— О Боже! — воскликнула Мисси, изумленно глядя на открывшуюся ей картину.

Они прибыли в Мемфис, и Фабиана рассмешила откровенная реакция Мисси.

— Глупышка, глаза у вас как блюдца. Можно подумать, вы никогда не видели Мемфиса!

— Вот именно, — тихонько буркнула она.

На месте огромного современного города стоял крохотный городишко с грязными улицами и домами, крытыми в основном дранкой. Теперь они ехали мимо таких вот ветхих построек — продуктовая лавка, конюшня, винный погребок. К коновязям были привязаны лошади, на покосившихся верандах сидели, развалившись, какие-то джентльмены. Мимо проезжали повозки и двуколки, поднимая клубы пыли, повсюду пахло пищевыми отбросами и нечистотами.

Невероятно! Мисси смотрела во все глаза. Вот они свернули в узкую улочку; судя по табличке, то была улица Эдамса — это место она знала и там, в настоящем, оно называлось Викторианский городок.

— О Господи! — снова изумилась она.

Фабиан все еще смеялся, а Мисси разинув рот, смотрела на здания по обеим сторонам улицы. Прославленного дома Фонтена не было, но рядом она заметила кирпичную стену дома Ли. Дальше по улице рабочие только еще начинали строить то, что, судя по всему, будет потом домом Мэллори Нили.

Мисси вздрогнула. Это был Мемфис, конечно, но вовсе не тот, который она знала!

Чуть поодаль на доме с драночной крышей висела табличка «Торговля рабами», что подтверждали полдюжины чернокожих, которых загонял внутрь здания джентльмен во фраке. Это зрелище произвело на Мисси весьма отрезвляющее впечатление. Конечно, она знала, что на плантации ее новых родителей трудятся рабы, но она была чересчур занята собой, чтобы всерьез задуматься об этом. Теперь же перед ней предстало со всей очевидностью, что в этом веке люди покупаются и продаются… Она была потрясена.

Они свернули на Передовую улицу, расположенную на обрыве. Мисси удивленно смотрела на незнакомые кирпичные дома, на многочисленные экипажи, с грохотом проезжавшие мимо, на лодочников и дельцов, толпящихся на дощатом настиле. Она глянула вниз, на пристань, на ряды плавучих хибарок, и заметила вдали пароход, который, пыхтя, поднимался вверх по Миссисипи. Все здесь было ей незнакомо, кроме общих очертаний обрыва и самой реки. Внизу не было ни «Тинистого острова», ни мостов через Миссисипи в Арканзас, ни города Западный Мемфис на другом берегу.

— Как вы себя чувствуете, Мисси? — спросил Фабиан.

Побледнев, Мисси пожала плечами.

— После того как я ударилась головой, я, кажется… кое-что утратила.

«Кое-что — это сто сорок лет», — добавила она про себя.

Через несколько минут Фабиан подвел Мисси к элегантному фасаду отеля «Гайосо» на Меняльной площади. Они вошли в вестибюль и оказались среди гудящей толпы — леди в длинных платьях и в шляпках с перьями, джентльменов в темных костюмах и плантаторских шляпах. Везде сновали дети — мальчики в матросках, девочки-в платьицах, сшитых по типу модных платьев своих матерей. В помещении был тяжелый, спертый воздух, «Неужели эти люди никогда не слышали о мыле и дезодорантах?» — подумала Мисси, которую едва не стошнило от этой вони. Она не заметила, чтобы так неприятно пахло от ее родителей или от Фабиана, но эта давка похожа на испытание огнем.

— Откуда столько народу? — спросила она у Фабиана.

— Наверное, у пристани остановился пароход, — объяснил он — и, без сомнения, многим пассажирам захотелось пообедать в ресторане отеля. Надеюсь, нам еще удастся занять столик. — Оглядевшись, он заметил метрдотеля и щелкнул пальцами. — А вот и Жюль. Нам повезло!

