Кейт вздохнула и опять внимательно посмотрела в глаза Эндрю. Она не верила в то, что их отношения можно было спасти. Его роман с Виллой стал для нее последней каплей.
– Послушай, Кети, – тоном искусного политика начал Эндрю. – Ты ведь даже не дала мне шанса. Не захотела ничего слушать. Сразу же потребовала развода.
– Да, это так, – согласилась Кейт.
– Все друзья спрашивают меня, как нам удалось так быстро развестись. У них бракоразводные процессы тянулись годами.
– К счастью, у нас все прошло легко.
– Потому что ты ни на что не претендовала. А ведь мы были женаты довольно долго, и ты могла требовать раздела имущества.
– Мне не нужны были твои деньги, – сказала Кейт.
– Ни мои деньги, ни я сам, – вздохнул Эндрю, пристально глядя на Кейт. – Но ведь я мог исправить свою ошибку. Я мог бы измениться.
– Когда любишь человека – принимаешь его таким, какой он есть, не собираясь в нем ничего менять. Но я уже не могла принимать тебя таким, каким ты стал.
– Но ты любишь меня?
– Любила.
– Я мог бы исправиться, Кети…
Кейт отвела глаза. Она не верила, что это было возможно. Они с Эндрю слишком по-разному смотрели на брак. Кейт считала неверность недопустимой: она не понимала, как можно изменить любимому человеку хотя бы раз. Эндрю не только считал, но и поступал иначе: за время их супружеской жизни он изменил ей не один раз, а множество. В том числе и с ее собственной сестрой.
– Ты пришла, чтобы снова высказывать мне упреки?
– Нет, Эндрю. Вовсе не для этого. Мне нужно с тобой поговорить.
Он предложил ей сесть и сам присел на диван. Подняв глаза, Кейт взглянула на пианино, и ее сердце впервые сильно заколотилось с тех пор, как она переступила порог квартиры своего бывшего мужа.
Ее портрет, написанный Виллой, все еще висел на стене над пианино. Кейт всегда очень нравилась эта картина. На ней Вилла изобразила ее за штурвалом летящего самолета. Чувствовалось, сколько любви вложила ее сестра в этот портрет. Слегка улыбающиеся, излучающие тепло глаза, по-детски сосредоточенный взгляд, чуть приоткрытые губы, развевающийся от ветра белый шарф на шее… – такой увидела ее Вилла, подметив детали, которые сама Кейт за собой не замечала.
Тогда, семь месяцев назад, она была слишком обижена на свою сестру, чтобы взять этот портрет с собой, покидая квартиру Эндрю.
– У тебя все еще висит эта картина… – сказала Кейт.
– Да, мне она нравится.
– Я думала, что к этому времени ты ее уже снял…
– Зачем? Я люблю красивые вещи, – произнес Эндрю.
Внутри у Кейт все перевернулось. Он любил сначала ее, потом ее младшую сестру. Он любил красивые вещи… Надо же, какой ценитель искусства.
– Но ты можешь забрать этот портрет, если хочешь, – заметил Эндрю.
– Спасибо. Я его заберу, когда буду уходить. Но сначала… я хотела спросить тебя…
– О чем, Кейт? Я уже все тебе рассказал. Зачем опять ворошить все это? Неужели за одну глупую ошибку человек должен расплачиваться всю оставшуюся жизнь? Сколько супружеских пар проходит через измену! Многие из моих друзей изменяли, по глупости, своим женам – с секретаршами, с молоденькими практикантками, с какими-нибудь случайными подругами или еще с кем-нибудь. Разве им приходится до сих пор расплачиваться за свои ошибки?
– Вилла – не «кто-нибудь», – с дрожью в голосе произнесла Кейт. – Она моя сестра. Ей было всего двадцать два года. И теперь она исчезла.
Эндрю отвел взгляд. Он выглядел очень уставшим, и Кейт показалось, что морщинки вокруг его глаз стали глубже, чем раньше.
– Она где-то скрывается, я в этом уверен, – сказал он. – Она ведь художница, творческая натура, со всеми ее богемными причудами…
– Так значит, тебя в ней привлекла ее богемность? – спросила Кейт. – Вот чего, выходит, мне не хватало?
