Вы больше, чем это, вы ушли гораздо дальше. Животное полностью удовлетворено в этой точке и, следовательно, не ищет освобождения. Обрети животные способность излагать, они записали бы в своих книгах только две цели, достойные приложения усилий: благосостояние и секс, причем благосостояние, выраженное в форме, приемлемой для животного мира. Тогда животное физически более сильное окажется богаче. Оно победит остальных в борьбе за секс, собрав вокруг себя десять особей женского пола, а это тоже является одной из форм материального благополучия. Лишний жир под шкурой животного — тоже признак его благосостояния.
      Так и богатство человека тоже в любой момент может превратиться в жир. Правитель может окружить себя тысячью жен; было время, когда достаток мужчины измерялся количеством женщин, которых он содержит. Если мужчина беден, как он может обеспечить четырех жен, положенных мусульманину? Лишь намного позже сформировались современные критерии степени обеспеченности — такие, как полученное образование и счет в банке. В прежние дни единственным критерием уровня материального благополучия являлось количество жен. Вот почему превознося достоинства легендарных героев, обязательно указывали непомерное, нередко весьма далекое от истины число их жен.
      Упомянем, к примеру, шестнадцать тысяч жен Кришны. Во времена Кришны не существовало иного способа подчеркнуть его величие: «Если Кришна столь велик, тогда, сколько же у него должно быть жен?» Отсюда понятное измышление количества в шестнадцать тысяч — по тем временам производившего огромное впечатление - ведь людей, населявших тогда планету, было гораздо меньше. В Африке даже в наши дни существуют сообщества, состоящие лишь из трех человек. Поэтому, если этой троице сказать, что у кого-то три жены, каждому из них такое количество покажется невероятным, потому что их понимание не простирается дальше цифры три.
      В сексуальной сфере требуется присутствие партнера. Но если второго нет, то можно просто вообразить его наличие, и это приведет к нужному эффекту. Вот откуда мнение, что присутствие Бога хотя бы в воображении обеспечивает возможность взрыва. Здесь черпают свое начало традиции бхакти,пути преданности, в котором воображение использовалось как средство взрыва. Если эякуляция возможна посредством воображения, тогда почему таким же образом не может произойти и энергетический взрыв в сахасраре?
      Казалось бы, это увеличивает возможность встречи с Господом посредством воображения; однако на самом деле это исключено. Эякуляция возможна при помощи воображения, потому что подобный опыт уже был в реальности, следовательно, ее можно вообразить. Но у нас не было встречи с Богом, поэтому мы не можем вообразить Его. Мы в состоянии представить только то, что уже происходило с нами.
      Человек, испытавший определенный вид удовольствия, всегда может вернуться в него, воскресить в памяти и снова насладиться. Глухой от рождения не услышит ничего и во сне, как бы ни пытался; он не в состоянии даже вообразить звук. Точно так же слепой не представляет, что такое свет. Однако если человек потерял зрение в процессе жизни, он всегда может увидеть свет в мечтах. Более того: теперь он видит свет только в мечтах и снах. Итак, можно вообразить только пережитое, но нельзя представить то, что никогда не испытывал.
      У нас нет опыта взрыва, следовательно, воображение здесь не поможет. Нам следует по-настоящему идти изнутри, и тогда произойдет настоящее событие. Итак, сахасрара-чакра —ваша предельная граница, за которой заканчиваетесь вы.
      Как я уже говорил, человек — это лестница. В данный контекст вписывается сказанное Ницше: «Человек — это мост между двумя крайностями». Существуют две полярности: одна принадлежит природе и не имеет конца, вторая, Божественная, тоже беспредельна. Человек — это шаткий мост, раскачивающийся между ними. Следовательно, человек — вовсе не пристанище отдохновения. Нужно идти либо вперед, либо назад. На мосту невозможно построить дом. Того, кто надеется уютно устроиться на мосту, ждет горькое разочарование, потому что мост — это не место для жизни. Он предназначен для перехода с одной стороны на другую.
