- Святой Моисей! - обрадовался Шэллом. - У нас найдется то, о чем вы просите! И кто это придумал? - После некоторой паузы он уточнил: Нам нужно два дня.
      - Два дня, - повторил Лейф для Ромеро.
      Тот в ужасе посмотрел на него.
      - Что за спешка? - не выдержал Пэскью. - Вы не можете обождать два дня, чтобы начать измерение запаздывания оптической реакции? Да это невиданно быстро для этого мира. Вы же на Планете Вечности. Привыкайте!
      Лейф пристально взглянул на Пэскью и сказал:
      - Вам не кажется, что вы стали слишком придирчивы за последние пару часов?
      - Нет. У меня осталось еще несколько капель терпения на дне. Когда испарится последняя из них, можете запереть меня на гауптвахту, потому что тогда я тронусь.
      - Успокойтесь. Скоро мы что-нибудь придумаем.
      - Ха-ха! - непочтительно бросил Пэскью.
      - Мы подготовим наш разведывательный вездеход и отправимся в город, посмотрим на них в их среде.
      - Не забыть бы о времени, - одобрительно добавил Пэскью.
      Бронированный восьмиместный вездеход громыхал тяжелыми гусеницами по трапу. Только два особых брандспойта, - по одному в передней и задней его частях, - указывали на наличие на нем оборонительных "фыркающих" пушек, управляемых с пульта вездехода. Металлический прут на крыше этой будки представлял собой радиоантенну. Они могли воспользоваться и вертолетом, вмещавшим четырех человек со снаряжением, но для экскурсий по улицам от него было бы мало проку.
      На переднем сиденье вместе с Лейфом располагались лейтенант Хардинг и дежурный водитель. За ними разместились двое из команды Хардинга, а также Пэскью. Заднее сиденье поделили между собой радист и стрелок. Уолтерсон, Гарсайд и остальные специалисты остались на корабле.
      Они прокатились мимо неспешитов, сидевших сейчас на земле, скрестив ноги, и уставившихся в таблицу, которую с абсолютно безразличным видом демонстрировал им Нолан. Поблизости, соображая, какой материал урока усваивался, а какой нет, грыз ногти Хоффнэгл. Никто из этой группы не показал ни малейшего удивления, когда вездеход спустился по крутому утесу и прогрохотал мимо них.
      Вздрогнув, он с натугой пересек железнодорожное полотно позади поезда и добрался до дороги. Она была безукоризненно гладкой и могла бы поспорить со скоростными трассами на Земле. Не проехав и восьми километров, они встретили одного неспешита - именно таким они себе его и представляли.
      Он полусидел - полулежал в длинном, узком и приземистом одноместном автомобиле, выглядевшем очень солидно. В самом водителе было что-то маниакальное - отрешенное лицо, напряженный взгляд, крепко вцепившиеся в руль руки. По показаниям фотоэлемента на приборной доске вездехода он проревел мимо них со скоростью восемьдесят три и шесть десятых километра в час. Их спидометр показывал ровно восемьдесят километров в час. Значит, он мчался с захватывающей дух скоростью три и шесть десятых километра в час.
      Первым заговорил Пэскью. Вывернув голову назад и глядя вслед автомобилисту, он сказал:
      - Как социолог я авторитетно заявляю, что некоторые из этих созданий слишком уж опрометчивы. Если этот ненормальный едет сейчас в город, находящийся примерно в сорока километрах отсюда, то он доберется туда, по крайней мере, через двенадцать часов. - Лицо его нахмурилось, он посерьезнел и добавил: - Сопоставляя их реакцию с их скоростями, а они стоят друг друга, я не удивлюсь, если у них существуют те же транспортные проблемы, что и в любом другом мире.
      Никто не воспользовался случаем вступить с ним в полемику. Все восемь пассажиров вездехода снова погрузились в состояние оцепенения. Они уже въехали в пригород, полный пешеходов, машин и трамваев, наводнивших улицы. Теперь они то и делали, что объезжали их. Для этого водителю пришлось осваивать новую технику вождения, что было не таким уж легким делом.
