Несмотря на отмеченные нами элементы мистики, греческое мышление в целом противостоит мистицизму.
      Следующий элемент в троице Плотина называется Нус (мировой разум). Кажется, невозможно найти соответствующий перевод для этого понятия. Здесь подразумевается что-то очень похожее на дух, но не в мистическом, а в интеллектуальном его значении. Отношение между Нусом и Единым можно объяснить с помощью следующей аналогии. Единое подобно солнцу, которое излучает свет. Нус является тем светом, при помощи которого Единое видит себя. В каком-то смысле все это можно сравнить с самосознанием. Если мы отойдем от чувственного восприятия, мы познаем мир как с помощью Нуса, так и при помощи Единого, подобием которого является Нус. Здесь можно провести параллель с понятием диалектики в "Государстве" Платона, где, как известно, сходный процесс ведет к пониманию формы Добра.
      Третий и последний элемент троицы называется Душа, двойственная по своей природе. В своем внутреннем проявлении она направляется вверх - к Нусу, по своему внешнему проявлению постоянно стремится вниз - к миру чувств, которому она обязана своим происхождением.
      В отличие от стоиков, которые отождествили Бога с окружающим миром, теория Плотина отвергает пантеизм; она ближе к идеям, развитым Сократом.
      Но хотя Природа рассматривается как низшее состояние души, она не считается злом, как учили гностики. Наоборот, мистицизм Плотина совершенно свободно допускает, что Природа прекрасна и занимает свое законное место в системе вещей, какое ей и следует занимать. Этот великодушный взгляд на природу не разделялся ни более поздними мистиками и религиозными деятелями, ни даже философами. В своем неискоренимом идеализме они видели в красоте и удовольствиях основу всякого зла. Вопрос, как такие крайние доктрины могли быть прибежищем неуравновешенных фанатиков, является, конечно, в высшей степени абстрактным. Тем не менее бредовый культ уродства господствовал в течение многих столетий. Христианство официально придерживается странного положения, что удовольствие греховно. Что касается вопроса о бессмертии души, то Плотин принимает точку зрения, выдвинутую в "Федоне" Платона. Говорят, что душа человека является субстанцией, а так как субстанции вечны, то вечна и душа. Эта точка зрения сходна с точкой зрения Сократа, который считал, что душа является внешним проявлением предметов. И все же теория Плотина содержала в себе элемент учения Аристотеля. Хотя душа вечна, она имеет тенденцию соединиться с Нусом и, таким образом, теряет свою индивидуальность, не говоря уже о целостности.
      Мы завершаем наш обзор античной философии, охватив около девяти столетий, - от Фалеса до Плотина. Линия разделения со средними веками в философии проходит здесь, это не означает, что не было более поздних мыслителей, которые бы придерживались традиций античности. В известном смысле это справедливо для всей философии. Тем не менее возможно различить несколько крупных явлений в развитии культурных традиций. Именно это и демонстрирует философия Плотина. С этого времени, во всяком случае на Западе, философия испытывает жесткий контроль церкви. Это справедливо даже для таких исключений, как Боэций. В то же самое время нужно иметь в виду, что после падения Рима, вначале при византийском, а затем при мусульманском правлении, философская традиция, свободная от религиозных колодок, вовсе не прекратила своего существования.
      Оглядываясь назад, на философские достижения древнего мира, поражаешься чрезвычайной мощи греческой мысли, ее способности разбираться в общих вопросах бытия. Платон сказал, что начало философии лежит в удивлении; действительно, способностью удивлять и поражать древние греки обладали как никто. Общие понятия, дух исследования и научный метод величайшие достижения греков, способствовавшие становлению западного мира. Конечно, неблагодарное занятие - проводить сравнения между различными культурами, но если бы пришлось характеризовать западную культуру одним словом, то можно было бы сказать, что она основывается на этике умственной инициативы, которая по своему происхождению является греческой.
      Другой основной чертой греческой философии является то, что она стремится к ясности и точности. Ее истины, как таковые, не несут на себе ауры недосказанности.
