ГЛАВА 38

Арден открыл двери на балкон, и аромат лаванды окутал его мягкой ласковой волной. Он закрыл глаза и сделал вдох. Аромат лаванды всегда ассоциировался у него с Ллин — Ллин и ее садом, но в последние годы он потерял свою сладость.

В детстве Ллин была одной из любимых тетушек Ардена, хотя на самом деле являлась его двоюродной или троюродной сестрой. Она вызывала у Ардена восхищение, и он мог говорить с ней как ни с кем другим.

В саду Ллин царило такое удивительное спокойствие, во многом оно определялось тем, что здесь никогда не появлялись посторонние, а сама Ллин встречалась с небольшим числом людей и никогда не сплетничала. Кроме того, Ллин прекрасно понимала, что происходит в душе Ардена. В бурные времена его отрочества и юности Ллин руководила Арденом, помогая избежать многих опасностей.

Но Арден уже повзрослел и сделал выбор, который Ллин никогда не одобрит. Он больше не мог притворяться, что остается ребенком, только для того, чтобы доставить Длин удовольствие и дать ей возможность почувствовать себя нужной, несмотря на изоляцию. Арден стал взрослым, и ему приходится принимать жесткие решения мужчин семьи Реннэ.

За последние два года он виделся с Ллин гораздо реже, а с весны практически избегал ее. Себе он объяснял такую резкую перемену тем, что его стало раздражать ее любопытство, а остроумные замечания часто оставались недоступными пониманию, но за этим стояли и другие причины.

Ллин всегда умудрялась выведывать его секреты, и Арден отчаянно боялся, что она сумеет сделать это и сейчас. Он никак не мог понять, почему Ллин позвала его к себе.

— Как ты похож на своего кузена, когда стоишь здесь, в лунном свете. — Нежный голос доносился снизу, из темноты.

— На Торена? — спросил Арден, не в силах принять этого сравнения.

— Нет, Бэлдора. — Ллин рассмеялась. — На кого же еще? — Она снова рассмеялась, и он почувствовал себя глупцом. — Конечно, на Торена. Как поживаешь, кузен?

— Неплохо, — ответил он, продолжая размышлять о том, зачем Длин его пригласила.

— Я рада тебя видеть, — искренне проговорила она.

Арден не знал, как себя вести. Он не мог открыть ей правду, а ложь она почти наверняка распознает. И все же он выбрал ложь.

— И я рад, что у тебя хорошее настроение.

— В самом деле? — В ее голосе вновь послышался смех. — Ну, мне не на что жаловаться.

Он видел, как Ллин проходит между стволами ив. На ней было светлое платье, возможно, желтое, прелестные волосы изящно скользили между изогнутых ветвей деревьев. Ветер шелестел листвой, казалось, по саду струится тревога.

— Мне рассказывали, что ты удачно выступал в турнирах нынешнего сезона.

— Тебя не интересуют турниры, — заявил Арден, не в силах сдержать нетерпение.

— Верно, но меня интересуют мои кузены, и я желаю им успеха во всех их предприятиях.

— Даже если ими руководят заблуждения?

Длин остановилась возле маленького бассейна, и ее тень легла на белый узор луны, бегущий по воде. Арден наклонился, пытаясь разглядеть ее лицо — неужели она действительно уродлива?

Некоторое время они молчали, а потом Ллин сказала:

— Сожалею, кузен; кажется, мое приглашение доставило тебе неудобства?

Арден посмотрел на свои руки, лежащие на перилах балкона, и неожиданно его охватило ужасное чувство вины. Какая же он эгоистичная тварь! Слишком занят, чтобы навестить Ллин — Ллин, которая навсегда заперта в своем саду, куда допущены лишь немногие.

— Вовсе нет. Я просто почувствовал… вину из-за того, что не мог навещать тебя чаще.

