Глава 25

После выступления на собрании Общества Исследователей Релкин стал в Мирчазе знаменитостью. На собрании присутствовало больше сотни членов общества, и все были изумлены открытием, что Релкин — не арду, ни в малейшей степени.

Поначалу его знали как «бесхвостого арду», который доставил столько неприятностей в предыдущий сухой сезон. Теперь же оказалось, что он выходец из земель, весьма удаленных от побережья Эйго, который, впрочем, мирчазские эльфы привыкли называть Решеш.

Золотые эльфы, лорды Мирчаза, в течение долгих эонов жили в изоляции от всего мира и были глубоко консервативным народом. Появление чужестранца вызвало многочисленные дебаты.

— Мир не стоял на месте с тех пор, как мы оставили Харканн, покинув золотые земли Гелдерена. Нам следует вновь обратиться к остальному миру.

— Никогда! Мы должны оставаться отшельниками. Игра — это единственное, что нам нужно. Пусть мир идет своим путем. У нас найдутся дела поважнее.

— Слушайте, слушайте, предоставьте проклятый мир его судьбе!

— Игра, Игра!

Так говорили даже члены Общества Исследований, интересы которых выходили за рамки Игрового поля все же дальше, чем у многих жителей Верхнего Города Мирчаза.

Конечно, эта публика просто поклонялась Игре, а убежденный изоляционизм не помешал им пристрастно расспрашивать Релкина частным порядком. Всех просто переполняли вопросы, на которые они жаждали получить ответы.

Визитный список Пессобы неожиданно расцвел приглашениями от самых влиятельных членов общества. Так, Зулбанидес из правящей партии, именуемой Направление, пригласил Пессобу на обед в академию. Лорд чуть не задохнулся от восторга. Это было именно то, на что он надеялся.

На Релкина стройное высокое здание из белого мрамора произвело большое впечатление. Широкие ступени, хранящие следы знаменитостей, просторные залы и огромные двери — все внушало почтение.

В открытой трапезной, где сидели за большим круглым столом эльфы, росли цветущие деревья, которые источали тончайший жасминовый запах (бинты с Релкина наконец сняли, нос его почти вернулся в нормальное состояние, позволяя дышать без помех). В центре двора играл фонтан. Было сделано все возможное, чтобы доставить удовольствие благородному собранию.

Зулбанидес представлял что-то вроде более древнего экземпляра лорда Пессобы. У этого эльфа было такое же гладкое, без морщин, лицо, но возраст его измерялся тысячами лет. Глаза его были такие же странные — золотисто-голубые, локоны тоже серебрились.

Поначалу Зулбанидес не обращался к Релкину напрямую. Он разговаривал только с равными. Все остальные — рабы. Говорил с Релкином Пессоба — пересказывая ему вопросы Зулбанидеса. Но древний эльф все чаще и чаще заинтересованно обращал к мальчику широко раскрытые глаза, все внимательнее и внимательнее изучая его. Ребенок переполнен бредовыми историями. Что бы это значило?

Зулбанидес решил проверить эти россказни. Ребенка могли просто научить этим сказкам, как тренируют, скажем, лошадь перед заездом. Что он на самом деле знает о тех странных местах, именами которых так легко жонглирует?

— Так где, ты говоришь, находится Аргонат? Релкин почувствовал, что в него устремилась волна магической силы. Его чувствительность к магии сильно возросла за последний год. Он отчетливо слышал, как сладенький тоненький голосок в его голове без слов велит ему отвечать на вопросы эльфа.

— Далеко на востоке, на восточном побережье Ианты.

— Ианта — это человеческое название для Харканна, милорд, — вставил Пессоба. Зулбанидес на минуту задумался.

— Тогда это то, что когда-то было Газзатом. Лорды-маги еще правят?

— Я ничего не знаю о лордах-магах, сэр. В Аргонате есть только короли и королевы, но они правят с согласия всего народа. Люди Аргоната — самые свободные люди в мире, разве что кроме некоторых людей в Чардхе.

— Свободные люди, говоришь. Боюсь, здесь некоторая несогласованность в терминах. Люди рождены, чтобы быть рабами. Они и в мир-то приведены для службы эльфам. Теперь они бродят и безобразничают только лишь потому, что их хозяин ушел из этого мира.

