Например, "Новая и весьма точная карта земного шара" Николая Вишера, не датированная, но, вероятно, относящаяся к 1660-м годам, дает очертания Австралии (кроме восточного берега) и южной оконечности Тасмании с достаточной точностью, а также общие очертания известного берега Новой Зеландии, но совершенно не показывает Южной Земли. Антарктическая область в полярной проекции этой карты совершенно пустая, если не считать показанной на ней южной оконечности Южной Америки с островом Огненная Земля. Девяносто шесть лет прошло со времени путешествия Тасмана. И вот один молодой честолюбивый француз по имени Жан-Батист Буве поддался уговорам французской Ост-Индской компании и отправился в плавание в южные воды не столько ради поиска Terra Australia, сколько для общих исследований. Буве смело поплыл на юг, в район самой плохой в мире погоды, к знаменитым "ревущим сороковым" широтам. 1 января 1739 года он увидел землю: два мрачных оледенелых пика, неясно вырисовывавшихся на горизонте. Детали этого события не совсем ясны. Возможно, что Буве увидел за этими пиками остров с отлогим берегом, окутанным туманом. Во всяком случае, ему показалось, что это мыс, за которым находится обширная земля, тянущаяся на юг, и по возвращении во Францию он сообщил об открытии северной оконечности Южного континента. Поскольку он увидел землю 1 января, в день христианского праздника "Обрезания господня", он назвал этот мыс "мысом Обрезания". Географы отнеслись к этому открытию скептически. В ожидании дальнейших исследований они назвали открытый Буве остров его именем. И два столетия спустя после этой истории, необычной для столь незначительного острова, он все еще носит имя своего первооткрывателя. Но были люди, поверившие Буве. Один из них - Филипп Бош. В 1754 году он опубликовал эффектную карту, сделанную в южной полярной проекции. На ней показана Terra Anstralis внушительных размеров, разделенная на две части внутренним морем. Приблизительно в центре этого моря расположен Южный полюс. На той части материка, которая обращена к Африке и Южной Америке, Бош показал мыс Обрезания; часть к югу от Австралии, значительно большая, включает северное побережье Новой Зеландии. На полях дается описание открытия Буве и крупным планом показан мыс его имени. Эта карта вызвала оживление. Известный натуралист и математик граф де Бюффон публично выразил свое мнение в пользу существования такого континента и даже объявил, что он считает его обитаемым. То же самое вскоре сделал Александр Далримпл, главный гидрограф британской ОстИндской компании, а позднее Королевского флота. Различие мнений привело к спору. Но взгляды официального лица, эксперта по океанам и всему тому, что в них таится, приходилось принимать всерьез. Настало время раз и навсегда решить вопрос о Неведомой Южной Земле. Человек, па которого пал выбор осуществить эту задачу, был знаменитый Джемс Кук, известный всему миру как капитан Кук, выдающийся исследователь, внесший большой вклад в развитие географической науки. В 1768 году Королевское общество направило его с группой ученых в южную часть Тихого океана для наблюдения за Венерой в тот момент, когда она будет проходить через диск Солнца. Британские астрономы избрали остров Таити (впервые открытый Киросом в 1605 году во время его второй попытки найти Terra Australia и вновь открытый в 1766 году англичанином Самюэлем Уоллисом) как самый удобный для выполнения намеченной работы. [Наблюдения за Венерой были лишь предлогом. Истинные цели экспедиции заключались в поисках Южной Земли и присоединении к Британской короне новых территорий. Именно поэтому во главе ее был поставлен моряк, а не ученый.- Прим. ред.]. И Кук первый создал популярность Таити. В своих рассказах об этом острове и его народе он нарисовал роскошную картину островов южных морей с перистыми пальмами, спокойными лагунами и влюбчивыми девушками. Кук изучил острова вокруг Таити и назвал их островами Общества в честь Королевского общества, которое его финансировало. Оттуда экспедиция направилась к земле, о которой сообщил Тасман, называемой Новой Зеландией. Было установлено, что это два острова, к югу от которых нет ничего, кроме открытого моря. На обратном пути Кук обошел восточный берег Австралии и нанес его на карту. Таким образом, общие очертания этого района были закартированы (подробно он был изучен в 1822 году, когда Филипп Паркер Кинг завершил обследование