гибели Вашего сына столь велика, что я опасаюсь за ее здоровье и не смею настаивать.

По всей вероятности, ребенок не имеет законного права носить имя своего отца, но, с Вашего разрешения, мы хотели бы воспитать в нем уважение к своим корням, чтобы о Вашем сыне осталась хотя бы эта память.

Еще раз прошу извинить меня за непрошеное вмешательство, но бедное дитя будет Вашим внуком, как и моим, а для меня было бы большим несчастьем не знать о его существовании. Позвольте завершить, добавив, что Ваш сын был горячо любим и мое сердце полно сострадания к Вашему горю».

Женщина еще некоторое время смотрела на написанные строки, не вникая в их смысл. Решение принято. Она отправит письмо – и довольно об этом!

Печально вздохнув, она сложила листок и взяла свечу, чтобы накапать воска для печати. Где-то вдалеке прогремел гром, вторя прибою, разбивавшемуся о скалы. Возможно, в такую же ночь морская пучина поглотила надежды двух семей… Тем временем мысли женщины, сидевшей за письменным столом, уже обратились к приглушенным рыданиям, доносившимся снизу.

Его сиятельство граф Гренвилл смотрел на исписанный изящным почерком листок с болью, перераставшей в гнев. Отшвырнув письмо, когда поднялся с кресла, он наступил на него ногой и начал ворошить огонь в камине. Спустя несколько часов он вырвал злосчастный клочок бумаги из рук слуги, посмевшего поднять его с пола. Два последующих дня письмо хранилось в его нагрудном кармане, прожигая тонкую полотняную рубашку и терзая разрывавшееся от горя сердце.

Случайно наткнувшись в холле на снятый для чистки портрет, граф печально замер, глядя на изображение белокурого юноши в морской форме, голубые глаза которого, казалось, смотрели на него. С яростным проклятием, от которого содрогнулись своды старинного холла, он приказал заложить карету и упаковать его вещи.

Ему хватило одного взгляда в ясные серые глаза, в которых не было ни капли притворства, чтобы его гнев утих. Женщина вызывающе вздернула подбородок, прежде чем присесть в учтивом реверансе, склонив голову в кружевном чепце, надетом на тронутые сединой темные локоны.

Полуразрушенная каменная башня, примостившаяся на голой скале в диком уголке Шотландского нагорья, была неподходящим местом для такой красавицы. Если дочь столь же привлекательна, как мать, у его сына не было никаких шансов устоять.

Встретив молодую женщину с печальным взглядом и округлившейся в ожидании ребенка талией, граф понял, что не ошибся. На ее щеках рдел румянец невинности, а в глазах светились чистота и гордость, отрицавшие вину и стыд.

Граф и сам чуточку удивился, когда услышал собственные слова:

– Я приехал, чтобы забрать тебя домой.

Куллоден-Мур, апрель 1746 года

Слезы, смешиваясь с дождем и снегом, замерзали на лице мальчика, пока он слепо карабкался по обледеневшим скалам, цепляясь за ломкие от мороза кусты. Ноги сами, без участия рассудка, несли вниз его худенькое тело, сотрясавшееся от бессильной ярости и ужаса.

Кровавая бойня внизу наконец-то закончилась, хотя над холмами еще раздавались выстрелы мушкетов – это красномундирники добивали умирающих и преследовали раненых, пытавшихся спастись бегством. Кое-где можно было, услышать свист сабли, разрезающей холодный воздух, когда отчаявшийся горец доставшимся в наследство от деда палашом пытался отразить смертельный удар противника. Практически безоружные – а многие и босиком, – шотландцы не имели ничего, кроме несгибаемой гордости и отваги, чтобы противостоять британским солдатам, хорошо экипированным и оснащенным современным оружием. Но гордость и отвага бессильны перед холодным ликом войны.

Чудовищное зрелище резни, развернувшейся внизу, давно уже заставило мальчика упасть на колени и опустошить желудок, и только вид знакомого пледа, видневшегося на краю поля битвы, давал ему силы двигаться вперед, в самую гущу безумия, которое мужчины называют войной.

Цепляясь онемевшими от холода пальцами за выступы в скалах, он соскользнул вниз, на усеянную камнями землю. Над отдаленными частями поля еще поднимались дымки и гремело эхо выстрелов, но в этом уголке схватка закончилась несколько часов назад. Мальчик лихорадочно огляделся, отыскивая знакомый плед и признаки жизни в этом царстве мертвых.

Ослепленный ужасом и отчаянием, он не сразу заметил врага. Схватив древнее кремниевое ружье, которое он нес с собой весь долгий путь, мальчик распластался между камнями за секунду до того, как из-за скалы появился красномундирник.

В ужасе он смотрел, как англичанин занес свой штык над поверженным телом в знакомом пледе. Повинуясь скорее инстинкту, чем велению ума, четырнадцатилетний подросток вскинул мушкет и нажал на курок.

Солдат вскрикнул и повалился на землю. Отбросив оружие, мальчик вскочил на ноги и бросился к павшему горцу. Опустившись на колени, он откинул насквозь промокший плед и попытался перевернуть могучий торс. Вязкая, успевшая свернуться кровь окрасила его пальцы.

Страшная истина открылась ему даже раньше, чем он заглянул в незрячее лицо, поразительно похожее на его собственное. Убитый горем, мальчик замер, прижав к себе темноволосую голову. Никогда больше он не почувствует на плече дружескую руку и не увидит улыбки старшего брата, который был его кумиром с самого рождения. Боль была гак безмерна, что ему было все равно, даже если вся британская армия набросится на него и изрубит на куски.

И только проклятие, сорвавшееся с губ раненого, вывело его из беспросветного отчаяния.

– Черт бы тебя побрал, Маклейн, ты поплатишься за это!

Удивленно вскинув голову при звуках своего имени, мальчик обнаружил перед собой бледное лицо английского солдата, который злобно смотрел на него, пытаясь подняться на ноги. Ужаснувшись, он узнал своего кузена Драммонда и ощутил новый приступ тошноты.

Мальчик вскочил на ноги и начал карабкаться вверх по склону холма с проворством горного козла. Душа его была охвачена смятением, к которому примешивались ужас и отчаяние. Его брат погиб. Его кузен – красномундирник. И он только что стрелял в него.

Глава 1

Корнуолл, осень 1759 года

Держась за сильную руку, сжимавшую ее ладонь, Элисон Хэмптон мечтательно созерцала пенистые волны. Ветер с моря относил назад черное облако ее волос. В серых глазах девушки отражался серебристый блеск сумрачного неба, но в ясном взгляде, затененном темными ресницами, сияло ничем не омраченное счастье, а на изогнутых губах блуждала неопределенная улыбка.

Ее спутник, глядя на запрокинутое лицо Элисон, ощутил привычный прилив восторга. Ребенок превратился в прекрасную женщину, и взаимное притяжение, вспыхнувшее между ними несколько месяцев назад, превратилось в мощное влечение, которое было трудно сдерживать. Его робкие ласки не встретили жеманного отпора, и сердце молодого человека начинало биться чаще, когда он задумывался о большем.

Элисон повернула голову и подняла вопросительный взгляд на лицо Алана. Она восхищалась густой прядью золотистых волос, падавшей на его высокий лоб, и предпочла бы, чтобы он не надевал напудренный парик. Но поскольку она еще не набралась смелости, чтобы сообщить ему о своей антипатии к его парику, то просто улыбнулась, когда он провел рукой, по ее волосам.

– Ты так прелестна, что небесам должно быть стыдно, когда они хмурятся, глядя на тебя, – хрипло произнес молодой человек, видя собственное отражение в ее глазах.

Губы Элисон слегка приоткрылись в ответ на столь мудреное заявление, и она перевела взгляд на щенка спаниеля, резвившегося у подножия скалы. Внезапно на ее тонких чертах промелькнуло тревожное выражение.

– Пибоди! Ко мне! – воскликнула она резким и нетерпеливым тоном, настолько несвойственным ей, что и мужчина, и собака изумленно уставились на нее.

Щенок радостно бросился к хозяйке, и лицо Элисон снова приняло мечтательное выражение. Рассеянно почесав собаку за ушами, она выпрямилась и позволила своему спутнику увести себя.

Шорох осыпающейся гальки заставил Алана оглянуться. Подмытый морем берег начал медленно сползать вниз, и спустя мгновение травянистый выступ, где только что находился щенок, обрушился и исчез в волнах.

Невольно затаив дыхание, Алан бросил взгляд на Элисон, с безмятежным видом собиравшую осенние цветы среди камней. Затем медленно выдохнул и усмехнулся, дивясь собственной глупости:

– Это что, образчик шотландского ясновидения, которым, если верить слугам, ты обладаешь?

Элисон вскинула на него удивленный взгляд, но, заметив его поддразнивающую усмешку, рассмеялась. Подобрав нижние юбки, она сорвалась с места и помчалась вниз по склону в укромную ложбинку.

Алан легко догнал ее и, как только они оказались в тени холма, притянул смеющуюся красавицу в свои объятия. Их губы слились, и спустя несколько коротких секунд смех превратился в нежный шепот и томные вздохи.

С румянцем на щеках вспоминая тот летний день, Элисон перегнулась через балюстраду и окинула взволнованным взглядом просторный холл внизу. Ветви хвойных растений и гирлянды из остролиста украшали обшитые деревянными панелями стены и отполированные до блеска перила старинной лестницы. Из кухни струились восхитительные ароматы, а в дальних уголках дома раздавались приглушенные голоса и смешки. Волна возбуждения пронеслась по ее жилам, когда она увидела, что лакей направился к входной двери и взялся за тяжелые створки.

Он приехал! Элисон отступила в тень. Сердце гулко забилось. Она знала, что чванливые родители Алана войдут первыми и не одобрят ее нетерпения, если она бросится навстречу их сыну. Пристроившись на узкой кушетке наверху лестницы, она прислушивалась к басовитым мужским голосам, доносившимся снизу. Один из них принадлежал Алану, и девушка нежно улыбнулась, представив, как он сбрасывает с плеч тяжелый плащ и отдает его лакею. Наверное, он надел парик, короткий и элегантный, в отличие от парика его отца – старомодного каскада пышных буклей. И, конечно, новый зеленый камзол с широкими черными обшлагами и золочеными пуговицами. Она не могла решить, какой на нем жилет, но не сомневалась, что он будет великолепно смотреться с накрахмаленными кружевами сорочки и золотой цепочкой от часов. Когда она попыталась представить себе его остальное облачение, ее бросило в жар.

Элисон минуло восемнадцать лет. Она никогда в жизни не покидала Корнуолла, и Алан Тремейн был единственным молодым джентльменом, которого она знала. Ей было неведомо, как устроена мужская одежда и что под нее надевается, но она слышала достаточно намеков и шуток на кухне, чтобы догадываться, что там имеется некий замечательный секрет, и была уверена, что Алан – тот самый человек, кто посвятит ее в эту тайну. Возможно, даже сегодня вечером. Они так давно не виделись. Элисон не представляла, что время может тянуться так медленно, пока он был в Лондоне.

Из холла донеслось громогласное приветствие ее деда. Элисон проворно вскочила на ноги и поспешила в гостиную, расположенную на втором этаже. Скоро граф пригласит гостей наверх, и ему не понравится, если он застанет ее здесь, притаившуюся в темноте, словно простая горничная.

Впрочем, леди Тремейн наверняка считает, что незаконнорожденная внучка графа ничем не лучше служанки. Презрительно фыркнув, Элисон уселась в кресло без подлокотников и принялась расправлять голубую парчовую юбку в ожидании появления гостей. Она прекрасно знала, что союз ее родителей не был освящен церковью, но трагическая история их любви перевешивала оскорбительные прозвища, которые произносились за ее спиной. К тому же ее дед женился на бабушке с материнской стороны, что, казалось, делало ее положение вполне законным, особенно если учесть, что она никогда не знала собственных родителей. Ее отец погиб в море, а мать умерла от чахотки через год после ее рождения. Дед и бабушка были единственными родителями, которых она когда-либо знала.

Печаль промелькнула на ее бледном лице, когда дед пошел в гостиную. После смерти бабушки, случившейся дна года назад, он сильно сдал. Движения его замедлились, линии, прорезавшие худое аристократическое лицо, с каждым днем становились все глубже. Тем не менее, его высокая худощавая фигура держалась прямо, а гордая улыбка, озарившая суровые черты графа при виде внучки, сразу согрела ее.

Элисон поднялась и грациозно присела, даже не заметив неодобрительной гримасы леди Тремейн. Ее смеющийся взгляд не отрывался от лица Алана. Он выглядел несколько обеспокоенным и хранил молчание, между тем как его мать завела речь о тяготах путешествия в Лондон, а отец направился прямиком к графину с бренди. Элисон снова села, мечтая о поцелуях Алана и ожидая момента, когда он найдет предлог, чтобы выйти из комнаты вместе с ней. Наверняка ему так же, как и ей, не терпится возобновить их восхитительные ласки.

Привыкнув пропускать мимо ушей то, что не слишком ее интересовало, Элисон не сразу уловила суть разговора. Она спохватилась лишь тогда, когда Алан с виноватым видом отвернулся, чтобы налить себе бренди. Нахмурившись, она постаралась вникнуть в болтовню леди Тремейн.

– Это отличная партия. У девушки, хоть она и младшая дочь, безупречное происхождение. Да и приданое такое же, как у старшей сестры. И потом, они так подходят друг другу. Алан не отходил от нее ни на шаг на протяжении всего визита. Правда, они еще не назначили дату свадьбы. Конечно, большую часть года они будут проводить здесь, чтобы дорогой Алан мог помочь своему отцу с управлением…

Остального Элисон не слышала. В сердце ее, казалось, стучал молот, разбивая его на мелкие кусочки. Наверняка она что-то не так поняла. Дедушка всегда говорил, что она слышит одно слово из двух, и был совершенно прав. Она прослушала большую часть того, что говорила леди Тремейн. Алан не может жениться на другой. Его поцелуи были залогом их любви.

С достоинством поднявшись с кресла, Элисон извинилась перед собравшимися и выплыла из гостиной. Леди Тремейн проводила ее злорадным взглядом, но для Элисон имел значение только Алан, и она старалась держать себя в руках, пока он не объяснит ей, что происходит. Собственно, в глубине души она надеялась, что этим вечером он попросит ее руки. Это был единственный рождественский подарок, которого она жаждала.

Шурша широкими юбками, Элисон шла по темному коридору, увешанному портретами ее английских предков. Она знала имена и истории каждого из них, но никогда не принадлежала к их числу. Ее незаконное происхождение отсекало ее от фамильного древа. До сегодняшнего вечера это не слишком заботило девушку, но случившееся заставило ее задуматься о неопределенности своего положения.

Пока Алан был рядом, Элисон не волновало, что ее никогда не примут в лондонском обществе. Она наслаждалась уединением в корнуоллском поместье своего деда. Ее вполне устраивала собственная компания, хотя порой, ей хотелось иметь друзей, с которыми можно было бы поделиться секретами. Она никогда не тосковала о том, чего не имела. А после возвращения Алана из школы перестала опасаться, что никогда не выйдет замуж. Не то чтобы она беспокоилась о подобных вещах, просто появление Алана в ее жизни значительно все упростило.

Услышав быстрые шаги за спиной, Элисон остановилась у арочного окна. Она не сомневалась, что Алан последует за ней. Недоразумение разъяснится, и все снова будет хорошо.

Руки Алана сомкнулись вокруг ее талии, и Элисон с готовностью подняла лицо навстречу его жадному поцелую. Сердце ее лихорадочно билось. Положив ладони на гладкий атлас жилета, прикрывавший его широкую грудь, девушка блаженно вздохнула. Все будет хорошо.

– Расскажи, мне о Лондоне, – вымолвила она, слегка повернувшись из его объятий, когда ласки стали чересчур смелыми. – Что это за наследница, которую нашла твоя мать?

Алан сделал глубокий вздох и на секунду задержал дыхание, не зная, что ответить; Элисон не казалась рассерженной, но он никогда не видел, чтобы она сердилась. Она жила в собственном мире, куда не было доступа неприятной действительности. Возможно, причиной тому был уединенный образ жизни в обществе престарелых бабушки и дедушки. Как бы то пи было, она обладала самым милым характером и покладистостью, какую ему не приходилось встречать. Это стоило поберечь.

– Пусть тебя это не беспокоит, любимая. Люсинда предпочитает Лондон, что бы там ни говорила моя мать. Женитьба на ней позволит упрочить положение и благосостояние нашей семьи, но мой истинный дом там, где ты. Обещаю, я все устрою. А теперь поцелуй меня, и давай посмотрим, что я тебе привез.

В лунном свете она могла видеть контуры его аккуратного парика, однако глаза прятались в тени. Алан склонил голову, но Элисон вывернулась из его рук. Может, ей мало что известно об окружающем мире, но о значении законного брака или отсутствия такового она узнала с раннего детства.

– Подожди, Алан, Ты говорил, что любишь меня. Как же ты можешь жениться на другой? Объясни, пожалуйста, – терпеливо попросила Элисон. Она не считала себя глупой, но знала, что недостаточно разбирается в людях, чтобы всегда, понимать, что кроется за их словами.

Алан запечатлел на ее волосах поцелуй, упиваясь их свежим запахом. Обычно Элисон так пылко отвечала на его поцелуи, что он не сомневался, что может соблазнить ее на большее, если только ему представится шанс. Его рука дерзко скользнула вверх, к ее упругой груди, и он улыбнулся, услышав, как она резко втянула воздух.

– Ты отлично знаешь, что я люблю тебя, маленькая проказница. Я все продумал. Мы будем встречаться столько, сколько пожелаем. Я полностью обеспечу тебя. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Неужели ты думаешь, что я могу забыть, что чувствую, когда обнимаю тебя, и как твой поцелуи бередят мою душу? Взгляни, что я привез тебе.

Сунув руку во внутренний карман своего камзола, он извлек маленькую коробочку, открыл ее щелчком пальца и поднес к окну: В лунном свете сверкнул великолепный гранат в изящной золотой оправе.

Элисон недоверчиво уставилась на кольцо. Это было то, о чем она мечтала, на что надеялась, – зримый знак, что он предъявляет на нее права перед всем миром. Слова любви и поцелуи также в точности соответствовали тому, как она себе их представляла. Тогда почему все кажется таким неправильным?

Элисон подняла широко распахнутые глаза на лицо Алана.

– Оно прелестно, Алан, но только жена может принимать такие дорогие подарки. Прости меня, если я слишком непонятлива. Разве ты не сказал, что собираешься жениться на Люсинде?

Алан вытащил кольцо из коробочки и попытался надеть ею на палец девушки, но она крепко сжала кулачок. Он чмокнул ее в нос.

– У меня нет выбора, Элисон. Титул требует законных наследников. Так было испокон веков. Но разве брак сделал бы нашу любовь сильнее? Ты будешь моей женой во всех отношениях, кроме имени. Надень кольцо, любимая, не упрямься.

Наверное, она и вправду очень глупа. Почему другие знают свое место, а она нет? Раз она родилась вне брака, видимо, такая же участь ждет и ее детей. Такова неумолимая логика событий.

Боль прожгла Элисон до самого сердца, оставив в груди только пепел.

– Я потрясена вашей щедростью, сэр. А теперь прошу извинить меня.

Она повернулась и зашагала по коридору, не заботясь о том, следует он за ней или нет. Боль освещала ей путь, боль помогала переставлять ноги и высоко держать голову. Что ж, ей понадобилось слишком много времени, чтобы повзрослеть, но теперь ее глаза широко открыты.

Спустя шесть недель тот вечер казался не более чем полузабытым кошмаром, слишком нереальным, чтобы помнить его по всех деталях. Реальностью был холодный серый туман, впитавшийся в ее шерстяной плащ и повисший на ресницах. Поток слез, которые она, не смогла сдержать, хлынул, когда полированный гроб скользнул в каменную гробницу и скрылся навеки.

Сдавленное рыдание сорвалось с ее уст, когда викарий торопливо произнес последние слова. Он спешил закончить церемонию, прежде чем усилится дождь. В его голосе не было ни любви, ни сочувствия – и Элисон попыталась найти утешение сама. Дед любил ее, и она хотела, чтобы он был счастлив. Теперь он на небесах, где нет ни болезней, ни печалей. Теперь он вместе с бабушкой взирает на нее сверху. Нужно не скорбеть о его уходе, а радоваться за него.

Слезы, однако, продолжали струиться по щекам. Смерть деда оставила ее совсем одну на белом свете, не считая незнакомца, которого поверенный представил ей как нового графа. Элисон понимала, что жалеет себя, но не представляла, как будет жить дальше без дедушки.

Он всегда был рядом, когда она нуждалась в нем. Элисон могла прибежать к старому графу с ушибленным локтем или поцарапанной коленкой, даже когда он принимал важных гостей, разодетых в шелка и бархат. Из каждой поездки он привозил ей книги. Они обсуждали их, коротая вечера у камина после смерти бабушки. Он был суровым человеком, но это не мешало ему нежно любить своих близких.

Элисон не могла больше сдерживать рыданий. Зажав рот затянутой в перчатку ладонью, она круто повернулась и чуть ли не бегом направилась к дому. Плевать она хотела на облаченную в черное компанию, старательно избегавшую ее. Лишь слуги, вынужденные держаться на почтительном расстоянии, осмелились предложить ей свое утешение.

Алан Тремейн рванулся следом за ней, но мать поймала его за руку и с сердитым шипением удержала на месте. Наследник покойного графа, Александр Хэмптон, наблюдал за этой сценой со скучающим видом. Впрочем, это не помешало ему отметить, что незаконнорожденная внучка его предшественника обладает соблазнительной фигуркой и что юный щеголь, по всей видимости, уже успел отведать ее прелестей. Это навело его на интересные мысли. Учитывая, что ему придется торчать в этой дыре, пока дела с наследством не будут улажены, свежее личико придется весьма кстати. Оно поможет ему развеять скуку. А если она достаточно хороша, он позволит ей остаться в доме и согревать его постель в те немногие ночи, когда ему придется возвращаться в это забытое Богом место по делам.

Не подозревая о планах кузена относительно ее, Элисон тщательно смыла холодной водой следы слез, прежде чем спуститься вниз для встречи с поверенным. Верная Хетти ахала и суетилась вокруг нее, отряхивая промокшую одежду и поправляя прическу. Утром, собираясь на похороны, Элисон уделила своему туалету очень мало времени. Ее ненапудренные волосы, собранные в тяжелый узел на затылке, и унылое траурное платье свидетельствовали о полном безразличии к своему внешнему виду.

Гостиная была полна гостей, воздающих должное закускам и напиткам, которые разносили на подносах слуги. Многие приехали из Лондона с намерением остаться на ночь. У графа было много друзей, занимавших важное положение в правительстве и обществе, но Элисон почти никого не знала. Большинству она была представлена, когда они появлялись у них в доме, но ни один не пожелал узнать ее ближе, и она платила им тем же. Ей вполне хватало деда.

Пригладив волосы и набросив на плечи шаль, Элисон направилась в кабинет, где ее ждал поверенный. Как это часто бывает, она никогда не задумывалась, что с ней станет, если что-нибудь случится с дедом. Теперь же тревога и сомнения закрались ей в душу. Она знала, что не имеет законного права на дом, который называла своим почти девятнадцать лет. Все остальное ей предстояло выяснить.

Кроме поверенного, пожилого джентльмена в очках, в комнате находился еще один человек – ее новоявленный кузен. Бросив на него беспокойный взгляд, Элисон опустилась на стул. Высокий и надменный, он был одет по последней французской моде в длиннополый камзол, бархатные бриджи, шелковые чулки и пышные кружева. Элисон впервые видела такой парик и с трудом удерживалась, чтобы не глазеть на шелковую ленту, обмотанную вокруг воротника и завязанную спереди бантом. Она слышала, как дед презрительно называл эти новомодные парики «макаронами», и почему-то решила, что новый граф удостоился бы от него не слишком лестной характеристики.

Пожилой джентльмен за столом слегка кашлянул. Элисон вспыхнула и чопорно сложила руки на коленях. Опять она витала в облаках! Сколько раз ее предупреждали, что нельзя предаваться мечтам; но куда приятнее отправиться в мысленное путешествие, чем заниматься каким-нибудь скучным делом. Элисон попыталась сосредоточиться на юридических терминах, коими изобиловала речь поверенного, но из этого ничего не вышло, поскольку многих слов она просто не понимала.

Вместо этого она наблюдала за тем, как поверенный то и дело потирает пальцами висок – бросая на нее взгляды, чтобы убедиться, что она слушает, – или как-то иначе проявляет свою растущую нервозность. Сдавленный звук заставил ее украдкой взглянуть на кузена, и она поразилась выражению ярости, исказившему его надменные черты. Он побагровел и, казалось, вот-вот лопнет. Взрыв не замедлил последовать.

– Да он сошел с ума! Рехнулся! Я опротестую это в суде! Клянусь, я сгною вас в тюрьме за участие в этом мошенничестве! Я вам не какой-нибудь недоумок, которого можно надуть. Никто в здравом уме не станет требовать от меня, чтобы я содержал этот дряхлый замок без копейки денег.

Поверенный невозмутимо поправил очки.

– Земля, принадлежащая поместью, всегда приносила достаточный доход – при разумном управлении, разумеется. Собственно, состояние вашего внучатого дяди начиналось именно с такой малости. Он бережливо обращался с деньгами, сделал ряд продуманных инвестиций и терпеливо ждал, пока они дадут прибыль. У вас есть все возможности повторить его опыт.

– Но я наследник! Деньги должны принадлежать мне, а не этой полоумной девице! – Он бросил на Элисон свирепый взгляд, заставивший ее удивленно отпрянуть. – И вообще, откуда известно, что она нам кровная родня?

– Нет никаких доказательств, что ее мать не воспользовалась случаем, чтобы подсунуть графу свое неведомо с кем прижитое дитя.

Губы поверенного вытянулись в узкую линию.

– Происхождение мисс Элисон никогда не вызывало сомнений. Его сиятельство самым тщательным образом проверил все факты. Но даже будь это не так, он имел полное право пригласить бродягу с улицы и завещать ему свое состояние. Вы, милорд, можете претендовать только на титул и поместье.

Элисон, уловив оттенок презрения в голосе пожилого джентльмена, удивленно приподняла брови. Никто никогда не говорил с графом Гренвиллом подобным тоном. Ее деду это бы не понравилось.

Словно угадав ее мысли, поверенный обратил на нее ласковый взгляд.

– Надеюсь, вы простите мою несдержанность, мисс Элисон. Но ваш дед был моим близким другом, и я тяжело переживаю его уход. Это был долгий и утомительный день, к тому же мне нужно срочно вернуться в Лондон. Могу я что-нибудь сделать для вас? Может, вы хотите, чтобы я снова изложил все факты?

Факты? Какие факты? О чем они спорят? И почему этот напыщенный незнакомец смотрит на нее с такой злобой? Элисон судорожно сцепила пальцы, сожалея, что так невнимательно слушала. Самое неприятное, что это противное слово «полоумная» из-за ее рассеянности кажется вполне оправданным. Но она вовсе не полоумная. Просто половинка ее сознания обычно занята посторонними мыслями.

Вздохнув, она бросила умоляющий взгляд на поверенного.

– Мистер Фарнли, не могли бы вы объяснить мне все это… обычными словами. Я не совсем понимаю юридические термины.

Ее кузен презрительно фыркнул, но поверенный улыбнулся и принялся полировать свои очки, поглядывая на девушку с немалым удовлетворением.

– Ваш дедушка сожалел, что не может передать вам титул, но он оставил вам все остальное. У вас имеется резиденция и доходные дома в Лондоне, коммерческое заведение в Бате и ряд солидных капиталовложений. Другими словами, мисс Элисон, вы чрезвычайно богатая молодая дама.

Сообразив, что сидит с разинутым ртом, Элисон поспешно закрыла его, но так и не придумала, что сказать поверенному, с ласковой улыбкой взиравшему на нее. Резиденция в Лондоне? И что такое, скажите на милость, коммерческое заведение в Бате? За всю свою жизнь она ни разу не покидала Корнуолла. Откуда ей знать, что полагается делать с этими экзотическими владениями?

Вспыхнув, она устремила на Фарнли озабоченный взгляд.

– Но я не представляю, что мне делать. Почему дедушка не объяснил мне всего этого раньше?

Фарнли проигнорировал пренебрежительный смешок Гренвилла. Очаровательная девушка, сидевшая перед ним, была зеницей ока старого графа с момента своего появления на свет. Возможно, даже к лучшему, что она не родилась мальчиком, из-за всех этих сложностей с титулом, но чтобы девушка восемнадцати лет оказалась полновластной владелицей такого богатства… Он беспомощно развел руками.

– Видимо, он надеялся дожить до того момента, когда вы окажетесь замужем за достойным молодым человеком, который сможет позаботиться о вашей собственности. Он собирался представить вас обществу, но вначале вы были слишком молоды, потом скончалась ваша бабушка, а затем он поддался эгоистичному желанию оставить вас при себе, тем более что вы сами выразили подобное желание. Как бы то ни было, не стоит слишком беспокоиться по поводу доставшегося вам наследства. Деньги имеют обыкновение заботиться о себе сами, а я буду только рад заняться текущими делами, пока вы не почувствуете, что готовы взять их на себя.

– Еще бы вам не радоваться, старый вы пройдоха, – взвился Гренвилл. – Но, как глава семьи, я позабочусь, чтобы дела мисс Элисон велись надлежащим образом. Первое, что я сделаю, так это поручу своим поверенным проверить ваши книги.

Элизабет потрясенно уставилась на кузена – вот кому удавалось безраздельно завладевать ее вниманием! – но торжествующий взгляд, который он бросил на нее, помог ей прийти в чувство.

Поднявшись на ноги, она протянула поверенному руку.

– Мистер Фарнли, если я вас правильно поняла, я вправе распоряжаться своим наследством. Я хотела бы, чтобы вы продолжали присматривать за моим имуществом и наняли кого-нибудь себе в помощь. С вашего позволения, я письменно сообщу вам имя человека, которого выберу для этих целей. Вас это устроит, сэр?

Фарнли встал и ненадолго задержал ее ладонь в своей, по-отечески похлопав.

– Полностью. Я бы советовал вам отправиться в Лондон, как только вы будете готовы к путешествию. Буду счастлив показать вам вашу лондонскую резиденцию.

Элисон постаралась не обращать внимания на злобное ворчание Гренвилла, утешаясь мыслью, что у нее есть хотя бы один друг на свете. Жаль, что он уезжает и ей придется остаться с врагом, который унаследовал ее родной дом.

Глава 2

Элисон не потребовалось много времени, чтобы понять, что привычная жизнь безвозвратно ушла. В первый день она всячески уклонялась от своих обязанностей, не желая быть объектом любопытства чужих людей, собравшихся на похороны деда. Скоро всем станет известно, что она богатая наследница. Слуги, подслушавшие пьяные откровения ее кузена, уже подходили к ней с вопросами, и недалек, тот час, когда об этом узнают все.

На следующий день, когда гости разъехались, Элисон попыталась найти утешение в привычных занятиях, но обнаружила, что делает все без души. Какой смысл составлять меню, когда нет дедушки, чтобы оценить ее заботу и разделить с ней трапезу? И что за радость от прогулки с Пибоди, если знаешь, что никогда больше не встретишь старого графа, беседующего с одним из арендаторов или объезжающего поля? Не с кем обсуждать прочитанные книги, не с кем любоваться первыми цветками крокуса, не с кем поговорить по душам.

Когда Гренвилл наконец спустился к обеду, его внешний вид свидетельствовал о продолжительном пьянстве. Элисон, взглянув на его опухшее лицо и растрепанные волосы, быстро отвела глаза и постаралась как можно скорее покончить с едой. Ее дед никогда не появлялся за столом небритым и без парика. Подобное пренебрежение к условностям не предвещало ничего хорошего.

Гренвилл проводил ее угрюмым взглядом, когда она вышла из комнаты, но ничего не сказал. Впервые в жизни Элисон задумалась о прочности запора в своей спальне, инстинктивно чувствуя, что этому человеку нельзя доверять.

На следующий день, когда она прогуливалась на скалистом берегу, появился Алан. Ей хотелось побыть одной и подумать о будущем, поэтому вид бывшего возлюбленного, которого она не видела с Рождества, не доставил ей особой радости.

Алан спешился и направился к ней, протянув по обыкновению руку. Видя, что Элисон не двинулась с места и не сделала попытки взять его за руку, он нахмурился.

– Я беспокоился о тебе, любовь моя. Ты была такой бледной и измученной, но слуги не пустили меня, когда я заходил. Представляю, как ты страдаешь. Жаль, что я не смог тебя утешить.

Элисон стояла, напряженно выпрямившись, но внутри у нее все дрожало. Она повзрослела в тот вечер, когда он дал ей понять, что незаконное происхождение обрекает ее на судьбу куртизанки, но это не значило, что ее сердце перестало биться как пойманная птица, когда он находился рядом. Вцепившись в трепетавшие на ветру складки плаща, она подняла на него твердый взгляд.

– Спасибо, Алан. Со мной все в порядке. Здесь холодно, я как раз собиралась вернуться домой. Надеюсь, ты извинишь меня.

Она повернулась, не в силах смотреть на его красивое лицо, но он не позволил ей уйти. Его рука сжала ее плечо и притянула назад, в опасную близость.

– Прошу тебя, Элисон. Не поступай со мной так, – произнес он с болью в голосе, повернув ее к себе и касаясь ее щеки пальцами. – Признаю, я совершил ошибку. Я вел себя как дурак. Но разве ты не понимаешь? Так не может продолжаться. Скоро все соседи начнут судачить о том, что ты живешь с мужчиной, который не является твоим мужем. Все кончится грандиозным скандалом. Хоть раз в жизни, Элисон, постарайся принять какое-нибудь решение, вместо того чтобы плыть по течению. Или позволь мне сделать это за тебя. Ты же знаешь, я всегда думал только о твоем благополучии.

Тепло его руки было таким восхитительным, а голос таким мягким, что Элисон едва устояла. Ей хотелось снова оказаться в его объятиях. Ей хотелось, чтобы вернулось прошлое лето, когда ей достаточно было держаться за его руку, чтобы чувствовать себя счастливой. Она пребывала в состоянии блаженства и думала, что оно продлится вечно.

Она позволила Алану обнять себя и склонила голову на его широкую грудь. Ей нужно было набраться сил, чтобы сделать то, что она считала необходимым. Как просто было бы принять его извинения и забыть, что между ними когда-то была размолвка. Но только теперь ее глаза открыты. Она больше не слепая. И не собирается принимать за чистую монету его последние слова.

– Значит, ты думал только о моем благополучии, делая предложение Люсинде?

Алан бросил настороженный взгляд на ее склоненную голову, но Элисон не смотрела на него. Она по-прежнему прижималась к нему, заполняя своими восхитительными округлостями его руки, а ее нежный голос вселил в него надежду.

– Это была ошибка. Я пытался действовать разумно, но в любви нет ничего разумного. Прости меня, Элисон. Давай вернемся вместе и скажем моим родителям, что ты согласна стать моей женой. Ты будешь в большей безопасности под защитой моей семьи, чем под одной крышей с этим распутником, который поселился в твоем доме.

Мысль о вздорной мегере, приходившейся ему матерью, придала Элисон смелости. Пусть ее сердце разрывается на части, но у нее еще осталась гордость. Отстранившись от Алана, она подняла на него холодный взгляд.

– Видимо, мои деньги компенсируют мое недостойное происхождение, раз твоя семья готова принять меня с распростертыми объятиями. Не так ли? Я никогда не прощу тебе, Алан, что ты не защитил меня перед ними. Никогда. Ты лишил меня всякой надежды на счастье и втоптал мои мечты в грязь. Я скорее отправлюсь в ад, чем пожелаю снова видеть тебя.

Элисон повернулась и зашагала прочь. Ей следовало бы торжествовать при виде его потрясенного лица, но она не чувствовала ничего, кроме боли. Она так любила его. Это несправедливо. Как и все остальное в этом мире.

Алан не сделал попытки задержать ее. В глубине души Элисон надеялась, что он последует за ней и заверит, что она ошиблась, что ее посетило очередное туманное видение, которое ничего не значит. Но он не посмел. Он предал ее и погубил обе жизни.

Элисон не хотела спускаться к ужину, но ей претила мысль о том, чтобы прятаться в своей комнате, как приговоренный к закланию ягненок. Если она намерена утвердиться в этом, мире, нужно начинать сейчас. Никто бы не догадался, что она трепещет внутри, когда Элисон вошла в семейную столовую и обнаружила там своего кузена.

Он побрился и привел себя в порядок. Напудренные волосы были убраны назад, в аккуратную косичку, и, хотя его пальцы слегка дрожали, когда он поднял бокал в знак приветствия, вид у него был вполне респектабельный. На взгляд Элисон, лицо его было скорее интересным, чем красивым, и, хотя он по-прежнему не улыбался, она более не считала своего кузена отталкивающим.

– Кузина Элисон, какой приятный сюрприз. Вы так старательно прятались по углам, что я решил, будто вы избегаете меня. Прошу вас, садитесь и отведайте удивительных яств, представленных здесь.

Элисон подошла к буфету и положила себе понемногу из нескольких блюд, приготовленных кухаркой. Определенно, хаггис и овсяные лепешки не пришлись по вкусу ее английскому кузену. Его тарелка не была полна, в отличие от бокала, который он снова наполнил вином. Элисон села поближе к огню и придвинула к себе чайный поднос.

– Если вас не устраивает еда, надо сообщить кухарке о ваших предпочтениях. Уверена, слуги будут только рады исполнить ваши желания. – Она откусила кусочек лепешки в ожидании ответа.

– Эти олухи подчиняются только вам. Впрочем, если мы поженимся, им не придется привыкать к новой хозяйке. Я начинаю видеть все больше преимуществ в таком решении проблемы.

Он нагло уставился на ее грудь, прикрытую складками шерстяного траурного платья. Элисон почувствовала, что ее щеки горят, и с трудом сдержалась, чтобы не бросить вилку и не прикрыться руками, чего он, видимо, и добивался. Двое мужчин, за один день вполне уверенных, что с ней можно не считаться, – это было больше, чем могли выдержать ее издерганные нервы. Инстинкт подсказал ей, как действовать дальше.

– А разве мы поженимся? – поинтересовалась она с самым простодушным видом.

– Разумеется, глупышка. Это единственный выход. У вас есть деньги, у меня титул и поместье. Мне потребовалось время, чтобы догадаться, что старик задумал. Чертовски несправедливо, когда тобой манипулируют, но ничего не попишешь. Завтра утром я займусь получением специальной лицензии. Ну а потом каждый из нас пойдет своей дорогой.

Элисон задумалась, ковыряя вилкой в тарелке. Неужели дедушка и вправду хотел, чтобы она вышла замуж за его наследника? Может, он надеялся таким способом обеспечить ей положение в обществе? Поразмыслив, она решила, что скорей всего он хотел предоставить ей возможность выбора, но не стала делиться своими мыслями с кузеном.

– Я подумаю об этом, – сказала она.

Новоявленный граф мрачно нахмурился. С чего он взял, что это безмозглое создание отреагирует более темпераментно, – он не мог сказать, но ее покорность вызвала у него ничуть не меньшее раздражение, чем решительный отпор. Что ж, придется дать ей пищу для размышлений.

Встав из-за стола, он поднял девушку со стула и плюхнулся на ближайший диван, усадив ее себе на колени. Элисон, лихорадочно забилась в его руках. Хмыкнув, Гренвилл потянул завязки ее платья, обнажив тонкую сорочку, прикрывавшую бурно вздымающуюся грудь. Отлично, на ужин у него будет весьма аппетитная птичка. К утру она, возможно, уже будет вынашивать его наследника, и ей больше не придется ни о чем думать.

Элисон негодующе вскрикнула, когда он разорвал ее сорочку, и попыталась влепить ему пощечину, однако Гренвилл обладал достаточной силой, чтобы удерживать ее одной рукой. Взбешенная его действиями, она отчаянно сопротивлялась, но граф, откинувшись на подлокотник дивана, так что она оказалась распростертой поверх него, перекинул через ее ноги свое мускулистое бедро. Это интимное прикосновение породило в Элисон такой ужас, что она пронзительно завизжала.

Выругавшись, Гренвилл поспешно перевернул девушку на спину и зажал ладонью ее рот, но она уже добилась нужного эффекта. Хотя жалованье слугам теперь выплачивал новый хозяин, со старым графом и его внучкой их связывали десятилетия преданной службы. Дверь распахнулась, и в комнату вступил дворецкий, задрав нос к потолку, который он внимательно изучал.

– Вы звали, мисс?

Элисон со всей силы впилась зубами в пальцы кузена. Тот охнул, ослабив хватку, и ей удалось столкнуть его на пол. Вслед за дворецким появился лакей, казалось, озабоченный исключительно тем, чтобы убрать со стола, но Элисон поняла значение этого поступка. Скажи она только слово, и они рискнули бы своей жизнью, чтобы прийти к ней на помощь.

Гренвилл злобно скривился, когда она встала с дивана, стянув по мере возможности разорванный лиф платья. Он поднялся на ноги и, схватив ее за руку, бросил на слуг предостерегающий взгляд.

– Нам с мисс Элисон нужно кое-что обсудить. Ваши услуги сегодня больше не потребуются. Тот из вас, кто посмеет войти в эту дверь, будет тут же уволен.

Дворецкий напрягся, однако Элисон не дала ему возможности ответить. Пробормотав: «Это мы еще посмотрим», – она схватила стоявший у огня чайник и вылила кипяток прямо на обтянутую чулком ногу Гренвилла. Он взвыл и выпустил ее руку, разразившись таким потоком проклятий, что задрожали стены.

Надменно вскинув голову, Элисон подхватила юбки и выскочила из комнаты. Слуги последовали за ней. Она подозревала, что они прячут ухмылки, но ей было не до смеха. Взлетев по лестнице с неподобающей истинной леди стремительностью, она вбежала в свою комнату и захлопнула дверь. Пусть новый граф зализывает свои раны, а ей нужно укладывать вещи.

Чуть позже появилась Хетти. Окинув взглядом разбросанную по комнате одежду, она без лишних вопросов послала горничную на чердак за саквояжем и взяла инициативу в свои руки.

– Вот что, мисс. Раз уж вам придется ехать в почтовой карете, ни к чему всякому сброду, что набивается туда, знать, что вы им не ровня. Держите свой ротик на замке, пока не доберетесь до приличной гостиницы, где можно нанять удобный экипаж.

Элисон, не имевшая понятия о путешествиях ни в почтовой карете, ни каким-либо иным способом, внимательно слушала, пока ее руки проворно складывали одежду, которая могла пригодиться в дороге. Очевидно, что костюм для верховой езды ей не понадобится, как и остальные ее платья и накидки, сшитые по последней моде из дорогих тканей. Посоветовавшись с Хетти, Элисон послала за одной из молоденьких горничных и предложила ей выбрать что-нибудь из своего гардероба в обмен на платье служанки. Девушка изумленно разинула рот, но поспешила согласиться.

К тому времени, когда Элисон облачилась в поношенное полотняное платье и старую шерстяную накидку, еще хранившую запах конюшни, минула полночь. Хотя, по словам дворецкого, его сиятельство напился и спал мертвецким сном, они выбрались из дома через черный ход, соблюдая всяческие предосторожности. На улице ждала повозка, которая должна была доставить Элисон до остановки дилижанса. Торопливо обнявшись с провожатыми, девушка забралась в нее.

Алан хотел, чтобы она приняла решение. Что ж, она так и поступила. Она отправится в Лондон и увидит мир. А то, что наглое поведение ее кузена практически не оставило ей выбора, не имеет к этому никакого отношения.

Грум купил ей билет и проследил, чтобы ее багаж погрузили на крышу скрипучего дилижанса, имевшего весьма убогий вид. Элисон помахала на прощанье и забралась в переполненную карету, даже не оглянувшись назад.

Ничто более не привязывало ее к этому месту. Материальные владения мало значат без любимых людей. Дом, который она считала родным всю свою жизнь, стал просто жилищем. В нем обреталось какое-то громадное и отвратительное насекомое, с которым она не желала сражаться. А бабушка и дедушка живут в ее сердце. Она увезет их с собой, куда бы ни поехала.

А поедет она в Лондон.

Глава 3

Выругавшись, Рори Маклейн украдкой почесал подмышку. Его домотканая рубаха, надетая под старую куртку из грубой шерсти и заношенную кожаную безрукавку, пропиталась грязью и потом. Какого дьявола он вообще затеял эту поездку. Едва ли страна, объявившая его вне закона много лет назад, встретит его теперь с распростертыми объятиями. Особенно если учесть, что ныне он куда в большей степени преступник, чем когда-либо раньше. Но его родственники приложили столько усилий, чтобы добиться для него прощения, что казалось только справедливым лично выразить им свою признательность.

За окном открывался унылый вид на корнуоллский шахтерский городок. День клонился к вечеру, серые краски сгустились, превращаясь в ранние сумерки. Рори зевнул. Можно было, конечно, явиться с большим великолепием, чем его нынешний вид, но ему не хотелось, чтобы прослеживалась какая-либо связь между ним и его кораблем. Парни получили четкие указания и пока обойдутся без него. Этот визит вежливости не займет много времени.

Вскоре после полуночи карета остановилась, чтобы сменить лошадей и взять пассажиров. Рори крепко спал.

Проснувшись, он обнаружил, что противоположное сиденье занято двумя испуганными женщинами, которые смотрели на него с таким видом, словно он вот-вот набросится на них с ножом и изнасилует. Одна была настолько тучной, что делало саму задачу физически невыполнимой. Другая, судя по манере одеваться и поджатым губам, была старой девой. Рори со злорадством пронаблюдал, как она содрогнулась от ужаса, когда он подмигнул ей. А.потом снова уставилась на проплывающий за окном пейзаж.

Постепенно едва уловимое благоухание весеннего вереска проникло в его ноздри, и Рори забеспокоился, не подхватил ли он лихорадку от этих чертовых блох. Весна еще не пришла в нагорье, да и он слишком далеко забрался от родных холмов, чтобы ощущать знакомые запахи.

Шорох страниц привлек его внимание еще к одной пассажирке, занимавшей место рядом с ним. Поскольку она не находилась непосредственно у него перед глазами, Рори даже не удосужился посмотреть, что за рябоватая служанка притулилась к его боку.

Слегка изменив позу, так что его длинные ноги коснулись юбки старой девы, продолжавшей таращить на него глаза, Рори бросил любопытный взгляд на свою соседку. Она была закутана в плащ, почти такой же потрепанный, как его собственный, и пропитавшийся запахами конюшни. Но поскольку запах вереска должен был откуда-то исходить, Рори искренне заинтересовался, что скрывается под плащом.

Кроме того, его внимание привлекли гладкие белые руки, переворачивавшие страницы. Руки и книга выдавали, что убогая одежда женщины – такой же маскарад, как и его собственный, если не в большей степени. Но даже не сей подозрительный факт, а руки женщины более всего заинтриговали Рори. Он не видел ничего подобного вот уже несколько лет. Женщины, которых он знал, жили в суровых условиях, и их руки, покрытые мозолями, с обломанными ногтями, носили следы каждодневных трудов. Эти же руки выглядели так, словно не поднимали ничего тяжелее букета роз и не касались ничего грязнее хрустального бокала. Они были маленькими, изящными и мягкими. Он попытался представить себе, каково коснуться этой нежной кожи, но, вспомнив о жесткой щетине, покрывавшей его небритый подбородок, и о собственных ладонях, загрубевших от тяжелой работы, снова отвернулся к окну.

В любом случае особа, читающая книгу в убогой почтовой карете, должна быть немного не в себе. Женщинам полагается читать Библию и письма, а те из них, кто вынужден путешествовать таким вот образом, вообще ничего не читают. Рори предположил, что это обедневшая гувернантка, а две ведьмы напротив – ее незамужние тетки, провожающие племянницу к месту службы. Однако запах вереска и слишком нежные руки делали это объяснение неубедительным. Впрочем, какое ему дело! Если она заметит, что такой разбойник, как он, посматривает в ее сторону, то поднимет визг, способный остановить дилижанс. Упаси Боже!

К вечеру Рори уже ругал себя последними словами за то, что не поднялся на всех парусах по Темзе и не сошел с корабля на виду у всего Лондона. Он не привык проводить столько времени в сидячем положении. Не в силах более терпеть эту пытку, он подумывал о том, чтобы купить лошадь и завершить путешествие верхом. Тот факт, что он не встретил ни одной лошадинообразной скотины, которая стоила хотя бы деревянного пенни, никак не отразился на ожесточенности мысленных проклятий, которыми он осыпал себя. Если он просидит еще хоть немного в обществе трех молчащих женщин, то сойдет с ума.

Тучная особа прохрапела большую часть дня, просыпаясь только на остановках, чтобы поесть. Тощая, казалось, была занята исключительно тем, что сверлила его неодобрительным взглядом и выдергивала юбку из-под его сапог. А третья… Рори откинул голову на жесткую спинку сиденья и предался приятным размышлениям.

Она не пожелала присоединиться к своим попутчикам за едой, оставшись в карете и, очевидно, перекусив из корзинки, стоявшей у ее ног. Но когда она все-таки выбралась наружу, чтобы удовлетворить естественные потребности, Рори наконец увидел, что скрывается под видавшей виды шерстяной накидкой.

Зрелище было коротким, но от этого не менее впечатляющим. С белоснежного личика, едва тронутого нежнейшим румянцем, смотрели серо-голубые глаза цвета шотландского неба, подернутого утренней дымкой. Пышное облако смоляных волос кудрявилось вокруг гладкого лба и шеи, вопреки всем попыткам обуздать их с помощью гребней и лент. И хотя он по-прежнему не видел ее фигуры, но то, как она двигалась, шагая по двору, сказало ему все, что он хотел знать. Девушка казалась ангелом, сошедшим с небес, и в качестве таковой являлась недосягаемой для дьявола, подобного ему.

Карета резко остановилась, и старая дева вскрикнула от ужаса, увидев что-то на дороге. Очаровательная незнакомка, отложившая, наконец, книгу из-за наступающих сумерек, медленно повернулась к окну, видимо, собираясь выглянуть наружу, но Рори удержал ее на месте. Прижав девушку к сиденью, он перегнулся через нее, чтобы выяснить, что послужило причиной остановки.

Он увидел верхового, державшего поводья коренной лошади в упряжке. Другой всадник держал под прицелом кучера, а третий с пистолетом в руке направлялся к карете. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что происходит.

Рори открыл дверцу кареты и спрыгнул вниз, чуть не запутавшись в юбках старой девы, пока перебирался через ее ноги. Его соседка предусмотрительно сжалась, позволив ему пройти.

Разбойник, глубже надвинув на лоб треуголку, сделал жест пистолетом.

– Пусть женщины выйдут из кареты. – Шейный платок, скрывавший нижнюю часть его лица, приглушал голос, делая его неузнаваемым.

Старая дева снова вскрикнула, но послушалась негромких заверений Рори и воспользовалась его помощью, чтобы спуститься вниз. Толстуха, жалуясь и стеная, выкатилась следом. Третья женщина помедлила в нерешительности, и Рори вынужден был подняться на одну ступеньку, чтобы поторопить ее.

– Похоже, они в сильном подпитии и готовы продемонстрировать свою удаль при малейшем неподчинении. Лучше отдать им деньги, чем лишиться жизни.

Элисон неохотно приняла его руку и спустилась на землю. В густеющих сумерках можно было разглядеть только голые деревья позади разбойников. Это было идеальное место для нападения – пустынное и глухое.

– Выкладывайте все ценное, дамы, – заявил пеший бандит, – И господа, – добавил он после некоторого раздумья, сдернув с головы шляпу, чтобы они могли складывать туда кошельки, обнажив темные свалявшиеся волосы.

– Заткнись, чертов дурак! – рявкнул один из верховых. – Нам не нужны их деньги. Забирай девчонку, и давай сматываться отсюда. – Он добавил еще несколько, проклятий, наблюдая, как его напарник рассовывает по карманам добычу.

– Какую девку ты собираешься прихватить? – раздраженно поинтересовался первый разбойник. – По мне, так ни одна из них не тянет на благородную.

Рори почувствовал, что стоявшая рядом девушка напряглась, и успокаивающе сжал ее локоть, пока разбойники выясняли между собой, какую из женщин им велели похитить. События начинали обретать смысл, и Рори решил, что пора взять дело в свои руки.

Сдвинув на затылок свою замусоленную шляпу, он лихо сплюнул и обратился к пешему бандиту.

– Не знаю, кто вам нужен и на кой черт, но ради того, чтобы избавиться от острых коленок и злобного языка, я отдал бы вам эту мегеру, да, видать, Господь рассудил иначе, когда подсунул ее мне в жены. Так что пускай и дальше поджаривает мою задницу. – Девушка возмущенно дернулась, но он обхватил ее рукой за плечи и притянул к себе.

– Остаются эти две курицы, – кивнул Рори в сторону остальных женщин. – На вашем месте я бы поставил на ту, что помоложе. Есть на что посмотреть, да и повадки как у благородной. Берите ее, ребята, не ошибетесь.

Старая дева растерянно молчала, не зная, то ли вопить от ярости, то ли гордиться подобной характеристикой. Рори подавил смешок, когда похититель ухватился за ее тощий локоть. Между тем девушка, которую он взялся опекать, снова попыталась вырваться, и ему пришлось направить все усилия на то, чтобы ее лицо и дальше скрывалось под капюшоном. Один взгляд на это личико, и даже такие олухи поймут, чтобы она и есть та самая женщина, которая им нужна.

– Пойдемте, мисс, нечего тянуть. Мы не собираемся вас обижать. Просто отвезем туда, откудова вы сбежали, и дело с концом.

Эти слова вкупе с воплями несчастной заставили девушку теснее прижаться к Рори.

Невзирая на отчаянные протесты, крики и причитания, разбойники умчали старую деву навстречу первому и единственному приключению в ее унылой жизни. Оставшиеся пассажиры вернулись в карету под аккомпанемент проклятий кучера.

Толстуха подозрительно уставилась на Рори заплывшими жиром глазками. Пробормотав себе под нос что-то смутно напоминающее «Куда катится этот мир?», она извлекла из складок просторной одежды кусок сыра и принялась жевать.

Элисон сидела на краешке сидения, нервно сплетая и расплетая пальцы, стараясь не смотреть на сидящего рядом мужчину.

– Что с ней будет? – прошептала она почти про себя.

Рори улыбнулся при звуках ее мелодичного голоса. Он чувствовал себя все более заинтригованным и начал склоняться к мысли, что путешествие стоит тех жертв, которые ему пришлось принести.

– А вот это, полагаю, вы знаете лучше, чем я.

Элисон нервно подпрыгнула, услышав мягкий баритон, раздавшийся у самого ее уха. Она бросила тревожный взгляд на женщину, сидевшую напротив них, но та, расправившись с сыром, откинулась назад и снова захрапела. Элисон виновато посмотрела на пустующее место напротив. Старая дева, но всей видимости, путешествовала одна.

– Но я не знаю! – То, что он догадался, что разбойникам нужна именно она, не слишком удивило Элисон. Она давно усвоила, что другие люди знают то, чего не знает она, а она знает такие вещи, которые заставляют окружающих бросать на нее удивленные взгляды. Так устроен мир. – Он будет в ярости, но не думаю, что он причинит зло постороннему человеку.

Рори скрестил руки на груди и попытался немного приблизиться к разгадке головоломки.

– Кто будет в ярости?

Элисон вздохнула и поглубже уселась на сиденье. Несясь на полной скорости, чтобы наверстать потерянное время, карета тряслась и дергалась, и она заговорила с той же сбивчивой поспешностью:

– Мой… кузен. Он хотел… чтобы мы… поженились… – Последнее слово прозвучало с некоторой долей сомнения.

Рори задумался, пытаясь докопаться до сути, но нетерпеливое урчание в животе вытеснило из его головы все остальные мысли.

– У вас не найдется в корзинке какой-нибудь еды? Похоже, мы не успеем добраться до гостиницы до ужина.

Пораженная подобной бесцеремонностью, Элисон наконец взглянула на незнакомца, спасшего ее. Хотя и не слишком галантным способом. В сумраке его черты были почти неразличимы, но она восполнила пробелы наблюдениями, которые сделала еще днем. Он был выше ее, но не настолько, как Алан или ее кузен. Правда, от этого его фигура не выглядела менее внушительной. Возможно, благодаря крепкой мускулатуре и уверенному виду, что как-то не вязалось с его невзрачной одеждой. Вспомнив мускулистую руку, которая удерживала ее во время нападения разбойников, Элисон неловко поерзала на сиденье. Возможно, он не такой огромный, как Гренвилл, но определенно такой же сильный и не такой мягкий. Его рука, во всяком случае, показалась ей сделанной из железа.

С лицом дело обстояло сложнее. Заросшее недельной щетиной, оно скрывалось в тени низко надвинутой на лоб шляпы, из-под которой свисала на воротник косичка волос неопределенного цвета. Возможно, ей следовало опасаться этого мужчину, но Элисон с самого начала ощущала его доброжелательность и, несмотря на проявленную им фамильярность, доверяла своим инстинктам.

Убедившись, что ее первое впечатление оказалось правильным, она потянулась за корзинкой.

– Вы актер? – Переход от простонародной речи, которую он употребил в разговоре с разбойниками, к культурному языку с легким шотландским акцентом не прошел для нее незамеченным.

– Весь мир театр, а люди в нем актеры… – насмешливо процитировал Рори. – Мне представляется, миледи, что вы тоже не та, за кого себя выдаете.

Он намеренно воспользовался этим почтительным обращением, наблюдая за девушкой, шарившей в корзинке с припасами. Оно не вызвало у нее ни удивления, ни смеха. Что за интригующее созданье этот ангелочек!

– Вы любите Шекспира, мистер… – Она вскинула на него взгляд, сообразив, что разговаривает с человеком, имени которого не знает.

– Рори Дуглас Маклейн к вашим услугам, миледи, – Он сдернул с головы шляпу и сделал полупоклон, насколько позволяло ограниченное пространство кареты. – Могу я узнать ваше имя?

Его мягкое гортанное «р» очаровало Элисон, и она радостно улыбнулась.

– Вы говорите совсем как моя бабушка. До этого момента я даже не подозревала, насколько мне не хватает ее акцента. – Она протянула ему льняную салфетку с едой, которую выбрала из припасов, упакованных щедрой кухаркой. – Надеюсь, вас устроит что-нибудь из этого.

Рори принял угощение, озадаченно глядя на девушку. Похоже, у этого совершенства наконец-то обнаружился недостаток. Какая жалость, если у девушки куриные мозги! Их разговор проистекал как бы в двух направлениях: он задавал вопрос, а она рассуждала о Шекспире и акценте своей бабушки, что само по себе было очень мило, но не имело никакого отношения к тому, о чем он спросил.

Рори развернул салфетку, и запах копченой грудинки ударил ему в нос. С благоговейным изумлением он исследовал остальные подношения, сопровождая каждое открытие восторженным возгласом:

– Овсяные лепешки! Ах, моя прекрасная фея, вы не представляете, что я готов отдать за свежеиспеченную лепешку. И вяленая рыба! Господи, сколько лет… – Он соорудил огромный сандвич из хлеба с грудинкой и впился в него зубами.

Элисон хихикнула, потешаясь над его восторгом. Алан всегда воротил нос от экзотических блюд, которые готовила кухарка ее бабушки, приехавшая вместе с ней из нагорья. Дед постепенно смирился с шотландской кухней, но даже он терпеть не мог вяленую рыбу. Со временем кухарка научилась готовить любимые блюда графа, что позволило ей сохранить должность, но так и не смогла отказаться от своих привычек. Элисон обожала все, что та готовила.

– Мне следовало догадаться, что Маклейну понравятся эти кушанья. Меня зовут Элисон Хэмптон. Приятно познакомиться с вами.

Рори чуть не подавился от этого безыскусного признания его шотландского титула. Он не представился как глава рода, а его нынешний облик никак не соответствовал его положению. Собственно, он даже не был уверен, что назвал ей свое настоящее имя, учитывая выработавшуюся за долгие годы привычку к скрытности. Пожалуй, она совсем не глупа – в отличие от него.

Девушка предложила ему холодной родниковой воды, и он сделал большой глоток, сожалея, что нет ничего покрепче. Вернув кувшин, он с любопытством посмотрел на ее склоненную голову. Она изящно отщипывала кусочки от лепешки и отправляла их в рот. Капюшон упал, и в лунном свете Рори мог видеть белую шею с выбившимися из прически темными завитками. Она явно не боялась его и, казалось, совсем забыла о разбойниках. Нет, определенно у нее что-то не в порядке с головой.

– Взаимно, мисс Хэмптон. Видимо, я должен знать ваше имя, поскольку вы знаете мое?

Элисон рассеянно жевала лепешку, размышляя над последними событиями. Гренвилл, должно быть, здорово хотел заполучить ее назад, если пошел на столь радикальные шаги. Впрочем, не исключено, что это был не Гренвилл. Возможно, разбойники прослышали о ее наследстве и собирались потребовать за нее выкуп. А может, им нужна была вовсе не она.

Нахмурившись, она обратилась к своему спутнику с вопросом:

– Вы полагаете, что мне следует путешествовать инкогнито?

Рори поперхнулся и проглотил последний кусок практически целиком. Похоже, она столь же безумна, сколь очаровательна.

– Инкогнито? – тупо переспросил он, не зная, что ответить.

Девушка, казалось, не заметила явной нелепости его ответа и принялась упаковывать свою корзинку.

– Если мой кузен так жаждет завладеть моими деньгами, он не откажется от своих попыток, верно? Я была уверена, что очень хорошо спряталась, но, видимо, недостаточно хорошо. Возможно, мне следует изменить имя. Как вы полагаете, каким именем мне следует воспользоваться?

В ее словах был определенный смысл. Рори вытер руки льняной салфеткой, которую она подала ему, и ненадолго задумался. Как, черт побери, он может разобраться в ее проблемах, если она не отвечает на его вопросы!

– Пожалуй, для начала вам следует рассказать мне всю историю, – мягко предложил он, откинувшись на сиденье.

Элисон, свернувшись калачиком под плащом и закрыв глаза, устремилась мыслями к событиям, предопределившим ее нынешнее положение. Без ложного смущения, она рассказала о своих родителях, об их печально закончившемся романе, оставившем графа без законного наследника, и о богатстве, завещанном ей дедом.

Рори не верил своим ушам. Пока мелодичный голос Элисон излагал эту поразительную историю, он едва сдерживался, чтобы не предостеречь ее от излишней доверчивости. Как можно рассказывать подобные вещи незнакомцам? Неужели она этого не понимает?

Разумеется, нет. Ангелы ничего не знают о неправедных мыслях и подозрительных умах простых смертных. Когда Элисон наконец заснула, склонив голову ему на плечо, Рори обхватил ее рукой и притянул к своему боку, устраивая поудобнее. Невероятно! Он, жалкий изгнанник, лишенный имени и состояния, закоренелый преступник, сидит в обнимку с одной из самых богатых и самых невинных женщин Англии. Даже если бы небо сейчас разверзлось и обрушилось ему на голову, Рори не был бы удивлен до такой степени.

Ощущение ее легкого дыхания, обдававшего его шею, возбудило и другие эмоции. Впрочем, не все из них были низменными. Возможно, хоть раз в жизни он сделает что-то хорошее.

Глава 4

Лондон, февраль 1760 года

Ночью они пересели в другую карету. Маклейн вытащил из постели какого-то бедолагу, утверждая, что они не могут оставаться до утра в этой отвратительной дыре, которую здесь называют гостиницей. Элисон улыбалась про себя, наблюдая, с каким уверенным видом ее новый компаньон нанимает карету и кучера, заказывает еду и требует горячую воду, чтобы они могли помыться. Ей никогда бы не удалось проделать все это. Будь она одна, до сих пор сидела бы в тряской карете напротив храпящей толстухи, гадая, когда же они доберутся до Лондона.

Зато теперь они почти приехали. Сельские пейзажи сменились грязными пустырями и лачугами бедняков, ютившихся на окраинах города. При виде серого марева от бесчисленных очагов, показавшегося впереди, Элисон начала нервно теребить завязки своего ридикюля.

– Нужно сказать кучеру, куда ехать, – напомнил ей Рори.

Элисон обратила взгляд на резкие черты своего спутника. В гостинице он помылся и побрился и теперь выглядел более прилично, чем раньше. Чисто вымытые волосы приобрели рыжеватый оттенок, который она находила довольно привлекательным, особенно в сочетании с глазами цвета выдержанного бренди. Но в ярком свете дня нельзя было отрицать, что он больше напоминает мошенника, чем джентльмена.

– Мне необходимо найти контору моего поверенного. Где-то здесь у меня был адрес. – Она порылась в свой сумке и вытащила визитную карточку, которую дал ей мистер Фарнли.

Рори взглянул на адрес и, вернул ей карточку. Он уже привык к ее причудам и даже научился управляться с ними.

– Боюсь, – сказал он с дружеской, как он надеялся, улыбкой, – если вы явитесь к мистеру Фарнли в таком наряде да еще в компании со мной, у него будет сердечный приступ. Почему бы вам не отправиться в лондонский особняк своего деда, где вы могли бы прилично одеться и взять с собой горничную и грума?

Но Элисон только пожала плечами.

– У меня нет другого адреса, – сообщила она с безмятежным видом. – Мистер Фарнли все поймет, когда выслушает меня.

Рори закатил глаза.

– И вы проехали весь этот путь, не имея никакого другого адреса, кроме адвокатской конторы? А что, если бы вы прибыли сюда ночью? У вас что, нет родственников или друзей, у которых можно было бы остановиться? Вы и вправду такая сумасшедшая, как кажется, мисс Хэмптон?

– Но ведь сейчас день, не правда ли? – практично отозвалась она. – И потом, не стоит забывать о моем кузене. Пожалуй, мне и в самом деле следует изменить имя.

Спорить с ней было бесполезно. Рори мог только надеяться – для ее же собственного блага, – что она удостоится покровительства какой-нибудь знатной персоны, способной защитить ее от посягательств алчного кузена. От одной мысли об этом мерзавце у него закипала в жилах кровь. Элисон выкинула из головы этот возмутительный случай только потому, что была слишком невинна, чтобы понять, какой опасности подвергалась. Что ж, Лондон быстро избавит ее от этого недостатка.

– Мисс Хэмптон, позвольте дать вам адрес моей тетки. Вам понадобится компаньонка, чтобы помочь освоиться в здешнем обществе. Полагаю, моя тетка может оказаться весьма полезной в этом смысле. Если позволите…

Рори забрал у нее визитную карточку поверенного и нацарапал в углу адрес тетки. Если он еще немного задержится в ее обществе, то начнет разговаривать так же, как она, и ни один из них не получит ответа на свои вопросы.

Элисон с улыбкой приняла карточку. Маклейн смотрел на нее с таким видом, словно не знал, то ли съесть ее, то ли придушить. Но она почему-то была уверена, что он не сделает ни того, ни другого. На самом деле он был очень милым человеком, хотя и пытался изобразить из себя черствого брюзгу.

Повернувшись снова к окну, она с изумлением взирала на уличных торговцев, предлагавших свои товары прямо с тележек, и оборванных мальчишек, сновавших среди прохожих. Глядя на горничную в окне второго этажа, выплеснувшую помои прямо на улицу, Элисон удивлялась, как все эта человеческая масса, заполнившая узкие улочки, не уничтожила сама себя. Она никогда не видела такого количества людей в одном месте и сомневалась, что ей это понравится. Рори подавил усмешку, наблюдая за Элисон, проводившей озадаченным взглядом пышно разодетого джентльмена, восседавшего в портшезе, который несли двое слуг в богатых ливреях. Забавно снова смотреть на Лондон неискушенными глазами. Жаль только, что у него нет времени на подобные глупости.

Когда экипаж в конце концов остановился перед внушительным фасадом адвокатской конторы Фарнли, Рори ощутил укол сожаления при мысли о расставании с первым и единственным небесным созданием, которое судьба когда-либо посылала ему. За тридцать шесть часов, проведенных в обществе Элисон, он, видимо, стал таким же безумным, как она. Если бы вот так, за здорово живешь, выпустить из рук очаровательную наследницу. Ладно, может, ему воздастся за это за облаками.

Рори спрыгнул на землю и помог ей вылезти из кареты. Но, вместо того чтобы выпустить его руку, Элисон продолжала удерживать ее, с улыбкой глядя ему в лицо. Маклейн не был таким красивым, как Алан, но ей нравились его решительная челюсть, высокие скулы и рот, такой выразительный и… Элисон задумалась, подыскивая подходящее слово. Чувственный? При этой мысли ее улыбка стала шире.

– Я никогда не забуду вашей доброты, Маклейн.

Потрясенный сокрушительной силой этой улыбки, Рори едва ли уловил смысл ее слов. Немного опомнившись, он тряхнул головой и спросил, не выпуская ее руки:

– Как вы догадались, что я лэрд?[1]

Элисон забрала у него свою руку и расправила складки плаща.

– Вы сами сказали.

Что ж, по крайней мере, она ответила, пусть даже уклончиво. Рори попытался еще раз.

– Я назвал вам свое имя, но не титул. У меня нет привычки рассказывать об этом каждому встречному.

Уловив в его тоне скрытую боль, Элисон сочувственно нахмурилась и коснулась кончиком пальца его твердого подбородка.

– Пора бы и начать. Маклейн – гордое имя. Вам оно идет.

Затем, словно она не сказала ничего, выходящего за рамки обычного, Элисон повернулась и взбежала вверх по мраморным ступенькам, которые вели в контору поверенного.

Мистер Фарнли не сразу сообразил, что скромная служанка, появившаяся перед его письменным столом, и есть та самая богатая наследница, которую он посетил несколько дней назад; Он снял, очки и протер глаза, однако видение не исчезло.

Выслушав историю Элисон, поверенный предположил, что она, поддавшись девичьим страхам, несколько преувеличила, когда описывала действия нового графа. Однако он решил пойти ей навстречу. Он снова снял очки и принялся протирать их, поглядывая на девушку с ласковой улыбкой.

– Что ж, вы имеете полное право жить собственным домом, мисс Хэмптон. Правда, молодой незамужней даме требуется подходящая компаньонка. Наверняка у вас есть родственники, с которыми вы могли посоветоваться…

Элисон вытащила карточку, на которой Маклейн нацарапал адрес своей тетки, и протянула ее адвокату.

– Мне порекомендовали эту даму. Вы ее знаете?

Фарнли перевел взгляд с карточки на девушку, затем снова взглянул на карточку.

– Леди Кемпбелл? Конечно, но… – Он умолк, усомнившись, что возражения, которые пришли ему в голову, произведут впечатление на внучку покойного графа.

То, что указанная дама в юности подозревалась в связи с якобитами и избежала судебного процесса лишь благодаря своему мужу, тори, вряд ли обескуражит Элисон. А то, что она состоит в родстве с шотландскими изменниками и после смерти мужа жила на грани бедности, только возбудит сочувствие девушки. С другой стороны, леди Кемпбелл принадлежит к благородному сословию и обладает безупречной репутацией, что, во времена упадка морали, является несомненным достоинством.

Фарнли решил уступить без борьбы.

Поднявшись из-за стола, он взял свою шляпу и предложил Элисон руку.

– Думаю, нам следует посетить леди Кемпбелл и угнать, что она думает по этому поводу.

Дом Кемпбеллов располагался в одном из старых жилых кварталов, втиснутый в узкое пространство между помпезным зданием из известняка и небольшой церковью. Давно не крашенные окна облупились, но чисто вымытое крыльцо сияло, а горничная, откликнувшаяся на стук в дверь, выглядела опрятной и бодрой. Присев в быстром реверансе, она проводила посетителей в небольшую гостиную и оставила их одних, удалившись с карточкой мистера Фарнли на серебряном подносе.

Появившаяся вскоре особа была совсем крохотной. Облаченная в свободное платье из сизовато-серого атласа, отделанного шелковыми розами, с русыми волосами, убранными под кружевной чепец, она казалась бы похожей на куклу, если бы не горделивая осанка и улыбка, достойная королевы.

Мистер Фарнли снял шляпу и низко поклонился. Поено обмена любезностями он повернулся к Элисон и подтолкнул ее вперед. Оценивающий взгляд голубых глаз прошелся по всей фигурке девушки – от ангельского личика до невообразимой одежды.

– Леди Кемпбелл, позвольте представить вам мисс Элисон Хэмптон, внучку графа Гренвилла.

Леди Кемпбелл могла бы указывать мистеру Фарнли на явную ошибку. Внучка графа должна именоваться «леди Элисон» или хотя бы «достопочтенная мисс Хэмптон». Но она вежливо промолчала, ожидая продолжения.

– Мисс Хэмптон совсем недавно прибыла из Корнуолла после кончины своего дедушки. У нее мало знакомых в Лондоне, и ей посоветовали воспользоваться услугами компаньонки: В числе прочих было упомянуто ваше имя, и мисс Хэмптон предложила, чтобы мы обсудили этот вопрос прежде всего с вами.

Если леди Кемпбелл и была удивлена, это никак не отразилось на ее поведении, когда она предложила своим гостям сесть и примостилась сама на краешке обтянутого полосатой парчой кресла.

– Могу я поинтересоваться, кто порекомендовал вам меня?

Приподнятая бровь и взгляд, брошенный в сторону Элисон, позволяли предположить, что она догадывается, кто это может быть.

– Ваш племянник, миледи. Он отнесся ко мне очень любезно, и я доверяю его суждениям. Надеюсь, вы не сочтете меня слишком дерзкой из-за того, что я последовала его совету.

Леди Кемпбелл звонко рассмеялась, переводя лукавый взгляд с солидного поверенного на его юную подопечную и обратно. Затем с заговорщическим видом взглянула на Элисон.

– Признаться, он говорил что-то в этом роде, но я не придала его словам особого значения. Впрочем, он совершенно прав. Я чувствую, что мы с вами прекрасно поладим, дорогая. Мистер Фарнли, вы можете обсудить этот вопрос с моим поверенным, когда вам будет удобно, но мисс Хэмптон следует немедленно переехать ко мне. Бедняжке необходимо принять ванну и хорошенько выспаться.

Обрушив на Элисон шквал материнских забот, она уговорила мистера Фарнли отложить все деловые вопросы на другой день, дабы не задевать деликатные чувства наследницы обсуждением финансовых проблем. Не прошло и нескольких минут, как Элисон стала полноправной обитательницей пусть и обветшалой, но вполне аристократичной резиденции Кемпбеллов.

Спустя две недели и особняк Кемпбеллов, и Элисон приобрели новый блеск и утонченность. Стоя перед высоким зеркалом в золоченой раме, Элисон взирала на свой лондонский облик с изумлением, смешанным с легкой иронией. Если дом украсился новыми коврами и драпировками, сама она обзавелась целым гардеробом из весьма экстравагантных платьев, самое экстравагантное из которых было сейчас на ней.

Определенно Маклейн знал, что делает, когда направил ее к своей тетке, решила Элисон, разглядывая свои напудренные локоны и платье из белого атласа, расшитого золотыми нитями. Какова бы ни была договоренность, заключенная между мистером Фарнли и леди Кемпбелл, чтобы возместить ее хлопоты, финансовое положение вдовы значительно улучшилось. Элисон ничего не имела против, поскольку выгадала от этого ничуть не меньше. Сама она никогда бы не осмелилась заказать себе подобное платье.

Узкие, длиной по локоть, рукава завершались оборкой из тончайшего кружева, на плечах красовались золотые бантики, повторявшиеся вдоль широкой, по французской моде, юбки, которая поддерживалась проволочным кринолином, закрепленным на талии. Суженный книзу золотой корсаж подчеркивал тонкую талию и приподнимал грудь, придавая ей пышность. Глядя на свое отражение в зеркале, Элисон пришла к выводу, что нашла самую лучшую маскировку из всех возможных. Никто не ищет в этой элегантной даме незаконнорожденную внучку графа.

Она сморщила носик, изучая свою весьма смелую прическу. Парикмахер заверил ее, что это последний парижский фасон, который идеально подходит к ее роскошным полосам. Элисон приподняла переброшенный через плечо локон и решила, что это как раз то, что нужно для ее окончательного преображения. Кроме того, новая прическа заставляла ее чувствовать себя, необыкновенно утонченной.

Предстоящий вечер требовал от нее немалой смелости. Леди Кемпбелл решила, что Элисон готова к тому, чтобы быть представленной обществу, и устроила небольшой прием, чтобы ввести свою подопечную в избранный круг. Хотя в последние недели Элисон встретила много новых людей, она не могла не испытывать беспокойства. Каким образом леди Кемпбелл рассчитывает убедить общество принять в свои ряды женщину, рожденную вне брака?

Не имея склонности переживать по поводу не зависящих от нее вещей, Элисон подхватила юбки и последовала за горничной, присланной за ней хозяйкой дома. Бальный зал располагался на третьем этаже, но леди Кемпбелл ожидала ее в заново обставленном салоне, находившемся в семейной части дома. То, чего зданию не хватало по ширине, с лихвой возмещалось глубиной и высотой, и Элисон успела разволноваться, пока они добирались до места.

Она услышала голоса за дверью, но на колебания не было времени. Горничная, коротко постучав, распахнула обе створки, и Элисон предстала перед обитателями комнаты.

Рори, стоявший у камина, так крепко сжал свой стакан, что тот чуть не лопнул. Несмотря на предупреждение тетки, он не был готов к тому, что увидел. Очаровательная девушка, которая спала в его объятиях, приобрела светский лоск, но для него она по-прежнему оставалась ангелом с крыльями и нимбом. Если раньше она напоминала ему о вереске и тумане, то теперь о сверкающих снегах зимней Шотландии. Великий Боже, он чуть не лишился рассудка, а она еще не произнесла и слова!

Радостная улыбка Элисон слегка померкла, когда молчание затянулось. Она бросила неуверенный взгляд на леди Кемпбелл, но та лишь улыбнулась и покачала головой. Снова обратив взор на Маклейна, не сводившего с нее глаз, Элисон принялась изучать его с не меньшим интересом.

Элегантная одежда определенно улучшила его внешний вид. Модный камзол с зауженными фалдами и укороченным жилетом подчеркивал его узкие бедра и плоский живот. Темно-синий бархат камзола приятно контрастировал с голубым шелком жилета и бриджами, а белоснежные кружева у ворота и манжет красиво оттеняли смуглую кожу лица и рук. Он выглядел как истинный Маклейн с ног до головы, включая серебряную рукоятку шпаги, висевшей сбоку.

Нежная улыбка, тронувшая ее губы, чуть не лишила Рори дара речи. В его жизни не было места для благородных дам. Большую часть времени он проводил в море, а высаживаясь на берег, не углублялся дальше портов. Женщин, которые там встречались, в лучшем случае можно было назвать экзотическими. Запах французских духов, долетевший до него, когда Элисон подошла ближе, привел его в панику и заставил вспомнить о хороших манерах.

Впервые в жизни Рори был благодарен знанию этикета, которому когда-то его обучила мать. Он взял руку девушки и склонился над ней. Тонкие пальчики доверчиво обхватили его загорелые пальцы, и, взглянув ей в глаза, он вновь увидел туманное небо Шотландии. Тоска по дому вдруг накатила на него, но Рори давно научился справляться со своими эмоциями. Выпрямившись, он непринужденно улыбнулся.

– Мисс Хэмптон, я не верю своим глазам. Неужели вы та самая особа, которая угощала меня овсяными лепешками к почтовой карете?

Элисон поднесла к губам веер, изобразив задумчивость.

– Нет, сэр, это был какой-то другой мужчина. Разве мы знакомы?

Леди Кемпбелл рассмеялась и шагнула вперед.

– Леди Элисон Хэмптон, позвольте представить вам моего беспутного племянника, лорда Рори Дугласа Маклейна, который согласился сопровождать вас сегодня вечером.

Рори скептически приподнял бровь, услышав собственный титул, но воздержался от комментариев. Это сделала Элисон, удивительным образом прочитав его мысли.

– Мистер Фарнли говорит, что я была законным образом удочерена, а леди Кемпбелл настаивает на соблюдении формальностей. По-моему, суть в том, что, если хочешь выглядеть респектабельно, следует быть таковой. Вы согласны?

Выходит, она совсем не простушка. Рори испытал облегчение. Он не умел вести пустых разговоров. Заниматься этим весь вечер было бы свыше его сил.

– Миледи, если вы жаждете респектабельности, вам следует поискать себе другого спутника. Пожалуй, мне лучше сразу откланяться и оставить вас более подходящим поклонникам.

Элисон скорчила кислую гримасу.

– Боюсь, милорд, мы подходим друг другу, как никто другой: ведь мы оба скрываем свою истинную сущность. Но если вас не устраивает мое общество, то не стану вас задерживать.

Рори взял ее руку под локоть.

– Только безумец может отказаться от вашего общества. Мы идем, милые дамы?

Он предложил другую руку своей тетке, которую она благосклонно приняла. Широкие кринолины дамских юбок не давали лорду сделать и шагу, но Рори с честью выдержал испытание.

В целом представление молодых людей обществу прошло с поразительным успехом. Дурная слава Маклейна привлекла к Элисон массу любопытствующих, интересовавшихся молодым шотландцем, а слухи о богатстве Элисон вызвали бесконечные вопросы к ее спутнику. Лондонское общество отличалось любопытством и обожало новые впечатления.

Отделавшись наконец от трех молодых щеголей, которые перешли все границы приличий, расспрашивая его о родословной Элисон и ее нынешнем положении, Рори раздраженно проталкивался через толпу, заполнившую бальный зал его тетки. Заметив Элисон, ненадолго оставшуюся одну, пока ее собеседник ходил за лимонадом, он остановился за ее спиной и прошептал:

– Вы уже выбрали себе мужа?

Элисон, вместо того чтобы удивиться его неожиданному появлению, после того как он целый вечер пренебрегал ею, легким движением кисти раскрыла веер и поинтересовалась:

– И кто же это спрашивает?

– Вон та троица, Они желают знать, почему вы раньше не появлялись в свете, не помолвлены ли мы с вами, случайно, и правда ли, что вы сказочно богаты.

Уловив раздражение в его низком голосе, Элисон придвинулась ближе, чтобы никто не мог слышать их слов.

– И что же вы ответили?

Она явно забавлялась, чем только усилила его досаду. Этого, в сочетании с пьянящим благоуханием ее духов, было достаточно, чтобы вывести из себя любого мужчину.

– Я сказал им, что ваш дед считал вас слишком уродливой, чтобы представлять обществу, что я безнадежно скомпрометировал вас и что все ваше богатство – это древняя оловянная шахта на острове, которую во время прилива затопляет водой.

Звонкий смех Элисон привлек к ним любопытные взгляды. Довольное выражение на смуглом лице ее собеседника заронило тревогу в сердца тех мамаш, которые уже сочли ее подходящей партией для своих младших сыновей. Но парочка даже не заметила реакции окружающих на их чрезмерную веселость.

– Ну, раз моя репутация погублена, не могли бы проводить меня куда-нибудь, где есть чем дышать? Боюсь, эта смесь французских духов нравится мне куда меньше, чем свежий воздух.

Рори с готовностью предложил ей руку и повел к выходу из бального зала.

– По-моему, это не столько духи, сколько вонь множества потных тел, что не мудрено в такой духоте.

– Пожалуй, – согласилась Элисон, входя в полутемную библиотеку. В камине пылал огонь, на столе горели свечи и стоял графин с бренди, предназначенный для джентльменов, которые пожелают отдохнуть от толпы.

Рори усадил девушку перед окном и распахнул обе створки. Бальный зал мог быть набит дурно пахнущими телами, но Элисон оставалась такой же свежей, как и в начале вечера. Желание коснуться ее было почти неодолимым, но Рори уже принял решение. Он не станет тем мужчиной, который посягнет на ее невинность. И вообще, нечего ему здесь делать. Он уедет из страны, как только вернется его корабль.

– В любом случае это неподходящая тема для разговора. – Он облокотился о каминную полку на почтительном расстоянии от девушки. – Лучше скажите, вы выбрали кого-нибудь из тех потенциальных женихов, которых моя тетушка представила вам сегодня?

Элисон отвернулась, устремив взгляд на колокольню соседней церкви.

– Надеюсь, леди Кемпбелл не будет слишком сильно разочарована, если я не сделаю блестящей партии?

– Что? Неужели богатая наследница удовлетворится меньшим, чем маркиз?

Заинтригованный, он придвинул к Элисон стул и оседлал его. Пламя свечей бросало отблески на нежные округлости, выступавшие над лифом ее платья, и чресла Рори не замедлили откликнуться. Добравшись до Лондона, он сразу же нашел сговорчивую девицу, но, видимо, этого оказалось недостаточно. Он поерзал, устраиваясь удобнее в ожидании ее ответа.

– Я не вижу смысла в браке. Зачем женщине жертвовать своей свободой, выходя замуж за человека, который может делать все, что угодно, с ее состоянием, возвращая ей жалкие крохи? Да и то по доброте душевной. Чего ради я стану делать такую безумную вещь?

Рори улыбнулся ее невинности.

– Вы говорите как женщина, которая ничего не знает о любви.

К его удивлению, Элисон резко захлопнула веер и обратилась к нему с несвойственной ей горячностью:

– Вы ошибаетесь. Я достаточно знаю о любви, чтобы больше не попадаться на эту удочку. Мы любим сердцем, а мужчины – рассудком. Я усвоила урок и никогда его не забуду. В браке нет ничего привлекательного.

Видимо, он задел чувствительную струну, чтобы привести ее в такое негодование. Сдвинув брови, Рори жестко произнес:

– Назовите мне имя этой скотины, и я перережу ему горло.

Элисон улыбнулась, глядя на его посуровевшее лицо. Не решаясь коснуться его, она легонько постучала веером по его плотно сжатым губам.

– О, теперь, когда я стала наследницей, он с радостью женился бы на мне, только я этого не желаю. Так что, как видите, любовь не имеет значения. Я предпочитаю оставаться одна.

Болезненное ощущение, пронзившее его внутренности, не позволило Рори оставить эту деликатную тему. Как далеко зашел тот тип, воспользовавшись невинностью Элисон? И каким надо быть подлецом, чтобы обидеть это ангельское создание? Если бы его руки могли дотянуться до шеи мерзавца, он придушил бы его не задумываясь.

– А как насчет страсти? – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Ваш возлюбленный посвятил вас и в это? Если так, вы должны быть весьма холодной особой, отрекаясь от нее навечно.

Элисон изумленно уставилась на него. Никто никогда не говорил с ней подобным образом, и она была не совсем уверена, что ей это нравится. Подхватив юбки, она поднялась на ноги и попыталась обойти стул. Рори поймал ее за локоть и тоже встал, возвышаясь над ней, словно башня, в ожидании ответа.

– Отпустите меня, Маклейн.

– Назовите мне его имя, Элисон.

– Это не ваше дело. – Она попыталась выдернуть руку, но без особого успеха.

– Скажите мне, что он украл лишь ваше сердце.

Она вскинула на него взгляд, удивленная его угрожающим тоном.

– Что это меняет? Я же не спрашиваю вас, скольких женщин вы перецеловали.

Рори сделал глубокий вдох. Он ведет себя как законченный болван! Отпустив руку Элисон, он ласково коснулся ее плеча, чтобы не дать ей убежать.

– Простите меня. Почему-то я чувствую себя ответственным за вас и, прежде чем отплыву, хотел бы знать, что вы счастливы. Не так-то легко перестать любить, как вы пытаетесь это представить.

Элисон отвернулась от его пронизывающего взгляда. Он прав. Она попросила леди Кемпбелл внести Алана в список гостей, но он даже не потрудился ответить. Это ранило куда больнее, чем она согласилась бы признать.

– Вы скоро отплываете?

Рори едва сдержался, чтобы не тряхнуть ее за плечи в порыве досады.

– Так не пойдет, дорогая. Я отвечу на ваш вопрос, но не раньше, чем вы ответите на мой. Если этот мужчина поддался вожделению, он должен отвечать за последствия. Полагаю, старина Фарнли достаточно умен, чтобы составить контракт, который не позволит ему промотать ваши деньги.

Подобная идея ни разу не приходила ей в голову, и Элисон на секунду задумалась. Она вовсе не хотела, чтобы Алана заставляли жениться на ней; и потом, какая разница между вожделением и любовью?

– Я не понимаю, милорд. Какие последствия могут быть от нескольких поцелуев и заверений в любви? Алан обещал любить меня, но ничего не говорил о свадьбе. Это все мои глупые мечты.

Рори захотелось сжать ее в объятиях, так велико было его облегчение. А еще лучше – обхватить за тонюсенькую талию и осыпать поцелуями. Ему хотелось найти этого Алана и сказать ему, что он болван. Но он не сделал ничего подобного. Элисон выглядела необыкновенно изысканной в своем модном платье, заказанном для нее леди Кемпбелл, но в душе оставалась неискушенной сельской барышней. Рори не знал, почему это так радует его, но факт оставался фактом.

Он погладил ее щеку и посторонился, давая ей пройти.

– Пожалуй, будет лучше, если леди Кемпбелл объяснит вам все эти тонкости. Просто не позволяйте чересчур прытким джентльменам касаться ваших розовых губок, не имея серьезных намерений. Согласны?

– Что, никаких поцелуев? – изумилась Элисон. Целоваться так приятно, Почему она должна отказываться от этого? Собственно, ей очень хотелось знать, каково это – целоваться с Маклейном. Но едва ли такой пустяк стоит того, чтобы выходить за него замуж.

– Никаких, пока вы не будете обручены, – твердо ответил Рори, положив ладонь ей на спину и подталкивая к выходу.

– С вами ужасно скучно, – заявила Элисон, надувшись, как капризный ребенок. – Я рада, что вы скоро уедете. – И, подхватив юбки, бросилась прочь, оставив его стоить в коридоре, качая головой и ухмыляясь.

Заметив свою тетку, с любопытством наблюдавшую за ним, Рори прищурился и решительно двинулся к ней.

– Дейдра, Элисон просила пригласить кого-нибудь конкретно на это маленькое столпотворение?

Леди Кемпбелл коснулась указательным пальцем мушки, приклеенной в уголке рта, и склонила голову набок, глядя на своего хмурого племянника. Для нее не прошло незамеченным, что из всех женщин он выделил только ее протеже, и она сочла это хорошим знаком, а его вопрос обнадежил ее еще больше.

– Да, она попросила пригласить кого-то из ее корнуоллских соседей. А в чем дело?

– Вы знаете их имена? – спросил он, отказываясь удовлетворить ее любопытство.

– Кажется, Тремейн. Сэр Томас и леди Тремейн с сыном. Как же его зовут? – Она задумалась, сморщив лоб и постукивая сложенным, веером по груди Рори.

Он нетерпеливо схватил веер.

– Случайно, не Алан?

Ее лицо просияло.

– Ну конечно! Как я могла забыть? Кстати, они только что приехали, задержались из-за какой-то поломки колеса. Проводить тебя к ним?

Не удосужившись ответить, Рори круто развернулся и направился в бальный зал. Ему хватило беглого взгляда, чтобы среди кричащих туалетов и напудренных буклей отыскать белое платье и головку, увенчанную изящно уложенными локонами. Его руки сжались в кулаки при виде улыбки Элисон, беседовавшей с пожилой четой. Судя по выражению ее лица, она не слышала ни слова из того, что они говорили, и причиной тому был стоявший рядом высокий молодой человек.

Проклятье, она превратила его мозги в студень! Надо будет завтра же поговорить с Фарнли, чтобы удостовериться, что есть какой-то способ защитить деньги Элисон от охотников за ее состоянием. А потом он уберется отсюда, как и намеревался ранее. Человеку с его профессией незачем надолго задерживаться среди цивилизованной публики.

Глава 5

Фарнли смотрел на своего посетителя с плохо скрытым раздражением. Новый граф Гренвилл обладал внушительной фигурой и полным отсутствием терпимости к тем, кто уступал ему в силе или положении. В данный момент он метался по комнате, останавливаясь только затем, чтобы грохнуть кулаком по столу поверенного в подкрепление своих слов.

– Я хочу знать, где она. Как глава семьи, я несу ответственность за девчонку. И не позволю ей прятаться за чужими спинами.

Формально он был совершенно прав. Девушка должна жить со своей семьей. Мистер Фарнли первым бы подписался под этим утверждением, если бы у Элисон были какие-нибудь другие родственники, кроме этого погрязшего в пороках щеголя. К тому же граф не платил ему за услуги, а мисс Хэмптон платила. Так что поверенный хорошо знал, кому он служит.

– Насколько мне известно, она остановилась у почтенных людей, связанных дружескими узами с семьей ее матери. – Он и сам так считал. Иначе как объяснить то, что юная наследница знает Кемпбеллов? – Уверен, с ней прекрасно обращаются. При первой же возможности я сообщу мисс Хэмптон, что вы справлялись о ней. Боюсь, милорд, это все, что я могу для вас сделать. В любом случае она знает, где вас найти, если у нее возникнет такое желание.

– Клянусь Богом, я этого так не оставлю! Неужели вы думаете, что я позволю вам увиливать? Да я вам голову оторву!

Взметнув полами широкого плаща, Гренвилл выскочил из комнаты. Грохот сапог сопровождал его путь по всему зданию. И лишь когда он выбрался на улицу и махнул кучеру, подзывая свою карету, обитатели конторы поверенного испустили дружный вздох облегчения.

Мысли графа прыгали, как черти в решете. Он понимал, что напортачил с самого начала, недооценив свою противницу и упустив преимущество внезапности. Любая тактика, к которой он прибегнет теперь, должна быть тщательно продумана. Но если насилие и похищение не сработали, что, черт побери, остается?

Первые же вопросы, заданные в клубе, принесли плоды. Гренвилл с мрачной иронией наблюдал, как его собеседники заключают между собой пари, ставя на того, кому удастся завоевать богатую наследницу. И хотя он дал понять ним олухам, что претендентам на ее руку придется обращаться к нему, было ясно, что любой мошенник с парой извилин в голове легко выведет его на чистую воду. Нужно срочно действовать.

Ему удалось застать Элисон врасплох, появившись в гостиной леди Кемпбелл, где они принимали посетителей, приехавших выразить свой восторг состоявшимся накануне балом. Чашка дрогнула в руке Элисон, звякнув о блюдце, когда в дверях возникла знакомая высокая фигура, и она увидела злорадство в темных глазах графа. Для всех остальных это был визит вежливости, но Элисон казалось, что сам дьявол явился по ее душу.

Леди Кемпбелл делала все, что было в ее силах, чтобы не подпустить Гренвилла к своей подопечной. Зная историю Элисон, она догадалась, что это и есть тот самый негодяй, который вынудил девушку бежать из дома, но при всем желании не могла вышвырнуть графа из своей гостиной. И когда Гренвилл, раздраженный ее назойливым вниманием, попросил разрешения поговорить с кузиной наедине, ей ничего не оставалось, как согласиться.

Элисон, не подозревавшая, что за дверью разместился дворецкий, а лакей отправлен со срочным посланием к Рори, чувствовала себя так, словно за ней захлопнулась дверь тюремной камеры. Оказавшись безо всякой защиты в одной комнате с тем самым человеком, который нанял разбойников, чтобы похитить ее, она потеряла всякую надежду.

– Мой секретарь занят сейчас получением специального разрешения. Завтра утром мы поженимся. Я распорядился, чтобы открыли городской дом. Пока мы поживем там. Единственное, что от вас требуется как от моей супруги, – это произвести на свет наследника, а потом можете жить как пожелаете. У замужней женщины гораздо больше свободы, чем в вашем нынешнем положении.

Гренвилл замолчал, весьма довольный своим спичем. Он пользовался успехом у женщин и считался завидной партией. Правда, он давно не ухаживал за девственницами и понимал, что своей поспешностью напугал это смирное создание, но не сомневался, что легко справится с ее упрямством. Надо только успокоить ее, убедить в своих добрых намерениях, поговорить о детях и одарить несколькими томными поцелуями. Об остальном позаботится природа. Он подождал, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова, прежде чем приступать к более решительным действиям.

– Что случилось с той женщиной, которую вы похитили?

Это был совсем не тот ответ, которого он ожидал. Гренвилл злобно уставился на затылок Элисон, которая повернулась к нему спиной, как только они вошли в комнату. Ее нежная шея казалась еще более хрупкой из-за падавших на затылок тяжелых локонов. Он мог бы сломать ее одним движением, если бы не уверенность, что убийца не может наследовать состояние жертвы. За долгие годы, проведенные в ожидании дядюшкиного богатства, он наделал громадное количество долгов. Кредиторы уже пронюхали, что он не получил тех средств, на которые рассчитывал, и наверняка поджидают его на каждой ступеньке дома, где он снимает квартиру. Нет, с пустыми карманами он не может вернуться к себе домой. Без денег Элисон ему придется бежать из страны или гнить в долговой тюрьме.

– Я отправил ее восвояси, заплатив за причиненные неудобства. Но меня ничуть не позабавила ваша маленькая хитрость. Я же сказал, что женюсь на вас. Вы станете графиней Гренвилл. При вашем сомнительном происхождении едва ли можно рассчитывать на большее. Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы носиться с мечтами о любви. Ваше богатство привлечет к вам худших из мошенников. Я, по крайней мере, предлагаю вам дом и достойное имя.

– Я могу завести собственный дом, а что касается имени, думаю, ему недолго оставаться достойным. Нет, благодарю вас, милорд. Я не могу принять ваше предложение, – произнесла Элисон, не поворачиваясь. Она чувствовала себя смелее, не видя его глаз, ибо боялась прочитать в них свою судьбу.

Гренвилл шагнул ближе и взял ее за плечо.

– У вас нет выбора, кузина. Утром вы выйдете за меня замуж, и мы как-нибудь поладим. Если вы откажетесь, то не исключено, что этот дом загорится, его хозяйка попадет в лапы грабителей, а вы сами, связанная по рукам и ногам, окажетесь на пути во французский бордель. У меня есть друзья в самых удивительных местах. Я не советовал бы вам бороться со мной.

Он с удовлетворением отметил, что девушка вздрогнула. Это подтвердило его первоначальное мнение, что Элисон Хэмптон относится к тем слабым созданиям, которые готовы бежать прочь при виде настоящего мужчины. Он предпочитал более темпераментных женщин, но выбирать не приходилось. Впрочем, хорошо, что она слишком труслива, чтобы плюнуть на его блеф. Разумеется, Гренвилл не собирался выполнять ни одну из своих угроз, но особа, столь глупая, чтобы поверить в них, определенно нуждается в мужской опеке. Он делает ей одолжение, объединяя ее неискушенность со своим опытом.

Скользнув рукой вверх, он обхватил подбородок Элисон и повернул к себе ее лицо. У нее были странные глаза. Вначале ему показалось, что они голубые, но, пока он смотрел в них, они приобрели льдисто-серый оттенок, который мог бы заморозить более впечатлительного человека. Опушенные черными ресницами, они завораживали, словно глаза ведьмы, но Гренвилл не был суеверным. Он склонил голову к ее сочным губам, намереваясь заявить права на то, что в скором времени будет принадлежать ему.

Возбужденный ощущением женщины в своих руках, граф не услышал щелчка открывшейся двери. И только когда маленькая чертовка вонзила зубы в его нижнюю губу, заставив вскрикнуть от боли, он услышал за спиной смех и понял, что его унижение не обошлось без свидетелей. Выругавшись, Гренвилл отшвырнул Элисон и схватился за шпагу.

Мужчина, прислонившийся к косяку двери, уступал графу в росте, но небрежная манера, с которой он скрестил на груди мускулистые руки, говорила о недюжинной силе. Гренвилл сузил глаза, оценивая противника. Судя по его невозмутимому виду, это был не оскорбленный любовник, а бывалый вояка, не упускающий случая принять участие в хорошей схватке.

– Нет нужды представлять нас, дорогая. Как я понимаю, это Гренвилл. Меня зовут Маклейн. А теперь, когда формальности соблюдены, я хотел бы знать, куда прислать моих секундантов.

Элисон ахнула, но Рори даже не взглянул на нее. Он был вне себя от ярости. Элисон может вешаться на шею кому угодно, но никто не посмеет навязываться ей, пока бьется сердце Рори Дугласа Маклейна!

Гренвилл, однако, был совсем не дурак. Он не знал, кто этот дерзкий незнакомец ичто ему нужно, но видел смерть в его глазах, Как и все молодые аристократы, граф владел шпагой, но использовал ее скорее для развлечения, чем для защиты собственной жизни. Он никогда не поднимал оружия против более опытного противника и не собирался делать этого сейчас.

Пожав широкими плечами с небрежным, как он надеялся, видом, Гренвилл направился к двери. Маклейн подозрительно прищурился, однако посторонился, позволив ему пройти. Граф бросил последний взгляд на свою непокорную кузину.

– Не забывайте, что я сказал, Элисон. После того как я избавлюсь от вашего дружка, я вернусь за вами и рассчитываю, что вы будете ждать.

Рори стиснул рукоятку шпаги; желание пронзить негодяя было таким сильным, что казалось, исходило откуда-то извне. Но он сдержался, а когда взглянул на Элисон, его мысли приняли другое направление.

Полная жизни красавица, которая несколько минут назад дала отпор мужчине вдвое крупнее себя, превратилась в потерянное создание, смотревшее прямо перед собой остекленевшим взглядом. Когда он прошел в комнату и протянул к ней руку, она, казалось, даже не узнала его. Более напуганный, чем иногда в бою, Рори убрал шпагу в ножны и схватил ее за плечи, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке.

– Элисон! Что случилось? Что этот мерзавец сказал вам? Элисон, проклятье, очнитесь и скажите мне, что произошло!

Его взволнованный голос вывел Элисон из транса, но она едва ли понимала, о чем он говорит. Ужас все еще гнездился у нее внутри. Несколько мгновений она молча смотрела в его встревоженные карие глаза, затем мягкая улыбка коснулась ее губ.

– Милорд, как можно бояться человека с такими прекрасными глазами, как у вас? Мне кажется, я могу заглянуть вам в душу. – Она положила ладони ему на грудь и, привстав на цыпочки, легко поцеловала в губы.

Ощущение было более чем приятным, а волна восхитительного трепета, пронзившая ее тело, окончательно привела Элисон в чувство. К счастью, Маклейн был джентльменом и отпустил ее, как только она отстранилась, но потрясение, которое она увидела в его глазах, не уступало ее собственному.

– Не беспокойтесь. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с вами или вашей тетей, – промолвила она, прежде чем проскользнуть мимо него и скрыться в глубине здания.

Запустив пальцы в волосы, перехваченные сзади бантом, Рори смотрел ей вслед. Он более не являл собой картину самонадеянного мужчины, уверенного в своих силах, а выглядел как человек, чья душа охвачена мучительными сомнениями.

Леди Кемпбелл, которая вскоре нашла его на том же месте, смогла добиться от него не больше толку, чем Рори добился от Элисон. Посоветовав ей с Элисон провести ночь у друзей, он проследовал к двери и исчез, прежде чем она успела задать ему хоть один вопрос. Проводив племянника озадаченным взглядом, Дейдра отправилась на поиски своей гостьи.

Элисон была занята тем, что паковала свои вещи. Отложив, в сторону потрепанное одеяние горничной, в котором она явилась в Лондон, девушка просматривала свой новый гардероб в поисках платьев попроще. При виде леди Кемпбелл она неопределенно улыбнулась и продолжила сборы.

– Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что произошло, – посетовала Дейдра, усаживаясь за туалетный столик и глядя на свою юную подопечную в зеркало.

– Я же говорила ему, что мне следует путешествовать инкогнито. – Деловито свернув нижнюю юбку, Элисон сунула ее на дно рундука.

Дейдра не стала останавливаться на этом не слишком понятном заявлении в надежде на дальнейшие откровения.

– Рори сказал, что мы должны уехать из дома и провести ночь где-нибудь в другом месте. Неужели твой кузен так опасен, дорогая?

– Я очень признательна вам за гостеприимство, Дейдра, но не могу больше злоупотреблять им. Я обязательно напишу вам и расскажу, как у меня дела. Передайте мою благодарность Рори. Кроме дедушки, он единственный настоящий джентльмен, которого я знала. Жаль, что он оказался втянутым в эту историю.

За минувшие недели леди Кемпбелл привыкла к манере Элисон выражаться. Она ухватилась за реплику, показавшуюся ей наиболее интересной.

– Что за чепуха, детка! Надо быть не в своем уме, чтобы назвать Рори джентльменом. Он способен позаботиться о себе, и делал это с самого детства. Так что незачем защищать его, пускаясь в бега. Я пошлю записку леди Гамильтон, и мы побудем у нее, пока Рори и твой кузен не уладят возникшие разногласия.

Элисон, впервые взглянув на свою собеседницу, печально улыбнулась и покачала головой, поражаясь человеческому невежеству. Почему другие не видят того, что видит она? У нее нет времени на объяснения. Нужно переодеться и добраться до банка, пока он не закрылся.

– Рори может не бояться моего кузена. А вот вы должны. Поезжайте к своей подруге. Со мной вес будет в порядке.

Последнее было ложью. Видение наполнило Элисон ужасом, но в нем не было ни лиц, ни имен. Ей уже приходилось испытывать нечто подобное. Как раз перед смертью дедушки. Холод сковал ее сердце, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме страха и ощущения опасности, хотя она и не могла определить ее источника. На сей раз угроза была направлена против нее, и Элисон предположила, что она исходит от Гренвилла. Но в чем состоит эта угроза, она не знала. Это было, самым путающим – жить в ожидании чего-то ужасного, гадая, где и как это произойдет.

Понаблюдав еще немного за Элисон, продолжавшей методично собирать вещи, леди Кемпбелл сдалась и ушла, чтобы написать записку своей подруге. Поразмыслив, она решила черкнуть пару слов и Рори, Она не знала, что произошло между молодыми людьми, но женское чутье подсказывало ей, что племянник будет весьма огорчен, если девушка бесследно исчезнет.

С реки начал наплывать туман, когда Элисон наконец сложила вещи и облачилась в скромный костюм служанки. Выйдя из дома, она настороженно оглядела пустынную улицу. Необычно теплая погода, стоявшая в последнее время, резко изменилась. В холодном мартовском воздухе повисла влажная пелена; редкие прохожие спешили укрыться в домах.

Элисон быстро зашагала к перекрестку, где, как она знала, можно было нанять извозчика, который доставил бы ее в Чипсайд. Выбраться из дома незаметно для всех оказалось совсем непросто, но Элисон не хотела, чтобы кого-нибудь из слуг обвинили в содействии ее побегу. Вряд ли кто-нибудь станет наказывать всех, если она потихоньку исчезнет.

Ее шерстяной плащ успел пропитаться влагой, когда наконец показалась пустая карета, медленно тащившаяся по булыжной мостовой. Добраться пешком было бы быстрее, но Элисон не нравились безлюдные улицы, и мелькавшие в тумане тени. Экипаж по крайней мере давал ей ощущение безопасности.

К тому времени когда она прибыла в Чипсайд, банк уже закрывался, и клерк не скрыл нетерпения, когда в пустом помещении появилась особа женского пола и непритязательной наружности. Впрочем, чек, который она выписала, оказался весьма внушительным, и после некоторой суеты он выдал ей требуемую сумму.

Заимев достаточно денег, чтобы уехать, куда она пожелает, Элисон двинулась на поиски почтовой кареты. За последние несколько недель она многое узнала, но меньше, чем хотелось бы. Жаль, что у нее никого нет, к кому можно было бы направиться, но, с другой стороны, Гренвилл сделал бы жизнь невыносимой для ее друзей и знакомых, если бы таковые имелись. Лучше просто исчезнуть и объявиться где-нибудь в другом месте под чужим именем. У нее есть собственность в Бате. Почему бы не отправиться туда?

Погрузившись в размышления, Элисон не заметила, что па пустынной улице появилось еще несколько теней. Лондон был опасным местом для одинокой женщины, но Элисон недостаточно долго прожила в столице, чтобы усвоить эту простую истину. Привыкнув бродить где угодно во владениях своего дедушки, она не испытывала страха, шагая по широким городским улицам.

К тому же она не знала, как далеко способен зайти отчаявшийся мужчина. Когда Элисон свернула с широкой улицы в темный переулок, который вел к почтовой станции, мужчины, следовавшие за ней от самого дома, решили, что пора действовать. Они двигались со скоростью, не оставлявшей жертве никаких шансов, на спасение.

Элисон, заметив направлявшегося к ней мужчину, ощутила легкую нервозность. Одетая как служанка, она едва ли могла бы заинтересовать грабителей. Однако когда она ускорила шаг, то услышала за спиной топот не одной, а двух пар ног. Тут-то Элисон поняла, какой была дурочкой, решив, что Гренвилл станет ждать до утра.

Она побежала, хотя и понимала, что у нее нет шансов оторваться от двух мужчин, которым, в отличие от нее, не мешали деревянные башмаки и длинные юбки. Единственной ее надеждой оставался мужчина, шагавший навстречу, но и эта надежда умерла, когда он схватил ее. Элисон принялась отбиваться сумкой, и ей почти удалось вырваться, когда подоспели двое других. Никакие крики, никакое сопротивление не могло противостоять трем парам сильных рук. На лицо Элисон набросили сладко пахнущую тряпицу, и она мертвым грузом осела в руках похитителей.

Тощий мужчина, поддерживающий ее за талию, хмыкнул и, скользнув рукой под бесформенный плащ, нащупал приятные округлости, располагавшие к дальнейшему исследованию. Девушка только застонала и беспокойно задвигалась, когда он сжал вначале одну упругую грудь, затем другую. Расплывшись в похотливой ухмылке, он покосился на своих сообщников, которые были заняты тем, что деловито связывали ее запястья и лодыжки. Затем один из разбойников, невысокий и плотный, поднял с земли тяжелую сумку, с помощью которой девушка отбивалась от них.

– Он ведь не сказал, что ее нужно сразу тащить к нему, верно?

Проигнорировав вопрос, коренастый бандит открыл сумку и свистнул.

– Чтоб я пропал! Гляньте-ка на это!

Спрятав свою жертву в тени арки, они быстро пересыпали монеты в собственные карманы, ожесточенно ругаясь и споря, кому сколько полагается. Но, даже разжившись неслыханным богатством, тощий бандит по-прежнему жаждал утолить иной голод и попытался уговорить приятелей, представив им убедительные, на его взгляд, аргументы.

– Здесь чертовски больше золота, чем он обещал заплатить. Что, если он узнает? Девчонка-то ведь не немая. Как доберется до него, так все и выложит.

Это заявление повергло бандитов в молчание. Их наниматель обладал весьма неприятным нравом, если не сказать больше. Он поручил им следить за девицей и не дать ей ускользнуть. О том, чтобы грабить ее, речи не было. Ясно, что он возьмет золотишко себе. Молчание стало более мрачным.

Тощий бандит заговорил снова:

– А девчонка-то лакомый кусочек. Молли сумеет отблагодарить нас, если мы доставим эту птичку к ней. Может, даже позволит нам приобщить ее к делу, если вы понимаете, что я имею в виду.

Его коренастый приятель заинтересованно прищурился.

– Точно, а потом намекнем тому парню, что знаем, где ее найти. Может, он заплатит, чтобы заполучить ее назад. Откуда ему знать, что это мы ее сцапали.

Третий и самый старший из мужчин с сомнением покачал головой.

– Он прикончит нас за то, что проворонили девчонку. Нет, так не пойдет.

Споры продолжились, пока в переулке не появились любопытные, желавшие узнать, по какому поводу шум, и бандиты решили продолжить обсуждение в более безопасном месте.

Развязав Элисон, они подхватили ее под руки, словно пьяную потаскушку, и двинулись, препираясь и горланя песни, к своей любимой гостинице, располагавшейся в убогом портовом районе, неподалеку от Лондонского моста.

Глава 6

Рори Дуглас Маклейн стоял на причале, созерцая лес мачт, поднимавшихся над Темзой. Его корабль, готовый в любой момент отчалить, стоял на якоре на самом краю свободного пространства. Рори мрачно хмурился, глядя на паруса, наполненные ветром. Под тяжестью фляг с бренди, спрятанных под фальшивым дном, судно низко осело, что не могло пройти незамеченным для наметанного глаза таможенников.

Рори приглушенно чертыхнулся. Все его благополучие зависело от «Морской ведьмы». Туман скрывал корабль, но он же мешал отплытию. Матрос, который принес записку, сказал, что катера береговой охраны поджидают их в устье реки. Это был смелый маневр – подняться вверх по Темзе. Смелый, но глупый. Береговая охрана скоро сообразит, что ее провели, и явится, если раньше их не явятся таможенники. Надо срочно выбираться отсюда.

Проклятье, если бы у него было больше времени! Когда секунданты Рори наведались на квартиру Гренвилла, чтобы передать ему вызов, того не оказалось дома. Зато у порога толпились кредиторы, охотно сообщившие, что не видели его уже несколько дней. Трус явно не собирался возвращаться домой, пока не заграбастает деньги Элисон. Ясно, что девушку нельзя оставлять без присмотра, пока этот хищник бродит вокруг. Какого черта он вообще связался с ней?

Одно утешение – Элисон с Дейдрой надежно устроены у леди Гамильтон, так что пока можно не беспокоиться о Гренвилле. Вытащив часы, Рори взглянул на циферблат и решил, что у Дугала было достаточно времени, чтобы вернуться в гостиницу. Пора. Он встретится с Дугалом, решит, что делать с бренди, а потом найдет способ избавиться от назойливого графа.

Надвинув треуголку на лоб и плотнее запахнув плащ, Рори спустился с пристани и зашагал по направлению к Лондонскому мосту.

Первый этаж гостиницы был отведен под таверну. Рори остановился в дверях, присматриваясь к посетителям. С его профессией волей-неволей приходилось соблюдать осторожность. Помимо незаконных товаров всех сортов в прибрежных тавернах продавалась и покупалась информация. Мужчина, сидевший за стойкой, мог быть как служащим таможни, выслеживающим владельца «Морской ведьмы», так и отставным моряком, который решил скоротать вечер в привычном окружении. Весь фокус заключался в том, чтобы отличить одного от другого. За пятнадцать лет, проведенных в бегах, Рори Маклейн имел четкое представление о тех, кто охотился за его скальпом.

К тому же он был весьма невысокого мнения о британских таможенниках. Ни одному из них не пришло бы в голову искать его здесь. Старый моряк был именно тем, кем казался. Расслабившись, Рори огляделся, высматривая Дугала в тускло освещенном помещении с низким потолком.

Зрелище, которое предстало перед его глазами, повергло его в такой ужас, что он чуть не поседел за считанные мгновения. Вначале ему показалось, что он стал жертвой галлюцинации, что утренние события так подействовали на его, бедные мозги, что они каким-то образом воспроизвели ангельское видение. Но, увидев грязного мерзавца, посмеивающегося над Элисон, клевавшей носом над столом, к которому было привязано ее запястье, он быстро понял, что воображение тут ни при чем.

Подавив порыв выхватить шпагу и прикончить каждого, кто попадется ему на пути, Рори отступил в тень, снял свою отделанную золотым галуном шляпу, развязал галстук, расслабил воротник и выхватил кружку эля из рук ошарашенной служанки. Затем, пьяно покачиваясь, двинулся к столику, за которым сидел его ангел в окружении трех мужчин разбойничьего вида.

Выдвинув стул, Рори бесцеремонно уселся и так грохнул кружкой по обшарпанным доскам стола, что расплескал свой эль.

– Сдается мне, ребята, что вы здорово вляпались.

Щуплый остролицый парень поспешно задвинул пленницу подальше, в темный угол. Рори скрипнул зубами, когда Элисон, находившаяся в полубессознательном состоянии, тихо застонала. Мерзавцы, видимо, одурманили ее и, судя по разорванному лифу платья, не ограничились этим. Гнев и убийственная жажда мести захлестнули Рори. Недаром он происходил из породы воинов, более свирепых и беспощадных, чем зимняя стужа в его родной Шотландии. Сначала он медленно перережет каждому из них глотку, а затем придет за Гренвиллом. Размышления о том, что он сделает с незадачливым графом, позволили Рори сохранить спокойствие, пока соседи по столу шумно возражали против его вторжения.

– Мотай отсюда, приятель. Нам ни к чему неприятности. Сидим себе, калякаем потихоньку. – Коренастый бандит поднялся на нетвердые ноги, загораживая от чужака пленницу.

Рори подался вперед и заговорил, подражая их простонародному говору:

– На вашем месте, парни, я бы сбыл ее с рук, и поскорее. Прошел слух, будто она дочка какого-то чертового графа, а то и выше. Ежели вас сцапают вместе с ней, то как пить дать вздернут и четвертуют. Да и на кой дьявол вам эта девка?

Мужчина постарше побледнел и, дернув своего сообщника за полу засаленной куртки, усадил на скамью. Ни один из них не взглянул на щуплого парня, с видом собственника вцепившегося в Элисон.

– Да вот никак не решим. Думали, может, Молли возьмет ее, но раз пошли такие слухи, она не заплатит нам и половины того, что причитается. Лучше уж вернуть девчонку ее старику.

Гнев с новой силой захлестнул Рори, но его рука, лежавшая на столе, не дрогнула. Другая рука покоилась на рукоятке шпаги, спрятанной под широким плащом.

– Вам повезло, парни. Этой ночью я отплываю в дальние страны. Кое с каким товаром, как вы понимаете. Так вот, там, куда я отправляюсь, не говорят по-английски, и сколько бы она ни вопила, все равно ее никто не поймет. Что скажете?

– Забудь об этом. Этот лакомый кусочек мой, и я не отдам ее, пока не поимею. Мне в жизни не попадалось такой красотки. И больше не попадется. А вы можете катиться на все четыре стороны. Я сам позабочусь о ней.

– Заткнись, Томми. С тем золотом, что мы добыли сегодня, ты можешь купить себе самую шикарную куколку. – Мужчина постарше повернулся к Рори. – Сколько вы дадите за нее?

Судя по тому, как тощий субъект цеплялся за свою жертву, он не собирался сдаваться без борьбы. Рори назвал сумму, которая разорила бы его, если бы он собирался платить, затем резко поднялся из-за стола.

– Начинается прилив, ребята. Мне нужно вернуться на корабль. Берите девчонку, обговорим условия по пути в порт.

Двое бандитов охотно вскочили на ноги, но третий остался сидеть, закрывая доступ к Элисон. В руке у него появился нож.

– Я отдам вам свою долю, Роб. А потом можете проваливать отсюда вместе с этим пронырой, а меня оставьте в покое.

– Томми, она донесет на нас, когда очухается. Я не хочу, чтобы меня вздернули. Знаешь, как они это делают? Вначале выпускают тебе кишки, а потом дают полюбоваться на них. Давай возьмем у этого парня деньги и избавимся от девчонки.

Рори перехватил упрямый взгляд несговорчивого бандита, который к тому же был самым молодым из троицы, и не стал ждать, когда тот пустит в ход нож. Ударом ноги опрокинув стол, он выхватил шпагу и приставил ее к горлу парня.

– Вставай, Томми, только медленно, иначе тебе больше не видать красоток в этой жизни. Только представь, что за чертовки обретаются в аду.

Но тот, вместо того чтобы подчиниться, вскинул руку, намереваясь метнуть нож в горло Рори. Однако он недооценил ярость и мастерство своего противника. Шпага не дрогнула, вонзившись точно в его сонную артерию. Кровь хлынула из раны, и бандит повалился вперед. Отшвырнув безжизненное тело, Рори рассек веревку, привязывавшую Элисон к столу, и перебросил девушку через плечо. Все это было проделано с такой скоростью, что ни один из ошарашенных дружков убитого не успел вмешаться.

Двинувшись к двери, Рори краем глаза заметил обеспокоенное лицо Дугала и кивком головы велел ему следовать за двумя разъяренными мужчинами, которые устремились за ним к выходу.

В таверне поднялся шум, когда служанка, вскрикнув, обнаружила в углу мертвое тело, но Рори уже был снаружи. На улице клубился густой туман, способствуя бегству. К тому времени когда сюда нагрянут сыщики с Боу-стрит, они успеют затеряться в лабиринте улочек между складами и причалами.

Рори подождал, пока они добрались до темного переулка. Круто обернувшись с обнаженной шпагой в руке, он осведомился с холодной насмешкой:

– У вас есть оружие, джентльмены?

Бандиты попятились, ошеломленные столь резкой переменой в его поведении, и обнаружили за спиной еще одного крепкого моряка с кинжалом в руке. Они попытались выхватить свое жалкое оружие, но шпага Рори оказалась проворнее, разоружив обоих несколькими стремительными движениями сверкающего лезвия.

– Жаль. Я бы охотно проткнул вас, как и вашего дружка, но, в отличие от вас, я не нападаю на безоружных. Отправляйтесь к своему нанимателю и передайте ему, что дьявол уже идет за ним по пятам. Может, он наймет вас, чтобы оберегали его спину, только постарайтесь вооружиться получше, когда в следующий раз встретитесь на моем пути.

Угрожающе направив шпагу прямо в сердце, он обратил бандитов в бегство. Когда они скрылись в ночи, Рори повернулся к Дугалу и увидел, что тот наблюдает за ним со странным выражением. Не сказав, ни слова, он двинулся дальше по улице, бережно неся свою драгоценную ношу.

– Капитан! – окликнул его Дугал, ускорив шаг. Не осмеливаясь заговорить о женщине, безвольно лежавшей в руках хозяина, он объяснил причину своего опоздания: – Таможенники заинтересовались «Морской ведьмой». Поговаривают, будто к рассвету они будут здесь.

Рори разразился проклятиями, не иссякавшими на всем пути к причалу, где покачивались на волнах многочисленные суденышки. Используя самые отборные из известных ему ругательств, он выбрал лодку, показавшуюся ему надежной, опустил в нее свою ношу и ступил на борт. Дугал поспешно забрался следом, перерезав кинжалом швартовы, а Рори налег на весла. Их собственная лодка располагалась ниже по течению, но, судя по доносившимся с улицы крикам, бандиты решили вернуться, заручившись поддержкой своих дружков. А поскольку следом за ними могли появиться и сыщики с Боу-стрит, река представлялась самым надежным убежищем.

Лодка быстро заскользила по воде, подхваченная начинающимся отливом. Туман поглотил их темные силуэты, сделав их невидимыми с берега, и только плеск волн о борта суденышка и случайный всплеск весла, разрезающего воду, выдавали их присутствие. Рори в мрачной задумчивости греб, направляясь к «Морской ведьме».

Элисон жива, но еще неизвестно, насколько серьезно она пострадала. Он не может отвезти ее назад, где она снова окажется в пределах досягаемости Гренвилла, пока не разберется с этим мерзавцем. Но заняться графом он тоже не может, пока не отделается от таможенников. Рори решительно стиснул челюсти. Не тот он человек, чтобы медлить с принятием решения, даже если выбирать особенно не приходится.

Оказавшись в тени корабля, Рори замедлил ход лодки и свистнул.

Спустя несколько минут они подняли Элисон на палубу.

Элисон очнулась, когда корабль, успевший выйти в бурные воды пролива, совершил особенно крутой маневр и ее сбросило с койки. Дрожа от ледяных сквозняков, гулявших по полу, она попыталась сесть. Ее по-прежнему окружал мрак, но ощущения стали более реальными, а сознание прояснилось.

Пошарив по сторонам, Элисон наткнулась на койку, с которой упала. Забравшись на нее, она закуталась в теплое одеяло и попыталась собраться с мыслями. Даже не имея опыта морских путешествий, нетрудно было догадаться, что она находится в море. Очередная волна подхватила корабль, заставив его резко накрениться, и Элисон повалилась на бок.

Бешеная качка отнюдь не способствовала успокоению ее желудка. Она не представляла, где она находится и как здесь оказалась, но понимала, что должна выбраться отсюда.

Постепенно глаза Элисон привыкли к темноте, и она начала различать окружающие предметы. Плотнее завернувшись в одеяло, она попыталась встать. Прежде всего, нужно найти дверь.

Скользя пальцами по стене и хватаясь за все, что попадалось под руку, когда корабль нырял в пучину, она осторожно продвигалась вперед. Судя по качке и завыванию ветра, они попали в шторм. Сверху доносились крики, повергавшие Элисон в панический ужас, но она продолжала двигаться, одержимая одной мыслью: она должна бежать.

Наконец ей удалось нащупать щель в деревянной обшивке каюты, и ее пальцы проворно заскользили по двери, разыскивая замок. С вздохом облегчения она схватилась за дверную ручку и попыталась повернуть ее, но ничего не вышло. Нахмурившись, Элисон крутанула ее в другую сторону. Ничего. Она принялась лихорадочно вертеть и дергать ручку, но замок не открывался.

Всхлипнув от отчаяния, Элисон смахнула со щеки слезу и плотнее завернулась в одеяло. Она пленница, и если похитителем является ее кузен, то, скорее всего она уже находится на пути в тот французский бордель, которым он ей угрожал. Элисон слышала о таких местах. По Лондону ходили слухи, будто французы платят хорошие деньги за юных английских девушек, и не только уличные проститутки становились жертвами торговцев живым товаром. Некоторые возвращались назад и могли поведать свою историю, но Элисон сомневалась, что станет одной из них. Прежде она умрет со стыда.

Испытывая тошноту от качки и еще не выветрившихся паров эфира, замерзшая и испуганная, девушка продолжила исследование своей тюрьмы в надежде найти хоть что-нибудь, что помогло бы ей бежать. Но ничего не нашла – ни выхода, ни оружия.

Ее усталый мозг наконец осознал, что, даже выбравшись из каюты, она вынуждена будет оставаться на борту. Но она не могла осознать факт, что вскоре она будет продана в публичный дом. Это в ее голове никак не умещалось. Собственно, Элисон даже не знала, что происходит в таких местах и что заставляет людей понижать голос до шепота при их упоминании.

Измученная, она снова забралась на койку и повернулась лицом к стене. Может, она умрет от горя, прежде чем они достигнут земли.

Промокший до нитки, с онемевшими от холода ногами, Рори спустился в свою каюту, чтобы переодеться в сухую одежду. Катера береговой охраны, преследовавшие их от самой Темзы, вот уже час как пропали из виду, и он мог позволить себе отдохнуть, пока шторм не усилился. А в том, что худшее впереди, Рори не сомневался. Хорошо еще, что они успели выйти в открытое море. Здесь, в родной стихии, он чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо за последние недели.

Не потрудившись зажечь фонарь, он скинул промокшие тряпки и присел на стул перед письменным столом, стягивая сапоги. Не помешало бы выпить горячего кофе, но в такую погоду нельзя разводить огонь. Впрочем, глоток доброго виски тоже сгодится. Рори вытащил флягу из ящика стола и основательно промочил горло.

Чувствуя, как огненная жидкость растекается по внутренностям, он насухо вытерся полотенцем. Затем, чтобы не растерять тепло, плюхнулся на койку и потянулся за одеялом.

Прежде чем он успел сообразить, что в постели кто-то есть, на него обрушился шквал беспорядочных ударов, сопровождавшийся истошным визгом. Голый Рори одной рукой вцепился в одеяло, а другой заслонился от пальцев, норовивших выцарапать ему глаза. Получив очередной удар, он выругался и перекинул бедро через пару отчаянно лягавшихся ног. Элисон! Как он мог забыть о ней? Потому что хотел этого. Потому что знал, что перешел все границы дозволенного, взяв ее с собой, и что еще пожалеет об этом. Элисон, похоже, уже пришла в себя. Рори схватил ее запястья и притянул к своей груди, лишив возможности сопротивляться.

– Тише, милая, это всего лишь я. Совсем забыл, что ты здесь. Успокойся, а я пока найду сухую одежду.

При звуках знакомого голоса сердце Элисон подскочило в груди, и она молча кивнула, борясь с истерикой. Железные тиски, сжимавшие ее запястья, разжались, и она потерла руки, чтобы восстановить кровообращение.

Рори поднялся с постели и, порывшись в рундуке, вытащил пару бриджей. У него было слишком мало одежды, чтобы мять хорошую рубашку, валяясь в постели, но он скрепя сердце натянул ее на себя. Что ж, сам виноват – никто не заставлял его ввязываться в это дело.

Присев на краешек постели, он протянул руку и коснулся ее лица, смутно белевшего в темноте.

– Извини, что напугал тебя, девонька, но я так устал, что не в состоянии разумно мыслить. Как ты себя чувствуешь?

Элисон молча покачала головой и натянула повыше одеяло. Она окоченела и была настолько сбита с толку, что даже не знала, что сказать.

– Ты отвезешь меня домой? – выговорила наконец она, стуча зубами.

– И где же твой дом, милая? – Почувствовав, что ее сотрясает дрожь, он провел ладонью по ее накрытой одеялом руке, сожалея, что не может согреть девушку. – Поговорим утром. Мне нужно поспать. Если ты одолжишь мне подушку, я лягу на полу.

Где ее дом? Это был хороший вопрос, но оцепеневший мозг Элисон был не в состоянии его осмыслить. Зато она поняла, что лежит в постели Рори и не имеет особого желания покидать ее. Приподнявшись на локте, она вытащила из-под себя одеяло и подвинулась.

– Здесь вполне хватит места для двоих. На полу ужасно холодно.

Рори попытался возразить. Каждая джентльменская жилка в его теле восстала против этой идеи, но испытания минувшего дня ослабили его волю. Он сомневался, что Элитой понимает, что делает, но он слишком устал и замерз, чтобы ждать, пока его попросят дважды.

Без лишних слов растянувшись рядом с девушкой, Рори укрылся предложенным одеялом и провалился в сон, запутавшись пальцами в смоляных кудрях и ощущая запах вереска.

В отличие от него Элисон заснула не сразу. Мысли ее лихорадочно метались, не задерживаясь подолгу ни на чем; Тепло лежавшего рядом мужчины согрело ее тело, но в сердце затаился холод. Маклейн снова пришел ей на выручку, однако на сей раз она не была уверена, что он не преследует собственной выгоды. Ясно одно: эта ночь, может безвозвратно погубить ее репутацию. Рори придется основательно потрудиться, чтобы сочинить правдоподобную историю, когда они вернутся в город….

Эта мысль породила множество вопросов, на которые она не знала ответа. Постепенно ровное дыхание Рори усыпило ее, и когда его сильная рука легла ей на талию, Элисон придвинулась ближе к его телу и погрузилась в сон.

Когда Рори проснулся, уже светало. Ощутив под рукой, мягкие округлости, которых не могло быть в его постели, он широко раскрыл глаза и чуть не ахнул, обнаружив, что его рука нашла путь, к разорванному лифу платья Элисон. Это казалось настолько естественным, что Рори не удержался, чтобы не обхватить, ладонью прикрытую сорочкой грудь, прежде чем неохотно переместить руку в относительную безопасность ее талии.

Губы его дрогнули в сокрушенной улыбке, когда он медленно прошелся взглядом по лежащей в его объятиях девушке. А ведь тот олух был прав. Он никогда не видел такой женщины и вряд ли когда-нибудь увидит. Восхитительные изгибы ее тела так и притягивали к себе его руки, молочно-белая кожа молила попробовать ее на вкус, а если он позволит себе и дальше глазеть на ее губы, то будет просто не в силах выбраться из постели. Рори поднял взгляд и увидел, что ее глаза открыты.

– Доброе утро, милая. Хорошо спала? – поинтересовался он, садясь на постели.

Освободившись из его теплых объятий, Элисон поспешно отодвинулась в дальний угол койки и попыталась привести себя в порядок, стянув лиф и скрестив руки на груди, чтобы прикрыть прореху. У нее было достаточно времени, чтобы рассмотреть Рори в холодном утреннем свете, и выводы, к которым она пришла, не изменились от его теплого приветствия. С непокорными прядями, падавшими на глаза, и решительной челюстью, заросшей пробившейся за ночь щетиной, он выглядел настоящим пиратом. Скользнув взглядом по его мощной шее, она поспешно отвела глаза от поросли рыжеватых волос, видневшихся в распахнутом вороте рубахи.

– Рори, скажи правду, что случилось прошлой ночью? – С наступлением рассвета мысли Элисон окончательно прояснились, и она размышляла над этим вопросом с тех пор, как проснулась.

Рори нахмурился и поднялся с постели, не осмеливаясь взглянуть ей в глаза.

– Сие мне неведомо, голубка. Я нашел тебя в неподходящем месте и в неподходящей компании. С их слов я понял, что ты недолго находилась в их обществе. Твоя одежда пребывала в том же состоянии, что и сейчас. Только ты можешь сказать, причинили они тебе какой-либо вред или нет.

Он говорил таким холодным и отчужденным тоном, что Элисон ощутила озноб и потянулась за одеялом. Она не могла ответить на вопрос, прозвучавший в его голосе, но не чувствовала, что как-то изменилась. Собственно, она ничего не чувствовала, кроме холода и голода.

– Как ты нашел меня?

Рори закрыл глаза и вознес молчаливую молитву Господу, от которого давно отрекся. Затем повернулся к Элисон, не сводившей с него вопросительного взгляда.

– Совершенно случайно. Я был уверен, что ты находишься в полной безопасности у леди Гамильтон вместе с Дейдрой. Кстати, почему ты не там?

Элисон проигнорировала его вопрос.

– Где мы?

Рори сделал безнадежный жест, смирившись с ее манерой вести разговор.

– На «Морской ведьме», моем корабле.

Элисон мягко улыбнулась, и Рори чуть не рухнул на колени, сраженный этой улыбкой.

– Ты довольна?

– Я всегда мечтала отправиться в плавание. Можно, я поднимусь наверх?

Он вздохнул и запустил пальцы в волосы, откинув их со лба.

– Не сейчас. Море слишком бурное, да и ветер набирает силу. Затишье скоро кончится, и мне придется подняться на палубу. Могу я сделать что-нибудь для тебя, прежде чем уйду?

– Куда мы направляемся? – Она натянула на себя одеяло и передвинулась к дальнему краю койки, не замечая его напряженного взгляда.

Ну вот. Напрасно он надеялся, что Элисон, со свойственной ей рассеянностью, не сразу заметит, что роза-то с шипами. Впрочем, рано или поздно это все равно бы случилось.

– В Чарлстон.

Элисон так резко повернулась к нему, что ее спутанные локоны подпрыгнули на плечах.

– В Чарлстон? В колонии? Но почему?

– Это длинная история, голубка. Мы обсудим это позже, когда у меня будет время.

Элисон вскочила на ноги и вытянулась перед ним во весь свой небольшой рост, возмущенно сверкая глазами.

– Ты не имеешь права увозить меня в Чарлстон. Это похищение. Высади меня где-нибудь на берегу. В Ирландии, если иначе нельзя. Прошу тебя, Маклейн.

Он коснулся ее щеки усталым жестом.

– Я не моту, Элисон. Мы уже слишком далеко от берега, и я не могу вернуться, не подвергая опасности команду и корабль. Слишком поздно, милая. Ты поплывешь с нами.

Он уронил руку и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Элисон удрученно поникла. Она не знала, что заставило Рори совершить столь безумный поступок, но, должно быть, что-то очень важное. Ладно, она подождет его объяснений, прежде чем начнет действовать.

Ей пришлось ждать значительно дольше, чем она предполагала. Робеющий юнга принёс холодный завтрак и свежую воду, но отказался отвечать на вопросы. Ветер крепчал, и стало так темно, что Элисон с трудом различала окружающие предметы. В каюте наверняка имелся фонарь, но она не знала, где его искать. К тому же корабль так швыряло из стороны в сторону, что невозможно было устоять на ногах. Часы медленно тянулись; день перешел в ночь, пока она лежала на койке, свернувшись калачиком.

Топот нескольких пар ног вывел Элисон из дремотного состояния, и она подскочила на постели. За дверью послышались голоса, засов отодвинулся, и дверь распахнулась, Девушка испуганно вскочила с койки, прикрывшись одеялом, когда в каюту ввалились два дюжих матроса. В свете фонаря, который они принесли с собой, она могла разглядеть повисшую в их руках безвольную фигуру. Желудок ее неприятно сжался.

Натужно крякнув, они закинули Рори, не подававшего признаков жизни, на койку. Младший из мужчин повернулся к Элисон и, дернув себя за чуб, почтительно сказал:

– Его сбило сломанной мачтой, мэм. Малыш Уилл подсобит вам тут, а нам надо назад, на палубу.

Они ушли, оставив Элисон стоять, уставившись на бледное окровавленное лицо Рори, рядом с растерянным мальчиком, ожидавшим ее распоряжений.

Глава 7

Элисон ничего не знала об уходе за ранеными, но у нее не было времени переживать по этому поводу. Рори был единственным человеком, защитившим ее от реального мира, который она, выросшая в уютном мирке, совсем не знала.

И он мог умереть.

Она решительно приказала мальчику принести бинты и йоду. Конечно, горячая вода подошла бы больше, но Элисон уже поняла, что может рассчитывать лишь на самое необходимое. Ей повезет, если найдется хотя бы свежая вода.

Когда мальчик вернулся, она опустилась на колени возне раненого. Его неподвижность приводила ее в ужас. Что с ней станет, если он умрет?

– Ты не можешь умереть, Рори Маклейн, – сердито заявила она, смывая кровь с раны, рассекавшей его лоб от линии волос до бровей. – Что я буду делать одна на Корабле среди незнакомых людей? Ты втянул меня в эту историю, Рори, и я не отстану от тебя, пока ты не вытащишь меня отсюда. Если ты умрешь, я последую за тобой к вратам ада и притащу назад.

– Осторожней, голубка, иначе мы окажемся там раньше, чем ты думаешь.

Карие глаза открылись, и Элисон изумленно уставилась в них. Она никогда не видела ничего столь очаровательного, как мелькнувший в них озорной огонек, и с трудом удержалась, чтобы не чмокнуть его в небритую щеку.

– Я слов на ветер не бросаю, Маклейн, – строго проговорила она, но, судя по усмешке, озарившей его смуглые черты, ей не удалось скрыть охватившего ее облегчения.

– Верю, но не будем торопиться. Похоже, я сломал пару ребер, и тебе придется их перевязать. Справишься?

Несмотря на его попытки шутить, Элисон видела, что он страдает от боли. Бросив взгляд на его широкую грудь, она обеспокоенно нахмурилась.

– Можешь сесть? Иначе я не смогу обмотать тебя бинтом.

– Залатай вначале дырку в моей голове, милая, а потом Уильям поможет тебе. Шторм почти закончился, так что я смогу немного поспать без ущерба для дела.

Шутливый намек, что его клонит в сон, не обманул побледневшую девушку, сосредоточенно хлопотавшую над ним. Рори изо всех сил старался оставаться в сознании, чтобы руководить ее действиями, но силы его быстро таяли. Он ненадолго отключился, очнувшись, когда юнга попытался приподнять его, и чертыхнулся, недовольный собой.

Элисон помогла мальчику усадить капитана, прислонив его к спинке кровати. Попытка снять рубашку вызвала новые затруднения. Рори, скрипнув зубами, велел им оставить проклятую вещь в покое.

Следуя его указаниям, Элисон разорвала простыню на широкие полосы и с помощью Уильяма туго обмотала загорелый торс Рори. Она опасалась, что повязка будет давить ему на грудь, затрудняя дыхание, но он одобрительно кивнул, когда они закончили.

– Отлично. А теперь помогите мне лечь и принесите флягу с виски.

К тому времени когда они уложили его на постель и нашли флягу, Рори снова потерял сознание. Элисон смотрела на него, чувствуя, как внутренности сжимаются от страха. На свежей повязке, которую она так тщательно наложила ему на лоб, уже проступила кровь.

Юнга завинтил крышку фляги и произнес впервые за весь вечер:

– Кэптен очнется. Пойду принесу вам чего-нибудь поесть.

С этим немногословным заявлением он вручил ей флягу и вышел из каюты. Уставившись на плоскую серебряную емкость, Элисон задумалась о том, не попробовать ли содержимое самой. Возможно, пьяное бесчувствие – единственный способ пережить этот шторм и все прочие невзгоды, обрушившиеся на нее.

Словно прочитав ее мысли, Рори приподнял отяжелевшие веки.

– Тебя будет тошнить от этого зелья. Дай его лучше мне.

Глядя, как он с трудом глотает, лежа пластом, Элисон поймала себя на мысли, что Рори Дуглас Маклейн, возможно, и сам в какой-то степени обладает даром ясновидения. Во всяком случаев отношении ее он проявляет необыкновенную проницательность.

Ближе к утру шторм закончился, и старший помощник явился в капитанскую каюту за указаниями. Измученная девушка с огромными серыми глазами на осунувшемся лице проводила его к метавшемуся в жару капитану. Маклейн явно пребывал не в том состоянии, чтобы отдавать приказы. Помощник покачал головой и, поклонившись, удалился.

Элисон закрыла глаза; ее шатало от усталости. Дедушка никогда не баловал ее чрезмерной роскошью, но и нужды она никогда не знала. Всегда пребывая в тепле и хорошо питаясь, она не ценила своего счастья. Неужели это и есть образ жизни, к которому привык Рори? Как можно терпеть подобные лишения изо дня в день? В книгах, которые она читала, ничего не говорилось о подобных трудностях. Даже сейчас ей не верилось, что все это происходит на самом деле.

С трудом проглотив скудный ужин, состоявший из черствого хлеба и ломтя высохшего сыра, Элисон запила его холодной водой. Затем, взглянув на платье, которое ей было некогда починить, застонала от стыда и зажмурилась. Она боялась даже подумать, что решили подчиненные Рори, увидев, в каком состоянии находится ее одежда.

Вооружившись фонарем, который зажег для нее юнга, Элисон занялась поисками швейных принадлежностей. Такой практичный человек, как Рори, наверняка умел чинить простые вещи, и она не сомневалась, что найдет хотя бы иголку с ниткой. Набор из ножниц, наперстка, нескольких иголок и катушек белых и черных ниток, который она обнаружила в капитанском рундуке, превзошел все ее ожидания.

Платье нуждалось в стирке, как, впрочем, и вся остальная ее одежда. Элисон порадовалась, что надела под платье горничной одну из своих нижних юбок. По крайней мере, ноги ее находились в относительном тепле. Чего нельзя было сказать о верхней части туловища. Хотя широкие рукава платья доходили до локтей, тонкий материал служил слабой защитой от холода и нескромных глаз.

Заштопав платье, Элисон занялась другой, не менее насущной проблемой. Она отчаянно нуждалась во сне, а единственная кровать, имевшаяся в каюте, была занята Рори. Прошлой ночью она спала рядом, с ним полностью одетая, но перспектива провести еще одну ночь в полном снаряжении не слишком привлекала. Ей ужасно хотелось избавиться от чулок и подвязок. Не говоря уже о том, что их можно было постирать в тазике и оставить сушиться на ночь. Рори спит и не заметит этих проявлений нескромности.

Вспомнив о льняных рубашках, которые она заприметила в его рундуке, Элисон приободрилась. Они были достаточно длинными и широкими, чтобы служить своего рода халатом. Если надеть такую рубашку поверх сорочки, она будет вполне пристойно выглядеть и хорошо себя чувствовать. В любом случае нижняя юбка занимает слишком много места, учитывая, что ей придется делить койку с раненым.

С этой утешительной мыслью Элисон переоделась в сухое и чистое и снова почувствовала себя человеком. Постирав чулки, а затем аккуратно сложив свою немногочисленную одежду на капитанском стуле, она задумалась об устройстве на ночь.

В прошлый раз Рори лег на самый краешек койки, чтобы она могла расположиться с относительным удобством. Сегодня же он лежал без сознания посередине постели. По краям оставались узкие полоски свободного пространства, не обеспечивавшие ни комфорта, ни соблюдения приличий. Но единственной альтернативой был пол, а Элисон уже имела возможность убедиться, насколько он жесткий и холодный.

Вздохнув, Элисон потрогала лоб Рори и промокнула его тряпицей, смоченной в холодной воде. Он не шелохнулся, и она осторожно перебралась через него. Если она ляжет у стены, то хотя бы не свалится ночью на пол. И будет уповать на то, что ее сосед по постели не повернется во сне и не навалится на нее всей своей тяжестью.

Она расправила одеяла и укрыла их обоих. Жар его лихорадочного тела обволакивал ее приятным теплом, и Элисон почувствовала, что согрелась впервые… За сколько дней? Когда же она так опрометчиво сбежала из дома? По меньшей мере, два дня назад. И две скандальные ночи. Впрочем, погубленная репутация волновала Элисон гораздо меньше, чем ее безопасность, полностью зависевшая от благополучия мужчины, лежавшего рядом с ней.

Свернувшись в клубочек, она случайно задела бедро Рори и вздрогнула. Она не привыкла делить постель с мужчиной и испытывала вполне понятную нервозность. Однако спустя некоторое время звук его ровного дыхания и исходившее от него тепло успокоили девушку, и она заснула.

Проснувшись, она обнаружила, что лежит, прижавшись к Рори и положив руку ему на грудь. Странно, но это положение показалось Элисон настолько естественным, что она не двигалась, ощущая под ладонью ровное биение его сердца. И лишь вспомнив о своем необычном положении, поспешно убрала руку. Осторожно приподнявшись на локте, она заглянула в лицо Рори. Он казался спящим, и Элисон облегченно вздохнула.

Свежая повязка, которую она наложила ему на лоб, оставалась чистой, значит, кровотечение прекратилось. Его по-прежнему лихорадило, но уже не так сильно. Когда он проснется, ему понадобится более основательная еда, чем та, которой приходилось довольствоваться до сих пор. Теперь, когда шторм утих, можно будет приготовить горячий бульон.

Элисон начала перебираться через бессознательное тело своего пациента, чтобы позаботиться о завтраке, когда почувствовала, что ритм его дыхания изменился. Бросив взгляд на лицо Рори, она обнаружила, что глаза его открыты и устремлены на распахнутый ворот ее импровизированного ночного одеяния. Низкий вырез сорочки открывал значительную часть ее груди, и Элисон ахнула, когда взглянула на себя. Поспешно стянув полы рубашки, она попыталась закончить маневр, но рука Рори обвилась вокруг ее талии и удержала на месте.

Его взгляд медленно прошелся по спутанным черным кудрям, падавшим на полуобнаженные плечи и грудь, упиваясь красотой серых глаз, слегка припухших от сна, и пухлых губ, казалось, моливших о поцелуе. Рори невольно застонал, крепче стиснув ее талию.

– Проклятие, что за наказание просыпаться с ангелом в постели! – Он снова закрыл глаза и уронил руки, слишком слабый, чтобы дальше удерживать ее.

Элисон поспешно соскочила на пол и озабоченно оглянулась. Смуглое лицо Рори казалось более бледным, чем обычно, вокруг рта залегли страдальческие складки. Она не знала, как отнестись к его словам: то ли это шутка, то ли он бредит.

– Может, тебе станет легче, если ты выпьешь немного виски?

Рори, уловив неуверенные нотки в ее голосе, живо представил себе соблазнительную красавицу, только что явившуюся его взору. Его тело напряглось, разрываясь между желанием и понятиями о приличии. Впрочем, даже если он забудет о приличиях, у него слишком мало сил, чтобы удовлетворить желание. Похоже, он сам проторил себе дорожку в ад. Нужно быть святым, чтобы устоять в такой ситуации, а он далеко не святой.

– Тебе лучше уйти отсюда, Элисон, – раздраженно бросил он. – И позови Уильяма.

Элисон недоверчиво уставилась на него, пораженная столь немыслимым приказом.

– Ты хочешь, чтобы я слонялась по кораблю практически без одежды? Стыдитесь, сэр. Я выйду отсюда, когда буду готова, но не раньше.

Рори держал глаза закрытыми, чтобы не подвергать новой атаке свои и без того ослабленные чувства.

– Если ты думаешь, что я буду лежать здесь и наблюдать, как ты одеваешься, ты еще более чокнутая, чем я считал. Выйди, Элисон, сейчас же. Или возвращайся в постель ко мне.

Поставленная перед столь странным выбором, Элисон почти решилась снова забраться в постель, поскольку это казалось более безопасным, чем блуждать по набитому мужчинами кораблю в одной сорочке. Но что-то в тоне Рори подсказало ей, что едва ли это будет мудрым решением. Схватив платье, она выскочила из каюты.

К счастью, в небольшой кают-компании, где капитан обычно обедал со своими офицерами, оказалось пусто. Хотя на Элисон не было ни корсета, ни чулок, она натянула платье, зашнуровала его и отправилась обследовать корабль.

Найти Уильяма не составило труда. Он драил котлы на камбузе. Отправив его к капитану, Элисон попыталась подружиться со словоохотливым стариком, исполнявшим обязанности кока. Может, она ничего не смыслит в кораблях, но имеет некоторое представление о том, что творится на кухне.

Вскоре вернулся Уильям и сообщил, что капитан желает видеть ее в своей каюте. Элисон, месившая тесто, подняла взгляд с улыбкой, обратившей ноги юнги в желе. Ее ответ, однако, заставил его обеспокоиться состоянием собственного здоровья, если он передаст ее слова капитану.

– Анджело сказал, что я могу повесить здесь гамак, – радостно сообщила девушка и поспешно добавила, заметив вскинутую бровь кока: – Тогда я смогу вставать пораньше и печь свежие булочки, пока есть мука.

Поскольку она не сказала «нет», Уильям предположил, что высказался недостаточно ясно. Мысль о булочках по утрам была чрезвычайно приятной, но она служила слабым утешением против капитанского гнева.

– Мэм, миледи… – на всякий случай сказал он, не совсем уверенный в ее общественном положении. В своей короткой жизни он не встречал таких женщин, но полагал, что она больше похожа на благородных дам, которых он видел на улицах Лондона, чем на кого-либо другого. – Капитан хочет вас видеть.

– Ад еще не замерз, – бодро откликнулась Элисон.

Уильям бросил отчаянный взгляд на Анджело, но кок старательно избегал его взгляда. Может, леди просто дурочка, как та, что жила у них в деревне, и не понимает, что говорит? Эта мысль придала юнге храбрости, и он поспешил назад, к капитану.

Спустя несколько минут он уже не был в этом так уверен. Капитан приподнялся на локтях и уставился на Уильяма с таким видом, словно тот явился к нему, держа собственную голову под мышкой.

– Что она сказала? – Рори сверкнул глазами и разразился бранью.

Затем, осознав, что набросился на ни в чем не повинного посредника, снова опустился на подушки и задумался. Воистину, ад еще не замерз. Интересно, откуда она знает это выражение? Можно себе представить, чему еще она научится, работая на камбузе. Конечно, ему было бы намного легче, если бы она там и оставалась, но это корабль контрабандистов, и с некоторыми членами его команды лучше не встречаться в темном переулке, особенно такой женщине, как Элисон.

Его взгляд упал на аккуратную стопку ее нижнего белья, которая дразнила его воображение все утро. Нетрудно понять, что ее разозлило. Кому понравится расхаживать по кораблю практически раздетой? Впрочем, мальчик сказал, что она показалась ему довольно бодрой. Хотя, имея дело с Элисон, нельзя быть уверенным ни в чем.

Ладно, Анджело пока присмотрит за ней, а ему надо подумать, как вести себя дальше. Уставившись в потолок, Рори произнес более спокойным тоном:

– Скажи ей, чтобы не ходила босиком. Пусть зайдет сюда и наденет туфли и чулки, иначе я встану и сам приду за ней.

– Да-да, сэр. – Мальчик кивнул и бросился выполнять поручение.

Элисон обдумала новое предложение с большим интересом. Погода снова улучшилась, а от кухонной плиты распространялось приятное тепло. Но она не привыкла ходить босиком. Она с удовольствием надела бы туфли и свою замечательную нижнюю юбку, но на этом корабле нет места, где можно уединиться хотя бы для того, чтобы переодеться. Вот в чем проблема.

Она задумчиво прикусила губу. Пожалуй, не стоит дожидаться, пока Рори придет за ней. Ему нельзя вставать. Если с ним что-нибудь случится, ее ждут серьезные неприятности. Вздохнув, Элисон положила тесто в глиняный жбан и накрыла его салфеткой; затем вытерла руки о передник, который дал ей Анджело. Ничего не поделаешь, придется предстать перед капитаном Рори Дугласом Маклейном и узнать, каковы его намерения.

Уильям облегченно перевел дыхание, когда девушка, как и было приказано, двинулась в сторону капитанской каюты. Она явно не подозревала, что направляется в пасть ко льву. В представлении юнги неповиновение капитану было ужасающей провинностью, подрывавшей устои мироздания.

Когда она вошла, Рори лежал с закрытыми глазами. Элисон помедлила, окинув его обеспокоенным взглядом. Видимо, он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы побриться и сменить бинты. На нем не было рубашки, только повязка на груди. Невольно отметив, что плечи у него такие же загорелые, как и лицо, Элисон почувствовала, что ее щеки загорелись от столь неподобающей мысли.

Она все еще витала в облаках, когда Рори открыл глаза и посмотрел на нее. Ласковое выражение его лица противоречило строгому тону.

– Надень это, – сказал он, указывая на стопку ее одежды. – Я не хочу, чтобы ты простудилась до смерти.

Вместо того чтобы подчиниться, Элисон подошла к кровати и коснулась прохладными пальцами той части его лба, где не было повязки.

– Жар еще не прошел, – деловито сообщила она, усаживаясь на краешек постели. – Надо пить больше жидкости. Как ты себя чувствуешь?

Рори закрыл глаза и безмолвно застонал, когда его тело пылко откликнулось на ее неожиданную близость. Без корсета платье мягко облегало Элисон, подчеркивая каждый изгиб. Насколько проще изображать из себя джентльмена, когда предмет твоих желаний закутан в несколько слоев ткани и окружен людьми! Воистину, вынужденное уединение с воплощенной невинностью – слишком тяжкое испытание для такого грешника, как он.

Вздохнув, он напомнил себе, что Элисон попала в такое положение исключительно по его вине и теперь он несет за нее ответственность. Она воспринимает его как дядюшку или старшего брата. И он должен вести себя соответствующим образом.

– Со мной все в порядке, девонька. Давай я закрою глаза, а ты наденешь чулки и все остальное. Еще слишком холодно, чтобы сверкать голыми пятками.

Сдавленный тон Рори противоречил его словам, и Элисон бросила на него озадаченный взгляд. Наверное, у него болит голова, но он не хочет этого признавать. Послушно поднявшись на ноги, она повернулась к нему спиной и натянула нижнюю юбку. Затем снова села и занялась чулками.

Услышав приглушенный стон, она оглянулась через плечо. Рори лежал, прикрыв глаза рукой. Элисон закрепила подвязки, сунула ноги в туфли на каблучках и вернулась к постели.

– Рори? – тихо позвала она.

Он впервые слышал, чтобы она назвала его по имени. Убрав руку, Рори посмотрел на обращенное к нему прелестное лицо. Господи, за что ему такое наказание? Элисон была так прекрасна: с разметавшимися по плечам черными локонами и широко распахнутыми серыми глазами, смотревшими на него с доверчивой невинностью. Она олицетворяла собой все, о чем он когда-либо мечтал. Он не имел права находиться с ней в одной комнате, даже будь она бедной сиротой. А тот факт, что она внучка графа и богата как Крез, делал ее совершенно недосягаемой. Как жестока порой судьба!

– Возьми стул, голубка, и не смотри на меня так, словно я сейчас умру. Я попадал и в худшие переделки, чем эта. – Он с трудом сел. Ребра болели так, словно все демоны ада вцепились в его внутренности, а в голове засел сам дьявол, громыхая молотом.

Элисон принесла стул, но, прежде чем сесть, налила стакан воды из кувшина и вручила ему. Рори поморщился от затхлого вкуса, но выпил до дна, наблюдая, как она грациозно усаживается.

– Милая, нам надо научиться жить вместе. Мне очень жаль, но я не мог не взять тебя с собой. Это был единственный способ спасти и тебя, и корабль. Надеюсь, ты понимаешь?

Элисон переплела пальцы, изучая резкие черты его смуглого лица. Густые брови были сурово сдвинуты, сходясь над ястребиным носом, но голос звучал мягко, и это нашло в ней отклик. Она никогда не была прилежной ученицей и, вместо того чтобы внимать словам преподавателей, изучала их лица. Точно так же она слушала сейчас Рори.

– Я ничего не знаю о Чарлстоне. – Эта мысль вертелась у нее в голове с того момента, как он упомянул о пункте их назначения. – Я никогда не видела дикарей и не думаю, что мне понравится жить в хижине. Неужели нам так уж необходимо плыть в колонии?

Рори усмехнулся, удивляясь ходу ее мыслей. Он тут переживает, что им придется жить в одной каюте, а ее интересуют индейцы. Может, предоставить ей вести разговор и посмотреть, как далеко они зайдут, обсуждая самые неожиданные предметы.

– Чарлстон – довольно милый городок. Думаю, он тебе понравится. У меня там есть друзья, которые происходят из почтенной английской фамилии. У них дочь примерно твоего возраста. Это самое лучшее место, где ты могла бы подождать, пока я завершу свои дела.

Глаза Элисон расширились.

– Ты собираешься оставить меня у них? Это невозможно. Что они скажут? Что подумают? У меня нет одежды. Нет денег. С какой стати незнакомые люди согласятся меня принять?

Рори видел, что она готова расплакаться; ее нижняя губка задрожала, породив у него множество несбыточных желаний. Ему хотелось заключить ее в объятия, прижать к себе и заверить, что все будет хорошо. Он хотел сказать: «Выходи за меня замуж, и я буду вечно заботиться о тебе». Он хотел… Господи, как же он хотел ее! Но не мог получить.

Вздохнув, Рори попытался говорить разумно, хотя уповать на логику, имея дело с Элисон, было по меньшей мере наивно.

– Я скажу им, что ты моя подопечная, что твоя горничная умерла во время плавания, что твои вещи смыло за борт… и тому подобное. Они примут тебя, потому что они мои друзья и захотят подружиться и с тобой тоже. Я куплю тебе новую одежду, и ты сможешь ходить на приемы и вечеринки – словом, делать все, что принято у молодых девушек.

– Но я не смогу расплатиться с тобой! Я исчезла с лица земли, и мистер Фарнли решит, что я умерла! Теперь я нищая и бездомная, и все из-за тебя, Рори Маклейн! Ты не имеешь права так поступать. Я требую, чтобы ты отвез меня домой.

Терпение Рори подошло к концу.

– Я имею право поступать так, как мне угодно! Не знаю, какого дьявола ты бродила по улицам Лондона, вырядившись служанкой, когда я велел вам с Дейдрой переехать к леди Гамильтон, но тебе чертовски повезло, что я нашел тебя раньше, чем ты закончила свои похождения в каком-нибудь французском борделе. А если бы я отослал тебя назад, в Лондон, то, принимая во внимание твои куриные мозги, ты оказалась бы легкой добычей для Гренвилла. Это намного хуже, чем застрять на судне, направляющемся в колонии. Так что можешь считать себя нищей и бездомной, и позволь мне позаботиться об остальном.

Он не мог ранить ее больнее, даже залепив пощечину. Она-то думала, что Рори Маклейн – ее единственный настоящий друг в отличие от жадных и злобных людей, с которыми ей пришлось столкнуться. Но, оказывается, он считает ее досадной помехой, которая постоянно попадается ему на пути.

Собрав все свое достоинство, Элисон поднялась со стула и направилась к двери.

– Спасибо, что спас мне жизнь. Я постараюсь не беспокоить тебя во время путешествия.

– Элисон, постой!

Но его окрик запоздал. Дверь тихо закрылась за ней.

Глава 8

Рори, разумеется, не собирался идти у нее на поводу. Но, кем бы он ни стал за годы изгнания, он был воспитан в уважении к слабому полу. Правда, ему редко встречались женщины, заслуживающие подобного отношения, но это не означало, что он не знал, как себя вести.

Элисон мятежно сверкнула глазами, явившись на его зов, когда в конце дня он послал за ней на камбуз. Он дал ей время остыть, да и себе тоже, хотя отнюдь не гнев был его главной заботой, когда дело касалось Элисон. Она так и не удосужилась надеть корсет, и ее изящная фигурка дразнила его каждым своим движением.

– Вы звали меня, милорд? – осведомилась она приторным тоном, стоя между двумя дюжими моряками и вызывающе глядя на лежащего на постели мужчину. Рори облачился в чистую рубашку и стянул свои рыжие волосы в косичку, но оставался все тем же пиратом.

– Можете идти, – отпустил он своих офицеров, и те немедленно подчинились, хотя Рори и заметил иронически выгнутую бровь Дугала. Что ж, он задолжал ему объяснение, но будь он проклят, если знает, что сказать.

Он перевел взгляд на Элисон.

– Среди моряков распространено суеверие, будто женщина на корабле приносит беду. И не без оснований. Мужчины, давно не видевшие женщин, склонны к тому, чтобы слегка тронуться умом. Я не потерплю ссор и поножовщины среди моих людей. Отныне Дугал или я будем сопровождать тебя на камбуз и обратно. Я приказал Уильяму сразу же сообщать мне, если кто-нибудь, кроме него и Анджело, посмеет сунуться на камбуз, когда ты там. Все остальное время ты будешь проводить со мной или в этой каюте. Понятно?

Что-то в его голосе подсказало Элисон, что других объяснений все равно не последует, поэтому она отмела вопрос как чисто риторический. Сунув руки в карманы фартука, она принялась разглядывать веревку с висящими на ней простынями, появившуюся за время ее отсутствия. С одной стороны от этой разделительной линии находились койка, столик и дверь, а с другой – письменный стол и рундук. Зачем кому-то понадобилось ограничивать и без того тесное пространство каюты?

– По-моему, гораздо проще сушить белье на палубе, – заметила она, придя наконец к заключению относительно назначения веревки.

Рори закрыл глаза и безмолвно обратился к Господу, моля даровать ему, терпение. Он провел большую часть дня, сочиняя впечатляющую речь, а она обратила на нее не больше внимания, чем на жужжание пчелы. Как же ему пробиться через эту поразительную наивность и добраться до сознания Элисон, которая отнюдь не была дурочкой, как он имел возможность убедиться? Вспомнив вечер, когда они обсуждали мужчин и брак, он решил прибегнуть к этому аргументу.

– Если ты не хочешь, чтобы мы жили как муж и жена, тебе потребуется уединение. Лично я не имею ничего против, чтобы жениться на тебе, но мне показалось, что ты не спешишь перейти в это счастливое состояние.

Это заявление мигом вернуло Элисон к действительности. Она уставилась на Рори с таким видом, словно у него вдруг выросли рога и хвост. С некоторым усилием поднявшись с постели, он взял со стола флягу и плеснул себе виски. Если так пойдет и дальше, он превратится в пьяницу к концу путешествия.

Элисон подозрительно наблюдала за его действиями, но когда он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, успокоилась и принялась размышлять над этим поразительным признанием. Хотя и в довольно странной манере, но Рори Маклейн заявил, что готов жениться на ней. Конечно, учитывая все обстоятельства, любой джентльмен был бы просто обязан сказать нечто подобное. Что-что, а это она успела понять за свое кратковременное пребывание в Лондоне. Правда, ей почему-то не показалось, что им движут исключительно соображения приличия.

Элисон бросила на него озадаченный взгляд, но Рори был занят тем, что смаковал двое виски с самым равнодушным видом. Неожиданно для себя она сказала:

– Ты говорил, что мистер Фарнли может составить контракт, защищающий мое наследство. Но я сомневаюсь, что Алан примет меня теперь. Но если мистер Фарнли считает меня мертвой и распорядится моими деньгами в соответствии с теми указаниями, что я оставила ему, мне ничего не останется, кроме как выйти за тебя замуж.

Рори поперхнулся виски, закашлялся и схватился за флягу, чтобы плеснуть себе еще одну порцию. Она сведет его с ума, если не убьет раньше! Он заговорил о браке как о совершенно нелепой идее, чтобы заставить ее очнуться от грез и осознать свое положение. Ему и в голову не приходило, что она может отнестись к этому серьезно. Похоже, Элисон все еще живет в мире фантазий. Что ж, он быстро избавит ее от иллюзий.

– Осмелюсь предположить, что мистер Фарнли не отдаст твое состояние без борьбы. Кому все достанется? Гренвиллу? – Он постарался взять себя в руки и найти выход из положения.

Элисон расправила свою домотканую юбку с таким видом, словно та была сшита из шелка и парчи.

– Полагаю, он так и думает, но его ждет жестокое разочарование. Когда мистер Фарнли сказал, что я должна составить завещание, я решила, пусть все достанется одиноким матерям. Тем, о которых некому позаботиться. Кажется, он основал что-то вроде трастового фонда, предназначенного для строительства и содержания приюта. Я не знаю деталей, но Гренвилл не получит ни гроша.

Рори хмыкнул, представив себе разъяренное лицо графа, когда тот узнает о завещании. Конечно, он попытается его оспорить в суде, но дело может тянуться годами. Элисон, возможно, наивна, но совсем не глупа.

– В таком случае о твоем наследстве можно не беспокоиться. К тому времени когда мы вернемся в Лондон, Гренвилл будет сидеть в долговой тюрьме, а ты сможешь найти себе подходящего мужа. Если Алан настолько глуп, чтобы отказаться от тебя, найдутся сотни претендентов получше его. А может, ты встретишь кого-нибудь в Чарлстоне.

Элисон взяла бокал, который он наполнил для нее, – и пригубила, наблюдая за Рори, который, морщась от боли, уселся на стул. Видимо, он уже отказался от мысли жениться на ней. Если Рори не хочет жениться на ней, то, наверное, никто не захочет. Ладно, если ее наследство в безопасности, то ей вообще незачем выходить замуж.

– Сколько времени нам придется так жить?

– Около шести недель. Возможно, чуть больше или меньше, в зависимости от направления ветров. Я постараюсь по возможности облегчить твое пребывание здесь. Признаться, у нас было не слишком удачное начало… – Рори удрученно махнул рукой. Он никогда не понимал, что творится в ее хорошенькой головке.

– Наверное, все дело в ударе по голове, который ты получил. Ты был не в себе, – решила Элисон, задумчиво покусывая ноготь.

Это многое бы объяснило. Если он не хочет жениться на ней и считает ее обузой, то не должен смотреть на нее так, как он это делает порой. Возможно, он просто не отдаст себе в этом отчета.

Рори вздохнул и сделал глоток виски, наблюдая за юнгой, который принес им еду. Пожалуй, ему необходим еще один удар по голове, чтобы прийти в чувство. Еще немного, и он начнет соглашаться с ней.

Позже, лежа в гамаке, подвешенном за занавеской, и слушая, как Элисон готовится ко сну, Рори снова возмечтал о хорошем ударе по голове, который избавил бы его от этой муки. Он слышал шелест снимаемой одежды и представлял себе Элисон в одной тонкой сорочке. Но ее тоже придется снять, чтобы вымыться. Вообразив себе ничем не прикрытые соблазнительные округлости, Рори едва сдержал стон. Ну почему она не одна из тех тощих угловатых особ, которым требуются кринолины и ватные подкладки, чтобы придать пышность формам? Или не одна из тех толстушек, которые, даже затянутые в корсет, кажутся квадратными? Почему она столь чертовски совершенна, что он не может найти в ней ни одного недостатка?

– Погасить фонарь?

Голос Элисон прозвучал так близко, словно она находилось рядом с ним, а не за занавеской. Рори был не в состоянии ответить. Все его силы ушли на то, чтобы не встать с постели и не посмотреть, что на ней надето.

Решив, что он заснул, Элисон подумала о том, чтобы проверить, не вернулась ли к нему лихорадка, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что это будет не самым умным поступком, и она забралась в постель. Ощущение пустой постели оказалось настолько непривычным, что девушка почти пожалела, что Рори нет рядом. Его присутствие согревало ее не только снаружи, но и внутри. Может, это и есть то самое, ради чего мужчины и женщины стремятся к браку?

Свернувшись под одеялом, она попыталась представить себе, каково это – быть замужем за Рори? Он ни, разу не поцеловал ее по-настоящему, а Элисон была уверена, что замужество и поцелуи неразделимы. Она была также уверена, что целоваться с Рори было бы очень приятно. Даже его прикосновения были более волнующими, чем все, что когда-либо делал Алан. От одной мысли об этом все ее тело покрылось мурашками.

День был утомительным, и она не заметила, как заснула.

Видение посетило ее где-то среди ночи. Элисон не знала, где она находится; было темно и страшно. Открыв глаза, она увидела мужчину, который, нависнув над ней, прижимал ее к постели. Он был совершенно обнаженным, и Элисон затрепетала от ужаса, сообразив, что тоже раздета. Испуганно всхлипнув, она подняла взгляд к лицу мужчины, хотя ей не требовалось видеть его черты: это Рори. Что-то твердое уперлось в ее бедро, но, когда она попыталась протестовать, он заглушил ее слова поцелуями. Она попыталась оттолкнуть его, но он был слишком сильным и тяжелым. Его горячие руки скользили по ее телу, губы не отрывались от ее губ. Только почувствовав боль окончательного проникновения, Элисон вскрикнула. И продолжала кричать.

Рори соскочил с гамака и, чертыхаясь от боли, заковылял за занавеску. Всхлипывания Элисон разбудили его, но только ее крик заставил его действовать. Ни один мужчина не посмел бы войти в капитанскую каюту без разрешения. Что, черт побери, случилось?

Элисон металась на постели, глаза ее были открыты, но явно ничего не видели. Озадаченный, Рори присел на койку и попытался взять ее за руки, но она вырвала их с неожиданной силой. Разве можно спать с открытыми глазами? Похоже, она даже не осознает, что он здесь.

Осторожно, стараясь не испугать, он поднял ее на руки. На Элисон ничего не было, кроме тонкой сорочки, но мысли Рори были заняты лишь тем, как вывести девушку из этого странного состояния. Она отчаянно сопротивлялась, но, когда он усадил ее к себе на колени и обнял, обмякла и разрыдалась у него на плече. Рори неуклюже гладил ее по спине, крепко прижимая к своей груди. Слава Богу, он лег спать в бриджах, иначе у нее появился бы дополнительный повод для истерики. Элисон была такой мягкой и легкой в его объятиях… Он поцеловал ее в макушку и потерся щекой о ее волосы, нашептывая успокаивающие слова.

– Тише, милая, это только сон. Я никому не позволю обидеть тебя. Обещаю. Ш-ш, малышка, не надо так убиваться.

Он баюкал ее, словно ребенка. Элисон чувствовала шероховатую ткань повязки на его груди и пуговицы его бриджей, впивавшиеся ей в бедро. Он не был голым, как в ее сне. И она тоже. Должно быть, ей приснился кошмар. Она теснее прижалась к нему, черпая утешение в его силе. Рори защитит ее, разве нет?

Но, заглянув ему в лицо, она увидела незнакомого Рори – того, в чьих янтарных глазах горел непонятный ей огонь. Его объятия стали крепче, и Элисон поняла, что он собирается поцеловать ее, как это сделал Рори в ее сне. Испугавшись, она отпрянула.

Рори не стал ее удерживать. Элисон передвинулась на середину кровати и натянула на себя одеяло, ощутив вдруг озноб. Он с любопытством наблюдал за ней, но не сделал ни одного движения, которое она сочла бы угрожающим.

– В чем дело, Элис?

От его мягкого шотландского акцента и знакомого уменьшительного имени на глаза Элисон навернулись слезы. У нее не осталось ничего: ни прошлого, ни дома. Только этот мужчина, напоминавший ей о том, что она когда-то была любима. Ее бабушка говорила так же, как Рори, и называла ее тем же именем.

– Мне приснился сон. Страшный сон. Извини, я не хотела тебя будить.

Едва ли это был сон. Видение было слишком явственным, как уже бывало в других случаях. Но вряд ли он поймет, даже если она попытается объяснить. Только ее бабушка понимала, что она имеет в виду.

– Одно время мне часто снился отец. Странно, но я никогда не видела во сне мать, только отца. Иногда я видела его спускающимся по тропе на берег или сидящим в библиотеке у огня. Но даже если это были другие, незнакомые мне места, я всегда знала, что это мой отец. Тебе снились такие сны?

Элисон, казалось, успокоилась, и Рори расслабился. Он не думал, что сможет заснуть после случившегося, и предпочел бы поболтать с ней, любуясь ее распущенными локонами и прелестным лицом.

– Мой отец умер, когда мне было шестнадцать. Я очень хорошо помню его, и не сказал бы, что хоть раз видел его во сне. Но ведь твой отец умер еще до твоего рождения. Как же ты можешь узнавать его в своих снах?

Потому что это не сны. Но сказать об этом равносильно признанию, что она видит призраков.

– В холле висел портрет отца в военно-морском мундире. На портрете он изображен в старомодном парике с пышными буклями, но в моих снах у него светлые волосы. Когда я спросила у бабушки, она подтвердила, что отец был блондином. Так что я уверена, что это он.

Господи, офицер флота его королевского величества! Хорошо, что ее отец умер и не знает, что его дочь на борту одного из вольных торговцев, доставлявших столько хлопот британским фрегатам в колониальных водах. Только этого ему не хватало – флотского офицера с персональной вендеттой против него лично. Они охотились за его головой на протяжении пятнадцати лет. При одной мысли об этом горло Рори сжалось.

Только для того, чтобы поддержать разговор, он поинтересовался:

– Ты знаешь, как он умер?

Обыденность его вопросов и негромкий уверенный голос усыпили ее страхи. Обхватив руками колени, Элисон положила на них подбородок и поведала ему то, что слышала когда-то.

– Он служил в военном флоте, как мой дедушка до него. Это семейная традиция. Но когда он встретил мою мать, он пообещал ей оставить службу после того, как вернется из последнего плавания. Она побывала на его корабле, где познакомилась с капитаном и остальными офицерами. Так, во всяком случае, говорила моя бабушка.

Голос Элисон стал тише, словно она пыталась представить себе двух влюбленных, встретившихся по воле случая и разлученных судьбой. Как бы сложилась их жизнь, если бы не вмешательство рока? Каковы были шансы на счастье у графского сына и дочери бедной шотландской вдовы? Но ведь ее бабушка и дедушка были счастливы. Все возможно.

– Моя мама утверждала, что они поженились на борту, и что капитан сделал соответствующую запись в корабельном журнале в присутствии свидетелей. Они, конечно, понимали, что следует обвенчаться в церкви, как полагается, но это была его последняя ночь на берегу, и они притворились, будто все по-настоящему. А потом он отплыл в Вест-Индию и больше не вернулся.

Эта история, по крайней мере, в изложении Элисон, звучала как печальное эхо ушедшей любви. Рори легко мог представить себе, как все это случилось, и, глядя на склоненную головку девушки, явившейся плодом этого союза, не мог не радоваться, что он состоялся. Он приподнял пальцем ее подбородок и посмотрел в серые глаза.

– Твоя мать был шотландкой, верно? – Элисон кивнула. – И они встретились в Шотландии? – Элисон снова кивнула, устремив на него любопытный взгляд. – Тогда, если твоя мать сказала правду, и они действительно произнесли брачные обеты перед свидетелями, по шотландским законам они считаются мужем и женой. Даже без венчания в церкви.

Глаза Элисон расширились и вспыхнули, словно два маяка.

– Значит, я могу именоваться леди Элисон и имею такое же право на поместье моего дедушки, как Гренвилл.

Рори усмехнулся и постучал ее по носу кончиком пальца.

– К сожалению, милая, все не так просто. Без капитана, журнала или свидетелей ты не сможешь ничего доказать. Не забывай об этом, если тебе когда-нибудь взбредет в голову выйти замуж на корабле. Церкви не тонут в море.

Элисон скорчила гримасу.

– Поделом было бы моему кузену, если бы я нашла журнал. Или свидетелей. – Ее лицо просветлело. – А вдруг кто-нибудь выжил? Корабль затонул в шторм у побережья какого-то острова. Кто-нибудь из команды мог спастись, верно? – И, может быть, мой отец один из них.

Возможно, именно поэтому он и является ей в видениях. Рори не стал поощрять ее простодушный энтузиазм.

– Не увлекайся мечтами, Элис. Шторм на островах нешуточное дело. Скорее всего, они разбились о скалы – или были унесены в море. Прибрежные течения и в тихую погоду достаточно коварны, а в шторм… Шанс на спасение ничтожен. И даже если кто-нибудь выжил, как ты его найдешь? Мне очень жаль, милая, но лучше не бередить душу напрасными надеждами.

Элисон сонно улыбнулась. Она всегда знала, что ее родители любили друг друга, а теперь узнала чуть больше. Они состояли в законном браке, и есть шанс, что она сможет это доказать. Хотя бы ради доброго имени своей матери. Она зевнула, и Рори поднялся с постели, похлопав ее по руке.

– Сможешь теперь заснуть?

Элисон кивнула, и Рори неохотно оставил ее, вернувшись на свою половину. Может, напрасно он бережет ее для какого-то щеголя со знатным именем и титулом. Почему он должен уступать ее таким, как Алан Тремейн и лорд Гренвилл?

Но тут он вспомнил о бочонках с бренди, спрятанных в трюме, о фальшивых документах на каперство в его столе, о человеке, которого он собирается убить в Шотландии. И это далеко не все причины, по которым он не может сейчас жениться. Даже Гренвилл кажется образцом благопристойности по сравнению с ним.

Глава 9

Чарлстон, весна 1760 года

Они увидели землю в начале мая. Море баловало их хорошей погодой и попутными ветрами на всем пути, и лицо Элисон приобрело медовый оттенок за долгие часы, которые она провела на палубе, наблюдая за матросами, карабкавшимися по снастям.

Этим она и занималась, когда Рори услышал донесшийся сверху крик:

– Земля!

Элисон сидела на бочке с водой, созерцая полощущиеся на ветру паруса. Она смастерила себе что-то вроде чепца из кусочка холста и лент, но крохотный головной убор не мог удержать пышную массу смоляных кудрей. Они трепетали вокруг ее лица, подобно, бушующему морю, и Рори в тысячный раз задумался, как бы выглядели эти темные пряди, разметавшись на подушке под ним.

Что толку гадать! Элисон избегала его, предпочитая компанию Дугала. Непринужденное товарищество, возникшее между ними, бесследно исчезло в ту ночь, когда ей приснился сон. Она держалась настороженно и старалась соблюдать дистанцию, что было несвойственно ее открытой и доверчивой натуре. Но это, как ни странно, облегчило напряжение последних недель. Не научись Элисон сдерживать свои беспечные порывы, Рори давно бы уложил ее в свою постель. Он так страстно желал этого, что каждый взгляд на Элисон причинял ему страдания.

Не подозревая о терзаниях капитана, Элисон наконец перевела взор с наполненных ветром парусов на зеленую полоску берега, видневшуюся вдали. Скоро она окажется в другой стране, в чуждом ей месте, где она никого не знает и никто не знает ее. Ей хотелось обрести новое имя. Разве это не самый подходящий случай?

Ах, если бы только она не зависела от Маклейна! Будь у нее те деньги, что украли воры, она могла бы сойти на берег и исчезнуть. Вряд ли то видение осуществится, если они никогда больше не встретятся.

Элисон не имела полного представления о том, что происходит между мужчиной и женщиной, но то немногое, что она знала, заставляло ее чувствовать себя ужасно уязвимой. Ее внутренности начинали трепетать, когда Рори оказывался рядом, а внизу живота появлялась тянущая боль, стоило ему коснуться ее руки или ласково улыбнуться. Одного этого было достаточно, чтобы подумывать о бегстве. Рори не собирается жениться, а она не намерена рожать ребенка вне брака.

Элисон нахмурилась, размышляя над планом, который начал складываться у нее в голове, после того как она обнаружила золото, припрятанное в рундуке Рори. Она не может сбежать без денег, которые помогли бы ей продержаться до тех пор, пока мистер Фарнли пришлет ей банковский чек. А это может занять несколько месяцев. Но если позаимствовать немного у Рори, она легко расплатится с ним, когда поступит перевод. Правда, Рори ни за что не согласится ссудить ее деньгами, пока не выяснит все ее намерения, а этого Элисон хотела избежать любой ценой.

При мысли, что придется расстаться с Рори, она испытала укол сожаления, но проигнорировала его, как научилась игнорировать все те огорчения, которыми изобиловала ее жизнь. Она обходилась без друзей раньше, обойдется без них и сейчас.

Утром следующего дня, дождавшись прилива, они подошли к берегу. Рори позволил Элисон подняться на палубу и маневрируя в русле реки, пересекавшей Чарлстон, устроил ей небольшую экскурсию, рассказывая о зданиях, мимо которых они проплывали.

К изумлению Элисон, город был застроен преимущественно кирпичными домами, многие из которых выглядели весьма солидно. Она заметила несколько красивых резиденций, обращенных фасадами к воде. По сравнению с Лондоном улицы казались опрятными и тщательно спланированными; даже на рынке, раскинувшемся на берегу реки, царили чистота и порядок. Жаркий воздух был прозрачным, без примеси дыма из множества труб. Определенно Чарлстон оказался самым приятным местом из всех, что ей приходилось видеть.

Воодушевленная этим открытием, Элисон почти забыла о своих планах, пока Рори не отвел ее назад, в каюту. Его слова заставили ее сердце взволнованно забиться.

– Мне нужно ненадолго оставить корабль, чтобы организовать разгрузку судна. Оставайся здесь и приведи себя в порядок, а когда я вернусь, мы пойдем в город.

Он натянул на плечи камзол и взял шляпу. Элисон заметила, что он облачился в свой лучший жилет и тщательно расправил кружевной воротник и манжеты, но не стал надевать парик. Судя по его внешнему виду, здешняя мода немногим отличалась от лондонской.

Рори принял ее молчание за согласие и быстро вышел из каюты, слишком озабоченный предстоящими делами, чтобы заметить задумчивость девушки. Когда он ушел, Элисон принялась за осуществление своих планов.

Она отсчитала из запасов Рори ровно столько монет, сколько, по ее мнению, могло понадобиться. Если этого окажется недостаточно, она что-нибудь придумает. Возможно, из нее получится не слишком хорошая учительница, но она могла бы стать компаньонкой богатой дамы или заняться шитьем. Вряд ли Рори обеднеет от такой малости, но она не может предать их дружбу, взяв больше, чем необходимо. Воспользовавшись его письменными принадлежностями, Элисон написала расписку, где обязалась вернуть одолженную сумму по первому требованию Рори Дугласа Маклейна. Юридические термины Элисон почерпнула из расписок, которыми обменивались Рори и Дугал, когда играли в карты. Они звучали очень солидно, так что Рори мог не беспокоиться о возмещении долга.

На сей раз Элисон позаботилась о том, чтобы надежно спрятать свои скромные средства. Проделав дырки в нижней юбке, она вшила каждую монету в отдельный кармашек и аккуратно заделала швы. Более мелкие монеты для самых срочных нужд она рассовала по карманам.

К тому времени когда Элисон закончила, она изрядно переволновалась, опасаясь возращения Рори, но команда занималась обычными делами под руководством Дугала. Теперь предстояло самое сложное – выбраться с корабля. Элисон воспользовалась расческой Рори и его зеркалом для бритья, чтобы привести в порядок волосы и одежду. От многочисленных стирок в морской воде ее платье сильно истрепалось, но единственной альтернативой были матросские штаны, в которые она влезала, когда нужно было постирать одежду. Она должна постараться выглядеть как леди, пусть даже обедневшая.

Выбраться с корабля незаметно не представлялось возможным. Хотя на причал были переброшены сходни, по которым Рори сошел на берег, вокруг сновали матросы. Но даже если бы ей удалось провести команду, на пристани собралась толпа зевак, глазевших на корабль, и Элисон страшила мысль, что она окажется одна среди незнакомых людей.

Дугал заметил стройную фигурку, притаившуюся в тени переборок, и поспешил к ней. Приказы капитана относительно девушки были весьма конкретными и полностью исключали ее пребывание на палубе без сопровождения.

– Мисс Хэмптон, могу я чем-нибудь помочь? – Он сорвал с головы шляпу и отвесил поклон.

Дугал был на несколько лет старше капитана, но в отличие от Рори не выглядел как человек, который смотрит в будущее и видит там собственную гибель. Достаточно было заглянуть в добрые голубые глаза, приветливо смотревшие из-под кустистых рыжих бровей, чтобы понять, почему их с Рори связывает долгая дружба.

– Рори просил меня починить его льняную рубашку, но я израсходовала все нитки на свою нижнюю юбку. Мне не хотелось бы никого беспокоить. Наверняка где-нибудь поблизости есть лавка, где я могла бы купить то, что мне нужно.

Дугал понял то, что девушка оставила недосказанным. Видимо, Элисон опасалась, что Рори рассердится из-за того, что она извела нитки на всякие пустяки, оставив его без приличной рубашки. Ему самому нередко доставалось от Рори под горячую руку, а в этом плавании настроение капитана было весьма неустойчивым, если не сказать больше. Бог знает, что он может выкинуть даже по столь ничтожному поводу.

– Я скажу Уильяму, пусть сбегает за нитками. Капитан еще не скоро вернется, так что у вас будет достаточно времени, чтобы выполнить его поручение.

– Слава Богу. – Элисон постаралась скрыть досаду и попробовала зайти с другой стороны: – Я так давно не ступала на твердую землю. Может, мне пойти с ним? – Она изобразила смущение и потупила взгляд. – Есть еще кое-какие вещи, которые я хотела бы купить.

Дугал, как убежденный холостяк, плохо представлял себе, какие предметы одежды женщины предпочитают покупать сами, но не сомневался, что таких вещей немало. Тем не менее, капитан оставил четкие распоряжения, и он не собирался их нарушать.

– Если бы это зависело от меня, я не стал бы возражать, мисс Хэмптон, но капитан отдал строгий приказ, чтобы вы никуда не ходили без него или меня. Для вашей же собственной безопасности.

Вздохнув, Элисон устремила тоскливый взгляд на пристань. Между кораблями сновали лодки, подвозившие свежие продукты и рыбу. Все это тут же, на причале, продавали с лотков. Возле рыбных и овощных прилавков уже начал собираться народ, приценивающийся к поступающему товару. Скоро здесь яблоку упасть негде будет. Ах, если бы ей удалось сойти по сходням!

– О, я в этом нисколько не сомневаюсь, и мне хотелось бы выразить капитану свою благодарность за его заботу. Но как сделать ему сюрприз, постоянно находясь под присмотром? На его лучшем камзоле не хватает пуговиц, и потом… я испортила его писчую бумагу, опрокинув на нее чернильницу. Мне кажется, он был бы доволен, если бы я купила ему новую пачку.

В ее голосе звучала такая тоска, что одинокое сердце Дугала дрогнуло. Ясно, что девчушка влюбилась в капитана. Не самый умный поступок, но она молода и впечатлительна, а у капитана имеются свои достоинства. Лучше бы ему жениться на таком вот кротком создании и где-нибудь осесть, чем и дальше следовать по выбранной им опасной стезе, которая еще неизвестно куда приведет. Может, девушка и найдет путь к его сердцу, если ей не мешать.

– Ну, хорошо, мисс Хэмптон. Подождите минуту. Я скажу Джейку, куда мы идем, и лично провожу вас на берег. Думаю, капитан не стал бы возражать против этого.

Элисон облегченно вздохнула, когда старший помощник зашагал прочь. Она добилась своего, хотя ее и мучили угрызения совести за то, что придется обмануть бедного Дугала, от которого она не видела ничего, кроме добра.

Вначале все шло хорошо. Элисон так долго выбирала пуговицы в небольшой лавке рядом с причалом, что ее провожатый, заскучав, принялся разглядывать хорошеньких девушек, проходивших мимо. После этого осталось только попросить лавочника показать ей товары в глубине магазина, а затем выскользнуть через черный ход на улицу, параллельную той, где ожидал Дугал.

Элисон попыталась затеряться в толпе. Толстые матроны в накрахмаленных чепцах бесцеремонно пихали ее локтями, чернокожие слуги нагло загораживали дорогу. Под ногами вертелись мальчишки в шляпах с обвисшими полями и домотканых рубахах. Споткнувшись об одного из них, Элисон чуть не налетела на коренастого джентльмена в парике, жевавшего какой-то фрукт.

После шести месяцев однообразного существования на борту корабля пестрая шумная толпа действовала возбуждающе. Глаза Элисон разбегались при виде спелых фруктов и свежей клубники, а желудок отозвался голодным урчанием на запах сдобы, пекущейся неподалеку. Сунув руку в карман, она зажала в кулаке лежавшие там монеты и всей душой пожалела, что не может заняться покупками. Нужно где-то устроиться, пока Рори не обнаружил, что она исчезла.

Как славно было бы бродить по Чарлстону вместе с ним! Рори рассказал бы ей, что это за неведомые фрукты, объяснил бы, почему чернокожие женщины носят на головах яркие тюрбаны, и посоветовал бы, какие из этих дивно пахнущих яств стоит попробовать. Вместо этого ей приходится проноситься мимо этих удивительных вещей чуть ли не бегом, гадая, увидится ли она когда-нибудь с Рори.

Но цель ее побега, напомнила она себе, именно в том и состоит, чтобы никогда больше не встречаться с Рори. Она плохо на него действует. Как иначе объяснить странное выражение, которое она видела порой в его глазах? Она провоцирует его на дурные поступки, а это не кончится добром для них обоих. Это единственный вывод, который можно сделать из ее видения. Нет, этого она никогда не допустит!

Последняя мысль заставила ее ускорить шаг, и Элисон проследовала мимо рыночных прилавков без дальнейших задержек. Однако, добравшись до главной улицы, она помедлила перед витриной модистки. Рори сказал, что она выглядит как служанка в этом платье. Лучше, конечно, выглядеть как леди Элисон Хэмптон, но на портниху требуется время. Она задумалась о новой шляпке, но один взгляд на выцветшую юбку убедил ее, что это будет напрасной тратой денег. Еще подумают, что она ее украла.

Надо ей перестать витать в облаках, как говаривал Рори, и заняться делом. Элисон решила, что прежде всего следует отправиться к адвокату. Мистер Фарнли оказал ей неоценимую помощь; наверняка такой же джентльмен найдется и в Чарлстоне.

С этой утешительной мыслью она двинулась дальше, просматривая деревянные вывески и скромные медные таблички в поисках адвокатской конторы. Это оказалось совсем не так просто, как она рассчитывала. Солнце палило все сильнее, пока она брела по пыльной улице мимо харчевен, магазинчиков, сапожных и одежных мастерских. Но ничего похожего на внушительный фасад конторы мистера Фарнли ей не попалось.

По мостовой катили кареты, в которых восседали нарядные дамы с зонтиками. Грохотали повозки, груженные сеном и дарами земли, поступавшими с окрестных ферм. Мимо шагали мужчины всех сословий – от грубоватых матросов в обвисших штанах до элегантных джентльменов в модных камзолах, – но Элисон не осмеливалась обратиться к ним с вопросом. Вряд ли она сможет объяснить, кто ей нужен, если и сама этого толком не знает.

Наконец, свернув с запруженной людьми улицы, где располагались магазины, она оказалась на тихой улочке, застроенной аккуратными особняками из кирпича. Ставни на окнах, выходивших на южную сторону, были закрыты, и Элисон представила себе прохладный полумрак, царивший внутри. Горло ее пересохло, ступни болели, и она чувствовала себя грязной и пропылившейся от макушки до кончиков пальцев на ногах. Может, ей сделать вид, будто она хочет наняться прислугой в один из этих элегантных домов, и узнать побольше о городе, прежде чем продолжить поиски?

Но тут она увидела табличку в окне одного из зданий, которая гласила: «Гарольд Б. Латимер. Юридические услуги». Интересно, это то же, что и поверенный? Мистер Фарнли – юрист. Кроме того, он составляет завещания и всякие бумаги. Возможно, этот мистер Латимер занимается тем же самым.

Элисон задумчиво смотрела на кирпичный, особняк с расположенными по фасаду высокими окнами и фронтоном. Несмотря на солидный возраст, дом выглядел респектабельным и ухоженным. Что может служить лучшей рекомендацией хозяину?

Удовлетворенная внешним видом конторы, Элисон уверенно вошла в здание, даже не задумавшись о том, как отнесутся его обитатели к ее непрезентабельному виду.

Клерк, сидевший за столом над открытой конторской книгой, поднял на нее удивленный взгляд. Он видел ее из окна, но никак не ожидал, что девушка, по виду служанка, войдет в контору. Разинув рот, он молча глазел на вспотевшее от жары прелестное личико, обрамленное пышной массой черных кудрей.

Смущенная его пристальным взглядом, Элисон отряхнула юбку и расправила на плечах косынку.

– Я хотела бы видеть мистера Латимера, – спокойно, но твердо сказала она.

Молодой человек закрыл рот и запустил заляпанные чернилами пальцы под сбившийся набок парик. Культурная речь, слетевшая с губ незнакомки, явилась для него полной неожиданностью. Она выглядела немногим лучше уличной бродяжки, которой следовало незамедлительно указать на дверь. Но ни одна бродяжка, с которой ему приходилось встречаться, не обладала столь безупречным произношением. Даже он не мог похвастаться такой гладкой речью, если уж на то пошло.

Девушка слегка приподняла брови, побудив его приступить к обычному опросу:

– Могу я узнать ваше имя?

Любой посетитель с претензиями на респектабельность представил бы карточку, но у этой особы не было даже сумки, откуда ее можно было бы достать.

– Леди Элисон Хэмптон, к вашим услугам. У меня важное дело. Он у себя?

Должно быть, она сумасшедшая. Это единственное объяснение. Он знал имена всех знатных персон в городе, включая гостей губернатора. Хэмптон не значилось среди них. Да и с какой стати английская аристократка станет одеваться как пугало. Девчонка свихнулась, не иначе.

Он ухватился за оправдание, которое она сама же и предложила.

– Нет, миледи, в данный момент он отсутствует. Желаете назначить встречу?

– Боюсь, у меня нет для этого времени. Мне необходимо срочно переговорить с ним. Вы не знаете, когда он вернется?

Элисон охватило беспокойство. Надо полагать, Рори уже знает, что она сбежала. С него станется прочесать весь город в поисках ее. Она не может уйти отсюда, пока не получит гарантий безопасности.

Молодой человек неуверенно пробормотал:

– В любой момент, полагаю, но он очень занят. Если бы вы…

Не желая слушать очередное бессмысленное предложение, Элисон подхватила юбки и направилась к двери, которая вела в основную часть дома. Не хватало еще, чтобы какой-то клерк выставил ее на улицу.

– Благодарю вас. Я подожду, пока мистер Латимер вернется. Если позволите, стакан воды – если ничего лучше не найдется – был бы весьма кстати.

С этими словами она распахнула дверь и проследовала в холл. Слева от нее находилась библиотека, а справа нечто вроде кабинета, из которого вышел джентльмен в старомодном камзоле с пышными фалдами, в напудренном парике и со шляпой в руке. Сзади послышался возмущенный возглас клерка:

– Мистер Латимер!

Элисон нахмурилась. Выходит, он обманул ее.

Джентльмен поднял глаза, удивленный встревоженным гоном своего служащего, и обнаружил перед собой весьма необычную молодую особу. С рассыпавшимися, как у расшалившегося ребенка, кудрями, она слегка приподняла потрепанную линялую юбку, словно та была из шелка, открыв взору нижнюю юбку, куда лучшего качества, но не менее поношенную. Серые глаза взирали на него ей спокойным достоинством, которое поверенный узнал бы где угодно. Он вежливо поклонился.

– Чем могу быть полезен, мисс?.. – Он оглянулся через плечо, вопросительно глядя на клерка, нервно переминавшегося в дверях.

Поскольку тот все еще пребывал в растерянности, Элисон представилась сама:

– Леди Элисон Хэмптон. Мистер Латимер, полагаю?

– Он самый, миледи. – Учтивым жестом указав ей путь, он снова бросил вопросительный взгляд на своего помощника. Молодой человек пожал плечами. Латимер нахмурился и последовал за странной посетительницей в свой кабинет.

Элисон уже расположилась в кожаном кресле у окна, выходившего на улицу. Спина ее была идеально прямой, маленькие ступни стояли рядышком, а руки чопорно сложены на коленях. Обрамленные черными ресницами глаза следовали за поверенным, пока он усаживался за свой письменный стол.

– Итак, миледи, чем могу быть полезен?

– Я была похищена и привезена сюда против своей воли, мистер Латимер. Я хотела бы отправить письмо своему поверенному в Лондон, чтобы уведомить как о моем местопребывании, так и о том, что со мной все в порядке. Видимо, ему придется воспользоваться моими средствами и переслать мне денежный перевод, чтобы я могла вернуться домой. Если возможно, я бы также хотела, чтобы он выдвинул обвинение против моего кузена, графа Гренвилла, ибо, пока он на свободе, я не могу чувствовать себя в безопасности.

Если бы не идеально правильная речь девушки, Латимер решил бы, что она не в себе. Но человек его профессии должен уметь быстро отделять зерна от плевел, чем он и занялся.

– Как зовут вашего поверенного, леди Элисон?

– Мистер Фарнли. Он старший партнер в адвокатской конторе «Фарнли и Фарнли», что в Чансери-лейн, Лондон.

Латимер знал эту фирму, да и имя Гренвиллов было достаточно известным. Записав сообщенные девушкой сведения, он собрался с мыслями и сделал очередной выпад, пытаясь сбить ее с толку.

– Я сказал бы, что граф Гренвилл чуточку староват, чтобы быть вашим кузеном, леди Элисон. Мы были членами одного клуба, когда я учился в Оксфорде, а он значительно старше меня.

– Вы знали моего дедушку? Как чудесно. Тогда вы должны понять мое положение. – Элисон нетерпеливо подалась вперед. – Вы поможете мне, да? Так ужасно оказаться в незнакомом месте, где никого не знаешь. И потом, я боюсь, что мой кузен попытается доказать, что я умерла, и присвоит мои деньги. Что я тогда буду делать? Но я не могу вернуться, пока не буду уверена, что он больше не причинит мне вреда.

Все оказалось совсем не так просто, как надеялся Латимер. Гренвилл был весьма состоятельным человеком. Его корабли совершали регулярные рейсы в Чарлстон. Когда Латимер познакомился с графом, тот владел шахтами, разбросанными по всему Корнуоллу. Если эта девушка действительно имеет к нему отношение, за ней стоят большие деньги.

Зерна от плевел, напомнил он себе. Взглянув на ее странное одеяние, он сделал еще одну попытку:

– Вы понимаете, что ваша просьба может потребовать немалых средств и времени?

– Если вы оцениваете ваши услуги в значительную сумму, вам придется запросить ее у мистера Фарнли, поскольку мне понадобится гардероб и жилье, пока я буду ждать ответа из Англии. – Вытащив из кармана золотую монету, которую она приготовила как раз для таких целей, Элисон положила ее на стол перед изумленным адвокатом. – Этого хватит, чтобы вы могли приступить к делу?

Полновесное золото редко использовалось в качестве оплаты, и Латимер подавил порыв схватить монету, сверкавшую в лучах солнца, и попробовать ее на зуб. С таким авансом он взялся бы даже за совершенно безнадежное дело. А в данном случае… Если монета настоящая, то вполне возможно, что и претензии девушки обоснованны.

– Этого более чем достаточно, леди Элисон. Я отправлю письмо с первым же кораблем, отбывающим в Англию, и позабочусь о незамедлительном получении ответа. Но прежде я хотел бы выслушать вашу историю, дабы снабдить мистера Фарнли сведениями, необходимыми для возбуждения дела. Кстати, почему бы вам не познакомиться с моей женой и дочерью? Вы почувствуете себя гораздо лучше, когда немного отдохнете после всех испытаний.

Гордая своими достижениями, Элисон выплыла из конторы под руку с мистером Говардом Латимером, поверенным. Пусть Маклейн теперь попытается ее найти.

Именно этим Рори и занимался. Когда он вернулся на корабль, нагруженный пакетами с женской одеждой, которую можно было приобрести, не заказывая заранее, на «Морской ведьме» царила непривычная тишина. Это было тем более странно, что он не давал разрешения никому из матросов сходить на берег. На судне имелся небольшой запас контрабандного бренди, от которого нужно было избавиться в первую очередь. Рори подмазал кого следовало и ожидал прибытия повозок в самое ближайшее время. Где, черт побери, команда?

Быстро прошагав через пустой корабль, Рори вошел в свою каюту, испытывая ярость, граничившую с паникой. Там его с несчастным видом ждал Дугал. Глаза старпома налились кровью, одежда пребывала в беспорядке, а стоявшая перед ним бутылка виски была почти пустой. Рори огляделся по сторонам и, не обнаружив за занавеской Элисон, почувствовал, что его паника усиливается. Бросив пакеты на койку, он сгреб своего старшего помощника за грудки:

– Где она?

– Не знаю. Это моя вина. Я написал прошение об отставке. Вон там. – Икнув, Дугал указал на замусоленную записку, лежавшую на столе. Он даже не пытался высвободиться из хватки капитана. – Она просто исчезла. Я даже не заметил как… Команда ищет ее. Может, она просто заблудилась.

Рори с отвращением швырнул приятеля на стул.

– Что значит просто исчезла? Взмахнула крыльями и улетела? Или палуба разверзлась и поглотила ее? Куда она делась? Проклятье, Дугал, ты что, не можешь толком объяснить?

– Она хотела купить пуговицы. – Язык Дугала чуточку заплетался, пока он добросовестно излагал всю предысторию. – Я решил, что никому не повредит, если я схожу с ней. Девушка влюблена в тебя, хочет сделать тебе приятное, так почему бы не позволить ей купить пуговицы и бумагу… – Вспомнив об этом странном факте, он бросил нервный взгляд на стол капитана, где высилась нетронутая стопка бумаги.

– Пуговицы? Бумагу? – Рори недоверчиво уставился на приятеля. Какое отношение имеет любовь к пуговицам и бумаге? Может, безумие Элисон заразно?

Дугал попытался принять достойный вид.

– Она так сказала. В общем, я проводил ее до лавки и ждал снаружи, пока она купит то, что ей нужно. Стоило мне отвернуться на минуту, как она исчезла. Не знаю как, Маклейн, честное слово, не знаю!

Рори знал как. Так же, как она проделывала это уже несколько раз. Просто подхватила свои юбки и убежала – прямиком в очередную передрягу. Но на этот раз он свернет ей шею, когда отыщет.

– Я не принимаю твою отставку, Дугал. Ты будешь находиться под арестом, пока я не найду время вздернуть тебя. А теперь пойдем. Покажешь, где ты ее потерял.

Он не представлял себе, что заставило Элисон снова сбежать, но это последний раз, когда он попытается вытащить ее из беды. И будь он проклят, если не свяжет ее по рукам и ногам, когда поймает.

Глава 10

Прошло три дня, но Рори не обнаружил даже намека на местопребывание Элисон. Его подчиненные обошли все бордели, таверны и гостиницы в городе. Элисон была слишком приметной, чтобы остаться незамеченной, но ее никто не видел.

Оставался единственный вариант, о котором Рори не хотел даже думать. Не может быть, чтобы Гренвилл последовал за ней сюда. Никто другой не имел причин убивать Элисон сразу же по прибытии в город. Но если она не убита и не похоронена, то непонятно, где можно так бесследно исчезнуть.

Он даже проверил все корабли, находившиеся на реке в тот день. На тех, что все еще стояли на рейде, девушки не было. Остальные были рыбацкими судами, которые вышли в море, чтобы вскоре вернуться. Должно быть, он что-то упустил, но что именно, Рори не представлял.

Он не понимал, почему это его так терзает. С тех пор как Элисон вошла в его жизнь, он не знал ни минуты покоя. Она внесла в его существование больше беспорядка, огорчений и даже ужаса, чем кто-либо другой. За исключением, пожалуй, одного человека, но тот был его смертельным врагом. Он должен радоваться, что никогда больше ее не увидит. Так почему же ему кажется, будто небеса померкли, а солнце погасло, когда стоит май, а на небе ни облачка?

Вот почему он испытал громадное облегчение, вместо того чтобы разозлиться, когда наконец зашел навестить своих старых друзей. Керри и Кэтрин и их юная дочь Маргарет поделились с ним новостями. Маргарет приглашена на чаепитие, где будет присутствовать настоящая английская леди, только что прибывшая из Лондона, с гордостью сообщила девушка. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, кто это может быть. Итак, Элисон впервые приземлилась на ноги. Прислушиваясь к оживленной болтовне Маргарет, Рори предвкушал встречу с Элисон, представляя себе выражение ее лица, когда она его увидит. Проклятье, но он сторицей воздаст ей за каждый из этих мучительных дней.

Узнав, что Керри все еще на плантации, а Кэтрин отправилась с визитом к своей падчерице, Рори напросился к Маргарет в провожатые. Зеленые глаза девушки изумленно расширились, но Рори, не обладавший чрезмерным тщеславием, даже не заметил этого обожающего взгляда. К тому же его голова была слишком занята обладательницей пары дымчато-серых глаз, чтобы обращать внимание на кого-либо другого. Галантно предложив Маргарет руку, он вышел на залитую солнцем улицу Чарлстона с одной из самых завидных невест в городе, но все его помыслы были направлены на отмщение.

Сидя в небольшой, но элегантной гостиной Латимеров, облаченная в платье из белого муслина с цветочным узором, которое портниха только что закончила, Элисон с полуулыбкой слушала свою собеседницу. Джейн Латимер была на год или два старше ее – почти старая дева по представлениям здешнего общества, как заключила Элисон из разговоров между матерью и дочерью. Но Джейн, обладавшая сильным характером, отвергала те немногие предложения, которые ей делали, и Элисон начинала понимать, почему их так мало. Джейн не раз высказывала свое мнение о мужчинах, не скрывая презрения к большинству представителей сильного, пола. И хотя она в душе была на редкость доброй девушкой, ее поведение создавало у окружающих превратное впечатление.

Поэтому Элисон с некоторым удивлением наблюдала за поведением Джейн, стоявшей у окна в ожидании прихода мисс Сазерленд. Поскольку их гостья была женщиной, возбуждение, отразившееся на лице девушки, и легкая дрожь в руке, которая придерживала штору, едва ли были вызваны появлением ее лучшей подруги. Отпустив штору, Джейн поспешно заняла место на двухместном диванчике, перед которым стоял чайный поднос.

Но даже это не подготовило Элисон к шоку, который она испытала, когда капитан Рори Маклейн вошел в гостиную. Он явился в сопровождении самой очаровательной и нарядной блондинки, какую она имела несчастье когда-либо видеть, но все мысли Элисон сосредоточились на Рори. На секунду сердце ее перестало биться, но когда она встретила его холодный взгляд, загрохотало с такой силой, что отдалось пульсацией в ушах.

– Капитан Маклейн, как мило с вашей стороны нанести нам визит! – радостно воскликнула Джейн. В попытке оттеснить Рори от его спутницы и усадить рядом с собой на диван она совсем забыла о том, чтобы представить Элисон вновь прибывшим.