— Ах, вот оно что? — Ложь Ардена ее не слишком убедила. — Ну, не расстраивайся. Меня вполне устраивает собственная компания, у меня есть сад, книги и моя история Реннэ. К тому же ко мне приходят и другие посетители. Впрочем, тех, кто бывает часто, совсем немного. Однако с тобой все иначе.

Арден поклонился, словно принимая комплимент.

Длин снова двинулась дальше, легко скользя между ветвями и пятнами бледного лунного света.

— Честно говоря, меня мучает совесть за то, что я попросила тебя прийти… — Она заметила, что Арден собирается возразить, и опередила его: — Нет, правда. Я не просто так позвала тебя — у меня есть просьба.

— Все что угодно, — быстро ответил Арден, пытаясь хоть как-то загладить свою вину.

— Мне нужно кое-кого убить… — Он ошеломленно молчал, и Ллин весело рассмеялась. — Я надеялась, что ты оценишь мою шутку, кузен, — насмешливо проговорила она.

Арден рассмеялся — от облегчения:

— В семье с такой историей, как у нас, подобные шутки неуместны.

Он увидел, как Ллин согласно кивнула:

— Один из предков твоей матери сражался в Ледяной крепости…

— Да, я слышал, — ответил Арден и ощутил тревогу.

Он подумал о встрече с Гилбертом Абергейлом, чей призрак вернулся, чтобы его преследовать. Неужели Торен рассказал ей об Абергейле?

— Ты не знаешь, он вел дневник? — спросила Ллин. — И у кого он может сейчас быть, если он сохранился, конечно?

— Я спрошу у матери. Она должна знать.

— Значит, я могу на тебя рассчитывать? Меня интересует уничтожение Рыцарей Обета, а родственник твоей матери Аджин А'вилль командовал одним из флангов.

— Я спрошу у матери завтра, — обещал Арден, размышляя о необычном времени, которое выбрала Ллин для своей просьбы.

Может быть, это часть истории Реннэ, которую она изучает?

Ллин склонилась над цветами, и ветви деревьев почти полностью скрыли ее.

— Ты много путешествовал с нашими кузенами нынешним летом, верно? — спросила она, и Арден ощутил, как его пальцы вцепились в перила балкона.

— Да, мы прекрасно провели время.

— Ты ничего не заметил?..

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Арден, чувствуя, что у него пересохло в горле.

— Ко мне приходил Диз, он произвел на меня… не знаю, он был совсем на себя не похож…

Арден закрыл глаза, мучительно пытаясь подыскать правильный ответ.

— Кузен Диз влюблен в тебя, Ллин, — тихо проговорил Арден. — В твоем присутствии он теряет голову.

Он увидел, как Ллин замерла на месте.

— Не думаю, что дело в этом, — ответила она, но уверенности в ее голосе не прозвучало.

— Ну, вся семья об этом знает. Вот почему он до сих пор не женился — во всяком случае, многие так говорят.

— Что ж, даже если все так думают, они могут ошибаться. — Ллин рассмеялась. — Такие случаи бывали.

Они замолчали, и стал слышен шум падающей в бассейн воды. Ллин стояла так неподвижно, что Арден потерял ее из виду. Может быть, она ушла? Незаметно ускользнула из сада, оставив его одного?

— Ллин? — Он увидел, как она сделала несколько шагов и остановилась возле клена. — Я не хотел тебя огорчить.

— Очень мило с твоей стороны, — тихо ответила Ллин. Ее пальцы нежно погладили листья, словно рука, опустившаяся в воду.

— Ллин? Тебе не кажется, что Торен совершает ошибку, намереваясь отдать Остров Брани Уиллсам?

Рука Ллин исчезла в темноте.

— Я специалист по прошлому, Арден. И не могу судить о будущем. Возможно, возврат Острова Брани приведет к катастрофе. А быть может, положит конец кровной вражде. Не знаю. Очевидно одно: требуется огромное мужество, чтобы решиться на такой жест. Все равно что обнажить грудь перед холодной сталью кинжалов.

