Улыбка сползла с лица императора и превратилась в хмурую гримасу.

— Эти вероломные братья способны лишь на подлости, Катта-сум. Вместе с хитрецом Сёнто они плетут сети заговора, да-да, заговора. Вся эта суета вокруг монаха крайне подозрительна. — Сын Неба покачал головой. — Что такого необыкновенного может быть в молодом инициате? Что-то здесь не так, я чувствую.

— Боюсь, вы правы, ваше величество. Но очень скоро многое станет нам известно. Корабль, доставивший Сёнто его монаха, причалил в порту. Посланник уже спешит сюда.

— Этот осел Асигару? Чего ждать от фанатика?

— Напрямую — ничего, ваше величество. Разумеется, он потерпел неудачу, но ведь он томсойянский жрец, и его действия всколыхнут орден ботаистов. Второй человек, которого я послал наблюдателем, более надежный. Я лично выбрал его. От него мы узнаем подробности провала Асигару и таким образом поймем, насколько опасен монах.

Император фыркнул.

— Уж лучше бы корабль пошел ко дну вместе со всеми пассажирами. Тогда бы мы навсегда избавились от ботаистской занозы.

— Если бы корабль можно было потопить, ваше величество!.. Судно очень быстрое, и управляет им отличный капитан. Несомненно, один из людей Сёнто. Он не выбирает обычные морские пути, а как только он обогнет мыс Удзи-и, мы не смеем его тронуть. Судов в том районе очень много, и о нашем вмешательстве обязательно прознают. Думаю, разумнее всего поступить так: мы отправим Сёнто и его ботаистского прислужника на север вместе. Княжна Нисима останется здесь, в столице, а сын Сёнто уедет домой управлять владениями князя. Члены его семьи будут разбросаны по разным концам империи. Радушный прием на севере Сёнто не ждет, так что он получит пощечину, на которую мы и рассчитываем. Северные князья своенравны, и вряд ли им понравится намек на то, что они не способны защитить собственные земли от слабоумных дикарей. Уверяю вас, ваше величество, на севере Сёнто придется несладко!

Император засмеялся и кивнул.

— Я чересчур нетерпелив, Катта-сум. Общение с вами идет мне на пользу. Ваш дар предвидения просто бесценен.

Яку согнулся в поклоне.

— Вы оказываете мне огромную честь, ваше величество. Я недостоин вашей похвалы.

При этих словах император вздернул брови.

— Так что там за история с убийцей в саду Сёнто?

Если Яку и удивился осведомленности императора, то ничем себя не выдал.

— Я как раз собирался вам рассказать, ваше величество.

— Понимаю.

— Всего лишь неумелое покушение одного из телохранителей Сёнто на своего хозяина. Убийце все равно не удалось бы нанести удар Сёнто — у того прекрасная реакция. Я посчитал нужным прикончить нападавшего, дабы ни у кого не возникло подозрений, что за попыткой убийства стоит Трон Дракона. Сёнто оказался в неловком положении, ваше величество, — на него покушался один из его же лучших телохранителей, а остановил убийцу ваш покорный слуга. К концу недели слух об этом разнесется по всей империи. Сёнто будет выглядеть глупцом, и такого-то глупца мы отправим на север защищать жителей Сэй! — Яку ухмыльнулся.

— Не будьте так самодовольны, генерал. Чтобы запятнать имя Сёнто Мотору, потребуется что-то более серьезное. Князь умен, и вам не стоит недооценивать его.

— Конечно же, вы правы, ваше величество. Простите мою дерзость, император. — Яку коснулся лбом циновки.

— Необходимо постоянно держать Сёнто в напряжении, Катта-сум, хотя он не должен догадываться о том, что происходит. Он слишком искусный игрок, мы не можем позволить себе ни единой ошибки.

— Все идет по плану, ваше величество. Через три дня князь уедет на север и оставит княжну Нисиму в столице. В Сэй уже все подготовлено — все, что нужно, и даже больше.

— У нас много забот, Катта-сум. Пообещать наместничество двум враждующим сторонам — серьезный риск.

