Рва молча слушал сбивчивые, полубезумные объяснения госпожи.

— Я должна пойти туда, потому что умираю, должна убить его, пока еще жива. Ты понимаешь?

— Умираете? — переспросил Рва. — Что за нелепые мысли, госпожа? Мы уже на свободе. Скоро я переправлю вас в безопасное место.

Флер нежно погладила его по шее, поросшей густой шерстью.

— Нет, Рва, я не свободна.

— Я не понимаю… — начал было Рва, но она жестом остановила его.

Флер рассказала ему все. Узнав страшную правду, Рва еще долго стоял, держа голову Флер на своей могучей груди, охваченный бесконечной жалостью.

Постепенно Рва из Брелкилка охватывала холодная ярость.

Рва и раньше поражали те жестокости, которыми сопровождались кровавые распри в клане Фанданов. Разве так должны вести себя горцы? Ведь они веками сражались за честь, за чистоту нравов в высокогорных долинах.

К тому моменту, когда Флер закончила свой рассказ, Рва уже все решил для себя. Так вот в чем корень их бед, корень, который нужно выкорчевать раз и навсегда. Старый фейн вернулся к себе в комнату. Усевшись на специально укрепленную для него кровать, он взял кифкет и тщательно осмотрел лезвие, потом нашел точильный камень и принялся за работу.

А в это время Флер связалась из своей спальни с коммуникационным центром новых командос и передала для молодого Прауда короткое сообщение. «Смерть ведьме» — эти два слова означали, что Флер признает свое поражение и готова вернуться к господину.

Едва узнав это, Прауд выгнал из комнаты подчиненных и подошел к аппарату.

В голосе Флер сквозила пустота. Так разговаривает человек, на которого уже повеяло могильным холодом.

— Вы должны прийти лично и взять с собой противоядие, — сказала она молодому Прауду.

— Конечно, о чем речь! — произнес молодой Прауд, не скрывая злорадства. — Встретимся в аэропорту, в полночь, возле самолета. Я принесу снадобье, которое остудит жар в твоей крови. Ну а потом мы предадимся любви, да, моя рабыня?

А на борту «Черного Корабля» Айра Ганвик, потный от страха, вымаливал жизнь у Алас Ром. Большинство нептунианских бонз уже выбросили в открытый космос через шлюз в компьютерном отсеке. Приближенные Алас Ром, наблюдавшие за казнью, буквально визжали от восторга.

Когда настала очередь Офура Майна, шлюз нарочно открывали очень медленно. Майн отчаянно цеплялся за дверцу и карабкался вверх. В конце концов, под дружный хохот, его голова раздулась, как воздушный шар, а тело разорвало в клочья.

Для Аумуса Рилви шлюз, наоборот, постарались открыть как можно резче, и шеф разведки, одетый в черный комбинезон, мгновенно исчез в «очистительном вакууме».

Едва придя в себя от этого жуткого зрелища, Айра отправился вслед за Ром в ее кабинет. Там она прокрутила для экс-сенатора последнее послание молодого Прауда Фандана. Прауд требовал выдать ему Айру Ганвика. О нептунианских бонзах он даже не упоминал, видимо, предоставляя Алас свободу действий. Но вот бедняга Ганвик явно не давал ему покоя.

— Конечно, он не знает наверняка, что ты до сих пор жив, — произнесла она лукаво.

— Но ведь вы ничем ему теперь не обязаны, — поспешно сказал Ганвик. — Так стоит ли идти у него на поводу?

Алас зловеще улыбнулась:

— Так-то оно так. Но с другой стороны, он сейчас завладел огромными запасами фарамола. Настолько огромными, что если поделится со мной, то в обозримом будущем моему маленькому королевству не будут грозить никакие потрясения. А ради этого я готова пожертвовать многим.

— С моими связями я смогу достать для вас горы фарамола, мадрелект, — пообещал Ганвик.

— Да неужели? — Алас удивленно вскинула брови. — Ты имеешь в виду связи на побережье? Откуда я только что тебя вызволила?

— Ну да, конечно. — Айра изо всех сил старался выглядеть бодрым и доброжелательным.

— Да брось ты молоть языком! Нет у тебя никаких друзей, кроме тех, что прибыли на этом полубаркасе. На побережье теперь заправляет Лют Вульуальд, который, как и я, заключил союз с молодым Праудом.

При мысли том, что он снова попадет в лапы молодого Прауда, у Ганвика подкосились ноги. Упав на колени перед женщиной, он принес ей нептунианскую клятву верности.