— Уиллсы всегда выступали против нас без малейших колебаний.

— О, я говорю не об Уиллсах, хотя и здесь необходимо мужество. Я имела в виду Реннэ.

Арден видел, как Ллин, точно призрак, движется по своему саду; что за жизнь она ведет?

— Спокойной ночи, Арден Реннэ, — сказала она. — Удачи тебе во всем.

— Спокойной ночи, Ллин. — И после паузы он добавил: — Ллин?

Она остановилась:

— Да?

Арден понял: он не знает, что сказать.

— И тебе удачи.

— Благодарю.

Он услышал ее легкие шаги по каменной дорожке, а потом раздался стук закрываемой двери. Несколько мгновений Арден продолжал смотреть в сад, несказанные слова мучительно пытались вырваться из его сердца, а потом повернулся и ушел с балкона, плотно прикрыв за собой двойные двери.

Казалось, Диз ждал его у основания длинной лестницы, возле картины. Как всегда, его одежда была темной и превосходно сидела. Когда Арден спускался по лестнице, Диз повернулся к нему, и на его красивом серьезном лице появилась мимолетная улыбка.

Он похож на человека, скорбящего после тяжелой утраты, неожиданно подумал Арден. Такая мысль никогда не приходила ему в голову, но теперь, глядя в лицо Диза, Арден все больше в этом убеждался. Голубые глаза Диза, столь характерные для представителя семьи Реннэ, всегда оставались внимательными и заботливыми, манеры мягкими и приглушенными, точно он всячески подчеркивал свое уважение к покойному.

— И как поживает юный Арден Реннэ? — негромко поинтересовался Диз, словно Арден только что потерял мать или брата.

— Вполне прилично, лорд Диз. Как приятно, что вы спросили.

Диз пошел рядом с ним.

— Ты только что виделся с нашей кузиной?..

— Мельница слухов в замке сегодня работает особенно успешно.

— Как и в любой другой день. Как поживает Ллин?

— Я бы и сам хотел знать, — серьезно ответил Арден. — Жизнь Ллин всегда оставалась для меня тайной.

— И для меня, — едва слышно отозвался Диз.

— Она ищет какие-то дневники предков моей матери: наверное, для истории, которой занимается. — Арден знал, зачем Диз его поджидал — рассчитывал выяснить, чего хочет Ллин.

Во всяком случае, это была одна из причин.

Они вышли из замка и оказались внутри большого двора, который по приказу матери Торена, леди Беатрис, превратили в сад. Усыпанные гравием дорожки огибали клумбы с цветами и невысокие деревья — замок Реннэ не без причины славился своей красотой. Тишину нарушало лишь негромкое журчание ручья, пересекающего сад по диагонали. Замок выстроили возле Элбе, притока Вестбрука.

Арден посмотрел вверх на ярко освещенные окна лорда Холберта. Каждую ночь отца Торена охватывали приступы безумия, он вновь участвовал в сражениях, его преследовали невидимые убийцы; вот почему в его комнатах всегда зажигали столько свечей. Однако сейчас оттуда не доносилось ни звука — пока.

Лунный свет озарял двор, по углам горело несколько факелов. По саду перемещались тени, казалось, загадочные существа прячутся за деревьями, а мерцающий свет придавал ему особую таинственность.

— Тебе удалось продвинуться в спорах с Тореном, Диз? Может быть, он начал понимать, к какой катастрофе приведет его упрямство?

Диз не стал отвечать сразу, а потом покачал головой:

— Он не желает меня слушать. Нет, неправда. Торен слушает меня, но не соглашается. Несколько раз мне даже хотелось предупредить его: если он будет продолжать настаивать на своем, семья может пойти на самые крайние меры. Однако я промолчал — и сам не знаю почему.

Арден посмотрел на залитые светом окна.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду… мне и самому хотелось поступить так же: предупредить его в самых общих выражениях, но это приведет лишь к тому, что он будет осторожен. Торен не изменит своей точки зрения.

