18

На окраине астероидного пояса, который, собственно, и представлял собой Ход Контрабандиста, Ландо заставил «Госпожу удачу» сбросить скорость. Если он полетит дальше, то окажется в зоне сканирования. И все узнают, что он здесь. Героический порыв все больше и больше казался ему упражнением в собственной. глупости. Он лет десять не совался на Ход. С чего он взял, что он сможет спокойно войти туда сейчас?

Один.

Все добрые намерения, существующие в Галактике, не спасут его от Нандриесона. И извинения, и обещания заплатить глотталфибу все, что тому причитается. То, что было много лет назад предметом гордости, сейчас больше походило на пустое позерство. Ну хорошо, он очистил личный склад Нандриесона. Ну хорошо, он не побоялся вязкого, вонючего воздуха, густой воды и предательских водорослей. Ну хорошо, он сумел задержать дыхание почти на четыре минуты и набил карманы промокшего насквозь костюма богатством, которого хватило, чтобы обеспечить ему безбедную жизнь на вечные времена.

Остаток денег растворился, когда Вейдер вынудил его оставить Облачный город. Его собственное, глубоко личное определение безрассудной храбрости тоже несколько претерпело изменения с тех пор. Теперь победа в битве при Эндоре ему казалась гораздо важнее, чем кража у Нандриесона.

С тех пор как Ландо стал в Альянсе своим, он узнал, что акт пиратской бравады ничего не значит по сравнению с мужеством Леи, которая была свидетелем уничтожения родной планеты вместе со всеми жителями, но нашла в себе силы продолжать начатое дело. Или со спокойной отвагой Люка, который снова и снова боролся со злом живущей в нем Темной стороны.

Или с веселой отвагой Хэна, который, не задумываясь, брал на себя больше, чем мог вынести, но из каждой ситуации выходил победителем.

На этот раз у Хэна все шансы оказаться в проигрыше.

Ландо встал, прошелся по рубке. Он привез с собой дроидов — штук шесть, различного назначения. Лея снабдила его и деньгами, на тот случай, если информацию придется покупать. А еще он обзавелся небольшим арсеналом и рассовал оружие по всем тайникам «Госпожи удачи». Контрабандисты, разумеется, могли отыскать тайники. Но могли и не найти их. Ставка рискованная, но без нее Ландо не представлял себе жизнь.

Он остановился, нагнулся и посмотрел через прозрачный транспаристиловый колпак на Ход. Издалека он был похож на россыпь сверкающих капель, сорвавшихся с кисти художника при небрежном взмахе руки. Астероиды сверкали в свете ближайшей звезды. Мелкие осколки и пыль белесой вуалью тянулись в пространстве.

Ход существовал уже много лет. Для того, кто не знал дороги, пробраться внутрь было сложно. Империя потеряла в его дебрях немалое количество кораблей. Император несколько раз пытался найти Ход, решив, что сможет нанять себе на службу его обитателей. Те корабли, что не разбились о камни, были взорваны.

Контрабандисты работают только на себя.

Император так этого и не понял.

А вот Ландо это знал.

Холодок, не покидавший его с тех пор, как он нашел «Пикантную дамочку», только усилился. Ландо в пятнадцатый раз проверил показания приборов. Все было в полном порядке.

Если он сейчас даст задний ход, а с Хэном все-таки что-то произойдет, случившееся будет выжжено клеймом в памяти Ландо. Сильнее, чем случай в карбонитовой камере. Нельзя дважды предавать друга. Несмотря на все недоразумения и сложности, возникающие между ними, Хэн нашел бы способ выручить Ландо из опасности.

Ландо придется сделать то же самое.

Накатили воспоминания о Ходе. Душные, зловонные помещения Скачка-1, игорные столы, толпы подонков. Дуэли, заставляющие постоянно помнить о необходимости смотреть по сторонам. Друзья, которые до сих пор были друзьями.

Или казались друзьями. Нандриесон мог купить кого угодно — за подходящую цену.

Кроме Хэна.

Все, что Ландо надо было сделать, так это найти Соло, предупредить и убраться восвояси. Первые два дела он сделает без труда. Третье… но задание уже будет выполнено, и последствия не будут иметь значения.

И все-таки только глупец оставляет закрытой заднюю дверь.

Калриссиан закодировал сообщение, послал его Маре, копию адресовал Лее с просьбой переправить письмо Маре. Вот так, и запасной выход гарантирован.