      Греки уделяли особое внимание общению и языку. Конечно, существуют некоторые мифологические мистические элементы, в частности у ранних философов. Склонность к мистике впервые заметна у последователей Пифагора и проходит через всю античную философию. Но этот мистицизм носит в значительной мере внешний характер по отношению к самому предмету исследования. Он влияет на многое, но только не на этику исследования. Лишь при упадке греческой цивилизации мистицизм стал играть более заметную роль. В учении Плотина мистицизм уже противостоит духу греческой философии.
      Одна из основных проблем, с которой столкнулись древние мыслители намного более серьезным образом, чем современные, возникла из того, что, в то время как сейчас мы можем обратиться к традициям прошлого, для первых философов Греции не существовало никакой традиции.
      Свой философский, научный и технический словесный аппарат мы в основном берем из классических источников, часто даже не осознавая степени заимствования. Для греческого исследователя все нужно было делать с самого начала. Нужно было придумывать новые приемы речи, изобрести технические термины, выведенные из материала, предоставляемого повседневной речью. Если, таким образом, временами нам кажется, что способы выражения греками своей мысли неуклюжи, мы должны помнить, что они часто идут ощупью в поисках выражений, адекватных мысли, причем все находится в процессе созидания и поисков.
      Необходимо некоторое усилие, чтобы представить себе, будто мы, англосаксы, должны заниматься философией и наукой вне связи с греческими и латинскими философами.
      От античности до Возрождения и появления современной науки на основе обращения к идеям древнего мира должно было пройти около 12 столетий. Бесполезно спрашивать, почему был возможен такой перерыв в умственном развитии человечества. Он имел место, и не стоит искать простых ответов. И все же несомненно справедливо, что мыслителям Греции и Рима не удалось развить столь нужную им верную политическую теорию.
      Если падение греков в основном произошло вследствие присущего им некоторого высокомерия, порожденного очевидным превосходством их интеллектуальных способностей над способностями варваров, то римляне пали из-за явного недостатка воображения. Склад их ума проявлялся различными способами, и не в последнюю очередь в монументальной архитектуре времен Империи. Различие между греческим и римским духом может быть хорошо проиллюстрировано противопоставлением греческого храма и поздней римской базилики. Интеллектуальное наследие Греции выглядит гораздо более утонченным и элегантным.
      Философское наследие Греции - это в основном движение к свету и просвещению. Оно направлено на освобождение ума от пут невежества. Оно преодолевает страх перед неизвестным, представляя мир как что-то доступное разуму. Его средство - логос и его стремление - к знаниям в форме Добра.
      Объективное исследование признается этически состоятельным: благодаря ему, надежнее, чем через религиозные таинства, человек достигает благополучия. Традиции объективного исследования содействуют становлению жизнерадостного мировоззрения, лишенного ложной сентиментальности. Для Сократа жизнь бессмысленна, если он не будет исследовать феномен науки. Аристотель придерживается следующей точки зрения: цель жизни состоит не в том, чтобы жить долго, а в том, чтобы жить хорошо. Идеал, следовательно, жить хорошо и долго. Неоспоримо, что свойственная грекам свежесть мысли теряется в эллинистические и римские времена, когда одерживает верх стоическое сознание. Тем не менее справедливо, что все, что есть лучшего в интеллектуальной основе западной цивилизации, восходит к традициям мыслящей Греции.
      РАННЕЕ ХРИСТИАНСТВО.
      В греко-римские времена, как и сегодня, философия была в основном независима от религии. Философы, конечно, могли задаваться вопросами, которые представляли интерес и для тех, кто занимался религиозными проблемами. Но духовные институты не имели влияния или власти над мыслителями того времени. Промежуточный период, длившийся с падения Рима до конца средних веков, отличается в этом отношении как от предшествующих, так и от последующих периодов. Философия на Западе стала деятельностью, которая процветала под покровительством и руководством церкви. Тому был ряд причин. Когда Западная Римская империя распалась, функции Бога и императора уже были отделены одна от другой, образовалось две власти.
