На задних ногах, на втором пальце, они имели серпообразный коготь. Пасть их была утыкана щербатыми зубами. Это были жутко активные звери, вдобавок вполне успешно проникающие через частокол распорок, забираясь на насыпь. Они были уязвимы для стрел и копий: удара в живот или грудь обычно хватало, чтобы отогнать такое животное; стрела, угодившая в горло или глаз, обычно убивала. Но при этом они были очень увертливы и смертельно опасны на близком расстоянии. Немало людей располосовали их длинные серповидные когти.

Также следовало бояться длинноногих зеленых «шагальщиков» – так назвали их люди. Они легко перешагивали через колья, дотягивались своими длинными шеями до насыпи и скусывали головы зазевавшимся людям своими ужасными пастями.

После нескольких схваток на насыпи Релкин и Свейн обнаружили, что к ним присоединился баканский солдат, Бакди из Фьюта.

Бакди был жизнерадостным круглолицым парнем с блестящей коричневой кожей и смеющимися темными глазами. Невысокий, с круглым животиком, он был на удивление проворен и, кроме того, отлично стрелял из своего кривого наборного лука из кости и дерева.

Его стрелы убили одного за другим трех желтых демонов. Этого хватило, чтобы отпугнуть остальных и установить временное затишье – пока уцелевшие пожирали трупы на краю рва.

Релкин и Бакди наблюдали за этим мрачными глазами.

– Интересно, увижу ли я когда-нибудь снова родной Фьют? – сказал Бакди.

– Ты лучше не интересуйся. Плохо думать о таких вещах. Живи мгновением. Бакди поджал губы:

– Думаю, аргонатские мальчики мудры, да? Лучше не думать об этом. В любом случае, я пошел сюда добровольно, так что нечего жаловаться, да?

Верно Бакди был медленным и смешно интонирован, но все же понятен.

– Лучше не жаловаться.

– Это хорошо. Я делатель ковров. Я закончил хороший ковер, о, но он был моим лучшим! Так что я подумал: пора отдохнуть от ковров. Пошел в экспедицию.

– Тебе захотелось острых ощущений?

– О да, – вздохнул он. – Ощущений. Глупый Бакди.

Жуткий рык раздался из ближайших зарослей. Появились длинноногие шагальщики. Они спустились в ров. Свейн вскинул арбалет, и его стрела скользнула по плечу одного из чудовищ. Релкин, в свою очередь, выстрелил шагальщику в шею, но стрела рикошетом ушла во тьму. Длинная и более тяжелая стрела, выпущенная из лука Бакди, глубоко вошла в бок чудовища, идущего первым.

Зверь дико закричал от боли и попытался перепрыгнуть частокол, но не сумел и напоролся на кол. Он закричал еще страшнее и забился.

Его приятели тут же набросились на неудачника и стали рвать на части.

Релкин и Свейн опустили арбалеты.

– Нечего тратить стрелы, – сказал Релкин.

– Правильно.

– Мы можем оставить их, пока они едят друг друга, – сказал Бакди.

– Хотелось бы, чтобы они друг друга переели. Сколько может быть этих тварей в округе?

Ни Релкин, ни Бакди не знали ответа. Они могли только следить за неясно темнеющей полосой леса и ждать. Зеленые шагальщики с хрустом пожирали своего бывшего товарища всего в нескольких футах ниже того места, где стояли часовые.

Вахта наконец кончилась. Релкин забрался в свою палатку и проверил состояние дракона. Баз все еще спал, но температура начала спадать. Шишки на лопатках уже не обжигали ладонь драконира. Релкин приподнял огромное драконье веко. При свете лампы трудно было уверенно определить, но похоже, глазное яблоко теряло желтизну и лихорадочный блеск. Он пощупал пульс – сильный и ровный, впрочем, сердце у Базила и во время болезни работало вполне нормально. Огромное тело перестало дрожать, прекратились и периодические слабые судороги. Дыхание было ритмичным и свободным, огромные легкие вздымали ребра, а потом опускали их на выдохе.