      По улицам тащились существа с малиновыми лицами и в тех же бесполых нарядах. Можно было подумать, что после каждого шага они засыпают. Некоторые двигались быстрее остальных, но даже самые проворные из них превращались для вездехода в препятствие, которое следовало огибать. Никому из них не захотелось посмотреть на странную машину, пока она катилась мимо, но многие в недоумении останавливались, когда она находилась уже на расстоянии одного-двух километров.
      Для Лейфа и его товарищей было большим соблазном принять их медлительность за умственную отсталость. Но они сдерживали себя перед таким искушением - очевидность обратного была слишком велика, чтобы ее игнорировать.
      Они ехали по ровным, прямым, правильно спроектированным улицам с тротуарами и водостоками. Дома не поднимались выше двадцати метров, но имели прочный вид и были далеки от примитивных сооружений. Автомобилей по земным стандартам было немного, но все они представляли собой результат значительного инженерного искусства. Небольшие, еле передвигавшиеся трамваи на солнечных батареях вмещали по двадцать четыре пассажира.
      На несколько минут они остановились возле строящегося здания, чтобы понаблюдать за рабочим, укладывающим кирпич. Эта работа заняла у него двадцать минут. Три кирпича в час.
      Лейф сделал некоторые подсчеты:
      - Исходя из того, что их день и ночь длятся по шесть месяцев, и предполагая, что в их измерении они эквивалентны восьмичасовому дню, этот парень укладывает немного больше тысячи кирпичей в час, - он поджал губы и тихо присвистнул. - Я не знаю ни одной формы жизни, которая бы делала это со скоростью пусть даже в два раза меньшей. Даже на Земле робот не может работать быстрее.
      Все приняли молча этот новый аспект проблемы. Разведывательный вездеход двинулся дальше. Теперь перед ними была общественная автостоянка, на которой находилось около сорока машин. Они не могли побороть непреодолимое желание припарковаться. Проехав мимо двух служителей, они аккуратно поставили вездеход в конце одного ряда. Зрачки служителей начали двигаться в их направлении.
      Обращаясь к водителю, радисту и стрелку, Лейф приказал:
      - Вы, трое, остаетесь здесь. Если кто-нибудь будет вам мешать, отвезите его на километр отсюда, и пусть он пробует опять добежать до вас. А если заметите признаки того, что они все вместе собираются достать вас до самых печенок, переезжайте в другой конец стоянки. Когда они доберутся и туда, возвращайтесь снова назад.
      - Куда вы решили идти? - задал вопрос Хардинг.
      - Вон туда, - Лейф указал в направлении здания, имевшего некоторый официальный вид. - Для экономии времени я хотел бы, чтобы вы, ваши люди и Пэскью осмотрели другие сооружения. Выберите какое-нибудь, войдите, поглядите, способны ли они вообще на что-нибудь стоящее.
      Он посмотрел на часы:
      - Чтобы ровно в три все были здесь. Не тратьте время попусту. Опоздавшему придется шагать четырнадцать километров пешком.
      Выйдя из кабины, в двадцати метрах от себя он увидел cлужащего стоянки, двигавшегося к нему и удивленно глядевшего на него своими большими совиными глазами. Лейф подошел прямо к нему. Не встретив никакого сопротивления, он взял из его рук пачку билетов, оторвал один, опять вложил их в малиновые пальцы, присовокупив в качестве платы серебряную пуговицу, и двинулся дальше. Сделав этот красивый жест, Лейф пришел в приятное расположение духа. Когда он пересек площадь и вошел в здание, получатель его дара уже должен был начать рассматривать пуговицу.
      В три они вернулись. На площади царил полный хаос, но вездехода нигде не было. Серия коротких завываний сирены привела их в боковую улицу, где на обочине стояла пропажа.
      - Хотя они и очень медлительны, но им удается располагаться так, что их не объедешь, - начал оправдываться водитель.
