15

Лея валялась на кровати, вокруг по покрывалу были разбросаны депеши. Экс-принцесса была одета в старые брюки военного образца и одну из рубах Хэна. Волосы она распустила, оставив две тонкие косички. Кровать, мягкая, со всеми одеялами и подушками, казалась ей самым безопасным местом в их доме. Они с Хэном столько времени провели в этой спальне, что она все еще ощущала его присутствие. Без разрешения никто другой сюда не входил, даже дети.

Иногда Лея думала, что только здесь она могла быть сама собой.

Но сегодня она заперлась здесь, потому что только в спальне ее никто не побеспокоит. А еще ей требовалось присутствие Хэна, пусть даже не физическое, пока она будет разбирать бумаги.

Результаты выборов.

Когда Гно позвонил ей с утра и сообщил, что результаты готовы, она по выражению его лица поняла, что новости не из лучших. Она потребовала копии и ушла к себе. Если бы она осталась в кабинете, то пришлось бы общаться с разными доброжелателями, сочувствующими и злопыхателями. А ей требовалось время.

Выборы прошли быстро, как она и рассчитывала. Несколько планет пожаловались, что им не хватило времени собрать избирателей (В точности как мы и хотели, сказал Гно), другие просили разрешения сначала оплакать покойных сенаторов, а уж потом найти им замену. В просьбе было отказано. Чем быстрее решится вопрос с правительством, тем лучше. Иногда даже похороны могут стать ареной для ловких политиков, а Лея и ее сторонники хотели этого избежать.

Руки Леи дрожали, когда она рассортировывала сообщения. Сначала она проверила системы, представленные сенаторами, получившими критические ранения. Многие решили пойти навстречу сенаторам и позволить им проголосовать через доверенных лиц. А те планеты, которые не были уверены, что их представители смогут исполнять свои обязанности, проголосовали за тех политиков, схожих по убеждениям с теми, кого они заменили.

Основная проблема состояла в сотнях планет, чьи представители были мертвы. Несмотря на спешку, несмотря на предосторожности, только пятнадцать процентов выдвинули угодных Лее. Все остальные пожелали видеть бывших имперцев.

Благодаря взрыву бывшие имперские политики получили в Сенате большинство.

Достаточно, чтобы забаллотировать предложения при простом голосовании, но не достаточно, если вопрос нужно будет одобрить двумя третями Сената.

Только то, что все они были подданными Империи, еще не означало, что и голосовать они будут одинаково.

По крайней мере, Лея надеялась, что не будут.

Но если все-таки проголосуют, она будет сражаться за каждый голос. Сенат — место для политических игр, а не дружеское сборище.

Этим вечером ей придется как-то ответить на результаты и сделать это как подобает дипломату. Едва ли она сблизится с новыми сенаторами, если с самого начала станет считать их противниками. А с другой стороны — надо не потерять и нынешних союзников.

Лея положила голову на одну из подушек, смяв разбросанные бумаги. Она все чаще и чаще с тоской вспоминала дни Восстания, когда большая часть проблем решалась обычным выстрелом, отвагой в бою, силой флота и чувством, что сражаешься за добро, истину и справедливость.

Ее сила — в ловкости и уме. Люк не раз говорил ей об этом. Хэн не раз говорил ей об этом. Да она и сама это знала, доказав сотни раз. Но она всегда был прямолинейна. И ценила это качество в своих друзьях. И необходимость подавлять его изматывала ее. Особенно сейчас. Она видела будущее своего правительства, и прямолинейность не вписывалась в картину. Пока бывшие подданные Империи будут набирать силу, повстанцам придется придержать языки из боязни оскорбить коллег. История Восстания слегка изменится, чтобы продемонстрировать, что лишь правители Империи были продажны и развращены. И с каждым новым поворотом будет прибавляться еще одна маленькая, ложь. Ложь будет копиться, пока не погребет под собой истину.

Лея села, сбросив бумаги на пол. Нет, она не согласна. Ее сегодняшняя речь станет предостережением, что политике Империи нет возврата. Она напомнит всем, кому они служат сейчас и насколько важны идеалы, за которые они так тяжело боролись.

Думала ли ты когда-нибудь, конфетка, что тебе придется быть нечестной, а?

