К концу мая Бостон, весь как наэлектризованный, с недоверием следил за тем, как «Медведи» со скрипом пролезли в плей-офф, едва сумев победить Нью-Джерси в седьмой игре серий, и, по странному совпадению последних двух лет, медленно, но верно провели игры финала чемпионата и подошли к игре номер 7 против Эдмонтона.
      К игре за Кубок Стэнли команда была накачана и готова к бою. В очередной раз их ждал Флит-центр, наполненный до отказа. Возбужденные зрители жаждали крови.
      Мартин стоял в раздевалке.
      Он большую часть сезона держался ото всех подальше, даже после того, как неожиданно позвонил Нильсу Йоргенсену во время рождественских каникул. Он и вратарь обменялись пробными поздравлениями, но, к удивлению Мартина, швед стал звонить ему и в разговоре давал выход своему разочарованию в команде, тренере, сетовал на отсутствие поддержки со стороны защиты.
      – Дэйфо может казаться жестким и недружелюбным, но такая уж у него манера. Противостоять ему можно, но не бойся и выслушать. Он знает о чем говорит, – советовал Мартин.
      – Команда думает, что я ей враг, – жаловался Йоргенсен.
      – Но ты и был им, – засмеялся Мартин. – И сколько лет!
      – Паршивое состояние, – сказал он. – Жду, что меня сбудут с рук.
      Понемногу Мартин и сам стал звонить некоторым из своих старых друзей. Все до единого были счастливы по лучить весточку от него. Все вели себя предупредительно, справлялись о его здоровье, но Мартин ничего толком о себе не рассказывал. Только о своем превосходном докторе, о том, как ждет продвижения в лечении, не оставляет надежды, что однажды начнет видеть снова.
      Он выслушивал своих прежних товарищей по команде о Йоргенсене, какой тот тщеславный идиот, какими предателями они чувствуют себя, играя с ним. Мартин смеялся над ними всеми, говоря, что они сами не знают, как им повезло, уговаривал воспользоваться преимуществом лучшего вратаря в НХЛ, такого, какие появляются раз в десятилетие.
      Потом, с помощью Мэй и Кайли, он сделал два подарка и передал их через Рэя. Один подарок был общим для всех «Медведей», другой предназначался лично Йоргенсену. Подарком для команды был плакат со слоганом:
       «ТОЛЬКО БОГ СПАСАЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ НИЛЬС ЙОРГЕНСЕН».
      А вратарю от Мартина Рэй передал клюшку, на которой Кайли вывела надпись:
       «ШАЙБА ДАЛЬШЕ НЕ ПРОЙДЕТ».
      Теперь, впервые за весь сезон попав в раздевалку, Мартин узнал, что плакат повесили над выходом на лед и что с тех пор, как Йоргенсен начал пользоваться его клюшкой, он выиграл в пять раз больше игр, чем проиграл до этого.
      – Ты в порядке? – спросил Рэй.
      – Я в порядке, – ответил Мартин.
      – Седьмая игра, – сказал Рэй.
      – Не впервой.
      – Все здесь совсем по-другому без тебя.
      – Без меня здесь вообще ничего нет, – возразил Мартин. – По-моему я – здесь, разве нет?
      Тренер собрал всю команду вместе для последней напутственной беседы. Говорил он в своей обычной жесткой манере, использовал привычные слова о борьбе, завоевании. Мысленно Мартин мог видеть, как Дэйфо прищуривается, покусывает свой желтый карандаш. Команда стояла перед ним, внимательно слушая, нервно переминаясь с ноги на ногу.
      – Вы можете, я знаю, что можете, – увещевал их тренер. – Вы талантливы, и вы готовы. Я говорил вам это прошлым летом, на этом самом месте. Это – наш момент, это – наш год.
      Вспомнив об этом, Мартин прочистил горло, чувствуя натиск горя и сожаления. Странное ощущение позора от своей слепоты и неспособности играть нашло на него.
      – У нас есть все, что нам нужно, – продолжал тренер.
      Мартин опустил голову, как можно глубже втянув шею в свои огромные плечи, чтобы никто не заметил, как покраснело его лицо. У них не было больше Мартина. Они прошли весь этот путь без него, без крайнего нападающего Картье, и, как оказалось, вполне справились, не почувствовав его отсутствия, даже на самую малость.
