Мастер - это зеркало: тантрический экстаз единения

Так что можно было проверить, узнает ли девочка... Она немедленно подбежала и со словами: «У знаешь меня, брат?» — ухватилась за обоих братьев. Ухватилась лишь за них двоих среди тринадцати человек и тут же стала интересоваться здоровьем матери и детей,.. расплакалась при известии о кончине отца. То были не воспоминания — продолжение. Братья повели ее к себе домой, и тут-то возникла проблема. Девочка разрывалась Между тем, чтобы отправиться жить со своей Нежней семьей в Джабалпур, и тем, чтобы вернуться в Канти к своей новой семье, в которой она на этот раз родилась.
      Конечно, ее больше тянуло в прежнюю семью, с которой она прожила семьдесят лет. В своей теперешней семье она родилась всего девять лет назад и не испытывала к ней такого притяжения, и все же это была ее семья, ее настоящая семья. С той, другой семьей она была связана лишь воспоминаниями. Для нее это стало душераздирающей проблемой. И обе семьи пришли в замешательство. Ведь если девочка останется в Джабалпуре, она будет постоянно вспоминать свою прежнюю семью, беспокоиться о ней и испытывать порыв в нее вернуться. Вернувшись, может почувствовать желание жить в Джабалпуре.
      В конце концов, вследствие ненормальности происходящего, в котором не было ничего духовного, я вынужден был предложить единственный, на мой взгляд, выход: загипнотизировать девочку на несколько дней и создать отсутствующий барьер. Необходимо было подвергнуть ее гипнозу, чтобы в памяти ее стерлось прошлое. В противном случае ее жизнь грозила обернуться несчастьем.
      Обе семьи понимали, что необходимо что-то предпринять. И чтобы прошлое было забыто, девочку подвергли непрерывному 10-дневному гипнозу. Потребовалось 10 сеансов для создания хотя бы какого-то барьера, способного предотвратить проникновение воспоминаний из ее прошлой жизни в новую.
      Я справлялся, как сложилась жизнь девочки. Сейчас у нее все в полном порядке: она замужем, растит детишек и благополучно обо всем позабыла. А когда те люди приходят ее проведать, она даже не узнает их. Но барьер очень тонок и искусственен. Любая случайность способна разрушить его. Любому гипнотизеру достаточно десяти сеансов, чтобы уничтожить его с легкостью. Это может также произойти в результате сильного шока. Так что вам нет никакой необходимости запоминать. Все с вами в порядке.
      Нам следует освободиться от власти ума. На Востоке были известны все уровни ума, но при этом акцент там делался совсем иной, нежели на Западе, а именно .«Игнорируйте все их, ведь за всеми этими уровнями лежит чистое сознание?»
      Западная психология — еще дитя. Родилась она лишь в конце прошлого столетия. Ей и века еще не исполнилось. Но она уже подхватила стремление проникнуть в природу сновидений и докопаться до самых глубин ума... А там ничего нет!
      Там можно обнаруживать лишь все большее количество воспоминаний и сновидений, а их освобождение в конце концов приводит к разрушению личности, становящейся жертвой ненужного и непосильного бремени. Человеку требуется выйти за пределы ума, а не копаться в нем.
      А за пределами ума не станет и памяти. Просто возьмите и отбросьте само понятие своего ума. Не связывайтесь с ним! А иначе в подарок он преподнесет вам лишь ненужные затруднения и кошмары. Превзойдите ум, трансцендируйте его. Направьте все ваши усилия на то, чтобы отделаться от ума, и вы отделаетесь и от воспоминаний, снов, опыта. Вы попадете в самый центр своего существа.Только там вы почувствуете нечто бессмертное. Только там впервые вы узнаете, что такое интеллект.