Она хмурилась сейчас, слушая воображаемый голос Хэна, как хмурилась раньше, когда он произносил эти слова наяву. Их врагом была и остается Империя.

Но Империи больше нет.

Тогда кто подложил бомбу?

Ее злило, что расследование затягивается. Лея надеялась, что преступник или преступники будут пойманы и немедленно преданы правосудию. Но чем больше она пытается разобраться в происходящем, тем меньше ей это удается.

Секрет в том, Лея, чтобы забыть то, что ты знаешь. Позволь Силе вести тебя. Голос брата прозвучал так ясно, будто он стоял рядом с кроватью. Несколько раз во время тренировок ей удавалось с завязанными глазами парировать мечом атаки дроида. Она выиграла несколько сражений, чувствуя, как поток Великой Силы течет сквозь нее и направляет ее. Люк всегда заявлял, что во время решения дипломатических вопросов она поступает точно так же, только не понимает этого.

Наверное, самое время начать понимать.

Лея спрыгнула с кровати. Отрешиться от чувств сложнее всего. Она сражалась с Империей с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Империя уничтожила ее дом, убила любимого отца, а ее связала родственными узами со злодеем, виновником ее появления на свет. Она пыталась очистить эту извращенную связь, назвав своего младшего сына именем человека, которым когда-то был этот злодей. Ее пытали, она была ранена. Она вновь потеряла друзей, и вновь виновата была Империя.

И все ждут, что она спокойно воспримет случившееся?

Однажды нам придется пойти дальше и создать настоящее правительство. Слова Мон Мотмы. Может быть, Мон Мотма как раз и могла организовать правительство. Она заложила основы. Она была сильна в дипломатии, в убедительных доводах и умела смотреть в будущее.

Лея вытерла ладони о потрепанные брюки. Ей не хотелось расставаться ни с одним из символов Восстания, которое заменило ей все, что было раньше. Империя уничтожила дом и друзей. Восстание дало ей новый дом и новых друзей. Империя убила ее семью. Альянс дал ей новую.

От этого не сбежишь. И не скроешься. Если она отрешится от ненависти к Империи, она потеряет и любовь, найденную в Альянсе.

Мон Мотма умеет забывать об эмоциях.

Но именно по этой причине она сделала шаг назад.

Наши лидеры должны быть сильны и динамичны. Нам нужен такой человек, как ты, Лея.

Сильный и динамичный. Полный страсти.

Полный гнева.

Страх, гнев и ненависть ведут на Темную сторону. Сколько раз Люк повторял ей эти слова?

И где теперь Люк? Гоняется за призраком. Как и Хэн. Дети сейчас на Аноте, с ними Винтер. Как только ей нужен совет, самые близкие люди оказываются далеко.

Ее окликнул домашний компьютер.

Раздражение немедленно вырвалось наружу:

— Я же сказала, я не хочу, чтобы меня беспокоили!

— В точности, госпожа, — у компьютера был голос Хэна и совершенно не его манера выражаться.

Гнев сменился восторгом. Анакин опять копался в домашнем компьютере.

— Но к вам посетитель, который утверждает, что у него неотложное дело. Он угрожает разобрать меня на винтики, если я не оповещу вас.

— Неужели? — ей никак не удавалось совместить голос с синтаксисом. — А у нашего загадочного посетителя есть имя?

— Он говорит, что его зовут Ландо Калриссиан.

Та-ак. Анакин потрудился не только над вокодером, но и залез в память. Компьютеру нужно было по меньшей мере узнать имя Ландо. Какое счастье, что чудо-ребенок сейчас далеко от дома, иначе не миновать ему выговора. Разумеется, он все свалит на Йайну — зачастую не такую уж невиновную. Разница заключалась лишь в том, что сестра умело заметала следы своих преступлений.

— Дай изображение.

Перед ней повис голографический образ: темные сапоги, какие обычно предпочитают носить контрабандисты, белоснежная рубаха и плащ, просто торговая марка Калриссиана. Его темные волосы были коротко подстрижены, но других изменений Лея не заметила. Нет, еще кое-что — хмурое выражение, которое он не потрудился спрятать.

— Впусти его.

