Глава 33

Над Островом Богини светила полная луна. Смерть и ужас правили здесь свой бал. Обитель Гинго-Ла пала перед ордой одетых в черное людей с мертвыми глазами и чужой волей внутри. В их рядах шли и великаны с пустыми, ничего не выражающими лицами. Великаны, сделанные из глины, наполненные страшной, нечеловеческой силой.

Одним ударом сипхисты рассеяли небольшой отряд стражи, пытавшейся загородить им дорогу к храму. Великаны двигались, словно марионетки, высоко поднимая колени, шагая в ногу. Копья вонзались в них, не причиняя никакого вреда. Мечи рассекали их тела, но не могли остановить их натиска. Тяжелые дубинки и топоры великанов косили быстро редеющие ряды защитников острова.

Толпы женщин, собравшихся в порту, внезапно оказались лицом к лицу с вооруженными фанатиками в черном. Крики и визг огласили ночь.

Началось настоящее светопреставление. Сипхисты сгоняли женщин в толпы.

Потом выводили их по одной и выстраивали в шеренги, где на них надевали рабские ошейники. Затем, подгоняя щелканьем кнутов, их гнали на запад, чтобы погрузить на плоты.

Примерно две трети женщин все-таки успели найти спасение на кораблях и паромах, поспешно отчаливших от пристани. Гребцы налегали на весла, стремясь подальше отойти от берега, ставшего вдруг таким негостеприимным. Большинство женщин спаслось, но сотни и сотни попали в руки сипхистов.

Плач и стоны оглашали берег, но Богиня, увы, ничем не могла помочь своим дочерям. Горячие молитвы оставались без ответа, и, понукаемые безжалостными бесами, пленные женщины покорно пускались в далекий путь. Им суждено было отправиться в горы Белых Костей, в город Эхохо. Там, в подземных казематах, им предстоит вынашивать и рожать новых бесов, раз за разом, пока смерть не принесет им освобождение.

Слыша крики и плач, Базил, Релкин и Лагдален благоразумно решили не соваться в порт. Вместо этого они напрямик, через роскошные храмовые сады, устремились к реке.

Повсюду они видели следы поспешного бегства: тут — обрывки роскошного одеяния жрицы, там — сверкающий в лунном свете, оторванный от платья шлейф.

На полпути друзья услышали громкие крики и, обернувшись, увидели нескольких мужчин, спасающихся бегством от группы великанов, шагающих в странном единстве, словно направляемых одной невидимой рукой. На плечах великаны несли тяжелые палицы. Люди и их преследователи скрылись во фруктовых садах, а Базил все еще растерянно тер глаза. Он думал, что это ему померещилось.

— Они похожи на людей. Не на троллей, — наконец сказал он.

— Таких троллей я еще не видывал, — заметил Релкин.

— Это не тролли, — сказал дракон. — Похожи на людей. Ходят почти как люди.

Тролли ходят как медведи.

— Не знаю, кто они, — сказал юноша, — но их было слишком много. Я насчитал дюжину, а вы?

Из глубины садов послышались крики. Похоже, великаны догнали беглецов.

Базил задумчиво посмотрел на короткий меч, отобранный им у стражника в конюшне. Для дракона это был не меч, а какая-то зубочистка.

— Для нас слишком много, — согласился он. — Лучше уходить.

— Но лодок-то нет, — заметила Лагдален, показывая на пустой берег.

— Мы поплывем, — ответил Базил, подходя к воде.

— Плыть-то придется несколько миль. А здесь вроде бы водятся крокодилы.

— Говорят, крокодилы довольно вкусные, — щелкнул зубами дракон. — Даже сырые. Чем-то напоминают цыплят.

Лагдален было заколебалась, но потом припомнила, что такое рассерженный дракон. Возможно, уверенность Базила имела под собой реальную почву.

— Все равно другого пути нет, — пожала плечами она.