Релкин не был уверен, что понял все правильно, но то, что он услышал, укрепило его опасения насчет лордов Тетраана. Зулбанидес был очень стар, намного старше Пессобы, старше даже Альтиса и Стернвала, какими помнились мальчику его спасители-эльфы. Но неужели можно определить возраст этих существ с их почти одинаковыми чертами — у всех прекрасными, у всех симметричными, у всех совершенными? И все же можно. В глазах — чуть больше холода, в складках рта — чуть больше резкости. Все это говорило о том, что Зулбанидес значительно старше Пессобы. Возможно, что-то было и в его ауре. Зулбанидес прожил слишком долго.

— Расскажи мне все, — потребовал эльфийский лорд.

Никакого заметного принуждения не было, но Релкин ощутил настоятельную необходимость отвечать.

— Расскажу что смогу.

Релкин почувствовал, как трудно остановиться, едва вымолвив слово. Но после допроса Херуты он научился противостоять подобным магическим приказам. Что-то проснулось в мозгу мальчика-сироты из деревни Куош, какая-то сила, о которой он и сам-то ничего не знал. Она не была четко оформленной, он не мог ею управлять, он едва ощущал ее присутствие, но она устояла под ударами Херуты Скаш Гцуга. Сможет ли юный драконир противостоять этому чародею из древней эры, как противостоял Херуте? Это не так-то просто; эльфийские лорды куда более искушены в своем ремесле, чем одержимый Повелитель Рока.

С другой стороны, Релкин задавал себе вопрос, что может рассказать он Зулбанидесу без особого вреда. Кое-что он ему, конечно, расскажет, но он уже чувствовал, что совершил ошибку, выболтав так много Пессобе. С третьей стороны. Редкий же не владел государственными тайнами империи!

— Как ты на самом деле пришел сюда? — начал вкрадчивый голосок.

Особого вреда в рассказе Релкин не видел.

— Мы пришли на белых кораблях. Это было долгое путешествие. И у нас, будьте уверены, случилось несколько приключений по дороге. Потом мы высадились на побережье Согоша и пошли маршем на Кубху, где дали сражение армии Крэхина. Многих из них прикончили. Там мы долго не задержались, но меня с Базом пригласили на торжественный обед с королем. Это произошло потому, что вышло происшествие, когда короля чуть было не убили, но, к счастью, мы оказались рядом.

Релкин помолчал; промолчал и Пессоба. Обе серебристоволосые голубоглазые головы были повернуты к человеку; во взглядах обоих эльфов читался нескрываемый интерес.

— Ну, короче говоря, вскоре после этого мы ушли и отправились на запад. Это был самый долгий из всех, что помню, марш, и все на этот жуткий запад. Перевалили там через высокие горы, те, что называют Валом Солнца. Вы слышали о таких?

Вал Солнца — Зулбанидес отлично знал, что это такое.

— Ашот Дерет, — неохотно сказал он.

— Ну и холодно же там на вершинах, скажу я вам. Но мы перевалили через эти горы и пошли дальше на запад по реке. Построили большие плоты, которые могли нести армию и драконов, и стали сплавляться вниз. Потом мы пришли в место, которое называют Земли Ужаса.

— Нарга Дулачу. Тень там никогда не поднимается. А чудовища стерегут свои земли.

— Ну ладно, пуджиш нам особых неприятностей не доставляли поначалу, пока мы все не заболели лихорадкой. Вся наша армия. Буквально все свалились в жару. Думаю, мне повезло, потому что я не заболел. Мы все поправились, но на это ушло много времени. Потом мы пошли на север и пришли к побережью Внутреннего моря, там такая масса воды.

— Уад.

— Правильно, Уад аль Наб. Так называют его в Ог Богоне.

— Так значит, ты видел Уад. — Удивление Зулбанидеса теперь в равных частях было разбавлено неприязнью и уважением.

— Там мы дрались с крэхинцами, на Тог Утбеке. Мы разбили их, но и они нас сильно потрепали.

Что-то в глубине души удержало Релкина от рассказа об оружии повелителя и о том, как тяжко пришлось легионам на поле Разбитых Камней. Он решил об этом вообще ничего не говорить.

— Потом небольшая группа отправилась на остров, тот, что называют Костью.

Зулбанидес пристально взглянул на мальчика холодными золотисто-голубыми глазами.