      В Фатехпуре Сикри Акбар пытался создать храм всех религий. Он мечтал о единой религии, которую назвал Дин-и-Илла, — квинтэссенции всех религий. Над дверью храма было высечено изречение Иисуса Христа: «Царство Мое не от мира сего». Спаситель хотел сказать, что этот мир всего лишь временное пристанище, а не родной дом. Можно укрыться здесь на время, но невозможно остаться навсегда. Это только место для передышки во время длительного путешествия. Это временная стоянка, где можно переждать ночь, а утром вновь отправиться в путь. Здесь наш приют для отдыха в ночи, но с первыми лучами солнца мы покидаем его. И другой цели нет. Мы не остаемся здесь навсегда.
      Человеческое существо — это лестница, которую необходимо преодолеть; поэтому люди всегда пребывают в состоянии напряжения. Говорить, что мы напряжены, не совсем правильно — скорее, человек и есть само напряжение. Мост всегда напряжен; именно благодаря этому напряжению он и является мостом — тем, что пролегло между двумя крайностями. Человек — это неизбежное напряжение; следовательно, он никогда не пребывает в состоянии покоя. Уподобившись животному, он может испытать временный покой; но полного покоя он достигает, только растворяясь в Божественном. Напряжение ослабевает, когда человек уподобляется животному; тогда он спускается с лестницы и оказывается на земле — в месте, знакомом ему уже тысячи жизней. Стремясь освободить себя от всех сложностей, связанных с напряжением, человек ищет освобождения в сексе или в родственных ему переживаниях — алкоголе, наркотиках, то есть в том, что может принести временное забытье. Но в таком состоянии можно пребывать только ограниченный промежуток времени; при всем желании в нем нельзя оставаться вечно. Даже самый дурной из нас пребывает на животном уровне лишь кратковременно.
      Человек, совершающий убийство, делает это в тот момент, когда становится животным. Наше превращение в животных в некотором роде напоминает прыжок: на мгновение человек поднимается в поднебесье, а затем вновь опускается на землю. Поэтому даже отпетый негодяй не остается таковым навечно, это невозможно. Он ужасен только в какие-то моменты, а все остальное время такой же, как и большинство людей. На мгновение он достигает для себя комфортного состояния, потому что выпадает обратно на знакомую территорию, где нет никакого напряжения. Именно поэтому вы не обнаружите напряжения в животных. Загляните им в глаза: никакого напряжения. Животные не сходят с ума, не совершают самоубийств, не страдают от сердечных болезней. Но если они попадают в рабство к человеку — в качестве тягловой силы или любимца всей семьи, — обстоятельства меняются. Когда человек пытается перетащить животное через мост, тогда и начинаются все сложности.
      Бродячий пес, зайдя в дом, будет ходить там, где ему нравится, но домашняя собака сделает то, что прикажет хозяин. Эта домашняя собака приобщилась к миру людей, оставив позади свой мир. Она пересекла границу, тем самым, ввергнув себя в беду. Оставаясь животным, она подвергается напряжениям человеческого существа. Следовательно, такое животное постоянно находится в состоянии стресса, и с радостью ждет приказа выйти из комнаты.
      Человек может вернуться в животное состояние только на короткий период. Именно поэтому мы говорим, что все наши радости мимолетны. Мы пытаемся обрести счастье в животном состоянии, но не можем долго оставаться в нем. Трудно, если невозможно вернуться к прежнему уровню нашего существования. Если вы хотите вернуться во вчерашний день, можно закрыть глаза и вызвать его образ — но как долго это продлится? Открыв глаза, вы обнаружите себя там, где находитесь в настоящий момент.
      Нельзя вернуться назад. Возможно лишь кратковременное возвращение, после которого всегда наступает раскаяние. Следовательно, все мимолетные кратковременные удовольствия, в свою очередь, вызывают сожаление. У вас остается ощущение, что все ваши усилия были напрасны, но через несколько дней вы забываете об этом и вновь совершаете эту же ошибку. Мимолетная радость может быть достигнута на животном уровне, однако вечная радость доступна лишь после слияния и растворения в Божественном. Это путешествие должно быть завершено внутри вашего собственного существа. Вам придется пересечь мост с одного конца в другой; только тогда возможно второе событие.
      Я считаю секс и самадхиэквивалентными понятиям. Для такого мнения имеется своя причина. Действительно, только эти два события можно считать эквивалентными. В сексе мы находимся на одном краю моста — на самой нижней ступеньке лестницы, где мы едины с природой; в самадхиже мы пребываем на другом краю моста — на самой вершине лестницы, где мы едины с Божественным. В обоих случаях возникает союз, единение; оба события определенным образом являются взрывом. И в том и в другом случае вы теряете себя: в сексе — на мгновение, в самадхи —навсегда. В обоих случаях вы достигаете выхода. Первый — очень кратковременный взрыв, после которого вы вновь выкристаллизовываете себя, ибо то, куда вы уходили, — более низкая ступень, возврат к ней надолго невозможен. Но как только вы сливаетесь с Божественным, рекристаллизация исключается.
