Любовь в эфире

Неделя пролетела быстро. Совместная с Салливаном работа доставляла ей не меньшее удовольствие, чем в былые времена. Иное дело — вне эфирное время. Уорд явно избегал Кэй, а его мрачное настроение не осталось не замеченным коллегами. Шерри прямо заявила, что никогда не видела его таким раздраженным. Дженел Дэвис, женщина, обладавшая поистине ангельским терпением, однажды выскочила из кабинета шефа вся в слезах, и даже Сэм Шалтс как-то пожаловался Кэй на Салливана.

И только Джефф Кернз не обращал, казалось, ни малейшего внимания на перепады в настроении друга. Порой, когда он заглядывал к Салливану, из-за двери доносились яростные крики, но выходил Джефф из кабинета, всегда улыбаясь как ни в чем не бывало.

Кэй прекрасно отдавала себе отчет в том, что дурное настроение Салливана вызвано ее возвращением, удивляясь только, отчего он так уж злится.

И ведь сколько раз спрашивала она Салливана пять лет назад, стоит ли ехать в Лос-Анджелес. И всякий раз тайно надеялась, что он станет уговаривать ее остаться в Денвере. И молилась про себя, чтобы он признался ей в любви, сказал, что не перенесет разлуки. Но так и не дождалась. Всякий раз Салливан говорил, что это замечательная возможность, а уж упускать ее или нет — решать Кэй самой.

И даже в ту ночь, когда они в первый и последний раз были близки, он ни слова не промолвил на этот счет.

Кэй тряхнула головой и пошла в комнату переодеться к благотворительному матчу. Совершенно не думая о том, насколько соблазнительно выглядит в облегающей алой футболке с надписью “Кью-102”, тесных светлых шортах и ярко-красной бейсбольной кепочке, из-под которой выбивались серебристые волосы, Кэй появилась на станции за сорок пять минут до начала игры. Ага, вот он, разговаривает с Джеффом и другими ведущими, У Кэй перехватило дыхание. Если кто и выглядел здесь по-настоящему сексуальным мужчиной, то это, конечно, мистер Уорд.

Словно почувствовав ее взгляд, Салливан посмотрел через голову Джеффа, и губы у него плотно сжались, веселый огонек в темных глазах угас.

Захваченная врасплох, Кэй слабо улыбнулась ему.

Салливан небрежно помахал ей.

— Ну что, ребята, все собрались? — На пороге своего кабинета появился Сэм Шалтс, и все разразились смехом и аплодисментами.

Сегодня толстячок облачился в шоферскую ливрею, высокие сапоги и кепочку. Выглядел он, надо сказать, еще более комично, чем если бы надел спортивную одежду, и, судя по всему, вполне это осознавал. Смеялся, во всяком случае, наравне с остальными.

— Здорово, правда? — воскликнула Шерри. — Мистер Шалтс сам сядет за руль лимузина и повезет меня на стадион.

— Да быть того не может! — Правда-правда, Кэй. Это тоже часть общего представления. Мы поедем двумя машинами, и ребята с телеканала тоже. Мистер Шалтс и Салливан решили, что это будет неплохой рекламный трюк, если за руль сядет генеральный директор.

Кэй с улыбкой посмотрела на Сэма Шалтса. Он верен себе: готов на все ради своей станции. Шеф поднял руку, призывая всех к молчанию:

— Довольно! Посмеялись, и будет. Пора ехать. — Он оглядел веселую компанию. — Мне, конечно, все равно, кто куда сядет, но имейте в виду: я очень рассержусь, если мне придется вести пустую машину. Вперед!

Непонятно как, но Кэй очутилась на заднем сиденье, и рядом с Салливаном. В машину сели еще несколько человек, и Кэй прижали к Салливану. Бросив на него взгляд из-под длинных пушистых ресниц, Кэй заметила, как вздулись у него мышцы под футболкой. Он рассеянно глядел в окно.

— Эй, Даллас, давай сюда, — послышался голос Джеффа. — И ты, Шерри. А ну-ка, потеснитесь. А вы, Ра, забирайтесь к Уорду на колени, а то места мало.

