21

Под воздействием лекарства Тим еще поспал в кровати Джулиана, потом наступило пробуждение. Открыв глаза, он увидел, что Джулиан сидит за столом, перелистывая большую книгу, которую Тим тут же узнал. Это была та же книга, что и старинный том в доме тетки.

Услышав, что Тим пошевелился, Джулиан оторвался от чтения:

– Как себя чувствуешь, малыш?

– Нормально, – ответил Тим, – только словно с перепоя. Через секунду он добавил:

– Этот сон… генетическая память. Это означает, что я потомок этих ведьм, да?

Джулиан, прежде чем ответить, внимательно посмотрел на парня:

– Возможно, что и так.

Он положил книгу на стол и сел на кровать рядом с Тимом:

– А возможно, и нет. Ты всегда должен помнить, что все так называемые ведьмы, во всяком случае большинство из них, были обвинены ложно. Может, и ты происходишь от женщины, которую совершенно напрасно считали колдуньей. А что касается сна, он, может быть, вовсе не проявление генетической памяти, а просто повторяющийся кошмар, основанный на том, что ты слышал или читал, например…

Джулиан взял со стола «Artes Perditae» и принес Тиму. Он нашел нужную страницу и показал ее:

– В твоем экземпляре есть такая картинка?

Всю страницу занимала средневековая гравюра на дереве, изображавшая обнаженную женщину, растянутую на дыбе, ноги и руки вышли из суставов, рот искажен от застывшего немого крика. Здесь же трое мужчин: один поворачивает рычаг, второй с выражением терпения на лице склонился к женщине, третий сидел за столом и писал. Тим посмотрел на гравюру. Он покачал головой, выражая смущение:

– Я не помню точно, может, это одна из вырванных страниц, а может и нет.

– Учти, ее могли вырвать и после того, как ты смотрел книгу в детстве.

– Могли, – согласился Тим.

– Если ты когда-либо глядел на эту картину, то сон тогда ничего не определяет. Такой сон может присниться каждому, кто увидел подобный сюжет, особенно в юном возрасте.

– Но детали сна, – настаивал Тим. – Язык.

Джулиан покачал головой:

– Эти истории, что тебе рассказывала тетя о ведьмах, о том, как с них живьем сдирали кожу, она, по ее словам, слышала от твоей матери?

– Так, по крайней мере, она утверждает.

– А разве исключено, что ты тоже либо слышал рассказ матери, либо подслушал ее разговор с тетей. Судя по всему твоя мать была человеком эмоциональным и рассказывала всю эту чертовщину очень красочно. Допускаю, что в твоей голове слились рассказы матери, фильмы, которые ты видел, и книги, которые читал. Твоя тетя упоминала, что была седьмая грешница, которую кто-то спас от дыбы…

– Как ту женщину во сне…

– Да, – сказал Джулиан, – но тетя слышала об этом от твоей матери, следовательно, это мог знать и ты с самого детства.

Тим кивнул, немного успокоившись:

– Да, так могло быть.

Джулиан запер книгу в ящик стола и повернулся к Тиму.

– Все, что я сейчас сказал, входит в мою роль защитника дьявола, роль твердолобого реалиста, ищущего изъяны в любой таинственной истории, находящего естественные объяснения заведомо сверхъестественным явлениям. Но есть и другая сторона монеты.

Он встал рядом с Тимом и заговорил, загибая пальцы:

– Первое: сон может быть генетическим воспоминанием о реальном событии. Второе: женщина из сна могла вступить в половую связь с выходцем из дочеловеческой эпохи. Третье: ты можешь быть потомком этого союза. Четвертое: ты можешь в силу этого обладать парачеловеческими возможностями и силой. Пятое: ты мог напасть на Гвен, Мэлани и Лору.

Тим горько произнес:

– Я знаю, что я самый удобный кандидат на эту роль.