      Поскольку при Константине христианство стало государственной религией, церковь взяла на себя все вопросы, касающиеся Бога и религии, оставив императору право присматривать за земными делами. В принципе власть церкви оставалась неоспоримой, хотя постепенно она приходила в упадок до тех пор, пока Реформация не подорвала ее устои, настояв на личном характере общения человека с Богом. С тех пор церковь стала инструментом возникавших национальных государств.
      В то время как в центральной части старой империи светские традиции в области знаний еще сохранялись некоторое время, варварскому северу нечего было сохранять. Таким образом, грамотность стала почти исключительно признаком членов церкви или клерикалов, память об историческом развитии которых сохранилась в слове "клерк". То, что осталось от традиции прошлого, сохранялось церковью, а философия стала отраслью знания, предназначенной подтвердить главенство христианства и его защитников. Когда эти принципы в целом были приняты, церковь достигла и удерживала власть и богатства. Но были и другие традиции, которые стремились к верховенству, это - старые римские традиции, благодаря упадку которых и началось возвышение церкви, и новые немецкие традиции, из которых возникла феодальная аристократия, занявшая место политической организации старой Империи. Однако ни одни из них не были представлены основательно разработанной общественной философией, и еще менее они были способны оспаривать власть церкви. Римская традиция постепенно восстанавливала свои позиции, начиная с итальянского Возрождения в XIV в. и далее, а немецкая традиция прервалась с Реформацией в XVI в. Но в средние века философия оставалась тесно связанной с церковью.
      Вместе с заменой власти Бога-императора на две власти: духовенства как представителя Бога на Земле, с одной стороны, и императора - с другой обозначились и другие дуализмы. Прежде всего - ощутимая реальность дуализма латинского и германского элементов культуры. Власть церкви оставалась латинской, тогда как Империя подпала под власть германских потомков варварских захватчиков. До тех пор, пока она не пала под ударами Наполеона, она была известна как Священная Римская империя германской нации. Далее, мы имеем разделение людей на духовенство и мирян. Первые были стражниками ортодоксального
      вероучения, и, поскольку церковь успешно противостояла натиску различных ересей, во всяком случае на Западе, позиции духовенства заметно укрепились. Некоторые из христианских императоров раннего периода симпатизировали арианству, но в итоге победила ортодоксия. Затем обозначилась противоположность между царством небесным и различными земными царствами. Источник этого следует искать в Евангелии, но оно приобретет более непосредственное значение после падения Рима. Хотя варвары могли разрушать города, но град Божий не может быть разграблен. И наконец, существует противоположность между духом и плотью. Она значительно более древнего происхождения и восходит к сократовским теориям о теле и душе. В своей неоплатоновской форме эти понятия стали центральными у Павла в варианте новой религии. Именно этот источник вдохновлял аскетизм ранних христиан.
      Таков в общих чертах мир, в котором начинало развиваться то, что кратко можно назвать "католической философией". Впервые она проявилась в зрелом виде у св. Августина, на которого оказал влияние главным образом Платон, и эта зрелость достигла своего пика у св. Фомы Аквинского, поставившего церковь на аристотелевский фундамент, который с тех пор защищали ее основные апологеты. Из-за того что эта философия так тесно связана с церковью, обоснование ее развития и влияния на последующие века будет содержать на первый взгляд неверное освещение истории. Но некоторое объяснение этих событий необходимо, если мы хотим понять дух того времени и его философию.
      Христианство, ставшее преобладающей религией на Западе, - это боковая ветвь от религии евреев с определенной греческой и восточной примесью.
      С иудаизмом христианство разделяет точку зрения, что Бог имеет своих любимцев, хотя, конечно, в обоих случаях избранники различны. Обе религии придерживаются одного взгляда на историю, которая начинается божественным созиданием и движется к некоему божественному концу. Были, правда, некоторые различия во мнении, например на то, кто был мессия и чем он собирался завершить историю. Для иудеев Спаситель еще должен был прийти и принести им победу на Земле, тогда как христиане увидели его в Иисусе из Назарета, чье царство, однако, было не в этом мире. Подобно этому, христианство приняло иудейскую концепцию праведности как ведущего принципа, помогающего каждому человеку, а также настояло на догме. Как в последующем иудаизм, так и христианство присоединилось к по существу неоплатоновскому представлению о мире ином. Но тогда как греческая теория - философская и не всегда легко воспринимается каждым, иудейский и христианский взгляды переносили расчеты в будущее, когда праведники отправятся на небеса, а нечестивцы будут гореть в аду. Элемент возмездия, или воздаяния, в этой теории сделал ее понятной для всех.
