– Сеньоры, я должен откланяться. Дела.

Филипп с серьезным видом произнес:

– Понимаю, любовь. Удачи!

После этой фразы Агриппа опять рассмеялся. Филипп окончательно смутился. Мне почему-то понравились его открытость, прямота и какая-то наивность. На глазах нет сословных шор, за такими, как он, будущее Камоэнса. Нужно заранее знакомиться с такими юнцами, ибо через пару лет – сколько Филиппу, семнадцать? – они уже будут играть немалую роль.

Изабелла попросила меня о встрече. Сама. В саду сейчас много лишних глаз и ушей. Поэтому служанка провела меня в один из залов особняка Клосто. Изабелла ждала меня там. Гордая, до боли красивая и решительная. На лице ни следа слез, искусный макияж безупречен, но я почувствовал, что она недавно плакала.

– Изабелла. Вы хотели о чем-то со мной поговорить.

– Да, Гийом. Создавшуюся проблему нужно решить. Буду кратка: откажитесь от меня! – Прекрасные огненно-рыжие волосы в сочетании с изумрудным платьем – это завораживало взор. – Что вам нужно, Гийом? Отец может дать вам все, что захотите! Хотите денег, дворянства, земель с вилланами[3]? – продолжала Изабелла. Ей хотелось свободы и счастья. Я ее понимал.

Большие карие глаза, красивое правильное лицо. С первого взгляда оно вызывает симпатию. Интересный тип красоты – вечный ребенок. Хочется за ней ухаживать, смешить, выполнять все желания, оберегать от любых проблем. Делать все, чтобы она улыбалась.

Такие девушки мало меняются с возрастом. Их красоту кто-то назовет кукольной. Пусть. Мне нравился этот тип. Моя единственная жена, моя радость и боль, была такой.

– Деньги – я богаче вашего отца. Не верите, зря, – отвечал я. – Дворянство – Его Величество даровал мне титул маркиза, просто я этим не кичусь, мало кто знает. Я нужен королю, попрошу – сделает грандом. Вам нечего мне предложить, Изабелла. Ваш отец не откажет мне, когда я приду просить вашей руки. Он зависит от меня.

– Я вас ненавижу, вы разрушаете мою жизнь! – Казалось, еще чуть-чуть – и Изабелла заплачет.

– Не верю, вы еще не знаете, что такое настоящая ненависть. Я дам вам все, что захотите. Сделаю счастливой. Чем маг-гранд хуже гранда-поэта? – Казалось бы, простой вопрос, но он вдруг вызвал бурю эмоций.

– Счастье в золотой клетке – увольте! – закричала девушка. – Вы не способны дарить тепло, сеньор Бледный Гийом, – она произнесла мое имя, как ругательство. – Не знаете, что такое любовь, каково это – любить! Луис, он отдает всего себя без остатка, я счастлива, когда он рядом.

– Любовь? К сожалению, знаю, – возразил я. – Вы молоды, глупы и наивны, но время все исправит. Да, я не идеал, но выбора у вас нет, привыкайте.

– Привыкать? К чему? К вам? Лучше умереть! – Еще немного – и на крик сбежались бы встревоженные слуги. – Вы только притворяетесь светлым и добрым! Помогаете умирающим, но…

Интересно, когда я притворялся добрым и светлым? Нелепые обвинения, однако в такие моменты логика у импульсивных дам не работает.

– Но какую плату вы берете за эту помощь?! – У Изабеллы ко мне накопилось много претензий.

– Вы сожалеете, что я спас вашего брата?

Щеку обожгло. Пощечина.

– Светлые одежды – маска. Под ней скрывается черная душа!

Не люблю женскую истерику. Горящие глаза, нервный голос, срывающийся на крик. Раздражает. Жаль, рядом не было воды. Плеснул бы в лицо Изабелле.