— Будь осторожен, кузен. Любовники прячутся в тени сада. — Они перешли через маленький каменный мостик, под которым плыл лунный свет. — Что еще сказала Ллин?

— Ну, не знаю. Ничего особенного. Она спрашивала о тебе.

— Как мило с ее стороны, — сказал Диз. — Не сомневаюсь, что она задавала вопросы и о многих других.

— Вовсе нет, ее интересовал именно ты.

Дизу не удавалось скрывать своих чувств: он был влюблен в Ллин, и все обитатели замка Реннэ знали об этом.

«Интересно, — подумал Арден, — подозревает ли Диз, что Ллин любит Торена?» Сам он давно пришел к такому выводу, однако Ллин скрывала свои чувства гораздо лучше, чем Диз.

Они вышли на пересечение двух дорожек, где лунный свет ярко, словно факел, озарял гравий. Диз остановился и взглянул на плывущую у них над головами луну. Они молча смотрели в небо, и вдруг маленькое перышко медленно опустилось на дорожку у их ног. Арден наклонился и поднял изящное, почти черное перо.

— Я не видел птицы, — сказал Арден. — Может быть, начала линять ночь?

Диз рассмеялся:

— Вполне возможно.

Они зашагали дальше, гравий скрипел у них под ногами, будто сломанные кости и зубы.

ГЛАВА 39

— Оно находилось далеко от Бэйори, — сказал Гартенн. — Элиз, оно склонилось над тобой — я отчетливо видел, когда проснулся.

Элиз ощутила, как ее начинает бить дрожь. Она сама проснулась за несколько мгновений до того, как Финнол атаковал нэгар — ее разбудило ощущение чуждого присутствия.

— Но что это за существо? — спросила она.

— Я не знаю, — ответил Гартенн. — Нэгар напоминает полукровок — дух реки и призрак одновременно, во всяком случае, так поется в старых балладах.

— Нет, это не существо из песен, — возразила Элиз. — Оно было реальным и жутким. От одной только мысли о нем меня начинает бить дрожь.

Элффен кивнула, хотя Элиз не поняла, с какой частью ее высказывания она соглашалась. Они втроем прогуливались по берегу реки, но до них доносился стук молотка Бэйори, чинившего их лодку. В ярком утреннем свете суденышко выглядело совсем жалким. Элиз казалось, что оно должно развалиться под сильными ударами молотка Бэйори. Доски днища подгнили, каркас был сломан в нескольких местах, — но Бэйори обещал привести лодку в порядок, и Гартенн ему верил. Элиз надеялась, что они будут держаться поближе к берегу, если им суждено вновь отправиться в плавание.

— Но почему нэгар заинтересовалась Элиз? — спросила Элффен. — И вы слышали, как говорили между собой наши новые знакомые? Вчера ночью. Они видели нэгар не в первый раз!

Гартенн мрачно кивнул, его седая борода расходилась под подбородком, словно волна перед носом лодки.

— Мне они с самого начала не понравились: чтобы собиратель преданий фаэль путешествовал с юношами, которые утверждают, будто они из далекого северного поселения? Вы меня понимаете?.. Тот, что называет себя Тэмом, владеет великолепным фаэльским луком — такие используют только воины. Как только Бэйори приведет нашу лодку в порядок, нам следует сразу плыть дальше, боюсь только, что придется подождать до завтра. — Он посмотрел на Элиз. — Не выпускай из виду свой кошелек и постарайся запомнить, что тебя зовут Анжелина, а не Элиз.

ГЛАВА 40

В тот самый момент, когда Бэйори объявил, что лодка готова, менестрели сложили свои вещи и столкнули суденышко в воду. Течение сразу подхватило их. Они едва успели попрощаться, так сильно они спешили. Перед отплытием Гартенн сунул Бэйори несколько мелких монет — почти насмешка, если учесть, какую работу проделал юный корабел. Уж лучше было принять его усилия в качестве подарка, чем заплатить десятую часть того, что они стоили, но Гартенн настоял на своем.