– Прошу тебя, Кейт! Сколько можно тебе повторять! Это была глупая, нелепая, идиотская ошибка. Ты же знаешь – кризис среднего возраста… И, к тому же, здесь, в Вашингтоне, повсюду соблазны. Да, я оступался и раньше, но нам всегда удавалось преодолеть это. Я знал, что ты обо всем догадываешься – и я ненавидел себя за то, что заставляю тебя страдать. Я давал себе слово, что это больше не повторится…
– Но это повторялось снова и снова.
– Да, это так. И ты стала уставать от этого. И от меня тоже. Да, наверное, я заслужил это… Не спорю, я поступал нехорошо, но ты же понимаешь – кругом всегда столько соблазнов. А потом Вилла стала работать у меня. Конечно, я не должен был приглашать ее к себе на работу, но, клянусь, у меня ничего такого тогда даже в мыслях не было… Все случилось само собой. Она так напоминала мне тебя… Глядя на нее, я возвращался в те прекрасные времена, когда мы с тобой были моложе.
– Перестань, Эндрю, – сказала Кейт, судорожно сжав кулаки. – Сейчас мне не менее больно слышать все это, чем в первый раз. Ты спал с моей младшей сестрой, чтобы снова почувствовать ту страсть, которую когда-то испытывал ко мне… Разве все это не ужасно?
– Кети, пожалуйста…
– Ей было всего двадцать два года. И ты воспользовался ее неопытностью, как хищник. А ведь ты помогал мне растить ее, ты был для нее почти как отец.
– Хватит, Кети, прошу тебя, – сказал Эндрю, закрывая глаза ладонью.
Кейт продолжала пристально на него смотреть. Она впервые видела Эндрю таким жалким и потерянным. Он, действительно, переживал из-за всего, что произошло. После того, как они поженились, он всегда так заботился о Вилле, и Кейт еще сильнее полюбила мужа за это. Она даже представить не могла, что между ними когда-нибудь могло что-то случиться. И была уверена, что и самому Эндрю это не приходило в голову.
Как бы то ни было, теперь Кейт знала, что их развод окончателен. Все ее чувства к Эндрю умерли, и после этой встречи их жизни уже никогда не должны были пересечься.
– Ладно, – сказала она. – Давай больше никогда не будем к этому возвращаться.
– Да, я с тобой согласен. Пора, наконец, забыть все это и жить дальше. Но что тебя привело сегодня сюда? Я чем-то могу тебе помочь?
Кейт внимательно посмотрела в такое знакомое и когда-то такое родное лицо Эндрю. Его голос звучал ласково и участливо. Несмотря на все свои личные недостатки, Эндрю был хорошим человеком. Его шеф, сенатор Гордон, известный своими либеральными и гуманистическими взглядами, всегда ценил в Эндрю именно его открытость и доброту.
– Я пришла сюда, чтобы почувствовать себя ближе к Вилле, – прошептала она.
– То есть?
– Ты не представляешь, как мне ее не хватает, Эндрю. Я пыталась поговорить о ней с Мэттом, но он ничего не захотел слушать. Знаешь, ведь я ездила в Коннектикут. А потом в Массачусетс – на автозаправку, где в последний раз была использована ее кредитная карта.
– Зачем, Кейт?
– Чтобы понять, – ответила Кейт, выделив последнее слово. – Увидеть все своими глазами и понять. Куда она поехала? Почему? Если бы только я получила ту открытку раньше…
– Прости, – произнес Эндрю, уставившись на свои босые ноги. – В этом я виноват. Мне невыносимо было видеть твое имя на конвертах, и я просто сразу же выкидывал их в корзину. Открытка попала где-то между ними, поэтому я ее не заметил.
– Если бы только я получила ее раньше… – с горечью повторила Кейт.
– Ты считаешь, что-то можно было предотвратить?
Кейт кивнула, и ее взгляд опять невольно упал на картину Виллы.
– Что ты имеешь в виду? Что можно было предотвратить?
– Я не уверена, – прошептала Кейт.