— Ни одна из сторон не осмелится заговорить об этом открыто, ваше величество. Если до Сёнто дойдет хотя бы слух о том, что кто-то собирается занять его место с одобрения императора, все надежды претендентов рухнут. Сёнто всегда без колебаний уничтожал соперников, и рука его ни разу не дрогнула. Против Сёнто должны действовать как минимум два противника, ваше величество, и двух вполне достаточно. Если князь все-таки пронюхает о заговоре — хотя вероятность этого ничтожно мала, — Яку пожал плечами, — мы сделаем вид, что знать ничего не знаем.

— И все же риск огромен! Если в этом деле проявится наш след, подозрения Сёнто обратятся в сторону трона, и тогда последствия будут гибельны.

— Сёнто подозревает всех и каждого, ваше величество, и днем, и ночью. После сегодняшнего происшествия ему придется опасаться даже собственную челядь. — На лице Яку появилась ледяная улыбка. — У нас все получится, ваше величество, я уверен.

— Надеюсь, что вы правы, Катта-сум. Многие думали, что держат Сёнто в руках, а потом испытали жестокое разочарование. Подобные неожиданности очень неприятны. — Сын Неба с силой хлопнул ребрами ладоней друг о друга. — Будь проклят мой безмозглый отец! Послушай он моего совета, давно бы избавился от старого Сёнто, когда представился такой случай!

— Но тогда сын бы стал искать мести, ваше величество, — напомнил императору Яку.

— Да, и мы бы покончили с ним еще тогда, а не занимались бы этим сейчас! Какая разница. Мы не можем сидеть на троне спокойно, пока Сёнто живы. У них слишком много силы, слишком много честолюбия, да еще эта наследница Фанисан! Она — средоточие шторма, который грозит захлестнуть нас. Если Сёнто отдаст ее в мужья наследнику Великого Дома, войны не миновать. У нас не будет выбора. А Сёнто выжидает, ох как выжидает! Кого он выберет своим союзником? Кого же? Будь проклят Аканцу Первый, этот суеверный глупец! Будь он проклят! — Изрыгая хулы, Сын Неба с ненавистью ударил кулаком по подлокотнику трона.

— Может быть, ваш отец оказал вам услугу, мой император, — вкрадчиво произнес Яку. — Теперь вы боретесь с Сёнто на своих условиях, а не на его. И на этот раз в вашем окружении нет предсказателя, тайно подкупленного Сёнто, который посеял бы страх в наших душах, узнав, что мы собираемся выступить против клана Сёнто. Ситуация полностью изменилась, ваше величество.

— Да, Катта-сум, знаю, знаю, вы правы. — Приступ ярости у императора прошел, словно его и не было. — Мы поговорим об этом завтра. Постоянно держите меня в курсе событий. И я все еще жду письменного отчета о положении в Сэй, Катта-сум, вы не забыли?

— Через час он будет в ваших руках, мой император.

— Прекрасно. Итак, до завтра.

Яку Катта распростер ладони на полу и коснулся лбом циновки, потом встал и, не поворачиваясь спиной к императору, покинул Зал Аудиенций, охранявшийся так строго, что туда не пролетела бы и муха.

Аканцу Второй пригладил усы и улыбнулся. Морщины, залегшие на его лице, разгладились; он расхохотался. Сын Неба приказал слугам подать завтрак и с удовольствием поел. Настроение его с каждой минутой улучшалось. «Ты почти в моих руках, Сёнто Мотору, я это чувствую!» Приступы беспричинного смеха, которыми император разражался за едой, заставляли слуг, подносивших блюда, вздрагивать. Они не привыкли к веселью повелителя, и такая перемена в его поведении изрядно их пугала.

Император завершил трапезу и неторопливо потягивал чай, когда слуга почтительно постучал в двери и объявил о прибытии лейтенанта Яку Тадамото, младшего брата досточтимого генерала.

— Ах да, отчет, — вспомнил император и жестом приказал слугам удалиться.

В зал вошел лейтенант — высокая и худощавая копия своего знаменитого брата. В отличие от него Яку Тадамото не выглядел чемпионом-единоборцем и казался столь же незаметным, как прислужник за столом, но только до тех пор, пока не открывал рот. Не то чтобы Тадамото мог похвастаться каким-то особенным голосом — голос его был вполне обычным; внимание слушателя приковывало то, как он говорил: в его речи не присутствовала спонтанность, характерная почти для всех, даже самых образованных, придворных; нет, своей манерой разговора Яку Тадамото напоминал художника, работающего тонкой кистью: он выбирал слова с величайшей аккуратностью и точностью.