— Погодите… — забормотала Кэй, но Джефф бесцеремонно подхватил ее под мышки и водрузил на колени Салливану. Тот резко повернулся, и они едва не столкнулись головами. Перехватив его яростный взгляд, Кэй задрожала. — Извините, Салливан, мне вовсе не хотелось…

Тот снова отвернулся к окну и неопределенно промычал:

— Ничего страшного.

— Ну что, тронулись? — не оборачиваясь, бросил с водительского места Сэм Шалтс и включил первую скорость. Все бодро затянули какую-то песню.

И только двое молчали.

На шоссе машина рванулась вперед так стремительно, что Кэй, которая старалась не прижиматься к Салливану, потеряла равновесие и буквально упала в его объятия.

— Извините, я не нарочно. — Кэй уперлась ему в грудь локтем. — Все нормально. — Салливан с легким вздохом улыбнулся и мягко потянул ее назад. — Устраивайтесь поудобнее. Обнимите меня за шею и держитесь, пока руки не затекут.

Кэй так и поступила. К ее удивлению, Салливан тоже обнял ее и прижал к груди.

Это был рай. Это был ад.

Путь до стадиона оказался недолог. Держась рядом, Салливан с Кэй выбежали на поле. Их приветствовала шумная толпа болельщиков, которых собралось куда больше, чем ожидалось.

Посылая им воздушные поцелуи, “золотая пара” перешла на шаг и двинулась вдоль трибун, раздавая автографы и обмениваясь рукопожатиями со зрителями.

По жребию начинать выпало команде “Кью-102”. Кэй подошла к центру и приготовилась бросить мяч назад игроку средней линии. Она перекинула мяч Салливану, и игра началась. Высоко подняв мяч, Салливан быстро отскочил назад, пружинисто присел и перебросил его Джеффу Кернзу. Пас получился отменный, мяч лег точно на руку Джеффу, и тому удалось продвинуться ярдов на пять вперед, где его, широко улыбаясь, перехватила защитница команды телеканала.

Кэй бодро хлопнула в ладоши, выстроила партнеров для очередной атаки и, вновь прижимая мяч к земле, умудрилась посмотреть сквозь расставленные ноги назад, на чьи-то сплетенные руки. Это были руки Салливана, и стоял он так близко, что она спиной ощущала его разгоряченное тело и жаркое дыхание. Кэй стиснула зубы, исполненная решимости полностью сосредоточиться на игре.

Салливан пытался сделать то же самое, что было, однако, непросто, когда перед глазами у тебя покачивается ладная задранная вверх попочка в коротких белых шортах. Попробуй-ка ждать передачи, когда прямо перед тобой шелковистые бедра и хочется только одного — гладить, ласкать эту соблазнительно гладкую, нежную кожу. Попробуй-ка думать об игре, когда в сантиметрах от тебя стройная спина, а взгляд неудержимо притягивает высокая шея, к которой прилипли пряди светлых волос. Оставалось лишь прилагать все силы, чтобы не впиться в нее губами, и пусть эти тысячи людей на трибунах думают что угодно.

Матч продолжался, а уровень игры Салливана стремительно падал — начинал он превосходно, заканчивал просто ужасающе. Передачи его были направлены куда угодно, только не в руки партнеров, мяч упорно не хотел слушаться; не прошла еще и первая четверть матча, а телевизионщики уже вели со счетом семнадцать ноль.

И только сам Уорд, а возможно, и Кэй понимали, в чем дело. Когда Салливан бесцеремонно потребовал, чтобы Кэй уступила свое место центрового Рите, одной из участниц игры, она только покорно кивнула.

Лишь теперь Уорд вздохнул с облегчением и заиграл так, как в лучшие свои годы. Кэй тоже почувствовала себя на другой линии свободнее, и когда очередной пас Салливана попал ей точно в руки, I! ринулась к противнику. Но не успела Кэй пробежать и пары ярдов, как на нее навалился мускулистый блондин — парень из коммерческой службы телеканала. Он схватил ее за футболку, и на какой-то момент Кэй во власти спортивного азарта забыла, что это только игра. Изо всех сил стараясь освободиться от цепкой хватки широко ухмыляющегося Дейва Келсо, она рванулась и упала. Футболка при этом затрещала по швам. Дейв рухнул прямо на нее, и оба расхохотались.