– Но не для Хэнка Валдена, – заметил Джулиан, – иначе ты сидел бы уже в камере. Дело в том, что Док Дженкинс сказал Хэнку что-то такое, что сняло с тебя все подозрения. Мне кажется, я догадываюсь о том, что было сказано Хэнку. Но и это меня не убеждает, потому что я знаю то, чего не знает Док. Я знаю о невероятных возможностях парачеловеческих существ. Я обязан быть откровенен с тобой, Тим. Если бы это зависело только от меня, то я держал бы тебя под замком, пока не удалось бы узнать о тебе побольше. Но это не потому, что я думаю, что ты преступник, а потому, что не уверен, что это не ты сделал. И потому, что легче перестраховаться, чем жалеть потом. Я не хотел бы, чтобы в Галэне еще кого-то изнасиловали и убили.

Тим криво улыбнулся.

– Значит, я – виновен, пока не доказано обратное.

– Что-то вроде этого. Но, к счастью для тебя, я не представитель закона.

– Но, мистер Траск, – нахмурился Тим, – если бы я хоть на йоту убедился, что могу быть преступником, я бы сам пошел под стражу.

– Я знаю это, Тим, знаю, – Джулиан похлопал парня по плечу и вздохнул. – Уже очень поздно. Думаю, сегодня мы уже больше ничего не решим. Иди домой. Но ради тебя самого – будь осторожен.

Тим кивнул головой, сам не понимая, с чем он соглашается, и все же спросил:

– Что именно вы имеете в виду?

– Дочеловеческая раса, согласно легенде, имела власть над природными силами и могла использовать эту силу против своих врагов, в случае если бы те попытались им помешать задержать или захватить.

– Природные силы?

– Ну да, это вода, огонь, земля и воздух. У тебя одно соприкосновение с огнем было.

– Но это случайность…

– Вполне вероятно. Но я повторяю: будь осторожен. Даже если, как считает твоя тетя, ты один из НИХ. Они повернут против тебя, если ты восстанешь против НИХ. Другими словами, ты можешь восстать сам против себя. Твоя дочеловеческая часть может напасть на человеческую часть твоего естества.

Джулиан проводил Тима до двери.

– Но есть и еще одна причина быть осторожным, причина самая банальная. Лекарство может продолжать действовать. Чтобы это воздействие прекратилось, нужно время. Тебя может стошнить, или начнутся галлюцинации. Но ты не пугайся. Просто постарайся ночью хорошенько выспаться, чтобы к утру быть молодцом.

Они пожали друг другу руки, и Тим ушел. Вскоре зазвонил телефон. Это была Лора с известием о Прю Китон.

Джулиан встретил Лору в «Парадизе». Тело несчастной девушки уже увезли. Док, Хэнк и Клем были здесь. Они стояли в фойе пустого кинотеатра вместе с хозяином – Джо Прескоттом, его сыном Чарли и лоточницей Мэри Лу. Последняя рыдала. Потрясенный Чарли повторял свой рассказ о последних минутах перед трагедией.

– Как я и говорил, она просто шепнула мне, что на минутку спустится в туалет и сразу же вернется. Но ее не было долго. Я начал беспокоиться, подумал, может, ей стало плохо. Вышел сюда в фойе, попросил Мэри Лу спуститься в дамский туалет и посмотреть, что там стряслось.

Хэнк Валден повернулся к Мэри Лу.

– Там было совсем темно, – заикаясь и всхлипывая, заговорила она, – когда я туда спустилась. – Но я знала, что выключатель прямо за дверью, так что я сразу зажгла свет. И потом… я увидела ее…

– Успокойся, детка, – сказал Док Дженкинс. Через секунду Мэри Лу продолжила: – Только ее ноги, это все, что я увидела. Они торчали из кабинки. Чулки все разорваны, один туфель слетел. И… кровь… по всему полу…

Она разразилась плачем.

– Клем, отвези ее домой на патрульной машине, – приказал Хэнк, – затем отправляйся к себе. Меня кто-нибудь подбросит.