Во взгляде Алас появилась некоторая игривость.

— Ни один мужчина не может быть посвящен в нерейды, — сказала она и захихикала.

— Я.., я не мужчина, — возразил Ганвик. — Я — кастрат.

Алас посмотрела на него удивленно.

— Ну да, подобные слухи доходили до меня. Говорят, с этой.., операцией связана одна интересная история. Когда-нибудь ты позабавишь нас этим рассказом. И если у тебя действительно отхватили яйца, мы, возможно, согласимся взять тебя в послушники или что-то в этом роде. Я посоветуюсь с настоятельницей. Ну а пока оставайся на корабле. Пусть молодой Прауд ждет моего ответа.

— Благодарю вас, мадрелект., Алас жестом показала ему, что теперь следует приникнуть лбом к небольшому коврику, расстеленному у ее ног.

— Хоть ты и непосвященный, Айра Ганвик, но за то, что сумел меня рассмешить, я, возможно, попробую найти тебе применение.

«А что касается молодого Прауда, — подумала про себя Алас, — то ему так и так придется взять меня в долю. Ведь в моих руках „Черный Корабль“.

После того как слуги отвели Айру и Гебби Бразиано в крошечную каморку, к ней притащили Шевде, связанного, скрипящего зубами от ярости.

Охрана Алас сплошь состояла из крепких нереиданских женщин, прошедших несколько ступеней тренинга по системе Маза. И все-таки понадобились усилия трех таких женщин, чтобы повалить Шевде на колени и подсоединить к наиболее чувствительным частям его тела клеммы проводов. Провода вели к маленькому черному корпусу, установленному возле кресла Алас Ром. Алас повернула ключ, и каждый нерв Шевде обожгло нестерпимой болью.

— Только полное послушание избавит тебя от мучений, дорогой Шевде, — произнесла Алас медоточивым голосом.

Никогда Шевде еще не приходилось испытывать такой боли. Никогда он даже не подозревал о существовании столь изощренной пытки. Уже через несколько секунд он прекратил всякое сопротивление и замер в покорной позе. Боль тут же стихла.

— Ну а теперь давай поговорим как культурные люди. Мне предстоит многое узнать от тебя. Есть вопросы, на которые, кроме тебя, никто не ответит.

— А когда я выдам тебе все секреты, ты выбросишь меня вдогонку за остальными?

Алас сложила руки на коленях и улыбнулась:

— Да, когда-нибудь я сама нажму кнопку, и под одобрительные возгласы моих сторонников тебя затянет в вакуум с небольшой порцией воздуха и влаги. Но прежде чем настанет этот благословенный момент, я обязательно добьюсь от тебя всего, что мне нужно.

И снова огонь пробежал по его нервам, заставляя извиваться от боли.

— Например, мне нужно знать шифр на двери твоей личной каюты. С этого мы и начнем.

Шевде покачал головой, и огонь в нервах запылал еще сильнее. Его тело как будто поджаривали на сковороде и одновременно сдирали с него кожу. Под воздействием кислородно-ацетиленового пламени нервные окончания выпаривались и становились ломкими и хрустящими.

И снова он сдался. Да и кто способен выдержать такое?

— Цифры, дорогой Шевде, дайте нам цифры. Слабеющим голосом он надиктовал шифр на магнитофон.

— Прекрасно. Ну а теперь сообщите нам входной код вашего персонального компьютера, наш дорогой, послушный Шевде.

Поздним вечером, когда последние лучи Бени поблекли на сферической верхушке Прибрежной Башни, Рва вышел из транса и принялся подправлять точильным камнем кифкет, по обыкновению тихонько напевая песенку, посвященную своему оружию:

О, умкомпа несравненный, Ты так мил и так хорош, Живо ты обтешешь стены, Гзана с легкостью убьешь.

Стараясь удержать Рва от ненужного геройства, Флер Фандан долго дожидалась, пока он уснет. Потом вышла из спальни и прислушалась. Из комнаты Рва доносился размеренный храп. Удовлетворенная, она тихонько выскользнула из номера. В пышной прическе был спрятан шприц с ядовитой жидкостью, которую она нацедила из фотокопирующей приставки к телевизору. Яд этот обладал моментальным действием. Достаточно кольнуть молодого Прауда иголкой, и через секунду он станет покойником.

А старый мсее, которому полагалось спать, давно уже ждал ее на отлогой полоске берега, прилегающей к аэропорту. Все это время звук его храпа воспроизводил домашний компьютер.