Трибуны взорвались. Партнеры с обеих сторон свистели и хлопали в ладоши. Кэй с Дейвом, лежа на мягком травяном газоне и не переставая смеяться, пытались расцепить руки-ноги. Внезапно над ними нависла тень, и Кэй увидела разъяренного Салливана.

Крепко сжав губы, он рывком поднял ее на ноги, да с такой силой, что у Кэй даже голова откинулась.

— Что это ты себе позволяешь, Келсо? — возмущенно спросил он, властно сжимая плечо Кэй.

— А ты что, собственно, завелся? — По-прежнему улыбаясь, Дейв поднялся и стряхнул с шорт прилипшие травинки. — Я ведь не сделал вам больно, милая? — перевел он взгляд на Кэй.

— Да ничуть. Я сама виновата… Надо бы… Салливан не обращал на нее ни малейшего внимания.

— Келсо, эта девушка весит сто фунтов, а ты двести. Попробуй еще раз выкинуть такую штуку — и будешь иметь дело со мной. Ясно? — Что ты, собственно, хочешь сказать?

— Повторяю по слогам. Только дотронься до нее, и пожалеешь. Между прочим, я тоже вешу двести.

Высокий блондин все не переставал улыбаться.

— А что, если я приглашу ее поужинать, Уорд? Именно это я и собирался сделать, когда ты налетел как чумной.

— Это твое дело, Келсо. Но на поле держись от Кэй подальше.

Приводя себя в порядок, Кэй виновато посмотрела на своего “обидчика”.

— Извините, мистер Келсо, обычно Уорд себе такого не позволяет.

— Знаете, Кэй, — улыбчивый малый взял ее за руку и покачал головой, — я знаю Салливана больше трех лет, и хотя ручным медвежонком его не назовешь, таким злым я вашего ведущего никогда не видел. Это может означать только одно.

— Не понимаю… — вопросительно посмотрела на него Кэй.

— Да неужели? — усмехнулся Дейв. — А мне— то казалось, что вы у нас не только красивая, но и сообразительная.

Возвращаясь после игры, окончившейся таки победой команды “Кью-102”, Кэй перебирала в памяти события сегодняшнего утра. На сей раз они с Салливаном ехали порознь, причем Кэй была убеждена, что Уорд нарочно дожидался, пока она сядет в машину, чтобы самому занять место в другой.

Еще до игры было условлено: проигравшие ставят победителям пиво и пиццу у Лео. Все весело высыпали из машин и направились в ресторан. Кэй немного задержалась, пообещав, что присоединится к компании через десять минут. Но на самом деле она вообще не собиралась принимать участия в пирушке. Ей хотелось только одного: остаться одной и разобраться наконец, почему Салливан так обозлился, когда они с Дейвом упали на газон.

Кэй поднялась на этаж, где располагались студии. Сейчас все они были пусты, за исключением одной, где работала команда, выходившая в эфир по выходным. Обрадовавшись возможности побыть в одиночестве, Кэй побрела к себе.

Остановил ее какой-то шум. Он доносился из кабинета Салливана.

Кэй с любопытством заглянула в открытую дверь. Уорд одну за другой сдернул кроссовки и с перекошенным от злости лицом швырнул их в стену. В том же направлении последовала и футболка.

Кэй молча смотрела ему в спину — прекрасную в своей наготе, блестящую от пота, вздымающуюся от тяжелого дыхания. Салливан наконец обернулся и медленно двинулся к ней — безжалостный хищник, готовый проглотить беспомощную жертву. Сердце у Кэй заколотилось с такой силой, что заложило уши.

В глазах у него горело откровенное желание, и это одновременно пугало и возбуждало ее.

Чувствуя, как ноги становятся ватными, Кэй вся сжалась в сладостном ожидании его сильных рук, его властных губ…

Но, остановившись от нее буквально в полушаге, Салливан взял себя в руки.

— Почему вы не у Лео? — Низкий голос звучал ровно и устало.

— А вы?