Лея встретила Ландо в гостиной. Калриссиан давным-давно бросил заигрывать с ней, но все же она тщательно избегала двусмысленных ситуаций. Гостиную обставил Йакен. Он пожаловался, что все стулья здесь неудобные — и Хэн злорадно с ним согласился, — и папа с сыном на пару обшарили Имперский дворец в поисках сидений, которые пришлись бы им по вкусу. Мебель оказалась разномастной (Мам, когда ты поймешь, что комфорт важнее внешнего вида?), зато удобной. Ожидая Ландо, Лея остановилась перед кушеткой красновато-коричневого цвета, которую Винтер милосердно накрыла белым покрывалом.

Ландо ворвался, как метеор, и огляделся вокруг, словно не замечая хозяйку.

— Где Хэн?

Никаких тебе «Привет, Лея, как поживает самая талантливая принцесса в Галактике?» или «Сегодня ты потрясающе выглядишь». Если бы она не знала это выражение его лица, то решила бы, что перед ней самозванец.

— Его нет на Корусканте. Я могу помочь, Ландо?

Калриссиан замотал головой.

— Нам надо его отыскать. Позарез.

По спине пробежал холодок.

— Расскажи мне, Ландо.

— Я уже несколько дней пытаюсь до тебя дозвониться.

— Линии связи перегружены после взрыва.

— Я знаю, — заложив руки за спину. Ландо мерил шагами гостиную. Выражение у него было мрачное, почти такое же, как однажды в зале с карбонитовой установкой, когда Хэн чуть не погиб, а Ландо узнал, что Вейдер не всегда держит слово. — Где Хэн?

— Сначала скажи, в чем дело.

Он остановился и уставился на картинку, которую Йайна нарисовала в два года. Кажется, он ее даже не видел.

— Я нашел корабль, который принадлежал одному нашему старому другу. Корабль был покинут и абсолютно определенно обчищен. Хозяин был на борту. Убитый.

Теперь от страха узлом завязало желудок.

— Он летел с Корусканта. А когда я проверил борт-журнал, то нашел вот эти сообщения, — Ландо протянул ей портативную деку.

ГРУЗ ДОСТАВЛЕН. ОТМЕННЫЙ ФЕЙЕРВЕРК.

СОЛО В КУРСЕ. МОЖЕМ РАССЧИТЫВАТЬ НА ЕГО УЧАСТИЕ.

Лея вернула деку осторожно, чтобы не выронить. Руки тряслись.

— И чей это был корабль?

— Контрабандиста по имени Джаррил. Ты его знаешь?

— Хэн несколько дней назад отправился на его поиски, — Лея опустилась на кушетку. — Почему ты решил, что дело неотложное?

— Джаррила убили из-за этих посланий, а в них упомянут Хэн.

— Думаешь, Хэн станет следующим?

— А ты как думаешь?

— Я думаю о «фейерверке».

— Хэн никогда бы не ввязался в подобное.

Лея подняла на него взгляд. Значит, Ландо тоже считал, что «фейерверк» означает взрыв.

— Я знаю, но, может быть, Джаррил не знал.

— Джаррил знал Хэна. Все знали. На его моральные принципы горько жаловались все контрабандисты. Из-за своей совести он втянул в неприятности больше народу, чем все желали бы признать.

— Да и примерно столько же спас по той же причине, — Лея прикусила губу. — Хэн думал, что Джаррил связан со взрывом. Он был прав.

— Интуиция его никогда не подводила.

Лея кивнула. А она не поверила. Хотя Джаррил мертв. Пешка, не больше. Как и Хэн?

— Второе сообщение очень непонятное, — сказала Лея. — Даже уклончивое. Что, если это ловушка?

— Я так и решил. Джаррила бросили в пустом секторе, далеко от трасс. Предполагалось, что никто не прочитает сообщения. Вообще-то они были стерты. Если бы я не знал паролей, мы о них и не узнали бы.

— Куда они были посланы?

— На Алманию. Слышала когда-нибудь о подобном местечке?

Лея покачала головой.

— Самая глушь Галактики. По сравнению с ней Татуин — просто ближайший сосед. Она так далеко, что ни Империя, ни Альянс не заявили на нее права.