Яку Тадамото был довольно просвещенным человеком и обладал острым умом. Благодаря своему интересу к прошлому он видел гораздо глубже, чем его старший брат, который, будучи по-своему выдающейся личностью, сосредоточивал усилия на сиюминутных целях, порой жертвуя целями будущими.

Это открытие император сделал совсем недавно, с помощью шпиона, подосланного к Яку, — соглядатая за начальником соглядатаев! Несмотря на все старания Катты-сум держать младших братьев в тени, Сын Неба хитро устроил так, чтобы видеть их, запретив передавать донесения Яку Катты своему императору с посыльными, пусть даже самыми проверенными. Таким образом, братья генерала стали курьерами, и император довольно хорошо узнал их. Очень скоро он понял, что один из братьев, заурядный солдат, ничего собой не представляет, зато второй — Тадамото — наделен блестящими способностями.

Яку Тадамото распростерся ниц перед императором.

— Можете подняться, лейтенант, — сердечно сказал император.

— Благодарю, ваше величество. Вы оказали мне честь… — Тадамото произнес все положенные по этикету приветствия. Аканцу Второй выслушал их, не прерывая молодого человека и сохраняя более официальный тон, чем установился у него в общении с генералом. Наконец император нетерпеливо взмахнул веером.

— Вы принесли донесение от вашего почтенного брата?

— Да, ваше величество. Отчет, обещанный вам этим утром.

— Превосходно. Оставьте его здесь. — Император указал веером на ступеньку трона. Поскольку из соображений секретности он отослал всех слуг, подать свиток было некому, а о том, чтобы монарх самолично поднял его, не могло быть и речи.

— Как поживает ваше семейство? — осведомился император.

— Я польщен вашим вниманием, ваше величество. Мои жена и сын здоровы, верны своему долгу и, как всегда, благодарны за честь, оказанную вашим величеством нашему роду. Мои братья… — На лице Тадамото появилась улыбка. — Прошу простить меня, ваше величество, но какие же иные чувства, кроме счастья, могут они испытывать от того, что судьба подарила им возможность служить нашему великому сюзерену?

— Гм… да. А как дела у вашего старшего брата? По-прежнему беспокоится о несчастной женщине с ребенком, которых он приютил под своей крышей?

— Они более не доставляют ему забот, ваше величество…

Император молчал, ожидая продолжения фразы.

— … так как уже покинули этот мир.

— Как печально. Несчастный случай?

— Женщина лишила жизни себя и ребенка, ваше величество.

— Весьма прискорбно, не так ли? И это после всего, что ваш брат сделал для них!

— Вы совершенно правы, ваше величество.

— Вы до сих пор не знаете, что это была за женщина?

Брат Яку Катты беспокойно поерзал под пристальным взглядом императора.

— Кажется, она когда-то состояла младшей фрейлиной при княжне Нисиме Фанисан Сёнто, хотя скорее всего была простой служанкой, приближенной к госпоже.

Император сменил позу: поставил руку на подлокотник трона и подпер подбородок ладонью. Никакой другой реакции не последовало.

— Как любезно со стороны вашего брата взять в дом женщину, потерявшую такое положение. Немного найдется людей, способных на столь глубокое сострадание. И ведь он никому не обмолвился о своем поступке! Из скромности, конечно. Какое благородство! Разумеется, мы ничего ему не скажем, пусть это останется его секретом. Тем не менее мы очень тронуты сим добрым деянием. — Пока император переваривал новое известие, в зале повисла пауза. — Итак, княжна Нисима. Гм… Интересно, успела ли та несчастная рассказать Катте-сум что-нибудь о своей госпоже? — с нажимом произнес император, выразительно подняв брови.

— Вполне возможно, ваше величество. В интересах государства крайне важно знать о клане Сёнто как можно больше.

— Да-да, конечно. В интересах государства.

— Мой брат никогда не осмелится беспокоить своего императора пустыми предположениями, ваше величество. Я уверен, что он сообщит вам всю известную информацию, как только убедится в ее достоверности.

— Нисколько не сомневаюсь, лейтенант, так что можете не говорить ему о нашей беседе. Я ни за что не допущу, чтобы такой гордый воин, как ваш брат, подумал, что я в нем усомнился. Хоть на мгновение.

— Как угодно, ваше величество. Можете на меня положиться.