Затем Ландо сел за пульт, застегнул ремень безопасности и ввел координаты. Он врубил двигатели на полную мощность, и «Госпожа удача» взяла с места безумным галопом. Потом он нагнулся под пульт, вынул отмычку и вскрыл панель. Выдрал три платы, сунул в карман и стал наблюдать, как во всех сметемах корабля падает энергия.

Беспомощная «Госпожа удача» по инерции летела к Ходу.

Пока еще было можно, Ландо послал на Ход копию законного грузового манифеста «Госпожи» — своеоразное «на помощь!» на языке контрабандистов.

Посадочная полоса на северном полушарии Телти была покрыта металлом. Вокруг поднимались купола, металлические купола на выжженной, голой земле. Когда Люк впервые прочитал данные о Телти, он решил, что она похожа на Татуин. Сейчас он понимал, как ошибался.

Татуин, планета-пустыня, была полна жизни. Даже в песке кто-то жил.

Но Телти была спутником. На ней не было ни атмосферы, ни жизни. Грязь, покрывающая шар, летящий сквозь пространство, была тем, чем казалась. Грязью. И из нее поднимались купола зданий, на ней были расположены посадочные площадки. Комльютер подтвердил, что здания связаны между собой сложной системой подземных туннелей.

Люк как раз шарил по кокпиту в поисках дыхательной маски, когда металлизированная полоса под его кораблем пришла в движение. Он оглянулся через плечо — древний рефлекс; он ждал возмущенной реакции Р2Д2.

Но астродроида с ним не было.

Никогда в жизни он не чувствовал себя более одиноким. Он не разговаривал ни с одним живым существом с тех пор, как попрощался с матерью Бракисса. Она все-таки дала ему координаты Телти, повторяя снова и снова просьбу держаться подальше от ее сына.

На подлете он связался с Телти. Ему ответил компьютер. Даже не ответил, просто выслал прямо в навигационный модуль его машины координаты для посадки. Люк попытался отыскать Бракисса, но ему каждый раз отвечали, что голосовой контакт с металлической луной запрещен. Намеренно.

Гостей на Телти не ждали и не любили.

Несмотря на это, проблем не возникло. Бракисс ждал его.

И Люк очень хотел знать: зачем?

Что-то здесь было, нечто большее, нежели оборванная связь между учеником и учителем. Бракисс на когото работал — вероятнее всего, на Империю, — а значит, его долгом было заманить Люка Скайуокера в ловушку.

Хорошо, он заманится.

Но в ловушку не попадет.

Металлическая полоса продолжала ползти, словно конвейер, к ближайшему зданию. Люк мог взлететь в любой момент. Ему никто не мешал. Движение не было частью ловушки, просто часть обыденных мероприятий на Телти. Купол так же неторопливо раскрывался, чтобы принять гостя. Внутри света не было. Люк вспомнил, что и на посадочной полосе он не видел огней.

Но присутствие чувствовал.

Бракисс.

Не внутри купола, но на Телти.

И ждет.

Но если Люк знает о Бракиссе, то и тому не составит труда ощутить присутствие бывшего наставника.

Если, конечно, он уже не знает о его прибытии.

Может, Люк сможет получить некоторые ответы.

Потому что, запросив информацию на Телти, он не узнал ничего. Архивы Новой Республики заявляли, что здесь расположена брошенная горняцкая колония, а природные ресурсы луны полностью разрушены разработками Империи. Остался завод. И что-то там такое производил для Республики.

Больше всего о Телти рассказала мать Бракисса. Она сказала, что ее сын в конце концов нашел себе нормальную работу. Она боялась, что прилет Люка уничтожит надежды на будущее.

Тогда Люку показалось: она хотела сказать, что боится, что Люк убьет ее сына.

Теперь он не был в этом уверен.

Он включил бортовые огни истребителя, чтобы хоть чем-нибудь разогнать мрак внутри купола. Внутри было пусто, но места хватило бы на дюжину кораблей. В пол вмонтированы посадочные платформы. Впереди — открытая дверь.

И никакого движения. Ничего.

Ощущение пустоты не исчезало. Кроме Бракисса, здесь не было никого. Ни растительной жизни, ни животной. Ничего. Нет даже насекомых.

Люк глубоко вдохнул, проделал несколько упражнений, чтобы успокоить мысли. Он ждал не этого. Он считал, что Телти обитаема. Но здесь был только Бракисс.

Наверное, следовало успокоиться, но не получалось.

Металлический язык втянул «крестокрыл» внутрь, купол захлопнулся, словно пасть, заглотившая жертву. Люк решил не оглядываться. Он сделал выбор. Он пойдет дальше.