Метрдотель, который хорошо знал Фабиана и называл Мисси не иначе как мисс Монтгомери, подвел их к уютному столику в углу. Выпив воды, Мисси оглядела красивое помещение с высокими потолками и хрустальными люстрами, украшенное папоротниками и коврами с цветочным узором. Заметив, как одеты другие посетители, особенно взглянув на закрытые дневные платья дам, Мисси поняла, что и впрямь показалась бы смешной, появись она на публике в декольтированном бальном наряде, и в душе поблагодарила Фабиана, настоявшего на том, чтобы она переоделась. Ее внимание привлекли белоснежная льняная скатерть на столе, старинный хрусталь и столовое серебро, красивые тарелки китайского фарфора с золотой каемкой. «У этого времени не отнимешь элегантности», — подумала она.

— Вы даже не заглянули в меню, любовь моя, — заметил Фабиан.

— Я не ваша любовь, — сурово ответила она, взяв в руки меню.

— Не беспокойтесь, — насмешливо отозвался он. — Я все закажу за вас.

— Как же!

Не обратив внимания на ее реплику, Фабиан жестом подозвал официанта.

— Мы с невестой хотели бы пообедать жареными цыплятами.

— Жареными цыплятами! — изумилась Мисси. — Вы что, не слышали о холестерине?

И Фабиан, и официант с изумлением уставились на Мисси.

— Честно говоря, я не слышал, — сказал Фабиан. — Пожалуйста, просветите нас.

Мисси только рукой махнула.

— Ладно, не важно. — Если она действительно живет в 1852 году, где любая болезнь может привести к осложнениям с летальным исходом, ей, по-видимому, не стоит беспокоиться о том, что ее артерии засорятся.

— Что будете пить, сэр? — спросил официант.

— Леди возьмет… — начал Фабиан.

— Белого вина, — закончила Мисси.

Фабиан изумленно выгнул бровь.

— Дорогая, вы меня шокируете. Леди не употребляют спиртного, тем более в такое время.

— Значит, я не леди, вот и все, — мило улыбнулась Мисси.

Фабиан засмеялся, запрокинув голову, в то время как официанту явно стало не по себе.

— Леди возьмет чай со льдом, а я — мятный джулеп.

Так назывался напиток из виски, воды, сахара, льда и мяты.

— Хорошо, сэр.

Когда официант ушел, Мисси свирепо уставилась на Фабиана.

— Грубиян! Сам будет пить ликер, а я должна пить какой-то безвкусный чай!

Судя по всему, это замечание показалось ему очаровательным. Кончиком сапога он наступил на ее туфельку под столом.

— Если вы позволите мне поцеловать вас потом, милая, обещаю, что это будет очень даже вкусно.

Мисси тотчас вспыхнула. Господи, этому пентюху удалось заставить ее покраснеть! Подобное прежде не удавалось ни одному мужчине, и потому торжество Фабиана казалось вдвойне унизительным!

А тот, разумеется, пожирал ее глазами.

— Постарайтесь держать себя в руках, милая. Я понимаю, что мысль о моих поцелуях наполняет вас… непреодолимым желанием, но мы находимся на людях, в конце концов. Не могли бы вы подождать, пока…

— Идите к черту! — выпалила она.

Фабиан рассмеялся. Официант между тем принес заказанные напитки.

Она глотнула ледяного чая и подняла на него обиженный взгляд.

— Итак, что вы делаете, Фонтено? Чем вы зарабатываете на жизнь? — улыбнулась она жеманно и ядовито.

— Разумеется, выращиваю хлопок.

Она вытаращила глаза.

— Не смешите меня. Не хотите же вы сказать, что обрабатываете плантацию своими руками?

— Конечно, нет, но…

— Чем еще вы занимаете свое время?

Он ухмыльнулся.

— Дайте подумать. Играю в карты, ухаживаю за женщинами…

— И пьете мятный джулеп? — саркастически докончила она.

Он поднял свой стакан в шутливом приветствии.

— Вот именно.

— Господи, да ведь вы почти что паразит, — буркнула она с отвращением.

— Кто я?

— Ах, молчите и пейте ваш джулеп.

Еда оказалась на удивление вкусной. У превосходно зажаренных цыплят был вкус настоящей курятины; от мясной подливки просто слюнки текли, свежая зеленая фасоль пахла беконом, картофель же был рассыпчатый и горячий. А бисквиты… такие легкие и сладкие, они просто таяли во рту!

