Дельмес кивнул.
      - Сегодня ночью я арестовал Норбера, - сказал Вержа.
      - Поздравляю вас, - сухо произнес следователь.
      - Я доставлю вам его в течение дня. Мне хотелось бы задать ему несколько вопросов.
      - По делу, которым я сейчас занимаюсь?
      Вержа с иронией взглянул на следователя.
      - У меня больше нет на это права. Я хорошо знаю кодекс.
      - Не сомневаюсь, вы отличный полицейский.
      Ни малейшего признака любезности.
      - Рад, что вы это признаете, господин следователь. Что касается Норбера, я задам ему лишь вопросы, касающиеся других дел, в которых он может быть замешан.
      На мгновение наступила тишина. Вержа подумал, что раньше у него было определенное представление о правосудии. И уж конечно, оно не совпадало с представлением Дельмеса. Во всяком случае, не стоило начинать диспут на эту тему. Он слегка кивнул и вышел.
      * * *
      Вержа приказал привести Норбера к себе в кабинет. Это была комната средних размеров, обставленная старой мебелью. Главным ее украшением было вольтеровское кресло, приобретенное на толкучке комиссаром, который до войны не мог получить средств на замену старого кресла, пришедшего в негодность. Оно столько видело и слышало, что преемники комиссара не могли решиться выбросить его: кто-то в шутку, а кто-то из суеверия наделял кресло волшебной способностью побуждать людей на признания.
      Норбер поморщился, представ перед полицейским. На нем были наручники, и Вержа не отдал приказания снять их.
      - Довольны? - спросил Норбер.
      - Как будто да.
      - Приятно было избивать эту девицу?
      - Приятней, чем дать себя застрелить.
      Гангстер пожал плечами.
      - Она на это не способна.
      - О чем узнаешь всегда слишком поздно.
      - Вы скотина!
      - Употребляя научный термин - садист.
      Вержа велел Норберу сесть в кресло. Тот не послушался.
      - Когда-нибудь вы будете начальником полиции, - сказал он.
      - Сомневаюсь, - произнес Вержа тихо.
      - Тогда не стоит рисковать каждый день.
      Норбер сел, вытянув перед собой руки в наручниках. Обычно Вержа нравились такие, кто не склонял перед ним голову. Они попадались редко. Ему нравилась борьба. Он терпеть не мог ничтожеств, которые раскисали от первой же пощечины и предавали всех других ничтожеств преступного мира.
      - Ты прав, - сказал он, - не стоит.
      Он задал свой первый вопрос: знал ли Норбер некоего Робера по прозвищу Плевок за умение энергично и далеко плеваться? Норбер, как и предвидел Вержа, ответил, что не знал. Под рукой у Вержа имелась фотография, на которой оба гангстера были сняты выходящими вместе из бара. Он заранее знал объяснение: Норбер с удивлением обнаружит, что его спутник Плевок. Но у Вержа были и другие козыри.
      Он не успел ими воспользоваться. Дверь раскрылась, и в кабинет заглянул начальник полиции Сала. Он увидел Норбера и иронически поприветствовал его. Затем подал знак Вержа, что хочет поговорить с ним. Вержа оставил Норбера с инспектором, который его привел, и вышел.
      - Вы были у следователя? - спросил Сала, когда они очутились в коридоре.
      - Да.
      - Зайдемте ко мне в кабинет.
      Он был еще озабоченнее, чем накануне, и не старался даже это скрыть.
      - Вы не хотите пойти в отпуск? - спросил Сала, когда они очутились в его кабинете.
      - Нет, - твердо ответил Вержа.
      - Я так и знал. Я сказал префекту, что вы откажетесь.
      - Что бы это изменило?
      - Мы бы поторговались.
      - С прокуратурой?
      - Вы знаете следователя?
      - Нет.
      - Если ему не дадут разрезать меня на куски, он раскапризничается. Для него это дело принципа.
      Сала промолчал.
      -Я его понимаю, - сказал Вержа. - Он жаждет чистоты. Он не подозревает, какая его ждет работа.