      - Они стали сползаться вокруг нас в таком количестве, что нам показалось, будто они зажали нас навсегда. Мы не смогли бы выбраться оттуда: не задавив, по крайней мере, полсотни из них. Я рванул, пока еще оставался небольшой проход. - Он ткнул пальцем в ветровое стекло. - А сейчас они проделывают то же самое здесь. Черепаха, которая гонится за зайцем.
      Один из людей Хардинга, поседевший ветеран нескольких космических кампаний, заметил:
      - Легче справиться с воинственными гарпиями, которые бешено сопротивляются. Тогда вы просто стреляете и прокладываете себе дорогу. Он несколько раз кашлянул, прочистив горло. - Здесь, если ты сидишь слишком долго на одном месте, то должен будешь либо хладнокровно переехать их, либо позволить им поймать себя в ловушку. Ничего не могу тут придумать, - он прокашлялся еще раз. - Проклятая планета. Того парня, что ее открыл, нужно заставить здесь поселиться.
      - Обнаружили что-нибудь в вашем здании? - спросил его Лейф.
      - Да, десяток "фараонов".
      - Кого?
      - Десяток "фараонов", - повторил тот. - Это полицейский участок. Я уверен в этом, потому что все они были одеты в одну униформу, и у каждого дюралевая дубинка. А на стенах висели портреты с замысловатыми надписями под ними. Я не мог бы отличить одно лицо от другого. По мне, все они одинаковые. Но что-то говорит мне, что эти рожи прилеплены на стену не для того, чтобы все видели эту святость.
      - Они проявили какую-то враждебность в отношении вас?
      - Этой возможностью они не воспользовались, - ответил он с откровенным презрением. - Я ходил, смотрел вокруг, это-то и сбивало их с толку. Если бы кто-то из этих неповоротливых простофиль и протянул ко мне руки, я бы мог подойти к нему с другой стороны и стащить с него штанишки в два раза быстрее, чем он дотянулся бы до меня.
      - Мне попалось здание - просто клад, - сообщил Пэскью. - Телефонная станция.
      Лейф круто повернулся и, глядя на него в упор, спросил:
      - Значит, они все-таки говорят на высоких частотах?
      - Нет. Они используют сканнеры и восьмисантиметровые экраны. Мне приходилось смотреть сразу в двадцать кишащих червяками глоток. Более того, говорящий иногда закрывает рот, пряча свои щупальца от экрана и заменяя их шевеление чем-то вроде замедленного языка жестов глухонемых. Мне кажется, что это выворачивание пальцев представляет собой отборную брань.
      Разговор прервал нервничающий водитель:
      - Если мы простоим здесь еще немного, то дорога будет блокирована с обеих сторон.
      - Тогда поехали отсюда, пока еще есть время.
      - Возвращаемся на корабль, сэр?
      - Еще нет. Прокатимся немного, может, сможем отыскать промышленную зону.
      Вездеход устремился вперед, осторожно миновал надвигавшихся на него пешеходов и, не рискнув ехать по заполненной народом площади, покатился по другой отходившей от нее улице.
      Пэскью откинулся назад поудобнее, сложил руки на животе и поинтересовался:
      - Я полагаю, никому из вас не случалось оказаться на пожарной станции? Ему никто не ответил.
      - Вот на что мне бы жутко хотелось посмотреть, - сказал он. - Пара насосов и команда с лестницами, летящая на борьбу с пожаром в километре от них. Скорость горения в этом мире отнюдь не меньше, чем в нашем. Я удивляюсь, что город не сгорел десять раз дотла.
      - Может, и горел, - вступил в беседу Хардинг. - Возможно, что для них это обычное дело. За долгое время привыкаешь к чему угодно.
      - За долгое время, - согласился Пэскью. - Здесь оно достаточно долгое, чтобы исчезнуть во мгле вечности. Именно - долгое время.
      Он перевел взгляд на Лейфа:
      - А вы куда ходили?
      - В публичную библиотеку.