— Кэй… — В голосе Салливана прозвучала искренняя мольба. — Оставьте меня в покое. Я прошу вас, оставьте меня в покое.

Глава 4

Именно так Кэй и поступила. Она оставила Уорда в покое.

Каждое утро они встречались в студии, и на протяжении четырех часов во всем мире существовали только они двое. Это была та еще парочка! Они постоянно подначивали друг друга, хохотали, затевали словесные дуэли, флиртовали напропалую и получали от всего этого истинное удовольствие, казалось, совершенно забыв о том, что каждое произнесенное ими слово жадно ловит многочисленная аудитория.

Слух об этом слаженном дуэте разносился все шире, и с каждым днем участников утреннего марафона становилось все больше. Салливан, который и всегда был хорош, заполучив столь превосходного партнера, стал просто неподражаем.

С каждым часом и с каждым днем программа “Салливан — Кэй” делалась все изощреннее.

Но как бы потрясены были слушатели, окажись они в крохотной студии после того, как часы пробили десять. Салливан мигом утрачивал все свое обаяние, резко вставал и, бросив сквозь зубы “до завтра”, уходил к себе в кабинет.

С каждым днем он становился все холоднее, все враждебнее, и Кэй начала терять всякое терпение. Однажды она трижды или четырежды за день столкнулась с Салливаном в коридоре, и всякий раз он обдавал ее буквально арктическим холодом.

Кэй все это уже надоело до чертиков. Она пулей пролетела по длинному коридору, постучалась в кабинет и, не ожидая ответа, распахнула дверь.

— Салливан Уорд, мне надо…

— Прошу прощения, но, как видите, я занят, — бросил он, не поднимаясь с места.

И действительно, напротив хозяина кабинета сидела, явно смущенная ее вторжением Дженел Дэвис. На коленях у нее лежал стенографический блокнот.

— Дженел, — ласково заговорила Кэй, — мне бы надо перекинуться с Салливаном парой слов.

— Вы что, совсем вести себя разучились? — Салливан посмотрел на нее в упор. Но, увидев, что Дженел неуверенно поднимается со стула, повелительно бросил:

— Останьтесь!

— Это вы не умеете себя вести, и мне это надоело! — Кэй метнула яростный взгляд на кипящего от гнева Салливана.

— Я, пожалуй, все же пойду. — Дженел направилась к двери.

— А я говорю, останьтесь! — прорычал Салливан своему секретарю.

— Идите, идите. — Кэй радужно улыбнулась и проводила Дженел до двери.

Салливан вскочил, чуть не задохнувшись от возмущения.

— А вы сидите, — повернулась к нему Кэй, и под ее повелительным взглядом Уорд медленно опустился на место. — Вот так-то лучше! — Она села на стол и перебросила ногу на ногу. — Нам наконец надо поговорить.

Кэй глубоко вздохнула. Впрочем, Салливан и сам немного поутих, стоило его взгляду скользнуть вниз. Чувствуя, что юбка задралась, обнажив колени, Кэй не предприняла ни малейшей попытки одернуть ее. Нет, она не позволит смутить себя!

— Салливан, я знаю, что вы не жаждали моего возвращения, и могу понять почему. Вы разозлились на меня за то, что я тогда сбежала от вас. Вы сочли меня самонадеянной и тщеславной девчонкой. Возможно, так оно и было. Но если бы…

— Все нормально, — холодно перебил ее Салливан и закурил. — Вы использовали меня в качестве подножки, чтобы подняться на очередную ступеньку. Ну и хорошо, я не в обиде. Ваша-то тут какая вина? Если тридцатилетний мужчина позволяет девице два года морочить себе голову, тем хуже для него.

— Сал, ну что вы такое говорите? Все было совсем не так…

— Именно так, Кэй. Вопреки всякому здравому смыслу я взял вас, смышленую и способную семнадцатилетнюю девчонку, на работу. Впрочем, в этом, может, ничего дурного и не было. Но я позволил вам отравить себе кровь. Я хотел вас. — Салливан вскочил на ноги и резко оттолкнул стул. — Да, я хотел вас так мучительно, что сходил с ума. “Осел, — говорил я себе, — ведь она еще ребенок, и ты никогда не простишь себе, если…”

— Сал… — потянулась к нему Кэй, но Уорд резко перехватил ее руку.