Поскольку чайный поднос определял место хозяйки, а других диванов в комнате не было, Маргарет неохотно уступила своего кавалера и села в кресло по соседству с Элисон. Рори, несмотря на настойчивость Джейн, остался стоять. Его взгляд не отрывался от лица Элисон, пока продолжался обмен любезностями, но когда Джейн попыталась представить ему свою гостью, он небрежно отмахнулся.

– Мы уже встречались с леди Элисон, правда, Элис?

Подтекст, прозвучавший в его словах, и демонстративное использование ее уменьшительного имени не прошли незамеченными для обеих девушек; они выглядели слегка ошарашенными и чрезвычайно заинтересованными. Элисон с невозмутимым видом сделала глоток чаю, прежде чем ответить:

– О да, я прибыла на корабле капитана. Мы старые друзья. Рори, сядь, пожалуйста, пока у мисс Латимер не онемела шея.

Это практичное замечание лишило его слова двусмысленного звучания, и Маргарет с Джейн с явным облегчением переглянулись.

Элисон выглядела слишком красивой, чтобы придушить ее на месте. Проклятье, ему даже не удалось смутить ее. Впрочем, если ему и приходилось видеть Элисон растерянной, то только в тех случаях, когда она полагала, что ее никто не видит. Вспомнив, как она бранила его, угрожая, что последует за ним в ад, если он умрет, Рори пристальнее вгляделся в ее спокойное лицо. Она задолжала ему объяснение, и он получит его, даже если придется вытаскивать из нее слова клещами. А пока ему достаточно того, что можно смотреть на нее.

Элисон ощущала его взгляд как нечто осязаемое. Вот он прошелся по ее волосам, погладил шею, коснулся груди. Никогда в жизни она не чувствовала себя так неловко и с трудом удерживалась, чтобы не ерзать в своем кресле. Она вежливо отвечала на вопросы, не сознавая, что говорит. Она пила чай и угощалась сандвичами, не замечая, что ест. И тем более не замечала, что взгляды их собеседниц становятся все более любопытными.

Рори первым обратил внимание на резкие реплики Джейн. Во время предыдущих визитов она посмеивалась над его внешним видом, но его мысли всегда были заняты делами, а не окружавшими его женщинами. Элисон удалось отвлечь его от дел, но это не значит, что ему нечем заняться. И если язвительные замечания Джейн предназначены ему, следует положить им конец. Рори не испытывал особой симпатии к злоязыким девицам.

Сняв шляпу, он отвесил хозяйке галантный поклон.

– Надеюсь, милые дамы, вы простите меня за поспешный уход. Я так счастлив оказаться в вашем прелестном обществе после стольких недель, проведенных в море, что совершенно забыл о делах. Мой корабль еще несколько дней пробудет в порту. Могу ли я надеяться, что вы и ваши родители соблаговолите отужинать со мной в гостинице, где я остановился?

Заметив кислую гримасу Элисон по поводу его любезного приглашения, Рори с трудом сдержал веселье. Похоже, она ни на секунду не поверила ему, и правильно сделала. Он жил на корабле, как и полагалось морскому волку, и не сомневался, что гордые родители этих юных созданий никогда не снизойдут до того, чтобы посетить припортовую таверну.

– Ах, капитан Маклейн, я уверена, моя матушка будет очень рада, если вы придете к нам обедать сегодня вечером. Заодно вы сможете поговорить с моим отцом насчет вашей вечеринки. – Джейн встала и дерзко положила руку на локоть Рори, чтобы привлечь его внимание.

– Как я могу отказаться от столь лестного приглашения?

Добившись своего и догадываясь, что Элисон – по тому, как она сердито втянула в грудь воздух, – видит его насквозь, Рори поклонился и вышел.

Элисон с напускным равнодушием ответила на нетерпеливые вопросы Джейн и Маргарет и, сославшись на головную боль, удалилась в свою комнату. Латимеры любезно предложили ей пожить в их доме в ожидании известий от мистера Фарнли, но едва ли они будут так же любезны, если Рори сообщит им некоторые детали их путешествия. Элисон воспользовалась выдумкой Рори, будто ее горничная умерла по пути из Англии, добавив, что ей пришлось бежать от похитителей в том, что было на ней надето, но даже это вполне правдоподобное объяснение ставило ее репутацию под вопрос. Нетрудно представить, в каком положении она окажется, если Рори опровергнет ее слова.

Охваченная бурей эмоций, Элисон расхаживала взад-вперед по своей комнате. Выходит, Рори знал, что она здесь. Он даже не удивился, когда увидел ее. Ясно, что он сердится, и у него есть на это полное право. Но как объяснить ему, почему ей пришлось сбежать?

Нет, она не может. Нельзя же в самом деле посмотреть Маклейну в глаза и заявить: «У меня есть все основания думать, что ты лишишь меня невинности». Это было бы не только прямым оскорблением, но и чистым безумием. Надо быть сумасшедшей, чтобы даже подумать о таком. Если верить всем ее кошмарам, то придется поверить и тому, что призрак ее отца гуляет по белу свету. Она видела его так же четко, как Рори.

Можно, конечно, снова убежать, только что это даст? Если Рори погубит ее репутацию, ей в любом случае придется переехать из этого дома, но она должна оставаться в городе, пока не придет ответ от мистера Фарнли. Чарлстон не настолько велик, чтобы в нем затеряться.

Ах, что толку напрасно волноваться? Нужно подождать хотя бы до вечера и посмотреть, как будут развиваться события. Может, то изысканное создание, которое Рори привел с собой, настолько займет его внимание, что он забудет о ней. Похоже, и Джейн, и Маргарет очарованы бравым капитаном. При этой мысли сердце Элисон болезненно екнуло. Определенно у нее начинается головная боль!

К вечеру ее настроение ничуть не улучшилось. Пока портниха делала последние стежки, подшивая подол платья из голубой тафты, Элисон мрачно изучала искусственные розы, приколотые к корсажу. Ей не нравился весь ансамбль, но менять что-либо было слишком поздно. Хотя сочетание розового с голубым соответствовало последней лондонской моде, сегодня она предпочла бы что-нибудь красное. Ярко-красное с немыслимо глубоким декольте. Чтобы у Рори было над чем подумать, прежде чем расточать комплименты Джейн.

Подобное буйство эмоций не устраивало Элисон. Она прожила свою короткую жизнь словно в ватном коконе, защищенная любовью дедушки. И теперь тосковала по тому уютному и безопасному мирку. Эмоции, бурлившие в ней теперь, были слишком тревожащими и мучительными, чтобы выносить их в течение длительного времени. Если бы Рори уехал, она смогла бы вернуться к своему обычному состоянию; Даже Алан никогда не вызывал в ней более сильных чувств, чем счастливая безмятежность. Она отдала бы все, лишь бы вернуть себе душевный покой.

Решив, что достаточно долго медлила, Элисон бросила в зеркало последний хмурый взгляд. У нее не было горничной, чтобы сделать прическу, поэтому она скрутила волосы в толстый жгут и закрепила его на макушке. К несчастью, непокорные пряди выбились из строгой прически, окружив ее лицо пышными завитками. Пробормотав проклятье, которое узнала от Рори, Элисон вышла из комнаты.

Она спускалась по широкой, плавно изгибавшейся лестнице розового дерева, когда в просторный холл внизу вошел Рори. Он вручил горничной шляпу и шпагу, не отрывая глаз от воздушной фигурки, скользившей вниз по ступенькам. Элисон приподняла юбки, и Рори успел заметить зеленые башмачки и стройные лодыжки, обтянутые шелковыми чулками, но восхитительное зрелище мигом исчезло в вихре оборок, как только она увидела капитана. Взгляд Рори продолжил восхождение по грациозно колебавшемуся кринолину, к тоненькой талии и задержался на высокой груди. Сшитое по последней моде платье явило его возбужденному взору все то, что скрывалось под скромным одеянием горничной, которое Элисон носила во время плавания. Если бы Рори подозревал, какое искушение представляют собой эти молочно-белые округлости, то, вне всякого сомнения, к концу плавания сошел бы с ума.

Подняв наконец глаза к ее лицу, он встретил негодующий взгляд и не мог сдержать озорную улыбку. Вызвать у Элисон вспышку эмоций было само по себе немалым достижением, и Рори пришел в восторг, что ему удалось так быстро добиться успеха. Он отвесил учтивый поклон.

– Добрый вечер, леди Элисон. Рад видеть вас в таком прекрасном настроении. Не пора ли нам войти? – кивнул он в сторону гостиной, откуда доносились оживленные голоса.

Элисон глубоко вздохнула и изобразила веселье, которого не испытывала. Последние ступеньки она преодолела как в тумане. Рори казался таким красивым в темном камзоле и белоснежных кружевах, оттенявших его смуглое лицо и рыжеватые волосы. Хотя «красивый», пожалуй, не то слово. Привлекательный? Обаятельный? Как назвать мужчину, все черты которого неправильны, но хочется смотреть и смотреть на него? Наверное, она сходит с ума. Возможно, сегодня полнолуние. Элисон слышала, что полная луна оказывает странное воздействие на человеческое сознание.

Рори поймал ее белую ручку и сжал в своей загорелой ладони. Узкая полоска кружева, видневшаяся из-под рукава его камзола, подчеркивала контраст между белым и смуглым. Элисон осторожно подняла взгляд на уровень его груди. На нем был бархатный камзол и бриджи насыщенного синего цвета, который напомнил ей о море, и простой жилет из белой парчи. Вопреки общепринятой моде, отделка костюма ограничивалась скромным золотым шитьем и позолоченными пуговицами. Элисон решила, что ей нравится этот строгий стиль, однако не осмелилась поднять глаза выше. От одного вида его широкой груди ей становилось трудно дышать.

Не сказав ни слова и проигнорировав предложенную руку, Элисон подхватила юбки и вошла в гостиную. К ее досаде, Рори держался рядом и даже положил руку ей на талию в тот самый момент, когда все, кто находился в комнате, повернулись, чтобы поприветствовать их. Столь фамильярный жест не остался незамеченным, и брови приподнялись, когда Рори устроил целый спектакль, усаживая Элисон на диван, снова оккупированный Джейн, а затем встал за ее спиной, по-хозяйски положив руку на спинку дивана, прежде чем обменяться любезностями со старшими Латимерами.

Элисон сидела, чопорно выпрямившись, чтобы не касаться этой компрометирующей руки, пока мистер Латимер расспрашивал Рори о его последнем путешествии, пытаясь выведать причину, заставившую английскую аристократку взойти на борт корабля, капитан которого считался в здешних водах контрабандистом, если не пиратом. Со слов Рори получалось, что их семьи, связанные «старинной дружбой», объединили свои усилия, чтобы отослать ее подальше от опасности. Мистер Латимер, возможно, и усомнился в его словах, но дамы проглотили всю эту чушь с благоговейными возгласами и сочувственным воркованием.

Элисон никак не могла расслабиться. При каждом вздохе корсет впивался ей в ребра, а когда она пыталась откинуться назад, шершавый палец Рори принимался выводить узоры на ее обнаженном плече. Ясно, что он не успокоится, пока не воздаст ей по заслугам. И единственное, что ей остается, так это гадать, когда и каким образом он это проделает.

Рори, судя по всему, решил продлить пытку. Галантно проводив Элисон и Джейн к столу, он вначале усадил Элисон и склонился к ее уху:

– Поговорим позже.

От его теплого дыхания по спине Элисон пробежал озноб, но Рори уже был по другую сторону стола. Усадив Джейн, он занял место рядом с ней, напротив Элисон.

Обед прошел как в тумане. Если Джейн и удалось очаровать капитана, Элисон этого не видела. Единственное, что она четко сознавала, так это обжигающий взгляд карих глаз, следивших за каждым ее движением.

К тому времени, когда трапеза закончилась, Элисон смирилась с неизбежным. Она не может с ним бороться. Даже не знает, с чего начать. И когда Рори под каким-то предлогом увел ее от остальных гостей и направился в обнесенный стеной сад, располагавшийся за домом, Элисон даже не пыталась протестовать. Она хотела только одного: чтобы все было позади.

Теплая мгла окутала их, когда они двинулись по выложенной кирпичом дорожке. Вдохнув благоухающий цветами воздух, Элисон почувствовала, что ее ощущения снова обострились. Она не могла не замечать близости шагавшего рядом широкоплечего мужчины, и когда он взял ее за руку, не стала противиться. Время расплаты пришло.

Остановившись за оградой, вне видимости из дома, Рори повернул Элисон лицом к себе и заглянул в переменчивые глубины ее глаз. В воздухе сладко пахло садовыми цветами, но он ощущал только благоухание дикого вереска, покрывавшего холмы его родины. Каким-то непостижимым образом этот запах связывался в его сознании с Элисон.

Протянув руку, он коснулся ее темных волос и почувствовал, как она вздрогнула. Столь недвусмысленная реакция вывела Рори из приятной задумчивости, и его лицо помрачнело.

– Почему ты это сделала, Элисон? Зачем тебе понадобилось убегать? Я думал, что ты утонула, похищена или убита.

Элисон вдруг захотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе и сказал, что все будет хорошо, как в ту ночь, когда ей приснился сон. Она хотела ощутить твердость его мускулистой груди, биение его сердца под своей щекой и силу его рук. Она хотела собственной погибели.

Рори хмурился, ожидая ответа, которого она не могла дать. Вздохнув, Элисон погрузилась в призрачный мир, защищавший ее от реальности. За плечом Рори виднелся розовый куст, карабкавшийся вверх по деревянной шпалере. В лунном свете белые цветки казались восковыми. В сущности, она никогда раньше не гуляла в саду ночью. Ветер донес до нее восхитительный аромат, и Элисон улыбнулась.

Рори, проследив за ее зачарованным взглядом, выругался про себя и, сорвав цветок, воткнул его в ее волосы. Давно пора понять, что бессмысленно задавать Элисон прямые вопросы. И вообще, какого дьявола он здесь делает? Надо оставить ее в покое, и самому убраться подальше. Вместо этого он произнес:

– Ты меня чертовски напугала, Элисон. Ну да ладно, полагаю, у тебя были на то причины. Я мог бы отвести тебя к родителям Маргарет – кстати, с ними гораздо легче иметь дело, чем с Латимерами, – но если тебе нравится здесь, я не стану возражать.

Взгляд Элисон снова обратился на Рори, и она озадаченно нахмурилась.

– Разве ты не сердишься?

Что ж, по крайней мере, ему удалось привлечь ее внимание. Рори сорвал еще один цветок и вручил ей.

– Сержусь, да что толку? Я мог бы до хрипоты рассказывать тебе, как опасно бродить одной по незнакомому городу, но ты все равно поступишь по-своему. Я подумывал о том, чтобы задушить тебя, но едва ли это будет способствовать твоей безопасности.

Он говорил в своей привычной шутливой манере, и Элисон невольно улыбнулась. Однако на всякий случай отступила на шаг, опасаясь близости его мощного тела, облаченного в элегантный темно-синий бархат.

– Какая тебе разница, что случится со мной?

Справедливый вопрос. Пусть и окольным путем, но она добралась до существа дела. Сунув руки в карманы, Рори задумчиво уставился на очаровательное личико, озаренное лунным светом. Он мог придумать дюжину ответов, но ни один из них не был так близок к истине, как тот, который давало его тело.

– Я считаю себя ответственным за тебя, милая. В конце концов, это я привез тебя сюда и, полагаю, должен вернуть домой. Что в этом плохого?

Элисон помолчала, вглядываясь в его лицо. Его беспокойство казалось искренним, и за это она была ему благодарна, но в глубине карих глаз таилось странное выражение, внушавшее ей тревогу, Оно пробуждало в ней эмоции, к которым Элисон не была готова.

– Я не хочу быть обузой для тебя, – отозвалась она натянутым тоном. – Хватит того, что я обязана тебе жизнью. Я не могу себе позволить задолжать тебе еще больше.

«Пожалуй, это объясняет ее поведение, – решил Рори, – хотя и не совсем».

– Возможно, когда-нибудь мне понадобятся влиятельные друзья. А пока, Элисон, ты должна пообещать мне, что останешься у Латимеров, пока я не вернусь с островов. Здесь ты в безопасности, и я буду уверен, что с тобой все в порядке.

– Как долго тебя не будет? – Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос не дрожал.

– Месяц, самое большее – недель шесть. Это зависит от погоды и других обстоятельств. В любом случае это произойдет раньше, чем ты получишь известия от Фарнли. К тому времени я уже буду здесь. Если он напишет, что ты можешь вернуться, я позабочусь о том, чтобы найти для тебя надежный корабль с хорошим капитаном. Обещаешь, что дождешься меня?

– Полагаю, не будет большой беды, если я пообещаю то, чего не в силах изменить. Ты еще зайдешь перед отплытием?

– Постараюсь. Я подумал, что, пока я здесь, можно попытаться навести справки о корабле твоего отца, просто из любопытства. Ты не возражаешь?

В сердце Элисон вспыхнула надежда. Это был тот Рори, которого она знала: с нежными нотками в глубоком голосе и ласковой улыбкой. Она радостно улыбнулась в ответ.

Кровь застучала у Рори в висках, он не мог больше сдерживаться. Его не будет несколько недель, а может, месяцев. Он должен получить что-то сейчас, заручиться обещанием на будущее, получить какую-то плату за муки, которые пережил по ее милости. Его рука легла ей на затылок, приподняв темные локоны. Обхватив ладонью голову Элисон, он поднял ее лицо и заглянул в сияющие глаза.

Следовало бы попросить у нее разрешения, но Рори не стал рисковать, опасаясь нарваться на отказ. И потому без всякого предупреждения склонил голову и приник к ее устам.

Прикосновение его твердых губ настолько потрясло Элисон, что она не шелохнулась, позволив ему обвить руками ее талию и притянуть ближе. Рори не спешил, добиваясь ответной реакции. И она откликнулась. Ее руки легли ему на грудь, зарывшись в шелк жилета и накрахмаленный батист рубашки, а губы дрогнули, начиная собственное исследование.

Воодушевленный, Рори теснее прижал ее к себе и чуточку приподнял. Элисон идеально вписывалась в его объятия, а ее бедра находились как раз на той высоте, которая требовалась. Он не мог желать большего совершенства.

Уступив настойчивым прикосновениям его языка, Элисон приоткрыла рот. Знай она, как ее тело отреагирует на это обжигающее вторжение, никогда бы не уступила. А так, ей ничего не оставалось, кроме как, приподнявшись на цыпочки и откинувшись назад, впитывать новые ощущения.

Наконец Рори неохотно отстранился и опустил Элисон на землю. Ему не хотелось выпускать ее из объятий, но, хотя ее нижние юбки не позволили ей ощутить степень его возбуждения, ничто не могло защитить его самого от мучительного напряжения в чреслах. Прежде чем он успел извиниться, Элисон подняла на него ошеломленный взгляд.

– Разве ты не говорил, что нельзя целовать мужчину, если он не намерен жениться?

– Хотел бы я быть тем самым мужчиной, который когда-нибудь удостоится такой чести, милая. Ты сделаешь его счастливее, чем он того заслуживает. Похоже, луна лишила меня рассудка. Но можешь не опасаться, я больше не позволю себе ничего подобного.

Раздосадованная, хотя и не понимала чем, Элисон в смятении смотрела на него. Она все еще ощущала прикосновение его рук, а ее губы горели от зажженного им пламени. Она ощущала боль в тех частях тела, которые ни один мужчина никогда не видел. Каким-то образом она знала, что Рори может облегчить эту боль. Но он отказался. Отставил ее в сторону, словно какую-то бесчувственную игрушку. В этот момент она ненавидела его даже больше, чем ненавидела Алана за его предательство.

– Если луна доводит мужчин до сумасшествия, я постараюсь приводить сюда всех своих поклонников. Тогда я смогу проверить, кто из них лучше целуется.

Взметнув юбки, она круто повернулась и устремилась к дому, оставив Рори размышлять о своей незавидной участи.

Глава 11

Лето 1760 года

Рори зашел к Элисон перед отплытием, но она отказалась его принять. Что ж, сам виноват, вот только не видеть ее оказалось еще мучительнее, чем видеть и не касаться. Тогда он хотя бы мог наблюдать за Элисон, наслаждаться запахом вереска, видеть, как меняется оттенок серо-голубых глаз в зависимости от ее настроения. До этой недели, проведенной в опустевшей каюте, он даже не представлял, что будет так тосковать.

Рори не принадлежал к числу мужчин, способных совершать безрассудства ради женщин. У него были способности к бизнесу, и он использовал их для достижения цели, которая приближалась с каждым успешным плаванием. Разгрузив контрабандный французский коньяк, он брал на борт груз риса, индиго и табака. Груз предназначался, как полагали британские таможенники, для метрополии. Но цены в британской Вест-Индии были выше, а еще большую прибыль можно было получить, продав товар во французских колониях (торговля с которыми была запрещена законом). В карибских портах Рори загружал бочки с сахаром-сырцом и патокой и возвращался в колонии, где изготовители рома охотно приобретали все, что удавалось доставить на берег. Восставая против несправедливых законов, заставлявших свободных предпринимателей торговать исключительно со страной, лежавшей за океаном, Рори вдобавок к солидной прибыли получал немалое моральное удовлетворение. Он не питал особой любви ни к британскому парламенту, ни к королю Георгу.

Однако на сей раз вызов, брошенный британским властям, не принес ему удовлетворения. Он не ощутил и радости, добавив очередной кошель с золотом в свой рундук. Доверив Дугалу управление «Морской ведьмой», двинувшейся вниз по реке, Рори смотрел на накопленное им богатство с беспокойством, которого ранее не знал. Не то чтобы он был сказочно богат. У него были обязательства, временами опустошавшие его карманы, но средства, инвестированные в Англии, и наличность, которую он держал при себе для торговых операций, почти достигли уровня, чтобы можно было подумать о возвращении домой. Если бы у него был дом, куда можно вернуться.

В том-то и заключалась вся проблема. Рори опустился на колени рядом с рундуком, чтобы посмотреть, сколько осталось денег после расчетов с поставщиками. Он нахмурился, сообразив, что сумма меньше той, на которую он рассчитывал. Сложенный листок бумаги, который он небрежно отодвинул в сторону, приобрел новый смысл, и Рори нетерпеливо развернул его. Когда он вернется в Шотландию, ему понадобится сумма, достаточная, чтобы выкупить родовое поместье Маклейнов. Любые посягательства на эти деньги отдаляют его от желанной цели.

Он чуть не рассмеялся, читая расписку Элисон. Он не сомневался в ее способности и желании вернуть одолженную сумму с процентами. В сущности, если бы она не сбежала, ее гардероб обошелся бы ему дороже. Рори хотел выбросить расписку, но ему нравилось смотреть на строки, выведенные ровным закругленным почерком. Он словно слышал, как Элисон произносит эти сухие напыщенные фразы. Аккуратно сложив листок, он сунул его в ящик письменного стола, чтобы заглянуть в него снова, когда тоска по Элисон станет слишком сильной.

Не догадываясь о природе беспокойства, овладевшего ею после отплытия Рори, Элисон решила занять себя осмотром городских достопримечательностей. Она начала с исследования улиц и закоулков этого очаровательного городка, восхищаясь каждым новым открытием и ограничивая свои покупки небольшой суммой, которую выделила на эти цели. Деньги быстро таяли, особенно когда приходилось шить новое платье для очередной вечеринки. Однако чарлстонские развлечения слишком нравились Элисон, чтобы их пропускать.

Список ее поклонников рос пропорционально числу приемов, которые она посещала. Никто не знал, что она всего лишь незаконнорожденная внучка покойного графа, да никто и не интересовался. Тот факт, что ни один из ее новых знакомых даже не потрудился справиться о ее происхождении, безмерно забавлял Элисон, пока она не обнаружила, что все, кто принимал ее, имели собственные скелеты в шкафу. В этой удивительной стране мясник и пират, казалось, имели не меньше шансов занять высокое общественное положение, чем английский лорд. Это наблюдение сделало посещение вечеринок еще более приятным, и Элисон развлекалась, пытаясь угадать, кто из этих блестящих дам и лощеных джентльменов является потомком пиратов или заключенных, высланных в Америку.

Но по прошествии нескольких недель, когда она изучила улицы Чарлстона как свои пять пальцев, а развлечения начали приедаться, беспокойство с новой силой накатило на нее. Рори обещал навести справки о корабле ее отца, и Элисон уверила себя, что ее гложет нетерпение услышать новости. Не важно, если она никогда больше не увидит Маклейна, но ей необходимо знать, что случилось с отцом. И потом, она хочет вернуться домой. Хочет бродить по скалистому побережью Корнуолла. Хочет снова увидеться с мистером Фарнли и Дейдрой. И еще она хочет чего-то, чему она не знала названия и не представляла, где искать.

Родители Маргарет предложили ей пожить у них, и она с благодарностью согласилась. После выходки Рори в тот памятный вечер Джейн охладела к ней, и Элисон устала притворяться, что это не имеет значения.

Ей нравилась непринужденная обстановка, царившая в семействе Сазерлендов. В доме обитало столько народу, что потребовалось некоторое время, чтобы запомнить все имена. Старшая дочь Анна, приходившаяся падчерицей хозяйке дома, была замужем за бывшим моряком, ныне компаньоном в торговой фирме. Маурин (следующая по старшинству) приехала с детьми-двойняшками погостить на лето. Она жила в Нью-Йорке с мужем, известным художником-портретистом. И, наконец, младший сын, Чед, прибыл из Англии, сделав счастливое семейство полным.

Немногим старше ее, но с оксфордским образованием и опытом управления поместьем своего дяди в Англии, Чед был полной противоположностью Элисон. Собственно, они дополняли друг друга. Если она любила слушать, то он обожал говорить. Если она предпочитала держаться особняком, Чед всегда был в центре внимания и вовлекал Элисон во всевозможные забавы. Его откровенное восхищение смущало девушку, но она наслаждалась его обществом и дорожила его дружбой.

Кэтрин, не без задней мысли наблюдавшая за развитием отношений между их гостьей и своим обаятельным сыном, пришла к выводу, что, хотя молодые люди и проводят много времени вместе, их не связывает долгосрочная привязанность. Это было тем более обидно, что Элисон своей манерой вдруг погружаться в мечты или делать неожиданно проницательные замечания напомнила ей самое себя в молодости. Она казалась ей ближе, чем большинство девушек, которыми увлекался ее сын. Впрочем, они еще слишком молоды. Время покажет.

Ближе к концу июля, когда традиционная поездка всей семьи в Нью-Йорк оказалась под сомнением, Элисон поняла, что причина их колебаний заключается в ней самой. Сазерленды уговаривали ее отправиться вместе с ними, но Рори еще не вернулся, да и ответ от мистера Фарнли мог прийти в любой момент. Она просто не вынесет дополнительного ожидания, пока письмо перешлют в Нью-Йорк.

Латимеры охотно приняли ее к себе. В скором времени ожидалось прибытие британского корабля «Нептун», и мистер Латимер не без оснований полагал, что письмо скорей всего доверили этому надежному судну. Элисон не стала спрашивать, что слышно о «Морской ведьме». Рори полагалось вернуться еще месяц назад, но она не хотела доставлять Джейн удовлетворения, расспрашивая о нем.

В конце июля по городу разнесся слух, что «Нептун» вошел в устье реки, Элисон занервничала. От Рори до сих пор не было известий. Что, если «Нептун» привез письмо, в котором говорится, что она должна немедленно отплыть домой? Конечно, она обещала Рори дождаться его, но ведь и он обещал вернуться еще несколько недель назад. Как она может уехать, не зная, что случилось с ним? Но как она может остаться, если представится возможность уехать?

Впрочем, может, она напрасно волнуется и «Нептун» не привез никакого письма. Глупо переживать по поводу вещей, которые от нее не зависят. Нужно взять себя в руки и заняться каким-нибудь делом, пока мистер Латимер не вернется домой.

Латимеры не могли похвастаться большим собранием книг, и Элисон присоединилась к хозяйке дома, расположившейся с вышиванием в небольшой гостиной наверху. Миссис Латимер встретила ее улыбкой, и они провели некоторое время за вышиванием, занятые своими мыслями. Элисон прислушивалась к каждому звуку, который мог бы означать приход курьера.

Никто, однако, не появился, кроме хозяина, который пришел домой к полуденной трапезе. Когда Элисон спустилась вниз, Латимер, к ее удивлению, жестом пригласил ее в свой кабинет.

Стараясь не поддаваться надежде, она последовала за ним. Поверенный стоял, сложив руки за спиной и раскачиваясь. Судя по его виду, он был весьма доволен собой, и Элисон с нетерпением ждала, когда он поделится с ней новостями.

– Я говорил вам, леди Элисон, что быстро решу вашу проблему. Как я и предсказывал, «Нептун» привез ответ на мой запрос.

Элисон стиснула перед собой руки и опустилась на ближайший стул.

– Могу я прочитать его? Что пишет мистер Фарнли?

– Он сделал гораздо больше, чем просто написать письмо. Дама вашего положения заслуживает более уважительного отношения. Он прислал своего личного представителя, который позаботится о вашей безопасности. Я договорился, что вы встретитесь с ним сегодня днем.

Личный представитель? Сердце Элисон упало, и она неловко поерзала на стуле. Ей не требуется провожатый, который будет держать ее за руку на всем пути домой. Она собиралась уехать, когда сочтет нужным, а не по указке какого-то мужчины. За последние месяцы она привыкла жить своим умом. «Личный представитель» звучало очень официально и наводило на мысли о строгом наставнике.

Впившись ногтями в ладони, Элисон подняла глаза на поверенного и задала вопрос, который волновал ее больше всего:

– А что слышно о «Морской ведьме»? Разве она не должна была уже вернуться? Я обещала капитану Маклейну… Он должен был посоветовать мне, на каком корабле безопаснее всего отправиться домой.

Латимер слегка нахмурился.

– Капитан Маклейн контрабандист и, вполне возможно, пират, миледи. Не следует ожидать, что его корабль будет ходить по расписанию. Он прекрасный молодой человек, но, учитывая род его занятий, плавает в опасных водах. В этот самый момент он может преследовать ничего не подозревающий фрегат или покоиться на дне морском. На вашем месте я бы доверился представителю мистера Фарнли в выборе подходящего судна. «Нептун», например, отличный корабль. Думаю, вам следует воспользоваться им.

Элисон постаралась скрыть отчаяние за неопределенной улыбкой.

– Конечно, мистер Латимер. А мистер Фарнли прислал письмо? Мне хотелось бы возместить вам ваши хлопоты.

– Мы поговорим об этом позже. А пока позвольте пригласить вас на ленч, миледи.

Элисон нервно ковырялась в тарелке, гадая, что приготовила ей судьба на этот раз. Неизвестность только усугубила состояние неопределенности, в котором она пребывала последнее время. Почему мистер Латимер не привел с собой этого никому не нужного «представителя»? Что случилось с Рори? Если бы его корабль утонул, разве об этом не стало бы известно в Чарлстоне? Ах, почему у нее не бывает видений, когда они так нужны?

И тут ее осенило. Если то видение, где они с Рори вместе, пророческое, значит, он жив! Возможно, что-то случилось с «Морской ведьмой». Может, она никогда не узнает, что произошло с ее отцом, но одно бесспорно – Рори жив. Она не могла вернуться к Дейдре, не разрешив своих сомнений, но теперь у нее нет причин сомневаться. Рано или поздно Рори придет за ней.

Эта мысль должна была успокоить ее, но Элисон ощутила нарастающее возбуждение. Она поспешила в свою комнату, чтобы приготовиться к встрече с представителем мистера Фарнли, чувствуя, что на душе у нее стало чуточку легче, чем раньше.

Когда она вошла в кабинет мистера Латимера, там уже находился джентльмен в унылой серой одежде. Он поспешно поднялся и отвесил поклон. Элисон, заметив его близорукий взгляд и заляпанные чернилами пальцы, предположила, что это один из клерков мистера Фарнли. Что ж, из него получится скучный, но вполне терпимый попутчик. Он не похож на человека, который отошлет ее в каюту и прикажет оставаться там!

Как обычно, она почти не обращала внимания на разговор. Мистер Фарнли, судя по всему, прислал вместо письма своего служащего, однако мистер Латимер казался вполне довольным договоренностями, которые им удалось достигнуть. Оба они, видимо, считали ее слишком глупой, чтобы утомлять финансовыми аспектами ее пребывания в Чарлстоне и предстоящего путешествия. Элисон не стала разочаровывать их. Она уже научилась пользоваться уверенностью мужчин в своем превосходстве. Тем легче дурачить их, когда возникает такая необходимость.

Сообразив вдруг, что они ждут от нее ответа на какой-то вопрос, который она прослушала, Элисон слабо улыбнулась.

– Прошу прощения. Я задумалась. Вы что-то сказали?

Она чуть не рассмеялась при виде самодовольных взглядов, которыми обменялись ее собеседники. Рори не стал бы мириться с этим ни минуты. Может, пару раз ей удалось бы ввести его в заблуждение, но он слишком умен, чтобы позволить морочить себе голову. Вот уж кто умеет заставить себя слушать. А может, ей просто нравится слушать его, в отличие от этих болванов. Пожалуй, ей будет не хватать его на пути домой.

– Мистер Клив покажет вам каюту, зарезервированную для вас на борту «Нептуна», чтобы убедиться, что она вас устраивает. Впрочем, не думаю, что здесь будут проблемы. Судно принадлежит компании вашего деда, так что все ваши пожелания будут учтены. Но в связи с заходом в Чарлстон «Нептун» выбился из расписания. Вполне понятно, что капитан спешит сняться с якоря. Отправляйтесь с мистером Кливом, а я распоряжусь, чтобы ваши вещи упаковали и доставили на борт. Если мы проявим расторопность, с вечерним приливом вы уже будете на пути домой.

Встревоженная подобной спешкой, Элисон инстинктивно воспротивилась. Сделав неопределенный жест рукой, она обратилась к стряпчему:

– Мне понадобится горничная. Да и портниха еще не дошила несколько платьев. Я не могу так быстро собраться.

Мистер Латимер слегка нахмурился и заговорил со сдержанным нетерпением:

– Леди Элисон, прошу прощения за вмешательство, но мне кажется, что в ваших интересах путешествовать на собственном корабле. А поскольку это ваш корабль, вы должны быть заинтересованы в том, чтобы он вернулся в Лондон по расписанию. Ваши платья могут доставить позже, а горничная уже нанята. Мистер Фарнли был очень предусмотрителен.

Чертовски предусмотрителен, если кого-нибудь интересует ее мнение! Элисон уже начала уставать от внезапных отъездов и попыталась утешить себя мыслью, что это путешествие по крайней мере будет более комфортабельным. Ей не придется убегать среди ночи, воспользовавшись почтовой каретой или посудиной контрабандистов, за которой гонятся британские сторожевые корабли.

Смирившись, она взяла мистера Клива под руку, кивнула мистеру Латимеру в знак прощания и позволила отвести себя в порт.

У причала теснились корабли, но Элисон сразу увидела тот, на котором ей предстояло отплыть домой. Его трудно было не заметить. Широкую корму венчала выточенная из дерева голова Нептуна с развевающимися кудрями. Судно было почти такого же размера, как фрегат, и намного больше, чем шлюп Рори. Высокие мачты, казалось, пронзали небо, и Элисон пришлось напрячь зрение, чтобы рассмотреть бочку впередсмотрящего на грот-мачте.

Слишком большой, чтобы подойти к причалу, «Нептун» бросил якорь в более глубокой части реки.

Элисон с опаской ступила в лодку, которая должна была доставить ее на борт корабля. Жаркое июльское солнце, отражаясь от водной глади, слепило глаза, и она внезапно почувствовала головокружение. Прикрыв веки, Элисон коснулась рукой лба, и сверкающий летний день исчез.

Туман в ее мозгу рассеялся, и вместо величественного «Нептуна» она увидела Рори, стоящего на носу своего корабля, затенив глаза ладонью и устремив взгляд вдаль. Нетерпеливо отстранив бинокль, который кто-то протянул ему, он, казалось, готов был спрыгнуть с корабля и пуститься вплавь к берегу.

Следом пришло другое видение, повергнув ее в смятение и ужас. Гренвилл! Образ кузена мелькнул перед ее глазами и растаял. Он сильно изменился и выглядел встревоженным, лишившись своей обычной самоуверенности, но Элисон пробрал озноб. Он не был похож на заключенного.

Моргнув, она обнаружила, что уже находится на борту «Нептуна». Не в состоянии избавиться от тревоги, навеянной образом Гренвилла, она едва ответила на приветствие капитана корабля, когда их представили друг другу.

Любезные слова замерли на устах моряка, и он бросил озадаченный взгляд на провожатого Элисон. Клив ответил ему жестом, который, похоже вполне удовлетворил капитана, и, поклонившись, он отошел. Охваченная безотчетной тревогой, Элисон взглянула в сторону причала. Знакомый вид Чарлстона находился, казалось, за сотни миль от нее.

– Я хочу вернуться на берег, – внезапно сказала она.

Клив выглядел удивленным, однако успокаивающе похлопал ее по руке.

– Конечно, миледи. Позвольте только показать вам каюту. Если потребуются какие-либо изменения, мы сможем сделать необходимые распоряжения, прежде чем вернемся в город.

Это предложение показалось Элисон вполне разумным. По крайней мере, он не стал спорить. Она может покинуть корабль в любую минуту. Пожалуй, может даже приказать, чтобы он отплыл без нее. Наверняка у нее есть такое право. Жаль только, что мистер Фарнли не прислал ей банковский перевод. У нее еще оставались деньги, но недостаточно, чтобы спокойно ждать следующего корабля.

Каюта, куда проводил ее Клив, явно принадлежала капитану, если Элисон что-нибудь понимала в устройстве кораблей. На стенах виднелись темные пятна, указывавшие места, где висели карты и его личные картины, и Элисон задумалась, как же он будет обходиться без своего письменного стола. Она провела пальцами по поцарапанному дереву. Судя по многочисленным вмятинам, у капитана была скверная привычка швырять в сердцах твердые и острые предметы. Койка не имела занавесок, но стеганое одеяло казалось теплым. Между койкой и жаровней лежал плетеный коврик. В такой роскоши ей не понадобится Рори, чтобы согреться.

Эта мысль привела ее в уныние, и Элисон постаралась выкинуть ее из головы, повернувшись к Кливу.

– Я должна поблагодарить капитана за его жертву. Вы говорили, что наняли горничную?

– Да, миледи. – Он подобострастно поклонился. – Я приведу ее. Через минуту.

Оставшись одна, Элисон тотчас покинула каюту. Ее видения возникали сами по себе и не поддавались логическому объяснению, но она не слишком полагалась на логику. Инстинкт подсказывал ей, что впереди опасность, но кому она угрожает: ей или Рори – Элисон не знала. Однако чувствовала, что разгадка кроется на этом корабле. Именно приближение к нему дало толчок последним видениям. И она никуда не поплывет на этом судне, пока не обследует его от кормы до носа.

Не то чтобы Элисон знала, где – находится корма или нос. Просто направилась туда, куда понесли ее ноги. По всей видимости, большая часть команды получила увольнение на берег вплоть до вечернего отлива, когда намечалось отплытие. Немногие матросы, попадавшиеся ей на пути, недоверчиво таращили глаза, когда она с приветливой улыбкой проходила мимо. И исчезала, прежде чем они успевали вымолвить хоть слово.

Она нашла камбуз и трюм, но не стала спускаться вниз. То, что она искала, не имело отношения к грузу. Внезапно она поняла, что не обнаружила никаких признаков Клива, горничной или капитана. Пожалуй, ей следует вернуться в свою каюту и посмотреть, нет ли их там.

Смутное беспокойство привело Элисон назад, в коридор, где располагались офицерские каюты, и тут она услышала голоса. Застыв на месте, она с ужасом узнала один из голосов. Гренвилл! Как он здесь оказался?

Послышался другой голос, и Элисон засомневалась, правильно ли она расслышала. Откуда здесь взяться Гренвиллу? В своем письме она предупредила мистера Фарнли о коварных замыслах кузена. Мистер Фарнли никогда бы не прислал за ней графа. Должно быть, у нее слуховые галлюцинации. Она перенервничала, встревоженная очередным видением, вот и чудятся всякие голоса.

– Нет, уж лучше я подожду, пока мы отчалим. Боюсь, как бы она не обвинила меня в похищении. Но я не успокоюсь, пока не верну ее домой в целости и сохранности. На, мой вкус, она несколько диковата, ну да ничего, со временем угомонится. Впрочем, вы видели ее, капитан. Как вы полагаете, она стоит таких хлопот?

Гренвилл рассмеялся. Элисон бросилась на палубу, не чувствуя под собой ног.

Глава 12

Обветренное лицо Рори приобрело еще более угрюмое выражение, когда впереди показался Чарлстон. Дугал, бросив на него опасливый взгляд, поспешил убраться с дороги. Если мрачное настроение капитана еще хоть немного ухудшится, не миновать бунта на корабле.

Никто конкретно не был виноват в бесчисленных задержках, испортивших обычно спокойный характер Рори. На протяжении всего плавания либо бушевал шторм, либо устанавливался полный штиль. Для опытного моряка ни то ни другое не было неожиданностью, но на этот раз море капризничало больше, чем обычно. Пожалуй, в неразберихе, царившей в портах, можно было бы обвинить какого-нибудь нерасторопного служащего, но это было слабым утешением. Ведь нельзя было вернуть время, потерянное в ожидании разгрузки. В результате они отчалили с недогрузом патоки, потому что Рори надоела медлительность поставщиков. И опять ничего не выгадали на этом: гораздо больше времени они потеряли на игру в прятки с британским фрегатом, охранявший порт, где они собирались продать груз. Пришлось договариваться о другом месте встречи, что вызвало новые задержки, хотя им удалось разгрузить патоку быстрее, чем Дугал считал возможным. Рори, однако, ничуть не смягчился. Он проводил дни, меряя шагами палубу, а его характер становился все более вспыльчивым.

Конечно, они должны были вернуться в конце июня, а не июля. Но следует радоваться, что им вообще удалось вернуться. Дугал ожидал, что Рори будет ухмыляться до ушей от перспективы скорой встречи с их очаровательной пассажиркой. Уж он-то точно не стал бы возражать против того, чтобы снова увидеть ее мечтательную улыбку, хотя она и выставила его круглым дураком. За одну такую улыбку можно простить все, что угодно.

С капитанского мостика донесся очередной поток проклятий. Дугал оглянулся, чтобы выяснить, что послужило тому причиной, и чуть не застонал при виде британского торгового судна, которое заполнило собой узкий проход, готовясь к отплытию. «Морская ведьма» уже вошла в устье реки, но, если им придется ждать, пока огромный корабль выйдет, в море, пройдет несколько часов, прежде чем они доберутся до берега. Стараясь не привлекать внимания, Дугал спустился на нижнюю палубу, подальше от капитанского гнева.

Оказавшись на палубе, Элисон бросилась к поручням, но не обнаружила ничего, что могло бы доставить ее на берег, казавшийся немыслимо далеким. Где-то имелась веревочная лестница, но даже если бы ей удалось спуститься в шлюпку, шанс, что она догребет до берега, казался весьма шатким.

Вот если бы привлечь внимание какой-нибудь рыбацкой лодки… Но рыбаки, воспользовавшись хорошей погодой, вышли в море за исключением тех, кто занимался ремонтом своих древних суденышек. Можно, конечно, попытаться докричаться до них, но ее крики скорее привлекут внимание Гренвилла, чем кого-нибудь на берегу.

Снизу донесся звук шагов, и Элисон поспешно спряталась за бочкой с водой, установленной в тени шпангоута. Отсюда она мало что видела, но могла надеяться, что ее тоже не видно.

Может, ей следует обратиться к капитану… Если она владелица корабля, он должен подчиняться ее приказам. Правда, Гренвилл мог убедить его в обратном. Что-то подсказывало Элисон, что капитан скорее поверит графу, чем ей, и она решила довериться своим инстинктам. Нет, только в самом отчаянном положении она станет взывать к человеку, который, судя по всему, участвует в замыслах графа.

Услышав, что шаги направились к носу корабля, Элисон устремилась в противоположном направлении. Хотя день был в разгаре, кто-нибудь из рыбаков мог воспользоваться приливом и вернуться на берег пораньше. Все лучше, чем прятаться по углам в ожидании, пока ее поймают.

Элисон чертыхнулась, проклиная широкие юбки, цеплявшиеся за плохо обструганные доски. Из-за высоких каблуков ей приходилось передвигаться на цыпочках, чтобы производить меньше шума, но если она снимет туфли, то будет наступать на собственный подол. Всему виной ее тщеславие, заставившее надеть модное платье. С ее-то жизненным опытом нужно быть готовой к любым поворотам судьбы.

Взглянув в сторону устья реки, она ощутила прилив надежды. Корабль! Паруса были приспущены, но судно двигалось в их направлении. Единственное, что от нее требуется, так это заставить их понять, что она нуждается в спасении.

При этой мысли Элисон подавила стон отчаяния. С чего она взяла, что этот скромный шлюп осмелится противостоять британскому судну куда больших размеров? Даже если ей удастся убедить их, что ей необходима помощь, что они могут сделать?

Тем не менее, сознавая, что лишит себя единственного шанса на спасение, если позволит этому кораблю пройти мимо, даже не попытавшись бежать, Элисон решительно прикусила губу и поспешила к поручням. Она должна сделать все возможное, чтобы выбраться отсюда.

Яркое солнце слепило глаза, и секунду-другую она ничего не видела, кроме надвигающихся белых парусов. Сдернув с головы кружевной чепец, Элисон принялась лихорадочно размахивать им, однако не заметила никакого отклика с проплывавшего мимо корабля. Тогда, не придумав ничего лучше, она быстро нагнулась и скинула с ног туфли, надеясь привлечь внимание, бросив их на палубу шлюпа, находившуюся гораздо ниже палубы «Нептуна». Но когда она выпрямилась, ее глаза изумленно расширились.

«Морская ведьма»! Рори приплыл за ней! Видение не обмануло!

Но ведь он не знает, что она здесь. С какой стати он будет искать ее на этом судне? По снастям «Морской ведьмы» карабкались матросы; они спускали паруса, готовясь пристать к берегу. Рори скорей всего поспешит к Латимерам, а к тому времени, когда он вернется в порт, «Нептун» уже выйдет в море.

Но, может, нет? Она бросила нервный взгляд на снасти «Нептуна», где не наблюдалось обычной активности, предшествующей отплытию корабля. Должно быть, они ждут, когда вернется с берега команда. Тем не менее, идея покорно ждать, пока Рори явится за ней, не увлекла Элисон. А что, если он не сразу направится к Латимерам?

Эта мысль, а также звук приближающихся шагов сделали ее безрассудной. Она закричала, замахала руками и бросила свои туфли через узкую протоку между кораблями. Один упал в воду, но другой шлепнулся на палубу неподалеку от матроса, закреплявшего канат. Тот в изумлении поднял глаза, но прежде чем Элисон успела позвать на помощь, за ее спиной раздался крик. Ее обнаружили.

Задрав подол платья, она принялась развязывать тесемки нижних юбок. Снимать платье некогда, но если она избавится хотя бы от нижних юбок…

– Элисон! Боже правый, что вы делаете? Прекратите сейчас же! – Крики приближались, и, судя по голосу, это был Гренвилл.

Стянув нижнюю юбку, Элисон свесила ее за борт. Если на «Морской ведьме» не заметят даже этого сигнала, значит, они ослепли или мертвецки пьяны.

Она бросила взгляд через плечо. Гренвилл был совсем рядом, а следом за ним бежали еще несколько мужчин, привлеченных его криками. Времени на размышления не оставалось. Элисон поставила одну ногу на поручень и приготовилась к прыжку.

Когда раздался крик одного из его матросов, Рори взглянул в сторону «Нептуна». Подойдя вплотную к кораблю, они заблокировали британцам путь, однако его не слишком волновало, что они задерживают какого-то надутого осла, удостоившегося чести быть капитаном этой неповоротливой махины. Он полагал, что крик служит предупреждением, что они оказались в опасной близости к торговому судну, и чуть не свалился с мостика при виде женщины, которая, перегнувшись через поручни, размахивала своей нижней юбкой.

Ветер трепал юбку, как парус, но острые глаза Рори разглядели мужчину, бежавшего с другого борта. Не испытывая и тени сомнения, он знал, кто эта маленькая фигурка, забравшаяся на поручни, и кто этот мужчина, спешащий к ней.

Чертыхнувшись, он принялся выкрикивать приказы, распорядившись спустить шлюпку, поднять паруса и зарядить пушки. Затем, скинув на бегу камзол, сбежал с мостика, и ринулся к поручням, где матросы спускали на воду шлюпку.

Элисон, перебросив ноги через поручни, заколебалась, и Рори в очередной раз выругался, увидев, что Гренвилл почти добрался до нее.

– Прыгай, Элис, прыгай!

– Я не умею плавать! – жалобно крикнула она, снова оглянувшись через плечо.

Граф рванулся вперед, пытаясь схватить ее за юбку, и Элисон, зажмурившись, прыгнула.

Не успела улечься рябь, оставленная ее прыжком, как Рори уже был в шлюпке и греб по направлению к тому месту, где она скрылась в мутной воде. С обоих кораблей доносились крики и скрип лебедок, спускавших трапы и шлюпки, Но Рори не отрывал взгляда от кругов, медленно расходившихся по воде. Сердце его билось быстрее, чем когда-либо раньше. Будь он проклят, если не сделает ей одолжение и не последует за ней в ад, чтобы притащить обратно.

Элисон показалась на поверхности в тот самый момент, когда он прыгнул в реку. Вцепившись в мокрые локоны, Рори дернул их вверх и вытащил ее лицо из воды. Она судорожно втянула в грудь воздух и закашлялась, ему было не до нее. Со стороны «Нептуна» приближалась шлюпка.

– Я оторву тебе за это голову, – проворчал он, бесцеремонно перекинув ее через борт лодки. Затем подтянулся на руках и забрался следом, чудом не опрокинув суденышко.

Элисон, наполовину свисавшая наружу, попыталась втянуть ноги в лодку, но мешали пропитавшиеся водой юбки и кашель, лишавший ее последних сил. Рори нетерпеливо схватил ее за талию, втащил внутрь и, развернув лодку, понесся к «Морской ведьме».

Разворачивавшиеся на воде события собрали на берегу толпу. Зрители возбужденно жестикулировали, указывая на вторую шлюпку, быстро догонявшую первую. Над узкой полоской воды, разделявшей два корабля, раздавались панические вопли Гренвилла и гремели приказы британского капитана. Рори упрямо греб, пока не ударился в борт «Морской ведьмы». Матросы, взволнованно наблюдавшие за его действиями, сбросили ему трап.

Но времени поднять Элисон на борт, прежде чем подоспеет вторая шлюпка, не оставалось. Кивком головы Рори отдал приказ своим канонирам.

Если бы Элисон была в состоянии кричать, она бы наверняка вскрикнула, когда над их головами прогремел залп картечи, взметнув фонтанчики воды вокруг шлюпок и наполнив воздух запахом гари и дыма. Она еще больше закашлялась, повиснув на Рори, пока он втаскивал ее вверх по трапу на «Морскую ведьму».

Он начал отдавать приказы, как только оказался на палубе. Поднятые паруса наполнились ветром, и шлюп медленно развернулся к устью реки. Этот маневр был встречен яростными криками британцев. Но проклятия и вопли, доносившиеся с «Нептуна», становились все тише, по мере того как быстроходный шлюп набирал скорость. Течение пока еще действовало против них, но уже начинался отлив. В любом случае такой большой корабль, как «Нептун», не мог сняться с якоря и последовать за ними без команды в полном составе.

Тем не менее, Рори приказал дать еще несколько залпов для острастки, пока он, встав к штурвалу, выводил «Морскую ведьму» в открытое море. Краем глаза он видел промокшую фигурку Элисон, которая лежала на палубе, все еще кашляя и задыхаясь. Над ней суетились его застенчивый юнга и неразговорчивый кок, но Рори не мог присоединиться к ним, как бы ему того ни хотелось. Нужно выбраться отсюда, пока половина кораблей, стоявших в порту, не бросились за ними в погоню.

Поражаясь последним событиям, он все еще бранился про себя, когда спустя некоторое время спустился в свою каюту. Элисон сидела на койке, завернутая в одеяло, а с ее мокрого платья, висевшего на спинке стула, стекала вода. Когда он вошел, она была занята тем, что расчесывала пальцами волосы в тщетной попытке распутать влажные пряди. При виде Рори сосредоточенное выражение как ветром сдуло с ее лица.

– Может, теперь, когда британский флот гоняется за мной уже по обе стороны Атлантики, ты объяснишь, что все это значит? Или тебе просто нравится отбывать с такой помпой?

Загорелое лицо Рори выглядело на редкость грозным, когда он вот так хмурился, но он никогда не злился подолгу. Элисон улыбнулась и плотнее обернула одеяло вокруг своих плеч. Она совсем забыла, какими пронзительными могут быть эти янтарные глаза. От его пристального взгляда внутри у нее разлилось тепло.

– Ты не в ладах с королевским флотом?

Ее невинный взор, как обычно, заворожил Рори, пока он не вспомнил об остром уме, скрывавшемся за ее простодушно распахнутыми серыми глазами. Воистину эта маленькая колдунья обладает удивительной способностью попадать в беду, но в конечном итоге она всегда оказывается именно там, куда стремилась.

– Королевский флот косо смотрит на тех, кто палит из пушек по кораблям с британским флагом. Какого дьявола ты там делала, Элисон? Ты же обещала дождаться меня.

Отмахнувшись от того, что уже не изменишь, Элисон сосредоточилась на оставшихся проблемах и радостно улыбнулась, сообразив, что может их решить.

– Мы скажем, что это я приказала стрелять. Разве я не вправе выстрелить по собственному кораблю, если мне так вздумается? Кстати, вы никого не подстрелили? – Последний вопрос она задала не без надежды, поскольку Гренвилл был практически единственной мишенью на палубе брига.

Понадобилось несколько секунд, чтобы ее слова пробились сквозь гнев Рори. Когда они дошли до его сознания, он присел на краешек письменного стола, поскольку единственный стул был занят мокрой одеждой Элисон.

– По собственному кораблю? – осторожно спросил он, неуверенный, что правильно расслышал.

Судно, такое как «Нептун», вдвое превышало все его состояние. «Морская ведьма» по сравнению с ним казалась не более чем рыбацкой лодкой. И владелица такого богатства сидит на его койке, закутанная в одно лишь одеяло.

Элисон пожала плечами.

– Так они сказали. Конечно, я не могу похвалить команду за преданность и послушание, но мужчины не приемлют саму идею женского руководства, не правда ли? Боюсь, они предпочитают думать, что настоящим владельцем является Гренвилл.

Если бы Рори сам не переговорил с Фарнли, то счел бы ее безумной. Можно себе представить, что подумали бы офицеры «Нептуна», услышав подобный вздор. Женщина во главе огромного судна! В такое невозможно поверить.

– В таком случае ты могла бы путешествовать с большим комфортом. Может, мне повернуть назад и доставить тебя на «Нептун»? Правда, вначале нужно избавиться от Гренвилла, чтобы ты могла занять его место.

Стоя в мокрой одежде, Рори размышлял об очаровательной плутовке, вошедшей в его жизнь в одно прекрасное утро. Он знал, что она богатая наследница, но не отдавал себе отчета в невероятных размерах этого богатства, пока не увидел «Нептун». Человек, владеющий таким судном, обладает огромной властью, если использовать ее разумно. Он не сомневался, что покойный граф поступал именно так.

Элисон пришла в ужас от подобного предложения.

– Они считают, что я сумасшедшая. И, несмотря на это, капитан готов был позволить Гренвиллу принудить меня к браку. Как ты думаешь, я могу сменить капитана своего корабля, когда мы вернемся в Лондон?

Осознав наконец, что полностью потерял контроль над ситуацией, Рори смирился. С тех пор как он повстречал своего, персонального ангела, он успел побывать в руках разбойников, вызвать на дуэль английского графа, убить похитителя и выпалить из пушки в британское торговое судно. У него осталась одна приличная рубашка, да и та облепила сейчас его плечи, пропитавшись морской водой. Лучше бы он спутался с самим дьяволом! Ведь наивная Элисон, сидя в одеяле, облепленная мокрыми волосами, с которых капала вода, выглядела куда более обольстительной, чем любая женщина, которую ему приходилось, встречать.

Рори постарался отогнать эту мысль.

– Обсудишь это со своими поверенными, когда вернешься. А пока я хотел бы переодеться в сухую одежду. Надеюсь, в моем рундуке еще что-нибудь осталось?

Элисон с интересом наблюдала, как Рори открыл рундук и принялся рыться в его содержимом. Мокрая рубаха прилипла к его коже, обрисовывая литые мускулы, бугрившиеся на широкой спине, и что-то похожее на удовольствие согрело ее кровь. Ей хотелось потрогать его твердые плечи, но она никогда бы не осмелилась. Вместо этого Элисон свесилась с койки, разглядывая содержимое рундука, который он перерыл в поисках рубашки. Она вспомнила, в каком жалком состоянии пребывал гардероб Рори перед тем, как она покинула его. Но он выглядел таким элегантным на приеме у Латимеров, что она совсем забыла об этом. Последнее соображение навело ее на мысль, что она снова лишилась всей своей одежды. Единственное, что у нее осталось, так это мокрое платье, висевшее на стуле. Хорошо еще, что она не слишком озабочена своим внешним видом. Рори тем временем нашел то, что искал. Присев на корточки, он оказался лицом к лицу с Элисон, склонившейся над рундуком. Эффект от ее неожиданной близости не был бы таким сокрушительным, если бы он удержал свой взгляд на ее лице. Но дьявол, тот самый, что свел его однажды с Элисон, теперь подначил Рори скользнуть глазами вниз, по изящному подбородку и стройной шее, туда, где одеяло, обвиснув, обнажило кремовые округлости. Зрелище отправило Рори прямиком в первый круг ада.

К его чести, он нашел в себе силы оторвать взгляд от этого пейзажа с кремовыми холмами прежде, чем совершил какую-нибудь глупость. Схватив первую попавшуюся одежду и захлопнув крышку рундука, Рори резко выпрямился и, не оглядываясь, выскочил за дверь.

Элисон в изумлении смотрела ему вслед. Что такого ужасного могло обнаружиться в рундуке, чтобы заставить его ретироваться с такой скоростью? Впрочем, будь там что-нибудь опасное, едва ли Рори оставил бы ее здесь одну. Наверное, вспомнил о каком-то важном деле и поспешил заняться им. В любом случае он был не в лучшем настроении. Может, немного повеселеет, когда вернется.

Вспомнив о печальном состоянии собственной одежды, Элисон опустилась на колени возле рундука в надежде, что там найдется что-нибудь подходящее и для нее. Не успела она должным образом изучить содержимое, как раздался стук в дверь и в ответ на ее приглашение вошел юнга с кувшином горячей воды.

В восторге, от возможности смыть с себя грязную речную воду, Элисон вскочила на ноги, придерживая одеяло.

Мальчик смущенно отвел глаза, уставившись в стену.

– А где капитан? Дугал велел напомнить ему, что дамские вещи лежат под койкой.

– Не беспокойся, Уильям. Я передам капитану твои слова. – Элисон едва дождалась, пока он выйдет. Дамские вещи? Какая еще дама? И что за вещи? О Боже, пусть хоть что-нибудь из них окажется ей впору.

Вытащив из-под койки ящик, она с триумфом обнаружила там несколько пакетов. Поскольку юнга вышел, Элисон выпустила одеяло из рук и принялась нетерпеливо развязывать тесемки. В самом большом свертке оказалось нечто воздушное из серо-голубого шелка с широченной юбкой, которая растеклась по ее рукам и коленям. Отыскав лиф, Элисон встряхнула платье и окинула его придирчивым взглядом. Для кого бы ни предназначался этот очаровательный наряд, женщина была выше его тетки. Может, Рори приобрел его для какой-нибудь другой родственницы? Даже если так, корсаж из белого атласа, украшенный изысканной вышивкой из серебряных и голубых нитей, подойдет ей без всякой переделки.

В остальных пакетах, к восторгу Элисон, оказались нижние юбки, чулки и даже голубые атласные туфельки. Мысленно похвалив хороший вкус Рори, Элисон налила в тазик горячей воды. Рори, наверное, будет недоволен, что она присвоила одежду, предназначенную кому-то в качестве подарка, но она легко сможет все возместить, когда они доберутся до Лондона. А пока ей хочется выглядеть чуточку лучше, чем та оборванная бродяжка, которую он постоянно вытаскивает из очередной передряги.

Отмывая волосы от речной грязи, Элисон пыталась понять, почему ее так волнует мнение Рори, но это была непосильная задача для ее утомленных мозгов. Рори был ее единственным другом, единственным человеком, на которого она могла положиться после смерти дедушки. Она не знала, что задержало его возвращение в Чарлстон, но не сомневалась, что у него были на то веские причины. Может, он и считает ее чем-то вроде обузы и порой бывает несдержан, но она первая готова признать, что у него есть для этого все основания. Возможно, именно поэтому для нее так важно произвести на него хорошее впечатление. И она не станет гадать, кто тот образец добродетели, для которого куплено это восхитительное платье.

Переодевшись в сухие бриджи и рубашку и сурово отчитав себя за проявленную слабость, Рори достаточно пришел в себя, чтобы вспомнить, что весьма негалантно покинул Элисон, мокрую и без всякой одежды. Ни одна женщина не приводила его в такое расстройство. Правда, он редко имел дело с дамами из общества. Причиной тому был как род его занятий, так и полное отсутствие интереса к недосягаемым вещам. Женщины, которых он покупал, оставались безымянными лицами за исключением одной или двух. Рори надеялся, что последняя подружка достаточно удовлетворила его чувственный голод, чтобы выдержать обратное путешествие в обществе Элисон, но то была напрасная надежда. Элисон не пробыла на борту и часа, а уже буквально повергла его на колени. Ладно, с этим он разберется позже, пока нужно найти для Элисон сухую одежду.

Решительно повернувшись, Рори зашагал к своей каюте. Дугал находился на капитанском мостике, да и остальные члены команды были заняты делом. Может, никто из них не видел, как он поспешно ретировался в кают-компанию, чтобы переодеться. А тот факт, что рубашка, которую он второпях напялил, распахнута до пояса ввиду полного отсутствия пуговиц, можно объяснить жаркой погодой. И он не обязан извиняться перед Элисон Хэмптон, богатой наследницей и источником бесконечных хлопот. В конце концов, никто ее не заставлял менять свой роскошный корабль на его скромное судно.

С этими утешительными мыслями Рори спустился в свою каюту, чтобы великодушно предложить пассажирке одежду, которую он купил для нее несколько месяцев назад в Чарлстоне.

Элисон удивленно вскинула взгляд, когда дверь распахнулась. Она только что ополоснулась, и на ней ничего не было, кроме влажного полотенца. При виде Рори, стоявшего в дверях с ошарашенным выражением, она замерла. Капли воды скатывались по ее телу и капали на пол, но она не шелохнулась, глядя ему в глаза.

Вместо того чтобы напугать ее, как случалось раньше, обжигающий взгляд Рори вызвал у Элисон ответное волнение. Она ощутила почти болезненное напряжение внизу живота, и воспоминание об их последнем поцелуе накатило на нее в своей первозданной яркости. Желание повторить этот опыт было таким всепоглощающим, что Элисон почти забыла о том, что раздета.

Ее завороженный взгляд переместился с загорелого лица Рори на его широкие плечи и темные завитки волос, видневшиеся в распахнутом вороте рубашки. Вид его голой груди заставил ее осознать тот факт, что она практически обнажена. Ахнув, Элисон схватила одеяло, валявшееся на полу.

Это движение вывело Рори из столбняка. В течение нескольких коротких секунд его взор жадно впитывал великолепие шелковистых изгибов ее тела, кое-где подсвеченных розовым, кое-где подчеркнутых тенями. Зажмурившись, он выскочил наружу, захлопнул за собой дверь и рухнул на один из стульев, стоявших в кают-компании.

Должно быть, он сошел с ума. Конечно, яростная боль, скрутившая его, – не что иное, как необузданная похоть. Но он никогда в жизни не подвергался подобному искушению. Какого дьявола он ворвался в каюту, не постучавшись? Элисон простодушна, как ребенок. Он не имеет права играть во взрослые игры с таким невинным созданием.

Но ее образ с восхитительными изгибами и округлостями отпечатался в его мозгу. Это было тело вполне созревшей женщины, созданное для любви. Она не вскрикнула и не бросилась бежать, а дерзко встретила его взгляд.

Рори зарылся лицом в ладони. Нет, не дерзко. Элисон ничего не делала дерзко. В любой ситуации она вела себя, как подсказывала ей интуиция. И вследствие его безответственного поведения у нее возникли мысли, которые не пристало иметь незамужней девушке.

Что ж, тем лучше. Грохнув кулаком по столу, Рори поднялся и зашагал прочь. Еще в юном возрасте его объявили изменником и поставили вне закона.

Он ничем не обязан британской аристократии. Если они не заботятся о себе подобных, то почему это должен делать он?

Глава 13

Не подозревая о смятении, в которое она повергла Рори, и слишком смущенная, чтобы ясно мыслить, Элисон тщательно оделась в свой новый наряд. Платье сидело как влитое, а туфли оказались на удивление удобными. Единственная проблема состояла в том, что у нее не было косынки, которая повязывалась поверх декольте из соображений приличий. Квадратный вырез не имел ни кружевной отделки, ни вставки, чтобы прикрыть ее грудь, казавшуюся слишком пышной. Элисон хотя и знала, что это последняя лондонская модель, не могла не думать, что одета несколько вызывающе для путешествия на корабле в исключительно мужской компании.

Что ж, ничего с этим не поделаешь. Ни в пакетах, ни в рундуке Рори не нашлось лоскутка ткани, который мог бы сойти за шарф или шаль. Утреннее платье, в котором Элисон нырнула в воду, имело высокий ворот и не нуждалось в косынке. Впрочем, учитывая все обстоятельства, она напрасно беспокоится. Рори уже видел более чем достаточно.

И потому, когда он постучал в дверь и спросил, в приличном ли она виде, Элисон несколько растерялась.

– В приличном? – переспросила она, высказав вслух свои сомнения. Она не была уверена, считается ли ее платье приличным, но не думала, что это так уж беспокоит Рори.

Рори недоверчиво смотрел на дверь своей каюты. Два его офицера, сидевшие за столом, с интересом прислушивались. Неужели маленькая чертовка ждет, что он спросит, не голая ли она до сих пор?

Вопрос отпал сам собой, поскольку Элисон открыла дверь и появилась на пороге. Ее густые локоны были переброшены на грудь, ловко прикрывая соблазнительную ложбинку, видневшуюся в вырезе платья. Она, покраснела, когда мужчины, сидевшие за спиной Рори, поспешно вскочили на ноги и каким-то образом умудрились отвесить поклоны, не отрывая от нее глаз. Рори состроил хмурую гримасу, глядя на их ужимки.

– Разве хотя бы один из вас не должен быть сейчас на палубе? – Проводив свирепым взглядом внезапно заторопившихся мужчин, он повернулся к Элисон. – Вижу, ты нашла платье?

Элисон приободрилась, сообразив, что его гнев направлен не на нее. В восхищении приподняв юбки, она крутанулась перед ним, прежде чем посторониться и позволить ему войти.

– Какое прелестное платье! Надеюсь, ты не возражаешь, что я его надела? Я возмещу тебе расходы, как только мы доберемся до Лондона.

От ее: невинной радости Рори почувствовал себя еще большей скотиной. Его ждет буйное помешательство, если он попытается и дальше жить с ней в этой тесной каюте как брат и сестра. Это оставляло две возможности, и он подозревал, что она будет возражать против обеих.

– Я купил это платье для тебя, девушка. Так что не переживай. Кстати, они тебе к лицу.

Элисон в изумлении уставилась на шотландца. Рори начинал употреблять словечки, характерные для его родного языка, когда был чем-то расстроен. Однако он не казался рассерженным, а слово «девушка» прозвучало в его устах почти ласково. Этот тон и задумчивое выражение карих глаз определенно указывали на некую толику нежности. Сердце Элисон забилось чаще. Рори почти на голову возвышался над ней, и ее нервировал его медленный взгляд, скользнувший по ее лицу к нескромному декольте. Она не знала, что за вид открывается с высоты его роста, но ощущала странное тепло в тех местах, которых касался его взгляд.

– Спасибо, но не думаю, что с моей стороны правильно принять такой щедрый подарок. Ты не мог бы сесть? А то я почему-то нервничаю.

Уильям принес из кают-компании еще один стул и поставил его перед небольшим столиком. Рори приказал накрыть ужин на двоих, но прежде чем приступить к еде, Элисон, очевидно, дожидалась его прихода. Довольный, что удалось внести хоть какой-то порядок в этот безумный, день, он выдвинул один из стульев и придержал его, ожидая, пока Элисон сядет.

Стараясь не думать о том, где блуждает взгляд Рори, Элисон грациозно опустилась на предложенный стул и потянулась за салфеткой. Она спала в одной постели с этим мужчиной, лечила его раны и бранила за провинности. Почему же она чувствует себя как глупая девчонка перед первым свиданием? Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь испытывала подобные ощущения, и совсем не была уверена, что ей это нравится.

Отметив, что ему наконец-то удалось смутить Элисон, Рори не без удовлетворения занял свое место. Учитывая деликатность ситуации, он предпочитал быть хозяином положения. Слишком хорошо ему известно, как трудно сохранять здравый смысл в присутствии Элисон.

Вести светскую беседу за этой не слишком утонченной трапезой оказалось совсем не просто, и Элисон с преувеличенным вниманием размазывала по жестяной тарелке картофельное пюре, стараясь не встречаться взглядом с Рори.

– Тебе понравилось пребывание в Чарлстоне? – учтиво осведомился Рори, глядя на ее склоненную голову с большим интересом, чем на малоаппетитную еду.

– Да, очень, но мне пора возвращаться домой. Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Лондона?

– Мы непременно обсудим этот вопрос, но позже. Сегодня прекрасный вечер. Ты не хотела бы прогуляться по палубе после ужина?

Это было совершенно не похоже на Рори. На борту корабля он постоянно рычал, отдавал приказы и старался держаться подальше от нее. Элисон подняла голову и посмотрела на него.

Он встретил ее взгляд без обычной уклончивости. На его лице не было морщинок, собиравшихся вокруг глаз, когда он смеялся, но не было и поперечной линии, пересекавшей его лоб, когда он сердился. Янтарный цвет его глаз казался теплым и глубоким, а намек на улыбку придавал губам чувственную выразительность. Не требовалось дара ясновидения, чтобы угадать его мысли, и Элисон пронзила дрожь. Она никогда не испытывала такого рода предвкушения с Аланом, единственным мужчиной, которого любила. Почему же Рори возбуждает в ней такие странные ощущения?

Даже если она отвергнет его предложение, он все равно настоит на своем. Элисон неопределенно кивнула.

– Это было бы неплохо, спасибо. В таком случае, может, поговорим о Лондоне? Как ты думаешь, мой кузен доберется туда раньше нас?

– Вне всякого сомнения. Прошу прощения за еду. У нас не было времени пополнить припасы в Чарлстоне.

Он произнес это с такой иронией в голосе, что Элисон невольно улыбнулась, и остаток ужина прошел в более непринужденной обстановке.

К тому времени, когда Уильям убрал со стола, Элисон со смехом рассказывала о том, как Чед взялся сопровождать двух юных барышень на благотворительный бал, но так, чтобы ни одна не догадалась о существовании другой. Когда его все-таки разоблачили, Элисон помирила рассорившихся девушек, предложив план, который устроил обеих. И достопочтенный Чарлз Камерон Сазерленд впервые в жизни подпирал стенку, потому что все дамы, присутствовавшие на балу, отказались танцевать с ним.

Зная об обаянии и приятной внешности старшего сына лорда Керри, Рори внимательно наблюдал за Элисон на протяжении всего рассказа. Однако она не выказала никакого сожаления по поводу того, что рассталась с Чедом или с кем-либо другим. Но он не был уверен, что она не испытывает каких-либо чувств к Алану Тремейну. Конечно, она отказала ему в гневе, но женщины известны своим непостоянством в таких делах. Не исключено, что Элисон не терпится вернуться в Лондон отчасти из-за желания увидеться с Аланом.

Впрочем, какое ему дело! Жизнь научила его, что никто не позаботится о нем, кроме него самого. Из уважения к Элисон он предоставит ей выбор, хотя, честно говоря, не взялся бы предсказать, куда занесет девушку ее мечтательная натура. Но в первую очередь он будет думать о себе.

К тому времени, когда Рори помог ей встать из-за стола, Элисон уже частично восстановила свое душевное равновесие. Она знала, что ее видение было пророческим. Рано или поздно Рори объяснит ей, что значит быть женщиной. Если раньше это пугало Элисон, то теперь она обнаружила, что в обществе Рори чувствует себя в большей безопасности, чем с кем-либо другим. Рори никогда не причинит ей зла намеренно.

Взяв его под руку, она ослепительно улыбнулась, лишив Рори некоторой доли его самоуверенности. И вот они вышли в благословенное тепло летней ночи.

Рори не потрудился надеть камзол и шейный платок, и Элисон наслаждалась прикосновением к его твердым мускулам сквозь тонкую ткань рубашки. Ее даже перестал смущать его распахнутый ворот, открывавший загорелую грудь, хотя она и старалась не задерживать на ней взгляд, поскольку это зрелище слишком явственно напоминало ее видение. Она крепко держала его под руку и смотрела на море, серебрившееся в лунном сиянии.

– Как красиво, Рори. Теперь я понимаю, почему ты проводишь так много времени в море.

Ветер подхватил ее волосы, и мягкие пряди заволновались, касаясь его рубашки. В.лунном сиянии бледное лицо Элисон казалось фарфоровым, а темные омуты глаз загадочно мерцали. Рори никогда не видел такого лица: безмятежного – и в то же время переменчивого, как море. Даже сейчас, когда она любовалась серебристыми волнами, мысли ее могли витать где угодно.

Пронзительный звук, едва различимый за плеском волн, бившихся о борт корабля, привлек внимание Элисон, и она обратила на Рори вопросительный взгляд. Он указал на стаю дельфинов, резвившихся в лунном свете. Темные блестящие тела выпрыгивали из воды и, описав дугу, исчезали в морских глубинах.

– Какая прелесть! Они выглядят совсем как ручные, – восхитилась Элисон и добавила, не отрывая взгляда от животных: – Я скучаю по Пибоди.

Это заявление застало Рори врасплох, пока он не вспомнил о спаниеле, которого она оставила дома. Поскольку Элисон все еще держала его под руку, он не мог обнять ее, но решил тут же исправить это упущение.

Препроводив ее к фальшборту, прикрывавшему их от порывов ветра и бдительного ока рулевого, Рори повернул Элисон лицом к себе. Ее глаза казались черными зеркалами, в которых он мог видеть собственное отражение. Протянув руку, он коснулся ее гладкой щеки, словно хотел убедиться в ее реальности, и ее губы изогнулись в медленной улыбке, полной неосознанной чувственности.

– Господи, Элис, ты хоть понимаешь, что твоя улыбка творит с мужчиной? – Слова сорвались с его языка против воли, повинуясь какой-то силе, названия которой он не знал. – Нет, не надо отвечать, – поспешно добавил он, когда ее улыбка расширилась. Каким бы ни был ее ответ, Рори не сомневался, что он пагубно скажется на его способности логически мыслить.

– Мы собирались поговорить о Лондоне, – напомнила Элисон. В лунном свете зубы Рори казались жемчужно-белыми на фоне загорелого лица. Он слегка нависал над ней, широко расставив ноги и опираясь одной рукой о переборку. Это был не тот галантный джентльмен, что сопровождал ее на бал в доме его тетушки, и не тот бывалый моряк, который доставил ее к чужеземным берегам. Маклейн был человеком с множеством лиц, но ей нравился этот мужчина и то, как он смотрел на нее.

– Ах да, о Лондоне… – Рори осторожно погладил ее щеку кончиком пальца, боясь вспугнуть, но не в силах удержаться. – До Лондона еще далеко. Но это моя проблема.

Элисон вздрогнула, когда он заправил ей за ухо прядь волос. Сцепив руки за спиной, она прислонилась к деревянной стенке рубки. Ей хотелось, чтобы он трогал ее и дальше. Груди ее томительно напряглись, приподняв тонкий шелк платья, словно требовали чего-то, о чем она еще не знала. Чего бы Рори ни захотел, ее тело готово было покориться, а мысли о стыде даже не приходили в голову.

– Какая проблема? Разве ты не собираешься возвращаться в Лондон? Я не против того, чтобы наше плавание продлилось дольше обычного, но я соскучилась по Англии и боюсь, что мистер Фарнли по-прежнему считает меня мертвой. Я хотела бы вернуться домой.

– Я тоже, милая, я тоже, – отозвался Рори с куда большим пылом, чем можно было ожидать. Он нуждался в ее поцелуе, чтобы залечить раны, не желавшие заживать. Медленно, очень медленно он склонил голову и прижался к ее губам.

Элисон издала изумленный возглас. Руки ее взметнулись и легли на обнаженную грудь Рори. Его кожа, покрытая мягкой порослью волос, казалась удивительно гладкой и горячей. Эти непривычные ощущения и томительно медленный поцелуй пробудили в ней желания, о существовании которых она не подозревала. Уступив настойчивому давлению его языка, Элисон приоткрыла губы и впустила его внутрь. Ничто не подготовило ее к вспышке эмоций, которая последовала за этим вторжением. Содрогнувшись всем телом, Элисон окончательно и бесповоротно сдаласьего нежному натиску.

Ее руки, будто сами по себе, обвились вокруг его шеи. Рори обхватил ее за талию и притянул к себе так тесно, что она смогла ощутить все его мускулистое тело. Тепло его губ обжигало, и Элисон неистово прижималась к нему, упиваясь его страстью. Они забыли обо всем, словно их души воспарили и слились воедино без их ведома и согласия.

Рори опомнился первым. Неохотно разомкнув объятия, он нежно отстранил девушку от себя и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Вот в чем моя проблема, милая, – произнес он с оттенком печали в голосе. – Даже самый сильный мужчина может сопротивляться только до определенного предела. В конечном итоге искушение побеждает. Понимаешь, девонька?

Элисон молча смотрела в его теплые карие глаза. Ей хотелось только одного: снова оказаться, в объятиях Рори. Но он задал ей вопрос, значения которого она не понимала. Она попыталась сосредоточиться.

– Мы не должны целоваться?

Рори криво улыбнулся, поражаясь подобной наивности.

– Можно сказать и так, сердечко мое, но для этого меня придется привязать к грот-мачте. Нет, милая. Я хочу сказать, что не смогу доставить тебя в Лондон, если ты не согласишься разделить мою постель. Вот так, яснее не скажешь. Я бы не протянул так долго, если бы не сознавал своих слабостей, и ты одна из них.

Элисон вскинула глаза, пораженная этим признанием. Она считала Рори сильным, намного сильнее, чем она. Это ведь так и есть. Он-то по крайней мере пытался противостоять таинственному притяжению, которое существовало между ними, тогда как она только и делала, что уступала.

– У меня остались незаконченные дела на островах. Ты можешь пересесть там на другой корабль, или, если хочешь, мы могли бы вернуться в Чарлстон и объясниться с капитаном «Нептуна». Выбор за тобой, Элис. Я подчинюсь любому твоему решению.

Элисон тревожно нахмурилась. Она не желала даже думать о возвращении на «Нептун», где ее поджидает Гренвилл. Но и предложение пересесть на другой корабль не успокоило ее страхи. Она достаточно узнала об окружающем мире, с тех пор как пустилась в бега. Корабли полны мужчин, и немногим из них можно доверять. Перспектива плыть на незнакомом корабле была не только пугающей, но и казалась верхом глупости, когда единственный мужчина, которому она доверяет, стоит рядом с ней.

Рука Рори медленно двигалась, поглаживая ее стан в волнующей близости от груди. Если он хотел успокоить ее таким образом, то потерпел неудачу. Ах, насколько проще было бы ни о чем не думать и просто наслаждаться его ласками. Но так она вела себя с Аланом. И что из этого вышло?

Впрочем, если верить видению, Рори получит ее независимо от ее выбора. Элисон плохо представляла себе, что происходит между мужчиной и женщиной, но знала, что это как-то связано с появлением детей. И, судя по обстоятельствам ее собственного рождения, дети могут появляться и без брака. Что значительно упрощало ситуацию. Итак, она может вернуться на «Нептун» к Гренвиллу. Или сесть на другой корабль и вернуться в Лондон – опять же к Гренвиллу. Но, что бы она ни выбрала, в конечном итоге она окажется в постели Рори. Это следует из ее видения. Значит, никакого выбора просто не существует.

Неопределенная улыбка, появившаяся на ее губах при этой мысли, насторожила Рори, но ее ответ тем не менее огорошил его.

– На островах есть священник?

Он недоверчиво уставился на Элисон, не в силах поверить, что она настолько глупа, чтобы предложить подобную вещь. Почему женщины всегда думают о свадьбе, а мужчинам это даже не приходит в голову?

– Элисон, сердечко мое, ты не понимаешь, о чем говоришь. Брак – это на всю жизнь, а не на несколько недель, проведенных в море. Подумай, девонька, зачем тебе такой муж, как я?

– А ты бы предпочел, чтобы я вышла замуж за Гренвилла? – поинтересовалась она с несвойственной ей язвительностью.

Проклятье! Разумеется, он не хочет, чтобы она вышла замуж за такого негодяя, но, если быть до конца честным, ей будет лучше с этим щеголем, чем с ним. В замешательстве Рори покачал головой. Ему казалось, что он очень четко изложил проблему. Но Элисон всегда найдет неприемлемое решение.

Запустив пальцы в ее непокорные локоны, он запрокинул ее голову назад и заглянул в мятежные серые глаза. При всей мягкости Элисон, ее глаза временами могли метать молнии. Он хотел ее сладости, а не язвительности, но готов был мириться и с тем и с другим.

– Нет, я не хочу, чтобы ты выходила за Гренвилла. Но пойми, Элисон, у меня нет дома. До недавних пор я не мог высадиться на английский берег, не рискуя собственной головой. Даже сейчас королевский флот считает меня своей законной добычей. Такая жизнь не для внучки графа. Я хотел бы научить тебя любви, но я окажу тебе очень плохую услугу, если женюсь на тебе.

Элисон беспокойно вглядывалась в суровое лицо Рори. Она и раньше ощущала в его душе холодность, но эти резкие слова открыли ей нечто большее. На одно краткое мгновение она увидела в его глазах такой леденящий холод, что ее сердце мучительно сжалось, но мгновение миновало, оставив ее в еще большем смятении, чем раньше.

Ее рука неуверенно скользнула по его обнаженному торсу, словно хотела удостовериться в его тепле. Рори резко втянул воздух, когда пальцы Элисон прошлись по рельефным мускулам чуть ниже мягкой поросли волос, и крепче сжал объятия, притянув ее к своей груди.

– Останься со мной, Элисон, – прошептал Рори, прижавшись губами к ее волосам. – Я хочу тебя больше, чем что-либо и кого-либо в своей жизни. Но не позволяй мне разрушить твою жизнь.

Его страстный шепот, в котором звучали и мольба, и предостережение, нашел отклик в раненом сердце Элисон. Алан и Гренвилл заговорили о женитьбе, лишь когда узнали, что она богатая наследница. Может, Рори и не любит ее, но он хочет ее больше, чем ее деньги. Это что-нибудь да значит. Он может говорить самые нелогичные вещи, но когда она находится в его объятиях и ощущает биение его сердца, как сейчас, ей не нужна логика. Ей хочется быть любимой.

Она подняла к нему лицо.

– Дом у меня есть, Рори, и не один. Тебе незачем беспокоиться об этом. А что касается королевского флота, думаю, они ошибаются, преследуя тебя, и это скоро разъяснится. Мне все равно, кем ты был в прошлом. Я знаю, кем ты являешься сейчас, и хочу остаться с тобой.

Это были самые добрые слова из всех, что он слышал за долгие годы. Рори улыбнулся, поражаясь легкости, с которой она обвинила весь британский флот в несправедливых претензиях к нему. Но, ради ее же собственного блага, он не допустит, чтобы ее безумная логика размягчила его сердце. Сжав подбородок девушки большим и указательным пальцами, он твердо посмотрел ей в глаза.

– Королевский флот не ошибается, милая. Я контрабандист. Я сделал состояние, нарушая закон, и не намерен изменять своим привычкам. Единственная причина, по которой меня пока еще не арестовали, состоит в том, что у меня имеется каперская лицензия от губернатора Барбадоса и британцы не уверены, на кого я работаю: на них или на французов. Вот кому ты готова доверить свою жизнь и богатство, девонька.

Элисон дернула головой, вывернувшись из его хватки, и устремила взгляд на бескрайнее море. Как объяснить ему, что слова не имеют для нее значения, что она видит то, чему он никогда не поверит? Возможно, с точки зрения логики, он прав и ей лучше стать любовницей пирата, чем его женой. Но она никогда не руководствовалась логикой в своих действиях и не намерена делать это сейчас. Пожалуй, ее единственная попытка проявить осторожность, избегая Рори, была ошибкой с самого начала. Она повернула голову и в замешательстве посмотрела на его напряженное лицо.

– Я родилась вне брака, Рори. В глазах общества я самая что ни есть подходящая жена для контрабандиста, но я не хочу, чтобы та же самая тень омрачала жизнь моих детей, Пусть уж лучше у них будет отец-контрабандист, чем вовсе никакого отца! – Этот образчик логики не мог не произвести впечатления на мужчину, который привык мыслить практично.

Широкая ухмылка пересекла лицо Рори, и он расхохотался, заключив ее в объятия и притянув к себе. Элисон попыталась высвободиться, но он погладил ее по волосам и нежно произнес:

– Нет, милая, не вырывайся. Если тебя волнует только это, я постараюсь, чтобы наша любовь не имела нежелательных последствий. Мы будем свободны, как ветер, и никому не подсудны.

Прижавшись разгоряченной щекой к его широкому плечу, Элисон старалась сдержать вспыхнувшее внутри предвкушение. Ей нравились его мягкий голос и легкие поцелуи, которыми он осыпал ее лицо. Где-то в глубине сознания она понимала, что это неправильно, но ее тело, наслаждавшееся его объятиями, говорило о другом.

Она подняла к нему лицо и подставила губы в молчаливом согласии.

Глава 14

Довольное посвистывание Рори, когда он, отправив Элисон в каюту, зашел в рубку, чтобы проверить курс и дать указание Дугалу, предупредил команду, что что-то назревает. Рори редко свистел, помимо тех случаев, когда получал солидную сумму денег после удачной сделки.

Отложив секстант, Дугал устремил подозрительный взгляд на своего друга и капитана и дождался, пока Рори не заговорил. Когда капитан сообщил новый курс, кустистые брови Дугала взлетели на лоб, а глаза недоверчиво сузились.

– Неудивительно, что малышка сбежала от тебя. Я считал тебя благородным человеком, Маклейн, и, видимо, напрасно. Если ты внушил ей, будто все это законно, я открою бедняжке глаза и помогу сбежать.

Рори грозно уставился на своего помощника.

– Если ты так себе представляешь преданность и подчинение, то можешь убираться на все четыре стороны, а девушка останется. Она уже достаточно набегалась. Я намерен положить этому конец.

Дугал пренебрежительно хмыкнул. Старше Рори всего лишь на несколько лет, он провел рядом с ним много времени и чувствовал себя скорее братом, чем подчиненным. И если Джейк, рулевой, всего лишь хмурился, то Дугал сложил руки на груди и свирепо воззрился на капитана.

– Я не допущу этого, Маклейн. Она хорошая девушка и заслуживает лучшего. Ты и так уже подпортил ей репутацию. Либо женись на ней, либо посади ее на первый же корабль, который следует в Лондон.

Не подозревая о богатстве, Элисон, он не понимал затруднений капитана, а Рори не собирался просвещать его на этот счет. Все еще хмурясь, он начал прокладывать курс к ближайшему необитаемому острову у побережья Джорджии.

– Она знает о моих планах и согласилась с ними. Я всего лишь хочу устроить для нее небольшую церемонию, чтобы отметить это событие. И буду очень признателен, если ты не будешь совать свой длинный нос куда не следует.

Рори заговорил с шотландским акцентом, и Дугал понял, что пора закрывать рот. Сжав губы в тонкую линию, он спустился на шканцы и зашагал по направлению к кубрику, чтобы передать матросам приказ капитана.

Когда снизу донеслись радостные крики команды, Рори обратил взгляд на молчаливого рулевого.

Джейк не был его земляком и даже шотландцем, но он служил на «Морской ведьме» с самого начала, и Рори привык считаться с его мнением. Правда, он не обладал достаточным опытом в вопросах, не связанных с морем. Джейк хмурился, но было ли это признаком неодобрения или усиленных размышлений, Рори не знал.

– Я пытаюсь защитить ее единственным способом, который имеется в моем распоряжении, – проворчал он, прокладывая курс на карте.

– Неужели эта чертова месть так важна для вас? – Поминание черта в устах Джейка мало что значило, но его тон свидетельствовал о неодобрении, а не о желании получить ответ на свой вопрос.

– Месть здесь ни при чем, хотя я не собираюсь менять свои планы. Потребуется что-нибудь посерьезнее, чем слабая женщина, чтобы я отказался от того, к чему шел всю жизнь.

– По мне, так не такая уж она слабая, как вы пытаетесь представить. Она уже убегала от вас и убежит снова.

Вполне возможно, но стоит ли думать об этом? Рори никогда не гонялся за женщинами. Элисон вправе делать все, что пожелает, а он хочет лишь одного: чтобы забыть ее было так же легко, как ту женщину, с которой он недавно расстался.

Тем временем Элисон, не подозревавшая о возникших из-за нее разногласиях, рылась в рундуке Рори в поисках рубашки, которая сошла бы за ночную. Как-то уж очень расчетливо и хладнокровно предоставить ей разоблачаться самой, перед тем как сделать своей любовницей, но у Рори практический склад ума. У него есть более важные дела, чем развязывать тесемки и расстегивать бесчисленные крючки, не говоря уже о неловкости, которую им пришлось бы испытать. Просто все было бы гораздо романтичнее, если бы у нее не было времени на размышления о том, как «это» произойдет.

Пальцы Элисон начали дрожать, когда она расшнуровала лиф платья и спустила его вниз. Теплый ночной воздух коснулся ее обнаженных рук, и она ощутила легкий озноб. По коже побежали мурашки. Развязав юбки, она медленно переступила через них, подсознательно противясь очарованию южной ночи и тому, что собиралась сделать.

Оставшись в тонкой сорочке и чулках, Элисон с сомнением оглядела себя. Неужели Рори сам покупал столь интимные предметы туалета? Он что же, пошел к модистке и выбрал каждую вещь лично или просто стоял у прилавка, дожидаясь, пока ему завернут все, что может понадобиться? В таком случае ему пришлось бы сообщить модистке ее размеры. Элисон попыталась представить себе эту сцену и улыбнулась.

Ах, ей следовало бы сгорать от смущения, а не испытывать любопытство! В каюте не было зеркала, но она и так знала, что не настолько высока и изящна, как те женщины, которыми она восхищалась в Лондоне. С другой стороны, ей не требуются ватные подкладки, чтобы придать фигуре недостающие округлости. Да и Рори, похоже, она нравится такой, какая есть. От этой мысли на щеках Элисон расцвел румянец.

Кто бы мог подумать, что она пойдет по стопам своей матери даже без перспективы брака, который мог бы оправдать подобный поступок? Конечно, Рори говорил о любви, но ведь и Алан тоже. Слова для мужчин, похоже, ничего не значат. Может, и ее отец лгал ее матери. Иначе он подождал бы, пока они сочетаются законным браком, прежде чем давать жизнь ребенку.

На короткое мгновение печаль затуманила ее глаза, но Элисон тряхнула головой, отгоняя тягостные мысли. Она позаботится о том, чтобы ее не постигла участь матери. Она достаточно богата, чтобы делать то, что ей нравится. Рори совершенно прав, отказываясь от брака. Если существуют способы любить друг друга, не опасаясь зачать ребенка, то она совсем не прочь узнать их. Конечно, было бы здорово иметь ребенка, но только после того, как она обзаведется любящим мужем. А что касается ее репутации, то Рори найдет способ защитить ее, когда они вернутся в Лондон. Сколько бы он ни называл себя преступником, она на собственном опыте убедилась в его исключительном великодушии и галантности.

Решив после долгих размышлений, что Рори предпочел бы видеть ее в сорочке, а не в одной из своих рубах, Элисон аккуратно сложила его вещи в рундук и забралась на койку. Натянув простыню до подбородка, она обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Ее бил озноб, но не столько из-за вечерней прохлады, сколько от воспоминаний, как она делила эту постель с Рори. Скоро он снова будет рядом с ней, и она ощутит прикосновение его теплых рук, а не холодных простыней.

Она заснула, так и не дождавшись Рори.

Когда Элисон проснулась, на корабле царила странная тишина. Если, конечно, не считать криков и топота ног над головой. Протерев глаза, она обнаружила, что уже наступил день. Затем, вспомнив прошлый вечер, подскочила на постели и поспешно огляделась, словно Рори мог спрятаться под одеялом.

Не успела она осмыслить тот факт, что провела ночь в одиночестве, как раздался громкий стук в дверь.

– Вставай, милая! Уже слишком поздно, чтобы валяться в постели!

Это был голос Рори. Того самого Рори, который должен был разделить с ней ложе прошлой ночью.

Раздосадованная и смущенная, она схватила кружку и запустила ее в дверь.

Услышав грохот, Рори приподнял брови и справедливо предположил, что Элисон чем-то недовольна. Пожав плечами, он зашагал прочь. Если он что-нибудь понимает в женщинах, войти в каюту сейчас – чистое самоубийство. Лучше подождать, пока добродушная натура Элисон возьмет свое.

Только убедившись, что Уильям успешно доставил ей завтрак и остался невредим, Рори вернулся в свою каюту. Решив, что стучать в дверь в свете их новых отношений значило бы проявлять лицемерие, он просто вошел.

Элисон была занята тем, что натягивала на себя платье, и он помедлил, восхищаясь зрелищем стройных лодыжек и изящных икр. Когда она торопливо одернула подол, вид ее расстегнутого лифа вызвал жаркий отклик в его крови. Но, поскольку в его намерения не входило брать ее здесь и сейчас, он стиснул зубы и криво улыбнулся, когда она стянула платье на груди, вцепившись в него мертвой хваткой.

Окинув критическим взглядом ее элегантный наряд, Рори покачал головой.

– Ты умрешь от жары. Снимай его, и давай поищем что-нибудь более подходящее.

Элисон сверкнула глазами и принялась демонстративно затягивать шнуровку.

Рори шагнул вперед, схватился за ее юбку обеими руками и дернул вверх. Темные локоны и руки Элисон исчезли в облаке голубого шелка, и она вскрикнула, когда он бесцеремонно расстегнул корсаж, застрявший у нее на груди. Рори хмыкнул при виде задравшейся выше колен сорочки. Держать Элисон в руках было сплошным удовольствием, и он задержал взгляд на ее округлых бедрах, прежде чем окончательно сдернуть с нее платье.

Бросив его на спинку стула, он решительно направился к рундуку, даже не взглянув на обворожительное зрелище, которое она являла собой. Если он хочет дожить до вечера, то должен всячески избегать соблазнов, устоять перед которыми выше человеческих сил.

– Летом здесь жарче, чем в Чарлстоне. Оставь это платье для более прохладных, месяцев.

Поджав губы, Элисон схватила платье и прикрылась им.

У нее не было времени даже причесаться, а он ведет себя так, словно владеет ею. Несколько поцелуев, которыми они обменялись вчера вечером, еще не дают ему права распоряжаться ее жизнью.

– Может, мне вообще ничего не надевать? – По правде говоря, в каюте было душно, но Элисон надеялась, что на палубе прохладнее. Только сейчас она поняла, что означает странная тишина на корабле: сверху не доносился шум ветра.

Рори вытащил льняную рубашку, которую она собиралась надеть прошлой ночью. Стараясь не смотреть на едва прикрытые округлости, он снова отбросил платье, которым Элисон прикрывалась как щитом, и натянул рубашку на ее растрепанные локоны.

– У меня нет особого желания делить тебя с кем-нибудь из моих людей, – заявил он, придирчиво разглядывая ее наряд. Широкие рукава свисали намного ниже ее пальцев, а вырез горловины спускался чуть ли не до талии. Лишь сорочка служила препятствием для нескромных взглядов, но, присмотревшись, он увидел острые кончики грудей, натянувшие тонкую ткань. Да, недаром женщины напяливают на себя все эти нелепые приспособления. Иначе мужчины насиловали бы их прямо на улицах.

Потянувшись к вырезу рубашки, чтобы хоть как-то прикрыть формы, которыми щедро одарила ее природа, Рори обнаружил, что его рука отклонилась от намеченного курса. Элисон изумленно вскинула глаза, когда, его пальцы обхватили ее грудь. Одно это прикосновение вызвало такую вспышку эмоций, что она с трудом устояла на ногах. Закрыв глаза, она напряглась всем телом, пытаясь противостоять волнам удовольствия, накатывавшим на нее.

Рори улыбнулся, довольный, что она не бросилась прочь. Но когда ее потрясенное выражение сменилось томным и она качнулась к нему, он запечатлел у нее на лбу предостерегающий поцелуй и убрал руку.

– Давай не будем спешить, милая. Куда приятнее все делать постепенно. Доверься мне.

Глаза Элисон снова распахнулись, а Рори деловито затянул шнуровку, успешно скрыв большую часть обнаженной плоти, затем отошел на шаг и оглядел результаты своих трудов. Рубашка доставала до середины ее икр, открывая соблазнительный вид вышитых чулок и голубых шелковых туфелек. Проблема чересчур длинных рукавов легко решилась с помощью пары подвязок, но тонкая ткань не могла скрыть женственные формы Элисон. Рори неодобрительно покачал головой. Мужчины способны убивать друг друга и не за такое великолепие.

Порывшись снова в рундуке, он извлек один из своих старых камзолов с пышными фалдами. Желтый шелк уже начал расползаться, но льняная подкладка еще держалась. Он подставил камзол Элисон, и она быстро скользнула в него. Поскольку рукава ей не требовались, Рори хладнокровно оторвал их один за другим. Глаза Элисон удивленно округлились, но, оценив длину оторванного куска ткани, она скрутила его в жгут и обмотала вокруг своей тонкой талии наподобие пояса. В таком виде она напоминала пирата, но вся ее фигура была надежно прикрыта, вплоть до лодыжек.

– Неплохо. По крайней мере, лучше, чем бриджи Уильяма.

К тому же задрать юбки вверх гораздо проще, чем спустить вниз штаны. Поздравив себя с удачным дебютом в качестве дамского портного, Рори прошелся рукой по спине Элисон, спустившись намного ниже талии, и усмехнулся в ответ на ее возмущенный взгляд. Его люди не увидят, что скрывается под одеждой, зато он может в любой момент ощутить эти восхитительные изгибы.

– Ну что, любовь моя, в путь? – Рори отвесил учтивый поклон и распахнул дверь каюты, собираясь препроводить ее наружу.

– Но я не успела причесаться! – запротестовала Элисон, бросив нервный взгляд в сторону двери. Она чувствовала, что он что-то затевает, но не представляла себе, что это может быть.

Рори предложил ей руку.

– Сделаешь это позже. Ты всегда выглядишь очаровательно.

Ошеломленная неожиданным комплиментом, Элисон взяла его под руку и неуверенно шагнула в яркий свет дня. Во время прошлого путешествия ей приходилось надевать бриджи Уильяма, когда ее одежда нуждалась в стирке, но при этом она всегда оставалась в каюте. И потому оказалась совсем неподготовленной к реакции команды на ее наряд.

Матросы разразились свистом и приветственными криками. Элисон залилась румянцем, а Рори скорчил такую свирепую гримасу, что его подчиненные принялись подталкивать друг друга локтями и перемигиваться.

– Если вам нечем заняться, бездельники, кроме как смущать даму, я отправлю вас скрести палубу, – рявкнул он, перекрыв все остальные голоса.

Матросы кинулись по своим местам, а Элисон вздохнула свободнее и огляделась вокруг.

Видимо, ночью они вошли в бухту, принадлежавшую какому-то острову. На песчаном берегу росли редкие пальмы. Издалека доносился шум прибоя, разбивавшегося о риф, ограждавший тихую лагуну от океана.

Поймав вопросительный взгляд Рори, она начала понимать, что он задумал. Остров предоставлял возможность избавиться от скученности и тесноты небольшого корабля. Элисон вдохнула пьянящий запах свободы, витавший над пустынными берегами, и улыбнулась.

На лице Рори отразилось облегчение, и он указал на матросов, трудившихся на мачте.

– В Чарлстоне нам не удалось заняться ремонтом. Надо бы привести судно в порядок, прежде чем приближаться к островам.

Элисон, не имевшая понятия о неспокойной обстановке на островах Карибского моря, находившихся под управлением различных европейских государств, восприняла это заявление спокойно, не догадываясь об опасности. Ее взгляд блуждал по снастям, где мужчины каждый день показывали чудеса эквилибристики. Она не могла даже вообразить, что можно забраться так высоко, но ей нравилось наблюдать за ними.

Внезапно смутная улыбка, игравшая на ее губах, исчезла, и она схватила Рори за локоть.

– Прикажи ему спуститься, Рори, пожалуйста.

Она не повысила голос и никак не выразила своих чувств, но Рори уловил ее, тревогу и, нахмурившись, проследил за взглядом Элисон. Не заметив ничего необычного, он вопросительно взглянул на нее.

– Кому, милая? В чем дело?

– Уильяму. Мне нужен Уильям. Прикажи ему спуститься. Пожалуйста.

Учитывая, что юнга почти добрался до вершины грот-мачты, это было не слишком разумное требование. Если бы оно исходило от любой другой женщины, Рори не задумываясь отмел бы его как нелепый каприз. Но, имея дело с Элисон, он не мог не задуматься и сделал знак Дугалу, который прокричал Уильяму команду спуститься на палубу.

Мальчик сразу подчинился и устремился вниз с поразительной скоростью. Оказавшись на палубе, он вытянулся перед капитаном в ожидании распоряжений.

Рори, не имевший никаких дел к юнге, насмешливо приподнял бровь, покосившись на Элисон. Она улыбнулась с извиняющимся видом.

– Ты не мог бы одолжить мне шляпу, Уильям? Боюсь, как бы я не обгорела на солнце.

Мальчик и мужчина недоверчиво уставились на нее, но испуганный крик, донесшийся сверху, заставил их вскинуть головы. Одна из веревок, на которых несколько матросов спускали вниз поврежденную во время шторма перекладину мачты, лопнула, и тяжелое бревно, описав широкую дугу, ударило по рее, на которой всего лишь несколько минут назад находился Уильям. Не потребуй Элисон, чтобы он спустился вниз по самому нелепому из всех возможных поводу, мальчик сорвался бы со снастей и разбился, упав на палубу.

Уильям побледнел, сообразив, что чудом спасся. Те из матросов, кто видел, как мальчик спустился вниз за считанные минуты до того, как оборвалась веревка, облегченно переглядывались, подбадривая везучего паренька криками. Остальные с цветистыми проклятиями пытались выправить перекладину, пребывая в блаженном неведении относительно случившегося. Рори сузившимся взглядом созерцал стоявшую рядом девушку, но в глазах Элисон не отражалось ничего, кроме набежавших на солнце облаков.