берега, начатое Куком). Проблема Южной Земли приковала к себе внимание Кука, и к 1772 году ему удалось найти средства для организации новой экспедиции, в задачу которой входили тщательные поиски континента. Дна его судна - "Резолюшн" и "Адвенчер" - были идеально приспособлены для разведывательных работ. Это были северные угольные суда (угольщики) с небольшой осадкой, очень емкие, маневренные почти в любых водах и легко выволакиваемые на берег, когда их днища требовали очистки. Во время этого плавания Кук исколесил всю южную часть Тихого океана, открыл много островов, включая Новую Каледонию и группу, в настоящее время носящую его имя (острова Кука), но не нашел никакого континента. Три раза он первым из европейцев пересекал Южный полярный круг. Затем Кук направился на восток вокруг мыса Горн к району Южной Атлантики, где, как сообщал Буве, находится северная оконечность Южного континента. По пути он открыл мрачный субантарктический остров, который назвал Южная Георгия. Комментируя его "дикий и ужасный" облик, Кук добавил, что "если судить о континенте по этому образчику, то Terra Australis не стоило бы открывать". Его долгие поиски земли Буве ни к чему не привели. Туман помешал ему заметить остров, он не нашел никаких следов земли и пришел к выводу, что Буве, возможно, был введен в заблуждение гигантским айсбергом. Но возвращении в Англию Кук сообщил, что если какой-нибудь южный континент и существует, то он должен находиться в пределах Южного полярного круга. Так закончилась эпопея Terra Alistralis Incognita. То, что последовало за этим, к ней не относится, так как это было уже открытием и изучением реальной Антарктиды. В конце XVIII начале XIX столетия китобои и охотники за моржами открывали различные острова к югу от Южной Америки: Южно-Оркнейские острова. Южные Шетландские острова, группу Южных Сандвичевых островов - и постепенно подходили к континенту. Невозможно точно определить, кто именно открыл Антарктический континент, [Здесь и ниже автор упорно обходит молчанием заслуги русских мореплавателей в открытии Антарктиды. -Прим. ред.] так как многие записи мореходов очень туманны. В 1820 году капитан британского военноморского флота Эдвард Брэнсфилд и шкипер американского зверобойного судна Натаниель Палмер высадились на территории, которая традиционно наносилась на карту как полуостров Антарктика и стала называться на американских картах Землей Палмора, а на английских сохранила название Земля Грейама. Произошел спор по поводу того, кто из них был первым, но, судя по имеющимся данным, Брэнсфилд опередил Палмера на несколько месяцев. Это едва ли имеет какое-либо значение, так как исследования, произведенные во время Международного Геофизического года 1957-1958, доказали, что "полуостров" на самом деле совсем не часть материка, а группа островов, спаянных ледником. Возможно, что истинная заслуга открытия континента принадлежит Джону Биско, капитану английского зверобойного судна, который в 18311832 годах проплыл вокруг континента, присоединил Землю Грейама к английской короне и обнаружил выступ Южного материка, который он назвал Землей Эндерби в честь своих хозяев, лондонской фирмы братьев Эндерби, которая поощряла антарктические исследования попутно с китобойным и тюленьим промыслами. Но все это уже не относится к истории Неведомой Южной Земли, к истории связанных с ней мифов и бесплодных поисков. Когда я писал эту главу, я еще не прочел книги Чарльза Хэнгуда "Карты древних морских королей". В ней он развивает, и довольно убедительно, ошеломляющую теорию о том, что около десяти тысяч лет назад, до эпохи последнего оледенения, существовала развитая культура мореплавания, благодаря которой весь мир был исследован и закартирован. Он считает, что некоторые из карт этого периода сохранились до сравнительно недавнего времени, были известны отдельным географам и копировались ими; это и объясняет поразительную точность и современность деталей на некоторых древних картах. В частности, Хэпгуд считает, что форма Terra Australis результат точного исследования побережья Антарктики, проведенного до последнего оледенения. Эта форма сохранилась на протяжении веков на нескольких древних картах, скопированных в увеличенном масштабе Оронсом Фином и другими картографами. Источником, натолкнувшим Хэпгуда на исследования, приведшие к этой теории, была карта Пири Рейса, упоминавшаяся выше. Я не могу не признать, что мне свойственна склонность к романтике, и потому хочу верить гипотезе Хэпгуда, но недостаток данных вынуждает меня к осторожности. Но так или иначе книга, безусловно, заслуживает внимания тех, кто любит карты и географию.