В знак признательности император кивнул.

— Княжна Нисима — привлекательная особа, не правда ли?

— Да, ваше величество.

— К сожалению, ранг Катты-сум не позволит ему оценить все достоинства этой женщины. Как обидно.

Яку Тадамото промолчал.

— А что моя любимая сонса, Тадамото-сум? Вы исполнили мою просьбу? Я должен знать, что она в полной безопасности.

— Уверяю вас, ваше величество, ей ничто не угрожает. Ее преданность вам безгранична. Она живет лишь ради танца и своего императора.

— Хм-м… Я очень привязан к ней, Тадамото-сум, но… — император замолчал, точно подыскивая слова, — в конце концов, я — император, а она… — Сын Неба многозначительно уронил ладонь. — Однако я хочу видеть ее счастливой и устроенной в жизни.

«Вот когда ты начал меня слушать, юный Яку, — отметил про себя Аканцу. — Над этим стоит подумать. Император должен быть справедливым, не так ли? И вознаграждать за верность. Да-да, я подумаю над этим».

В ответ на слова своего повелителя Тадамото согласно кивнул.

— Да, — рассеянно проговорил император, потом снова обратил взгляд на человека, сидящего перед ним, словно видел того впервые. Сын Неба широко улыбнулся. — Благодарю вас за эти сведения, Тадамото-сум. Я беспокоюсь за вашего брата. Он так ревностно относится к своим обязанностям, что почти не уделяет времени себе самому. Позже мы встретимся опять. Есть и другие вопросы, которые мы хотели бы с вами обсудить. Мы ценим ваше мнение, а ваша преданность нам не останется незамеченной. Мы еще обязательно поговорим.

С ликующим сердцем Яку Тадамото покинул Зал Аудиенций. Как только двери за ним закрылись, на лице императора отразилось замешательство. Он покачал головой. Как столь умный человек допускает, чтобы желания брали в нем верх? Что ж, не исключено, когда-нибудь император и отдаст ему девчонку. Все равно никто больше не осмелится за ней ухаживать. Вспомнив прошлую ночь, Сын Неба улыбнулся. Тадамото-сум пока не заслужил ее.

Все-таки странные эти братья. Значит, Яку Катта мечтает о княжне Нисиме? Император презрительно фыркнул. По всему видать, генерал лишился рассудка! Вся семейка навлечет на себя погибель из-за женщин. Княжна Нисима!.. Яку должен понимать, что это абсолютно невозможно. Черный Тигр замышляет — но что? Тайный союз с Сёнто? Отдать императора в руки Сёнто? А может, генерал в заговоре с одним из принцев, его никчемных сыновей? Неужели Яку и в самом деле без памяти влюблен в падчерицу Сёнто и оттого поглупел настолько, что подставляет себя под удар?

Аканцу Второй протянул руку назад, снял с подставки символ своей власти — императорский меч — и рассеянно вытащил его из ножен до половины. «А что там с этой женщиной и ее ребенком? — продолжал размышлять он. — Служанка княжны Нисимы, ха! Готов поставить на кон целую провинцию, что она каким-то образом связана с попыткой покушения на Сёнто. Ах, Катта-сум, как же ты меня разочаровываешь! Мой трон просто заражает всех вокруг желанием завладеть им, и это желание сильнее любой страсти к женщине, правда? — Император зло рассмеялся. — Разница между нами, Катта-сум, в том, что я обладаю самой желанной женщиной в мире — властью, а тебе этого не суждено».

В ширму справа от трона осторожно постучали. Слуга отпер потайную дверь и впустил возлюбленную сонсу императора. Девушка смущенно улыбалась, ее голова была чуть склонена набок, открывая прекрасный изгиб шеи.

— А, Осса-сум! — Сын Неба расплылся в улыбке, глядя, как она приближается к нему плавной, как у всех танцовщиц-сонса, походкой. Сёдзи за ее спиной закрылись, девушка пересекла зал и без поклона, одним гибким движением, скользнула в его объятия, прильнув к нему всем телом. Лицо императора вспыхнуло огнем страсти, его зрачки расширились от удовольствия.

— Как приятно прикоснуться к тебе, мой повелитель. Мое тело истосковалось.

— С сегодняшнего утра? — лукаво спросил Аканцу.