      Начальник полиции рассеянно слушал. Он казался обескураженным.
      - После меня, - сказал Вержа, - наступит черед кого-нибудь другого.
      - Мы живем в эпоху кретинов.
      - После меня, - продолжил Вержа, не обратив, казалось бы, внимания на замечание начальника полиции, - без сомнения, наступит черед всех тех, кто остался без гроша в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году[Год образования V республики.], а теперь не знает, куда девать деньги; наступит черед всех, кто утаивает от налоговых властей миллионные доходы, всех технократов, которые берут взятки за то, чтобы автострада прошла через пшеничное поле, а не через чьи-либо охотничьи владения, всех начальников кабинетов, которые обогатились, готовя записки, превозносящие достоинства какого-нибудь банкира или фабриканта цемента. После меня в кабинетах следователя Дельмеса и его дружков еще побывает много народу. Не сомневайтесь!
      - Мне понятна ваша горечь, - сказал Сала.
      - Я не говорю уже о нашем учреждении.
      - Позвольте нам действовать: мы выиграем.
      Вержа покачал головой.
      - Нет, - сказал он.
      - Они вас погубят, предупреждаю.
      Вержа пожал плечами.
      - Значит, им удастся сделать то, что не смогли сделать гангстеры, господин начальник полиции. Это будет высоко-моральное завершение.
      Он наклонился к Сала и заговорил глухим голосом:
      - Я страстно любил свое дело. Я делал его, потому что оно мне нравилось, и всегда думал, что полицейскому платят, чтобы он сражался с негодяями. Ни за что другое. У меня душа шерифа, а вы, как и я, знаете: это были ужасно наивные люди. Я ограниченный, я глупец, я идиот, господин начальник полиции. Я не понял, что сегодня, для того чтобы быть хорошим полицейским, надо не выполнять обязанности полицейского, а заниматься доносами, интересоваться не преступниками, а честными людьми, борющимися за свои права. Только так можно сделать карьеру...
      Сала начинал раздражаться. Но Вержа это мало волновало.
      - Я закончил, господин начальник полиции. Я не верю ни в вашу защиту, ни в покровительство префекта. Я буду заниматься своим делом, пока смогу. В день, когда мне это запретят, начну бездельничать и выжидать. И немало посмеюсь.
      - Нам будет не хватать вас.
      Вержа с готовностью согласился.
      - Действительно, нас, настоящих бойцов, остается мало. И будет еще меньше, когда станет известно, какую мне подстроили подлость.
      - Вы думаете, что все это подстроено?
      Вержа дожал плечами.
      - У вас есть другое объяснение? - спросил он.
      - Кого вы подозреваете?
      - Всех, кого я помог упрятать за решетку. Их множество.
      - Ищите. Будет здорово, если вы обнаружите улику.
      Сала делал вид, что воодушевлен идеей, высказанной Вержа. Но он не верил в это. В сущности, его мнение уже было составлено.
      - Допустим, я возьму отпуск, - сказал Вержа. - Чего вы рассчитываете добиться от прокуратуры?
      - Чтобы они отказались от всякого судебного преследования. Ваше дело будет рассматриваться в дисциплинарном порядке.
      - Дельмес поднимет шум.
      Сала вздохнул.
      - Со старыми следователями удавалось договориться. Видя, кто приходит после них, остается лишь пожелать удачи нашим преемникам.
      - Еще одни вопрос: если я предстану перед судом, я буду единственным?
      Сала допытался рассердиться.
      - Если против других полицейских выдвинут такое же обвинение, их достигнет та же участь.
      - Люка, например.
      Начальник полиции поморщился. Речь шла об инспекторе, пойманном с поличным: он брал деньги от проститутки. Дело замяли.
      - Были другие времена, - сказал Сала смущенно. - Вам не повезло, Вержа. Такие типчики, как Дельмес, усердствуют, потому что воображают, что призваны выполнить важную миссию.
      Он добавил, заканчивая беседу:
      - Подумайте над тем, что я вам сказал.