Клем вывел плачущую Мэри Лу из кинотеатра. Теперь заговорил большой и толстый Джо Прескотт – владелец «Парадиза» и правящий мэр Галэна. Он явно был оригиналом, а Чарльз – молодой копией с него. У старшего тоже когда-то были ярко-рыжие волосы, ныне уже поблекшие и поредевшие.

– Как только снизу с криком выскочила Мэри Лу, – сказал он, – туда спустились мы с Чарли. Все было так, как она рассказала. Всюду кровь. Кабина заперта изнутри. Я залез и поглядел через перегородку. Это было… как на бойне. Я понял, что она наверняка мертва. Ничего не стал трогать и сразу же позвонил тебе, Хэнк. К тому времени закончился последний сеанс и люди стали выходить из зала. Я никого не пустил в женский туалет. Некоторые дамы усмотрели в этом ущемление их законных прав, но я объяснил, что прорвало трубу. О Боже! Хэнк, что ты будешь делать со всем этим ужасом? Люди начинают уже брать меня за горло. И надо же было мне, старому идиоту, попасть в мэры именно в этом году! Теперь такое дело, что мне, в свою очередь, придется брать за горло тебя.

Пока Джо и Хэнк препирались, Джулиан повернулся к Доку Дженкинсу:

– Это было также… как и с остальными?

– На первый взгляд да, – ответил Док. – Но точно смогу утверждать только после детального осмотра. Я сейчас еду в больницу.

– Я с вами, – попросил Джулиан.

– Кто-нибудь уже сообщил ее семье? – поинтересовался Док Дженкинс у Валдена.

– Увы, – ответил Хэнк. – Это, как всегда, доверяют только мне. Может, на этот раз найдется храбрец и освободит меня от столь заманчивой обязанности?

Ответила Лора:

– Я скажу Бену и Элен.

– Спасибо! Это большая помощь для меня и я о ней не забуду, – поблагодарил Хэнк. – К тому же у тебя лучше получится. Как только они увидят меня в такое время, сразу поймут – пришла беда. Док, я с вами в больницу.

В это время Тим подходил к дому. Ни одно окно не светилось – постаралась бережливая тетушка. Он чувствовал себя невероятно усталым, когда поднимался по дорожке в гору к двери дома. Пережитый во сне ужас (а был ли это сон) накладывался на противоречивые и неутешительные теории, выдвинутые Джулианом Траском.

Тим отпер дверь и вошел в дом. Надо бы было зажечь свет, но он не стал делать этого. За годы, проведенные в этом затхлом жилище, он знал каждый угол и свободно мог ориентироваться в темноте.

В гостиной, проходя мимо старого столика, он протянул руку, чтобы потрогать старую книгу. Она все еще была там, и ее переплет из человеческой кожи по-прежнему вызывал у него содрогание.

В темноте он проследовал дальше к лестнице.

С трудом поднимая на ступеньки ставшие свинцовыми ноги, он миновал галерею портретов уже умерших Галэнов. Тим не мог разглядеть их во мраке, но он помнил каждую черточку их каменных лиц. Вот Мэтью – его отец, Уоллес – дед, рядом его жена Элизабет. Прадед Эдмунд и его жена Наоми. Все от Кэльвина и Лидии Галэнов. Владельцы этого замка и их жены. Не было только портрета матери Тима – тетка запретила помещать его вместе с другими. Он висел в комнате Тима, словно зеркальное отражение его самого. Такие же широкие скулы, янтарные глаза и языческая красота.

С каждым шагом Тим слышал как бы усиливающийся голос Джулиана, произносящий обличительные пункты один за другим:

Первое: сон может быть генетическим воспоминанием о реальном событии.

Второе: женщина из сна могла вступить в половую связь с выходцем из дочеловеческой эпохи.

Третье: ты можешь быть потомком этого союза.

Четвертое: ты можешь в силу этого обладать парачеловеческими возможностями и силами.

Пятое: ты мог напасть на Гвен, Мэлани и Лору.

Старые лестничные доски скрипели от каждого его шага. Казалось, они ритмично декламировали: огонь, вода, земли, воздух. Повторяли вновь и вновь, пока он брел по лестнице: огонь, вода, земля, воздух!