— Да, да. Оно снова начало желать тебя, как только мы расстались, и желание не давало мне покоя даже на репетиции. Я танцевала отвратительно и совсем не могла сосредоточиться, как положено настоящей сонсе.

Сын Неба поцеловал ее в шею, и девушка выгнулась от наслаждения. Под пальцами императора тонкий шелк кимоно казался почти таким же нежным как ее кожа. Пояс легко развязался при первом же прикосновении, и император понял, что это был «узел любовников». Это открытие его рассмешило.

— Не боишься, что слуги все заметили? — поддразнил он.

— Нет, что ты. Я умею завязывать узел так, что никто не отличит его от обычного. Я специально научилась ради тебя.

— У тебя столько талантов, которые ты никогда не показываешь на сцене. Все сонсы так одарены?

Верхнее кимоно небесно-голубого цвета упало к ногам танцовщицы, открыв взгляду императора три нижних. Целуя плечи девушки, он принялся медленно раздевать ее, восхищенный нежностью ее кожи, маленькой упругой грудью. Он никогда не встречал более миниатюрной женщины.

— В этот час моя спальня так красиво освещена, — прошептал император. Дыхание его уже стало тяжелым от желания. Прекрасная сонса взяла его лицо в свои ладони и обожгла страстными поцелуями.

Позади трона за ширмой находился коридор, который вел в личные покои императора. Солнечный свет проникал в спальню через бумажные экраны, расположенные высоко под потолком, и благодаря искусно вырезанным в бумаге узорам превращался в резное кружево лучей, пробивающихся сквозь кроны деревьев. Массивная низкая кровать купалась в потоках света, а покрывало с цветочным орнаментом напоминало луговое разнотравье. Император и его сонса утонули в мягкой постели.

Как в возлюбленном она не находила в этом человеке, властвующим над огромной империей, ничего особенного. На самом деле он был бы весьма посредственным любовником, если бы не его страсть — бездонная, неутолимая. И еще он был силен, гораздо сильнее, чем она могла предположить, а танцовщицы-сонса почти никогда не ошибались в оценке физических достоинств людей. Сын Неба медленно опустился на колени, приподнимая ее над собой и удерживая на руках без малейшего усилия.

Когда все закончилось, он выглядел так, будто победил в жестокой битве. Он лежал на ней, полностью опустошенный, устало и жарко дышал. Как и всегда в такие моменты, она ощутила какой-то странный порыв: сознание удивительным образом унесло ее вдаль, рисуя в воображении других мужчин, разных мужчин, — например, Яку Катту с глазами тигра, который приходил на аудиенцию к императору, или князя Сёнто, с которым она танцевала вчера вечером. Она смеялась над собственными фантазиями, называя себя «тайной Желтой Императрицей». Так прозвали императрицу Дзенну, которая правила страной вместо сына, занимавшего Трон Дракона, и, если верить слухам, познала тысячу мужчин. Поговаривали, что даже собственного сына она затащила к себе в постель. Непостижимо!

«Да, да, это я, — думала Осса, — новая Желтая Императрица, и я хочу каждого мужчину, какой только попадется мне на глаза». В душе она смеялась, испытывая вожделение, однако ласкала мужчин только своим танцем, вызывая в них ответное желание.

Лежа в сладкой истоме, все еще возбужденная, юная сонса думала о Сёнто и вспоминала, как прижималась к нему в танце Пятисот Пар. Легкое заигрывание во время таких танцев не воспрещалось, но она повела себя, как бесстыдница, и узнала, что тело у Сёнто упругое, словно у юноши, а движения плавные и уверенные, хотя танцевальному искусству сонса князь и не обучался. Знаменитый князь Сёнто — человек, которого ее император ненавидит всем сердцем. Каков же князь на самом деле, если убрать все то, что приписывает ему молва? Конечно, тогда они так и не поговорили — обстановка была неподходящей. Ей удалось лишь выяснить, что Сёнто остроумен, как она того и ожидала, и что ему нравится находиться в обществе молодых — она видела князя в окружении друзей его дочери. Почему император ненавидит его? Ей очень, очень хочется это знать. Но Сын Неба никогда не говорит с ней о Сёнто. О ком угодно, только не о Сёнто. Как странно.

Легкие волны грез подхватили ее, и, покачиваясь, она поплыла на них — Желтая Императрица, властительница в своем царстве. С блаженной улыбкой на устах Осса заснула.