– Первое время, когда Вилла исчезла, ты боялась, что она что-нибудь с собой сделает, – сказал Эндрю и отвел глаза – вероятно, ему было стыдно.
– Да, я боялась, что она не сможет жить после того, что произошло, – согласилась Кейт.
– Да, особенно, после твоей реакции, когда ты нас застала… – заметил Эндрю, и невольно кинул взгляд в направлении коридора, который вел в спальню.
Кейт почувствовала боль в груди, вспомнив тот день. Она пришла домой раньше обычного из-за внезапно подхваченной сильной простуды. Ничего не подозревая, она вошла в квартиру и направилась в спальню, мечтая только об одном: поскорее раздеться и забраться в постель. Она открыла дверь в спальню и обмерла на месте: Эндрю и Вилла лежали в постели, совершенно голые, с нежностью безумно влюбленных касаясь друг друга.
Сначала у Кейт был шок.
Она просто стояла и смотрела, не веря своим глазам. Эндрю в постели с Виллой… В это невозможно было поверить. Потом все завертелось у нее перед глазами, она закричала и бросилась прочь.
– Через несколько минут Виллы тоже уже не было в квартире, – глухо сказал Эндрю. – Она убежала от меня в полном отчаянии, и я не смог ее остановить. Думаю, в тот момент, она решила, что уже никогда не сможет взглянуть тебе в глаза… А потом, вечером, ты вернулась, едва держась на ногах, и прошла в кабинет, чтобы прилечь.
– Да, помню, – промолвила Кейт. – Ты принес мне стакан холодной воды и мокрое полотенце.
– А ты швырнула стакан в стену и разорвала полотенце в клочья.
– Вилла ничего этого не видела.
– Да, в это время она была уже где-то в другом месте, – сказал Эндрю. – А на следующий день ты ушла от меня, не оставив мне даже шанса.
– О каком шансе ты говоришь? Наш брак был уже безнадежен.
– Вероятно, Вилла решила, что ты и на отношениях с ней поставила крест… Возможно, ты и не простила бы ее, если бы она не пропала.
– Рано или поздно я все равно простила бы ее, потому, что она моя сестра. Нас соединяют кровные узы.
– А нас соединяли узы супружества – мы ведь давали друг другу брачную клятву, – тихим голосом напомнил ей Эндрю.
Кейт сжала руки, пытаясь унять дрожь. Возможно, он был прав. Если бы Вилла не исчезла, она бы не осознала, насколько дорога ей сестра, и не смогла бы ее простить.
– Так ты пришла сюда, чтобы почувствовать присутствие Виллы? – спросил Эндрю.
– Да, ведь мы трое были счастливы здесь когда-то, – ответила Кейт. – Ты так заботился о Вилле – почти, как настоящий отец. Она ведь была еще такой юной, когда мы поженились.
– Да, и я разрушил наше счастье собственными руками, – с горечью произнес Эндрю, опустив голову.
– Эндрю, Эндрю, – вздохнула Кейт, и ей стало даже немного жалко его.
Он искренне раскаивался во всем. Ему тоже пришлось пережить долгие дни одиночества, уныния и отчаяния. Кейт почувствовала, что когда-нибудь она простит и Эндрю, но, в то же время, она знала, что прощение уже не вернет в ее сердце любовь.
– Если ты хочешь что-то забрать – пожалуйста, – заметил Эндрю. – А что касается почты, то на твое имя в последнее время уже почти ничто не приходит, даже реклама. И, после того случая с открыткой Виллы, я внимательно просматриваю всю почту.
– Нет, я ничего не собираюсь забирать, – ответила Кейт, поднимаясь. – Я пришла просто… чтобы увидеть тебя. И поговорить о Вилле. В Коннектикуте я встретилась с адвокатом, который защищает серийного убийцу – Грегори Меррилла. Я обратилась к нему, потому что меня мучили подозрения… – ведь Вилла была как раз в тех местах.
– И что думает адвокат?
Кейт вспомнила их неожиданную встречу в Фэрхейвене, их поцелуй и все, что Джон рассказал ей о Меррилле. Она знала, что если откроет сейчас все Эндрю, он поймет, что адвокат, защищающий Грегори Меррилла, разгласил конфиденциальную информацию.
