Глава 35

Незадолго до рассвета, когда добрые люди питают утреннюю молитву, Тэмпл выскользнула из шатра шейха. Она была одета в костюм для верховой езды: белая блузка, бриджи и высокие кожаные сапоги. Волосы были заколоты на макушке, а за пояс Тэмпл заткнула пару кожаных перчаток.

Недалеко от шатра разговаривали двое мужчин, блондин и брюнет. У ног блондина помещалась огромная кожаная дорожная сумка. Рядом стояли слуги, одетые для длительного путешествия, держа наготове оседланных жеребцов.

Тэмпл набрала побольше воздуха, натянула на лицо улыбку и направилась к Шонси и Шерифу.

— А вот и она, — сказал Шонси, и мужчины как по команде повернулись, чтобы приветствовать Тэмпл. — Я уже решил, что вы спите и мне придется уехать без…

— Вы же знаете, я бы не смогла не попрощаться с вами.

Шонси улыбнулся:

— Возможно, вам было бы лучше подольше поспать. Сегодня вы выглядите немного усталой.

Тэмпл вспыхнула и перевела взгляд на Шарифа. К своему удивлению, на губах его она заметила нечто оде намека на заговорщицкую улыбку. У нее заныло сердце.

— Шонси прав, — сказал шейх. — Почему бы вам не отложить свою прогулку с Таризом? Возвращайтесь в шатер и отдохните немного.

— Я вовсе не устала, И вы сами знаете, как я люблю верховую езду.

Оба они тотчас вспомнили события минувшей ночи, и снова на губах Шарифа заиграла странная улыбка.

— Тогда почему бы вам не прокатиться вместе с нами, — предложил Шонси. — Тогда мы сможем распрощаться немного позже.

— Нет, — ответила Тэмпл. — Я только задержу вас. — Она взглянула на бирочки, прикрепленные к ручке дорожной сумки Шонси: отель «Колон», Барселона; линия Голландия — Америка; пансион «Изабелла», Мюнхен. Тэмпл быстро сменила тему разговора: — Вы исколесили весь мир, не так ли?

— Да, — согласился Шонси. — Отсюда я доберусь Красным морем до Египта, потом поплыву по Средиземному до Греции. Мой маршрут пройдет через Рим, Милан, Монте-Карло. Крутану там рулетку пару раз.

— Вы шутите, — заметила Тэмпл.

— Похоже на то. Впрочем, пора прощаться.

— Не могу передать, как я была рада вашему обществу.

— Я тоже, дорогая. — Шонси сделал шаг вперед и заключил женщину в объятия. — Боже, наверное, я буду скучать по вам. — Он нежно похлопал Тэмпл по спине. — Не забывайте меня, хорошо?

— Никогда. Я никогда не забуду вас.

— Постарайтесь вернуться с прогулки, прежде чем станет слишком жарко, — сверкнул глазами Шариф.

Тэмпл ничего не ответила, только кивнула.

К путешественникам подвели лошадей, и Тэмпл отступила на шаг. Шонси вскарабкался в седло, один из слуг приторочил его багаж к луке грузовой лошади. Шариф, вскочив в седло, взял в руки поводья, оглянулся и жестом подозвал к себе Тэмпл.

— Не совершить ли нам еще одну ночную прогулку, а?

Она не успела ответить, как он уже выпрямился и бросил на нее высокомерный взгляд.

— Что такое? — неожиданно спросил Шариф, вместо радости заметив печаль на лице Тэмпл.

Тэмпл покачала головой, прогнала непрошеные слезы и сказала:

— Ничего. Все хорошо.

— Наверное, вы устали…

— Шариф! Ты готов? — окликнул друга Шонси.

— Еду! — Шариф на секунду сжал руку Тэмпл и тотчас отпустил ее.