      - Я постоянно буду размышлять об этом, - пообещал Вержа.
      Он оставил начальника полиции в полном недоумении, чего и добивался. Он точно знал, что будет делать. Трибуналу и дисциплинарному совету не придется из-за него беспокоиться.
      * * *
      Мотоцикл остановился у тротуара. Улица находилась в центре города, недалеко от большого плохо освещенного проспекта. Было около 20 часов. Прохожих было мало. На мотоцикле сидели двое парней, одетых в кожаные куртки, туго перехваченные в талии ремнями. Тот, что занимал заднее сиденье, задрал ногу, чтобы спрыгнуть на землю.
      - Ни пуха ни пера! - сказал другой, оставшийся за рулем.
      Первый парень пошел по аллее, ведущей к особняку. Молодая девушка прошла мимо мотоциклиста. Он улыбнулся ей:
      - Прогуляемся?
      - Не сегодня, - сказала она, глядя на мотоцикл "Судзуки".
      - Значит, никогда.
      Она засмеялась. Тем временем парень пересек аллею, открыл калитку, ведущую во двор, и оказался перед освещенными окнами служебных помещений. Через окно можно было видеть двух мужчин, сидевших, друг против друга за рабочим столом. Парень в кожаной куртке остановился на минутку в темном углу стены. Он достал из кармана пистолет калибра 11,35 мм, снабженный глушителем, и твердой рукой взвел курок. Затем вновь сунул оружие в карман, не выпуская его из руки. Под прикрытием стены неслышным шагом пересек двор.
      Он подошел к двери, ведущей в коридор, осторожно повернул ручку. Дверь открылась почти бесшумно. Он вошел. С левой стороны от него была дверь служебной комнаты. Он резко открыл ее. Оба мужчины одновременно подняли головы. Один был лысый, с загорелым лицом в красивыми серыми глазами, одетый в очень элегантный костюм из черного шелка. Другой, с массивным красным лицом, выглядел лет на десять старше и казался толще. Оба раскрыли от изумления рты. Толстяк попытался сунуть руку в ящик стола. Это был его последний жест. Пуля разнесла ему голову. Лысый привстал, чтобы броситься на пол, и не успел, отлетел к стене, пораженный прямо в сердце. Парень, быстро осмотрел обе жертвы. С толстяком было покончено. Что касается лысого, у парня возникли сомнения, и он выстрелил ему в голову. Затем положил оружие в карман и не спеша проделал тот же путь в обратном направлении. Мотоциклист спокойно насвистывал рок Джона Ли Левиса. Делал он это виртуозно, чем очень гордился, как и своим искусством водить мотоцикл.
      - Каждый бы день нам такие дела, - сказал, убийца, вскакивая на сиденье.
      Они пересекли город и поехали по улице, которая привела их к кафе Овернца. Хозяин находился за стойкой. Пока они ехали, убийца натянул на лицо женский чулок. Как только мотоцикл остановился, он побежал к кафе, открыл дверь и почти сразу же выстрелил. Перед хозяином стояли два посетителя. Они бросились на пол, а лицо Овернца, залитое кровью, исчезло за стойкой. Убийца вышел и вновь сел на мотоцикл, мотор которого не переставал работать.
      Теперь водитель пел. В своей работе он больше всего любил этот момент. Он побывал в тюрьме и ненавидел ее. В камере видел сумасшедшие сны, в которых ему слышался шум мотора, словно упрек покинутой любовницы. Выехав за город, он понесся как бешеный. Спутник похлопал его по плечу: торопиться было некуда.
      Они остановились у небольшого лесочка. Здесь на другом мотоцикле их ждали две фигуры, одетые точно так же.
      - О'кэй? - спросил водитель второго мотоцикла.
      - О'кэй.
      Оба пассажира покинули задние сиденья. На тропинке стояла красная спортивная машина с номерным знаком департамента Вар.
      - Ни пуха ни пера! - бросил один из них мотоциклистам.
      Те помахали рукой. На следующий день им предстояло принять участие в опаснейших гонках в Бордо.