      – У нас есть Рэй Гарднер, у нас есть Джек Деланье, у нас есть… – Дэйфо шел по списку. – Теперь у нас есть и Нильс Йоргенсен, вратарь, который охлаждал наш пыл и оставлял в дураках две предыдущие попытки, а в этом сезоне спасал наше положение в решающих встречах даже чаще, чем я мог предположить…
      – Только Бог спасает больше, чем Йоргенсен, – продекламировал Рэй, и команда рассмеялась.
      – Но у нас есть еще и сердце и душа нашей команды, и это важнее, чем присутствие каждого из вас на поле, и это наш Мартин Картье. Он с нами сегодня, точно так же, как в прошлом году и в позапрошлом.
      Мартин поднял голову. Его лицо было красно, и из глаз струились слезы, но он не обращал больше на это внимание.
      – Спасибо, тренер.
      Он почувствовал, как его товарищи по команде хлопа ли его по спине, ерошили волосы. Но момент был недолог, поскольку тренер Дэйфо уже прочистил горло.
      – На что это похоже, Картье?
      – Тренер?
      – Ты в костюме.
      – Да, я хотел сесть с женой и дочерью…
      – Пошел ты к дьяволу. А ну переодевайся.
      – Тренер…
      – Ну же, Картье. Мы собираемся выиграть, и ты вместе с нами.
      – С нами, – эхом прогудел Йоргенсен.
      – Всецело, – сказал Мартин, чувствуя, как кто-то сует ему в руки его старый свитер, и стал снимать рубашку, как раньше, готовясь к выходу на лед.
 
      У Мэй голос сел от воплей. Она стояла в старой знакомой ложе вместе с Кайли, Дженни, Шарлоттой и Марком. Тобин и Тэдди прибыли как их гости, так же как и Рикки Карера, тот самый малыш из Эстонии.
      Серж попросил Мартина и Мэй помочь ему спасти Рикки от судьбы, уготованной этому одинокому маленькому человечку, оставшемуся без отца. Судьбы, с такой лег костью предсказанной ему охранником Джимми и всеми остальными. Сегодня вечером они устроили ему перелет в Бостон и встретили его по дороге на стадион.
      – Вон тот – вратарь, – слышала Мэй объяснение Кайли, – а этот нападающий.
      – Центральный, – поправил Марк.
      – Который твой папа? – спросил Рикки.
      – Крайний правый нападающий. – Марк не скрывал гордости.
      – Мой папа играл в бейсбол.
      – Круто, – сказал Марк.
      – Рикки в Детской лиге, – объяснила Кайли. – Папа с дедушкой помогли ему.
      – Мне там нравится, – заметил Рикки.
      – Ладно, но это хоккей, – напомнил ему Марк. – Следи за игрой.
      Счет был ничейным 0:0 все три периода, и теперь команды играли добавочное время. Мэй смотрела, как Йоргенсен блокирует каждый бросок, кидается на шайбу, пользуясь своим телом как щитом. От изумления у нее перехватывало дыхание, и она со страхом думала, насколько его еще хватит.
      – Мартин хорошо смотрится там. – Дженни с улыбкой кивнула на скамью для запасных игроков.
      – И правда, – согласно улыбнулась в ответ Мэй.
      Но внутри она чувствовала холод, когда видела, как муж ободряет команду с боковой линии, что-то обсуждает с запасными игроками. Она не могла удержаться от воспоминаний о том, как в прошлом году он катался так бесстрашно, затмевая всех и вся на льду.
      – Я думала, он сядет здесь, с нами, – заметила Тобин.
      – Я тоже так думала.
      – Он сильный человек, – сказала Тэдди.
      Мэй кивнула.
      Она заволновалась, когда увидела, как он выкатывается на лед вместе с командой. В своем старом свитере, с номером «10», в своих обычных коньках, он выглядел настолько на своем месте. И таким счастливым! Но ее эмоции были ничто по сравнению с тем, что творилось со зрителями. Когда болельщики заметили Мартина, их приглушенный рокот превратился в рев: «Картье!», «Мартин!», «Золотая Кувалда!»
      Приветственные возгласы заполнили стадион, и Мартин махнул своей клюшкой в знак признательности. Но потом все глаза устремились на команды, на происходящее по центру льда, где были объявлены игроки, и исполнен гимн Национальной хоккейной лиги.
      Мысли Мэй унеслись назад, в памяти всплывало все произошедшее за два года. Как она делала талисманы для Мартина в первый год и для всей команды – во второй. Лепестки роз, совиные перышки, крошечные косточки. Каким суеверием и глупостью это могло показаться кому-то, но никак не самой Мэй.