Мисси наслаждалась каждым куском. Она даже съела цыплячью ножку, к которой не выказал интереса Фабиан. Окончив трапезу, он подпер рукой подбородок и устремил на нее обожающий взгляд.

— Разве вы не знаете, что леди не объедаются таким вот образом? — нежно спросил он.

— Я уже сказала вам, что я не леди, из чего следует, что вы мне не нянька.

— Вы растолстеете, — пригрозил он, подмигнув. — Конечно, женщинам полезно «полнеть» каждый год, но постоянного обжорства я не потерплю.

Мисси отшвырнула вилку.

— Послушайте, вы, дурень, я ведь уже сказала, что не собираюсь за вас замуж… а тем более рожать вам детей.

— Вы не хотите иметь от меня детей? — спросил он, притворяясь, что сильно огорчен.

— Вам не кажется, что вы ставите телегу впереди лошади?

— Ах да! Сначала я должен уговорить вас отправиться со мной к алтарю.

— Без армии не обойдетесь!

Он покачал головой.

— Будь я проклят, если вы не превратились в настоящую бой-бабу!

— А какой я была раньше? — задумчиво спросила Мисси.

— Вы хотите сказать, что не помните этого? — искренне удивился он.

— После падения прошлое мне припоминается очень смутно.

Он откинулся на спинку стула и сказал.

— Вы были весьма кроткой молодой леди — и мне было с вами чертовски скучно.

— Тогда почему же вы собирались жениться на мне?

— Честь, дорогая моя, — торжественно ответил он.

— У вас есть честь? — презрительно бросила она и тут же спохватилась, заметив, как он разгневался.

— Джентльмены Юга очень серьезно относятся к своей чести, — заявил он таким ледяным тоном, что по спине у нее мурашки побежали. — И если бы вы были мужчиной и оскорбили бы меня подобным образом, я вызвал бы вас…

— Ой не надо! — Он тут же яростно сверкнул глазами, и она махнула рукой. — Ладно, есть у вас честь. Господи, Фабиан, вы так реагируете, словно я назвала вас геем.

— Геем? Веселым? Но я и стремлюсь веселиться как можно чаще…

Мисси вытаращила глаза.

— Вы не понимаете, о чем речь, — заключила она.

— Вы что, сударыня, называете меня пассивным?

Она взглянула на него с насмешливым ужасом.

— Moi? Ни в коем случае!

Судя по виду, Фабиан успокоился.

— Однако о чем это мы говорили?

— Я усомнилась в наличии у вас чести. — И прежде чем он успел снова вознегодовать, торопливо закончила: — Слушайте, внесем ясность. Я согласна, что вы — человек чести, даже приятный иногда человек, хотя и не веселый по-настоящему. А теперь скажите мне, почему вы собирались жениться на Мелиссе.

— Вы, конечно, имеете в виду себя? — растерянно улыбнулся он.

— Именно. Почему вы собирались жениться на мне?

Он вздохнул.

— Потому что брачный контракт был заключен нашими семьями, когда вы родились. — Он нахмурился. — Вы что же, и этого не помните?

— Нет, хотя па и напоминал сегодня утром. — Она удивленно покачала головой. — Просто не верится! Брак по договору родителей.

— Что же здесь странного? — не понял он. — Сплошь да рядом творится такое. Видите ли, наша фамильная плантация расположена рядом с вашей, поэтому родители и решили, что мы — подходящая пара. Когда они умерли два года тому назад во время эпидемии желтой лихорадки, я почувствовал себя обязанным исполнить их желание.

— Простите, — отозвалась Мисси в замешательстве.

— Получается, что Мелисса и Фабиан намеревались пожениться исключительно из практических целей, точно так же как они с Джеффом там, в настоящем!

— Стало быть, мы вступаем в брак ради объединения поместий и капиталов?

— Странная постановка вопроса.

— Но точная.

— Пожалуй.

— Итак… мы назначили дату свадьбы — и что потом?

— Вы упали с лестницы прямо перед началом брачной церемонии, а когда очнулись, то стали разговаривать и вести себя совершенно по-другому. — Договорив, Фабиан вдруг как-то неуверенно посмотрел на Мисси.

