Человек из хора

Расул-заде Натиг
Человек из хора

      Натиг Расул-заде
      ЧЕЛОВЕК ИЗ ХОРА
      Мир Мамеду Мир Кязимову приснился страшный сон: будто в ступенчатых рядах хора аккуратных мальчиков - прилизанные волосы, галстуки-бабочки, максимум сосредоточенности - он, неумытый, помятый, с похмелья, с прилипшим листиком квашеной капусты к усам, поет "Реквием" Моцарта, время от времени пуская неожиданного петуха, отчего дирижер и мальчики рядом сердито косятся на него. М3К (Здесь и далее для удобства восприятия имя главного героя дается сокращенно ) проснулся в начале шестого утра в холодном поту, сел на постели и долго мял лицо, стараясь отдышаться и прийти в себя. Даже, грешным делом, рукой по усам провел, смахивая воображаемый листик квашеной капусты. Дело в том, что М3К пел когда-то в хоре, не в детском, конечно, а вполне взрослом, пел самозабвенно, бесконечно любя это дело, и попутно открывал для себя много любопытных, но бесполезных наблюдений. К примеру, одно из них: руководитель и дирижер хора выбирал себе фавориток из числа новеньких женщин, а те, пришедшие петь, поначалу в общем ряду хористов вовсю кокетничали, будто пели соло, играли бровями, шевелились больше, чем необходимо, тем самым нарушая гармонию видимой монолитности коллектива при исполнении; на них понимающе глядели другие хористки, уже привыкшие и сами прошедшие через это.
      Наблюдать такое М3К было немного неловко и жалко было этих дур, которые Бог весть что о себе мнили, а кончили хором за сто тридцать пять раз в месяц. Впрочем, сам он тоже был из них, ничем от них не отличался, разве что неуемным желанием петь. Смолоду у М3К был маленький, но довольно приятный голос, и если вы прибавите сюда вышеозначенное страстное желание, то не ошибетесь, сказав, что эти качества помогли М3К поступить в Азербайджанскую консерваторию, где он, успешно проучившись положенный срок, вышел на волю свободным художником, что и выяснилось, когда он длительное время не мог найти себе работу. В конце концов, такая работа нашлась в капелле при бакинской филармонии и, поначалу мизерный оклад как-то не очень волновал М3К, потому что был он один-одинешенек, неприхотлив в еде и одежде, короче, был, что называется, не от мира сего, жил одной музыкой, много пел, но вследствие некоммуникабельности, неумения и нежелания сходиться с нужными людьми малого добился. Но вот на пути М3К замаячила его будущая супружница, хотя вполне могла бы и не маячить при таком его отшельническом образе жизни. Она оказалась дамой хваткой, привыкшей добиваться поставленных в жизни целей. Так она и добилась М3К, который ни сном ни духоми не знал, что именно он и есть очередная поставленная цель на пути напористой особы. Оставалось только удивляться -зачем он ей?. Но тут уместно будет привести три неоспоримых аргумента: во-первых, как говорится, неисповедимы пути твои, во-вторых, чужая душа - потемки, в-третьих, женские поступки порой не поддаются никакому разумению и логике. Исходя из выше приведенного, становится ясным мотив и т.д. Характера М3К, как можно было уже догадаться, был жидковатого, в том смысле, что все, кому ни лень, могли бы вить из него веревки, если б взялись умеючи; и именно в силу своего слабого характера тут же согласился соответствовать, как только были предъявлены с ее стороны неоспоримые свидетельства порчи девичьего имущества. Постепенно многое для М3К стало проясняться, будто из тумана выплывая, будто он в себя приходил после продолжительного летаргического сна; и мало-по малу перед сонным взором М3К появился тесть, окончательно выплыв из тумана и обосновавшись в своих реальных очертаниях в качестве, так сказать, папы будущей супружницы, которая и оказалась именно папиной дочкой, хотя имелась в наличии и мама. Деловым качествам, умению не упускать свое, мертвой хватке тестя позавидовали бы бульдоги, не кормленные двое суток. Он знал все про всех в городе. Естественно, имеются в виду люди заметные, мелкота его не интересовала. Благодаря своей феноменальной, но несколько деформированно-односторонней памяти, он сколотил себе солидный капиталец, попутно осчастливив приданым уже трех дочерей. Та, что взяла в оборот М3К, была четвертой, младшенькой.