      Чтобы уяснить, как развивались эти верования, мы должны вспомнить, что Яхве, Бог евреев, был вначале первым и основным божеством семитского племени, который покровительствовал своему народу. Наряду с ним были и другие божества, руководившие другими племенами. В то время не было и намека на мир иной. Господь Бог Израиля направлял земные судьбы своего племени. Он - ревнивый Бог, и он не потерпит, чтобы у его людей были другие боги, кроме него. Пророки прошлого были политическими лидерами, которые тратили очень много времени на то, чтобы подавить поклонение другим богам из страха навлечь недовольство Яхве и подорвать общественную сплоченность евреев. Этот националистический и племенной характер еврейской религии усилился вследствие ряда национальных бедствий. В 722 г. до нашей эры северное царство - Израиль подпало под власть ассирийцев, которые увезли большую часть его жителей. В 606 г. вавилоняне захватили Ниневию и разрушили Ассирийскую империю. Южное царство - Иудея было покорено вавилонским царем Навуходоносором, который захватил Иерусалим в 586 г. до нашей эры, сжег Храм и увел большое количество евреев в плен в Вавилон.
      Евреям не дозволялось вернуться в Палестину до тех пор, пока в 538 г. персидский царь Кир не захватил Вавилон. Именно во время вавилонского плена укрепились догматика и национальный характер этой религии. Раз Храм был разрушен, евреи вынуждены были обходиться священными ритуалами. Многое в традиционном учении их религии, в том виде как оно сохранилось сегодня, восходит к тому периоду.
      С этого же периода берет свое начало рассеивание евреев, поскольку не все из них вернулись на родину. Те, кто вернулся, создали относительно незначительное теократическое государство. После Александра они каким-то образом сумели сохранить свои позиции в затянувшемся споре между селевкидской Азией и птолемеевским Египтом. Значительное еврейское поселение возникло в Александрии, и во всем, кроме религии, оно вскоре совершенно эллинизировалось. Следовательно, еврейские священные писания должны были быть переведены на греческий, вследствие чего и возникла Септуагинта, названная так потому, что, как гласит легенда, семьдесят переводчиков независимо друг от друга сделали идентичные варианты перевода Библии. Но когда селевкидский царь Антиох IV в первой полови не II в. до нашей эры попытался эллинизировать евреев силой, то они подняли восстание под предводительством братьев Маккавеев. С великим мужеством и силой духа евреи боролись за право поклоняться Богу по-своему. В конечном итоге они победили и семейство Маккавеев стало править как верховные жрецы. Этот ряд правителей называют Хасмонейской династией; она правила до времен Ирода.
      В значительной степени успешное сопротивление Маккавеев во времена, когда рассеявшиеся евреи стали быстро эллинизироваться, обеспечило выживание еврейской религии и посредством этого обеспечило условия, без которых христианство, а позднее и ислам не смогли бы развиваться. Также именно в это время в еврейскую религию просочилось понятие мира иного (потустороннего мира), поскольку события восстания показали, что здесь, на земле, несчастья часто первыми настигают тех, кто самый добродетельный. В течение 1 в. до нашей эры, помимо ортодоксии, развивалось, под влиянием эллинизма, значительно более зрелое движение, предвосхищавшее в своем учении переоценку этики Христом в Евангелии. Первоначальное христианство это фактически реформированный иудаизм, подобно тому как протестантизм был сначала движением за реформы внутри католической церкви.
      При Марке Антонии правление верховных жрецов было упразднено и Ирод, совершенно эллинизированный еврей, был назначен царем. После его смерти в IV в. до нашей эры Иудеей правил непосредственно римский прокуратор.
