Дхаммапада. Путь будды. Том 1

      Вы спрашиваете меня, Анураг: «Пожалуйста, скажите еще что-нибудь о расслаблении. Я осознаю напряжение глубоко у себя в центре, и подозреваю, что я, вероятно, никогда не тотально не расслабляюсь».
      Такова же ситуация каждого человеческого существа. Хорошо, что вы осознаете — миллионы людей не осознают этого. Вы блаженны, потому что вы осознаете, и, поскольку вы осознаете, что-то можно сделать. Если вы не осознаете, ничего нельзя сделать. Осознанность это начало трансформации.
      Вы говорите: «Когда Вы сказали позавчера, что расслабление является одним из самых сложных явлений, в проблеске я увидел богатый гобелен, в котором волокна расслабления и позволения глубоко переплетаются с доверием, и в него входят любовь, приятие, движение с потоком, единение и экстаз...»
      Да, Анураг, расслабление это одно из самых сложных явлений — очень богатое, многомерное. Все это его составляющие части: позволение, доверие, самоотдача, любовь, приятие, движение с потоком, единение с существованием, отсутствие эго, экстаз. Все это его части, и все это начинает происходить, если вы учитесь путям расслабления.
      Ваши так называемые религии сделали вас очень напряженным, потому что они создали в вас чувство вины. Мое усилие здесь в том, чтобы помочь вам избавиться от этого чувства вины и страха. Я бы хотел сказать вам: нет небес и нет ада. Поэтому не бойтесь ада и не испытывайте жадности к небесам. Все, что существует, это данноемгновение. Вы можете сделать это мгновение раем или адом, — это, несомненно, возможно, — но небес и ада нет больше нигде. Ад — когда вы напряжены, небеса — когда вы расслабленны. Тотальное расслабление есть рай.
 
      Третий вопрос:
       Возлюбленный Мастер,
       Каждый раз, когда Вы говорили о каком-либо мастере, я чувствовал, что вы влюблены в этого мастера и протекаете сквозь его сутры. В этой серии бесед, однако, я чувствую, что вы стоите поодаль от Будды и в действительности не любите его работу.
       Изменилось ли что-нибудь, или это мое воображение?
 
      Нишант, это не ваше воображение. Со мной вы должны быть всегда в движении — вещи постоянно меняются. По мере того, как вы растете, я буду рас- сказывать вам вещи, которых не мог рассказать раньше. Дело не в том, что моя любовь к Будде уменьшилась — моя любовь не может увеличиться или уменьшиться; моя любовь это просто любовь, это качество, в ней нет количественного измерения. Она никогда не может увеличиться или уменьшиться — она просто есть.
      Я люблю Будду, я люблю Иисуса, я люблю Заратустру, я люблю Лао-цзы, я люблю Патанджали — потому что ялюблю... потому что я люблю вас, потому что я люблю деревья, потому что я люблю птиц. Моя любовь не меньше.
      Но вы совершенно правы в том, что я стою поодаль — и это расстояние будет все больше увеличиваться в будущем. Я готовлюсь к новой фазе. Работа должна совершить квантовый скачок, и требуются большие приготовления. Сейчас работа должна приобрести совершенно другое качество. Теперь у меня есть люди великого доверия и любви, люди, которые посвятили и отдали себя.
      Вначале я обращался к массам. Это совершенно другого рода работа: я искал учеников. Обращаясь к массам, я использовал их язык; говорить с массами это все равно что говорить с первоклассниками. Вы не можете идти очень глубоко: вам нужно говорить о поверхностном. Вы должны учитывать то, с кем вы говорите.
      Затем постепенно некоторые люди стали превращаться из студентов в учеников. Тогда мой подход изменился. Стало возможным общение на более высоком уровне. Затем ученики стали превращаться в саньясинов — они совершились, они стали вовлечены в меня, в мою судьбу. Моя жизнь стала их жизнью, мое существо стало их существом. Теперь общение совершило скачок: оно стало причащением.
      Теперь у меня есть достаточно саньясинов... работа должна двигаться глубже.
      Раньше я говорил о Будде, и я говорил так, как будто я просто позволяю ему течь через меня. Сейчас так больше не будет. Эта серия — начало новой фазы.