Быстро представил и сплел заклятие – простейшую иллюзию. Яркая одежда вдруг почернела. Лицо сузилось, осунулось, заострилось, стало похоже на череп. Ногти стремительно выросли, превратившись в когти. Кожа стала серой, морщинистой. Классический злой колдун из страшных сказок.

– На самом деле я такой? – спросил я у Изабеллы.

Но, видимо, сказки она не любила с детства, ибо тут же влепила мне вторую пощечину, бросила в лицо:

– Подлец! – и ушла.

Через некоторое время, когда перестали гореть щеки, я вышел в сад вслед за ней. Больше к Изабелле не подходил – зачем портить девушке вечер? Да и она меня избегала.

Весь вечер мы Филиппом д'Обинье спорили, кто опасней – маг или умелый фехтовальщик, опытный воин, герой? Спор продолжался до тех пор, пока я не показал ему кое-что из своего арсенала – маленькую шаровую молнию. Тут уж Филипп был вынужден признать свое поражение. Но добавил, что это нечестно: молнией можно убивать из-за угла, а мечом – только лицом к лицу.

Эх, молодость, беззаботное время! Вопросы чести еще что-то значат.

Когда стемнело, слуги запустили ракеты. На небе расцвели десятки огненных цветов. Публика была в восторге.

Поздно ночью я приехал во дворец. У Хорхе есть милая привычка – проводить Совиные Советы, как их в шутку называет дядя короля герцог Гальба.

Наш возлюбленный монарх мало спит, поздно ложится и рано встает, но это не значит, что подданные должны во всем ему следовать. Я, например, просто ненавижу Совиные Советы.

Нас было трое: король, я и герцог Гальба.

Герцогу сорок восемь лет, однако крепостью тела он мог дать фору молодым гвардейцам, а в силе духа ему было мало равных. Лицо его выглядело жестким и решительным. За загнутый, как у хищной птицы, нос ему дали прозвище «Ястреб», которым он искренне гордился. Я уже встречался с такими людьми, как герцог, они беспощадны к врагам и очень требовательны к друзьям, причем первых у них мало, а последних много.

Гальба – ловкий правитель. Его владения огромны, но из всей знати только он когда-то поддержал племянника и не прогадал. Хорхе постепенно ущемлял права богатых и знатных, но дядю не трогал. Мы с Гальбой часто отстаивали противоположные мнения. Король слушал и выбирал. Так было и теперь.

– С экспедицией в южный океан следует отправить Понсе, а не Гонсало, – выразил я свое мнение по спорному вопросу.

– Гонсало – маг. Наш первый маг, – Гальба сделал ударение на слове «наш». Меня он лишь терпел и этого не скрывал. – Он должен плыть.

Восемь лет назад единственный сын Гальбы пропал без вести, исследуя южный океан. Поэтому-то, наверное, герцог и принял в смуте сторону Хорхе.

– Гонсало – маг. Боевых магов новой формации, как вы, герцог, правильно заметили, в Камоэнсе пока двое. Понсе – еще не получил диплом. Это будет экзамен для него, – ответил я.

– Отправим Понсе. Гонсало нужен здесь. Султан опять что-то затевает, – принял через некоторое время решение король.

Герцог с ненавистью посмотрел на меня. Гонсало – его протеже. Удачная экспедиция к южным землям сулила ему, а следовательно, и герцогу большие выгоды.

Я опять, в который раз перешел герцогу дорогу. Но это меня нисколько не пугало. Ведь мы с ним и так уже смертельные враги.

Но, судя по всему, вечер я своим появлением Изабелле все-таки испортил, так как на следующий день в одном из коридоров дворца дорогу мне преградил Луис де Кордова. Чуть позади него встали Гонсало и Феррейра. Поэт был бледен и взволнован. За их спинами, метрах в десяти дальше по коридору, виднелась крысиная морда ля Круса. Маркиз за последние дни сильно сдружился с Гонсало и Луисом.