      - Это именно то место, где можно добыть кучу информации. И как много вам удалось раскопать?
      - Только одно, - неохотно признался Лейф. - На письме они пользуются идеограммами, которых насчитывается, по меньшей мере, три тысячи.
      - Это нам очень пригодится, - произнес Пэскью, закатив глаза к небу. - Любой опытный лингвист или обученный специалист по контакту наверняка способен постичь его. Поручите это Хоффнэглу. Он самый молодой среди нас. Единственное, на это ему понадобится тысяча лет.
      Радио издало звук, похожий на отрыжку, и замигало своим красным глазком. Радист настроился на волну. В динамике раздался голос Шэллома:
      - Командор, к нам только что прибыл важного вида субъект на автомобиле, который он, похоже, считает гоночным. Может, это какая-то "шишка", посланная к нам для установления контакта. Это всего лишь догадка, но мы пытаемся ее проверить. Я подумал, что вы хотели бы быть в курсе.
      - Как ваши успехи с ним?
      - Не лучше, чем с остальными. Возможно, он самый сообразительный малый в колледже. Тем не менее Нолан считает, что надо потратить больше месяца, чтобы убедить его в том, что у бабушки жил-был серенький козлик.
      - Ладно, продолжайте работать с ним. Мы скоро возвращаемся.
      Приемник замолчал, и Лейф, обращаясь к остальным, добавил:
      - Кажется, это тот "лихач", которого мы встретили по дороге сюда. Он слегка подтолкнул локтем водителя, показывая налево. - Похоже на какой-то крупный завод. Подождите меня где-то здесь, пока я посмотрю, что там.
      Он беспрепятственно зашел внутрь и через несколько минут вышел.
      - Это мукомольно-перерабатывающий комбинат. Они дробят целые горы орехов, наверное, из окрестных лесов. В подвале установлены две большие машины, никогда таких не видел. Думаю захватить сюда Бентли и хорошенько изучить их. Он специалист по энергетике.
      - Слишком много места для такой мельницы, - осмелился сделать замечание Хардинг.
      - Эта мука идет на изготовление около двадцати различных видов продукции. Кое-что я попробовал.
      - И на что это похоже?
      - Клейстер, которым пользуются для расклейки афиш. Он снова подтолкнул водителя локтем:
      - Вон там еще одна фабрика, - и уже обращаясь к Хардингу: - Вы пойдете со мной. Через пять минут они вернулись:
      - Ботинки, сапоги и тапочки. И делают они их быстро.
      - Быстро? - переспросил Пэскью, и его брови поползли вверх.
      - Быстрее, чем они могут самостоятельно контролировать этот процесс. Все оборудование полностью автоматизировано, когда случается какая-нибудь неполадка, оно выключается. Не такое совершенное, как на Земле, но не намного и отстает.
      Лейф закусил губу и, глядя в окно, о чем-то задумался.
      - Я возвращаюсь на корабль. А вы, ребята, если хотите, можете попробовать разведать что-нибудь еще.
      Это предложение особого энтузиазма у присутствовавших не вызвало.
      На столе его ожидало уже расшифрованное и отпечатанное сообщение.
      ["Командир "Пламени" командиру "Громовержца". По результатам анализов атмосфера Идио пригодна для дыхания. Так утверждают приборы. Но запах имеет абсолютно невыносимый. Планету следовало бы назвать Тошнотина. Если мы вам не нужны, отправляемся в Порт Арлингтона.
      88.137. Мэллори."]
      Заглядывая через плечо Лейфа, Пэскью прочитал его тоже и критически заметил:
      - У этого Бойделла просто мания подбирать всякую гадость прямо с неба. И почему его никто не придушит?
      - Здесь им описана четыреста двадцать одна планета, - напомнил Лейф, постукивая по большому звездному атласу. - И для двух третей из них подходит определение "гадость".
      - Многих бед можно было бы избежать, если бы разведчики пропускали такие планеты и сообщали только о тех мусорных ямах, которые достойны того, чтобы быть нашей собственностью.