– Не знаю, – сказала, наконец, Кейт, пожалев, что затронула эту тему.
Она подошла к пианино и, встав на скамеечку, сняла со стены свой портрет. Эндрю молча смотрел на нее, дожидаясь, что будет дальше. Кейт повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ну, что ж, будь счастлив, Эндрю, – сказала она.
– И ты тоже, Кейт.
В этот момент, глядя ему в глаза, Кейт, наконец, поняла, зачем, прежде всего, приходила: она должна была забрать свой портрет, написанный Виллой, и освободить Эндрю навсегда.
Они долго смотрели друг на друга, и Кейт почувствовала, что Эндрю размышляет, должен ли он поцеловать ее на прощание. Она отступила на шаг назад, давая ему понять, что этого делать не стоило.
Они попрощались, и Кейт с облегчением вышла из квартиры Эндрю, зная, что никогда больше туда не вернется. Направляясь к лифту, она слышала, как дверь за ней тихо закрылась. Кейт глубоко вздохнула. Только что она поставила последнюю точку в своих отношениях с Эндрю: все ее чувства к нему были теперь в прошлом.
А в настоящем было совсем другое. Кейт подумала о маленьком городке в штате Коннектикут, о двух милых детях и их собаке с колючками в спутанной шерсти, о человеке, который стал ей так дорог, хотя их соединял всего один поцелуй. Это была ее новая жизнь, и семейство О'Рурк навсегда заняло место в ее освободившемся сердце – рядом с Виллой, которую Кейт никогда не смогла бы оставить в прошлом.
Глава 18
Тедди выглянул в окно, беспокоясь за Мэгги. В мире было слишком много опасностей, а она была такая маленькая, хорошенькая и беззащитная. Он видел в газете фотографию Аманды Мартин – жертвы нового маньяка. Обычная, симпатичная девушка, какие окружали его повсюду – в школе, на улице, где угодно. Если ужасные вещи могли случаться с такими, как Аманда, то, значит, и Мэгги не была застрахована от этого.
Взглянув на часы, Тедди решил подождать еще десять минут – до пятнадцати минут четвертого – и, если за это время Мэгги не вернется, отправиться на ее поиски. Обычно сестра приходила домой раньше него: когда он возвращался, Мэгги уже давно дожидалась его, горя нетерпением о чем-нибудь рассказать.
В последнее время Тедди был очень занят учебой и тренировками, и это нисколько не тяготило его – напротив, он был рад своей постоянной занятости. По крайней мере, благодаря этому у него оставалось меньше времени на то, чтобы беспокоиться за Мэгги и скучать по дому. Ему нравилось жить у деда, но, в то же время, его сильно тянуло домой.
Был понедельник, до Дня благодарения оставалось четыре дня. Дедушка с Мэв были сейчас на кухне – они пекли пироги, чтобы устроить дома настоящий праздник. Тедди вспомнил, как проходил этот день у них дома, когда была жива мама. Она поднималась рано утром, когда все еще спали, чтобы приготовить праздничное блюдо – запеченную в духовке индейку, и в доме в этот день пахло особенно аппетитно.
Это были такие счастливые воспоминания… Но были и другие, от которых у Тедди сжималось сердце. Он помнил, что незадолго до смерти мама часто где-то пропадала допоздна и возвращалась домой почти ночью. Беспокойство не давало ему уснуть, и он засыпал лишь тогда, когда слышал, как мама, вернувшись, отпирала ключом входную дверь. Тогда он не понимал, что происходило, и лишь потом, уже после смерти матери начал, помимо своей воли, догадываться. Сплетни, ходившие по городу, естественно, не миновали и его. Однажды он слышал, как Салли Кэрролл рассказывала кому-то, что у его матери был любовник. Тедди не хотел этому верить, но что-то говорило ему, что это правда. Он прекрасно помнил те ночи, когда он лежал без сна, прислушиваясь в мучительном ожидании, и ту последнюю ночь, когда мама так и не вернулась домой.
Вероятно, с тех самых пор ожидание чьего-либо возвращения стало для него такой невыносимой пыткой.