 

Вопрос 3

       Любимый Бхагван,
       Лишь теперь я обнаружил, что отношения между мастером и учеником носят поистине двусторонний характер. Для выполнения своей работы мастеру необходима со стороны ученика открытая обратная связь. Я же, напротив, оставался всегда лишь пассивным наблюдателем, сохраняя дистанцию и делая собственные выводы. Прошу прокомментировать,
 
      Мастер никогда и ничего не делает сам. Следовательно, если держаться в стороне от него, с вами так ничего и не произойдет.
      Мастеру не нужны ваши открытость и восприимчивость для того, чтобы что-то сделать. Они требуются для того, чтобы само его присутствие помогло чему-то в вас произойти. А это не одно и то же.
      Делать что-то - означает прилагать положительные усилия. А просто помогать собственным присутствием чему-то в вас произойти -— это уже совсем другое дело. Здесь речь уже не идет ни о каких положительных усилиях.
      Усилия прилагаются учеником.
      Итак, ваше открытие неверно: это не двусторонние взаимоотношения. Это не дорога с двусторонним движением, а лишь улица с односторонним. Тут вам самому решать, быть или не быть открытым, готовым и доступным.
      Когда вы находитесь в присутствии мастера — это подобно свету: вы от- крываете свои глаза, и свет — здесь.
      Но сам по себе свет не ищет имен: только ваших глаз. Вы можете смежить веки, и он не станет в них стучаться .«Пожалуйста, откройте ваши глаза!» Пусть ваши глаза остаются закрыты — свет очень демократичен, он не станет вмешиваться. Но, открыв глаза, вы видите свет. И не просто свет, а еще многое в нем: цветы, людей — весь мир.
      И тем не менее вы не можете сказать, что этот свет что-то по отношению к вам совершил. Это в вас что-то происходит. Что-то, чего без света бы не происходило, так что необходимость его присутствия очевидна. Но лишь присутствия, не действия.
      Действие требуется от вас. Именно действие, а не просто присутствие. Вы может сколько угодно присутствовать, оставаясь закрытым, и ничего из этого не выйдет.
      Ученик должен все делать сам. И в этом прелесть феномена.
      Иначе вы превратились бы в куклу в руках мастера. А тогда он смог бы сделать из вас что ему вздумается: шаблон, идеал, разрушив тем самым вашу индивидуальность, уничтожив вашу свободу. Но ни один мастер, достойный своего имени, не будет этого делать.
      Мастер может отдать вам все свое существо, сделать его полностью доступным для вас. Но лишь в качестве присутствия, не в качестве действия.
      Последнее остается за учеником. Вы должны быть восприимчивы и молчаливы. Вам необходимо медитировать и относиться с доверием ко всему, поскольку это ваша жизнь, и вы за нее в ответе. Вы не картина, которую мастер-художник может менять по своему вкусу.
      Я слышал, в одной маленькой школе однажды вывесили прекрасную картину, написанную Учителем рисования. Ему хотелось, чтобы все ученики могли оценить искусство и мастерство живописца.
      «Перед вами явление весьма тонкое, — обратился он к ученикам. — Взгляните на картину.»
      «О да, мы видим человека с грустным лицом», — отвечали те. Тогда художник приблизился к картине и добавил всего пару мазков. Вся она переменилась — теперь лицо улыбалось. А поскольку оно улыбалось, переменился и эффект, создаваемый изображенным: деревьями, цветами и звездами. Это произвело на всех, в том числе и учителей, сильное впечатление... Собрались родители. Все были потрясены. И лишь один маленький мальчик оставался безразличным.
      «Разве тебя это не интересует?» — спросил художник.
      «Да нет, интересует, — ответил мальчик. — Но я не вижу тут ничего особенного. Моя мама делает так каждый день.»
      «Что ты хочешь этим сказать? Она что же у тебя художник?» — удивился учитель.
      «Какой там художник! — ответил мальчик. — Но стоит мне прийти домой улыбающимся, как она одним шлепком превращает для меня весь мир в слезы, одни лишь слезы и плач. Хотите, я прямо здесь покажу вам, как это происходит? Я уже тоже неплохо в этом разбираюсь — ведь происходит это изо дня в день.»