— И ты считаешь, что теперь там находится база Империи?

— Я нашел на корабле шлем штурмовика. И несколько необычных деталей от их вооружения. Но не чувствуется стиля Империи. Они сначала уничтожают. А потом принимаются задавать вопросы.

— Империей теперь правит не Палпатин. И не Вейдер.

И не Траун, и ни один из тех претендентов, что появились за последние семнадцать лет.

— А у новичка может быть новый стиль.

Тонкий стиль. Больше подходящий к нынешней политической ситуации. Уничтожить веру в Новую Республику. Внедрить в Сенат своих людей. И забрать приз, как много лет назад поступил Палпатин. Лея вздрогнула.

— Нам нужно предупредить Хэна.

Ландо кивнул.

— Пошли ему сообщение, если можешь. А я полечу за ним. Куда он отправился?

— На Ход Контрабандиста.

Ландо рухнул рядом с ней на кушетку.

— В чем дело, Ландо?

Калриссиан глубоко вздохнул.

— Мне нельзя там появляться. Один гад по имени Нандриесон назначил цену за мою голову.

Лее стало нечем дышать. Если Ландо не может лететь, им надо послать кого-то другого. Но кого? Из того, что рассказывал ей Соло о Ходе, никто, кроме нескольких избранных, не найдет на него дорогу.

Ландо вдруг вскочил на ноги и устремился к двери. Взметнулись полы плаща. Лее даже показалось, будто Калриссиан на самом деле летит.

— Но меня ведь это не остановит, верно? — сказал он от дверей. — Что такое пара кредиток?

— Мы найдем другого, Ландо, — мягко окликнула его Лея. — Тебе не обязательно…

— Не настолько быстро, — возразил он. — И я никому не доверю спасение Хэна. Нет. Я должен лететь.

— Ландо…

Он поднял ладонь, чтобы не дать Лее договорить.

— Ты не изменишь моего решения, — сказал он, — На Беспине я чуть было не убил Хэна из-за собственной жадности и беспечности. Я этого никогда не забуду.

— Ты помог его спасти. Я думаю, ты рассчитался с долгами.

— Я никогда не смогу расплатиться, — сказал он. Лея никогда не видела его таким серьезным. Затем он ухмыльнулся — широченной, жуликоватой, очень знакомой улыбкой; должно быть, каждый, кто хоть раз побывал на Ходе Контрабандиста, научился так улыбаться. — Но никто не может заставить меня отказаться от попытки.

Коулу Фардримеру еще не приходилось восстанавливать старые корабли. И уж определенно ему не приходилось этого делать под присмотром еще более древнего астродроида. По любому вопросу маленький дроид имел собственное мнение. Как только Коул делал шаг в сторону от истребителя, раздавался душераздирающий электронный визг. Если бы у старого дроида были руки, то он наверняка скрестил бы их на бело-голубой бочкообразной груди.

Коул собирался взять себе в помощь кого-нибудь из клопериан, но астродроид закатил форменную истерику. Скайуокер сказал, что клопериане «арестовали» дроида. Коула удивлял выбор выражения, но чем больше он знакомился с почти человеческими реакциями астродроида, тем больше понимал Скайуокера.

Эта часть ангара обычно пустовала, а если кому-нибудь вздумается подойти, бдительный астродроид предупредит. Коул скажет «привет», а если спросят, чем это он занят, скажет, что работает над особым проектом. Дальнейших вопросов никто задавать не будет — Антиллес навел среди механиков шорох, ни разу не появившись в ангаре. Коул боялся даже вообразить, что случится, если генералу придет в голову лично взглянуть на работы. Поинтересоваться может разве что непосредственный начальник Коула, да и он, узнав об особом проекте и о том, кому принадлежит «крестокрыл», оставит Фардримера в покое.

Коул был рад, что Скайуокеру не пришлось ждать. Работа и так заняла больше времени, чем он ожидал. Астродроид ядовито прошелся по его адресу, когда Коул заявил о трудностях, связанных с починкой старья. По крайней мере, Коул именно так понял его презрительное сиплое кряхтение. Вообще-то Коул не понимал его чириканья и гудков, но экспрессивность астродроида компенсировала нехватку знаний.