Возможно ли? Мог ли дракон пойти на поправку? Релкин улегся в постель и стал молиться старым богам, а заодно и Великой Матери, о выздоровлении своего дракона. Молодой драконир никогда особо не углублялся в изучение молитв, поэтому он пробормотал все, что вспомнил, а потом своими словами воззвал ко всем известным ему богам, прося о помощи. И еще некоторое время размышлял, стоит ли молиться Синни. Он был не вполне уверен, действительно ли Синни являются настоящими богами. Во всяком случае, после разговора с Великой Ведьмой Рибелой он в этом сильно засомневался.

Потом мальчик заснул. Почти мгновенно. Ему снился белокаменный город Марнери, такой, как будто он глядел на берег с корабля. Белые стены, казалось, плыли в темных водах Лонгсаунда. Потом он оказался посреди восторженной толпы. Сам Релкин и его товарищи, похоже, двигались парадным маршем к Крепостному холму, по сторонам бежали радостно кричащие люди. Мальчик видел Лагдален, марширующую с группой старших колдуний, все облачены в невзрачные серые одежды их ордена.

Внезапно страшный крик ворвался Релкину в уши. Он понял, что кто-то грубо трясет его за плечи.

Он проснулся. Рев. Ужасное ржание лошадей.

Смертельно напуганный – это было видно по глазам – человек, разбудивший Релкина, прокричал что-то невнятное и выбежал из палатки. Драконир собрался с мыслями и встал на ноги. Руки нащупали рукоятку меча, затем копье и щит.

Маленькое четвероногое существо чуть не сбило мальчишку с ног. Это был Полосатик. Слоник в ужасе затрубил и спрятался за огромным телом Базила. Релкин откинул полог.

В загоне для скота отчаянно ржали лошади, и оттуда же доносился отвратительный крик рептилий.

Драконир вышел из палатки, все еще отуманенный сном, и оказался в аду.

В загон к лошадям прорвались два шагальщика. Они уже убили нескольких животных. Оставшиеся сгрудились в дальнем конце загона, в панике пытаясь проломить стену. Волы в дальнем загоне тоже заметались от ужаса. Многие солдаты побежали в сторону загона, чтобы успокоить волов. Остальные всаживали стрелы в зеленого шагальщика, без какого-либо видимого успеха.

И тут сзади раздался пронзительный человеческий крик. Релкин мгновенно развернулся и увидел на насыпи громадную фигуру одного из этих коричневато-красных зверей. Чудовище тряхнуло головой, и половина окровавленного тела отлетела в сторону и упала среди палаток. Еще два человека бросили копья в живот и ноги зверя, но тот не обратил никакого внимания и, вступив на территорию лагеря, направился в сторону воловьего загона. По дороге он издавал характерный кашляющий рык.

Волы обезумели. Огромный зверь проломил загородку и ворвался в образовавшуюся дыру. Люди отхлынули к противоположной стороне загона.

Релкин обнаружил, что бежит рядом с несколькими баканцами и все они вооружены копьями и бросают их в спину чудовища. Один из бросков оказался удачным, копье вонзилось в основание хвоста.

Зверь развернулся, двигался он с поразительной скоростью. Голова его качнулась вперед, и он вцепился зубами в щит баканца, затем оторвал его вместе со щитом от земли и отшвырнул в сторону футов на двадцать.

В этот же момент подбежал Релкин и метнул свое копье в бедро животного.

Снова развернулась голова, и щелкнули челюсти. Релкину это совсем не понравилось, и он метнулся в сторону, не забыв выдернуть копье. Кровь фонтаном хлынула из раны.

Вперед с боевым кличем выскочил чардханский рыцарь. В руках у него было укороченное копье, и он целился им прямо в живот зверя.

Гигантский зверь проворно уклонился с его пути. Огромная голова резко опустилась и, схватив пастью человека, подняла его в воздух. Последний крик несчастного замер в жующей пасти, выплюнувшей затем человечью голову и ноги.