Купол залил яркий свет. Огни на посадочных платформах, световые панели на потолке, прожектора. Люк зажмурился, потом, осторожно приоткрыв один глаз, покосился на монитор. Он так и думал, в купол накачивали воздух. Можно дышать.

Он откинул колпак кабины. Воздух был теплый, хотя Люк думал, что будет холодно. Пахло металлом, ржавчиной, смазкой. Ржавчина удивила.

Сначала емупоказалось, что он здесь уже был. Потом, оглядевшись, Люк понял, что был в подобном куполе, в Анкорхаде, на Татуине. Он тогда был мальчишкой, а Джабба Хатт вдруг решил, что среди всех незаконных дел одно-два законных не помешает. Он стал продавать флаеры, и дядя Оуэн взял племянника с собой, собравшись купить один.

Флаеры были выставлены на платформах, повсюду горел свет, так что слепило глаза, и не были видны вмятины и повреждения. В тот деньдядя так ничего и не купил, сославшись, что у всех флаеров затерты идентификационные номера. Много лет спустя Люк сообразил, что все машины были просто ворованные.

Спустя несколько недель они с дядей вернулись. Лавочка Джаббы была закрыта. Остались только платформы и прожектора.

Люка обеспокоило, что никто не вышел его встречать. На обычном заводе уже давно послали бы агента с предложением купить ту или иную модель.

Снова Бракисс.

Им обоим было известно, что это не обычный визит.

Люк запечатал кабину «крестокрыла», прежде чем спрыгнуть на пол. И тщательно проверил замок. Разумеется, Бракисса замок не остановит, зато дроида — может.

А у Бракисса есть другой способ оказать давление на бывшего учителя.

Люк поймал себя на том, что барабанит пальцами по рукояти лазерного меча, успокаивающе оттягивающего пояс. Плащ остался в кабине, Люк был одет только в рубашку и брюки военного образца. Так удобнее, а развевающийся плащ легко зацепится здесь за что-нибудь.

Рот пересох. Люк ждал столкновения. Он как-то не ожидал, что никто не скажет хотя бы «привет, чтоб ты сдох».

Но Бракисс все еще принадлежал Империи. Он любил игры. Всегда любил.

Люк глубоко вздохнул и пошел к открытой двери. Вероятно, за ним наблюдали. Бракисс следит за каждым движением — от запечатывания замка корабля до постукивания пальцами по рукояти меча. Он поймет, как Люк неуютно чувствует себя здесь.

В проеме двери он задержался: теперь камеры не могли увидеть его. Люк аккуратно перебрал нити Силы в поисках Бракисса.

Он почти нащупал его. Присутствие Бракисса стало сильнее, но как-то… рассеяннее, что ли. Люк не мог отыскать направления. Но не удивлялся. Бракисс его ждал, и у него-было время приготовиться к встрече.

И он знал много хитростей. Некоторым его научил сам Скайуокер, некоторые он узнал в Империи. Любое управляющее Силой разумное существо умеет «раскатать» собственное присутствие на определенной площади. То, что Люк вообще чувствовал ученика, означало только то, что он близко.

Люк прошел в дверь. И остановился.

С потолка помещения свисали тысячи золотистых металлических рук. Правые — справа от прохода, ладонью к нему. Левые — слева, тыльной стороной. Все большие пальцы указывают в одном направлении. Все мерцают. На конвейерах лежат еще руки, но эти собраны лишь частично. Пальцы ждут, когда их вставят в гнезда искусственных суставов, а искусственные сухожилия заставят их гнуться.

Наверное, Си-ЗПиО начал свою жизнь в каком-нибудь подобном месте. А где-то в другом куполе собирали астродроидов серии Р2. Трудно поверить.

В комнате было тихо до жути. Конвейеры выключены, датчики атмосферы, температуры и влажности не гудят. И — нигде никого. Только руки. Люк задрал голову к потолку. Но не увидел ничего, кроме обычных металлических вешалок.

Его облегчение можно было попробовать на ощупь.

— Есть тут кто?

Голос отразился эхом от металлических стен и затих.

— Эй, кто-нибудь!

Он понятия не имел, куда идти дальше. Не будет он бегать за тенью Бракисса в поисках реального человека. Бракисс, вероятно, хотел провести его по всем помещениям. Очевидно, в другом будут ноги, в третьем — корпуса, в четвертом — еще что-нибудь. Зачем? Только Бракиссу известно.

Смысл Люк поймет, когда доберется до бывшего ученика.

— Эй!!! — вновь заорал Люк. Он останется здесь, возле открытой двери, откуда виден его «крестокрыл», пока не получит ответа.