Сломав кифкетом зажимы, которыми проволока ограждения крепилась к столбам, он нагнулся и пролез на территорию космического порта. Оглядевшись по сторонам. Рва удивленно вскинул брови. Космический порт находился в состоянии полного разгрома. Когда взорвались цистерны с горючим, большинство ремонтных мастерских снесло взрывной волной, куски оборудования разбросало по всей территории. Терминал выглядел так, словно его бомбили с воздуха.

В этих руинах было достаточно подходящих мест, чтобы спрятаться. Забравшись между двух искореженных электрокаров, Рва подумал с удовлетворением, что скоро ему представится случай отстоять честь клана Фанданов.

Ждать пришлось недолго. В 0.50, он разглядел фигуру, одиноко бредущую на фоне разрушенного аэропорта. Кто-то вошел в терминал и притаился в тени, возле пустого оконного переплета.

Через минуту в ночной тишине раздался приглушенный рокот реактивного самолета. Он приближался со стороны моря. Идущий дальним рейсом самолет вертикального взлета промчался, не зажигая огней, над самыми волнами и, взревев тормозными двигателями, резко опустился на ближайшие спусковые салазки.

Едва заглох рев обратной тяги, дверца самолета распахнулась, и на посадочную площадку спрыгнул молодой Прауд, а следом за ним Персимпилгас. Прауд хлопнул в ладоши, и из темноты к нему вышла Флер Фандан в длинной накидке, застегнутой на шее.

Молодой Прауд сорвал с нее накидку и швырнул наземь. Теперь Флер стояла перед ним совершенно голая, освещаемая Бледной Луной. С торжествующей улыбкой Прауд заковал ее в наручники, потом надел ошейник и пристегнул к нему поводок.

— Вот так-то, мадам Фандан, — сказал он презрительно. — Оказывается, есть вещи, более действенные, чем смерть.

Флер молчала. Прауд захихикал. Смех его эхом разнесся над разрушенным аэропортом и внезапно оборвался, когда из темноты показался Рва.

Молодой Прауд выругался. Персимпилгас застыл как вкопанный, удивленно вытаращив глаза на старого, беззубого фейна. Рва обвел их угрюмым взглядом и вскинул лапу, крепко сжимающую рукоятку кифкета. Теперь ни у кого не оставалось сомнений: старый фейн пришел сюда, чтобы возродить традицию, уходившую своими корнями в незапамятные времена, когда люди только начали расселяться по горным долинам. Когда-то межклановые споры разрешались поединком между двумя фейнами, представлявшими интересы враждующих сторон. Такой механизм позволял избежать дальнейшего кровопролития и возлагал на боевых командиров личную ответственность за каждую смерть.

— Молодой Прауд! Я, защитник интересов госпожи Флер Фандан, бросаю тебе вызов. Своим недостойным поведением ты опорочил честь клана Фанданов. В глазах любого честного фейна ты стал изгоем, парией! — Рва взмахнул в воздухе кифкетом. — И потому я буду драться с тобой насмерть.

Вначале молодой Прауд просто опешил. Это ведь уму непостижимо: какой-то подслеповатый, выживший из ума старик пытается вмешаться в дела клана!

Однако оставить вызов без ответа он не мог.

— Это я борюсь за честь клана Фанданов, — злобно выпалил молодой Прауд. — Я защищаю чистоту наших генов от посягательств ведьмы! Убирайся отсюда, пока цел. Радуйся, что тебе, старому дураку, подарили жизнь.

Однако Рва не сдвинулся с места. Ведь в руке он держал кифкет — символ чести для каждого горца.

Персимпилгас понял, что пришел его черед. Ведь речь шла о чести клана. Справедливая Фандан, прародительница Лавина, лишила наследственных прав Праудов Фанданов. Слабый духом Прауд-старший после этого лишился разума, а его сын стал выродком, дегенератом, опасным для окружающих. Долгие годы он копил злобу, которая теперь выплеснулась наружу, дав начало новой междоусобице.

Вначале Персимпилгас попытался урезонить старого фейна:

— Опомнись, старый мсее, к чему тебе все это? Я уважаю тебя, но ведь ты уже находишься на закате жизни. Твоя слава и так никогда не померкнет, но сейчас я могу добыть себе голову любого брелкилкского фейна, в том числе и твою — она станет лучшим украшением моего двора и увековечит память о тебе в нашей долине. Не сходи с ума. Рва. У тебя давно выпали зубы, а ты все туда же — схватился за кифкет.

