Глава 33

К шести часам вечера, когда черный экипаж Ледетов приехал, чтобы забрать Денизу, у Невады страшно разболелась голова от болтовни взволнованной рыжеволосой девушки.

— Никогда в моей жизни я не встречала подобного мужчины! — воскликнула Дениза, как только они вышли из домика для гостей. — Я и не подозревала, что существуют такие великолепные образцы.

— Ну, Дениза, — проворчала Невада.

— И прямо здесь, рядом с тобой… Я бы хотела жить в вашем доме… Я бы прокралась к нему и умоляла сделать меня женщиной… Он как раз тот мужчина, с которым я бы впервые разделила страсть…

— Дениза, пожалуйста, — предостерегла ее Невада.

— Чрезвычайно важно выбрать мужчину, который знает, а Джонни — самое сексуальное животное, если такие существуют. Интересно, понравилась ли я ему? Я куплю очаровательное новое платье для вечеринки. Ты заметила, его восхитительные губы выглядят так, как будто он целовал десятки — нет, сотни красивых женщин…

— Дениза, Дениза…

— Самые черные глаза и самые черные волосы, какие я когда-либо видела. Такой учтивый и чарующе галантный… ты видела, его стройное тело такое смуглое. Держу пари, если снять с него эти короткие брюки, его кожа выглядела бы, как…

— Дениза Джун Ледет! — не выдержала Невада. — Перестанешь ли ты кричать о Джонни Роулетте?

Дениза озадаченно посмотрела на нее:

— Тебя что-то беспокоит? Ты так раздражительна сегодня, Мэри.

— Извини, — вздохнула Невада. — Это все жара. Если вскоре не пойдет дождь и не станет прохладнее, я определенно сойду с ума.

— Хм, если Джонни Роулетт не поцелует меня на вечеринке или раньше — вот тогда я точно сойду с ума. — Дениза рассмеялась и прижалась щекой к Неваде.

— Пока, Мэри. Я рада, что вернулась домой. Можно, я снова приеду завтра днем? — с надеждой спросила она.

— Ах нет, нет, Дениза. Я собиралась завтра пойти за покупками. Мне надо еще кое-что купить для приданого.

Дениза выглядела разочарованной. Невада тронула ее за руку:

— Если хочешь, поедем с нами.

— Конечно. В какое время? Я скажу Эдгару, чтобы он…

— Не стоит. Мы заедем за тобой.

— Прекрасно. Тогда до завтра. — Дениза снова обняла Неваду, в последний раз бросила взгляд на домик для гостей, забралась в экипаж и уехала. Со вздохом облегчения Невада повернулась и вошла в дом.

Было еще угнетающе жарко, когда без четверти восемь вечера Невада вышла на лестничную площадку. Сегодня в восемь в библиотеке собирались почитатели Шекспира, и Невада очень хотела, несмотря на чувство вины, сослаться на головную боль и остаться у себя наверху. У нее действительно болела голова, и перспектива провести два часа в обществе ученых снобов, обсуждая творчество Шекспира, казалась ей малопривлекательной.

Невада вздохнула и подошла к лестнице. Не то чтобы Неваде не нравились ученые друзья Малькольма — конечно нравились, — но иногда она страстно хотела, чтобы Малькольм повез ее куда-нибудь в город выпить и повеселиться — только он и она. Наедине.

Пока Невада собиралась с духом, чтобы присоединиться к скучнейшему обществу, она подумала, что в эту минуту Джонни одевается и собирается провести вечер в одном из роскошных игорных домов. Ненавидя себя за предательство, Невада страстно хотела бы пойти с Джонни. Она выстрадала уже так много скучных ужинов и балетных представлений с Малькольмом и его матерью. Поглощенная своими мыслями, Невада вошла в темную и тихую библиотеку, где уже заранее целая дюжина стульев, обитых серебряной парчой, была поставлена правильным полукругом перед небольшим возвышением.

Невада остановилась, встала на цыпочки и попыталась дотянуться до золоченого бра, висевшего сразу же за дверью. К своему разочарованию она поняла, что ей не хватает роста, чтобы зажечь свет. Вне себя от обиды, она с досадой вздохнула, подпрыгнув изо всех сил.

