ГЛАВА 27

Алаан разжег огонь в очаге, чтобы приготовить ужин. Тонкие восковые свечи мерцали на треснувшей каминной полке, буфете и пыльном столе. Им предстояло переночевать в маленьком каменном доме с большой гостиной и единственной спальней. Грубо оштукатуренные стены давно потеряли первоначальную белизну. Потолочные балки почернели от дыма.

Элиз стояла у двери и смотрела на озеро сквозь деревья — гладкая поверхность застывшего черного стекла. Звезды, луна и опаловые облака придавали небу удивительные оттенки.

— Эта тайная страна прекрасна, — сказала она, не глядя на Алаана.

С озера подул холодный ветер, и Элиз обхватила себя руками.

— Мы уже покинули тайные земли. Вас восхищает Долина Сладкой воды, а завтра к полудню мы проскачем мимо крестьянских полей.

Элиз замерла.

— Долина Сладкой воды находится в пяти днях пути от замка Брэйдон.

— Пять дней потребуется другим.

Она закрыла глаза, вслушиваясь в ночные звуки, вода тихонько плескалась у берега, потрескивал дом, нагреваясь от огня, пылающего в очаге. Интересно, останется ли озеро на месте, когда они утром проснутся.

И вдруг у нее перед глазами возникли образы: человек неподвижно лежит где-то высоко в горах, а его товарищи убегают, спасая свои жизни. Неужели его свалил камень, сброшенный ею? Она убила человека, чтобы избежать брака с принцем Майклом?

Элиз вспомнила слова Алаана: тысячи погибнут в сражениях, если наследственная вражда возобновится…

Мэнвин был прав, будь он проклят.

Детство закончилось , сказал он.

Получалось, что она сумела сбежать от дяди, но не от его приговора. Детство действительно закончилось. Элиз больше не ребенок, и если не будет принимать решения самостоятельно, другие сделают это за нее. Она должна сама писать свою историю, в противном случае у нее будет плохой конец: нежелательный брак, одинокая жизнь в доме Иннес, сломленный, вечно печальный муж. Нет, она выберет другой путь.

Легкая рука опустилась на ее плечо и шею, Элиз вздрогнула.

— Моя благодарность имеет пределы, Алаан, — резко сказала Элиз, стараясь дышать ровно. — Не стоит ею злоупотреблять.

— Никогда не следует упускать свой шанс, — негромко ответил Алаан, и звук его уверенного голоса вновь заставил Элиз вздрогнуть.

Рука осталась на месте, Элиз не шевелилась — и тогда Алаан начал осторожно гладить ее шею. Элиз не открывала глаз. Казалось, все ее существо сосредоточено на прикосновениях Алаана. Она слегка отклонилась назад и прижалась спиной к его груди. Левая рука Алаана легла на талию Элиз, и она почувствовала тепло его пальцев. Он мягко отвел в сторону ее волосы и коснулся губами затылка Элиз. Ей ужасно хотелось погрузиться в накатившую волну удовольствия.

Однако она решительно сделала шаг вперед и оказалась на террасе, рядом с ней возникла темная тень Алаана. Интересно, сколько ей потребуется оставаться на террасе, чтобы он все понял, и как сильно она потом будет жалеть о своем решении?

Утром отряд спустился вниз — все, кому удалось уцелеть. Они провели ночь в лощине, не в силах найти тропу, по которой ушел уист Хафидда. Наступившее утро ничего не изменило. Если только Элиз и ее похититель не сумели каким-то образом взобраться вверх по отвесным стенам, прихватив с собой лошадей, им просто было некуда деться. Однако никаких следов найти не удалось.

Для принца Майкла обратный путь вдоль карниза получился не менее устрашающим — в некотором смысле даже более неприятным. Теперь он, как и его спутники, знал, что произойдет, если лошади испугаются. Страх застыл на всех лицах.

Оказавшись на осыпи, Майкл с трудом сдержал вздох облегчения. Скоро появятся деревья. Полчаса — и конец страхам. Майкл надеялся, что столько он сумеет продержаться.

Одна из лошадей все-таки оступилась и начала соскальзывать вниз, однако ей удалось сохранить равновесие. В остальном люди и животные успешно спустились с карниза. Всего они потеряли четверых воинов и трех лошадей. Хафидда душила смертельная ярость.

Прошлой ночью, спустившись в лощину, Хафидд вытащил из ножен свой меч и вновь заставил его звенеть, но на сей раз клинок показывал прямо на скалу — там не было даже намека на проход, лишь уходящий ввысь серый утес. Принц никогда не слышал таких проклятий, даже телохранители Хафидда бросились в разные стороны, когда их господин одним ударом меча перерубил кривое деревце.