      Глава 3. Необычайный случай с Фрисландией
      "К юго-западу от Исландии расположен другой остров. не менее холодный. Обычно его называют Фризланд из-за того, что на нем постоянно стоят морозы. Латиняне дали ему наименование Фрисландия, чтобы отличить этот остров от Фризии в Германии. [Прибрежная полоса в Германии у Северного моря и Нидерланды, населенные фризами.] Он расположен в зоне вечной мерзлоты, но не так далеко в глубь Арктики, как Исландия. Самый длинный день в середине лета около 20 часов, и все же ночва настолько холодная и бесплодная, что на пей не родятся ни зерновые, ни другие земные плоды, и население питается главным образом рыбой. Рыба также и единственный товар, которым можно заинтересовать купцов. Ее ловят у этих берегов и таком изобилии, что остров постоянно посещают ганзейцы, шотландцы, голландцы, датчане и англичане. Англичане так зачастили туда в минувшие годы, что люди стали называть этот остров Западной Англией. По размеру он немного больше Исландии, но из-за того, что климат там очень суровый и из-за других упомянутых выше недостатков он мало населен. Главный город этого острова называется Фризланд, по имени острова. Расположен он на восточном берегу. Помимо него, на карту нанесены и другие поселения, но они не представляют особенного интереса. К западу от Фризланда, как сообщает нам Зиглер (а вслед за ним и Маджини), [Маджини - это Джованни Антонио Маджини. математик, который в 1596 году выпустил в свет новое издание сочинений Птолемея с новыми картами. Зиглер - по-видимому, Яков Зиглер, который в 1536 году опубликовал запутанную карту Северной Атлантики, на которой, однако, не были обозначены эти острова. Хейлин, очевидно, допустил здесь ошибку.] находится меньший по размеру остров, называемый Икария. Он дал свое имя морю, которое его омывает. Назван он так (по ошибке автора или в соответствии с легендой) по имени Икара, сына шотландского короля Дедала, который когда-то (но никто не знает, когда именно) правил этими островами". Это сообщение появилось в "Космографии" Питера Хейлина, изданной в 1659 году. Оно производит впечатление добросовестного краткого описания физической и экономической географии довольно отдаленного, но тщательно исследованного уголка земли, острова, о котором в упомянутой заметке говорится, что он "принадлежит норвежской короне". Написание слова "Фризланд" Хейлин изменяет таким образом, чтобы оно соответствовало его объяснению этого названия: на картах того времени его писали Friesland, Frisland или Frislandia. Но если оставить в стороне написание слова, то данное им описание острова кажется достаточно обстоятельным, правдоподобным и совершенно не легендарным. Однако проблема состоит в том, что такого острова не существует. Сейчас же возникает вопрос: а не мог ли он уйти под воду? Ответ, безусловно, должен быть отрицательным. И дело совсем не в том, что погружение островов в море вещь невозможная. Известно, что многие из них исчезли в вулканическом районе исландских вод, но остров с такой характеристикой - большой, населенный, с несколькими городами, участвующий в мировой торговле, постоянно посещаемый европейскими судами и особенно хорошо известный в Англии - не мог исчезнуть просто так, как будто бы он спрятался в тот момент, когда все закрыли глаза. Катастрофа такого рода вошла бы в историю, затмив трагедию Помпеи и Лиссабона, а слово "Фрисландия" было бы в настоящее время общеупотребимым, а не представляло бы географической загадки. Но если этот остров существовал лишь в воображении тех, кто его придумал, то тогда возникает трудноразрешимый вопрос. То, что было изобретено Эльдорадо, привлекавшее к себе внимание сверканием золота, или заманчивый Южный континент, вполне понятно. Но зачем было придумывать прозаический северный остров, населенный торговцами рыбой? Начало этой истории положила публикация маленького томика с очень длинным названием: "Открытие островов Фрисландия, Эстландия, Энгроенландия, Эстотиландия и Икария, сделанное двумя братьями Дзено, Николо и Антонио, с приложением карты указанных островов". Это произошло в Венеции в 1558 году. Автор (или соавтор, или