      Нишант, ваше предположение правильно. И сейчас я проясню, в каких пунктах я отличаюсь от Будды, от Иисуса, от Кришны. Я должен сделать очень ясным, в чем я отличаюсь от них.
      Со времен Будды прошло двадцать пять столетий. С тех пор произошло многое — много воды утекло в Ганге. Изменилось все! Если бы Будда вошел в этот мир, он не смог бы узнать в нем прежнего мира, который он покинул.
      Я принадлежу к этомустолетию. В эти двадцать пять столетий появилось многое. Например, Будда ничего не знал о науке — он не мог знать. Я не говорю, что он должен был о ней знать — он не мог! Это было невозможно. Альберт. Эйнштейн тогда еще не случился. Будда не осознавал многих вещей, которые осознаем мы, осознаю я. Я должен объединить все эти вещи. Зигмунд Фрейд, Карл Маркс, Альберт Эйнштейн и многое, многое другое должно быть объединено. Религия должна становиться богаче с каждым днем.
      Я должен прояснить, в чем я отличаюсь. Я должен прояснить, что еще я стараюсь прибавить к религиозному наследию. Я больше не буду просто воспринимающим средством. Эта фаза завершена. Она была нужна до сих пор, потому что хотел... я хотел приблизиться к людям, которые любят Будду; я хотел приблизиться к людям, которые любят Махавиру; я хотел приблизиться к людям, которые любят Иисуса.
      Человечество разделено: некоторые люди с Иисусом, некоторые — с Буддой, некоторые — с Кришной... и так далее, и тому подобное. Здесь нет свободных человеческих существ. Я должен был собирать и выбирать из разных сект, из разных сообществ, из разных религий. Единственным путем привлечь к себе буддистов было говорить так, как говорил Будда; иначе это было бы невозможно для них, они бы не поняли меня. Сейчас, когда они вовлечены в меня, это совершенно другое дело. Теперь, когда в них возникла любовь ко мне, я могу сказать, в чем я отличаюсь от Будды, и они способны понять. Я не создам для них беспокойства, это не вызовет у них замешательства.
      Но помните, моя любовь не становится меньше оттого, что я стою поодаль: моя любовь остается прежней. Моя любовь не изменится; это не нечто, способное измениться. Но это случится снова и снова: я буду отличаться и отделяться.
      Теперь у меня есть мои собственные люди. И я должен сделать очень ясным, в чем я отличаюсь, в чем я стараюсь дать нечто новое, нечто большее; чем я стараюсь обогатить это наследие, каков мой вклад в него. И иногда мне придется и критиковать — но моя любовь так велика, что я могу критиковать.
      Иногда я буду критиковать Будду, Махавиру, Иисуса. Дело не в том, что я не люблю их — я люблю их, иначе зачем бы я говорил о них? Даже если я критикую их, это значит, что моя любовь так велика, что я даже делаю себе труд их критиковать.
      Будда дал человечеству многое, но человечество это продолжающийся процесс. И все, что происходит с человечеством, приносит ему преимущества, но также и недостатки.
      В этом мире ничто не может оставаться абсолютно чистым. Когда идет дождь, вода чиста. В то мгновение, когда она касается земли... фактически, даже раньше: в то мгновение, когда она попадает в атмосферу, загрязненный воздух отравляет ее. Земля окружена толстым слоем воздуха; когда вода попадает в этот слой воздуха, она начинает загрязняться. И когда она падает на землю, она становится грязной. Все еще это вода, но уже не чистая.
      Именно это происходит с каждой истиной. Когда Будда что-то произнес, это было абсолютно чисто. В то мгновение, когда его услышали люди, это перестало быть чистым. Когда его слова были записаны — и помните, они были записаны через многие годы, через триста лет.., можете ли вы себе представить, чтобы люди через триста лет могли записать в точности те слова, что сказал Будда? Это невозможно! Люди естьлюди; они автоматически разрушат, исказят их; они придадут им свои цвета. В тот день, когда Будда умер, его последователи разделились на тридцать шесть школ — немедленно! Тридцать шесть толкований. Они не могли прийти к согласию относительно того, что он сказал, и даже если бы они согласились о словах, они не были согласны друг с другом относительно того, какой смысл придавался этим словам.