— Проклятье! — вырвалось у нее.

Глубокий мужском смех заставил Неваду застыть на месте, но еще больше она была поражена, когда пара сильных рук обхватила ее талию и легко подняла над полом.

— Черт возьми, любимая, — сказал Джонни ей на ухо. — Я думал, ты уже перестала ругаться. — Он пощелкал языком. — И это после всех уроков красноречия?

— Отпусти меня сию же минуту, я буду также очень благодарна, если ты откажешься от слежки за мной.

Он снова засмеялся, обвил ее талию одной рукой, а другую положил ей на живот.

— Дорогая, тебе лучше включить свет, а то придет старина Малькольм и не правильно нас поймет.

Вцепившись пальцами в стальные мускулы удерживающей ее на весу руки в попытке освободиться, Невада раздраженно ответила:

— Ты хотел сказать «правильно нас поймет», не так ли?

— Может быть, я слегка туповат. Объясни мне, пожалуйста.

Невада лихорадочно старалась освободиться от его объятия.

— Теперь, когда ты не можешь получить меня, ты воспылал желанием?

Джонни ответил добродушной усмешкой и прижался щекой к ее стройной открытой спине.

— Включи свет, Невада, а то в темноте я могу потерять контроль над собой.

Дрожащей рукой Невада дотянулась до светильника. Как только золотистый свет залил библиотеку, Джонни опустил ее на пол. Покраснев от гнева, Невада мгновенно обернулась к нему.

— Уже поздно, и тебе пора убираться.

— Я никуда не собираюсь, — ответил Джонни, отводя мизинцем непослушный локон с лица Невады.

— Ты не собираешься… но ты уже одет. Разве ты не идешь играть?

— Что? Пропустить чтение стихов? Я даже не мог подумать об этом.

Джонни негодующе поднял брови. Потом улыбнулся и скрестил руки на груди. Невада ощутила ужасную тошноту.

— Ты меня дразнишь? Ты ведь не собираешься остаться? Ты просто зашел, чтобы подать милостыню, прежде чем уйти.

На привлекательном лице Джонни появилось выражение удивления.

— Подать милостыню? — он покачал головой. — Удивительно, как взгляды других людей на мое поведение отличаются от моих собственных. Я-то думал, что я — человек, приносящий солнечный свет и радость везде, где появляюсь…

— Предупреждаю тебя, Джонни. Если ты останешься сегодня вечером, веди себя прилично, — гневный взгляд синих глаз Невады сказал ему больше, чем слова.

— А если нет, что ты тогда сделаешь? — спросил Джонни.

Невада уже открыла рот, чтобы объяснить ему, но взгляд Джонни, обращенный поверх ее головы, предупредил Неваду, что они уже были не одни.

Малькольм спокойно вошел в библиотеку и обнял Неваду за талию.

— Если она сердится, значит ты обидел ее, — сказал он, глядя на Джонни. — Что такое, Джон? Что ты сделал моей Мэри?

Джонни только улыбнулся и вытащил сигару из внутреннего кармана полотняного, с иголочки, пиджака.

— Лучше спроси свою Мэри.

— Дорогая? — Малькольм вопросительно взглянул Неваде в глаза. — Что здесь произошло? Чем Джон расстроил тебя?

— Ничего. Совсем ничего не произошло, — огрызнулась Невада и мгновенно раскаялась. — Ах, Малькольм, извини. У меня болит голова из-за этой жары. Поэтому я так расстроена.

И Невада обворожительно улыбнулась Малькольму.

— Ну, тогда… — Малькольм обернулся к брату. — Но что ты здесь делаешь, Джон? По-моему, тебе пора отправляться в бесконечные поиски карточной фортуны.

Джонни чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и зажег сигару.

— Я, пожалуй, пропущу сегодня карты. Посижу в вашем избранном обществе, — он усмехнулся, не выпуская сигары изо рта. — Если вы не возражаете.