Отослав юнгу с каким-то поручением, он положил руки на ее плечи и повернул лицом к себе. Ему уже приходилось видеть у нее на лице это выражение. Убедившись, что завладел ее вниманием, он спросил напряженным тоном:

– У тебя есть дар ясновидения, да? Это потому ты иногда смотришь на меня отсутствующим взглядом? Что ты видела, Элисон?

Губы Элисон дрогнули в улыбке, которая, однако, не коснулась ее глаз. Не сказав ни слова, она вывернулась из его рук и направилась к ошеломленному Дугалу, оставив Рори смотреть ей вслед со смешанным чувством замешательства и понимания.

Как она может признаться в том, что обладает даром? На протяжении столетий ясновидящих называли ведьмами и если не сжигали на кострах, то изгоняли из родных мест. Неподалеку от его дома жила, женщина, о которой говорили, будто она может видеть то, что недоступно другим. Никто не хотел знаться с ней, кроме совсем отчаявшихся: несчастных влюбленных или безнадежно больных. Рори не знал, приносило ли это им пользу, но ясно помнил один случай, который видел собственными глазами. Однажды, появившись на улице, она схватила полуторагодовалого малыша, возившегося в грязи, и буквально швырнула его в руки возмущенной матери. Спустя несколько секунд бочки с виски, нагруженные на накренившуюся телегу, обрушились на землю и покатились вниз по склону как раз там, где играл ребенок.

Рори пытался убедить себя, что бочки упали раньше, а женщина просто вовремя заметила опасность. Но не так-то просто было обмануть себя – ни тогда, ни сейчас.

Конечно, проще всего было бы назвать это совпадением. В этом состояла вся хитрость Элисон. Годами она своим отсутствующим видом пыталась убедить окружающих, что она дурочка, поскольку это был единственный способ объяснить ее странности. Считаться дурочкой было куда безопасней, чем афишировать свои сверхъестественные способности. Нелепая причина, которую она назвала Уильяму, обманула мальчика именно потому, что показалась ему глупой. Он никогда не догадается, что не только рука провидения спасла его. Острота ума Элисон в минуты опасности была поистине поразительной, особенно, по контрасту с ее обычным поведением.

Рори смотрел, как она с невинной улыбкой успокаивает страхи Дугала. Он и сам почти поверил ее простодушному виду. Не будь он таким любопытным, не окажись он вместе с ней в тесном пространстве почтовой кареты, то счел бы ее не совсем нормальной и успокоился на том. Неудивительно, что старый граф держал свою внучку в сельской глуши, где никто не мог узнать ее по-настоящему. При более близком знакомстве маска, за которой она пряталась, могла ввести в заблуждение только тех, кто не видел дальше собственного носа. Поскольку Дугал не страдал этим недостатком, Рори поспешил напомнить своему старшему помощнику о его обязанностях.

Элисон, удивленная его резкостью, подняла на него вопросительный взгляд, но не успела она сказать и слова, как перед ними предстал запыхавшийся Уильям с видавшей виды соломенной шляпой в руках. Восторженно улыбнувшись, Элисон лихо нахлобучила ее на свои кудри и приняла горделивую позу, предлагая мальчику оценить результат. Уильям ухмыльнулся до ушей, проявив несвойственную ему смелость, и помчался по своим делам.

– Если ты научишь этого мальчишку произносить больше двух слов за раз, все решат, что ты колдунья. Пойдем, милая, нам нужно кое с чем ознакомиться.

Когда стало ясно, что она должна спуститься в шлюпку, которая доставит их на берег, Элисон заколебалась, оглянувшись на ставший привычным корабль. Рори терпеливо ждал, пока она освоится с новым этапом в ее жизни. В той или иной степени ее вынудили покинуть родной дом и пуститься в большой мир, которого она не знала. Ей не предоставили выбора, когда он похитил ее и увез из Лондона, хотя это и был единственный способ спасти ее от Гренвилла. Но теперь, учитывая характер их соглашения, она должна принять решение сама, поскольку ей придется жить с этим до конца своих дней.

Элисон перевела взгляд с матросов, наблюдавших за ними, на мужественное лицо Рори и радостно улыбнулась. Без дальнейших колебаний она схватилась за веревочную лестницу и перебросила ноги через борт корабля.

Под дружный свист команды Рори поспешил следом за ней. Сердце его оглушительно билось. Он вовсе не был уверен, что прошлая ночь не приснилась ему и что утро не отрезвит их обоих. Его воображение вырвалось на свободу, рисуя картины солнечных дней и лунных ночей в объятиях самого прекрасного создания, какое ему доводилось встречать. Им незачем спешить с возвращением в Лондон. Может, ему удастся уговорить ее задержаться в этих теплых водах до конца холодной английской зимы. Все возможно. Элисон лишний раз доказала это.

Глава 15

Элисон зарылась пальцами ног в горячий песок и запрокинула голову, созерцая узорчатые листья пальм, раскинувшиеся над ее головой. Стволы деревьев, высившихся вдоль прорубленной Рори тропинки, обвивали лианы, усыпанные гроздьями алых цветов. В воздухе звенели птичьи голоса, так непохожие на скорбные крики чаек, к которым она привыкла на корабле, но такие созвучные ярким краскам джунглей. Каждое мгновение в этом сказочном царстве, куда ввел ее Рори, было увлекательно, и она забыла обо всех проблемах реального мира.

Жара казалась почти осязаемой, и Элисон подумывала о том, чтобы убрать волосы с шеи и отрезать рукава рубашки. Впрочем, хотя Рори расстегнул свою рубаху до пояса и закатал рукава до локтей, по его виду нельзя было сказать, что ему стало прохладнее. Элисон перевела взгляд на широкие плечи Рори, рубившего густой подлесок ножом устрашающего вида.

Вид влажной от пота рубашки, облепившей его литые мышцы, отозвался странной пульсацией у нее внутри. Он был не очень высок, но она хорошо знала силу мускулов, бугрившихся под тонкой тканью. Тесные бриджи обрисовывали его сильные ноги и другие части тела, на которые Элисон не осмеливалась даже смотреть. Определенно этот внезапно вспыхнувший интерес к тому, что находится у мужчин под одеждой, не доведет ее до добра. Ее и так уже преследуют опасные фантазии.

Она испытала подлинное облегчение, когда Рори наконец пробился к цели – тихой голубой лагуне, мерцавшей в рассеянном свете, струившемся сквозь кроны деревьев. С трех сторон ее окружал непроходимый подлесок, а с четвертой стороны высился скалистый обрыв, что полностью исключало вторжение чужаков.

Рори подождал, пока Элисон присоединилась к нему – его Ева в райском саду. Он до сих пор не мог поверить в свою удачу. Инстинкты боролись в нем с воспитанием. Он никогда не укладывал в постель благородную даму. Собственно, он никогда не испытывал подобного желания, пока не встретил Элисон. Как джентльмен, он не имел права даже помыслить о таком, но, как мужчина, не мог поступить иначе.

Он поклонился и сделал широкий жест в сторону прелестной лагуны.

– Ваша ванна, сударыня. Здесь неглубоко, и тебе никто не помешает, – он извлек из кармана брусок мыла и пожал плечами. – Боюсь, горничная из меня никудышная. Забыл захватить полотенце.

Подняв глаза, Элисон перехватила жаркий взгляд из-под полуопущенных век, но Рори не сделал никакого движения, только протянул ей мыло. Он разгорячился и вспотел, однако предложил ей вымыться одной, хотя в этом не было никакой необходимости. При этой мысли Элисон покраснела и отвела глаза, уставившись на воду.

– А ты где будешь? – Ей хотелось удостовериться, что он будет поблизости. Правда, ничуть не меньше она нуждалась в уединении, чтобы как следует вымыться. Элисон уже поняла, что та степень близости, на которую они решились, порождает самые неожиданные проблемы. Вполне возможно, что ее мать была женщиной не слишком строгих правил, и она унаследовала ее черты. У нее нет никаких возражений против того, чтобы купаться в присутствии мужчины, который не является ее мужем.

– Подожду здесь. На тот случай, если вдруг понадоблюсь. Думаю, за теми камнями тебя не будет видно, можешь оставить там свою одежду.

Рори предложил это ради сохранения собственного рассудка. Он сомневался, что у него хватит, силы воли закрыть глаза, когда она будет раздеваться, и был уверен, что не останется на берегу, если увидит ее обнаженной. Он не был созерцателем и предпочитал осязаемые вещи, в чем Элисон могла бы убедиться, взглянув на бугор, натянувший спереди его бриджи.

Элисон, приняв это джентльменское поведение за чистую монету, кивнула и зашагала по песку в указанном направлении. Наверное, Рори передумал насчет ее. Может, утренний эпизод внушил ему неприязнь к ней. Дома некоторые слуги побаивались ее и осеняли себя крестным знамением у нее за спиной, но Элисон не думала, что Рори подвержен подобным суевериям. И потом, он не пришел к ней прошлым вечером – до того, как узнал о ее глупых видениях. Так что если он и передумал, то по другим причинам.

Добравшись до нагромождения камней, Элисон оглянулась через плечо. Тропинки, где стоял Рори, не было видно, и она вдруг испугалась, что он исчезнет и оставит ее здесь одну. Хорошо понимая, что это детские страхи, она начала развязывать свой импровизированный пояс. Нужно радоваться, что Рори больше не испытывает к ней желания. В сущности, во имя чего ей расставаться со своей добродетелью? Не настолько она глупа, чтобы рассчитывать на любовь, а что касается брака, то он ясно дал понять, что не собирается жениться. Так почему же она испытывает такое разочарование?

Полностью раздевшись, она помедлила у кромки воды и снова оглянулась. Рори по-прежнему не было видно, но Элисон ощущала его присутствие. Преисполнившись уверенности, она вошла в воду.

Нагретые солнцем прозрачные волны тихо плескались вокруг ее ног. Как Рори и обещал, вода была теплой и в то же время освежающей. Восхищенная новыми ощущениями, Элисон села на песчаное дно и откинулась назад, подставив лицо солнцу. До чего же хорошо. Ни тебе холодных сквозняков, от которых кожа покрывается мурашками, ни необходимости держать наготове кипяток, чтобы добавлять в остывающую ванну. Какая замечательная жизнь!

Рори, услышав, как она плещется, безмолвно застонал, гоня прочь соблазнительные образы, возникавшие в его мозгу. С пятнадцатилетнего возраста он был одержим одной идеей – восстановить доброе имя и владения своего отца и отомстить человеку, который погубил его семью. Все его помыслы были подчинены этой цели, не оставляя времени на праздные мечтания и эгоистичные порывы. И его совсем не радовал тот факт, что он пал жертвой очаровательного создания с серыми глазами и черными кудрями. Ему не надо было видеть Элисон, чтобы представлять себе ее высокую грудь, тонкую талию и стройные бедра.

Рори чертыхнулся. Стоя здесь и прислушиваясь, он только поощряет эротические фантазии. Скинув пропотевшую одежду, он одним гибким движением вонзился в гладкую поверхность воды. Увы, это не холодный шотландский ручей, который мигом бы остудил его разгоряченное воображение. Мощно работая руками, он поплыл в противоположную от Элисон сторону.

Услышав, что Рори вошел в лагуну, Элисон перестала намыливаться и погрузилась в воду. Прозрачная вода лагуны мало что скрывала, но это было лучше, чем ничего. Увидев его темную голову, удаляющуюся от нее, девушка облегченно вздохнула; Ну конечно, ему ведь тоже нужно вымыться.

После купания остался небольшой обмылок, и Элисон, выйдя на берег, великодушно положила его на стопку своей одежды. Затем, не дожидаясь, пока Рори обернется, поспешила скрыться за скалой.

Рори, лежа на спине, прислушивался к производимым Элисон звукам и гадал, когда она выберется на берег, чтобы обсушиться на солнце. Он представил ее сидящей, как русалка, на камне и расчесывающей свои длинные волосы. Образ оказался настолько ярким, что Рори чуть не парализовало. Он камнем пошел ко дну, затем вынырнул. Откашлявшись и отплевавшись, он решился.

Подплывая к берегу, он поискал глазами Элисон, но она пряталась за скалами, которые он ей так любезно указал. Поделом ему за благие намерения! Он взял мыло и быстро вымылся, затем выбрался из воды и натянул бриджи прямо на мокрое тело.

Тем временем Элисон, усевшись на камзол Рори и воспользовавшись его рубашкой в качестве полотенца, занималась как раз тем, что он так живо представлял себе: обсыхала на солнце и пыталась привести в порядок спутанные волосы. Она чувствовала себя восхитительно свободной и раскованной. Рори пробудил в ней дремавшую чувственность, и она наслаждалась ощущением горячих лучей на своей обнаженной груди.

Опасаясь обгореть, Элисон перевернулась на живот. Что-то щекотало ее обнаженную руку, и она сонно приоткрыла ресницы, но ничего не увидела. Она снова сомкнула глаза, но едва уловимое прикосновение переместилось ей на спину. Приподняв голову, она оглянулась через плечо и увидела усыпанную цветами ветвь бугенвиллеи, которая медленно колыхалась, осыпая яркие лепестки.

Улыбаясь, Элисон некоторое время наблюдала за кружившей в воздухе красочной метелью, пока внезапное подозрение не заставило ее посмотреть вверх. Прямо над ней, на выступе скалы, расположился Рори, ухмыляясь во весь рот и обрывая цветы со злосчастного растения.

– Маклейн! – Вне себя от благородного негодования, Элисон поспешно села и потянулась за рубашкой. Сколько же он так просидел, не обнаруживая своего присутствия? Ничего себе джентльмен!

Рори в несколько прыжков спустился со скалы. Его загорелое тело, облаченное только в белые бриджи, блестело на солнце. У Элисон перехватило дыхание от зрелища этой мужественной красоты. Он выхватил рубашку у нее из рук и уселся рядом, прежде чем она успела выразить свой протест.

– Ты сгоришь на солнце и будешь ни на что не способна к вечеру.

Он без всякого стеснения разглядывал ее, не найдя ни одного изъяна на гладкой белой коже, не считая крохотной родинки под правой грудью. Вытянув палец, он коснулся этой едва заметной отметины. Элисон резко втянула воздух, но Рори был слишком занят своими исследованиями, чтобы воспользоваться ситуацией.

Как он и предполагал, талия у нее была такой тонкой, что не нуждалась в корсетах. Распластав пальцы, Рори медленно двинулся по ее изящной талии, через плоский живот, к мягким завиткам внизу. Сознание того, что он может получить Элисон когда пожелает, сделало его щедрым. Он хотел, чтобы она пришла к нему сама, без страха и смущения.

Элисон не шевелилась, поглощенная новыми ощущениями. От его осторожных прикосновений ее кожу приятно покалывало, а внизу живота возникло непонятное томление. Но еще более странное действие оказывал на нее вид его загорелых плеч и груди. Ей отчаянно хотелось изучать его так же, как он изучал ее, но напряженно сжатые челюсти Рори говорили о том, что его выдержка имеет свои пределы. Элисон пришлось довольствоваться созерцанием литых мускулов, перекатывавшихся под гладкой кожей, поросшей мягкими волосками, чуть темнее его рыжеватой шевелюры.

Когда его пальцы добрались до темных завитков внизу живота, Элисон с некоторой тревогой взглянула на него. В глазах Рори пылал огонь, который она видела в своих видениях, и напряжение в ее животе стало почти нестерпимым, однако она не шелохнулась. Он медленно убрал руку, оставив ее смутно разочарованной.

– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что значит спать с мужчиной? – поинтересовался он странным, напряженным тоном.

– Начинаю понимать, – осторожно отозвалась Элисон. – Это больно?

– В первый раз, – мягко произнес он, не в силах отвести взгляд от соблазнительных округлостей, увенчанных розовыми бутонами. Требования тела начинали сказываться на его умственных способностях, и Рори, схватив рубашку, неохотно натянул, ее на Элисон через голову.

– Почему я? – внезапно спросил он, глядя, как она сражается со складками ткани.

Высвободив руки и убрав с лица спутанные пряди, Элисон смогла наконец взглянуть на Рори.

– Почему ты? – переспросила она неуверенным тоном, вглядываясь в его лицо в поисках ответа. Он был таким нежным, что заставил ее поверить, будто она ив самом деле может дать ему нечто такое, чего он желает больше всего на свете. Она гордилась тем, что он восхищается ею. Недовольный тон Рори несколько охладил ее радость.

– Почему я, а не Тремейн? Или Гренвилл? Или какой-либо другой мужчина? Мне нечего тебе предложить. Почему именно мне позволено приобщить тебя к любви?

Элисон задумалась, глядя через его плечо на пушистые облака, скользившие по небу. Как объяснить, что она чувствует к Рори? Разве он не испытывает к ней то же самое? Видимо, нет. Эта мысль огорчила Элисон, но этого следовало ожидать. Алан явно не отвечал на ее чувства, а Гренвилл даже не пытался делать вид, что испытывает к ней симпатию. Она всегда знала, что не такая, как другие, и ей казалось, что Рори тоже не похож на других.

Она небрежно пожала плечами.

– Почему бы и нет? Ты предоставил мне выбор, и я его сделала. Ты хочешь сказать, что жалеешь об этом?

Ее беспечный, тон не обманул Рори. Намотав на пальцы смоляную прядь, он притянул ее ближе и усадил к себе на колени. Она была легкой как пушинка, но прикосновение ее обнаженных ягодиц к его бедрам возбуждало больше, чем можно было ожидать. Рори пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на разговоре.

– Да нет, ни о чем я не сожалею, но в отличие от тебя я иду на это с открытыми глазами. Ты доверяешь мне, а ведь я последний человек, которому можно доверять. Почему?

Наконец-то она поняла! Довольно улыбнувшись, Элисон прислонилась к его нагретой солнцем груди. Ей нравились его уверенные объятия, и ощущение твердого плеча у нее под головой. Ей нравилось множество других вещей, связанных с ее нынешней позой, хотя она сомневалась, что сможет назвать их.

– Ты никогда не причинишь мне зла, – отозвалась она легким тоном. Что бы ни случилось в будущем, Элисон знала, что Рори будет добр к ней и постарается защитить. Кроме дедушки, он был единственным мужчиной, которому она нравилась такой, какая есть.

Что за безумный ответ! Он собирается лишить ее невинности, а потом, когда они вернутся в Лондон, предоставить собственной участи. Рори сомневался, что она настолько наивна, чтобы полагать, что это не причинит ей вреда. Элисон невинна, но не глупа. Если кто из них двоих и дурак, так это он.

Он склонил голову и чмокнул ее в щеку. Она заслуживает большего, чем он может ей дать, но чертовски трудно помнить об этом.

– Если ты увидела это в будущем, то твой дар тебя подвел. У меня гораздо больше шансов причинить тебе зло, чем у кого-либо другого.

Элисон улыбнулась и поерзала, устраиваясь удобнее. Сквозь полотняные бриджи она могла чувствовать силу его мускулистых бедер. Хватка Рори на ее талии усилилась, и она снова откинулась на его плечо, устремив взгляд на море.

– Почему ты не хочешь жениться на мне? – лениво спросила она.

– Потому что ничего хорошего из этого не получится. – Он не мог сердиться на Элисон, понимая, что в своей невинности она не догадывается, что причиняет ему боль.

– А почему ты вернулся за мной? Если тобой двигало только чувство ответственности, ты мог бы отправить меня домой на другом корабле.

Это был вопрос, о котором он предпочитал не задумываться. Гораздо проще играть роль заботливого старшего брата, но рано или поздно придется сказать правду.

Рори резко пересадил ее на камень и поднялся.

– Потому что я такой дурак, что считал себя обязанным сдержать обещание. Ты намерена отвечать на мой вопрос?

Элисон взглянула на него с тем ангельским выражением, от которого его сердце всегда сжималось.

– Но я ответила. Ты отказываешься жениться на мне, потому что беспокоишься о моем благополучии, и не можешь оставить меня одну, потому что опасаешься за мою безопасность. Если то, что я выберу сейчас, причинит мне в будущем боль, это будет мой выбор, а не твой. До сих пор никто не предоставлял мне выбора.

Рори уставился на нее в немом изумлении, видя перед собой не полуодетую красавицу, а нечто прекрасное, чего он не надеялся найти. Слова Элисон наполнили его ощущением неизъяснимой радости. Впервые за долгие годы он был охвачен эмоциями, не имевшими отношения к ежедневной борьбе за выживание. Он не знал, как назвать то чувство, которое он испытывал к Элисон с первой встречи, но знал, что дело не только в вожделении. Вполне возможно, он околдован.

– Ты наивная дурочка, если полагаешь, что у тебя был выбор, но если тебе нравится так думать, я не стану возражать. – Он поднял ее на ноги и обнял за талию. – Пойдем, тебе еще многое предстоит увидеть. Ты готова?

Накрыв его руку своей, Элисон доверчиво прислонилась к его теплому боку. Она хотела больше знать о человеке, который станет ее мужем, пусть даже не по закону.

– Расскажи мне о себе, Маклейн, и я пойду с тобой куда пожелаешь.

Глава 16

В немногословном изложении Рори история его жизни прозвучала сухо и сжато, но Элисон слушала сердцем, а не головой, и ее душа обливалась слезами от жестокости людей и судьбы.

Рори был слишком юным, чтобы интересоваться политическими разборками между тори и якобитами. Жирный немец, сидевший на английском троне, и красавчик принц, прозябавший во Франции, находились слишком далеко от его родной Шотландии, чтобы влиять на жизнь четырнадцатилетнего Рори Дугласа, младшего сына главы клана Маклейнов. Он боготворил своего старшего брата, но политическая риторика Джеймса скорее озадачивала его, чем воодушевляла.

Пока Рори учился в Эдинбурге, а его отец тратил свое время и деньги на научные исследования, которые проводил вместе с коллегами в университете, Джеймс оставался в нагорье управлять поместьями Маклейнов, принадлежавшими их бабушке. Когда вспыхнул мятеж, он примкнул к сторонникам принца Чарли, поддерживавшим претензии принца на шотландский престол, занятый немецким узурпатором. Без раздумий он повел своих земляков на кровавую бойню, устроенную герцогом Камберлендским.

Узнав, что его наследник поднял оружие против законного короля, отец Рори поспешил в Стегсхед, чтобы остановить Джеймса. Он так и не вернулся, и Рори остался один, пребывая в тревожном неведении относительно судьбы своих близких. Когда спустя некоторое время до столицы докатились слухи о марше герцога на Абердин, Рори без долгих раздумий оставил благополучный Эдинбург и отравился в суровое нагорье.

Рори замолчал, устремив угрюмый взгляд на залитую солнцем лагуну. Здесь, на южном острове, среди цветущих тропических растений, заснеженные шотландские горы и события тех далеких лет казались нереальными. Ему следовало давно примириться с прошлым, но Рори не мог. Тот роковой день не только покончил с жизнью, которую он знал, но и наложил отпечаток на все последующие годы. Он всегда будет пленником того дня. Если только не возьмет дело в собственные руки и не исправит причиненное зло.

Он не произнес этого вслух, но Элисон уловила клятвенные нотки в его голосе, когда Рори заговорил о последствиях опрометчивого поступка его брата.

Джеймс погиб во время кровопролитного сражения при Куллоден-Муре. Никто не знал, пал ли он от руки их английского кузена Драммонда или кого-либо другого из солдат герцога, но Рори был неколебим в своей уверенности, что Драммонд убил бы Джеймса, если бы такая возможность, ему представилась. Дальнейшие события подтвердили его правоту.

Английский король и парламент конфисковали земли бабушки, которые по праву должны были перейти к его отцу, и даровали их Драммонду. От потрясения старая женщина скончалась, а сам Маклейн был арестован и заключен в тюрьму за измену. Рори пришлось бежать, спасаясь от выдвинутого кузеном обвинения в связях с якобитами. Вскоре его отец умер в тюрьме, не выдержав позора.

По сравнению с гибелью близких горечь от потери наследственных владений и титула казалась слишком незначительной, чтобы бороться за них. Но ситуация изменилась, когда Рори узнал о бедственном положении арендаторов, благосостояние которых всегда зависело от Маклейнов. Его кузен, не ведавший, что такое долг и семейная честь, высасывал из поместья все соки, чтобы вести роскошный образ жизни в Лондоне.

К тому времени, когда Рори закончил свой рассказ, солнце уже садилось в море. Элисон сидела на поваленном бревне, лежавшем у самой воды на пустынном берегу, куда они забрели, блуждая по острову. Волны тихо плескались у ее ног. В полдень они перекусили рыбой и черепахой, пойманными и приготовленными Рори, но с тех пор прошел, не один час, и Элисон снова проголодалась. Она взглянула на сидевшего рядом мужчину, ловкие пальцы которого плели для нее шляпу из пальмовых листьев.

Она не могла растопить лед, сковавший его сердце, и молча представляла того человека, которым он мог бы стать, сложись его судьба иначе. В Рори была природная мягкость, которая, будь она взращена заботливыми руками, превратила бы его в любящего и жизнерадостного мужчину. Но суровые обстоятельства заставили его развить в себе те качества, которые помогали выжить во враждебном мире. Элисон не сомневалась, что рано или поздно он добьется своей цели, но ценой лучшей части своей души. Чтобы восстановить честь и владения отца, ему потребуется беспринципность и жестокость, которыми он пока еще не обладает.

Рори закончил плести шляпу и молча протянул ее Элисон.

– Тебе нужно жениться на девушке с большими связями при дворе, – задумчиво произнесла она, выводя пальцем ноги узор на песке и глядя, как его смывает волна.

Он пожал плечами, отметая это немыслимое предложение.

– Даже если бы у меня был титул и состояние, чтобы привлечь подобное создание, я предпочел бы сражаться теми способами, в которых я что-то смыслю. Придворная жизнь и законники только лишают мужчину силы. Посмотрим, что запоет мой кузен, когда мы сойдемся один на один.

– Ты не вернешь свои земли, убив своего кузена! – воскликнула Элисон, бросив тревожный взгляд на его профиль. Челюсти Рори были плотно сжаты, в глазах застыло жесткое выражение.

– Землю я выкуплю. У меня достаточно денег. Но Драммонд никогда не согласится продать ее мне, хотя по уши в долгах. Вот почему нам так или иначе, но придется встретиться. Ну да хватит об этом. Ты не передумала? Еще не поздно отплыть на Барбадос и найти тебе другой корабль.

Он поднял ее с бревна и притянул к себе, так что Элисон пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Потребность находиться в его объятиях становилась сильнее с каждой минутой, проведенной на острове, как и отчаянное желание снова ощутить его поцелуй. Рори, видимо, чувствовал то же самое и весь день почти не выпускал ее из рук. Элисон знала, что он беспрекословно подчинится ее решению, но за все сокровища мира не согласилась бы погасить огонь, пылавший в его глазах.

– Мне не нужен другой корабль, милорд. Ты возьмешь меня?

– Да, я возьму тебя. – Мягкий голос Рори лучше всяких слов говорил, что он имеет в виду. Он склонил голову и завладел ее губами.

Руки Элисон, медленно поднялись и обвились вокруг его шеи. Жар его обнаженной груди проникал сквозь тонкую ткань ее рубашки, вызывая странную пульсацию у нее между бедрами. Губы его медленно двигались, дразня и искушая, пока Элисон не выгнулась, прижавшись к нему всем телом, словно хотела слиться воедино. Скользнув рукой по ее стройной талии, он подхватил ее снизу и слегка приподнял, прижав к твердой выпуклости впереди. Затем со стоном оторвался от ее губ.

– Ах, милая, я не поручусь за себя, если мы сейчас же не вернемся на корабль. Мы еще успеем сделать это после небольшой церемонии и с большими удобствами.

Элисон ничего не оставалось, кроме как разочарованно подчиниться, когда он поставил ее на ноги. Собрав разбросанную на песке одежду, они помогли друг другу одеться, стараясь как можно чаще касаться друг друга, затягивая шнурки и застегивая пуговицы. Затем рука об руку зашагали по пляжу к бухте, где бросила якорь «Морская ведьма».

На берегу, напротив стоянки корабля, горел яркий костер, вокруг которого двигались темные, фигуры. Рори крепче обхватил Элисон за талию, когда матросы, заметив их, разразились приветственными криками, нарушившими безмолвие ранних сумерек.

Эскорт из нескольких мужчин вышел им навстречу, чтобы проводить на помост из пальмовых листьев, сложенных у огня. Элисон поразилась преображению обычно неряшливой и заросшей волосами команды. Лица матросов были гладко выбриты, бороды подстрижены, а чистоту белых рубах оттеняли яркие платки, повязанные на шею. Волосы были вымыты, аккуратно причесаны и убраны в хвосты или косички. Даже Дугал и Джейк, которые и так всегда выглядели прилично, облачились в камзолы и начистили пряжки башмаков так, что те засверкали. Дугал вдобавок надел галстук.

По сравнению с ними Рори и Элисон выглядели настоящими бродягами, но никого это, казалось, не волновало. Их усадили перед костром, как королевских персон, вручили оловянные кружки с вином и принялись развлекать шутками и анекдотами, приводившими Элисон в замешательство. Ее недоумение вызывало еще больший хохот матросов, хлопотавших вокруг костра. Наконец еда была подана, и пиршество началось.

Чувствуя за спиной надежную руку Рори, Элисон с опаской глотала крепкое красное вино. Ее спутник, казалось, не находил в поведении мужчин ничего необычного и охотно смеялся их странным шуткам о зрелых плодах и похищенных сокровищах. Элисон наслаждалась звуками его басовитого смеха, рокотавшего как прибой. Еще больше ей нравился взгляд его карих глаз, в которых светились тепло и глубокая нежность. Он выбирал самые соблазнительные фрукты из чаши, поданной им в завершение трапезы, и кормил ее прямо из своих рук.

Когда Элисон проглотила последний кусочек, он улыбнулся и поцелуем стер остатки сока с ее губ.

– Готов поспорить, что твоя бабушка отшлепала бы тебя за такое поведение за столом, – шепнул он ей на ухо.

– Моя бабушка учила меня уважать чужие обычаи, – с притворной скромностью возразила девушка, облизывая вымазанные соком пальцы.

– В таком случае ты можешь попасть в беду, если будешь водиться с дурной компанией.

Он взял ее руку, поднес к своим губам и принялся облизывать каждый пальчик, лукаво наблюдая, как расширяются ее глаза, превращаясь в голубые озера.

Элисон замерла, наслаждаясь нарастающим трепетом и пробегавшими по коже мурашками, вслед за которыми по ее телу растекалось приятное тепло. Кончики ее грудей томительно напряглись, и она неловко поерзала, ощутив горячую влагу между ног. Рука Рори, не довольствуясь пассивным положением у нее за спиной, переместилась к ней на талию. Он сидел, скрестив ноги, и взгляд Элисон невольно обращался к той части его тела, которая свирепо выдавала в нем мужчину.

Застолье между тем продолжалось, и шутки сменились морскими байками, где фигурировали герои и злодеи, немыслимые подвиги и прекрасные женщины. С каждой выпитой чашей речи становились все более непристойными, а ласки Рори все более смелыми. Губы его скользили по ее шее, осыпая чувствительную кожу легкими поцелуями, а пальцы, скрытые под пышной массой ее распущенных волос, нашли дорожку к ее груди, описывая круги вокруг истомившейся маковки. Когда он наконец коснулся ее, девушку охватило пламя, не менее жаркое, чем пылавший перед ними костер.

Заиграла музыка. Резкие звуки вывели Элисон из зачарованного состояния, и она с интересом уставилась на странный оркестр, состоявший из флейты, свистков, губных гармошек, треснутой скрипки и обтянутого кожей полого предмета, служившего барабаном. Звуки, производимые этими инструментами, нельзя было назвать мелодичными, но барабанный бой, оглашавший ночной воздух, вторил пульсации крови в ее жилах.

Вскоре все, кто не играл, пустились в пляс вокруг костра. Элисон с улыбкой наблюдала за матросами, которые, взявшись за руки, отплясывали джигу на нетвердых ногах. Заметив ее улыбку, Дугал вышел вперед и поклонился, взглядом спрашивая у Рори разрешения.

– Обойдешься, – буркнул тот.

Элисон повернулась к нему, озадаченная не столько отказом, сколько его тоном. Но, когда Рори поднялся и протянул ей руку, пришла очередь удивляться Дугалу. Их угрюмый капитан никогда не принимал участия в увеселениях команды.

Приятно удивленная, Элисон вскочила на ноги и радостно последовала за Рори в круг танцующих. Матросы посторонились, танец возобновился, и вскоре Элисон обнаружила, что переходит из рук в руки под смех и оживленные возгласы. Даже робкий Уильям и отвергнутый Дугал удостоились чести сплясать с ней, прежде чем она снова оказалась в объятиях Рори.

Музыка становилась все быстрее и громче, в воздухе висел терпкий запах дыма, смешанный с ароматами моря, влажной земли и пышной растительности.

Элисон кружилась в стремительном танце, едва касаясь земли. Чувствительность ее обострилась, и она остро ощущала прикосновения, узких бедер Рори, его мужской запах и тепло загорелой груди.

Мужчины завели припев, смысл которого не доходил до Элисон. Всё ее чувства были сосредоточены на ее партнере, и она едва замечала, что все остальные перестали танцевать и образовали круг возле костра. Но Рори ждал этого момента. Усмехнувшись, он обнял девушку за талию и подвел к ожидающей команде.

– Где метла? Несите метлу! – раздались выкрики, сопровождавшиеся смехом и улюлюканьем.

Один из матросов, чернокожий гигант, вышел вперед. Толпившиеся за его спиной мужчины размахивали видавшей виды метлой, доставленной, видимо, с камбуза корабля.

Африканец хлопнул в ладоши и забубнил что-то густым басом. Элисон не могла понять ни слова из его монотонного бормотания, как, впрочем, и никто другой. Он был выбран в качестве церемониймейстера за внушительный рост, звучный голос и манеру пританцовывать в такт своим словам.

Когда монолог подошел к концу, музыка заиграла еще неистовее и круг сомкнулся за спиной капитана и его подружки. Они оказались перед метлой, которую один из матросов держал теперь на расстоянии фута от земли. Речитатив: «Прыгай!» – зазвучал громче, и прежде чем Элисон поняла, что от нее требуется, Рори перепрыгнул через метлу, перенеся Элисон вместе с собой.

Ночь огласилась восторженными криками, но африканец, очевидно, еще не завершил свою миссию. Размахивая ножом, он преградил им путь, не давая выйти из круга. Рори крепче сжал руку Элисон и устремил на нее вопросительный взгляд, словно она могла как-то повлиять на происходящее, но африканец, не дожидаясь ее ответа, схватил их соединенные руки и поднял, Элисон сообразила, что у него на уме, только когда кончик ножа рассек ее ладонь у основания большого пальца.

Не успела она вскрикнуть, как та же участь постигла широкую ладонь Рори. С тем же заунывным причитанием африканец прижал их кровоточащие ладони одну к другой и потер. Элисон потрясенно уставилась на Рори, не сводившего с нее напряженного взгляда. Сердце ее оглушительно забилось, когда он медленно склонил голову. Их губы слились, вызвав у зрителей бурный восторг и аплодисменты.

Когда ее сознание прояснилось, их окружала тишина и пышная растительность джунглей. Элисон не представляла, как она попала сюда и как оказалась на руках у Рори. Со всех сторон их обступала высокая трава, вьющиеся лианы и густой кустарник, но Рори шагал быстро и уверенно, словно по знакомой тропинке. Уткнувшись лицом в просторные складки его расстегнутой рубахи, Элисон слышала мощное биение его сердца. Примитивный голод, разбуженный странной церемонией, сделал объяснения излишними. Перед лицом Господа она теперь принадлежала Рори.

Ни церковь, ни закон не благословили их союз, но Элисон не испытывала ни малейших сомнений в правильности того, что должно было произойти. Она задалась вопросом, испытывает ли Рори такую же уверенность, но не решилась спросить и только теснее прильнула к его груди.

Он поставил ее на ноги неподалеку от навеса из пальмовых листьев со стенами из москитной сетки, принесенной с корабля. Элисон подняла на него вопросительный взгляд, но Рори лишь приподнял угол занавески и жестом пригласил ее войти.

Внутри матросы соорудили толстый настил из пальмовых листьев, набросав сверху все одеяла и подушки, которые можно, было найти в скудных запасах, имевшихся на корабле. Картину завершал развернутый рулон плотного белого шелка, приобретенный, видимо, для каких-то особых целей, но так и оставшийся без употребления. Элисон нагнулась и погладила тисненую поверхность этого роскошного покрывала, наслаждаясь прикосновением к прохладному шелку.

Рори молча стоял за ее спиной. Он до такой степени завладел всеми ее чувствами, что Элисон, даже не глядя, отчетливо представляла себе его лицо, позу, положение рук. Ей хотелось, чтобы он коснулся ее, хотелось ощутить его близость, его запах и силу.

Повернувшись, она нерешительно заглянула ему в глаза.

– Ты покажешь мне, что нужно делать?

Слова прозвучали так тихо, что Рори расслышал их только потому, что все его помыслы были сосредоточены на Элисон. Он взял ее раненую руку и, убедившись, что ранка не кровоточит, легонько поцеловал в ладонь.

– Какие обеты мы принесли? Я не поняла ни одного слова из всей церемонии. Что связывает нас?

Рори обнял ее и притянул к себе. Одна его рука блуждала по ее спине, другая поглаживала затылок. Элисон ощущала твердую выпуклость, прижимавшуюся к ее животу, и вибрацию его груди, когда он заговорил:

– Только обещания, которые мы дадим друг другу. Что касается меня, то мне не нужна никакая другая женщина, пока у меня есть ты, Элис. Это больше, чем я когда-либо, мечтал иметь. А каких обещаний ты ждешь от меня?

Элисон помолчала, изучая сильные черты его смуглого лица. Ответ пришел почти бездумно, словно навеянный ветром и лунным сиянием.

– Мне хотелось бы, чтобы ты любил меня, пока мы вместе, сколько бы это ни продолжалось. Ты будешь любить меня?

В глазах Рори засветилась нежность. Он поднял руки и обхватил ладонями ее лицо.

– Можешь не сомневаться, милая. Даже если это единственная любовь, в моей жизни, я буду счастлив подарить ее тебе.

Его губы прижались к ее губам, и слова стали не нужны. Сила его желания захватила Элисон так же верно, как его руки, сжимавшие ее лицо. Положив ладони ему на грудь, она приоткрыла рот, позволив его языку вторгнуться внутрь.

Не прерывая поцелуя, он стянул с ее плеч камзол. Элисон опустила руки, позволив ему упасть на землю, затем снова прижала ладони к его твердой груди, распластав пальцы на гладкой коже и скользнув вверх.

По тому, как Рори резко втянул воздух, она с удовлетворением поняла, что она действует на него так же, как он на нее. Она никогда бы не узнала, какое наслаждение могут доставлять прикосновения, пока Рори не научил ее. И теперь ей не терпелось узнать больше.

Обнаружив, что его соски затвердели, она принялась играть с ними, как это делал он. Когда руки девушки медленно двинулись к его талии, Рори оторвался от ее губ и со стоном уткнулся в ее локоны.

– Милая, если ты не освободишь меня от этих чертовски тесных бриджей, от меня не будет толку ни сегодня ночью, ни когда-либо в будущем.

Тихо рассмеявшись, Элисон пробежалась пальцами по поясу его штанов, пока не обнаружила пуговицы. Он столько раз помогал ей раздеваться, что она не видела ничего постыдного в том, чтобы оказать ему ответную услугу, но она не была готова к реакции Рори на эту помощь.

Скинув свою рубаху, он швырнул ее на землю, затем обеими руками схватился за ее одежду и одним энергичным движением сдернул через ее голову все, что было на ней надето. Элисон ахнула, когда ночной воздух получил полный доступ к ее телу, но ей было некогда размышлять о своей неожиданной наготе. Рори подхватил ее на руки, отнес на импровизированное ложе и опустил на шелковое покрывало, не отрывая от нее восхищенного взгляда, пока стаскивал с себя бриджи. При виде его обнаженного тела, Элисон забыла о собственной наготе.

Ее зачарованный взгляд скользнул по его широкой груди и переместился на плоские мышцы живота. Боясь показаться нескромной, она быстро миновала мощное копье между бедер и двинулась вниз, отслеживая контуры мускулистых ног. Едва она успела закончить осмотр, как Рори оказался рядом.

Она скорее ощущала его, чем видела. Под его весом настил из пальмовых листьев прогнулся. Волосатая нога скользнула поверх ее ног, прижав их к шелковому покрывалу. Рори склонился над ней, и она поняла, что ее видение не обмануло. Это была ее последняя сознательная мысль перед тем, как его губы и руки завладели ее телом и душой.

Элисон словно превратилась в натянутую струну, на которой он исполнял мелодию. Вначале осторожно, пробуя ноты, затем, когда она застонала и выгнулась, музыка стала более страстной и неистовой. Его губы не отрывались от ее губ, руки скользили по ее телу, находя чувствительные точки, заставляя ее трепетать и жаждать большего. Желание хмельным напитком разлилось по ее жилам и сделало безрассудной.

Когда его рука скользнула между ее бедрами, Элисон попыталась протестовать, но Рори заглушил ее слова поцелуями. Двойное вторжение его языка и пальцев встревожило девушку, напомнив навеянные видением страхи, и она тихо всхлипнула в преддверии боли. Но, тем не менее, обвила его руками и притянула к себе.

Расположившись между ее ногами, Рори продолжал ласкать Элисон, осыпая поцелуями ее шею и грудь, поклоняясь ее красоте и не давая возможности уклониться от дальнейшего. И лишь когда она выкрикнула его имя, он осмелился принять ее дар.

Вскрик Элисон, когда он вошел в нее, слился с голосами диких созданий, населявших ночные джунгли. Рори быстро двигался, уносясь на крыльях страсти, так долго сжигавшей его сердце и тело. Элисон при всем желании не могла поспеть за его бешеным темпом, но он заполнил собой жаждущую пустоту у нее внутри и утолил голод, который сам же возбудил. Наконец, она взмыла вместе с ним на волне наслаждения.

Завершение наступило слишком быстро, ослепив ее яркой вспышкой. Рори застонал и прижал ее к себе, содрогаясь всем телом. Глубоко потрясенная тем, что произошло, Элисон могла лишь гладить его спутанные волосы, пытаясь запомнить ощущение его влажной кожи, тяжесть его обессилевшего тела и прикосновение мягких завитков к ее обнаженной груди. Ничто не могло отвлечь ее от того места, где они лежали, сплетясь в объятиях. Даже если бы она постаралась, ей не удалось бы унестись в мечтах от мужчины, находившегося внутри ее. Отныне она принадлежит ему.

Чувствуя, что кровь снова прилила к чреслам, и зная, что он еще не скоро насытится Элисон, Рори перекатился на бок, увлекая ее за собой. Натянув шелковое покрывало, он подложил ей под голову подушку и прижал ее к себе так, чтобы ему не пришлось покидать ее тугие ножны, еще непривычные к занятиям любовью.

С губ Элисон слетел тихий вздох, и Рори коснулся их легким поцелуем.

– Я не хотел причинять тебе боль, милая, – прошептал он, убирая с ее разрумянившейся щеки влажные пряди.

– Я не помню боли, только наслаждение. Так будет всегда?

Лежа на боку, Рори расслабился и слегка шевельнулся в ней.

– Нет, милая, будет лучше. Позволь мне показать тебе.

Элисон охотно откликнулась на эти новые ласки. Полусонная, она едва сознавала, что делает, повинуясь направляющим рукам Рори. На этот раз он не спешил, давая ей время приспособиться, и, только почувствовав ее отклик, начал двигаться быстрее, пока Элисон не перестала сознавать, где кончается он и где начинается она. Она чувствовала себя, как поющая струна, не представляя, что будет, когда музыка достигнет самой высокой ноты.

Внезапно внутри у нее что-то произошло. Что-то настолько потрясающее, что Элисон больше не могла контролировать свои движения и отдалась волнам наслаждения, накатывавшим на нее одна за другой. Нашептывая успокаивающие слова, Рори продолжал двигаться, унося ее все выше в неведомый мир, пока она не исторгла изумленный возглас. Тела их содрогнулись в одновременном высвобождении, сблизившем их, как никогда раньше.

Элисон, утомленная физически и эмоционально, заснула прежде, чем он вышел из нее. Прижимая к себе ее нежное тело, Рори прислушивался к ровному дыханию; но сон не шел к нему. Чувство вины, угнетавшее его и раньше, резко обострилось от сознания, что он не только лишил ее невинности, но и нарушил свое обещание.

В своем стремлении научить Элисон страсти и сделать ее своей он забыл защитить ее от возможных последствий любовного акта. И вполне вероятно, уже сейчас ребенок зарождается в ее чреве.

Глава 17

Не открывая глаз, Элисон сладко потянулась на скользкой простыне, пока пальцы ее ног не уперлись в волосатую и явно мужскую ногу. Распахнув глаза, она увидела склонившегося над ней Рори. Он усмехнулся, глядя в ее заспанное лицо.

– Доброе утро, милая. Как ты себя чувствуешь?

Глаза Элисон снова закрылись, запечатлев образ нависшего над ней мускулистого тела. Она ощутила уже знакомый трепет и пробормотала что-то очень похожее на «лунные грезы».

Тем не менее, когда Рори провел по ее щеке тыльной стороной ладони, она блаженно вздохнула и прижалась к нему. Он поцеловал ее в лоб и поинтересовался:

– Лунные грезы? Надеюсь, это лучше, чем витать в облаках средь бела дня?

Элисон лениво улыбнулась, когда он придвинулся ближе. Теперь она знала, что означает упершийся в ее бедро твердый ствол, и, приподняв ресницы, с любопытством посмотрела на него.

– Намного лучше. – В карих глазах Рори вспыхнул золотистый огонь, и Элисон почувствовала, что в ней снова разгорается желание. – И намного опаснее. Потому что они неосуществимы. Моя бабушка говорила, что нужно опасаться несбыточных мечтаний, иначе никогда не будешь счастливой.

На лицо Рори набежала тень, когда он осознал справедливость этого предупреждения. В сущности, он хотел лишь удовлетворить свою страсть к этому мечтательному ангелу и доставить ей наслаждение, стараясь не задумываться об осложнениях, которые могут последовать. Но причинить вред Элисон – это последнее, чего он хотел. Ладно, он позаботится о том, чтобы несбыточные мечтания не разрушили ее жизнь.

Но не сейчас. Худшее уже произошло. Ничего страшного не случится, если они еще немного насладятся друг другом. Расплата придет, но не сегодня.

– Уже день, милая. Хватит грезить. Разве нам нечем заняться? – поинтересовался он, склонившись ниже и прикусив зубами мочку ее уха.

Элисон пронзила дрожь удовольствия. Зачем спрашивать, когда он чувствует отклик ее тела и без всяких слов?

Между ногами у нее все еще саднило, но она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Ее рука, скользнув по тугим мышцам его груди, двинулась вниз, к бедру.

Рори воспринял этот жест как согласие, однако не спешил воспользоваться приглашением. Перекатившись через Элисон, он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться со смятой постели.

Приоткрыв глаза, она с опаской посмотрела на него. Одного вида возвышающейся над ней обнаженной фигуры оказалось достаточно, чтобы ее охватил трепет, а сердце учащенно забилось. Что он задумал теперь?

– Пойдем, лентяйка. У нас осталось только одно это утро, прежде чем мы отплывем. Позволь мне научить тебя плавать.

Судя по его лукавому виду, на уме у него было совсем не плавание, но Элисон не возражала. Искупаться было бы очень приятно. Вспомнив о лагуне, она огляделась в поисках своей одежды.

Но Рори схватил ее рубашку, прежде чем она успела дотянуться до нее. Он прихватил также свою рубаху и бриджи, а затем выдернул из-под Элисон шелковое покрывало, в которое она пыталась завернуться.

Заметив на белом шелке красноречивое пятно, он ухмыльнулся и развернул полотнище, демонстрируя свидетельство ее утраченной невинности.

– Надо будет сделать из этого флаг. Чтобы он всегда напоминал мне о тебе.

Элисон вскочила на ноги и попыталась вырвать у него ткань.

– Я слышала, будто пираты предпочитают флаги с окровавленными черепами, но даже они не додумались до такого. Мне стыдно за тебя, Рори Дуглас.

Вместо того чтобы отстаивать свое знамя, Рори бодро завернул в него девушку и подхватил ее на руки.

– Знаю, милая, но тебе придется смириться с моим скверным поведением, У пленниц пиратов просто нет выбора.

Затем голый, как в день своего появления на свет, он вынес ее из-под сени деревьев на яркое солнце. Спеленатая по рукам и ногам, Элисон могла лишь извиваться в знак протеста. Она начала сопротивляться по-настоящему, только когда Рори прямиком направился в воду. Накануне она оставалась на мелководье и не имела ни малейшего желания осваивать глубины.

– Рори, не надо! Верни меня назад! Здесь слишком глубоко!

Рори, не ожидавший столь яростных протестов, выгнул бровь.

– В чем дело, девонька? Чего ты боишься? Что мы утонем?

– Отнеси меня назад, Рори, пожалуйста. Я научусь плавать в другой раз.

– Придется учиться сейчас, раз уж ты связалась с пиратами и заимела привычку прыгать за борт. Сделай глубокий вдох и закрой рот.

Бросать ее в воду не входило в его намерения, но свирепый взгляд, которым наградила его Элисон, заставил его хмыкнуть и отпустить ее ноги, так что она наполовину оказалась в воде. Даже мокрая и сверкающая глазами, она возбудила его настолько, что он склонил голову и прижался к ее губам.

Шелковое полотнище, вырвавшись на свободу, всплыло, но Элисон даже не заметила этого. Находясь в объятиях Рори, она могла сосредоточиться лишь на чем-то одном, и шелк не был первым, что пришло ей на ум. Ее тело радостно откликнулось на призыв, и урок плавания был забыт так же быстро, как и шелк.

Они не стали выбираться на берег и занялись любовью, лежа на песке. Прохладные волны лениво набегали на их разгоряченные тела. Наслаждение, которое дарил ей Рори, вытеснило все мысли о неудобствах. Элисон ничего не чувствовала, кроме горячих лучей солнца, ласкового тепла воды и опьяняющего восторга, возникавшего каждый раз, когда он вонзался в нее. Нет, это не лунные грезы. Восхитительные ощущения, которые она испытывала сейчас, при свете дня, не только не уступали вчерашним, но даже превосходили их. Элисон ликующе вскрикнула, когда их тела содрогнулись в едином порыве. Это было так прекрасно, что она не желала ничего больше.

– А нельзя нам остаться здесь навсегда? – промурлыкала Элисон, когда Рори перекатился на спину, увлекая ее за собой. Оказавшись сверху, она набрала горсть песка и высыпала ему на грудь.

Блаженно вздохнув, Рори растянулся на горячем песке, наслаждаясь прикосновением мягкого женского тела к своему боку. Слова Элисон вторили его собственным мыслям, хотя они оба понимали, что это невозможно.

– Опять несбыточные мечты, любовь моя? Мы умрем от жажды, как только бочки с водой опустеют. Или утонем во время первого же шторма. Смотря что случится первым. Нам даже не придется беспокоиться о голоде, – лениво отозвался он, не глядя на нее.

Элисон вздохнула.

– Узнаю практичного шотландца. Я предлагаю тебе любовь и наслаждение, а ты думаешь только о голоде и жажде. Все мужчины одинаковы. Мне никогда не понять твой образ мыслей.

Как ни странно, Рори прекрасно понимал, что она имеет в виду. Его мечтательный ангел была равнодушна к богатству, происхождению и даже к элементарным удобствам, включая кров и пищу. Элисон жила в собственном мире, руководствуясь чувствами, а не здравым смыслом. Не будь рядом кого-то, кто всегда заботился о том, чтобы она была накормлена и одета, она давно бы погибла.

Хмыкнув при этой мысли, Рори приподнялся на локтях. У них оставалось время только до отлива. Да и матросы, предоставленные сами себе, могут перессориться от нечего делать… Элисон может мечтать, если ей так нравится. А он должен быть практичным.

– Тебе незачем понимать мой образ мыслей, милая. Достаточно того, что ты хорошо понимаешь мои остальные нужды. Пойдем постараемся получить удовольствие от оставшегося времени, не заботясь о завтрашнем дне.

Рори поднялся с песка и потянул ее за собой. Сердце Элисон сжалось, когда она поняла, что их идиллия не может длиться вечно. Обвив руками его талию, она уткнулась лицом в его плечо, борясь со слезами. Все хорошее когда-нибудь кончается.

Облокотившись о поручень, Элисон ждала, когда на горизонте появится обещанный Рори остров. Несколько безмятежных дней, пока корабль плыл по спокойному морю к порту, где предполагалось продать груз, растянулись в долгие восхитительные часы.

Ей следовало бы стыдиться собственного поведения, но Элисон не ощущала угрызений совести. В рубашке и бриджах, загоревшая на солнце, с волосами, свободно заплетенными в одну косу, она выглядела настоящей дикаркой. И вела себя так же, когда Рори обнимал ее по ночам и учил вещам, которые не полагалось знать благородным дамам.

Оглянувшись через плечо, Элисон нашла глазами его широкоплечую фигуру. Рори стоял на мостике, отдавая короткие приказы Дугалу и высматривая в бинокль признаки земли. Словно угадав ее мысли, он опустил бинокль и посмотрел в ее сторону. Взгляд, которым он одарил ее, прожигал насквозь, напоминая о том, чем они занимались всего лишь несколько часов назад. Усмехнувшись, Рори вернулся к своему занятию, но Элисон знала, что его мысли с ней.

Вспомнив первую ночь на борту корабля после возвращения с острова, Элисон улыбнулась. Ему удалось-таки вогнать ее в краску, препроводив в свою каюту после обеда, который они разделили с Джейком и Дугалом. Зная, что офицеры находятся совсем рядом, по другую сторону двери, она смущенно напряглась, когда Рори попытался поцеловать ее.

Он в замешательстве посмотрел на нее.

– Элис? В чем дело?

Она попыталась вывернуться из его рук, но Рори не позволил. Бросив нервный взгляд в сторону закрытой двери, из-за которой доносились голоса Джейка и Дугала; Элисон подняла на него умоляющий взгляд.

– Они догадаются, что мы здесь делаем, – произнесла она с укором.

Рори быстро оправился от удивления и принялся расстегивать ее рубашку.

– И будут правы на сей раз, – беспечно бросил он.

– На сей раз? – Элисон даже не пыталась его остановить. Восхитительное тепло от его прикосновений уже начало распространяться по ее телу.

– Они уверены, что мы спим вместе с тех пор, как отплыли из Лондона. Просто теперь они считают, что я наконец-то сделал из тебя честную женщину.

Элисон недоверчиво уставилась на него, не в силах понять подобную логику.

– Честную? Не могут же они думать, что эта церемония связала нас браком.

Криво улыбнувшись, он провел по ее щеке костяшками пальцев.

– Для людей, которые живут вне церкви и закона, эта церемония ничуть не хуже любой другой. В их глазах мы с тобой самые настоящие супруги. Что касается меня, то я так долго жил вне цивилизованного общества, что успел забыть о другой жизни. Может, с точки зрения крючкотворов, мы не женаты, но во всех остальных отношениях ты моя жена. Ты недовольна?

Вместо ответа Элисон шагнула в его объятия и подняла лицо навстречу его поцелую, невзирая на голоса за дверью. Рори не мог найти более подходящих слов, чтобы успокоить ее сердце. Если это ложь, что ж, она предпочитает ее правде.

Взбудораженная воспоминаниями, Элисон отошла от поручней. Как ни приятны были последние дни, ей не терпелось добраться до земли и людей и, если повезет, книг. Рори вернулся к своим обязанностям капитана, и она скучала, не зная, чем занять свободное время.

Заметив краем глаза, что она сдвинулась с места, Рори оставил свое занятие и принялся наблюдать за девушкой. Налетел порыв ветра, и Элисон схватилась за ленты, украшавшие шляпу из пальмовых листьев, которую он сплел для нее на острове. Даже коса не могла удержать ее пышные волосы, и они выбивались из-под широких полей. При виде натянувшейся у нее на груди рубашки, когда она подняла руку, придерживая шляпу, Рори ощутил почти мучительный прилив крови к чреслам. Надо быть круглым дураком, чтобы надеяться, что он излечится от этого наваждения за краткий период обладания. Его страсть только разгорелась.

– Уже показался порт, – крикнул он, когда Элисон повернулась в его сторону. Улыбка, осветившая ее лицо при этом сообщении, лишила его способности здраво мыслить. – Надень свои кружева и оборки, если хочешь, чтобы я отвел тебя на берег, когда освобожусь.

Послав ему воздушный поцелуй, Элисон радостно поспешила вниз.

Она уже достаточно освоилась с порядками на корабле, чтобы знать, что у нее полно времени для переодевания. Рори не сойдет на берег, пока не убедится, что его драгоценный корабль надежно пришвартовался, а товары подготовлены к разгрузке. Он ничего не говорил о потерях, связанных с поспешным уходом из Чарлстона, но из разговоров офицеров Элисон поняла, что они не смогли закупить табак, пользовавшийся большим спросом. Кроме того, она слышала от матросов, что из-за нее они не осмеливаются заходить во французские порты, хотя последнее было выше ее понимания. Если учесть, что Франция находится в состоянии войны с Англией, зачем Рори вообще заходить во вражеские порты? Как бы то ни было, ее присутствие на борту стоило ему денег, и Элисон собиралась попросить мистера Фарнли выплатить Рори сумму, которая покрыла бы его убытки. Вот только примет ли он эту компенсацию.

Это была одна из многих проблем, но Элисон не хотела омрачать настоящее, тревожась о будущем. Рори мог сколько угодно называть себя отщепенцем, живущим вне закона, но его поступки во многих отношениях определялись представлениями о чести, привитыми с детства. Будь он и вправду преступником, заставил бы ее выйти за него замуж и вернулся в Англию, чтобы до конца своих дней, безбедно жить на ее денежки. Но он слишком благороден, чтобы взять то, что ему не принадлежит, и слишком горд, чтобы жениться из корысти. Возможно, именно по этой причине она любит его, но это же делает чертовски трудными всякие попытки размышлять о будущем.

Облачившись в прелестное платье, купленное для нее Рори, Элисон занялась волосами. Из-за постоянного мытья в соленой воде они стали жесткими и не желали расчесываться. К тому же у нее не хватало шпилек, чтобы соорудить хоть какое-то подобие прически. Сморщив носик при виде загорелого лица с растрепанными кудрями, смотревшего на нее из зеркала, Элисон ограничилась тем, что убрала назад непокорные завитки и снова заплела косу.

Когда она вернулась на палубу, корабль уже причалил, и вокруг развернулась бурная деятельность. Элисон пристроилась на бочке в тени, где она никому не мешала, но могла наблюдать за всем, что происходило на корабле и на пристани.

Она уже привыкла к виду африканцев, но на этом острове их, казалось, было больше, чем белых. Вокруг, куда ни кинь взгляд, преобладали яркие краски. И не только в одежде островитян, но и в цветущих лианах, увивавших стены домов, в сверкающих оттенках моря и неба, в разнообразии фруктов и овощей на прилавках уличных торговцев. Созерцание этого разноцветного кипения жизни так захватило Элисон, что она ощутила легкое головокружение.

Внезапно живописные сцены, развертывающиеся перед ее глазами, побледнели и словно размылись, звуки стихли и приобрели отдаленное звучание. Элисон, которой уже приходилось испытывать нечто подобное, расслабилась в ожидании видений, которые обычно приходили вслед за этими ощущениями.

Тем временем на пристань лихо вкатила открытая коляска, вид которой свидетельствовал о богатстве ее владельца. Толпа зевак, собравшаяся вокруг «Морской ведьмы», поспешно раздалась в стороны, бросая косые взгляды на черного возницу, умело правившего лошадьми, и его пассажирку, с любопытством озирающуюся по сторонам.

Кучер осадил лошадей, и внимание Элисон сосредоточилось на выбравшейся из коляски женщине, облаченной в облако розового шелка и атласных бантов. В руке она держала отделанный кружевами зонтик, предохранявший от солнца ее белую кожу и золотистые локоны, не прикрытые ни шляпкой, ни чепцом. При взгляде на «Морскую ведьму» лицо незнакомки просияло улыбкой, и Элисон пришлось бороться с новым приступом головокружения.

Внезапно розовые оборки исчезли, сменившись полупрозрачной ночной сорочкой, едва прикрывавшей пышные округлости, и каскадом распущенных белокурых волос, струившихся по белым плечам. Когда видение рассеялось, Элисон увидела, что женщина уже поднялась по деревянным сходням на «Морскую ведьму», не сводя глаз со стоявшего на мостике красавца капитана. Тот даже не попытался приказать, чтобы незваную гостью вышвырнули за борт, как того страстно хотелось Элисон, и она со всей определенностью поняла, что эти двое были любовниками.

Почему это открытие явилось для нее таким потрясением, было выше ее понимания. Рори многое повидал в жизни и наверняка имел множество любовниц. Во всяком случае, он никогда не пытался убедить ее в обратном. Просто осознание того факта, что она была лишь одной из многих, заставило ее внутренности сжаться, а сердце разбиться на тысячи осколков. Ей следовало, бы поумнеть, но она снова позволила мужчине сделать из нее дурочку. И даже большую дурочку, чем в первый раз.

Не желая наблюдать за счастливым воссоединением парочки, Элисон слезла с бочки. Даже не взглянув в сторону Рори, она подхватила юбки и с высоко поднятой головой сбежала по тем же сходням, по которым только что поднялась ее соперница.

Рори, занятый тысячей дел, связанных со швартовкой и разгрузкой, и весьма раздраженный несвоевременным появлением женщины, которая задержалась в его жизни не более чем на одну ночь, не сразу заметил исчезновения Элисон. Лишь когда он поднял голову, оторвавшись от накладных, чтобы освободиться от объятий Минервы, он заметил фигурку в серо-голубом платье, скрывшуюся в толпе. Черные вьющиеся волосы, заплетенные в толстую косу, могли принадлежать только одному человеку. Стряхнув, к ее величайшему неудовольствию, повисшую на нем женщину, Рори бросился на главную палубу, выкрикивая на бегу команды.

Матросы скатывались со снастей и выскакивали из трюма. Услышав крики, Дугал, который вел на пристани переговоры с покупателями, вскинул глаза – и как раз вовремя, чтобы увидеть знакомую, фигурку, прежде чем та растворилась в толпе. Вспомнив, что в прошлый раз именно его обвинили в побеге Элисон, он сунул бумага изумленному компаньону и кинулся следом за девушкой.

Рори повезло меньше. Он уже собирался позаимствовать коляску Минервы, когда двое мужчин в форме моряков флота его королевского величества преградили ему путь, и он вынужден был вернуться на корабль, чтобы предъявить документы таможенникам.

Обычно губернатор острова не докучал Рори своим вниманием. Торговля между французскими колониями и их ближайшими соседями в Америке была запрещена британскими навигационными актами, но привозить самые необходимые товары из другой части света было слишком накладно, и Барбадос выигрывал от деятельности Рори и ему подобных ничуть не меньше, чем сами торговцы. Зачем плыть в Лондон с грузом продуктов или сырья, которые так нужны в Вест-Индии, как не для того, чтобы кошельки английских богачей стали еще толще? К тому же французские вина и шелка, которые Рори привозил в обмен на барбадосскую патоку и сахар, пользовались большим спросом у островной аристократии. И вмешательство губернатора не пришлось бы ей по вкусу.

Поэтому Рори, задержанный не только в первый раз, но и во время вполне легального плавания, пришел в неописуемую ярость. Не ограничившись чтением декларации груза, таможенники осмотрели весь корабль в поисках контрабандных французских товаров. Досмотр был таким тщательным, что Рори иронически осведомился, не хотят ли они обыскать его личную каюту на тот случай, если она набита беглыми рабами, и не удивился, когда они и в самом деле обыскали офицерские каюты.

Убедившись, что весь груз законно приобретен в колониях, и недоверчиво встретив уверения Рори, что он зашел на Барбадос исключительно для того, чтобы загрузить трюм сахаром, после чего собирается взять курс на Англию, незваные гости неохотно удалились, но оставили на причале часовых.

Слишком разъяренный из-за задержки, чтобы задуматься о необычности самой процедуры досмотра, Рори даже не заметил, как Минерва в раздражении покинула корабль. Стоя у поручней, он угрюмо взирал на пристань и своих матросов, вернувшихся ни с чем. Когда появился Дугал, последний из всех, он понял, что Элисон снова сбежала.

Взглянув на напряженное лицо капитана, Дугал отвел глаза. На несколько коротких дней Рори снова сталюным и беззаботным. Дугал помнил его прилежным мальчиком, который по-детски радовался минутам досуга, свободным от учебы. Элисон, казалось, вернула ему молодость, но теперь он снова превратился в морского волка, жесткого и беспринципного, который сделал состояние, занимаясь торговлей в обход закона. Дугал был единственным, кто знал, что часть вырученных от контрабанды денег шла на помощь обедневшим или больным соплеменникам. Он надеялся, что лучшая сторона натуры капитана возобладает, но затравленное выражение на лице Рори не предвещало ничего хорошего.

– Я почти догнал ее, но возле гостиницы «Лебедь» лошадь опрокинула пару прилавков. Набежала целая толпа, чтобы поживиться кто чем может. Ей удалось выбраться из нее раньше, чем мне. Извини.

Рори взглянул на солнце, быстро садившееся на западе. Элисон не привыкла к внезапному наступлению ночи в тропиках. Оставалось только надеяться, что она найдет надежное укрытие до темноты, но если судить по району, где Дугал потерял ее, у нее гораздо больше шансов попасть в беду, чем избежать ее.

Он вздохнул, сожалея, что она сделала его таким уязвимым, и сознавая, что никогда не сможет выкинуть Элисон из сердца. Если бы только знать, что заставляет ее выкидывать подобные фокусы, но ему так и не удалось преодолеть ее скрытность. Потребуется целая жизнь, чтобы понять, что таится за ее бодрым и, казалось бы, простодушным видом.

– В таком случае я начну с «Лебедя». Раздели остальных на группы и начинайте прочесывать город. Наверняка ее кто-нибудь видел.

Дугал переступил с ноги на ногу и прочистил горло, заставив Рори пристально взглянуть на своего помощника.

– Монтроуз здесь, – сообщил тот после небольшой паузы.

Монтроуз никогда не приносил добрых вестей, и вспыльчивость Рори после встреч с бывшим управляющим его отца достигала небывалых высот. Появление Монтроуза вслед за исчезновением Элисон могло привести к самым катастрофическим последствиям.

– Я знал, что ты в первую очередь направишься в «Лебедь», и велел ему подождать тебя там.

Рори скорчил гримасу и закатил глаза к небесам. Чтобы Монтроуз проделал такой путь, должно было случиться что-то чрезвычайное. Пожалуй, проще всего сжечь этот город дотла, чтобы не осталось укрытия, где могла бы скрываться Элисон. Тогда он наконец-то сможет заняться делами.

Коротко кивнув, он зашагал в направлении гостиницы. Он должен забыть маленькую чертовку, просто обязан. Они не принесут друг другу добра. Ничего не выйдет из этого безумия, которое овладело ими. Впрочем, если кто и помешался, то это он. Элисон всегда была немного не в себе. Может, она всего лишь развлекалась с ним и ушла, когда увидела что-то более интересное. И совсем необязательно, чтобы это был мужчина. Сойдет и яркая птичка, красивая лошадь или книжный прилавок. Она вполне способна просто уйти и забыть вернуться.

В голове Рори крутились беспощадные мысли, но его сердце протестовало против их несправедливости. Он хотел верить в Элисон. Хотел верить, что в ее лице он обрел нечто прекрасное и драгоценное, чего никто не сможет отнять. Однако разум твердил ему обратное. Есть только одна цель, которой он должен следовать, и ради достижения этой цели он обязан отрешиться от всех человеческих слабостей. В его жизни нет места для любви и покоя, которых жаждет Элисон.

Мрачно усмехнувшись, Рори направил свои мысли в другое русло. В прошлый заход на остров, несколькими неделями раньше, он пытался навести справки об отце Элисон. Двадцать лет назад, примерно в то время, когда пропал ее отец, здешние воды патрулировал английский бриг. Ураган, пронесшийся над островом, надолго запомнился островитянам, но какая судьба постигла корабль, оставалось неясным. Никто из тех, кого он расспрашивал, не мог сказать ничего определенного. На всякий случай Рори оставил записки с просьбой связаться с ним в каждой забегаловке на Карибском побережье, где ему довелось побывать. Барбадос был лишь одним из островов, где помнили злополучный корабль.

Войдя в гостиницу, Рори поискал глазами своего управляющего. Таверна мало чем отличалась от тысяч подобных заведений, которые он видел в морских портах. В полутемном помещении стоял тяжелый запах немытых тел, горелого масла и рома. Если здесь когда-то и были окна, их давно заколотили досками. Сальные свечи нещадно чадили, но даже их тусклый свет не мог скрыть того факта, что большинство посетителей имели далеко не джентльменский облик. Кое-где можно было заметить загулявшего плантатора или чиновника, явившихся сюда в поисках сговорчивых девиц. Но основную массу посетителей составляли моряки, коротавшие время за кружкой пива, и оборванные бродяги, рассчитывающие поживиться за их счет.

Монтроуз выглядел здесь так же неуместно, как и облаченные в нарядные камзолы плантаторы. Даже в такой духоте он не пожелал расстаться с париком, поскольку считал его непременным атрибутом своей профессии. Некогда управляющий обширных владений, после восстания он еле сводил концы с концами, пока в один прекрасный день не встретился с наследником своего покойного господина. Рори, будучи простым матросом, которому только что исполнился двадцать один год, не мог предложить старому шотландцу ничего, кроме уважения и неопределенных надежд, но Монтроуз был благодарен и за такую малость. Его преданность не знала границ.

Рори подошел к своему верному слуге, не скрывая раздражения. Он не желал слышать, о неприятностях, которые заставили Монтроуза отправиться в такую даль. Проблемы разорившихся арендаторов и занемогших кузенов можно было уладить с помощью писем или во время его нечастых визитов домой. В любом случае, чего бы ни хотел Монтроуз, это потребует времени и денег, а в данный момент он не располагает ни тем, ни другим. Он должен найти Элисон, прежде чем заняться другими делами.

Управляющий выбрал столик в дальнем углу, возле кухни. Видимо, он не хотел, чтобы их разговор подслушали, иначе гордо выставил бы на всеобщее обозрение свой парик и поношенный камзол, чтобы посетители таверны могли лицезреть его во всей красе. Почтенная должность, предоставленная ему Рори, значила для него куда больше, чем небольшие деньги, которые он получал за свои услуги. И его нисколько не смущал тот факт, что владения, которыми он управлял, принадлежат отнюдь не его хозяину, а совсем другому человеку.

Рори, расположившись напротив управляющего, сделал знак служанке. Он не ел с самого завтрака, но сейчас ему требовалась выпивка.

– Ты проделал долгий путь, чтобы повидаться со мной. Как ты нашел меня?

– Леди Кемпбелл получила твое письмо из Чарлстона, где говорится, что ты направляешься сюда. Я сел на первый же корабль, но, когда мы прибыли на остров, выяснилось, что ты уже побывал здесь, так что я совсем отчаялся. Видно, сам Бог надоумил тебя вернуться.

Не столько Бог, сколько ангельское создание со смоляными локонами и прелестным личиком, но Рори не стал разочаровывать своего собеседника. Бросив монету служанке, он приник к кружке с ромом. Огненная жидкость обожгла его внутренности, но не растопила лед вокруг сердца.

– Итак, что же сотворил мой достойный кузен на сей раз, чтобы ты понесся на другой край земли, дабы сообщить мне об этом?

Монтроуз никогда не говорил прямо, если существовал обходной путь, и Рори, сцепив зубы, ждал, пока он доберется до истинной причины своего появления на острове. Его односложные ответы едва ли могли сойти за поощрение, но Рори успел снова заказать себе выпивку и проглотить ее, пока управляющий старательно излагал длинный список несчастий и несправедливостей.

С другой стороны стены Элисон нежила свою растянутую лодыжку, пока добрая хозяйка гладила ее починенное и выстиранное платье. Она вздрогнула и подняла голову, прислушиваясь к звукам знакомого голоса.

Глава 18

Барбадос, август 1760 года

Как Рори нашел ее? Она была уверена, что потеряла Дугала в возникшей толчее, да и хозяйка гостиницы решительно отрицала, что видела ее, когда Дугал обратился к ней с вопросами. Рори не может знать, что она здесь.

Конечно, нет, иначе он уже был бы здесь и вытаскивал ее за волосы. Знает ведь, что она исчезла, но даже не счел нужным отправиться на ее поиски лично. Очевидно, дела для него важнее.

Эта мысль причинила боль, пусть даже Элисон знала правду с самого начала. Рори никогда не обманывал ее. Он ясно дал понять, как мало она значит в его планах, когда предпочел увезти ее за океан, лишь бы не рисковать своим кораблем. И еще раз, когда не вернулся в Чарлстон в обещанный срок. Хорошо, что она рассталась с ним прежде, чем уверовала в свои несбыточные мечтания.

Элисон взглянула на пожилую женщину, дружелюбно болтавшую о друзьях и доме, оставленных много лет назад в Суссексе. По всей видимости, она приняла Элисон за юную леди, которая потеряла слуг, оказавшись в гуще беспорядков, и считала нужным занять ее приятной беседой, пока не подоспеет помощь. Она была несколько озадачена, когда девушка убедила ее солгать мужчине, явившемуся с расспросами, однако, после того как он ушел, добродушно предложила Элисон привести в порядок ее платье.

Правда, теперь Элисон сожалела, что поддалась на ее уговоры и задержалась в гостинице.

Она должна выбраться отсюда, прежде чем необычайная способность Рори находить ее принесет свои плоды. Элисон старалась не прислушиваться к разговору за стеной, но у собеседника Рори был очень въедливый голос.

История, которую она услышала, повергла ее в ужас. Некто по имени Крэндал, согнанный с земли, которую его семья обрабатывала на протяжении поколений, был убит. Он попытался поймать запретного осетра, чтобы спасти от голодной смерти больную жену. Жена умерла, а дочери, доведенные до отчаяния, постепенно оказались на улице, вынужденные продавать себя ради куска хлеба. Эта печальная история, как и другие, имела какое-то отношение к кузену Рори, который присвоил себе его владения и титул. Элисон расслышала имя Драммонд, произнесенное несколько раз с горечью и презрением.

Повествование становилось все более душераздирающим, а реплики Рори все более редкими и односложными, пока наконец не раздался его негодующий рык и тяжелый кулак грохнул по столу. Испуганно съежившись, Элисон отчаянно пыталась вспомнить слова, предшествовавшие этому взрыву – что-то насчет земель и Драммонда. Она напрягла слух, когда собеседник Рори заговорил снова.

– Гамильтон согласился быть посредником, Маклейн. Король слишком болен, чтобы вмешиваться в это дело. Гамильтон внесет предложение и подпишет бумаги, а когда деньги перейдут из рук в руки, передаст их тебе. Но он не может ничего сделать в твое отсутствие. Он беден как церковная мышь и не сможет найти необходимую сумму.

– А какого дьявола ты решил, что я смогу? – рявкнул Рори со смесью ярости и отчаяния. – Сомневаюсь, что во всем нагорье найдется столько денег. Неужели ты не понимаешь, что Драммонд просто издевается надо мной?

В голосе его собеседника прозвучала тревога:

– Но леди Кемпбелл сказала, что ты сбежал с богатой наследницей. Об этом судачит весь Лондон. Одни говорят, что ты похитил ее, другие – будто она кинулась за тобой. Но все сходятся на том, что вы исчезли вместе.

Последние слова Элисон слышала словно в тумане. Лондон казался таким далеким. Она наивно полагала, что его обитатели давно забыли о ней, но скандал, вызванный ее отъездом, не шел ни в какое сравнение с прочими осложнениями. Дейдра, очевидно, полагала, что Рори женится на ней, и теперь считает, что они должны вернуться и спасти фамильное достояние. Что ж, ее можно понять. Рори, должно быть, написал тетке письмо, заверив, что Элисон в безопасности. Учитывая все обстоятельства, так естественно предположить, что они поженились.

Ответ Рори трудно было разобрать из-за потока ругательств, перемежавших фразы, но Элисон не стала ждать продолжения. Ее платье было готово, и она поспешно встала, чтобы облачиться в него с помощью хозяйки. Она не представляла, что будет делать, и даже не знала, чего хочет: Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что Рори не должен ее найти.

Частые ссылки ее благодетельницы на губернатора свидетельствовали о том, что в городе имелись британские власти. Обратиться к ним представлялось более логичным, чем к адвокату. Если она воспользуется титулом, на который, по словам Дейдры, имеет полное право, расскажет о своем положении, то губернатор наверняка предоставит ей убежище. У нее будет время, чтобы уведомить мистера Фарнли и получить деньги, присланные на ее имя.

Вспомнив, чем кончилась ее последняя попытка обратиться за помощью, Элисон несколько приуныла, но у нее не было выбора. На этот раз она покинула Рори без копейки денег. А в такой одежде, как у нее, ее не возьмут даже посудомойкой на кухню.

– Миссис Браун, я уверена, губернатор поможет мне найти отца. Пожалуй, мне следует направиться в его резиденцию и ждать там. Могу я нанять карету?

Ложь легко слетела с ее уст. В конце концов, в последний раз ее отца видели в здешних водах, хотя вряд ли губернатор способен найти его – если только он не волшебник.

Хозяйка нахмурилась, с сомнением глядя на девушку. Затем, видимо, тронутая выражением ясных серых глаз, улыбнулась.

– Я велю Джейкобу и Алоизиусу проводить вас. Здесь можно дойти пешком, а с такими провожатыми никто не посмеет вас и пальцем тронуть.

Элисон поняла, что она имеет в виду, когда миссис Браун представила ее своим рослым сыновьям. Несмотря на юный возраст, они вымахали выше, шести футов и напоминали молодых бычков. Их простоватые, но добродушные лица не внушали опасений, и она с радостью согласилась на такой эскорт.

Рори повезло меньше. Отослав Монтроуза на корабль, чтобы тот мог поесть и выспаться, он попытался заняться поисками Элисон. Это было тяжело, учитывая количество выпитого им рома и мучительную тоску в сердце. В конечном итоге он обнаружил, что делится своими горестями с худощавым седым джентльменом, казавшимся здесь столь же неуместным, как и он сам.

С помощью ненавязчивых вопросов мужчина выведал у Рори причину, заставлявшую его искать в тавернах брюнетку в шелковом платье и с заплетенными в косу волосами. Угрюмо уставившись в собственную кружку, он понимающе кивнул.

– Надеюсь, ты найдешь ее, сынок. Я знаю, что такое потерять свою единственную любовь из-за юношеских порывов и честолюбивых устремлений. Возможно, сейчас тебе кажется, что есть более важные вещи, но, поверь моему слову, ты пожалеешь об этом, когда станешь старше. Если женщина любит, она выйдет замуж за своего избранника независимо от его богатства и положения. Женщины воспринимают жизнь иначе, чем мы, – и слава Богу.

На твоем месте я бы наведался к губернатору. Он суровый человек, но справедливый. Он не допустит, чтобы юная девушка подвергалась опасности, бродя по улицам. А когда ты найдешь ее, женись на ней, сынок, женись по всем правилам и законам. Если бы она была моей дочерью, я бы не возражал против такого брака. Ты производишь впечатление достойного человека. Отсутствие состояния не может служить препятствием для любви и чести.

Захмелевшему Рори эти доводы показались убедительными, хотя, на его взгляд, чести у него осталось маловато. Он вышел из таверны, чувствуя себя так, словно получил отеческое благословение. Осталось только найти беглянку и жениться на ней, чтобы у нее не было причин пускаться в бега. Жены не бегают от своих мужей. Его неугомонному ангелу только пойдет на пользу, если ее крылышки немного подрезать.

Еще более счастливая мысль посетила его одурманенный мозг. Проклятье, если он женится на Элисон, то Гренвилл не сможет этого сделать! Это положит конец притязаниям настырного графа. Он женится на Элисон, чтобы защитить ее! Даже Элисон должна это понимать.

Уверения Монтроуза, будто весь Лондон считает, что она обесчещена и должна выйти за него, если и смутили Рори, то ненадолго. Элисон нет дела до того, что думает весь Лондон. К тому же им придется жить на корабле, пока он не заработает достаточно денег, чтобы откупиться от алчного кузена. Плевать ему на Лондон. Главное – найти Элисон и удержать ее при себе.

Надо будет попросить губернатора, чтобы он направил солдат на ее поиски. Это самое меньшее, что мог бы сделать его старый приятель: ведь он оскорбил его, велев обыскать корабль и задержав разгрузку на целый день. Они могут пожениться здесь. А губернатор будет участвовать в церемонии. Это заставит сплетников прикусить языки.

Гордясь собственным благородством, Рори вернулся на корабль, чтобы умыться и переодеться в приличную одежду. Ради Элисон он готов изображать из себя джентльмена. Он не может предложить ей много, но, по крайней мере, это в его силах.

Мысль о том, как мало он может предложить Элисон, повергла Рори в уныние, и он сделал основательный глоток виски, чтобы вернуть себе душевный подъем. Виски в обнимку с ромом, да еще на голодный желудок, сотворило чудо, и он отбыл с корабля, преисполненный решимости, в сопровождении верного Дугала.

Дугал охотно последовал за ним, даже не пытаясь понять, что за безумие завладело капитаном. Вдруг Рори нашел какое-то объяснение исчезновению Элисон?

К тому времени, когда они прибыли в резиденцию губернатора, уже стемнело. Из высоких окон струился свет и доносилась музыка. Вдоль подъездной аллеи выстроились кареты, а по просторным лужайкам неспешно расхаживали нарядно одетые пары.

Рори мрачно нахмурился, недовольный непредвиденной задержкой. Едва ли губернатор бросит своих гостей, чтобы удостоить его личной беседой. Разумеется, потребуются веские доводы, чтобы убедить губернатора направить целый отряд на поиски одной-единственной женщины.

На всякий случай оставив Дугала снаружи, Рори без труда проник на прием, устроенный в резиденции губернатора. Слуги знали его в лицо, и без колебаний впустили в дом.

Войдя в переполненный бальный зал, Рори поискал глазами коренастую фигуру своего могущественного приятеля, но проносившиеся мимо пары и толпа зрителей внесли еще большую сумятицу в его и без того затуманенные мозги. Минерва обнаружила его раньше, чем это успел сделать кто-либо другой.

Смазливая вдовушка кинулась к нему, цепляясь за руку богатого плантатора, и Рори подивился тому, что когда-то находил ее черты привлекательными. Правда, она была достаточно сговорчива, а он слишком изголодался, чтобы не польститься на ее прелести. Но чтобы эта пухленькая кокетка могла отвлечь его от колдовской красоты Элисон… Должно быть, он временно помешался. А может, теперь это его постоянное состояние. Его взгляд невежливо скользнул поверх плеча Минервы, обшаривая комнату, пока смысл ее болтовни не проник в его затуманенное сознание.

– Леди Элисон – такое восхитительное создание! Она уже успела очаровать всех мужчин на острове. И как оригинально с ее стороны путешествовать без всякого сопровождения. Уверена, здесь кроется какая-то тайна. Губернатор встретил ее как вновь обретенную кузину, и, похоже, ей не терпелось избавиться от твоей нежной опеки, дорогой Рори. Ведь это за ней ты погнался нынче утром, верно?

Пропустив мимо ушей ядовитые намеки Минервы, Рори снова устремил взгляд на публику. Элисон здесь! Проклятье, видимо, он выпил больше, чем ему казалось, когда гонялся за ней по тавернам! Ему следовало бы давно усвоить, что она всегда приземляется, как кошка, на все четыре лапы.

Теперь, когда целью его поисков стала Элисон, а не толстяк губернатор, Рори легко нашел ее. Опытная горничная уложила ее волосы в элегантную прическу, оставив на свободе лишь несколько блестящих локонов. Голубое атласное платье с кружевной оборкой на обнаженных плечах переливалось в ярком свете канделябров. Даже с такого расстояния Рори мог оценить глубину смелого декольте, открывавшего, на его взгляд, больше, чем следовало. Маленькая колдунья, оказавшись в столь элегантной компании, даже не сочла нужным набросить на плечи косынку.

Бесцеремонно прошагав мимо Минервы, он прямиком направился к шеренге танцующих пар, среди которых находилась его будущая жена. Глядя, как она, весело смеясь, переходит из одних мужских рук в другие, Рори мрачно поклялся, что положит этому конец. Проклятье, он ухаживал за ней, добился ее, и это его руку она должна держать сейчас. С него достаточно ее легкомысленных выходок.

Танцоры расступились, приняв его в свой круг, а музыка заиграла живую народную мелодию. Элисон находилась в дальнем конце шеренги, но фигуры танца рано или поздно должны были свести их вместе. Рори не терпелось увидеть выражение ее лица, когда он подхватит ее под руку.

Пары понеслись по кругу, и Рори с трудом удавалось поспевать за ними на нетвердых ногах. Его партнершей была седовласая вдова с жеманной улыбкой на губах, затем ее сменила пухленькая девушка. Каждый раз, когда он поднимал глаза, Элисон кружилась с новым кавалером, но ему не удавалось приблизиться к ней ни на шаг.

Танец становился все более стремительным; теперь пары проносились по центру зала под аплодисменты остальных. Рори подхватил свою пухленькую партнершу и увлек ее туда, где, по его предположениям, должна была находиться Элисон. Однако, завершив свой маневр, он обнаружил ее на противоположной стороне круга под руку с молодым человеком ученого вида, с залысинами на лбу. Подавив стон, он проследовал по кругу туда, где только что был, но снова оказался в паре с пожилой дамой.

Рори уже готов был отбросить условности и совершить безумный бросок к тому месту, где мелькнула увенчанная смоляными локонами головка, как пары, повинуясь призыву скрипок, понеслись в противоположном направлении. И сколько бы Рори ни оглядывался, Элисон находилась где-то далеко, а его пухленькая партнерша улыбалась ему так, словно они уже успели обручиться.

К тому времени, когда танец закончился, Элисон исчезла.

Сбежав по каменным ступеням с террасы на проходившую внизу улицу, Элисон остановилась, чтобы перевести дыхание. В ее голове все еще звучала музыка, а перед глазами стоял Рори, пытающийся пробиться к ней в танце. Он выглядел таким красивым в шелковом камзоле и отделанной кружевами рубашке, что она чуть не сдалась без борьбы.

Ее спасло очередное видение: Рори и его белокурой любовницы. Она не может встретиться с ним, пока не научится мириться с его неверностью, а это, судя по всему, произойдет не скоро.

Губернатора так воодушевило ее появление, что у Элисон даже не возникло мысли, что он передаст ее в руки Рори. Более того, у нее сложилось впечатление, что по какой-то причине губернатор весьма недоволен капитаном «Морской ведьмы». Впрочем, она никогда не понимала мотивов других людей и знала лишь одно: здесь ей оставаться небезопасно, но и бежать тоже некуда.

Не представляя, что делать дальше, Элисон неуверенно вступила на запруженную каретами подъездную аллею и столкнулась нос к носу с Дугалом, правой рукой Рори.

Дугал снял треуголку и поклонился. Элисон выглядела усталой и растерянной, и он ощутил невольное сочувствие к девушке.

– Если позволите, мисс, я знаю приличный дом, где вы могли бы отдохнуть в нормальной постели. Если вы готовы довериться мне, я отведу вас туда.

Для Элисон, ожидавшей, что ее бесцеремонно отведут на корабль и запрут в капитанской каюте, такая отсрочка показалась настоящим чудом. Она подозрительно прищурилась.

– Что за дом? Я не хочу снова навязываться незнакомым людям.

– Это пустой дом. Уверен, владелец не станет возражать, если вы переночуете там. В любом случае это лучше, чем скитаться по улицам всю ночь.

Все еще сомневаясь, Элисон попыталась найти подвох в этом неожиданном предложении.

– А у этого дома есть ключ? Я смогу запереть дверь?

Дугал пожал плечами с некоторой долей смущения.

– Да, но я не могу давать обещаний, когда дело касается капитана. Порой он бывает чертовски упрям. Просто я подумал, что это даст вам возможность побыть одной. К жизни на корабле нелегко привыкнуть.

То, что он предлагал, было не более чем временной передышкой, но Элисон не могла придумать ничего лучше и, пожав плечами, согласилась.

Не склонная к праздным разговорам, она в задумчивости шагала рядом с Дугалом по ночным улицам. Постепенно роскошные резиденции сменились более скромными домами, а под ногами захрустел гравий. В слабом сиянии луны можно было видеть аккуратные особняки, утопавшие в густой зелени, и у Элисон возникла надежда, что они направляются в один из таких домов.

Они остановились перед несколько обветшалым, но сохранившим былое очарование узким зданием, увитым цветущими лианами и гибискусом. Дугал отомкнул замок и жестом пригласил Элисон войти.

В просторном холле было темно и тихо. Дугал нашел свечу и зажег ее, чтобы осветить им путь наверх. Они миновали несколько комнат, скудно обставленных, но чисто прибранных. Элисон разглядела темное полированное дерево и кожаную обивку; обстановка была сугубо мужской, без смягчающего влияния женской руки. Она бросила неуверенный взгляд на Дугала.

– Здесь нет слуг?

Он в очередной раз смущенно пожал плечами.

– Днем приходит горничная. Но сейчас слишком поздно. Если хотите, я пришлю ее утром.

Тот факт, что Дугал хорошо знает дом и заведенные в нем порядки, почему-то успокоил Элисон. Вполне возможно, что это его собственный дом, и он из скромности умолчал об этом. Здесь она будет в безопасности, а настоящая постель – это предел роскоши.

Мысль о постели направила ее размышления в другое русло. Когда они остановились у двери спальни, Элисон помедлила, вглядываясь в честное лицо Дугала.

– Вы пришлете сюда Рори?

Он сунул руки в карманы и осторожно отозвался:

– Здесь небезопасно оставаться одной. Пусть сам решает, как ему быть.

Этот лаконичный ответ можно было истолковать по-разному, но Элисон предпочла понять его буквально. Дугал не собирается возвращаться в резиденцию губернатора за Рори. Она благодарно улыбнулась.

– В таком случае я вас больше не побеспокою сегодня. Спасибо.

Дугал проводил Элисон глазами и тяжело вздохнул, когда дверь спальни закрылась. Капитан еще хлебнет с ней лиха, хотя она и кажется нежной и кроткой, как летняя роза. Им обоим не позавидуешь, когда утром сюда явится Рори с тяжелой от похмелья головой и обнаружит свою пропавшую фею выспавшейся и отдохнувшей. Капитан, конечно, будет в скверном настроении и готов к схватке, но ему никогда не приходилось сражаться с таким очаровательным созданием. Дугал не взялся бы делать ставки на исход поединка.

Утро наступило раньше, чем он ожидал.

Встретившись с губернатором и проведя час за выпивкой и спорами, прежде чем получить разрешение покинуть его дом, Рори пришел в настроение, которое было не просто скверным, а опасным.

Он готов был совершить убийство, но, поскольку под рукой не нашлось подходящей жертвы, требовались другие, не менее радикальные действия. Пьяные планы, которые он вынашивал ранее, превратились в неколебимую решимость, когда Рори понял, что половиной своих бед он обязан лживым наветам Гренвилла, а причина остальных бед сбежала с его старшим помощником.

Только Элисон могла вынудить Дугала покинуть свой пост. Из тех сведений, что Рори удалось вытянуть из губернатора, следовало, что «Нептун» с Гренвиллом на борту заходил этим утром на Барбадос, рассчитывая найти их здесь. Затем отплыл, чтобы продолжить поиски на других островах. Это не проклятый граф ответствен за то, что Дугал изменил своему долгу. Никто, кроме Элисон, не способен так быстро сбить с пути взрослого мужчину.

Обнаружив, что Дугал не вернулся на «Морскую ведьму», Рори согнал спящих матросов с гамаков и обрушил на них поток яростных приказов. Нечего дрыхнуть, когда капитану не до сна! В любом случае времени было в обрез. Он должен осуществить свои планы, прежде чем Гренвилл вернется на остров.

Дугал даже не пытался спать. В ожидании Рори он расположился на диванчике внизу, закинув ноги на подлокотник и положив под голову сложенные руки. Он не выказал и тени удивления, когда капитан ворвался в дверь, выкрикивая его имя. Но он приподнял бровь при виде полуодетых матросов, ввалившихся следом.

Рори грозно уставился на приятеля, медленно поднимавшегося с кушетки.

– Где она?

Дугал пожал плечами.

– Спит. – Бросив оценивающий взгляд на капитана, он добавил: – Бедняжка устала. В последние дни ты не очень-то давал ей отдохнуть. Подожди до утра, прежде чем набрасываться на нее.

– А ты можешь поручиться, что утром она все еще будет здесь? – насмешливо осведомился Рори. Подойдя к окну, он отодвинул портьеру и указал на светлую полоску на горизонте. – Уже светает. Сколько, по-твоему, ей нужно времени, чтобы сбежать?

Мысленно извинившись перед спавшей наверху девушкой, Дугал развел руками, признавая поражение.

Элисон пробудилась от беспокойного сна с ощущением, что в комнате кто-то есть. Из-за духоты она спала в короткой сорочке, без одеяла, и первым ее побуждением было прикрыть наготу, Она потянулась за простыней.

– Не суетись, я ненадолго, – прозвучал из темноты голос Рори.

Элисон потребовалась целая минута, чтобы разглядеть темную фигуру в белой рубашке. Рори стоял, прислонившись спиной к двери, словно преграждал ей путь к бегству. А.она… Единственное, о чем она могла думать, глядя, на него, так это о силе скрещенных на груди мускулистых рук и о том, как она жаждет снова оказаться в его объятиях.

– Ты уходишь? – пробормотала она, не будучи уверенной в том, что это не сон.

– Да, за священником. Должен же быть хотя бы один представитель церкви в этом забытом Богом месте. Дугал отправился за Роузи. Она найдет тебе подходящее платье.

Язык у него заплетался, и он старался четко выговаривать слова. Эта необычная манера, изъясняться так заинтересовала Элисон, что она пропустила мимо ушей все, что он сказал.

– Почему ты так говоришь? – Она обмотала вокруг себя простыню и села на постели, с любопытством наблюдая за ним.

Как, скажите на милость, он может выпустить пары, если объект его праведного гнева сидит в соблазнительной позе посреди его постели и задает безумные вопросы, вместо того чтобы дать ему отпор? Как можно спорить с этим эфемерным созданием, начисто лишенным логики?

Сцепив зубы, Рори предпринял еще одну попытку.

– Мое терпение не бесконечно, Элисон. Если ты хочешь объяснить, почему снова сбежала, я готов тебя выслушать. Но ничего из того, что ты можешь сказать в свое оправдание, не изменит моего решения. Этой ночью, мне стало окончательно ясно, что у меня нет другого выхода. Как только я найду священника, мы поженимся. У нас еще останется время купить тебе приданое, а потом мы отплывем в Лондон.

Элисон продолжала изумленно взирать на него.

– Ты пьян, – прошептала она.

– Был, но теперь трезв как стеклышко, – возразил Рори, не слишком погрешив против истины.

Когда он увидел Элисон в первых лучах рассвета, с шелковистыми волосами, рассыпавшимися по обнаженным плечам, голова у него несколько прояснилась, а чувства обострились от охватившего его желания.

За окном рассвело, и фигура Рори отчетливо проступила из мрака. Его небритое лицо осунулось, рыжеватые волосы растрепались, и длинные пряди, выбившись из косички, падали на воротник рубашки. Пожалуй, в таком виде он нравился ей даже больше, чем в своем обычном, бодром и подтянутом, состоянии.

– Значит, ты был трезвым, когда занимался любовью с той розовой канарейкой?

Будь Рори в состоянии постигнуть смысл этого вопроса, он, возможно, приветствовал бы его как приглашение к схватке, к которой так стремился. Но он лишь в недоумении уставился на Элисон, прежде чем снова ухватил суть разговора.

– Я никогда не напиваюсь настолько, чтобы видеть зеленых чертей или розовых канареек. И вообще хватит болтать! Постарайся быть готовой к моему возвращению.

– Ты можешь найти сколько угодно священников, Рори Дуглас, но я не собираюсь выходить за тебя замуж.

Для Элисон это заявление было настолько твердым и решительным, что Рори обернулся, недоверчиво уставившись на нее. Ведь это она в первую очередь хотела брака. Что, черт побери, могло случиться, чтобы перевернуть содержимое ее головы вверх дном? Сверкнув глазами, он сделал шаг к постели.

– У тебя что, есть на примете кто-нибудь другой?

Элисон небрежно повела плечами.

– Я бы не сказала. Ты не мог бы выйти из комнаты, Рори? В твоем присутствии я чувствую себя неловко.

– Неловко? – изумленно повторил он. – В моем присутствии? Надо будет как-нибудь рассказать тебе, как я провел эту ночь, пока ты развлекалась на балу и сладко почивала в моей постели! Тебя ждет нечто похуже неловкости, если ты когда-нибудь снова устроишь мне такую же веселую ночку!

Его самообладание таяло на глазах, и Элисон бросила нервный взгляд на дверь, гадая, придет ли Дугал ей на выручку, если капитан окончательно выйдет из себя. Она никогда не видела Рори в ярости, но хорошо помнила, как он бросил вызов Гренвиллу. Он с трудом сохранял самообладание.

Взглянув снова на напряженное лицо Рори, Элисон вдруг осознала, что он только что сказал. Его постель! Выходит, Дугал привел ее в дом Рори! Не исключено, что именно на этой постели он занимался любовью с розовой канарейкой. С внезапным отвращением она спустила ноги с кровати и встала, завернутая в простыню, как греческая богиня.

– Раз нам неловко в присутствии друг друга, значит, нам не следует жениться. Если ты оставишь меня ненадолго, я оденусь и освобожу твою постель.

Рори хотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока не застучат зубы, но прикосновение Элисон начисто лишило бы его остатков самообладания.

– Не волнуйся, я предоставлю тебе достаточно времени, чтобы одеться, но к полудню я вернусь со священником. Надеюсь, ты будешь готова к нашему приходу.

Элисон попятилась к окну, придерживая простыню и не сводя с него обеспокоенного взгляда. Рори никогда не вел себя так неразумно.

– Он не может поженить нас против моего желания. Даже я это знаю.

Поскольку Рори не приходило в голову, что она может отказаться, он не подумал об аргументах, которые могли бы переубедить Элисон. Но он твердо знал, что принял решение, которое наилучшим образом отвечает ее интересам, и что ей лучше согласиться с ним, пока не случилось ничего непоправимого. Не имея особого опыта в обращении с прекрасным полом, он решил положиться на свою деловую смекалку.

– В таком случае, милая, тебе придется подумать еще раз, если ты не хочешь оказаться в не слишком уютных стенах Бриджтаунской тюрьмы.

Элисон в ужасе уставилась на Рори, необыкновенно привлекательного, несмотря на свой безумный вид. Он рехнулся! Видимо, произошло нечто такое, чего его рассудок не выдержал. Она попыталась собраться с мыслями, чтобы отразить эту новую напасть.

– Я ничего плохого не сделала. Нельзя же сажать меня в тюрьму только за то, что я отказалась выйти за тебя замуж. Губернатор не допустит этого.

Ссылка на его недавнего приятеля не произвела на Рори никакого впечатления.

– Ты уже забыла про расписку, которую оставила в моем рундуке, когда позаимствовала оттуда немного золотишка?

С тех пор прошло столько времени, что Элисон даже растерялась, не зная, что ответить. Расписка? Что он имеет в виду? Ту бумажку, которую она написала? Во вкрадчивом голосе Рори угадывался подвох, и Элисон медлила, не решаясь даже кивнуть в знак подтверждения.

Дождавшись едва заметного кивка, Рори поспешил закрепить успех.

– Ты готова уплатить долг?

Ошарашенная, Элисон чуть не выпустила из рук простыню. Рори казался ей незнакомцем, совсем непохожим на того нежного рыцаря, каким был накануне. Разве человек может так измениться за одну ночь?

– Конечно, – отозвалась она слабым голосом. – Как только мы вернемся в Лондон.

– Меня это не устраивает, леди Элисон. – Рори насмешливо скривился, произнося титул, который губернатор то и дело бросал ему в лицо прошлым вечером. – Деньги нужны мне сейчас. Люди, которые разбрасываются расписками, должны быть готовы к тому, чтобы уплатить долг по первому требованию, иначе их могут заключить в долговую тюрьму, пока они не достанут необходимую сумму. По крайней мере, я буду знать, где ты находишься.

Неуверенная, что это не пустые угрозы, Элисон рухнула в кресло у окна. Взгляд ее не отрывался от застывшего лица Рори. В его потемневших глазах не было ни капли нежности, а ястребиный нос внезапно приобрел хищную выразительность, которую она не замечала раньше. Она не могла поверить, что он способен так поступить.

– Ты не сделаешь этого, – слабо прошептала она, надеясь, что он рассмеется и скажет, что пошутил.

– Посмотрим. Я вернусь со священником и солдатом. У тебя будет возможность сделать выбор.

Он развернулся и вышел, оставив съежившуюся у окна Элисон проливать слезы о мужчине, которого, как ей казалось, она любила.

Глава 19

Яркое полуденное солнце высветило серебряные нити в волосах высокого мужчины почтенного вида. Его нарядный камзол из бежевого шелка, отделанный золотой тесьмой по обшлагам рукавов и вдоль шлицы, прекрасно сочетался с золотистым атласным жилетом и сверкающими пряжками на башмаках. Одетый явно для визитов, он вытащил из кармана клочок бумаги и посмотрел на обветшалый дом на противоположной стороне улицы, затем снова взглянул на бумажку. Годы пощадили его, но морщины в уголках глаз и рта свидетельствовали о пережитых испытаниях.

Он спрятал бумажку в карман, с любопытством наблюдая за потоком принаряженных моряков и военных, входивших в дом. Ранее туда уже проследовал губернатор, несколько именитых горожан и священник. Дверь то и дело открывалась, впуская и выпуская хлопотливых горничных, модисток и посыльных с букетами цветов.

В доме, по всей видимости, полным ходом шли приготовления к свадьбе.

Похоже, он выбрал неудачный день для визита.

Вспомнив подвыпившего молодого капитана, разоткровенничавшегося с ним в таверне, джентльмен печально улыбнулся и двинулся прочь. Ему уже приходилось сталкиваться с причудами судьбы. Вполне возможно, что прошлым вечером он разговаривал с тем, кого разыскивал, не подозревая об этом. Молодой человек производил хорошее впечатление, и джентльмен надеялся, что он последовал его совету жениться на очаровательной наследнице. Его собственная дочь недавно вышла замуж и, похоже, довольна своим замужним положением, хотя жених мог предложить ей только молодость и здоровье, хорошие мозги и доброе имя. Богатство – это еще не все.

Он вспомнил, как Брайана смеялась над «лунными грезами», как она называла его мечты. В юности он считал необходимым доказать своему отцу, что достоин быть его наследником и имеет право жениться на любимой женщине, а не на той, что выберут для него. Как же он был глуп! И сколько жизней принес в жертву своим несбыточным мечтам и дурацким фантазиям.