— К черту! Я не хочу, чтобы вы прикасались ко мне, неужели непонятно? Может, расставим точки над i? Я нарушил правила. Я затащил вас в постель и за это приношу извинения. Но ведь и вы, милочка, не вполне безгрешны, не правда ли? Вы бросили меня, даже не попрощавшись.

— О Сал! — Кэй едва не плакала. — Мне так стыдно, но…

— Ясно, ясно, — раздраженно перебил он. — У вас не было выбора. Знаете, я что-то устал от воспоминаний. А у меня еще дел полно, так что если не возражаете…

— Вижу, вы даже выслушать меня не хотите, — обреченно прошептала Кэй. — Ладно, молчу. Но можете сделать мне одолжение?

— Да? — невозмутимо спросил Салливан, хотя от ее умоляющего взгляда у него разрывалось сердце.

— Давайте оставим прошлое позади, а? Мне хотелось, чтобы вы стали другом, а если это не возможно, то хотя бы перестаньте смотреть на меня волком. Или я прошу слишком многого?

— Ничуть. — Салливан готов был луну ей с неба достать, если бы Кэй полюбила его так, как он любит ее. — Вы правы, все это время я вел себя как последний кретин. Извините меня. Ничего не поделаешь, прошлое умерло, и мы должны общаться как два взрослых, разумных человека. Ну как, прощаете?

— Разумеется, вы же сами знаете, что вам я готова отпустить любой грех.

— Славная вы малышка, Кэй! — уже миролюбиво, но с грустью улыбнулся Салливан.

— Да нет, малышки, которую вы некогда знали, больше нет. Я — женщина.

— Поправка принимается.

Наступила осень. Кэй Кларк давно уже хотела съездить в горы полюбоваться великолепными красками уходящего лета. И когда Салливан сказал, что ей, Джеффу и ему предстоит вести прямой эфир аж со строительной площадки в одном славном горном местечке, Кэй пришла в полный восторг.

День выдался на редкость ясный. Она сидела в машине между Джеффом и Салливаном, настроение было превосходное. Сегодня Кэй была, как никогда, рада тому, что вернулась в родные края.

— Как вашим родителям Флорида? — поинтересовался Джефф, отхлебывая кофе из термоса. — Маме нравится, а папа скучает по Колорадо, — ответила Кэй, не отрывая глаз от окна. — Думаю, если бы они не продали дом здесь, папа бы наверняка вернулся.

— Ничего подобного! — решительно заявил Джефф.

— Это еще почему? — удивленно посмотрела на него Кэй.

— Да вы же сами только что сказали, маме нравится во Флориде. А разве женщины в конце концов не добиваются своего?

— Вот именно. — И Салливан извлек из пачки очередную сигарету.

— Дай-ка огонька, Джефф.

Приятель, рассеянно вертевший в пальцах коробок спичек, перебросил его Салливану и лукаво прищурился:

— Между прочим, куда это ты подевал свою золотую зажигалку? Неужели потерял?

— Да, давно, — бесстрастно ответил Уорд, возвращая спички.

Передача с места закладки новых особняков в отдаленном лесистом районе прошла удачно. Трое ведущих, устроившихся в небольшой студии на колесах, привлекли много любопытствующих. Агенты по продаже недвижимости были в полном восторге. Во время репортажа было подписано несколько новых контрактов на покупку жилья.

В последнее время Салливан заметно переменился к ней, и Кэй вздохнула посвободнее. Да и остальные сотрудники “Кью-102 тоже. Кажется, решила Кэй, он действительно поставил крест на прошлом и теперь был похож на того Уорда, которого она когда-то знала, — добродушного, остроумного, терпеливого. Напряженность между ними исчезла, и Кэй часто забегала к Салливану поделиться новыми идеями, точь-в-точь как тогда, когда была дебютанткой с горящими глазами, которой не терпится услышать похвалу из уст мудрого учителя. Он всегда умел слушать и всегда был готов помочь.