Отряд молча ехал среди деревьев — голодные и усталые люди смотрели прямо перед собой. Они поднимались в ни кем не виданные доселе горы, преследуя человека, который сумел исчезнуть среди голых скал. Но на этом их злоключения не закончились. Когда отряд спустился в долину и выехал из рощи, они очутились среди возделанных полей, повсюду виднелись крестьянские дома и амбары.

— Пустошь Клоффен! — воскликнул один из воинов, скакавших рядом с принцем Майклом, — он спрыгнул на землю и коснулся травы, словно хотел проверить реальность происходящего.

Принц пришпорил свою лошадь и поскакал вперед. Остановившись, он обернулся, чтобы посмотреть на оставшиеся за спиной горы. Весь склон холма зарос деревьями. И никаких вздымающихся в небо скал, не говоря уже об узком карнизе, где они натерпелись столько страха.

Хафидд вновь обнажил меч, чем вызвал оцепенение у всех, кроме своих телохранителей. Медленно поворачиваясь по кругу, он с закрытыми глазами стоял среди зеленой травы. Клинок зазвенел, и Хафидд застыл на месте — меч показывал в сторону гор, откуда они только что спустились.

— Он там. Немного дальше. Но там, — сказал Хафидд и знаком показал, чтобы ему подвели коня.

— Вы не можете поймать этого человека, он волшебник, — заявил принц Иннесский. — Послушайте, сэр Эремон, куда исчезли скалы, по которым мы вчера спускались? Нет, вам его никогда не поймать.

— Вы можете меня сопровождать или отказаться, ваша светлость, — заявил Хафидд, едва разжимая губы. — Но я найду беглецов и верну девушку. Я собственными руками разрублю его на куски и сожгу. Он ускользнет от меня только в виде дыма.

Принц Иннесский привык, что любое его приказание мгновенно выполняется, но на сей раз проявил нехарактерную для себя вежливость. Во всяком случае, именно так воспринял поведение отца принц Майкл.

— Нам пора накормить лошадей; да и люди ничего не ели со вчерашнего дня. Мы не готовы к длительному преследованию. Нам необходимо отдохнуть хотя бы несколько часов. Давайте заедем в один из домов и посмотрим, что они смогут нам предложить.

Хафидд еще крепче стиснул зубы. Майклу показалось, что черный рыцарь сейчас откажется от предложения его отца — откажет принцу Иннесскому.

— Нам нельзя терять время, — наконец проговорил Хафидд. — Уист убегает все дальше, пока мы тут с вами беседуем.

Тропа, уходящая от озера, постоянно петляла среди холмов и деревьев, напоминая местность, по которой они ехали в предыдущие два дня. Однако такие деревья Элиз видела не раз. Водопады обрушивались в озеро со скал, а иногда превращались в быстрые ручьи, упрямо бегущие куда-то по своим делам. Через два часа они оказались у входа в обширную долину, нарезанную на неровные поля.

— Нам осталось проехать совсем немного, — сказал Алаан.

Элиз кивнула, но потом сообразила, что не поняла своего спутника. Что он имел в виду? Он намерен спрятать ее где-то здесь? Так близко от родного дома?

Тропа шла вдоль ручья, ставшего значительно шире и замедлившего свой бег. Плакучие ивы и тополя, которыми поросли берега, отбрасывали на воду густую тень. Элиз наклонилась, чтобы густые ветки не задевали лицо, а когда подняла голову, то увидела отдыхающих на берегу мужчину и женщину. Алаан тепло их приветствовал.

Странствующие менестрели, сразу же сообразила Элиз. Слава ее отца постоянно привлекала к нему музыкантов. Элиз им часто завидовала.

С тех пор как Мэнвин отодвинул ее отца в сторону, менестрели стали единственными подданными лорда Каррала. Впрочем, немногих правителей так любили и почитали, как ее отца.

— Позвольте представить вам леди Элиз, дочь лорда Каррала Уиллса, — сказал Алаан, помогая ей соскочить с седла, что делал всего пару раз за их путешествие. — Вам предстоит присоединиться к труппе странствующих менестрелей, — с улыбкой сказал Алаан. — Вместе с ними вы отправитесь на юг. Элффен станет вашей компаньонкой, а Гартенн — фаэль, который прекрасно играет на лютне, а кроме того, умеет управляться с лодкой. — Алаан протянул руку и слегка коснулся руки Элффен, она на мгновение встретилась с ним взглядом и, покраснев от удовольствия, быстро отвернулась.