Релкин видел, как запрыгала по земле голова, одетая в шлем. Он схватился за копье, оставшееся от погибшего чардханца. Оно было значительно тяжелее того, к которому он привык, но зато длиннее и гораздо надежнее. Мальчишка размахнулся и метнул копье в монстра. И снова тот увернулся со сноровкой, приобретенной в постоянных боях с громадными рогатыми травоядными. Атака Релкина заставила его приблизиться на опасное расстояние. К счастью, Бакди в этот момент успел выпустить стрелу в бугорчатое горло зверя. Тот закричал от боли и бросился на Бакди, который пустился наутек, но споткнулся о голову чардханского рыцаря. Баканец упал, и в тот же момент тварь нависла над ним. С яростным криком Релкин всадил копье в голову чудовища, и оно отвлеклось от жертвы и повернулось к новому противнику.

Теперь гигантские челюсти вцепились в конец копья. Релкин почувствовал, что поднимается в воздух. Он отшатнулся, разжав руки, и упал на спину. После чего, ни секунды не медля, вскочил и бросился бежать. Копье отлетело в сторону. Тяжелые шаги красно-коричневой гадины сотрясали землю за спиной бегущего мальчишки. Инстинктивно Релкин вильнул направо. И услышал, как челюсти щелкнули в том месте, где он только что был. Пропахав в земле глубокую борозду, он свернул за опрокинутый фургон и замер с разинутым ртом.

Там стоял, слегка покачивая головой от слабости, кожистоспинный боевой дракон и двумя руками держал свой огромный меч.

Чудовище за спиной Релкина тоже остановилось. Релкину было слышно, как оно зашипело от удивления. Ситуация внезапно изменилась, и оно силилось понять, что же происходит. Перед ним стоял зверь меньших размеров, чем он сам, но в некотором роде похожий, хотя и с какой-то блестящей штукой в передних лапах.

– Мальчик, с дороги! – резко крикнул Базил.

И сразу же красно-коричневый гигант бросился в атаку. Он прыгнул вперед, выставив голову и разинув пасть.

Времени уже не было ни на то, чтобы рассчитывать удар, ни на то, чтобы размышлять. Базил почти инстинктивно прикинул, где могут быть уязвимые места у этого зверя, определил его для себя как тролля-переростка и рубанул Экатором в шею. Зверюга на мгновение застыла, потом зашаталась из стороны в сторону, захлебываясь собственной кровью и хрипя в агонии. Базил размахнулся еще раз и вонзил Экатор в коричнево-красный живот.

Монстр согнулся и упал. Земля ощутимо вздрогнула при его падении. Релкин бросился со всех ног к своему дракону и с победным криком вскарабкался ему на плечо.

Глава 43

Медленно, очень медленно лагерь выходил из болезни. Драконы приходили в себя и, слабые и шатающиеся, выползали из палаток. Релкин и другие драконьи мальчики работали на кухнях не покладая рук, готовили и перетаскивали к стойлам чудовищные порции стирабута, заправляя их ударными дозами акха. Наевшись, драконы брали в руки мечи и при необходимости отражали атаки лесных хищников.

Выздоровление большинства было омрачено и несчастными исходами болезни, хотя среди драконов смертность была очень низкой. Не проснулись только двое из Кадейна, оба медношкурые. Среди людей потери были больше. В легионах погибло шестьдесят человек, и еще пятьдесят навсегда были искалечены лихорадкой. Двадцать чардханцев похоронили вместе с дюжиной кассимцев и горсткой людей из Баканских государств.

Драконов сожгли, как и положено; людей похоронили в соответствии с их верованиями. Выжившим пришлось бороться со своей болезнью еще несколько дней, силы их возвращались медленно.

В течение этого времени дикие звери продолжали нападать на лагерь и даже пытались устроить осаду, но вид драконов с мечами, сменивших часовых на вершине насыпи, остужал самые горячие головы. Как-то раз голод все же заставил плоскоголовых чудовищ вырвать колья и вскарабкаться на земляной вал. Блеснули драконьи мечи, и бестолковые зубастые громадины испустили дух.