      - Потери - это плата за прогресс, как вам известно. Лейф поспешно встал из-за стола и подошел к иллюминатору. Снаружи раздавалось какое-то жужжание. Он снял трубку переговорного устройства:
      - Куда полетел вертолет?
      - На борту Гарсайд и Уолтерсон, - прозвучал голос в трубке. Первый хочет наловить побольше козявок, а второго интересуют образцы горных пород.
      - Хорошо. Фильм уже обработан?
      - Да, командор. Получился хороший и четкий. Если хотите, я отнесу его в проекционную.
      - И, пожалуйста, побыстрее. Я прямо сейчас иду туда. Поручите кому-нибудь заняться пленкой из разведывательного вездехода. Мы отсняли около половины катушки.
      - Вас понял, сэр.
      Для просмотра фильма, сделанного Огилви, Лейф собрал всех присутствовавших в тот момент на корабле специалистов, которых набралось более шестидесяти. Когда просмотр закончился, все угрюмо молчали. Никаких комментариев. Все было понятно и так.
      - Хорошо же мы вляпались, - нашел, наконец, что сказать Пэскью, когда они вернулись в командирскую рубку. - За последние тысячу лет человеческая раса стала полностью технологизированной. Даже самые простые наши космические корабли в значительной степени являются автоматами, особенно, если судить по более ранним стандартам.
      - Да, конечно, - Лейф хмуро изучал стену.
      - Мы представляем собой мозг, - вел дальше Пэскью, решив подсыпать соли на больное место. - И то, что мы представляем собой мозг, вызывает у нас естественную антипатию к работе мышцами. Мы стоим перед выбором: без всяких сложностей таскать бревна или ситом черпать воду.
      - Говорите яснее.
      Желая все-таки пояснить свою мысль, Пэскью продолжил:
      - Мы держим своих поселенцев на тысячах планет. И что же это за поселенцы? Хозяева, надсмотрщики, парни, которые учат, советуют, показывают и указывают, в то время как менее развитые работают руками.
      Лейф не обмолвился ни единым замечанием.
      - Допустим, Уолтерсон и остальные обнаружат, что этот паршивый мир богат необходимыми нам ресурсами, - не отступал от своего Пэскыо. Неужели мы сами опустимся в карьер и начнем их разработку? Неспешиты подходящая и, возможно, старательная рабочая сила. Но какая от них польза, если самые элементарные действия занимают у них десять, двадцать или даже пятьдесят лет? Кто готов сидеть здесь в роли вьючного животного, потому что это единственный путь решить все проблемы одним махом?
      - Огилви видел большую плотину и сооружение, похожее на гидроэлектростанцию, - задумчиво проговорил Лейф. - На Земле ее строительство заняло бы максимум два года. Сколько времени требуется для этого здесь, можно только гадать. Может, двести лет. А может, и четыреста, - он нервно забарабанил пальцами по столу. - Меня это очень беспокоит.
      - Это не беспокойство, а досада. Это разные вещи.
      - Я же сказал вам, что обеспокоен. Эта планета напоминает мне горящий бикфордов шнур, который мы длительное время не замечали, а теперь вдруг увидели. Я не знаю, куда он ведет и какой силы потрясение нас ожидает.
      - Это досада, - настаивал Пэскью, все еще не желая вникать в смысл сказанного Лейфом. - Нам помешали осуществить наши планы, и нам это не нравится. Мы - несокрушимая сила и рано или поздно, но, к конце концов, добиваемся, чего хотим. Мы вполне можем контролировать этот зажженный шнур. Никогда эта форма жизни не подарит нам настоящего, большого потрясения. Они слишком медлительны, чтобы иметь возможность совершить это.
      - Я не это хотел сказать. Меня беспокоит само их существование.
      - Заторможенных лентяев хватало и раньше, даже на Земле.
      - Именно! - воскликнул, соглашаясь, Лейф. - И именно поэтому у меня уже сейчас начинают трястись поджилки.