Наконец он поднялся на второй этаж. Подошел к спальне тети. Дверь была закрыта. Он толкнул ее. Заперто. Может, она тоже боялась подвергнуться насилию? А может, думала, что на это способен Тим?

Он сардонически улыбнулся. В оправдание насильника, если судить по его последним жертвам, можно сказать определенно одно – вкус у него был хороший. Он предпочитал молодых и красивых женщин. Тим добрался до своей комнаты.

Здесь было не так темно. Лунный свет будто покрыл инеем знакомые предметы. Тим подошел к туалетному столику. Веки его отяжелели от усталости. Автоматически он выгреб содержимое своих карманов: ключи, монеты, бумажник и положил все это туда, куда по привычке всегда выкладывал, – подле щетки и расчески.

Зевая, он снял рубашку, одновременно сбросил туфли. За ними последовали джинсы. Он швырнул их на стул, но промахнулся. Они бесформенной кучкой приземлились на пол. «Ну и черт с ними», – сонно пробормотал Тим. Затем с предвкушением блаженства повернулся к кровати.

То, что он увидел, заставило его закричать и отпрыгнуть к стене. Он задел портрет матери. Рамка упала, зазвенело разбитое стекло.

22

Его кровать исчезла. На ее месте теперь стояла та средневековая машина для пыток, которую он видел во сне, – дыба. И растянутая на ней со спутанными рыжими волосами, сжатыми зубами, нагая, вся покрытая потом от ужаса и боли на дыбе была женщина из его сна. Ее глаза, расширенные от боли, мерцали в лунном свете, и взгляд их обжигал Тима.

– Помоги мне… – умоляла она.

Тим взвыл от ужаса, спина приросла к стене, тело омертвело.

– Помоги мне… – опять взмолилась она.

Он закрыл глаза и с воплем сполз по стене вниз и, теряя сознание, упал на пол, прямо на хрупкие кусочки стекла.

– Тимоти! – раздался голос тети.

Она включила свет в его спальне и стояла в дверях в ночной рубашке.

– Что случилось? – спросила она. – Ты весь в крови!

Он сидел среди разбитого стекла, в нижнем белье. Его колени и икры были порезаны острыми осколками. Глаз он не открывал.

– Тимоти! – уже закричала Агата. – Что с тобой?

Он застонал, приподнял руку, указывая на место постели, но все еще не открывая глаза от страха и неведения: кровать там или дыба?

Потом он почувствовал, что тетя помогает ему подняться.

– Осторожно, – предупредила она. – Ты порежешь ноги. Она отвела его от разбитого стекла.

– Сядь здесь, – потребовала Агата и подтолкнула его к стулу.

Тим сел. Ее руки заскользили по телу – она стряхивала осколки с его кожи.

– Не так страшно, как мне показалось, – заключила Агата, – к счастью, неглубоко. Тимоти, что это было, кошмар?

Ему было страшно открыть глаза. Он прошептал:

– Разве ты ее не видишь?

– Кого?

– Ну, эту девушку… – простонал он, – бедную девушку… там… – С закрытыми по-прежнему глазами он указал на свою кровать.

– Открой глаза, Тимоти, – твердо произнесла Агата, – там никого нет.

Боязно, медленно он открыл глаза и взглянул туда, где только что видел дыбу. Там на своем обычном месте стояла его кровать.

– Тебе приснился кошмар, – сказала тетя, – о бедной девушке, как ты ее называешь. Разве ты не понимаешь, что это твоя нечистая совесть заставила тебя увидеть эту несчастную жертву… во сне…

– Нет, – покачал он головой, – это не то…

– Кто же это был? Гвен Моррисей? Мэлани Сандерс?..

– Нет же, ты не поймешь. Ладно забудь про это. Просто была галлюцинация. Он сказал, что у меня это может быть…

– Кто сказал? Что ты имеешь в виду?