Лессис из Валмеса тоже очнулась от лихорадки и обнаружила, что ситуация изменилась в лучшую сторону. Однако, кроме хороших новостей, ее поджидала и боль утрат, и самой печальной для нее оказалась потеря летучей рукх-мыши – Гористые Глаза, улетел, когда Лессис потеряла сознание и чары, привязавшие крылатого монстра к Великой Ведьме, разрушились.

И все-таки нынешнее положение лагеря было значительно лучше, чем она могла предположить, и душа ее возликовала. Как только ведьма окрепла настолько, что смогла подняться, она попросила Лагдален помочь ей дойти до палатки генерала Баксандера.

Баксандер очнулся всего полдня назад, его еще пошатывало. Впрочем, он успел ознакомиться с ситуацией и был готов к разговору с Великой Ведьмой, когда она; с трудом передвигая ноги, несмотря на поддержку Лагдален, вошла в генеральскую палатку.

Известия о потерях Лессис приняла с отчаянием:

– Виню только себя; этот вид болезней мы не учли. Я надеялась, что хинина и заговоров хватит для нашей защиты. Это хорошо работало в большинстве походов.

– Леди, это и сейчас отлично сработало. Все в моем штабе изумлены тем, что мы вообще перешли Вал Солнца. Не могли же вы ожидать, что знаете все виды лихорадок, гнездящихся в этих малярийных лесах.

Лессис с благодарностью приняла утешения Баксандера. Но оставались еще заботы, тревожившие ее:

– Мы потеряли время, драгоценное время. Теперь дорог каждый час. Мы уже совсем близки к цели, и враг наш приложит все усилия, чтобы подготовиться к встрече с нами через несколько недель.

Баксандер предупредил дальнейшие вопросы Лессис:

– Мы можем собраться в два дня. У нас есть некоторые потери. Тягловый скот тоже понес потери, но не слишком большие. А еще дикие звери сожрали у нас семь лошадей.

– После того что мне рассказали, кажется чудом, что всех нас не съели прямо в постелях. Мы должны вознести наши благодарения Матери и одному кожисто-спинному дракону!

– Это правда. Теперь что касается маршрута. Не хотите ли взглянуть на карту, леди? Мы идем на север почти параллельно берегу… Разведчики докладывают о хорошей дороге, на удивление твердой.

Два дня спустя армия свернула лагерь и тронулась в путь. Вокруг уцелевшего земляного вала остался второй вал – из костей диких животных. Многие из людей нанизали на нитку кинжалообразные зубы, собираясь потом продать эти жутковатые ожерелья. Другие набрали серповидных клювов. В ближайшие годы в этих местах, пожалуй, образуется некий дефицит хищников.

После тяжкого испытания Мать, похоже, улыбнулась своим детям, попридержав дожди полных семь дней. Земля затвердела, и в последние три дня пути они сделали почти тридцать миль – столько же, сколько и в первые четыре.

Пришельцам помогала и относительно ровная поверхность, слегка поднимавшаяся к северу. Где было можно, они шли по свободным от растительности берегам притоков. Где было нужно, инженеры рубили деревья, строили мосты и прорубали просеки. Когда это требовалось, все работали невероятно много и тяжело, копая землю, расчищая ветки, убирая с дороги деревья.

Иногда из чащи появлялись хищные чудовища, привлеченные запахом волов и потных людей. Кавалерии удавалось отогнать большинство нападающих, хотя самые крупные и требовали вмешательства драконов с драконьими мечами.

Тем временем окрестные земли постепенно менялись. По мере того как солдаты поднимались к северу, они обнаруживали все больше изменений в окружающей природе. Снова появились цветы, а с ними замелькали под зеленым пологом и птицы с ярко раскрашенными перьями. И с каждым днем огромные хищники попадались все реже. Даже воздух посвежел, по ночам прохладные бризы дули с недалеких вод Внутреннего моря. И наконец, по ночам лес стал гораздо шумнее, чем в пойме реки, но люди не жаловались на этот шум.