      Да, следует отметить, что, только глянув на полусонного М3К, пребывающего в эмпиреях, сердобольный папочка тут же, не заботясь присутствием потенциального зятя, с места в карьер пустился отговаривать непослушную, но самую любимую дочь, на что та так и осталась непослушной, к тому же, осердившись, разбила два хрустальных фужера и уникальную китайского фарфора кружку родителя (в голове у которого тут же заработал счетчик, подсчитывая непредвиденные убытки), кружку вместительностью примерно с полведра, из нее только и мог нахлебаться папаша, принимая во внимание его габариты. Кончилось, однако, миром. Но зубастый тесть, знавший, кто на ком и в каком году, а также с какой целью, и кто кому кем, и через кого, и сколько судимостей у них вместе взятых, и державший всю эту канцелярию в гладкой, как колено, черепушке, этот самый тесть, в конце концов и под нажимом, дать-то свое согласие дал, о не просто так, а в обмен на клятву (впрочем, не произнесенную вслух, чтобы не травмировать тонкую психическую организацию М3К), что непременно, пока жив, сделает из зятя человека, что в его понимании означало одно - человека, умеющего делать деньги и дела. Естественно, М3К и не подозревал, сколь агрессивным опытам предстоит ему подвергнуться в недалеком будущем. А как начались опыты, поначалу он противился им неустрашимо - хотя все понятно, да? - как человек, у которого хотят отнять последнее. Или вернее -единственное. Лучше смерть, чем бросить петь. Так рифмованно думал этот певун. "Но, послушай, дорогой, это жена, конечно, - не можем же мы жить на твои сто тридцать, это же уму непостижимо! " "Нам скоро прибавят зарплату, -невозмутимо парировал М3К, уверенный, что говорит серьезные и важные вещи, - в связи со всеобщим подорожанием. Я буду получать не сто тридцать пять, кстати, - счел он своим долгом попутно поправить оговорку жены, -сто тридцать пять, а не сто тридцать, с чего ты взяла, что я получал сто тридцать? Ну так вот, теперь, в связи, так сказать, с тотальным подорожанием на продукты питания и прочее, я буду получать не сто тридцать пять, а сто девяносто", - гордо улыбнулся он, отметив, однако, про себя, что последние слова можно было бы произнести не так чванливо и громогласно. Жена хватала себя за голову. "Это уму непостижимо! " стонала она, делая почему-то ударение на слове "непостижимо", верно, на самом деле не понимала. А М3К продолжал пока жить, как и раньше, бездумно, как птичка певчая, с одной только разницей, что уже был не один, а с подругой в уютно обставленной двухкомнатной квартире - подарок тестя. Жизнь его, если не считать пока не очень чувствительных и болезненных выпадов жены, стала еще более беззаботной, потому что теперь было кому о нем заботиться. Кроме того, не забудьте - ежевечернее совокупление, что не маловажно. Одним словом, он продолжал порхать по жизни, мало о чем думая, продолжал относиться несерьезно ко всему, что не касалось его профессии. Однако вышеупомянутые регулярные соития привели к неизбежному увеличению семьи, что немало удивило М3К; он-то всерьез над этим не задумывался, верно, полагал, что детей в самом деле приносят аисты, и если такого аиста хорошенько попросить, он не станет беспокоить. Тут, разумеется, за М3К взялись всерьез, и он не на шутку перепугался, но продолжал еще кое-как держаться, можно сказать, из последних сил, пока не замаячил на горизонте второй крикун, который был произведен благополучно на свет божий в какой-то степени даже назло папочке-попрыгунчику, чтобы раз и навсегда заземлить его и прекратить его никчемные витания в облаках. Но тут уж за него принялся сам тесть, и не прошло и нескольких месяцев, как М3К пребывал уже в новом качестве, с болью в сердце был оставлен любимый хор, и теперь по утрам за М3К заезжал обшарпанный "москвич", возивший новоиспеченного инспектора по разным там детским площадкам, аттракционам, каруселям, коих в большом городе было великое множество, пригодность которых к дальнейшей эксплуатации и безопасность оных для детей и проверял инспектор М3К, а заодно, жутко краснея