      С этими словами он попросту подошел к сидящей неподалеку маленькой девочке и ударил ее. Девочка заплакала. Перед этим она улыбалась и радовалась — и вдруг удар! Слезы брызнули из ее глаз, и она разразилась плачем. Слезы девочки и мастерство мальчика повергли собравшихся в молчание. Даже учитель рисования заметил: «И то правда... А я-то думал, что занимаюсь великим искусством. Твоей маме виднее. К чему кисти и краски... Достаточно одного удара, чтобы весь мир изменился.»
      Мастер может сам изменить вас, но перемена эта слишком дорого вам обойдется. Он многое может сделать, но это будет все больше и больше делать из вас раба. Вы приходите за освобождением, а процесс поворачивает в неверное русло.
      Подлинный мастер никогда ничего не делает сам. Он делает себя доступным во многих отношениях. Он также учит вас быть доступным, открытым и восприимчивым. И тогда, каким бы ни был ваш потенциал, он начинает расти в благословенных потоках, излучаемых мастером. Но расти он будет в соответствии со своей подлинной сущностью. Ничто не будет привнесено извне. Пожалуйста, обратите ваше внимание на ложность ваших наблюдений: нет двустороннего движения. Со стороны мастера никакого движения не происходит.
      Вы должны что-то делать сами. Несомненно, мастер присутствует и он доступен — доступна его любовь. И осененные лучами его любви, вы начинаете расти. Но при этом он не прикасается к вам, предоставляя вам быть всем, чем вы только можете. И, какова бы ни была ваша судьба, он не уведет вас от нее. Мастер являет собой молчаливую помощь: не касаясь вас, он трансформирует вас. И в этом состоит его чудо.
 

Вопрос 4.

       Любимый Бхагван,
       Лучше всего медитация удается в Вашем присутствии. И если бы меня спросили, почему, я ответил бы, что ваше благословенное присутствие заразительно и неким образом побуждает меня к наиболее полному самовыражению.
       Любимый Бхагван, не могли бы Вы еще раз объяснить, как достичь столь же прекрасного медитативного состояния без фактора Вашего присутствия?
 
      Мое присутствие — только урок. Если вы постигли искусство открытости, искусство безмолвия, для вас уже не будет иметь значения, присутствую я или нет. Если вы действительно владеете этими искусствами, такое сможет происходить с вами где угодно. Поначалу может быть трудновато, но вскоре вы приобретете сноровку.
      Это почти как плаванье. Учитель плаванья просто вселяет в вас мужество и доверие и при этом находится рядом, чтобы с вами ничего не стряслось. Три-четыре дня часовых тренировок — и вы умеете плавать. И в момент, когда это получится, вы еще и подивитесь, как же это у рас сразу не выходило. Здесь нет ничего сложного. Просто поначалу вы не очень-то искусно выполняли движения руками, они были случайными. Всего за три-четыре дня вы освоили плавные, гармоничные движения рук, и вот вам больше не нужен учитель. Теперь вы в состоянии плыть куда угодно, на любое расстояние: глубина уже не имеет для вас значения — ведь вы плывете на поверхности. Будь она хоть тысячу футов, хоть десять тысяч, даже пять миль — вам-то что? Вы-то ведь всегда плывете на поверхности! Если вы научились...
      История не знает примеров, чтобы кто-нибудь научился плавать, а потом вдруг взял и забыл, как это делается. Вы можете не плавать целых пятьдесят лет. Но стоит кому-то столкнуть вас в бассейн, как вы поплывете. Это не тот случай, когда можно сказать: «Да я уже пятьдесят лет не плавал.» Дело здесь не в практике. Скорее, в сноровке. С момента, как вы ее приобрели, уже не утратите.
      Медитация — тоже дело сноровки.