Даже если его не получит.

19

Бракисс отслеживал Скайуокера четырьмя способами: через камеры слежения, которые он расставил по всей Телти, через компьютерную систему, с помощью специально обученных дроидов, молча следовавших за Люком по пятам, и с помощью Силы. Последний способ был самым надежным. Бракисс ощущал присутствие Люка так, будто кто-то кинул огромный булыжник в тихую заводь его мира. Несмотря на то, что Бракиссу было известно о прилете Скайуокера, он не был готов к столь мощному возмущению.

Бракисс находился в информационном центре, под куполом цеха для роботов-секретарей. Со сводчатого потолка свисали детали экспериментальных дроидов: фоторецепторы, которые могли слышать, манипуляторы, умевшие видеть, вокодеры, способные укусить. Больше всего Бракиссу нравились фоторецепторы. Им вообще не нужны были дроиды. Они жили собственной жизнью, отслеживая все, что происходило в помещении, и посылая сигналы на центральный пульт. Такие глаза могли напугать любое существо, которое пользуется собственным зрением только для того, чтобы видеть. Бракисс еще не придумал, как ему воспользоваться этими фоторецепторами, но предвидел, что когда-нибудь подвернется благоприятный случай и его осенит блестящая догадка.

Он любил конструировать, а Телти позволяла ему совершенствовать свои таланты. Если бы только ему позволили работать на фабрике и никогда не пользоваться Силой… Куэллер пообещал, что теперь Бракиссу на Алмании будет нечего делать. Но Куэллер никогда не выполнял обещаний, особенно когда дело касалось Бракисса. Куэллер знал, как редко встречаются воины, владеющие Силой, и намеревался использовать каждого. Самым талантливым среди всех, кто был у него под рукой, был Бракисс.

Так что именно Бракиссу выпала честь заманить в ловушку Скайуокера.

Бракисс сел. Кресло узнало его и приняло наиболее удобную для его тела форму. На десяти экранах десять Люков Скайуокеров прокричали «эй!» в пустой комнате. Пустой, если не считать сложенных на верстаке механических манипуляторов. Даже могучий Скайуокер разглядывал их с удивлением.

Он не изменился. А следовало бы. Прошли годы. Бракисс слышал, что Скайуокер чуть не погиб на борту «Глаза Палпатина». И все-таки он не изменился. Изуродованное шрамами лицо все так же по-детски открыто, тело по-прежнему гибкое и сильное, и он, как обычно, уверен в себе.

Точно так же, как был уверен, когда заставил Бракисса взглянуть в лицо тьмы.

Бракисс сглотнул комок в горле. Одно воспоминание о том мгновении — наедине лишь с собой и тем злом, что спустил на него Скайуокер, — и он начинал дрожать в ознобе. Когда Бракисс слишком долго думал о том мгновении, то ему начинало казаться, что голова вот-вот разлетится на тысячи мелких кусочков. Тогда он сбежал, убежал со всех ног, а когда вернулся к матери, то узнал, что она живет под присмотром Империи. Ему пришлось все рассказать, и он рассказал; только на этих условиях его отпустили.

Информация оказалась достаточно ценной, а его разум — достаточно поврежден, так что его отпустили. И он долго скитался, пока его не отыскал Куэллер. И собрал воедино.

За плату.

Скайуокер.

Бракисс наклонился вперед и включил коммуникатор. Куэллер мгновенно откликнулся, его голографическое изображение возникло над пластиной проектора. Этот Куэллер был крошечным, Бракисс мог раздавить его одной рукой. Но такое могущество исходило от миниатюрной фигурки, что Бракисс отодвинулся.

— Он здесь.

— Хорошо, — улыбнулась маска смерти. — Пошли его ко мне.

Бракисс облизал губы.

— Я думаю… думал… может быть, мне убить его… За мной должок. Он…

Куэллер махнул рукой. Череп, которым было его лицо, растянул рот еще шире. В мертвой улыбке.

— Как хочешь. Убей.

По спине побежал холодок. Слишком легкая победа.

— Я думал, ты должен убить его сам.

Куэллер пожал плечами.

— Сомневаюсь, что ты справишься, но если ты все же сумеешь, то мой ответ будет прост. Мне придется убить тебя.

Он говорил так уверенно и спокойно, что Бракисс отодвинулся еще дальше.

— Я думал, мы на одной стороне.

— Так и есть, — согласился Куэллер. — Но тот, кто убьет великого джедая Люка Скайуокера, станет самым сильным в Галактике. Если им окажешься ты, то честь и слава достанутся тебе, а мне не останется ничего, как забрать их у тебя.