— Возражаем? Почему же? — Малькольм покровительственно улыбнулся Джонни. — Полагаю, даже ты слышал о Шекспире. Я бы поставил тебя в тупик, если бы заговорил о лорде Байроне.

— Байрон? Байрон? — задумчиво повторил Джонни. — Это не тот, кто сдавал карты в фараон у Блэки в прошлом сезоне?

Улыбка пропала с лица Малькольма.

— Это не смешно, Джон. Если ты настаиваешь… Звонок в дверь прервал его.

— А вот и они, — объявил Малькольм и, еще раз улыбнувшись Неваде, торопливо направился встречать гостей. Джонни и Невада остались стоять друг против друга; Джонни улыбался, а Невада сердито хмурилась. Невада подошла поближе.

— Я имела в виду именно это. Даже не думай удивленно поднимать брови. Ты слышишь меня?

— Ты будешь мной гордиться, дорогая, — не переставая улыбаться, ответил Джонни.

Все собрались в библиотеке. Кроме Малькольма и Невады там находились: отец Леонин, католический священник, недавно вернувшийся из Ватикана; Бесс Томпсон, пухлая и розовая жена президента банка; маленький и смуглый Ричард Кейз, ближайший друг Малькольма, пианист; профессор Дуглас Хаммерсмит, миниатюрный нервный мужчина, преподающий драматическое искусство в университете; Джейн Уильяме, тугая на ухо восьмидесятилетняя вдова; Бонни Джексон, Катрин Холмс и Агнес Робертс — трио весьма интеллигентных, весьма застенчивых и весьма худых старых дев. И Джонни Роулетт.

В течение некоторого времени присутствующие рассаживались на обитых серебряной материей стульях. Невада намеренно задержалась, пока Джонни не выбрал себе место. Когда все уселись, Джонни — Невада ничуть этому не удивилась — оказался прямо против трибуны. И неудивительно также то, что по обе стороны от него сидели женщины.

Малькольм занял место выступающего.

— Позвольте мне искренне поблагодарить всех за присутствие на вечере, который, как я надеюсь, будет вечером, посвященным изучению и восхищению литературным гением Вильяма Шекспира. Как вы помните, в прошлый раз мы…

Невада из-под полуопущенных ресниц смотрела не на докладчика.

Она наблюдала за жеманной и нервной реакцией женщин на присутствие Джонни. Его сильное мужское обаяние, бесспорно, подавляло. Он был таким большим, таким смуглым, что, казалось, затмевал всех вокруг. Он смотрел прямо перед собой, не пытаясь в данный момент привлечь чье-либо внимание, как будто был полностью поглощен рассказом Малькольма. Но чернота его волос и усов, ширина плеч под сшитым на заказ костюмом, блестящие черные глаза и явное чувство собственного превосходства не давали присутствующим леди сосредоточиться на Малькольме или Шекспире.

Его неожиданное присутствие заставило не одну даму, вышедшую на возвышение для декламации любимого сонета, спотыкаться при чтении, краснеть и нервничать. А когда в середине вечера Джонни с разрешения дам снял пиджак и ослабил узел галстука, волнение, трепет и возбуждение его поклонниц возросли еще больше. Они с удовольствием простили ему грубость, когда он зевнул от скуки при очередном затянувшемся обсуждении.

Настала очередь Невады выступить перед собравшимися. Она очень тщательно выбрала сонет для декламации. Она целую неделю репетировала перед зеркалом в спальне. Она могла бы прочесть его задом наперед. Невада вышла вперед и уверенно и четко начала:

Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена…

Джонни слегка наклонился вперед. Он широко раздвинул колени, поднял руки и сцепил их на затылке. Он усмехался. И дерзко подмигнул ей. Невада запнулась и почувствовала панику. Она не могла вспомнить следующую строчку! Сонет, который она разучивала целую неделю, вылетел из головы. Она замолчала, кровь отхлынула от ее лица — ей хотелось провалиться сквозь землю.

Посмотрев на смуглое лицо Джонни, она вдруг разобрала по его губам подсказку: «Любви безмерной…»

Любви безмерной положить конец.