      Очутившись в машине, парни обменялись впечатлениями. У второго убийцы была только одна жертва: женщина, которая, казалось, была изумлена, что умирает подобным образом. Она была так накрашена, что убийце, когда он стрелял, пришла в голову мысль, над которой он теперь смеялся: не отскочит ли пуля от такого слоя "штукатурки". Смешной эпизод. Они веселились еще добрых пятьдесят километров. Потом им захотелось есть, и, остановившись в придорожном ресторане, они начали с того, что выпили.
      ГЛАВА III
      Когда муж вернулся, Моника Вержа была на своем обычном месте, в кухне. Он сел напротив.
      - Ты пообедаешь со мной? - спросила она.
      - Если не возражаешь.
      - Я не очень голодна. Я собиралась открыть коробочку сардин.
      - Я предпочитаю гусиную печенку, - сказал он.
      Они получали ее из Ландов от коллеги. Полуконсервы, своего рода шедевр. Моника улыбнулась удивленно: почему вдруг такая роскошь?
      - Потому что мне хочется, - сказал он.
      Ему было немного грустно. Он понимал, что брак не удался по его вине. Он сожалел о том далеком прошлом, когда еще любил Монику. У них были радостные минуты, вечера наедине, когда они не скучали. Приятные воспоминания.
      Он спустился в погреб и принес металлическую коробочку, которую открыл, улыбаясь, как настоящий гурман. Моника выглядела счастливой, и он подумал, что поступает неправильно: боль, которую причинит ей, будет только сильнее. Он выругался, порезавшись об острую крышку коробки. Вержа терпеть не мог неловких жестов. Это доказывало, что он не полностью владеет собой. А это было некстати.
      Моника забинтовала ему палец. Потом молча прижалась к нему. Он почувствовал волнение, но мягко отстранился. По его расчетам, им едва хватит времени, чтобы съесть баночку гусиной печенки. Он попробовал ее, присвистнул и взял немного на палец, чтобы дать жене. Она восхитилась:
      - Лучшая в этом году.
      Они поели за кухонным столом.
      - Что с твоим делом? - спросила Моника.
      - Сегодня утром я был у следователя. Он хочет знать размеры моего состояния.
      - Если они те, это я знаю, - сказала она, - следователь будет разочарован.
      - Цифра совпадает с той, которая известна тебе с точностью до тысячи франков.
      Ее взгляд погрустнел.
      - Если бы ты не спал с этой женщиной...{} - начала она.
      - Это касается тебя, но не их.
      Зазвонил телефон. Моника сделала раздраженный жест.
      - Теперь-то уж они могли бы оставить тебя в покое, - сказала она.
      - Возможно, это пустяки, - сказал Вержа и направился в прихожую, где стоял телефон.
      Как он и думал, это был Сала. По его голосу было ясно, что произошло нечто важное.
      - Приезжайте быстрей, - сказал ой.
      - Вам нужен такой человек, как я?
      Сала разнервничался.
      - Вы по-прежнему начальник отдела по борьбе с бандитизмом или нет?
      - И я себе задаю тот же вопрос.
      - Не валяйте дурака, Вержа. Убиты Донне и Леру.
      - Где?
      - В своем гараже.
      - Этим должна заниматься уголовная полиция.
      - Она уже на месте. Но мне нужны вы. Произошло еще два преступления. Я думаю, что это очень серьезно.
      - Я еду, - сказал Вержа вполголоса.
      Он вернулся на кухню, сообщил Монике новость.
      - Ну что же, - сказала она. - Пойду спать одна. Я привыкла.
      Он поцеловал ее. У нее были влажные глаза. Она утешится. Вечные печали...{} Они проходят очень быстро.
      Вержа взял свою БМВ. До сих пор он старался не делать этого при исполнении служебных обязанностей. Теперь больше не было нужды скрываться. Впрочем, сейчас Сала не упрекнет его. Он паниковал как мальчишка. Чем выше вы поднялись по лестнице, тем больше она трясется, и вы тоже. Большое облегчение знать, что нечего больше терять. Вержа понимал, почему так часто лез в драку грудью вперед: он не так уж дорожил жизнью. Довольствовался сегодняшним днем - нечаянным подарком неба.