      Вы не должны привыкать к присутствию мастера. В противном случае это будет означать, что ваше обучение идет в неправильном ключе. Вам необходимо научиться раскрываться. Забудьте о мастере. Это его личное дело — присутствовать ему или нет. А ваше дело — наблюдать за тем, как вы раскрываетесь. А затем попытаться сделать то лее самому, когда вы один, и посмотреть, получится или нет. Должно получиться.
      Возможно, поначалу это покажется трудновато: бессознательно у вас появится определенная привязанность. Но не можете же вы предложить учителю следовать за вами повсюду, куда бы вы ни поплыли. Так не получится. Тогда каждому пловцу потребовался бы персональный учитель. Не многовато ли? Персональный мастер рядом с каждым медитирующим. Это бы обошлось слишком дорого. Да и надо ли? Вам необходимо лишь наблюдать за тем, что с вами происходит, и позволить тому же происходить с вами и в отсутствие мастера.
      О, вы можете использовать визуализацию. Мастер может находиться на расстоянии нескольких миль от вас. Но для вас он будет рядом, всего лишь в нескольких футах. Это лишь вопрос визуализации: просто создайте зрительный образ вашего мастера на расстоянии нескольких футов...
      Пространство не имеет значения. Вам нужно только понять, что происходит с вами, и вы сможете воспроизвести это в отсутствие мастера. В противном случае человек привыкает к тому, что было дано ему лишь в качестве помощи,.. теперь же только мешает. Присутствие мастера было призвано помочь вам; и оно становится помехой, раз в его отсутствие вы уже неспособны медитировать.
      Помните: в вас не должно расти никакой привязанности, никакой зависимости. Это может лишь встать на вашем пути к свободе, к собственной индивидуальности. А если это происходит здесь, значит, это может произойти где угодно. Требуется лишь немного понимания того, как это происходит.
      Вы только попробуйте. И даже если несколько раз ничего не получится, не отчаивайтесь. Это умение придет к вам. А с момента, как вы его приобрели, вам уже не понадобится помощь извне, даже самая незначительная поддержка — такая, как присутствие мастера. И тогда ощущение необычайного чувства свободы принесет вам величайшую радость. И вот для вас более не существует преград. Где угодно вы можете входить в состояние медитации. В состояние безмолвия. В состояние покоя. Отныне ваш собственный рай — в вас самом.
      И покуда этого не произошло с учеником, он не достиг зрелости.
 

11 октября 1986 г. Бомбей

Вопрос 1

       Любимый Бхагван!
       Что низводит меня в Вашем присутствии и при одной лишь мысли о нем на уровень истеричного, нелепого ребенка? Связано ли это с некоей нелепостью, присущей взаимоотношениям мастера и ученика, или же с моей собственной психической незрелостью: а может быть, и с тем, и с другим сразу?
 
      Панкайя, человечество еще не достигло зрелости. У нас лишь лица людей, в то время как наше сознание плетется далеко позади. В обыденном мире легко носить маску, легко притворяться и лицемерить. Но когда вы приходите к мастеру... само ваше стремление прийти к нему указывает на величайшую внутреннюю потребность увидеть свое истинное лицо, познать себя.
      Личина, которую вы сейчас носите, — не есть ваше истинное лицо, не есть вы.
      Я говорю вам, что вы — это не вы, и вы это знаете.
      Мастер — это только зеркало. Вам не удастся обмануть зеркало, ведь оно — всего лишь отражение вашей сущности. Существует древняя притча об одной очень уродливой женщине, которая ненавидела зеркала, полагая так же, как и все вы полагаете, что в уродстве ее повинно зеркало, ведь когда его не было — исчезало и уродство. Ненависть ее возросла до того, что стоило ей увидеть зеркало, как она разбивала его. Притча эта весьма наглядна. Именно так мы и поступаем в жизни тем или иным образом. Мы старательно избегаем любого отражения своей сущности, поскольку оно не льстит.