В Сто девятом настроение было приподнятым. В их отделении смертельных исходов болезни не было. Единственный несчастный случай, который они бы приветствовали, тоже не произошел – командир Сто девятого драконьего очнулся от лихорадки. И в прескверном настроении. Солнечные перемены последних нескольких дней исчезли без следа. Командир эскадрона был со всеми холоден и неприветлив. Каждое утро он устраивал проверки и требовал, чтобы на джобогинах не было ни пятнышка. Требование было вздорным и глупым, поскольку они шли через дикие земли и драконы каждый день были заняты на тяжелой работе – рубили и убирали с пути деревья, копали землю или, при необходимости, отгоняли хищников, слишком наглых, а может слишком голодных, чтобы оставить чужестранцев в покое.

Релкин чувствовал, что все пошло как-то не правильно. Возможно, Уилиджер вернулся к прежним настроениям, будучи оскорбленным и уязвленным собственным подразделением – как это уже случалось на борту корабля или на марше. Возможно, постоянные повторения шуток на тему «Мы его сделаем. Кто он?» задевали молодого офицера. Его несчастный девиз в дни, когда он пытался подружиться с подчиненными, стал поводом для бесчисленных шуток. А гордость и самолюбие Уилиджера были весьма и весьма уязвимы.

– Кто мы, парни? – мог спросить Энди театральным шепотом.

– Мы – те, кто «сделает его»! – следовал ответ хором.

После чего кто-нибудь поправлял:

– Не правильно! Мы – те, которые «Кто он?». Этого немудреного юмора хватало, чтобы заставлять мальчиков хохотать снова и снова. Они все были взвинчены, и настроение их колебалось между облегчением и радостью, оттого что они выздоровели после смертельной лихорадки, и нервным возбуждением, вызванным тем, что они приближаются к финальному сражению, завершению перехода и всей этой долгой кампании.

Релкин наблюдал за происходящим с некоторой тревогой. Он даже пытался пресечь насмешки над «Мы его сделаем. Кто он?», но не преуспел. Предыдущая инкарнация Уилиджера в Дико Хорошего Парня что-то сотворила с самыми молодыми драконопасами. Если раньше они боялись командира эскадрона и его бесконечных наказаний и проверок, то теперь не испытывали к нему ничего, кроме презрения.

Армия шла вперед. Это означало бесконечный процесс вытягивания фургонов из грязи, рубки и перетаскивания веток для настилов, которые нужны были инженерам для строительства легких мостов через бесчисленные разлившиеся ручьи темно-бурой воды. Армия шла. Или точнее – покрывала пространство. При этом солдаты каждый день оказывались в грязи с головы до пят. Содержать снаряжение в состоянии, пригодном для парада, было просто невозможно. И все же Уилиджер не успокаивался. Наряды вне очереди снова посыпались градом на их головы.

В конце первой недели прошли дожди. Два дня пришельцы стояли лагерем, наблюдая, как бурая вода сначала поднимается вокруг них, а потом спадает. Земля впереди разбухла. Продвижение катастрофически замедлилось. После возобновления марша в первый день солдаты едва прошли пять миль. Во второй – только три. Затем земля снова затвердела до такой степени, что железные колеса перестали вязнуть, и армия стала наверстывать упущенное.

На двенадцатый день последний раз видели больших зверей континента Эйго. Пара травоядных животных размером с вивернов, разгуливающих на двух ногах и, судя по виду, абсолютно безопасных, паслась в кустах на краю длинной прогалины. Эти звери, раскрашенные в светло-зеленый цвет сверху и пыльно-охряный – снизу, не обратили никакого внимания на проходящую колонну людей и волов, хотя и замерли тревожно, увидев марширующих вивернов. Когда же этих двоих заметил Пурпурно-Зеленый, остановился и принялся пристально разглядывать, они занервничали, метнулись в лес и скрылись из виду.