А великаны уже повернули в их сторону. Релкин понял, что медлить больше нельзя. Сам он неплохо плавал, и Лагдален тоже отлично держалась на воде.

Дракон же, как и большинство рептилий, чувствовал себя в реке как дома.

Вода оказалась очень холодной, и юноша с девушкой, войдя в нее еще только по колено, на миг призадумались. Нырять как-то не хотелось.

— Холодно, — зябко ежась, пожаловалась Лагдален.

Что же касается дракона, то ему водичка показалась изумительной. Помогая себе хвостом, он шустро поплыл прочь от берега.

Релкин оглянулся. Великаны (теперь юноша видел, что в них по меньшей мере десять футов росту) уже спускались к реке. В воду они не пошли, а остались неуверенно топтаться на берегу. Потом, повернувшись, как по команде, зашагали на север, туда, где постепенно стихали крики угоняемых в рабство женщин.

Релкин и Лагдален плыли, держась за драконью спину. А когда устали, так и вовсе забрались на своего неутомимого друга. Им было холодно и мокро, и все же они не уставали поражаться этому удивительному путешествию — плыть по ночной реке, залитой, как серебром, светом полной луны.

Оон был так широк, что, выплыв на стремнину, пловцы уже больше не видели его берегов. Только крохотные островки с многочисленными мелями вокруг них. На одном из таких островков друзья и остановились передохнуть. Даже драконьи силы, и те не беспредельны.

На островке росло несколько чахлых деревьев и стоял бакен, полированный медный шар на двадцатифутовом шесте. В лунные ночи он ярко блестел, предупреждая о предательских мелях.

Когда друзья еще только вошли в воду, они видели впереди множество парусов — как белых полотнищ маленьких корабликов жриц, так и черных, поднятых над лодками сипхистов. Вскоре, однако, все они растаяли в ночи.

И вот теперь, едва трое пловцов выбрались на островок, они заметили быстро приближающиеся паруса. Двухмачтовый урдхский барк отчаянно удирал от длинной черной галеры, до краев наполненной вооруженными людьми. Весла гребцов так и мелькали. Несмотря на ветер, галера понемногу догоняла парусное суденышко.

Казалось, сейчас друзья станут свидетелями того, как еще несколько знатных урдхских дам попадут в плен к жестоким бесам. Но вдруг несущаяся по волнам галера налетела на мель. Перегруженный корабль не выдержал такого удара и переломился пополам.

— Похоже, скоро мы будем здесь не одни, — устало вздохнул Базил.

— Мне кажется, нам лучше плыть дальше, — кивнула Лагдален.

Вернувшись в воду, друзья снова поплыли на восток. А впереди, распустив паруса, убегал урдхский барк, спасенный своим рискованным проходом между мелями. Чудом избежавшие плена и смерти пассажиры будут в Урдхе еще до наступления утра.

Пловцам, конечно, до города так быстро не добраться. К тому же их неизбежно сносило течением.

По пути Релкин пытался связать то, чему он стал свидетелем на Острове Богини, с общей ситуацией в Урдхе.

— Тебе это может показаться странным, — сказал он Лагдален, — но нам никто не объяснил, с чем мы тут имеем дело. Откуда вообще взялся этот Сипхис? Это что, действительно возродившийся бог?

Девушка заколебалась.

— Рибела говорит, что это, скорее всего, демон, — наконец ответила она. Насколько мне удалось понять, вражеская магия заманила его в наш мир и подчинила своей воле.

Релкин содрогнулся. При встрече с черной магией врага ему всегда становилось не по себе. Но это… Повелители имели власть даже над демонами.

Волосы дыбом встали у него на голове. Юноше невольно вспомнились увиденные им на острове великаны. А это кто такие?