      Панкайя, если в моем присутствии или даже думая обо мне, ты вдруг почувствуешь себя незрелым, как умственно отсталый ребенок, не пытайся объяснить это себе. Это правда. И правда эта касается не тебя одного: она касается всего человечества. Просто тебе повезло, что ты узнал об этом. Ты встретился с зеркалом.
      И если ты разобьешь его, это тебе не поможет.
      Греки отравили Сократа, однако это их не спасло — он был зеркалом. Евреи распяли Иисуса, но это им не помогло — он был зеркалом. Убийство аль-Хиллая Мансура не улучшило положения магометан — он был зеркалом.
      Напротив, в результате все они остались на запоздалом, детском уровне развития, поскольку некому было больше указать им на то, кто они есть и где находятся. Все они затерялись в толпе подобных им отсталых детей.
      После I мировой войны в Германии была впервые осуществлена попытка вычислить средний умственный возраст солдата. Тысячи солдат участвовали в опыте, подвергаясь множеству экспериментов. Результаты оказались ошеломляющими и нанесли удар по гордости всего человечества.
      Оказывается, средний умственный возраст солдата — всего 14 лет.
      А средний возраст тех, кто солдатами не является, ненамного превышает данный. Человеку может быть хоть 70 лет: тело его может состариться, но ум по-прежнему останется на уровне развития 14-летнего возраста. Иногда вы сами можете по себе это заметить, . а в определенных ситуациях — и по другим.
      Каждой женщине знакомы вспышки раздражения — их нельзя рассматривать как признак зрелости. Каждый мужчина знает, что такое закурить, когда нервничаешь. Курение, хотя ничем и не помогает, зато отвлекает ум от нервозности.
      Курят только нервные люди. И вы могли заметить, что в какие-то дни вы курите больше, в какие-то — меньше. Обычно вы больше курите в дни больших волнений, мук и напряжения. Мир становится невыносим. Ваше волнение достигает такого накала, что вам необходимо переключить свой ум на что-нибудь другое, несложное, что-нибудь, в чем никто иной бы не участвовал и не усложнял бы вам жизнь.
      Сигарета действует исключительно облегчающе и успокоительно, поскольку содержит то же химическое вещество, что чай и кофе, дающее на мгновение определенный успокоительный эффект. На более специфическом уровне курение Дает сходство с глубоко укоренившимся воспоминанием о кормлении грудью. Грудь и молоко почти такие же теплые, как дым от вашей сигареты или сигары. Сигарета или сигара оставляют на ваших губах почти такое же ощущение, как и соски матери. И дым проникает в вас, как молоко через сосок. Вы впадаете в детство — те золотые дни, когда не существовало ни забот, на проблем, ни волнений. Поэтому, стоит вам начать нервничать, как вы хватаетесь за сигарету.
      А когда вы не нервничаете, когда вы полны блаженства и радости, вы совершенно забываете о ней.
      Все курильщики — это люди отсталые в развитии. Таким образом, большинство людей в мире — отсталые. Существуют и другие замены. Вы можете и не быть курильщиком, полагая: «Я не отсталый человек, потому что я жую жвачку.» А это еще хуже сигарет! Если вас устраивает такое никчемное и бессмысленное занятие, как излишнее утомление рта и зубов, значит, вы не просто отсталый человек, но к тому же и тупой.
      Но, оказывается, прав был Чарльз Дарвин. Сколькими способами ни пытались ученые опровергнуть теорию эволюции, им предложенную, психологическая значимость этой теории столь велика, что даже опровержение самой теории не способно эту значимость уничтожить.