      Но евреи отнеслись недоброжелательно к римскому Богу-императору. Как, впрочем, и христиане. Но, в отличие от христиан, по крайней мере в принципе заявлявших о смирении, евреи в целом были гордыми и надменными, напоминая этим греков классического периода. Они упрямо отказывались признать любого Бога, кроме своего. Совет Иисуса отдать кесарю кесарево, а Богу богово типичный пример такой непокорности евреев. Хотя на первый взгляд кажется, что это - компромисс, на самом деле это отказ признать тождество Бога и императора. В 66 г. нашей эры евреи подняли восстание против римлян, и в результате горького для них исхода войны Иерусалим в 70 г. нашей эры был взят римлянами, а Храм разрушен во второй раз. Запись об этих событиях сохранилась на греческом языке у эллинизированного еврейского историка Иосифа Флавия.
      От этого события берет свое начало второе и окончательное рассеяние евреев. Как и во времена вавилонского плена, ортодоксия стала еще более суровой. После 1 в. нашей эры христианство и иудаизм рассматривали друг друга как две отдельные и антагонистические религии. На Западе христианство вызвало ужасное чувство антисемитизма, так что евреи с этого времени стали изгоями общества, подвергаемыми гонениям и эксплуатируемыми вплоть до XIX в., когда им было предоставлено избирательное право. И только в мусульманских странах, особенно в Испании, они процветали. Когда мавры были наконец изгнаны, именно благодаря еврейским мыслителям-полиглотам из мавританской Испании классические еврейские традиции вместе со знаниями арабов были переданы церковникам. В 1948 г. евреи вновь получили землю обетованную. Сумеют ли они развить новую, свою собственную культуру, говорить об этом еще слишком рано.
      Инакомыслящие еврейские секты, в рамках которых и формировалось первоначальное христианство, не предполагали сначала, что новая вера получит распространение среди неевреев. В своей исключительности эти ранние христиане придерживались старых традиций. Иудаизм никогда не стремился обратить их в свою веру, и теперь, в своем реформированном виде, он не смог бы привлечь новых сторонников, так как навязывал обрезание и обрядовые ограничения в пище. Христианство могло бы так и остаться сектой неортодоксальных евреев, если бы один из его последователей не взялся за расширение основы для привлечения прозелитов. Павел из Тарса, эллинизированный еврей и христианин, убрав эти внешние препятствия, сделал христианство общедоступным.
      И все же для эллинизированных граждан Империи Христос не подходил в качестве сына бога евреев. Этого недостатка удалось избежать гностицизму, синкретическому движению, которое возникло в то же время, что и христианство. Согласно гностицизму, ощущаемый, материальный мир был создан Яхве, который, будучи младшим богом, рассорился с верховным богом и с тех пор творил зло. Наконец, сын верховного бога поселился среди людей под видом смертного, с тем чтобы опровергнуть ложное учение Ветхого Завета. Таковы, вместе с долей платонизма, составляющие гностицизма. Он соединяет в себе элементы греческих легенд и орфического мистицизма с христианским учением и другими восточными влияниями, вдобавок с эклектической примесью философии, обычно платоновской или стоической. Манихейская разновидность последующего гностицизма зашла так далеко, что отождествляла различие между духом и материей с противоположностью между добром и злом. В своем презрении к вещам материальным они пошли дальше, чем когда-либо отваживались стоики. Они запрещали есть мясо и объявляли секс в любом виде или форме совершенно греховным делом. Судя по тому, что они уцелели в течение нескольких веков, можно, вероятно, предположить, что эти суровые доктрины применялись не вполне успешно.
      Со времени Константина секты гностиков имели меньшее значение, но все же оказывали определенное влияние. Секта докетиков учила, что распят был не Христос, а некий призрак. (От греч. - казаться. Группа гностиков (IV в. нашей эры), считавшая, что она глубже других объяснила истинную природу Христа как некоего призрака, символа). Здесь вспоминается распятие Ифигении из греческой легенды. Мухаммед, который допускал, что Иисус был пророком, хотя и не таким значительным, как он сам, позднее принял взгляд докетиков.