Четверка путешественников смотрела вслед удаляющейся лодке, яркие лучи полуденного солнца блестели на свежевыкрашенных планках. Тэм видел, что лодка слегка раскачивается, пока менестрели рассаживались по местам, но потом Гартенн взялся за весла, чтобы удержать ее на плаву.

— Все дело в женщинах, — заявил Финнол. — Гартенн ревнует.

— Причина в нэгар, — возразил Синддл. — Кто захочет оставаться рядом с людьми, которых преследует такое страшное существо. Я бы тоже постарался побыстрее убраться восвояси. Остается надеяться, что они не станут распространяться о том, что видели.

Разговор закончился, и друзья занялись текущими делами, предоставив лодке с менестрелями исчезнуть за излучиной таинственной реки.

Финнол постепенно приходил в себя после столкновения с нэгар, хотя рука, в которой он держал меч Тэма, периодически немела. Но даже и эти неприятные ощущения быстро проходили. К тому же храбрый поступок Финнола помог ему наконец помириться с Бэйори.

Тэм принялся потрошить рыбу, которую получасом раньше поймал Синддл, но потом кое-что вспомнил и поднял голову.

— Вы заметили, — спросил он, — что в тот момент, когда Финнол бросился на нэгар, Анжелина назвала себя «Элиз»?

Синддл посмотрел на Тэма:

— Нет, я не обратил внимания. Однако менестрели часто берут себе благородные имена.

Тэм закончил потрошить рыбу и промыл ее в реке.

— Возможно, так оно и есть. И все же я испытываю подозрения по отношению ко всем, кого приносит к нам река. Честно говоря, я начинаю разделять чувства Бэйори. Чем быстрее мы покинем реку, тем мне будет спокойнее.

В течение следующих нескольких дней они пару раз видели лодку менестрелей — ведь река несла их к морю с одинаковой скоростью. Издалека Тэм видел большие зонтики женщин, затем Гартенн начинал энергичнее работать веслами, и лодка исчезала из виду, отчего у Тэма возникало неприятное ощущение — он не привык, чтобы его так явно избегали.

Несмотря на опыт плавания по тайным притокам, Тэм и его спутники никак не могли поверить, что оказались так далеко на юге. Получалось, что всего за неделю они преодолели огромное расстояние.

— Словно мы заснули и, сами того не замечая, плыли по течению, — сказал Синддл, — а потом проснулись совсем в другом месте.

Дикие земли остались где-то очень далеко; от Долины Озер их теперь отделяли огромные лесные массивы.

Им часто попадались деревни, расположенные на берегах реки, слишком широкой, чтобы построить мост. Жители пользовались паромом. Время от времени Тэм и его спутники принимались махать им руками, но в ответ слышалось лишь блеяние испуганных овец. Вскоре побережье стало более населенным; изредка даже попадались небольшие городки, вышедшие за пределы своих крепостных стен, словно горожане давно перестали бояться разбойников или войны.

Крестьянские мальчишки в утлых лодочках подплывали к ним, чтобы продать молодой картофель, домашнюю птицу, свежий хлеб и зелень. Теперь Синддл и Тэм гораздо реже использовали рыболовные снасти и лук, а вот кошельки путников заметно облегчились.

В том месте, где в реку впадал крупный приток, они остановились в ближайшем селении, чтобы пополнить запасы продовольствия. Кроме того, им хотелось хотя бы немного пообщаться с другими людьми. Тэм, сидевший на веслах, направился к низкому, заросшему травой берегу, где уже стояло на приколе немало других суденышек. Когда они причалили, Финнол указал на свежевыкрашенную лодку, устроившуюся неподалеку:

— А вот и наши сбежавшие менестрели! Неблагодарные нахалы. Надеюсь, они объяснят нам, почему вели себя так грубо.