      Динамик прервал его вежливым покашливанием, а затем сообщил:
      - Докладывает Огилви, сэр. Я сейчас на высоте четыре тысячи девятьсот метров, хоть и далеко, но вас вижу. Что-то мне все это не нравится.
      - А в чем дело?
      - Город обезлюднивается. То же и в ближних поселках. Они в огромном количестве стекаются к дороге и начинают двигаться в вашем направлении. Передние могут достичь вас примерно через три часа. - Короткая пауза. Ничто не указывает на враждебные намерения, никаких признаков организованного выступления. Просто побуждаемая любопытством толпа, насколько я могу судить. Но если это сборище столпится вокруг корабля, глазея на вас, вы не сможете взлететь, чтобы не спалить их тысячами.
      Лейф погрузился в размышления. Корабль имеет в длину полтора километра. Его подъем сопровождается двумя почти километровыми огненными смерчами со стороны каждого борта и еще одним сзади. Для безопасного взлета ему необходимо около четырех с половиной квадратных километров.
      На борту "Громовержца" - тысяча сто человек. Шестьсот из них должны обеспечивать подъем. Оставшимся пятистам придется сдерживать толпу по периметру этой площадки. Потом их нужно будет по несколько человек перевозить вертолетом к новому месту посадки. Возможно ли это? Возможно, но очевидно, что глупо.
      - Мы взлетим сделаем посадку в двухстах километрах отсюда, передал он Огилви. - Это задержит их на пару дней.
      - Мне возвращаться, сэр?
      - Решайте сами.
      - Пассажиры недовольны, они хотят еще пополнить свои коллекции. Я остаюсь. Если потеряю вас из виду, найду по маяку.
      - Ладно.
      Лейф повернулся к микрофону внутреннего оповещения:
      - Включить сирену. Проверить наличие всех членов экипажа на борту. Приготовиться к подъему.
      - Правило Седьмое, - усмехнулся Пэскью. - Любое действие, причиняющее неоправданный ущерб невраждебной форме жизни, признается самым большим нарушением Кодекса Контакта. - Он иронично развел руками. - Итак, они ползут к нам, как огромная армия ленивцев, а мы должны бежать, поджав хвост.
      - Вы придумали что-то лучше? - раздраженно спросил Лейф.
      - Нет, ничего. Что за черт!
      Завыла сирена. Вскоре "Громовержец" стало слабо трясти, что указывало на то, что камеры сгорания и стартовый ускоритель находятся уже в разогретом состоянии. Внезапно в рубку с диким выражением лица влетел Хоффнэгл. В одной руке он сжимал скрученные в рулон таблицы для контакта.
      - Это, наверное, шутка? - заорал он, размахивая таблицами и даже забыв добавить "сэр". - Мы успешно проработали здесь две вахты, потратив на эти беседы все свободное от дежурства время, и один из них уже только что закончил рисовать орбиту. Теперь вы отзываете нас.
      Он ожидал ответ, весь кипя от негодования.
      - Мы меняем место.
      - Меняем место? - Он посмотрел так, как будто никогда не слышал о подобных вещах. - На какое?
      - В двухстах километрах отсюда. Хоффнэгл недоверчиво уставился на Лейфа, громко глотнул, открыл рот, затем закрыл его и снова открыл.
      - Но это значит, что нам нужно будет начинать все сначала и уже с другой группой?
      - Боюсь, что так, - согласился Лейф. - Те, с кем вы пробовали говорить, могли бы лететь с нами, но попытка заставить их понять, что от них требуется, займет слишком много времени. Ничего не остается, как все повторить заново.
      - Нет! - завопил Хоффнэгл, совершенно обезумев. - Нет! Все, что хотите, но не это!
      За его спиной неожиданно возник Ромеро.
      - Что не "это"? - Он тяжело дышал и выглядел, как загнанная скаковая лошадь.
      Пытаясь рассказать ему недобрую весть, Хоффнэгл, казалось, забыл все слова; все, что ему удалось сделать, было несколькими невразумительными жестами.