При мысли о женщине, ставшей в конечном итоге его женой и родившей ему детей, он вынужден был признать, что ему не пришлось жестоко расплачиваться за принятое решение. Конечно, он тосковал по родному дому и семье, в которой вырос, а память о Брайане всегда жила в его сердце, причиняя мучительную боль. Но в остальном у него не было причин жаловаться на судьбу. Если бы не его жена, он давно бы умер и не имел никакого будущего ни у себя на родине, ни здесь. Нет, учитывая все обстоятельства, ему не о чем сожалеть.

Тем не менее, пальцы пожилого мужчины продолжали теребить листок бумаги, лежавший у него в кармане. Зачем кому-то понадобилось разыскивать корабль и команду, которые давно покоились на дне моря? Его деятельный мозг бился над этим вопросом, поворачивая его так и эдак в поисках ответа.

В свое время наверняка проводилось официальное расследование, хотя ни Диана, ни ее отец никогда не упоминали об этом. В сущности, это было единственное, что он ставил им в вину. Утаить от него прошлое было жестоко, но он мог понять, почему они это сделали. Старый Морис знал, что умирает. Плантация находилась в упадке и едва ли могла служить заманчивым приданым для дочери, чья доброта и щедрость не могла возместить недостаток физической красоты. Здоровый молодой человек, потерявший память, показался им даром небес. От него скрыли даже тот факт, что он был военным моряком. Должно быть, они сожгли его мундир в надежде, что память никогда не вернется к нему.

Вздохнув, он направился к таверне, чтобы не возвращаться в свое одинокое жилище. Похоже, у него ничего не осталось, кроме воспоминаний. Диана умерла во время эпидемии желтой лихорадки, которая унесла и его сыновей. Выжила только дочь, но теперь она замужем и вынашивает его первого внука. Что ж, ему есть чего ждать. Но этого недостаточно. Даже плантация больше не требует его внимания, с ней вполне справляется его зять. Ему необходимо что-то новое, что могло бы занять его ум.

Мысли его вернулись к клочку бумажки в кармане – и жизни, оставленной много лет назад. Считая его мертвым, Брайана наверняка вышла замуж и обзавелась дюжиной ребятишек. Она всегда хотела иметь детей и сетовала на то, что он заставляет ее ждать. Конечно же, она была права. Ему следовало тогда же привезти ее домой. Тогда они жили бы за надежными стенами старого замка, рожая и воспитывая детей. Вместо этого он вбил себе в голову, что должен что-то доказать себе и людям, – и потерял все.

Что ж, возможно, жестокий урок, который преподала ему жизнь, принесет удачу этому симпатичному капитану. Возможно, он даже посоветуется с ним, на каком корабле плыть в Англию, если решит вернуться домой. Конечно, проще было бы написать отцу, если тот еще жив, но такие вещи трудно изложить на бумаге. К тому же он боялся потревожить тех, чьи жизни когда-то разрушил.

Диана так и не поняла, что память постепенно возвращается к нему. Для нее было бы большим потрясением узнать, что он уже был женат и что их респектабельная жизнь не более чем фикция. К тому времени у него уже были сыновья и дочь, нуждавшиеся в его заботах. И он решил, что лучше не ворошить прошлое.

Но теперь к этому нет никаких препятствий. Пожалуй, вначале ему следует навести справки о своей семье. Если отца нет в живых, наследником, очевидно, стал сын его кузена. Едва ли тот узнает его после стольких лет. А если отец снова женился, то в поместье могут обитать совершенно незнакомые люди. Его возращение внесет хаос во множество жизней. Да, вначале нужно все как следует разузнать.

Эта идея настолько воодушевила пожилого джентльмена, что он выпрямился и бодро зашагал вниз по холму, пока не исчез из виду.

Из окна спальни Элисон наблюдала за худощавым, почтенного вида мужчиной, который, стоя на противоположной стороне улицы, с явным любопытством поглядывал на дом Рори. Вместо того чтобы слушать священника, она витала в облаках, гадая, кто этот джентльмен и почему у него такой печальный вид. Видно, ему есть что рассказать, только вряд ли она когда-нибудь услышит его историю. Будь ее воля, Элисон вышла бы из дома и последовала за ним. Ей это казалось таким естественным поступком, только Рори и священник вряд ли поймут, если она скажет, что отправилась следом за незнакомым мужчиной только потому, что он напомнил ей призрак ее отца.

Джентльмен скрылся из виду, и Элисон позволила реальности вторгнуться в ее мысли. Все утро прошло в хлопотах. Ей помогли принять ванну, причесали и нарядили. Портниха принесла и подогнала по ее фигуре прелестное платье из серебристого атласа с белой кружевной отделкой по вороту и горловине. Рори, как и обещал, привел священника, пожелавшего переговорить с невестой наедине.

Вздохнув, Элисон повернулась к облаченному во все черное викарию. Он производил впечатление доброго человека. Правда, несколько нервного и суетливого, но все равно с ее стороны было бы невежливо поворачиваться к нему спиной. Но она не могла взять в толк, чего он от нее хочет.

– Полагаю, вы осознаете, миледи, серьезность предстоящего шага? Такие решения не принимаются второпях. Вы должны подумать о своей семье… – Он запнулся, когда Элисон обратила на него отсутствующий взгляд серо-голубых глаз.

М-да, бедняжка, похоже, глуповата. Жаль, что это обстоятельство послужит к выгоде искателя приключений, который привел его сюда и теперь ждет внизу. Но, судя по положению вещей, чем скорее он узаконит этот союз, тем лучше.

– Семья? – Элисон оживилась, воспрянув духом. – Ну конечно же, я должна подумать о семье. Спасибо, ваше преподобие. Вы мне очень помогли. Можете заверить Маклейна, что я произнесу свои обеты, как и обещала.

Ее ответ ничуть не успокоил викария, потратившего добрых полчаса, убеждая ее в обратном. Тем не менее, он посчитал свою миссию исполненной – насколько это было возможно. Конечно, губернатор будет разочарован, но он справедливый человек и не станет винить его за чужие решения. А вот чего ожидать от Маклейна, как назвала девушка грозного шотландца, еще неизвестно. Пожалуй, так безопаснее для всех, с облегчением решил викарий.

Оставшись одна, Элисон задумалась. Она не испытывала сожалений. Если уж на то пошло, у нее никогда не было выбора. Все мужчины, которых она встречала, думали прежде всего о ее богатстве, воспринимая все остальное через призму алчности. Печально, что Рори, вопреки ее надеждам, оказался не лучше других, но у него, по крайней мере, есть веская причина для того, чтобы стремиться завладеть ее деньгами. Когда они поженятся, он сможет выкупить земли, принадлежавшие его предкам, и спасти свой клан и арендаторов от нищеты. Это благородная цель.

Элисон никогда не видела Шотландию, но много слышала о ней от бабушки, которая была родом с Шотландского нагорья. Она бы не отказалась поселиться там вместе с Рори и постараться вернуть его владениям былое процветание. Такая жизнь принесла бы им обоим удовлетворение и, возможно, счастье. Пожалуй, это было бы не так уж плохо.

Заодно это положило бы конец притязаниям Гренвилла. При этой мысли Элисон ощутила приступ злорадства. Он придет в такую ярость, что его может хватить удар. Жаль, что она не увидит физиономию своего кузена, когда он узнает, что она вышла замуж. Определенно, брак с Рори гораздо лучше всего, что мог бы предложить ей граф.

Но, вспомнив странного Рори, который ввалился к ней в комнату сегодня утром, Элисон вдруг усомнилась, что поступает правильно. До сих пор у нее это не слишком хорошо получалось. После смерти деда она только и делала, что попадала из одной передряги в другую. Вполне возможно, что сейчас она совершает очередную ошибку.

Ей необходимо поговорить с Рори. Она должна удостовериться, что приняла верное решение и что ощущение неотвратимости рока, которое она испытывает, вызвано не чем иным, как нервозностью перед свадьбой. У него было достаточно времени, чтобы проспаться после вчерашней пьянки и привести себя в порядок. Если она увидит того Рори, которого знает, а не напористого и грубоватого незнакомца, она, поймет, что сделала правильный выбор.

Горничные и портнихи ушли, но в доме было полно матросов. Кто-нибудь из них поможет ей найти Рори. Воодушевленная этой мыслью, Элисон бросилась к двери и обнаружила, что она заперта.

Она недоверчиво подергала за ручку. Выходит, она пленница. Пленница в той самой комнате, которая вскоре станет ее брачными покоями? Элисон смотрела на дверь с растущим смятением. Как он мог?

Она вспомнила первую ночь на борту его корабля и ужас, который она испытала, оказавшись взаперти. Элисон почувствовала себя так, словно двери тюрьмы сомкнулись за ее спиной, и она навсегда лишилась свободы. Она была пленницей Рори с самого начала, глупо было даже пытаться бежать. Он просто дал ей время привыкнуть к петле на шее, прежде чем затянуть ее, когда ему будет удобно.

Алан лишь слегка задел ее сердце по сравнению с тем, что сделал Рори. Осознание этого факта так ужаснуло Элисон, что она отдернула руку от дверной ручки, словно та превратилась в голову медузы. Попятившись, она попыталась собраться с мыслями, но не смогла. Образы Рори в объятиях другой женщины перемешивались с образом демонического любовника, который являлся ей в видениях. Нет, так нельзя. Она должна вспомнить настоящего Рори, мужчину, который дарил ей любовь и нежность. Мужчину, который спас ее от похитителей и избавил от судьбы, уготованной ей алчным кузеном.

Но подозрения уже пустили корни в ее мозгу. В сущности, у нее нет никаких доказательств, Кроме слов самого Рори, что похитителей нанял Гренвилл. Разве не странно, что он наткнулся на них раньше, чем они успели доставить ее к кузену? Странно. И очень удобно для Рори.

И потом, кто-то же должен был сообщить Гренвиллу, что она находится в Чарлстоне. Ясно, что мистер Фарнли никогда бы не стал откровенничать с графом после того, как получил ее письмо. А вот если предположить, что это сделал Рори, то все ее злоключения начинают складываться в стройную картину. Рори написал своей тетке, что Элисон с ним. Он погубил ее репутацию, дабы не оставить ей иного выхода, кроме как выйти за него замуж. Он знал, что Гренвилл явится за ней, и поспешил на выручку, рассчитывая, что она в порыве благодарности упадет к нему в объятия.

Что она и сделала. Причем не просто упала в его объятия, а отдалась ему всем сердцем и душой, пожертвовала всем. Она ничуть не лучше своей матери. Иначе как объяснить тот факт, что она охотно верит лживым обещаниям мужчин, лишь бы насладиться их поцелуями? Ни одна леди не поступила бы так. Она распутная особа и будет расплачиваться за свои грехи до конца жизни.

В отчаянии Элисон бросилась к окну и выглянула на улицу. Что ж, она безумна, но не настолько, чтобы спрыгнуть с такой высоты. За дверью послышались шаги, и она лихорадочно огляделась в поисках места, где можно было бы спрятаться. Но нет. В скудно обставленной комнате не имелось даже занавесок или гардероба, которые могли бы послужить укрытием.

Следующая ее мысль была об оружии, но прежде, чем она выбрала подходящий предмет, дверь распахнулась. Элисон едва сдержала крик ужаса, уставившись диким взглядом на Дугала, облаченного в свой лучший костюм.

Дугал озадаченно застыл на пороге, глядя на девушку, напоминавшую загнанного в угол зверька. Пожалуй, Рори зашел слишком далеко, пытаясь укротить малышку. Как бы она не сломалась в самый неподходящий момент.

Тяжело вздохнув, он протянул руку, чтобы проводить ее на церемонию, которую она явно воспринимала как собственную казнь.

Рори смотрел на Элисон, спускавшуюся по лестнице, опираясь на руку Дугала, и чувствовал, как его внутренности сжимаются в тугой узел. Ее прелестные серые глаза превратились в темные зеркала, готовые разбиться вдребезги при малейшем звуке. Цветущее лицо побледнело, кожа туго натянулась на скулах, резче обозначив изящные черты. Напрасно он все это затеял. Пора трубить отбой. Еще не поздно все остановить, отправить честную компанию по домам, а самому утопиться в море, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда.

Нет, ничего не выйдет. Рядом стоит губернатор, а комната набита официальными лицами. Он поклялся, что бракосочетание будет законным, с точки зрения церкви и государства, и все они явились сюда, чтобы проследить, что он сдержит свои обеты и поступит как честный человек по отношению к Элисон.

Рори не представлял, как он сдержит все обещания, которые надавал в последние несколько часов. После вчерашнего пьянства голова у него гудела, как адские колокола, он не спал почти двое суток. С того мгновения, как он увидел Элисон, сбегающую по сходням на пристань, все его мысли были заняты тем, как вернуть ее назад. У него не было времени подумать о том, что делать дальше, когда он найдет беглянку.

А теперь уже слишком поздно. Глядя на ее заострившиеся черты, Рори осознал, что сломал нечто хрупкое и драгоценное, попавшее в его руки по прихоти судьбы. Жизнь дала ему единственный шанс прикоснуться к чему-то особенному и невыразимо прекрасному, а он уничтожил его в своей неуемной жажде владеть и обладать. Быть может, все, чего он лишился в своей незадавшейся жизни, было отнято у него не без причины, но он так и не усвоил преподанного ему урока.

Элисон стояла рядом, казалось, поглощенная церемонией, но Рори не мог сосредоточиться на словах священника. Галстук казался ему слишком тесным, в комнате было душно из-за набившейся толпы. Льняная рубашка, надетая под камзол и длинный жилет, прилипла к спине. От голода, недосыпания и похмелья голова его так кружилась, что, когда Элисон наконец повернулась к нему, он забыл обо всем на свете и зачарованно уставился в ее серые глаза. Они напоминали грозовые тучи, собирающиеся над холмами перед снегопадом, и Рори ощутил пронизывающий холод северных ветров. Если бы он верил в колдовство, то решил бы, что она насылает на него чары.

Дугал подтолкнул его, и Рори вспомнил о кольце. Он поспешно надел его невесте на палец, и священник продолжил церемонию. Элисон недоверчиво уставилась на их соединенные руки, не чувствуя ни восторга, ни радости, сопровождавших языческий обряд на необитаемом острове. Ее пальцы безжизненно лежали в руке Рори.

Формальный поцелуй в конце церемонии вызвал одобрительные, хотя и приглушенные возгласы со стороны команды «Морской ведьмы». Рори бросил на Элисон обеспокоенный взгляд, но их тут же окружила толпа желающих поздравить новобрачных, исключив всякую возможность общения. Рори сжал руку Элисон и почувствовал, как кольцо врезалось в его ладонь рядом с затянувшейся ранкой у основания большого пальца. Но даже эти два символа, подтверждавшие его права, не прибавили ему счастья.

Губернатор был первым, кто пожал руку новобрачному и поцеловал в щеку его молодую супругу. Сжав в своих ладонях холодные пальцы Элисон, он пристально вгляделся в ее лицо.

– Ваш дедушка был хорошим человеком, леди Элисон. Надеюсь, я сделал то, чего он хотел. Жаль только, что вы разминулись со своим кузеном и он не смог присутствовать на церемонии, но, принимая во внимание все обстоятельства, ваш нетерпеливый жених был прав, настаивая на немедленном бракосочетании. Уверен, что теперь, имея рядом такую милую женщину, Маклейн изменит свои привычки. – Он бросил на Рори многозначительный взгляд, который тот встретил, не дрогнув.

Упоминание ее кузена привлекло внимание Элисон больше, чем что-либо другое до сего момента.

– Гренвилл? Он здесь?

Рори, почувствовав ее внезапное напряжение, поспешил успокоить ее.

– Был здесь и через несколько дней снова вернется. Он разыскивает вас.

Губернатор иронически хмыкнул.

– Скорее твою голову, Маклейн. Как бы ты ни пытался оправдать свои действия, похищение подопечной графа было не лучшим из твоих деяний. Постарайся в следующий раз встретить его более любезно, чем пушками.

При этих словах Элисон вскинула голову, словно взъерошенная птичка, и произнесла обманчиво мягким тоном:

– В следующий раз, губернатор, я велю Рори дать залп по этому гнусному типу и отправить его на дно. И вам следует сделать то же самое.

Опешив, губернатор взглянул на спокойное лицо Рори. Тот небрежно пожал плечами.

– Семейная ссора. Я не хотел упоминать об этом без разрешения Элисон.

– Бог мой. – Губернатор воззрился на молодую пару, словно на парочку безумцев. – Гренвилл примерно так и сказал, но я решил, что он преувеличивает. Правда, мне показалось, что он не прочь вздернуть тебя за пиратство, Маклейн. Выходит, попадись вы ему в руки, провели, бы свадебное путешествие на борту брига по пути в адмиралтейский суд.

– Гренвилл сам пират, – заявила Элисон, возмущенно округлив глаза. – Он захватил мой корабль. Надеюсь, вы сможете призвать его к порядку. Эти бессмысленные вояжи стоят мне денег.

Рори, бросив взгляд на ошарашенного губернатора, счел за благо промолчать и принялся разглядывать публику, собравшуюся в переполненной гостиной. Когда Элисон хотела бить понятой, она делала это мастерски. К сожалению, губернатор не подозревал, что это и есть настоящая Элисон. Видя отсутствующее выражение, часто появлявшееся на ее прелестном личике, он считал девушку глуповатой, если не полоумной. Графы не похищают корабли, а молодые девушки не владеют ими. Рори не собирался вмешиваться в перепалку между Элисон и губернатором. Тот и так уже пригрозил бросить его в тюрьму за контрабанду, похищение и подозрение в пиратстве на основании ложных обвинений Гренвилла. Он хотел лишь одного: выбраться отсюда раньше, чем произойдет что-нибудь непоправимое.

– Вот как? Ну что ж, придется этим заняться. – Несколько растерянный, губернатор склонился над рукой Элисон, кивнул Рори и поспешно ретировался.

– Это был не самый умный поступок, сердечко мое. В здешних краях я считаюсь мошенником, а не благородным представителем английской знати. Гренвилл почти убедил местные власти, что я похитил его невинную, но слабоумную подопечную в своих корыстных целях. Губернатор не любит, когда из него делают дурака.

– Тогда ему не следует водиться с дураками, – отрезала Элисон и изобразила улыбку, приветствуя Дугала. С тем же безмятежным видом она выдержала поздравления многочисленных доброжелателей, уверенных, что они присутствуют на счастливом бракосочетании.

Стоя рядом с Элисон, Рори чувствовал, что она на пределе и что ее хрупкий фасад может дать трещину в любой момент. В комнате собралась в основном мужская компания, состоявшая из его друзей, деловых партнеров и матросов, и можно было не сомневаться, что каждый из них слышал ту или иную версию их скандальной истории. Любопытные взгляды, которые они бросали на опороченную наследницу, могли довести до нервного срыва и более толстокожего человека. Рори даже не хотел задумываться, какое действие они оказывают на Элисон.

Когда в задней части гостиной вспыхнула ссора между членами его команды и молодыми людьми, выпившими слишком много бренди, Рори решил, что пора уводить Элисон со сцены. Взяв ее за локоть, он начал решительно проталкиваться сквозь толпу.

Элисон не сопротивлялась. Послушная, как марионетка, она проследовала мимо матросов, проводивших новобрачных шутками и подмигиваниями, и позволила вывести себя в коридор за кухней. Глядя в ее отсутствующее лицо Рори вдруг понял, что она может сбежать от него даже сейчас, и на его щеке дернулся мускул. Может, ему и удалось завладеть ее телом, но мысли Элисон оставались для него загадкой.

– Поднимись по черной лестнице. Я пришлю к тебе Роузи и попытаюсь выпроводить гостей. Не жди меня. Они способны проторчать здесь целую ночь.

Элисон кивнула и, приподняв юбки, медленно двинулась вверх по узкой лестнице, оставив Рори гадать, что, к дьяволу, ему теперь делать.

Когда в доме не осталось никого, кроме его бдительной команды, Рори поднялся наверх, едва держась на ногах от обильных возлияний. А ведь ночь еще не кончилась. Будь он уверен, что жена встретит его с распростертыми объятиями, он мог бы расслабиться в предвкушении радостей, которые сулит супружеская жизнь. Но он вкусил этих радостей до брака, и теперь придется расплачиваться. Все имеет свою цену. Эту истину Рори усвоил давным-давно.

В спальне было темно, но он знал, что Элисон здесь. Все выходы из дома охранялись матросами, да и Роузи заверила его, что новобрачная перекусила и отдыхает. Обнаружив, что постель не разобрана, он обвел взглядом комнату.

Ее нетрудно было найти. Элисон сидела на низком подоконнике, обхватив руками колени и устремив взгляд на улицу. Длинный подол свадебного платья волочился по полу. Внезапно Рори ощутил такую усталость, что готов был повернуть назад. Только сознание допущенной по отношению к Элисон несправедливости удержало его на месте. Если они надеются сохранить хотя бы шанс на счастье, один из них должен вести себя разумно. Рори вовсе не был уверен, что способен на это, но полагал, что должен попытаться.

Элисон повернула голову, наблюдая за его неуверенными движениями. Стянув камзол и жилет, Рори бросил их на ближайший стул и нерешительно остановился в изножье кровати. Его волосы были убраны в косичку, лишь одна непокорная прядь выбилась и упала на щеку. Это все, что можно было разглядеть в темноте, но Элисон могла представить себе его лицо даже с закрытыми глазами.

– Ты опять напился, – заметила она без тени осуждения.

– Похоже на то. – Рори шагнул к ней, но Элисон не сделала никакого встречного движения.

– Я не побеспокою твой сон сегодня. Можешь ложиться без меня, – любезно сообщила она и снова отвернулась к окну.

Рори не сразу нашелся с ответом, глядя на темный силуэт у окна. Элисон даже не распустила волосы.

– Так не пойдет, девонька, – отозвался он наконец. – Теперь ты моя жена. Я имею законное право делить с тобой постель.

Она снова повернулась к нему лицом, но он не мог видеть ее глаза.

– Видимо, это означает, что закон и церковь дают тебе право принудить меня. – Ее голос оставался тихим и невыразительным. – Иначе ты ничего не добьешься.

– Я слишком устал, чтобы принуждать тебя к чему бы то ни было. Ложись и поспи, а утром мы все обсудим.

– Нет. – Она снова отвернулась от него.

Это короткое слово взбесило его больше, чем любые аргументы и оправдания. Сжав кулаки, Рори попытался удержать свой нрав в узде.

– Чего ты добьешься, отказывая мне? Что сделано, то сделано. Мы должны извлечь лучшее из той ситуации, в которой оказались.

– Мало того, что ты добился своего, ты еще читаешь мне мораль. Можешь отправляться в постель к своей розовой канарейке, а меня оставь в покое. Иначе я обращусь к мистеру Фарнли и узнаю, нельзя ли отменить эту пародию на свадьбу. Не вижу причин, почему я должна верить тебе на слово.

За яростью нахлынула боль, и Рори покачнулся на нетвердых ногах. Он был из тех людей, кто привык быстро соображать даже под шквальным огнем, но слова Элисон настолько выбили его из колеи, что мозги просто отказывались работать.

– Элисон, у меня не было другого выхода. Как ты не понимаешь? Единственное, чего я хотел, так это защитить тебя. Гренвилл не стал бы возражать, если бы я смотал удочки, оставив тебя здесь. Только не думаю, чтобы тебе это понравилось. – В порыве вдохновения он выдвинул последний – неоспоримый, как он надеялся, – довод: – И потом, я был убежден, что ты стремишься к браку, чтобы обезопасить ребенка, который может родиться. Извини, если я ошибся, но я не мог уступить тебя Гренвиллу.

Его речь была бы очень убедительной, если бы не занятные мелочи, включая его любовницу и поместье, которое он собирался купить. Но эти упущения не прошли мимо Элисон вместе с осознанием нового предательства. Сверкнув глазами, она с изумлением и яростью уставилась на него.

– Ребенка? Ты же сказал, что никакого ребенка не будет! Ты сказал, что в этом смысле мне нечего не опасаться. Это что, тоже ложь?! Выходит, не появись здесь Гренвилл, ты бы и дальше дурачил меня. И все закончилось бы так же, как у моей матери: позором для собственного ребенка.

Рори не нашелся что сказать в свое оправдание. Он был виноват и сознавал это.

– Теперь я понимаю, что это было настоящим безумием, но я не мог отказаться от тебя. – Он устало опустился в кресло. Последние два дня превратились в непрерывный кошмар, который никак не кончался. Откинув голову на обитую тканью спинку, он уставился в потолок. – Ложись, милая. Я не потревожу тебя.

Столь безоговорочное признание вины обезоружило Элисон. Прикусив губу, она смотрела на Рори, даже когда его ресницы закрылись, а дыхание превратилось в негромкое похрапывание. Возможно, она уже вынашивает его ребенка. Вот к чему привело безумие последних недель. Взгляд ее невольно переместился на живот, а рука осторожно накрыла его плоскую поверхность. Она не готова к тому, чтобы иметь ребенка. Она даже не уверена, что хочет иметь мужа. А теперь, похоже, может обзавестись обоими.

Бабушка была права. Лунные грезы – опасная вещь, особенно когда сбываются.

Глава 20

Рори разбудил шелест шелковых юбок. В голове у него по-прежнему шумело, и он поморщился, пытаясь припомнить свою брачную ночь. Тот факт, что он сидит в кресле полностью одетый, говорил о том, что воспоминания могут оказаться не слишком приятными.

Он крепко зажмурился и подавил стон, когда его измученный мозг подвел скорбный итог вчерашним событиям. С таким же успехом он мог бы перерезать себе горло. Это было бы гораздо проще, чем исправлять то безумие, что он сотворил. И как только его угораздило связать себя брачными узами? А если учесть, что связался он не с кем-нибудь, а с Элисон, то заслуживает любую кару. В том, что она непременно последует, Рори не сомневался.

Правда, не следует забывать, что и Элисон задолжала ему кое-какие объяснения. Он не единственный, кто виноват в случившемся. С этой утешительной мыслью Рори открыл глаза.

Первое, что он увидел, так это свою молодую жену, расправлявшую голубую атласную юбку в тщетной попытке скрыть среди складок свежую заплатку. Это задело чувствительную нотку в его душе.

– Не переживай из-за такой ерунды, девонька. Мы закажем тебе новую сегодня же утром. Может, я и не слишком богат, но в состоянии содержать тебя. Роузи еще здесь?

– Я как раз собиралась позвать ее, когда ты проснулся.

Элисон подошла к двери и кивнула кому-то, ожидавшему снаружи. На лестнице зазвучали шаги, позволявшие надеяться, что скоро подадут завтрак.

Рори бросил на Элисон настороженный взгляд. Она нашла косынку и повязала ее на груди, чтобы прикрыть глубокое декольте. Однако прозрачная ткань не могла скрыть то, что он знал наизусть. Должна же она понимать, что не может вечно прятаться от него. Ладно, он даст ей время. Во всяком случае, попытается. Рори поднялся с кресла, чувствуя, что знакомое напряжение уже начинает нарастать в его чреслах.

Элисон уставилась в окно, когда он снял рубашку и начал мыться. Наступивший день и присутствие Рори заставили ее осознать реальность ситуации. Для всего мира они теперь муж и жена. Они должны спать в одной комнате, или Рори станет предметом насмешек для своей команды, а их брак окажется под вопросом. По крайней мере – для Гренвилла. И потом, нужно подумать о возвращении в Лондон. Все не так-то просто, даже если не принимать во внимание ее чувства. Приглядевшись, она различила в стекле отражение загорелой спины Рори, склонившегося над тазиком для умывания, и легко представила себе непокорные рыжеватые пряди, падавшие ему на лицо и заставлявшие его поднимать руку и нетерпеливо отбрасывать их назад. Судя по отклику ее тела на это знакомое движение, предательство Рори отнюдь не уменьшило его привлекательности.

– Мне показалось, что вчера я видела призрак моего отца, – сообщила она, стараясь говорить равнодушным тоном.

Рори ополоснул лицо холодной водой и потянулся за полотенцем, прежде чем повернуться к ней.

– Когда?

– Перед свадьбой. Он стоял на улице. Я подумала, что это какой-то незнакомец, который заблудился в городе и не знает куда идти, но потом мне пришло в голову, что он очень похож на портрет моего отца, только старше. Призраки стареют, как ты думаешь?

Когда она говорила таким вот образом, Рори становилось страшно. Это была недоступная ему Элисон, мечтательный ангел, существовавший в каком-то ином мире, недосягаемом для других. Человек, которого она видела, мог быть вполне реальным, но силой своей фантазии она превратила его в нечто, чего отчаянно хотела. Впрочем, Элисон могла видеть и призрак, если такое вообще возможно. Или это было видение, которое она не знала, как объяснить. Рори подозревал, что именно по этой причине Элисон не любит говорить о своем даре. Действительно, какой смысл в ясновидении, если ты не можешь истолковать то, что видишь? В общем, это могло быть все, что угодно, и Рори не знал, как ответить на ее вопрос.

– Я посылал людей на поиски очевидцев крушения корабля твоего отца. – Это по крайней мере он может рассказать ей, не опасаясь неприятных последствий. – В последний раз его видели в здешних водах, и, насколько мне известно, он так и не добрался до других островов. По свидетельствам старожилов, здесь тогда пронесся ужасный ураган. Но никто не помнит, чтобы кто-то спасся во время кораблекрушения.

Подойдя к небольшому комоду, он вытащил чистую рубашку и натянул ее на себя. В ящике осталась только пара бриджей. Элисон подняла глаза на небритое лицо Рори. Он готов купить ей шелка и атлас, когда у самого почти ничего нет. Пожалуй, ее богатство может принести хоть какую-то пользу.

– Можно я поговорю с людьми, которые помнят, что корабль заходил сюда?

– Если хочешь. Хуже от этого не будет. Только не слишком надейся.

Он потянулся к пуговицам бриджей, и Элисон поспешно отвернулась. Она еще не привыкла к его наготе. Придется поработать над этим.

Этот непроизвольный жест вызвал у Рори усмешку, первую за несколько дней. Элисон может сколько угодно злиться и смущаться, но никогда не останется равнодушной.

Это наблюдение не то чтобы обнадежило Рори – в сущности, у нее есть все основания добиваться аннулирования брака, – но заметно подняло настроение.

Впрочем, этому приятному состоянию не суждено было пережить даже свадебный завтрак, накрытый прямо в спальне, чтобы они могли перекусить наедине. Явившаяся с подносом Роузи несколько опешила, обнаружив, что молодожены уже одеты, но благоразумно промолчала и с поклоном удалилась. Нарушителем недолговечного затишья оказался Дугал.

Рори недовольно скривился, когда раздался стук в дверь. Он рассказывал Элисон о деликатесах, которыми они угощались, и отнюдь не жаждал приступать к решению множества накопившихся проблем. Из-за сделок, сорвавшихся в Чарлстоне и Бриджтауне, запас наличных денег прискорбно уменьшился, а ведь им еще предстояло закупить сахар. А что прикажете делать с товарами, который он рассчитывал, продать здесь, если бы не запрет губернатора? Едва ли они смогут сбыть их в Лондоне с выгодой для себя. К тому же оставался открытым вопрос, чем он займется сам, когда доберется до Англии. В обмен на согласие губернатора на их поспешную свадьбу Рори поклялся, что покончит с контрабандой, но прибыли от законной торговли не хватит даже на платья для Элисон. Все эти проблемы ждут его за порогом спальни. Нет, у него нет ни малейшего желания впускать их внутрь.

Услышав не слишком приветливый отклик капитана, Дугал открыл дверь и вошел. Его взгляд сразу же устремился к Элисон. Девушка выглядела лучше, чем накануне, и, несколько успокоившись, он посмотрел на Рори. Последнее время тот находился на грани срыва, и Дугал опасался, что новости, которые он принес, могут оказаться последней каплей.

– Ну? – буркнул Рори, нетерпеливо качнувшись назад на стуле.

Дугал нервно покосился на Элисон, которая поднялась со своего места и отошла к окну. Рори явно не собирался отсылать свою жену, а Дугал не решался говорить в ее присутствии.

– Губернатор получил сообщение от одного плантатора с другого острова. – Он приподнял брови и бросил выразительный взгляд в сторону Элисон, но Рори проигнорировал его намек. – Гренвилл встретился с капитаном военного фрегата, который согласился выслушать его жалобы на пиратство и похищение.

Рори лениво раскачивался на стуле, размышляя об очередном испытании, которое подбросила ему судьба. И с чего это он взял, что его жизнь может быть гладкой, как море в тихую погоду? Надо же: Гренвилл и королевский флот. Не хватает только, чтобы здесь объявился Драммонд, чтобы сделать его жизнь еще веселее.

Обеспокоенный молчанием, капитана, Дугал заметил:

– У нас законный груз. У них нет оснований задерживать нас.

Угрюмая усмешка Рори не коснулась его глаз.

– Думаешь, тебе удастся убедить в этом офицера флота его королевского величества, когда ему в затылок дышит чертов граф? – поинтересовался он.

Дугал задумался. Едва ли им удастся опровергнуть обвинения, выдвинутые Гренвиллом. Найдется множество, свидетелей, которые подтвердят, что «Морская ведьма» промышляет контрабандой и что они дали залп по британскому торговому судну, не говоря уже о том, что Элисон действительно была у них на борту. Конечно, девушка могла бы засвидетельствовать, что похищения не было, но в целом все слишком близко к правде, чтобы чувствовать себя спокойно. Вспомнив последнюю ночь в Лондоне и труп, который они там оставили, Дугал безнадежно покачал головой. Правда была достаточно мрачной и без наветов Гренвилла.

– Собери команду, и вечером снимайтесь с якоря. Возьмете курс на Плимут. В Лондон не заходите; это небезопасно даже с безупречными документами. Я не хотел бы потерять «Морскую ведьму». Высадишь одного из матросов, как всегда, возле Глазго, пусть ждет моих указаний.

– Слушаюсь, капитан. – Дугал был слишком хорошим моряком, чтобы задавать вопросы; тем не менее, он выгнул бровь, ожидая продолжения.

Зная, что Элисон слушает, хотя и не подает виду, Рори добавил не только для своего помощника, но и для нее:

– Если повезет, британцы бросятся за вами в погоню. Если вас задержат, не препятствуй обыску корабля, выполняйте все приказы, а когда доберетесь до Лондона, свяжись с леди Кемпбелл. Они, конечно, взбесятся, что проворонили добычу, но против тебя у них ничего нет.

Когда Элисон поняла, что Рори собирается использовать свой шлюп и команду в качестве приманки для Гренвилла, она в недоумении повернулась к нему. Она не понимала, зачем все это нужно, хотя, признаться, не испытывала ни малейшего желания снова встретиться со своим кузеном. И потом, оставался вопрос, как он собирается доставить ее домой? И собирается ли он возвращаться?

– Маргулис все еще в порту?

Вопрос застал Дугала врасплох, и он помедлил, прежде чем кивнуть. Маргулис имел еще более скверную репутацию, чем Рори, и плавал только по эту сторону Атлантики. Его ветхая посудина никогда не дойдет до Лондона.

Рори ответил на его невысказанные вопросы:

– До сезона ураганов отсюда почти не будет кораблей. Попробуем добраться до Чарлстона или Бостона, а там сядем на судно, которое направляется в Англию.

Дугал коснулся полей шляпы и отбыл, оставив Рори разбираться со своей женой. В ее глазах вновь появилось тревожное выражение, несмотря на его попытки сохранить небрежный тон.

Он встал и направился к двери.

– Я скоро вернусь и провожу тебя к портнихе. Посмотрим, что там есть готового, а остальное закажем в Чарлстоне.

– Рори, – произнесла Элисон впервые после появления Дугала. Он обернулся, выжидающе глядя на нее, но она медлила, не зная, что сказать. Просто все это ей не слишком нравилось, а чувство обреченности усилилось. – Ты уверен, что это необходимо? Почему бы нам не отправиться вместе с Дугалом? Что они могут сделать нам?

Губы Рори сжались в тонкую линию.

– Они могут заковать меня в кандалы и позволить Гренвиллу делать с тобой все, что взбредет ему в голову. Еще вопросы есть?

Желудок Элисон болезненно сжался, и она покачала головой вместо ответа. Достаточно скверно путешествовать с ним в одной каюте на «Морской ведьме», но плыть на чужом корабле… Она не хотела даже думать об этом.

Верный своему слову, Рори вернулся через час, чтобы проводить ее в город. Правда, направились они не за покупками, а в порт. Элисон бросила любопытный взгляд на своего спутника. Несмотря на жару, Рори облачился в камзол, кружевное жабо и отороченную золотым галуном треуголку. Загорелый и атлетически сложенный, он выглядел как настоящий морской капитан, но Элисон, глядя на его сосредоточенное лицо, догадывалась, что он играет какую-то роль.

Почувствовав на себе ее взгляд, Рори проговорил, не глядя на нее:

– Нужно, чтобы Гренвилл поверил, будто мы отплыли на «Морской ведьме». Посмотри вокруг. Здесь полно людей, которые наблюдают за нами, начиная с таможенников и кончая охраной, которую приставил ко мне губернатор. Половина из них была на нашей свадьбе. И все хотят знать, что мы будем делать дальше.

Взяв его под руку, Элисон осторожно огляделась. Заметив знакомые лица, она неопределенно улыбалась в ответ на вежливые кивки. Рори решительно шагал вперед, всем своим видом показывая, что направляется к кораблю. Элисон могла видеть матросов, сновавших по снастям. Как они собираются все это устроить?

Ей не пришлось долго гадать. Не успели они оказаться в уединении капитанской каюты, как Рори протянул ей старые штаны Уильяма.

– Не знай я тебя лучше, то решила бы, что ты намерен наряжать меня в лохмотья, лишь бы сэкономить деньги, – с отвращением сказала Элисон, взявшись двумя пальчиками за поношенные бриджи.

Глядя на соблазнительные округлости, обнажившиеся, когда она развязала косынку, Рори честно признался:

– Если бы дело было только в деньгах, я предпочел бы видеть тебя вообще без одежды.

Пораженная теплыми интонациями, прозвучавшими в его голосе, Элисон бросила на него подозрительный взгляд, но Рори уже повернулся к рундуку, чтобы подобрать одежду для себя.

Когда он снял камзол и принялся за жабо, она поняла, что, по его замыслу, они должны полностью переодеться. Ее рука тут же потянулась к косынке и стянула ее на груди. Жест был чисто инстинктивным. Вид Рори в расстегнутой рубашке пробудил слишком живые воспоминания, чтобы оставаться равнодушной. Элисон вспомнила ощущение его рельефных мускулов у себя под ладонью, тепло его нагретой солнцем груди и соленый вкус его загорелой кожи, омытой морской водой. Ах, если бы она могла забыть все эти предательские наслаждения! Они дарились ей с единственной целью – заполучить ее деньги. А какой блестящий спектакль он устроил, изображая героическое сопротивление своей будто бы неодолимой страсти. Он добился бы большего, если бы честно признался во всем. По крайней мере, тогда она могла хотя бы уважать собственного мужа.

Выпрямившись, чтобы снять рубашку и расстегнуть бриджи, Рори обнаружил перед собой напряженную спину Элисон. У него не было ни времени, ни желания уговаривать ее сменить гнев на милость. Воспользовавшись представившейся возможностью, он принялся деловито распускать шнуровку ее платья.

Элисон попыталась вырваться, но одна сильная рука удерживала ее за плечо, пока другая делала свое дело. Справившись со всеми крючками и завязками, Рори спустил платье с ее плеч, обнажив надетую под него тонкую шелковую сорочку.

– Если не хочешь, чтобы я тебе помог, переодевайся. Да поживее! Я отвернусь, если тебе так легче.

Проглотив унижение, Элисон торопливо оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что он сдержал слово. Затем бросила тоскливый взгляд на дверь каюты, но она уже достаточно набегалась и имела печальный опыт. От проблем не убежишь. Гренвилл по-прежнему охотится за ней, и она не в состоянии защититься. Вздохнув, Элисон начала неохотно раздеваться.

Она натянула на себя просторную рубашку, когда услышала, что Рори ходит по комнате. Она быстро обернулась, чтобы посмотреть, что еще он затеял. Он облачился в широкие штаны, испещренные пятнами и заплатками от долгой носки, и выцветшую от времени рубаху, завязанную, ввиду отсутствия пуговиц, узлом и открывавшую впечатляющее пространство мужественной груди. Поверх своих приметных рыжеватых волос он повязал красную косынку, что в сочетании с матросским костюмом придавало ему пиратский вид.

Элисон взглянула на собственную одежду и скорчила недовольную гримасу. Едва ли ей удастся сойти за мальчика. Широкая рубаха доходила до колен, скрывая изгибы талии и бедер, но не могла скрыть округлостей груди. Подняв глаза, она перехватила взгляд Рори, который, судя по выражению его лица, пришел к такому же выводу.

Сунув самые необходимые вещи в холщовую сумку, он перебросил ее через плечо и беспомощно уставился на смоляные локоны, обрамлявшие прелестное личико. Женственные изгибы были не единственным, что выдавало Элисон. Никакая одежда не могла скрыть тот факт, что она женщина с головы до пят: от шелковистых завитков на лбу до перламутровых ноготков на пальцах ног. Вся эта очаровательная женственность теперь принадлежала ему, и Рори внутренне застонал, ужаснувшись ответственности, которую взвалил на себя. Проще было бы сразиться с драконами.

– У меня есть идея получше. Подожди здесь. – С этими словами он решительно вышел из комнаты, оставив Элисон в замешательстве.

Вскоре он вернулся с чем-то вроде куска пестрой хлопчатобумажной ткани. Но когда Элисон взяла его в руки, оказалось, что это юбка поразительно яркой расцветки. Красные, оранжевые и розовые полосы чередовались с лиловыми и голубыми. Ей никогда не приходилось видеть такого сочетания цветов. Она подняла на Рори озадаченный взгляд.

– Не спрашивай, откуда это у меня. Она чистая. Надень.

Элисон поспешно подчинилась. Юбка доходила до лодыжек, не скрывая надетых снизу матросских штанов, и она быстро избавилась от них, воспользовавшись тем, что Рори любезно отвернулся. Мягкий хлопок почти непристойно облегал бедра, а в сочетании с низким вырезом матросской рубахи она выглядела как уличная девка, если не хуже.

– Мне нужна нижняя юбка, – в ужасе прошептала Элисон, понимая, что ее собственная нижняя юбка слишком длинна и будет самым неприличным образом выглядывать.

Рори обернулся, и у него перехватило дыхание при виде соблазнительных очертаний ее фигуры, обрисованной тонкой тканью. Он никогда не понимал, как преображает женщину одежда. В шелках и бархате Элисон казалась недосягаемым созданием, предназначенным для обожания и поклонения. В крестьянском наряде она выглядела как языческая богиня, предназначение которой состоит в том, чтобы вынашивать мужское семя, цвести и плодоносить. Будь у них время, он уложил бы ее в койку и взял то, что она неосознанно предлагала, но недостаток времени всегда был его слабым местом.

– Да, так гораздо лучше. Только нужно заплести тебе косы. Некогда искать шляпку.

Неужели он думает, что она появится на людях в таком виде?! Обрезанные до локтя рукава рубашки были такими широкими, что Элисон не решалась поднять руки. Шелковая сорочка, надетая под изношенный хлопок, не столько прикрывала наготу, сколько служила напоминанием, как мало на ней одежды. Каждое движение обрисовывало ее грудь, и Элисон ощутила странный трепет внутри, перехватив взгляд Рори, изучающий тот же объект. Под его взглядом соски напряглись, натянув тонкую ткань, и Элисон пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить самообладание. Но поднять руки, чтобы распустить волосы, было выше ее сил.

Потеряв терпение, Рори резко развернул ее и принялся за дело сам. Его шершавые пальцы зарылись в шелковистые пряди, вытаскивая шпильки и заколки, Пока каскад локонов не рассыпался по ее плечам и спине. Стиснув зубы, чтобы устоять перед соблазном приподнять тяжелую массу волос и прижаться губами к нежному затылку, Рори принялся заплетать густые пряди в одну косу. Против обыкновения, Элисон стояла смирно.

Закончив, он завязал косу полоской красной ткани, которую оторвал от старой рубахи. Затем открыл дверь каюты и пропустил Элисон вперед. Если бы они еще хоть ненадолго задержались в столь опасной близости, он бы не поручился за себя.

Элисон, не желая испытывать судьбу, послушно выскочила за дверь. Она не хотела быть той самой последней каплей, которая заставила бы Рори сорваться в пропасть, на краю которой он балансировал.

Они сошли с корабля, смешавшись с грузчиками, которые закончили погрузку бочек с патокой и возвращались на пристань. Стоявший на мостике Дугал старательно делал вид, что не замечает их ухода. Уильям, перевесившись через борт, молча махал шляпой в отличие от некоторых членов команды, провожавших их свистом со своих мест на снастях. Рори сердито стиснул челюсти, а Элисон, подражая женщинам, которых она видела на пристани, с улыбкой обернулась и игриво помахала рукой. Команда отозвалась восторженными криками, но паруса уже были подняты и начали наполняться ветром. Опечаленная расставанием, Элисон последовала за Рори, увлекавшим ее в толпу.

Никто не обратил внимания на моряка и его подружку, снявших комнату в припортовой гостинице. Было еще слишком рано, чтобы Элисон стала объектом похотливых взглядов и непристойных шуточек подгулявшей публики. Они были едва ли не единственными постояльцами, когда хозяин проводил их в узкую комнатушку с тюфяком вместо постели.

Элисон нервно обхватила себя руками, как только они остались одни, и Рори отпустил ее руку. Единственный стул, имевшийся в комнате, казался слишком хлипким, чтобы выдержать вес даже ребенка. Рори прямиком направился к окну, откуда открывался вид на пристань, чтобы убедиться: «Морская ведьма» благополучно отчалила.

Ему и раньше приходилось покидать свой корабль, чтобы выполнить опасную задачу, не подвергая риску команду. Но тогда он был один и отвечал только за себя. А теперь на нем лежит ответственность за другого человека, слишком слабого и невинного, чтобы позаботиться о себе. Рори помрачнел, глядя на волнующееся море. Этого не должно было случиться. У него нет опыта галантного защитника благородных дам.

– Хочешь послать меня к дьяволу, да?

Нежный голос Элисон пробился сквозь смятение, царившее в его мыслях. Слишком хорошо зная свою потребность в ней, Рори сунул руки в карманы, продолжая мрачно взирать на пристань.

– Не к дьяволу. Но на другой конец света – охотно.

Элисон приняла это признание с кривой улыбкой.

– Мне знакомо это чувство. Итак, что будем делать?

– Подождем прибытия ищеек его величества. Если я не ошибаюсь, они уже появились на горизонте.

Ввиду преобладания восточных ветров и течений большинство судов предпочитало входить в гавань с востока, а отплывать, ориентируясь на запад. Не успела «Морская ведьма» скрыться из виду в одном направлении, как с другой стороны показался величественный фрегат.

– Если капитан фрегата знает свое дело, он двинется наперерез «Морской ведьме», чтобы перехватить ее перед выходом в открытое море. Сезон ураганов слишком близок, чтобы задерживаться в Карибском море, а это кратчайший путь в Англию.

– А что должен делать Дугал? – Элисон подошла к нему и остановилась сзади, наблюдая за маневрами военного судна, которое, подняв все паруса, стремительно приближалось.

– Я оставил это на его усмотрение. Он не хуже меня знает ветра и течения. Безопаснее всего пройти через Флоридский канал, но это слишком далеко. Уиндвордский проход ближе, но гораздо опаснее. В любом случае ему придется противостоять не только стихиям, но также каперам и французам. Карибское море – настоящая ловушка для тех, кто недостаточно осторожен. Жаль, что Гренвиллу удалось привлечь на свою сторону военных. Уж они-то знают здесь все вдоль и поперек.

Элисон подалась вперед, чтобы лучше видеть, что происходит в гавани, и рука Рори по привычке обвилась вокруг ее талии. Девушка напряглась, однако, когда он не сделал попытки притянуть ее ближе, расслабилась. Рори не двигался, ощущая ее мягкие изгибы, и его потребность в ней достигла мучительных пропорций.

Фрегат уже входил в гавань, когда его пальцы начали блуждать вверх-вниз по ее талии, но внимание Элисон было сосредоточено на том, что происходило снаружи. Сознание, что враги находятся так близко, порождало ощущение незащищенности, и она невольно прижалась к Рори. Корабль бросил якорь, но никаких признаков, что он собирается спускать паруса, не наблюдалось.

Элисон почувствовала, как Рори напрягся, когда на пристань спустили сходни и несколько офицеров сошли на берег. В ярких мундирах, украшенных воинскими регалиями и золочеными галунами, они казались скорее игрушечными солдатиками, чем реальными людьми. Сердце Элисон тревожно сжалось, когда она заметила среди военных высокого широкоплечего мужчину, облаченного в гражданское платье. Даже на расстоянии Гренвилл пугал ее, и она подалась ближе к Рори, под защиту его сильных объятий. Его рука скользнула вверх, к ее груди, и напряженное ожидание, нараставшее внутри их, приобрело чувственную окраску.

Навстречу вновь прибывшим поспешила небольшая группа официальных лиц, и вся компания остановилась под окнами гостиницы, так что Элисон смогла лучше рассмотреть своего кузена. Месяцы, проведенные в море, лишили его модной бледности, скучающее, несколько пренебрежительное выражение лица сменилось угрюмым, если не опасным. Элисон ахнула, когда его жесткий взгляд скользнул по окнам окружающих домов. Рори резко отпрянул, увлекая ее за собой в полумрак комнаты.

Повернувшись к нему, Элисон уткнулась лицом в его плечо, а он продолжил наблюдение. Судя по сердитой жестикуляции, граф был разгневан действиями губернатора, позволившего «Морской ведьме» беспрепятственно отплыть. Разгоряченные споры снаружи странным образом сочетались с жаром, разгоравшимся внутри от прикосновения мягкой груди Элисон.

Когда граф и морские офицеры наконец направились к кораблю, Рори закрыл глаза в безмолвной благодарности за то, что его замысел удался. Можно не сомневаться, что фрегат бросится в погоню за «Морской ведьмой». Они спасены.

Притянув к себе Элисон, он склонил голову, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на ее макушке, но она внезапно подняла лицо. Их губы встретились и слились в долгом поцелуе.

Элисон слишком нуждалась в нем, чтобы прислушиваться к доводам рассудка. Он так крепко обнимал ее, что приподнял над полом. Обвив руками его шею, она уступила пьянящему натиску его губ и языка. Рори застонал и слегка отстранился, потянувшись к застежке ее рубашки.

Температура в душной комнатушке достигла тропических высот, но она не шла ни в какое сравнение с жаром их тел и накалом страсти, когда рука Рори обнажила ее грудь. Элисон вскрикнула, когда он поставил ее на ноги и склонил голову, чтобы вкусить плод, набухший под его пальцами. Прикосновения его губ, зубов и языка рассылали по всему ее телу огненные стрелы, и она хотела лишь одного: избавиться от разделявшей их одежды. Гордость, обида – все отступило перед жгучей потребностью находиться в его объятиях.

Опытные руки Рори легко устранили препятствие из ее сорочки и рубашки, стянув их с плеч до локтей. Обхватив ладонями упругие округлости, он снова приник к ее губам, теребя и лаская нежные маковки, пока из горла Элисон не вырвался всхлип.

Чувствуя, что сейчас взорвется, забыв обо всем, кроме желанной женщины в его объятиях, Рори подхватил ее на руки и шагнул к матрасу. Только по чистой случайности он заметил насекомое, ползущее по грязной подстилке, но этого оказалось достаточно, чтобы он опомнился. Его неправедное существование чуть не низвело такое прекрасное и невинное создание, как Элисон Хэмптон, до уровня потаскушки, раздвигающей ноги на грязном тюфяке в припортовой таверне.

Злость и отвращение к самому себе приглушили яростное желание до тупой боли, с которой он уже научился жить. Поставив Элисон на ноги, Рори безжалостно раздавил насекомое каблуком сапога и повернулся к девушке. Как и следовало ожидать, на лице Элисон промелькнуло выражение замешательства и разочарования, которое она поспешила скрыть.

Рори решительно натянул рубашку ей на плечи и принялся быстро, пока не ослабла воля, застегивать пуговицы.

– Нужно раздобыть тебе какую-нибудь одежду, прежде чем мы отплывем, – напомнил он.

Элисон молча кивнула. Не в состоянии справиться со своими эмоциями, она просто отключилась от них, спрятав их от всего мира и от самой себя. Впереди у нее много дней, чтобы осмыслить то, что случилось. Но в это зачарованное мгновение она не чувствовала ничего, кроме прикосновения рук Рори, и перевела дыхание, лишь когда он отошел.

Глава 21

Спустя несколько часов, закончив покупки, они вышли на улицу и двинулись в сторону пристани. Уже стемнело. Ветер, набиравший силу весь день, рвал из рук Рори многочисленные свертки и трепал новые юбки Элисон. Она казалась на удивление тихой, но Рори, поглощенный собственными мыслями, не стал спрашивать, о чем она думает.

На корабле их ожидали. Когда они поднялись на борт, Элисон огляделась. Насколько можно было судить в темноте, по размерам судно превосходило «Морскую ведьму» и несло больше парусов. Когда они вошли в просторную кают-компанию, Элисон охватило тягостное предчувствие, но каково бы ни было предназначавшееся ей предостережение, оно потерялось в бурных приветствиях капитана и его офицеров.

В свете фонаря Элисон могла видеть, что каюта отнюдь не блещет чистотой, к которой она привыкла на корабле Рори. Он требовал от команды, чтобы все поверхности были тщательно выскоблены, надраены или заштопаны в зависимости от того, дерево это, медь или паруса. Видимо, капитан судна, на котором они оказались, не имел особого пристрастия к чистоте и порядку.

Мужчина, которого ей представили как капитана Маргулиса, был на полголовы ниже Рори и вполовину тяжелее. Он носил окладистую бороду, возмещавшую недостаток растительности на почти лысой голове. Расплывшись в улыбке, он склонился над рукой Элисон.

– Леди Элисон, я столько слышал о вас. Для меня большая честь, что Маклейн доверил мне вашу безопасность.

– Я доверяю только своей шпаге, Маргулис, – сухо заметил Рори. – Но ты чертовски хороший моряк, а нам нужен быстроходный корабль, готовый выйти в море. Было бы неразумно оставаться здесь дольше.

– Верно, погода ухудшается. Пора выбираться отсюда. Думаю отплыть нынче ночью, пока ветер не слишком сильный.

Рори нахмурился, прислушиваясь к поскрипыванию мачт и хлопанью парусов под порывами ветра. В обычных условиях он не рискнул бы покинуть порт в такую погоду, но приближался сезон ураганов, и он предпочел бы оказаться подальше от Карибских островов до его начала. Он кивнул, соглашаясь с доводами капитана.

– Отлично. Значит, вечером отплываем. Есть только одна проблема. У нас не хватает рабочих рук. Если ты не возражаешь… – Маргулис неуверенно замолчал. Маклейн был платным пассажиром и капитаном корабля. Предложить ему работу простого матроса было бы оскорблением, но Маргулис делал ставку на очевидное желание Рори выбраться с острова. И был вознагражден коротким кивком.

– Ладно, устрою Элисон и присоединюсь к вам.

Маргулис распорядился, чтобы младший из его офицеров уступил пассажирам свою каюту. Элисон с сомнением оглядела тесную каморку с жесткой койкой и подвешенным к переборкам гамаком. Похоже, ей не стоит волноваться, что Рори заставит ее делить с ним постель в таких условиях. Правда, остается вопрос, чем она займется, сидя в этом закутке целыми днями.

В каюте едва нашлось место для Рори; когда он втиснулся следом за ней и закрыл за собой дверь. У стены стоял небольшой сундучок с их пожитками, доставленный ранее. Больше никакой мебели, не считая койки, не было.

– Не слишком шикарно, милая, но при попутном ветре путешествие продлится недолго. Маргулис обещал предоставить тебе свою каюту, если ты захочешь помыться. Я зайду за тобой утром и провожу туда. А пока, боюсь, мне придется заняться делом. По всем признакам ночью ожидается шторм.

Они стояли так близко, что почти касались друг друга. Вспомнив недавнюю вспышку страсти, Элисон отвела взгляд. Если не смотреть в глаза Рори, в которых полыхало желание, можно вообразить, что его нет. Но куда сложнее не замечать его широких плеч и узких бедер, касавшихся ее широкой юбки. Элисон с трудом удержалась, чтобы не прижать пышные складки к своим ногам.

– Не беспокойся, со мной все будет в порядке.

Ее голос прозвучал холодно и отчужденно – без свойственной Элисон чарующей мягкости, – и Рори до боли стиснул дверную ручку. Он не раз причинял ей боль и, вероятно, причинит еще. Возможно, они самая несовместимая пара на свете, но сейчас ему ничего не остается, кроме как попытаться облегчить для нее положение вещей. Насколько это возможно. И его отсутствие будет тому немало способствовать.

– Задвинь засов и не открывай, пока не услышишь мой голос. Здесь никому нельзя доверять, включая самого Маргулиса.

Элисон уловила гневные нотки в его голосе и лишь молча кивнула в знак согласия.

Не зная, чем заняться, Элисон разделась и прилегла на жесткую койку, прислушиваясь к завыванию ветра и крикам наверху. Хорошо, наверное, быть мужчиной. Они, по крайней мере, могут дать выход своим эмоциям, занявшись какой-нибудь активной деятельностью. А ей приходится копить их внутри, где они разрастаются до немыслимых размеров. Ах, если бы понять, что она испытывает к Рори! Вначале ее чувства к нему казались такими ровными, сильными и прочными. А теперь все превратилось в хаос, и нет никого, кто помог бы ей разобраться в себе.

Находившемуся на палубе Рори некогда было анализировать отчаяние, в которое его повергла холодность Элисон. Маргулис явно приукрасил ситуацию, сказав, что ему не хватает рабочих рук. Как выяснилось, треть команды решила переждать сезон ураганов в порту. Было чистым безумием пытаться обогнать шторм, располагая лишь небольшим числом усталых матросов.

Сбросив рубашку и отстегнув кортик, он взвалил на свои плечи тяжкую задачу удерживать судно, не давая ему опрокинуться под шквальными порывами ветра. Корабль стремительно несся по волнам, и Рори был бы доволен, будь он уверен, что их не относит в сторону. Но в этом вопросе приходилось полагаться на Маргулиса.

К тому времени, когда наступил рассвет, стало видно, что небо затянуто клубящимися облаками. Рори понял, что им не одержать победы над стихией. В отдалении сверкали молнии, бросая желтоватые отблески на усталые грязные лица матросов. Если они не слишком далеко от земли, нужно без промедления искать порт.

Затянув узел на канате, Рори отправился на поиски капитана. Тот пребывал в мрачном настроении, причина которого стала очевидной, когда он сообщил курс корабля. Рори изумленно воззрился на Маргулиса.

– Никто не сможет пройти там в такой шторм. Нас выбросит на берег, если не разнесет в щепки. Нужно двигаться на Ямайку.

– Нечего и пытаться, Маклейн. Моя старушка не в том состоянии, чтобы продержаться до Ямайки. У меня есть друзья на Сан-Доминго. Попробуем укрыться там.

– Друзья?! Французские отщепенцы, которые перережут тебе горло, как только поймут, что ты оказался в их власти. Дружба не в счет, когда идет война и можно поживиться на чужом несчастье. Уж лучше шторм, чем попасть к ним в лапы.

– Тебе легко говорить, но это мой корабль, и я не собираюсь им рисковать.

Глаза Рори мятежно вспыхнули, но он слишком хорошо знал морские порядки, чтобы спорить с капитаном. Не сказав ни слова, он круто развернулся и вышел из каюты.

Он не стал беспокоить Элисон. Пусть выспится. Все равно она ничего не может сделать ни с погодой, ни с пиратами. Да и он, учитывая все обстоятельства, не в силах что-либо изменить.

Шторм разразился при первых признаках земли. Волна высотой в половину грот-мачты ударила в корму и пронеслась по палубе, круша обветшавшее дерево и сметая все на своем пути. Мощный порыв ветра наполнил грот, прежде чем его успели свернуть, и корабль опасно накренился на правый борт.

Тяжелые облака нависали так низко, что грозили поглотить судно, а короткий рассвет сменился тьмой. Никто из матросов не осмеливался подняться на мачты, чтобы закрепить разболтавшиеся реи, и бешеные порывы ветра рвали развернутые паруса. С потерей кливера управлять направлением движения стало практически невозможно, и судно, раскачивая и швыряя на волнах, понесло к берегу.

– Корабль! – донеслось с главной мачты, где в бочке впередсмотрящего нес свою вахту какой-то бедолага. Бросив взгляд в указанном направлении, Рори крепче сжал рукоятку шпаги. Похоже, скоро им представится возможность проверить, прав ли был Маргулис. Если он не ошибается, корабль, притаившийся с подветренной стороны скалистого побережья Сан-Доминго, несет французский флаг.

В любом случае у них нет никаких шансов. Едва ли поврежденное штормом судно с малочисленной командой, уставшей от ночных трудов, сможет оказать достойное сопротивление. Даже не взглянув в сторону Маргулиса и его беспомощной команды, Рори направился в отведенную им каюту.

Элисон была одета и ждала его. Ее бледное лицо осунулось от тревоги, темные брови сошлись в одну линию, а глаза, беспокойно смотревшие из-под густых ресниц, казались чисто-серыми, без примеси голубого. Рори уже научился опасаться этого взгляда, предвещавшего вспышку гнева. Он знал, что их подстерегает опасность.

При виде Рори, целого и невредимого, на лице Элисон мелькнуло облегчение, но оно быстро исчезло, когда он, даже не потрудившись надеть рубашку, сунул за пояс бриджей кинжал с рукояткой из слоновой кости. Она молча смотрела на него, ожидая объяснений.

Рори, на которого молчание Элисон действовало сильнее, чем обличительные тирады других женщин, прислонился спиной к двери и заговорил, пристально наблюдая за ее лицом:

– Мы приближаемся к Сан-Доминго, небольшому островку, который принадлежит французам. Маргулис утверждает, что его там встретят с распростертыми объятиями, только я в этом сомневаюсь.

– Что они сделают с нами? – Элисон не сомневалась, что ее тревожные предчувствия начинают оправдываться. Да и облик Рори – с убранными под пиратскую косынку волосами, загорелым мускулистым торсом и оружием за поясом – не создавал ощущения безопасности. Она нервно облизала пересохшие губы, не сознавая, как вид розового кончика языка действует на ее мужа.

Желание пронзило Рори как молния. Он замер, упиваясь ее шотландской красотой. Пожалуй, ничто из английского наследия Элисон не отразилось на ее внешности. С волосами, черными как уголь, с глазами цвета утреннего тумана и лицом, белым как снег в горах, она олицетворяла собой его родину. Никогда больше он не отпустит ее от себя.

– Наверное, возьмут в плен ради выкупа. И присвоят груз, конечно. Дай Бог, чтобы я ошибся, но недооценивать опасность тоже не следует.

Снаружи раздался грохот и скрежет, когда два корабля столкнулись бортами, потом загремели цепи, прикрепленные к абордажным крюкам, сцепившим их вместе. Корабль, казалось, дрожал и содрогался, затем испустил вздох, признав поражение. Доносившиеся сверху крики, меньше всего напоминали дружеские приветствия.

– Ты не ошибся, – тихо произнесла Элисон, глядя в напряженное лицо Рори. Она видела в его глазах отражение того, что творилось наверху, и ее страхи быстро множились. Ей приходилось слышать жуткие истории о пиратах, и хотя разгул пиратства остался в прошлом, война возродила в мужчинах жажду насилия. Годилось любое оправдание, чтобы остановить корабль, обыскать его на предмет контрабанды и под этим предлогом безнаказанно воровать, грабить и убивать.

Словно в подтверждение ее мыслей сверху донесся пронзительный вопль. Рори приглушенно выругался, сжав челюсти и устремив взгляд вверх. Только что там, в нескольких ярдах от них, умер человек. Значит, на судне враги.

Впрочем, проклинать судьбу было некогда. В коридоре послышался топот тяжелых сапог без всяких признаков борьбы. Это означало, что корабль захвачен и начался грабеж. Такая красивая женщина, как Элисон, считается не менее ценной добычей, чем золото и груз. Пальцы Рори сжались на рукояти шпаги. Он сознавал, что должен сделать, но, когда дверь за его спиной распахнулась, круто развернулся и обратил свое оружие против нападающего.

Элисон даже не вскрикнула, когда на пороге появился вооруженный рапирой ухмыляющийся француз, но Рори чувствовал, как ее пальцы вцепились в его спину. Сузив темные глаза, пират оценил опасность, исходившую от шпаги Рори в тесном пространстве каюты, и предпочел позвать на помощь.

Когда на его крики прибежали два сообщника, Рори обратился к ним командным тоном, воспользовавшись французским, который изучал много лет назад в школе, а потом несколько усовершенствовал, путешествуя по всей Атлантике.

– Отведите нас к капитану, – потребовал он.

Пираты расхохотались, но, когда они попытались приблизиться, Рори стремительными взмахами шпаги заставил их отступить назад. По сравнению с кинжалами и рапирой, которыми были вооружены его противники, шпага Рори представляла собой более грозное оружие. Однако он понимал, что рано или поздно они пустят в ход пистолеты. Оставалось только надеяться, что к тому моменту ситуация изменится.

Он был рад, что Элисон предпочитает держаться за его спиной. Она не могла скрыть ни своего присутствия, ни женской юбки, но пираты не знали, кто там прячется, и это подогревало их любопытство. Когда Рори повторил свое требование, вооруженный шпагой француз рассмеялся и приказал своим приятелям позвать кого-то по имени Курве.

Явившийся на зов пират отличался высоким ростом и мощным сложением, что, вне всякого сомнения, обеспечивало ему лидерство среди сообщников. Одну сторону его багрового лица покрывали шрамы, а узкая линия рта свидетельствовала о жестокости. Всякая надежда на разумный компромисс покинула Рори, но судьба не оставила ему выбора. Одна пуля положит конец его миссии защитника, а за поясом французского капитана торчал пистолет.

– Эта дама – наследница значительного состояния, которое находится в моем ведении. Живые мы представляем собой большую ценность, чем мертвые. Только учтите: если хоть один волос упадет с ее головы, я не стану хлопотать о выплате выкупа. Убейте меня, и некому будет подписать бумаги. Понятно? – Его французский был скверным, но не настолько, чтобы капитан его не понял. В его мутных глазках сверкнула алчность.

Рори благодарил небеса, что Элисон не понимает французского, когда по приказу капитана их повели наверх. Впрочем, похотливые смешки и свист были понятны на любом языке, и она крепко вцепилась в его руку, пока они шли по палубе, направляясь к доскам, переброшенным на другое судно. Увидев Маргулиса и его офицеров, привязанных к главной мачте, Рори обхватил Элисон рукой и прижал ее голову к своей груди. Не приходилось сомневаться, что остальная часть команды решила присоединиться к пиратам. В здешних водах это было обычным делом. Мужчины жили одним днем, думая только о том, как выжить, не ведая, что такое преданность. Но офицеры не вписывались в эту схему и потому не представляли интереса для очередного предводителя. Рори ничего не мог сделать для них, даже когда увидел, как запылали кучи мусора, сложенные у ног несчастных.

Он отдал шпагу и кинжал, и пираты не стали связывать ему руки. Это было самое большее, на что он мог рассчитывать, но та ограниченная свобода, которой он располагал, предназначалась исключительно для Элисон. В сущности, она была единственной невинной жертвой в этой ситуации. Маргулис сознательно пошел на риск и проиграл. Ему неоткуда было ждать помощи. В глубине души Рори подозревал, что затеял не менее рискованную игру, когда не смог заставить себя перерезать горло Элисон. Как, впрочем, и свое собственное. Если он проиграет, как Маргулис, то заплатит не только своей жизнью, но и жизнью Элисон.

Их проводили в сырой, тускло освещенный трюм и запихнули в узкое помещение, обычно служившее карцером для пьяных или проштрафившихся матросов.

После недолгих пререканий, кому первому достанется дамочка, пираты захлопнули дверь и поспешили на палубу, где уже шла дележка награбленного.

Забившись в дальний угол, Элисон устремила на Рори округлившиеся от страха глаза. Для человека, не склонного проявлять эмоции, она сделала поразительный прогресс, с мрачной иронией отметил про себя Рори. И все благодаря ему.

– Что они собираются делать? – требовательно спросила Элисон.

Несмотря на очевидный испуг, она обратилась к нему с некоторым подобием доверия – доверия, которого он никак не заслуживал. Она не представляла себе, что их ждет, а Рори не находил слов, чтобы объяснить ей это. Отвратительная вонь, висевшая в воздухе, была запахом тюрьмы для приговоренных мужчин. Это был его мир. Но не Элисон.

– Потребуют за нас выкуп, – коротко отозвался он.

К счастью, она не стала задавать вопросы. В преддверии шторма пираты даже не пытались отвести захваченное судно к берегу. Пройдет немного времени, и дым от горящего корабля Маргулиса проникнет даже в трюм. Ветер мигом раздует пламя, и оно захлестнет обреченное судно, как совсем недавно его захлестывали волны.

Пиратский корабль пришел в движение, направляясь, как предположил Рори, в ближайшую защищенную бухту. Яростные споры наверху не прекращались. Толстяк капитан, полагал Рори, настаивал на выкупе, а его молодые, более горячие собратья требовали другого. Женщины вообще были редкостью в этих местах, а уж такие, как Элисон… Только способность капитана держать в узде свою команду стояла между Элисон и неизбежным изнасилованием.

Словно прочитав его мысли, Элисон скрестила руки на груди и содрогнулась. Серые глаза доверчиво обратились к нему, моля о защите и утешении, и внутри у Рори что-то лопнуло. Ему следовало убить ее, пока была такая возможность. По его вине она попала в эту жуткую ситуацию, а теперь из-за его нерешительности ее невинность будет безжалостно растоптана. Мысль, что эти нежные изгибы и округлости подвергнутся многократному надругательству со стороны грязных животных, лишила его остатков рассудка.

Когда наверху раздались выстрелы и по лестнице загрохотали шаги, он круто развернулся и нанес Элисон удар в челюсть.

Глава 22

Как раненый пес, Рори скорчился рядом с неподвижным телом Элисон, прислушиваясь к доносившимся сверху звукам. Корабль уже некоторое время стоял на якоре, но пираты так и не пришли за ними, занятые, очевидно, своими разборками. Последняя стычка закончилась выстрелами, и хотя ожесточенные споры наверху продолжались, Рори больше не слышал сердитых выкриков Курве. Если команда взбунтовалась, это конец. Все его расчеты строились на жадности капитана. Собственная беспомощность приводила Рори в отчаяние. Он должен избавить Элисон от мучений, пока у него есть такая возможность.

Пушечный залп и последовавшие за ним яростные крики застали его врасплох. Судя по топоту и возне наверху, пираты заряжали пушку. Но зачем? Маргулис никак не мог освободиться и броситься следом за ними. Неужели нашелся еще один сумасшедший, способный выйти в море в такую погоду?

Услышав скрежет якорных цепей, он нахмурился. Неужели эти безумцы собираются отплыть? Даже в бухте корабль сильно раскачивался, мачты скрипели и стонали под бешеными порывами ветра. Может, в них стреляли с берега? Или это друзья Маргулиса пришли на выручку?

Снова раздался пушечный залп, и корабль содрогнулся, когда ядром снесло часть кормы. В них стреляют! Обхватив руками согнутые колени, Рори уткнулся в них лбом. Уж лучше утонуть, чем та участь, которая их ожидает. Он попытался себе представить, какой была бы их жизнь с Элисон, однако в его взрослой жизни не было ничего похожего, и воображение отказывало ему.

Склонившись над девушкой, которая начала проявлять признаки жизни, Рори притянул ее в свои объятия. Будет ли она ненавидеть его на небесах или поймет и простит? Ангел простил бы, но Элисон – земной ангел. Если он не может простить себе ни одного поступка, начиная с того момента, как увез ее из дома, едва ли он вправе ожидать прощения от нее. Даже на небесах. Слишком многого он возжелал и, как следствие, все потерял.

Пушечная пальба наверху продолжалась. Судя по доносившимся крикам, среди пиратов воцарился хаос. Каждый претендовал на роль капитана, но не мог убедить остальных. Кто бы ни атаковал их, он выбрал наилучший момент для нападения. Правда, стреляли из рук вон плохо.

Но Рори, измученному телом и душой, уже ни до чего не было дела. Обхватив Элисон руками, он зарылся лицом в ее волосы и ждал смерти, более не уверенный, существует ли Бог. Да и какая разница? Все, что он делал после того, как встретил Элисон, было неправильно. А может, он поступал неправильно всю свою жизнь. Не помешай он тем мошенникам, которые пытались похитить Элисон из почтовой кареты, она вышла бы замуж за Гренвилла и жила бы себе спокойно в Корнуолле. Он не создан для роли благородного спасителя прекрасных дам. И вообще, если их вскорости не потопят, он окончательно лишится рассудка.

К тому времени, когда пальба прекратилась, Рори уже потерял всякую способность удивляться. Судьба или Бог превратили его в беспомощную марионетку, которую дергала за веревочки невидимая рука по воле жесткого разума, желавшего только одного: причинить ему новые страдания. Когда стало ясно, что пиратский корабль взял на абордаж какой-то неведомый захватчик, Рори просто сидел и ждал, что последует дальше…

При виде бело-голубых мундиров флота его величества губы его иронически скривились. В безумном фарсе его жизни тот факт, что британский офицер распахнул дверь его темницы, казался удивительно уместным.

Он медленно поднялся на ноги, держа Элисон на руках. Ее длинные черные волосы, освободившиеся от шпилек и гребней, свисали почти до пола, но Рори ничего не замечал, кроме ее прерывистого дыхания. Все напрасно, он ничего не добился, кроме собственной гибели. Хотя, возможно, для Элисон так будет лучше.

Офицер, заметив напряженную позу полуобнаженного мужчины с рыжеватыми волосами, державшего на руках женщину, решил не делать резких движений. В темных глазах мужчины светилось безумие, и англичанин не сделал попытки забрать у него его хрупкую ношу, как не стал бы вырывать кость у взбесившейся собаки.

– Капитан Рори Маклейн? – осторожно поинтересовался он. Когда Рори кивнул, он добавил: – У меня есть приказ арестовать вас, сэр. Если вы изволите пройти со мной… – К его облегчению, безумец последовал за ним без возражений.

Когда они поднялись на палубу, от группы военных, перебравшихся на корабль с британского фрегата, отделился высокий мужчина в гражданском платье. При виде безвольной фигуры Элисон он издал вопль ярости, который перекрыл шум ветра, раскачивавшего мачты и трепавшего паруса, и привлек к нему внимание окружающих.

– Он убил ее! Этот негодяй убил ее! Я требую, чтобы его повесили. Сейчас же!

Рори, остановившись по знаку сопровождавшего его офицера, молча ждал приговора. Его взгляд равнодушно скользнул по Гренвиллу. За последние несколько месяцев внешность графа претерпела драматические изменения. Исчез модный парик, роскошный шелк и кружева сменились практичным суконным камзолом с весьма скромным галстуком; темные волосы были небрежно стянуты сзади, а скучающее выражение лондонского щеголя превратилось в ожесточенную гримасу отчаявшегося человека. Рори остался доволен этими переменами.

– Позовите врача! Она еще жива.

Убедившись, что девушка дышит, офицер с капитанской кокардой отдал необходимые распоряжения. Он не удостоил внимания мужчину, который держал ее на руках, пока не прибыл врач. Когда Рори безропотно отдал свою ношу, капитан обратил на него пронзительный взгляд и зычно осведомился, перекрывая рев приближающегося шторма:

– Ну что, Маклейн, похоже, мы вовремя подоспели? Вам следует благодарить свою счастливую звезду, что мы заметили пламя и бросились вдогонку за негодяями.

Гренвилл помедлил. Он разрывался между желанием увидеть, как над его соперником свершится суд, и стремлением следовать за Элисон.

– Нечего с, ним разговаривать, – рявкнул он. – Вздерните его, и дело с концом.

Капитан взглянул на графа с мягким упреком.

– Он должен предстать перед судом. Если он виновен, его повесят с соблюдением всех формальностей. – Повернувшись к Рори, он добавил: – Уверен, когда леди придет в себя, она пожелает дать против него показания.

Рори встретил взгляд капитана не дрогнув.

– Моя жена поступит так, как сочтет нужным, но, полагаю, с точки зрения закона, она не может свидетельствовать против мужа.

– Жена! Ах ты, подлец! Если ты думаешь, что какая-то языческая церемония может сойти за свадьбу…

Когда граф замолчал, захлебнувшись собственной злобой, Рори заговорил, обращаясь к капитану:

– Губернатор направил в Лондон официальный пакет с документами, подтверждающими законность брака. Помимо этого, на борту «Морской ведьмы» имеются подписанные и засвидетельствованные копии. Впрочем, все это можно проверить и на Барбадосе, если вы пожелаете вернуться туда. Эта женщина – моя жена. Я доверяю ее вашим заботам, капитан, но не этого мошенника.

Поскольку пленник держался с большим достоинством, чем взбешенный граф, капитан понимающе кивнул.

Ветер между тем крепчал, вздымая волны, которые могли забросить оба корабля на клубившиеся грозовые тучи. Рори связали за спиной руки, и вся компания поспешила перебраться на военный фрегат.

Элисон шевельнулась и застонала. Голова у нее раскалывалась, челюсть саднило, горло пересохло. Она беспокойно задвигалась, но, ощутив, приступ тошноты, с жалобным всхлипом снова откинулась на мягкую, подушку.

Шорох поблизости подсказал ей, что рядом кто-то есть, но она не могла заставить себя очнуться настолько, чтобы выяснить, кто именно. Спустя мгновение до нее донеслись голоса, затем в комнату вошел кто-то еще, более крупный и шумный, но Элисон слишком устала, чтобы беспокоиться по этому поводу. Она снова погрузилась в глубокий спасительный сон.

Корабельный врач покачал головой, а мальчик-юнга обеспокоенно нахмурился. Несмотря на все их усилия, девушка, похоже, не собиралась приходить в себя. Нетерпеливый стук в дверь заставил их обоих обернуться.

– Ну, как она? Может говорить? – Бросив взгляд через плечо врача на бледное лицо на подушке, незваный гость приглушенно застонал. – Разбудите ее, Баском. Я не могу больше терпеть.

Врач повернулся к девушке и положил прохладную ладонь на ее горячий лоб.

– Думаю, она тоже, милорд.

Гренвилл смотрел на бледные черты своей кузины и видел, к чему привели его необдуманные действия. Это ему совсем не нравилось. Да и сам он себе не нравился. В сущности, Элисон была не более чем ребенком, когда он вынудил ее бежать из родного дома и толкнул в объятия мошенника, охочего до чужих денег. Его неуклюжие попытки поправить дело позорно провалились. До конца своих дней ему придется жить с сознанием, что он явился причиной страданий, если не гибели несчастной девушки. Он должен найти какой-то способ искупить свои ошибки, и начнет с того, что заставит платить этого негодяя, которого держат в трюме.

Когда Элисон очнулась в следующий раз, вокруг было темно и тихо. Правда, не совсем. Снаружи доносилось поскрипывание мачт, хлопанье парусов и прочие звуки, сопутствовавшие движению корабля. Но никаких голосов. Облегченно вздохнув, она открыла глаза.

Тусклый свет, лившийся в иллюминатор, лишь немного рассеивал мрак, не позволяя разглядеть окружающую обстановку. Судя по покачиванию судна, они находились в море, но каюта казалась незнакомой.

Элисон неподвижно лежала, пытаясь оценить свое состояние. Она чувствовала себя измученной и разбитой, но телесная боль не шла ни в какое сравнение с болью, терзавшей ее сердце.

С самого начала она предчувствовала, что Рори заставит ее страдать, но упорно держалась за свои фантазии. Наверное, в этом мире нет любви и самое главное – выжить. Что ж, она выжила. Что дальше?

К утру Элисон поняла, что у дверей ее каюты выставлена охрана. Измученная жаждой, она издала хриплый возглас и испуганно смолкла. Кто-то снял с нее платье, оставив сорочку и нижние юбки, видимо, из соображений скромности. Одеяло укрывало ее до самого подбородка. Должно быть, похитители заботились о ее удобствах.

Свесив ноги, она села на постели. Все ее тело безбожно ныло, а желудок готов был исторгнуть то немногое, что в нем содержалось. Сбоку от койки находился деревянный столик с отверстием, в котором ловко сидел кувшин с водой. Элисон потянулась за жестяной кружкой, подвешенной рядом.

К тому времени, когда ей удалось наполнить кружку водой и сделать глоток, за дверью раздался сонный голос, обращавшийся к ее молчаливому стражу. Услышав стук в дверь, Элисон набросила одеяло и подтянула его к подбородку. Она подозревала, что выглядит ужасно, но не собиралась переживать по этому поводу.

Не успела она отозваться, как дверь распахнулась, впустив врача. Приятно удивленный, что девушка находится в сознании, он отметил отсутствие таких симптомов, как румянец и расширенные зрачки. Убедившись, что его пациентке не грозит лихорадка, врач вежливо поклонился.

– Добрый вечер, миссис Маклейн. Рад видеть, что вы наконец-то очнулись. Может, распорядиться, чтобы вам подали бульон или чай?

Мысль о еде была слишком отвратительной, и Элисон сосредоточилась на имени, которое он употребил, обращаясь к ней. Как жена Рори, она имела право именоваться леди Маклейн, но англичане не признали бы его шотландский титул, даже если бы знали о нем. С другой стороны, как дочь графа, ее следует называть леди Элисон, если только они не в курсе ее незаконного происхождения. Губернатор всегда обращался к ней именно так. У Рори не было причин рассказывать посторонним, что она незаконнорожденная. Оставалось только предположить, что этот человек знает Гренвилла. Элисон скорчила гримасу.

– Куда мы направляемся? – Она прижала ладонь ко лбу, пытаясь вспомнить, как она сюда попала.

Решив, что она еще не совсем оправилась, врач объяснил Элисон, где она находится и куда движется корабль. Когда он упомянул про Лондон, в ее глазах вспыхнула надежда, и он бодро продолжил:

– Вашему кузену не терпится вас увидеть. Он вне себя от радости, что вы наконец-то нашлись.

Паника исказила черты Элисон, и она отпрянула к стене, глядя на него испуганными глазами.

– А Рори? Где Рори?

Это была не совсем та реакция, которую он ожидал, но доктор Баском решил, что для жены естественно беспокоиться о своем муже, хотя это и ставило его в весьма щекотливое положение. Он вовсе не горел желанием оказаться тем самым человеком, кто сообщит молодой женщине об аресте шотландца.

– Ваш муж жив и здоров и находится на борту корабля. Позвольте мне распорядиться, чтобы вам принесли поесть. Вы почувствуете себя значительно лучше, когда немного подкрепитесь.

Элисон не понравилось, что он уклонился от ответа. Она задумалась, пытаясь разобраться в ситуации. Выходит, Гренвилл спрашивал о ней, а Рори нет. Что-то здесь не так. Даже если Рори не любит ее, его должно волновать ее богатство. Если только он не считает ее мертвой. Интересно, может ли муж наследовать состояние жены вопреки ее завещанию? Если так, это единственное объяснение чудовищному поведению Рори.

Баском озадаченно наблюдал за девушкой, мысли которой блуждали где-то далеко и, казалось, не собирались возвращаться. Она даже не пыталась отвечать на его вопросы и вообще вела себя так, словно забыла о его присутствии. Должно быть, бедняжка еще не совсем пришла в себя. Беспокойно пожевав губами, врач удалился, оставив свою пациентку наедине с ее мыслями.

Состояние Элисон, однако, не улучшилось с течением времени. Она выпила принесенный ей чай, но не прикоснулась к еде. Когда ей дали щетку, она начала послушно причесываться. Было видно, что она делает это по привычке, а не потому, что хочет лучше выглядеть. На корабле не было женщины, которая могла бы помочь ей одеться, но когда из ее сундука вытащили платье и разложили перед ней, Элисон бросила на него равнодушный взгляд и продолжила расчесывать густые пряди волос.

Не добившись от своей пациентки никакой реакции, кроме однозначных ответов, врач решил разыскать ее кузена, надеясь, что знакомое лицо возбудит ее интерес.

Когда Гренвилл вошел в каюту, Элисон начала кричать даже раньше, чем он открыл рот. В ее криках не было ужаса или какого-либо иного чувства, но чем ближе он подходил, тем громче она вопила. Когда граф ретировался в коридор и скрылся из виду, Элисон затихла и вернулась к расчесыванию волос.

Врач последовал за ним в коридор, сочувственно качая головой.

– Боюсь, потрясение сказалось на ее рассудке. Мы не можем знать наверняка, что ей пришлось пережить за последние месяцы. Возможно, со временем отдых и покой восстановят ее расшатавшиеся нервы.

Изогнув губы в горькой усмешке, Гренвилл бросил на своего собеседника сардонический Взгляд.

– Вы недооцениваете мою кузину, Баском. Скажите ей, что я свалился за борт, и она заулыбается. Приведите сюда Маклейна, и мы увидим, как на самом деле обстоят дела.

Они вели себя так, словно она была глухой или слабоумной, и Элисон, отлично слышавшая весь разговор, внутренне улыбнулась. Выходит, ее кузен не так уж глуп. Конечно, ему далеко до Рори, но, оказывается, он все же способен разумно мыслить, когда пытается пользоваться мозгами, а не силой.

К тому времени, когда к ней привели Рори, Элисон облачилась в платье, которое нашла в сундуке, доставленном из Чарлстона. Она не стала закалывать волосы, и длинные локоны свободно струились по серому кружеву платья. При виде состояния, в котором находился Рори, ее глаза слегка расширились, но никто, кроме самого Рори, не заметил ее реакции. Для сопровождавших его офицеров взгляд Элисон оставался пустым и лишенным всяких эмоций.

Она никогда не видела, чтобы волосы Рори были грязными и свалявшимися. Он предпринял попытку стянуть их на затылке шнурком, но со связанными руками это оказалось безнадежным делом. Рубаха с чужого плеча, кое-как заправленная в разорванные и запачканные бриджи, болталась бесформенными складками вокруг его узких бедер. Кожа на запястьях, связанных грубой пеньковой веревкой, была стерта до крови, и на манжетах рубашки отчетливо проступали кровавые пятна.

Распрямив плечи, Рори молча ждал приговора Элисон, но не мог удержаться, чтобы не ласкать взглядом ее лицо. Он поморщился при виде синяка, который был делом его рук. Элисон казалась чересчур бледной, а льдисто-серый оттенок глаз отражал страх и настороженность, которые она испытывала.

Мужчины, стоявшие за спиной Рори, ждали какого-нибудь признака узнавания, какого-то проявления любви, ненависти или страха. Поднявшись со своего места, Элисон прошла мимо Рори, проследовав в соседнюю каюту, где находились врач и Гренвилл, и подошла к столу. Когда она взяла нож, Гренвилл шагнул к ней, чтобы забрать опасный предмет, но Элисон с легкой улыбкой опустила нож на уровень его мужских достоинств. Кузен поспешно посторонился, уступив ей дорогу. Врач не вмешивался, наблюдая за ней с чисто профессиональным интересом. Не удостоив его вниманием, Элисон двинулась назад; голова ее была гордо поднята, длинный подол платья волочился по полу, как королевский шлейф.

Рори обернулся, когда она вошла в каюту и решительно направилась к нему с ножом в руках. Гренвилл хмыкнул.

– Ты получишь по заслугам, Маклейн, если она кастрирует тебя. Баском, может, нам ненадолго оставить счастливую парочку наедине?

Врач бросил на него сердитый взгляд, но Элисон, казалось, не слышала ядовитой реплики. Руки Рори были связаны спереди. Когда она просунула лезвие между его запястьями, явно собираясь проделать то, на что намекал Гренвилл, Баском поспешно шагнул вперед.

Рори бросил на него холодный взгляд.

– Оставьте ее в покое, если не хотите, чтобы и вам перепало.

Баском заколебался, но, увидев, что Элисон перерезает веревку, связывавшую руки Рори, успокоился.

– Почему она ничего не сказала?

Рори иронически выгнул бровь.

– А вы бы перерезали веревку, если бы она попросила?

– Но она ничего не говорит. Это неестественно!

Рори угрюмо хмыкнул.

– Элисон предпочитает действовать, а не говорить. И насколько я могу судить, она совсем не прочь отхватить у меня кое-что. Видит Бог, у нее есть для этого все основания.

Он облегченно вздохнул, когда его путы упали на пол и она отложила нож. Одарив Рори беглой усмешкой, Элисон склонилась над своим сундуком. Когда она извлекла оттуда баночку с мазью и начала втирать ее в запястья Рори, Гренвилл громко запротестовал:

– Этот парень опасный преступник! Вы же не позволите ему свободно разгуливать по прихоти женщины, у которой не все в порядке с головой.

Он попытался вмешаться, но Элисон снова вооружилась ножом, не проявив при этом и тени эмоций. Гренвилл перевел настороженный взгляд с ее безмятежного лица на угрюмую физиономию Рори. Пленник пожал плечами.

– На вашем месте я не стал бы рисковать. Вы и так слишком долго испытывали ее терпение.

Граф свирепо нахмурился, отметив его издевательский тон, однако отошел, позволив Элисон продолжить обработку израненных запястий. Когда она закончила, он потребовал:

– Баском, велите своим людям отвести этого негодяя назад.

Рори посмотрел на Элисон, которая, сложив руки на коленях, снова уселась на койку.

– Теперь ты свободна, девонька. Ты ведь это понимаешь, да?

Что-то мелькнуло в глубине ее серых глаз, и, к удивлению всех, кроме Рори, она произнесла чистым мелодичным голосом:

– Убирайся к дьяволу, Маклейн.

Глава 23

Лондон, осень 1760 года

Когда закованного в кандалы Рори увели, оставив Гренвилла на свободе, Элисон поняла всю чудовищность совершенной ею ошибки. Рори даже не обернулся, чтобы взглянуть на нее, когда спускался по сходням на пристань. Они не виделись с того дня, когда она перерезала его путы, а он освободил ее от всех обязательств перед ним. Теперь она свободная женщина, а их брак не более чем досадная помеха, которую мистер Фарнли скоро устранит. Разве не этого она хотела? Так почему же она чувствует себя такой опустошенной?

Рори заманил ее в ловушку, вынудил выйти за него замуж и чуть не довел до-гибели в плену у пиратов. Если он и питал любовь, то только к ее деньгам. Как еще можно объяснить его действия? Он произносил те же слова, что и Алан, и они так же мало значили. И, стало быть, бессмысленно сожалеть о том, чего никогда не было.

Гренвилл попытался проводить ее к ожидавшей на пристани карете, но она нетерпеливо стряхнула его руку.

На протяжении всего путешествия он обращался, с ней, как с хрупким фарфором, но Элисон была слишком несчастна, чтобы что-либо замечать. Она списывала свое подавленное состояние на морскую болезнь, продержавшую ее большую часть времени в постели. Теперь ей будет лучше.

Повернувшись к грубоватому капитану, с которым она успела подружиться во время плавания, Элисон попросила:

– Не могли бы вы распорядиться, сэр, чтобы меня проводили домой? Леди Кемпбелл, наверное, волнуется.

Граф попытался протестовать, но она проигнорировала его и двинулась прочь в сопровождении морского офицера. За жесткой маской Гренвилла на мгновение промелькнула боль, затем, распрямив плечи, он зашагал в противоположном направлении.

Дейдра выбежала им навстречу, но ее лицо вытянулось, когда она увидела, что Элисон сопровождает незнакомец. Во время предыдущего пребывания Элисон часто бывала тихой и сдержанной, но ее улыбка была заразительной, а в глазах светилось восторженное любопытство. Женщина, стоявшая перед ней сейчас, более не была той юной девушкой. Она по-прежнему держалась сдержанно, но в ее облике появилась властность. Мечтательное выражение, особенно запомнившееся Дейдре, сменилось холодным спокойствием, казавшимся неестественным на этих мягких чертах.

Не осмелившись поинтересоваться местопребыванием своего племянника, Дейдра поблагодарила офицера, взяла Элисон под руку и увела в дом.

Спустя несколько часов мистер Фарнли покинул резиденцию Кемпбеллов, качая головой. Никогда еще он не видел столь запутанной паутины, но его интересовало не столько золото, которое сплело эту липкую сеть, сколько попавшие в нее невинные создания.

Потребовалась неделя, чтобы найти Рори, нанять адвокатов и освободить его под залог. Грязный оборванец, которого вывели из камеры, ничуть не напоминал самоуверенного джентльмена, посетившего однажды его контору. Но Фарнли слишком долго прожил на свете, чтобы судить по внешнему виду. В глубине темных глаз оборванца горел более яростный огонь, чем это казалось возможным для обычного человека.

Не имея другого места, куда пойти, Рори не стал возражать, когда поверенный доставил его к порогу леди Кемпбелл. В распоряжении Элисон была целая неделя, чтобы ускользнуть в тот мир, который она выбрала для себя. В любом случае он не собирается задерживаться здесь дольше, чем требуется. Он хотел помыться, переодеться и послать весточку на «Морскую ведьму». Он еще не решил, что будет делать дальше. Судебное разбирательство потребует его присутствия в Лондоне. А после этого он поедет в Шотландию.

Дейдра встретила его объятиями и слезами и проводила в его старую комнату. Она что-то твердила о горячих ваннах, хорошей еде и продолжительном отдыхе. Рори отделывался вежливыми кивками. За последние недели он спал урывками и сомневался, что сможет когда-нибудь по-настоящему заснуть. Ему хотелось спросить об Элисон, узнать хотя бы о ее здоровье, однако он не решался затронуть эту тему.

Оставшись один, Рори притворил дверь и устало огляделся. Он сменил одну камеру на другую. Пока он в Лондоне, он скован по рукам и ногам так же прочно, как если бы находился в кандалах. Ему необходимо чем-то заняться, чтобы заглушить ощущение пустоты и боли. Ему необходимо отправиться домой, в поросшие вереском холмы, и постараться забыть прелестную женщину, так недолго принадлежавшую ему. Он никогда не забудет Элисон, но он должен был отпустить ее. Для их общего блага.

Ручка щетки из слоновой кости треснула в его руках, и Рори в недоумении уставился на нее. Он даже не заметил, как взял ее. Щетка казалась знакомой, но Рори был не в том состоянии, чтобы думать о подобных мелочах. Он заставил свои кулаки разжаться. Ему необходимо выпить. Но сначала нужно вымыться.

Слуги приготовили ванну, Рори погрузился в горячую воду, однако беспокойство не позволило ему расслабиться. Он торопливо вымылся и вылез из ванны. Вытираясь на ходу, он прошлепал босиком по комнате в поисках старой одежды, которая могла остаться с прошлого раза. Он почти оделся, когда появился лакей и объявил, что его ждет посетитель.

Решив, что это Дугал, разыскавший его раньше, чем он успел навести справки о «Морской ведьме», Рори натянул камзол и поспешил вниз по лестнице в гостиную. Зрелище, представшее его глазам, заставило его скривиться от отвращения.

Гренвилл! Граф, очевидно, кинулся сюда, как только ему сообщили об освобождении Рори. Одетый так же просто, как и на корабле, с волосами, стянутыми на затылке, он выглядел скорее как сельский джентльмен, чем элегантный денди, посещавший этот дом в прошлый раз.

– Уже уходим, не так ли? Вам до того не терпится потратить новоприобретенные денежки, что некогда позаботиться о благополучии моей кузины?

Распрямив плечи и стиснув эфес шпаги, Рори холодно встретил оскорбительный выпад графа.

– Вы здесь нежеланный гость, Гренвилл. Пока я остаюсь мужем Элисон, это ее дом. Если вас действительно заботит ее благополучие, убирайтесь отсюда, пока вас не вышвырнули с позором.

– Я уйду, но не раньше, чем приму вызов, который вы бросили мне однажды. Я буду ждать в «Уайтсе» ваших секундантов.

Гренвилл взял свою шляпу и трость и приподнял бровь, ожидая, пока Рори посторонится и даст ему пройти.

Рори подошел к серванту и налил себе виски, о котором мечтал весь вечер. Ничто не доставило бы ему такого удовольствия, как выместить свою горечь и досаду на наглом англичанине, но он слишком хорошо помнил, что должен думать не только о себе.

– Вызов отменяется, Гренвилл. Я готов был драться с вами, пока не имел отношения к Элисон, но теперь она моя жена, и я не могу убить ее единственного родственника.

К полнейшему изумлению Рори, предмет их разговора неожиданно возник в дверях. Глаза Элисон расширились, когда она увидела его, но что означало их выражение, Рори не понял. Хрупкий бокал треснул в его пальцах, прежде чем он успел отставить его в сторону, а сердце так яростно забилось, что он ощутил болезненную пульсацию в висках. Элисон здесь? Он жадно следил за ее грациозной фигуркой, когда она вошла в комнату, но, заметив странное выражение в ее глазах, перевел взгляд на Гренвилла. Его рука угрожающе легла на эфес шпаги. Он уже видел это выражение на лице Элисон, и инстинкт защитника, о существовании которого он и не подозревал, заставил его устремиться к ней на помощь.

Оба мужчины молча смотрели, как Элисон проследовала к высоким окнам с бархатными шторами, выходившими на улицу. Она не удостоила их приветствием. Даже взглядом. Впрочем, ей и не нужно было ничего говорить – ее присутствие говорило само за себя. В том смятении, в котором пребывало ее сознание, Элисон не могла найти нужных слов, но она чувствовала, какое действие оказывает на них, и продолжала молчать, предоставив им сражаться со своими собственными демонами.

Граф послал ей страдальческий взгляд, но Элисон все с тем же отсутствующим выражением отвернулась к окну. Глубоко встревоженный, Рори терпеливо ждал, пока незваный гость уйдет, не желая обнаруживать перед ним своих опасений. Пустой взгляд Элисон не предвещал ничего хорошего, и он хотел, чтобы Гренвилл немедленно убрался отсюда.

– В таком случае я буду искать удовлетворения в суде, Маклейн.

Граф крепче вцепился в свою трость, свирепо уставившись на упрямого шотландца. Но тот хранил холодное молчание, и ему ничего не оставалось, как удалиться, бросив последний взгляд в спину Элисон.

Элисон не слышала, как он вышел, и не видела, как он забрался в экипаж, ожидавший снаружи. Неожиданное появление Рори наполнило ее внезапным холодом, и вид за окном превратился в снежную метель. Обхватив себя руками, она попыталась противиться видению, но вдали появилась черная скала, и она вскрикнула. Звук, вырвавшийся из ее груди, смешался с ревом ветра. Всадник в развевающемся плаще несся по направлению к бездне, скрытой мраком и слепящим снегом. Элисон пыталась крикнуть, предупредить его, но он продолжал скакать навстречу собственной гибели. Смерть была повсюду, она тянула холодные щупальца, ее хохот слышался в вое ветра. Она неумолимо приближалась, оставаясь незримой для невидящих глаз. Душа Элисон кричала, взывая к милосердию, но ее тело, налившись свинцовой тяжестью, оставалось неподвижным. Когда лошадь с седоком исчезли в зияющей бездне, она обессиленно рухнула на снежный покров.

Глядя на ее оцепеневшую спину, Рори не догадывался об этой мучительной борьбе. Он еще не пришел в себя от потрясения, вызванного внезапным появлением Элисон, но ее напряженная фигура и отрешенный взгляд, который он перехватил, когда она проходила мимо, встревожили его. Когда она покачнулась и издала полузадушенный звук, Рори побелел и рванулся вперед, но прежде чем он успел подхватить девушку, она упала на выцветший персидский ковер на полу.

– Элисон! – Рори проскочил мимо длинного стола, уставленного фарфоровыми безделушками, перемахнул через стул, стоявший перед секретером, и опустился на колени рядом с девушкой. Подхватив ее на руки, он осторожно выпрямился, тревожно вглядываясь в бледное лицо.

На его крик сбежались слуги. Горничная леди Кемпбелл, бросив один лишь взгляд на безвольную фигуру в руках капитана, помчалась за нюхательными солями и жжеными куриными перьями. Остальные растерянно топтались вокруг, пока Рори не крикнул, чтобы позвали врача. Лакей кинулся выполнять поручение, а домоправительница, опомнившись, поспешила наверх с неожиданным для ее тучной фигуры проворством, чтобы зажечь камин, принести горячую воду и согреть постель.

Рори двинулся следом с Элисон на руках. Испуганный ее неподвижностью, он не решился предоставить ее заботам других, когда они добрались до ее комнаты. Вместе со своей ношей присел на краешек постели, всей душой желая, чтобы она открыла глаза. Он смирился с ее потерей, но не таким образом. В панике Рори некоторое время наблюдал, как вздымается ее грудь – он хотел убедиться, что Элисон жива. Затем осторожно положил ее на льняные простыни, уступив попечению горничных.

Элисон беспокойно шевельнулась и открыла глаза. Судя по их выражению, она все еще находилась в состоянии шока. Горничная повела перед ее носом флакончиком с нюхательными солями и помахала жжеными перьями. От резкого запаха Элисон закашлялась и приподнялась на руках.

– Оставьте меня в покое. Со мной все в порядке. – Отмахнувшись от горничной и ее ароматических снадобий, она устремила на Рори обвиняющий взгляд. – Скажи им, пусть уйдут.

Рори вопросительно взглянул на леди Кемпбелл, явившуюся следом за слугами. У него были свои подозрения относительно причин случившегося, но он не осмеливался высказать их вслух без согласия Элисон. С другой стороны, обморок мог быть признаком какой-то неведомой болезни. В любом случае решать предстояло его тетке.

– За врачом уже послали, – сообщила леди Кемпбелл. – Пусть полежит, пока он придет.

Элисон облегченно вздохнула, когда Дейдра сделала знак горничной и решительно выставила слуг из комнаты. Когда же она последовала за ними, преднамеренно оставив молодую пару наедине, Элисон отвернулась и закрыла глаза. Метель все еще кружилась перед ее мысленным взором. Содрогнувшись, она снова открыла глаза и встретила взгляд Рори. Он по-прежнему сидел рядом с ней на постели, нахмурив в задумчивости лоб.

– Что ты видела, Элисон? Расскажи мне.

Он взял ее бледную руку и потер ледяные пальцы, согревая их в своей теплой ладони. Сердце его все еще лихорадочно билось, и он пытался найти какое-то простое объяснение случившемуся, чтобы убедиться, что не он явился причиной обморока Элисон, что она здорова и находится в согласии сама с собой.

Элисон устало покачала головой и отвернулась. Пальцы Рори казались раскаленными углями, но она радовалась их теплу и желала, чтобы оно распространилось по всему ее телу. Она вспомнила об ощущениях, которые дарили ей эти сильные руки, и ощутила, как огонь проникает в ее сердце. После всего, что произошло между ними, она по-прежнему хотела, чтобы он касался ее. Только касался, и ничего больше.

С печалью в душе она слушала его умоляющий голос, не в состоянии дать разумный ответ. Как описать то, что она видела, и опасность, которую она ощущает? Она была уверена только в одном – видение каким-то образом связано с Рори, а здравый смысл подсказывал, что заснеженные горы имеют отношение к Шотландии. Что сказать, чтобы он понял?

– Дай мне хотя бы знать, милая, было ли это видение или ты больна. Нельзя держать все в себе.