— Не думаю, — ответил Тэм. — Разве что если им еще раз потребуется помощь Бэйори. Полагаю, они считают себя выше нас — ведь мы из диких земель. Не удивлюсь, если они называют нас дикарями.

— Ну, не будем терять времени, сходим в город, запасемся всем необходимым и двинемся дальше, — сказал Бэйори. — Он наклонился над вещами. — Мне не нужны объяснения Гартенна и его подружек. Их поведение уже само по себе говорит о многом.

Хотя городок оказался совсем небольшим, менестрелей они не встретили. Тэм предположил, что те нашли другую лодку, оставив на берегу свое старое дырявое корыто, — впрочем, они утверждали, что у них совсем нет денег, да и с Бэйори рассчитались так, словно так и было.

Финнол быстро отыскал единственный постоялый двор, которым мог похвастать городок, где друзья сразу же заказали себе эля: — все, кроме Синддла, постоянно жаловались, что им очень не хватает легкой выпивки. Однако собиратель преданий не пожелал к ним присоединиться.

— Вы приплыли издалека? — поинтересовался кабатчик, водрузив перед ними пенящиеся кружки.

Лысеющая голова венчала торс, мало чем отличавшийся от пивной бочки.

— Из Долины Озер, — ответил Финнол.

Кабатчик наморщил лоб:

— Никогда не слышал о таком месте. Это за Пресноводной, да?

— Долина Озер находится далеко за Песчаной Пустошью, — весело заявил Финнол. — Более того, она за Иннисетом и даже за Львиной Пастью, за мостом Теланон, вверх по реке, перед Великими горами.

Кабатчик посмотрел на Финнола, словно хотел сказать, что он готов многое вытерпеть по цене одной кружки эля, но все имеет свои пределы.

— Что ж, наслаждайтесь элем, — проворчал он. — Никогда не слышал, чтобы кто-то жил так далеко на севере. — И вернулся к своим прерванным трудам.

Финнол улыбнулся друзьям и поднял кружку.

— За наш первый эль, — сказал он и сделал большой глоток. — Ах! Легенды не врут. — Финнол повернулся к двум мужчинам, сидящим за соседним столом. — А как здесь развлекается молодежь?

Они взглянули на него так, словно он задал необыкновенно глупый вопрос.

— Молодежь уходит отсюда, — с горечью ответил один из мужчин.

— Ну, тогда нам стоит последовать их примеру, — быстро ответил Финнол.

Кабатчик посмотрел в его сторону.

— Сегодня к нам пожаловали три менестреля — довольно известных, если верить тому, что они говорят. Двое из них симпатичные молодые женщины. Они будут выступать под деревьями на берегу реки.

Обитатели Долины переглянулись.

— Интересно, — задумчиво проговорил Тэм, — хватит ли денег, которые они заплатили Бэйори, чтобы нас пустили на представление?

Жители городка собрались под густыми каштанами, сквозь ветви поблескивали светильники. Рядом лениво катила свои воды река. На траве разложили одеяла, на которых расположились целые семьи с детьми.

Здесь редко бывали музыканты уровня Гартенна, поэтому жители городка демонстрировали свое уважение, внимательно слушая менестрелей. Пришельцы из Долины были вынуждены признать, что Гартенн, Анжелина и Элффен умелые музыканты — не хуже фаэлей, зимовавших в Долине Озер.

Внимание Тэма привлекло движение в тени, и вскоре он разглядел высокого человека, ведущего на поводу великолепную лошадь. В тусклом свете Тэм рассмотрел простую одежду путешественника: кожаный жилет поверх полотняной рубашки, длинные песочного цвета волосы стягивала лента на лбу. На худощавом лице выделялся крупный нос, большие глаза и рот. Мужчина производил впечатление.

Вместо того чтобы присесть, путешественник держался у дальнего края поляны, стараясь не привлекать к себе внимания.

Анжелина и Элффен запели, и Тэм повернулся к ним. Он пришел к выводу, что в пении Анжелины больше чувства, да и играла она лучше, хотя до Гартенна ей было далеко.