Тедди чувствовал на своих плечах тяжелый груз. Ему приходилось защищать и оберегать не только свою сестру и других девушек города: в его защите нуждались и его родители. Вчерашний случай никак не шел у него из головы.
Мистер Фелан подвозил его домой с тренировки, и Тедди увидел Мэгги, идущую вдоль дороги.
– О, это моя сестра! – закричал он с заднего сиденья, и мистер Фелан, остановив машину рядом с Мэгги, предложил ей сесть.
Тедди помнил, какой ужас был написан на ее лице первые несколько секунд, пока она не увидела брата и не узнала мистера Дженкинса, сидевшего рядом с мистером Феланом. Несомненно, Мэгги подумала, что ее собирается похитить маньяк.
Однако не это воспоминание не давало теперь покоя Тедди, а то, что случилось чуть позже. В машине было включено радио, и шла передача, в которой обсуждались, с участием радиослушателей, проблемы современного общества. Естественно, заговорили о преступности, и, в конце концов, речь зашла о проблеме освобождения опасных преступников из тюрьмы.
– Хорошенькая система, – сказал мистер Фелан. – Права и интересы преступников ставят у нас превыше всего. Полиции не дают нормально работать! В наше время упрятать преступника за решетку – далеко не легкое дело.
– О смертной казни и говорить нечего, – заметил мистер Дженкинс. – Некоторые ведь считают, что убийца имеет большее право на жизнь, чем его жертва! Вот, например, адвокаты…
Тедди вздрогнул. Они не назвали имени его отца, но он почувствовал, что они имели в виду его.
– Ну, что ты, Хант, – засмеялся мистер Дженкинс. – Некоторым преступникам адвокат нужен, как нянька младенцу. Среди них бывают ведь самые настоящие дебилы – вроде Меррилла. Он вообще хромает на голову. Ты ведь знаешь, как копы его поймали? По потерянной им дорожной карте!
– Да, у этого парня явно не все дома. Урод какой-то.
Тедди было очень неприятно, что его тренеры обсуждали дело, которым занимался его отец. Несомненно, им очень хотелось высказать все, что они думали о Джоне О'Рурке, но они не могли сделать это в присутствии его детей.
Однако хуже всего было то, что в тот момент Тедди почувствовал горькую обиду на своих родителей. На мать – за то, что она (по какой бы то ни было причине) приходила домой так поздно в те последние месяцы. На отца – за то, что он все свое время отдавал работе, забывая о них с Мэгги. Им нужно было, чтобы рядом был кто-то из взрослых, но те взрослые, которых Тедди знал, плохо отзывались о его отце.
Он вспомнил о Кейт. Она была единственной, от кого он не слышал ничего плохого. Она понимала его лучше, чем кто бы то ни было, и она пришла на его школьный матч. За него уже давно никто так не болел, как Кейт. Он видел, как она прыгала в толпе, выкрикивая его имя. Он даже слышал ее голос в гуле других голосов.
Тедди опять выглянул в окно. Мэгги все не было. Брейнер подошел к нему, требуя к себе внимания. Тедди погладил пса и увидел, что в его шерсти опять было полно клещей и колючек. Прошел уже почти месяц с тех пор, как Кейт вымыла и вычесала собаку.
Тедди очень хотелось, чтобы у них была нормальная семья. Чтобы они жили дома, а не у дедушки. Чтобы ему не приходилось защищать честь своего отца перед ребятами в школе и тренерами. Чтобы не одна Мэгги встречала его в дверях, когда он возвращался домой из школы.
Тедди решил ждать последние двадцать секунд. Если Мэгги не вернется, он позвонит отцу, а потом сядет на свой велосипед и сам отправится на ее поиски. Перед его глазами стояла фотография Аманды Мартин. И ее рука со скрюченными пальцами, торчащая из волнолома.
К счастью, в этот момент послышался долгожданный звук затормозившего на подъездной дорожке велосипеда. Тедди вздохнул с облегчением: камень свалился с его души, но отчего-то ему все еще было не по себе. Он опять вдруг вспомнил про девушку в волноломе, и на глаза его навернулись слезы. Через несколько секунд Мэгги уже ворвалась в дом.