      * * *
      Цепь полицейских преграждала доступ к гаражу. Приехала "скорая помощь(, чтобы забрать тела. Поблизости собралось человек пятьдесят. Их удерживали полицейские. Вержа услышал голос, на всякий случай обвинявший палестинцев. Сержант полиции узнал комиссара и поприветствовал его. Он вошел в гараж, увидел свет в служебных помещениях и направился в ту сторону. Появился Мора.
      - Странная резня, - сказал он.
      Он последовал за Вержа в комнату. Эксперты делали снимки. Помещение было полно полицейских. Сала находился в соседней комнате с женщиной, которую Вержа узнал: жена Донне, одна из его бывших служащих, женщина с головой, сумевшая женить его на себе, блондинка с пышным телом и увядающим лицом. Она ведала прокатом автомобилей. Сала позвал комиссара.
      - Занятный вечер, - сказал Сала.
      Он оставил мадам Донне и удалился вместе с Вержа.
      - Вот для вас возможность отличиться.
      Вместо ответа Вержа грустно улыбнулся.
      - Кроме Донне и Леру, еще владелец бистро, которого вы, наверное, знаете, Овернец. И Толстая Берта. Убиты таким же образом.
      - Имеются улики?
      - Пока никаких. Мобилизованы все люди из уголовной полиции. Они ищут свидетелей.
      - Донне был не самым лучшим человеком. И Леру тоже.
      Сала взглянул на Вержа.
      - Знаю. Но Донне нам оказывал услуги. Большие услуги. То же можно сказать и об остальных жертвах. Это были ваши осведомители?
      - Толстая Берта, конечно. Владелец бистро - это скорее человек Леро. Донне, разумеется, время от времени. Но вы ведь его знали. Он использовал как можно больше людей.
      - Нам их будет не хватать. Особенно Донне.
      Подошел длинный худой мужчина с высоким лбом - начальник уголовной полиции Пивад. Он пожал руку Вержа. Это был неплохой человек, лишенный чувства зависти, делавший свое дело хорошо, но без излишнего рвения.
      - Сведение счетов, - констатировал он.
      - Чем оно вызвано?
      - Донне только что дал нам очень полезную информацию.
      - Наркотики?
      Было вполне естественным, что Вержа в курсе дела, хотя в принципе каждый полицейский сохраняет в секрете свой источник информации. Но часто, зная дело, достаточно было сопоставить некоторые факты, чтобы установить личность "осведомителя, который пожелал остаться неизвестным", следуя принятому выражению.
      - Ты думаешь, это сведение счетов?
      - Да, потому что оба шофера, которых мы взяли, приходили несколько дней назад к Толстой Берте.
      Это тоже было известно Вержа. Поэтому Толстая Берта и была осуждена. К тому же она была настоящей сутенершей, плохо обращалась с девицами, которых обкрадывала и эксплуатировала, и нажила много недоброжелателей.
      Вержа прошел в комнату, из которой уходили эксперты. Уносили изуродованное тело Донне. Вержа не испытывал никаких угрызений совести. Донне был вредным человеком. Во время войны в Алжире он решил, что лучше сражаться на стороне ОАС. Чтобы заслужить право вступить в ее ряды, он однажды вечером предпринял вылазку в арабский квартал и обстрелял из пулемета кафе. Четверо были убиты, из которых один - двенадцатилетний мальчик, сын владельца кафе. Вержа помнил маленький труп. Он не испытывал особой симпатии к северо-африканцам, но и враждебности тоже. Он не был расистом и не ударялся в крайности: от умиления до проклятий. Но, гладя лоб убитого, мальчика, он говорил себе, что негодяи, совершившие это, заслужили виселицу куда больше, чем любой преступник. Позднее он узнал, что убийство было делом рук Донне. Но объявили амнистию.