      По мере того как христианство все тверже вставало на ноги, его враждебность к религии Ветхого Завета становилась все более жестокой. Считалось, что евреи не сумели узнать в Христе Мессию, о котором было объявлено пророками прошлого, и поэтому они - зло. Начиная со времен Константина антисемитизм стал уважаемой формой христианского рвения, хотя на деле религиозные причины были здесь не единственными. Странно, что христианство, которое само подвергалось ужасным гонениям, приобретя власть, обрушилось с такой же жестокостью на меньшинство, которое просто было таким же стойким в своих верованиях.
      В одном отношении новая религия сделала новый, примечательный поворот. Религия евреев в целом - это простое и нетеологическое учение. Эта чистосердечность сохранилась даже в синоптических евангелиях. Из четырех канонических евангелий три первые (от Матфея, Марка и Луки) называются "синоптическими", ибо они излагают жизнь и идеи Иисуса с одинаковой точки зрения, совпадая в общем плане, в содержании значительной части рассказов и отчасти - в букве. Впрочем, разночтения у исследователей и толкователей велики, а в ряде случаев непримиримы. Вопрос об Евангелии от Иоанна еще сложнее, поскольку оно трактует Иисуса как Логос во плоти. Но у Иоанна мы уже находим начало тех теологических рассуждений, значение которых возрастало по мере того, как христианские мыслители пытались приспособить метафизику греков к потребностям их собственной новой веры. Нас занимает больше не фигура богочеловека Христа, "помазанника", а его теологический аспект как Слова, концепция которого восходит от стоиков и Платона к Гераклиту. Эта теологическая традиция впервые систематически была выражена в работе Оригена, жившего в 185-254 гг. в Александрии. Он учился у Аммония, учителя Плотина, с которым у него много общего. Согласно Оригену, Бог бестелесен во всех своих трех ипостасях. Он придерживается старой Сократовой теории о том, что душа существует в независимом состоянии еще до появления тела, входя в него при рождении. Из-за этого, как и из-за точки зрения, что в конце все будут спасены, его позднее считали виновным в ереси. Но и при жизни он поссорился с церковью. В молодости он принял крайние меры предосторожности против слабости своей плоти, сделав кастрацию, чего церковь не одобряла. Будучи униженным таким образом, он не имел более права быть священником, хотя, как оказалось, по этому вопросу имеется некоторое расхождение мнений.
      В книге "Против Цельса" Ориген дает подробный ответ Цельсу, книга которого, направленная против христиан, не сохранилась. Здесь мы впервые находим апологетические черты доказательства, которое настаивает на божественной природе Евангелия. Среди прочего тот факт, что вера имеет общественно значимое влияние на ее приверженцев, принят как доказательство обоснованности веры. Последний - прагматический взгляд, который был поддержан таким довольно современным мыслителем, как Уильям Джеймс. Легко увидеть, однако, что такое доказательство - обоюдоострое оружие, поскольку все зависит от того, что вы считаете ценным. Марксисты, которые были не в ладах с общепринятым христианством, назвали религию опиумом для народа, и с прагматических позиций имели полное право делать все, что только можно, чтобы противостоять ей.
      Централизация управления церковью была постепенным процессом. Вначале епископы выбирались на местах членами общин. Только после Константина епископы Рима стали сосредоточивать в своих руках все больше и больше власти. Поддерживая бедных, церковь приобрела толпу приверженцев, примерно как в прошлом делали сенаторские семейства в Риме. Правление Константина было временем борьбы учений, которая вызвала большой беспорядок в Империи. Император использовал свое влияние для того, чтобы в 325 г. для разрешения некоторых из этих вопросов собрался Никейский собор. Он определил нормы ортодоксии и признал арианство ересью. С тех пор церковь именно такими методами устраняла различия в развитии учения. Согласно учению Ария, александрийского священника, Бог-Отец имеет превосходство над Сыном, и это - две отдельные сущности. Противоположную ересь защищал Савеллий, который придерживался мнения, что это были просто два аспекта одной личности. Ортодоксальный взгляд, который в конечном итоге победил, ставит Бога-Отца и Бога-Сына на одном уровне, считая, что они подобны по сущности, но выступают в разных лицах. Арианство, однако, продолжало процветать, равно как и множество других ересей. Основным защитником ортодоксального лагеря был Афанасий, с 328 по 373 г. епископ александрийский. На стороне арианства были преемники Константина, за исключением Юлиана Отступника, который был язычником. Но с приходом в 379 г. Феодосия ортодоксия также получила императорскую поддержку.
