Глава 12

Усевшись на кровати в комнате для гостей, я подперла голову руками и стала жадно смотреть в окно. Даже с высоты третьего этажа Натаниэль во фраке выглядел красивее, чем жених на свадебном торте. Меньше чем через час он станет мужем другой женщины. Я должна была выкинуть его из головы, но я не могла оторваться от окна, не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на него в последний раз перед тем, как он и другие члены семьи уедут в его «Серебряной тени» в церковь… и из моей жизни.

Прощание с Викторией тоже далось мне нелегко, но, по крайней мере, мне не пришлось притворяться и изображать из себя больную. Услышав мои всхлипывания и увидев покрасневшие глаза, она поверила объяснению Натаниэля, сказавшего, что я срочно нуждаюсь в медицинской помощи. Но она стала умолять меня обязательно приехать к ним еще раз, а затем, когда я не смогла обещать ей то, что ей так хотелось, надулась, заплакала и отвернулась от меня.

Прежде чем она уехала с остальными, я сделала все, что было в моих силах, чтобы предупредить ее о землетрясении, не рассказывая ей, конечно, всей правды. Она бы все равно ни за что не поверила. Я просто сказала ей, что, согласно предсказанию одной ясновидящей, в среду рано утром земля содрогнется и это принесет всем много бед. Я заставила ее пообещать мне не зажигать свечей в течение недели, однако по тому, как упрямо поджала она нижнюю губу, можно было догадаться, что она дала это обещание только ради того, чтобы доставить мне удовольствие.

Как только машина отъехала от дома, я с шумом выдохнула. Ни за что на свете я не позволю Натаниэлю услать меня куда-нибудь, пока он будет разрушать свою жизнь.

Он оставил мне деньги и велел быть готовой к двум часам, когда его деловой партнер заедет за мной. У меня оставалось достаточно времени, чтобы придумать, как заклинить дверь на чердак. Учитывая, что в ближайшие дни Натаниэль будет слишком занят, выполняя обязанности молодожена, ему вряд ли придет в голову проверять эту дверь. Ну и немного везения тоже не помешало бы.

Это был первый этап моего плана. Второй заключался в том, чтобы на первой же станции сойти с поезда и другим поездом вернуться в Сан-Франциско. Я хотела спрятаться где-нибудь до вечера вторника, а затем пробраться в этот дом. Возможно, к тому времени я придумаю какой-то иной способ спасти Натаниэля и Викторию. Про себя я решила, что заставлю его не ходить на чердак, даже если для этого мне придется поговорить с Пруденс. Натаниэль однажды упомянул, что она верит в духов, может, мне удастся сыграть на ее предрассудках и убедить в том, что я могу безошибочно предсказывать будущее.

Однако в настоящий момент мне придется ограничиться заклиниванием двери на чердак. Я отвела Аполлона вниз и попросила миссис 0'Хару присмотреть за ним, объяснив, что не хочу, чтобы он мешал мне, пока я буду собираться. Вернувшись наверх, я бросилась в спальню Натаниэля, сжимая в руках ридикюль — так в то время называли дамские сумочки, предназначенные для всяких мелочей, — в который переложила содержимое своей сумки. Возможно, жвачка или шпильки пригодятся мне для того, чтобы заклинить замок.

Я принялась шарить на полках. Если бы я смогла найти ключ, я бы заперла чердак, а ключ взяла бы с собой. В противном случае придется все-таки придумывать, как заклинить дверь — нелегкая задача, учитывая, что уходить мне придется через крышу, а значит придется преодолеть как-то расстояние в три этажа, которое будет отделять меня от земли.

Сначала мне не везло. Я открыла маленький шкафчик и вытащила из него все ящики, роясь в их содержимом. Ключа не было. Осторожно поставив ящики на место, я пошарила рукой под пуховой периной, но его и там не было.