– Ничего, тетя Агата. Я очень устал. Я просто хочу спать.

– Хорошо, – согласилась она, – подожди одну минуту. Дай-ка я сначала смажу чем-нибудь твои порезы.

Она пошла в ванную, Тим сидел, тело его обмякло и вспотело от страха. Он вглядывался в валявшийся на полу портрет матери…

Док Дженкинс окончил осмотр Прю Китон и заявил, что она погибла при таких же обстоятельствах, как и предыдущие жертвы. Он, Джулиан, и шериф Валден стояли в зале для посетителей на первом этаже больницы.

– Семнадцать лет! Боже всемогущий… – горестно произнес Хэнк.

Док Дженкинс неожиданно повернулся к шерифу.

– Черт побери, Хэнк, ты обязан изловить этого маньяка!

– Я делаю все, что могу, – твердо ответил Валден.

– Похоже, ты и вправду ищешь его? – съязвил Док.

– На, держи, – заорал Хэнк, срывая знак шерифа с рубахи и протягивая его Доку, – нацепи и носи!

– Джентльмены, прошу вас – попросил Джулиан, вставая между ними, – нервы у всех на пределе…

– Извини, Хэнк, – тихо сказал Док, – не знаю, что это на меня нашло.

– Док, понимаю все, ты беспокоишься о своей Дженни. И у тебя для этого есть причины. Я бы тоже переживал, будь у меня такая хорошенькая дочка…

– Я знаю, ты делаешь все возможное, – смягчился Док.

– А я знаю, что толку от этого мало. Но что еще предпринять? Арестовать молодого Прескотта? Но я по-прежнему больше подозреваю Тима Галэна. Ты, Док, говоришь, что это невозможно и в любом случае он не тот, в кого стреляла Лора Кинсайд. Я в тупике и не вижу выхода, Док. Единственное, что я могу и даже должен сделать, это проверить, где был каждый мужчина города, когда была убита Прю… И я начну с вас двоих.

– Я был дома, в постели, – заявил Док.

– Ты можешь это доказать?

– Боюсь, что нет. – Док покачал головой. – И Марта, и Дженни спали, когда я вернулся из больницы. По-моему, Марта даже не слышала, как я лег. Нет, Хэнк, у меня нет надежного алиби. Я мог напасть на Прю и у меня было бы достаточно времени, чтобы добраться домой.

Шериф что-то пробурчал и повернулся к Джулиану.

– Я был в своем номере в гостинице и читал, – ответил Джулиан.

– Конечно, никаких свидетелей?

– Ко мне заходил поговорить Тим Галэн. Но если доктор правильно определил время смерти, то Тим появился позже этого момента. Так что у меня нет алиби.

– Но если нет у вас, то тем более нет и у Тима, – сделал вывод Хэнк. – И у меня тоже. Просто прекрасно, практически каждый мужчина в городе является подозреваемым. – Шериф в смятении покачал головой. – Но тем не менее пора начинать расследование. Тут с вами ничего не узнаешь. Думаю, прежде всего надо проверить отпечатки пальцев и следов на месте преступления. Но скорее всего там уже все затоптано. У Лоры в кабинете, как помните, не нашли никаких улик.

На рубашке Хэнка, на том месте, откуда он сорвал звезду шерифа, была теперь дырка.

– Испортил новую вещь, – квакнул он, прицепил звезду на прежнее место и, громко топая, вышел из больницы.

– Вот еще что, Хэнк, – крикнул ему вдогонку Док и, повернувшись к Джулиану, добавил: – я хочу обсудить с ним один важный вопрос с глазу на глаз. Скоро вернусь.

Джулиан кивнул. Док догнал шерифа почти у самого выхода и тихо зашептал ему на ухо:

– Хэнк, не хочу, чтобы ты придавал излишнее значение тому, о чем сейчас узнаешь. Но мое положение обязывает сказать вот что. Минуту назад, когда мы стояли с Траском, я заявил, что Прю пострадала так же, как и две другие девушки раньше. Но это не совсем так. Есть одна маленькая деталь. – Он сделал паузу, как бы решаясь. – В желудке Прю обнаружено небольшое количество непереваренного протеина и сахара…

– Мороженое и содовая в «Сахарнице» перед сеансом, – заявил Хэнк.