Как-то в пятницу Кэй засиделась на работе допоздна. Наконец она решила, что на сегодня хватит, заперла кабинет и направилась в вестибюль Дверь в кабинет Салливана оказалась открытой, хотя свет был потушен. !Кэй, не колеблясь ни секунды, вошла в комнату, швырнула сумку на кожаный диван и остановилась перед перекладиной. Давно уже она хотела опробовать эту штуку. Живо вспомнилось, как Салливан учил подтягиваться и как они вместе смеялись над ее неловкостью. А когда наконец Кэй удалось это сногсшибательное упражнение, наградой, стал нежный поцелуй.

Кэй сбросила туфли, подняла руки, встала на цыпочки и, ухватившись за скользкий металл, после пары неудачных попыток коснулась-таки подбородком перекладины. Ее радостное восклицание тут же заглушил мужской смех.

— Совсем неплохо! — На пороге, прислонявшись к косяку двери, стоял хозяин кабинета.

Покачиваясь в воздухе, Кэй смотрела, как он медленно приближается. Почувствовав на бедре его сильные руки, она запротестовала:

— Не надо, Салливан, я и сама…

— Разожмите пальцы.

Кэй повиновалась, и руки ее легли на широкие плечи Салливана.

— Пожалуй, хорошо, что вы появились, иначе я бы до утра здесь проболталась.

Салливан бережно опустил Кэй на пол. Юбка ее при этом высоко задралась. Оба хранили гробовое молчание. В комнате стремительно темнело. От близости этого мужского тела у Кэй голова кругом пошла. Жесткие брюки, плотно облегавшие его длинные мускулистые ноги, царапали кожу.

Медленно оглядев ее с головы до ног, Салливан задержал взгляд на длинных, блестящих волосах и сказал:

— А знаешь, Джефф не прав.

— В чем? — Кэй облизала пересохшие губы.

— Он утверждает, что волосы у тебя, как у рождественского ангела. Но это не так. — Он мягко провел пальцами по шелковистым локонам. — Мне они напоминают зыбкий лунный свет — такие же сверкающие, такие же серебристые, такие же волшебные. Он наклонился и нежно прикоснулся к ее губам. И тут же отстранился. Кэй почувствовала, что руки Салливана как-то странно напряжены, и застыла в ожидании. Губы ее призывно раскрылись, ладони невольно сжали его плечи, сердце заколотилось.

Уорд отступил на шаг и одернул ей юбку.

— Не надо, Сал… — Кэй обняла его за шею.

— А у меня ничего такого и не было на уме. Но знаешь, трудно сохранять спокойствие, когда у женщины юбка чуть не до пупка задрана. — И Салливан пошел к двери. — Спокойной ночи, — бросил он через плечо.

Вздрагивая от желания, Кэй закрыла лицо ладонями, удерживая рвущиеся наружу слезы тоски и разочарования.

Салливан выбежал на улицу. Свежий ночной воздух немного остудил его. Уже открывая дверцу “Мерседеса”, он не устоял перед искушением и посмотрел на угловое окно своего кабинета. Там осталась Кэй…

— Кэй! — В трубке зазвучал мягкий голос Дженел Дэвис. — Минутка найдется? Хотела поговорить о костюме на День Колумба, — Разумеется. Вот что, Дженел, я успела изрядно проголодаться. Может, перекусим где-нибудь? Через полчаса они уже сидели в кафе “Променад” на Лоример-сквер. Кэй любила бывать здесь, в этой недавно отреставрированной старой части Денвера.

— А знаете, — Дженел таинственно понизила голос, — Салливан собирается проехаться на роскошном черном жеребце.

— О Боже! — У Кэй округлились глаза. — Мне— то, надеюсь, это не грозит? — Никоим образом. Уорд хочет, чтобы вы были на нашей платформе.

— Прямо груз с плеч, — усмехнулась Кэй. — Я ведь до смерти боюсь лошадей.

— Слышала.

— Да? И от кого же? — От Салливана. Между прочим, он считает, что вы должны одеться как учительница сельской школы.

— Ни за что! Какой умник нашелся! Он будет гарцевать на черном жеребце, а бедная мисс Кларк пусть восседает себе на платформе в белой блузке, длинной юбке, да еще и с шитьем в руках.