во всех этих теплых местечках, принимал в карман. Поначалу М3К вздумал было протестовать с непривычки, но, напоровшись на изумленное выражение лица дающего, спохватился, что, видимо, делает что-то не так. Потом постепенно привык, конечно, но краснеть не перестал. Дома, по вечерам, вынимая из карманов пригоршнями заработанные мятые бумаженции, к которым не испытывал ни любви, ни уважения, он видел, как радостно расцветает лицо жены. Она-то, конечно, знала цену деньгам и заранее распределяла, куда и сколько из принесенных М3К, он же, напротив, оставался мрачен. Пребывал в угнетенном состоянии духа. Часто снились сны, милые, светлые, путаные сны про покинутый хор. Он, ликуя душой, поет в хоре, поет, словно в бане парится, физически ощущая, как выходит из него вся дрянь, накопленная за то время, когда он не пел, поет самозабвенно, прикрыв глаза от удовольствия, ощущая явственно, как тоненький, но очень необходимый родничок его голоса гармонично вливается в реку голосов хора; прекрасно слаженный и такой родной хор, но тут вдруг он начинает пока еще смутно чувствовать что-то неладное, в воздухе пахнет бедой, открывает глаза, так и есть - декольтированные, в складках избыточной плоти женщины в первом ряду хора недоуменно косятся на него, все еще продолжая петь, но уже не так слаженно и монолитно, уже наметилась крохотная трещинка в глыбе цельного слияния голосов, уже трещина эта грозит расшириться, и река, натолкнувшись на препятствие, вновь может распасться на ручейки. И все это он, он виноват, М3К, все по его вине. Он это чувствует, но не может понять что же произошло? Почему все смотрят на него? А косятся на него все чаще, все больше недоуменных взглядов ловит он на себе, а дирижер, так тот просто буравит его яростным взглядом вылезающих из орбиты глаз, будто он отбил у него фаворитку. И шляпа - телевизионный оператор именно его показывает, гнусно усмехаясь, крупным планом. Тут М3К в ужасе чувствует, что ногам его почему-то становится холодно, заставляет себя опустить глаза и на грани помрачения рассудка обнаруживает себя поющим без штанов. Смокинг на нем сидит безупречно, галстук-баб очка, как у лорда, а внизу - длинные, до колен, ситцевые трусы в крупный горошек, тот самый ситец, что домохозяйки предпочитают кроить на кухонные занавески. Пот прошибает М3К, ноги, обмякнув, заставляют его опуститься на корточки, и так, на корточках, пробирается он между рядов поющих и уходит за кулисы, преследуемый добросовестной операторской камерой.
      Однажды, лениво возясь на новой, нелюбимой, работе, уже дав "добро" на дальнейшую эксплуатацию "американских горок" на очередной детской площадке, уже получив, что полагается в карман, и, как полагается, покраснев до ушей, уже все это добросовестно и уныло сварганив, М3К почувствовал вдруг у себя на плече чью-то железную руку. "Все, - мелькнуло в одеревеневших от страха мозгах, - застукали! Взяли с поличным. На месте преступления. Денежку только что в карман. Тепленькая! А! Номер и серия записаны! Все. Пропал... Надо поднять руки вверх. Нет, не надо...: - так сумбурно, впрочем, соответственно экстремальным обстоятельствам, он думал, не забыв помянуть мимоходом тестя аж самым верхним "до", самым-самым, мать его, верхним. Все-таки надо было оборачиваться, не то как бы тот приятель за спиной не уснул. И М3К - куда же деваться? - стал, подобно роботу, медленно разворачиваться вокруг своей оси и, развернувшись, неожиданно обнаружил напротив себя старого товарища, сокурсника по консерватории, который, не подозревая о страхах, обуявших душу М3К, улыбаясь, предлагал ему крепкое рукопожатие. М3К принял предлагаемое, помассировал сердце, перевёл дух и изобразил на лице подобие улыбки. Через некоторое время эти двое сидели в пивнушке, пили прокисшее пиво, и М3К рассказывал свою житуху старому другу, пристроившему между ног громоздкий футляр с контрабасом, мешавший, между прочим, полноценно пить пиво. Друг слушал внимательно, с доброй мягкой улыбкой, и внезапно как с цепи сорвался, видимо, начало действовать прокисшее пиво.