— Ну, там была вражья ставка. Мы отыскали врага и отправили его к Гонго. Теперь его тень обитает в покоях смерти. Но тут вулкан разбушевался, и нас с Базом выбросило в море. Мы плыли очень долго. Никто не выжил бы там без виверна — а они могут плыть вечно. Мы вышли на южный берег моря — позади Земель Ужаса. Сначала было трудно, долгое время мы не могли раздобыть еды, но потом стали есть пуджиш, потому что они шли за нами и их легко было убивать. Ну, конечно, на самом деле это не было легко, они дьявольски быстры, но Базил быстрее, и против его меча им не выстоять. Клянусь богами, с этим мечом не справились боевые тролли из Падмасы, не справились и пуджиш. — Релкин хлопнул себя ладонью по бедру, улыбнувшись слушателям. — Так что потом еды нам хватало.

Эльфийские лорды не спускали с него золотисто-голубых глаз.

— Изумительно, милорд. Он утверждает, что ел кебболдов, в то же время имеет какого-то ручного водного кебболда. Все довольно причудливо. Мир изменился со времен Гелдерена.

— Ах, Пессоба, мы не должны говорить о Гелдерене. Мир не нуждается в нашем руководстве, как сказали нам короли. Мы ушли и не должны оглядываться назад. И все же я должен согласиться, что это существо преподносит нам нечто замечательное. Очень хорошо, что вы раздобыли его для Общества.

Зулбанидес снова повернулся к Релкину:

— А как случилось, что ты стал вожаком этих арду? Там, на далеком севере, у вас есть арду?

— Мы нашли девушку и помогли ей. Она была ранена вашими проклятыми работорговцами. Губы Зулбанидеса скривились в улыбке:

— Ты прошел весь этот путь на юг и едва не уничтожил торговлю рабами всего лишь из-за ардусской девки?

— Рабство само по себе плохо. Ни один человек не имеет права владеть другим.

Глаза эльфа стали ярко-золотыми.

— Похоже, Пессоба, он считает нас людьми. Удивительная наглость, вам не кажется?

— Удивительная, милорд.

Зулбанидес перевел взгляд на Релкина, и тот сразу же почувствовал давление необъятного, сверхчеловеческого разума, сконцентрировавшегося на нем.

— Я не какой-нибудь там человек, ребенок. Моя раса древнее.

— И это дает вам право владеть людьми?

— Да. Так же как люди имеют право владеть лошадьми и собаками, так и я имею право владеть людьми. Они — ничуть не больше и не меньше других животных. Все существуют для моего удовольствия и моих дел.

— Мы в Аргонате так не думаем. Мы поклоняемся не людям, а лишь богам и Великой Матери. Мы послушны своим королям, потому что король — это центр каждого из девяти королевств Аргоната. Мы послушны командирам в легионе, потому что дисциплина — это стержень армии. Мы знаем, как она действует. Но мы не поклоняемся королям, и мы не допускаем рабства.

Неожиданно для самого себя Зулбанидес снизошел до ответа:

— Послушай Зулбанидеса, мальчик. Я был здесь еще до того, как первые лучи солнца упали на расу, названную людьми. Вы можете запрещать другу другу владеть вашими телами. Но что мне до того?

Релкин, не дрогнув, встретил взгляд золотистых глаз. Взгляд этот стал жестче, но мальчик спокойно выдержал его. Давление было ощутимым, но Релкин нашел в себе силы устоять.

Наконец драконир пожал плечами:

— Я не удивлюсь, если вы пойдете армией, чтобы захватить рабов в Аргонате. Но армия, приведенная вами, окажется на поле боя перед лицом легионов Аргоната, а там нас никто не может победить.

Зулбанидес подавил готовый сорваться резкий ответ. Что-то в этом мальчишке говорило ему, что за его словами стоит истинная сила.

— Прелестно! Я верю, что ты — гордый молодой человек. И полагаю, что твоя гордость заслужена. Расскажи мне больше о ваших городах и почему я не смогу захватить их в рабство.

Релкин перечислил имена девяти городов и рассказал в нескольких словах об их миссии. Они работают над восстановлением цивилизации, погибшей в Веронате, став в давние дни жертвой зла.

Это заинтересовало Зулбанидеса:

— Так вы не новички в историческом цикле. Вы признаете, что всегда есть место взлету и падению. И даже ваши нынешние могучие города когда-нибудь падут.