      Это напомнило мне:
      В последний год своей жизни Зигмунд Фрейд созвал всех своих учеников — самых важных, самых близких. Он чувствовал, что смерть подходит близко, должно быть, он слышал первые шаги смерти, и хотел устроить последнее собрание.
      Они сидели за столом, около тридцати человек со всего мира, — все старшие ученики, — и они начали спорить о том, что сказал Фрейд за несколько дней до этого. Фрейд был там! Он был пригласившим их хозяином, но они совершенно забыли о нем. Они так увлеклись спором: кто-то один говорил одно, другой говорил другое, а третий противоречил первым двум. И они спорили о том, что, в действительности, имел в виду Фрейд... Фрейд наблюдал, слушал, и затем закричал: «Прекратите эту ерунду! Вы думаете, что я уже умер? Я здесь, я присутствую — почему вы не спросите меня о том, какой был смысл? И, если вы можете так поступать со мной пока я жив, что же вы будете делать, когда умру? Вы не побеспокоились спросить меня, вы потратили целый час, споря друг с другом, борясь, раздражаясь, негодуя, крича друг на друга... в присутствии мастера!»
      А Фрейд не был просветленным человеком. Если это может произойти с непросветленным человеком, что же о сказать о Будде, который говорит с высочайших вершин существования? В то мгновение, когда он произносит что-то, это больше не то же самое, что было в его сердце. Услышанное, это больше не то же самое, что было произнесено. Истолкованное, это уже нечто совершенно другое.
      Много раз я буду критиковать. Много раз я буду говорить вам о возникших преимуществах и недостатках. Будда это чистейшее религиозное измерение, чистейшее из возможных, но как я могу умолчать о том, что он одномерный человек? Если я не скажу этого, это не будет правдой. Если я не скажу этого, моя любовь к истине не будет тотальной. Я должен сказать, что он одномерен — чистейшему в своем измерении, ему недостает других измерений.
      Он не ценил красоту, отнюдь нет. Он не ценил музыку, отнюдь нет. Он не ценил любовь, отнюдь нет. Ему недостает эстетического измерения, он оставил его в стороне. И у него нет научного подхода — его и не могло быть, наука тогда еще не развилась в достаточной степени. Он одномерно чист, но — одномерен.
      И из-за того, что он одномерен, осталась одномерной вся эта страна. Будда одномерен, Махавира одномерен, Патанджали одномерен. Все великие мастера этой страны были религиозными людьми. Они достигли чистейшего религиозного опыта, и они старались обратить всю страну в свое видение. Но недостаток этого в том, что вся страна стала бедной. Без науки никакая страна не может стать богатой. Страна стала внешне уродливой, голодной, больной. Без науки и технологии никакая страна не может быть внешне красивой, богатой, процветающей.
      И об этом я не могу умолчать — это не было бы правдой, это было бы и неправильно. Это значило бы обмануть вас! Это было бы преступлением против человечества. Настало время, когда у кого-то должно найтись достаточно мужества, чтобы сказать об этом! Никто во всем мире этого не делает, тогда как настало время для того, чтобы кто-то закричал о том, что Будда, Махавира, Патанджали, Лао-цзы безмерно прекрасные люди, и они дали так много, — без них человечество не было бы тем, что оно есть, — они сама наша душа, это правда, но их недостаток в том, что они одномерны. Остальные измерения остались парализованными, покалеченными. И сейчас пришло время: должны состояться и другие измерения.
      Я хотел бы, чтобы эта страна была богатой, научной, технологичной, здоровой, сытой — и не только эта страна, но и все человечество. И я не вижу в этом ничего, что противоречило бы религии. Наоборот: чем богаче страна, тем более религиозной она может стать — потому что богатство дает вам возможности, богатство дает вам способности, богатство дает вам время, пространство и энергию, чтобы двигаться вовнутрь. Если вы не движетесь, это ваша собственная вина. Нет ничего плохого в том, чтобы быть богатым. Если богатый человек не религиозен, он просто посредственность, глупец; это не свидетельствует против богатства, это просто указывает на то, что он глуп.