– Тедди! – закричала она. – Ты сегодня пришел раньше меня! Если бы я знала, что ты сегодня не пойдешь на тренировку, я бы поехала утром в школу на автобусе, а не на велосипеде!
Тедди поспешно вытер рукавом глаза, чтобы Мэгги не заметила его слез и не догадалась о том, как он переживал за нее.
– Привет, Мэгги, – сказал он, широко улыбнувшись и взяв у нее рюкзак. – Ну, рассказывай, как прошел день?
Кейт вернулась домой от Эндрю в половине девятого. Ее встретил настойчивый звонок телефона, лай Бонни и ужасный холод – по рассеянности она выключила отопление, уходя утром из дома. Пройдя на кухню и поставив картину Виллы на стул, Кейт схватила трубку телефона.
– Да? – сказала она, держа трубку в одной руке, а другой включая отопление.
– Кейт? Это Джон О'Рурк.
– О, – произнесла Кейт, сжав трубку обеими руками. От одного голоса Джона ей сразу стало теплее. Прислонившись спиной к стене, она стала медленно сползать вниз, пока не села на пол. Бонни тотчас забралась к ней на колени. – Здравствуйте, Джон.
– Здравствуйте, Кейт.
– Вы звоните мне, чтобы узнать, получила ли я письмо Мэгги и Тедди? Да, получила. И уже начала писать им ответ… Я очень скучаю по вашим детям, они такие милые.
– Хорошо, – сказал Джон. – Но я звоню вам не совсем из-за письма.
– А из-за чего?
В трубке повисла тишина, и сердце у Кейт оборвалось. Могла быть только одна причина, по которой Джон мог ей звонить. С ее стороны было величайшей глупостью подумать, будто он звонил из личного интереса.
– Это связано с вашим клиентом? – с замиранием сердца спросила она. – Он что-то вам рассказал?
– Нет, Кейт. Дело в другом. Вы читали газеты?
– Да. А что случилось?
– Выходит, вы ничего не знаете… Наверное, эта новость не попала в вашингтонские газеты. У нас опять было найдено тело мертвой девушки. В волноломе.
– Боже мой, – прошептала Кейт.
– Но это не Вилла, – успокоил Джон.
Глаза Кейт наполнились слезами. Она взглянула на картину, с такой любовью написанную ее сестрой, и почувствовала рядом незримое присутствие Виллы.
– Откуда вы знаете? – с трудом произнесла она.
– Потому что полиции удалось установить ее личность. Это Аманда Мартин.
– Кто она?
– Молодая девушка из Готорна. Ее родители – владельцы лодочной мастерской, и она сама там подрабатывала. Ей было девятнадцать лет, и она училась в филиале Университета Коннектикута в Эвери Пойнт.
– А что Меррилл? – спросила Кейт. – Он там же, где и был? Он не сбежал?
– Нет, – вновь поспешил успокоить ее Джон. – Он по-прежнему в Уинтерхэме, в камере смертников… Это не мог быть он. Абсолютно точно.
– Но ведь почерк очень похож…
– Да, кто-то ему подражает.
– Что еще известно полиции? Вы не знаете, они не находили еще кого-нибудь?
– Нет, пока обнаружили только одно тело. Убийцу сейчас усиленно ищут.
– Выходит, моя сестра могла попасть в лапы не только Мерриллу, но и кому-то другому?
– Я буду следить за этим делом и держать вас в курсе.
– Боже, как все это ужасно…
– Я понимаю, – мягко сказал Джон. – Вам тяжело опять возвращаться к этому. Но я подумал, что должен вас известить. Ведь если бы вы прочитали в газете, что у нас в Коннектикуте был обнаружен труп девушки, вы могли бы подумать, что это Вилла.
– Спасибо вам за этот звонок, Джон. Я никогда не забуду вашу доброту.
В трубке опять повисло молчание, и Кейт даже слышала дыхание Джона.
– Странно, большинство людей считают меня черствым и бессердечным, – произнес Джон. – Я даже удивлен, что вы обо мне другого мнения.