      - Специалист по контакту, не способный установить контакт с другим специалистом по контакту, - заявил Пэскью, продемонстрировав научный подход к происходящему.
      - Они меняют место, - с большим усилием выдавил из себя Хоффнэгл.
      Получилось очень испуганно.
      Испустив отчаянное "Что?!", Ромеро побагровел в два раза сильнее, чем неспешиты. Несколько секунд он действительно выглядел одним из них, стоя окаменевший, с остановившимся взглядом.
      - А ну, давайте отсюда! - взорвался Лейф. - Давайте, давайте! Пока сюда не явился Нолан. С меня уже хватило вас двоих. Идите куда-нибудь, где сможете немного остыть. И запомните, не вы одни попали в такое положение.
      - Да, не мы одни, - обозленно проронил Хоффнэгл. - Но только мы несем такое бремя ответственности за...
      - Все несут бремя ответственности, кто за что, - резко оборвал его Лейф. - И всех они утомили предостаточно. Убирайтесь отсюда, пока я окончательно не вышел из себя и не вызвал для вас конвой.
      Они удалились с нескрываемым пренебрежением. Лейф сел за стол и покусывая нижнюю губу, занялся своими бумагами. Прошло двадцать минут. Он посмотрел на хронометр на стене, включил переговорное устройство и, обращаясь к Бентли, спросил:
      - Почему до сих пор не взлетаем?
      - Нет сигнала с поста контроля, сэр. Он перезвонил на пост контроля:
      - Чего вы ждете?
      - Та группа из поезда все еще околачивается в пределах реактивного следа, командор. Или им никто не говорил отойти, или же, если и сказали, они еще не успели сообразить.
      Лейф редко неприлично ругался, но сейчас крепкого словца не сдержал. Он позвонил в третий раз, вызывая Хардинга:
      - Лейтенант, быстро пошлите два взвода ваших людей наружу. Посадите всех этих инопланетян опять в поезд. Позаталкивайте их внутрь и как можно быстрее возвращайтесь.
      Он снова занялся документами. Пэскью сидел в углу рубки, грызя ногти и улыбаясь сам себе. По прошествии получаса Лейф опять хлестко выругался и включил переговорное устройство:
      - Ну, в чем там дело?
      - Все еще нет сигнала, командор, - покорно ответил Бентли.
      Звонок на пост контроля:
      - Я отдал приказ после очистки территории немедленно взлетать. Почему он не выполнен?
      - Один инопланетянин все еще находится в зоне поражения, сэр.
      Следующий звонок Хардингу:
      - Разве я не говорил вам порассаживать инопланетян в поезд?
      - Так точно, сэр, говорили. Все пассажиры возвращены на свои места пятнадцать минут назад.
      - Не городи ерунды! Твои люди оставили одного, и теперь он болтается вокруг и задерживает корабль.
      - Этот не из поезда, сэр, - спокойно возразил Хардинг. - Он приехал на машине. Относительно него вы никаких распоряжений не давали.
      Лейф двумя руками сгреб все, что лежало на его столе, после чего раздался его рев:
      - Уберите его отсюда к черту! Посадите его в его приспособление и спихните по дороге. Немедленно!
      Он откинулся на своем кресле, что-то бормоча себе под нос.
      - Как вам нравится идея подать в отставку и купить себе ферму? поинтересовался Пэскью.
      Новое место посадки было выбрано на гребне единственного на километры вокруг лысого холма. Обгоревшие пни на нем служили напоминанием о лесном пожаре, который, начавшись на вершине, распространился вниз по склонам, пока, возможно, не был затушен сильным дождем.
      Поросшие густым лесом холмы простирались отсюда во всех направлениях. Железной дороги поблизости не было, но внизу через долину проходило шоссе, за которым змеилась небольшая река. На расстоянии шести километров виднелись два поселка, а также средней величины город в восемнадцати километрах к северу.