      Взять, к примеру, обезьяну. Животное не способно усидеть на одной ветке, не меняя своего положения. При этом обезьяна постоянно что-нибудь жует — и так день напролет. Она жует непрерывно с момента, как проснулась, и до тех пор, пока снова не уснет. Возможно, человек все еще не освободился от этого животного наследия, хоть он и ходит на двух ногах, что не составляет такой уж большой разницы. Насколько мне известно, обезьяны не считают, что вы опередили их в развитии. Сама эта идея их весьма забавляет. Они уверены, что вы свалились с деревьев. И в этом есть резон. Вы уже не так сильны, как обезьяны: вам не под силу ни жить на деревьях, ни преодолевать расстояния в несколько миль, перепрыгивая с одного дерева на другое. Вы утратили ту красоту тела, которой наделена обезьяна. А все из-за того, что начали ходить на двух конечностях...
      Обезьяны рассуждают так: «Вот бедняжки эти обезьяны, которые и на деревьях-то жить не могут! — а ведь это жизнь, полная борьбы, риска и опасностей. —Мало того, что эти трусы спустились на землю и начали ходить на двух ногах, они еще придумали теорию эволюции ради оправдания собственной трусости!» Ни одна обезьяна не признает теорию эволюции.
      Если мое присутствие, Панкайя, вызывает в тебе ощущение собственной детскости, незрелости твоего ума — прекрасно, что ты осознаешь это.
      Как только до тебя дойдет, что твое развитие на чем-то затормозилось, что нечто блокирует твое сознание, так у тебя появится и возможность для устранения этих блоков. По существу, само осознание наличия подобных блоков устраняет их.
      Существуют вещи, которые необходимо осознать. Осознание само по себе совершает трансформацию, не подразумевая действия для осуществления изменений. Обнаружив детскость своего ума, вы можете также увидеть и то, что вы им не являетесь; а иначе кто же обнаруживает детскость ума. Существует некто за пределами ума — некий наблюдатель на вершине холма. Вы лишь созерцаете собственный ум. Но вы абсолютно забыли, кто его созерцает.
      Созерцайте свой ум, но не забывайте и о том, кто созерцает. Именно в нем, а не в уме, сосредоточена ваша реальность. А созерцатель — это всегда совершенно взрослое, зрелое, сосредоточенное сознание. Оно не нуждается в росте. С момента, как вы осознали, что ум — лишь инструмент в руках души, наблюдающей со стороны, ваши проблемы отпадают сами собой: теперь вы можете правильно пользоваться умом. Очнувшийся от сна господин начинает распоряжаться слугой по мере своих надобностей. Обычно господин пребывает в состоянии сна. Мы забываем о своем наблюдателе, и слуга становится господином. А слуга — это всего лишь слуга: он не слишком интеллектуален.
      Напомню вам основополагающий факт: интеллектуальность присуща созерцающему сознанию, память — уму.
      Память — нечто совсем иное, нежели интеллектуальность. Однако на протяжении веков человечество обманывали, косвенно внушая ему, что в памяти и заключается его интеллектуальность. Ваши школы, колледжи и университеты вместо раскрытия вашей интеллектуальности занимаются раскрытием ваших способностей к запоминанию по принципу: кто больше запомнит.
      Теперь нам прекрасно известна механическая природа памяти: ею может обладать и компьютер, но не интеллектом.
      Причем компьютерная память может оказаться куда лучше вашей.
      Недалек тот день, когда вместо ненужного многолетнего изучения истории и географии, химии и физики люди будут просто носить в карманах маленькие компьютеры. И в любой нужный момент подобный карманный компьютер сможет предоставить вам всю необходимую информацию, причем абсолютно верную.
      Человеческая память не столь надежна. Ей свойственно забывать, путать, блокироваться. Иногда вы говорите: «Да, помню-помню, на кончике языка вертится...» Странно, не правда ли? Если это вертится у вас на кончике языка, отчего бы не сказать вслух?
      Но вы скажете, что это никак не приходит: «Ну вот сейчас с языка сорвется... И я ведь знаю, что я это знаю. Вот сейчас вспомню.» И все же остается некий блок, совсем тонкий, возможно, всего лишь завеса, не пропускающая это воспоминание. И чем больше вы прилагаете усилий, чем сильнее напрягаетесь, тем меньше у вас шансов вспомнить. В конце концов вы забываете об этом, переключаясь на что-то другое: заваривание чая или работу в огороде. И вдруг, поскольку вы расслабились, успев уже совсем забыть об этом, и напряжение ваше улеглось, это приходит вам на память само собой.