Искренняя озабоченность, прозвучавшая в его голосе, заставила Элисон перевести взгляд на мужа. Она не представляла, как он оказался здесь. Снова и снова она размышляла о том, почему он обошелся с ней так низко, но ее богатство оставалось единственным объяснением, которое она могла придумать. Возможно, он хотел продать ее пиратам, но она не могла поверить, что он способен на такое. Она не понимала Рори и его поступков, но в мире существовало множество вещей, которых она не понимала. И причина появления Рори была одной из них. Она снова погрузилась в туман безразличия.

– Я прекрасно себя чувствую. Возможно, немного устала. Мне нужно отдохнуть… а ты иди куда собирался.

Рори упрямо стиснул челюсти.

– Я не ребенок, чтобы отсылать меня прочь в угоду твоим капризам, Элис. Ты моя жена, и я, пока это в моих силах, намерен заботиться о тебе. Дейдра послала за врачом. Пожалуй, будет лучше, если он осмотрит тебя.

– Нет, Рори, я не вынесу, если еще один мужчина будет прикасаться ко мне. Оставь меня, пожалуйста.

Элисон говорила шепотом, ее бледное лицо напряглось. Рори жаждал обнять ее и пообещать, что все будет хорошо, но не мог. Он не волшебник и не может повернуть время вспять.

– Докажи мне, что ты не больна, я уйду и отошлю врача. – Это было самое большее, что он мог пообещать.

Элисон закрыла глаза и с облегчением обнаружила, что метель исчезла. От руки Рори распространялось тепло, прогревая ее тело. Неосознанно обхватив пальцами его ладонь, она заговорила:

– Я не могу этого объяснить, Рори. Иногда я вижу человека, который идет по улице, хотя при этом я не смотрю в окно, или, скажем, осыпающийся туннель под землей, хотя сама я нахожусь на поверхности. Но бывают не совсем отчетливые видения. Бабушка говорила, что это окна в другой мир, в будущее. Невозможно ясно видеть события, которые еще не произошли. Но я чувствую их. Я как бы нахожусь там, вижу все, что происходит, но я не знаю, что это означает и что я должна делать. – Элисон сделала беспомощный жест, сознавая тщетность всяких попыток объяснить то, чего она и сама не понимала.

– Ты не могла бы рассказать мне, что ты чувствовала сегодня? – Рори постарался задать вопрос как можно мягче. Ведь она могла уклониться от ответа, как это часто бывало. Он искренне стремился понять Элисон, хотя его разум и восставал против предположения, что будущее человека предопределено, как бы он ни старался изменить его.

Элисон покусала нижнюю губу, пытаясь выразить свои ощущения словами. Это было лучше, чем пытаться навести порядок в собственных эмоциях.

– Мне было холодно. Ужасно холодно. Стояла ночь, очень темная и вместе с тем белая от слепящего снега. А потом появился всадник. Я пыталась остановить его. Я охрипла от крика, но он продолжал скакать. – Она помедлила, опасаясь, что Рори усомнится в ее словах, но он молчал, терпеливо ожидая, продолжения. – Повсюду таилась опасность, почему-то я была в этом уверена. А потом всадник исчез. Думаю, он упал с обрыва. – Она сделала глубокий вздох и посмотрела ему в глаза. – Я уверена, что этим всадником был ты.

Это заявление настолько поразило Рори, что он целую минуту ошарашенно взирал на нее, не в силах ответить. Когда способность логически мыслить вернулась к нему, он поспешил успокоить Элисон. Но ее мрачное предсказание подействовало на него так, что он сам нуждался в успокоении.

– Такие метели, как та, что ты описала, случаются только на самом севере нагорья, милая. Мне нечего там делать. Мой дом расположен в холмистой части Шотландии, недалеко от побережья. Зимы там мягкие. – Он запустил пальцы в волосы, глядя в опущенные темными ресницами глаза и пытаясь найти более убедительные слова. Бледность Элисон, контрастируя с пышной массой черных волос, создавала впечатление почти неземной хрупкости, и Рори внезапно испугался, что ее отнимут у него окончательно и бесповоротно. – Бессмысленно терзаться по поводу будущего, если мы не в силах повлиять на него, верно? Ну а теперь поспи, а я отошлю врача.

Возможно, он прав и не в ее власти, изменить будущее. Но разве позволила бы она Рори какие-либо вольности, если бы не видение, где они занимались любовью? Стала бы она думать о браке? Или ему пришлось бы лишить ее невинности насильно, чтобы у нее не оставалось иного выхода, кроме как согласиться узаконить их отношения? Так или иначе, но конец был бы тот же самый.

Не явись ей видение, где Рори находился в объятиях другой женщины, она с радостью вышла бы за него замуж, не подозревая о его истинной натуре.

Элисон задумчиво нахмурилась, когда Рори тихо поднялся и вышел из комнаты. А женился бы он на ней вообще, если бы она не убежала в тот, последний раз?

Что толку гадать? Теперь все это не имеет ни малейшего смысла.

Глава 24

– Прошу прощения, если я пришел в неподходящее время. Возникли важные дела, которые нам необходимо обсудить, но если вы предпочитаете зайти ко мне в контору позже…

Джеймс Фарнли, эсквайр, прищурился, глядя сквозь очки на молодого человека, расхаживавшего по гостиной в явном раздражении. За неделю, минувшую после освобождения из тюрьмы, капитан, очевидно, так и не нашел ни времени, ни денег, чтобы обновить свой гардероб. Его суконный камзол, хотя и отличался безупречным покроем и качеством, был далек от требований моды. Явно одетый для выхода, он не удосужился надеть парик или хотя бы напудрить волосы. Не было у него богато украшенной трости, красных каблуков и полосатых чулок; у порога его не ждал роскошный портшез. Очень необычное поведение для человека, на которого внезапно свалилось богатство. Вдобавок Маклейн даже не пытался выяснить размеры весьма значительного состояния своей жены – все это усиливало подозрительность поверенного.

Рори перестал метаться по комнате и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Фарнли.

– Я передал ваши сообщения своей жене, сэр. Не знаю, почему она не сочла нужным ответить на них. Если есть какие-то срочные дела, я готов вас выслушать, но решение будет принимать леди Элисон.

Поверенный слегка приподнял брови.

– Как ее муж, именно вы несете ответственность за состояние ее деловых предприятий. Я понимаю, что леди обладает незаурядным характером, но я уже проинформировал ее, что на всех документах требуется ваша подпись.

Пальцы Рори сжались вокруг рукоятки ножа для разрезания бумаг.

– Вы разговаривали с Элисон? Она не сказала мне об этом.

Фарнли кашлянул. Он не имел представления о взаимоотношениях молодой пары, но, действуя в интересах Элисон, самым тщательным образом навел справки о мужчине, за которого вышла замуж его самая богатая клиентка. Если у него и были сомнения относительно самого брака и характера молодого человека, они не распространялись на его деловую хватку. Поскольку успешное ведение дел было основной заботой Фарнли, он попытался успокоить столь выгодного клиента.

– Леди. Элисон никогда не проявляла интереса к своей собственности. Я пытался советоваться с ней по наиболее важным вопросам, однако она неизменно оставляет решение за мной. Много лет я помогал покойному графу вести дела, но должен признаться, что с возрастом я стал более осторожным и не имею желания пускаться в рискованные предприятия. Я взял на себя смелость поинтересоваться состоянием ваших финансов, когда стало известно, что вы взяли на себя защиту интересов леди Элисон. – Это был вежливый намек на внезапное исчезновение Элисон. Клерк, который перехватил ее письмо и продал его графу, так и не появился в Лондоне, но леди Кемпбелл ввела Фарнли в курс дела.

Рори взглянул на пожилого стряпчего со смесью скептицизма и почтения.

– И?..

Ничуть не обескураженный его холодным тоном, Фарнли продолжил:

– Вы составили себе значительное состояние, капитан, благодаря удачным и, должен добавить, довольно рискованным вложениям. Признаться, я не решился бы вложить большие суммы в подобные предприятия, но, полагаю, вы знали, что делали. Учитывая все вышесказанное, я пришел к выводу, что вы в состоянии управлять имуществом леди Элисон без моего вмешательства.

Рори так крепко сжал бронзовую ручку ножа для разрезания бумаг, что металлический узор врезался в ладонь.

– Боюсь, вы не совсем понимаете мое положение, сэр. Разве адвокат, которого вы наняли, не представил вам копии обвинений, выдвинутых против меня Гренвиллом? Кроме того, в адмиралтействе имеется несколько отложенных обвинительных актов. Я не силен в законах, но, полагаю, меня могут повесить или отправить на каторгу за любое из этих дел, если оно будет доказано в суде. Не думаю, что леди Элисон пойдет на пользу, если я займусь ее делами. Удивительно, что она еще не потребовала аннулирования брака.

Это заявление повергло поверенного в шок. С ужасом уставившись на молодого шотландца, он не сразу обрел дар речи.

– Аннулирование брака? Об этом не может быть и речи. Леди Элисон и так достаточно настрадалась в связи с обстоятельствами своего рождения. Я хорошо знал ее отца и деда. Они никогда бы не одобрили подобного обращения с дорогим для них существом. Нет-нет, в чем бы ни состояли ваши противоречия, их необходимо преодолеть. Она ваша жена, капитан, и вы обязаны заботиться о ней. Могу я надеяться, что вы зайдете в мою контору сегодня, чтобы просмотреть учетные книги?

Рори сжал челюсти в упрямой гримасе, которую Элисон бы мгновенно узнала.

– Я готов признать тот факт, что несу ответственность за леди Элисон перед некими высшими силами – уж не знаю за какие грехи, – но эта ответственность не распространяется на ее состояние. Поищите кого-нибудь другого, Фарнли.

Озаренный внезапной догадкой, старый джентльмен устремил на строптивого супруга одобрительный взгляд.

– Совсем непросто найти компетентного человека, которому можно доверить такие огромные суммы, капитан. Надеюсь, вы понимаете, что ваша жена останется без средств, если какой-нибудь мошенник получит доступ к ее деньгам. Пожалуй, я мог бы нанять вас для управления ее финансами. Что скажете? Конечно, это потребует много времени и усилий, но я уверен, что оплата будет вполне достаточной, чтобы компенсировать ваши труды.

Рори разжал кулак, сжимавший ручку ножа для разрезания бумаги, и скрестил руки на груди, прислонившись к дверце секретера.

– Вы умный человек, мистер Фарнли. Я начинаю понимать, почему вы с покойным графом так славно ладили. Итак, я могу защитить Элисон от охотников до чужих денег, только взвалив эту задачу на себя?

Фарнли просиял.

– Именно, капитан. Как насчет половины третьего? Я распоряжусь, чтобы мои служащие подготовили необходимые бумаги. За последние месяцы дела были несколько запущены, но, уверен, вы быстро наведете порядок.

Целый день ушел только на то, чтобы получить представление о наследстве Элисон, которое оказалось поистине необъятным. Вернувшись домой с головной болью, Рори обнаружил свою жену в их общей гардеробной, облаченную в нечто, напоминавшее серебряную паутинку. Горничная леди Кемпбелл укладывала ее волосы в напудренные завитки, Неодобрительно покосившись на пудру, он перевел взгляд на отражение Элисон в высоком зеркале. Смелое декольте не оставляло простора воображению. Упругие округлости, отчетливо проступавшие под тонкой тканью, не нуждались в драгоценностях, чтобы притянуть к себе взгляд. Представив себе, как все мужское население города будет пялиться на грудь его жены, Рори скрипнул зубами. Он и вообразить себе не мог, что будет дожидаться суда в компании Элисон. Почему она решила остаться в доме его тетки, было выше его понимания. Наверное, вбила себе в голову, что ее долг находиться рядом с ним, пока его не признают виновным.

– Я забыл о каком-то событии? – осторожно поинтересовался он, гадая, почему его не склонная к роскоши жена вдруг решила предстать во всем великолепии.

Элисон сморщила носик своему отражению, наблюдая за горничной, втыкавшей в ее затейливую прическу серебряные бабочки.

– Да так, ничего особенного, – рассеяно отозвалась она. – Леди Гамильтон устраивает небольшой прием, и я обещала Дейдре, что составлю ей компанию. – Она завязала на шее бархатную ленточку с прикрепленной к ней крохотной бабочкой. – Как, по-твоему, это не перебор? Модистка посоветовала мне эти украшения, поскольку у меня нет бриллиантов, но получилось как-то глупо.

– Элисон, у тебя достаточно денег, чтобы скупить все бриллианты в Лондоне. Так что не имеет никакого значения, нацепишь ты эти бабочки или нет. Я тоже должен посетить это событие? – Рори устало стянул с плеч удобный камзол и, оставшись в жилете и рубашке, помедлил в ожидании ответа.

Элисон, отвернувшись от зеркала, вскинула на него удивленный взгляд.

– Не думала, что ты захочешь, но леди Кемпбелл будет в восторге, если ты пойдешь. – Она старалась не слишком пристально смотреть на его выразительные черты и широкие плечи, натянувшие приталенный жилет. Они немало преуспели в том, чтобы избегать друг друга, но полностью исключить общение не представлялось возможным. Вдобавок они занимали смежные апартаменты. Элисон полагала, что Рори со дня на день уедет. Что касалось ее собственных планов, то их просто не было. Она жила одним днем. Рано или поздно боль пройдет, как это было с Аланом. Постоянная близость Рори, однако, не способствовала делу.

Первой реакцией Рори было облегчение. Он не имел ни малейшего желания тратить вечер на пустые разговоры с теми самыми людьми, которые, не задумываясь, повесили бы его еще много месяцев назад. В этом смысле Элисон была совершенно права. Но, взглянув на ее грудь, едва прикрытую мерцающей тканью, Рори ощутил вспышку гнева. Будь он проклят, если позволит ей выйти из дома в таком виде. Если его не будет рядом, то кто осадит любого наглеца, который посмеет пялиться на его жену?

– Я вас не задержу. – Круто повернувшись, он направился в свою комнату.

Элисон проводила его изумленным взглядом. Перспектива провести весь вечер под надзором Рори служила вообще-то достаточным основанием для тревоги. Но, к своему стыду, она не смогла сдержать приятного возбуждения от сознания, что он будет рядом. Последнюю неделю Рори каждый вечер исчезал из дома, и Элисон всерьез подозревала, что он завел себе любовницу. Что ж, по крайней мере, этот вечер он проведёт с ней, а не с другой женщиной. Эта мысль доставила ей столько же радости, сколько и тревоги.

Не желая копаться в собственных эмоциях, Элисон ускользнула в свой призрачный мир. Когда спустя некоторое время Рори зашел за ней, облаченный в свой лучший костюм, она встретила его отрешенной улыбкой, напомнив ему одну из тех бездумных бабочек, которые украшали ее прическу. Он нахмурился, но, поскольку от него мало что зависело, поспешил проводить ее вниз, в гостиную, где их ждала леди Кемпбелл.

С точки зрения Рори, вечер был полной катастрофой. Несмотря на его попытки удержать Элисон при себе, она то и дело уносилась в танце. Каждый раз с новым кавалером. Рори свирепо сверкал глазами, когда очередной поклонник рассыпался в пространных комплиментах, склонившись над ручкой его жены, но ничего не мог поделать, чтобы помешать Элисон принять приглашение. Проведя половину вечера в бесплодных мечтах о кастрации половины мужского населения Лондона, Рори оставил бальный зал, чтобы утопить свою досаду в выпивке и скоротать остаток вечера за картами.

Элисон тотчас заметила его отсутствие, но у нее не было права гоняться за ним. Рори ясно дал понять, что теперь она сама по себе. Она ощущала его озабоченность, понимала, что его мысли заняты предстоящим судом и, возможно, его наследственными землями в Шотландии. Они никогда не говорили об этом. Элисон пыталась научиться жить без него, но без особого успеха. Может, ей следует стать той волевой женщиной, которая, как она однажды сама сказала, нужна Рори? Возможно, тогда у них появится что-то общее, и они смогут хотя бы разговаривать.

Рори, не подозревавший о благих намерениях своей жены, убивал время за игрой в карты, гадая, сколько еще Элисон намерена здесь торчать. Он невольно прислушивался к забавной дискуссии за соседним столом, где полупьяный молодой человек читал стихи Макферсона, прозванного певцом шотландских гор. Тут же звучали ядовитые подначки не менее пьяного джентльмена, в котором Рори узнал Сэмюела Джонсона. Из какого бы источника Макферсон ни черпал свое вдохновение, его стихи казались не менее смешными, чем остроумные реплики Джонсона. К сожалению, этого оказалось недостаточно, чтобы отвлечь внимание Рори от другого разговора, который велся за его спиной.

– Просто невероятно, чтобы такая красавица владела таким богатством. Если бы я знал об этом раньше, то сам бы ее похитил.

Шутка была встречена пьяным хохотом.

– Господи, да за такие деньги можно жениться даже на дурочке. Вы заметили, как она смотрит прямо сквозь тебя, словно не видит? Я почти поверил, что у меня за спиной появился призрак. Жутковатое ощущение, скажу я вам.

Пальцы Рори крепче стиснули карты. В этих кругах его не знали, и едва ли шутники слышали когда-либо его имя. Однако Элисон они описали так точно, что не оставалось сомнений, о ком идет речь. Он сцепил зубы и постарался сохранить спокойствие.

– Теряешь хватку, Тревор. Я еще не забыл те времена, когда ты не пропускал ни одной красотки, пока та не оказывалась в твоей постели. Неужели этот дикий шотландец может предложить ей больше, чем ты?

Раздался дружный хохот. Рори медленно сложил свои карты и положил их на стол. Подняв глаза, он обнаружил, что старший из знатоков литературы с любопытством наблюдает за ним. Пьяный разговор у них за спиной возобновился.

– Держу пари, вам повезет не больше, чем мне! – запальчиво воскликнул первый повеса. – Она же ненормальная. Хотел бы я знать, как ее мужу удалось затащить ее в постель, если, конечно, ему это нужно. Он так набил карманы, что может завести десяток любовниц и не станет беднее.

Это заявление было встречено новым взрывом смеха, но один из молодых людей воспринял вызов приятеля всерьез.

– Ловлю тебя на слове, Тревор. Спорим, не пройдет и часа, как упомянутая леди окажется в моих объятиях, а через неделю – в моей постели.

Рори медленно повернулся на своем стуле и посмотрел на самоуверенного юнца, приятели которого уже бросали деньги на стол, делая ставки и подшучивая над его бахвальством. При виде разряженного щеголя, возмечтавшего стать любовником Элисон, губы Рори презрительно скривились. Если такого хлюпика проткнуть шпагой, из его жил, наверное, потечет вода.

Рори начал подниматься со стула, когда на его плечо легла тяжелая рука. Вскинув сузившийся взгляд, он увидел перед собой тучного старика, до недавних пор сидевшего за соседним столом.

– Сэр?

– Надеюсь, вы не собираетесь ничего делать сгоряча? Я слышал, что шотландцы – настоящие варвары, но вы производите впечатление джентльмена.

Рори пронаблюдал, как молодые бездельники, дружно поднявшись из-за стола, двинулись следом за очередным лидером на поиски новых развлечений. Затем иронически выгнул бровь, обратив взгляд на пожилого мужчину.

– Доктор Джонсон, если не ошибаюсь? – Тот кивнул, и Рори встал, собираясь последовать за веселой компанией. – Как я понял, вы азартный человек. Ставлю пятьдесят гиней, что этот юный щеголь не добьется от моей жены ничего, кроме танца. Хотите присоединиться?

Хмыкнув, известный критик зашагал рядом с ним, небрежно помахивая тростью.

– Ваша жена тоже шотландка?

– По темпераменту. Но по происхождению она наполовину англичанка, – отозвался Рори, не выпуская из виду молодых людей, которые рассеялись вдоль дальней стены, где находились двери, выходившие на террасу и в парк. Юный денди не мешкая направился к Элисон. Рори мог видеть, как она сверилась со своей карточкой, затем с озадаченным видом уставилась на молодого человека, который быстро убедил ее партнера уступить ему танец.

– Поздравляю, она настоящая красавица. Уж можете мне поверить. Я знаю толк в женской красоте. Кстати, меня всегда интересовало наречие, на котором говорят в горной Шотландии. Насколько я понимаю, это совершенно другой язык.

– Да, в отдаленных районах нагорья все еще придерживаются старины. Образование доступно далеко не всем, как, впрочем, и в Англии. Я слышал, корнуоллцы так же предпочитают собственный диалект.

Невежество англичан относительно его родины не переставало поражать Рори, но он не стал углубляться в эту тему, опасаясь пропустить конец танца. Фигуры менуэта представлялись достаточно безопасными, и он готов был потерпеть, несмотря на острое желание стереть наглую усмешку с лица партнера Элисон, шарившего глазами по ее глубокому декольте.

Обсуждение языков закончилось, как только смолкла музыка. Догадавшись, куда нахальный юнец повел его жену, Рори двинулся вперед, не дожидаясь своего собеседника.

Недалеко от выхода на террасу располагалась большая жардиньерка с папоротниками, установленная на солидной опоре в виде колонны. Рори прислонился к ней, наполовину скрытый тяжелыми бархатными драпировками, висевшими по обе стороны от застекленных дверей. Скрестив на груди руки, он с циничной усмешкой наблюдал за разряженным повесой, увлекавшим Элисон по направлению к террасе. Она казалась несколько озадаченной тем вздором, который нес ее спутник. Улыбка Рори стала шире, когда он заметил, что она пытается высвободиться из его рук. Он точно уловил момент, когда Элисон обнаружила его присутствие в тени папоротников. Выражение замешательства исчезло из ее глаз, а на лице проступила ослепительная улыбка, обычно предназначавшаяся для него. Он выпрямился, ожидая, что будет дальше.

На лице денди отразилась растерянность, когда его очаровательная спутница высвободила свою руку и, проигнорировав дверь, которую он галантно распахнул для нее, с сияющей улыбкой устремилась к статуе в углу.

Он поспешил за ней, чтобы развернуть в нужном направлении, когда статуя вдруг ожила и выступила из тени.

– Вот ты где, Рори. А я думала, что меня все бросили. Дейдра уже готова уезжать?

Рори слышал, как за его спиной хмыкнул Джонсон, но все его чувства были поглощены нежным ароматом духов, сиянием серо-голубых глаз и прикосновением мягких рук, цеплявшихся за его локоть. Только когда пожилой джентльмен шагнул вперед и Элисон подняла на него вопросительный взгляд, Рори опомнился. Появление растерянного денди послужило дополнительным импульсом.

– Доктор Джонсон интересуется языками, милая. Может, ты уделишь ему минутку? – Он подтолкнул ее к своему спутнику. – Моя жена, леди Элисон Маклейн. – Без дальнейших объяснений он отошел от колонны, перехватив денди и его быстро приближающихся приятелей.

– Я хотел бы перемолвиться с вами словом, сэр. – Холодный тон Рори не оставлял сомнений, что это нечто большее, чем вежливая просьба.

Денди окинул наглым взглядом скромный камзол и ненапудренные волосы Рори, стянутые сзади в косичку, и презрительно скривился.

– Не сомневаюсь, но у меня есть более срочные дела.

Он попытался обойти Рори, но шотландец схватил его за плечо и едва уловимым движением вытолкнул через открытую дверь на террасу.

– После того как я покончу с вами, у вас останется только одно срочное дело – привести в порядок свою одежду.

Отлично сознавая, что за ними последовала толпа зрителей, включая всех участников пари, Рори не спешил, стараясь держать свой гнев в узде.

– Я не стану бросать вам вызов за неуважительные высказывания о моей жене, поскольку не считаю вас достойным противником. Но мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь подумал что я отношусь к таким вещам легко. Надеюсь, это послужит вам уроком.

К этому моменту Рори прижал молодого человека к балюстраде террасы. Не обращая внимания на его бурные протесты, он схватил незадачливого юнца за лацканы, поднял его в воздух и, прежде чем приятели денди пришли ему на помощь, перебросил его через перила в росший внизу кустарник.

Отряхнув руки и одернув камзол, Рори повернулся к элегантной публике, таращившей на него глаза, и насмешливо приподнял бровь.

– Как дикий шотландец, – громко объявил он, перекрывая возмущенные вопли своей жертвы, – я предпочитаю использовать оружие на поле битвы, но я готов сделать исключение для любого, кто посмеет оскорбить мою жену. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить.

Рори повернулся и проследовал в зал, предоставив зрителям с изумлением наблюдать за ярко освещенной сценой по ту сторону застекленных дверей. Шотландец присоединился к своей жене, оживленно беседовавшей с известным интеллектуалом, доктором Джонсоном. Парочка встретила его смехом и радостными приветствиями, после чего все трое удалились.

Тревор приглушенно свистнул и заглянул через перила на своего приятеля, продолжавшего отчаянно браниться.

– С тебя десять гиней, Невилл. Леди предпочитает диких шотландцев и старых зануд. Ты теперь к ней не подступишься.

Проклятия внизу стали громче, но их заглушил дружный смех на террасе.

Рори и Элисон разыскали леди Кемпбелл, которая была занята тем, что очаровывала морского капитана, представленного ей несколько недель назад. Получив заверения Дейдры, что она доберется домой сама, они распрощались с хозяйкой и распорядились, чтобы им подали карету.

Элисон искоса поглядывала на своего молчаливого мужа, пока они ожидали карету. Она не представляла, что он сказал ее назойливому поклоннику на террасе, но в глазах Рори не было гнева. Странно, но у нее возникло ощущение, будто они достигли какого-то уровня взаимопонимания, хотя она и не понимала – как. И просто наслаждалась возможностью находиться рядом со своим мужем и вести себя так, словно они были обычной женатой парой.

Но находиться с ним в замкнутом пространстве кареты оказалось совсем другим делом. Экипаж Дейдры имел скромные размеры, Рори сидел напротив, их колени то и дело соприкасались, когда карета подскакивала на неровном булыжнике мостовой. Элисон отчаянно искала тему для разговора, которая помогла бы скрасить поездку по темным улицам.

– Ты давно знаешь доктора Джонсона? – поинтересовалась она.

– Да нет, только что познакомился. Я подумал, что ты, возможно, знаешь некоторые из его работ. – Рори упорно смотрел в окно, стараясь не обращать внимания на близость Элисон. Ситуация напомнила ему их первую встречу, когда он всего лишь хотел увидеть ее лицо и узнать имя. Его теперешние желания были куда менее скромными.

– Боюсь, это слишком сложно для меня, но я хотела бы почитать его словарь. Подумать только, записать все слова в языке и их значение. Для такого дела требуется целая жизнь.

Рори ничего не ответил на это, и Элисон, поджав губы, уставилась в окошко. В тусклом свете единственного фонаря его лицо казалось бледным пятном, но она слишком хорошо знала его черты, чтобы нуждаться в свете. В любом случае глазеть на улицу было куда предпочтительнее, чем бороться с собственными эмоциями, которые становились неуправляемыми, когда она смотрела на Рори.

– Я не видела Гренвилла с тех пор, как мы прибыли в Лондон, – заметила Элисон, решившись поднять вопрос, который уже некоторое время тревожил ее. – Как ты думаешь, он вернулся в Корнуолл?

Рори гадал, когда же она наконец спросит об этом. Неизвестно, одобрит ли она его действия, но теперь уже поздно что-либо менять. Он не мог допустить, что Гренвилл бродил по улицам, представляя собой постоянную угрозу для Элисон. В тот момент принятое им решение казалось единственно правильным.

– Полагаю, что да, если у него есть хоть капля здравого смысла.

Элисон повернулась к нему, вглядываясь в его затененные черты. Рори молчал, явно ожидая, пока она задаст следующий вопрос. Недовольная, что приходится вытаскивать из него каждое слово клещами, Элисон подумывала о том, чтобы ничего больше не спрашивать, но любопытство пересилило.

– Чем ты ему пригрозил?

– Долговой тюрьмой. Я выкупил все его долги, а затем предложил ему ежеквартальные выплаты из доверительного фонда твоего деда при условии, что он вернется в Корнуолл. Он не сразу согласился, но мистер Фарнли, видимо, убедил его, что я вовсе не разбойник с большой дороги, как он себе вообразил. По крайней мере, в отношении тебя.

Элисон попыталась осмыслить то, что он сказал и чего не договорил, но поняла только одно: Гренвилл больше не побеспокоит ее, поскольку ему хорошо заплатили. При этой мысли она сморщила носик.

– Я предпочла бы увидеть его в тюрьме.

– Так я и думал. – Рори криво улыбнулся. – Но в таком случае мне пришлось бы составить ему компанию, если бы он не забрал выдвинутые против меня обвинения. К тому же он мог опротестовать завещание. Не думаю, что ты бы стала возражать против первого, но в последнем случае судебный процесс обошелся бы тебе дороже, чем все, что приходится платить этому негодяю.

Ему даже не пришло в голову, что не мешало бы посоветоваться с ней относительно использования ее денег. Хотя теперь это его деньги. Он может делать с ними все, что пожелает. И ей следует радоваться, что Рори не назначил ей содержание и не отправил гораздо дальше Гренвилла.

– Надеюсь, ты уже получил деньги по моей расписке и уничтожил ее. Не хотелось бы думать, что ты можешь в любой момент снова воспользоваться этой угрозой.

В ее голосе прозвучали гнев и презрение. Рори хоть и понимал чувства Элисон, тем не менее, ощутил досаду, что она не может простить ему того, что было сделано для ее же блага. Возможно, он руководствовался эгоистическими соображениями. Возможно, Элисон права, полагая, что их брак не принес ей добра. Но был же момент, когда она хотела его! Почему они не могут вернуться в то волшебное время? Потому что он не верит в несбыточные мечтания.

Рори вздохнул.

– Я отдал твою расписку мистеру Фарнли. Так что можешь не волноваться.

Элисон отметила, что он не стал оправдываться или извиняться. Неужели он думает, что может вмешиваться в ее жизнь, когда сочтет нужным? А она должна принимать это без вопросов и возражений? Впрочем, до сих пор так и было. Закрыв в отчаянии глаза, Элисон боролась со слезами. Все, что ей нужно, – это иметь свой дом и кого-нибудь любить. Как же она дошла до такой жизни?

Колесо кареты попало в особенно глубокую выбоину, их бросило друг на друга. Рори, которому удалось удержаться на сиденье, поймал Элисон и осторожно вернул на место, задержав руки на ее талии. Казалось, он был не в силах отпустить ее, а голова его, словно сама по себе склонилась к ее приоткрытым в удивлении губам.

От его близости по спине Элисон пробежали мурашки. Вздрогнув, она отвела взгляд от темных глаз своего мужа, в которых полыхало желание. Нет, никогда. Она сжалась на сиденье и постаралась отодвинуться от него как можно дальше.

Злясь на себя, Рори убрал руки и сунул их в карманы. Чем скорее он исчезнет отсюда, тем будет лучше для них обоих.

Глава 25

Юная швея озабоченно нахмурилась, пытаясь зашнуровать платье Элисон для последней примерки.

– Если мадам чуточку задержит дыхание… – робко предложила она, опасаясь взрыва негодования, который вызвал бы у большинства клиенток подобный намек.

Элисон, рассеянно смотревшая в окно, постаралась выполнить ее просьбу, однако портниха пришла в ярость. Шагнув вперед, она схватила девочку за ухо.

– Ах ты, дурочка! Разве можно быть такой бестолковой? Леди стройна как тростинка. Все мои платья идеально сидят на ней. Тебе нельзя поручить даже самое простое дело…

Продолжая ворчать, она ловко расправила шелковую розовую юбку на бедрах Элисон, одернула лиф и начала затягивать узкий корсет. Оставшаяся в итоге щель была едва заметной, но тем не менее совершенно недопустимой. Портниха недоверчиво уставилась на нее.

– Не может быть! Я сама снимала мерки. Это какая-то ошибка. Видно, эти дурехи слишком туго заделали швы. – Бормоча проклятия на незнакомом языке, она принялась распускать шнуровку.

Лоб Элисон прорезала морщинка. За последние дни она обзавелась целой коллекцией прелестных нарядов, и ее ничуть не волновало, если это платье не будет готово к вечернему балу. Найдется дюжина других, которые она сможет надеть вместо него. Но она опасалась, что портниха даст выход своему раздражению, направив его на испуганную швею, съежившуюся в углу. Едва ли она когда-нибудь привыкнет к жестокости и насилию, в которых приходится жить большинству населения этого города.

– Можно снова снять мерки и распустить швы, если потребуется, – мягко предложила она. – Нет никакой необходимости надевать его сегодня.

Все еще хмурясь, но не осмеливаясь перечить своей самой платежеспособной клиентке, портниха достала мерную ленту. Тем временем ее юная помощница торопливо избавляла Элисон от платья и нижних юбок. Портниха отлично знала, что пользовалась теми же мерками в прошлом месяце, когда шила миледи потрясающее платье из серебристого шелка, и оно сидело как влитое. Все дело в никуда не годных подручных, которых приходится нанимать в нынешние времена.

Раздраженно хмыкнув, она обвила мерной лентой высокую грудь Элисон, восхищаясь совершенными формами девушки. Шить для нее одежду было сплошным удовольствием, поскольку не требовалось ни набивок из ваты, ни дополнительных косточек. Шелк ложился мягкими складками, словно ласка любовника…

Портниха ошарашенно уставилась на отметку на ленте и впервые за весь день окинула свою клиентку внимательным взглядом. Глаза ее подозрительно прищурились, но для пущей уверенности она измерила тонкую талию Элисон. Результат оказался, как она и ожидала, чуть больше предыдущей мерки. Бросив понимающий взгляд на небольшую выпуклость, появившуюся на месте плоского живота молодой женщины, она неодобрительно хмыкнула.

– Жаль, что миледи не предупредила меня, что она enceinte. Я распоряжусь, чтобы расставили швы, но не уверена, что платье будет готово в срок.

Щеки Элисон загорелись от тона портнихи, хотя она не была уверена, что правильно поняла значение ее слов. Однако, не желая показывать своего невежества, она промолчала и облегченно вздохнула, когда женщины поспешно собрали шитье и удалились.

Оставшись одна, она неуверенно оглядела свою фигуру, облаченную лишь в тонкую сорочку. Живот ее и вправду немного округлился, но в последнее время она вела ужасно праздную жизнь и слишком много ела. Так недолго и растолстеть, если она не поостережется. Даже ее грудь казалась располневшей и распирала свободную сорочку. Оставалось только надеяться, что остальные платья ей впору.

Охваченная внезапной паникой, Элисон бросилась к гардеробу и вытащила серебристое платье, сшитое той же портнихой в прошлом месяце. Более новые наряды были делом рук других модисток. Старое платье докажет, что она не настолько растолстела, чтобы не влезть в новые наряды.

Элисон поспешно натянула на себя серебристое облако ткани, не осмеливаясь позвать горничную. Нет, это она выяснит сама. Расправив лиф спереди, она попыталась затянуть шнуровку на спине, что было бы непросто, даже если бы платье сходилось сзади, но в данном случае оказалось совершенно безнадежным делом. Элисон сдалась, в смятении уставившись на свою грудь, выпиравшую из декольте. Стараясь не паниковать, она разделась и облачилась в новое дневное платье, безупречно сидевшее на ней. Изучив себя в зеркало, Элисон не заметила ни одного из красноречивых признаков, бросавшихся в глаза в тонкой сорочке. Отныне – поклялась она себе – меньше сладостей и больше физических упражнений. Но, чтобы устранить все сомнения, Элисон решила поговорить с леди Кемпбелл.

Она нашла ее в небольшой гостиной, где хозяйка дома обычно проводила досуг, свободный от приема гостей. Дейдра встретила ее улыбкой, подняв голову от вышивания.

– Ну что, платье готово, дорогая? Тебе так идет этот цвет. Не дождусь, когда увижу его на тебе.

Элисон пожала плечами и взяла книгу, которую отложила перед приездом портнихи.

– Не совсем, нужно кое-что переделать. Что-то я устала сегодня. Пожалуй, мне лучше остаться дома. Капитан Роджер заедет за вами, не так ли?

Дейдра бросила быстрый взгляд на жену своего племянника. Элисон казалась более бледной, чем обычно, глаза неестественно блестели. Она никогда не отказывалась от принятых приглашений, считая, что это невежливо по отношению к хозяевам. Видимо, что-то случилось.

– Да, он был так любезен, что предложил сопровождать меня, но мы полагали, что ты составишь нам компанию. Ты плохо себя чувствуешь? Может, позвать врача?..

Улыбнувшись, Элисон отмахнулась от этого предложения.

– Я никогда не нуждалась в услугах врача. Со мной все в порядке. Вряд ли Рори собирается посетить этот прием, вот я и подумала, что мне тоже не стоит идти, – сказала она, досадуя на себя за неспособность задать вертевшийся на языке вопрос.

Дейдра понимающе кивнула.

– Вы редко бываете вместе. Ты совершенно права. Я передам хозяйке твои извинения. Уж не знаю, что сделал этот, молодой плут, чтобы нагнать страха на твоих поклонников, но в последнее время они ведут себя довольно осторожно, ты не находишь?

Это была явная недооценка ситуации, но Элисон не стала спорить. Толпа пылких молодых людей, теснившихся вокруг нее в первые недели, сократилась до нескольких смельчаков. Но и те, пригласив Элисон на танец, спешили препроводить ее назад, под крылышко Дейдры. Если она и собиралась выяснить, способны ли мужчины на любовь, после памятного бала ее шансы заметно поубавились. Впрочем, Элисон не возражала. Она так и не встретила ни одного молодого человека, который интересовал бы ее больше, чем Рори.

Не в состоянии усидеть на месте, Элисон направилась к двери с книгой в руках, но, остановившись на полпути, обернулась.

– Что значит enceinte? – Она тщательно выговорила французское слово, надеясь, что произнесла его правильно.

Дейдра, оторвавшись от вышивания, вскинула на нее удивленный взгляд.

– Enceinte? Кто?

– Я сказала бы вам, если бы знала, что это значит, – терпеливо отозвалась Элисон. – Гувернантка пыталась научить меня французскому, но я не видела смысла в этом занятии.

– И напрасно. Не понимая французского, никогда не узнаешь, о чем шепчутся за твоей спиной. Надо будет нанять преподавателя, чтобы он научил тебя самым распространенным фразам. Enceinte означает, что кто-то ждет ребенка. Кто же? Случайно, не ты? Признаться, мне не терпится, чтобы в доме появился младенец.

Элисон отвела глаза, избегая проницательного взгляда Дейдры, и продолжила путь к двери.

– Леди Дуглас ждет ребенка. Пожалуй, мне и в самом деле следует подучить французский. – Ей не хотелось лгать, просто это открытие застало ее врасплох.

В задумчивости Элисон вышла из комнаты. Она ждет ребенка. Беременна. Она вспомнила слово, произносившееся шепотом в кухне ее деда, когда служанки думали, что она не слышит. То, как они произносили это слово, придавало ему какой-то зловещий смысл, пока кухарка не подняла девушек на смех, заявив, что женщины рожали детей испокон веков. Элисон напрягла слух, но пересуды о том, что предполагаемая грешница не стирает месячных салфеток, привели ее в еще большее недоумение. Теперь тот давнишний разговор показался ей намного понятнее.

Притворив дверь свой спальни, Элисон уставилась на комод, где хранились аккуратно сложенные полотняные салфетки, так и не понадобившиеся ей после возвращения из Чарлстона. Во время первого морского путешествия ей пришлось пользоваться старыми тряпками, и она тревожилась, как обойдется без них на обратном пути в Лондон. А все ее тревоги оказались напрасными. Месячные так и не пришли. Она предположила, что это как-то связано с тем, что Рори сделал с ней, и оказалась права. Только не в том смысле, как она воображала.

Опустившись в ближайшее кресло, Элисон прижала руки к горящим щекам и попыталась во всем разобраться. Она подозревала, что то, чем они занимались, могло привести к рождению ребенка. А Рори это подтвердил. Неужели все так просто? Всего лишь несколько ночей, проведенных вместе, и… Ее щеки вспыхнули еще жарче, когда она вспомнила, сколько раз они соединялись друг с другом теми ночами. Их желание казалось ненасытным; И все это время Рори знал, что у нее внутри может зародиться дитя.

Ей хотелось ощутить гнев. Ей хотелось, чтобы ее охватило негодование. Она предпочла бы вспоминать о предательстве Рори, а не об ощущениях, которые дарили ей его руки и губы, заставляя ее тело трепетать от страсти. Он обманул ее, соблазнил, чтобы завладеть ее деньгами! Теперь, добившись своего, он пренебрегает ею без всякого стеснения. Ребенок ничего не изменит, разве что сделает невозможным аннулирование брака.

Но ни одно из этих циничных рассуждений не могло повлиять на чувства Элисон. У нее будет ребенок! Ребенок Рори. Она накрыла рукой едва заметную выпуклость на животе, словно пыталась ощутить изменения, происходившие, внутри. В ее теле растет дитя, крохотное создание, которому Рори дал свое имя.

Вздохнув с облегчением, что ей не придется пережить позор своей матери, Элисон откинулась в кресле и закрыла глаза. Она не представляла, что будет делать дальше, но, в сущности, она никогда этого не знала. Каждый новый день приносит свои сюрпризы. Она еще не свыклась с сегодняшним, чтобы тревожиться о будущих.

Рори качнулся на стуле и сделал глоток портвейна, устремив на своего собеседника непокорный взгляд.

– Английская политика не для таких, как я. Я простой человек с простыми желаниями. Честная схватка – это по мне. А изображать из себя придворного? Нет уж, увольте.

Сэмюел Джонсон стукнул тяжелой тростью по полу.

– Ну почему шотландцы всегда готовы подставить свои головы под удар, вместо того чтобы воспользоваться ими! Пошевелите мозгами, молодой человек. Принц Георг рано или поздно унаследует трон, а он, в силу своей слабохарактерности, ничего не делает без одобрения Бута. Бут – шотландец и скорее примет вашу сторону, чем вашего английского кузена. Определенно вам не повредит, если вы попытаетесь добиться его расположения.

Рори состроил гримасу.

– Бут – осел, хоть и мой земляк. Я не хотел бы оставаться здесь, когда он придет к власти. Если мне не удастся выкупить свои владения, я отплыву в колонии, где до меня не дотянется длинная рука короля.

Джонсон снова стукнул тростью.

– Если вашу страну населяют такие же олухи, как вы, сомневаюсь, что мне следует туда ехать. А что вы намерены делать с обвинениями, которые выдвигает против вас адмиралтейство? А как насчет вашей жены? Что с ней станет, пока вы будете мыкаться в колониях? И если вы не понимаете, что парламент высосет из колоний все до последнего гроша, то вы еще больший дурак, чем я думал.

Вздохнув, Рори снова поднес стакан к губам. Фарнли говорил ему примерно то же самое. Когда-то Рори изучал медицину с благородным намерением спасти человечество от болезней, но, чтобы выжить, ему пришлось стать моряком. А теперь судьба пытается сделать из него придворного, когда единственное, чего он хочет, так это вернуться к себе на родину и заботиться о своих близких. Но даже возвращение домой связано с политикой. И если существует хоть какой-то способ выдворить Драммонда из его наследственных владений, кроме физического устранения, нельзя сбрасывать это со счетов, Джонсон прав. В конце концов, у него есть жена, хотя неизвестно, сколько продлится их супружество. Рори не переставал гадать, когда Элисон надоест играть в благородство и она приведет в действие свою угрозу аннулировать их брак.

Глава 26

Следующие несколько дней Рори провел, вникая в сложности обширного наследства Элисон, а по ночам занимался собственными делами. Он никогда не чурался тяжелой работы, но двойная нагрузка отнимала все его силы и время.

Он так часто отсутствовал, что даже Дейдра стала поглядывать на него с укором. Рори пропускал ее упреки мимо ушей. Будь его воля, он лично проследил бы за погрузкой корабля в Плимуте и съездил бы в Бат, чтобы разобраться в жалобах арендаторов. Только угроза судебного преследования со стороны адмиралтейства удерживала его в Лондоне.

Элисон превратилась в бледный призрак, который изредка проскальзывал мимо него в коридоре. Сердце Рори разрывалось на части, когда он видел, как она отворачивается при его приближении, но за долгие годы он был ближе к своей цели, чем когда-либо раньше. Элисон не было места в его планах, даже если бы она этого хотела. Что представлялось маловероятным. У нее теперь собственная жизнь. Он часто видел ее на улице – то весело болтающей с каким-нибудь светским щеголем, то делающей покупки со своими новыми друзьями, то заглядывающую в книжную лавку за последними изданиями. Там, куда он направляется, она не смогла бы вести такой образ жизни.

Двадцать пятого октября, когда колокола всех церквей Лондона вдруг начали звонить и на улицы устремились взволнованные толпы, Элисон сидела дома с Дейдрой, уныло листая страницы книги. Шум снаружи достиг их ушей почти одновременно с появлением посыльного, который принес весть, встреченную слугами с горестными причитаниями.

Элисон встревоженно переглянулась с Дейдрой, но не успели они перемолвиться и словом, как дверь гостиной распахнулась и дворецкий торжественно объявил:

– Король умер, миледи. Прикажете вывесить флаг?

Когда Рори пришел домой, женщины ожидали его. Он поделился с ними слухами, ходившими по всем кофейням города: будто бы король так напрягся, пользуясь ночным горшком, что его сердце не выдержало. Рори постарался скрыть свою радость. Георг II уничтожил его дом и семью. Он не сожалел, что старый толстяк покинул этот мир, хотя и не испытывал восторга, что его трон займет недалекий наследник престола. Но поскольку он заручился обещаниями приближенных принца, для него лично это означало свободу. Скоро он сможет вернуться в Шотландию. Последующие дни прошли в тоске и унынии. Ввиду официально объявленного траура все развлечения, которые могли бы развеять скуку, были отменены. Элисон усердно занималась французским, и хотя учитель, которого наняла ей Дейдра, был не лишен остроумия, ее не слишком увлекли выбранные им скандальные фразы и жеманные намеки. Немногим лучше обстояло дело и с попытками Дейдры научить ее вязать, с той лишь разницей, что вязанье, по крайней мере, служило практическим целям, и его можно было унести к себе в комнату. Элисон с удовольствием представляла себе, как наденет на младенца крохотные башмачки, связанные собственными руками.

За этим занятием и застал ее Рори, явившийся однажды вечером домой с известием, что адмиралтейство отказалось от выдвинутых против него обвинений. Он был так захвачен собственными планами, что не заметил, как Элисон поспешно убрала в корзинку свое рукоделие.

При взгляде на жену Рори несколько протрезвел. Он отпраздновал радостное событие не одной пинтой пива, однако не чувствовал себя победителем. Что с того, что теперь он может покинуть Англию, если здесь останется его сердце?

Но вначале он должен восстановить справедливость по отношению к Элисон. Он хитростью женился на ней и сделал несчастной, втянув в свою жизнь, полную лишений и опасности. Рори отчаянно надеялся, что сможет как-то загладить свою вину, но вид Элисон, уныло сидевшей в полутьме, лишний раз напомнил ему, что она принадлежит другому миру, полному счастья и солнечного света. Там, куда он собрался, нет ни того, ни другого.

– Что-нибудь случилось? – тихо спросила Элисон, так и не дождавшись, пока он заговорит.

Рори уже успел избавиться от камзола и теперь, ослабив кружевной воротник, подбирал слова, которые не удосужился подготовить заранее. Элисон казалась удивительно юной и беззащитной. Ее распущенные волосы были стянуты сзади лентой, только несколько смоляных локонов обрамляли бледное лицо. Жемчужно-серое атласное платье изящно облегало грудь, не скрывая кремовых округлостей, выступавших над кружевом сорочки. При воспоминании об ощущениях, которые он испытывал, проникая рукой за низкий вырез ее платья, его чресла томительно напряглись.

– Фарнли говорит, что ты не обсуждала с ним возможность аннулирования брака.

Если он будет ходить вокруг да около, то только смутит и напугает ее. Она вправе рассчитывать хотя бы на честность с его стороны.

– Аннулирования брака? – Сердце Элисон упало. Аннулирование! Она ни разу не вспомнила о своей угрозе после той ссоры в первый день их брака. Почему он заговорил об этом сейчас?

Рори опустился на мягкий стул с сердцевидной спинкой: Судя по ее тону, Элисон и не помышляла об аннулировании их брака, но он должен выяснить все до конца, раз уж начал.

– У меня и в мыслях не было заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, милая. Возможно, я был пьян и слишком торопился, но искренне полагал, что ты стремишься к замужеству. Теперь я понимаю, что ошибся, и та жизнь, которую я веду, не сделает тебя счастливой. Если ты по-прежнему хочешь быть свободной, думаю, это можно устроить.

Потрясенная до глубины души, Элисон молча взирала на него, сцепив руки на коленях. Она пыталась разобраться в обуревавших ее чувствах, но боль, причиненная его словами, была так сильна, что она едва могла дышать. Даже думать казалось невозможным.

Рори решил покончить с их браком! Видимо, это означает, что он собирается уехать из Лондона. В Шотландию? Или в очередное плавание? А может, он нашел богатую и влиятельную женщину, которая способна дать ему то, чего не смогла дать она? Последняя мысль причинила Элисон такую боль, что она поспешно отмела ее. В любом случае, если брак будет аннулирован, он потеряет доступ к ее деньгам. Или он уже украл их? Не веря, что Рори способен на такое, Элисон вскинула на него любопытный взгляд. Если ему не нужны ее деньги, то зачем же он женился на ней?

– Куда ты поедешь?

Это был странный вопрос, учитывая все обстоятельства, но Рори терпеливо ответил:

– Домой. С меня сняли все обвинения.

– Значит, твой кузен продал тебе поместье?

Рори покачал головой.

– Нет. Он соглашается продать только бросовые земли, да и те за совершенно немыслимую сумму. Я достаточно скопил, чтобы предложить ему справедливую цену, но Драммонд не желает иметь дело ни со мной, ни с моими представителями. Он обдирает арендаторов до нитки и не успокоится, пока не разорит их полностью. Когда-то это было богатое поместье, но теперь все пришло в упадок, люди бедствуют. Я должен вернуться и помочь.

Из его слов никак не следовало, что он собирается присвоить ее деньги или что он нашел женщину, достаточно влиятельную, чтобы справиться с его кузеном. К чему тогда все эти разговоры об аннулировании брака?

– Разве я не могу поехать с тобой? – резонно спросила она.

Рори изумленно уставился на нее.

– В Шотландию? Бросить своих знакомых, отказаться от развлечений? Говорю тебе, милая, у меня нет дома. Мне придется ютиться в лачугах арендаторов. Такая жизнь не для тебя.

Все эти увертки начали действовать Элисон на нервы. Он поставил под угрозу все ее существование и отделывается пошлыми отговорками.

– И, по-твоему, этого достаточно, чтобы аннулировать наш брак? А может, все дело в какой-нибудь смазливой девице, которая ждет тебя в нагорье?

– Элисон, побойся Бога! – вскричал Рори. Он встал со стула и принялся расхаживать по комнате. – Мне не нужен никто, кроме тебя, но я не вправе требовать, чтобы ты разделила мою судьбу. Единственное мое желание – это вернуть свободу, которой я тебя лишил. Фарнли просмотрит с тобой конторские книги и объяснит, что и зачем я сделал. Ты сможешь нанять кого-нибудь, чтобы вести твои дела, когда я уеду. Продолжай платить Гренвиллу, и он оставит тебя в покое. Если же нет, я вернусь и утихомирю его. Не думай, что я бросаю тебя на произвол судьбы, милая. Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.

– Тогда ты не должен настаивать на аннулировании.

Рори уставился на Элисон, освещенную светом лампы. В ее облике что-то неуловимо изменилось, но он не мог сказать, что именно. Серые глаза по-прежнему прятались за сенью черных ресниц, скрывая ее мысли.

– Что ты сказала, Элис? – От ее слов, произнесенных тихим голосом, его сердце оборвалось и провалилось куда-то вниз.

– Я сказала, что не хочу аннулирования брака, Рори. Даже если бы я считала, что это сделает тебя счастливым, не думаю, что теперь это возможно.

Рори не отказался бы от выпивки, чтобы прояснить туман в голове. В своей иносказательной манере Элисон пыталась что-то сказать ему, но его мозг слишком оцепенел, чтобы понять.

– Ты обсуждала этот вопрос с кем-то, помимо Фарнли?

– В этом нет необходимости. И так понятно, что для аннулирования брака требуются определенные условия. Боюсь, ни один суд на свете не признает, что в данном случае эти условия соблюдаются.

Рори слишком хорошо знал Элисон, чтобы отмахнуться от ее слов. Она была не настолько наивна, чтобы не понимать, что никто не потребует доказательств ее девственности. Судей можно подкупить. Врачи могут солгать. Элисон могла иметь в виду только одно, и Рори сомневался, что способен выдержать эту новость стоя. Он опустился на краешек постели, рядом с ее креслом, согнув в коленях длинные ноги и упершись в них локтями.

– Может, объяснишь, почему эти условия не соблюдаются?

Он был так близко, что она могла коснуться его колена, обтянутого кожаными бриджами. Ей отчаянно хотелось сжать в ладонях его сильную загорелую руку, но Элисон не шелохнулась.

Глубоко вздохнув, она ответила:

– Потому что я уже три месяца ношу твоего ребенка.

Воздух со свистом вырвался из груди Рори. Он был так потрясен, что даже перестал дышать. Его ребенок! У Элисон будет от него ребенок! Судорожно вдохнув, он произвел в уме быстрый подсчет. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Он и так знал, когда это случилось – в самую первую неделю их любви. Слава Богу, что у него хватило ума жениться на ней!

Рори не знал, что делать, что сказать. У него было такое ощущение, словно его только что огрели дубинкой по голове и он еще не очухался. Мягкий голос Элисон, повторявший его имя, привел его в чувство.

– Элисон, я не хотел… – Еще как хотел, напомнила его совесть. Вздохнув, Рори признал свою вину. Он втянул Элисон в эту историю и в конечном итоге поймал в ловушку.

Медленно выпрямившись, он склонился над женой, подхватил ее на руки и опустился в кресло, усадив ее к себе на колени. Ее ладошки затрепетали, легко касаясь его рубашки, он поймал их и прижал к своей груди.

– Мне так жаль, милая. Я понимаю, что непростительно обошелся с тобой, но постараюсь все исправить. Из меня получился никудышный муж и, возможно, получится еще худший отец, но я позабочусь о том, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась.

Элисон обреченно съежилась, прильнув к его груди. Слова Рори, словно холодный ветер, развеяли ее мечты. Даже ребенок не способен удержать его. Слезы выступили у нее на глазах, но она отказывалась поддаться унынию. Хочет того Рори или нет, но у него будет дом и семья. На меньшее она не согласится. Жизнь в чистилище ее больше не устраивает. Теперь она возьмет дело в свои руки.

– Возьми меня с собой, – произнесла она в кружево его рубашки, слыша у себя под ухом четкие удары его сердца.

Рори вздохнул, поглаживая длинные пряди, рассыпавшиеся по ее спине.

– Если бы я только мог, сердечко мое. Может быть, когда-нибудь потом.

– Нет, не потом. Сейчас. – Высвободившись из его теплых объятий, Элисон сердито сверкнула глазами. – Тебе не удастся уехать без меня, Рори Маклейн.

– Элисон, будь же благоразумной. Я не мог взять с собой такое нежное создание, как ты, даже когда не знал о ребенке. А теперь у меня вдвое больше причин оставить тебя здесь. Я могу жить под открытым небом, спать на голой земле, терпеть зимнюю стужу. Ты этого не вынесешь.

– Придется. Я нашла карту в твоей библиотеке. Твой дом в Лох-Линне, верно?

Удивленный неожиданной осведомленностью Элисон, Рори настороженно прищурился, наблюдая за её оживленным лицом.

– Верно.

– Моя бабушка тоже оттуда. Дедушка позаботился о том, чтобы сохранить ее дом и поддерживать его в приличном состоянии все эти годы, даже когда ее не стало. Вполне возможно, что он находится недалеко от твоего дома и пригоден для жилья.

От разговора об аннулировании брака они незаметно перешли к обсуждению совместного проживания в горах Шотландии, но некое чувство, весьма похожее на надежду, зародилось в его сердце. Он постарался его заглушить. Элисон не понимает, о чем просит.

– Как фамилия семьи, из которой происходит твоя мать? – осторожно поинтересовался он.

– Макгиннесы.

Рори откинул голову на спинку стула и нахмурился. Макгиннесы. Прошло пятнадцать долгих лет, но он смутно помнил это имя. Как любой подросток, он не испытывал интереса к семьям, где не было детей его возраста, однако детские воспоминания сохранили образ древней крепости на скале и россказни о ведьме, обитавшей там. Ну конечно. Кем же еще могла быть любимая бабушка Элисон, как не ведьмой?

– Я слышал о них, милая. Замок превратился в руины еще в те времена, когда я был подростком. Осталась только башня, но даже она едва ли пригодна для обитания. Зимой ее наверняка продувает насквозь.

Элисон упрямо сжала челюсти и вскочила с его коленей. Вызывающе подбоченившись, она устремила на него мятежный взгляд.

– Я намерена побывать там, Рори Маклейн. Если хочешь, можешь поехать со мной. А если тебе угодно мерзнуть в болотах, так вольному воля. У бабушки не было средств, чтобы сделать башню удобной для жилья, но у меня-то есть, если ты не все истратил.

– Истратил?! Да я не взял ни гроша из твоих денег, Элисон. Даже жалованье, которое я получал по настоянию Фарнли, я тратил на тебя. Так что нечего швыряться обвинениями! – Рори вскочил с кресла и решительно направился к двери. Он всегда знал, что за безмятежным фасадом Элисон таится неукротимый нрав, но это переходило всякие границы.

– Мне наплевать на деньги! – выкрикнула Элисон, видя, что он уходит. – Можешь забрать их себе, выкупить свое поместье, накормить своих арендаторов, только позволь мне поехать с тобой. Ребенку нужен отец.

Ее мольба резанула Рори по сердцу, заставив обернуться вопреки доводам рассудка. На фоне массивной кровати Элисон казалась особенно хрупкой. Ее платье мерцало в свете лампы, придавая ей сходство с призрачным видением. Рори до боли стиснул кулаки, противясь притяжению ее серебристых глаз. Элисон была такой юной и беззащитной. Совсем как ребенок, которого она носила. При мысли об этой ноше на лбу у него выступил холодный пот.

Уловив его колебания, Элисон пустила в ход последний аргумент.

– Я сделаю все, что ты захочешь, Рори, все. Только возьми меня с собой.

Это обещание – в большей степени, чем что-либо иное, включая богатство, – сломило его решимость. Ибо он знал, без тени сомнения, что предлагает Элисон и чего ей стоило это сказать.

Проведя рукой по лбу, он медленно кивнул.

– Так и быть, милая. Поговорим об этом утром. А пока ложись спать.

Радость захлестнула Элисон, радость, к которой примешивался страх. Она понимала, что именно заставило Рори изменить свое решение. Как скоро он потребует от нее выполнения обещанного?

Глава 27

Шотландия, ноябрь 1760 года

Ежась под струями ледяного дождя, Рори в сотый раз проклял собственную поспешность, заставившую его пуститься в путь. Ему следовало подождать, пока Дугал завершит разгрузку и вернется в Лондон. Тогда бы они спокойно добирались до места на «Морской ведьме». Конечно, это означало задержку на месяц, если не больше, но Элисон по крайней мере не пришлось бы страдать от зимней непогоды.

Когда карета нырнула в особенно глубокую рытвину, Рори окончательно понял, что одно дело путешествовать по этому бездорожью верхом на резвом скакуне и совсем другое – в карете с беременной женой. Как бы там ни было, его дурацкая затея – сесть на первый же корабль, идущий на север, а потом нанять карету от Эдинбурга до Лох-Линна – дала Элисон полное представление о стране, которую он называл своим домом.

Бросив взгляд через плечо, дабы удостовериться, что карета успешно выбралась из рытвины, Рори вынужден был признать, что на всем протяжении этого кошмарного путешествия Элисон ни разу не пожаловалась. Надвинув шляпу так, чтобы дождь стекал по плащу, а не по шее, он поскакал вперед, чтобы проверить состояние дороги.

Элисон соглашалась со всеми его указаниями. Любезно улыбалась женщинам, с которыми ей пришлось делить каюту на корабле. Не вымолвила ни единого слова упрека, хотя в первый же день, как они высадились на берег, зарядил холодный дождь. Временами; когда ее лицо приобретало зеленоватый оттенок, Рори останавливал карету и помогал ей выбраться наружу. Но если Элисон и расставалась с большей частью своего завтрака на особо неровном участке дороги, она не сообщала ему об этом.

Ее способность улыбаться в конце очередного мучительного дня только увеличивала бремя вины, давившее Рори на плечи. Ему не следовало брать Элисон с собой. Даже без ребенка, которого она носила в чреве, ей не место в этом диком пустынном краю. Если с ней что-нибудь случится, он не переживет потерю, не говоря уже о чувстве вины. При одной только мысли, что он может лишиться Элисон, в груди Рори словно повернулся нож. Придержав коня, он обернулся, чтобы убедиться, что карета благополучно следует за ним.

Как ни прискорбно, но он взял ее с собой из чистого эгоизма. Несмотря на просьбы и требования Элисон, он мог оставить ее у леди Кемпбелл. Здравый смысл говорил ему, что в Лондоне ей будет Лучше и безопаснее, чем в этих суровых краях в преддверии зимы. Но, как повелось с их первой встречи, желания и поступки Элисон сбивали его с толку, лишая способности логически мыслить. Он не желал оставлять ее в Лондоне для услаждения взоров светских щеголей. Ему хотелось, чтобы она была с ним. Ему хотелось, чтобы его ребенок родился в предгорье, там, где жили его предки. Но более всего Рори хотел, чтобы Элисон полюбила его родину так же, как любил ее он сам. По какой-то нелепой причине он верил, что если они будут счастливы, то только здесь. Именно эта безумная идея и привела их на раскисшую от дождя дорогу, тянувшуюся среди пустынных холмов, где на многие мили вокруг не было человеческого жилья.

Чертыхнувшись, Рори пришпорил лошадь и взлетел на, вершину очередного холма. Даже в кошмарном сне он не мог себе представить, что привезет жену домой так: посиневшую от холода и уныло взирающую на бесконечные акры голой земли и скал. Как славно было бы приехать сюда весной, когда склоны холмов усеяны желтыми кистями ракитника, а в долинах пышно цветут лиловые рододендроны и дикая наперстянка. Или в августе, когда холмы кажутся голубыми от цветущего вереска. Да что там! Любое время года было бы предпочтительнее.

К склону холма прилепилась одинокая хижина со сложенной из камня трубой, над которой курился дымок. Наличие дымохода свидетельствовало о том, что хозяин ценит уют, и позволяло надеяться, что внутри тепло и сухо. Рори счел бы это большой удачей, если бы не примитивное устройство подобных жилищ. Он не осмеливался предложить Элисон провести ночь в глинобитной лачуге с земляными полами и единственной комнатой, где ютилась вся семья. Тем более, насколько он помнил, неподалеку находился дом его друзей, у которых он останавливался в юные годы. Дом был холодным и продувался насквозь, но там, по крайней мере, имелись полы, спальни и постели. После такого дня пуховая перина пришлась бы кстати.

Слишком измученный, чтобы и дальше терзаться по поводу постелей и матрасов, Рори направил усталого коня на вершину холма, за которым лежала следующая долина. Стон отчаяния вырвался из его груди, когда он увидел, что ручеек, который летом можно было перейти вброд, разбух от затяжных дождей и превратился в настоящую реку. Нечего и думать, что карета сможет переправиться через него сейчас.

Решительно развернувшись, Рори поскакал назад, чтобы сообщить неприятную новость своим спутникам. Ничего не поделаешь, придется им довольствоваться крестьянской хижиной в качестве места ночлега.

Элисон осторожно поставила ногу, обутую в башмак с толстой подошвой, на обломок скалы, валявшийся неподалеку от дверей хижины. Затем, держась за руку Рори и приподняв юбку, чтобы не испачкать подол, шагнула на следующий камень. Одно неловкое движение, и она плюхнется в грязное болото, в которое превратился двор. Или увязнет в нем по колено, что немногим лучше.

Из-под полуопущенных ресниц она поглядывала на Рори. Каменное выражение его лица занимало ее больше, чем приземистое строение, к которому он ее вел. Видимо, эта суровая земля воспитывает в людях стоицизм, но, как бы Рори ни скрывал свои чувства, Элисон ощущала боль, таившуюся под его напряженными чертами. То, как он сжимал ее руку, говорило ей больше, чем любые слова.

Оказавшись внутри, она скинула промокший плащ и заляпанные грязью башмаки. Ей помогала старая женщина с изрезанным морщинами лицом. Она изъяснялась с таким сильным акцентом, что Элисон оставалось только догадываться, о чем идет речь. Избавившись от мокрой одежды, она огляделась. Почерневшие от копоти балки нависали так низко, что Рори едва ли не касался их головой. Сквозь трещины в очаге в комнату проникал дым, клубившийся под потолком. На утрамбованном земляном полу лежали аккуратные циновки, а горевший в очаге торф согревал воздух и разгонял сырость.

С улыбкой поблагодарив хозяйку, Элисон подошла к огню. Рори и хозяин, успевшие позаботиться о лошадях и разместить их в небольшой пристройке за домом, обменялись взглядами, наблюдая за девушкой. Одобрительный отзыв старика, произнесенный на местном наречии, вызвал у Рори усталую усмешку. Согласившись, что его жена похожа на весенний цветок, он не удержался от того, чтобы добавить, что она обладает ангельским терпением.

При этих словах старушка, резавшая овощи для кипевшей на огне похлебки, подняла глаза и что-то сказала, расплывшись в беззубой улыбке. Уловив в ее малопонятной речи слово «малыш», Элисон обернулась и, обнаружив, что все взгляды устремлены на нее, посмотрела на Рори в ожидании объяснения.

– Она говорит, что вынашивание ребенка учит терпению. Ты согласна?

Элисон зарделась, досадуя, что старая женщина так легко раскрыла ее секрет. Неужели это уже настолько заметно? Хозяева посмеялись над ее румянцем и занялись своими делами, не обращая внимания на молодых людей. От жаркого взгляда Рори лицо Элисон вспыхнуло еще ярче, и она поспешно отвела глаза.

С тех пор как она уговорила Рори взять ее с собой, прошло немало дней, но он так и не воспользовался ее предложением. Элисон уже начала склоняться к мысли, что его страсть остыла, но теперь поняла, что ошиблась. Однако какая бы причина ни удерживала Рори вне ее постели наряду с печалью, Элисон испытывала облегчение. Трудно построить брак без любви, которая связывала их когда-то, но она первая готова признать – того, что было, не вернешь.

Подавив вздох, Элисон опустилась на единственный стул, имевшийся в комнате. Рори, конечно, пытался объяснить свои поступки, но она никогда не была сильна в том, чтобы следовать логическим рассуждениям. Зато теперь она поняла, что тот день причинил ему не меньше боли и страданий, чем ей, и что он до сих пор терзается воспоминаниями. Как облегчить его боль, Элисон не знала – так же как не знала, как избавиться от собственных страхов. В Лондоне пропасть между ними казалась практически непреодолимой. Может, здесь они найдут время и силы, чтобы перешагнуть через нее.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалились кучер и лакей, оставляя грязные следы на чистом полу и рассыпая проклятия. Рори утихомирил мужчин грозным взглядом, и они уселись на грубую скамью в углу, чтобы не мешать кухонным делам. Кружки с подогретым сидром несколько улучшили их настроение.

Прихлебывая терпкий напиток, Элисон прислушивалась к болтовне хозяйки и ответам Рори, который тщательно выговаривал слова по-английски, чтобы его понимали и хозяева, и гости. Они беседовали о местах и людях, о которых она никогда не слышала, но желание узнать как можно больше о Рори заставляло ее слушать. Когда речь зашла о ее собственной семье, Элисон с изумлением увидела, что старая женщина вдруг осенила себя крестом, покосившись в ее сторону.

– Что она сказала, Рори? – Элисон впервые вмешалась в разговор, что сразу же приковало к ней все взгляды. Не подавая виду, что смущена всеобщим вниманием, она терпеливо ждала ответа.

К ее удивлению, отозвался хозяин дома:

– Все это бабьи выдумки. – Он сплюнул в огонь и свирепо глянул на свою жену, прежде чем продолжить на гортанном, но разборчивом английском. – Ваша матушка была красивой девушкой, никому не причинившей вреда. Здесь найдутся люди, которые до сих пор сожалеют, что она покинула наши края.

Это сообщение вызвало улыбку на губах Элисон, но, судя по взгляду, который она бросила на Рори, ее не удовлетворил уклончивый ответ. Видимо, бабушка, привившая ей любовь к шотландским легендам, не позаботилась о том, чтобы внушить ей трепет перед суевериями горцев. Рори надеялся, что его юная жена сумеет приспособиться к этим двум сторонам его мира. Учитывая ее дар, это будет совсем непросто.

С чуть ли не извиняющимся видом хозяйка вытащила из железной духовки теплые лепешки и разлила по мискам густую похлебку. Когда Элисон издала возглас восхищения, отведав предложенное блюдо, старушка озадаченно уставилась на нее, затем повернулась к Рори. Его она знала с детства и считала своим, несмотря на доставшийся ему по наследству титул. Другое дело его жена. Элегантный покрой шерстяного платья, отделанного кружевами и лентами, каждое движение их гостьи свидетельствовали о богатстве и благородном происхождении. Казалось невероятным, что столь утонченная особа может восхищаться немудреной крестьянской пищей.

– У моей жены простые вкусы, Пег, – сообщил Рори в ответ на взгляд хозяйки. – Иначе почему бы она выбрала меня?

Это вызвало смех, ожививший трапезу, и все с аппетитом принялись за еду. Элисон с любопытством наблюдала за Рори, с лица которого не сходила улыбка. Угрюмые складки вокруг его рта разгладились, морщины на лбу почти исчезли. Он явно чувствовал себя здесь как дома. Неплохо бы и ей научиться вести себя так же.

Ее решимость приспособиться к этой жизни подверглась серьезному испытанию чуть позже, когда гостеприимные хозяева препроводили их в тесную каморку в задней части дома. Они предоставили в их распоряжение единственную кровать, имевшуюся в наличии. Остальные легли на полу в общей комнате. В слабом свете одинокой свечи Элисон взглянула на тонкий продавленный тюфяк, затем перевела глаза на Рори.

Он пожал плечами.

– Либо здесь, либо в карете, девонька. Но ты же не хочешь оскорбить их чувства отказом?

Какая практичность! Элисон молча повернулась к нему спиной, чтобы он помог ей раздеться. Это, за неимением горничной, превратилось в обязанность Рори. Несколько плотных сорочек и нижних юбок, надетых под платье, исключали всякую возможность интимных прикосновений, тем не менее, спина Элисон оцепенела, пока его пальцы возились с застежками.

Рори ограничился тем, что снял камзол, галстук и башмаки. Разделенные нижними юбками Элисон, они смогли расположиться на узкой постели только вплотную друг к другу, лежа на боку. Вытянувшись на краю кровати, Рори слегка согнул колени и положил ладонь на талию жены.

Искушение сдвинуть руку вверх к округлым возвышенностям, увенчанным заострившимися маковками, было так велико, что только напряженная поза Элисон, которая, казалось, затаила дыхание, удерживала Рори в рамках приличий. К счастью, благодаря преграде из нижних юбок степень его желания оставалась незаметной для объекта его вожделения. Подавив стон разочарования, Рори напомнил себе, где они находятся. Конечно, им уже приходилось заниматься любовью за тонкими стенами и в узких постелях, но это было до того, как мрачная тень его вины пролегла между ними. В нынешних обстоятельствах едва ли можно ожидать от Элисон ответного пыла.

Когда он проснулся утром, Элисон еще спала, более утомленная путешествием, чем согласилась бы признать. Приподнявшись на локте, Рори убрал с ее лба шелковистые пряди. Лицо Элисон слегка осунулось, под глазами залегли темные круги, но на щеках горел здоровый румянец, влажные губы приоткрылись, притягивая его, как нектар пчелу. Только один поцелуй, пообещал он себе, только один, чтобы скрасить наступающий день…

Разбуженная грохотом чугунной сковороды в соседней комнате, Элисон распахнула глаза и обнаружила нависшего над ней Рори. Натянутое до подбородка теплое одеяло надежно защищало ее от нескромных взглядов, тем не менее, она испуганно вздрогнула, когда он погладил пальцами то место, где когда-то красовался синяк от его удара.

Рори тотчас убрал руку и заставил себя улыбнуться.

– Выглянуло солнце, милая. Если пораньше двинуться в путь, то к вечеру мы будем на месте.

Элисон кивнула и поправила одеяло, когда он поднялся. В тесной комнатушке не было ни умывальника, чтобы привести себя в порядок, ни уединения, необходимого, чтобы воспользоваться облупленным ночным горшком, стоявшим под кроватью. Рори, все еще одетый во вчерашнюю рубашку и бриджи, натянул камзол и заляпанные грязью сапоги.

Элисон наблюдала за ним с обеспокоенным выражением.

– Мистер Фарнли сказал, что направил вперед посыльного, чтобы дом подготовили к нашему приезду. Может, мне следует переодеться во что-нибудь более приемлемое?

Рори поднял дорожное платье Элисон, казавшееся ему более чем приемлемым, и бросил на нее озадаченный взгляд. Затем, сообразив, что она не знает, как должна выглядеть жена лэрда, и боится опозорить его своим видом, усмехнулся и покачал головой.

– Для здешних мест ты выглядишь просто великолепно. Мы же не в Лондоне, милая. Тебе больше незачем беспокоиться, что твои драгоценности недостаточно роскошны или кружевная отделка слишком скромна. Возможно, кого-то это и волнует, но только не Маклейнов. Старайся держать себя и ребенка в тепле и сухости, и тебя будут считать добропорядочной и разумной женщиной. Здесь это самый большой комплимент.

Элисон облегченно улыбнулась.

– Думаю, Маклейны мне понравятся. А как насчет Макгиннесов?

– Их слишком мало осталось, чтобы тревожиться по этому поводу. А теперь вставай, любимая. Пора собираться.

Рори называл ее «любимая» лишь в минуты особого расположения. Элисон, дорожившая этими редкими моментами, поспешила выполнить его указания. Она давно избавилась от заблуждения, будто он любит ее, но не так-то легко отказаться от надежды. Прошло то время, когда она воспринимала любовь как должное. Теперь она знала цену тому, что потеряла, и готова была сделать все, что в ее силах, чтобы заслужить хотя бы его привязанность. Просто надо научиться справляться с паникой, которая охватывает ее каждый раз, когда Рори приблизится. Иначе она никогда не завоюет его.

Когда он вышел из комнаты – в высоких сапогах, с волосами, аккуратно стянутыми в косичку, и камзоле, ловко сидевшем на его ладной фигуре, – Элисон почувствовала, что лед в ее груди начал таять. Кем бы ни был Рори, что бы он ни сделал, она больше не могла скрывать правду от самой себя. Она любит его и должна каким-то образом добиться взаимности. Рори умел любить, когда был подростком, и теперь, став взрослым мужчиной, нуждается в напоминании.

Уже давно наступила ночь, когда усталый всадник, проделавший верхом весь путь от Плимута, прибыл наконец в свое корнуоллское поместье. Его тяжелый плащ пропитался влагой от холодного дождя, моросившего, пока он скакал по заболоченным пустошам. Дорогу он определял только благодаря инстинкту и смутным воспоминаниям. При виде сурового каменного строения, вздымавшегося над скалами, из его груди вырвался вздох облегчения. Его путешествие подошло к концу.

Кое-где в окнах горел приветливый огонь. Спешившись, мужчина подошел к массивному порталу и стукнул тяжелым молотком о медную пластину, прикрепленную к толстым дубовым доскам. Эхо ударов разнеслось по холлу, но ему пришлось стукнуть еще несколько раз, прежде чем внутри здания послышались шаги и дверь распахнусь. Мужчина поспешно шагнул внутрь, прячась от дождя.

Дворецкий попятился, с изумлением взирая на незнакомца, который проследовал внутрь величественного холла и, сдернув с головы промокшую, но богато расшитую треуголку, с собственническим видом огляделся.

– Что вам угодно, сударь? – осведомился дворецкий, пытаясь скрыть за высокомерным тоном тревогу. Поместье майоратное, Не мог же новый граф проиграть его в карты?

Мужчина обратил пристальный взгляд на престарелого слугу, пытаясь найти знакомые черты. Двадцать лет ни для кого не прошли даром, но, видимо, он нашел то, что искал, и его лицо осветила юношеская ухмылка, неожиданная для человека, чьи волосы посеребрила седина.

– Хьюэрз, тебя не узнать в этом парике. Помнится, ты уже здорово облысел, когда мы в последний раз виделись. Александр дома?

При столь фамильярном упоминании имени хозяина дворецкий побледнел и вгляделся в лицо незнакомца, не осмеливаясь поверить давно забытым воспоминаниям. День всех святых прошел, и призраки больше не расхаживают по ночам.

– Если вы имеете в виду его сиятельство, то он отсутствует. Но я буду счастлив передать сообщение его секретарю, если вы изволите сообщить, в чем состоит ваше дело.

Мужчина только усмехнулся в ответ на эту явную попытку отделаться от него. Скинув плащ, он сунул его в руки опешившему дворецкому.

– Тебе не удастся выставить меня на улицу в такую погоду только потому, что у тебя плохая память, Хьюэрз. Если сын моего кузена не здесь, то где же он?

Кузена? Зубы старого слуги щелкнули, и он побледнел еще, больше, уставившись на призрак, представший перед ним во плоти.

– Но ведь это не вы, милорд? – в смятении пробормотал он, перейдя на родной язык.

В бледно-голубых глазах незнакомца отразилась печаль, на лбу резче обозначились морщины, улыбка исчезла.

– Да нет, Хьюэрз, это я. Собственной персоной. Долго же меня не было. Впрочем, моя история еще длиннее. Говорят, у меня есть дочь. Я собирался расспросить об этом Алекса, но поскольку его нет дома… Я не в состоянии ждать. Где она? Тебе что-нибудь известно?

В последний раз Хьюэрз видел барышню в тот вечер, когда она ошпарила горячим чаем ногу его сиятельства, после чего собрала свои вещички и исчезла. Среди слуг ходили слухи, будто бы Тремейны видели ее в Лондоне, но это были досужие разговоры. Не может же он потчевать сплетнями человека, который восстал из мертвых?

– Ничего определенного, милорд. Если вы позволите, я позову Хетти, чтобы она приготовила вам комнату. Полагаю, Тремейны могли бы сообщить вам кое-какие сведения завтра утром.

Эверетт Хэмптон, законный граф Гренвилл, устремил тяжелый взгляд на заметно нервничавшего дворецкого. Не для того он проехал полмира, чтобы слуги морочили ему голову. Даже по прошествии нескольких недель рассказ губернатора все еще звучал в его ушах, вызывая горечь и гнев. Чтобы держать его в неведении и дальше, потребуется сам дьявол.

– Тогда, Хьюэрз, возможно, ты скажешь, где находится мой наследник?

Дворецкий ни на минуту не усомнился, что это приказ, а не просьба, и с готовностью ответил:

– Охотится в Шотландии с друзьями, милорд.

Глава 28

Стегсхед, ноябрь 1760 года

Окутанная вечерним туманом, квадратная каменная башня, возвышавшаяся над развалинами древней крепости, казалась чем-то нереальным. Элисон не отрывала от нее глаз, словно опасалась, что она исчезнет, прежде чем они доберутся до цели. Извивавшаяся по крутому склону дорога немногим отличалась от козьей тропы. Карету так трясло и раскачивало, что Элисон приходилось цепляться за оконную раму, чтобы удержаться на сиденье. Ей следовало настоять на том, чтобы ехать верхом, но она была не слишком умелой наездницей, и Рори отказался даже обсуждать это.

Видимо, их заметили издалека, массивные деревянные двери приветливо распахнулись, когда Рори помог Элисон выбраться из кареты. Не отпуская его руки, словно это могло придать ей силу и уверенность, Элисон подняла взгляд на устремленную ввысь башню, которую ее мать и бабушка считали своим домом. Должно быть, когда-то это было впечатляющее сооружение, но теперь оно производило тягостное впечатление разрушения и заброшенности.

В дверях появилось несколько маленьких фигурок, и Элисон потребовалась секунда-другая, чтобы сообразить, что они кажутся такими крохотными просто по контрасту с исполинскими дверями. Облегченно вздохнув, что ее встречают обыкновенные люди, а не шотландские гномы, Элисон благодарно оперлась на руку Рори, когда он повел ее к их новому дому.

Она слишком устала, чтобы замечать что-либо, кроме лиц, взиравших на нее с самыми разнообразными выражениями: от добродушных улыбок до подозрительных гримас. Ощутив слабость и легкое головокружение, обычно предшествующие видениям, Элисон крепче ухватилась за Рори. Не хватает только, чтобы очередной приступ ясновидения застал ее прямо здесь, перед суеверными людьми, которые видят ее впервые.

Почувствовав, что пальцы Элисон сжали его локоть, Рори бросил обеспокоенный взгляд на ее бледное лицо. Он успел поймать умоляющий взгляд серых глаз, прежде чем они приняли отсутствующее выражение. Только что она была здесь, а секунду спустя ускользнула в неведомый мир.

Подхватив жену на руки, Рори быстро проследовал через огромный портал и оказался в просторном холле, каменные стены которого прикрывали старинные гобелены.

– Где комната хозяйки? Скорее!

Встревоженная седовласая женщина, облаченная в фартук и чепец, поспешила к массивной каменной лестнице, которая вела наверх. Рори зашагал следом, оставив кучера и лакея заниматься лошадьми и багажом.

Миновав лестничный пролет, показавшийся Рори бесконечным, они устремились дальше. Элисон дрожала всем телом, и страх гнал Рори вперед, не позволяя остановиться. К счастью, на следующей лестничной площадке домоправительница свернула в узкий коридор и распахнула одну из дверей на правой стороне.

Видимо, к их приезду слуги сняли обветшавшие занавески и полог кровати, поэтому обшитая деревянными панелями комната казалась пустой и неуютной. В камине горел огонь, но небольшое пламя еще не успело согреть воздух и устранить запах сырости.

Поеживаясь от холода, Рори направился к старинной кровати с высокими деревянными спинками. Постель была застлана свежим бельем и толстыми одеялами. Поблагодарив Господа за его малые милости, Рори опустил Элисон на покрывало и расстегнул ее плащ.

Сознавая, что пожилая женщина наблюдает за каждым его движением, он бросил через плечо:

– Принесите теплой воды и, если найдется, горячий чай или бульон. Миледи неважно себя чувствует, путешествие утомило ее.

Столь простое и внятное объяснение внезапного недомогания молодой хозяйки было встречено с явным облегчением. Домоправительница поспешно вышла, чтобы выполнить его указания, оставив Рори наедине с Элисон, ускользнувшей за незримый барьер.

– Девонька, я не знаю, что с тобой. Помоги мне, милая. Скажи, что делать, – в смятении прошептал он, взяв ее за руки.

Элисон пугала его, когда впадала в такое состояние, заставляя беспомощно ждать, пока она очнется. Рори отчаянно боялся, что она останется в своем неведомом мире и не вернется к нему.

Элисон услышала его мольбу, и ресницы ее дрогнули. Само сознание, что он рядом, давало ей ощущение безопасности, и она крепко сжала его пальцы.

– Со мной все в порядке, – вымолвила она, понимая, что ему необходимо это знать. Она больше не опасалась, что Рори желает ее смерти или исчезновения. В его голосе звучала тревога, а в глазах – когда она наконец взглянула на него – мучительное беспокойство. Пусть сколько угодно притворяется равнодушным, теперь она знает, что он совсем не бессердечный.

– Элис, ты чуть не довела меня до сердечного приступа. Первое, что мы должны сделать, так это найти врача, – заявил Рори, пытаясь скрыть свой страх за деловитым тоном.

– Даже если ты найдешь здесь врача, что маловероятно, он просто скажет: «Она ждет ребенка, парень. Позови меня месяцев через пять или около того».

Рори слабо усмехнулся, оценив искусство, с которым она изобразила местного эскулапа.

– Я столько не протяну, если ты продолжишь в том же духе. Ты хоть представляешь себе, каково это: таскать тебя по лестницам?

Элисон рассмеялась, глядя на его жалобную гримасу, и попыталась сесть, когда в комнату ворвалась хлопотливая домоправительница с подносом в руках, за которой следовала молоденькая девушка с кувшином горячей воды.

Рассказать, что ей снова привиделся снежный буран, только чуть яснее, не оставалось времени. Рори, конечно, скажет, что здесь не бывает таких снегопадов, как в горах на севере, но Элисон знала лучше. Пейзаж, который она видела в своем видении, был всего лишь копией того, что можно было наблюдать за окном прямо сейчас. Только занесенным снегом.

Что ж, если для нее не найдется других дел, можно будет заняться подготовкой к зимним буранам. Бросив взгляд на суетившихся вокруг служанок, она потянула Рори за руку.

– Когда ты ждешь известий от Дугала?

Он поднял бровь, удивленный неожиданным вопросом:

– Я еще не успел связаться с ним. Обычно мы обмениваемся сообщениями через Глазго. А в чем дело?

– Мне нужно кое-что заказать в Лондоне или Эдинбурге – или в любом другом месте, где можно приобрести ткани, ну и все такое. Вполне возможно, что нам постелили единственный комплект белья, который имеется в доме. – Последнюю фразу она произнесла вполголоса, чтобы не задеть чувства слуг, которые, подбросив торф в очаг, терпеливо ожидали дальнейших указаний.

Рори нахмурился.

– Я не могу допустить, чтобы «Морская ведьма» отправилась за приобретением предметов роскоши, Элисон. Ты же видела вчера, как живут здесь люди. Думаю, нам следует изучить обстановку, а затем решить, как лучше распорядиться своими средствами.

Элисон уставилась на него, потрясенная внезапным озарением. Она уже поняла, что Рори не собирался использовать их брак, чтобы прибрать к рукам ее деньги, но, оказывается, он вообще не намерен притрагиваться к ним! Никакого другого объяснения его бережливости просто не может быть. Разозленная его упрямством, когда столько можно сделать с совершенно бесполезными доходами, которые накапливаются в каком-то лондонском банке, Элисон попыталась встать с кровати.

– Никогда в жизни я не видела такого упрямого, тупоголового и невыносимого типа! Не сомневаюсь, что Дугал отнесся бы к моим нуждам с большим пониманием, но в конце концов я могу обратиться к мистеру Фарнли или Дейдре. Я закажу все необходимое через них! Можешь мерзнуть хоть до посинения, если этого требует твоя совесть, но я не позволю, чтобы мои служащие страдали от неоправданных лишений только для того, чтобы потешить твою гордость. Убирайся. Мне нужно переодеться.

Служанки с изумлением наблюдали, как их лэрд поднялся и, холодно кивнув в ответ на вспышку гнева своей хрупкой супруги, вышел из комнаты. Женщины растерянно переглянулись, не зная, то ли им следовать за ним, то ли остаться с хозяйкой. И лишь когда по бледным, словно сделанным из фарфора щекам полились безмолвные слезы, они сообразили, что между молодыми супругами разыгралась нешуточная драма. Что ж, сила на стороне лэрда, а единственное оружие леди – ее красота.

Как это бывает обычно, служанки разделились. Домоправительница поспешила вслед за хозяином, дабы позаботиться о его нуждах, а юная горничная осталась с хозяйкой, чтобы помочь ей раздеться и позаботиться о ее удобствах. В последующие дни все остальные домочадцы разделились по тому же принципу.

Элисон практически не имела опыта ведения хозяйства, особенно такого, как ее вновь обретенный дом. Все слуги были недавно наняты и еще не притерлись друг к другу. После смерти бабушки забота о ее шотландских владениях легла на управляющего и экономку деда Элисон. Назначенный ими смотритель следил за сохранностью стен и крыши старого замка, но его не волновали такие мелочи, как мыши в кладовых, плесень в буфетной и протечки в оконных рамах. В кухне имелся всего лишь один огромный очаг, там готовили пищу с незапамятных времен. Посуда состояла из пестрого набора облупленной керамики и оловянных приборов. Великолепные образчики старинной мебели, приобретенной пару столетий назад, потрескались и покрылись плесенью за долгие годы небрежения. В доме не хватало тюфяков даже для того ограниченного числа слуг, которых Рори решился нанять.

Поскольку до недавних пор в замке проживали только смотритель с женой, то и запасы провизии были рассчитаны на скромные потребности этой пары. Элисон начала с того, что принялась составлять список самых необходимых продуктов, учитывая примитивность оборудования кухни и того расстояния, на которое все это придется доставлять.

Она уже готова была сдаться, подавленная безнадежностью задачи, когда юная горничная, превратившаяся в ее самого преданного союзника, сделала небрежное замечание, которое подхлестнуло ее решимость.

– Моя мама работала у вашего дедушки, когда он был жив. Она говорит, будто тогда это был красивый дом, а не такая развалюха, как сейчас. Хорошо бы эти времена вернулись.

Элисон, сидевшая за кухонным столом, испещренным многочисленными отметинами от ножа, подняла голову от бесконечного списка и посмотрела на темноволосую девчушку, выгребавшую пепел из очага.

– А где теперь твоя мать?

Девочка ссыпала пепел в ведро.

– Позапрошлым летом был недород, вот она и захворала. Ну а когда пришла зима… – Она смиренно пожала плечами. – Теперь, наверное, все пойдет по-другому, раз вы приехали. Ма говорила, будто даже после смерти мужа леди заботилась о том, чтобы здешние жители не голодали. Правда, после мятежа здесь и людей-то почти не осталось.

Вздохнув, Элисон с новой энергией принялась за составление списка. Это из-за ее небрежности владения бабушки пришли в запустение. Новый граф ничего не знал об этой глухомани, обитатели которой всецело зависели от своего землевладельца. Но она-то знала. Бабушка с детства прививала ей чувство долга, однако Элисон только сейчас поняла, что это подразумевает личную ответственность. Нельзя передоверять свои обязанности другим людям. Она совершила ошибку, положившись на смотрителя, и теперь видела, к какой нищете и разрухе это привело.

Учитывая, что многие шотландские землевладельцы были изгнаны из своих поместий, а их земли превратились в источник обогащения английской короны, в здешних краях не осталось никого, кто мог бы лично позаботиться о благосостоянии и образовании своих соплеменников, как это делали лэрды минувших времен. Вечно отсутствующие хозяева были немногим лучше чиновников короля Георга. И те и другие постоянно повышали ренту, чтобы удовлетворить свои непомерные запросы, требовали ее выплаты, не задумываясь о том, чего это стоит арендаторам. А потом еще и жаловались, когда доведенные до отчаяния люди воровали скот, чтобы хоть как-то прокормиться. Неудивительно, что многие из местных жителей не видели для себя иного выхода, кроме эмиграции.

Элисон понимала, что Рори не нуждается в ее наставлениях на эту тему. Он хорошо знал, как обстоят здесь дела, и пропадал целыми днями, а иногда и ночами, составляя собственные списки. Она догадывалась, что его поездки не ограничиваются пределами ее скромных владений, но в этом не было ничего неожиданного. До поместий, некогда принадлежавших его семье, было рукой подать, и Рори не мог держаться в стороне.

Привыкнув еще в Лондоне к его отсутствию, Элисон не особенно беспокоилась, пока не услышала случайную реплику, оброненную кем-то из служанок на лестнице.

– Ни одна добропорядочная девушка не станет там работать, когда лорд Драммонд наезжает в поместье. Просто стыд, что законный лэрд ютится в этой старой развалине, когда в его доме живет чужак.

Элисон замерла и напрягла слух, но голоса затихли, когда, женщины спустились ниже. Рори никогда не упоминал, что его английский кузен находится в своем поместье, и она решила, что он один из тех отсутствующих землевладельцев, которые предпочитают жить в Лондоне, Теперь же угроза Рори в один прекрасный день разобраться с Драммондом приобрела новый смысл. Может, он уже побывал у него и предложил выкупить поместье?

Она хотела задать ему этот вопрос, но, утомленная дневными заботами и новыми потребностями собственного тела, заснула, так и не дождавшись его прихода. Вернувшись поздно вечером домой, Рори не стал беспокоить жену и постелил себе в комнате напротив, а когда она проснулась утром, он уже ушел.

Подобное равнодушие к ее проблемам бесило Элисон, однако никто не догадался бы об этом, глядя на ее безмятежное лицо, когда она советовалась со слугами относительно хозяйственных нужд. Ладно, пусть Рори исправляет окружающий мир. А она займется домом.

Не прошло и недели, как начали прибывать вещи, которые можно было приобрести в ближайшей округе. Элисон с удовлетворением наблюдала, как шкафы и комоды заполняются прекрасными шерстяными одеялами и бельем отличного качества. В пустовавших ранее кладовых и погребах появилось вяленое и копченое мясо, картофель, мешки с овсяной мукой и другие припасы. На будущий год к ним добавятся джемы и компоты, сваренные из фруктов, о которых рассказывала бабушка. Ну а пока это роскошь, которую придется закупить на стороне. Элисон подписала очередной счет за доставленные товары и адресовала его мистеру Фарнли. Пусть он займется им вместе со списками необходимых вещей, которые она отправила раньше.

Судя по объемистым пакетам, поступавшим на имя Рори из Лондона, он все еще вел ее дела, но Элисон была слишком горда, чтобы задавать вопросы. Раз он не желает обсуждать с ней финансовые проблемы, пусть узнает о ее покупках от мистера Фарнли. Она не собирается клянчить у него собственные деньги.

Постепенно Элисон выучила имена слуг и оценила способности каждого. Все они знали ее историю, включая тот факт, что она была незаконнорожденной дочерью английского моряка, но это не мешало им уважать Макгиннесов и относиться с опаской к памяти ее бабушки. Элисон часто ловила на себе подозрительные взгляды, когда молча проходила по комнате, погруженная в свои мысли. Но по мере распространения слухов о ее беременности, бдительность слуг ослабла. На смену настороженности пришли добродушные улыбки, когда Элисон издавала изумленный возглас, сталкиваясь с очередным аспектом своей новой жизни.

Никто, однако, не улыбался в тот вечер, когда дождь превратился в мокрый снег, и Элисон открыла для себя еще одну пугающую сторону здешней жизни. Бушевавшая за окнами метель приводила ее в дрожь, несмотря на то, что плотники смастерили на окна деревянные ставни, а нанятая ею швея сшила и повесила тяжелые занавески. В каждом очаге горел огонь, но даже приветливое пламя не могло прогнать холод из каменных стен и заглушить завывание ветра снаружи. Охваченная беспокойством за Рори, Элисон неприкаянно бродила по комнатам, не в состоянии утешиться теми улучшениями, которые она успела произвести в старом замке.

Шум снаружи был таким сильным, что она не сразу расслышала слабый стук в огромную дубовую дверь. Поскольку замок нависал над скалой, в башне имелся единственный вход. Рори не стал бы стучать в собственные ворота.

Слуги собрались в теплой кухне, оставив Элисон сражаться с массивной дверью. Впрочем, стоило ей приоткрыть небольшую щель, как остальное довершил ветер. Внезапный шквал распахнул тяжелые створки, отбросив Элисон назад и явив ее взору две жалкие фигурки, одна из которых прижимала к груди младенца, завернутого в старую шаль.

Изумленно уставившись на двух оборванных женщин, Элисон поспешно впустила их внутрь и захлопнула дверь. На них не было ни плащей, ни накидок, чтобы защититься от ледяного ветра, только припорошенные снегом, задубевшие от холода пледы, обмотанные вокруг головы и плеч. В тепле снег начал таять, стекая ручейками с их одежды, и Элисон ахнула от ужаса, увидев, что на ногах женщин ничего нет, кроме тряпичных обмоток. Ее взгляд метнулся к лицу старшей женщины, носившему следы усталости и беспросветной жизни.

– Мы слышали, будто Маклейн вернулся, – вымолвила та, едва шевеля посиневшими от холода губами. Она говорила с сильным шотландским акцентом, и Элисон с трудом разбирала ее слова. – Он здесь?

– Должен скоро вернуться. Проходите и обогрейтесь.

Взгляд Элисон то и дело обращался к молодой женщине, прижимавшей к груди младенца. С момента их появления ребенок не шелохнулся и не издал ни звука. Никогда прежде Элисон не приходилось ухаживать за малышами, держать их на руках, и ее руки сами тянулись к крошечному свертку. Лицо молодой матери хранило застывшее выражение, но она двинулась к пылающему камину, повинуясь жесту Элисон.

С их одежды стекала вода, оставляя лужицы на каменном полу. Тряпки, в которые был замотан ребенок, промокли в не меньшей степени, Повинуясь безотчетному порыву, Элисон сняла с плеч шаль и подошла к молодой женщине. Обернув сверток с ребенком теплой шерстью, она забрала его из рук матери так быстро, что та не успела возразить. Глазами, казавшимися огромными на истощенном лице, женщина беспомощно смотрела, как Элисон баюкает ее ребенка.

И только откинув промокшую шерсть, закрывавшую лицо младенца, Элисон осознала ужасную истину. Взглянув через плечо молодой матери, жалобно просившей вернуть ребенка, на старшую женщину, она встретила взгляд, полный неизбывной печали.

– Тише, Мэри. Леди отнесет Джейми в кухню, чтобы он согрелся. Теперь все будет хорошо.

Элисон уловила предостережение, прозвучавшее в тщательно произнесенных словах. Благодарная за любой предлог, который позволил бы ей уйти, она чуть ли не бегом выскочила из комнаты.

Слезы катились по ее щекам, когда она вошла в кухню. Она открыла рот, но не смогла, произнести ни слова. Сидевшие вокруг очага слуги обернулись, вопросительно глядя на свою хозяйку, которая безмолвно стояла перед ними со свертком в руках, завернутым в ее прекрасную шерстяную шаль. Они уже привыкли к ее рассеянным манерам, но ее обычно безмятежное лицо теперь поражало выражением горестной беспомощности. Первой опомнилась домоправительница. Поднявшись на ноги, она окликнула юную горничную, которая прислуживала хозяйке.

– Мэг! Проводи леди Элисон наверх.

Она решительно забрала сверток из рук Элисон. Возглас на гэльском наречии, вырвавшийся у нее в следующее мгновение, заставил остальных слуг вскочить на ноги.

– Он умер, да? – тихо спросила Элисон, вглядываясь в лицо пожилой женщины.

– Увы, милая. В это время года многие младенцы рождаются слишком слабенькими, чтобы выжить. Слава Богу, ваше дитя родится весной, в самую прекрасную пору. Он будет крепким парнишкой, вот увидите. Ни к чему тревожиться понапрасну. Вашему мужу это не понравится.

Мэг попыталась увести Элисон, но пустота, образовавшаяся в ее руках после того, как она неохотно отдала ребенка, не позволяла ей уйти. Не сознавая, что слезы все еще струятся по ее щекам, она молча вышла из кухни и вернулась к ожидавшим ее женщинам, едва ли сознавая, что Мэг последовала за ней.

Когда она вернулась в холл без ребенка, молодая женщина начала жалобно причитать. Не нужно было знать язык, чтобы понять ее слова. Сердце Элисон разрывалось от горя. Подняв голову, она встретила взгляд старшей женщины. Та понимающе кивнула и принялась, утешать молодую мать на непонятном наречии.

Элисон повернулась к Мэг, чтобы распорядиться насчет теплой одежды и одеял, когда входная дверь вдруг распахнулась и в холл, вместе с порывом дождя и ветра, вошел Рори. Захлопнув дверь, он повернулся к женщинам, привлеченный плачем и причитаниями в дальнем углу. При виде сцены, представшей перед его глазами, выражение гнева и усталости на его лице только углубилось.

– Что, к дьяволу, здесь происходит? – рявкнул он, не видя никаких признаков того, что горестные стенания когда-нибудь смолкнут. Сдернув с плеч насквозь промокший плащ, он бросил его на резной стул красного дерева без всякого почтения к его антикварной ценности. Юная горничная тотчас встала перед своей хозяйкой, словно собиралась прикрыть ее своим худеньким телом, что привело Рори в еще большее раздражение, пока он не встретился взглядом с Элисон.

Будучи человеком практичным, он привык действовать, руководствуясь логикой. Эмоции он похоронил вместе с отцом и братом и не имел ни малейшего желания поддаваться им снова. Однако взгляд Элисон, в котором отражалась ее душа, надрывал его сердце. Рори постарался взять себя в руки. Но что прикажете делать, если он женился на женщине, способной общаться исключительно на уровне эмоций? Его отклик должен быть на том же языке.

Нет, он не имеет права обнажать свои чувства, на глазах у посторонних. Отвернувшись, от безмолвной мольбы в глазах Элисон, он резко обратился по-гэльски к двум женщинам у очага.

Догадываясь, что хозяйка дома не понимает их языка, старшая из женщин сочувственно взглянула на Элисон и заговорила на ломаном английском, обращаясь как к Рори, так и к его жене.

– Один из прихвостней Драммонда изнасиловал ее, когда она слишком отяжелела, чтобы работать, они выгнали ее из дома. Я приютила бедняжку, только вот младенчик родился слабенький, и молока у нее нет. А что я могу им дать? Крыша прохудилась, мука заплесневела. Когда мы прослышали, будто лэрд вернулся, я сказала ей: Маклейн поможет, он не забыл Грегора. Вот почему мы здесь.

Последняя фраза была произнесена не без вызова, словно женщина не допускала и мысли, что Грегор забыт, а ее примут за попрошайку. Элисон бросила тревожный взгляд на Рори, молясь, чтобы он знал, о ком идет речь. Но, как выяснилось, она зря волновалась.

– Грегор! Как я мог забыть человека, который впервые вложил мне в руки меч и показал, как пользоваться им? Помнится, у него была дочурка, совсем малышка, когда мы в последний раз виделись. Значит, это и есть Мэри?

Даже если сочувствие не прозвучало в его тоне, оно присутствовало в его словах, и Элисон облегченно вздохнула. Рори все сделает. Если бы она позволила себе задуматься, то поняла бы, что Мэри примерно одного с ней возрастали, распорядись судьба иначе, Рори никогда бы не покинул нагорье и, вполне возможно, женился бы на дочери старого друга. Но Элисон не стала бередить душу бесплодными размышлениями, сосредоточившись на том, что требовало ее участия.

Хотя разговор продолжился без нее, она уже достаточно освоила местный диалект, чтобы понять, что Рори предложил женщинам кров и работу, а теперь ждет ее одобрения. Кивнув, Элисон отправила Мэг, и повернулась к молодой женщине, не перестававшей тихо всхлипывать.

– Думаю, ты хотела бы жить неподалеку от того места, где будет похоронен твой малыш. Можешь остаться здесь, а когда немного окрепнешь, мы решим, чем тебе заняться. Кто-нибудь из вас разбирается в ткачестве?

Столь резкая смена темы удивила Рори, но на лице старшей женщины отразилось облегчение.

– Если у вас есть станок, миледи. Я знаю ремесло, а Мэри очень смышленая и быстро научится.

Элисон кивнула, рассеянно улыбнувшись.

– Хорошо. Здесь нет овец, но скоро они появятся. Слишком накладно платить деньги за вещи, которые мы могли бы производить сами. – С тем же невозмутимым видом она повернулась к горничной, явившейся с охапкой теплых одеял. – Мэг, не могла бы ты найти для Мэри и ее подруги постель и немного овсянки? Они остаются.