редактор, неизвестно, что вернее) не назвал себя, но было установлено, что это был Николо Дзено из той же известной венецианской семьи, что и двое упомянутых братьев. член Совета десяти, управлявшего Венецианской республикой. Эту историю было бы гораздо легче распутать, если бы в ней не участвовали два человека по имени Николо Дзено. Для ясности мы будем различать Николо 1 - мореплавателя, жившего в XIV столетии, и Николо II. опубликовавшего эту книгу, жившего в XVI столетии и подарившего миру не только целое собрание географических мифов, но и один из самых загадочных и таинственных документов во всей литературе о путешествиях. В XVI и начале XVII столетия "Книгу Дзено" воспринимали как выдумку. Позднее у географов начали возникать сомнения. Ричард Генри Мейджор, большой знаток истории географии, сделал в 1873 году английский перевод этой книги, приведя убедительные доказательства ее достоверности. Его изложение усложнено априорными предположениями и окольными рассуждениями, но ему действительно удалось установить несколько существенных положений. В 1898 году другой англичанин, Фредерик Льюкас, вновь изучил повествование Дзено главным образом с целью критики книги Мейджора. Американец Уильям X. Бабкок в 1922 году осторожно занял промежуточную позицию. Другой американец, Фредерик Поль, в 1951 году решительно выступил в своем исследовании на защиту обоих Дзено, привлекая для своих доказательств последние данные науки. [Я полностью не согласен с теорией Фредерика Поля о том, что Фрисландия - это остров Фэр-Айл (Fer Island) из группы Оркнейских островов, так как данные лингвистики противоречат этой теории. Название Fer Island может принять форму Ferland или Feroe, но никак не Friesland. Кроме того, такой крошечный островок просто не мог стать ареной описываемых здесь событий.] Затем в 1954 году было сделано археологическое открытие, которое, как казалось, наконец избавило от сомнений всех сторонников подлинности "Книги Дзено", так как под описанные в ней факты была подведена реальная база. Но об этом речь пойдет дальше. Повествование Дзено необходимо рассмотреть несколько подробнее. К счастью, оно достаточно краткое и позволяет это сделать. В редакционной заметке в конце книги Николо II признается, что, будучи еще маленьким мальчиком, он порвал некоторые старые семейные документы. Позднее он узнал об их содержании и попытался загладить свою вину. Собрав все, что осталось, он постарался как можно более связно и добросовестно изложить их содержание. В результате получилось лоскутное, местами несвязное, часто сомнительное, но очень заманчивое повествование. В нем рассказывается о том, как Николо Дзено 1 отправился в плавание примерно в 1390 году, чтобы посмотреть мир, но на пути в Англию ветер изменил его курс, и он потерпел крушение у странного северного берега. Ему угрожала опасность нападения пиратов, но он был спасен правителем страны, с которым мог объясняться на латинском языке. В своем повествовании Николо II назвал страну, в которую тот попал, Фрисландией, а князя, ее правителя,- невнятным именем "Дзихмни". Будучи опытным моряком, он произвел благоприятное впечатление на правителя и был назначен командующим флотом. Задачей этого флота было покорить Фрисландию, которая, очевидно, восстала против правления Дзихмни. Прежде чем продолжить рассказ, следует упомянуть, что эту Фрисландию, или Фризланд, легко опознать. Это Фарерские острова, которые в средние века именовались Norse Faeroisland и считались единым массивом суши (в действительности острова эти отделены друг от друга очень узкими проливами). Позднейшая Фрисландия, о которой рассказывает миф, так далеко перемещенная на карте, ставит перед нами другие проблемы, к которым мы еще вернемся, но в этой земле, куда пристал Николо, нет ничего таинственного. Нетрудно также определить, кто был этот Дзихмни. Иоганн Рейнгольд Форстер, участник одного из кругосветных плаваний Джемса Кука, в 1784 году впервые предположил, что под именем Дзихмни мог скрываться Генри Синклер, граф Оркни. Он высказал это предположение на том основании, что граф Оркни был тогда единственным правящим князем в этих водах. Однако большинство исследователей становилось в тупик при сопоставлении имен Дзихмни и Синклер. Некоторые высказывали предположение, что это был вождь пиратов по имени Зигмунд, которого братья Дзено величали царским титулом, чтобы оправдать свое присоединение