— Честно говоря, я смотрю на это иначе, но…

— Лучше закажите мне костюм лютнистки. Или бальное платье. Короче, что-нибудь яркое, ажурные колготки, шляпу с перьями и… Что, что это с вами, Дженел? Та скорчила недовольную гримасу и грустно покачала головой:

— Нет, Кэй, так не пойдет.

— Это еще почему? Пусть Салливан в нашей команде старший, но я не ребенок, чтобы мне указывали, что можно делать, а чего нельзя. Он всем сотрудникам подобрал костюмы?

— Это совсем другое дело. Вы несправедливы к нему, Кэй, мистер Уорд просто…

— Дженел, вы славная женщина, но не надо так уж горой стоять за своего шефа!

— Наверное, вы правы. А Салливан всегда; горой стоит за вас.

— Извините. Я знаю, что…

— Не за что вам извиняться. Салливан относится ко мне как к другу, и если бы вас вообще не существовало на свете, ничего бы не изменилось. Но позвольте вам кое-что сказать. Попробуйте только сделать ему больно, и я вам голову оторву.

— Вы мне нравитесь, Дженел Дэвис. — Кэй слегка коснулась ее руки.

— Взаимно.

— В таком случае закажите мне что-нибудь повеселее и ни слова не говорите Уорду.

Разбудило ее яркое октябрьское солнце. Даже не глядя на часы, Кэй поняла, что проспала. Ругая себя на чем свет стоит, она отшвырнула одеяло, быстро приняла душ и натянула джинсы. Будильника Кэй, привыкшая вставать рано и уверенная, что и сегодня поднимется загодя, поставить не удосужилась.

Вот и пришлось мчаться на работу на всех парах, подгоняя и без того стремительный “порше”. Распахнув дверь своего кабинета, Кэй увидела на диване большую коробку. Внутри оказалось ярко-зеленое шелковое платье, черные ажурные колготки, пояс, тоже из зеленого шелка, туфли на высоких шпильках и шляпа с большим зеленым пером.

Кэй переоделась и критически оглядела себя в зеркале. Вырез на платье был очень низкий, внизу оно, правда, достигало колен, но за пышными сборками вполне угадывались длинные, стройные ноги. Талию перехватывал вызывающе-яркий пояс. Подосадовав на собственное упрямство — лучше бы уж действительно одеться сельской учительницей, Кэй вдруг испуганно отпрянула от зеркала.

На пороге, широко расставив ноги и устремив на нее взгляд, в котором легко угадывалась угроза, стоял высокий темноволосый ковбой. Мускулистые плечи облегала белоснежная рубаха; на груди, слева, поблескивала серебристая звезда. Черные брюки плотно облегали сильные ноги. Из кобуры, прикрепленной к широкому поясу, выглядывала серебряная рукоятка пистолета. На голове — серая шляпа.

— Салливан! — выдохнула Кэй, тщетно пытаясь прикрыть руками грудь.

Уорд указательным пальцем сдвинул шляпу на затылок. Вид у него был очень сердитый.

Продолжая сверлить ее взглядом, Салливан вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. У Кэй в животе начался настоящий бунт и задрожали руки.

— Помоги-ка мне справиться с этими крючками, — Кэй воинственно вздернула подбородок, — а то у меня никак не получается. — И как ни в чем не бывало послала ему сияющую улыбку.

Салливан не сводил глаз с покачивающейся перед ним фигуры в зеленом. Он разрывался между желанием врезать Кэй как следует за то, что выбрала такой вызывающий костюм, и искушением прикоснуться к ее бархатистой коже.

Явно не желая отступать, Кэй с улыбкой переспросила:

— Ну так как? Поможешь, Салливан? Уорд усмехнулся и подошел к ней.

— Никакой я не Салливан. Перед вами, мадам, не кто иной, как шериф, и мне придется препроводить вас в участок за неподобающий вид.

Вздохнув с облегчением, Кэй охотно включилась в игру и заканючила:

— Пожалуйста, не надо! Вот только справлюсь с этими проклятыми крючками, и все будет нормально. — Она захлопала своими пушистыми ресницами.