Дыхание у меня участилось и стало неровным. Должен же он где-то быть. Взгляд упал на подзорную трубу Натаниэля, стоявшую в углу рядом со шкафчиком. Я взяла ее и обнаружила в низу кожаного футляра связку ключей.

Схватив тяжелые ключи, я подбежала к двери на чердак и стала по очереди их пробовать. Время словно стало сжиматься. Должно быть уже перевалило за двенадцать. В час начнется брачная церемония, а в два деловой партнер Натаниэля заедет, чтобы увезти меня из дома.

Первые семь ключей не подошли. Но восьмой вошел в скважину гладко как по маслу. Я повернула ключ и услшала, как щелкнул замок. Я толкнула дверь, и она открылась. Слава Богу, я нашла ключ вовремя. Возможно, я еще успею осмотреть чердак и точно вспомнить, на каком месте я стояла, когда перенеслась назад во времени, и на каком должна буду стоять в следующую среду, если хочу вернуться в будущее.

— Должен же быть какой-то выход, — громко пробормотала я, заходя на чердак.

— Боюсь, для вас, мисс Джеймс, выхода нет, — произнес за моей спиной знакомый голос.

Я резко обернулась — это был Феннивик. Двумя шагами он преодолел разделявшее нас расстояние.

— О, да вы совсем не выглядите больной. Жаль, для вас же было бы лучше.

— Как вы сюда попали? — спросила я, чувствуя, что кровь бросилась мне в лицо.

Он подошел ко мне, я отступила назад в глубь чердака.

— Ну, это было нетрудно. Я забрался на дерево, а с дерева влез в окно комнаты, которую вам отвели. Не обнаружив вас там и услышав какой-то шум в комнате вашего кузена, я решил проверить.

— Что вам нужно? — я отступила от него еще дальше.

Он захлопнул за собой дверь и вынул нож. Я закричала. Он бросился ко мне в темноте. Я швырнула что-то ему под ноги и побежала к двери на крышу. Сердце стучало как сумасшедшее. Открыв дверь, я хотела было выбраться на крышу.

Он догнал меня и, схватив за руку, вывернул ее.

— Никто вас не услышит. Все слуги на первом этаже, готовятся к прибытию молодоженов. Я проверил. К тому же, если вы снова закричите, мне придется разделаться с вами самым неаккуратным способом.

Именно в этот момент мое внимание привлек металлический блеск на его пиджаке.

— Так это вы, — проговорила я в страхе, узнав пуговицы, — вы были в кукольном домике Виктории и шпионили за мной и Натаниэлем.

— Шпионить — такое некрасивое слово, — он впился ногтями мне в руку и подтолкнул ножом, побуждая идти наверх. — Я предпочитаю называть это иначе. Я заботился о своих капиталовложениях.

— Ваших капиталовложениях? — Надо заставить его говорить, подумала я. Если он раскроет мне свои планы, я смогу пойти к Натаниэлю и ему придется меня выслушать. Если, конечно, я выберусь отсюда живой. — Трамвайная компания, — вслух высказала я догадку. — В этом все дело, так? Вы работаете на Руфа. Это вы обыскали кабинет Натаниэля, пытаясь найти эти бумаги. — Не имело значения, что это были за бумаги. — Готова спорить, что и пожар на складе Натаниэля устроили вы.

— Неплохо, мисс Джеймс, — глаза его недобро блеснули. — Из вас бы получился первоклассный сыщик. Вот почему я не могу допустить, чтобы вы повсюду рассказывали эти сказки.

Если я смогу убедить его, что уже выложила все, что знала, возможно, он смирится со своей неудачей и позволит мне уйти.

— Я уже все рассказала Натаниэлю, — нагло солгала я, чувствуя, что краснею. — Сейчас он, наверное, уже уведомил полицию. С минуты на минуту они могут прийти и забрать вас в тюрьму.

Он покачал головой.

— Жаль, что вы совсем не умеете лгать, мисс Джеймс. Если бы вы не покраснели так, пытаясь скормить мне вашу выдумку, я, может, вам и поверил бы.