к его банде. Но никакого доказательства действительного существования этого Зигмунда так и по было обнаружено. Палеография дает ответ на эту загадку. Введение и конце XV - начале XVI веков "изящного итальянского письма" произвело революцию в европейской каллиграфии, затруднив понимание средневекового письма тем, кто привык к принятому уже новому стилю. Средневековое заглавное S выглядело похожим на букву, которую уже привыкли воспринимать как Z. К тому же имя Sinclair было, вероятно, написано без буквы n и с тильдой (черточкой) над i для обозначения носового звука, стоящего после гласного (это сокращение было распространено в средневековом письме и до сих пор применяется в португальском, например при написании имени Joao). Если так обозначалось имя Ziclair, то легко можно себе представить, как при поспешном или небрежном написании получились каракули вроде Zichmni. Таким образом, под именем Дзихмни скрывался Генри Синклер, шотландский землевладелец, которого норвежский король в 1379 году сделал графом Оркни. Дзихмни (теперь мы будем называть его Синклер) осуществил подчинение Фарерских островов на суше, в то время как Дзено проводил морские операции. В описании дается много географических названий, одни из которых легко распознать, другие трудно. Но это не должно нас смущать. Важно то, что описание Фарерских островов, данное Николо 1, дополняет описание Хейлина, с которого начинается эта глава, следующими важными деталями: столица названа Фрисландия, по имени острова, экономика страны базируется на рыболовстве, у нее имеются постоянные торговые и экономические связи с европейскими народами, включая Англию. Сведения о том, что самый длинный день там не превышает 20 часов, исходят не от Дзено, а являются результатом простых математических вычислений, которые мог произвести любой географ, современник Хейлина, если он знал местоположение страны на карте. Николо Дзено 1, хотя и привык к мягкому климату Средиземноморья, нашел, что приключения в северных водах соответствуют его натуре, и написал письмо своему младшему брату Антонио с приглашением присоединиться к нему. Антонио согласился и прибыл туда в 1392 году. С помощью двух венецианских искателей приключений Синклер решил подчинить себе Шетландские острова, которые в "Книге Дзено" называются Эстландия. (Даже при беглом взгляде на карту можно увидеть, что Шетландские острова расположены значительно восточнее и Оркнейских и Фарерских островов.) Братья обнаружили, что против них на островах возведены укрепления, и приложили немало труда, чтобы ими овладеть. Во время осады норвежский король выслал против них флот, но он был уничтожен штормом. За это событие цеплялись все, кто считал "Книгу Дзено" искажением истины. Они основывались на том, что у норвежского короля не было причин мешать вторжению Синклера на Шетландские острова, бывшие законной частью его владений, и что Синклер не мог воевать с Норвегией, так как это автоматически лишило бы его звания графа. К тому же никакой подобной военно-морской акции не записано в истории Норвегии, да и никакого короля в это время в Норвегии не было, так как суверенная власть принадлежала королеве Маргарите. Ричард Генри Мейджор предположил, что вторжение было начато неким Мэлисом Сперром, соперником Синклера, претендовавшим на графство Оркни и потом ретировавшимся в Норвегию, и что Дзено II знал лишь о том, что корабли пришли из Норвегии, и сделал из этого неправильные выводы. Но это не объясняет утверждения, сделанного им на предыдущих страницах, будто бы Синклер одержал победу над королем Норвегии за год до того, как к нему присоединился Николо 1. Можно было бы извинить Николо II на том основании, что он имел дело с фрагментарным материалом и потому ошибся в своих выводах, но это не довод, и следует признать, что, если бы не археологическое подтверждение того, о чем речь пойдет ниже, подобное возражение могло бы сыграть фатальную роль при установлении подлинности всего документа. Но возвратимся к повествованию. Покончив с завоеванием Шетландских островов, Синклер возвратился во Фрисландию, оставив Николо 1 правителем покоренной столицы (Леруик, нынешняя столица, появилась лишь в XVII веке). Но Николо 1 наскучило бездействие, в нем снова пробудилось желание видеть мир. Он поплыл на северо-запад и достиг Энгроенланда (Гренландии), района, о котором европейцы имели в то время лишь смутное