– Гийом, вчера вы нанесли обиду сеньоре Изабелле, она со слезами на глазах проклинала вас. Оскорбив ее, вы оскорбили меня. Я вызываю вас! – Де Кордова бросил мне в лицо черную перчатку. По традиции на ней был вышит его герб – кречет, державший в когтях меч.

Я молчал, не отвечая. Воцарилась напряженная тишина. Все ждали развязки. В том числе и праздные зеваки, которые внимательно следили за каждым словом и жестом, чтобы было потом о чем рассказать.

Какой наивный план! Наверняка его автором был достойный Феррейра. Лицо выдавало гвардейца. Наивный Блас полагал, что нашел выход из создавшегося положения. Придумал, как разрешить конфликт между своим другом, с одной стороны, и спасителем – с другой.

Дуэль. Я – маг – плохо владею мечом. Против де Кордовы – мастера фехтования – у меня нет ни единого шанса. Все будет «честно», магией мне воспользоваться не дозволят, тот же Гонсало проследит. А значит, я обречен. Спасая жизнь, мне придется признать поражение и уступить Изабеллу, освободить ее отца от данного слова. Или нет, тут же промелькнула более приземленная, жесткая практичная мысль: врагов у меня много, да и в благородности поэта уверенности нет. Смерть моя – решение всех проблем. Мертвые не опасны. У благородного Феррейры – одни планы, у Луиса – другие.

Я понял это, заглянув в его глаза. Чувства Изабеллы – ее ненависть и обида – для него слишком много значили. Поэт решил спасти красавицу от чудовища, избрав самый благородный способ – убийство, называемое дуэлью. Перед Феррейрой оправдается: несчастный случай, убивать не хотел, но так вышло. Бласу придется это принять. Луис его друг, а я? Так, непонятный чужак.

Троица ждала моего ответа. Пальцы Луиса нервно сжимали рукоять меча. Боевого, а не парадного. Гонсало отводил взор. Что, мальчишка, тебе тоже хочется убрать меня со сцены? Стать первым?

Феррейра – его взгляд был чуть виноватым и будто бы ободряющим: ну же, Гийом, ответь на вызов, давай решим эту проблему!

Я никогда не играю по чужим правилам. Взмах рукой, порыв ветра – перчатка хлестнула владельца по лицу.

– Вы, кажется, обронили перчатку, виконт. Подберите. Я не оскорблял Изабеллу, это ложь, – спокойно произнес я, глядя ему в глаза.

– Да как вы смеете! – закричал Луис, делая шаг вперед. Клинок чуть выдвинулся из ножен.

Остановился, видя мою руку, вытянутую навстречу ему в запрещающем жесте. Ладонь открыта, пальцы чуть растопырены. Идеальное положение кисти для кастования любого заклятия.

– Не хватайтесь за оружие, виконт, иначе умрете раньше, чем обнажите меч, – предупредил я его.

Феррейра стоял на месте, не вмешивался. На лице разочарование – задумка казалась такой удачной. Почему я не согласился?..

– Гонсало, спокойно, вы тоже мне еще не соперник. – Мой бывший ученик чуть было не собрался плести против меня боевое заклятие. – Я все сказал, сеньоры. Дальнейший разговор на эту тему считаю пустой тратой времени. Расступитесь, меня ждет король.

Гонсало освободил дорогу. Феррейра силой оттащил Луиса. Поэт тщетно пытался высвободиться из железной хватки. Он лишь прокричал мне вслед:

– Трус, бесчестный ублюдок! Грязный колдун, убийца детей, мерзкий некромант! Предатель и убийца! Мы еще встретимся!

После нашей стычки родилось немало слухов и сплетен. Придворные сплетницы должны были быть мне благодарны. Интересно, откуда виконту стало известно о моих былых странствиях? Ведь часть его обвинений, кроме детей – в такую грязь я никогда не вмешивался, была правдой.