      - Понятно, - с не совсем понятной, еле сдерживаемой яростью произнес друг. - Из-за этого надо было заканчивать консерваторию! Ты предал наши студенческие годы! Вспомни, вспомни, как много было всего. Вспомни ежегодные капустники. Какие мы строили планы! Как мечтали стать знаменитыми музыкантами! А какие ты подавал надежды... И так хорошо начал в капелле... И вдруг такое... Я вообразить себе не могу!
      Мечтали, мечтали, - удалось, наконец, М3К прервать страстный монолог приятеля, - какие уж тут знаменитости... Всего лишь студенческие честолюбивые мечты. Там они и остались, в нашей молодости... - Все равно, - упорно настаивал контрабасист, - Разве все музыканты обязаны стать известными, великими? Разве профессию из-за этого выбирают? Чтобы только прославиться?! Проста надо уметь занимать в жизни свое место, честно выполнять свое дело, пусть маленькое, но свое, не чужое, понимаешь?.. Не размениваться на такие дешевые штучки, как бы ни было трудно... - Неожиданно ярость контрабандиста резко спала, он, верно, почувствовал всю никчемность подобных разговоров с человеком определившимся и сделавшим свой выбор. - Впрочем, извини, - сказал приятель и поднялся, мне пора на репетицию. Как видишь, я тоже звезд с неба не хватаю, но мне бы и в голову не пришло променять свое дело на... Впрочем, извини, - и вслед за тем на облитый пивом колченогий столик полетела мятая трешка - доля за соучастие в возлиянии. - Тебе легко говорить, - начал М3К не совсем трезвый разговор сам с собой, умирая от изжоги, -Все так неудачно сложилось... Жена и дети, дети и жена... Тесть один чего стоит. Оклад маленький. Жена пилит, тесть пилит, учат, учат... Устроил инспектором этих самых... А что я мог?.. - М3К икнул, что прервало его монолог, поднял голову и обнаружил удаляющуюся спину приятеля уже далеко от себя, почти на расстоянии диаметра детской карусели с лошадками. Спина удалялась в сопровождении струнного инструмента сбоку, и оба они, и спина и струнный, были полны чувства собственного достоинства и своей правоты, хотя последний не произнес ни звука. Какое-то время М3К сонно глядел на трешку в лужице пахучего пива, потом взял и облегчился под стол: стошнило его, дурака, так кстати.
      Все эти невеселые дела, раздвоение души, ностальгия по покинутой и острая нелюбовь к новоприобретенной - работе, привели к тому, что у М3К началась депрессия и срочно потребовалось отдохнуть и подлечить нервы в соответствующем заведении. Первое же утро в палате началось для него несколько необычно, хотя вполне в духе подобных учреждений. Над ним завис какой-то слабоумный и заговорил загробным голосом:
      ...А самое опасное предательство - это когда человек предает самого себя. - Судя по этой фразе, М3К проспал, наверное, начало. - Самое подлое предательство, - между тем продолжал псих, - и вы> его совершили.
      "Откуда он это знает?" - мелькнуло в голове М3К, но в той же голове имел место такой кавардак, что хозяин ее, то бишь, головы, не стал уточнять зацикливаться на этой мысли, чтобы не выглядеть занудой, считая вполне возможным, что сам же и рассказал соседу по палате за неимением лучшего собеседника о расщеплении своей души, о том, как это раздвоение, а лучше, конечно, расщепление и явилось причиной настоящей депрессии, в коей он, М3К, в настоящее время и пребывал, стало быть. И от которой и следовало теперь избавляться. "Но если лечение это, - подумал М3К, -будет столь ярко иллюстрироваться... " - и не закончил свою мысль, так как сосед вновь принялся за него после Непродолжительной паузы.