Страх клещами сдавил мне грудь. — Я могла бы никому ничего не говорить, за определенную плату разумеется. — Я знала, что он мне не поверит, если я не заговорю о деньгах. Пришло время играть по его правилам. — Я могла бы стать вашим осведомителем, ну, следить для вас за Натаниэлем и выяснить, где он прячет эти документы, которые, по вашим словам, вам нужны.

Он рассмеялся каким-то зловещим смехом, отчего я вся покрылась мурашками.

— Хорошая попытка.

— Яд. Это вы подсыпали мышьяк мне в чай, так ведь? Готова поспорить, что вы украли его у Пратвеллов на кухне и всыпали в пакет с чаем еще до того, как я ушла от них.

— Признаться, я пришел в недоумение, услышав сегодня утром, что вы заболели и остались дома. — Его голос раздражающе действовал мне на нервы. — Видимо, вы выпили не всю чашку. Какая жалость — для вас же было бы лучше, если бы было иначе.

— Негодяй!

— Ну, хватит разговоров, — он ткнул меня под ребра и заломил руку за спину так, что боль стала почти невыносимой. — Сейчас вы совершите небольшую прогулку — вон туда, к «вдовьей дорожке».

Он прикоснулся лезвием ножа, показавшимся мне холодным, как лед, к моей спине.

— Вы собираетесь сбросить меня с крыши, — сказала я. Осознание этого ударило меня с силой девятибалльного шторма. Я наугад высказала еще одно предположение. — А в среду утром вы планируете таким же способом убить Натаниэля до того, как они с Пруденс уедут в свадебное путешествие, — я едва не задохнулась от этой мысли.

— Похвальное мыслительное усилие, мадам сыщик, — озадаченно проговорил он, заставляя меня подниматься по ступеням. — Хотя я не представляю, как ты об этом догадалась. Я ни одной живой душе не говорил о своих планах. Это, собственно, совсем несложно — мне нужно лишь спрятаться на чердаке, пока молодые будут спать, а потом, когда твой кузен будет в пять утра предаваться своим астрономическим наблюдениям, прикончить его.

Значит, Натаниэль не пропал во время землетрясения, как полагала Виктория. Его убили. Феннивику просто повезло, что в этот день произошло землетрясение, скрыв следы его преступления, поскольку тело было погребено под обломками. Меня охватил гнев. Я должна была остановить его, должна спасти Натаниэля.

— Иди, иди, — прошипел за моей спиной Феннивик. — Разговоры окончены. Пришло время преподать тебе урок.

Я подняла ридикюль и ударила Феннивик по голове. Он вырвал ридикюль у меня из рук и резанул по руке ножом. Я почувствовала, как потекла кровь. Феннивик схватил меня за волосы и подтащил к ограждению. Я заставила себя забыть о высоте в три этажа и продолжала говорить.

— Если вы собираетесь убить меня, можете, по крайней мере, сказать мне правду, — выдохнула я. — Вы хотите иметь все, да? Деньги, которые платит вам Руф, дочь Пратвелла и деньги Натаниэля.

— А почему бы и нет? Я заслужил это, — он прижал нож мне к подбородку.

— Вы это задумали вместе с Пруденс, да? Вы двое хотите избавиться от Натаниэля, завладеть его деньгами и пожениться.

— Пруденс — наивное создание, — Феннивик крепче ухватил меня за волосы и, продолжая держать нож у горла, попытался перегнуть через перила. — Заставить ее влюбиться в меня было совсем нетрудно. Как только я завоевал ее сердце, я нарочно повел себя по-хамски, сказав ей, что никогда на ней не женюсь. Поэтому-то она и согласилась на брак с твоим кузеном.

— Так, значит, вы соблазнили ее? — догадалась я.

— Это была детская игра, — похвастался он. — Я нисколько не сомневаюсь, что после того, как твой кузен умрет, она тут же упадет в мои объятия, позволив утешить скорбящую вдову. Брак — вопрос лишь времени.