— Но Император хотел, чтобы Вейдер убил Скайуокера.

— Император давным-давно мертв, Бракисс, — улыбка исчезла. — Хорошо бы тебе это помнить.

Бракисс кивнул.

— И еще запомни, Бракисс. Я узнаю, если Скайуокер умрет.

Изображение мигнуло и исчезло. Воздух над пластиной какое-то время мерцал, затем ощущение присутствия Куэллера пропало. Бракисс стукнул кулаком по панели. Руку прошило болью. Пока с Куэллером ему не тягаться.

Но когда-нибудь…

Это лишь вопрос времени.

Он потер ушибленный кулак и стал смотреть на экраны. Скайуокер перестал орать. Теперь, задрав голову, он разглядывал купол и хмурился. Рот у него был приоткрыт, веки опущены, как будто он кого-то искал в хитросплетениях Силы.

Почувствовал присутствие Куэллера?

Ерунда. Никто не смог бы — на таком расстоянии.

Даже Скайуокер.

Или нет?

Бракисс развернулся, как вихрь. Щелкнул пальцами, и к нему шагнул робот-секретарь. Ц-9ПО, новая модель, Бракисс создал ее для себя. Окончательная промывка мозгов два месяца назад плюс расширенный языковой запас делали дроида чрезвычайно полезным.

Скайуокер мог об этом никогда не узнать.

Но мог и узнать.

— Ц-9ПО, — сказал Бракисс, — у нас гость.

— Я знаю, господин, — дроид застыл в двух шагах перед хозяином; фоторецепторы его горели желтым огнем.

— Проводи его в сборочный цех и попроси подождать.

— Но, господин, гостям запрещено входить в сборочный цех.

Бракисс яростно глянул на дроида. Ц-9ПО невозмутимо смотрел на него. Сколько ни промывай им мозги, кое-что в роботах-секретарях никогда не меняется.

— Этот не покупатель.

— Тогда кто же он, господин? Мне нужно знать, кто входит в сборочный цех.

Кто же он? Бракисс улыбнулся, но в улыбке не было радости. Сложно подобрать категорию для Скайуокера, так чтобы дроид все понял.

— Он джедай. Он пришел не по делу.

— А! — сказал Ц-9ПО. — Значит, это личное. Я понял.

Он повернулся и засеменил прочь из комнаты. Крохотные ступни этой модели по сравнению с прочими нельзя было назвать усовершенствованием. Следует это запомнить. Обычно, когда он сосредотачивался на конструкциях, ему удавалось отвлечься, но сейчас он не смог. Мешал Скайуокер.

Чем раньше он уберет Скайуокера с Телти, тем лучше.

Чтобы добраться до Скачка-5, воспользовались «Тысячелетним соколом». Селусс хотел взять прыгунок, но Хэн напомнил ему, что лично Хэн Соло, и никто иной, отвечает за план операции.

А от своего обожаемого корабля он не собирался отходить ни на шаг.

Он решил, что должен собственными глазами увидеть эту из ряда вон выходящую операцию. Что-то было не так. Он чувствовал. Контрабандисты всегда занимались ценными вещами. Сейчас им платили в десять раз больше за хлам, который любой преступный король мог найти на дюжине разных планет.

Империя или то, что от нее осталось, больше не производила вооружения. Новая Республика позаботилась прикрыть каждый военный завод, какой сумела найти. Были реквизированы и разобраны все прототипы, уничтожены все разработки. Если какой-то завод и работал, то преступный король должен был оплачивать труд. Но тогда бы он получал новенькие игрушки, с иголочки.

Или дело все-таки в старом вооружении? Какие-нибудь модификации?

Если бы он мог глянуть на товар, то сумел бы и догадаться, в чем дело. Впервые за столько лет он пожалел, что рядом нет Си-ЗПиО. Профессор поведал бы о различиях в имперском вооружении, а если бы Си-ЗПиО не знал, то Р2Д2 знал бы наверняка.

Как-то необычно было путешествовать без этой вечно спорящей пары.

Раньше, когда Хэн был завсегдатаем Хода, на Скачке-5 никто не жил. Стены огромных пещер были сделаны из солнечного камня, так что средняя годовая температура внутри была примерно градусов сорок выше нуля. Люди отказывались ее терпеть, а многие расы — физически не могли. Как-то раз одной банде пришлось провести здесь месяц. Кончили парни тем, что поубивали друг друга, и поговаривали, что причиной тому — жара.