      - Предать себя, между прочим, еще хуже, - грохотал не знавший удержу сосед, не обращая внимания, нужны или нет М3К его наставления. - Так как себя ты знаешь, изучил лучше, чем других, и если ты предал себя, свое любимое дело, значит, ты пренебрег своими лучшими человеческими качествами, из чего следует, что об отрицательных своих чертах ты помнишь гораздо лучше, чем о положительных, то есть ты помнишь одно только плохое, одним словом, ты человек злопамятный, а раз так, то злой. - Очень туманно, -мрачно, через силу констатировал М3К. Очень мудрено. А, впрочем, наверно, вы правы... - Еще бы не прав! - победно вскричал сосед. - Но ведь имеются веские причины, - вяло продолжал М3К. - Сами понимаете, семья, дети... Их надо кормить, одевать. Тысячи разных проблем. Все это требует хорошего заработка. Одна только жена со своим неуемным аппетитом может меня в могилу свести. Эх! Но вообще-то... - М3К слабо машет рукой, задумывается, затем неохотно продолжает, заметив, что сосед все это время внимательно слушал его: - Семья тоже, конечно... Не Бог весть что... Ни от кого не услышишь слова благодарности, хоть надорвись на работе...
      - А вам нужна благодарность? - живо откликнулся сосед.
      - Много же вы хотите, должен вам сказать.
      - Много? - М3К в недоумении пожимает плечами. - Рассчитывать на благодарность, на элементарное спасибо - это, по вашему, хотеть много?
      - Конечно, мой юный друг! - воскликнул сосед, удивленный его непониманием столь простых вещей.
      - Юный? - М3К оглядывается, полагая, что обращение относится к кому-то другому, но в палате, кроме них двоих, никого.
      Вот что я вам скажу, послушайте, - продолжал сосед.
      Ваш Христос вылечил десять прокаженных, и лишь один из десяти, уходя, поблагодарил его. Вы полагаете, что вы лучше Христа и больше стоите благодарности?
      - Ну-у... - задумывается М3К. - А почему вы говорите - ваш Христос? Я ведь не христианин, я - мусульманин, азербайджанец, да и вообще неверующий...
      - Я говорю - ваш Христос, имея в виду, мой юный друг, не только тебя, но и все человечество. - А себя вы к этому человечеству, конечно, не относите, ехидно заметил М3К, внезапно с кольнувшей сердце радостью обнаружив, что депрессия, а тем более глубокая депрессия, когда он не хотел произнести ни слова за целый день и лежал неподвижно, надо полагать, проходит, если он, хоть и через силу, но все же поддерживает разговор, да еще, мало того, его хватает и на ехидные замечания в адрес этого психа.
      - А как вы сами думаете? - Сосед вдруг становится в нелепую позу, набросив на плечо одеяло.
      - Как я думаю? - М3К показалось, что он ослышался.
      - Вы не догадываетесь, кто я? - многозначительно произнес сосед. Посмотрите на меня внимательно. М3К посмотрел внимательно.
      - Ну, посмотрел, - сказал он. - И что?
      - Все еще не догадываетесь?
      - Немного похожи на Мусоргского в зрелые годы.
      - Знавал я такого землянина, - с достоинством отвечает сосед. Однако придется мне самому открыться вам. Я -оттуда! - со значением сказал он, закатив глаза к потолку..
      - Оттуда?! - спросил М3К, неприятным чувством подумав, что у соседа, видимо, болезнь обострилась и возможен приступ, но, судя по всему, вмешиваться и звать врача было рановато.
      - Оттуда, - твердо повторил сосед, указывая глазами на по толок.
      - Сверху, что ли, прислали? Ревизор? А что вы тут будете проверять?
      - Не придуривайтесь, мой юный друг. Я оттуда, - сосед, теряя терпение, ткнул пальцем в потолок. - Короче - инопланетянин. Еще короче - пришелец.
      - Да... Долечили, - тихо вздохнул М3К.
      - Твой мрачный юмор тут не к месту, - услышав реплику М3К, ответил сосед, успешно перескакивая с "ты" на "вы" и обратно, будто искал нечто промежуточное для обращения к собеседнику.