      Она сама стала свидетельницей стольких чудес. Ее синий дневник был полон ими. Ее дочь говорила с призраками умерших, ее муж катался на коньках по озеру с ангелом. А потом ее муж простил своего отца, и Мэй была рядом и видела это. Что такое по сравнению с этими чудесами маленькие талисманы на удачу для игроков профессиональной хоккейной команды!
 
      Мэй ждала ребенка.
      Он должен был появиться на свет в сентябре, как раз в то время, когда лето уступает место осени. Если бы только у Кайли не начинались занятия в школе, Мэй с радостью родила бы его в Канаде, у озера, где вырос Мартин, где их сын был зачат.
      Это был мальчик. Этот ребенок был уже настолько дорог ей, что Мэй хотелось воспользоваться всеми возможностями, которые современная медицина могла предоставить ей; ранние исследования показали состояние его здоровья, его размеры и его пол.
      – Мальчик, – сказал Мартин.
      – Большой мальчик, – сказала Мэй.
      – Ты и правда думаешь, что мы зачали его на озере?
      – Я знаю, что это случилось именно там, – ответила она. – В тот последний день, как раз после того, как ты увидел Натали.
      – Она сказала мне тогда, что она никогда не вернется больше… – начал Мартин, но остановился.
      – …Но нам был послан другой малыш, чтобы нам было кого любить, – закончила за него фразу Мэй. – Мы можем назвать его Нэйт?
      Мартин кивнул и изо всех сил обнял жену. Она носила под сердцем его сына.
 
      – Вперед, РЭЙ! – теперь кричала Дженни.
      – «Медведи!» – вопила Мэй, наблюдая за Мартином.
      Часы неумолимо отсчитывали время. Рэй взял шайбу и перепасовал ее дальше. Дженни вкладывала в свой призыв всю свою силу, объединенную с энергией всех, кто стоял вместе с ней в ложе. Мартин подскочил на ноги и кричал что есть мочи. Толпа неистовствовала, требуя гола.
      «Медведи» потеряли шайбу, и ее подхватил Эдмонтон. Йоргенсен отбил удар, но Эдмонтон остался владеть шайбой. Из ниоткуда, проносясь из-за синей линии, появился Рэй Гарднер. Он отобрал шайбу прямо с клюшки «Нефтяников» и передал пас Деланье.
      – Отдай шайбу Рэю! – вопил Мартин.
      – Вперед, «Медведи»! – вопила Кайли.
      – Эх, да вперед, «Медведи»! – призывал Рикки, и его глаза сияли от радости.
      – Рэй, Рэй! – умоляла Дженни.
      – Мартин, Мартин, – перекричала всех Мэй, поддерживая свой живот.
      Деланье передал шайбу Рэю, и проход начался. Он бросился между защитниками, и наблюдающие из ложи готовы были поклясться, что «Нефтяники» спасовали под его напором и тем самым позволили ему проскочить сквозь них. Его путь был свободен. Толпа ревела.
      Рэй Гарднер отвел руку назад и метким ударом загнал шайбу в ворота. «Бостон Брюинз» выиграли Кубок Стэнли со счетом 1:0.
      – Рэй! – закричала Дженни, и весь стадион присоединился к ней.
      – Ох, Дженни, – только и сказала Мэй.
      Подруги обнимали друг друга, а все вокруг как сумасшедшие прыгали от счастья. Диктор что-то говорил, музыка гремела, полицейские в защитном снаряжении окру жали хоккейную коробку, чтобы не дать болельщикам лавиной вырваться на лед. Кайли подскакивала на сиденье так высоко, что почти выпрыгивала из ложи, а Рикки вовсю старался не отстать от нее. Мэй видела, как дюжина «Медведей» на центре льда душат Рэя в одном гигантском объятии. Потом они взвалили Рэя и Нильса на плечи, а затем и вовсе случилось нечто совсем уж невероятное.
      Эти двое вырвались, соскочили вниз, и команда повернулась вся как один. Они пчелиным роем покатились к скамье запасных, и болельщики поняли, что произошло, раньше, чем это поняла Мэй.
      Трибуны начали скандировать: «MAP-ТИН, МАР-ТИН…»
      Вытащив Мартина на лед, втиснув его в свои общие объятия, команда подняла его на свои плечи.