С тревогой повторила она эту строчку, благополучно вспоминая все остальные.

А когда закончила чтение и пробиралась к своему стулу, она услышала голос Малькольма:

— Джон, ты еще не декламировал, — обратился он к Джонни и улыбнулся, решив, что Джонни будет вынужден признаться в незнании стихов.

Джонни поднялся. Он прошел на подиум, уперся руками в бортики, обвел взглядом аудиторию и улыбнулся. И вот его низкий уверенный голос заполнил библиотеку, а черные глаза смело глядели прямо в глаза Невады.

Любовь — недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой.

Улыбка вскоре исчезла с лица Малькольма. Он удивленно и разочарованно уставился на Джонни. Невада тоже не отрывала глаз от Джонни, но не удивлялась. Джонни Роулетт ничем не мог поразить ее. Но он разозлил ее. Слушая его низкий голос, с безошибочными интонациями доносящий каждую строчку сонета, Невада чувствовала почти непреодолимое желание ударить по его самодовольной физиономии.

После декламации подали прохладительные напитки. Невада потягивала лимонад из запотевшего стакана, стоя рядом с Малькольмом, который увлеченно разговаривал с Ричардом Кейзом, отцом Леонином и профессором университета. Разговор шел о Шекспире и его творчестве.

В нескольких футах от нее Джонни был окружен хихикающими дамами, которые улыбались и поддакивали каждому его слову. Когда одна из старых дев задала невинный вопрос о том, как он себя чувствует и как отдыхает в такую невыносимо жаркую пору, Невада услышала, что Джонни без тени смущения ответил, что спит абсолютно обнаженным в любую погоду, зимой и летом. Затянутые в корсеты леди смущенно хихикнули и склонили головы над прохладительными напитками, видимо, представив себе огромного смуглого мужчину без одежды в постели.

Невада с негодованием решила, что дамы от литературы также глупы, как и Дениза Ледет.

Глава 34

Всю ночь Невада проворочалась в кровати. Горячий влажный воздух был таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Ни малейшего дуновения свежего речного ветерка не доносилось в открытые высокие окна роскошной, но слишком жаркой спальни Невады. Ее длинная батистовая рубашка прилипала к влажной коже и причиняла немалые страдания. Мягкая и тонкая, но достаточно плотная ткань давила, не давала свободно двигаться. А при такой жаре Неваде приходилось довольно часто менять положение тела.

Невада печально вздохнула и откинулась на пухлые подушки; потом легла на бок и проложила ладони под голову; потом перевернулась на спину и закинула руки за голову. Полежала спокойно минуту, негромко застонала и перевернулась на живот, энергично поддернув запутавшийся подол рубашки; согнула одно колено, обхватила руками подушку и закрыла уставшие глаза. Но снова открыла. Невада опять легла на бок, потом ослабила душивший ее ворот, нетерпеливо дергая за ленты и оборки сорочки.

Невада страдала от жары, лежа в темной спальне, чувствуя, что вот-вот закричит во весь голос. В этот момент она вспомнила, как Джонни спокойно признался ученым дамам из кружка почитателей Шекспира, что он круглый год, зимой и летом, спит нагим. Невада знала, что так оно и было.

Чрезвычайно ярко ей припомнилась дождливая лондонская ночь, когда она вошла в его спальню и забралась к нему в постель. На нем и тогда не было пижамы. Если уж он спал обнаженным в холодную зимнюю английскую ночь, Невада не сомневалась, что точно так же Джонни поступал и в эти жаркие ночи на Миссисипи. И еще она не сомневалась, что Джонни сейчас спокойно спит в домике для гостей, когда она мучается, не в силах сомкнуть глаз. Невада встала с постели, быстро и нетерпеливо задрала ночную сорочку и стащила ее через голову.

Сжав зубы, скомкала ее и швырнула через всю комнату, нимало не заботясь, где она упадет. Раздевшись догола, Невада вздохнула с облегчением, улыбнулась и забралась в постель. Надо отдать должное Джонни, лежать нагой на прохладных шелковых простынях было гораздо приятнее. Невада еще раз вздохнула, вытянулась во весь рост, закинула руки за голову и счастливо улыбнулась. Отныне, решила Невада, погружаясь в приятную дремоту, она никогда больше не наденет ночной рубашки.