Шейх пустил жеребца вскачь и вместе с Шонси занял место во главе каравана. Солнце всходило, а маленький караван покидал лагерь. Шонси обернулся и помахал ей рукой. Женщина подняла вверх обе руки и стала махать как сумасшедшая. Она надеялась, что шейх тоже обернется и она в последний раз увидит его прекрасное лицо.

«Шариф, посмотри на меня! Пожалуйста! Дорогой, пожалуйста, посмотри на меня. Если ты хоть немного любишь меня, посмотри на меня и помаши мне. Я люблю тебя, Шариф, я люблю тебя. Я прошу только о том, чтобы ты оглянулся и помахал мне. Любовь моя, любовь моя, посмотри на меня!»

Но он так и не повернул головы. И не махнул ей. В этот день шейх Шариф Азиз Хамид выехал из лагеря, ни разу не обернувшись назад.

Тэмпл не двинулась с места, пока караван не скрылся из вида. Прижав руку к сердцу, она стояла не шелохнувшись. К ней подошел Тариз.

— Тэмпл?

Выйдя из забытья, Тэмпл обернулась и увидела, что Тариз подвел к ней двух жеребцов. Она заставила себя улыбнуться.

— Доброе утро, — как можно приветливее сказала Тэмпл. — Я ждала тебя.

— Еще рано. Наверное, вы встали, чтобы проводить мистера Уэлшенса?

— Да, я хотела попрощаться с Шонси. — Она потрепала шафрановую шею Тоза и попросила: — Одну минуту, Тариз. Позвольте, я зайду в шатер и уберу одежду, которую Рикия приготовила для меня.

— Конечно. Но нам надо торопиться. Скоро станет жарко.

Тэмпл быстро направилась в шатер, натянула на себя широкий белый балахон с вырезом для головы и рук, в складках которого спрятала фляжку с водой и незатейливую еду. Она прихватила с собой широкополую шляпу, но надевать не стала. Оружия у нее не было. Оставалось полагаться на то, что ей не встретится никакая опасность. Тэмпл заглянула и спальню и задержала взгляд на широкой кровати, где она провела самые счастливые часы своей жизни. Тэмпл едва смогла удержать слезы. Ничего это го она никогда не увидит. Надо идти. Не стоит ждать, когда страсть и любовь в глазах ее возлюбленного сменятся жалостью.

Тэмпл выскочила из шатра, избегая встречаться глазами с Таризом. Вскочив в седло, она бросила через плечо:

— Поехали!

Тэмпл торопила Тоза. Назад она не смотрела. Что бы не вызвать подозрений у Тариза, завела с ним приятную беседу. Отъехав на несколько миль от лагеря Тэмпл спешилась и сказала арабу, что ей захотелось пройтись. Верный слуга Шарифа соскочил с лошади и пошел рядом с женщиной.

— О-о-о! — неожиданно вскрикнула Тэмпл, делая вид, что она повредила колено. — Мое колено! О-о-о! стонала она.

Тариз нахмурился и опустился на песок, чтобы осмотреть ногу Тэмпл.

— Сейчас мы попробуем снять сапог.

Тэмпл ничего не ответила. Молча умоляя простить ее, она вынула из-за пазухи металлическую флягу с водой, и, когда Тариз наклонился, чтобы помочь ей, с силой ударила его по голове. Тариз растянулся на песке.

— Прости меня, Тариз, — прошептала Тэмпл и расправила концы его чалмы, закрывая от солнца. На всякий случай она прикрыла его голову еще и своей широкополой шляпой.

Потом она резко развернулась, вскочила в седло и унеслась прочь.

Глава 36

Солнце, высокое, огнедышащее, лило свои безжалостные лучи с бело-голубого неба. Воздух раскалился. Полдень еще не наступил, но жара уже стала невыносимой. Ветер дул с Мертвой Земли.