— Итак, когда же вы уговорили ее убить Натаниэля? — Кровь прилила мне к голове, когда он перегнул меня еще ниже. Я боролась с головокружением, вызванным моим опасным положением.

Он презрительно фыркнул.

— Пруденс и мухи не обидит. Убийство — это всецело моя идея. Вот почему я следил за передвижениями твоего кузена — хотел определить, когда самое удобное время для того, чтобы его прикончить. К счастью, его привычка глазеть каждое утро, пока остальные еще спят, на звезды, облегчает мою задачу.

— Вам это не сойдет с рук, — сказала я, отчаянно вцепляясь в перила за спиной. Он поднял бровь.

— Вот как? Бедная, полу сумасшедшая кузина Натаниэля, будучи не в силах пережить то, что мужчина, которого она любит, женится на другой, прыгает с крыши. Не возражай — твои чувства к нему заметил не только я, но и Пруденс тоже.

Я была настолько испугана, что даже не покраснела. Затем я краем глаза уловила какое-то движение и увидела Викторию, выглядывающую из-за последней ступеньки ведущей на крышу лестницы. Страх за себя тут же перешел в страх за Викторию — ведь если Феннивик тоже увидит ее, он ее убьет.

— А как же Натаниэль? — спросила я, стараясь отвлечь Феннивика. — Неужели вы считаете, что люди поверят, будто он тоже покончил с собой, бросившись с крыши?

Газовый баллончик, внезапно вспомнила я. Если бы мне удалось достать свой ридикюль, у меня, возможно, появился бы шанс оказать Феннивику сопротивление. Носком туфли я попыталась поддеть ручку ридикюля и подтащить его поближе к себе, моля Бога, чтобы Феннивик не заметил этого движения. Однако моя попытка окончилась неудачей. Я не дотягивалась до ридикюля на каких-то несколько дюймов.

— Трагический несчастный случай — таков был замысел. Но теперь, после твоего «самоубийства», мне придется придумать какой-то иной способ избавиться от него. Два человека, бросившиеся с одной и той же крыши, такое совпадение может вызвать подозрение.

Он схватил меня за плечи и сильно толкнул. Я почувствовала, что пальцы у меня слабеют. Еще минута, и я выпущу перила и отойду в область истории — навсегда. Я с силой лягнула Феннивика в лодыжку, рванулась в сторону и выпрямилась. Что-то треснуло у меня в щиколотке.

— Ах ты, надоедливая сука! — ударом в челюсть Феннивик сбил меня с ног, и я упала прямо на свой ридикюль. Протянув под платьем руку, я открыла его и обхватила рукой баллончик как раз в тот момент, когда Феннивик бросился на меня. Я парировала его удар, отбив локтем руку с ножом. Выругавшись, он схватил меня за волосы и, приставив нож к горлу, заставил снова перегнуться через перила. Ухватившись одной рукой за перила, другой я подняла баллончик и нажала на распылитель.

Феннивик судорожно вздохнул и, спотыкаясь, отступил назад, окутанный облаком газа. Кашляя, я закрыла слезящиеся глаза, ощущая в них страшное жжение.

Звук удара заставил меня открыть глаза, и я успела увидеть, как Феннивик упал на пол как куль. За ним с торжествующей улыбкой на лице стояла Виктория, держа в руках подзорную трубу Натаниэля.

— У него был очень испуганный вид, когда тетя Фейс сказала, что ты заболела, — объяснила она — И особенно, когда она добавила, что ты скоро поправишься. Я подумала, может, это он пытался отравить тебя, поскольку ты узнала о нем и Пруденс.

— Но откуда ты знаешь, что меня пытались отравить? Она вспыхнула.

— Я подслушала, как вы говорили об этом с Натаниэлем. Итак, когда я увидела, как мистер Феннивик выскользнул из церкви как раз перед началом церемонии, я сказала тете Фейс, что у меня мой период и мне абсолютно необходимо пойти в дамскую комнату. После этого я выскочила из церкви и последовала за ним.