На следующее утро отдохнувшая и свежая Невада пришла в комнату мисс Анабел, чтобы продолжить подготовку к приближающейся свадьбе. Мисс Анабел сидела у окна за столиком времен королевы Анны и составляла список неотложных дел. Невада, поддакивая и внося новые предложения, ходила по комнате.

— Квинси уже заказала цветы… — задумчиво перечисляла мисс Анабел. — Последняя примерка платья будет в следующий четверг… Мистер Снайдер обещал изготовить приглашения не позже середины июля… Подружки невесты…

— Знаете, чего мне хочется, мисс Анабел? — прервала ее Невада, подойдя к столу.

— Чего, дорогая? — спросила мисс Анабел, подняв голову.

— Я хочу, чтобы Король Кэссиди был моим посаженым отцом, — сказала Невада.

В глазах мисс Анабел появилось мечтательное выражение, и она застенчиво опустила их.

— Да, конечно. Это было бы прекрасно, но…

Мисс Анабел почувствовала, что краснеет при одном упоминании имени этого человека. Она не хотела, чтобы кто-нибудь — даже Невада — догадался, что она слишком часто думает об этом привлекательном джентльмене с седой головой. Это смешно, мисс Анабел сознавала, но она частенько грезила о Короле Кэссиди, словно юная девушка. В ее безрассудных фантазиях она представляла, как к ней подходит серебряный король. И увозит ее домой. Домой, в дорогое ее сердцу поместье Делани на берегу извилистой Миссисипи недалеко от Батон-Руж, туда, где она выросла.

— С вами все в порядке, мисс Анабел?

— Что? Извини, дорогая, я немного задумалась, — мисс Анабел мягко улыбнулась. — Такое часто случается в моем возрасте.

— Я говорила, что Дениза собирается пойти с нами за покупками сегодня. Вы не против?

— Дорогая, — сказала мисс Анабел, дотрагиваясь до руки Невады, — надеюсь, ты извинишь меня, если я останусь дома. Сегодня опять слишком жарко.

— Конечно оставайтесь, — согласилась Невада. — Я уйду ненадолго.

Невада и Дениза смеясь вышли из маленького дорогого магазинчика в Л окаете. На неприметной вывеске над входной дверью было кратко написано: «У Анжелики». И ничего больше. Никаких образцов товаров нельзя было увидеть с улицы. Розовые шелковые гардины закрывали окна. Однако все знали, что только в этом фешенебельном магазинчике следует покупать белье истинным леди. Ночные сорочки с пышными, как морская пена, оборками и пеньюары из классического атласа или китайского шелка. Маленькие узкие сорочки, отделанные бельгийским кружевом. Облегающие лифы, очаровательные панталончики и прозрачные чулки.

Каждый предмет, каждый «фиговый листочек» был изобретен и изготовлен специально, чтобы угодить этим бесстыжим мужчинам. Заливающиеся румянцем невесты — если они могли себе это позволить — выбирали ночные сорочки и пеньюары для медового месяца у Анжелики. Шли слухи, что ни один жених не сможет остаться равнодушным, если невеста купит интимные предметы туалета у Анжелики. Это единственное, что может гарантировать счастливую супружескую жизнь.

Очарованная выбранными ею вещицами, Невада со счастливой улыбкой вышла из магазина. Обернувшись к экипажу, она замерла от неожиданности. Прислонившись спиной к ландо, перед ней стоял улыбающийся Джонни. Он был элегантно одет в белоснежный полотняный костюм, небесно-голубую рубашку с коричневым галстуком, широкополую кремового цвета шляпу и беззаботно покуривал сигару.

— Джонни! — радостно вскрикнула Дениза Л едет и устремилась к нему.

— А, мисс Ледет, — Джонни приподнял шляпу. — Счастлив снова видеть вас.

Дениза протянула ему руку, надеясь, что он поцелует ее. Джонни так и сделал. Затем его черные глаза обратились к Неваде.