– Не знаю почему, – с улыбкой заметила Кейт, – но вы раскрыли свою настоящую сущность в Фэрхейвене.
– В каком смысле?
– Вы доказали, что у вас большое сердце.
– Для адвоката?
– Нет. Вообще.
– Знаете, я был единственным ребенком в семье, – сказал Джон. – Но когда я увидел, как вы убиваетесь из-за своей младшей сестры, я подумал о Мэгги и Тедди… Я даже представить не могу, что бы они делали друг без друга.
– Это тяжело, – прошептала Кейт. – Это ужасно тяжело.
– Держитесь, Кейт. Думаю, Мэгги сказала бы вам сейчас то же самое. Кстати, если вам нужен шарф, который вы оставили ей для Хэллоуина, мы можем вам его переслать.
– Нет, я подарила его Мэгги навсегда, – ответила Кейт, взглянув на картину, где Вилла изобразила ее с этим шарфом на шее. – Скажите ей, чтобы она всегда была осторожна…
– Да, я всегда ей об этом говорю.
– Берегите ее, Джон. В этом мире столько зла – в любую минуту может что-то случиться, – добавила Кейт и задумалась о том, о чем столько размышляла в последнее время: все несчастья в жизни происходят совершенно внезапно, врываясь в череду самых обыденных событий.
Ты можешь вернуться с работы с букетом тюльпанов в руке и обнаружить, что твоя жизнь навсегда разрушена; можешь, в сердцах, сказать что-то сестре и никогда ее больше не увидеть.
– Хорошее тоже случается в этой жизни, – сказал Джон. – Не забывайте об этом.
– И вы тоже.
– Хорошо, Кейт, – засмеялся Джон. – А когда я позвоню вам в следующий раз, вы скажете мне, что бывает в мире хорошего?
– Постараюсь.
Они попрощались, но Кейт еще довольно долго сидела на полу, сжимая в руке телефонную трубку и слушая тиканье настенных часов. Собачка Виллы все еще лежала у нее на коленях. Кейт казалось, что в доме стало уже гораздо теплее – или, возможно, ее просто согрел голос Джона.
Она опять посмотрела на белый шарф на своем портрете. Теперь он перешел к Мэгги, став словно связующим звеном между их семьями.
Если бы Джон не положил уже трубку, Кейт сказала бы ему, что бывает хорошего в мире. Мэгги и Тедди. Брейнер и Бонни. Ее сестра Вилла. И сам Джон.
Кейт стало грустно, и она поняла, что находилась сейчас не там, где должна была находиться. Ей было так тяжело вернуться в Вашингтон, так и не разгадав тайну исчезновения Виллы, но она заставила себя это сделать. Она решила, что должна смириться с неизвестностью и попытаться жить дальше.
Однако сидя сейчас на полу в своем вашингтонском доме, Кейт поняла, что вернулась напрасно. Это был ложный путь. Ее сердце и мысли все равно были сейчас в Коннектикуте. Именно там находились сейчас самые близкие ей люди. И только там можно было найти объяснение исчезновению Виллы.
Кейт посмотрела на Бонни и вопросительно подняла брови. Ей казалось, что собачка читала ее мысли.
– Ну, что, Бон, думаешь, нам стоит это сделать?
Бонни вильнула хвостом. Кейт кивнула и погладила ее по спине.
Глава 19
Билли Мэннинг позвонил Джону и сказал, что хочет допросить Грега Меррилла в связи с убийством Аманды Мартин. В данном случае Меррилл был вне подозрений, но, возможно, ему что-то было известно.
– Если твой клиент согласится помочь следствию, – сказал Билли, – думаю, суд учтет это при вынесении приговора.
Джон встретился с Билли прямо в Уинтерхэме. Когда они прошли в комнату для свиданий, охранник, выразительно покосившись на Джона, сказал:
– Сочувствую тебе, Билли.
– Ты это насчет Джона? – спросил детектив. – Зря. Он хороший парень. Мы с ним вместе учились в школе и играли в одной команде.
– Да, – ответил охранник, – но сейчас он, похоже, играет в другой команде.