      Что касается Леру, это была незначительная фигура, шпик, готовый на все, лишь бы это принесло выгоду, награду, деньги, продвижение по службе, охоту в выходные дни, украшение для жены, ненасытный в своей жадности. В гараже Донне он занимался персоналом. Все члены профсоюза его ненавидели. Его звали "псом Донне". Он плевал на это: ему перепадало много костей.
      Вержа проследил за тем, как увозили тела.
      К нему подошел Мора.
      - У вас есть какая-нибудь версия?
      - А у тебя?
      - Никакой.
      - Я знаю одного человека, который вздохнет с облегчением: Альже.
      Мора удивился.
      - Донне мечтал его уничтожить. Оба были хитры. Без Донне нам никогда его не поймать.
      - Мы так давно оставили его в покое! - заметил инспектор.
      По всей Франции в главных городах один человек управлял преступным миром. Обычно его знали. Все покорялись: его невозможно было убрать, если только он не совершал крупных ошибок, чего, впрочем, никогда не случалось.
      Подошел Сала.
      - Отправляетесь по следу, Вержа?
      - Попытаюсь.
      - Попытайтесь с Альже. Шансов на успех немного, но заслуживает внимания.
      Сала вел себя точно так, как предвидел Вержа. Теперь он мог видеться с Альже сколько ему будет угодно. Со всеобщего благословения. Донне и Леру были убиты не только ради этого; это была еще одна выгода от операции.
      - Из него много не вытянешь.
      - Прощупайте его. Я, со своей стороны, наведу справки.
      Он принял таинственный вид. "Блефует", - подумал Вержа. Слишком давно Сала просиживал штаны в креслах. В лучшем случае он получал информацию о политическом мире. О преступном - незначительные сведения. Эта вечная жажда полицейских добраться до власти и интересоваться, следовательно, больше словами и поступками людей из оппозиции, чем профессиональными преступниками.
      Появился Пивад. У него были новости: кто-то видел двух парней на мощном мотоцикле. Это становилось традицией: убийцы предпочитали два колеса, позволяющие им улизнуть с большой легкостью.
      - Они далеко, - вздохнул Сала.
      - Хорошая техника, - отметил Вержа.
      - Наверняка твои клиенты, - заключил Пивад.
      Вержа улыбнулся. Ему уже пришли в голову два имени: ребята двадцати пяти лет, один с Корсики, второй из Экса, которые обратили на себя внимание своим хладнокровием и жестокостью. Они уже подозревались в четырех преступлениях. Это хороший знак, что Альже удалось так легко мобилизовать их. В табели о рангах он занимал высокое положение, что удивляло даже Вержа. Однажды, может быть, и перед Альже возникнет какой-нибудь злоумышленник.
      Вержа увидел Мора.
      - Жди меня у Сильвены, - сказал он.
      * * *
      Альже разговаривал с посетителями, стоя посреди своей пивной. Он тут же заметил Вержа. Он всегда стоял лицом ко входу, чтобы видеть приходящих. Традиционная предосторожность, одна из двадцати, которые он неизменно соблюдал. Вержа были известны почти все. Альже сделал ему знак. Вержа уселся за расположенный в углу столик, за которым Альже время от времени отдыхал и откуда просматривались улица и вход. Вскоре Альже подсел к нему. Он выглядел отлично.
      - Поешь со мной? - спросил он. - Я голоден.
      Вержа заказал мясо. Альже, поколебавшись, присоединился к его выбору; ему хотелось рагу под белым соусом, но это было бы неразумно. Он должен беречь себя.
      - Если хочешь дожить до старости, приходится идти на многие жертвы, сказал он.
      Однако велел принести два виски:
      - Нам надо кое-что отметить.
      - Чистая работа, - сказал Вержа.
      Он добавил, что, по его мнению, оба парня - профессионалы, не имеющие себе равных. Он назвал имена. Альже ничего не сказал. Но по выражению его липа Вержа понял, что угадал.
      - Этот негодяй Донне! - произнес Альже.