Когда вновь прибывших увели, Элисон двинулась следом, но Рори встал у нее на пути, преградив выход из комнаты. Она подняла на него взгляд, в котором не было ни удивления, ни горестного выражения, которое он видел чуть раньше.

– Что это за разговоры о младенце, которого собираются хоронить? – поинтересовался Рори ворчливым тоном, но его руки нежно сжали плечи жены.

– Ребенок Мэри умер. Он сейчас на кухне, там им занимаются.

На ее прелестном лице еще виднелись следы слез, но глаза приняли отсутствующее выражение, за которым она привыкла прятать свои чувства. Смутно Рори понимал, что она защищается и от него тоже. Его внутренности тоскливо сжались.

Ах, он знал, что нужно делать. Нужно обнять Элисон, осушить поцелуями ее слезы и не выпускать ее из объятий до тех пор, пока она не даст выход своей боли и не выплачет подсознательные страхи за собственного ребенка. Но он также знал, что тем самым выпустит на волю свои мучительные потребности, а он утратил на это право, когда оказался неспособен спасти собственную жену.

А раз так, существует лишь один способ защитить Элисон и их будущего ребенка от жестокостей окружающего мира. Печально вздохнув, Рори откинул с ее лица шелковистую прядь.

– Скоро сюда прибудет Дугал на «Морской ведьме». Он может забрать тебя и доставить в Лондон по морю. Там вы с ребенком будете в тепле и безопасности, а в случае необходимости сможете воспользоваться помощью врачей. С нашим ребенком все будет в порядке, милая, вот увидишь.

Элисон слабо улыбнулась, уловив неуверенные нотки в его голосе. Похоже, он понимает ее ничуть не лучше, чем домоправительница.

– Нет, Маклейн, тебе не удастся так легко отделаться от меня. Всю свою жизнь я прожила словно в коконе, защищенная от внешнего мира. Я не жалуюсь, поскольку не знала другой жизни, да и никто не нуждался во мне. Но я не могу больше прятаться от реальности. Неужели ты думаешь, что я буду спокойно смотреть, как люди голодают, а дети умирают, – и ничего не предпринимать? Если ты не намерен воспользоваться моим наследством, чтобы помочь им, это должен сделать кто-то другой. Спокойной ночи, Рори.

Она вышла из комнаты и поднялась по лестнице, чтобы лечь в свою одинокую постель, оставив Рори смотреть ей вслед с мучительной тоской, от которой – он знал – ему никогда не избавиться.

Очаровательное дитя, которое он некогда увез с собой и которому показал мир, превратилось наконец в женщину, но эта женщина больше не нуждается в нем.

Он же остался с тем, с чего начинал: он восхищался прелестным созданием и терзался страхом, что его грешное прикосновение уничтожит его.

Глава 29

– Никакое он не зло. Зло – это дьявол, а Драммонд просто жадный, как большинство английских господ.

– А я говорю, он дьявол! Вы не видели его так близко, как я! В его черное сердце надо бы вбить кол, а тело сжечь на костре!

– Хорошо бы леди Маклейн наслала на него проклятье, – вставил третий голос, хихикнув.

Элисон выбрала этот момент, чтобы войти в кухню. Бессмысленный спор мигом прекратился, и слуги вернулись к своим занятиям. Элисон посмотрела на Мэри, удивленная, что девушка так быстро оправилась от болезни. На ней было удобное шерстяное платье из числа тех, что Элисон велела сшить из ткани, приобретенной специально для слуг. Но, к сожалению, она не догадалась заказать кожу для обуви, о чем и сделала себе мысленную пометку, глядя на босые ноги девушки.

Мэри даже не взглянула в ее сторону, однако Элисон догадывалась, что именно она затеяла этот разговор. Несколько дней отдыха благотворно сказались на ее внешности. Лицо с приятными, хотя и резковатыми чертами сияло чистотой, как и каштановые волосы, убранные под аккуратный чепчик. Девушка все еще была чересчур худой, и на щеках рдели лихорадочные пятна, но она прилежно трудилась, замешивая тесто в глубокой чаше без малейших признаков слабости.

Элисон не стала выяснять, кому из слуг принадлежала реплика о проклятии, лишь задержала задумчивый взгляд на юной служанке, которая скребла горшок у очага. Девочка покраснела.

– Сегодня вечером нам понадобится больше еды, скажем, еще на двадцать человек. Можно это устроить?

В отличие от вышколенных слуг ее деда, эти люди имели обыкновение задавать вопросы и высказывать свои суждения, не дожидаясь, пока их спросят. Постепенно Элисон пришла к выводу, что проще учесть их мнение, чем навязывать собственное. Ее собственный опыт был слишком ограничен, чтобы полагаться исключительно на него.

– Двадцать человек? – удивилась кухарка. Эта плотная добродушная женщина лет сорока, с сединой в темных волосах, была признанной главой кухни, на которой работала еще до рождения Элисон. Она хорошо помнила мать и бабушку Элисон, но полагала, что новая хозяйка больше напоминает свою бабушку, серые глаза которой, казалось, могли читать в душах. – А что, разве приходил посыльный?

Это была одна из особенностей жизни в полной изоляции от внешнего мира. Ничто не могло произойти без ведома остальных. И все знали, что посыльный сегодня не приходил.

– Рори ждет прибытия своего корабля. Если этого не случится сегодня, оставим то, что можно, на завтра. Уверена, здесь достаточно ртов, чтобы съесть то, чего нельзя сохранить.

Последний аргумент не встретил возражений, и удовлетворенная кухарка согласилась приготовить еду. Несмотря на то, что она дала им вполне приемлемое объяснение, выходя из кухни, Элисон услышала, как чей-то торжествующий голос произнес:

– У нее есть дар, говорю вам. Я сама слышала, как хозяин говорил, что не знает, когда придет корабль. А вы видели, как она посмотрела прямо на меня? Будто знала!

– Каждый бы узнал твой писклявый голосок, болтушка! Ну-ка заканчивай с котелком и принимайся за картошку.

Элисон глубоко вздохнула и зашагала по коридору. Хоть она и сказала Рори, что больше не хочет жить в ватном коконе, бывали минуты, когда ей казалось, что она поспешила объявить о своей независимости.

Поднявшись на второй этаж, чтобы посмотреть, как продвигаются работы по обновлению их личных апартаментов, Элисон с удивлением обнаружила, что Рори все еще сидит за своим письменным столом. Когда он решил устроить в этой комнате свой кабинет, она заказала на окна плотные драпировки и распорядилась поддерживать в камине огонь, чтобы он мог работать в тепле. Вряд ли Рори заметил эти улучшения, а тем более оценил их. Поэтому она удивленно приподняла брови, когда муж поднялся при ее появлении и, отвесив учтивый поклон, заговорил о том, чем были заняты ее мысли:

– Я и не представлял, какие чудеса могут сотворить обыкновенные занавески и огонь, пока не попытался работать внизу, в главном зале. Боюсь, я провел слишком много времени в Вест-Индии, чтобы чувствовать себя уютно в холодном помещении.

Он не сделал движения к Элисон, упиваясь божественным ароматом вереска, когда она прошла в комнату. Им редко предоставлялась возможность остаться наедине – обстоятельство, которое Рори только приветствовал, не видя иного способа защититься от чар своей жены. От одного ее присутствия у него кружилась голова, а взгляд жадно впитывал точеные черты лица, не в силах оторваться от завораживающих серых глаз, опушенных темными ресницами. Шерстяное платье с глухим воротом и шаль скрывали очертания ее фигуры, но Рори, хотя и не видел явных признаков беременности, не сомневался в словах Элисон. Как же ему хотелось ощутить прикосновение ее мягкой руки! Он мечтал о нежном поцелуе, мечтал заключить ее в объятия, чтобы солнце снова засияло, день наполнился радостью, а на душе потеплело, – но не смел. Он вторгся в ее жизнь, разрушил ее доверие и теперь пожинает плоды. Элисон шарахается от его прикосновений, ей неприятны его взгляды и даже само его присутствие. Вздохнув, Рори постарался скрыть свое разочарование, когда она прошла мимо него к окну.

– Эта крепость была воздвигнута воинами, которые думали лишь о том, как бы защитить себя. По-моему, такая жизнь не заслуживает того, чтобы ее защищать. – Она раздвинула тяжелые золотистые шторы и посмотрела на видневшуюся внизу гавань. – Мужчины умирали, сражаясь за эту землю. Неужели материальные ценности стоят того, чтобы умирать за них?

Рори догадывался, что ее вопрос не имеет отношения к тем бедолагам, что сложили здесь головы, a напрямую связан с его враждой к Драммонду. Но он не знал, что именно и откуда ей известно.

– Жизнь ничего не стоит, если ее нельзя прожить свободным человеком. Те, кто теряет свою землю, часто теряют и свободу. Люди сражаются не столько за землю, сколько за идею.

Не желая продолжать этот бессмысленный спор, Элисон отвернулась от окна и взглянула на стопку счетов на столе Рори.

– Что это?

Шумно выдохнув, Рори нетерпеливо откинул с лица прядь волос и протянул ей пачку бумаг.

– Нет смысла посылать счета мистеру Фарнли, Элисон. Все равно он возвращает их мне для одобрения. Я вовсе не думаю, что все те улучшения, что ты произвела здесь, совершаются по волшебству.

Все утро он провел над этими счетами, пытаясь примирить с ними свою совесть. Если бы он приехал в Шотландию один, то мог бы жить на хлебе и воде, не нуждаясь в таких излишествах, как слуги, драпировки и пылающие камины. А его средства можно было бы почти полностью направить на нужды его соплеменников и арендаторов, доведенных Драммондом до отчаяния. Рори не считал это благотворительностью. Скорее это был способ заручиться их поддержкой, когда придет время выдворить его кузена из владений, доставшихся тому ценой предательства и убийств. Вмешательство Элисон превратило этот простой и разумный план в нечто куда более сложное и, увы, дорогостоящее.

Конечно, нельзя не признать, что он наслаждается теплом каминов, свежим бельем без следов штопки и вкусной пищей, которая подавалась ему на стол. Но такой образ жизни съест капитал, необходимый для выкупа имения. А тот факт, что Элисон, делая заказы, рассчитывала, что он воспользуется ее деньгами, лишний раз доказывал, что он не в состоянии обеспечить себя и свою жену. Эта мысль приводила Рори в ярость.

– Если ты не хочешь, что тебя беспокоили по поводу моих экстравагантных покупок, скажи мистеру Фарнли, чтобы он оплачивал все счета, которые я посылаю ему. Едва ли я могу истратить все, чем мы владеем.

– При таких темпах ты не сможешь истратить все, даже если проживешь тысячу лет. Но не это меня беспокоит, – Рори положил счета на стол.

Чувствуя себя чудовищем, он глубже засунул руки в карманы камзола, глядя на изящную фигурку Элисон, скользившую по комнате. Она бесшумно перемещалась с одного места в другое, нигде не задерживаясь и находясь сразу везде, готовая в любой момент вспорхнуть и улететь. Ее неожиданный ответ застал его врасплох.

– Тебя беспокоит лишь твоя гордыня, – спокойно произнесла Элисон. – И когда только ты поймешь, что на свете существуют более важные вещи, чем гордость и деньги?

Она не дала ему шанса ответить. Даже не взглянув на мужа, Элисон вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Однако когда она оказалась вне, поля зрения Рори, ее невозмутимое лицо исказила мучительная гримаса, и она поспешила наверх, в уединение собственной спальни.

Лучше бы дед оставил ее без гроша! Рори никогда не простит ей богатства. Бросившись на постель, Элисон вспомнила выражение боли в его глазах. Он выглядел таким красивым, стоя в свете пламени, которое зажигало медные блики в его рыжеватых волосах и подчеркивало выразительные черты смуглого лица. По случаю холодной погоды он был одет в камзол и жилет, но никакая одежда не могла скрыть широких плеч и беспокойной энергии, заключенной в его мускулистой фигуре. Как бы ей хотелось, чтобы Рори понимал ее, чтобы принимал ее такой, какая она есть! Но он слеп. Так слеп, что не способен разглядеть за стопкой счетов живого человека, который настолько нуждается в его любви, что последовал за ним на край света и готов предложить ему все, чем обладает, включая самое себя. Так слеп, что отверг ее предложение, не понимая его истинного смысла и ранив ее больше, чем казалось возможным.

Она никогда не поймет людей. Глупо даже пытаться. Если Рори не нужна ни она, ни ее состояние, почему он женился на ней? Из-за чувства вины? Неужели это единственная причина, толкнувшая его на этот брак? Но какой в этом смысл? Он не испытывал вины в тот день, когда лишил ее невинности. Что же могло случиться на Барбадосе, чтобы его чувства настолько изменились?

Вспомнив розовую канарейку, Элисон закрыла глаза и содрогнулась. Теперь уже ничего не поделаешь. Ребенок лишил их выбора. Теперь ее единственная цель – не дать Рори погибнуть, чтобы ее дитя знало своего отца в отличие от нее, никогда не знавшей своего. Именно на это она должна направить всю свою энергию до последней крупицы.

Вряд ли Рори отправится сражаться с Драммондом, как делали его шотландские предки, но он вполне способен довести своего кузена до бешенства, что приведет к не менее драматическим последствиям. Взаимные оскорбления закончатся кровопролитной стычкой, где не будет победителя.

Ах, если бы она больше знала об этом таинственном кузене! О том, как он отреагирует, когда обнаружится, что Рори поддерживает связь с его арендаторами, подначивая их на неповиновение и ставя под угрозу сбор ренты, столь необходимой Драммонду. Тогда, возможно, она смогла бы лучше подготовиться к грядущим опасностям.

Но дар Элисон не мог перенести ее в величественную столовую с дубовыми панелями, сверкающими канделябрами и длинным столом красного дерева, накрытым на двадцать четыре персоны, за которым сидел Джордж Драммонд, смакуя свой утренний кофе. Его хмурый взгляд равнодушно скользил по резным карнизам и узорной лепнине, извивавшейся по периметру высокого потолка. Он привык к роскоши, хотя подобное великолепие было крайне необычным для шотландской глуши. Маклейны, славившиеся своей образованностью и утонченными вкусами, свозили в свое поместье лучшие произведения искусства и самых талантливых мастеров, где бы они их ни находили. Драммонд воспринял все как должное, не приложив никаких стараний, чтобы продолжить усилия своих предшественников.

Откинувшись назад, он обвел пренебрежительным взглядом собравшихся за столом мужчин. В удобных куртках из твида и шерсти и кожаных бриджах, они тем не менее излучали ауру богатства, словно были наряжены в шелка и бархат, более привычные для их круга. Перебрасываясь короткими фразами, они лениво поглощали изысканную еду. Драммонд наслаждался обществом своих гостей, хотя их недельное пребывание обошлось ему в годовую ренту одного арендатора.

В этой праздной компании имелось одно исключение. Его задумчивый взгляд остановился на высоком, крепко скроенном мужчине, который только что вошел в комнату. После получения титула Гренвилл изменился, и Драммонд не был уверен, что одобряет эти изменения. Когда-то Алекс Хэмптон идеально вписывался в их компанию. Его бледные черты и томные манеры прекрасно гармонировали с дорогими шелками и кружевами, и лишь циничный юмор отличал его от остальных, свидетельствуя о более развитом интеллекте.

Драммонд нахмурился, размышляя о причинах столь разительных перемен. Он знал, что Гренвилл не получил наследства, на которое рассчитывал, чтобы расплатиться с долгами, накопившимися, пока он вел образ жизни, соответствующий его происхождению. Этим, по всей вероятности, объяснялся сравнительно простой покрой его камзолов и отсутствие слуг, за исключением камердинера. Он также знал, что граф провел немало времени в южных морях, преследуя богатую наследницу, брак с которой решил бы его финансовые проблемы. Пребывание в тропиках, видимо, объясняло его на удивление здоровый вид, а несколько недель, проведенных на борту корабля, – сдержанную мощь поджарой фигуры. Исходившая от Гренвилла энергия казалась совершенно неуместной в этой праздной компании. Собственно, если бы не он, вчерашняя охота окончилась бы полным провалом – сущий позор, учитывая количество отличного виски, выпитого незадачливыми стрелками. В глубине души Драммонд надеялся, что его подвыпившие гости подстрелят друг друга, но устроенное Гренвиллом представление так захватило зрителей, что обошлось без происшествий.

Ясно, что причин вполне достаточно, чтобы повлиять на облик и поведение новоявленного графа. Остается только надеяться, что эти перемены сработают в его, Драммонда, пользу. Пришло время сообщить Гренвиллу, что его неуловимая кузина находится в соседнем поместье. Драммонд не собирался посвящать приятеля в свои отношения с ее чертовым муженьком, причинявшим ему кучу неприятностей. Он полагал, что у Гренвилла имеются собственные претензии к Рори Дугласу Маклейну. Вместе они справятся с проклятым шотландцем.

Маклейн, должно быть, считает его дураком, если думает, что он не понимает, что происходит. Овцы не разбегаются из огороженных загонов без чьей-либо помощи. А жалкие крестьяне, неспособные вырастить урожай, которого хватило бы, чтобы прокормиться самим и заплатить ренту, не получают вдруг наследство, позволяющее им безбедно жить. Он надеялся, что голод сгонит их с земли, поскольку разведение овец принесло бы ему больше денег, чем вся рента, которую они способны заплатить. Ясно, что поразительная способность этих дикарей сопротивляться экономической реальности обеспечивается не только Божьей милостью. Да и неудачи, преследовавшие его инвестиции на протяжений долгих лет, в свете последних событий приобретают новое значение. Что ж, если Маклейн хочет схватки, он ее получит, только место сражения будет выбирать не он.

Беспринципность имела свои преимущества, и Драммонд никогда не сожалел об отсутствии у него совести. Торжествующе прищурившись, он смотрел на лицо Гренвилла, хранившее скучающее выражение. Похоже, он знает, как уничтожить Маклейна, не шевельнув и мизинцем.

Пребывая в блаженном неведении относительно близости ее кузена и опасных замыслов их соседа, Элисон наблюдала за «Морской ведьмой», входившей в бухту. Вид белоснежных парусов вызвал в ней радостное волнение и желание снова ощутить под ногами качающуюся палубу.

Она украдкой взглянула на мужа. Он стоял рядом, засунув руки в карманы и глядя на корабль. Интересно, тоскует ли он по морю и по жизни, которую вел раньше? Может, часть их проблем связана с тем, что Рори еще не готов к тому, чтобы быть привязным к дому и семье? Но, как ни жаждала она получить ответ на этот вопрос, выражение его лица оставалось непроницаемым.

В зал ввалилась гурьба обветренных мужчин, и Элисон радостно устремись к ним навстречу. Дугал просиял в ответ на ее объятия, но, когда он в порыве воодушевления приподнял ее и оторвал от пола, взгляд Элисон упал на изумленное женское лицо за его спиной.

– Дугал! Сейчас же отпусти меня и представь нашей гостье. – Она поспешно выпрямилась, когда он осторожно поставил ее на ноги и посторонился, пропустив вперед тоненькую девушку, зажатую между дюжими матросами.

Даже Рори выглядел удивленным, наблюдая за своим суровым помощником, который, краснея и смущаясь, нежно взял за руку стоявшую рядом женщину. Из-под промокшего шерстяного плаща виднелись только огромные лучистые глаза, грива блестящих волос и застенчивая улыбка.

– Ну, раз уж Маклейн позволил надеть себе кандалы, и отказался от свободной жизни, пора и мне сделать то же самое. – Дугал окончательно смутился и перешел к представлениям: – Леди Маклейн, моя жена, Майра.

Элисон протянула руки, чтобы обнять новобрачную, а Рори издал ликующий возглас и хлопнул друга по спине. Празднество началось и продолжалось до позднего вечера, пока мужчины не перепробовали весь привезенный ром и бренди.

Усталость заставила Элисон удалиться пораньше, задолго до окончания торжества. Как она ни радовалась знакомым лицам, она понимала, что бывают ситуации, когда мужчины предпочитают собственную компанию. Распорядившись насчет постелей, Элисон потихоньку выскользнула из главного зала.

Рори проводил ее тоскливым взглядом. Дугал и его молодая жена держались за руки, не в силах оторваться друг от друга, как когда-то они с Элисон. Неужели те дни безвозвратно ушли? Неужели нельзя стереть все дурное, что случилось позже, и вернуться к тем временам, когда Элисон смотрела на него с доверием и охотно приходила в его объятия?

Когда стало очевидным, что Дугал готов проводить свою новобрачную в супружескую постель, Рори решительно поднялся на ноги. Возможно, он совершает очередную ошибку. Там, где дело касается Элисон, он, похоже, только этим и занимается, но нельзя же сидеть сложа руки и смотреть, как рушатся их жизни. Сделав знак Дугалу, он предложил молодоженам следовать за собой.

Только две комнаты в замке были отделаны заново: спальня Элисон и его собственная. Слуги спешно привели в порядок гостевую комнату, где для Дугала и его жены положили на пол чистый тюфяк. Но все равно – холодная, полупустая комната служила плохой заменой брачным апартаментам. Угрюмо улыбнувшись, Рори миновал лестничную площадку и повел парочку на второй этаж.

Распахнув дверь своей уютной спальни, он сделал приглашающий жест и галантно отступил в сторону. Дугал и Майра, не подозревавшие о принесенной жертве, с благодарностью проследовали внутрь, пожелав ему спокойной ночи. Медленно повернувшись, Рори уставился на крепкую дубовую дверь, отделявшую его от жены и ее постели.

Он мог войти в эту запретную комнату или спуститься вниз и напиться до бесчувствия со своей командой. Поставленный перед выбором между возможностью очутиться в раю и гарантированным адом, Рори недолго колебался. Он протянул руку и взялся за, щеколду.

Глава 30

Раздевшись до мягкой фланелевой сорочки, Элисон торопливо, пока не остыла вода в кувшине, умылась. В камине горел торф, но тепло не достигало отдаленных уголков хозяйской спальни, отличавшейся внушительными размерами, и ей не терпелось забраться в старомодную кровать с высокими стенками, куда горничная положила горячие кирпичи, чтобы согреть простыни.

Обставляя эту комнату, Элисон заботилась главным образом о тепле. Деревянные панели, окружавшие кровать с трех сторон, преграждали путь сквознякам, а четвертую сторону она велела завесить тяжелыми драпировками из бледно-голубого бархата. На узких окнах висели занавески из той же ткани, отделанные серебряной бахромой и кистями. Единственный приличный ковер, имевшийся в башне, Элисон велела постелить в комнате Рори. Она собиралась приобрести еще один ковер, чтобы прикрыть холодные половицы у себя в спальне, но выговор, который устроил ей Рори по поводу счетов, поколебал ее решимость.

Может, если заказать ковер местным ткачам, он одобрит это излишество? Лучше потратить деньги здесь, где они так необходимы, чем обогащать лондонских купцов, которые не упустят своей выгоды.

Удовлетворенная компромиссным, как ей казалось, решением проблемы, Элисон потянулась за лентой для волос. Она завязывала бант, когда дверная ручка, щелкнув, повернулась.

Рори вошел и притворил за собой дверь. Изящный силуэт Элисон с поднятыми кверху руками четко вырисовывался на фоне пламени. Тонкое белое одеяние не скрывало очертаний ее тела, и Рори затаил дыхание при виде изменений, которые претерпела ее стройная фигура.

Высокая грудь Элисон еще больше округлилась, на месте некогда плоского живота появилась небольшая выпуклость. Она была так прекрасна, что его грудь мучительно напряглась от стесненного дыхания и рвущихся наружу слов. Боль была так сильна, что он не мог больше сдерживаться.

– Не надо, – хрипло вымолвил он, двинувшись к ней. – Не убирай волосы.

Элисон опустила руки, и каскад смоляных локонов обрушился на ее плечи и грудь. Пристальный взгляд Рори испугал ее. Она не понимала, как один и тот же человек мог нежно обучать ее искусству любви, а затем жестоко обидеть. Не знала, который из этих двух Рори стоит перед ней сейчас. Сердце ее колотилось, как у испуганного кролика, пока она молча ждала, вглядываясь, в его лицо с трепетной надеждой.

Не отрывая от нее глаз, Рори осторожно накрыл ладонью ее живот.

– Ты хоть представляешь, какая ты красивая сейчас?

Элисон вскинула черные ресницы, пораженная столь неожиданным заявлением. Она никогда не считала себя красивой. Собственно, она редко задумывалась над своей внешностью, но теперь, когда она становится толстой и бесформенной, о какой красоте может идти речь? Секунду-другую она вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, чем продиктованы его слова.

– Ты предпочитаешь полных женщин? – наконец спросила она с искренним любопытством. Розовая канарейка была значительно пышнее, чем она. Видимо, это то, что ему нравится.

Рори не мог не улыбнуться, поражаясь ходу ее мыслей. Любая другая женщина удовлетворилась бы комплиментом, но Элисон желала знать его причину.

– Я предпочитаю тебя, такую, как ты есть, без всяких исключений и добавлений. Возможно, я несколько пристрастен, но, на мой взгляд, ты самая красивая женщина на свете. И мне, как и всякому эгоистичному и самодовольному мужчине, нравится видеть, как мой ребенок растет в твоем теле.

Улыбка Элисон могла бы затмить солнце. Ладонь Рори бережно покоилась на ее животе, и она не стала противиться, когда другая рука обвила ее спину, предлагая поддержку. Этот жест напомнил ей прежние времена. Дивясь такой перемене, Элисон откинула назад голову, вглядываясь в его черты, казавшиеся особенно резкими из-за легкой поросли щетины, успевшей пробиться с утра. Подняв руку, она коснулась кончиками пальцев чувственного изгиба его нижней губы и снова улыбнулась при виде его настороженного выражения.

– Вы пьяны, милорд?

Рори на секунду задумался, прежде чем ответить.

– Пока нет. Но я уступил свою комнату Дугалу и его новобрачной. Если ты хочешь, чтобы я ушел, мне придется спуститься вниз и присоединиться к гулянке.

Лоб Элисон пересекла тревожная морщинка, и Рори поспешно опустил руки, предоставив ей свободу действий.

– Я ни к чему тебя не принуждаю, девонька. Если ты хочешь, чтобы я ушел, только скажи.

Лишившись его согревающих объятий, Элисон ощутила озноб. Ей отчаянно хотелось снова оказаться в его руках, но она более не доверяла ни своим инстинктам, ни Рори. Чего он хочет от нее теперь, когда она и так все ему отдала?

– Я думала, что больше не нравлюсь тебе, – смущенно прошептала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Тебе нужна только постель? Здесь хватит места для двоих.

Рори недоверчиво уставился на своего простодушного ангела, не зная, плакать ему или смеяться. Протянув руку, он нежно приподнял ее подбородок и заглянул в затуманенные глаза, сожалея, что не может заглянуть в ее сердце.

– Ах, милая, как бы я хотел, чтобы твой дар проявлялся в понимании, а не в ночных кошмарах. С чего ты взяла, что больше мне не нравишься?

– А что еще я могла подумать? Тебе пришлось напиться, чтобы жениться на мне. Ты занимался любовью с розовой канарейкой, а не со мной. Не успели мы вернуться в Лондон, как ты заявил, что я свободна. Ты постоянно избегал меня. Даже не хотел брать меня с собой, когда направился сюда. Посуди сам, Рори, что еще мне оставалось думать?

– Черт побери, Элис, вот, значит, как это выглядело для тебя? Ну и парочка мы с тобой. – Рори покачал головой, огорченный глубиной взаимного непонимания. Заметив, что она дрожит, стоя босиком в тонкой сорочке, он поспешил исправить это упущение.

Подхватив Элисон на руки, он опустил ее на постель, предусмотрительно откинув тяжелое одеяло, чтобы она могла забраться внутрь. Затем присел на краешек кровати и постарался собраться с мыслями.

– Что это за вздор про розовую канарейку? Ты уже упоминала о ней, однако я не припомню за собой такого греха, как шашни с птицами.

Элисон села на постели, вытянув под одеялом ноги, так, что они касались завернутых в полотенце горячих кирпичей. Она смотрела на Рори, освещенного пламенем.

– Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Ту блондинку с розовыми лентами, кружевами и оборками. Только не надо говорить, что ты не занимался с ней любовью, Рори Дуглас. Я видела вас вместе, и, судя по твоему поведению, вы очень близко знакомы.

Минерва. Вздохнув, Рори вытянул ноги и уставился на кончики своих сапог.

– Элисон, я не рассчитываю, что ты поверишь мне, но до твоего появления я не помнил имени ни одной женщины, с которой переспал. Собственно, я даже не уверен, что знал их имена. Я редко проводил в их обществе более нескольких часов. А затем появилась ты, простодушная, невинная – и более соблазнительная, чем это казалось возможным. Твоя розовая канарейка служила лишь одной цели: отвлечь меня на несколько ночей, когда тебя не было рядом. Она перестала существовать, как только я снова увидел тебя.

Элисон молчала, переваривая эту информацию. Ей хотелось верить Рори, но она боялась снова довериться ему. Приятно, конечно, думать, что она – единственная женщина, которая что-либо значит для него, но нельзя забывать, как изменилось его отношение к ней после появления в их жизни розовой канарейки.

Ее взгляд рассеянно скользнул по длинным ногам, вытянувшимся вдоль ее кровати. Она ощущала опасность, таившуюся в этом мускулистом теле, но не могла отослать Рори вниз, где продолжалась пьянка. Выпивка не пойдет ему на пользу.

– Думаю, тебе лучше снять сапоги, если ты намерен лечь, – заявила она назидательным тоном.

В сердце Рори вспыхнула надежда, но, взглянув на лицо жены, хранившее безмятежное выражение, он чуть, не рассмеялся над своим глупым нетерпением. Ему предстоит долгий путь к желанной цели, но теперь у него хотя бы появилась надежда, что эта цель достижима.

Стянув один сапог и взявшись за другой, Рори поставил ступню на пол и ощутил исходивший от него холод. Нагнувшись, он с изумлением уставился на ничем не прикрытые половицы.

– А куда делся ковер? На этих ледяных досках недолго отморозить себе ноги.

– Я подумывала о том, чтобы заказать ковер, – нерешительно сказала Элисон. – В здешних местах полно шерсти. Нужно только найти станки и ткачей. Вряд ли это обойдется слишком дорого. Да и деньги останутся здесь, где они так нужны.

Ее осторожные слова и неуверенный тон пронзили сердце Рори, в очередной раз продемонстрировав ему собственную уязвимость. Он дернулся от боли, причиненной сознанием, что она пытается его умилостивить, но вместе с тем ощутил странное удовольствие. Уронив второй сапог на пол, он откинулся назад, опираясь на локоть, чтобы лучше видеть ее затененное лицо.

– Элис, я никогда не собирался содержать своих людей за твой счет. Пройдут годы, прежде чем здесь появится достаточно станков и ткачей, чтобы соткать ковер, какой тебе нужен. Это была хорошая идея, но я не могу допустить, чтобы ты простудилась. Закажи ковер, а пока пусть сюда принесут ковер из моей комнаты.

– Наших людей, – возмущенно отозвалась Элисон, не желая поддаваться теплому чувству, вызванному его заботой. То, что он говорит сегодня, завтра может прозвучать совсем иначе. – Не забывай, моя мать выросла в этих краях. Эта земля в такой же степени моя, как и твоя. На мне лежит такая же ответственность.

Рори всегда считал Элисон умной, но каждый день приносил новые сюрпризы. Она все схватывала на лету, не нуждаясь в объяснениях, уговорах и напоминаниях. Причем то были не простые вещи, а сложные идеи, которые большинство женщин отвергали, а большинство мужчин стали бы оспаривать. Элисон была внучкой английского графа, воспитанной в роскоши. Что она могла знать об ответственности и суровых условиях жизни на его родине?

– Да, милая, на тебе лежит ответственность, и в первую очередь – за ребенка, которого ты носишь. Я велю, чтобы ковер перенесли завтра же утром, – заявил Рори не терпящим возражений тоном. Возможно, его слова прозвучали слишком резко, но, учитывая способность Элисон сбивать его с толку, это был единственный способ сохранить некое подобие контроля над ситуацией.

Не в состоянии спорить, когда он смотрел на нее так, как сейчас, Элисон попробовала сменить тему. Глядя на его бархатный камзол с узорными медными пуговицами, украшавшими широкие обшлага рукавов, она небрежно заметила:

– Думаю, тебе не следует мять свой лучший камзол, валяясь в нем в постели.

Прищурившись, Рори устремил испытующий взгляд на лицо жены, обрамленное спутанной массой шелковистых локонов, и прочитал в ее глазах вызов. Одно неверное движение, и ему придется спать на холодном жестком полу. Но не в его правилах уклоняться от брошенной ему перчатки. К тому же приз, который он может получить, если будет играть честно, стоит любых усилий.

Он придвинулся ближе, и Элисон, выпустив из рук одеяло, помогла ему стащить с широких плеч камзол. Рори встал и аккуратно повесил его на спинку стула, затем снял длинный жилет. Сложив его поверх камзола, он вернулся к кровати в рубашке и бриджах, не осмелившись даже расслабить жабо или снять чулки, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, возникшее между ними.

Опустившись на постель, он откинулся на подушку и положил руки под голову. Элисон молча лежала рядом. Она казалась озадаченной, явно не зная, что делать дальше. Что ж, если он не спугнет свой шанс сегодня, впереди у него целая жизнь, чтобы просветить ее на этот счет. Вздохнув, Рори скользнул взглядом по округлости ее груди, скрытой скромной сорочкой, к талии, где рос его ребенок.

– Дугал говорит, что Майра – опытная повитуха. Надо бы попросить их задержаться здесь подольше, – начал Рори, пытаясь направить разговор в нужное ему русло.

Элисон проследила за направлением его обжигающего взгляда, и ее щеки загорелись, когда она увидела то, что открылось его взору. Элисон поспешно скользнула под одеяло; ощущение близости, навеянное его присутствием, ничуть не притупилось за то время, что они не были вместе. Пожалуй, стало еще сильнее.

– Это было бы неплохо, – неуверенно отозвалась она. – Но кто же тогда будет управлять «Морской ведьмой»?

– Не забивай себе голову подобными вещами, милая. Давай лучше поговорим о ребенке. Хорошо ли он отдыхает? Не причиняет ли тебе хлопот? Если бы я мог, то постарался бы облегчить тебе это бремя.

Слезы выступили у Элисон на глазах. Нежные слова Рори всколыхнули все тайные страхи и желания, копившиеся в ее душе так долго. Ей отчаянно хотелось выговориться. Собственно, до этого момента она даже не понимала, как ей хочется обсудить свои ощущения и переживания с мужем.

– Это так странно, – вымолвила она, повернувшись на бок, чтобы видеть лицо Рори. Он не задернул драпировки, и она была благодарна ему за это. – Я слишком много сплю и плачу по самым нелепым поводам. И потом, он так быстро растет, что, боюсь, скоро я не влезу ни в одно платье.

Рори понадобилась вся его сила воли, чтобы не притянуть ее к себе. Крепко зажмурившись, он постарался сосредоточиться на едва уловимом аромате Элисон и тепле ее хрупкого тела. Ничто не могло облегчить нарастающего напряжения в его чреслах, но он знал, что мысли Элисон повернуты не в том направлении, и готов был ждать.

– Я буду покупать тебе новые платья каждый месяц, если ты только пожелаешь, сердечко мое. Ты будешь прекрасна в каждом из них. Просто я не хочу, чтобы ты возненавидела меня за мою глупость.

Пожалуй, слово «глупость» как нельзя лучше подходит к тому, что они сделали, ибо, если это была любовь, им следовало принести обеты на всю жизнь. Печально вздохнув, Элисон погладила небольшую выпуклость на своем животе, затем подняла руку, чтобы расслабить жабо, туго повязанное у Рори на шее. Теперь она понимала, что именно любовь привела ее в постель Рори, но не собиралась обременять его подобными откровениями. Он достаточно настрадался от чувства вины. Ему незачем знать об истинных размерах ее глупости.

– Я сердилась на тебя, это верно, но ненавидеть… Никак не пойму, чего ты ждешь от меня, но от этого я не менее счастлива. Даже мысль о ребенке меня больше не смущает. Просто мне немного страшно. Я ведь никогда не держала младенца на руках.

Ее пальцы раздвинули ворот его рубашки, обнажив шею. Рори поймал их и прижал к своим губам. Каждое ее слово впивалось в его плоть, разрушая панцирь, который он создавал вокруг своего сердца в течение пятнадцати лет, чтобы защититься от окружающего мира. И теперь ее тихий голос разрывал этот панцирь в клочья, словно он был сделан из самой ветхой ткани.

– Элисон, любовь моя, я бы отдал все, чем владею, лишь бы все сложилось иначе. Поверь, я также боюсь, как и ты. Никогда еще мне не приходилось отвечать за столь драгоценную жизнь. А если добавить к этому крохотного младенца… Это пугает меня до безумия. Но мы не первые и не последние. Бессчетное число супружеских пар прошло через это, и мы тоже справимся при всем нашем невежестве, если научимся помогать друг другу.

Пальцы Элисон горели там, где Рори поцеловал их. Казалось только естественным продлить ощущение тепла, забравшись под его рубашку, когда он вернул ее ладонь себе на грудь. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Элисон начала играть с мягкими завитками, покрывавшими его торс. Признание Рори, что мысль о ребенке повергает его в ужас, вызвало у нее улыбку. А она-то считала его бесстрашным. Ну разве не странно, что такой большой и сильный мужчина боится крохотного беззащитного младенца? Но она слышала неподдельное волнение в голосе Рори и не сомневалась в его искренности.

– Мне кажется, из тебя получится хороший отец, если ты научишься проводить дома больше времени.

Или это напрасная надежда и тебя будут вечно притягивать странствия?

Это поразительное заявление вывело Рори из состояния приятной расслабленности, вызванной прикосновениями ее руки.

– Милая, если бы я мог выбирать, то не сделал бы и шагу со своей земли. Мне надоело быть бездомным. Я хочу сидеть у камина рядом со своей женой и детьми, расположившимися у моих ног. Это моя самая заветная мечта, хотя, должен признать, она далека от воплощения. Возможно, это не более чем лунные грезы.

Элисон приподнялась на локте и склонилась над ним, глядя в темные омуты его глаз. Рори поймал одну из шелковистых прядей, рассыпавшихся по его груди и плечам, и сжал между пальцами.

– Для человека, не желающего покидать свой дом, ты слишком редко бываешь дома. Я почти не вижу тебя, не считая случайных встреч в коридоре. Твои дети не узнают собственного отца!

«Твои дети». Ему понравилось, как это звучит. Еще больше ему нравилось, как она склонилась над ним, представив на его обозрение пышные округлости грудей, видневшиеся в свободном вырезе сорочки. Правда, это не лучшим образом сказывалось на его умственных способностях, но он слишком многого добился за последние минуты, чтобы уступить сейчас настойчивым требованиям своей плоти.

Рори не стал уточнять, что его мечты связаны с родным домом, который завладел чужак, а не с этими насквозь продуваемыми развалинами, где они поселились. Вместо этого он заговорил так, словно верил, что его мечты осуществятся.

– Милая, если бы ты имела хоть малейшее представление, как действуешь на меня, ты бы поняла, что я не могу оставаться с тобой в одной комнате дольше чем на одну минуту. А поскольку ни одна женщина, кроме тебя, не может удовлетворить мои нужды, я должен чем-то занимать свои руки и мысли. Но когда ты перестанешь шарахаться от моих прикосновений, тебе не удастся так легко отделаться от меня.

За его спокойным тоном угадывалась боль – боль, которую она ощущала и раньше, но не могла объяснить. Осознав внезапно, что она делает, и почувствовав напряжение его тела, распростертого под ней, Элисон поспешно отстранилась. Рори поднял руку, словно собирался ее удержать, затем решительно вернул руку на прежнее место, себе под голову.

– Ты уходишь из дома из-за меня? – спросила она с явным недоумением. – Но почему? Разве я не говорила, что хочу быть твоей женой?

Рори постарался замедлить свое участившееся дыхание. Элисон не отодвинулась от него, и достаточно было протянуть руку, чтобы привлечь ее к себе, но, если он хочет чего-то добиться, придется сдерживать свои инстинкты.

– Элисон, я видел, как ты вздрагиваешь, когда я протягиваю к тебе руку, как стараешься держаться подальше от меня, когда мы находимся в одной комнате. Я никогда больше не причиню тебе зла, но не представляю, как убедить тебя в этом. Пойми, мне нужна не покорная жертва моей похоти, а нежная пылкая женщина, разделяющая мои потребности и желания.

Никогда прежде Рори не говорил с ней так откровенно, и Элисон с любопытством воззрилась на него.

– Мне казалось, ты сожалеешь, что женился на мне. Розовая канарейка гораздо красивее. И потом, как ты можешь желать меня теперь, когда я стала толстой и вынуждена носить эти безобразные шерстяные платья?

Рори издал покаянный смешок.

– Элисон, сердечко мое, тебе достаточно воспользоваться своими очаровательными глазками, чтобы увидеть, как сильно я желаю тебя. Я на грани того, чтобы взорваться из-за моей толстенькой и уродливой женушки. И я нахожусь в таком состоянии с нашей первой встречи. Если мне не изменяет память, ты была закутана в чудовищный плащ, от которого несло конюшней, но и тогда бы я с радостью уложил тебя в постель. Никто не заставлял меня жениться на тебе. Это я вынудил тебя выйти за меня замуж, потому что не мыслил жизни без тебя. Мне не следовало этого делать, но я имел так мало, а хотел так много, что не устоял перед искушением.

Пока он говорил, заинтересованный взгляд Элисон добрался до внушительной выпуклости, натянувшей спереди его узкие бриджи. Она знала, что это значит, и ее щеки залились краской. Воспоминания о теплых летних ночах, когда они лежали обнаженными на узкой койке, познавая друг друга, нахлынули на нее. Словно в забытьи, она накрыла рукой твердый бугор и ощутила отклик, отозвавшийся в ее теле волнением, которое она хорошо помнила.

Подняв глаза на Рори, она крепче сжала зримое подтверждение его слов. Он непроизвольно содрогнулся, а его обжигающий взгляд запылал еще жарче. Элисон никогда не сознавала своей власти над ним и теперь ошеломленно молчала, не зная, что делать дальше.

Рори тихо заговорил, давая ей время подумать:

– Ты вправе винить меня, милая, но помни, я тоже пострадал из-за своих ошибок. Был момент, когда я проклинал себя за то, что не смог убить тебя, чтобы избавить от страданий. И не сделал этого только потому, что не мог смириться с мыслью, что тебя больше нет в этом мире.

Элисон поразило не столько его признание, сколько прозвучавшая в его голосе мука. Смутно она понимала, что Рори хотел защитить ее от более страшной участи, но не хотела размышлять сейчас над его странной логикой. Гораздо сильнее была потребность обнять его и утешить. Однако ее страх еще не совсем прошел, и она решилась лишь на то, чтобы легонько коснуться его губ своими.

Она почувствовала слабый аромат виски. Его губы обжигали, словно раскаленное клеймо, и, хотя Рори не шевельнул и пальцем, чтобы притянуть ее ближе, его страстный отклик сломил ее сопротивление. Она уступила потребности более сильной, чем голод. Потребности, которая только усиливалась с каждым судорожным вздохом, хотя Рори по-прежнему не касался ее. Руки Элисон обвились вокруг его шеи, гладя напряженные мышцы спины, зарываясь пальцами в густые завитки волос на затылке. Ее истосковавшееся тело жаждало его ласк, жаждало прикосновений, которые открыли бы ей то, что она желала знать. Но она не представляла, как сказать ему об этом.

Рори застонал. Воодушевленная этим звуком, она дерзко скользнула рукой вниз и нашла его возбужденную плоть. Он непроизвольно дернулся, вжимаясь в ее ладонь, однако не сделал попытки перехватить инициативу, лишь поцелуй стал более жадным и требовательным. Ощутив под ладонью пуговицы, Элисон начала неловко расстегивать их.

Рори крепился из последних сил, пока ее неопытные пальцы трудились над ним. Он боялся торопить Элисон, но даже его выдержка имела свои пределы, к тому же он слишком долго ждал этого момента. Когда ее прохладные руки коснулись его пылающей плоти, он едва сдержал стон облегчения.

– Пожалуй, тебе следует связать меня по рукам и ногам, чтобы я не мог ничего сделать против твоего желания.

В его голосе слышался смех, но Элисон задумчиво посмотрела на его руки, сложенные под головой, и застенчиво призналась:

– Боюсь, я не знаю, что делать. – Он дал ей полную власть над собой, но она не имела понятия, как воспользоваться ею.

Рори подавил отчаянный порыв притянуть ее к себе и показать, что полагается делать в таких случаях. Нет, вначале нужно избавиться от страха, который все еще живет в ней.

– Можешь влепить мне пощечину, если хочешь. Я это точно заслужил, если не больше. Впрочем, не стану подавать тебе идеи на этот счет. Я приму все, что пожелаешь, только учти, что я предпочитаю наслаждение боли.

– Я тоже. Покажи мне, как доставить тебе наслаждение. – Элисон осторожно коснулась кончиками пальцев его возбужденной плоти и почувствовала, как его тело напряглось. В короткое время их близости она не была такой смелой и теперь отдавала дань своему любопытству.

Закрыв глаза, Рори боролся с волнами желания, которые накатывали на него, требуя действий.

– Раз ты не желаешь связывать меня, – произнес он непослушными губами, – нам придется что-то сделать с моими бриджами. Они чертовски жмут.

Он приподнялся, и Элисон, ухватившись за пояс его бриджей, стянула их с его узких бедер. Затем аккуратно скатала его чулки и расстегнула пуговицы, которые удерживали бриджи у колен. Вид его обнаженной плоти производил на нее неописуемое действие, которому трудно было противостоять. Когда она помедлила в нерешительности, Рори сел, чтобы помочь ей избавить его от остальной одежды.

Охваченная нетерпением, Элисон привстала на колени и принялась за крохотные пуговки на его отделанной кружевами рубашке, но Рори поймал ее руку и поднес к губам, целуя кончики пальцев.

– Я сниму ее, если ты снимешь свою, – предложил он в ответ на ее недоуменный взгляд.

От бархатных ноток в его голосе по спине Элисон пробежал озноб, и она уступила без лишних вопросов. Пока он проворно расстегивал оставшиеся пуговицы, она стянула через голову свою сорочку.

Мгновение они просто смотрели друг на друга в тусклом сиянии затухающего огня. Протянув руку, Рори нежно коснулся ее груди. Элисон не отшатнулась. Осмелев, он обхватил ее за талию и притянул ближе, лаская и исследуя соблазнительные изгибы, пока она не задрожала всем телом. Затем медленно и осторожно откинулся на подушки, увлекая ее за собой.

Элисон восторженно вздохнула, наслаждаясь прикосновением к его телу. Ей требовалось время, чтобы привыкнуть к ощущению мощных мускулов, трепетавших под ее ладонями при каждом движении Рори. Эта сила могла переломить ее как тростинку, но он держал себя в узде. Сознание этого, возбуждало, в ней инстинкты более примитивные и сильные, чем страх.

Она чмокнула его в колючую щеку, затем, уклонившись от его попытки завладеть ее ртом, коснулась его уха, шеи. Она не только слышала, но и ощущала довольное урчание, зародившееся у него в горле. Рука Рори, обнимавшая ее талию, напряглась, но, к восхищению Элисон, он позволил ей исследовать мужское тело, распростертое под ней.

Добравшись до его напряженной плоти, Элисон заколебалась. Скромность помешала ей изучить эту часть его тела раньше, но ее округлившийся живот был достаточной причиной, чтобы поступиться скромностью. Рори наградил ее ребенком, и она вправе знать больше об этом чуде. Первые же осторожные прикосновения ее пальцев исторгли из ее жертвы стон. Окрыленная своей властью, Элисон продолжила пытку, пока Рори не задрожал всем телом от обжигающих прикосновений ее языка. Зарывшись пальцами в ее волосы, он оторвал от себя ее голову.

– Милая, я всего лишь мужчина, и если ты продолжишь в том же духе, то узнаешь больше о мужских повадках, чем хочешь. Иди сюда и позволь мне доставить тебе удовольствие.

Элисон с готовностью скользнула в его объятия. Пальцы Рори порхали по ее телу, опаляя кожу своими прикосновениями, терзая затвердевшие соски, пока она, доведенная до безумия, не начала нетерпеливо извиваться в его руках, требуя большего.

Не в силах больше сдерживаться, Рори приподнял ее бедра и одним мощным толчком вошел внутрь.

Элисон вскрикнула, приветствуя блаженство соединения. Он заполнил ее до предела и начал двигаться в поисках высвобождения. С радостными криками они одновременно достигли вершины и рухнули вниз в ослепительном восторге.

Помня о положении Элисон, Рори обуздал свою страсть, удовлетворившись долгими поцелуями. Когда их дыхание улеглось, он снова притянул ее к себе и перекатился на бок, чтобы она могла удобнее расположиться на постели. Ему хотелось продлить этот волшебный миг, чтобы он не рассеялся бесследно, как это всегда случалось с его мечтами.

Уткнувшись головой в плечо Рори, Элисон прижалась губами к его влажной коже, наслаждаясь ее солоноватым вкусом. Как хорошо снова полагаться на свои инстинкты и чувствовать себя в безопасности в объятиях любимого! Куда лучше, чем терзаться тревогой и изводить себя размышлениями о добре и зле. Ах, если бы это могло продолжаться вечно! Или хотя бы до тех пор, пока она не почувствует себя достаточно сильной, чтобы встретиться с окружающим миром.

Тут Элисон ощутила явные признаки его возбуждения и хихикнула.

Рори чмокнул ее в лоб и, ущипнув за восхитительно мягкий зад, прорычал:

– Тебе смешно? И это все, что я заслужил за свои старания?

Элисон обвила руками его шею.

– У меня такое чувство, будто это мы новобрачные, а не Дугал с Майрой. Разве немолодые пары не должны проявлять большую сдержанность? – Она прижалась к нему грудью, давая понять, что знает о его возбужденном состоянии.

– Тебе нравится дразнить меня, не так ли? Я уже начинаю сожалеть, что признался в своей слабости. – Не в силах противостоять двойному искушению, Рори потер один напряженный сосок, затем другой, пока Элисон не затрепетала от восторга. – Когда же ты поймешь, что это обоюдоострое оружие? – прошептал он, обдавая горячим дыханием ее ухо.

– Я это уже давно поняла, – выдохнула Элисон, когда его обжигающий язык прошелся по чувствительному местечку у нее за ухом. – Просто хотелось бы знать, что ты будешь делать, когда я стану слишком толстой.

– Подожду, пока ребенок выберется наружу, и займусь тем, чтобы наградить тебя еще одним. Но об этом мы подумаем, когда придет время. А пока я хочу быть уверен, что буду здесь желанным гостем каждую ночь до конца наших дней. – Рука Рори скользнула между ее бедер, недвусмысленно указывая, где бы он хотел находиться всю оставшуюся жизнь. Он не мог предложить ей ничего, кроме наслаждения, но другого ей и не требовалось.

– Разве вы в этом сомневались, милорд? Не знаю, как ты, а я могу отдать себя лишь однажды. Боюсь, тебе будет трудно избавиться от меня.

Рори приник к ее губам и слегка приподнялся, прежде чем снова погрузиться в нее. Элисон напряглась, а затем расслабилась, втягивая его в свои тесные глубины.

– Ах, милая, ты можешь сожалеть о своем выборе, но мы теперь неразделимы. Ты теперь Маклейн, а Маклейны никогда не предают своих.

Элисон восприняла эти слова не умом, а сердцем, пока ее тело пылко откликалось на его вторжение и обладание. Что толку терзать себя, размышляя о различиях между любовью и вожделением? Рори не оставит ее, и это единственное, что имеет значение.

Глава 31

Декабрь 1760 года

Положив руку на свой округлившийся живот, Элисон смотрела на заснеженный пейзаж. Беспокойство сделало ее непоседливой, и она бродила по дому, не в состоянии заняться чем-нибудь серьезным. Куда бы она ни шла – на кухню, чтобы переговорить с кухаркой, или свою комнату, возвращаясь к вязанью, – она неизменно останавливалась у окна, глядя на пологие склоны, спускавшиеся к берегу.

В бухте было пусто. «Морская ведьма» ушла в более теплые моря, оставив Дугала и его жену. За минувшие недели Майра стала неотъемлемой частью их небольшого сообщества, скрашивая дни Элисон, когда на нее накатывали приступы уныния. Как, например, сегодня.

Наверное, все дело в снеге. Снег присутствовал в ее ночных кошмарах, и она не могла избавиться от дурных предчувствий. Зима выдалась суровая, и далеко не все оказались готовы к ней. Рори и Дугал пропадали целыми днями, помогая своим соплеменникам запасаться провизией и ремонтировать жилища. При всем сочувствии к их деятельности, она предпочла бы, чтобы Рори не стремился все делать своими руками.

Элисон вздохнула. Она ощущала смутную тревогу, но не могла понять ее источника. Это заставляло ее нервничать. Должна же быть какая-то причина для ее подавленного состояния. Если это не погода и не кошмары, то что же?

Майра сочувственно поглядывала на Элисон, нервно расхаживавшую по комнате. Едва ли ребенку пойдет на пользу постоянное беспокойство, в котором пребывает его мать. Прокладывая аккуратные стежки на детском платьице, она размышляла о том, чем бы занять хозяйку дома, которая быстро становилась ее ближайшей подругой. Незаметно наблюдая за Элисон в течение последних недель, она пришла к выводу, что не все так просто с улыбчивой девушкой, на которой женился Маклейн. Дугал считал ее чистым и простодушным созданием, но этим не исчерпывалась сложная натура Элисон. Несмотря на свойственную ей порой детскую непосредственность, леди Маклейн достаточно было одного взгляда, чтобы понять происходящее вокруг. Она имела непостижимую способность оказываться в кухне, когда Мэри приступала к пугающим повествованиям об их злобном соседе, или у окна, чтобы вовремя заметить, как загорелся дом арендатора. В присутствии Элисон Мэри всегда успокаивалась и замолкала, а к дому со скоростью молнии устремлялась помощь. И сейчас, глядя на молодую хозяйку, Майра не могла отделаться от ощущения, что беспокойство Элисон не предвещает ничего хорошего какому-то злосчастному созданию.

Впрочем, предчувствия Элисон не всегда были связаны с опасностью. Слуги рассказывали, что хозяйка точно знала, когда прибудет «Морская ведьма». А перед самым прибытием корабля Майра сама видела, как Элисон, радостно улыбаясь, нетерпеливо перебегает от окна к окну. Половина доставленных пакетов теперь хранилась где-то в секретном месте, ожидая Рождества, а остальные – включая обувь, шали, отрезы и даже новый ткацкий станок – были щедро распределены между домочадцами. Так что если предчувствия Элисон и носили мрачный характер, то только потому, что сложившиеся обстоятельства были чреваты скорее опасностями, чем приятными неожиданностями.

Вот почему Майра наблюдала за Элисон с такой тревогой. От Дугала она знала о вражде между Маклейном и его кузеном. Жаль, что прошли те времена, когда спорные вопросы решались на поле брани. Если верить тому, что она слышала на кухне, во всей округе не найдется ни одного мужчины, который взялся бы за оружие по призыву Драммонда. Маклейн вышел бы победителем из честной схватки. А все эти интриги и скрытая борьба еще неизвестно чем кончатся.

Вряд ли Рори рассказал своей беременной жене, что помогает арендаторам воровать овец Драммонда, чтобы они могли пережить эту зиму. И что кто-то взял себе за правило стрелять в него, стоит ему оказаться в одиночестве Далеко от дома. Были и другие вещи: официальные бумаги и документы, письма, курсировавшие между Лондоном и Эдинбургом. Правда, Майра могла судить об их содержании только по хмурым гримасам Дугала. Одного этого было достаточно, чтобы сверхчувствительная леди Маклейн денно и нощно мерила шагами комнату. И тот факт, что она этого не делала, свидетельствовал о том, что нынешняя нервозность Элисон объяснялась еще большей опасностью.

– Может, принести вам горячего пунша? Вы приляжете и отдохнете.

– Лучше прогуляюсь. Снегопад прекратился, да и ветер, кажется, поутих. Немного свежего воздуха мне не помешает. Жаль, что у нас так мало зелени, чтобы украсить дом. – Произнеся вслух свои мысли, Элисон вышла из комнаты, отправившись за теплой накидкой.

Спустя полчаса она шагала вверх по склону холма, испытывая больше воодушевления, чем когда-либо в последние дни. В лицо ей дул бодрящий ветер, под ногами поскрипывал снег, искрившийся в ослепительных лучах солнца. Все ее чувства обострились, наполняя ощущением жизни, как в те мгновения, когда Рори касался ее.

Звук выстрела, отразившись эхом от заснеженных холмов, еще долго звучал в ее ушах после того, как она упала на землю.

За высившейся неподалеку скалой рослый мужчина выбил ружье из рук своего спутника, затем схватил его за грудки и развернул лицом к себе.

– Вы что, сошли с ума? Куда вы стреляете? Ведь это Элисон!

Драммонд стряхнул снег с плеча и расправил измятую взбешенным графом куртку. Пожав плечами, он поднял ружье и перезарядил его.

– Я собирался всего лишь ранить ее, чтобы иметь повод доставить в своей замок. Она редко выбирается из дому, так что нам повезло.

Гренвилл одарил своего приятеля взглядом, который мог бы прожечь насквозь.

– Вы собирались ранить её, а потом спасти? Сомневаюсь, что она оценила бы подобную заботу.

– У вас есть идея получше? Когда дичь – Маклейн, я наслаждаюсь преследованием, как никто другой. Мне надоело ждать, пока вы приступите к действиям. – Драммонд оглянулся через плечо и увидел, что его мишень поднялась на ноги и стряхивает снег с плаща. Он подумывал о том, чтобы повторить попытку, но со стороны башни послышались голоса. Ладно, еще успеется. Опустив ружье, он быстро зашагал к лошадям.

– А вы полагали, что я приглашу ее на чай? Мало того, что Маклейн практически держит ее под замком, едва ли она кинется сломя голову в мои объятия. Она ненавидит меня даже больше, чем этого мошенника, за которого вышла замуж, – ворчливо произнес Гренвилл, взбираясь на лошадь. Несмотря на настойчивое желание узнать, что с Элисон, здравый смысл возобладал, и он последовал за приятелем.

Драммонд скорчил гримасу. В том-то вся проблема. Гренвилл не в состоянии соблазнить наследницу и, похоже, не желает прибегать ни к каким другим способам, чтобы увезти ее от мужа. Что ж, придется все делать самому. Маклейн так обнаглел в последнее время, что, возможно, и не придется похищать его жену, чтобы добраться до него. Ладно, время покажет.

Возможно, он даже утешит богатую вдову, когда все кончится. Это было бы занимательно.

Бросив насмешливый взгляд на угрюмое лицо Гренвилла, Драммонд пришпорил коня и поскакал в направлении собственных владений.

Схватив Элисон за плечи, Рори затащил ее за выступ скалы и принялся ощупывать ее закутанную в плащ фигуру. Не обнаружив никаких повреждений, он сгреб ее в объятия и разразился потоком проклятий.

Элисон бил озноб, и она с благодарностью приникла к мужу, обвив руками его талию и склонив голову ему на плечо. Она не была уверена, что слышала выстрел, пока не увидела бегущих к ней мужчин во главе с Рори. Они окружили скалистый выступ, представлявший собой единственное укрытие, где могли прятаться злоумышленники, но Элисон знала, что те успели, скрыться.

– Какого черта ты бродишь здесь одна, Элис? Ты что, совсем лишилась рассудка? – Голос Рори дрожал от ярости. Он словно побывал в аду и вернулся обратно, когда после выстрела Элисон рухнула как подкошенная.

– Но мне нравится гулять одной. Я не знала, что это преступление. Что произошло, Рори? Может, кто-то просто охотится?

Довольный, что она нашла такое простое объяснение случившемуся, Рори погладил ее по спине и поцеловал в лоб.

– Конечно, но я пришел в ужас, когда увидел, как ты упала. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может, отнести тебя домой?

Он лгал. Элисон чувствовала, что Рори лжет, и крепче обхватила его руками, не решаясь отпустить.

– Нет, просто обними меня. Я не хочу возвращаться одна. Пойдем вместе.

Рори окинул взглядом серое, неприветливое небо и заснеженные холмы. Вдалеке виднелись фигурки Дугала и одного из арендаторов – они огибали невысокую возвышенность. Жаль, что он не с ними. Он хотел найти следы прятавшихся там мужчин, проследить негодяев до их логова и разорвать на части. Но причина обуявшей его жажды крови находилась в его объятиях, и Рори не мог рисковать, оставив ее одну.

– Ладно, давай вернемся домой и подыщем тебе сухую одежду. Но ты не должна гулять одна. Подумай о ребенке, милая. Теперь на тебе лежит двойная ответственность.

Элисон отстранилась, вглядываясь в его черты. На лице Рори читалась мука, которую она хорошо понимала. Печально вздохнув, она приподняла тяжелые юбки и двинулась в направлении замка. Ответственность!

Отругав ее, он просто напомнил себе о том, чем она является для него. Обузой, которая вечно мешает его планам.

– Ты не расскажешь мне, что произошло? – тихо спросила она, когда Рори догнал ее и взял под руку. Снег припорошил все неровности, и каменистая тропинка таила опасности.

Они вышли на открытое пространство, где хозяйничал ветер. Рори остановился и глубже надвинул капюшон на лицо жены.

– Ничего нового, милая. Не тревожься понапрасну, – ласково произнес он, надеясь, что ему простится эта ложь.

Забота, прозвучавшая в его низком голосе, тронула Элисон до слез, ее ресницы увлажнились. Она любила мужа и хотела, чтобы их ребенок знал своего отца. Но представится ли ему такой шанс, если Рори будет упорствовать в своей вражде?

– Драммонд не хочет продавать?

Рори бросил на нее быстрый взгляд, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Не важно. Здесь и без этого хватает дел. Как там рождественский обед?

Элисон удрученно потупилась. Неужели он считает, что она настолько тупоголовая, что способна думать только о хозяйственных заботах? Если это все, чего он требует от своей жены, она постарается угодить ему, но едва ли будет счастлива.

– Пудинги давно готовы, а гусь и корова разделаны. Где ты их раздобыл, остается для меня загадкой. Не волнуйся, еды хватит для всех арендаторов.

– И для меня тоже, надеюсь. Будущий папаша должен поддерживать свои силы.

Очарованная его мальчишеской ухмылкой, Элисон наконец-то улыбнулась, одарив его нежным взглядом серо-голубых глаз. Рори нагнулся и, запечатлев на ее розовых губах быстрый поцелуй, повел жену назад, под защиту их каменной крепости.

Вечером Элисон расположилась в главном зале с шитьем. В громадном очаге потрескивал огонь, разгоняя притаившуюся по углам сырость. На столе, стоявшем посередине просторного помещения, высилась гора подарков, украшенных лентами и зелеными ветками, которые удалось раздобыть в окрестностях замка. Чуть раньше здесь звучала музыка и веселые голоса, когда все домочадцы собрались на молитву, за которой последовало праздничное угощение и выпивка. Главный зал издавна предназначался для всех обитателей замка, и Рори не собирался отменять этот обычай, наслаждаясь не меньше других царившим здесь духом товарищества.

Элисон взглянула на мужа. Он сидел у огня, просматривая стопку бумаг, доставленных накануне курьером. Пламя бросало золотистые блики на его рыжеватые волосы, обрамлявшие сосредоточенное лицо. На фоне загорелой кожи его лица и рук и темного сукна камзола отделанная кружевами рубашка казалась белоснежной. Рори выглядел суровым, углубившись в бумаги, но Элисон знала, что при взгляде на нее его выражение смягчится, а в темных глазах появится пьянящий блеск, от которого ей всегда хотелось броситься к нему в объятия. Ей хотелось, чтобы улыбка чаще появлялась на его губах, но она согласна была довольствоваться тем, что Рори улыбается, когда смотрит на нее.

Беспокойство, мучившее ее ранее, еще не совсем улеглось, и Элисон вынуждена была сдерживать желание подойти к узкому окну и выглянуть наружу. Майра и Дугал удалились в свою спальню, посоветовав ей последовать и примеру, но Элисон не чувствовала усталости. Она ждала, предчувствуя, что дневные события еще не закончились.

Рори, не подозревавший о переживаниях свой жены, поднял голову и перехватил ее взгляд. По случаю праздничной вечеринки Элисон сняла фартук и шаль и выглядела настоящей хозяйкой замка в нарядном платье из бирюзового бархата. Пятимесячная беременность почти не изменила ее, разве что фигура стала более зрелой, а в глазах порой мелькали загадочные тени. Бросив оценивающий взгляд на ее пополневшую грудь, Рори отложил бумаги. На сегодня достаточно. Супружеская жизнь имеет свои преимущества, если уметь ими пользоваться.

Однако прежде чем он успел подняться, Элисон бросила нервный взгляд в сторону окна. Построенная как крепость, башня не имела окон – лишь узкие бойницы, куда в последующие годы были вставлены свинцовые переплеты. Несмотря на отсутствие драпировок, разглядеть в них что-либо в такую ночь не представлялось возможным. Но острый слух Рори уловил звуки, насторожившие Элисон.

Стук копыт. Только безумец мог пуститься в путь морозной ночью, когда метель замела те немногие дороги, что вели к крепости, а влажный ветер с моря превратил снежный покров в предательскую ледяную корку.

Рори потянулся к мушкету. Стены главного зала украшала пестрая коллекция мечей, шпаг, боевых топориков и кинжалов, уцелевших после событий сорок пятого года – возможно, потому, что замок казался заброшенным и принадлежал англичанину. Мушкет был самым современным оружием из всех, и с момента их приезда Рори держал его под рукой вычищенным и смазанным. Элисон побледнела, когда он снял его с крючков.

– Поднимись наверх, Элис. Можешь разбудить Дугала, если тебе так легче, но скорей всего это какой-то пьяный олух, которому приспичило явиться с жалобами.

Времени на споры не оставалось. Стук копыт резко оборвался, словно всадник осадил коня, и снаружи послышались шаги, приглушенные выпавшим снегом.

В доме было достаточно прислуги, но по большей части женской за исключением нескольких стариков. Лошадиный топот разбудил обитателей замка, отовсюду высовывались любопытные лица, увенчанные ночными чепцами и колпаками, но единственным мужчиной, готовым к отражению атаки, оказался восьмидесятилетний смотритель, надзиравший за замком в последние годы. Согнутый ревматизмом, он тем не менее приковылял из кухни, волоча за собой древний палаш.

Яростные удары дверного молотка вывели Элисон из столбняка. Подхватив юбки, она поспешила к массивным дверям. Ни один человек не заслуживает того, чтобы мерзнуть на пороге в такую отвратительную погоду.

Со скоростью, удивившей его самого, Рори перехватил жену на полпути и кивком головы велел смотрителю ответить на стук. Оттащив Элисон в глубь комнаты, он настороженно ждал, когда дверь распахнется.

Гордый своей миссией, старик прошествовал к двери, а Элисон прислонилась к крепкому телу мужа, наслаждаясь ощущением сильной руки, обнимавшей ее за талию. Рори все еще сжимал дуло мушкета, упираясь прикладом в пол, но напряжение несколько ослабло. Едва ли одинокий всадник может представлять серьезную опасность для обитателей замка, да еще в Рождественскую ночь.

Дверь отворилась, впустив высокого мужчину в припорошенной, снегом одежде. Не дожидаясь приглашения, он проследовал внутрь, и остановился посередине холла, озираясь вокруг.

Холодные голубые глаза сверкнули, окинув взглядом хозяина дома, собственническим жестом прижимавшего к себе жену. Сдернув с головы треуголку, незнакомец снял промокший плащ и протянул их смотрителю с небрежностью, свидетельствовавшей об аристократическом происхождении и привычке повелевать. Затем стянул с рук перчатки и положил руку на эфес шпаги, висевшей у него на поясе. Его суровый взгляд, оставив непроницаемые черты Рори, переместился на очаровательное лицо стоявшей рядом с ним женщины, вбирая в себя сверкающие серые глаза, шелковистую кожу и каскад черных как смоль локонов.

Но прежде чем его взгляд смягчился, а губы произнесли хоть слово, Элисон с восторженным криком вырвалась из рук Рори.

Все присутствующие, хорошо знавшие ее историю, уставились на Элисон с таким видом, словно она повредилась в уме, но лицо незнакомца стало менее напряженным, ледяной взгляд оттаял, а руки раскрылись, принимая Элисон в свои объятия.

Ошеломленный Рори мог только наблюдать за этой сценой с растущим пониманием и недоверием. Даже в кошмарном сне он не мог представить себе, что отец его жены вернется и предъявит свои права на дочь. Граф, морской офицер и разгневанный отец – все это воплотилось в одном лице, явившемся с того света, чтобы тревожить его больную совесть. Не в состоянии поверить, что судьба сыграла с ним такую шутку, Рори с убывающей надеждой ждал, что незнакомец отстранит Элисон и опровергнет ее заявление.

Вместо этого парочка, похоже, наслаждалась чудом воссоединения, с бессмысленными возгласами вглядываясь в черты друг друга. Нетерпеливым жестом отослав слуг спать, Рори велел одной из горничных принести из кухни горячее питье. Он не представлял, где они разместят незваного гостя, если только не выкинут Дугала и Майру из их постели, да и не желал думать на эту тему. Лучше бы тот исчез в ночи, откуда появился!

Суета, поднятая слугами, расходившимися по своим спальням, напомнила графу о его долге. Удерживая Элисон за плечи, он устремил холодный взгляд на мужчину, который похитил и погубил его дочь. Он испытал настоящий шок, узнав в нем подвыпившего капитана, изливавшего ему свою душу в припортовой таверне, но быстро взял себя в руки, когда стало очевидно, что молодой человек не помнит его.

– Я пришел за своей дочерью, – заявил граф, не желая тратить время на банальности. Он и так потерял целую жизнь.

– Элисон – моя жена. – Рори все еще сжимал в руке мушкет.

Этот человек олицетворял собой все, чего у него никогда не было: аристократизм, богатство, власть и, надо полагать, честь. Но Рори не собирался уступать ему то, чем дорожил более всего на свете.

Элисон, в блаженном неведении об этой схватке характеров, схватила отца за руку и потащила к камину мимо непреклонной фигуры Рори. Граф, однако, отказался сесть. Пожав плечами при этом проявлении упрямства, Элисон кинулась к Рори, забрала у него оружие и, отставив его в сторону, подвела мужа к огню. Учтиво присев, она представила мужчин друг другу.

– Отец, это Маклейн Рори Дуглас, мой муж. Рори, это мой отец, Эверетт Хэмптон, граф Гренвилл. – Она перевела лукавый взгляд с одного неприветливого лица на другое. – Надеюсь, я не ошиблась насчет титула? Не каждый день граф восстает из мертвых.

Рори мог бы улыбнуться, глядя на ошарашенное лицо ее отца, если бы не усилия, которые ему приходилось прилагать, чтобы не схватить Элисон в охапку и держать до тех пор, пока не рассеются все сомнения в том, что она принадлежит ему.

Граф заговорил первым, демонстративно убрав руки за спину:

– Учитывая все обстоятельства, не могу сказать, что рад знакомству, Маклейн. Полагаю, вы простите меня, если я опущу любезности. – Он повернулся к Элисон. – Как бы я ни наслаждался твоим обществом, дорогая, вначале я хотел бы уладить кое-какие дела с твоим мужем. Не стану утомлять тебя нашей беседой. Не могла бы ты проводить нас в другую комнату…

Несмотря на тревогу, Рори не мог сдержать улыбку, когда Элисон, пропустив мимо ушей слова графа, поспешила навстречу горничной, явившейся с горячими напитками. Поставив поднос на столик, она наполнила бокал дымящимся пуншем и вручила его отцу.

– Я видела тебя из окна в тот день, когда мы с Рори поженились. Признаться, я решила, что ты призрак. Но ведь это не так, правда? – взволнованно спросила она.

Граф молчал, в смятении взирая на свою очаровательную, похожую на фею дочь. Рори, испытавший это состояние, на собственной шкуре, воспользовался моментом, чтобы овладеть ситуацией.

– Элисон, сядь, иначе твоему отцу придется стоять всю ночь. Лорд Гренвилл, прошу прощения за не самый радушный прием, но вы должны согласиться, что застали меня врасплох.

Если Элисон признала в этом незнакомце своего родителя, он может хотя бы сделать вид, что разделяет ее убеждение, оставив свои сомнения до лучших времен.

Когда Элисон с удобством устроилась на мягкой скамеечке рядом с предназначавшимся для него креслом, Рори взял ее за руку, ожидая, пока их гость сядет. Графу ничего не оставалось, как неохотно опуститься в стоявшее напротив массивное кресло времен короля Якова. Недовольно хмурясь, он бросил настороженный взгляд на хозяина дома, который уселся рядом с его дочерью.

– Я предпочел бы избавить Элисон от выяснения наших разногласий, Маклейн. – Он сделал глоток пунша, наблюдая из-под полуопущенных век за молодой парой. – Вы оказываете себе плохую услугу, прячась за женскими юбками.

Рори не счел нужным обижаться на это оскорбительное замечание.

– Элисон вправе делать что пожелает. И как бы я ни стремился оберегать ее, мне пришлось убедиться, что она предпочитает жить собственным умом. – Повернувшись к жене, он добавил: – Милая, я в состоянии справиться с обвинениями этого джентльмена. Почему бы тебе не подняться наверх, предоставив мне все уладить? Обещаю, что к утру, когда ты спустишься вниз, все разъяснится.

Элисон одарила его раздраженным взглядом.

– Не сомневаюсь, но тогда я пропущу самое интересное, не так ли?

Граф слегка расслабился, заинтересованно прислушиваясь к препирательствам молодых супругов.

После жутких историй о том, как Элисон была похищена, изнасилована и принуждена к поспешному браку со скандально известным охотником за приданым, он жаждал увидеть голову негодяя, насаженную на пику. Но теперь с изумлением обнаружил, что черт совсем не так страшен, как его малюют, а его дочь совсем не похожа на безропотную жертву.

– Помнится, у ее матери был более мягкий нрав. Должно быть, Элисон пошла в бабку, – заметил он вслух, ни к кому не обращаясь.

Рори, тронутый умоляющим взглядом жены, сдался без борьбы.

– Возможно, но, на мой взгляд, Элисон единственная и неповторимая. Я не хотел бы, чтобы она была другой.

Элисон удивленно воззрилась на мужа. Рори говорил ей приятные вещи, когда они оставались наедине, но никогда не делал этого в присутствии посторонних. Не может быть, чтобы он и вправду так думал. С момента их встречи она была для него обузой, препятствием на пути к желанной цели. Наверное, он имеет в виду физическую сторону их отношений.

Граф, не совсем понимавший, что происходит, продолжил:

– Как ты узнала меня, Элисон? Ты так похожа на, свою мать, что я узнал бы тебя везде, но у тебя нет такого преимущества.

Не зная, как вести себя с родным, но, в сущности, незнакомым человеком, Элисон улыбнулась и небрежно взмахнула рукой.

– О, вы очень похожи на свой портрет, сэр. Как вы здесь оказались? Где вы были все это время? Что с вами случилось?

Проще всего было бы принять этот ответ за чистую монету, но ирония, читавшаяся в глазах мужчины, сидевшего рядом с его дочерью, насторожила графа. Помня о преданиях, связанных с семьей ее матери, он неловко поерзал, не желая слишком глубоко погружаться в мутные воды, однако не стал уклоняться от вызова. Вздохнув, он попытался снова.

– Насколько я помню, тот портрет был написан, когда я едва вышел из детского возраста. Меня заставили напялить один из этих чертовых париков, от которых постоянно чесалась голова, и шляпу, украшенную таким количеством золотого шитья, что хватило бы на королевскую корону. Представляю, как глупо я выглядел.

Обычно Элисон легко справлялась с подобными ситуациями, но это был ее отец, и она не могла морочить ему голову. С Рори все обстояло иначе. Он понимал ее, не задавая лишних вопросов и принимая такой, какая она есть. Со всеми ее странностями и причудами. Она понимала, что может оттолкнуть отца рассуждениями о призраках и видениях, но не могла заставить себя солгать.

Огорченная, она заставила себя улыбнуться и встала, чтобы забрать у него пустой бокал.

– Мне так нравился тот портрет, сэр, что я запомнила каждый его штрих. Позвольте налить вам еще пунша.

Граф перехватил ее руку и задержал в своей ладони.

– Ты сказала, что видела меня на своей свадьбе. Почему же ты не подошла ко мне?

Элисон бросила тревожный взгляд, на Рори, взывая о помощи, но его внимание было приковано к ее отцу. Схватка характеров обрела новую цель – в ее лице. С отвращением всплеснув руками при этом открытии, Элисон вернулась на свое место и взяла в руки вышивание.

– Насчет свадьбы, думаю, вам лучше спросить Рори. А потом, надеюсь, вы объясните мне, как вышло, что вы жили на Барбадосе, пока мы здесь считали вас погибшим.

Рори усмехнулся и поднял свой бокал, приветствуя ловкость, с которой она перебросила горячую картофелину в чужие руки. Элисон скорчила в ответ сердитую гримасу, но его не обманула ее неожиданная вспышка.

Несмотря на минутную слабость, она вышла победительницей из поединка и знала это.

Граф приподнял бровь, повернувшись к Рори.

– Да, неплохо бы узнать вашу версию событий. Как я слышал, пока мой наследник гонялся за вами по всем островам, вы успели распродать свои неправедно добытые товары, сделать из моей дочери честную женщину – чуть ли не под дулом пистолета – и скрыться на пиратском корабле. Это правда?

– В любом случае это будет мое слово против слова вашего наследника, сэр. Впрочем, как хотите. Признаю, я вытащил Элисон из невыносимого положения только для того, чтобы втянуть в еще худшее, но никто не вынуждал меня жениться на ней.

Рори поколебался, не желая признаваться, что если кто и противился браку, так это Элисон. Едва ли это представит хоть одного из них в хорошем свете. Бросив быстрый взгляд на копну блестящих локонов и получив в ответ рассеянную улыбку, он сделал глубокий вздох и продолжил:

– Мне известно, что существует определенное недопонимание, касающееся моих намерений относительно Элисон. Надеюсь, теперь, когда вы вернулись, нам удастся прояснить этот вопрос. Мне нужна Элисон, а не ее деньги. Если вы сумеете доказать справедливость своих притязаний на титул и поместье, вы вправе претендовать и на наследство вашего отца. – Рори твердо встретил взгляд графа. – Только оставьте мне Элисон.

Вспомнив кое-что из того, что рассказывал ему подвыпивший морской капитан несколько месяцев назад, граф понял, что тот говорил о его собственной дочери. Тогда он поверил молодому человеку, но теперь нуждался в более надежных заверениях. Не моргнув глазом он ответил:

– Хорошо сказано, Маклейн, но неубедительно. Я не нуждаюсь в деньгах моего отца. Он оставил их Элисон. Но я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, и никогда не поверю, что нищий авантюрист, подозреваемый в связях с якобитами, способен составить ее счастье.

Видя, что руки Рори сжались в кулаки, Элисон мило улыбнулась.

– Я бы не сказала, что была счастлива, считаясь незаконнорожденной в глазах всего света. – Отложив вышивание, она подняла на Рори нежный взгляд. – Твой сын становится беспокойным, дорогой, и, признаться, я устала. Почему бы нам не продолжить этот разговор утром? Давай покажем моему отцу его комнату, чтобы он мог отдохнуть.

При упоминании о ребенке лицо графа побледнело, а когда они с Рори учтиво поднялись вслед за Элисон, его взгляд устремился на то, чего он не заметил ранее. Теперь, когда Элисон стояла, опираясь на руку мужа, широкие юбки больше не скрывали небольшой выпуклости у нее на талии, у которой могло быть лишь одно объяснение. Гневный взгляд графа метнулся к бесстрастному лицу шотландца.

– Вижу, вы не теряли времени.

Не выпуская руки мужа, Элисон приподнялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку.

– Если бы ты терял время, меня не было бы сейчас на свете. Спокойной ночи, отец. Я попрошу проводить тебя в твою, комнату.

Мужчины обменялись поверх ее головы неприязненными взглядами, но Элисон довольно улыбнулась. Даже если ни один из них не любит ее так сильно, как любили бабушка с дедушкой, она любит их. Этого пока достаточно.

А будущее покажет.

Глава 31

Когда Элисон спустилась к завтраку, внизу развернулось настоящее сражение. Дугал и Майра, расположившиеся на другом конце стола, подальше от линии огня, прятали улыбки, наблюдая за словесной дуэлью между Рори и незнакомым джентльменом. Появление Элисон было встречено облегченными вздохами зрителей и настороженными взглядами участников поединка.

Чмокнув обоих мужчин в щеку, она заняла место рядом с Рори, и поинтересовалась с невинной улыбкой:

– Вы уже придумали, как выкупить владения Рори и положить конец этой вражде?

Дугал прыснул и поспешно прикрыл рот салфеткой при виде двух разъяренных львов, укрощенных овечкой. Да, такое зрелище дорогого стоит!

– Я предпочел бы, чтобы ты вернулась со мной в Корнуолл, Элисон. – Граф бросил на хозяина дома негодующий взгляд. – Полагаю, мне следует разыскать сына моего кузена и прийти с ним к какому-нибудь соглашению. Но поместье переходит вместе с титулом. Так что вряд ли он может воспрепятствовать моему возвращению. Когда-то я мечтал привезти туда твою мать. Теперь это твой дом.

– Отец, думаю, ты найдешь своего наследника в доме кузена Рори, неподалеку отсюда. Ты хотел бы повидать его до возвращения в Корнуолл?

Рори потрясенно уставился на свою проницательную жену. Интересно, что еще ей известно? И вообще, есть ли смысл, что-либо скрывать от нее? Он открыл рот, чтобы задать ей эти вопросы, но его опередил граф, лицо которого вспыхнуло от гнева.

– Алекс здесь? Я слышал, что он охотится где-то в Шотландии, но сезон охоты уже закончился, не так ли? Разумеется, я навещу его. Мне совсем не нравится, как он относится к своим обязанностям по управлению поместьем.

Он решительно отложил салфетку, собираясь немедленно пуститься в путь. Но когда он стал подниматься со стула, Рори удержал его за руку.

– Если бы дело касалось только меня, – начал он, не обращая внимания на недовольный вид графа, – я не стал бы вмешиваться, но ради Элисон должен вас предостеречь. Мой кузен присвоил земли, принадлежавшие моей семье, не гнушаясь убийствами и притеснением невинных. То, что ваш наследник якшается с таким мерзавцем, едва ли представляет его с лучшей стороны. Он уже запятнал себя попытками похитить и соблазнить Элисон. А недавно кто-то стрелял в нее. Если вам не терпится сунуть голову в это змеиное гнездо, дело ваше. Но не надейтесь, что я стану вас спасать.

Пораженный страстностью, прозвучавшей в словах шотландца, граф снова сел, вглядываясь в лицо молодого человека. Он прочитал в нем горечь, которая могла повлиять на его беспристрастность, а также искреннюю озабоченность и тревогу. Он перевел взгляд на дочь. Лицо Элисон казалось непроницаемой маской, но руки судорожно комкали салфетку, лежавшую у нее на коленях.

– Это правда, Элисон? – обратился он к ней. – Никто не говорил мне об этом.

– Потому что я единственная, кто мог бы рассказать об этом, отец. Но разве кто-нибудь, кроме Рори, поверит мне, если граф Гренвилл утверждает обратное?

Граф резко втянул в грудь воздух, признавая жестокую правду. Впервые за долгие годы он задумался о том, на какую жизнь обрек свое неведомое дитя. Его пальцы напряглись, стиснув резные подлокотники старинного кресла.

– Пусть у тебя нет титула, ты можешь рассчитывать на мое имя и защиту. Разве этого недостаточно, чтобы тебя выслушали?

Элисон выгнула бровь, устремив на него иронический взгляд.

– Твое имя? Будь это так, возможно, кто-нибудь и выслушал бы меня с праведным негодованием. А так общество скорей всего решит, что твой наследник оказал мне милость, сделав своей любовницей. У незаконнорожденных нет прав, отец.

По лицу пожилого мужчины расплылась пепельная бледность. Рори заинтересованно наблюдал за ним. Хотя граф был его врагом, он почти жалел беднягу. Воистину Элисон порой бывает беспощадной.

– Ты не незаконнорожденная, детка. Мы с твоей матерью вступили в законный брак, но решили сохранить все в тайне, пока я не поставлю в известность своего отца. Разве она не рассказала тебе об этом?

– Она умерла, когда я была совсем маленькой, но не думаю, что дед с бабушкой стали бы скрывать от меня правду. Когда я однажды спросила, они сказали, что моя мать верила, что вышла замуж, но поскольку у нее не было ни свидетелей, ни бумаг, все считали, что она заблуждается. Теперь я понимаю, что они думали, будто ты вскружил ей голову своими обещаниями. Очевидно, у тебя была не лучшая репутация. – Элисон произнесла свою небольшую речь с удивительным спокойствием, без тени осуждения.

При этом она деловито помешивала свою овсянку, сдобрив ее молоком и добавив в нее кусочек коричневого сахара. Рори чуть не подавился собственной едой при виде ужаса и недоверия, отразившегося на лице ее отца.

– Будь я проклят! Вскружил голову? Да как они… – Сообразив насколько такие выражения неуместны за столом, граф прервал бессвязный поток фраз и свирепо воззрился на своего зятя, пытавшегося проглотить застрявший в горле кусок. – Мы поженились на корабле в присутствии всех офицеров. Если вы имеете представление о собственных законах, то должны знать, что никакого разрешения или церковного обряда не требуется. Бумаги я взял с собой, чтобы представить их своему отцу по возвращении. Элисон моя законная дочь. Она должна вращаться в свете, а не жить на краю света в этой развалюхе. Я забираю ее с собой в Корнуолл.

Элисон намазала, маслом лепешку.

– Интересно. И как же ты это сделаешь? Похитишь меня? – Она подняла на него смеющийся взгляд, ощущая в душе необычайную легкость и, радость от сознания, что она рождена в браке.

Рори задумчиво жевал, размышляя о последствиях такого развития событий. В отличие от Элисон, он понимал, что граф не шутит и имеет все основания для недовольства. В других обстоятельствах его, Рори, и на пушечный выстрел не подпустили бы к такой благородной и богатой девушке, как Элисон. Несмотря на вес старания тетки выдать его за джентльмена, репутация авантюриста слишком прочно закрепилась за ним, чтобы отец, имевший дочь на выданье, пустил его на порог. Но, черт побери, он происходит из аристократического рода, более знаменитого и древнего, чем этот английский граф, даже если король Георг отказывается признавать его титул. Рори проглотил кусок и твердо встретил вызывающий взгляд своего тестя.

– Мы поженились по английским законам и церковному благословению. Элисон носит моего ребенка. Я имею полное право убить вас, если вы попытаетесь увезти ее. Выбор за Элисон. Я никогда не удерживал ее против воли.

Элисон одобрительно улыбнулась, выслушав это не совсем правдивое заявление, и жестом предложила своему отцу еще чаю.

– Я понимаю насколько важно, чтобы кто-то из нас вернулся в Корнуолл, но у меня слишком много дел здесь. Рори, любовь моя, ты опрокинешь свою чашку, если не будешь следить за руками.

Начиная привыкать к манере Элисон пропускать мимо ушей то, что ей кажется несущественным, граф обратился к ее более прагматичному мужу:

– Вы сами признали, что из-за вашей вражды, с соседом кто-то стрелял в Элисон, Как же вы можете, зная это, удерживать ее здесь?

Удар пришелся по свежей ране, и на щеках Рори заходили желваки. Он не представлял, что можно выгадать, покушаясь на Элисон, но ненависть Драммонда могла принять любые, самые дикие формы. У него хватило бы низости воспользоваться Элисон, чтобы добраться до него, Рори. Он стиснул зубы, борясь с приступом ярости.

Когда Рори помедлил с ответом, Элисон бросила на него обеспокоенный взгляд. Ей никогда не приходило в голову, что он захочет отослать ее прочь. Наверное, потому, что в своей слепой влюбленности она не видела дальше собственного носа. Но завеса ненадолго приподнялась, и все предстало в истинном свете. В сущности, Рори никогда не клялся ей в любви. Он женился на ней из соображений выгоды и казался довольным таким положением вещей, пока это не препятствовало осуществлению его планов. Но она всегда была для него обузой. И если он взял ее в Шотландию, то только потому, что она вынудила его, пообещав свое тело. А теперь, когда она стала слишком неуклюжей для любовных игр, он готов ухватиться за любой повод, лишь бы избавиться от нее. Элисон сомневалась, что вынесет разлуку, но ни одна из этих мыслей не отразилась на ее лице.

– Майра говорит, что ребенок появится в апреле. Я не могу двинуться в путь раньше этого срока, так что у вас будет достаточно времени для споров. – Она отложила недоеденную лепешку и подняла взгляд на отца. – Почему бы тебе не рассказать нам, где ты провел все эти годы? Уверена, это будет захватывающая история, особенно в такой день, как сегодня, когда не хочется высовываться наружу.

Достаточно было выглянуть в окно, за которым простирался унылый заснеженный пейзаж, чтобы убедиться в справедливости ее слов. Путешествие по этим безлюдным холмам было непростым делом даже в хорошую погоду. Но о том, чтобы выбраться отсюда в разгар зимы, да еще с Элисон на пятом месяце беременности, не могло быть и речи. Это было практически невозможно по суше и затруднительно по морю. Рори скрыть своего облегчения не мог.

– Сегодня Рождество, милая. Оставь в покое своего отца, и давай займемся подарками. Мне, например, не терпится узнать, что в тех свертках, которые Мэри тайком притащила сюда этим утром. Кстати, там есть пакет, который весит полпуда. Я уже несколько дней жажду узнать, что в нем.

Элисон одарила его лукавой улыбкой.

– Ты хуже ребенка, Рори! Всю неделю кружил вокруг подарков. На будущий год я набью пакеты палками и камнями, чтобы ты ни о чем не догадался.

– Только попробуй, – шепнул он ей на ухо и выдвинул ее стул, помогая встать из-за стола.

От его тёплого дыхания по спине Элисон пробежала дрожь удовольствия. На будущий год! Не похоже, что он собирается отослать ее прочь, но лучше не тешить себя пустыми надеждами. Нужно довольствоваться настоящим.

По случаю праздника в главном зале собрались не только постоянные обитатели замка, но и арендаторы, жившие достаточно близко, чтобы не испугаться холодной погоды. Крохотная часовня не имела постоянного священника, но несколько мужчин взялись по очереди читать Библию, а Рори произнес заключительную молитву, пылко благодаря Господа за все то, что он даровал им в своей милости. Глаза Элисон увлажнились, когда он, закончив чтение, окинул ее взглядом. Она всей душой разделяла его страстную речь.

После молитвы началось веселье. В свой последний рейс «Морская ведьма» доставила много вещей, о которых Рори не знал. Здесь были сладости для детей, пачки кофе и чая для взрослых, рулоны шерсти и достаточно кожи, чтобы смастерить башмаки для всех мужчин, женщин и детей в поместье. Все подарки носили сугубо практичный характер и, доставляя радость, не вызывали у людей чувство неловкости, если их собственные дары были слишком скромными.

Элисон не приготовила подарка для своего отца, но ранним утром она вспомнила об одной вещице, которая могла бы доставить ему удовольствие. В сундуках, привезенных из Корнуолла и оставленных у леди Кемпбелл, а затем перевезенных в Шотландию, хранился драгоценный сувенир, с которым она никогда бы не рассталась, если бы жизнь не вернула ей отца. Завернув медальон с портретом матери в шелковый носовой платок, Элисон спрятала его до подходящего момента.

Пока Рори с торжествующим видом вытаскивал из кучи пакетов адресованный ему увесистый ящик, Элисон извлекла из кармана крохотный сверток и вручила его отцу.

– Счастливого Рождества, отец. Надеюсь, тебе понравится.

Глядя на хрупкую фигурку дочери, которую он наконец-то обрел, почтенный лорд перенесся мыслями в прошлое. Именно здесь, в этом ветхом замке, он впервые увидел Брайану. У нее были такие же огромные глаза, гладкая белоснежная кожа и непокорная грива блестящих локонов. Черных как смоль. Немудрено, что он тут же безумно влюбился. Сходство девушки с его возлюбленной наполнило сердце графа щемящей тоской, хотя он уже начал понимать, что Элисон совсем не то нежное и кроткое создание, каким была ее мать. Достаточно было увидеть, как темнеют в минуты волнения ее серо-голубые глаза, приобретая предгрозовой оттенок, чтобы понять, что она унаследовала значительно больше от своей неукротимой бабки, чем могло показаться на первый взгляд. Вздохнув, граф осторожно развернул платок и открыл медальон.

При виде дорогого лица он не сдержал слез и поспешно отвернулся. К счастью, Рори выбрал этот момент, чтобы избавиться от бумаги, в которую был завернут его подарок, и издал громкий вопль, который привлек всеобщее внимание.

– Чтоб я пропал, как ты догадалась? – радостно воскликнул он, восторженно поглаживая кожаные переплеты книг. Сердце Элисон сжалось, когда она представила себе серьезного мальчика, увлеченного науками, каким он был когда-то. Дрожащими руками Рори раскрыл один из томов и принялся перелистывать страницы, украшенные великолепными иллюстрациями. Элисон пристроилась рядом с мужем, опустившись на пол и склонив голову ему на колено.

– Дейдра рассказывала мне, что ты изучал медицину и вынужден был бросить свои книги, когда уехал из Шотландии. Она не знала, что это были за книги, но один из ее друзей назвал, ей наиболее известные издания. Я не была уверена, что ты все еще хочешь их иметь, но не могла придумать ничего лучше.

Не отрывая взгляда от книги, Рори положил свободную руку ей на голову и погладил шелковистые волосы. Горло его так сжалось от нахлынувших эмоций, что ему пришлось выдержать паузу, прежде чем он овладел своим голосом.

– Ты не нашла бы лучшего подарка, даже если бы прочитала мои мысли, милая. Вот теперь я чувствую себя по-настоящему дома!

Отложив книги, он притянул Элисон к себе на колени, прижал ее голову к своему плечу и зарылся лицом в ее мягкие волосы, пряча увлажнившиеся глаза. В мире мало справедливости, но бывают радостные мгновения, возмещающие годы страданий!

Чтобы отвлечь внимание собравшихся от этого трогательного момента, Дугал с Майрой затеяли шумную игру с детьми. Наградой был апельсин. Смех и ребячьи крики вызвали всеобщее оживление, напомнив хозяевам дома об их обязанностях. Ничуть не смутившись, Элисон подняла взгляд на обветренное лицо Рори и дернула его за аккуратную рыжеватую косичку.

– Если хочешь, Майра может научить тебя ремеслу повитухи, – сообщила она с лукавой улыбкой.

– А я-то думал, что достаточно заглянуть под капустный лист, чтобы заиметь ребенка. – Рори чмокнул ее в нос и взглянул на ее отца, который, удалившись в относительно тихий уголок комнаты, сидел там, уставившись невидящим взглядом в пространство. – Что за чары ты напустила на нашего благородного гостя? У него такой отрешенный вид, словно он забыл о нашей маленькой вечеринке.

Неохотно высвободившись из объятий мужа, Элисон обернулась. Выражение лица графа не оставляло сомнений, куда унеслись его мысли.

– Он погрузился в прошлое. Как ты думаешь, это правда, что он женился на моей матери? – Последнюю фразу она произнесла взволнованным тоном, не в силах поверить в свое счастье – слишком долго ее убеждали в обратном.

Рори обнял ее и прижал к себе, наслаждаясь свежим благоуханием ее волос и сожалея, что не может выразить свои чувства. Он так привык хранить их погребенными глубоко в душе, что теперь не решался выпустить наружу и нес легкомысленную чепуху, хотя каждое сказанное им слово было правдой.

– Если ты хоть немного похожа на свою мать, надо быть сумасшедшим, чтобы не жениться на ней. По-твоему, он выглядит как безумец?

Элисон рассмеялась и, чмокнув мужа в щеку, направилась к отцу, чтобы вернуть его в настоящее. Рори проводил ее жадным взглядом, испытывая такую тоску, что чуть не вскрикнул от боли. Как странно! Он не ощущал убогости и пустоты своей жизни, пока в нее не вторглась Элисон, с ее нежной красотой и невинностью. Холодная каменная крепость, окруженная голыми холмами, где гуляют ледяные ветры, – не место для нее. Рори удрученно вздохнул. Лучше бы они остались на Барбадосе.

Твердо решив, что не позволит сомнениям испортить этот день, Рори занялся поисками пакетов, адресованных Элисон. Глупышка получала столько удовольствия, делая подарки другим, что даже не подумала, что у кого-то может возникнуть желание ответить ей тем же. Возможно, она не привыкла получать подарки, но в его силах исправить это упущение.

Элисон удивленно вскинула голову при виде Рори, приближавшегося к ней с охапкой пакетов. За ним следовала процессия детей, нагруженных свертками самой разнообразной формы и размеров. Заиграла скрипка, комната огласилась звуками незатейливых инструментов, подхвативших веселую мелодию. Элисон вспыхнула, сообразив, что оказалась в центре внимания.

Галантно поклонившись, Рори сложил подарки к ее ногам и отошел в ожидании к камину.

Сидя рядом с отцом, с веселым любопытством наблюдавшим за ней, Элисон перевела взгляд с высокой фигуры мужа, небрежно облокотившегося о каминную доску, на гору лежавших у ее ног подарков. Затем взглянула на детские рожицы, нетерпеливо глазевшие на нее. Грязные пальчики сжимали загадочные предметы, созданные любящими руками специально для этого случая; Никогда в жизни она не была объектом такой любви и внимания. Элисон чувствовала, как ее наполняет счастье, которого она и представить себе не могла. Не в силах совладать с эмоциями, она разрыдалась.

При виде вытянувшегося лица Рори, не ожидавшего подобной реакции, граф расхохотался, а когда тот поспешно опустился на колени рядом с креслом жены и заключил ее в объятия, отец Элисон пришел в отличное настроение.

– Совсем как ее мать. Никогда не видел большей плаксы, чем Брайана, даже в нашу брачную ночь… – Он хмыкнул. – Не волнуйся, парень, это она от счастья. Как это вы шотландцы говорите? «Не тревожься понапрасну»?

Дети захихикали, когда английский аристократ попытался изобразить местный диалект, а Элисон улыбнулась сквозь слезы. Ее дрожащие пальцы зарылись в волосы Рори, вытаскивая длинные пряди из аккуратной прически, но ни один из них не заметил этого.

Содержимое пакетов мало что значило по сравнению с любовью, стоявшей за ними. Расположившись на пестром коврике у ног жены, Рори разворачивал пакеты и протягивал их Элисон, встречавшей каждый подарок восхищенными возгласами и смехом. Радость от сознания, что он пожертвовал своим временем и скудными средствами, чтобы купить то, что, на его взгляд, могло доставить ей удовольствие, значительно превосходила истинную ценность подарков. Элисон восторженно вскрикнула при виде отделанного кружевами платьица для крестин; рассмеялась, когда он протянул ей чудовищную тряпичную куклу, и поцеловала его в макушку, любуясь прелестным сапфировым ожерельем, идеально подходившим к платью, которое он ей когда-то купил. Затем снова рассмеялась, обнаружив новое платье из того же очаровательного шелка.

Дети, вручившие свои подарки, удостоились поцелуя в гладкие лобики, а их карманы чудесным образом наполнились засахаренными фруктами и монетками в полпенни. Музыка становилась все более зажигательной, заглушая гомон голосов и взрывы смеха, между тем как слуги вносили поднос за подносом, накрывая длинный стол, где еще недавно высилась гора пакетов.

Когда с подарками было покончено, Дугал с Майрой извлекли откуда-то еще один большой сверток и со смехом водрузили его на колени Рори. Судя по заговорщическим взглядам, которыми парочка обменялась с его изобретательной женой, дело не обошлось без Элисон. Рори выгнул бровь, устремив на нее подозрительный взгляд.

– Разве хозяину поместья запрещено получать подарки, милорд? – поинтересовалась Элисон с притворным негодованием. – Кстати, я припомнила поговорку: дареному коню в зубы не смотрят. Или что-то в этом роде. Ну давай открывай.

Рори развязал тесемки и широко ухмыльнулся, обнаружив внутри дюжину пакетов меньшего размера. Проникнувшись духом первого Рождества, которое он отмечал со времени детства, он развернул самый объемистый пакет.

Оттуда выпал длинный камзол из темно-синего бархата, украшенный золотым шитьем по обшлагам рукавов и вдоль уплотненных бортов, на которых сияли золоченые пуговицы. Это был наряд джентльмена, сшитый по последней моде, элегантный и вместе с тем простой. Дейдра, заказавшая его у лучшего лондонского портного, постаралась учесть вкус и привычки своего не склонного к чрезмерной роскоши племянника.

Рори, словно ребенок, скинул свой поношенный камзол и быстро облачился в новый. Распрямив широкие плечи, он повернулся к жене, восхищенно взиравшей на него снизу вверх.

– Ну как, похож я теперь на важного вельможу? – Он принял горделивую позу, выставив вперед ногу и откинув назад голову.

Элисон хихикнула.

– Представляю, что нас ждет, если ты станешь примерять каждый подарок. Может, нам лучше удалиться, пока ты не открыл следующий пакет? – Она подняла сверток меньшего размера и протянула ему.

Зрители рассмеялись, когда Рори извлек из него пару бриджей из той же ткани, что и камзол. Подняв их на вытянутых руках, он заявил, что они подходят ему и без всякой примерки. Это заявление было встречено недовольным ропотом. Чтобы успокоить публику, Элисон развернула сверток странной формы и вытащила черную треуголку, отделанную золотым галуном. Рори тотчас напялил ее на голову и потянулся к следующему пакету.

Там оказалась пачка аккуратно сложенных рубашек. Каждая женщина в замке принимала участие в их изготовлении из прекрасного льняного полотна, приобретенного по заказу Элисон. Когда это сообщили Рори, он галантно направился в толпу, одаривая поцелуями всех встречных женщин и увлекая их в танец. К тому времени, когда он завершил обход, у представительниц слабого пола пламенели щеки, а танцы начались всерьез.

Празднество продолжалось весь день и затянулось далеко за полночь. Многие гости предпочли заночевать на самодельных тюфяках, а не возвращаться по темноте домой. Элисон уступила свои обязанности хозяйки, чтобы лечь пораньше, оставив мужа и отца развлекать гостей. Впрочем, она не удивилась, когда, вскоре после того как она забралась на мягкую перину, дверь распахнулась.

На плечах Рори, все еще облаченного в пеструю смесь из старой и новой одежды, красовался плед его клана, преподнесенный арендаторами. После событий сорок пятого года ношение пледов – вместе с волынками и оружием – было запрещено властями как подстрекательство к мятежу. Очевидно, это послужило одной из причин, почему Рори вырядился в плед, как только развернул подарок.

Элисон улыбнулась, когда он присел на краешек ее постели. Протянув руку, она скользнула пальцами по его шее и развязала бант, стягивающий косичку. Длинные рыжеватые пряди рассыпались по его плечам и белой рубашке. В клетчатом пледе, с загорелым лицом и распущенными волосами, Рори являл собой образ одного из своих воинственных предков.