Надо сделать остановку. Она не зря выслушивала советы мудрого Тариза. Путешествовать по безжалостной пустыне в самое жаркое время дня было просто безумием. Она рисковать не собирается. За время многочисленных прогулок с Таризом она задала ему уйму вопросов, узнала расположение многих колодцев и познакомилась с системой отметок, по которой можно ориентироваться в этом безбрежном море песка.

Если ее расчеты верны, то в течение ближайшего часа она доберется до маленького оазиса с колодцем питьевой воды. Глаза у нее слезились от пыли, которую нес встречный ветер, и оттого, что она почти не спала ночью. Спина у нее болела, в голове стучало, рот и нос были забиты пылью. Тэмпл скакала, прищурив глаза. Впереди простиралось море золотого песка. Интересно, подумала Тэмпл, насколько ее хватит, если она не найдет оазиса. Сердце гулко билось в груди. Больше часа назад она проглотила последнюю каплю воды из алюминиевой фляжки и теперь испытывала нестерпимую жажду.

Она беспокоилась и о Тозе. Рыжий жеребец едва переставлял ноги. Голова его была опущена. Пыль забилась ему в ноздри, и он тяжело дышал.

Через несколько мгновений губы Тэмпл тронула улыбка: вдали вздымались верхушки пальм. Карта, которая все время стояла у нее перед глазами, не подвела. Впереди их ждали прохладная вода и тень от пальмовых деревьев.

— Ты видишь, мальчик? — потрепала она жеребца по влажной от пота шее. — Ты можешь выпить всю воду. Еще несколько ярдов, и отдыхай себе.

Жеребец навострил уши и приподнял голову. Он почуял воду и прибавил шаг. Очень скоро Тоз вступил под тень пальм. Не успела Тэмпл подойти к источнику, как Тоз, отталкивая ее мордой, попытался первым прильнуть к воде.

— Нет! — запротестовала Тэмпл. — Подожди своей очереди.

Она встала на колени, склонилась над источником и плечом отвела морду Тоза в сторону. Потом она опустила лицо в прохладную воду и начала жадно пить. Утолив жажду, она отерла губы, села на колени и уступила место Тозу.

После того как жеребец напился, Тэмпл расседлала его и бросила седло к подножию пальмы. Ока стянула с себя белый балахон, свернула его, сделав по душку, и положила поверх седла. Тэмпл сняла сапоги и вытянулась на траве, положив голову на изголовье из седла и одежды. Тэмпл надкусила плод инжира, но аппетита у нее не было, поэтому она протянула ягоду жеребцу, который щипал траву.

Тэмпл вздохнула, прикрыла глаза и сказала себе, должна немного поспать. Впереди ее ждала бессонная ночь. Но бедняжка так устала, что даже сон не шел к ней. Ее не беспокоил страх будущего — ей не давало спать сожаление о прошлом, ясное понимание того, что никогда не увидит единственного мужчину, которого ей довелось полюбить. Глаза ее наполнились слезами. Все кончено. У нее не осталось ничего, кроме воспоминаний. Воспоминаний об утренних прогулках верхом, воспоминаний о последней поездке к оазису в серебряном сиянии луны. У Тэмпл щемило сердце. Луч счастья мелькнул и исчез из ее жизни. Шариф не принадлежал ей. Она никогда его не увидит. Он никогда ее не обнимет. Вспоминая о своей жизни в лагере, она поняла, что будет скучать по шейху и его подданным, по той простой жизни, которую она привыкла вести. В то же самое время Тэмпл вовсе не скучала по высшему свету, в котором привыкла вращаться, по балам, сплетням и ухаживаниям. По череде поклонников. Как беззаботно она порхала по жизни, разбивая сердца влюбленных в нее молодых людей. Как эгоистична была она в бесконечном поиске плотских утех и наслаждений, она не сделала добра ни одному человеку! Горькие слезы текли по ее щекам, но Тэмпл улыбалась. Только теперь она поняла, что именно искала в череде впечатлений. Тайну собственной ненасытной натуры ей помог разгадать прекрасный арабский шейх, бедуин. Поэтому теперь для нее не имело значения, найдет ли она человека, которого сможет полюбить так же искренне и пламенно: любовь уже осветила ее жизнь. Для нее теперь не имело значения даже то, что Шариф никогда ее не любил. Теперь ее волновало лишь то, что она любила его.