Де Кордова совершил большую ошибку: все слышали его оскорбления, у меня появился повод убить его. Молодость и глупость – это синонимы. Что с него взять? Ради мимолетного увлечения Луис рисковал жизнью. Хотя сам скольким красавицам уже разбил сердца?!

Гонсало стоял рядом с Луисом – конечно, ведь он его друг. Но была еще одна причина, побудившая его пойти против меня. Вчерашний Совет Сов. Мой бывший ученик очень честолюбив. Жаждет богатства и славы. Я, по его мнению, вчера намеренно помешал ему, опасаясь конкуренции. Глупец.

– Здравствуй, Гийом, – кивнул мне Хорхе.

Король разбирал бумаги за столом в кабинете. По-моему, это был проект торгового соглашения с Далмацией.

– Что, опять в центре скандала? Твои способности наживать врагов и раздражать всех, кто тебя хоть раз увидел, поражают.

Да, от Хорхе трудно что-то скрыть. После стычки я сразу отправился к нему. Шел быстро, никуда не сворачивая, не отвлекаясь на разговоры. И все же королю уже донесли.

– Такой уж я есть. Враги? Какие враги? Все мои враги давно мертвы. А эти – так, мальчишки, молодая кровь играет, – с пренебрежением отмахнулся я. – Кстати, я тебя еще не раздражаю?

– Если бы раздражал, то сейчас ты общался бы не со мной, а с палачами, – ответил Хорхе.

Как обычно, непонятно было, шутит он или говорит серьезно. Министров эта королевская особенность страшно пугала – то ли казнит, то ли наградит. Не знаешь, чего ждать. Но я его знал хорошо.

– Вряд ли, Хорхе. Ты слишком расчетлив. Никогда не бросаешься людьми, как бы они тебя ни раздражали, – возразил я. – Если бы ты действительно решил от меня избавиться, то сделал бы это не раньше, чем нашел замену.

– Не будь таким самоуверенным. – Король отложил перо в сторону. – Ты сам готовишь себе смену. Гонсало – хороший маг.

– Это он сам так считает? – спросил я. – Или гордые им друзья? А может, зрители, которым он показал пару детских заклинаний? Ярко, шумно, как раз чтобы добиться успеха у впечатлительных сеньорит.

– Эх, Гийом, – притворно вздохнул король, – ты все шутишь. А ко мне за эти дни уже не раз приходили члены Королевского совета и палаты Грандов. Просили отстранить тебя от дел. Дескать, подготовил ты Гонсало, теперь он полноценный волшебник, сам справится. А Гийома Бледного лучше отправить туда, откуда он прибыл, – за море. А еще лучше – в темницу или вовсе в мир иной.

– И что ты им ответил?

– Отказал. Сейчас отказал. Но могу и передумать, – жестко закончил Хорхе.

Эти вечные игры с королем мне уже давным-давно надоели.

– Можешь, – согласился я. – Только где ты потом найдешь человека, что отдал бы тебе свой амулет Жизни? – Я снял с шеи сапфир и передал его королю. – Держи, зарядил.

– Да, на преданность твою я всегда могу положиться, – кивнул Хорхе. – Поэтому и держу.

Он протянул руку, чтобы взять амулет, но замер.

– А зачем меняться – они же одинаковые? Или себе ты сделал лучше, чем королю, признавайся? – Хорхе чуть улыбнулся.

Конечно, лучше, подумал я, но вслух сказал другое:

– Нет, они одинаковы по силе. Просто этот настроен именно на тебя. Действует эффективней.

Короля объяснение вполне удовлетворило. Мы обменялись сапфирами.

– Планируешь долговременный союз с Далмацией? – Я показал на бумаги.

– Да, – кивнул король.

– Выдашь Ангелу за тамошнего наследника, Марка?

– Еще не знаю, – ответил Хорхе. – Для нее спрашиваешь? Успела нажаловаться на злого дядю? – внезапно спросил он.