      Находясь в напряжении, память сжимается. В расслабленном состоянии — расширяется и способна выдать гораздо больше воспоминаний. Напряженная память сужается до такой степени, что почти их не пропускает.
      Однако заблуждение, связанное с приписыванием памяти свойств интеллекта, наблюдается уже на протяжении тысячелетий вплоть до настоящего времени. И тем не менее это лишь заблуждение.
      Вы можете встретить как людей, обладающих великолепной памятью, но не блещущих интеллектом, так и лишенных развитой памяти интеллектуалов.
      Говорят, Томас Альва Эдисон,.. — возможно, единственный человек, прославившийся по меньшей мере тысячей изобретений, в принципе не обладал памятью.
      Как-то в годы I мировой войны он стоял в очереди за продуктовой карточкой. Такие карточки тогда появились впервые. Мало-помалу очередь его приближалась. И вот, наконец, он оказался первым. «Томас Альва Эдисон!» — выкрикнул служащий. На что тот принялся оглядываться, успев забыть собственное имя. Ведь столько лет минуло с тех пор, как отец с матерью, когда еще были живы, звали его по имени. Он давно уже стал таким знаменитым, выдающимся ученым, великим профессором, что никто уже не называл его по имени. К нему обычно обращались: «профессор». Вот он и забыл.
      К счастью, один из стоявших в очереди обратил внимание на сходство с Томасом Альва Эдисоном чудака, стоявшего впереди и озиравшегося по сторонам. «Как вас зовут?» — поинтересовался он.
      «О, Господи, мне надо сходить домой и узнать у жены», — ответил тот.
      «Насколько мне известно, вы Томас Альва Эдисон», — предположил собеседник Эдисона.
      «Кажется, я уже слышал это имя, — согласился тот. — Очень может быть, что это я и есть. Если никто больше не претендует на эту карточку, то, вероятно, она моя.»
      И это человек интеллекта столь блистательного, каких мало.
      Но, отправляясь в турне со своими лекциями, целуя жену, прежде чем сесть в машину, и помахав служанке на прощание рукой, он слышал в ответ: «Вы перепутали: это я ваша служанка, а она жена!»
      На что он замечал: «Целыми днями я настолько занят своими экспериментами, что дома оказываюсь лишь ночью. Я видел собственную жену при свете так давно, что прошу меня извинить. Ну давайте же я поцелую настоящую жену, помашу служанке и, наконец, уеду. Поезд уже на платформе.»
      Налицо полное отсутствие памяти. Его жена имела обыкновение записывать за ним его мысли... Ведь случалось так, что на ум ему приходила мысль, но незаконченная, обрывочная. И тогда он спешил поделиться ею с кем-нибудь, пока не забыл. И просил того, кто оказывался рядом: «Прошу вас записать эту мысль и сохранить для меня. А когда она снова мне понадобится, напомните ее мне, поскольку это лишь половина мысли. Ко мне, конечно, придет и вторая половина, но я боюсь к этому моменту забыть первую.»
      Как-то ему предложили .«Почему бы вам не завести записную книжку, раз у вас такие странности?»
      На что ученый ответил: «В том-то и проблема, что когда-то я заводил их, но потом стал постоянно забывать, куда я их деваю. И это только создавало дополнительные трудности. А так мне гораздо удобнее. По крайней мере ответственность за первую половину мысли лежит на ком-то другом, и он мне сам напоминает: «У меня половина вашей мысли. Если к вам в голову придет вторая, избавьте меня, пожалуйста, от этой.»
      В Индии, так же, как и в Аравии, Китае, Греции, Риме и вообще странах с древней культурой, язык опирается не на интеллект, а на память. Без помощи интеллекта вы можете стать выдающимся знатоком санскрита, достаточно лишь совершенства вашей памяти.