Но слова Персимпилгаса лишь еще больше распалили старого фейна. Как они смеют с ним так обращаться! Ведь он ведет себя согласно горским традициям. И Персимпилгас прекрасно об этом знает.

— Довольно пустой болтовни, Персимпилгас. Такое бесчестие можно смыть только кровью.

— Ты слишком стар, мсее, мне ничего не стоит пустить тебе кровь. Ну что же, пусть на счету рамальских фейнов появится еще одна победа. Мы одолеем проклятый Брелкилк!

— И этим только посрамите себя, малодушный Персимпилгас. Потому что вы прислуживаете силам тьмы!

— Защищайся, Брелкилк! — Персимпилгас выхватил свой кифкет.

— Нет, Рва, не делай этого! — взмолилась Флер Фандан.

Однако для Рва сейчас не существовало никого, кроме Персимпилгаса.

— Мой умкомпа тебя достанет! — пообещал он спокойно.

Потом оба фейна смолкли и стали ходить кругами, примериваясь друг к другу. Силы противников были явно не равны. Рва был выше на дюйм, но старше на тридцать лет. Тело его одряхлело, мышцы стали дряблыми, живот отвис.

Наконец фейны сблизились, и в воздухе засверкали кифкеты, зажатые в могучих руках. Одно лезвие ударилось о другое, и раздался такой звон, словно кузнечный молот обрушился на огромный колокол.

Оба отступили, а потом сошлись снова, высекая искры звонкими лезвиями. Началась борьба двух титанов. Вскоре более крепкий Персимпилгас стал теснить своего противника. Рва, ущемленный столь явным превосходством, отбивался из последних сил, но возраст давал о себе знать. Отступая, он споткнулся и, не устояв на ногах, растянулся на бетонной площадке.

— Прощай, старый фейн. Твоя песня допета до конца. — Персимпилгас занес кифкет для последнего удара. И в ту же секунду Рва сделал ему подсечку и Персимпилгас рухнул как подкошенный. Рва тут же вцепился в него обеими лапами, они покатились по земле, а потом, оттолкнувшись друг от друга, разом вскочили на ноги. И хотя Рва долго не мог отдышаться, хотя у него стучало в висках, душа его пела.

И снова сшиблись кифкеты, высекая сноп искр в ночной темноте. Удар Персимпилгаса оказался сильнее. Соскочив, его лезвие полоснуло Рва по плечу. Струйка крови побежала по руке старого фейна. Он попятился, продолжая отчаянно отмахиваться, а Персимпилгас все наседал, то отскакивая назад, то делая новый выпад, не давая Рва даже секундной передышки. Схватка явно близилась к концу — более выносливый Персимпилгас наносил удары быстрее, чем Рва мог их отражать. Старый фейн мог вот-вот лишиться руки, а то и сразу головы.

Вначале Рва еще пытался выйти из глухой обороны, перехватить инициативу у противника. Но постепенно у него появилось ощущение, что он барахтается в вязкой глине. Бойцовский дух быстро улетучивался. Глаза застилала красная пелена.

И вдруг его словно пронзило молнией. Нужно попытаться И когда Персимпилгас сделал очередной выпад. Рва отбил удар и, повернувшись, неожиданно ткнул своего противника локтем в солнечное сплетение. От удара у могучего телохранителя сперло дыхание, и Рва успел вскользь провести по его животу кифкетом, оставив на нем неглубокий порез.

Персимпилгас с изумлением потрогал намокшую рану. Вот оно как! А он-то думал, что этот старик — ходячий музейный экспонат. Бывало, еще подростком, сидя у костра, он затаив дыхание слушал истории о Рва, герое из Брелкилка. А теперь старый мсее вызвал его на поединок и даже смог один раз задеть кифкетом!

Профессиональная гордость Персимпилгаса была явно уязвлена. Приглушенное рычание вырвалось из его груди.

— Ну что же, пошутили и хватит. Пора заканчивать эту комедию.

Однако при виде крови своего противника Рва моментально воспрянул духом. Когда они сошлись снова, старый фейн схватил Персимпилгаса за запястье и как следует раскрутил. Рывок был настолько мощный, что сам он тоже не устоял на месте.

— Ах вот как, старый мсее научился у людей разным хитрым штучкам! — проревел Персимпилгас. В голосе фейна слышались ярость и изумление.