Стараясь беречь силы, дальше они плыли молча. Луна опустилась за горизонт, оставив после себя ставшие какими-то особо яркими звезды. Релкин думал о будущем. Он победил слуг богини, и теперь ему казалось, что Великая Мать, быть может, предназначила его для каких-то важных дел. Иначе зачем она раз за разом подвергала его смертельной опасности, а потом помогала спастись? Но почему Великая Мать выбрала его, Релкина из Куоша, сироту из далекой деревни на Аргонатском побережье? Он не знатного рода и, что еще хуже, вовсе не принадлежит к числу истово верующих. Он уже и забыл, когда в последний раз был в храме. Когда ему требовалась небесная помощь, он взывал к старым богам, а этого делать как раз и не следовало. Во всяком случае, так его учили в храмовой школе.

С другой стороны, может, правду говорили некоторые философы, утверждая, что старые, языческие боги всего лишь разные, не понятые людьми лики Великой Матери.

Любимцем Релкина был Кэймо, бог вина, песен и всяческих развлечений. Кэймо был смуглокож, с лысой головой, длинной белой бородой и большим брюхом, куда влезало невероятное количество вина. А еще юноша уважал Ока, бога морей и покровителя судоходства. Ну и конечно, еще более древних богов вроде Эсгаха, бога войны, и Гонго, бога смертного пути. По правде говоря, и минуту опасности Релкин обычно вспоминал о всех сразу.

Но как бы там ни было, какое-то божество, похоже, за ним все-таки приглядывало. Иначе почему Миренсва его освободила? Почему он выжил в Туммуз Оргмеине? Этому должна быть какая-то причина. Но вот какая?.. Этого Релкин не знал, да и не рассчитывал скоро узнать.

Его мечты об отставке и мирном житье-бытье в роли рядового фермера, вероятно, были слишком обыденными. Наверно, ему стоило метить чуть повыше.

Например, он мог попытаться поступить в школу колдовства. Отправиться на восточные острова и там засесть за изучение великого искусства.

Но тут Релкин вспомнил о своем драконе, и ему стало стыдно. Как он только мог подумать о том, чтобы бросить своего зеленого друга? Нет, они останутся вместе. Вместе, до самой смерти. Они не расстанутся даже в отставке…

Впрочем, рано еще об этом думать. Они сейчас в сотне миль от дома, посреди войны, которая еще неизвестно чем кончится. Возможно, они никогда больше не увидят Кенор.

Небо на востоке начало светлеть. Наступал рассвет. Базил еще раз отдохнул на одном из островков, и вскоре после этого они увидели вдалеке восточный берег.

Они выбрались на песок, измученные и замерзшие. Перед ними тянулись грязные поля, упирающиеся в пальмовый лес. Неподалеку Релкин нашел разбитую дорогу, петлявшую к северу.

Крошечные поля, деревеньки с домами из обожженного на солнце кирпича да виллы всех мастей — и пустота. Ни единого человека.

Релкин и Базил прекрасно знали, что это означает. Осада Урдха началась, и они трое находились вне городских стен, за боевыми порядками сипхистов.

— Мы находимся к югу от города, — сказал Релкин.

— Значит, нам снова придется плыть.

— Вверх по течению?

— А разве у нас есть выбор?

Глава 34

Новость, подобно лесному пожару, облетела легион. Хвостолом и его драконир вернулись. Живые и здоровые. И разумеется, рассказывали какую-то совершенно невероятную историю своих приключений. Что-то там о прекрасной жрице богини Гинго-Ла и о кровавом жертвоприношении. Это стоило послушать.

Торжества начались почти сразу же. Легион давно уже искал повод что-нибудь отпраздновать. Они сидели в осаде, осада эта затягивалась, и жизнь в городе казалась пресной и унылой. Хотелось хоть чуть-чуть повеселиться.

Из имперских подвалов привезли эль, в полках разожгли костры, и северяне мужчины, женщины и драконы — с энтузиазмом затянули веселые песни Аргоната.

Но в Стодевятом празднество вышло особенно бурным. Потеря Базила Хвостолома здорово выбила отряд из колеи. Еще бы, ведь для молодых рептилий этот заслуженный ветеран был образцом для подражания, так сказать, живой легендой. Они гордились служить рядом с ним и сильно упали духом, узнав о исчезновении своего кумира.