      Возврат невозможен. Это все равно, что взрослому человеку надеть одежду ребенка. Вы стали единым с Абсолютом, поэтому больше не можете снова превратиться в индивидуальность. Теперь индивидуальное «я» стало таким пресным и незначительным местом, что вы уже не можете войти в него. Вам даже трудно представить, как можно пребывать в нем. Здесь кончается проблема с индивидуальностью.
      Для того чтобы произошел взрыв, ваше внутреннее путешествие должно достичь сахасрарыи там встретиться с Божественной энергией, грэйс...
      Необходимо пояснить, почему мы называем этот центр сахасрарой.Такие термины не случайны, хотя язык и развивается произвольно, посредством постоянного употребления облеченных в слова понятий. Мы используем слово «дверь» — однако любое другое название вполне приемлемо для обозначения данного объекта. В мире тысячи языков, следовательно, тысячи слов способны передать тот же самый смысл. Но если объект не случаен, тогда во всех языках мы находим сходство. Итак, значение слова «дверь» несет в себе следующий смысл: то, через что входят и выходят. Поэтому во всех языках слово, используемое для обозначения двери, имеет одинаковый смысл, так как это часть опыта, а не простое совпадение. В слове заложена идея о пространстве, через которое возможен вход и выход.
      Подобным образом и смысл слова «сахасрара» был отчеканен в результате опытов, это слово вовсе не случайно. Как только такой опыт происходит с вами, внезапно возникает ощущение, что внутри вас одновременно распустилась тысяча бутонов. Мы говорим «тысяча», подразумевая бесконечное множество; мы делаем сравнение с цветами, потому что это событие напоминает цветение. Нечто внутреннее, то, что было закрыто, раскрылось, подобно бутону. Слово «цветок» используется в контексте распускания, цветения. Расцветает не только одна или две вещи — расцветает бесконечное множество, все ваше существо.
      Поэтому вполне естественно назвать такое событие раскрытием «тысячелепесткового лотоса». Вы видели, как распускается лотос под утренними лучами солнца? Понаблюдайте внимательно. Подойдите к пруду и молча наблюдайте, как лотос медленно раскрывает свои лепестки. Тогда вы сможете представить, какое чувство возникнет, если таким же образом в голове распустится тысячелепестковый лотос. Хоть и отдаленно, но вы сможете представить это событие.
      Есть еще один чудесный опыт: секс. Тот, кто глубоко погружается в секс, тоже ощущает это цветение, но данный опыт слишком кратковременный. Нечто распускается внутри, но почти тотчас закрывается.
      Однако между двумя этими опытами существует различие. При опыте с сексом цветок ощущается как открывающийся вниз, при самадхиже все лепестки тянутся вверх. Такое различие может быть обнаружено только при прохождении через оба опыта. Вполне естественно, что цветок, раскрывающийся вниз, соединяет вас с низшей сферой реальности, в то время как цветок, раскрывающийся вверх, производит соединение с высшей сферой. Это цветение — не что иное, как раскрытие, делающее вас восприимчивым к иной реальности. Открывается дверь — дверь, через которую нечто входит в вас, чтобы произошел взрыв. Для взрыва вы должны подняться к сахасраре,а там Нектовсегда ждет вас. Неправильно говорить, что некто придет, как только вы достигнете сахасрары; Некто уже здесь, Он ждет, когда вы подниметесь изнутри.
 
       Раскрывается ли Кундалини в сахасраре лишь с помощью шактипат? Только ли тогда возможен взрыв? Если это так, то не значит ли, что самадхи возможно достичь при помощи кого-то другого?