Релкин из Куоша получил совсем куцее образование. Но он выучился читать и писать и прочитал несколько книг из библиотеки в Далхаузи, а потом еще и из более крупной в Марнери. Когда сбылось предсказание, что он встретится со своей судьбой в Арнейсе, в мальчике пробудился интерес к истории и еще к мифам.

— У старого Вероната прогнили корни. Веронат был уже слаб, когда Повелители наслали на него Мач Ингбока. Что подкосило старую империю, так это рабство и коррупция, которые пришли с ним.

— Так, ребенок, продолжай. — Релкин теперь полностью завладел вниманием Зулбанидеса. Золото в глазах растаяло, сменившись светлой лазурью.

— Это были темные века. И лишь Кунфшонские острова на всем востоке в то время сохранили свою свободу. Из Кунфшона же, где все поклонялись Великой Матери, пришли основатели аргонатских городов. Они высадились на материк и разбили силы жестокосердной Падмасы, а со временем победили и Мач Ингбока, прогнав его обратно в мрачный Дуггут.

Мысль о доме внезапно вызвала у мальчика отчаянный прилив ностальгии. Никогда еще Релкину не хотелось так сильно увидеть белый город Марнери. Голос его становился все громче и уверенней, по мере того как он описывал эльфу Аргонат.

Местные золотые эльфы, жизни которых он не понимал — как не понимал и других золотых эльфов, вызволивших его из рабства гномов, — обитали среди золота, белого мрамора, шелковых занавесей и достижений высокой цивилизации. И все это было основано на рабстве. Релкин чувствовал естественное презрение к такой жизни. И это придавало ему силы. Он говорил еще какое-то время, сам удивляясь своему красноречию.

Зулбанидес и Пессоба слушали внимательно, жадно впитывая сведения о мире, что лежал далеко за горами, окружавшими южную область Эйго.

Вдруг Зулбанидес очнулся. Он с удивлением отметил, что впал в какое-то оцепенение, поддавшись чарам мальчишки. Пока он слушал эти невероятные истории о далеких девяти городах, время летело незаметно. Никто из круга Зулбанидеса не мог бы удержать речью его внимание. Возможно, дело было в какой-то твердой уверенности в душе мальчишки. В Мирчазе давно уже не встречались ни твердость, ни, тем более, уверенность.

Солнце уже стояло низко. Зулбанидес осознал, что день почти кончился. Он махнул рукой своему гостю:

— Все это прелестно, дорогой Пессоба. Я непременно должен буду поговорить с вами еще раз, и очень скоро. Тем не менее мне еще нужно кое-что сделать сегодня. Я должен выйти на Игру с последними лучами солнца. Я пригласил к себе игроком Питца. Что вы об этом думаете? Старина Питц будет сегодня играть за Направление.

Естественно, Пессоба замер от счастья, услышав предложение обсудить вопросы Игры с игроком первой сотни, возможно даже первой десятки! Лорд нервно качнул головой.

— Это перевернет книгу рекордов, — сказал он.

— На фланге у меня Иермст из Служащих Ястребу, старину Питца неплохо поставить полевым игроком, как вы думаете?

— У него был очень хороший год, мне кажется. — Пессоба постарался вспомнить результаты Питца.

— Он провел выдающийся сезон, но — за Кабалу. Я переманил его в Направление. Подождите, Кабалату и остальные еще увидят его в голубой форме Направления! Да, будет на что посмотреть.

Пессоба вздохнул. Он очень переживал потерю статуса. В Мирчазе престиж определялся высотой ранга игрока на Игровом поле. Идея Зулбанидеса иметь при себе союзником игрока высочайшего уровня была великолепной. Один тогда сможет думать о стратегии, оставив тактику на откуп другому. Энергия же другого может быть направлена на общественную политику Игры. Можно проникнуть в самое ее сердце, управляя отдаленными местами, обоими мирами — рациональным и иррациональным.