Пурпурно-Зеленый принялся было развивать перед Базилом теорию поимки травоядных животных, но Хвостолом слишком уставал за день, чтобы предпринимать еще какие-нибудь дополнительные усилия.

Все, что он мог сделать, – это съесть несколько котлов лапши, приправленной акхом, а потом повернуться на бок и добросовестно проспать все до единого часы, отведенные для отдыха.

На восемнадцатый день пришельцы перебрались через северную границу бассейна реки и вступили в совершенно другую страну. Им стали попадаться первые человеческие поселения, которых они не видели, с тех пор как перевалили через Вал Солнца. Жители деревень давно уже разбежались. Еженощно над лагерем кружились летучие рукх-мыши. Чужестранцы вступили на земли Крэхина, и крэхинцы знали об их приходе.

Глава 44

Через некоторое время они вступили на плато, покрытое осколками камней, известное в Крэхине под именем Тог Утбек – поле Разбитых Камней. Камни попадались всевозможной величины – от маленьких, размером с кулак, до глыб высотой с человека. Вулканическое происхождение этих булыжников не вызывало сомнений. Все они попали сюда из одного и того же источника, что дымился посреди вод Внутреннего моря, на острове Кости.

Бесплодная местность очень удивила людей, уже привыкших к зеленым пастбищам. Перед выходом на плато они несколько дней шагали по грязным фермерским дорогами мимо колосящихся хлебных полей и буйно разросшихся садов тропических фруктов. Им часто попадались большие деревни, жители которых разбегались при появлении чужестранцев, пряча большую часть продовольствия.

Не трогая запасов селян, солдаты жали уже поспевшее зерно и снимали зеленые фрукты с деревьев. Это служило хорошим подспорьем к уже начинавшим скудеть запасам.

И что еще важнее, армия могла запастись фуражом для волов и лошадей; таким образом у авангарда появился стимул для более широких по охвату разведывательных операций по ходу движения.

Каменное плато выглядело неприветливым и почти нереальным. Релкин подумал, что никогда не видел такой мрачной местности. Мануэль спорил и напоминал об острове Чародея. Релкин согласился, что там тоже было достаточно плохо, но в этом месте было нечто такое, что ему совсем не нравилось.

Они прошли треть пути по каменистой равнине, когда Баксандер приказал встать на ночлег. Лагерь разбили еще до наступления сумерек и обнесли рвом. Баксандер и его штабные офицеры собрались под навесом, разложив перед собой карты. Баксандер не знал, куда ведет избранный им в начале дня маршрут, и теперь дожидался доклада разведчиков. По правде говоря, армия шла по этим землям наугад. Карты, которыми располагал штаб, не отличались точностью. Имперские землемеры никогда не заходили сюда и зарисовывали местность со слов случайных землепроходцев. Собственно, карты представляли собой обобщенное описание здешних земель дюжиной путешественников. И неясностей оставалось слишком много.

Например, совершенно непонятно было, что за пологие холмы, усыпанные каменными осколками, виднелись в пяти милях впереди. Земли, обрамлявшие по бокам длинную плоскую равнину, плавно поднимались, чтобы за полосой холмов резко оборваться прямо в воды Внутреннего моря. Низины поросли густым лесом. Правее холмы постепенно переходили в более высокие горные образования, возвышавшиеся над равниной на несколько миль. Если бы здесь произошла встреча аргонатской армии с превосходящими силами противника, местность стала бы ловушкой для легионов, котлом, из которого они не сумели бы вырваться.

Вскоре к Баксандеру присоединились Стинхур, Фелк-Хабрен, принц Ард Элак из Кассима и Лессис из Вал-меса. Лагерная жизнь тем временем била ключом. Ров был уже выкопан, насыпь возведена, поверх насыпи установлен частокол, бревна для которого легионеры возили с собой.

Баксандер развернул большую штабную карту местности и ткнул пальцем в центр.

– За этой равниной находится сердце Крэхина. Сражение должно состояться с часу на час. Они не могут рисковать, подпуская нас к этим холмам.