– Нет, простое любопытство.

– Ладно. Передай Ангеле, что свое обещание я помню. Никто ее неволить не будет. За кого хочет, за того и выйдет.

– Сам ей это скажешь. Когда я еще увижу принцессу?

– Сегодня. Найдешь ее в покоях наследника. Она хотела тебя видеть.

– Зачем? – удивился я.

– Узнаешь, когда встретишься. Если не ошибаюсь, что-то связанное с этим скандалом, тобой и Изабеллой Клосто.

Покои принца располагались в противоположном крыле дворца. Войдя в комнату для занятий, я стал свидетелем умилительной картины. Ангела читала вместе с принцем сказки.

– Хорхе, не упрямься. Прочитай еще две страницы – и можешь идти играть.

– Не хочу! – противился наследник. – Мне эта книжка не нравится. Скучная.

– Хорошо. Давай возьмем другую книжку. Какую ты хочешь? Может быть, «Сказание о Храбром Фернандо» или «Дракон Гаанады»? – предложила принцесса.

Его Высочеству, будущему Хорхе Четвертому – надеюсь, это произойдет не скоро, – недавно исполнилось пять лет. Ужасный возраст. Да и вообще с детьми, особенно с маленькими, очень трудно. Но Ангела прекрасно справлялась.

Мать наследника отравили вскоре после его рождения, на следующий день после коронации Хорхе. Женщина по ошибке выпила вина из стакана супруга.

Ангеле тогда исполнилось тринадцать, она сама недавно стала сиротой. Трагически погиб ее отец, брат Хорхе. Юная принцесса приняла активное участие в воспитании наследника. Отчасти заменила ему мать.

При моем появлении учебный процесс остановился. Принц тут же потерял всякое желание учиться. Я не стал обманывать его ожидания, показал маленький фокус: модель парусного корабля, висевшая на стене, внезапно поплыла по воздуху, прямо в руки восторженного малыша.

– Гийом, вы нам мешаете, – строго сказала принцесса. Потом посмотрела на принца. – Ладно, Хорхе, можешь идти играть. Продолжим вечером.

Принц радостно улыбнулся и выбежал из комнаты.

– Нелегко воспитывать детей. А уж наследника тем более, – посочувствовал я.

– Глупости. Для меня он в первую очередь младший брат. Вы так говорите, у вас были дети? – спросила она.

– Нет.

– Простите, – она почему-то извинилась, взглянула в окно. По стеклу ударили первые капли намечающегося дождя. – Отнес октябрь в давильни виноград, и ливни пали с высоты, жестоки, – продекламировала принцесса и предложила: – Пройдемте в мои покои, Гийом. Сейчас как раз время выпить чашечку кофе.

– С удовольствием.

Мы с принцессой пили кофе за маленьким столиком в ее покоях. Хороший кофе – алькасарский. Чудесный аромат.

Фрейлины, сидевшие в противоположном углу комнаты, гадали на картах. Или делали вид, что гадают, тщетно пытаясь подслушать наш разговор. Специально для таких случаев скрытные маги давным-давно придумали одно хитрое заклинание.

Нет, не заглушающее звук, это вызвало бы подозрение. До уха постороннего долетали лишь случайные, ничего не говорящие фразы, вырванные из контекста или создающие впечатление светской беседы. Вот мы с принцессой, к примеру, рассуждали о погоде. Так, во всяком случае, думали фрейлины.