«Мошенник!» — подумала Элиз и впервые за весь день обрадовалась, что вчера не уступила домогательствам Алаана.

Гартенн оказался слегка неряшливым человеком средних лет с грубыми, словно высеченными из камня чертами лица, которое скрывали густые седые волосы и борода, начинавшаяся от пухлых губ. Когда он улыбался, становились видны превосходные белые зубы.

— Дочь лорда Каррала всегда может рассчитывать на нашу помощь, — заявил Гартенн. — Для нас честь быть ему полезными.

Природа наделила Гартенна удивительно музыкальным голосом — богатым, теплым и звучным.

Если бы Элиз предложили описать мужчину, которого женщины находят неотразимым, у него едва ли нашлось бы много общего с Гартенном, но она не сомневалась, что он пользуется успехом у женщин-менестрелей, а также у жен высокородных лордов и их дочерей.

Элффен оказалась почти полной противоположностью Гартенна. Роскошные темные волосы, пышные формы — возможно, в ее жилах текла кровь фаэлей — скажем, деда. Она сделала реверанс Элиз, хотя колени согнула совсем чуть-чуть, да и выпрямилась слишком быстро.

Элиз хотелось спросить у Алаана, куда менестрели ее отвезут, но ей вдруг стало неудобно задавать такой вопрос. Менестрели сочтут ее глупой, узнав, Что Элиз согласилась последовать за Алааном, не зная конечной цели их путешествия. Вообще, менестрели считали, что аристократия умом не отличается из-за родственных браков. Почему-то эта мысль показалась невыносимой дочери лорда Каррала.

— Неужели не удалось найти лодки получше? — поинтересовался Алаан, наклоняясь, чтобы осмотреть лежащее на траве суденышко.

Гартенн серьезно кивнул:

— Здесь непросто купить лодку. Никто не хотел расставаться со своей, а так быстро построить новую невозможно.

— Она течет?

— Немного, но после того, как мы проплыли некоторое расстояние, вычерпывать пришлось совсем малость.

Алаан смотрел на лодку еще некоторое время, а потом повернулся к Гартенну.

— У леди Элиз есть с собой мешочек с золотом и драгоценностями. Если потребуется, она сможет купить другую лодку.

Элиз не говорила Алаану о прощальном подарке отца!

Алаан повернулся к Элиз, поклонился, взял ее руку и поднес к губам, одновременно дерзко глядя прямо в глаза девушки.

— Я наслаждался каждым мгновением, проведенным в вашем обществе, леди Элиз, — заявил он. — Быть может, мы еще посетим вместе тот восхитительный грот — если у вас появится такое желание.

Она сняла свою сумку с Зорьки и поставила рядом с лодкой. В следующий миг Алаан вскочил на Брисса, сильные руки уже уверенно держали повод, успокаивая жеребца. Он бросил последний взгляд на менестрелей и Элиз:

— Пусть река побыстрее принесет вас к цели. Удачи тебе, Гартенн.

— А вы куда? — резко спросила Элиз, которой вдруг стало страшно оставаться с незнакомыми людьми.

— Я намерен еще немного помучить Хафидда, а потом у меня кое-какие дела на юге. Не беспокойтесь: вы в надежных руках. — Он с почти неуловимой усмешкой посмотрел на Гартенна, быстро повернул Брисса, подхватил поводья Зорьки и поскакал той же дорогой, по которой они примчались сюда.

Элиз некоторое время прислушивалась к цокоту копыт, а потом наступила тишина — наверное, Алаан вновь ступил на какую-то тайную тропу, оставив Элиз в компании менестрелей, которые окружали ее всю жизнь.

ГЛАВА 28

Тэм шагал по влажной от утренней росы тропе, идущей вдоль реки. За насыпью виднелся городок Иннисет, суеверные обитатели которого прятались за закрытыми ставнями своих домов. Теперь Тэм и сам убедился в том, что за Долиной Озер начинается очень необычный мир.

Он подумал о безумном старике, которого они встретили за Львиной Пастью, и Тэм взглянул на северную часть реки, где она исчезала среди невысоких холмов. Еще дальше осталась Долина. Неожиданно Тэм понял, что это путешествие открыло ему истину, справедливость которой он бы раньше никогда не признал даже наедине с самим собой. В Долине он не чувствовал себя дома.