Что же касается Пурпурно-Зеленого, то после пропажи Базила к нему лучше было и не приближаться. Все, и драконы и дракониры, старались ходить мимо него на цыпочках. Его чешую давно следовало промаслить, треснувший коготь нуждался в лечении, но никто не отваживался выполнить эти, лежавшие раньше на Релкине, обязанности. При вести о возвращении своих друзей Пурпурно-Зеленый обрадовался так, словно вновь обрел способность летать. Яростно хлопая крыльями, он торжествующе заревел, и насмерть перепуганные люди бросились врассыпную. Многие из них жаловались потом на звон в ушах.

А вскоре Сто девятый уже встречал своих героев. Приветственно кричали люди, ревели драконы, а Пурпурно-Зеленый вышел вперед пожать Базилу лапу.

— Добро пожаловать обратно в отряд, мой друг со сломанным хвостом.

— Ты уж небось думал, что не увидишь больше этого дракона?

— Говорят, ты переплыл реку.

— Конечно. Плавать совсем не трудно. Пурпурно-Зеленый даже зашипел при одной мысли о воде.

— Странные вы, бескрылые. Драконы не плавают. Они летают.

— Люди говорят, что наши предки происходят морских чудовищ. Хотя люди много всякого говорят.

— Клянусь ревом старых богов! Люди действительна много всякого болтают! Но сейчас Базилу было не до драконьей родословной!

— Я чую эль, или мне это только кажется?

— Эль. Сколько угодно эля. Как раз доставили, чтобы отпраздновать ваше возвращение, — громко сказал драконир Хэтлин. — И мы готовы открыть бочонки.

Базил поспешно отдал честь. Релкин, сидевший у него на шее, спешился и тоже отсалютовал своему командиру.

— Драконир Релкин и дракон Хвостолом прибыли!

— Вольно, драконир, и добро пожаловать домой. Похоже, без всякой помощи с нашей стороны вы снова оказались в самой гуще событий.

— Ну, как вам сказать, командир. Конечно, там были прекрасные жрицы, и они хотели принести нас в жертву, но я уговорил одну из них снять с меня цепи, и тогда…

— Нет, нет, — остановил его Хэтлин, — я вовсе не уверен, что хочу до конца слушать ваши приключения с прекрасной жрицей.

— Восхитительно, — с кислым видом пробурчал Свейн, — пока мы тут сидели на одной крупе да воде, ты там ел да пил, да развлекался со всеми этими жрицами.

— Хватит, Свейн, — оборвал его Томас Черный Глаз.

Базил наклонился к Хэтлину.

— Этот дракон не ел уже несколько дней, — сказал он. — Что у вас есть?

— Мне кажется, повара предвидели ваше появление. Они приготовили суп, и горячую кашу, и печеные коренья. Мы тут все-таки в осаде. С припасами становится все хуже и хуже. Но зато у нас вдоволь эля. Император открыл для нас свои подвалы. Он, может, и не очень-то хотел это делать, но, наверно, выбора у него не было.

— Так чего мы ждем? Этот дракон ужасно хочет пить!

Молодые драконы подхватили Базила на плечи и, как героя, понесли к костру.

Так и началось шумное веселье, немало удивившее командиров осаждающей Урдх армии Но после обильной еды, сдобренной акхом, и крепкого эля Базила начало клонить в сон. Допив очередной бочонок, дракон внезапно и бесповоротно уснул.

Влок взял его за руки, Пурпурно-Зеленый за ноги, и вместе они отнесли Хвостолома в казарму Сто девятого, находящуюся прямо в Фетенской крепости.

Пользуясь случаем, Релкин осмотрел своего подопечного и пришел в ужас. Синяки, ссадины, а самая серьезная — там, где меч стражника рассек чешую на боку дракона. Вздохнув, юноша полез за своим сундучком с лекарствами.