      - Я тебе правду говорю, а ты хаханьки...
      - Ну, допустим, - согласился М3К. - Ладно, вы - пришелец. А что же вам дома не сиделось?
      - Дел тут много накопилось на вашей планете, - тяжело вздохнул сосед-пришелец. - Вселенского масштаба проблемы.
      - Это повышение цен, что ли?..
      - Если б только это, - пришелец помолчал, оценивая ситуацию, потом таинственно приблизился к М3К и почти шепотом произнес: - Много заблуждающихся тут у вас. Надо их наставить. Очистить их души. Вот меня и отправили в командировку. Я из ОКЗ. Отдел Крупных Заблуждений. Старший инспектор. Видите ли, у заблуждающихся замутненные, растрепанные души, а нам нужны чистые и цельные души. Вот я и наставляю заблуждающихся на верный путь...
      - Понятно, вяло промямлил М3К, которому стал порядком надоедать весь этот кобылий бред. - Одно непонятно: куда смотрит руководство больницы, когда нормального человека поселяют в одной палате с человеком, простите, не совсем...
      - Я не обижаюсь, не обижаюсь, - бодро и даже весело пре рвал его сосед. И даже могу пояснить. Это потому что ненормальным меня здесь никто, кроме вас, не считает. Я ведь только с заблуждающимися откровенничаю, а так - у меня просто расшатаны нервы, как и у вас, не более того, -пришелец многозначительно поднял палец и, снова понизив голос до шепота, продолжал: - Вы думаете, почему я тут? Потому что я отреагировал на биотоки вашей мятущейся души и, проникнув в вас, в ваш мозг, понял, что в вас идет напряженная борьба хорошего, очистительного начала с никчемной суетой. Вы заблуждаетесь, мой юный друг, и мой долг - помочь вам выбрать единственно верный путь. И болезнь ваша от раздвоения души, от заблуждения. Вернешься на свой путь - и болезни как не бывало.
      - Это значит - вернуться в хор?
      - Вот именно.
      - И получать по-прежнему сто тридцать пять в месяц?
      - Ну, почему же, зарплату вам повысили до ста девяноста.
      - И с утра до вечера выслушивать упреки жены?
      - Надо уметь идти на жертвы ради дела.
      - И еле дотягивать от зарплаты до зарплаты?
      - Ну, где же не бывает издержек, надо быть выше этого.
      - Вы и не представляете, как я мечтаю об этом!
      - Так в чем же дело?
      - Наивный вы человек, - вздохнул М3К, - рассуждаете так, будто с неба свалились.
      - Это так и есть, - подтвердил пришелец.
      - А? Да, да... я забыл, - задумчиво проговорил М3К.
      - Я помогу вам, - с жаром начал сосед-инопланетянин, ибо в этом и заключается моя миссия на вашей Земле. Очищать души. Вы не можете представить, как много зла происходит на Земле именно потому, что люди заблуждаются, вплоть до ваших локальных, планетарного масштаба катаклизмов...
      - В таком случае, - произнес М3К, - мне кажется, что специалист такого ранга, как вы, слишком много внимания уделяет моей скромной персоне.
      - И снова вы заблуждаетесь, - весело ответил пришелец. -Любая человеческая душа ценна и значима, независимо от того, какое положение в обществе занимает ее обладатель. Запомни это твердо, мой юный друг. Это важно. Потому что многие чувствуют себя неуверенно только лишь из-за того, что занимают низшие ступени на служебной лестнице. Важно не это, а насколько богата, добра и чиста душа человеческая. Запомни это. - Ладно, я запомню. Но скажите, почему вы так упорно называете меня юным? Разве я так уж молод?
      - О, вам, землянам, и представить трудно, какой огромный отрезок времени по сравнению с вашей жизнью проживаем мы в своей цивилизации. Я, например, прилетел сюда восемьдесят лет назад, внедрился, женился и уже завладел многими... то есть, я хотел сказать, уже очистил многие души. Так что пусть тебя не удивляет такое обращение. - Я уже давно ничему не удивляюсь, - сказал М3К и соврал, конечно.