— Сомневаюсь. — Взгляд Салливана застыл на ее высокой груди. — Впрочем, готов сделать все от меня зависящее. — Он подошел вплотную к Кэй. — Поднимите руки, так мне будет удобнее.

— Слушаю и повинуюсь.

Почувствовав его ладони на своей обнаженной спине, Кэй вздрогнула. Словно ничего не заметив, он продолжал терпеливо трудиться. Внезапно Салливан, не говоря ни слова, бережно обнял Кэй за плечи и прижался губами к ее точеной шее. Потом посмотрел в зеркало и прошептал ей на ухо;

— Странно, право, стою здесь и одеваю тебя. хотя больше всего мне как раз хочется раздеть.

Кэй открыла было рот, но слова так и застыли у нее на языке, лишь легкий вздох вырвался, когда Салливан нежно прижал ее к своей широкой груде.

— Сал, о Сал! — Кэй, — глухо проговорил Салливан, продолжая ласкать ее, — ну откуда у тебя такая нежная, такая мягкая кожа? — Он прикоснулся кончиком языка к мочке уха. — И почему мне так не хватает тебя? Кэй вздохнула и повернулась к нему лицом. Взглянув ей прямо в глаза, Салливан застонал и прижался ртом к ее мягким, призывно полураскрытым губам.

Он со стоном стиснул Кэй в объятиях и, целуя волосы, шепча ее имя, медленно стянул до талии зеленое платье. Кэй не сопротивлялась. Она была просто не в силах бороться ни с ним, ни с собой.

— Кэй, — все так же хрипло проговорил он, — ну пожалуйста, открой глаза.

Все еще не поворачиваясь, Кэй разомкнула веки и, взглянув в зеркало, тут же снова зажмурилась.

— Нет, нет, радость моя, не бойся, посмотри. Посмотри на нас. Ты прекрасна, как же ты прекрасна! С пылающим лицом Кэй снова открыла глаза. Зеркало отражало сплетенную в любовном объятии пару. Уступая Салливану и преодолевая собственное смущение, она смотрела на руки единственного мужчины, которого любила. Руки эти неустанно и умело ласкали ее обнаженную грудь, доводя Кэй до экстаза.

— Не надо, Салливан, нельзя… О, Сал, ну поцелуй же меня, умоляю.

Он, уже не сдерживаясь больше, впился ей в губы, и целовал жарко, жадно, безумно. Какая-то штуковина на его груди уколола обнаженное плечо Кэй.

— Никто в жизни меня не целовал, как ты, малышка, — жарко шептал он. — Ты ведь знаешь, что мне нравится, а, родная?

— Да, Сал, о да… — шептала она, изнемогая от счастья и любви.

— Я хочу всю исцеловать тебя, Кэй, всю, чтобы ни единого местечка не осталось…

Плотно закрыв глаза, она с силой обхватила голову Салливана, словно бессознательно направляя его губы ниже, ниже, к набухающим грудям, жаждущим его поцелуев. Ресницы у Кэй затрепетали, и по всему телу пробежала крупная дрожь.

— Эй, Уорд, — послышался снаружи голос Джеффа Кернза, и в дверь громко забарабанили.

— О Боже! — в ужасе выдохнула Кэй.

— Иду, Джефф. — Голос Уорда прозвучал почти спокойно. — Жди там, сейчас оба будем. — Пытаясь справиться с дыханием, Салливан наконец застегнул крючки на ее платье.

— Все в порядке, — прошептал он.

Кэй повернулась к нему, и Салливан поморщился. На плече у нее краснела свежая царапина от его шерифской звезды.

— Извини.

Кэй сразу поняла, что он имеет в виду не только царапину. Не давая ей ответить, Салливан поднял с пола шляпу, взял со стола свернутое лассо и увлек Кэй к двери.

Джефф Кернз, одетый под пианиста из старых салунов, ожидал их, скрестив руки на груди.

— А я уж было подумал… — Джефф не договорил: при виде Салливана и Кэй в глазах его заплясали веселые огоньки, на губах расплылась плотоядная улыбка.

— Попробуй только сказать что-нибудь. — Салливан угрюмо посмотрел на приятеля.