— Это ты хорошо сделала, — сказала я, понимая теперь, как чувствует себя приговоренный к смерти, которому отменили смертный приговор. Я шагнула вперед, и ногу пронзила боль. Не обращая на боль внимания, я наклонилась над Феннивиком, желая удостовериться, что он действительно потерял сознание. — Он отключился. Виктория, здесь где-нибудь есть веревка?

Поняв, что я имею в виду, она кивнула.

— На чердаке есть моя старая скакалка. Я пойду принесу.

Спустя пять минут мы надежно связали Феннивика, вставили ему в рот кляп и привязали к ограждению.

— Пока закроем его здесь и попросим слуг вызвать полицию, — решила я.

— Да, конечно. Но нам надо связаться с Натаниэлем, — настойчиво проговорила Виктория. — Он ни за что не женится на Пруденс после того, как мы все ему расскажем. — На ее лице появилось разочарованное выражение. — Но машины нет.

— Как мне ни неприятно об этом говорить, но, по-моему, я растянула щиколотку. — Я стиснула зубы, чтобы перебороть боль.

— Значит, идти мы тоже не можем, — простонала Виктория. — Да и все равно это слишком далеко. Как же нам добраться туда вовремя, чтобы помешать бракосочетанию?

Я посмотрела на нее, и в мозгу у меня забрезжила несуразная на первый взгляд мысль.

— Виктория, — я с усилием улыбнулась, — что ты скажешь насчет поездки на велосипеде?

Глава 13

Щиколотку у меня дергало от боли, когда Виктория и я изо всех сил жали на педали велосипедов, сначала поднимаясь на холм, потом спускаясь с него к церкви. По крайней мере мой велосипед был не таким, какие можно увидеть в музее — с одним большим передним колесом, но он был ужасно тяжелым и неудобным в управлении. Я поймала себя на том, что то и дело тянусь к переключению передач, которого там не было.

— И почему твой брат не изобрел его? — пробормотала я, когда мы с Викторией наконец подъехали к церкви.

Мы оставили наши велосипеды на ступенях церкви. Слезая с велосипеда, я заметила, что мой дорожный костюм заляпан грязью, хотя при езде я и поднимала юбку настолько высоко, насколько позволяли приличия. Жаль, что я не успела переодеться в брюки.

Виктория взбежала по ступенькам и вошла в тяжелые дубовые двери. Острая боль пронзила мне ногу, когда я с бешено колотящимся сердцем заковыляла за ней. Что если мы опоздали? Что если Натаниэль и Пруденс уже стали мужем и женой?

Церковь была набита битком; в ней собралось по меньшей мере человек триста. Десятки голов повернулись в нашу с Викторией сторону, когда мы ворвались внутрь. На лицах читалось неодобрение. Не обращая внимания на вызванный нами переполох, я полухромала, полупрыгала вслед за Викторией вдоль прохода, держась за спинки скамей, чтобы не упасть.

— Согласна ли ты, Пруденс Элизабет Пратвелл взять в мужья этого мужчину, любить и почитать его в горе и в радости, в здравии и в болезни? — звучал голос священника.

Виктория первой добралась до алтаря. Пруденс потрясенно вздохнула, увидев из-под своей изысканной белой кружевной фаты сестру Натаниэля.

— Да, — быстро проговорила она. Священник негодующе посмотрел на меня, ковыляющую к алтарю, но ничего не сказал, а повторил свой вопрос, обращаясь уже к жениху, который еще не заметил нашего вторжения.

Натаниэль медленно кивнул.

— Я…

— Ты не можешь! — выкрикнула Виктория, бросаясь к брату. Он обернулся, челюсть у него отвисла.