      По принципу попугая... Не понимая, что он говорит, попугай может выговаривать это абсолютно правильно, да еще и с хорошим произношением. Его можно обучить чему угодно.
      Так что все древние языки мира опираются на память. Как и мировая система образования. На экзаменах студенту задают вопросы не на интеллект, а на память: на то, как много он способен запомнить из материала учебников. Вы обращаетесь со своей памятью так, будто это интеллект. И в этом кроется колоссальное непонимание. Исходя лишь из собственных знаний, памяти и способности цитировать первоисточники, вы возомнили себя взрослыми, зрелыми, знающими и мудрыми.
      Здесь-то и кроется, Панкайя, ощущаемая вами проблема.
      Я не являюсь приверженцем памяти. И мои усилия направлены на то, чтобы спровоцировать в вас те движения, которые привели бы вас к вашему интеллекту.
      Не важно, как много вы помните. Важен ваш опыт самопознания. А для изучения своего внутреннего мира требуется огромная сила интеллекта. Память здесь бесполезна. Конечно, если вам так хочется сделаться человеком науки, профессором, стать эдаким ученым мужем, вы можете просто забивать память первоисточниками и гордиться обширностью своих познаний. И другим тоже будет казаться, что вы человек очень сведущий. Однако в глубине вас, за вашей памятью, притаится невежество.
      Но от меня вам его не скрыть. Всевозможными способами я добиваюсь того, чтобы вы оказались лицом к лицу с собственным невежеством. Поскольку чем скорее вы его обнаружите, тем скорее от него и избавитесь. А знание — это опыт столь удивительный, что в сравнении с ним все взятые напрокат знания покажутся вам чистым идиотизмом.
      Я слыхал об одном японском архиепископе, пожелавшем обратить в Христианскую веру мастера Дзэн. Ничего не зная о глубинах внутреннего мира, ничего в нем не понимая, он пришел к мастеру. И был принят им с величайшей любовью и уважением.
      Архиепископ раскрыл принесенную с собой Библию и принялся читать мастеру Нагорную проповедь. Желая потрясти мастера Дзэн, он сказал: «Мы последователи этого человека. А что вы думаете о нем, о его словах?»
      Не успел он прочесть и нескольких предложений, как мастер прервал его. «Достаточно, — сказал он. — Вы следуете за хорошим человеком. Но и он следовал за хорошим человеком. Ни вы, ни он не знаете. Возвращайтесь домой.»
      Архиепископ был страшно шокирован: «Вы могли хотя бы позволить мне дочитать.»
      «В этом нет ничего удивительного, — ответил мастер. — Если вы знаете нечто, вы говорите это. Закройте вашу книгу: мы не верим в книги! Истина заключена в вас, а вы ищете ее в мертвых книгах. Ступайте домой и ищите внутри себя. И если найдете, приходите. Если вы думаете, что те строки, которые вы мне повторили, от Иисуса Христа, вы ошибаетесь.»' Иисус Христос лишь вторил Ветхому Завету. Всю свою жизнь он пытался убедить людей, что является последним пророком еврейского народа. Он никогда не знал слова «христианин», не слыхал слова «Христос». Он был рожден евреем, прожил свою жизнь евреем и умер евреем. И все его усилия были направлены на то чтобы убедить евреев: «Я ваш долгожданный пророк, спаситель, завещанный Моисеем .
      Евреи могли бы простить его... Они неплохие люди и отнюдь не сторонники насилия.
      Народ столь разумный, как евреи, не может быть привержен насилию. Именно евреям достаются 40% всех нобелевских премий, что выходит за всякие рамки пропорции: чуть ли не половина всех премий npиходится на долю евреев, а другая половина - на весь остальной мир.
      Столь разумные люди не стали бы распинать Иисуса, говори он что-нибудь из области собственного опыта.