– Знаете, Гийом, – сказала Ангела, собственноручно наливая мне вторую чашку – большая честь, кстати, – я много думала над вашими словами, пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию, говорила с дядей. Вы напрасно отказались от любви. Струсили, бежали. И теперь завидуете тем, кто любит. Считая, что вам это уже недоступно. Этот запретный плод – вы сами себе его запретили – вас манит. Но вы его боитесь, боитесь нарушить данное самому себе обязательство. Боитесь вновь полюбить. Скинуть броню равнодушия, холода, презрения и безразличия. Опять испытать те полузабытые чувства…

Я не удержался и вставил:

– Вы это имели в виду? Извините, что перебил. Мне все это знакомо, даже слишком хорошо знакомо, – сказал я, закончив читать стихотворение. – Зависть здесь ни при чем. Как можно завидовать тому, что приносит боль, горе и разочарование? Я долго шел к тому, чтобы убить любовь. Отказаться от нее навсегда. Закрыть сердце. Мне это удалось. Не сразу, но удалось. И еще, Ангела, если мы не хотим поссориться, никогда не называйте меня трусом, даже образно. Я никогда ни от чего не бежал, всегда шел навстречу. Поэтому и выжил там, где другие умирали. Стал тем, кто я есть сейчас. Эта «броня», как вы сказали, – единственное, что спасает, когда любовь начинает убивать. И, примерив ее один раз, убеждаешься в том, что она необходима, и больше не снимаешь.

– Вы прочитали мне прекрасные строки. – Ангела выслушала меня, не перебивая. – Теперь прошу, задумайтесь над этими:

– Хорошие стихи, – похвалил я. – Надеюсь, не Луис де Кордова?

– Нет, Гуттьерье де Сетина. Известнейший рыцарь-поэт. Умер незадолго до моего рождения.

– Я плохо знаю вашу литературу.

– Речь сейчас не об этом, – напомнила мне принцесса.

– Да, – согласился я. – Наши пути с героем вашего сонета разошлись. Он был благородным рыцарем, человеком слова и чести, а не странствующим магом. Ему не приходилось убивать друзей и любимых. Мое же сердце не выдержало «очистительных страданий» и обросло – не корой, а железом. Отринув любовь, я «обрыскал землю, возмущал державы», причем весьма успешно, вот только «весь мир зажать в железное кольцо» не получилось. В моей душе один кумир – я сам. Гийом Бледный. Играющий со смертью. Игрок. Смерть. Главное – я.

– Человеку не дано понять себя до конца. Вы не можете утверждать, что вам известны все закоулки вашей души, – не сдавалась Ангела.

– Да, я знаю замечательные строки на эту тему, – вновь согласился с ней я.

– Эти строчки, бесспорно, верны. Но верны они только для обычных людей, – подытожил я прочитанные мною строки.

– А вы считаете себя не обычным человеком? Может быть, полубогом, ибо так легко рассуждаете на темы жизни и смерти, отвергаете вечные истины, любите играть судьбами людей? – язвительно спросила принцесса.

– Да, я не обычный человек. Я маг. А маг должен познать в первую очередь себя. До конца. Без этого невозможно познать природу. Овладеть ее Силой, подчинить себе стихии. Рассуждения – опыт, которого у вас пока мало. Судьбы людей – уж не Изабеллу ли вы имеете в виду? Вы сами каждый день влияете на жизнь окружающих, приближаете, отдаляете от себя фрейлин, командуете слугами. Но даже об этом не задумываетесь. Мои же действия вас раздражают, ибо слишком заметны и касаются вашей подруги, – жестко ответил я.

Ангела надолго замолчала.

– Так к чему вы начали этот разговор, принцесса? – спросил я.

– Хотела доказать вам вашу неправоту. Убедить, что зря отвергаете любовь…

– И свести это все к Изабелле. Убедить меня дать ей свободу? – продолжил я.

– Это главная цель, но не единственная. Вы мне интересны, Гийом. Личности, подобные вам, встречаются крайне редко. Яркие, самобытные, непонятные. Чем вы живете, о чем и как думаете? – объясняла принцесса.