 
      Хороший вопрос. Вот это следует хорошенько понять. В существовании, в жизни нет ни одного события настолько простого, что его можно было бы понять только с одной стороны; каждое событие необходимо рассматривать во многих измерениях. Например, если я ударю молотком по двери и та рухнет, я смогу утверждать, что это случилось от удара молотком. Подобное утверждение справедливо в том смысле, что, не ударь я, дверь осталась бы целой. Затем тем же самым молотком я ударю по другой двери, но молоток может сломаться и дверь не рухнет, — затем... Затем к нашему знанию прибавляется еще один фактор: когда я ударил по первой двери и та рухнула, это произошло не только благодаря молотку. Дверь была полностью готова рухнуть. Возможно, она обветшала, потеряла прочность, но, что бы там ни было, была готова открыться. Следовательно, в случившемся дверь сыграла такую же роль, как и молоток. В одном случае: молоток ударил и дверь рухнула; в другом — молоток сломался и дверь не открылась.
      Поэтому, если во время шактипат что-то происходит, то не только благодаря шактипат. Вторая сторона, медитирующий, внутренне собран, он готов, и в данном случае малейший толчок принесет результат. Если такой толчок не был дан медитирующему шактипат, возможно, потребуется немного больше времени, чтобы достичь сахасрары. Следовательно, Кундалини достигает сахасрары не только благодаря шактипат; все дело лишь в сокращении времени — и ни в чем больше. Медитирующий достигнет в любом случае.
      Предположим, я не ударил по двери, но она уже такая ветхая, что вот-вот обрушится: тогда она может упасть даже от малейшего дуновения ветерка. Но даже если утихнут все ветры, дверь все равно рухнет под грузом времени. И тогда будет трудно объяснить, как и почему она упала; но ведь все это время она готовилась рухнуть. Так что в основном вся разница заключается только в промежутке времени.
      Например, Свами Вивекананду проблеск Божественного посетил в присутствии Рамакришны. Будь только Рамакришна причиной случившегося с Вивеканандой, тогда то же самое могло произойти и со всеми теми, кто приходил к нему. У Рамакришны были сотни учеников. А будь единственной причиной сам Вивекананда, это могло бы случиться с ним гораздо раньше. Прежде чем прийти к Рамакришне, Вивекананда посетил многих, но ничего не происходило. Следовательно, Вивекананда был по-своему готов, а Рамакришна по-своему способен.
      Когда такая готовность и такая способность встречаются в определенной точке, интервал времени происходящего сокращается. Могло случиться так, что Вивекананда не повстречал бы Рамакришну в такой момент, и великое событие произошло бы через год, либо через два, или в следующем рождении, или через десять жизней. Время не так важно. Если человек готов, рано или поздно событие произойдет.
      Однако промежуток времени может быть сокращен. Очень важно понять, что время — это фикция, подобие сна, следовательно, оно не имеет цены. Дело в том, что время — настолько похожий на сон феномен, что оно не имеет никакого значения. Вы можете, задремав всего на минуту, за столь короткий период увидеть во сне в мельчайших подробностях всю свою жизнь, начиная с детства и до старости. Но, проснувшись, вы с трудом поверите, что такой подробный сон длился не больше минуты. Дело в том, что во сне совершенно иная временная протяженность. Во время сна за одно мгновение может произойти множество событий, следовательно, время — это иллюзия.
      Существуют такие насекомые, которые, рождаясь утром, к вечеру уже умирают. Мы жалеем их: «Несчастные создания!» — но нам невдомек, что за такой короткий промежуток времени они проживают жизнь во всей ее полноте; эти насекомые проходят через все, на что нам требуется семь десятков лет. Нет никакой разницы: такое насекомое строит свой дом, находит спутника жизни, обзаводится потомством, воюет с себе подобными и даже достигает состояния саньясы — и все это за двенадцать часов. Но у них иное восприятие времени. Мы жалеем их, думая, какая короткая жизнь им выпала, и они, должно быть, жалеют нас, ибо нам требуется целых семьдесят лет на то, на что им достаточно двенадцати часов. Какими скучными мы им кажемся!
      Время зависит от ума; это ментальная установка. Протяженность времени колеблется в зависимости от состояния ума. Когда вы счастливы, время сокращается, бежит быстрее. У вас неприятности или вы страдаете от боли — и тогда время тянется очень долго. А вот вы собрались у смертного одра своего родственника, и ночь, кажется, никогда не закончится и солнце больше не взойдет.