Что касается Лагдален из Тарчо, то она на праздник не пришла. У нее в это время были другие дела. Девушка прямиком направилась в дом Ирхана. Купец был в трауре. Его жена, Инула, не вернулась с Острова Гинго-Ла.

Не отвечая на вопросы Ирхана, где она была и что с ней случилось, Лагдален потребовала отвести ее к Рибеле. Без лишних слов купец в своем собственном экипаже отправил девушку в императорский дворец.

Там покорные евнухи отвели Лагдален в покои Великой Ведьмы — комнату рядом с личными апартаментами Императора.

Рибела встретила девушку спокойно. Она ничем но выказала своих эмоций.

Извинения Лагдален за свое исчезновение во время заклинания она даже не стала слушать.

— Это не твоя вина, дитя мое. Это измена, и корень ее был в доме купца.

Подробно, стараясь не упустить ничего важного. Лагдален рассказала обо всем, что случилось за последние два дня.

— Отлично, милочка, — кивнула Рибела, когда девушка закончила свой рассказ. — Я рада видеть тебя живой и невредимой. Спасибо за ценную информацию.

А теперь я советую тебе пойти чуть дальше по коридору, в спальню. Тебе следует немного отдохнуть.

Удивленная и благодарная, Лагдален не преминула воспользоваться этим предложением. В конце коридора, роскошно украшенного белым с голубым орнаментом, она нашла нужную дверь. За ней, к своей неописуемой радости, Лагдален обнаружила мужа.

— Это просто чудо! — воскликнула она. — Рибела постаралась?

— И генерал Пэксон. Они считают, что мы вполне заслужили побыть вместе.

Хотя бы одну ночь.

— Ах, муж мой, — прошептала Лагдален, падая в объятия Кесептона.

Это и в самом деле было чудо. И они, как могли, постарались наверстать все то, что упустили за долгие месяцы разлуки.

Тьма, так долго окутывавшая Лагдален, понемногу начала исчезать.

Наконец-то она могла по-настоящему расслабиться. Это было счастье. Если бы еще не разлука с Ламиной… Но у капитана были даже новости из Марнери, включая и записочку от Висари, няни маленькой Ламины. С девочкой все в порядке.

И Холлейн тоже был счастлив. Он крепко обнимал жену, утешая ее, когда той вдруг вспоминалась оставленная дома дочурка. Последние несколько дней он прожил как в страшном сне. Все ждал и ждал, надеясь хоть что-то узнать о судьбе Лагдален. И вот она вернулась, в целости и сохранности. Чего еще он мог желать?

Мысленно капитан поклялся сразу же по возвращении в Марнери сходить в храм.

Великая Мать присматривала за его женой, и он мог только надеяться, что она не покинет ее и в будущем.

По правде говоря, из-за этой проклятой осады он уже и сам начинал нервничать. Враги строили дюжины штурмовых башен. Они готовились к атаке. Судя по тому, что говорил генерал Пэксон, подкрепления могли приплыть не раньше чем через несколько недель. До этого времени придется обходиться тем продовольствием, что уже запасено в городе. Пираты на реке и сипхисты на суше наглухо закрыли все пути и дороги. А народу в Урдх набилось страшно подумать сколько. Короче, еды должно было хватить от силы дней на десять, не больше.

Через месяц легионерам придется есть крыс, а о том, что станет с драконами, не хотелось даже и думать.

Впрочем, если судить по тому, с какой тщательностью враг готовился к штурму, так долго город мог и не продержаться. Многомильные крепостные стены и слишком маленький гарнизон. Гражданское население, как ни странно, вовсе не горело желанием защищать свой город. И враг это знал. Знал и рассчитывал подкатить к стенам сразу столько башен, что осажденные просто не смогут отбить все атаки.

Пока молодого капитана одолевали эти довольно безрадостные думы, в соседних апартаментах те же вопросы обсуждались Рибелой и генералом Пэксоном.

— Как Император? — спросил Пэксон.