      Если богатый человек не религиозен, я называю его глупым; а если бедный человек религиозен, я называю его интеллигентным, действительно интеллигентным. Редкая интеллигентность нужна для того, чтобы бедный человек стал религиозным. Когда Кабир стал религиозным, он продемонстрировал больше интеллигентности, чем даже сам Будда — потому что невозможно, почти невозможно стать религиозным, когда ты беден. Если вы не знаете, что такое богатство, как вы можете выйти за его пределы? Человек может что-то превзойти, лишь если это является его опытом; лишь через опыт человек превосходит и трансцендирует. Если кто-то трансцендирует что-то без опыта, это значит, что он настолько разумен, что учится из опыта других; ему не нужно через все проходить самому.
      Должно быть, Кабир смотрел на богатых людей и видел бесполезность богатства. Поэтому он отбросил эту амбицию, это желание. Будда был сыном короля; он жил богато, и через этот опыт он пришел к пониманию того, что все это богатство тщетно и бесполезно. Он пришел к этому через свой собственный опыт; Кабир пришел к этому, наблюдая опыт других. Несомненно, Кабиру требовалось больше разумности.
      Бедные люди могут становиться религиозными, но бедные общества не могут становиться религиозными. Богатые люди могут избежать религии, но богатые общества не могут избежать религии.
      Нужно добавить это новое измерение. Религия не должна поклоняться бедности. Не нужно религии утешать бедных людей ложью, успокаивая их, давая им вымышленные теории прошлых и будущих жизней, судьбы и так далее в этом роде. Сейчас вся Земля может быть процветающей. Наука овладела такими силами — но они должны быть использованы правильно!
      Поэтому я не сторонник подхода Запада. Западу недостает души, самой души — он это лишь тело. И опасность в том, что глупые политики Востока начнут подражать Западу.
      Каждая страна хочет создавать атомную энергию — даже Индия. Такие бедные страны, как Индия и Пакистан, хотят создавать атомные бомбы. Зачем? Люди бедны и голодают.
      Лишь несколько дней назад Индия запустила в небо спутник, Бхаскар, чтобы изучить... Промышленность не получает электричества; пять дней в неделю промышленные предприятия закрыты. У вас нет электричества, но вы запускаете спутник, чтобы изучать возможности неба — соревнование, дурацкое соревнование.
      Сейчас вокруг Земли вращается пятьсот искусственных спутников. Один из них, Америкэн Скайлэб, скоро упадет, потому что он вышел из-под контроля. Он может представлять большую опасность. На его пути Пуна; он упадет где-то между Бомбеем, Пуной и Каннадрй. И он упадет не один раз в одном месте — по меньшей мере, распавшись на пятьсот частей, и каждая из них как бомба. Он может упасть на атомный генератор и уничтожить всю Землю.
      И все эти пятьсот спутников рано или поздно выйдут из-под контроля. Если может выйти из-под контроля американский спутник, что же сказать об индийском? Два года назад Индия запустила свой первый спутник. И теперь он действует почти как индиец, — этот спутник назывался Ариябхатта, — теперь он постоянно дает ложную информацию. Он такой надоедливый! Вы не сможете поверить. Вначале ему верили, но потом было обнаружено, что он дет абсолютно неверную информацию. Как это похоже на индийский ум! Как это показательно! Теперь они хотят от него избавиться, они хотят, чтобы он заткнулся, но • он не хочет... он продолжает посылать информацию. Вы не можете его заткнуть.
      Бедные страны подражают Западу — и все это так глупо. Бедным странам, конечно, необходимо больше научного понимания, но им не нужны изощренные научные инструменты — это не их забота.
      И сейчас наука высвободила достаточно энергии, чтобы превратить всю Землю в рай.
      Будда внес безмерный вклад, но его побочный эффект вызвал бедность Индии. Я не могу пренебречь этим фактом. Я должен констатировать его. Я не высказывал его до сих пор, но сейчас у меня есть мои собственные люди, которые поймут.