— Выбираете что-нибудь, чтобы пробудить зверя в моем старшем брате? — Джонни указал глазами на розовые окна магазина, давая понять, что он хорошо знаком с предлагаемым там товаром.

Рассерженная Невада прищурила глаза и сжала губы, пытаясь сдержаться.

— Я надеюсь, — холодно произнесла она, — что вы, мистер Роулетт, единственный в этой семье, в ком можно пробудить зверя.

— Ну, как вы можете об этом судить, мисс Гамильтон? — засмеялся Джонни, вопросительно подняв брови.

Невада больше не могла сдерживать свой нрав.

— Уйдите с дороги, — огрызнулась она. — Мне пора ехать домой.

— Я думал, вы могли бы подвезти меня, — сказал Джонни, широко улыбаясь и не двигаясь с места.

— Вы ошиблись, — гневно ответила Невада и оттолкнула его, торопясь поскорее уехать.

Не переставая улыбаться, Джонни помог ей сесть в ландо и обратился к рыжеволосой девушке.

— Клянусь, мисс Ледет, я не могу этого понять. Я всегда старался быть другом для мисс Гамильтон. — Джонни покосился на разъяренную Неваду. — В конце концов, мы скоро станем с ней братом и сестрой.

Нервно задрожавший маленький подбородок Невады без слов выразил, как сильно ей хотелось высказаться. Джонни стоял, наблюдая, старина Джесс щелкнул кнутом над спинами лошадей, а экипаж тронулся и покатился по улице, как рыжеволосая Дениза оглядывалась и энергично махала ему рукой. Невада смотрела только вперед. Дениза наконец вздохнула и развернулась.

— Я не понимаю, почему ты недолюбливаешь Джонни Роулетта. Он правильно сказал, он скоро будет тебе братом.

— Кто сказал, что я его недолюбливаю? — проворчала Невада.

— А разве нет?

Невада закатила глаза.

— Он вульгарен и груб, а это совсем не то, что мне нравится..

Дениза не стала ее слушать.

— Когда Джонни подсаживал меня в экипаж, — затараторила она, — он улыбался мне и, я почти уверена, сжал мою талию чуть сильнее, чем это необходимо. Честное слово, я уверена, что он интересуется мной. Что ты об этом думаешь?

— Ты ведь носишь юбку. Этого вполне достаточно.

Невада увидела его уже после того, как они подвезли Денизу и направлялись домой. Верхом на большом гнедом жеребце Страйкер появился из-за угла и ехал им навстречу. Невада сразу узнала его.

— Стой, Джесс, остановись, пожалуйста.

Страйкер тоже увидел ее, натянул поводья и спрыгнул с седла. А Невада, выскочив из ландо, уже мчалась ему навстречу. Добежав до могучего гиганта, она раскинула руки, но Страйкер, оглядываясь по сторонам, удержал ее.

— Мисс Мэри, вы не можете на глазах у всех жителей Сент-Луиса обнимать такого человека, как я.

Признавая его правоту, Невада согласно кивнула.

— Я совсем потеряла тебя, Страйкер. Он взял ее за локоть и отвел к экипажу.

— Я вас искал. Я еду из Лукас Плейс. Нам надо поговорить.

— Хорошо. Поезжай за нами на своей лошади…

— Нет. Здесь удобнее. Я уезжаю…

— Ты уезжаешь из Сент-Луиса? Но, Страйкер, ты обещал, что после моего замужества ты…

— Я так и сделаю. Но я на службе у одного джентльмена, недавно вернувшегося из-за границы, и должен ехать с ним вниз по реке — он собирается приобрести кое-какую недвижимость около Батон-Руж.

— Хорошо, но я хочу, чтобы ты был здесь, когда…

— Я буду, — заверил ее Страйкер, подсаживая в экипаж. — У вас все в порядке? — заботливо спросил он, заглянув в лицо Неваде.