Раньше Тэмпл подозревала, что была от рождения лишена чего-то очень важного, что от родителей к ней не перешла способность любить, что она не способна возлюбить другое живое существо больше, чем она любит себя. Теперь она точно зала, что Шарифа она любит больше. Она любила его так сильно, что даже решила, что не станет обращаться к властям и не расскажет никому о том, что с ней произошло в пустыне.

Она должна добраться до Багдада прежде даты, означенной в ее расписании, поэтому ни один человек не догадается, что с ней произошло. Никто никогда не узнает, что ее похитили и она провела в лагере арабского шейха месяц в качестве его жертвы и наложницы. Довольная тем, что может уберечь от неприятностей любимого человека, Тэмпл наконец уснула.

Проснулась она, едва солнце начало садиться. У Тэмпл ушло не больше минуты на то, чтобы наполнить фляжку водой, оседлать Тоза и отправиться в путь. Пока не взошла полная луна, она ехала в темноте и пела, чтобы не чувствовать одиночества. Потом Тэмпл принялась изучать звезды и угадывать созвездия. Пока она ехала с закинутой кверху головой, ей подумалось, что эти самые звезды и луна, которые видит она, сейчас льют свой свет на маленький лагерь Шарифа. И тотчас ей стало не так одиноко.

Тэмпл провела в пути уже сутки. Тариз как-то сказал ей, что на верблюдах бедуины совершают ежедневные переходы в семьдесят миль. Наверное, и она с Тозом отмахала не меньше.

Новый день принес с собой еще более безжалостную жару, чем предыдущий. Тэмпл казалось, что она уже вечность качается в седле под палящим солнцем.

Утром солнце палило нещадно, а ближе к полудню жара стала и вовсе невыносимой. Поднеся руку ко лбу, чтобы смахнуть пот, Тэмпл поймала себя на мысли, что совершала это движение всякую минуту на протяжении последнего часа. Она тяжело дышала и отчаянно искала взглядом на горизонте хотя бы намек на верхушки пальм. К несчастью, она не видела ничего, кроме вихря песка, который каким-то странным образом скользил по дюнам. Тэмпл ссутулилась, голова ее поникла. Далеко на юге она неожиданно заметила коричневое пятно в том самом месте, где земля смыкалась с небом. Она долго вглядывалась в это пятно, гадая, не караван ли, только что скрывшийся за линией горизонта, оставил клубы песка, которые она приняла за темное пятно. А может, караван не скрылся и вот-вот появится. Тэмпл долго и безнадежно вглядывалась в даль, а потом решила, что зрение стало подводить ее.

И она продолжила свой путь.

Тэмпл тряслась в седле, пока резкий порыв ветра не ударил ей в лицо. Потом раздался раскат грома. Тоз сначала захрипел, а потом карьером полетел вперед.

— Что это? — спросила Тэмпл у жеребца. — Что такое, Тоз?

Тоз заржал и перешел на галоп. Вихрь из песка быстро перемещался с юга на север. О Боже, только не это! Самум! Песчаная буря двигалась прямо ил нее. Тэмпл вжала колени в бока Тоза, когда небо раскололось от удара молнии на несколько кусков и загрохотал гром. Жеребец несся вперед, подгоняемый страхом.

Небо мгновенно стало свинцовым. Порывы горя чего ветра участились, песок вокруг Тэмпл стал закручиваться в маленькие вихри, Тэмпл становилось все труднее и труднее сопротивляться силе ветра. Самум сносил в сторону даже Тоза, весившего сто восемнадцать фунтов. Тэмпл пыталась защититься от песка, запахнувшись в широкую одежду.