— Виктория! Тейлор?! Что, черт возьми, вы…

— Я могу объяснить, — ответила я. — Феннивик…

— …Пытался убить Тейлор, столкнув ее с крыши, — перебила меня Виктория, становясь между женихом и невестой. — Я видела его, он сказал, что Пруденс его любит и что он собирается жениться на ней после того как убьет и тебя тоже.

— Да, это так, — подтвердила я. — Феннивик был человеком Руфа, получал от него деньги. Он отравил мой чай и поджег твой склад. Он признался в этом перед тем, как попытался столкнуть меня с «вдовьей дорожки».

Все краски сошли с лица Натаниэля. Он повернулся к своей без минуты жене и поднял ее фату.

— Пруденс, что тебе известно обо всем этом?

Пруденс вспыхнула как спелая клубника.

— Я ничего не знала про убийство. Квентин мне об этом и словом не обмолвился.

— Квентин, вот как? — Лицо Натаниэля приняло угрюмое выражение. — Значит, ты признаешь, что… встречалась с ним?

Она прикрыла рот рукой.

— Ох, Нетти, я никогда не хотела обидеть тебя. Ты должен этому верить, — тихо проговорила она. — Но я не могла не любить его, с самого начала я любила его. Но папа не одобрял этого. Он сказал, что Квентин мне не пара.

— И был прав, — проворчал Мортимер Пратвелл, сидевший в первом ряду. — Этот человек развратник и игрок, хотя он казался достаточно толковым служащим. Очевидно, и в этом отношении я неправильно судил о нем.

— Непохоже, чтобы вы так думали, когда говорили Руфу, что необходимо заняться моим кузеном, — возразила я, не обращая внимания на сдавленные рыдания Пруденс. — Вы ведь наняли Феннивика, чтобы устроить пожар на складе Натаниэля.

— Это была идея Руфа. Я понятия не имел, что он или Феннивик хотят кому-то причинить вред. Я до сих пор не могу понять, что толкнуло этого человека на подобную подлость.

Рот Натаниэля превратился в жесткую линию.

— Подозреваю, что если вы проверите свои бухгалтерские книги, вы обнаружите, что ваш доверенный служащий манипулировал фондами, чтобы расплатиться с долгами. Ходят слухи, что он по уши в долгах.

Пруденс скатала в комок свой мокрый платок.

— Ах, Нетти, ты всегда так хорошо ко мне относился, был настоящим джентльменом. Я… я не достойна тебя…

Рыдая, она подхватила свой кружевной шлейф и выбежала из церкви. Грейс Пратвелл вскочила и бросилась за дочерью, а за ними последовал и отец Пруденс.

Натаниэль не удостоил их больше и взглядом, а вместо этого шагнул ко мне. На глазах у всех присутствующих в церкви, застывших в изумленном молчании, он взял мои руки в свои.

— Тейлор, я вел себя как дурак. Мне не следовало оставлять тебя одну, — тихо, так что только я могла его услышать, сказал он. — Ты пыталась предупредить меня, мне нужно было тебя слушать. Подумать только, я чуть было не потерял тебя…

Я взглянула на него и в его глазах увидела отражение собственных чувств. Необычное тепло разлилось по всему моему телу с головы до ног и до меня вдруг дошло — я же люблю Натаниэля.

— Все в порядке, — потрясение прошептала я.

Я хотела было подойти ближе к нему, но нога у меня подвернулась, я споткнулась и чуть не упала.

— Ты ушиблась, — заметил он, поддержав меня. Вокруг глаз появились морщинки от беспокойства за меня, которое быстро перешло в гнев.

— Это всего лишь растяжение, — в смущении пробормотала я.

— Где этот негодяй Феннивик? Я дух из него вышибу.

— Виктория и я связали его, заткнули рот кляпом и заперли на чердаке. Сейчас, наверное, полиция уже увезла его в тюрьму.

Он высоко поднял брови.

— Ты и моя маленькая сестренка сделали это? Две женщины — одни?

Уголок рта у меня приподнялся в улыбке, означающей «я же тебе говорила».