      Он все еще не мог переварить предательство владельца гаража. Он сказал, что хотел бы видеть физиономию Донне, когда тот оказался перед дулом револьвера. Ему выстрелили прямо в голову. Альже был прекрасно осведомлен о ранах обеих жертв. Не были ли у него и другие связи в полиции? Не имеет значения: теперь он вряд ли выдаст Вержа.
      - Мне жаль только Толстую Берту.
      В его тоне не было иронии. Не больше, чем обычно. Вержа редко встречал преступников, которые обладали бы чувством юмора. Во всяком случае, среди тех, кто добился успеха. Это профессия, которая требует серьезности.
      - Ты не станешь оплакивать эту старую шкуру?
      - У меня с ней связаны приятные воспоминания.
      Принесли антрекоты, что немедленно положило конец сентиментальным воспоминаниям Альже. Он воткнул нож в мясо с таким жаром, словно перед ним был доносчик. Аккуратно вырезал кусочек с кровью из середины и с жадностью проглотил его.
      - Что в следующей главе? - спросил он.
      - Сейчас расскажу.
      Альже взглянул на дверь. В пивную входил молодой человек в белом блестящем плаще. Он увидел Альже, затем Вержа, и лицо его выразило досаду.
      - Я еще не сказал ему, что мы работаем вместе, - проговорил Альже.
      - Он будет участвовать в деле?
      - Да. Он абсолютно надежен.
      - Он ненавидит меня.
      - Поставь себя на его место.
      Молодой человек - очень высокий, черноволосый, с довольно красивым лицом - делал вид, что ищет в зале приятелей.
      - Не хочет подходить к нам, - сказал Альже.
      Он был недоволен. Подал парню знак. Тот решился и без особой охоты подошел к Альже, пожал ему руку и поздоровался с Вержа.
      - Садись, - сказал Альже.
      Юноша, неохотно подчинился.
      - Помирись с комиссаром.
      Парень покачал головой.
      - Он делал свое дело, - продолжал Альже. - Если б он не выстрелил, убили бы его.
      Вержа молча слушал. Юношу звали Шарль Вентури. Несколько лет назад он обосновался в этом районе с младшим братом Лео. Между ними не было ничего общего. Шарль - умница, хитрец, честолюбец, скрывающий своя карты; Лео драчун, без царя в голове. В момент, когда Вержа хотел арестовать его за неудавшееся ограбление, он схватился за оружие и был убит двумя выстрелами в грудь. Шарль пообещал, что когда-нибудь отомстит Вержа. Комиссар не испугался. Если только он сам не предоставит Шарлю идеальную, вполне безопасную возможность, брат не будет отомщен. Вентури стремился сделать карьеру. Что ему было неизвестно, так это имя доносчика, который сообщил Вержа, где скрывается Лео. Это был Альже, которому молодой идиот безумно надоел.
      - Ты мне понадобишься, - сказал Альже.
      Парень удивился: как мог Альже так разговаривать в присутствии Вержа?
      - Не волнуйся, - успокоил его Альже. - Комиссар наш друг.
      Вентури скорчил гримасу, которая означала: это твое дело.
      - Тебе известно насчет Донне и Леру? - спросил Альже.
      - Да.
      - Туда им и дорога. Ты не находишь?
      - Это твоя работа?
      - Нет. Но я о них плакать не собираюсь.
      - Я тоже.
      - Зайди ко мне завтра, - сказал Альже.
      Вентури мрачно простился, не взглянув на Вержа.
      - Ты думаешь, правильно поступаешь, что берешь его на это дело? спросил комиссар, когда Вентури удалился.
      - Он понимает, чт{о} в его интересах. Он обрадуется, когда узнает, сколько получит, и если не поцелует тебя в лобик, то только оттого, что очень застенчив.
      - Он никогда не подозревал, что ты выдал Лео?
      - Никогда.
      Альже налил себе стакан вина и выпил его залпом.
      - Ты собирался рассказать мне о следующей главе!
      - Перед тем как брать почту, предлагаю "аперитив".