Очень скоро Тэмпл потеряла ориентацию. Она больше не могла отличить небо от земли, она не знала, куда несет ее верный Тоз. Шум усиливался, перс-ходя в рев. День превратился в ночь. Песок был всюду: сверху, снизу, он забивался под одежду, в ноздри, в глаза, в рот. Тэмпл не видела ничего, кроме черно коричневого песка, не слышала ничего, кроме рева бури. Она только чувствовала дрожь Тоза и понимала, что мощный конь боится самума, как и она сама.

Ветер усиливался. Если так будет продолжаться дальше, то ее выбьет из седла и она потеряется в пустыне, подумала Тэмпл. Поэтому она изо всех сил вцепилась в поводья, уперлась коленями в бока Тоза и принялась молиться, чтобы конь не споткнулся и не выкинул ее из седла.

Неожиданно Тэмпл почувствовала, что в лицо ей бьют потоки воды, смешанной с песком и грязью, но дождь закончился, едва начавшись. Тэмпл чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро грязи. Тело коня было сплошь облеплено сырым песком.

Когда дождь прекратился, Тэмпл разглядела вдали очертания какого-то строения.

Оказавшись возле загадочного здания, она поняла, что перед ней разрушающийся каменный барак, построенный возле уже высохшего колодца. Петер снова набирал силу, поэтому Тэмпл, спешившись, ввела Тоза внутрь ветхой постройки, лишенной даже крыши. Она надеялась, что здесь они смогут найти спасение от ветра. Забрызганная грязью Тэмпл опустилась на колени, а потом села, прислонившись спиной к стене. Она собралась было стянуть с себя белое одеяние, но, повернув голову, с удивлением увидела, что огромный жеребец опустился на передние ноги и вытянулся рядом с ней. Его большая голова находилась как раз над ее собственной, у Тэмпл создалось впечатление, что верный Тоз хочет защитить ее от ветра песка.

— Ах, Тоз, — благодарно прошептала Тэмпл, — ты такой хороший мальчик.

Конь заржал, словно принимая ее благодарность. Тогда Тэмпл сняла свою белую одежду, подложила ее под голову и легла, прикрыв глаза.

Тоз надежно защищал ее от ветра и песка, но Тэмпл казалось, что, если вой ветра в течение ночи не прекратится, она сойдет с ума. Песчинки скрипели на зубах, попадали в глаза, отчего те слезились и чесались, как и все тело.

Несчастная, она снова и снова повторяла себе, что должна сохранять спокойствие. Не может же песчаная буря продолжаться вечность. В развалинах жилища было если не комфортно, то по крайней мере безопасно. Скоро ветер утихнет, песчаный вихрь уляжется, и все будет хорошо, уговаривала себя Тэмпл.

Буря, однако, продолжалась довольно долго. Но когда наступила темнота, жестокий самум утих.

Первым поднялся Тоз. Потом на ноги встала Тэмпл. Она натянула одежду, и они вдвоем вышли из барака. Тэмпл огляделась.

— Проклятие! — пробормотала она.

Тучи заволокли небо, лишая ее возможности ориентироваться по луне и звездам.

Она ни от кого не слышала об этом высохшем колодце. Тариз постоянно твердил ей о свежем ветре, дующем с моря, но ни о каком ветерке не было и речи. Песок вовсе не ложился волнами в направлении с юга на север, как рассказывал ей араб. Она не видела никаких следов, оставленных в пустыне караванами странстствующих купцов. Пустыня казалась ей одинаково безжизненной во всех направлениях.

Тэмпл не знала, где она находится. Она не знала, в каком направлении двигался Тоз во время песчаной бури. Она безнадежно потеряла всякую ориентацию.