Он снова бросился на врага и, осыпая его рубящими ударами, вынудил отступить. Потом сделал вид, что споткнулся, а когда Рва хотел сделать выпад, он, предугадав это движение, парировал удар и с размаху вонзил в него кифкет.

От этого страшного звука Флер вскрикнула. Рва захрипел, почувствовав приближение смерти. Шерсть у него на боку набухла и свалялась.

Времени оставалось считанные секунды. В какой-то момент Рва с ужасом представил: он умрет, так и не одолев своего противника, и тогда честь Брелкилков будет потеряна вместе с жизнью госпожи Флер. С негодованием отвергнув эту мысль, он постарался вызвать в себе воспоминания о своей родине, деревне Брелкилк в Абзенской долине.

И вдруг боль и слабость ушли из его тела, как по волшебству. Он снова сосредоточился на своем враге.

— Готовься, Персимпилгас, — произнес Рва, тяжело дыша. — Сейчас ты вступишь в благословенную долину вечного спокойствия.

— Ну что же, давай, Брелкилк. Покажи мне дорогу в долину мертвых. Подходи, мой клинок уже звенит от нетерпения. Поторопись — время твое выходит.

Они снова стали надвигаться друг на друга. В этот раз Рва нанес такой удар, который еще ни разу не обрушивался на кифкет Персимпилгаса. Противники сцепились и зарычали друг на друга. Пораженный неистовой силой, невесть откуда взявшейся в этом дряхлом теле, Персимпилгас судорожно глотал воздух, мышцы его вздулись, жесткая шерсть на лбу покрылась каплями пота. Наконец ему удалось пересилить старого фейна, и тот, выгнувшись назад, захрипел в отчаянии, уже предчувствуя скорый конец.

— Сдохни, старый дурак! — произнес Персимпилгас, яростно сплюнув.

Чувствуя, что силы покидают его. Рва ухватил его за нос своими беззубыми челюстями.

Пронзительно вскрикнув, Персимпилгас стряхнул с себя Рва и занес кифкет, собираясь расколоть ему голову. И тут Рва вонзил клинок ему в грудь по самую рукоятку.

Совершенно потрясенный, Персимпилгас опустил взгляд и понял: жизнь его окончена. Это просто немыслимо! Он перевел взгляд на Рва, и в глазах его снова промелькнуло изумление. А потом сердце его остановилось, и он упал замертво.

Рва вытащил из его груди кифкет и, держась одной лапой за окровавленный бок, повернулся к молодому Прауду.

— Итак, мессир, фейн, который отстаивал ваши интересы, погиб. Это был храбрый и умелый воин. Его станут оплакивать и в Абзене, и в Рамале. По законам кланов госпожа Фандан теперь свободна. Или вы, мессир, желаете драться со мной на кифкетах? Ну что же, прошу вас. Так мы скорее восстановим честь клана Фанданов, запятнанную вами. Возьмите клинок павшего героя, который так долго охранял вас. Сразитесь с Рва из Брелкилка, и я снесу вам голову, а заодно смою позор с вашего имени.

— В самом деле? И у тебя есть свидетели, чьи показания будут хоть что-то стоить? — поинтересовался молодой Прауд.

— Зачем нам свидетели? Существует кодекс чести, и если вы называетесь Праудом Фанданом, то обязаны ему следовать. А иначе ваша жизнь лишится смысла.

Несколько секунд молодой Прауд не отрываясь смотрел на Рва, беззвучно шевеля губами. Потом бросил взгляд на тяжелый кифкет Персимпилгаса, и что-то словно оборвалось внутри него. В глазах его появился лихорадочный блеск, рот скривился в циничной усмешке. Не произнеся больше ни слова, он выхватил пистолет, всадил в Рва четыре пули, и старый фейн упал навзничь на бетонные салазки.

В ту же секунду Флер опустилась на колени перед его неподвижным телом и прижалась щекой к окровавленной груди. У Рва уже остановилось сердце. Героя Брелкилка не стало.

Задыхаясь от ненависти, Флер вскочила и бросилась на молодого Прауда. Она боднула его головой, потом наклонилась и укусила за нижнюю губу, а когда Прауд ударом кулака сбил ее с ног, впилась зубами в ногу, прокусив насквозь плотную ткань. Прауд выругался и пинком отшвырнул ее в сторону, но Флер снова налетела на него и продолжала осыпать ударами, пока он волок ее к самолету. Уже возле трапа он оглушил ее рукояткой пистолета, потом поднял и затолкнул в люк.

Взревели двигатели, самолет взмыл в небо, унося молодого Прауда на север от побережья.