Выступление подошло к концу, и жители городка наградили менестрелей благодарными аплодисментами, а потом принялись собирать одеяла, поднимая на руки заснувших малышей, и двинулись по тропе, ведущей обратно в городок.

Тэм с удивлением обнаружил, что Анжелина преградила ему дорогу, ее лицо раскраснелось после успешного выступления. Он быстро поклонился, не зная, что сказать.

— Вы можете со мной поговорить? — спросила она.

— А вы уверены, что хотите, чтобы вас видели с… — Он не нашел подходящего слова и добавил: — С тем, кого так старательно избегаете?

Анжелина вздохнула и прикрыла глаза, словно разговор доставлял ей боль.

— Всего на несколько минут, хорошо?

Тэм последовал за Анжелиной сквозь толпу, на ходу рассыпаясь в комплиментах. На берегу они остановились неподалеку от вытащенных на траву лодок; здесь их никто не мог слышать.

— Я знаю, что Гартенн заплатил Бэйори оскорбительно мало: много меньше, чем он заслужил. Он проявил скупость, причем излишнюю. Какова справедливая цена за такую работу?

— Я не могу назначать цену за труд Бэйори, — покачал головой Тэм. — Он предложил вам помощь исключительно из добрых чувств, не рассчитывая на плату.

Элиз кивнула, вновь слегка прикрыв глаза:

— Вот почему я спрашиваю у вас. Я знаю, что Бэйори чувствует себя оскорбленным. Он не станет называть цену.

— Я тоже, — сказал Тэм.

Он отвесил изящный поклон и отвернулся, собираясь уйти. Тэм и сам не понимал, почему не хочет принять извинения Анжелины. Неужели все дело в гордости?

— Тэм… — быстро позвала она. — Я снова видела то существо. Жуткое привидение, выходящее из воды. Что вам о нем известно? И что оно хочет от меня?

Тэм обернулся и взглянул на Анжелину, озаренную разноцветными огнями светильников. На ее красивом лице танцевали яркие красно-желтые полосы, и оно было искажено страхом и болью.

— Я не знаю, что оно такое или чего хочет, — ответил Тэм. — Оно спасло жизнь Бэйори в верховьях реки, после чего следует за нами, словно имеет на него какие-то права. Бэйори клянется, что оно говорило с ним, когда он бредил, да и сейчас что-то нашептывает ему во сне. Но скоро мы покинем реку, и тогда оно больше не сможет нас преследовать — во всяком случае, так мы думаем. Нэгар подвластна реке Уиннд.

Тэм заметил между деревьями Гартенна, который оглядывался по сторонам, словно кого-то искал. Затем он заметил Анжелину и решительно направился к ним, вслед за ним шла Элффен. На берегу почти не осталось людей. Лишь несколько мальчишек забрались на деревья, чтобы снять светильники.

— Идет ваш хранитель, — сказал Тэм, кивая в сторону менестреля.

— Тэм?.. — К ним направлялся Синддл, а за ним Финнол с Бэйори.

Они подошли одновременно — менестрели и спутники Тэма, и на несколько мгновений наступило неловкое молчание.

— Нам не следует задерживать этих джентльменов, — заявил Гартенн.

Анжелина посмотрела на Гартенна, а потом опустила глаза. На ее лице промелькнула неуверенная улыбка.

— Вы Гартенн, — послышался мужской голос. Тэм оглянулся и увидел путешественника с великолепной лошадью, стоящего совсем рядом.

— А кто спрашивает? — В голосе Гартенна послышалась тревога.

— Меня зовут Пвил, я друг… — Тут он с сомнением посмотрел на Тэма и его спутников.

— Это друзья, — твердо сказала Анжелина, что заставило Гартенна бросить на нее удивленный взгляд, однако он не стал ей возражать.