      Печаль продлевает время. Вы тоскуете, и так хочется, чтобы время текло быстрее. Чем сильнее вы жаждете, тем медленнее оно тянется, потому что опыт этот относителен — ведь время течет со своей обычной скоростью. Влюбленный ждет, не дождется свою возлюбленную, ему кажется, что она слишком медлительна, в то время как девушка сама летит к нему, как на крыльях. Но юноше все равно хочется, чтобы она мчалась со скоростью света.
      Итак, в печали время кажется замедленным. Когда вы счастливы, когда, встретившись со своим возлюбленным или друзьями, всю ночь проводите в разговорах, то на рассвете удивляетесь, как быстро она пролетела. Итак, в печали и в радости восприятие времени различно.
      Время зависит от ума, следовательно, изменения могут возникнуть, если уму будет нанесен удар. Например, вас ударили по голове, и та, естественно, будет болеть. Телу, как и вашему уму, тоже можно нанести удар. Но вас не может ударить никакая внешняя сила, потому что вы не являетесь ни умом, ни телом. Но пока вы отождествляетесь с умом и телом, телу и уму может быть нанесен урон. А при повреждении вашего тела-ума временная шкала может измениться, века могут сократиться до мгновений, и наоборот.
      Момент, когда с вами произойдет пробуждение, станет для вас потрясением. Прошло уже две тысячи лет со времен Иисуса, пять тысяч лет со времен Кришны, много воды утекло с тех пор, как по земле ходили Моисей и Заратустра. Удивительно, но в момент своего пробуждения вы можете воскликнуть: «Бог мой! Они тоже пробудились только что!» И пропасть времен тотчас исчезнет. Теперь эти тысячи лет подобны периоду сна.
      Поэтому, когда пробуждается один, пробуждаются все. Понять это очень трудно. В момент своего пробуждения вы становитесь современником Будды, Христа, Махавиры и Кришны. Они рядом, словно тоже пробудились вместе с вами. Нет никакого временного отличия — и не может быть.
      Если начертить круг, и из центра к окружности провести множество линий, то наибольшее расстояние между двумя линиями окажется на окружности. Но чем ближе мы к центру, двигаясь вдоль этих двух линий, тем сильнее сокращается расстояние между ними, пока совсем не исчезнет в центральной точке. Поэтому, когда человек достигает центра такого абсолютного опыта, существовавшие на периферии расстояния — две тысячи, пять тысяч лет — пропадают. Но такому человеку очень трудно объяснить свой опыт, потому что его слушатели еще пребывают на периферии. Вот почему не исключена возможность глубокого непонимания.
      Один верующий христианин задал мне вопрос: «Что вы думаете об Иисусе?» Я ответил: «Не должно высказывать мнение о самом себе». Этот человек изумился. «Возможно, вы не поняли моего вопроса, — сказал он, — я хотел услышать ваше мнение об Иисусе». Я возразил: «У меня тоже возникло ощущение, что вы не поняли. Не должно высказывать мнение о самом себе». Мужчина выглядел ошеломленным. Позже я пояснил ему: «Можно сколько угодно рассуждать об Иисусе, пока ты не познаешь Его. Но как только вы познаете Его, в этот момент между Ним и вами больше не будет никакой разницы. Как вы тогда сможете высказать свое мнение?»
      Однажды художник преподнес Рамакришне написанный с него портрет. Живописец беспокоился, понравится ли его работа святому, но тот вдруг пал ниц, касаясь лбом стоп изображенного на полотне человека. Присутствовавшие при этом событии подумали, что, возможно, Рамакришна не понял, что это его портрет. Поэтому художник несмело напомнил, что Рамакришна поклоняется своему собственному изображению.
      «Я забыл об этом, — ответил Рамакришна. — Здесь изображено состояние глубокого самадхи, как это может быть мной? При самадхи нет никакого «я» и никакого «ты». Поэтому я поклонился самадхи. Хорошо, что вы напомнили мне, а то люди стали бы смеяться». Но окружающие и не думали сдерживать смех.
      Язык окружности отличен от языка центра. Поэтому, когда Кришна говорит: «Это я был Рамой», когда Иисус утверждает: «Я приходил раньше и говорил вам», когда Будда обещает: «Я снова вернусь», они изъясняются на языке центра, а нам очень трудно понять этот язык. Последователи буддизма до сих пор ждут прихода Будды на землю. Но истина в том, что он приходил уже много раз. Даже придя снова, Будда останется непризнанным, потому что невозможно вернуться в том же самом облике. То лицо, та форма были феноменом сновидения, теперь же они потеряны навсегда.