— Ему снова пришлось дать успокоительное. После того как пропала принцесса Зиттила, он впал в депрессию.

— Объясните ему, что надо что-то делать с продовольствием. Тут мы вынуждены полагаться на торговцев зерном, а они грабят нас почем зря.

Разворовывается до трети нашего зернового рациона. Это надо остановить.

— Разумеется, — кивнула Рибела. — Но не забывайте, генерал, что Император слаб. Он привык во всем подчиняться своим евнухам. Без принцессы Зиттилы с ее планами и интригами он совсем ослаб. Трудно заставить его что-либо сделать.

— Но он защищен от колдовства врага, не так ли?

— С помощью вашей погодной ведьмы мне удалось построить для него кое-какую защиту.

Это заявление Рибелы прозвучало не слишком-то уверенно.

— Но эта его апатия, она не создана врагом?

— Нет, магия тут ни при чем. Врагу удалось наложить на Императора лишь одно мелкое заклинание — его заразили слепым страхом перед Сипхисом. И ужас этот был так велик, что Бэнви не мог даже и думать о защите. Но с этим заклинанием я разобралась.

Пэксон скривился.

— Однако Император все еще не пришел в себя, и убедить его в чем-либо необычайно трудно.

— И как только врагу удалось добраться до самого Императора?

— Это не так уж и странно, учитывая широту его сексуальных интересов.

Однако мы задержали одного евнуха, укравшего каплю крови и пару волосинок Бэнви. Слуга клянется и божится, что действовал один, но мы, разумеется, как следует все проверим.

Пэксон подумал о предстоящих евнуху допросах и даже присвистнул. Не хотел бы он оказаться на его месте.

— Я рад, госпожа, что вам удается хоть немного направлять Императора.

Страшно подумать, что произошло бы, не окажись вас в Урдхе.

— Даже и со мной, — едва заметно улыбнулась Рибела, — наше положение оставляет желать лучшего.

— Увы, это так. Нам очень не хватает генерала Гектора.

Пэксон вздохнул. Все усилия врачей, как, впрочем. и самой Великой Ведьмы, не смогли прервать затянувшейся комы.

— Командир теперь вы, генерал. Пэксон криво усмехнулся:

— Вам, без сомнения, известно, мое право командовать оспаривает генерал Пикил. Я уже много лет не руководил войсками, и он полагает меня ни на что не годным. Временами мне даже кажется, что он прав.

— Ерунда, генерал.

— Как бы там ни было, кадейнцы не пойдут за мной, как пошли бы за Гектором. И потому план генерала Гектора сейчас неосуществим. Я не смогу заставить их атаковать Дзу.

— Это очень печально. Если бы вам удалось взять Дзу, мы сравнительно просто уничтожили бы засевшего там демона. Теперь же, боюсь, это будет куда труднее Враг собрал громадную армию и собирается испытать прочность нашей обороны.

— Они строят тридцать шесть осадных башен, госпожа. Многие из них нацелены на Восточные ворота. Стена к северу от этих ворот особенно слаба и может не выдержать ударов тарана. Я думаю, через день-два они пробьют там брешь.

— Какой тип атаки вы ожидаете?

— Я полагаю, они нападут одновременно со всех башен, какие только сумеют подкатить к нашим стенам. Солдат у них хоть отбавляй. Им бы только подняться на стену, а там наша песенка будет спета.

— А как императорская стража? Они будут сражаться?

— Думаю, что да. Боевой дух у них довольно высок. Говорят, это потому, что на сей раз Император не может спастись бегством.

— В этом они правы, — усмехнулась Рибела. — Бэнви Шогимиссару бежать некуда. Что же касается нас, то остается только ждать подкреплений. Ну а с торговцами черном мы разберемся. Может, настало время взять склады в свои руки?

— Напасть на охраняющих кладовые урдхцев?

— Наверно, стоит поговорить с генералом Кнэзудом. Мне кажется, он пойдет нам навстречу.