— Я друг вашего путешествующего друга, — продолжал Пвил. — Он послал меня разыскать вас и передать, что вам следует покинуть реку, но сейчас уже слишком поздно. — Он бросил взгляд через плечо в сторону городка. — Вас обнаружили. У нас нет времени на разговоры. Река остается вашей единственной надеждой. — Пвил вновь посмотрел в тени между деревьями, и Тэм проследил за его взглядом.

Последние зрители скрылись в темноте, забрав с собой разноцветные светильники. Тэм заметил, как к ним беззвучно приближаются какие-то люди.

— Садитесь в лодку, — негромко проговорил незнакомец, обнажая меч.

Тэм посмотрел в сторону городка, лунный свет блеснул на стали клинков.

— Воины, — прошипел он.

Синддл и путники из Долины Озер не заставили себя долго ждать. Они мгновенно столкнули лодку в воду, в руках у них сверкнуло оружие. Менестрели молча стояли и смотрели в темноту. Тэм схватился за нос суденышка менестрелей.

— Помогите мне! — крикнул Тэм Гартенну. Элиз пришла в себя, подбежала к лодке и вместе с Тэмом принялась толкать ее в воду. Прошло еще несколько мгновений, и только после этого Гартенн и Элффен бросились к лодке.

Как только суденышко менестрелей оказалось в воде, Тэм повернулся и помчался к своей лодке, которая уже отошла от берега, и забрался на корму. Пвил успел вскочить на лошадь и скрылся в темноте.

Синддл коснулся плеча Тэма и протянул ему лук. Бэйори уже сидел на веслах и выгребал на середину широкой реки. Рядом Гартенн делал то же самое, однако его лодка отставала.

Неожиданно раздался крик, и Тэм увидел между деревьями темные фигуры. Появился всадник — Тэм узнал Пвила. Лунный луч пробился сквозь листву, и воины промелькнули, точно гаснущее пламя. Над рекой разнесся крик, послышался скрежет столкнувшихся клинков. Тэм разглядел Пвила, чья лошадь вертелась, била копытами и кусалась, как настоящий боевой конь. В тусклом свете Тэм видел, как пешие воины пытаются окружить Пвила и сбросить его с седла.

— Бэйори, придержи лодку! — Тэм вытащил стрелу и пустил ее в вооруженных людей, прекрасно понимая, что в таком мерцающем свете только редкая удача поможет ему попасть в цель. Затем он быстро выпустил в том же направлении еще три стрелы, раздались удивленные крики. Пвил воспользовался замешательством неприятеля, поразил одного из противников быстрым ударом меча и направил своего скакуна в образовавшуюся брешь. Через несколько мгновений он скрылся в темноте.

— Теперь греби, — сказал Тэм, усаживаясь на место. Слева послышался треск. Гартенн сломал весло и вскочил на ноги, чтобы засунуть оставшееся весло во впадину на корме. Это еще сильнее замедлило движение лодки менестрелей.

Тэм приготовил еще одну стрелу, глядя на берег. Лунный свет просачивался сквозь листву, озаряя отдельные участки берега. В тенях мелькали темные фигуры, но Тэм не успевал спустить тетиву.

До беглецов доносились крики воинов. Наконец на освещенном участке появилось трое вооруженных мужчин.

— Они в черных плащах! — воскликнул Синддл. — Смотрите!

Тэм вглядывался в смутные фигуры воинов, но ничего определенного сказать не мог. Не вызывало сомнений лишь одно: они действительно были в черных плащах.

— Они снова нас нашли! — воскликнул Финнол.

Стрела отскочила от весла и пролетела так близко от Тэма, что ее оперение задело плечо. Он сразу бросился на дно лодки и осторожно выглянул из-за планшира.

— Бэйори, ложись! — крикнул Финнол. Он тоже распластался на дне.

— Еще чуть-чуть, — проворчал Бэйори, продолжая мощно грести.

С жутким треском стрела вонзилась в обшивку. Одновременно послышался громкий всплеск, и лодка закачалась на волне. Одна из женщин закричала.