Если он, Пессоба, намерен полюбоваться Питцем в форме Направления, ему придется занять место на общественных трибунах, очень далеко от лож Тысячи. А ведь только из этих лож можно увидеть, как сказочно красива сама Игра. Только там возникало чувство принадлежности к ней, ощущение, что ты находишься в центре таинства Игры. Конечно, будучи лордом всего лишь девятой сотни, ему приходилось и самому играть на поле, а это очень тяжелая работа. Приходилось и попадать в перипетии Игры. Осторожный игрок должен умело сочетать защиту и нападение. Игроки младших сотен буквально молились на высшие сотни. Фигуры очень трудно собрать, а рассыпавшиеся фигуры становятся легкой мишенью для таких убийц, как старина Питц, Сваллок или Гамутц.

На самом деле лишь совпадение собственного невезения и внезапной атаки Сваллока с трех сторон привело к тому, что Пессоба был разбит и выброшен из Великой Игры. Этот день своего позора он никогда не забудет.

Зулбанидес расстался с гостями во внешнем дворе и направился к Пирамиде, где располагался зал Игры, основанной на психической силе бесчисленных масс рабов, сообщающих физическую энергию всеобщей власти.

Лучшие телохранители Пессобы, мужчины, чем-то напомнившие Релкину Катуна, выстроились вокруг, готовые защищать хозяина и его ценное имущество, и отряд отправился назад, в дом Пессобы, по белой мостовой Верхнего Города.

По прибытии Релкин слегка перекусил и поднялся на крышу. Как только ему принесли затребованные им мешок для ударов, противовесы и скакалку, он принялся за тренировку и вскоре уработался до пота. Он не переставал взвешивать возможности побега.

Но возможности все не предоставлялось. Пессоба не оставил ему никаких шансов. В любое время дня Релкин был окружен хорошо вооруженной охраной. Спал он в комнате без окон, у двери стояла пара сторожей. Часовые были расставлены и у входной двери, и на крыше, и в дальних уголках сада. Вряд ли юноше удавалось хоть на мгновение выскользнуть из поля зрения охраны, разве что когда он ходил по утрам облегчаться, да еще когда оставался в спальне с непробиваемыми стенами.

Впрочем, удача могла бы улыбнуться ему во время одного из этих поднадоевших визитов. Хотя бы и ближайшим вечером — они приглашены на обед, который дают леди Цшинн и лорд Рэзион, нынешняя верхушка клана Аркелаудов. До сих пор Релкину не везло: на предыдущих обедах охрана весь вечер отиралась угнетающе близко, не сводя с него глаз, следя буквально за каждым его движением. Даже попытка накрыть ладонью фруктовый нож была немедленно пресечена. Может, сегодня вечером будет чуть больше сумятицы. Пессоба описал ему дом, в который они идут, как центр общества Верхнего Города. Это означало роскошный обед и блестящее общество. Не исключено, что там будет очень много народу, тогда, может, и представится какая-нибудь возможность для побега.

Глава 26

Пока Редкий тренировался до пота, вышибая пыль из туго набитого тряпьем мешка, лорд Пессоба попивал укрепляющий нектар и взвешивал варианты. С тех пор как он представил Релкина в Обществе Исследований, он получил много предложений продать «бесхвостого арду», как по-прежнему называли мальчика, несмотря на явное несоответствие имени фактам.

И, уже учитывая эти предложения, Пессоба принялся хлопотать о пересмотре его Игры. Пройдя переквалификацию, он мог рассчитывать на возвращение в девятую сотню. Последние десять позиций постоянно сменялись. Десять неудачников каждый лунный цикл покидали Игру, и тогда набирали новых игроков, ранее в Тысячу не входивших. Существовал и другой, более легкий путь вернуться в девятую сотню, но он требовал поддержки влиятельных игроков высокого класса.

Предложения варьировались широко. Мот Пулк предлагал семь таби золота. Мот Пулк был заходящей звездой, он скатился до шестой сотни. Ему нужна была поддержка в Игре, нужны новые фигуры, что-то очень свежее и отличное от всего. Бесхвостый юноша ему весьма бы пригодился.

Впрочем, Пессоба недолго думал о предложении Мота Пулка. Мот Пулк мог дать и больше золотых слитков, но Пессоба и так был достаточно богат. Вот что Пессобе было действительно необходимо, так это поддержка лордов Игры. Значительно более интересным было предложение от Кабалату из Кабалы, главного противника Направления. Кабалату, действуя через своих приятелей в клане Аркелаудов, предлагал двенадцать сотен золотых кеббокс и определенную помощь в восстановлении прав Пессобы в Тысяче. Двенадцать тысяч кеббокс соответствовали трем таби. Но самое главное — он обещал помощь игроков высокого класса, подписавших контракт Кабалы, на всю первую неделю Игры по возвращении Пессобы в девятую сотню. Эта первая неделя наиболее опасна; часто новые игроки теряют все свои фигуры в несколько дней, и те достаются хищникам высоких сотен. Такое предложение казалось лорду более заманчивым, чем золото в любых количествах.