– Нет, Прю пила только чай со льдом. Это подтвердил Чарли. Она сидела на диете. Не спрашивай, зачем это было нужно такому маленькому и хрупкому созданию. Но ты не знаешь современных девиц – они помешаны на том, чтобы похудеть. Моя Дженни тоже такая. Сахара и протеина в желудке было всего ничего. И попали туда буквально за несколько секунд до смерти. Застывший протеин с необычно высоким процентом фруктозы, моносахаридного сахара, который является одним из самых сладких веществ в природе…

– На что ты, черт возьми, намекаешь, Сэм?

Голос Дока стал еще тише:

– Это вещество – человеческая сперма, Хэнк.

Шериф пришел в ярость:

– Ты хочешь сказать, что этот сукин сын перед тем как изнасиловать, заставил Прю еще и…?

– Нет, нет. Такое высокое содержимое фруктозы встречается только в сперме диабетиков. А единственный диабетик мужского пола в Галэне – сын Джо.

– Чарли? Так это он?

Док покачал головой:

– Нет, не он… Я знаю физические кондиции Чарли даже лучше, чем Тима, и, поверь мне, ни один из них не мог бы быть насильником. Это значит только одно, что когда они там сидели в кино в темноте, Прю… понимаешь?

– Док, ты уверен, что это верное объяснение?

– Да. Но мы, Хэнк, должны постараться, чтобы об этом никто не узнал. Правильнее всего обо всем забыть. Тут не только в Чарли дело. Но подумай и о бедных родителях девушки – Элен и Бене. И к тому же, она была племянницей священника. В принципе здесь нет ничего ужасного, они же были влюблены друг в друга. Но какому отцу было бы приятно узнать, что последнее, что его дочка сделала на земле, был именно… ну ты понимаешь?

– Я-то понимаю. Но, по-моему, любой парень, который заставит девушку делать подобное, может ее изнасиловать и убить.

– Потише, Хэнк. Прежде всего ты заскорузлый пуританин и к тому же наивный человек. Никто никого ничего не заставлял делать. Прю сделала сама по себе. К тому же еще одно соображение. Ни один мужчина, который только что получил свое именно таким манером, неспособен так быстро кого-либо изнасиловать. Само наличие спермы Чарли в желудке Прю практически является его алиби.

– Допустим, с точки зрения медицины это так. Но кто же тогда это сделал?

Док усмехнулся:

– Ты только что признал, Хэнк, что я врач. А ты шериф. Так что это твоя проблема.

Хэнк фыркнул и вышел на улицу, а Док вернулся в зал больницы, где его ждал Джулиан.

– Хэнк – хороший полицейский, – заявил Док.

– Знаю, – согласился Джулиан, – но одновременно знаю, что с подобным делом не справиться ни одному полицейскому в мире. Это вне пределов полицейской компетенции и вашей тоже, кстати. Теперь ты на моей территории, Док. И я думаю, что настало время рассказать вам абсолютно все о случаях с Гвен, Мэлани, Прю и о Тиме Галэне тоже. К черту медицинскую этику. Погибли три девушки. Одна чудом спаслась. Может быть, я сумел бы установить преступника, но для этого мне нужна ваша помощь.

Док Дженкинс вздохнул:

– Уговорили. Идите в машину. Надеюсь увидеть вас в моем кабинете минут через десять. У меня в заначке есть бутылка виски.

Десять минут спустя Док оправдывался, размахивая бутылкой:

– Заначка исключительно для экстренных случаев – и если сегодня не такой случай, то я ничего в жизни не понимаю.

Он щедро наполнил два стакана и один протянул Джулиану:

– Будем здоровы!

Они выпили.

Док присел на край стола.