      Тут в дверь просунулось улыбающееся лицо врача.
      - Ну, как вы тут, мои дорогие? - спросил он, удивительнейшим образом умея одновременно и говорить и сохранять на лице улыбку до ушей. - Животики не болят? Прекрасно, прекрасно, - и лицо тотчас испарилось.
      В последнее время, может, оттого, что спал много, М3К . стали сниться одни и те же сны - он просыпается утром, чтобы ехать на работу в филармонию, а жена, нависнув над ним, как коршун, что-то без устали говорит, не переставая ни на секунду говорить, как из пулемета строчит, параллельно демонстрируя ему дырявые, прохудившиеся одежонки и обувь детей, убогую обстановку в их квартире, давно уже требующей ремонта, сердито отчитывает его с пеной у рта. М3К просыпается, еле открывает глаза и продолжает лежать, уставившись в потолок больничной палаты, и ему не хочется ничего - ни нового дня, ни есть, ни вставать, ни сидеть, ни лежать. Или в ряду кошмаров снятся ему детские площадки и аттракционы, где все суют ему в карман, нахально и бесцеремонно, мятые бумажки. Но чаще всех других снов снился хор, где он среди остальных хористов подхватывал припев популярной песни:
      - Уч бадам, бир гоз!
      - Уч бадам, бир гоз! - с упоением пел М3К и не хотел просыпаться.
      В одну из ночей у М3К так необычно сильно сжалось сердце, что он сел в постели и долго тер грудь, прежде чем боль унялась, поднялся, выпил воды и вдруг заплакал. Поплакав немного, он случайно бросил взгляд на постель соседа и сквозь пелену слез заметил, что тот спит с открытыми глазами. М3К сделалось жутко. Он протер глаза и пригляделся: да, сосед спал на спине, как бревно, не издавал ни звука, будто убитый, и даже, казалось, не дышал. Глаза его уставились в потолок, как у ожидающего захоронения. М3К перепугался не на шутку, хотел позвать дежурную сестру, но, потрогав пульс, ощутил отчетливое биение сердца, немного успокоился и лег обратно в постель. Только засыпая, он вдруг начал сомневаться - а не свой ли пульс щупал? - но было уже поздно, сон навалился кучей пестрого, душного тряпья, придавил, усыпил.
      Тем не менее утром сосед проснулся и начал свои душеспасительные лекции. Но тут вовремя, разряжая монотонную обстановку, к которой М3К начал уже привыкать, в палату ворвалась жена пришельца. Увидев мужа в позе древнего ритора, она набросилась на него:
      - Опять ты за свое? Опять людям голову морочишь? Себя на посмешище выставляешь?
      - Женщина! - грозно прикрикнул на нее пришелец. -Оставь еду и удались!
      - Я тебе удалюсь, я тебе удалюсь, я тебя самого удалю... не успела жена пришельца закончить свою непонятную угрозу, как он коршуном наскочил на нее, отобрал авоську с банками:; и кастрюльками, а женщину вытолкнул за дверь. Но едва дверь палаты захлопнулась за ней, как тотчас же и распахнулась.
      - Не верьте ему! - вскричала женщина с порога, обращаясь к М3К, но опасаясь войти окончательно. - Ни одному слову не верьте. Сроду ни с его, ни с моей стороны не было у нас в родне никаких пришельцев. Мы из Кедабека, в Баку переехали в семьдесят четвертом. Не было у нас никаких таких инопланетян...
      - Ладно, ладно, - миролюобиво проурчал пришелец из кастрюльки, которой уже успел завладеть и утолить в какой-то степени голод. - Раскричалась. Иди, поешь со мной долму... Однажды, когда уже М3К, можно сказать, в финансовом отношении более или менее стал на ноги к неописуемой радости жены, тесть с тещей пригласили их в ресторан.
      - Может, тебе и не очень хочется ехать туда, - ласково ворковала жена, заметив мрачный вид М3К и желая приободрить его, - но ведь папа пригласил нас еще за неделю. Неудобно не ехать, обидятся. И потом, как-никак это мои родители, не забывай. Им внуков хочется повидать.