Было также предложение и от Ред Элка из Направления, и у Пессобы хватило ума выслушать его с осторожностью. Направление занимало ведущие позиции в правящей группе игроков. Пойдя ему наперекор, можно было нарваться на нападение сразу двух или трех игроков высокого класса. Подобные нападения разбивают наголову игроков нижних сотен и выбрасывают их из Игры навсегда. К несчастью, Направление предлагало всего тысячу золотых кеббокс и весьма неопределенную помощь в возвращении в девятую сотню.

Пессоба был обижен. Он предоставил Зулбанидесу возможность свободно побеседовать с мальчишкой наедине, а где же благодарность Направления? Но лорд подавил раздражение. Все могло объясняться внутренней политикой Направления. Что если новый лидер, хотя бы и Ред Элк, пытается подмять под себя Зулбанидеса? Возможно, осторожно рассказать о предложении Ред Элка Зулбанидесу будет наиболее правильным. Ну и кроме того, в запасе всегда оставалось предложение Кабалату. Если Направление не изменит предложенной цены, он попробует с Кабалой. Так или иначе, но Пессоба решил добиться успеха в девятой сотне. Как только он вернется, испробует новую технику, которой обучился в школе Аркелаудов. Он уже начал добиваться желаемого, и он не остановится!

Лорд допил нектар и кликнул Лума, чтобы тот начинал приготовления к банкету у лорда Рэзиона, средоточия легендарного высшего света Аркелаудов. Лум заревел, отдавая прислуге многочисленные приказы, и через тридцать минут Релкин был уже помыт, побрит и облачен в костюм черного шелка и серебряные туфли. Отряд из двух пятерок телохранителей окружал Пессобу и его раба, пока они ехали в конном экипаже по извилистой дороге, тянущейся вдоль южной границы города.

Наконец-то Релкин увидел Башню Обозрения — резиденцию Аркелаудов. Та возвышалась на высоком холме, залитом огнями, бросающими причудливые тени на мраморную мостовую.

Дорога пошла в гору. Подъем позволил разглядеть вблизи башню, а также город, раскинувшийся под ней. Позади города темнела огромная плоскость великого озера. На другом берегу снова можно было увидеть огни, освещавшие статую Зизмы Боса, выступавшую из тьмы на западе.

Но тут маленький отряд миновал огромные ворота и въехал на просторный двор. Слуги, среди них были и ардусские рабы, помогли гостям выйти из экипажа. Пессоба и Релкин вошли в высокие двери и, пройдя через длинную мрачную прихожую, оказались в просторном помещении с блестящим алым лакированным потолком. Потолок этот поддерживали золоченые колонны. В центре стоял длинный стол, накрытый белоснежной скатертью. Вокруг сидело дюжины две высочайших и могущественнейших хозяев города Мирчаза.

Релкина и Пессобу ввели под гром аплодисментов. Лорд Рэзион, румянощекий, хорошо упитанный экземпляр мирчазских эльфов, встал и пригласил Релкина сесть рядом. Пессоба после минутного колебания отошел в сторону и сел возле леди Цшинн и ее друзей. Релкин догадался, что Пессоба поступил так не по доброй воле. Еще Релкин велел себе оставаться настороже. В этой ситуации могло таиться множество угроз, каких он не мог даже предположить, и не приходилось сомневаться в наличии расставленных ловушек.

Лорд Рэзион восседал во главе стола, по правую руку от него поместили Релкина. Рядом с Релкином расположился еще один дородный среброволосый эльф, которого представили как Ред Элка. Следующим сидел Репадро Тоба, напротив — лорд Кьен. И у всех троих были одинаковые красноватые жестокие лица. Волосы — похоже, облитые лаком — одинаково отливали серебром, подбородок у всех был сильным, квадратным. Но были и различия: у одного обвислый второй подбородок, у другого красноватый оттенок носа, у третьего отвислая кожа.