– Если они на этих холмах укрепятся, – мрачно заметил Стинхур, – у них будет очень хорошая позиция.

– Они нападут первыми. Они не смогут держать правильную оборону с необученной армией. Фанатики не слишком поддаются дисциплине. Они захотят как можно скорее использовать свое численное превосходство, пока еще их горячность не остыла.

Граф Фелк-Хабрен потер руки:

– Если они нападут, мы сумеем их встретить. С хорошо накормленными конями атаковать – одно удовольствие.

Принц Ард Элак согласился с графом. Кассимцы тоже рвались в бой. Сражение при Кубхе, казалось, произошло так давно и так далеко, что о нем почти забыли.

Все старшие командиры докладывали о хорошем настроении подчиненных и общей готовности к сражению. Последствия убийственной лихорадки сошли на нет.

Лессис хранила молчание и ничего не добавила к сказанному. Когда все разошлись, Баксандер спросил, что ее тревожит.

– Вопрос, который я себе задаю, прост: не слишком ли поздно мы пришли?

– Дорогая леди, мы перебросили большую армию, сохранившую боеспособность, через полмира, и у нас ушло на это меньше чем полгода. Враг узнал о нашем присутствии всего несколько месяцев назад, когда мы высадились в Согоше и отстояли Кубху. Он никак не мог успеть подготовиться к встрече с нами.

– Я прекрасно понимаю ваши заслуги, генерал, это великолепная работа. Ваш штаб, похоже, изобрел новый вид магии. Я верю, что они заразили ею все наши силы. Это поистине чудесная сила. Никто не имеет права требовать от армии большего.

Слова ее откровенно польстили генералу:

– Хороший штаб, лучшие легионные инженеры, к тому же очень трудолюбивые. С таким оружием нам не страшен никакой враг.

Лессис кивнула, изо всех сил стараясь подавить свои страхи. Готовясь к сражению, армия сделала все, что посчитал нужным генерал Баксандер. И все же потеря нескольких недель из-за лихорадки угнетала ведьму. Кто знает, как враг мог использовать это время?

Покинув генерала, она заглянула в лазарет. Многие жертвы лихорадки были еще очень слабы; больных везли в повозках, освободившихся теперь от провизии и материалов. Впрочем, Лессис сейчас больше интересовали отчеты ветеринаров о состоянии лошадей. Они заметно поправились на сытной пище, но некоторые проблемы оставались. Особенно беспокоили врачей кони чардханцев – при своей внешней грубости они были куда менее выносливы, чем другие. Чардханские командиры весьма оптимистично смотрели на свою скотину, но главный ветеринар был другого мнения. Он считал, что животные еще не вошли в полную силу.

– Такие кони должны быть сильными, как тролли. Им приходится нести на себе человека в полных доспехах да еще тяжеловооруженного. Если они не оправятся от слабости, они поплетутся, а не поскачут в атаку!

Лессис постаралась успокоить ветеринара. Она заверила его, что им придется обороняться, а не нападать, а в таком бою рыцари могут сражаться и пешими, образовав вместе с пехотинцами стену щитов.

Что касается драконов, врачи уверяли, что те полностью избавились от последствий болезни. Они хорошо питались и окрепли за недели марша. Лессис могла быть уверенной, что сражаться они будут не хуже чем всегда.

Наконец Лессис вернулась к своей палатке. Лагдален принесла ей немного супу и свежеиспеченного хлеба, и Лессис села поесть.

Едва она успела притронуться к еде, как прибежал вестовой. Разведчики доложили, что армия врага – в пределах видимости. Лессис вскочила, забыв об усталости и бросив суп остывать. Она снова направилась в палатку командующего, но столкнулась с генералом, уже направившимся к лагерным воротам.

Баксандер со штабом оседлали коней и поднялись на небольшой холм, находящийся в миле от лагеря, чтобы осмотреть окрестности. С вершины холма можно было разглядеть позиции врага.