      - Я очень устал, - ответил М3К, - на этой новой работе я выматываюсь.
      - Видишь, какие у меня современные предки, -проигнорировав его реплику, продолжала жена, успевая и наводить марафет, и одевать детей. - Другие бы в гости потащились, а они нас в ресторан пригласили.
      М3К промолчал, не сделав даже попытки слезть с дивана, на котором отдыхал. Жена мельком глянула на него.
      - Ты что, хочешь всем нам испортить вечер? - начала она злиться, -да ты просто неблагодарный, вот что. Не забывай, всем ты обязан папе, всем, что у нас сейчас есть, ты обязан папе. Всего ты достиг только благодаря ему.
      - Ничего я не достиг, - тихо проговорил М3К, но тем не менее, не желая обострять ситуацию, нехотя поднялся с дивана и пошел одеваться.
      На новеньких "жигулях", заработанных на новой работе, М3К прикатил свою семью в заждавшуюся их ресторацию и без всякой охоты сел за стол, который, будто по мановению волшебной палочки, мгновенно и бесшумно обставлялся различными холодными и горячими закусками, а также, что не маловажно, напитками. М3К после обычных слов приветствия продолжал оставаться мрачным, тогда как тесть посматривал на него с тоненькой и хитренькой усмешечкой.
      - Здесь, может, и не очень располагающий вид, в этом зале, - произнес тесть, - но за то, что кормят превосходно, могу поручиться. Да и директор тут мой приятель.
      - Угу,- промычал М3К, апатично ковыряя вилкой заливную рыбу. - У вас везде приятели.
      - Разве это плохо? - несколько картинно развел руками тесть, словно подчеркивая риторичность своего вопроса.
      - Ты бы поучился у папы, как приобретать нужных друзей, встряла жена М3К, - а то ты такой некоммуникабельный, прямо жуть... - Ничего, - прервал ее тесть, - он мужик правильный. Как у тебя на работе? Не обижают? - На работе прекрасно! - снова вклинивается жена с радостной улыбкой, видимо, боясь, что муж скажет что-нибудь не то. -Ну, как на работе, - неохотно проговорил М3К. Кручусь, как белка в колесе, с утра до вечера...
      М3К взглянул на детей, которых вовсю обхаживала бабушка, только лишь не лизала, как кошка котят, и ему стало тошно. Он отвел взгляд. - На то и работа, чтобы крутиться, - одобрительно закивал тесть. - Но крутишься ведь не зря, а?
      - Не зря, папа, не зря, - вновь весело-напряженно ворвалась в разговор жена. - Сядь нормально, не горбись! -успела она между делом прикрикнуть на старшего и снова обратилась к отцу, но фраза, конечно, больше относилась к М3К: - Наконец-то, и мы зажили, как люди.
      - Многим пришлось пожертвовать для этого, - печально произнес М3К.
      - Ну, а какже иначе, дорогой мой, - заметил тесть, - ради семьи можно и на жертвы пойти.
      - Э! Подумаешь, жертвы, - замахала руками жена. - Место в хоре на сто тридцать, вот и все жертвы.
      - Некоторые люди, - с глухой яростью проговорил М3К, привыкли все переводить на деньги. Так недолго и душу продать...
      - Э-э! Чепуха! - парировала жена. - Высокие слова, всего лишь. Сейчас тебе хорошо говорить красивые слова, а попробовал бы тогда, что называется, на голодный желудок, когда в доме столько дыр было.
      - Я учился в консерватории, - излишне твердо начал М3К, но жена по всегдашней своей привычке перебила его и на этот раз:
      - Ну и что? Что дала тебе эта консерватория? Моцартом стал?
      - Замолчи! - в ярости, едва сдержавшись, чтобы не крикнуть, сказал М3К, скрипнув зубами.
      Дети и бабушка напряженно следили за их разговором, тесть, напустив на себя непрошибаемый вид, активно поедал овощной салат. - Я учился в консерватории, - взяв себя в руки, все-таки продолжил М3К так беспардонно прерванную фразу, - не для того, чтобы были или не были дыры в доме, а потому, что это было моим призванием...