— Как я говорила, женщины могут делать все то же самое, что и мужчины.

— Да, — протянул он и его темные глаза посмотрели на меня с уважением. — Это ты доказала. Хотя готов спорить, есть вещи, которые лучше делать вдвоем с мужчиной.

Кто-то из присутствующих в церкви кашлянул. Натаниэль повернулся лицом к присутствующим.

— Ну, что вы все уставились?

По толпе прошел удивленный шепоток. Возвысив голос, так чтобы его было слышно за общим шушуканьем, Натаниэль прокричал:

— Чего вы ждете? Идите все домой. Свадьбы не будет.

Полностью осознав смысл его слов, я испытала такое потрясение, словно на меня налетело цунами. Натаниэль отменил свадьбу, а значит Пруденс не сможет причинить ему боль, и Феннивик не будет представлять опасности, и Стюарт-хауз можно будет спасти.

Я изменила историю.

— Тебе вовсе не следует этого делать, мне уже гораздо лучше, — сказала я, когда во вторник утром Натаниэль подложил еще одну подушку под мою слегка опухшую щиколотку.

Все эти три дня, прошедшие после его несостоявшейся свадьбы, он ухаживал за мной, не отходя от меня ни на минуту и покидая мою комнату только на ночь. Мы говорили часами, поверяя друг другу свои мысли и чувства, хотя и не касаясь кое-каких вещей. Я уговорила Натаниэля позволить мне взять его камеру и сделать кое-какие снимки окрестных мест, по крайней мере тех из них, которые можно было сфотографировать с крыльца или с крыши, поскольку из-за распухшей щиколотки я не отходила от дома дальше чем на несколько ярдов. Мы очень сблизились, и я обнаружила, что меня угнетает перспектива залезть в среду на рассвете на чердак и… расстаться с Натаниэлем, конечно, при условии, что моя теория о возвращении в свое время в момент землетрясения окажется верной. Я почти мечтала, чтобы этого не произошло.

За это время он ни разу не заговорил со мной о моем отъезде, а я в свою очередь не пыталась убедить его в том, что скоро начнется настоящее светопреставление. В конце концов мне удалось изменить его судьбу, и сегодня же вечером я предприму что-нибудь в отношении Виктории.

Натаниэль поставил мне на колени поднос. На нем были тарелка с дымящимся куриным бульоном, булочка и пирожок.

— Поешь, это поможет тебе восстановить силы. — Он взял пирожок. — А это для Аполлона.

Пес выхватил пирожок из рук Натаниэля и с жадностью умял его.

— На здоровье, — насмешливо сказал Натаниэль и, пододвинув стул ближе к кровати, сел.

— Спасибо, — поблагодарила я Натаниэля за нас обоих, вдыхая запах куриного бульона, потом показала на газету, которую он держал под мышкой. — Итак, что нового в мире?

— Давай посмотрим, — начал он. — Рузвельт поднял шумиху вокруг макрейкеров. В Гранд Опера сегодня начинаются концерты Карузо, а в Италии…

— Произошло извержение Везувия, погибли сотни людей.

Брови у него поднялись.

— Откуда, черт возьми, ты об этом узнала? Новости только что дошли до Западного побережья.

— У меня свои способы, — ответила я с загадочным видом, предпочитая пока не заострять внимание на этом вопросе.

— Ты можешь себе представить, что целый город оказался стертым с лица земли в результате этого бедствия? Мне об этом даже думать страшно, — он покачал головой.

— Да, конечно, — нервно подтвердила я, зная, что скоро мне придется сказать ему о землетрясении. — Говоря о стихийных бедствиях…

— А вот это тебя наверное заинтересует, — перебил он. — На будущей неделе начнется суд над Феннивиком.

Если здание суда не сгорит к этому времени, подумала я, а вслух сказала:

— Что, по-твоему, с ним станет?

— Проведет остаток дней в тюрьме, если его не повесят. Я кивнула.