представление, как об отдаленном форпосте христианского мира. Древнее скандинавское поселение в Гренландии в то время доживало свои последние дни, но Николо 1 рассказывает, что обнаружил там францисканский монастырь, построенный в непосредственной близости от вулкана. В этом монастыре воду для приготовления пищи и отопления получали из близлежащих горячих источников. В рассказе Дзено подробно описаны также эскимосские каяки и упоминается о том, что он будто бы открыл какую-то реку. Но сейчас уже невозможно установить, какая эта река. После возвращения во Фрисландию из-за непривычно холодного климата в 1396 году Николо 1 умирает, по-видимому, от пневмонии. Здесь впервые то, что казалось в рассказе Дзено исторически неправдоподобным, ощутимо подтверждается данными археологии. В 1920-х годах в трех различных местах Гренландии во время археологических раскопок были найдены жилища с трубопроводами, установленными для накачивания воды из близлежащих горячих источников. Сначала их приписывали скандинавам, но оказалось, что план этих жилищ полностью отличается от скандинавских и скорее напоминает расположение ирландских жилищ Х века. Дзено сообщал, что монахи в этот монастырь прибывают из Норвегии и из Швеции, но главным образом с Шетландских островов, где ирландцы уже к IX веку создали свои религиозные общины. Можно, вероятно, слишком увлечься толкованием этих описаний и вложить в них субъективный смысл, но то, что искусство прокладывания водопровода и использование горячих источников было известно и практиковалось уже в ранний период истории Гренландии, совершенно определенно. Что же касается самого монастыря, то есть одно не очень убедительное доказательство в подтверждение рассказа Дзено. Ивар Бардсен, уроженец Гренландии, давший описание этого острова за несколько лет до Николо 1, упоминает о монастыре на юге Гренландии, однако не о францисканском, а об августинском. Возможно, Бардсен был прав в определении монашеского ордена, а ошибался Дзено. Местонахождение монастыря пока не обнаружено, но вполне вероятно, что он находился поблизости от епископства Гардар, которое, как известно, было расположено в южной Гренландии. Тут мы дошли в своем повествовании до того момента. который обратил на себя внимание историков. Антонио Дзено, унаследовавший от своего брата Николо пост командующего флотом, написал другому брату в Венецию письмо, в котором излагал целую повесть. Где-то на островах неожиданно появился старый моряк. иго немедленно доставили к Синклеру, чтобы он повторил ту интересную историю, которую рассказывал другим. Он сообщил следующее: двадцать шесть лет назад (около 1370 года) он был одним из членов экипажа корабля, который ветер гнал по Атлантике около тысячи миль и наконец прибил к острову. Моряк назвал этот остров Эстотиландия. Обитатели острова были, очевидно, выходцами из Европы. Они мастерски владели всеми ремеслами; у них был большой город, много золота, а у короля много латинских книг. Но народ уже разучился читать по-латыни. Они торговали с Гренландией, покупая у нее меха, серу и дёготь, выращивали зерно и варили пиво, "питье, которое (как объясняет Николо Дзено) северные люди пьют так, как мы пьем вино". Это был относительно цивилизованный народ, обитавший па неизвестной земле. Язык этих людей был незнаком морякам, но они могли говорить по-латыни с другими потерпевшими кораблекрушения и таким образом наладить общение. Ими восхищались как искусными мореплавателями за их умение пользоваться компасом, который не был известен жителям Эстотиландии, и король удерживал их у себя пять лет, совершая с ними плавания у побережья. За это время они выучили язык островитян, по Дзено сообщает, что никаких примеров этого языка старик не привел в своем рассказе. Один из моряков обследовал остров и дал ему следующую характеристику: он меньше, чем Исландия, плодороден, покрыт густым лесом: в центре его находится гора, с вершины которой растекаются по стране четыре реки. Через пять лет моряков снарядили в плавание на юг в соседнюю страну под названием Дроджо. Там их схватили каннибалы, и большинство из них было съедено. Рассказчик уцелел только потому, что обучил дикарей ловить рыбу при помощи сетей. Он стал для них таким важным человеком, что соседнее племя пыталось захватить ею в плен. И это случалось неоднократно. В Дроджо он провел тринадцать лет и двадцать пять раз переходил из рук в руки. Он