– Да ладно тебе. Все равно О'Рурк хороший парень, – заметил Билли.
Когда охранник вышел, Билли впился в Джона глазами и зашептал:
– Слушай, не вставляй мне палки в колеса, когда я буду допрашивать Грега, ладно? Будь другом, а? Я ведь всегда за тебя горой, Джонни. Ты слышал, как я за тебя заступался?
– А с чего ты взял, что за меня нужно заступаться, Билли?
– Ах, ну да – перед кем за тебя заступаться? Ты ведь в нашем городе всеобщий любимец… Эх, Джонни, Джонни, лучше бы все-таки ты стал копом. Работали бы вместе в полиции, ловили бы преступников… Но ты предпочел стать адвокатом. А потом, наверное, станешь и судьей – так же, как твой отец.
– Но ты ведь тоже пошел по стопам отца, Билли.
– Да, это правда. Видимо, никуда от этого не деться… А, кстати, как там Тедди? Тоже, наверное, собирается продолжить семейную традицию?
Джон ничего не ответил. С некоторых пор Тедди стал очень замкнутым. В то время как Мэгги, по своему обыкновению, щебетала без умолку, Тедди предпочитал отмалчиваться и почти все свободное время проводил на заднем дворе, тренируясь с мячом. Джон чувствовал, что между ним и его сыном возникла невидимая стена, и он знал, что должен каким-то образом разрушить ее.
Наконец, дверь открылась, и двое охранников ввели в комнату свиданий Грега Меррилла. Он был в наручниках, с короткой тюремной стрижкой, и его полнота теперь особенно бросалась в глаза: арестантская роба была ему на размер мала и плотно обтягивала его пухлое тело. Меррилл сильно изменился в тюрьме и уже не был тем обаятельным, внушающим доверие молодым человеком, которому не составляло большого труда заманивать в свою машину неосторожных девушек.
– Здравствуйте, Грег, – сказал Джон.
– Зачем он пришел? – спросил Грег, кинув взгляд на Билли. – Разве я уже не ответил на все их вопросы?
– Вы нам снова нужны, мистер Меррилл, – произнес Билли, откинувшись на спинку стула.
– Что ему нужно от меня, Джон? – воскликнул Грег.
– Детектив Мэннинг хочет кое о чем тебя расспросить, – ответил Джон.
– Расскажите мне об Аманде Мартин, Грег, – попросил Билли. – Вам, должно быть, уже известно о том, что у вас появился последователь.
– Я не имею к этому никакого отношения.
– Господин адвокат, попросите своего клиента ответить на мой вопрос, – сказал Билли.
Джон молчал, дожидаясь, чтобы Грег заговорил сам. Билли кинул на него нетерпеливый взгляд. Они были старыми друзьями, но тюремный охранник был прав: Джон играл теперь в другой команде. В глазах Меррилла читалось беспокойство, и он втягивал голову в плечи, словно пытаясь спрятаться, как черепаха, в свой панцирь.
– Вы выглядите подавленным Грег, – заметил Билли. – Может быть, расскажете, почему?
– С какой стати мне быть подавленным? Я ничего не делал.
– Но, может быть, вы завидуете? Тому, кто может сейчас что-то делать.
– Ха, – пренебрежительно сказал Грег, покраснев от негодования. – Этому я не завидую.
– Этому? Вы так говорите, как будто знаете его.
– Я никого не знаю. С чего вы взяли? Я вообще понятия не имею, кто это.
Билли скептически посмотрел на Меррилла, давая понять, что не верит ему. Даже Джон на этот раз сильно сомневался в правдивости своего клиента. У Грега бегали глаза, как будто он явно что-то знал, но скрывал это.
– Ну, так что вам известно об убийстве Аманды Мартин? – спросил Билли. – Почему ее убийца выбрал именно волнолом в Пойнт Герон? Придавал ли он какое-то особое значение времени совершения убийства?
Грег откинулся назад и закрыл глаза. Билли сидел неподвижно, опершись локтем о спинку своего стула. Он казался спокойным и почти равнодушным, но его пронзительные, как у ястреба, глаза ни на секунду не переставали сверлить убийцу.