— Я счастлива. — Невада попыталась скрыть замешательство. Она улыбнулась и добавила:

— Или буду счастлива, если пойдет дождь. Эта жара так изматывает…

— Поезжайте домой, там прохладнее, — сказал Страйкер, подождал, пока экипаж отъедет, и снова вскочил в седло.

Он направился прямо к реке и привязал своего гнедого к коновязи на пристани. Потом прошел на причал и под жарким полуденным солнцем терпеливо ждал парохода «Утренний туман», который должен был прийти из Нового Орлеана.

Пароход появился незадолго до заката. Страйкер прищурил глаза, пристально вглядываясь в каждого сходящего на берег человека. Он радостно улыбнулся, когда щеголеватый мужчина с ротанговой тросточкой в правой руке, с цветком орхидеи в петлице, сверкая серебряными волосами в кроваво-красных лучах заходящего солнца, ловко преодолел длинный трап.

Догорали последние лучи вечернего солнца, когда Квинси Максвелл закончила одеваться к обеду. А одеваясь, она прикидывала, какие перемены грозят ее жизни в недалеком будущем. Она не любила перемен. Она предпочла бы, чтобы их с Малькольмом хорошо налаженная жизнь продолжалась как и прежде. До появления Мэри Гамильтон.

Но это было невозможно из-за завещания Луи Роулетта. Лицо Квинси окаменело, как только она подумала о большом смуглом французе, отце Джонни, ее втором муже. Богатом, но не знатном человеке, за которого она вышла, когда Джонни было четыре года, а Малькольму — семь. Сразу же после свадьбы она попыталась убедить гиганта-француза переписать завещание. Луи был подозрителен и отказался оставить ей все свое богатство. Вместо этого он составил документ, по которому львиная доля его состояния переходила к сыну — неважно Малькольму или Джонни, — который первым женится и заимеет наследника. Квинси была более чем разочарована условиями завещания, но не отчаивалась: ее сын был старшим, так что деньги должны были достаться ему.

Теперь, оглядываясь в прошлое, она готова была признать, что невежественный и грубый Луи Роулетт предвидел нежелание Малькольма жениться. Но все равно. Малькольм готов жениться, и она за этим присмотрит. Он женится на Мэри Гамильтон в конце лета. А к тому времени, когда подойдет следующее лето, родится ребенок от этого союза. И богатство Луи Роулетта — а оно было действительно значительным будет принадлежать Малькольму. И ей. И Квинси приложит все усилия, чтобы беспокойный грубиян Джон Роулетт убрался подальше от ее собственности.

После выполнения условий завещания ей не стоит беспокоиться по поводу долговечности брака Малькольма и Мэри. Может быть, к всеобщему удовольствию, они заплатят Мэри определенную сумму, и пусть она идет своей дорогой. Перспектива терпеть в доме мисс Анабел, Мэри, да еще и вечно вопящего младенца представлялась Квинси малопривлекательной. Сейчас еще рано об этом беспокоиться. Сначала надо выполнить самое необходимое. Во-первых, Мэри должна забеременеть.

Квинси вздохнула. И задумалась, сумел ли ее рассеянный сын-профессор переспать с Мэри. Сомнительно. Он не похож на этого бродягу Джона Роулетта. Квинси на мгновение нахмурилась. Джон Роулетт представлял собой опасность, так же как и его отец много лет назад.

Вспомнив появление молодого и обаятельного Луи Роулетта и свою собственную реакцию на его чары, Квинси забеспокоилась о безопасности Мэри. Мэри — девушка молодая и неопытная. Легкая добыча для такого искушенного соблазнителя, как Джон Роулетт.

Сначала все было тихо. Потом с южной стороны донесся отдаленный раскат грома. Невада повернула голову и прислушалась. И снова услышала гром. Поднявшись с обитой парчой кушетки, она подошла к окну, отодвинула шторы и взглянула в ночное небо. Невада улыбнулась.

— Пожалуй, наконец-то действительно пойдет дождь, — объявила Невада, обернувшись и глядя на Малькольма. Он опустил книгу, в течение которой был погружен весь вечер.

— Извини, Мэри. Что ты сказала?

— Я сказала, что уже почти полночь, и я засыпаю. — Невада подошла к кушетке. — Я иду спать.