      Итак, в центре не существует временного промежутка, поэтому время, необходимое для того, чтобы Просветление случилось, замедляется или ускоряется; оно может быть очень сильно ускорено. Этому может помочь шактипат.
      Вас интересует второй человек, вовлеченный в процесс самадхи.Другой кажется таковым (вторым) только потому, что вы полностью отождествляетесь с границами своего эго. Поэтому Вивекананда мог подумать, что происшедшее случилось только благодаря Рамакришне. Но было бы странно, если бы и Рамакришна придерживался того же мнения. Для Рамакришны все происходило иначе. Например, вы поранили правую руку, а левой наложили повязку. Теперь правая рука может считать, что это кто-то другой предложил помощь, и станет либо благодарить, либо откажется от лечения. Правая рука может сказать: «Я не принимаю помощи от других; я независима». Но тогда она просто не знает, что через левую руку течет та же энергия, что и через правую. Поэтому, когда помощь приходит от другого, это не совсем другой — это ваша собственная готовность призывает на помощь другую часть вашего же собственного существа.
      В древнем египетском манускрипте сказано: «Никогда не пускайтесь на поиски Мастера. Он появится у вашей двери в тот самый момент, как только вы будете готовы. Даже отправившись на поиски, как станете вы искать? Как узнаете его? Если вы достигнете способности распознавать Мастера, тогда вам больше нечего добавить к себе».
      Следовательно, именно Мастер распознает ученика. Ученик не может распознать Мастера. Подобной возможности просто нет, такого способа не существует. Если вам сложно распознать даже свое внутреннее существо, способны ли вы узнать Мастера? В день вашей готовности некая рука, являющаяся на самом деле вашей собственной, будет предоставлена в качестве руководителя и советчика. Эта рука является рукой другого, поскольку вы еще не знаете. Но как только узнаете, то не станете медлить даже для того, чтобы принести свою благодарность.
      В Японии, в дзэн-монастырях, существует такой обычай: человек, желающий постигнуть искусство медитации, приносит с собой в монастырь коврик, расстилает его на земле и садится. Каждый день он медитирует на коврике, оставляя его развернутым на ночь. В день, когда медитация становится полной, медитирующий сворачивает коврик и покидает монастырь. Тогда мастер понимает, что медитация стала совершенной. Он не ожидает благодарности — разве есть в ней необходимость? И кто кого должен благодарить? Медитирующий не произносит ни слова. Мастер видит, как ученик сворачивает коврик, и понимает: пришло время сворачивать коврик. Это хорошо. Не возникает необходимости соблюдать ритуал даже формальной благодарности. Кто станет благодарить? А если медитирующий совершит такую ошибку, мастер может избить ученика и заставит его вновь развернуть коврик, ибо медитация еще не случилась.
      Представление о другомсвязано с вашим невежеством; иначе, где вы видите другого? Это единое в несметном количестве форм; это единое, предпринимающее многочисленные путешествия; это единое, отражающееся во множестве зеркал. Определенно — это единое, вглядывающееся в зеркало, хотя то, что отражается, похоже на другого.
      Расскажу вам одну суфийскую притчу. Однажды во дворец забрела собака. Стены и потолок во дворце были зеркальными, поэтому собаке пришлось нелегко. Куда бы она ни взглянула, везде были собаки, собаки и только собаки. Она растерялась: как много собак вокруг! Она была одна, и в то же время окружена, множеством себе подобных. Выбраться наружу также было невозможно, потому что даже двери были зеркальными и в них тоже отражались собаки. Тогда бедняга отчаянно залаяла, и все собаки в зеркалах залаяли в ответ. Лай наполнил весь зал, несчастное создание металось из стороны в сторону, не зная, что ее страхи не обоснованны, пытаясь напасть на других, а собаки из зеркал делали то же. Всю ночь собака изводила себя лаем и борьбой, хотя на самом деле была совершенно одна! Утром слуги обнаружили бездыханный труп. Собака не выдержала борьбы с отражениями. Когда она испустила дух, весь шум прекратился: зеркала замерли в тишине.
      Существует множество зеркал, и когда мы видим другого — это всего лишь наше отражение в различных зеркалах; следовательно, другой — всего лишь обман. Представление, что мы помогаем другим, иллюзорно, и представление, что получаем помощь от других, также является заблуждением. Фактически другой — как таковой — та же иллюзия.