– Помню, я читал как-то в книге, – сказал он, – как Иван Грозный казнил людей. Это они называли сажать на кол. У турок переняли. Приговоренного раздевали и сажали на высокую тонкую палку с острым концом. Мужчинам палку вставляли в задний проход где-то на дюйм. Для женщин предусмотрели другую возможность. Ну, вначале казалось все не так страшно, но потом вступала в действие сила земного притяжения, и несчастная жертва начинала скользить по палке. Медленно дюйм за дюймом ее тянуло вниз под тяжестью собственного тела, и острая пика все глубже и глубже впивалась, разрывая все ткани, до тех пор, пока ноги не касались земли. Говорят, на это уходило несколько часов. Люди приносили с собой еду, приходя на казнь, и проводили целый день, наблюдая за муками приговоренного. Должно быть, для них все это было так же занимательно, как для наших современников гонка типа Индианаполис 500, где гонщики имеют шанс перевернуться и изжариться заживо. Я на своем веку не имел «счастья» осматривать тело посаженного на кол, однако все три жертвы насилия больше всего напоминали о подобном зверстве.

Джулиан отпил из своего стакана:

– Я считаю, что насильник должен быть физически, так сказать, «сверходаренным», то есть иметь патологические размеры орудия насилия…

Док кивнул и сделал еще один большой глоток:

– Да, вы верно догадались. Не знаю каким образом. Но вспомните мои выводы. Это не мог быть, например, Тим Галэн. У того нет ни в одной сфере отклонений от нормы.

– Ну и что? – равнодушно произнес Джулиан.

– Подозреваю, что вы имеете в виду, – сказал доктор. – Но вы заблуждаетесь, думая, что преступник использовал какой-либо предмет. Садисты-маньяки прибегают к этому довольно часто, орудуя пивной бутылкой или початком кукурузы или черт его знает чем еще, если они импотенты.

– Нет, – возразил Джулиан, – не о том речь. Насильник ведь не был импотентом, не правда ли?

Док отставил стакан:

– Ну, не был. Но вы-то откуда знаете?

– Просто догадался. В половых органах девушек было вполне достаточно спермы. Правильно?

Док кивнул. Джулиан продолжил:

– Значит, насильник импотентом не был… Я позволю себе выдвинуть еще одно предположение. При нормальной эякуляции выделяется, ну примерно, с чайную ложку спермы. Но я уверен, что во всех трех случаях ее было гораздо больше. – Джулиан сделал паузу, ожидая комментария Дока.

Тот кивнул.

– Намного больше?

– Да, – подтвердил Дженкинс.

Джулиан встал и нетерпеливо зашагал по комнате.

– Док, – сказал он. – Я думаю, мы делаем успехи, и чувствую, что мы на пути к разгадке. Теперь перейдем к дальнейшим подробностям. Вы подтвердили, что спермы было намного больше. Ну так насколько же все-таки?

Док поднял стакан и осушил его на этот раз до дна.

– Все трое были заполнены ею до краев. Она просто выливалась из них. – Он передернулся:

– В каждой было не меньше литра…

Дженкинс налил еще виски.

– В случае с Прю, – решил он больше ничего не скрывать от Джулиана, – небольшое количество спермы было и в желудке тоже. Но я уверен, и не вздумайте спрашивать меня почему, что то была не сперма насильника.

– Вы правы, – согласился Джулиан, – но совсем не в том, в чем уверены. В отличие от многих других насильников, и агрессивных, и тех, кто прячется по кустам, у этого нет абсолютно никакого интереса к оральному акту.

– Вы чертовски уверены в себе.

– Доктор Дженкинс, – сказал Джулиан, машинально переходя на формальную британскую манеру общения, – вы обследовали девушек. Вы один видели собственными глазами, что сотворил с ними насильник. Вы единственный, кто может рассказать мне о всех последствиях насилия. Время щадить друг другу нервы уже прошло. Мы говорили о возможности того, что орган у насильника больше обычного мужского. Но во сколько раз? В два? В три? Что вы можете сказать, исходя из экспертизы жертв?