— Я и не предполагал, что так поздно. — Он поднялся и поцеловал ее в щеку. — Иди, дорогая. Я посижу еще немного. — Малькольм вдохнул ночной воздух. — Пожалуй, ты права. Собирается дождь.

Невада рассмеялась в своей спальне, когда особенно сильный удар грома заставил ее буквально подпрыгнуть. Запах дождя был великолепен, прежде чем упала первая капля, душный воздух стал чуточку прохладнее.

Расстегивая платье, Невада вышла на балкон и глубоко вдохнула ночной воздух. Первые мелкие капли дождя уже падали на белые перила. Невада осмотрелась и увидела, что широкий навес над балконом защитит ее комнату от дождя, так что незачем закрывать окна. Улыбаясь, Невада вернулась в спальню, разделась догола и взобралась на приготовленную постель, а дождь начал свою ритмичную песенку, постукивая по крыше у нее над головой. Этот звук был лучшей колыбельной для Невады. Она лежала поверх простыней в сумрачной комнате, подставив свое обнаженное тело ласкающему прохладному ветерку.

Невада вздохнула, вытянулась на кровати и, уже погружаясь в приятную дремоту, прикрыла прохладной простыней живот и плечи. Это будет, подумала Невада, прикрывая веками глаза от ярких вспышек молний, самый приятный сон в моей жизни.

Глава 35

Вспышки молний приближающейся грозы освещали смуглое лицо мужчины, раскинувшегося на кровати в полуночной духоте. Его руки были сцеплены на затылке. Локти подняты вверх, мускулы обнаженных рук напряженно вздулись под гладкой бронзовой кожей.

Мужчина повернул голову. Рядом с его лицом на подушке лежала тонкая батистовая ночная рубашка. Аккуратно расправленная, она, казалось, ждала, что вот-вот войдет ее хозяйка, наденет рубашку и ляжет в большую кровать.

Джонни высвободил руки и взял ночную рубашку. Он долго держал ее в руке над собой. Потом разжал пальцы, и, сорочка плавно опустилась на его обнаженную грудь. Джонни глубоко вздохнул. Он все еще чувствовал запах женщины, надевавшей эту вещицу, Несмотря на то что белая рубашка пролежала всю ночь на лужайке перед домом и весь день на кровати Джонни.

Он опустил руку на мягкий батист и непроизвольно потер душистыми оборками по животу, снова по груди и наконец по горлу. Его улыбка стала шире, когда этот интимный предмет коснулся его лица. Джонни вытянул руки вдоль тела и некоторое время лежал так, с ночной сорочкой на голове, наблюдая за вспышками молний, пробивающимися сквозь тонкую преграду. Предштормовые порывы ветра проникали через высокие окна и прижимали душистую ткань к его носу и губам, а первые капли дождя ритмично постукивали по крыше старого домика.

Ночная сорочка принадлежала Неваде. Почему она оказалась на лужайке под окнами ее комнаты в то раннее утро, оставалось загадкой для Джонни. Он мог бы составить интересный сценарий, но ему не нравился такой вариант. Сцена, в которой его сводный брат проникает в комнату Невады, торопливо срывает с нее ночную сорочку и занимается с ней любовью, пока его мать и мисс Анабел спокойно отдыхают в своих комнатах, не нравилась Джонни. Не пойдет, это совершенно не в характере Малькольма.

Скорее похоже на то, что Неваде стало слишком жарко посреди июньской ночи, она поднялась, стянула с себя рубашку и небрежно отбросила, не думая о том, что та могла перелететь через балкон. Двумя пальцами Джонни медленно снял сорочку с лица.

Он широко ухмыльнулся в темноте, припомнив приятные минуты в прошлом. Он вспомнил о своем беспробудном сне в ту дождливую ночь в Лондоне. О том, как бессознательно потянулся к мягкой теплоте рядом с ним. Вспомнил по-детски сжатые губы, так сладко прижавшиеся к его рту. О том, как он открыл глаза и увидел полуобнаженную Неваду в своей постели, в своих объятиях.