— Он самая подходящая для этого кандидатура.

Наклонившись, он погладил меня по щеке тыльной стороной ладони, затем накрутил на пальцы прядь моих волос.

— Ты употребляешь очень любопытные обороты речи. Сначала мне это казалось странным, но теперь я нахожу эту твою привычку весьма привлекательной. Собственно говоря, все в тебе меня очаровывает.

От его слов и прикосновения огонь пробежал у меня по жилам.

— Правда?

— Да, правда, — ответил он, глядя мне прямо в глаза.

Я вспомнила другой случай, когда он произнес эти, или почти эти слова, и вздрогнула, осознав скрытый в них смысл.

— Тейлор, — продолжал он тем временем, беря меня за руки, — я вот спрашивал себя, достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь для того, чтобы выйти в город.

— Выйти в город… с тобой?

— С кем же еще? — Улыбка тронула его губы, кончики усов поднялись вверх. — Сегодня дают «Кармен». Я надеюсь, ты окажешь мне честь, позволив сопровождать себя.

— Ты просишь меня о свидании?

Он сжал мне руки и стал медленно водить пальцем по ладоннс, отчего все у меня внутри словно вспыхнуло огнем.

— Можно и так сказать.

Мне стало радостно и горько одновременно. Именно об этом я мечтала. Сама мысль о том, чтобы провести вечер в городе с самым красивым из всех известных мне мужчин, была похожа на сказку. Но в то же время я понимала, что очень скоро должна буду расстаться с Натаниэлем навсегда — по крайней мере в том случае, если вообще возможно совершить во время землетрясения скачок в будущее. Самым правильным было бы не переходить той черты в наших отношениях, которой мы уже достигли.

— Да, — услышала я собственный голос. — Я бы хотела послушать с тобой оперу.

По правде говоря, осознала я, я бы пошла с Натаниэлем Стюартом на соревнования по свиному хрюканью, если бы он меня пригласил. К счастью для меня, его тянуло к культурным развлечениям, а не к свиньям.

Он взглянул в окно и нахмурился, увидев собиравшиеся на небе тучи.

— Надеюсь только, что не пойдет дождь.

— Не пойдет. Будет ясно и сухо, прекрасный весенний вечер, — сказала я, вспомнив описания погоды накануне землетрясения.

— Дай-то Бог. Ну, тогда до вечера. Подняв мою руку, он прижался губами к ладони, и по руке словно пробежал электрический ток.

— До вечера, — откликнулась я, и хотя до вечера было еще далеко, перед глазами у меня зажглись звезды.

Я одевалась, готовясь к походу в оперу, когда в дверь постучала Виктория.

— Тейлор, можно мне войти?

— Конечно, — я открыла дверь. При звуке голоса Виктории Аполлон навострил уши и радостно потрусил к двери.

Виктория широко раскрыла глаза, увидев на мне платье персикового цвета, которое Натаниэль купил мне для свадебного вечера, но которое у меня так и не было случая надеть.

— О Боже, Тейлор, ты просто красавица! — воскликнула она.

— Думаешь, оно подойдет? — спросила я, смущенно теребя кружево, обрамлявшее низкий вырез платья. — Боюсь, оно слишком легкое и слишком нарядное для оперы, но ничего более подходящего у меня нет.

— Оно безупречно, — Виктория решительно кивнула. — Попомни мои слова, все эти старые курицы в темных платьях позеленеют от зависти. — Она вытянула руку — на ладони лежали таблетки. — Пока они мне не понадобятся. Знаешь, эти твои таблетки — настоящее чудодейственное средство. Большое тебе спасибо.

— Пожалуйста, — я положила таблетки на прикроватный столик.

Виктория почесала Аполлона за ушами и пес довольно заворчал.

— Ну, — сказала она, понимающе взглянув на меня, — я, пожалуй, пойду, не буду тебе мешать. Заканчивай спокойно свои сборы. Имей в виду, мой брат не любит ждать.