      Тренер Дэйфо усмехался, захваченный водоворотом своей команды. Бостонские болельщики ликовали, от радости теряя над собой контроль, они карабкались через ограждения.
      «МАР-ТИН, МАР-ТИН!» – нараспев пела Кайли, и Мэй не заметила, как стала подпевать ей. Мама с дочкой, взявшись за руки, прыгали в такт словам. Тобин, Тэдди, Дженни, Шарлотта и Марк делали то же самое.
      Настоящий бедлам царил во Флит-центре. Администрация попыталась очистить лед и организовать церемонию вручения Кубка. Мэй чувствовала, как кровь пульсирует в ее венах. Она переживала удивительное состояние: как будто ей хотелось плакать, но она никак не могла прекратить смеяться.
      – Нам ведь нельзя прыгать на сиденьях, – усомнился Рикки, подскакивая выше всех.
      – Это особый случай, – расхохоталась Кайли.
      Товарищи по команде поднесли Мартина к ложе, где Мэй и Кайли ждали его, и Мартин спрыгнул, чтобы обнять Мэй. Рэй тут как тут уже сжимал в объятиях Дженни. Целуя мужа, Мэй отступила назад. Толпа неистовствовала, словно снова и снова переживала победные минуты игры.
      – Они этого добились, – радовался Мартин.
      – Ты этого добился, – радовалась она.
      Он рассмеялся, протянув ей какую-то вещицу. Мэй наклонилась вперед, чтобы лучше разглядеть, что же это Мартин держал в руке. Тот самый небольшой кожаный мешочек, который она сделала для него два года назад.
      – Ты опять забрал его себе, – выдохнула она.
      – Из твоего ящичка, – сказал он. – Он подарил мне самую необыкновенную удачу! Тебя!
      – Ох, Мартин.
      – Тебя и Кайли!
      – И Нэйта! – прошептала она.
      Тут настоящий Кубок Стэнли появился, его вынесли на лед мужчины в темных спортивных куртках. Трофей был размером с Кайли и сверкал, как настоящее сокровище в прожекторах стадиона. Команда кричала Мартину, чтобы он присоединился к ним для традиционного парадного катания по кругу, и Мартин наклонился к Кайли.
      – Ты на коньках? – спросил он.
      – Нет, – ответила она, обнимая его за шею.
      – Тогда придется тебе ехать верхом, – и с этими словами посадил девочку на плечи.
      Мэй судорожно сглотнула, когда Мартин выкатился на лед с Кайли на плече. Он был слеп, но это не имело для него никакого значения. Коньки сами отыскивали путь, как будто он двигался по знакомой тропинке во сне. Рэй и тренер Дэйфо вручили ему Кубок Стэнли, и Мартин высоко поднял его над головой. Толпа взорвалась приветственными возгласами, и Мэй вопила громче всех.
      Проезжая мимо, Мартин мигнул своими серо-голубыми глазами, и казалось, будто он поглядел прямо в лицо Мэй. Он бережно обнимал кубок. Так человек обращается с мечтой, которая сбылась. Морщины глубоко прореза ли его лицо, и многочисленные шрамы высвечивались в сверкающих огнях прожекторов.
      – Можете сказать несколько слов? – кинулся к нему репортер, когда Мартин оказался поблизости.
      – Да, – сказал Мартин, откашлявшись. – Это – для тебя, Мэй.
      – Ты слышишь? – Тобин повернулась к подруге.
      – Да, – ответила Мэй, вытирая с глаз слезы.
      С Кайли на плечах, ее муж высоко держал Кубок Стэнли, и, слушая многотысячный приветственный хор, она надеялась, что и Серж смотрит на все это по телевизору. Микрофон, должно быть, оказался очень близко ко рту Кайли, потому что Мэй вдруг услышала, как репродукторы разнесли ее слова по всему стадиону:
      – Лорд Стэнли придумал этот Кубок, потому что его сыновья сильно-сильно любили хоккей.
      – Неужели? – Это уже был голос ведущего.
      – Да, он придумал этот Кубок для них.
      – А как ты узнала про это?
      – Мне рассказала моя сестра.
      Мэй напрягла слух, попытавшись услышать продолжение, но голос Кайли потонул в приветственных криках болельщиков, и Мэй оставила свои попытки разобрать слова, сказанные дочерью. Она узнала все, что хотела. Можно было бы описать этот момент в синем дневнике, но она не станет делать этого. Некоторые истины слишком безупречны, чтобы их записывать или даже произносить вслух.