      Как только вы поймете это, жизнь намного упростится. Тогда и вы не делаете нечто для другого, принимая его за другого, и не позволяете другому делать что-то для вас, ощущая его другим. Тогда вы сами простираетесь, расширяетесь в обе стороны. Протягивая кому-то руку помощи, вы помогаете себе. Если кто-то помогает вам, тогда он тоже помогает самому себе. Но это внутреннее понимание приходит только после окончательного переживания. До того, как это случится, другой определенно остается другим.
 
       Однажды Вы сказали, что шактипат определенно нанесла вред Вивекананде.
 
      Вред причинила не шактипат,а то, что последовало за ней. Но идея достижения и потери также свойственна состоянию сна; за пределами этого состояния такого понятия не существует.
      С помощью Рамакришны Вивекананда пережил проблеск самадхи,который все равно произошел бы с ним благодаря его собственным усилиям, но гораздо позднее. Например, я ударяю молотком по двери, и дверь рушится; но с помощью того же молотка и гвоздей я могу починить дверь. Молоток, выбивший дверь, может и починить ее — в обоих случаях действует один и тот же молоток.
      У Рамакришны возникли определенные трудности, для разрешения которых он вынужден был привлечь Вивекананду. Рамакришна был необразованным, деревенским человеком. Его опыт был абсолютным, но он не располагал средствами для выражения. Для него было очень важно использовать другого как средство передачи, как проводник, чтобы весь мир узнал о его опыте. Не привлеки он Вивекананду, вы никогда не услышали бы о Рамакришне. Сострадая, он попытался передать свой опыт посредством другого.
      Если я, обнаружив сокровище в своем доме, не смогу идти, то взберусь на плечи другого, чтобы доставить сокровище к вам в дом, я использую спину другого. Ему будет причинено некоторое беспокойство, но моим намерением было доставить сокровище вам. Однако из-за того, что я не могу ходить, сокровище может оказаться не предъявленным.
      Именно такая проблема была у Рамакришны; с Буддой все было иначе. В личности Будды Рамакришна и Вивекананда слились воедино. Будда мог выразить то, что он знал; Рамакришна не мог выразить своего знания. Он нуждался в другом человеке, который бы стал средством его выражения. Поэтому он показал Вивекананде проблеск внутреннего сокровища, но тут же сказал, что будет держать ключ у себя и отдаст его обратно только за три дня до смерти Вивекананды.
      Вивекананда умолял не отбирать то, что было ему даровано, но Рамакришна ответил: «Тебя ожидает многотрудный путь. Войдя в самадхи,ты будешь потерян для мира навсегда, и моя работа пострадает. Тебе лучше не испытывать самадхидо окончания моей работы, так как ты сможешь справиться с ней только до момента достижения самадхи».Рамакришна не знал, что люди продолжали работу и после достижения самадхи. Да он и не мог знать об этом — для него подобное было невозможно.
      Обычно мы руководствуемся собственным опытом. После опыта с самадхиРамакришна утратил способность к активным действиям. Долгое время ему было трудно даже говорить. Стоило кому-нибудь произнести имя «Рама», как он моментально впадал в транс. Кто-то мог, проходя мимо, поприветствовать его: «Здравствуй. Рамджи!», и Рамакришна был потерян для мира. Ему было очень трудно сохранять сознание, даже упоминание одного из имен Бога уводило его в иные миры. Кто-то мог произнести: «Аллах!», и он уже уходил. При одном виде мечети Рамакришна мог впасть в самадхи,и уже был не в состоянии выйти из него. Услышав песнь преданности, он моментально впадал в транс.
      В соответствии со своим собственным опытом Рамакришна был прав, считая, что то же самое могло произойти и с Вивеканандой. Поэтому он и сказал: «Тебе предстоит выполнить огромную работу, и только после этого ты сможешь войти в самадхи».Вся жизнь Вивекананды прошла в безуспешных попытках достичь конечной цели, и это причиняло ему великую боль.
      Но не забывайте, что боль принадлежит миру грез. За три дня до смерти ключ был возвращен Вивекананде, но до этого он страдал от величайшей боли. Письма, написанные им за неделю до смерти, полны страданий, агония возрастала по мере безуспешного стремления к тому, что он узрел только мельком.