рассказал, что люди, с которыми ему пришлось жить, охотятся с помощью деревянных копий, заостренных на конце, и очень страдают от холода, так как они слишком глупы или невежественны и не догадываются укрыться шкурами зверей, которых убивают. Во время своих странствий он слышал, что дальше на юг есть земля с более теплым климатом, где жители строят города и храмы, используют золото и серебро и приносят человеческие жертвы своим идолам. Наконец ему удалось бежать и с помощью дружественно расположенных к нему вождей, которым он раньше служил, он возвратился в Дроджо, у берегов которого его подобрал корабль, доставивший его обратно в Эстотиландию. Там он сам стал процветающим купцом и в конце концов смог купить свой собственный корабль и вернуться во Фрисландию. В "Книге Дзено" говорится, что "моряки нисколько не подвергали сомнению его повествование, поскольку они были опытными и сами видели немало необычного". Синклер сейчас же решил организовать экспедицию для поисков этой соблазнительной страны. Вот тут-то и начинается самое невероятное. Николо II, несомненно, считал, что страна Эстотиландия находится у восточного побережья Северной Америки - в районе без всякого золота и без каких-либо гор, с которых текут четыре реки. Коренное индейское население этого района не было каннибалами, они с незапамятных времен ловили рыбу сетями и, без сомнения, знали, что такое одежда. К тому же трудно представить себе необразованных моряков, говорящих по-латыни. Возможно, что существовал какой-то международный морской жаргон, который в просторечии называли латынью. Однако это же слово употребляется применительно к латинским книгам короля, и тут оно не может значить ничего, кроме подлинной латыни. То, что моряки не понимали языка жителей Эстотиландии, делает несостоятельным предположение о его скандинавском происхождении, так как древнескандинавский язык был общеупотребимым языком на Оркнейских и Шетландских островах: он до сих пор употребляется на Фарерских островах, и моряки, безусловно, узнали бы его. Южная страна, где приносились человеческие жертвы, очень напоминает Мексику ацтеков, и Николо II, живший после Кортеса, возможно, просто сам неуместно расширил свое повествование, дополнив его последним эпизодом. Кто эти пьющие пиво жители Эстотиландии, определить невозможно. Чтобы объяснить их существование (в дополнение к теории скандинавской колонизации), некоторые историки высказали гипотезу о ранней колонизации Америки ирландцами. В сущности, вся эта путаница не имеет значения. То, что наплел матрос с целью произвести впечатление на правителя-графа и что к тому же было записано из третьих или четвертых рук, не имеет ценности свидетельского показания, которое необходимо принимать во внимание. Очень многие защитники "Книги Дзено" сделали ошибку, стараясь обосновать каждое слово этого документа, и потерпели неудачу. Важно только то, что рассказ моряка зажег Синклера и подтолкнул его к путешествию на запад. Важен и тот факт, что в своем описании Дроджо моряк характеризует его как "огромную страну и, так сказать, новый свет". Это было первое зафиксированное использование термина "Новый Свет". [В данном случае автор явно допускает неточность, так как в рассказе моряка слова "новый свет" употребляются лишь и значении "мир, отличный от нашего". Впервые же понятие "Новый Свет" так, как оно употребляется в настоящее время, ввел Америго Веспуччи. Прим. ред.] Но вернемся к "Книге Дзено", Синклер вместе с Антонио, командовавшим флотом, отправился в путешествие, чтобы отыскать эту незнакомую землю. Ужасающий шторм разбросал и потопил многие корабли, но корабль, на котором плыли Синклер и Дзено, чудом уцелел и достиг земли, обитатели которой были готовы с оружием в руках помешать чужеземцам высадиться на сушу. Синклеру удалось убедить их, что у него нет намерения вторгаться в страну, и ему сказали, что эта страна называется Икарией (смотри отрывок из Хейлина в начале этой главы). После этого они плыли десять дней - шесть из них прямо на запад, а четыре боролись с неблагоприятным юго-западным ветром - и наконец подошли к земле, "и мы не знали, что это за страна, и сначала боялись к ней подойти". Вскоре они нашли хорошую гавань, высадились, и изголодавшаяся команда досыта наелась птичьих яиц. Они назвали эту гавань Трин (Trin). "Наступил июнь, и воздух на острове был легким и таким приятным, что невозможно описать".