— Что такое? — раздраженно спросила она.

— Просто у меня мелькнула мысль, ужасная мысль…

— Ну?

Протянув руку, он с необычайной нежностью погладил ее по щеке. А ее охватила неизбывная тоска.

— Не становитесь той, прежней, — страстно прошептал он, — прошу вас!

Мисси заглянула в его темные завораживающие глаза и чуть не задохнулась. Ей вовсе не хотелось идти на поводу у Фабиана, но еще меньше ей хотелось становиться воплощением ее дальней родственницы, мямли Мелиссы.

— Насчет этого будьте спокойны, — хмыкнула она.

Часом позже Фабиан провожал Мисси по благоухающей дорожке к дому Монтгомери. Множество цветущих растений и деревьев в парке свидетельствовало о том, что весна не за горами.

— Кстати, — сказал Фабиан, — я принял приглашение пообедать с вами завтра у Сарджентов.

— Вот спасибо, что сообщили! — саркастически заметила Мисси. — А кто такие Сардженты?

— Мисси, я потрясен. Люси Сарджент — одна из самых близких ваших подруг. Они с Джереми входят в наш кружок, состоящий из нескольких пар. Мы обедаем вместе каждые две недели, Не говорите, что и это вы тоже забыли.

— Видимо, так оно и есть, забыла.

— Не важно. Может быть, в течение вечера нам удастся обсудить новую дату нашей свадьбы.

Мисси не могла не признать, что ей понравилась их оживленная пикировка за ленчем, но теперь он снова вел себя как тупица.

— Вы что же, совсем меня не слушаете?

— Вы выйдете за меня замуж, дорогая, — произнес он тоном, не терпящим возражений. — Обязательно!

— И у вас хватает наглости утверждать, будто вы не хотите, чтобы я стала такой, как раньше! — расхохоталась она. — А на самом деле вам нужна бесхребетная женушка, которой вы могли бы приказывать, — вроде вашей

— бесценной Мел.. вроде той, какой я была!

Он лениво усмехнулся и протянул руку, чтобы поиграть ее белокурым локоном.

— О, я не возражаю против вашего характера, дорогая, пока вы сознаете, кто здесь носит штаны.

Она рванулась в сторону.

— Да подавитесь своими чертовыми штанами!

— Итак, будьте готовы завтра к пяти вечера. — Он решил не обращать внимания на ее выходку.

— Простите, у меня другие планы.

На сей раз он не на шутку разозлился и схватил ее за плечи.

— Вы будете изменять мне с другим?

— Я, конечно, сделаю все, что могу.

— Ах ты, шлюха! — Он легонько встряхнул ее. — Завтра вы будете готовы ровно в пять или вам придется отвечать за последствия.

— Какие последствия?

— У вас сильно заболит deriere.

Какое-то время они смотрели друг на друга горящими глазами.

— Леди должна подчиняться своему жениху, — произнес он наконец, скрипнув зубами.

— В последний раз говорю, Фонтено, я не леди и не ваша невеста!

— Если вы и впредь будете вести себя так дерзко, я отнесусь к этому как к разрешению считать вас женщиной свободного поведения.

Мисси зашлась от смеха.

— Да пошли вы к черту!

— И буду обращаться с вами соответственно

— Вы не сделаете ничего по..

Но ее протест потонул в наказующем поцелуе. Фабиан стиснул ее так крепко, что у нее захватило дух, а его губы и язык принялись вытворять что-то невыразимо эротическое с ее ртом, с ее чувствами. Атака, отступление, снова атака, опять отступление… Ее яростный вопль превратился в стон наслаждения, затем раздалась невнятная мольба о продолжении.

— Так как же, Мисси? — спросил он одними губами.

Голова у Мисси шла кругом, она задыхалась от возбуждения. К счастью, в самую последнюю минуту она вспомнила, что в девятнадцатом веке люди почти ничего не знали о предохранении. Иначе она продолжала бы этот любовный поединок — просто для того, чтобы пережить сногсшибательное ощущение, чтобы он изнасиловал ее прямо здесь, на садовой дорожке.

— К пяти я буду готова, — бросила она, двинувшись вперед, точно лунатик.