Плато несколько понижалось перед лагерем, а потом снова поднималось невысокими холмами. Враг сформировал линию фронта на дальнем склоне милях в трех от них.

– Они выбрали хорошее положение, – сказал Баксандер.

– В самом деле, – согласился Стинхур. – Они заняли высоты, главенствующие над длинным склоном. Если мы атакуем, нам придется идти вверх по склону, тем самым подставив себя под стрелы их лучников.

– Если же мы останемся в защите…

– Они превосходят нас числом. И конечно же, попытаются спуститься по этой стороне склона, обойти и окружить нас.

– Кое-кто уже окружал легионную армию. И обнаружил, что сделал большую ошибку.

– Это так. Хотя обычно армия включает в себя несколько больше двух легионов.

– У нас сильные союзники. Обученные войска. Восемьдесят драконов.

Баксандер покачал головой:

– Чтобы перехватить инициативу, мы должны атаковать.

– Можем ли мы рисковать? Сколько времени продлится кампания? Мы должны беречь наши силы.

– Ведьмы говорят, что кампания будет очень короткой. Должна произойти всего одна решающая битва. Крэхинцы совсем недавно стали воинственной нацией. Они отчаянные бойцы, но их соединения не обучены, плохо организованы и воюют, неумело координируя свои действия. Если мы ударим по ним сейчас, опрокинем и прогоним с занятых позиций, они не решатся больше выйти на поле боя. Стинхур кивнул:

– Уверен, что вы правы, сэр. Я только рассматривал возможные варианты и искал аргументы не только «за», но и «против». Мы обязаны предусмотреть все возможности.

– Да, конечно, вы абсолютно правы. Они довольно далеко, чтобы предпринимать атаку сегодня. Мы отдохнем этой ночью и выступим ранним утром. На заре я хочу ударить прямо им в центр.

Глава 45

Они поднялись затемно. Лагерь был свернут за час. Всадники небольшими группками, грохоча и лязгая, съезжались к месту сбора.

– Так сегодня мы деремся, а, мальчик?

– Деремся.

– Хорошо. Пора. Мы путешествуем уже вечность. Теперь мы их победим и сможем отдохнуть.

Базил обнажил свой огромный меч и принялся тщательно исследовать лезвие. Белая сталь не имела пороков. Магический клинок был страшным оружием. Временами Базил почти ощущал личность, обитавшую в клинке. Это было сильное и беспощадное существо, жаждущее напиться крови слуг Великого Врага. Взяв этот меч в руки, дракон всегда испытывал прилив сил. Сейчас Хвостолом вынул точильный камень и провел им несколько раз по лезвию. По правде говоря, меч этот всегда оставался исключительно острым.

Релкин покатил прочь пустые котлы, оставшиеся от завтрака.

– Отдохнуть, – бормотал он. – Разве драконопасы имеют возможность отдыхать?

Командир эскадрона Уилиджер наконец добрался и до него. Порой мальчишке казалось, что у него совсем не остается времени для сна.

Пропели рожки, зазвучали команды. Люди стали собираться на завтрак. Аргонатское командование придерживалось мнения, что воевать надо на сытый желудок. Со стороны чардханской армии загремели звуки рога. Кассимцы негромко застучали в свои барабаны.

Вскоре появился Уилиджер, и через несколько минут эскадрон уже построился и выступил. Впереди Сто девятого шагал Девяносто второй кадейнский во главе с командиром Джендентером. За ними шел Тридцать четвертый бийский под командованием старшего драконира Дуарта.

Драконы все были в полном вооружении, включая нагрудные доспехи. На спинах они несли свои большие щиты. За лагерем земля была покрыта росой. Пришел приказ двигаться как можно тише. Разговоры были запрещены. Лишь позвякивание металла и ритмичный звук шагов людей и драконов выдавали их перемещения во тьме. Направление движения указывала лишь смутная цепочка фонарей, мерцающих в отдалении.

Звезды были скрыты облаками, теплый легкий ветерок, дующий в сторону Внутреннего моря, овевал идущих.