— Это было бы приятно. Будь у нас достаточно зерна, мы хотя бы драконов накормили досыта.

— Решено. В конце концов, открыли мы императорские погреба или нет? Пэксон улыбнулся.

— Так когда же все-таки нам ждать помощи? — спросил он. — Хорошо бы поскорее — вот что действительно подняло бы боевой дух.

— Помощь придет, хотя и не сразу. Я как раз сегодня получила весточку с Кунфшона. К нам плывут Кунфшонский легион и целый флот с припасами. Но доберутся они до нас только недели через две. А может, даже и три.

— Это еще не так плохо, как я боялся, — признался генерал. — Если мы выдержим первый натиск, то, возможно, дотянем и до прихода подкреплений. Но для этого мы должны нормально кормить драконов. Без еды они мигом теряют свою силу.

— По крайней мере, мы можем сказать, что помощь уже в пути. Один легион уже плывет сюда, другой вот-вот отправится. Еще один легион готовится в городах, плюс подразделения из фортов. Короче, через пару месяцев у нас тут будет пять свежих легионов.

— Это двадцать пять тысяч человек и восемь сотен драконов. Такая армия сокрушит любое сопротивление.

— Тут вы, наверно, правы, но пока надо удержать стены с десятью тысячами.

— Мы должны это сделать.

— Ну а когда прибудут подкрепления, мы прорвемся к Дзу и уничтожим самые корни черной силы сипхистов.

— Скажите, госпожа, что это за слухи о каких-то там великанах? Они действительно существуют?

— Да, — поджала губы Рибела. — Это кровавые мирмидоны. Еще один ужас Черного Искусства Повелителей. Чтобы дать жизнь одному из этих монстров, требуется кровь бесчисленного множества людей. Правда, мирмидоны сохраняют свою силу всего лишь месяц со дня рождения.

— Они убивают людей, чтобы создать этих монстров? — переспросил побледневший, как смерть, генерал.

— Вы, наверно, слышали, что на восточном берегу реки не осталось ни одной живой души? Сейчас в Дзу гонят колонны новых жертв из Квэ и прилегающих к нему областей.

— Такие жертвы…

— Скоро вы увидите мирмидонов. Это страшные противники.

Глава 35

Осада Урдха продолжалась уже десятый день, и положение с продовольствием становилось критическим. А снаружи, перед городскими стенами, враг не терял времени даром. Посреди разрушенных домов росли массивные деревянные башни на колесах. День и ночь стучали молотки строителей. На шестой день, закончив постройку катапульт, враг начал бомбардировать город огромными каменными глыбами, взятыми из развалин уничтоженных пригородов.

А под крепостными стенами вот уже несколько дней шла смертоносная борьба подкопов и контрподкопов. Тут-то враг и применил свое новое оружие — глиняных пеликанов. Эти человекообразные монстры достигали в высоту десяти футов и весили больше полутонны. Убить их было очень и очень непросто. И если бы не тупость пеликанов, драконам пришлось бы совсем тяжко. Но и так сражаться в темноте и тесноте с целым стадом идиотов — это утомит любого. Естественно, драконы уставали.

Осада продолжалась, и командир Портеус Глэйвс чувствовал, что попал в западню. Им овладело уныние, от которого помогал только алкоголь. Глэйвс пил и вино, и виски — все, что только удавалось раздобыть. Но с каждым днем доставать выпивку становилось все сложнее и сложнее.

Продовольствия не хватало. В городе расцвела коррупция. Все, кто только мог, крали из припасов, выделенных для аргонатских легионов. В итоге последние несколько дней и офицеры, и солдаты получал по миске каши в день да по горстке сушеных фруктов. О знаменитом урдхском эле можно было забыть. Легионеры роптали.

Портеусу Глэйвсу не больно-то понравился долгий марш от Селпелангума. Но как бы трудно ему там ни приходилось, с едой всегда все было в порядке. В Урдхе, во всяком случае, всегда можно купить бутылку-другую превосходного вина.