– Вы тоже весьма притягательная персона, Ангела. Об этом мало кто знает, но у короля от вас мало секретов. В людях вы разбираетесь отлично. Вас уважают не за титул, а за острый ум, наблюдательность, обаяние, умение говорить, а главное – слушать. Даже я в прошлый разговор перед вами раскрылся. А это много значит. Яркая личность. Я для вас загадка? Или я не прав? Думаете раскусить?

– Конечно. Не люблю загадок, – кивнула принцесса. Забытый кофе остывал в чашках.

– Зачем? Без загадок жизнь скучна.

– Надо, – улыбнулась Ангела. – У меня к вам несколько вопросов. Удовлетворите мое любопытство?

– Задавайте, но не обещаю, что на все отвечу, – предупредил я и захрустел сладкой воздушной вафлей.

– Сколько вам лет, Гийом?

– На сколько выгляжу, столько и есть.

– Нет. Вы же не дама, – улыбнулась принцесса. – Так сколько, на самом деле?

Я молчал.

– Лицо, если отбросить эту неестественную бледность, она вас старит, – лет тридцать пять. А вот глаза… У вас глаза старика, Гийом. В них столько усталости. Так сколько?

– Лицо не врет. Тридцать семь лет. Я почти ровесник Хорхе. Чуть старше. Глаза – ответ прост. В восемнадцать я стал учеником мага. В двадцать был полноценным волшебником. Итого почти семнадцать лет, пятнадцать из них следует считать за три каждый. Это здесь я веду спокойную размеренную жизнь, бездельничаю… Там, за морем, ни одна война не обходилась без моего участия. В перерывах я успевал писать магические трактаты, гулять с друзьями…

– Любить, – продолжила она.

– И любить тоже, – согласился я.

Воцарилась неловкая пауза.

– А сейчас? Мария, герцогиня де Тавора? Как вы к ней относитесь?

Вопрос застал врасплох. Я внимательно посмотрел в глаза принцессе.

– Вы не годитесь для династических браков с соседями, сеньора. Ваш муж узнает все секреты нашего государства. Дядя рассказал?

– Да. Вы испытываете к Марии какие-нибудь чувства? – Ангела повторила вопрос.

– Нет, что вы. Это весьма хитрая, злопамятная особа с лживым языком.

– Неужели? – удивилась Ангела. – Так почему же вы несколько месяцев встречались тайно и до сих пор не расстались? Герцогиня за это время не завела ни одного романа, хранит вам верность. Да и вы отослали из дома содержанку.

Я сделал два глубоких вдоха и ответил:

– Ваши знания меня поражают, Ангела. Ваш дядя, наверное, стареет – стал слишком болтлив. Тайна. Х-ха. Герцогиня хочет подчинить себе мага, маг этому весьма активно сопротивляется. Марию это начинает злить. Скоро расстанемся. Точнее, уже почти расстались. Верность. Х-ха. У вашего дяди плохие агенты. Открыто – нет, я однажды намекнул, что делать этого не стоит. Вот и маскируется. Та содержанка, она мне просто надоела. Зачем заводить новую, если есть герцогиня? Простите за пошлость. Не хочу вас расстраивать, но любовь и здесь ни при чем.

– Вы правы. Любовь ни при чем. Думаете, я так легко сдамся? – рассмеялась Ангела. – Нет уж. У меня готова и вторая версия, обосновывающая ваше поведение.

– Я вас внимательно слушаю.

– Вы, Гийом, никогда не любили. Нет, то есть, конечно, думали, что чувство, испытываемое вами, и есть любовь. Но вы любили не человека, которому в этой любви клялись, а себя. Себя – благородного, нежного, чувственного, способного на возвышенные чувства. Вы просто эгоист. Нашли себе девушку, которая на самом деле была для вас красивой куклой, ухаживали за ней, играли в любовь. Любя при этом только себя. «В моей душе один кумир – я сам. Гийом Бледный» – ваши слова, – принцесса говорила жестко и уверенно. – Такая ситуация сейчас и с Изабеллой. Вы честно отвечаете, что не любите ее, ибо это правда. Но отказаться от самого себя не можете. Поэтому и разрушаете сразу две жизни. Ее и Луиса. Уничтожаете то, на что сами не способны.