      - Сколько?
      - Сотня миллионов.
      Альже присвистнул.
      - Тут дело не только в деньгах, - сказал Вержа. - Необходимо деморализовать одного моего приятеля, который рыдает из-за каждой потерянной монетки.
      - И который нам поможет впоследствии?
      - Да, он поможет нам.
      Альже хлебом вытер свою тарелку. Самым вкусным был для него сок из мяса, смешанный с маслом, оставшийся в тарелке после съеденного антрекота. Он раздумывал.
      - Надо все-таки, чтобы ты мне как-нибудь объяснил, чего ты добиваешься.
      - Всякому овощу свое время, - ответил Вержа.
      * * *
      Мора сидел в баре и грустно тянул виски, предложенное ему Сильвеной, неутомимо снующей по всем трем залам "Плэйбоя". Вержа похлопал инспектора по плечу. Мора обрадовался, что больше не одинок.
      - Они все еще в гараже? - спросил Вержа.
      - Сала отправился спать. Он разочарован. Он пришел к выводу, что убийцы уже за границей. Они работают на мафию, и нечего тут ломать голову.
      Вержа посмеялся. Это версия, которую прочтут завтра в газетах. Мафия удобный выход со всех точек зрения. Во-первых, потому что она существует, и, во-вторых, публика будет очень огорчена, если время от времени она не даст о себе знать: темная сила, всегда безнаказанная, она заменяла Ватикан, иезуитов или сионистскую клику. На любой вкус...
      - У вас есть какая-нибудь идея? - спросил Мора.
      - Да.
      Мора заерзал.
      - Пока что я о ней ничего не скажу. Зато расскажу тебе о твоем будущем.
      Инспектор вздохнул.
      - Оно мне кажется довольно мрачным.
      - У тебя есть новости?
      - Сегодня вечером Сала сказал, что меня, вероятно, вызовет следователь.
      - Клод официально обвиняет тебя?
      - Не совсем. Но комиссаром мне все равно не быть. А вот в регулировщики могут разжаловать!
      Показалась Сильвена. Она увидела обоих мужчин, но поняла, что будет лишней. Она интуитивно всегда верно оценивала обстановку, и Вержа любил ее за эту душевную тонкость.
      - В сущности, - сказал Вержа, - ты не возражал бы, если бы пришлось смотаться подальше?
      - Никоим образом.
      - Покинуть Францию?
      - Еще лучше.
      - Тогда считай, что дело сделано!
      - Вы мне так и не объяснили почему.
      Вержа на секунду задумался.
      - Я разрабатываю одну комбинацию, от которой они все взлетят на воздух. На стенку полезут. Они ничего не подозревают. Сала уверен, что я соглашусь на их предложение замять дело. Ты пока останешься в тени. Будешь как стрелок, прикрывающий огнем атакующего. Но с минуты на минуту приготовься исчезнуть.
      Сильвена появилась вновь. Она хотела видеть Вержа.
      - Она красива, - произнес он.
      Мора не отрицал.
      * * *
      Сильвена лежала в постели и курила. Вержа подтолкнул Сильвену, чтобы усесться на край кровати, погладил ей спину.
      - В сущности, он хочет тебя выгнать, - сказал Вержа. - Он не прав.
      - Он дурак, -произнесла Сильвена.
      Она уже объяснила Вержа причину своей озабоченности: у одного из заправил компании была любовница, которой требовалось место. А Сильвена всегда отказывалась стать его любовницей. Он ей не нравился; к тому же он был сентиментален и прилипчив. Его надо было называть: мой котенок, моя птичка, моя штучка, моя дрючка...{} Сильвена терпеть не могла эти пошлости. Ему было около шестидесяти, он был лыс, и у него пахло изо рта. Теперь он ей мстил. Что касается девицы, это была законченная стерва и напыщенная дура, которая быстро уменьшит выручку. Но компаньоны этого не понимали. Они считали, что для подобной работы достаточно иметь красивый зад.
      - Думаю, что со мной вопрос решенный, - сказала Сильвена.