      К последнему, христианскому, периоду Западной Римской империи относятся три влиятельных церковника, которые разными путями помогли укрепить власть церкви. Все трое позднее были канонизированы. Амвросий, Иероним и Августин родились в середине IV в. с разницей в несколько лет по отношению друг к другу. Вместе с папой Григорием Великим, деятельность которого относится к VI в., их стали называть учителями церкви.
      Из этих троих только последний был философом. Амвросий, яростный защитник власти церкви, заложил основы отношений между государством и церковью, которые преобладали на протяжении средних веков. Иероним был первым, кто сделал латинский перевод Библии. Августин размышлял о теологии и метафизике. Своим теологическим обрамлением католицизм вплоть до Реформации, главным образом, обязан ему, так же как и основные принципы реформированной религии. Сам Лютер был августинским монахом.
      Амвросий родился в 340 г. в Трире. Он получил образование в Риме и поступил на государственную службу. В 30 лет он был назначен правителем Лигурии и Эмилии на севере Италии и эту должность занимал четыре года. В этот период, по неизвестным причинам, он отринул светскую жизнь, но, правда, не политическую деятельность. Он был избран епископом Милана, бывшего тогда главным городом Западной империи. Благодаря своему епископскому месту Амвросий оказал сильное политическое влияние, бесстрашно и часто бескомпромиссно настаивая на духовном превосходстве церкви.
      Положение религии было прочным и ясным, и казалось, ортодоксии ничто не угрожает, пока императором был Грациан, сам - католик. Он, однако, относился пренебрежительно к своим императорским обязанностям и поэтому, в конечном итоге, был убит. Начались беды. Власть узурпировал Максим, который правил на всем Западе, кроме Италии, где власть по праву перешла к младшему брату Грациана Валентиниану II. Так как император был еще младенцем, власть фактически была в руках его матери Юстины. Она была арианкой, поэтому неминуемо было столкновение. Точкой пересечения, в которой особенно часто сталкивались язычество и христианство, был, конечно, сам город Рим. При сыне Константина Констанции статую Победы вынесли из здания сената. Юлиан Отступник вновь поставил ее на место, Грациан опять выкинул ее, хотя некоторые сенаторы просили, чтобы ее вернули. Но христианская группа в сенате, при помощи Амвросия и папы Дамасия, возобладала. Когда Грациана убрали с престола, язычники в 384 г. попытались перетянуть на свою сторону. Валентиниана II. Чтобы не допустить этого, Амвросий взялся за перо и напомнил императору, что он обязан служить Богу точно так же, как граждане должны служить императору - как солдаты. По своему смыслу это высказывание идет значительно дальше, чем требование Иисуса отдать Богу и кесарю то, что каждый из них имел право получить. Здесь мы сталкиваемся с утверждением, что церковь, будучи орудием Бога на Земле, выше, чем государство. Иными словами, это верно отражает обстоятельства, при которых власть государства убывала. Церковь, как общественный институт, также должна была пережить политический кризис Империи. То, что епископ мог намекать на такие вещи безнаказанно, было признаком упадка Римской империи. Комедия со статуей Победы была не завершена. При Евгении, очередном узурпаторе, она вновь была восстановлена, хотя в 394 г., после победы над ним Феодосия, христиане победили раз и навсегда.
      Амвросий ссорился с Юстиной из-за ее арианства. Она просила, чтобы в Милане для готских легионеров, которые являлись арианами, было отведено место для богослужения. Этого епископ не мог позволить, и люди были на его стороне. Готские солдаты, посланные для захвата базилики, объединились с народом и отказались подчиниться силе. Этот акт милосердия был для Амвросия, столкнувшегося с вооруженными варварскими наемниками, сигналом не сдаваться. Император отступил, а Амвросий одержал моральную победу в его борьбе за независимость церкви.
      Однако не все действия епископа были одинаково похвальны.