– Меня всегда интересовало, каково это быть замужем за вождем клана горцев, – вымолвила она, притягивая его к себе.

Не нуждаясь в дальнейшем приглашении, Рори склонил голову и коснулся ее губ в легком поцелуе.

– Боюсь, горцы очень требовательны, – прошептал он ей на ухо. – Ты еще не устала?

– Нет, и вряд ли это случится в ближайшие сто лет. – Обвив руками его шею, Элисон теснее прижалась к его телу. Рори – ее муж. Что бы ни случилось в будущем, ничто не изменит этого факта.

Она пылко вернула его поцелуй и отдалась блаженству, которое всегда находила в его объятиях.

Веселье, царившее в соседнем поместье, носило не столь невинный характер. Джордж Драммонд, расположившийся в кресле у огня, допил свой бренди и, швырнув пустой стакан в стену, сунул руку за вырез платья пухленькой девицы, сидевшей у него на коленях. Та вздрогнула, поморщившись от грубых щипков. Драммонд хмыкнул, лениво размышляя о том, позабавиться ли с ней прямо здесь, не вставая с места, или отнести в постель, чтобы потом с комфортом завалиться спать. Его блуждающий взгляд остановился на пьяном приятеле, устроившемся по другую сторону камина.

– Ну, как тебе мой подарок? Смазливая штучка, ты не находишь? Я подумывал о том, чтобы распробовать ее самому, но я щедрый человек. Пей, Гренвилл. И думай о счастье, которое ждет тебя в наступающем году.

Граф, угрюмо взиравший на пламя, никак не показал, что слышит эти хвастливые речи. Худенькая девчушка, съежившаяся рядом с ним, вздрагивала каждый раз, когда его рука ложилась ей на талию. Не находя особого удовольствия в том, чтобы вызывать у нее страх и отвращение, Гренвилл весь вечер не выпускал бокала, старательно напиваясь до потери сознания.

Но ему не удалось отделаться от мрачных мыслей. Некая черноволосая особа преследовала его в кошмарных снах. Он видел, как она, гневно сверкая серыми глазами, поливает его ногу кипятком. Потом с выражением ужаса в этих глазищах прыгает с мостика собственного корабля. И еще он видел, как ее хрупкая фигурка падает на снег после выстрела.

Итак, Элисон беременна. Этот шотландский мошенник уложил ее в постель, наградил ребенком и притащил на край света, чтобы продолжить свою маниакальную борьбу с английской аристократией. Так, по крайней мере, утверждает Драммонд. Хотя, судя по тому, что здесь творится, это похоже на правду. После возвращения Маклейна арендаторы совершенно отбились от рук. В доме почти не осталось слуг, и даже такое простое дело, как приготовление еды превратилось в ежедневную пытку и унижение; Ему давно следовало бы уехать отсюда, но Гренвилл не мог избавиться от мыслей о беспомощной женщине, оказавшейся в руках Маклейна. По его вине Элисон попала в лапы к безжалостному авантюристу, а он на свою беду обнаружил, что еще не совсем лишился совести.

Конечно, нельзя сбрасывать со счетов бедственное положение, в котором он оказался, и обещания Драммонда. В Корнуолле его ничто не ждет, кроме работы, а он никогда в жизни не работал. Собственно, он даже не представляет себе, как это делается. Учитывая ненависть, которую Драммонд питает к своему шотландскому кузену, смерть Маклейна дело решенное. Драммонд слишком умен, чтобы потерпеть неудачу. Нужно только подождать, когда это случится, а затем появиться перед Элисон в образе спасителя и увезти ее с собой.

Тон пьяных речей Драммонда изменился. Сквозь хмельной угар Гренвилл наблюдал, как тот задрал юбки своей вяло сопротивляющейся партнерши, не переставая что-то бормотать. Граф попытался вслушаться в его слова, но они ускользали от его внимания, прикованного к непристойной сцене, разворачивающейся у него перед глазами.

Он осознал, что сжимает едва наметившуюся грудь сидевшей у него на коленях девчушки. Драммонд тем временем расстегнул штаны и насадил девицу на свое восставшее копье. Несмотря на охватившую его похоть, Гренвилл расслышал глумливый голос приятеля:

– Интересно, что запоет твоя наследница, когда мы доберемся до нее. Тебе приходилось перепихиваться с беременными бабенками? Или стоит подождать, пока она разрешится своим отродьем?

Содрогнувшись, Гренвилл поднялся с кресла и нетвердой походкой двинулся прочь, унося с собой «подарок». Он хотел только одного: избавиться от содержимого желудка и забыться сном.

За его спиной всхлипывания служанки слились с хохотом Драммонда.

Глава 33

Стегсхед, февраль 1761 года

– Мы с кузеном вместе поступили в школу и провели там несколько лет. Мой дядя умер довольно молодым, и Джеймс оказался предоставленным самому себе, что не замедлило сказаться на его поведении. Признаться, в то время я восторгался его выходками и даже пытался ему подражать, но, как наследник титула, я обладал развитым чувством долга, вбитым, в меня с пеленок, и потому восхищался кузеном, так сказать, издалека.

Эверетт Хэмптон, граф Гренвилл, поставил ноги, обутые в элегантные башмаки с серебряными пряжками, на вышитую скамеечку и сделал глоток прекрасного кларета. Хотя его спальня была обставлена разнородной мебелью, найденной на чердаке, он чувствовал себя здесь как дома. После Рождества погода значительно ухудшилась, и он не видел смысла в том, чтобы покидать уютные апартаменты, предоставленные ему дочерью и зятем. Кроме того, он хотел поближе познакомиться с ними, прежде чем принимать какие-либо решения. Откинувшись в кресле, он с интересом посматривал на хозяина дома, стоявшего у окна. Маклейну явно не сиделось на месте, но, будучи обременен семьей, он не мог рисковать, выбравшись наружу в такую скверную погоду. Сочувственно улыбнувшись, Гренвилл продолжил свой рассказ:

– Выходки Джеймса редко бывали безобидными, но он зашел слишком далеко, когда обесчестил девушку из благородного семейства. Поставленный перед выбором сразиться с одним из лучших фехтовальщиков в стране или жениться на своей жертве, он предпочел последнее. Алекс был единственным плодом этого союза. Мой кузен сломал себе шею, побившись об заклад с такими же молодыми болванами, что прискачет первым на чью-то свадьбу, которая должна была состояться в Йоркминстере. – Граф пожал плечами. – Тогда я только что поступил в военный флот и не слишком интересовался судьбой жены и ребенка своего кузена, уверенный, что мой отец позаботился о них. Сомневаюсь, что после моего дяди и кузена осталось сколько-нибудь приличное наследство. Странно, что отец не взял Алекса к себе; когда до него дошли известия о моей смерти. Как наследник, мальчик имел право на соответствующее воспитание.

Рори глотнул виски, глядя сквозь узкое окно на бушевавшую снаружи метель.

– Фарнли мало что мог сказать, когда я распорядился выплачивать вашему племяннику ежемесячное пособие. Очевидно, мать мальчика располагала собственными средствами и была невысокого мнения обо всех Хэмптонах. Это вполне понятно, учитывая, что ей пришлось вынести по милости вашего кузена. Она не позволила вашему отцу видеться с ее сыном, полная решимости вырастить из него джентльмена, а не очередного Хэмптона.

Гренвилл рассмеялся, отметив это противопоставление.

– Да, наш титул не слишком древний, и нам пришлось раскошелиться, чтобы получить его. Как и всем, кто удостоился подобной чести в минувшем столетии. Боюсь, в каждом поколении Хэмптонов находился хотя бы один мошенник, способный на подкуп и взятки. Да и остальные немногим лучше. Но, похоже, наша звезда закатилась. Если Алекс не заставит поместье приносить доход, он разорится, как это случилось со многими другими. Впрочем, теперь это не имеет значения. Когда ко мне вернулась память, я провел долгие часы, размышляя, должен ли я вернуться к Брайане и произвести на свет законного наследника. Но поскольку у меня уже была жена и дети, представляете, какая катастрофа могла бы разразиться?

Несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, Рори продолжал смотреть в окно. Если бы он знал, что у него в Англии остались семья и владения, то поступил бы иначе. Хотя едва ли оправданно судить человека, не побывав в его шкуре. Он вежливо кивнул.

– Да, порой судьба выбирает причудливые пути. Я хотел бы, чтобы вы пересмотрели свое решение относительно наследства Элисон. К сожалению, я не могу отделаться от ощущения, что оно досталось мне не совсем честным путем. Оно лежит на моих плечах тяжким грузом, от которого мне никогда не избавиться.

Граф улыбнулся, довольный терзаниями шотландца. Еще бы! Получить от английского аристократа такую прорву денег, которая только и ждет, чтобы ее выгодно вложили. Он сочувственно хмыкнул.

– В таком случае, почему бы вам не передать его Элисон? Вот уж кто способен потратить все до последнего цента без тени колебаний. Сомневаюсь, что мой отец отказывал ей хоть в чем-нибудь.

Рори поежился и глубже засунул руки в карманы камзола. Он уже собирался отвернуться от окна, когда уловил едва заметное движение на вершине холма. Он напряг зрение.

– В том-то вся проблема. Я предпочел бы, чтобы мы жили по моим средствам, но я не могу отказывать Элисон в вещах, которые она воспринимает как должное. Я не бедняк, но мне приходится заботиться не только об этом поместье, но и о членах моего клана. Что после этого остается, недостаточно, чтобы обеспечить Элисон комфорт, к которому она привыкла. Когда ей что-нибудь нужно, она обращается к Фарнли, пренебрегая моими скромными возможностями.

Гренвилл помолчал, понимая, что ему представилась редкая возможность заглянуть в душу обычно замкнутого шотландца, за которого вышла замуж его дочь. Немногие из его знакомых стали бы переживать по поводу слишком большого приданого своей жены. Он подозревал, что разногласия, между молодыми супругами не исчерпываются неравенством состояний, но не хотел торопить события.

– Если у вас нет других забот, кроме богатства Элисон, вам крупно повезло, – сухо отозвался он, потянувшись к графину.

Спина Рори напряглась, когда он снова заметил движение на холме. Это было не более чем темное пятнышко на фоне заснеженных холмов, но достаточно различимое, чтобы видеть, что оно перемещается по направлению к замку.

– Что вы там увидели? – Молчание Маклейна и его напряженная поза натолкнули графа на мысль, что снаружи что-то происходит.

– Какого-то безумца. Никто в здравом уме не высунет носа в такую дьявольскую метель.

Вспомнив обстоятельства собственного появления в замке чуть более месяца назад, граф промолчал. В этих краях недолго и рехнуться.

Рори выругался. Безумец, оказавшийся мужчиной, вел в поводу захромавшую лошадь и направлялся прямиком к скованному тонким слоем льда ручью, не подозревая об опасности. Не сказав ни слова, он круто развернулся и стремительно вышел из комнаты.

Гренвилл любовно посмотрел на графин с вином, который приветливо искрился в свете пламени. Затем он неохотно взглянул на дверь, за которой скрылась широкая спина Рори. Просто позор покинуть этот графин, это теплое гнездышко и отдаться во власть снега и ветра. С другой стороны, чем еще заняться мужчине в этой глуши? Вздохнув, он поднялся с мягкого кресла и последовал за Рори.

В холле они наткнулись на Элисон, надевавшую тяжелые башмаки и подбитый мехом плащ. Рядом суетилась Майра. При виде мужчин Майра облегченно всплеснула руками.

– Надеюсь, вам удастся убедить ее. Она клянется, что там кто-то есть, и не успокоится, пока не разыщет его сама. Как будто кто-нибудь сунется наружу в такой буран! Бедняга давно бы превратился в глыбу льда.

Рори выхватил из рук Элисон шляпку и швырнул ее Майре.

– Не выпускай ее. Я сам схожу.

Глаза Майры расширились при этом заявлении, но Элисон спокойно взглянула на мужа и сообщила то, чего он никак не мог знать.

– Это мой кузен. Не могу утверждать, что он ранен, но что-то явно не так. Я не хочу, чтобы ты убивал его.

Майра резко втянула в грудь воздух. Граф, хотя и покачивался, выглядел весьма озадаченным, но Рори только усмехнулся, ничуть не удивленный подобной прозорливостью.

– Ты даже не знаешь, где он и далеко ли, однако собралась на поиски. Неужели его благополучие важнее твоего?

Элисон даже не подумала об этом. У нее было видение, и она действовала не рассуждая. Ни Майра, ни ее отец никогда бы не поверили, что Алекс где-то там, во власти стихий. Зато Рори ни на минуту не усомнился в ее словах. Он уже надел теплый плащ и теперь натягивал перчатки. Ей следовало с самого начала обратиться к нему.

– Возьми кого-нибудь с собой, – попросила она, пропустив мимо ушей его резкие слова.

– Я пойду.

Граф, совсем не понимавший, что происходит, велел подать, ему верхнюю одежду. Как Элисон могла догадаться, что его наследник находится снаружи, граф так и не понял. Но если Маклейн решил отправиться на поиски, придется составить ему компанию. Слишком уж очевидна взаимная неприязнь между его зятем и его наследником.

Колючий ветер набросился на них, как только они вышли наружу, где уже начали сгущаться ранние зимние сумерки. Элисон, проводив мужчин встревоженным взглядом, бросилась наверх, откуда можно было наблюдать за ними. Ее по-прежнему преследовали кошмарные сны, где Рори мчался на коне сквозь снежную круговерть и срывался с высокой кручи, но у нее не было предчувствия, что это случится нынче вечером. Рори никогда бы не сел на лошадь в такую погоду. Это было бы полнейшим безрассудством.

Приникнув к стеклу, Элисон отыскала глазами две темные фигуры, пробивавшиеся сквозь снег и ветер, трепавший широкие плащи и раскачивавший фонари, которые они несли в руках. Она не понимала, откуда Рори знает, куда идти, пока не заметила одинокого путника, спускавшего по заснеженному склону холма, ведя в поводу лошадь. Мужчины заметили друг друга и остановились. Элисон затаила дыхание.

В руке у Рори она увидела мушкет. Видимо, он захватил его в конюшне, прежде чем направиться к холмам. Элисон вздрогнула, когда ее кузен потянулся к какому-то предмету, прикрепленному к седлу. Не в силах остановить это безумие, она могла только молиться, что у них хватит ума не прибегать к оружию.

Граф схватил шотландца за локоть, не давая поднять мушкет. Завывание ветра заглушало слова, и ему пришлось кричать, надрывая горло, в тщетной попытке остановить Маклейна, но тот стряхнул его руку и прицелился. Грянул выстрел, разорвав заснеженное безмолвие и распространяя вокруг запах серы.

Мужчина на дальнем склоне отпрянул назад и потрясение застыл. Но выстрел предназначался не ему. Чуть ниже того места, где он стоял, забурлила вода, вырвавшись из-под ледяного покрова, пробитого пулей. Припорошенный снегом тонкий слой льда никогда бы не выдержал вес человека и лошади. Ощутив мгновенную слабость, Алекс прислонился к боку животного, ожидая, пока неведомые спасители покажут ему безопасный путь.

Спустя несколько минут все трое, вынужденные хранить молчание из-за ветра и усталости, спустились с крутого склона и направились к каменной башне, высившейся на краю утеса. Ни один из них не сказал ни слова об освещенном окне, где виднелась одинокая фигура, терпеливо ожидавшая их возвращения, хотя каждый ощущал присутствие Элисон.

К тому времени, когда они добрались до входа в башню, в главном зале пылал яркий огонь, а на длинном столе высилась стопка теплых одеял и стоял поднос с подогретым пуншем. Пока слуги суетились, помогая им избавиться от промокших плащей и сапог, мужчины обменивались настороженными взглядами. Появилась Элисон.

Свободное платье из бордовой шерсти, надетое поверх накрахмаленных юбок, мягко, облегало ее точеную фигурку, скрывая беременность. Блестящие черные локоны, не стесненные ничем, кроме пары серебряных гребней, тяжелой волной падали на спину. В окружении старых каменных стен, увешанных выцветшими гобеленами и заржавевшими алебардами, она казалось сказочной принцессой, явившейся из далекого прошлого. Но в безмятежных чертах очаровательного лица не было и намека на королевскую надменность. Улыбнувшись, она приветствовала продрогших мужчин с таким видом, словно они вернулись с полуденной прогулки.

Дождавшись, когда Рори подадут теплые тапочки, она взяла его под руку и потащила к жарко пылавшему очагу. Вспомнив о своих обязанностях хозяина, Рори помедлил и повернулся к гостям, сделав приглашающий жест.

Невзирая на тот факт, что пожилой джентльмен сразу же вызвал у него подозрение, Алекс почтительно поклонился, пропуская незнакомца вперед. Снисходительно кивнув, Эверетт Хэмптон, третий граф Гренвилл, проследовал в главный зал старой крепости перед своим наследником.

Элисон улыбнулась, наблюдая за отцом, облаченным со старомодной элегантностью в тисненый шелк на плотной подкладке и башмаки с красными каблуками. Кузен был одет в бархатный камзол, который украшало накрахмаленное жабо. И тот и другой казались удивительно неуместными в средневековой башне. Только Рори – в белой рубашке с распахнутым воротом и свободной шерстяной куртке – выглядел как дома. Возможно, потому, что мысленным взором она видела на его плечах шотландский плед, подаренный ему на Рождество. Из уважения к графу Маклейн больше не надевал плед, но ходил и держался так, словно ощущал себя вождем клана. Вот и сейчас, не обращая внимания на дымящийся пунш, он налил себе виски и сделал основательный глоток.

Присев на небольшой диванчик подальше от огня, Элисон расправила юбки, а Рори коротко представил новоиспеченного графа Гренвилла законному претенденту на этот титул.

Когда он замолчал, Алекс Хэмптон отвесил издевательский поклон седовласому мужчине, расположившемуся в кресле.

– Браво, я восхищен. Мне и в голову не могло прийти, что Маклейн пожелает узурпировать даже то немногое, что у меня осталось, наняв самозванца. Ловко, ничего не скажешь. Полагаю, теперь я должен смиренно уползти в Корнуолл, дабы убедиться, что меня выкинули из собственного дома.

– Ах ты, дерзкий щенок! Сразу видно, что некому было поставить тебя на место. Проклятье, а я еще сомневался в словах Маклейна. Но теперь я сам вижу, что мой наследник не просто болван, но еще и наглец, каких мало.

Скрестив на груди руки, граф вперил гневный взгляд в лицо молодого человека, искаженное хорошо знакомой ему презрительной гримасой. Отец Алекса весьма успешно использовал ее, бросая вызов противнику или осаживая толпу, преградившую ему путь. Вот и сынок такой же! Высокомерный, упрямый, не привыкший считаться ни с чьим мнением.

Рори сел в кресло, спиной к огню: Несмотря на любопытство, заставлявшее его гадать, что привело сюда его смертельного врага, он был согласен подождать, пока два представителя рода Хэмптонов выяснят отношения. Не каждый день увидишь английских аристократов, готовых вцепиться друг другу в горло. Это может оказаться занятным зрелищем.

– Из уважения к вашему возрасту и хозяйке дома, сэр, я не стану вызывать вас на дуэль за эти оскорбления. Я явился сюда, чтобы сообщить кое-какие сведения моей кузине и ее мужу, а не для того, чтобы драться на шпагах со старым дураком.

Граф побагровел от ярости и, отставив в сторону кружку с пуншем, начал подниматься с кресла. Нежная ручка коснулась его плеча, удерживая на месте. Ни один из мужчин не заметил, как Элисон встала со своего места, но теперь она оказалась в центре внимания. На них повеяло благоуханием весны, а мелодичный голос успокоил страсти, хотя слова Элисон едва ли можно было назвать приятными.

– Алекс, хоть раз в жизни постарайтесь пошевелить мозгами. Мы с Рори не нуждаемся в ваших владениях и не стали бы усложнять себе жизнь, нанимая самозванца. Это мой отец, он вернулся с Барбадоса. Очевидно, вследствие лживых слухов, которые вы распустили на острове. Если бы вы придержали свой язык, он, возможно, никогда бы не приехал и никто бы не усомнился, что вы законный граф. Ну а так советую вам помолчать и послушать, пока вы не лишили себя всяких надежд на будущее. Неужели вы не видите сходства с портретом, который висит в гостиной?

Алекс уставился на нее с насмешливым недоверием.

– Мне казалось, что Бог не совсем обделил вас разумом, дорогая кузина, но если вы верите в эту чушь, тогда вы еще глупее, чем кажетесь. Как можно на основании отдаленного сходства со старым портретом утверждать, что это ваш отец? Разве не странно, что он не появлялся до тех пор, пока вы не стали весьма состоятельной дамой? – Он повернулся к Рори с той же презрительной гримасой. – Неужели вы не понимаете, что все это шито белыми нитками? Впрочем, я почти уверен, что вы снюхались с этим типом ради каких-то неблаговидных целей.

Граф успокаивающе похлопал Элисон по руке, крепче стиснувшей его плечо.

– Я начинаю понимать, дорогая, почему он не понравился тебе с первого взгляда. Я не встречал подобной самонадеянности с тех пор, как его отец устроил представление в «Уайтсе», побившись об заклад, что выпьет больше спиртного, чем любой из присутствующих. Он, разумеется, выиграл, но пьянство не относится к числу дарований, которые следует развивать. Полагаю, вы преуспели в развитии столь же бесполезных талантов? – обратился он к своему наследнику.

Молодой человек обладал привлекательной внешностью, унаследовав высокий рост и смуглую красоту Хэмптонов. Это, надо полагать, служило постоянным источником раздражения для его миниатюрной белокурой матери.

Рука Алекса легла на эфес шпаги, пристегнутой к его поясу.

– Я считаюсь опытным фехтовальщиком, сэр. Хотите испытать меня?

– Ну, это с удовольствием сделает Маклейн. Осмелюсь предположить, что он отлично владеет своим палашом, и, похоже, у него есть веские причины скрестить с вами оружие. Что же касается меня, то я предпочитаю словесные дуэли. Вы помните своего отца?

Алекс помрачнел и сделал большой глоток из своей кружки.

– Я был ребенком, когда он умер. Сомневаюсь, что он часто посещал детскую.

– Хм, это так. Значит, я не смогу убедить вас в своей правоте, описав его внешность или поведение. В таком случае вам придется довольствоваться свидетельством Фарнли, что я тот самый человек, который покинул эти берега двадцать лет назад. Моя подпись почти не изменилась, и, думаю, несмотря на седину, старые знакомые еще в состоянии узнать меня. А пока придется поверить мне на слово.

Алекс с грохотом поставил свою кружку и свирепо уставился на Рори.

– Хватит! Я явился сюда только потому, что возомнил, будто Элисон нуждается в моей помощи. Но теперь я вижу, что она уже нашла себе защитников. Если таков ее выбор, я умываю руки. Всего хорошего.

Круто повернувшись, он шагнул к выходу, но путь ему преградила изящная фигурка, будто бы сошедшая с одного из старинных гобеленов, украшавших стены зала. Спокойный взгляд огромных серых глаз заставил его остановиться. Почему он никогда раньше не замечал этой чистоты и отрешенности, придававшей красоте Элисон нечто неземное?

За ее спиной тотчас материализовался Рори. Алекс окинул его насмешливым взглядом.

– В отличие от вас я не пользуюсь слабостями женщин. С моей стороны ей ничто не угрожает.

– Я могу представить свидетельства обратного, но пора оставить этот спор, – тихо, но веско произнесла Элисон. – Что бы ни случилось в прошлом, вы мой кузен и наследник моего отца. Я не могу отпустить вас в такой буран. Сядьте оба, – скомандовала она, обращаясь как к надменному щеголю, стоявшему перед ней, так и к мужчине за ее спиной, чьи теплые руки, заботливо сжимали ее плечи.

Взгляды мужчин скрестились поверх ее головы. Их взаимная неприязнь была настолько ощутимой, что, казалось, воспламеняла окружавший их воздух. Только присутствие Элисон смягчало обстановку. Но оба чувствовали себя слишком виноватыми, чтобы не подчиниться.

Пока они неохотно усаживались, Элисон с любопытством смотрела на Алекса. Этого человека она считала чудовищем, он вынудил ее бежать из дома и так долго отравлял ее существование. Теперь, чувствуя себя в безопасности под защитой отца и мужа, она ясно видела, что он всего лишь мужчина. Конечно, его высокая фигура с широкими плечами и развитой мускулатурой могла внушить страх неискушенной девушке. Но в его темных глазах, не было ничего зловещего. Возможно, он был беспутным малым, склонным потакать своим прихотям, но никак не злодеем.

Алекс встретил ее изучающий взгляд с насмешливым высокомерием. Элисон нахмурилась.

– Если вы не изменитесь, кузен, то кончите так же, как ваш отец, – резко сказала она. – Вам очень хочется казаться дерзким и бесшабашным, но в душе вы одиноки, и это приводит вас в ужас. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. Кстати, мы скоро будем обедать. Можете присоединиться к нам, если пожелаете. А пока вы могли бы рассказать нам, что же все-таки привело вас сюда.

Рори с интересом наблюдал за женой. Когда-то Элисон так боялась этого молодого верзилу, что буквально теряла дар речи в его присутствии. Она месяцами бегала от него, предпочитая его собственную сомнительную компанию обществу кузена. И вот теперь стоит перед ним с таким видом, словно никогда не испытывала страха. Рори сомневался, что это разумно, но хранил нейтралитет.

– Ладно, по крайней мере, вы готовы меня выслушать. Это вносит приятное разнообразие в наши отношения. Пожалуй, мне следует воспользоваться случаем и принести вам свои извинения, что, я уже не раз пытался сделать, Моему поведению нет оправдания, но я хочу, чтобы вы знали, что я был в отчаянии и, хотя действовал недостойно, меньше всего хотел причинить вам вред. Если вы в состоянии поверить в это, я позволю себе просить вас о прощении и перемирии, хотя бы временном.

Алекс демонстративно игнорировал Рори и графа, обращаясь только к Элисон. Он не был уверен, что может доверять ей больше, чем этим двоим, но если он хочет наладить отношения, нужно с чего-то начать. И потом, если ему не удастся убедить в своей искренности это невинное создание, то не удастся убедить никого.

Элисон опустилась в кресло между отцом и Рори.

– Мне приходилось прощать и худшие проступки. Но и вы должны простить самого себя. А что касается перемирия, оно будет временным, если мы не научимся доверять друг другу. Я утверждаю, что это мой отец, а Драммонд – мой враг. Если вы не верите этому, мы никогда не договоримся.

Алекс вздохнул, бросив на нее озадаченный взгляд, затем покосился, на Рори. Как ему удается ладить с такой своевольной женщиной? Хотя, если учесть ее богатство и красоту, это, возможно, вполне терпимо. Возможно. Заметив сардоническую усмешку, мелькнувшую на губах шотландца, когда он затруднился с ответом, Алекс снова обратил взор на свою кузину.

– Я верю, что Драммонд – ваш враг. Именно поэтому я здесь. Как бы я ни презирал тактику вашего мужа, она не включает издевательство над женщинами и детьми. Драммонд вправе защищать то, что ему принадлежит, но я не могу стоять в стороне, когда он угрожает вашему благополучию. – Он повернулся к Рори и устремил на него хмурый взгляд. – И поскольку вы все же сделали из моей кузины честную женщину и великодушно заплатили мои долги, я чувствую себя обязанным предупредить вас об опасности. Драммонд намерен заманить вас в ловушку. Мне неизвестны его планы, но, учитывая его дьявольское коварство, полагаю, он собирается убить вас и завладеть наследством Элисон. Возможно, для вас это не новость, но я пришел к выводу, что пьянство довело его до черты, за которой отсутствует грань между добром и злом. Одно дело защищать собственные интересы, и совсем другое – посягать на чужую собственность. И потом, он не слишком ласков с женщинами.

Граф возмущенно выпрямился в своем кресле и заговорил раньше, чем Рори сумел облечь свои мысли в слова:

– Элисон – леди. Ни один английский джентльмен не причинит ей вреда. Все эти бредовые фантазии – результат твоего собственного пьянства.

Алекс издевательским жестом поднял свою кружку и залпом проглотил ее содержимое.

– Не желаете ли присоединиться ко мне, старина? В этом смысле я достойный наследник своего отца. Когда вы свалитесь под стол, я буду помнить каждое ваше слово. Впрочем, это настоящее проклятие. Я предпочел бы отказаться от многих подвигов, совершенных в пьяном виде. Боюсь, сэр, вы немного отстали от времени. Английские дворяне не слишком-то деликатничают с женщинами, но, чтобы не задевать вашу чувствительную натуру, добавлю, что Драммонд не считает Элисон леди. Ведь она замужем за его печально известным кузеном.

Это была не единственная причина, чтобы не считать ее леди, но Алекс не стал упоминать об этом в ее присутствии. Граф свирепо сверкнул глазами.

– В таком случае мне следует поговорить с твоим безумным приятелем. Как я понял, существует определенное недопонимание, связанное с рождением Элисон. Уверяю тебя, она законнорожденная. И будь младенец мужского пола, именно он, а не ты стал бы моим наследником.

Алекс поперхнулся от возмущения при этом поразительном заявлении, а Рори позволил себе некое подобие усмешки, коснувшись руки Элисон.

– Лично я считаю, что мне здорово повезло, что она не родилась мужчиной. – Он взглянул на Хэмптона. – Спасибо за предупреждение, но лучше обсудить его в другой раз. Элисон и без того хватает дурных предчувствий.

Элисон бросила на него раздраженный взгляд.

– Тебе не удастся держать меня в неведении, Рори. Больше всего меня пугает неопределенность, когда я не знаю, чего и когда ждать. Если нам что-то угрожает, я предпочла бы подготовиться.

Рори встал и поднял ее со стула.

– Мы подготовились. Драммонд не сможет проникнуть за эти каменные стены, и у тебя есть муж, которому известны его повадки. Он не сможет причинить нам зла, милая. Почему бы тебе не прилечь отдохнуть перед обедом? Нет смысла доводить себя до нервного расстройства без всякого к тому повода.

Успокоенная теплом его рук и нежностью взгляда, Элисон не стала спорить. Рори силен и ловок. Вполне возможно, что ее видения порождены тревогой за мужа, а не реальной опасностью. Ей уже случалось неправильно истолковывать свои фантазии. Чувствуя, что их собеседники не разделяют ее уверенности в способностях Рори, Элисон постаралась развеять их сомнения.

Улыбнувшись, она привстала на цыпочки и поцеловала его в небритую щеку.

– Только пообещай мне, что не набросишься с оружием на моего отца и кузена, как только я выйду. Три генерала без армий могут натворить дел.

Тронутый этой демонстрацией доверия, Рори подавил порыв сжать ее в объятиях и осыпать поцелуями, Он все еще не терял надежды оправдаться в глазах отца Элисон и полагал, что лучше всего это сделать в ее отсутствие. Вздохнув, он проводил ее взглядом, не подозревая о том, что на его лице отражаются все те чувства, которые он пытался скрыть. Повернувшись к своим собеседникам, Рори обнаружил, что его тесть наблюдает за ним с задумчивым интересом, а Хэмптон – с откровенной насмешкой.

Сердито нахмурившись, он плюхнулся в свое кресло, переводя угрюмый взгляд с одного английского аристократа на другого. Генералы, куда там! Что они понимают в ненависти и опасностях, зреющих в этих холмах? Если бы не Элисон, он отослал бы их прочь, подальше от греха.

Уставившись в упор на графа и его наследника, Рори поднял свой стакан с виски и поинтересовался:

– Кто-нибудь из вас умеет обращаться с палашом?

Глава 34

Между тремя мужчинами, занимавшими особое место в жизни Элисон, установились натянутые отношения. Все трое отличались независимым нравом, упрямством и привычкой отдавать приказы. Порой Элисон казалось, что проще было бы пригласить Драммонда, чтобы он присоединился к ним и положил этому конец. Старые стены, казалось, трещали от невыносимого напряжения, царившего внутри. Лишь улучшение погоды, сделавшее возможным длительные прогулки, предотвратило взрыв, казавшийся неизбежным.

Придерживая рукой живот, становившийся тяжелее с каждым днем, Элисон осторожно спускалась по узкой каменной лестнице. Близился апрель, а вместе с ним избавление от бремени, настойчиво просившегося наружу. Ребенок Рори был таким же беспокойным и нетерпеливым, как его отец. И Элисон ждала, стараясь не торопить события.

Дугал, пересекавший холл внизу, заметил ее на крутых, ступеньках и, нахмурившись, поспешил навстречу.

– Вам же велели оставаться наверху, миледи, во избежание осложнений. Майра оторвет мне голову, если узнает, что я помог вам сбежать.

В глазах Элисон появилось мечтательное выражение, которое он хорошо помнил по их совместному путешествию на корабле. Теперь, когда она ждала появления ребенка, оно почти не покидало ее лица. Одарив его улыбкой, от которой захватывало дух, она продолжила спускаться по лестнице.

– Солнце такое яркое, что я не в силах оставаться в помещении. А где все?

Дугал не мог не усмехнуться, отлично понимая, кого она имеет в виду.

– Маклейн повел их на рыбалку, чтобы отвлечь от стрельбы по мишеням. По-моему, он боится, как бы они не перестреляли друг друга, а заодно и его.

Элисон звонко рассмеялась. Этот мелодичный звук разнесся по дому, радуя слух каждого, кто его слышал. Вынужденное затворничество так накалило страсти, что взрыв мог грянуть в любой момент и без дополнительных трений. Только Элисон, с ее заразительным смехом и ласковым голосом, удавалось успокаивать потрепанные нервы и разбушевавшиеся эмоции. Она не произносила речей и не читала нотаций, но сам ее вид, когда она проходила мимо, просто смеясь, вызывал ответные улыбки. Ну а поскольку брюзжать и ссориться, когда все вокруг улыбаются, было довольно сложно, никто не мог долго хмуриться в присутствии Элисон.

Как ни странно, суровые шотландцы легко приняли ее, в отличие от подозрительных жителей Корнуолла, служивших в доме ее деда. В дружелюбной атмосфере, установившейся в старой крепости, Элисон все больше раскрывалась и все реже ускользала от реальности. Даже сейчас, когда все ее помыслы сосредоточились на жизни, созревавшей в ее чреве, она не забывала отметить, как идет Мэри новое платье, или похвалить смотрителя за его усилия по чистке гобеленов. А если хозяйка, замка вдруг погружалась в задумчивость, все держались в стороне, пока она не, выходила из этого состояния.

Опираясь на руку Дугала, Элисон добралась до главного зала и заметила чопорную фигуру управляющего, поспешно скрывшегося в задней части дома. Монтроуз прибыл в один из особенно ветреных дней, в сбившемся набок парике и измятом от долгой скачки черном камзоле. Рори тут же уединился с ним в своем кабинете, после чего Монтроуз развил бурную деятельность. Помня, что россказни этого человека привели Рори в состояние пьяного бешенства накануне их свадьбы, Элисон проводила его взглядом, полным благоговейного ужаса.

– Надеюсь, когда-нибудь мне объяснят, в чем заключаются обязанности управляющего Рори, – произнесла она вслух.

Дугал, прекрасно знавший, что Монтроуз занят управлением поместья, не принадлежащего его хозяину, счел за благо промолчать. Драммонд был слишком ленив, чтобы управлять своими владениями, и притом слишком скуп и ограничен в средствах, чтобы нанять толкового управляющего. Он пользовался услугами темных личностей, которые исправно собирали ренту, но нисколько не заботились о состоянии собственности. Доведенные до отчаяния арендаторы Драммонда охотно приняли помощь знакомого лица, когда Монтроуз снова объявился в родных краях.

Если все пойдет в соответствии с планами Маклейна, следующей осенью они будут платить ренту человеку, который чинит их дома. Но к тому времени у Рори должно быть достаточно людей и средств, чтобы не позволить подручным Драммонда собрать хотя бы один фартинг. Дугал молил Бога, чтобы эта тактика вынудила Драммонда продать землю, не прибегая к кровопролитию, но не слишком надеялся на подобный исход.

– Солнце, конечно, яркое, но день холодный. Наденьте что-нибудь теплое, если хотите выйти наружу. – Дугал остановился возле вешалки, где висела верхняя одежда.

– Когда же наконец наступит тепло? – вздохнула Элисон, облачаясь с его помощью в подбитый мехом плащ.

– Теперь уже скоро. Зима кончилась, хорошая погода не за горами. Здесь не всегда бывает так холодно.

– Хорошо бы. Вы не знаете кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне, какие цветы заказать для посадки? Главное, конечно, посадить огород и засеять поля, но хотелось бы немного красоты.

– Я ничего не смыслю в таких вещах, миледи, но Мэри знакома с большинством арендаторов. Прислать ее к вам?

– Да, пожалуйста, Дугал. Я была бы очень рада. Я подожду снаружи.

Довольная, что ей не придется тащить свое располневшее тело в кухню и обратно, Элисон поправила капюшон и шагнула за порог, когда Дугал открыл ей дверь.

Не имея привычки к длительному затворничеству, Элисон тосковала, сидя в четырех стенах. Ей хотелось бегать и прыгать, валяться на траве, глядя на проплывающие по небу облака. Но юная девушка, когда-то резвившаяся в полях, стала взрослой. Она вдруг вспомнила об Алане Тремейне. Какой же глупой она была, принимая за любовь чувство, которое испытывала к нему! Это было даже не вожделение. Скорее скука. Слава Богу, что появился Рори и показал ей, какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной. Опустив глаза на свой округлившийся живот, Элисон улыбнулась. Рори научил ее восхитительным вещам. Она не отдала бы ни минуты их близости за возможность снова бегать и прыгать, как дитя. Он открыл для нее мир удивительных чувств и наслаждений.

Из дома вышла Мэри и торопливо зашагала к хозяйке, придерживая полы шерстяного плаща, которые трепал ветер. Элисон с любопытством наблюдала за девушкой. В глубине ее глаз еще сохранилось затравленное выражение, но исхудалая фигура начала округляться и, несмотря на резкость и ожесточение, свойственные ей порой, Элисон чувствовала, что у нее доброе сердце. Она приветливо улыбнулась, когда Мэри поравнялась с ней.

– В такую погоду мне хочется думать о цветах. А тебе?

Они были примерно одного возраста, но имели совершенно разный жизненный опыт. Бросив завистливый взгляд на выпуклый живот своей хозяйки, Мэри покачала головой.

– Я думаю о шерстяных шапочках и вязаных чулках. А вам, миледи, следует сидеть у окна и вязать кружевные чепчики для младенца.

Они двинулись вверх по каменистой тропинке, не подозревая об облаках, прятавшихся за кромкой холма.

Ветер изменился и подул с гор, предвещая ухудшение погоды. Бросив в ведро пойманную рыбешку, Рори посмотрел на потемневшее небо и начал складывать снасти. Он так проголодался, что даже ощущал во рту нежный вкус рыбы, тушенной в вине. Пожалуй, он мог бы один съесть половину улова и имел на это полное право, учитывая скромный вклад его компаньонов в общее дело.

Он усмехнулся, оглянувшись на своих благородных гостей, устало тащившихся в гору. Если бы они меньше препирались, а усерднее занимались сетями, то поймали бы гораздо больше. Но незадачливые рыбаки пришли к согласию только после того, как чуть не опрокинули лодку. Уму непостижимо, как Алексу удается не замечать своего родства с упрямым графом! И дело не только во внешнем сходстве, но и в характерах – оба самонадеянны и неуступчивы сверх всякой меры.

Войдя в башню, Рори отдал ведро и снасти слуге и нетерпеливо огляделся, пока его гости избавлялись от верхней одежды. Обычно, стоило ему появиться в доме, Элисон спешила навстречу. Он ощутил разочарование, что она не сделала этого сейчас, лишив его возможности похвастаться удачной рыбалкой. Конечно, ей полагается отдыхать, да и Майра запретила ей шастать по лестницам, однако раньше это ее не останавливало.

Постеснявшись спросить о жене в присутствии гостей, Рори нашел предлог, чтобы удалиться в свой кабинет. Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел вверх по лестнице, надеясь перемолвиться с Элисон хотя бы словом в преддверии тягостного вечера в обществе гостей, не перестававших цепляться друг к другу. Было бы совсем неплохо, если бы они нашли другое место для выяснения своих отношений, но, похоже, ни один из них не верил, что он, Рори, способен защитить свою жену. Если бы не благотворное влияние Элисон, он бы не выдержал и минуты их неусыпного надзора. Улыбнувшись, Рори распахнул дверь в спальню.

Улыбка сменилась озадаченным выражением, когда он обнаружил, что комната пуста. Если Элисон не спит и не спустилась вниз, чтобы встретить его, то где же ее, черт побери, носит? Вскипев, Рори готов был ринуться вниз на поиски жены, но вовремя одернул себя. Элисон не его собственность. Она не обязана отчитываться перед ним. Именно его хозяйские замашки чуть не погубили их брак. Элисон – взрослая женщина, способная позаботиться о себе, и не нуждается в том, чтобы он ходил за ней по пятам.

Повторяя про себя эти доводы, Рори спокойно вернулся в главный зал и присоединился к своим гостям за стаканчиком бренди. Элисон придет, когда сочтет нужным.

Но когда за окнами замелькали первые снежинки, в зал вошла Майра. К этому времени мужская компания пополнилась за счет Дугала и Монтроуза, и все пятеро повернулись к молодой женщине, удивленные ее неожиданным появлением.

Заметно нервничая, она нашла глазами мужа, как бы спрашивая у него совета, затем перевела взгляд на Рори.

– Я искала леди Маклейн и подумала, может, она здесь. Извините, если помешала.

Подспудная тревога, не покидавшая Рори последний час, вспыхнула с новой силой. Он вскочил на ноги.

– А я думал, она с тобой. Может, она в своей комнате, переодевается к обеду?

Майра покачала головой.

– Она отправилась с Мэри к кому-то из арендаторов, кажется, по поводу цветов. Но они не стали бы уходить далеко.

Рори уже шагал через просторный зал к выходу.

– К кому они пошли?

Дугал устремился за ним, а остальные мужчины поднялись со своих мест.

– Не знаю. Наверное, к кому-то, кто разбирается в цветах.

Чертыхнувшись, Рори схватил плащ, который Майра поспешно подала ему.

– А кто здесь разбирается в цветах? – обратился он к Майре, ответившей ему растерянным взглядом.

– Спрошу на кухне, – отозвалась она и поспешила прочь.

– Что все это значит, Маклейн? – поинтересовался Алекс, продолжавший лениво вертеть в руках стакан с-виски. – Неужели Элисон держат здесь пленницей и не позволяют выбираться наружу без особого разрешения?

Дугал схватил Рори за плечо и придержал, прежде чем тот дал выход своему страху и ярости, вложив их в удар кулака. Одарив кузена Элисон презрительным взглядом, Рори отвернулся и принялся натягивать сапоги, которые незадолго до этого снял, предоставив Дугалу объясняться.

– Надвигается буря. Через полчаса будет совсем темно. Элисон пока еще плохо знает окрестности, а в такую погоду здесь недолго заблудиться даже старожилу. Мэри никогда бы не позволила ей задержаться так поздно.

Он не мог высказаться яснее. Мэри знала обо всех, опасностях, подстерегавших заплутавших путников среди этих холмов. Даже если бы Элисон заупрямилась, она наверняка вернулась бы в замок, чтобы предупредить о задержке. Именно на это рассчитывал Дугал, отправляя ее вместе с хозяйкой. Тот факт, что ни одна из женщин так и не вернулась, свидетельствовал о том, что дело не в простом опоздании.

Глядя на встревоженные лица мужчин, родившихся и выросших в этих краях, граф пришел к собственным выводам.

– Что мы можем сделать, Маклейн? Однажды я уже нашел дорогу в темноте. Полагаю, что смогу найти ее снова.

Рори кивнул.

– Хорошо. Между замком и рекой всего лишь два дома. Они не могли уйти дальше. Проверьте их и возвращайтесь назад. – Он повернулся к Майре, спешившей к ним в сопровождении одной из судомоек.

– Пег говорит, что здесь неподалеку живет женщина по фамилии Крэндал, она выращивает цветы и травы. – Майра придержала за плечо девочку, испуганно смотревшую на Рори.

– Крэндал? – Он повернулся к Монтроузу. – Ты же говорил, что…

Тот поспешно кивнул.

– Это младшая дочь. Дом долго пустовал и очень обветшал, но Драммонд ничего не знает о нем, поскольку он находится за границей его владений. Она скрывается там с прошлого лета. Говорят, ее сестра уехала в Глазго. Не знаю, как ей удается сводить концы с концами.

– Значит, ты знаешь, где это? – Рори потянулся за своей шляпой.

– Это рядом. – Монтроуз помедлил, вглядываясь в застывшее лицо своего господина. Затем сделал глубокий вздох и продолжил: – Знаете то место, где граница между поместьями проходит по краю обрыва?

Лицо Рори посерело под слоем загара.

– Там, если помните, есть небольшое ущелье, скорее даже лощина, и старый домишко, пристроенный к склону холма?

Постаравшись взять себя в руки, Рори нахлобучил на голову шляпу и шагнул к двери.

– Отправьте людей в ближайшие дома. Пусть проверят, что они не заходили туда, и возвращаются назад с докладом.

– Постой, Маклейн, а как же я? – Алекс поставил свой стакан и схватил плащ, принесенный одним из слуг.

Обернувшись, Рори одарил его презрительным взглядом.

– А ты можешь навестить Драммонда, чтобы удостовериться, что она каким-то образом не оказалась там.

При этих словах в сердце каждого из присутствующих закрался страх, не отпускавший Рори с того момента, как он узнал об исчезновении Элисон. Алекс выскочил наружу вслед за хозяином дома.

Мэри подавила крик, когда из тумана вынырнул темный силуэт всадника в широком плаще, трепетавшем под яростными порывами ледяного ветра, налетевшего с гор. Несмотря на то, что они несколько задержались, у них были все шансы вернуться засветло, если бы не серая пелена, затянувшая дорогу и скрывшая знакомые места. Впрочем, даже сейчас Мэри нашла бы путь назад, если бы не это неожиданное препятствие. Она узнала знакомый силуэт – и имела все основания опасаться его.

Шагнув вперед, она быстро прошептала:

– Ступайте назад, миледи. Спрячьтесь в кустах, пока он не уйдет. Он не заметит вас в тумане.

Повалил снег. Подхваченные ветром колючие снежинки впивались в незащищенную кожу лица. Запахнув плотнее накидку, Элисон смотрела на темную фигуру, возникшую из холода и мрака. У нее не было сил бежать, и она слишком хорошо знала, что от судьбы не убежишь. Безмолвный ужас, охвативший ее, когда фигура приняла очертания мужчины, приглушил боль в усталой спине и ногах.

– Что это у нас здесь? Прекрасные девы, заблудившиеся в пургу? – произнес незнакомец насмешливым тоном, направив к ним лошадь.

– Мы почти что дома и вовсе не заблудились, – огрызнулась сквозь стиснутые зубы Мэри, стараясь держаться между своей хозяйкой и человеком, которого она считала воплощением дьявола.

– Едва ли, – задумчиво произнес мужчина и подъехал ближе, разглядывая две женские фигурки, жавшиеся к скале. – Насколько мне известно, здесь нет поблизости жилья, да и в такую погоду до него непросто добраться. Думаю, мне лучше проводить вас. Вам повезло, что я задержался, возвращаясь с прогулки.

Элисон едва ли слышала его слова, но в этом не было нужды. Она ощущала их скрытый смысл, и в этом смысле таилось зло. То самое зло, которое преследовало ее в видениях. Она теснее прижалась к скале, сожалея, что не может раствориться в ее серой массе.

– Ни к чему это. Нас обещали встретить. – Мэри отпустила полы плаща, позволив ему развеваться на ветру в надежде, что он скроет ее милость от порочных глаз мужчины. Если дойдет до худшего, она сможет постоять за себя – в отличие от ее хозяйки.

Взгляд Драммонда прошелся по женственным изгибам Мэри, уловив что-то знакомое в ее вызывающей позе. Девушка все еще была чересчур худа, но он всегда восхищался ее изящной фигуркой. Он ухмыльнулся и спешился.

– Если я не ошибаюсь, за тобой остался должок. Что ж, я знаю приятный способ сравнять счет. Захвати с собой свою подружку. Втроем нам будет теплее, а что может быть лучше в такую промозглую ночь.

Он потянулся к ней, но Мэри схватилась за рукоятку кинжала, спрятанного под фартуком.

– Бегите же, миледи, – прошептала она яростным шепотом и бросилась на мужчину, сверкнув в воздухе серебристым лезвием.

Драммонд успел пригнуться, но его яростного вопля оказалось достаточно, чтобы Элисон кинулась вниз по склону, У нее не было ни сил, ни оружия. Только быстрота ног, чтобы спасти Мэри.

Она знала, что у нее нет шансов, но не могла поступить иначе. Точно так же она знала, что ребенок просится наружу, но не могла остановить этот процесс. И потому продолжала бежать, хотя и понимала, что выигрывает всего лишь несколько, шагов.

Сзади раздался крик Мэри, затем звук удара. Элисон не видела, как девушка рухнула на землю. Она бежала, преследуемая звуками шагов, пока не споткнулась о камень и упала в снег, успевший лечь на мерзлую землю. Грубая рука схватила ее, и она содрогнулась от злобного хохота, прежде чем ее захлестнула боль и поглотила мгла.

Элисон очнулась от холода. Ступни ее онемели, а ноги сводило и покалывало ледяными мурашками. Застонав, она попыталась откинуться назад, чтобы ослабить давление железного обруча, сжимавшего ее живот. Обруч слегка переместился, и она поняла, что это рука, обхватившая ее под грудью. К ощущению неудобства присоединился страх, когда она обнаружила, что ее руки связаны.

Испуганно дернувшись, Элисон попыталась отстраниться от твердого плеча мужчины, но рука напряглась, а раздраженный голос произнес:

– Еще одно движение, и я сброшу тебя со скалы. У меня так болит бок, что я не склонен считаться с твоим деликатным положением.

Голос был незнакомым, но Элисон знала, кому он принадлежит. Драммонд. Немногие мужчины в здешних краях владели такими лошадьми, как та, на которой они сидели. Даже Рори предпочитал ездить по этим холмам на крепких пони, а не на изящных чистокровках. Никто другой не напал бы на Мэри, не стал бы похищать жену лэрда, а затем поджидать в метель неведомо кого и неизвестно зачем.

Внезапно Элисон с удивительной ясностью поняла, кого он ждет и почему. Содрогнувшись, она попыталась заговорить:

– Он не знает, что я здесь. Отвезите меня домой, и мой отец вас щедро наградит.

Это вызвало приглушенный смешок.

– Скажете это своему рыцарю, когда он появится здесь. Я не дурак. – Сунув свободную руку во внутренний карман, Драммонд вынул носовой платок и поднес его к ее губам. – А теперь будьте хорошей девочкой и откройте рот. Я не хочу, чтобы ваши крики привлекли его внимание раньше времени.

Элисон сцепила зубы, сопротивляясь попыткам вставить ей в рот кляп. Теперь она явственно слышала топот копыт и закричала, пытаясь предупредить всадника, кто бы он ни был, но шум ветра заглушал звуки, пробивавшиеся сквозь ее стиснутые зубы. Когда Драммонд наконец раскрыл ее рот, она укусила его за руку, вцепившись в нее мертвой хваткой, но ему удалось протолкнуть скомканную ткань в ее рот.

Он выругался. Стук копыт стремительно приближался, и Драммонд, резко оборвав проклятия, потянулся к ружью. Элисон снова закричала, пытаясь вытащить кляп связанными руками, но безуспешно. Она не могла ни пошевелить руками, ни закричать достаточно громко, чтобы ее голос достиг ушей невидимого всадника.

В ужасе она смотрела, как он на полном скаку вылетел из-за поворота навстречу поднятому ружью. Драммонд взвел курок. Элисон бешено забилась, пытаясь помешать ему прицелиться, пока не поняла, что точного выстрела и не требуется. Достаточно задеть цель или хотя бы испугать лошадь. Скалистый обрыв довершит то, чего не сделала пуля. Она истошно закричала, глядя на всадника, появившегося из-за снежной завесы, – в точности как в ее кошмарных видениях.

Глава 35

Завывание ветра заглушило выстрел, почти неразличимый за ревом разгулявшейся стихии. Отдача отбросила Элисон назад, но ее взгляд был прикован к одинокой фигуре, скакавшей по тропе. Сквозь слепящий снег она могла видеть, как лошадь взвилась на дыбы. Всадник пригнулся, вцепившись в поводья, и оба исчезли за краем обрыва. Крик замер у нее на устах.

Драммонд, торжествуя, развернул коня и пустил его рысью. Оцепенев от горя, Элисон поникла в его жесткой хватке. Только боль, терзавшая ее отяжелевшее тело, говорила о том, что она еще жива. Душа ее рухнула со скалы вместе с Рори.

Алекс натянул поводья, испытывая несвойственную ему нерешительность. Он не сомневался, что стреляло ружье Драммонда, хотя и не мог видеть своего бывшего приятеля с того места, где находился. Зато он ясно видел шотландца, перемахнувшего через край скалы и исчезнувшего за пеленой снега. Была ли Элисон с ним или с Драммондом либо все еще блуждает где-то в темноте – Алекс не мог сказать.

Он неохотно остановил коня, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Если есть хоть какой-то шанс спасти Маклейна, нужно воспользоваться им. Ну а где найти Драммонда, он знает.

Спешившись, Алекс осторожно приблизился к обрыву, за которым исчезли лошадь с седоком.

Склон холма круто уходил вниз к берегу моря и был покрыт жесткими зарослями утесника, пробивавшегося между выступами скальной породы. Человек или животное, сорвавшиеся с обрыва, катились бы вниз, ударяясь о скалы, и погибли бы задолго до того, как достигли дна. Алекс прищурился, напрягая зрение. Снег бил ему в лицо, но дневной свет еще не совсем угас, а холмистый рельеф несколько смягчал порывы ветра. Насколько он мог судить, лошадь стояла на ногах – если такое вообще возможно в этих чертовых холмах. Правда, это еще не значило, что седок тоже выжил после падения.

Прежде чем он нашел что-нибудь, похожее на спуск, из тьмы и снега выступила призрачная фигура и побрела к нему. Не подверженный суеверным страхам, Хэмптон тем не менее ощутил легкий трепет. Потом он сообразил, что черные крылья призрака – не что иное, как развевающиеся полы старого плаща. Затем он вспомнил, что Элисон ушла в сопровождении высокой горничной, и его сердце сжалось от тревожного предчувствия. Никогда прежде он ни о ком не волновался и сейчас десятикратно расплачивался за былую черствость.

– Милорд, он увез ее, он увез нашу леди. Помогите ей, прошу вас.

Женщина покачнулась, схватив его за руку, и Алекс увидел на ее лице следы удара.

– Драммонд? – невольно спросил он, хотя и не нуждался в ответе.

– Да, милорд. Я пыталась остановить его, только этому дьяволу кинжал нипочем, такие не умирают. А ведь я предупреждала их, да никто меня не слушал. Спасите ее, милорд. Ангелы не знают, что такое зло.

Странно, но Алекс не удивился, когда лошадь, которая только что свалилась с обрыва, появилась за спиной девушки. Вел ее человек, который, по всем статьям, должен был лежать внизу мертвым или жестоко искалеченным. В этом проклятом шотландском захолустье все возможно. Когда видение заговорило, в его словах было не больше смысла, чем во всей этой ситуации.

– Дьявол не посмеет коснуться ангела, Мэри. Мы вернем ее, вот увидишь. А теперь пойдем. Пора возвращаться домой.

Мягкий тон Рори успокоил женщину, находившуюся на грани истерики, и она молча подчинилась, когда он подсадил ее в седло. Хэмптон изумленно уставился на шотландца, гадая, не сошел ли тот с ума.

– Домой? Этот ублюдок увез вашу жену, а вы намерены вернуться в свой уютный замок? Вы никогда мне не нравились, Маклейн, но я не считал вас трусом. – Он вскочил на своего коня и повернул его в ту сторону, где скрылся Драммонд.

– Как вам будет угодно. – Рори пожал плечами. – Постарайтесь только не попадаться под ноги моим людям, когда они явятся туда. Боюсь, они не смогут отличить вас от вашего приятеля.

Чертыхнувшись в ответ на эту приглушенную угрозу, Алекс развернул коня и последовал за чертовым лэрдом к его крепости. Его люди, куда там! Он слышал, что шотландцы привержены старинным обычаям, и у него возникло ощущение, будто он попал в феодальные времена, когда вожди кланов созывали своих соплеменников на битву. Жаль, что у него нет рыцарских доспехов!

Сцена, представшая перед его взором в главном зале чуть позже, полностью соответствовала представлением Алекса о средневековье. В распахнутые двери башни непрерывным потоком вливались молчаливые мужчины, созванные каким-то таинственным сигналом, несмотря на ночь и метель. В крепких руках полыхали факелы. Со стен снимались запрещенные мечи, топорики и алебарды, сохранившиеся благодаря мерам, принятым английским владельцем замка. Там и сям виднелись потрепанные шотландские пледы, оставшиеся от лучших времен. Даже Рори – после того как его раны осмотрели и перевязали – облачился в плед, подаренный ему арендаторами. Алекс поразился свирепому выражению его смуглого лица.

По мере того как весть о похищении их госпожи передавалась из уст в уста, лица мужчин мрачнели. Алекс с изумлением наблюдал, как пожилой джентльмен, претендовавший на титул графа Гренвилла, раздвинул полы роскошного камзола и пристегнул к поясу палаш. Никогда в жизни он не видел более несуразного зрелища, но его собственная кровь вскипела при виде гнева и жажды мести, пылавших в глазах отважных горцев. Внезапно он ощутил себя одним из них.

Они выступили – кто верхом, кто пешим строем, – рассеявшись по холмам с горящими факелами в руках. Ряды их то и дело пополнялись мужчинами, спешившими на сигнальный огонь, зажженный в караульной башне. Обернувшись, Алекс оценил стратегическое положение крепости, воздвигнутой на скале, возвышавшейся над окрестными холмами. Даже сквозь снежную круговерть можно было видеть призывный свет фонаря. Отклик на сигнал Маклейна был впечатляющим.

Алекс взглянул на шотландца. Тот уверенно вел свое войско. Видимо, забыл о том, что король запретил войны между своими подданными. Королевский гнев обрушится на зачинщика. Прошли те времена, когда знатные лорды штурмовали замки друг друга. Однако Маклейн восседал на своем коне, как средневековый воин, низко надвинув на лоб шляпу. Живописный плед, окрашенный в цвета его клана, реял за его плечами, как знамя. Несмотря на скованную позу, свидетельствующую о том, что падение со скалы не прошло для него бесследно, на лице Маклейна не было и намека на страх или тревогу. Окинув взглядом разъяренную толпу, обтекавшую его со всех сторон, Алекс порадовался, что вовремя перешел на другую сторону. Драммонду не позавидуешь, когда этот сброд постучится в его дверь.

Никто, впрочем, не собирался стучать. При виде вооруженной толпы слуги Драммонда быстро растворились в темноте, но многие присоединились к воинству, заполонившему некогда ухоженные лужайки. Мужчины вооружились вилами и косами, женщины схватились за кухонные ножи и кочерги. Сборщики ренты, нанятые Драммондом, сочли за благо скрыться в лесу, столкнувшись лицом к лицу с людьми, которых они безжалостно тиранили и обирали. Веками Маклейны откликались на призыв своего вождя. Не подвели они его и сейчас.

Странная тишина, царившая, в доме, начала беспокоить Драммонда. Горничные не отозвались на его зов, и ему пришлось самому перевязывать рану. Хотя в последнее время слуги порядком распустились, дело не доходило до того, чтобы полностью игнорировать хозяина. Драммонд раздраженно пнул сапогом кучку торфа, тлевшую в очаге. Было бы неплохо найти кого-нибудь, кто мог бы развести огонь. Бок ужасно болел, и у него не было ни малейшего желания заниматься этим самому. Пожалуй, после отъезда Гренвилла ему следовало уехать в Лондон. Но он терпеть не мог оставлять незаконченные дела, не говоря уже о том, что жизнь в Лондоне чертовски дорога. Зато теперь, когда Маклейн сгинул, для него открываются поистине необозримые возможности. Так что можно спокойно покинуть этот медвежий угол и вернуться к цивилизации.

Драммонд поморщился, прислушиваясь к стонам, доносившимся сверху. Черт, не надо было вытаскивать у нее кляп. Поистине это была удачная мысль: взять жену Маклейна в заложницы, чтобы предотвратить ответный удар, если таковой последует. А теперь, когда она стала богатой вдовой, он мог бы на ней даже жениться. Гренвилл будет в ярости! Драммонд хмыкнул, вспомнив выражение лица графа, когда он упомянул в его присутствии о своих планах насчет наследницы. Вдовушка довольно смазлива, а ее состояние превосходит его самые смелые мечты. Нужно только подождать, пока она родит, отделаться от младенца и увезти ее в Лондон. Она быстро поймет, что к чему. У нее просто не будет другого выхода.

Драммонд беспокойно поерзал, когда стоны наверху стали громче. Похоже, ребенок может появиться в любой момент. Он ничего не смыслил в родах, но женщина была чертовски бледной, когда он положил ее на постель. Впрочем, нет худа без добра – по крайней мере, можно не опасаться, что она сбежит. Наверное, следовало развязать ей руки. Черт, если бы он мог найти хотя бы одну из этих нерадивых горничных, то отправил бы ее наверх. А может, эта дуреха просто свихнулась и производит все эти звуки только для того, чтобы досадить ему? Кто ее знает.

Заметно раздраженный, Драммонд запустил пустой бутылкой в закопченный камин и отправился на поиски слуг. Надо бы высечь парочку-другую, чтобы впредь помнили о своих обязанностях.

Он проследовал по выложенному мраморной плиткой коридору мимо выдержанной в золотистых тонах гостиной, мимо обшитой дубовыми панелями столовой и, наконец, мимо кабинета, заставленного книжными полками. Замок был построен относительно недавно, после окончания пограничных войн, и многие помещения оставались недоделанными. Восстание прервало строительство, и только вмешательство Драммонда спасло его от разрушения, которому подверглись родовые гнезда многих якобитов. У него никогда не было денег на завершение работ, но этого и не требовалось. Для его целей замок годился и в своем теперешнем виде.

Только теперь Драммонд оценил преимущества каменной крепости, когда-то служившей Маклейнам домом, и пожалел, что они не позаботились о том, чтобы хоть как-то укрепить свою новую резиденцию. Хотя в кухонном очаге горел огонь, слуг нигде не было видно. Спальни и общая комната, расположенные за кухней, также оказались пустыми. Обеспокоенно хмурясь, Драммонд повернул назад, в переднюю, часть дома. Единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину, пока он шел по голым половицам подсобных помещений, было гулкое эхо его собственных шагов. Оказавшись вновь в просторном холле, он рассеянно подошел к одному из широких окон, выходивших в парк, и отодвинул тяжелую штору. То, что он увидел, заставило его мечтать об узких, забранных решетками крепостных бойницах.

Склон холма был усеян множеством факелов, освещавших непрерывный поток мужчин. Одни приближались к дому со стороны конюшен, другие шли по подъездной аллее. Не нужно было напрягать зрение, чтобы различить вилы и мушкеты, которые они несли в руках. Впервые в своей жизни Драммонд испытал настоящий, животный страх.

Он и представить себе не мог, что смерть Маклейна вызовет такую реакцию у местных жителей. Собственно, он не понимал, как они могли узнать о случившемся. Ведь он постарался представить все как несчастный случай. Ни один суд не сможет ничего доказать, особенно в этих местах, где и поныне действуют собственные законы.

При этой мысли Драммонд побледнел. Эти болваны и не собираются обращаться в суд, чтобы совершить возмездие. На протяжении столетий вожди кланов были здесь и судьями, и присяжными. Но ведь он убил их вождей, не так ли? Всех троих. Вначале отца, затем его наследника, а теперь и младшего сына. Его мать родом из Маклейнов. Правда, они вышвырнули ее из дома, когда она вышла замуж за худородного англичанина, но и до него бывали случаи, когда титул передавался по женской линии. Теперь их лэрд он. Они не посмеют ослушаться его приказов.

Парадные помещения на первом этаже с высокими, во всю стену, окнами едва ли могли служить укрытием в случае нападения. Доносившиеся сверху стоны напомнили ему о единственном способе защиты, оставшемся в его распоряжении. Захватив ружье и рапиру, Драммонд взбежал по широкой лестнице, которая вела в верхние покои.

В спальне у него имелись дуэльные пистолеты и шпага, но, озабоченный собственной раной, он оставил жену Маклейна в первой попавшейся гостевой комнате. Откуда, впрочем, открывался лучший обзор, чем из его спальни. В любом случае у него не было времени, чтобы выбрать более удачную позицию.

Элисон услышала, как хлопнула дверь. Очнувшись от мучительной боли, она увидела, что ее похититель придвигает к двери небольшой диванчик. Все это казалось очень странным, если бы не выражение панического страха в его глазах.

Приподнявшись на подушках, Элисон наблюдала за суетливыми движениями Драммонда, который устремился к одному из окон в дальнем конце комнаты и, отодвинув штору, осторожно выглянул наружу. Она никогда не встречала кузена Рори, но не сомневалась, что это он. У Драммонда были прямые светлые волосы, не имевшие ничего общего с рыжеватой шевелюрой Рори. Они были примерно одного роста, но Рори казался крупнее. Элисон имела возможность убедиться, что Драммонд обладает недюжинной силой, однако даже при тусклом освещении было видно, что Рори, с его широкоплечей фигурой, превосходит кузена мощью. Тем не менее, в резких чертах его лица, с высокими скулами и квадратной челюстью, нельзя было не заметить определенного сходства с Маклейном.

Элисон по-прежнему думала о Рори как о живом – ведь вопреки логике вряд ли возможно выжить после падения с обрыва. Она не могла примириться с этой мыслью, ощущая присутствие Рори в этом мире так же верно, как и страх Драммонда. И чувствовала, что происходит что-то ужасное, чего она не в силах предотвратить. Боль снова захлестнула ее, и Элисон застонала.

Драммонд едва удостоил взглядом ее бледное лицо. Проклятые варвары окружают дом! Неужели они собираются поджечь его? Если так, ему не спастись. Но разве они не знают, что здесь женщина? Вряд ли они решатся спалить и ее тоже.

Элисон вцепилась пальцами в складки платья, пытаясь сдержать рвущиеся из горла крики. Пот выступил у нее на лбу после очередного приступа боли, который, казалось, никогда не кончится. Видимо, сыну Рори не терпится присоединиться к схватке. Эта мысль принесла ей облегчение. Такой сын будет отрадой для своей матери. Она улыбнулась, когда боль немного отступила.

В неровном свете единственной свечи, освещавшей комнату, Драммонд перехватил эту улыбку, и его желудок неприятно сжался. С чего это она улыбается? Может, знает что-то, неизвестное ему?

– Ожидаете посетителей, сэр? – осведомилась Элисон, кивнув в сторону окна.

Совсем свихнулась, не иначе. Гренвилл намекал, что она довольно странная, но едва ли это подходящее слово, чтобы описать ее поведение. Вместо того чтобы буйствовать и визжать, требовать, чтобы он позвал горничных и повитуху, она ведет с ним светскую беседу, как будто они находятся в гостиной. Драммонд отвернулся и принялся наблюдать за толпой, отыскивая взглядом вожаков.

Это оказалось совсем несложно. Трое мужчин верхом на лошадях заняли позицию перед входом в дом. Ветер развевал их плащи, и, судя по поведению и осанке, они не были простыми работниками. Один из этих болванов даже вырядился в шотландский плед. Одного этого достаточно, чтобы повесить всю троицу за измену. Драммонд злобно прищурился, когда толпа, повинуясь их жестам, устремилась к дому.

Теперь или никогда. Драммонд распахнул окно как раз в тот момент, когда лоб Элисон снова увлажнился и она закусила губу, сдерживая крик. Он пересек комнату, схватил ее за плечо и потянул. Элисон попыталась сопротивляться, но неумолимая рука заставила ее подняться на ноги и повлекла к окну. Драммонд удовлетворенно ухмыльнулся, когда она закричала от невыносимой боли, разрывавшей ее внутренности.

Обессилев, тяжело дыша, Элисон повисла, на его руках, но Драммонд наполовину дотащил, наполовину донес ее до окна. Ему не хотелось расходовать боеприпасы на предупредительный выстрел. Подождав, пока его пленница снова смогла стоять на ногах, он схватил ее за волосы и заставил высунуться в распахнутое окно.

Элисон в изумлении уставилась на открывшуюся перед ней картину. Вместо того чтобы испытать ужас, она ощутила ликование. От мысли, что все зло, причиненное за долгие годы, будет отомщено, ее душа воспарила. Вопреки всякой логике, ее взгляд обшаривал толпу и почти сразу же нашел-то, что искал. Было ли это видение или реальность, она не знала, но ее сердце успокоилось – Рори с ней. Его светлая рубашка создавала призрачный фон для перехваченного поясом пледа, а лицо казалось не более чем белым пятном во мраке. Даже если он умер и это всего лишь его призрак, явившийся за своим врагом, Элисон была счастлива, что он увидит, как родится его сын.

– Если вы хотите снова увидеть ее живой, то разойдетесь по домам и ляжете спать, – крикнул Драммонд над ее ухом, напомнив Элисон о ее затруднительном положении.

Толпа заволновалась, люди возбужденно переговаривались, указывая туда, откуда послышался голос. Наполовину свисая из окна, Элисон чувствовала, что ребенок может появиться в любой момент, вытолкнутый ее неудобной позой, и сдерживала крик боли из опасения, что это подвигнет Рори на какое-нибудь безрассудство.

Она снова нашла его глазами. Метель несколько поутихла, и сквозь хлопья мокрого снега можно было разглядеть его напряженную позу и скованные движения. Значит, он ранен, а не умер. Элисон запретила себе бояться. Он жив, и это главное.

Не дождавшись от нее крика, Драммонд накрутил ее волосы на руку, заставив повернуть к нему лицо, и прижал к ее горлу кончик рапиры. Боль в животе была настолько сильной, что Элисон почти не чувствовала прикосновения острия. Не дрогнув, она плюнула ему в лицо.

Рори наблюдал за этой картиной со смесью ярости и отчаяния. Больше он не собирался сдерживаться. Его люди окружили дом, так что и мышь не проскочит. Нужно только добраться до Элисон, прежде чем она окончательно выведет Драммонда из себя. Если его кузен ожидал, что получит в ее лице покорную слезливую пленницу, он жестоко просчитался. Элисон способна привести его в такое раздражение, что он просто выкинет ее из окна.

Не сводя глаз с Драммонда, Рори выхватил из ножен палаш. Перед ним был враг, погубивший всю его семью. На протяжении многих лет он мечтал встретиться с ним лицом к лицу. Но теперь старинная вражда отступила перед лицом слепящей ярости, захлестнувшей его при виде хрупкой фигурки Элисон в жестоких руках кузена. Ветер стих, и его голос разнесся над толпой:

– Спускайся, Драммонд, и мы сразимся, как мужчина с мужчиной. Если ты победишь, то уйдешь отсюда живым. Это твой единственный шанс.

Драммонд рассмеялся.

– Я не принимаю вызовов от призраков. Ты мертв, Маклейн. Твой дом и твоя женщина отныне навеки принадлежат мне, и не в твоих силах это изменить. Убирайся, и я позволю ей жить. Если ты останешься, она умрет.

Элисон отважно схватилась за подоконник и крикнула своим обычным мелодичным голосом:

– Не слушай его, Рори. У него давно уже мокрые штаны. Когда поднимешься наверх, захвати с собой Майру, хорошо, милый?

Рори не мог сдержать эмоций. Слезы ярости, смеха и отчаяния струились по его лицу, когда он развернул лошадь и направил ее к парадной двери замка. Никто не удержит его вдали от Элисон! Наверное, это чистое безумие – он прочитал это на лицах ее отца и кузена, – но он не может больше ждать. Впервые в жизни логика оставила его, уступив место чувствам.

Кто-то уже взломал высокие французские двери, и несколько мужчин поспешили распахнуть их, когда он поскакал к дому. Торжествующий клич мятежников сорвался с губ Рори, когда он вновь ступил на порог родного дома. Толпа с диким ревом подхватила клич своего вождя и ринулась следом за ним, чтобы востребовать то, что было некогда потеряно. Рори не интересовало, что происходит у него за спиной. Только то, что ждало впереди, имело значение.

Когда толпа ворвалась в дом, Драммонд поспешно отпрянул от окна и захлопнул его. Со стороны конюшни бежали мужчины с лестницами в руках. Глупцы! Разве они не видят, что у него есть заложница?

Толкнув свою бесполезную пленницу в сторону кровати, он попытался найти другой выход. Огонь! Пожалуй, это бы их задержало. Даже если Маклейну наплевать на свою безродную жену, он не станет стоять и смотреть, как горит его драгоценный дом.

Он ощутил боль в боку, видимо, рана открылась, пока он сдергивал полог кровати. Кровь просочилась сквозь повязку, но Драммонд отмахнулся от этой мелкой неприятности, лихорадочно размышляя над новым планом. Не для того он зашел так далеко, чтобы, потерпеть поражение от призрака. Теперь, когда у него есть наследница, зачем ему этот дом? Нет, наследница – куда лучшее решение его проблем. Надо только выбраться отсюда вместе с ней, а остальное пусть сгорает дотла.

Драммонд открыл дверь спальни и выглянул наружу. Волосы Элисон стали дыбом, когда он, посмеиваясь, вытащил в коридор снятые с кровати драпировки. Ее страх многократно возрос, когда он сложил их в кучу и принес лампу. Если она хочет, чтобы ее сын жил, она должна выбраться отсюда.

Драммонд вылил масло из лампы на груду ткани и вернулся за свечой. В ужасе Элисон смотрела, как он бросил горящую свечу на заготовку для костра, который тут же вспыхнул ярким пламенем.

Великолепно! Драммонд слышал тяжелые шаги Маклейна, бежавшего вверх по лестнице, но пламя распространялось слишком быстро, чтобы тот мог пробиться сквозь огонь. Вернувшись в спальню, Драммонд стащил свою пленницу с кровати. Ее лицо, обрамленное длинными прядями черных волос, рассыпавшихся по плечам, казалось слишком бледным, но у него не было времени размышлять о ее чувствах. Не обращая внимания на стоны женщины, он заставил ее подняться и потащил в гардеробную, где была дверь, которая вела в заднюю часть дома.

Густой дым уже заполнил коридор, когда они выбрались из спальни. Элисон мертвым грузом повисла на нем, не в состоянии держаться на ногах. Обхватив женщину рукой, Драммонд потащил ее, кашляющую и задыхающуюся, к единственному выходу, сулившему спасение.

И только обнаружив, что задняя лестница заполнена людьми, вооруженными вилами и топорами, он начал смутно сознавать, что удача отвернулась от него. Медленно обернувшись, он увидел Маклейна, ожидавшего его в конце коридора с палашом в руках. За спиной шотландца полыхало пламя, отражаясь в его мокрых волосах и придавая ему вид демона, явившегося из преисподней.

Драммонд выпустил Элисон из рук, и она повалилась на пол. Воспользовавшись тем, что Маклейн отвлекся, услышав стон жены, Драммонд выхватил рапиру и сделал выпад, который привел бы в восторг его учителя фехтования.

Рана в плече стесняла движения Рори, мешая орудовать палашом, но он забыл об этом при виде Элисон, стонавшей от боли. Он был в такой ярости, что мог бы снести головы целому стаду взбесившихся быков. И жалкое оружие Драммонда не представляло для него препятствия.

Рапира отлетела прочь от одного взмаха палаша. В. карих глазах Рори горела жажда убийства, когда он приблизился к трусу, который когда-то лишил его семьи и дома и вновь собирался проделать то же. Еще один взмах – и вздох Драммонда станет последним.

Столкнувшись наконец лицом к лицу с живым, вопреки его интригам и стараниям, врагом, Драммонд повернулся и бросился бежать – прямо в руки арендаторов, которых грабил последние пятнадцать лет.

Стоя между огнем, полыхавшим за его спиной, и ревущей толпой, устремившейся за своей добычей, Рори выронил оружие и склонился над распростертой на полу фигуркой. Элисон тихо застонала, когда он поднял ее на руки. Чертыхнувшись при виде ее связанных рук, он в отчаянии вглядывался в ее бледное измученное лицо. Она просила позвать Майру, вспомнил он. Нужно вынести ее отсюда или найти кого-нибудь, кто сведущ в таких делах. В любом случае ему нужна помощь.

Высокая фигура Алекса пробилась сквозь ликующую толпу, загнавшую Драммонда в бельевую кладовку. Он презрительно скривился и покачал головой, слушая вопли англичанина, молившего о милосердии, затем взглянул поверх толпы на удрученного Маклейна, державшего на руках жену. Позади шотландца суетились мужчины, заливавшие пламя под руководством графа. Пожалуй, полы без ковров имеют свои преимущества, решил Алекс, глядя, как подручные графа уносят тлеющие драпировки. При этой мысли его плечи ненадолго поникли, когда он сообразил, что только что признал право на титул за пожилым джентльменом. Теперь у него не осталось даже этого.

Но он-то по крайней мере не сидит в кладовке. Сардонически усмехнувшись, Алекс жестом предложил Рори следовать за ним.

Общими усилиями они проложили путь через возбужденную толпу. Люди расступались, провожая взглядами своего предводителя, который нес беременную жену в комнату, где родился сам. Шум постепенно стих, по мере того как обезумевшая толпа превращалась в собрание отдельных личностей, десятилетиями хранивших верность Маклейнам. Жажда крови отступила. Кое-где женщины начали причитать.

Этот звук действовал Рори на нервы. Зная, что Алекс не имеет никакого влияния на этих людей, он поискал в толпе лицо, которому мог доверять. Увидев Дугала, он ощутил слабый проблеск надежды.

– Пошли кого-нибудь домой, за Майрой. Похоже, мой сын не намерен больше ждать.

Его уверенный тон приободрил окружающих. Алекс скептически выгнул бровь, дивясь убежденности Маклейна, что его ребенок будет мальчиком, однако без лишних вопросов продолжил исполнять роль телохранителя. Он придержал для Рори дверь и решительно захлопнул ее перед носом сочувствующих, пытавшихся проскользнуть следом.

Элисон встрепенулась, когда Рори положил ее на постель. Ресницы ее затрепетали, затем медленно открылись и она устремила взгляд на лицо мужа. Когда он развязал ее запястья, она подняла руку и коснулась его щеки.

– Ты мне снишься? – тихо спросила она.

– Конечно. Помнишь свои лунные грезы? Мы с тобой на «Морской ведьме» плывем под южным солнцем. Впереди остров. Бросить якорь?

Ее мелодичный смех наполнил комнату музыкой, которая еще долго звучала после того, как она снова начала корчиться и стонать от боли. Рори оглянулся через плечо, бросив отчаянный взгляд на Хэмптона, с растерянным видом топтавшегося у двери.

– Проклятье, Алекс, сделай что-нибудь. Принеси горячую воду и белье и найди кого-нибудь, кто, черт побери, знает, что делать.

Элисон схватила его за руку, когда очередной приступ боли скрутил ее, затем выдохнула:

– С твоим сыном все будет в порядке. Просто оставайся со мной. Как тебе удалось спастись после падения с обрыва?

– Одна гадалка предсказала мне, что нечто в этом роде может произойти, так что я был готов. Я десятки раз прыгал с того обрыва. В метель это немного опаснее, но у меня отличная лошадь. Пожалуй, мне следует позолотить ей подковы. И поклоняться этой гадалке до конца своих дней. Ты можешь предсказать, когда появится мой сын?

Элисон нежно сжала руку Рори, а Алекс, окончательно замороченный их странными речами, подошел к камину и попытался развести огонь, воспользовавшись заранее приготовленной растопкой.

– Теперь я вижу, что вы оба сумасшедшие. Почему вы так чертовски уверены, что это мальчик? А что, если бедняжка окажется девочкой? Вы что, откажетесь от нее и займетесь зачатием другого ребенка?

Рори вымученно улыбнулся, наблюдая за Элисон, стиснувшей зубы от боли.

– Я бы ничего так не хотел, как крохотную девчушку, чтобы скрасить мои дни, но моя жена утверждает, что это будет парнишка, и я не собираюсь ей перечить.

Когда огонь наконец разгорелся, Элисон снова открыла глаза и увидела силуэт своего кузена на фоне пламени. Окруженный красноватым сиянием, он напомнил ей дьявола, но ее страх перед ним давно прошел.

– Алекс, ты должен уйти. Найди моего отца и скажи ему, что со мной все в порядке. Может, внизу кто-то есть, кто мог бы помочь Рори. Боюсь, ребенок не дождется Майры.

Схватки участились, и Элисон вцепилась в руки Рори, не в состоянии думать ни о чем другом. Она чувствовала, что юбки ее промокли, но не решалась упомянуть об этом в присутствии своего элегантного кузена.

Рори проводил своего последнего союзника хмурым взглядом.

– Присмотри-ка лучше за Драммондом. Я.не хочу иметь его смерть на своей совести, если этого можно избежать.

Алекс, взглянув на супругов, отважно ожидавших неведомого в этой ледяной обители, проворчал:

– Зато я не прочь иметь ее на своей совести. – И вышел из комнаты.

– Твой кузен слишком безрассуден. Надо бы остановить его, пока он не натворил глупостей, – задумчиво произнес Рори, однако не сделал попытки подняться с кровати.

Элисон потрогала пальцами обгоревший край его пледа. Интересно, чем еще он пожертвовал из своей одежды, чтобы погасить пламя?

– У тебя никогда не будет приличного гардероба, Маклейн, – промолвила она и стиснула зубы, ощущая приближение очередной схватки.

Рори обнял жену, вглядываясь в ее искаженное мукой лицо, приноравливаясь к ее дыханию, словно они стали в этот момент единым целым. Он чувствовал себя беспомощным, будучи не в силах избавить, ее от боли.

Наконец в комнату торопливо вошла женщина с кувшином воды и стопкой свежего белья. Она помогла Элисон снять грязное платье и нижние юбки, вымыла ее, переодела в чистую рубашку, которая нашлась в гардеробе, и уложила на чистые простыни. Все это было проделано медленно, с учетом состояния Элисон, и к тому времени, когда они закончили, Рори чувствовал себя так, словно выиграл сражение.

– Спасибо, – улыбнулась Элисон, глядя на его обеспокоенное лицо. – Скажи, чтобы принесли еще теплой воды и мыло. Ты почувствуешь себя лучше, когда умоешься, да и ребенка нужно будет вымыть.

– А я-то думал, что это я здесь главный, – заметил Рори, прежде чем повернуться к горничной и передать ей распоряжения Элисон.

– Ну нет. Главный здесь Бог. Возьми меня за руку, Рори. Кажется, уже недолго ждать.

– Тогда кричи, милая. Не сдерживай себя. Пусть все знают, что наш сын рвется в этот мир.

Но когда крики Элисон огласили воздух, Рори пожалел, что не может кричать вместе с ней. Вернулась горничная, и он, закатав рукава рубашки, поспешно умылся, не переставая произносить бессмысленные фразы, чтобы она знала, что он здесь.

– Умница, молодчина. Твоя бабушка гордилась бы тобой. Вот это настоящий шотландский вопль. Ну-ка попробуй еще. Научи нашего сына, как заставить себя слушать.

Закончив, Рори снова сел на краешек постели и, намочив салфетку, протер лоб жены. Лицо его осунулось, в уголках рта залегли тревожные морщинки.

– Я горжусь тобой, детка. Не представляю, что бы я делал без тебя. Ты все, чем я дорожу в жизни, Элис. Ты и наш ребенок. Когда все это кончится, мы можем отправиться в плавание или поехать в Лондон. Пора, наконец, посетить тот дом, что принадлежит тебе. Или, если пожелаешь, мы могли бы поселиться в Корнуолле.

Дверь распахнулась, и в комнату в облаке морозного воздуха влетела Майра, на ходу снимая плащ и перчатки. При виде кувшинов с горячей водой она одобрительно кивнула. Парочка на постели даже не заметила ее появления.

Элисон тяжело дышала – у нее началась очередная схватка, – а Рори уговаривал ее:

– Тужься, Элисон, тужься. Выпусти малыша. Дай мне взглянуть на него. Ребенок, зачатый с такой любовью, должен быть большим и сильным, правда? Вспомни ту ночь на острове. Я любил тебя так сильно, что думал, мое сердце разорвется. Ты ведь позволишь мне любить тебя снова? Держись, детка. Держись и тужься. Тужься, Элисон! Ну давай, любимая, давай!

Когда боль отступила, Майра тихо произнесла:

– Еще немного. Он почти показался. – Она расправила простыни и взбила подушки, чтобы ее подопечной было удобнее лежать, между тем как Рори продолжал нежно уговаривать жену, хотя она едва ли понимала, что он говорит.

– Ах, детка, я знаю, что вел себя ужасно, но это никогда больше не повторится. Я еще увижу, как ты бежишь по зеленой траве е цветами в волосах, и наш ребенок бежит рядом с тобой. Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня так же сильно, как я люблю тебя с того первого дня, когда увидел. Ты была похожа на вереск и туман в своей нелепой накидке, позаимствованной в конюшне. Элисон, ради Бога, давай!

Последнюю фразу Рори почти выкрикнул, обхватив жену руками. Боль была столь ужасной, что Элисон плакала и кричала от страха, цепляясь за него. Эта схватка продолжалась дольше, чем предыдущие, и Рори казалось, что он больше не выдержит, когда бешеные содрогания внезапно прекратились, и пронзительный крик младенца огласил воздух.

– Мальчик, милорд. – Майра подняла на вытянутых руках заливавшееся плачем крохотное создание, а горничная бросилась за теплыми пеленками.

Чувствуя, что его губы растягивает дурацкая ухмылка, Рори смотрел на крохотное тельце младенца с черным хохолком на голове, затем перевел взгляд на смоляные локоны своей жены. Протянув руку, он убрал с ее лица влажные пряди, и глаза Элисон на секунду приоткрылись.

– Я всегда любила тебя, Маклейн. С чего ты взял, что это не так?

Радостный вопль Рори разнесся по всему дому. К этому времени все последствия пожара были устранены, слуги сновали по комнатам, разжигая камины, а мужчины собрались внизу, чтобы решить судьбу пленника. Донесшиеся сверху звуки заставили всех поднять головы, и глаза каждого, кто слышал торжествующий крик Маклейна, увлажнились.

– Элисон родила мальчика! – крикнул Рори, перегнувшись через перила навстречу знакомым лицам, застывшим в ожидании! Толпа взорвалась восторженными возгласами, подхваченными бодрыми звуками волынки.

Рори на секунду растерялся, затем сбежал вниз по лестнице и принял стакан виски, протянутый ему Алексом. Проглотив его с неприличной поспешностью, он жестом велел всем наполнить стаканы. Толпа снова разразилась приветственными криками, а запрещенная волынка заиграла громче, наполнив затхлый воздух Стегсхеда необузданной, тревожащей душу музыкой гор.

Дугал схватил, две сабли, протянутые ему стоявшими поблизости мужчинами, и бросил их на мраморный пол. Этот дом никогда не был должным образом окрещен. Едва ли выдастся лучший момент для этого.

Рори взглянул на скрещенные сабли, затем на волынщика и широко ухмыльнулся, обведя глазами выжидающие лица родных и друзей. Окрыленный виски и радостью – в рубашке, бриджах и пледе, наброшенном на широкие плечи, – он подбоченился и пустился в бешеную пляску, известную его предкам на протяжении веков.

Смех и ликующие возгласы смешались со счастливыми слезами, струившимися по лицам людей, наблюдавших за молодым лэрдом, исполнявшим танец победы. Может, славные времена и ушли в прошлое, но только не гордый дух шотландцев! Волынка играла все громче, подхваченная стройным хором голосов, выводивших слова старинной песни.

Рори уступил место другим танцорам, бросив нетерпеливый взгляд наверх, где отдыхали его жена и ребенок. Ему хотелось быть с ними, но он понимал, что и остальным необходимо ощущать присутствие своего вождя в этот торжественный момент. Тяжело дыша от усталости, он пожал протянутую руку своего тестя, когда тот подошел, чтобы поздравить его, и радостно хлопнул пожилого мужчину по спине.

– Вот уж не думал, что наступит день, когда я буду радоваться, что моя дочь замужем за сумасшедшим варваром, но этот день пришел. Ты нужен ей, сынок. Позаботься о ней.

Рори не мог стереть с лица беззаботную ухмылку. Он провел половину своей жизни, преследуя единственную цель, вопреки суровым обстоятельствам. И вдруг все это перестало иметь значение. Стегсхед пока еще не принадлежит ему и, возможно, никогда не будет принадлежать. Он нарушил достаточно законов этой страны, чтобы провести в тюрьме остаток жизни. Не говоря уже о таком пустячке, как тот факт, что все деньги Элисон по праву принадлежат мужчине, стоявшему рядом с ним. Но все это больше ничего не значит. Он сказал Элисон правду – правду, которую долго отрицал, – и теперь чувствовал себя намного лучше. Это оказалось гораздо проще, чем можно было ожидать. Ухмылка Рори стала еще шире, когда он заметил скептическое выражение, с которым Хэмптон встретил заявление графа.

– Непременно, если она позволит, – хмыкнул Рори, принимая из чьих-то рук очередной стакан, и приподнял его в приветственном жесте, повернувшись к кузену Элисон. – Мне начинает казаться, что в крови Хэмптонов тоже имеется капелька безумия. Что ты сделал с моим кузеном, Алекс?

Хэмптон пожал широкими плечами и со скучающим видом: поднес к губам стакан.

– Немного остудил его пыл. Думаю, в ближайшее время он никого не побеспокоит. Где-то здесь была еще одна бутылка этого пойла. Как насчет того, чтобы выпить?

Граф приподнял бровь, не одобряя манеры своего наследника, но Рори только рассмеялся.

– Охотно, заодно посмотрим, кто из нас настоящий горец. Но вначале я должен посмотреть, как себя чувствует Элисон.

Коротко поклонившись, он поспешил к лестнице, несясь на крыльях счастья, забыв о боли в раненом плече. Теперь у него есть все – и это все ждет его наверху.

Майра впустила его внутрь и, сунув ему в руки спящего младенца, с кратким напутствием выскользнула из комнаты. Рори, неуклюже обнимая крохотный сверток, погладил мягкую, как лепесток цветка, щечку и потрогал неправдоподобно маленькие пальчики. В ожидании, пока он сможет разделить свою радость с женой, он присел на краешек кровати, с любовью глядя на прекрасную, женщину, лежавшую на подушках.

Внезапно сердце его сжалось от щемящей тоски. Наверное, ему послышалось. Он так хотел, чтобы это было правдой, что мог вообразить их в счастливую минуту. Не может быть, чтобы такая прелестная и нежная женщина, как Элисон, могла полюбить такого холодного и ожесточившегося мужлана, как он. Да еще после того, что он с ней сделал. Но, если она подождет, он исправит все причиненное ей зло, и тогда, возможно, и впрямь услышит эти слова. Слишком долго он не имел ни дома, ни семьи, хотя в глубине души всегда оставался семейным человеком. Рори крепче прижал к себе сына и убрал со лба жены непокорный завиток, чувствуя, как его сердце переполняется любовью, которой он был так долго лишен.

Черные ресницы поднялись, открыв сияющие серые глаза, и губы Элисон раздвинулись в улыбке, когда она обнаружила рядом с собой мужа и сына.

– Рори, я думала, что это не ты, а лунные грезы.

– И ты не ошиблась, сердечко мое. – Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку и поднес ребенка ближе. – Видишь, что получается из таких грез. Опасная штука, скажу я тебе.

– О, мой хороший, какой же ты красивый, красивее, чем любые грезы. Дай его мне, Рори. – Элисон взяла сверток из его рук и приподняла уголок одеяла, чтобы рассмотреть крохотное создание, которое она произвела на свет. Довольно вздохнув, она подняла глаза и улыбнулась своему усталому мужу. – Он похож на тебя. Теперь у меня двое любимых мужчин.

Ошибиться в значении этих слов было невозможно. Они согрели сердце Рори, и он понял, что ничто и никогда не сможет их разделить. Он не владеет Элисон, они стали частью, друг друга, как и должно быть. Он обнял ее за плечи и прошептал, осыпая поцелуями ее щеку:

– И будет больше, поскольку я намерен и дальше любить тебя, но для этого у меня есть целая жизнь. А теперь спи, моя радость, и пусть тебя посетят лунные грезы. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Сонно улыбнувшись, Элисон закрыла глаза и погрузилась в приятные сны о бешеном воине с медно-рыжими волосами и ребенком на руках.

Эпилог

Стегсхед, июнь 1761 года

Элисон, со смехом наблюдавшая за младенцем, гулькающим и сучившим ножками в колыбели, резко вскинула голову, словно что-то услышала снаружи. Майра тоже подняла взгляд и прислушалась, но сквозь толстые стены не проникало ни звука. Она еще больше удивилась, когда лицо ее госпожи озарила мягкая улыбка, а глаза приняли отсутствующее выражение. Не сказав ни слова, Элисон поднялась и выплыла из комнаты.

Не тратя времени, чтобы привести в порядок волосы и сменить платье, она сбежала вниз по плавно изгибавшейся лестнице и направилась к резным дверям. Лакей поспешил накинуть ей на плечи легкий плащ, иначе она выскочила бы в прохладный день раздетая. Переглянувшись поверх ее головы, слуги расплылись в улыбках и бросились на кухню, чтобы поделиться с остальными радостной вестью.

Узкая долина у подножия холма заросла деревьями, посаженными лет двадцать назад вдоль широкой дороги, которая вела к замку. По обе стороны от нее пышно разрослись рододендроны, под которыми уже пробились ростки вереска и наперстянки. Пройдет несколько недель, и холмы расцветут буйными красками, но сочная зелень, сменившая белый покров зимы, уже сейчас радовала глаз. Остановившись у деревьев, Элисон откинула капюшон и подставила лицо теплым лучам, пробивавшимся сквозь ветви, покрытые нежной весенней листвой.

Услышав топот копыт, она улыбнулась нетерпению седока, гнавшего коня во весь опор. Бедное животное, наверное, выбилось из сил, если ему пришлось скакать в таком темпе весь день.

Из-за поворота вылетел всадник в развевающемся на ветру плаще. Надетая набекрень шляпа лихо сидела на темно-рыжих кудрях, ноги в отполированных до блеска сапогах крепко обхватывали бока лошади. При виде прелестного создания, ожидавшего в тени деревьев, всадник резко натянул поводья, остановив коня на полном скаку.

Соскочив на землю, Рори поднял смеющуюся жену в воздух. Этим утром глаза Элисон казались голубыми, как полевые колокольчики, и он наслаждался исходившим от нее нежным ароматом вереска и мягкими женственными изгибами ее тела.

– Ах, девонька, если бы ты знала, как мне тебя не хватало, то убежала бы и спряталась, – вымолвил он, осыпая поцелуями влажные уголки ее глаз и зардевшиеся щеки, прежде чем прильнуть к трепещущим губам.

Элисон обвила руками его талию, упиваясь хмельным вином его поцелуев и вдыхая мужские запахи, которых ей так недоставало. Рори притянул ее ближе, и они слились в долгом объятии.

Наконец, проклиная помеху из плащей и перчаток, Рори неохотно поднял голову и улыбнулся, глядя в радостное лицо жены.

– Да, милая, ты знаешь, как встретить мужчину. Но, боюсь, мы не сможем вернуться домой, если продолжим в, том же духе.

Элисон рассмеялась и взялась за застежку его плаща.

– Да, но как только ты перешагнешь порог, все набросятся на тебя, и едва ли нам удастся остаться наедине раньше полуночи. Прошло столько времени, Рори. Неужели ты хочешь, чтобы я ждала еще?

Широко ухмыльнувшись, Рори отшвырнул перчатки и, обхватив жену за плечи, увлек под сень деревьев.

– Лично я не желаю ждать ни минуты. Сколько тебе нужно времени, чтобы избавиться от этого платья?

Плащ и накидка полетели на землю, и, пока лошадь лениво щипала траву, Рори уложил жену на импровизированную постель и склонился над ней.

После разлуки, когда Рори был в Лондоне, они испытывали некоторую робость, но робость бесследно исчезла, как только их губы соприкоснулись. Закрыв глаза, чтобы ничто не отвлекало его от пьянящих ощущений, Рори предоставил своим рукам полную свободу. Элисон блаженно вздохнула, когда его пальцы, ловко расстегнув крючки ее платья, скользнули внутрь.

– Мне нравится это платье. Нужно заказать тебе дюжину таких, – пробормотал он, отодвигая ленты и кружева сорочки, чтобы освободить упругие округлости, которых ему не терпелось коснуться.

Элисон вскрикнула, ощутив его пальцы на своей груди, а когда он склонил голову и коснулся языком томительно напрягшихся маковок, она совсем обезумела. Вцепившись пальцами в его волосы, она нетерпеливо выгнулась, понуждая его продолжать. Но Рори не нуждался в уговорах. За считанные минуты устранив преграду из разделявшей их одежды, он накрыл ее своим телом и застонал от восторга, когда она приняла его в себя.

Их тела слились так легко и естественно, словно они только вчера были вместе. С утонченной неспешностью, то ускоряя, то замедляя темп, Рори вознес Элисон к вершине страсти в тот самый миг, когда достиг ее сам. Она изумленно распахнула глаза, когда их тела одновременно содрогнулись и теплый поток жизни хлынул в ее лоно. Глаза Элисон снова закрылись, и она крепче обняла мужа, радостно принимая вес его обессилевшего тела.

– Милая, мы с тобой пожилая супружеская пара. Нам не полагается вести себя таким образом, – хмыкнул Рори чуть позже. Он был еще не готов расстаться с ее нежным теплом и медлил, скользя взглядом по ее обнаженной груди, выступавшей из расстегнутого лифа. Она была полнее, чем ему запомнилось, и он накрыл ладонью сморщенную вершинку. Его чресла тут же откликнулись на это возбуждающее ощущение.

– Мы будем изображать пожилую супружескую пару, когда вернемся домой. А пока мы с тобой любовники на тайном свидании. К сожалению, нам нельзя задерживаться. В любой момент может вернуться мой муж.

Рори рассмеялся, и сердце Элисон заликовало при виде его беспечного лица. Он выглядел гораздо моложе, чем при их первой встрече. Не было и дня, пока он отсутствовал, чтобы Элисон не тревожилась о нем. Но, что бы ни решилось в Лондоне, Рори не растерял своей недавно обретенной способности наслаждаться жизнью. Элисон боялась, что, если дела пойдут плохо, он снова превратится в угрюмого циника, однако этого не произошло. Протянув, руку, она задумчиво коснулась чувственного изгиба его нижней губы.

– Сомневаюсь, что твой муж отнесется снисходительно к подобным проделкам. Давай-ка лучше оденемся, – усмехнулся Рори, но не шелохнулся, продолжая любоваться ее нежной кожей и сияющими глазами, а их ноги оставались переплетенными.

– Еще есть время. Расскажи лучше, что случилось в Лондоне. Я не получала писем уже несколько недель. Не заставляй меня ждать, пока все соберутся за обедом.

– О чем тебе рассказать? Обо всех распутных дамочках, ожидавших меня за каждой дверью?

– Хм, я истреблю их всех мановением руки. Расскажи мне о Стегсхеде, Рори. Ведь это то, чего ты на самом деле хотел. Ты получил его? Лорд Бьют помог, как ты и рассчитывал?

Рори посерьезнел и запечатлел легкий поцелуй между ее нахмуренными бровями.

– Я уже говорил тебе, что это больше не имеет значения. Но, если ты настаиваешь, изволь. Я теперь нищий. Лорд Бьют был очень любезен, твой отец необычайно убедителен, а его величество, естественно, весьма расположен к идее вторично пополнить свои сундуки за счет одних и тех же земельных владений. Теперь они наши – уж не знаю, на беду или на радость.

Складка на лбу Элисон разгладилась, но не совсем. Она вглядывалась в лицо Рори, замечая морщинки усталости. Видимо, проведенные в Лондоне месяцы, где ему пришлось играть роль придворного, не прошли для него даром. Рори должен был определиться со своим местом в обществе, а она была не в том состоянии, чтобы сопровождать его в Лондон. Теперь она окрепла, а он дома. Они могут жить дальше, зная, что их ждет.

– А твой кузен? Что станет с ним теперь, когда король лишил его владений?

Рори скорчил гримасу и откинулся назад на скомканные капюшоны их плащей, притянув Элисон к себе.

– Твой кузен Алекс оказался куда более безжалостным, чем я, милая. Он позаботился об этом деле. Нашел врача, который признал Джорджа сумасшедшим, и пристроил его в лечебницу, где его согласились держать под замком до конца жизни. Не переживай, Элисон. – Он нежно коснулся ее щеки. – Это не Бедлам. Это частное заведение с опытным персоналом. Он и вправду рехнулся, милая. Это стало еще более очевидным, пока мы везли его в Лондон. Представляешь, он все еще думает, что убил меня. Его мать, между прочим, тоже сошла с ума. Увы, в нашей семье это случается. Так что, как видишь, Маклейны далеко не безупречны.

Его сбивчивые уверения не успокоили Элисон. Судя по всему, он так и не примирился с тем, как завершилась та драматическая ночь. Ему было бы легче, если бы Драммонд умер от его руки в честной схватке, но теперь уже ничего не изменишь. Элисон игриво шевельнула бедрами, возвращая его к настоящему.

– Значит, мой сын будет нищим землевладельцем, милорд? Полагаю, тебе удалось раздать все эти обременительные деньги?

Рори усмехнулся при виде лукавых искорок в ее глазах. Он знал, что отец регулярно писал ей письма, и Элисон наверняка была в курсе того, как обстоят дела в этой области.

– Не совсем. Ты получила солидное приданое. Кроме того, создан доверительный фонд для наших детей, который они получат по достижении определенного возраста. И наконец, твой отец и Алекс намерены помочь мне в управлении имуществом. Алекс проникся любовью к морским путешествиям, так что мне не придется совершать рейсы между Плимутом и Лондоном. Твой отец согласился занять лондонскую резиденцию, откуда он будет совершать кратковременные поездки, чтобы проследить за состоянием наших инвестиций. Я буду сидеть здесь со своей женой, решая, что купить, а что продать. Наши труды будут неплохо оплачиваться, не беспокойся.

– Слава Богу, – пылко воскликнула Элисон. – Теперь осталось только найти хорошую шотландскую жену для Алекса и надеяться, что мой отец не увлечется молодой женщиной. Ужасно, если Алекс снова лишится прав на титул.

Рори рассмеялся и поцеловал жену. Мягкие бедра Элисон игриво потерлись об него, и он решил, что встреча с сыном может подождать еще несколько минут. Перевернув Элисон на спину, он склонился над ней, упиваясь красотой ее смеющегося лица и теплом шелковистого тела, нетерпеливо выгибавшегося под ним.

– К твоему сведению, сердечко мое, твой отец ухаживает за моей тетушкой. Она сказала мне, что всегда мечтала стать графиней, а из тебя получится более удовлетворительная дочь, чем из меня – племянник. Есть еще вопросы, или это все и я могу вплотную заняться тобой?

Элисон обхватила голову Рори, притянула его к себе и, поцеловав в губы, промолвила:

– Чего же ты ждешь?

1

Шотландский помещик, глава клана