Если она по ошибке отправится на запад, то попа дет снова в лагерь Шарифа. Если она заберет слишком далеко на юг, то окажется в пустыне смерти Руб эль-Хали и погибнет. Если же путь ее ляжет на север, то ее могут убить или захватить в плен турки.

Ей надо держать курс на восток, к Багдаду. Но как определить, где восток?

У Тэмпл не было ни карты, ни компаса. Она могла бы дождаться утра и попытаться определить направление по солнцу, но у них с Тозом совсем не осталось поды. Она не могла рисковать и потерять весь следующий день, посвятив его поискам оазиса или колодца.

Тэмпл глубоко вздохнула, смочила палец слюной и подняла его, ловя дуновение ветра. Даже слабого намека на ветерок не ощущалось. Она вскочила в седло и поехала. Чуть позже они с Тозом наткнулись то ли на большую лужу, то ли на маленькое болотце. Женщина и конь напились из этой лужи, отдохнули часа два и отправились дальше.

Вскоре она увидела группа вооруженных мужчин, которые на огромной скорости мчались к ней. Уверенная, что это Шариф спешит к ней на выручку, Тэмпл пришпорила Тоза и помчалась навстречу всадникам.

Тоз несся как ветер, и Тэмпл изо всех сил старалась разглядеть среди всадников прекрасного шейха. Но оказалось, что это вовсе не Шариф и его подданные. Тэмпл с ужасом поняла, что летит навстречу кровным врагам Шарифа, ненавистным туркам.

Глава 37

Главный стражник громко звякнул железной скобой, открывая ворота, чтобы впустить всадников во владения султана. Они отдали честь невидимому правителю, нежившемуся во дворце. Султана охраняли надежные воины.

Час назад во дворец прибыл скороход и через верного слугу Алвана передал Мустафе приятное известие. Поминутно кланяясь и извиняясь, что прервал забавы Мустафы, Алван сообщил, что отряд воинов приближается ко дворцу султана с прекрасной добычей. Им удалось захватить белокурую американку, которую похитил шейх Шариф Азиз Хамид. Примерно через час отряд прибудет во дворец.

— Помоги мне, — приказал султан.

— Хорошо, хозяин, — сказал Алван, делая знак дюжим телохранителям султана.

Двое молодцов с трудом подняли Мустафу с ложа. Алван взял со столика салфетку и смахнул крошки и сахарную пудру со щек и губ своего господина.

— Не желаете ли принять ванну перед встречей со златокудрой американкой?

— Ванну? Мне не нужна никакая ванна, — отрезал Мустафа. — Лучше помоги мне надеть праздничные одежды, шитые золотом. Я должен принарядиться перед встречей с женщиной, которая вот-вот станет самой дорогой моей игрушкой.

Два дворцовых стража втолкнули измученную, изможденную, но все еще не сломленную Тэмпл в одну из дворцовых комнат. Отсюда длинная красная ковровая дорожка, брошенная на белый мраморный пол, вела в приемную султана. Там, сидя в кресле, более походившем на трон, ждал американку Мустафа ибн Хусейн, деспот, с детства привыкший к безропотному подчинению.

Тэмпл протащили по красной дорожке и поставили перед султаном. Взирать на него она могла только снизу вверх.

— Отпустите ее, — велел Мустафа.

Стражники убрали руки и отступили. Тэмпл немедленно огляделась и бросилась к ближайшему выходу. Приспешники султана схватили ее прежде, чем она успела выскочить за порог. Пока ее волокли на прежнее место, в ушах у нее звучал дьявольский смех Мустафы. Глаза султана сияли радостью.

— Подведите ее ко мне поближе, — приказал он.

С заломленными за спину руками Тэмпл принудили подняться по ступенькам вверх к изножью трона, на котором восседал грузный неопрятный мужчина. Султан, улыбаясь, протянул руку, чтобы потрепать ее по щеке. Тэмпл резко повернула голову в сторону. Он довольно цокнул языком.

— Американка — решительная женщина, — сказал он. — Мне нравятся смелые женщины.