      Некоторый опыт пребывания на планете значительно ускорил разведку. Орншоу, дежурный пилот, поднял в воздух свой вертолет, взяв на борт Уолтерсона и еще четырех специалистов, превысив тем самым допустимую норму грузоподъемности. Разведывательный вездеход поехал в город, приняв в себя целое войско исследователей, включая Пэскью. Три ботаника и один лесовод отправились в лес, сопровождаемые десятком пехотинцев, которым также полагалось нести их трофеи.
      Хоффнэгл, Ромеро и Нолан побрели к ближайшему поселку, разложили свои таблицы посреди небольшой площади и молились на сельского гения, способного постичь значение основных жестов быстрее, чем за неделю. Группа инженеров корабля направилась изучать провода, натянутые на ажурных столбах и пересекавшие холмы в западном и южном направлениях. Специалист по гидрофауне, говоривший, что его выбор был определен с рождения прозвищем Угорь, просиживал часами на берегу реки со своими удочками, не зная, какую наживку выбрать, какова может быть его добыча и вообще, хватит ли ему целой жизни, чтобы поймать здесь хоть что-нибудь.
      Во время всей этой оргии сбора данных Лейф оставался на корабле. У него было мрачное предчувствие относительно дальнейших событий. Время показало, что он не ошибся. В течение тридцати часов Орншоу дважды менялся с Огилви и теперь заступил на дежурство в третий раз. Находясь на высоте четыре тысячи пятьсот метров над "Громовержцем", он вышел на связь:
      - Командор, мне очень жаль, что приходится сообщать такие новости, но они опять идут. Кажется, они стали соображать быстрее. Может, были оповещены по своим системам визоэкранов?
      - За сколько, по вашему, они доберутся сюда?
      - Жители поселков примерно через два часа. Толпе из города нужно часов пять-шесть. Впереди них возвращается вездеход.
      - Верните на корабль, кого вы там взяли, и слетайте за этими тремя контактерами, - приказал Лейф. - Потом подберите еще какого-нибудь любителя прогулок.
      - Есть, сэр.
      Над долиной кошмарно застонала сирена. В поселке Хоффнэгл прервал свое замедленное жестикулирование и разразился страстной тирадой, которая изумила неспешитов двумя днями позже. В чаще лесовод свалился с дерева и придавил собой пехотинца, тоже обладавшего, как оказалось, мощным голосом.
      Это походило на эффект брошенного в пруд камня. Кто-то нажал кнопку тревоги и волна последовавших за этим событий разошлась по окрестностям.
      Уже порядком обозленные, они поменяли место еще раз. Этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, изменить положение солнца, которое упрямо зависло посредине неба и переместилось за это время не более, чем на один градус земного дня.
      Третья вахта, устав, как собаки, улеглась спать. Если судить по их угрюмому виду, они только и мечтали, чтобы забыться в сладких объятиях сна. Охотники за данными умерили свой пыл, чувствуя, что времени катастрофически не хватает, и это на планете, где оно течет так медленно. Огилви на своем жужжащем аппарате слетал на ночную сторону, обнаружив половину этого мира впавшим в глубокую спячку. Вся жизнь там замерла, нигде не прослеживалось даже малейшего движения ни человека, ни машины.
      Подобное состояние сохранялось двадцать один час, после чего обитатели окрестностей вновь отправились посмотреть на дармовое представление. Еще раз взвыла сирена, подбадривая землян обогатить свой лексикон. "Громовержец" поднялся в воздух и опустился уже на ночной стороне в шестистах километрах от ее края.
      Тактика, по мнению Лейфа, вполне отвечала обстоятельствам. Бодрствующим жителям дневной стороны теперь понадобилось бы двенадцать дней, чтобы дошагать до них. И то только в том случае, если какой-то неспешит, страдающий бессонницей, успел разглядеть их и сообщил по телефону теперешнее местонахождение корабля. Такого доноса вполне хватило бы: ослепительное сияние длинных рядов иллюминаторов "Громовержца" прорезало темноту ночи и величественным заревом отражалось в небе.