Тэм не мог объяснить почему, но в Долине Озер он всегда ощущал себя гостем, а не хозяином. Причем дело вовсе не в отношении к нему жителей Долины. Он никогда не признавался в этом даже самому себе по одной простой причине… если Долина не является его домом, значит, у него вообще нет дома.

— Я сирота, — прошептал он, обращаясь к реке.

Но Тэм понимал, что это еще не вся правда.

И вот теперь он попал в большой мир, но и здесь не чувствует себя своим. Если судить по отношению к нему жителей Иннисета, никому он не нужен за пределами Долины Озер.

Он вспомнил, как Алаан говорил о путешествиях и о том, как иногда человек не может найти подходящее место, которое стало бы для него домом. Возможно, именно по этой причине Тэм почти сразу же проникся к нему симпатией — прежде чем он их обокрал!

Тэм вновь посмотрел в сторону Иннисета. Обитатели городка точно такие же. Ты считаешься местным жителем, если твои родители появились здесь на свет, но лучше, если цепочка еще длиннее. Ты можешь войти в деревню и вдруг осознать, что тут твой дом, поскольку, прежде чем займешь свое место в сознании людей, которые видят мир «через одно и то же окно», как говорил его дед, проходят многие годы.

Он повернулся и пошел обратно к лагерю, бросая взгляды на реку, неизменно и без отдыха несущую свои воды к морю. Сегодня утром она показалась Тэму холодным безжалостным богом, равнодушным к жалким существам, цепляющимся за ее берега.

Долина больше не представлялась Тэму чужой, словно грустные мысли носили преходящий характер. Кто знает, быть может, люди так устроены, что они нигде не бывают абсолютно счастливы — даже у себя дома?

Он отвел в сторону ветви ивы и увидел Бэйори, который перекладывал их вещи в лодке. Он бросил быстрый взгляд из-под копны густых волос на приближающегося Тэма.

— В последние два дня она немного осела в носовой части, — сказал Бэйори. — Нужно переместить часть груза на корму.

Тэм кивнул. Некоторое время он наблюдал за работающим Бэйори, оценивая, насколько зажило его плечо. Пожалуй, оно уже почти в порядке, решил Тэм. Большие руки Бэйори связывали и развязывали узлы с удивительной быстротой и легкостью. Над рекой ворковали крачки, кружась в воздухе, точно листья на ветру.

— Бэйори? — сказал Тэм, повинуясь неожиданному импульсу. — Я вернусь с тобой из Песчаной Пустоши домой.

Бэйори поднял голову, а потом переставил сумку на новое место и принялся привязывать ее к бортам.

— Но если мы оба повернем назад, Финнол не станет продолжать путь в одиночку. Мне даже не хочется думать о том, как он будет злиться.

— Мы родились вовсе не для того, чтобы угождать Финнолу, — возразил Тэм.

— Возможно, ты и нет, — пробормотал Бэйори, — но относительно меня Финнол думает иначе.

Тэм вздохнул. Что он мог поделать?

— Финнол может поступать, как пожелает, но я поверну обратно, как только мы закончим все наши дела в Пустоши, как и собирались… если ты захочешь.

— А как насчет преследующих нас всадников? Они наверняка поедут по старой дороге.

Тэм посмотрел на описывающих круги крачек.

— Я не знаю, Бэйори. Остается лишь надеяться, что они уйдут на юг. А потом мы направимся на север.

Как и предвидел Бэйори, Финнол был недоволен, но повел себя так, словно собирался продолжить путешествие вдвоем с Синддлом. Он с мрачным видом сидел на носу, в то время как течение несло их лодку к югу.

Тэм занял свое место на корме и смотрел на реку, зеленые воды которой пронизывали солнечные лучи. С тех пор как они миновали остров с порогами с одной стороны и спокойной водой с другой, Тэм стал иначе смотреть на реку. Теперь он воспринимал ее как темную артерию, наполненную невиданными тайнами, бегущую среди гор. Сосуд, несущий души исчезнувшего народа.

«Отдавали ли они своих мертвых реке? — спрашивал у себя Тэм. — Так что в конце концов бесчисленные поколения оказались в заточении в ее мрачных глубинах — и медленно дрейфуют на юг, в сторону бескрайнего моря».

Иннисет скрылся за излучиной реки, и путники из Долины вновь оказались среди дикой природы — густые леса тянулись от берегов до самых холмов, теряющихся на горизонте. Визит в Иннисет вдруг показался Тэму сном. Разве посреди таких чащоб может существовать городок?