– Спорить с вами я не буду. Бесполезно. Молчите о Луисе, он и так сегодня рисковал жизнью, испытывая мою доброту.

– Да? – картинно удивилась Ангела. – А кто же тогда отказался от дуэли? Неужели тот гордый маг, что сидит передо мной? – ехидно поинтересовалась она.

– Так это была ваша идея, а не Феррейры? Как я раньше не догадался. Запомните, принцесса, я никогда не играю по чужим правилам. Если бы мальчишка хоть попытался меня ударить… Хватит об этом. Вернемся к вашим словам.

– Давайте. Но вы же только что отказывались их обсуждать.

– Передумал. Вы не поверите, но когда-то давным-давно я искал идеал. Женщину, к ногам которой мог бы упасть. Ту, которой я был бы недостоин. Странно звучит, не так ли? Отвлекся. Продолжаю. Ту, что была бы меня выше, лучше, чище. Женщину, которую достаточно было один раз увидеть, чтобы влюбиться на всю жизнь. – Я замолчал, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями.

– И вы ее не нашли? – вставила Ангела, воспользовавшись моей паузой.

– Нет, как раз наоборот. Нашел. К несчастью, – мой голос дрогнул.

– Почему к несчастью?

– Это долгая история. И не стоит вам ее рассказывать.

– Времени у нас много. Вы мне не доверяете? Ваше право.

– Вам, вам я почему-то доверяю… Хотя знаю, что доверять нельзя никому. Нет, надо, надо хоть с кем-то ею поделиться. Но предупреждаю, Ангела, если вы воспользуетесь моей слабостью – вы мой злейший враг на всю жизнь.

– Вы меня удивляете, Гийом. Куда исчезло ваше хладнокровие? Угроза королевской крови – знаете, чем это карается? – попыталась отшутиться принцесса, но было видно, мои слова ее впечатлили.

– Я сам себя удивляю, – ответил я и начал рассказ: – Эта история очень банальна. Жил однажды один волшебник. Жил себе тихо, мирно и радостно. Никого не обижал, и его никто не обижал, ибо волшебник этот был лучшим боевым магом, которого можно нанять за деньги. Звали мага этого Гийом, Играющий со Смертью.

Или Гийом-Игрок. Был Гийом жизнью своей очень доволен. Магия ему давалась легко, коллеги по чародейному цеху уважали и побаивались, короли и герцоги зазывали на балы и на приемы, набивались в друзья. Замок был крепок, сокровищница ломилась от злата. Но для мага все это было не главное, красавица жена – вот что занимало все его мысли. Любил он ее так сильно, что словами выразить нельзя. И она его любила, так ему казалось.

И был у мага друг. Друг верный, вместе все тяготы преодолевали, учились чародейскому ремеслу, не раз друг друга из беды выручали. Как два брата были они. Даже имена их были схожи. Гийом и Готье. Готье был лучшим лекарем на свете, не раз излечивал смертельно раненного Гийома. На свадьбе Гийома Готье читал слова обряда, что в тех краях считалось высшим знаком доверия. И с женой друга своего Готье был в прекрасных отношениях. Случалось ему мирить рассорившихся супругов.

И вот однажды магу пришлось надолго покинуть дом. Сказал он тогда другу:

– Пригляди за женой моей! Оберегай ее от всяких проблем.

– Хорошо, – ответил тогда друг.

Уехал маг воевать, а когда вернулся, нашел свой замок пустым. Кинулся к другу, а его и след простыл. Ибо буквально воспринял друг просьбу ту. Да и супруга не слишком верной оказалась. Сбежали в неведомые края они через неделю после моего отъезда, – сбился я, забыв, что рассказываю от третьего лица.