— Ты… пошел к черту! — Глаза Тэмпл полыхнули ненавистью.

Он снова зацокал языком от удовольствия.

— Прошу прощения, дорогая, мне неведом твой язык.

Крепко сжимая рукой подбородок пленницы, он постарался просунуть ей большой палец между губ. Тэмпл больно укусила турецкого правителя. Мустафа вскрикнул от боли и неожиданности, затряс укушенным пальцем и прокричал:

— Позвать сюда толмача! А Алван пусть принесет розовой воды!

Двери распахнулись, вошел Алван, бережно держа перед собой золотой сосуд с розовой водой. За ним следовал Джамал.

— Джамал, стой и молчи, пока я не прикажу тебе переводить. А ты, Алван, омой ей лицо, чтобы я мог лицезреть ее красоту.

Алван опустился на колени возле Тэмпл и вымыл ей лицо. Мустафа пристально наблюдал за процедурой. Когда пот, грязь и. песок исчезли и Тэмпл подняла голову, чтобы взглянуть на своего мучителя, Мустафа застыл с открытым ртом, пораженный красотой женщины.

— Конечно же, — прошептал он в восторге, — ты станешь наложницей в моем гареме. Моей любимой наложницей.

Его странным образом возбуждал гневный вид Тэмпл. Улыбаясь, он обратился к Джамалу:

— Должно быть, мою наложницу интересует, каким образом я, Мустафа ибн Хусейн, узнал о ней. Расскажи ей, Джамал! Скажи, я знаю, кто она такая. Покажи ей послание, которое грязный арабский пес приказал передать по проволоке ее семье.

Мустафа устроился на кресле поудобнее и с интересом рассматривал нежданное сокровище, чудом оказавшееся в его руках. Джамал извлек из складок своего халата письмо, которое вынули из рук мертвого Нагиба.

На ломаном английском языке Джамал прочитал Тэмпл послание. Женщина внимательно слушала. Глаза ее были широко раскрыты. Только теперь ока поняла причину своего похищения.

— Можно… я взгляну… пожалуйста?

Джамал перевел вопрос Тэмпл султану. Мустафа кивнул. Стражники отпустили женщину, и Джамал дал ей в руки письмо. Тэмпл всматривалась в строчки письма, и руки ее дрожали все сильнее и сильнее. Почерк Шарифа был ей знаком, она не сомневалась, что писал он. В послании говорилось, что он, шейх Шариф Азиз Хамид, держит ее в тайном месте в Аравийской пустыне. Ей не причинят вреда. Ни прессу, ни общественность не следует посвящать в это дело. Ее доставят в Багдад и освободят в назначенный день, но только в случае, если Дюплесси прекратят поставку оружия турецкому султану и сделают это тотчас же после получения телеграммы.

Тэмпл прочитала послание.

— Семья Дюплесси так и не получила этого сообщения, — поведал Джамал по указанию Мустафы. — Ваши родственники не знают, что вы были похищены. А теперь можно смело утверждать, что никто и никогда не узнает, что с вами произошло.

Тэмпл понимала справедливость его слов. От безысходности у нее заныло сердце. Она попыталась подняться, но ее снова грубо поставили на колени перед Мустафой. Мурашки побежали по ее телу, когда она поймала на себе похотливый взгляд султана. Он ухмыльнулся и облизал полные губы. Потом Мустафа долго и восторженно говорил что-то подданным. Тэмпл не понимала ни слова, но у нее не было никакого сомнения в том, что именно сказал злодей.

— Тебе повезло, — обратился к американке Мустафа. — Если после омовения окажется, что твое тело хотя бы вполовину так же прекрасно, как твое лицо, эту ночь и все последующие ты проведешь в моей постели. — Султан сладострастно провел языком по нижней губе. — Мы постигнем такие тайны плотской любви, о существовании которых этот грязный араб даже не догадывается.