      Махавира внес огромный вклад в духовное обогащение Индии, но побочным эффектом его учений было тысячелетнее рабство; из-за его учения о ненасилии Индия стала одной из самых трусливых в мире стран.
      Кришна совершенно прав, предоставляя все Богу > — в религиозном измерении именно так и должно быть: доверяй Богу. Но не в научном измерении — в нем работает в точности противоположный механизм: сомневайся, не доверяй. Доверие это основа религиозного мира; сомнение это основа мира науки.
      Кришна совершенно прав, когда он говорит Арджуне: «Доверься Богу! Сдайся Богу. Доверься тому, что все, что бы он ни делал, правильно». Каков был побочный эффект? Побочным эффектом было: «Если ты беден, доверься Богу; если ты болен, доверься Богу. Все, что бы он ни делал, правильно». Это побочный эффект. В религиозном измерении это совершенно правильно, но когда вы привносите это в научное измерение, это становится абсолютно ошибочным.
      Теперь я должен это сказать. И я знаю, что очень пострадаю за эти слова, потому что люди в Индии не привыкли слышать критику Кришны, Махавиры и Будды — нет, совсем нет.
      Сначала я хотел бы прояснить, в чем я отличаюсь. И вскоре я начну критиковать и побочные эффекты.
      Нишант, подождите еще немного, потому что я должен сказать вам всю истину — всю истину, такой, как она есть, и что бы из этого ни следовало. Я буду ценить то, что этого достойно, и осуждать то, что достойно осуждения.
      Бедность, рабство, долгие, долгие страдания Индии нельзя просто терпеть, игнорировать. И Кришна, Махавира и Будда не могут быть прощены — они ответственны. Если они должны восхваляться за тот вклад, который они внесли в духовность, они должны и подвергаться критике, потому что они были коренной причиной, вызвавшей падение Индии.
      И сейчас пришло время, когда нужно расставить все по местам. Дело не только в Индии: это касается всего мира. В точности как и индийские дураки имитируют Запад, есть и западные дураки, которые могут имитировать Индию и продолжать совершать того же рода ошибки, которые Индия совершила в прошлом.
      Мы должны расставить все по местам с абсолютной ясностью. Мы должны быть очень беспристрастны. Именно поэтому, Нишант, вы почувствовали некоторую разницу — она есть. Это не ваше воображение. Моя работа переходит в другую фазу, я перехожу в другую фазу. Прежде, чем случилась новая коммуна, я готовлюсь к ней...
 
      Последний вопрос:
       Возлюбленный Мастер, Почему я устал от секса?
 
      Сандхан, секс утомителен — и именно поэтому я говорю вам: Не избегайте его. Пока вы не узнаете его глупость, вы не будете в состоянии избавиться от него. Пока вы не узнаете, что это чистая трата времени, вы не будете способны трансцендировать его.
      Хорошо, что вы начали чувствовать усталость — это естественно. Секс просто означает, что энергия тратится на движение вниз. Энергия должна двигаться вверх, и тогда она становится питанием. Тогда она открывает в вас неисчерпаемые сокровища — эс дхаммо санантано.Но если вы продолжаете и продолжаете двигаться в секс как маньяк, скоро вы обнаружите, что вы истощены, изнурены.
      Пара молодоженов приехала на Ниагарский водопад, чтобы провести медовый месяц. Не успели они приехать, как сразу же поселились в гостинице, и о них не слышали в течение трех дней. В конце концов, управляющий начал немного волноваться, и он решил пойти и проверить, что там происходит.
      Он постучал в дверь, услышал внутри какое-то движение внутри, и затем бледный мужчина в одних шортах открыл ему дверь.
      — Мы беспокоимся, — сказал управляющий.
      — Ну, мы же только что поженились, — ответил мужчина.
      — Я понимаю, — сказал управляющий. — Но ведь у вас есть одно из величайших чудес света...
      На это из глубины комнаты раздался едва слышный ответ:
      — Если я еще раз увижу эту штуку, я выпрыгну в окно.
      До вас не дошло!.. Непрерывно, три дня — женщина обязательно выпрыгнет в окно.
      Человек продолжает глупо жить только в одном определенном пространстве — за пределами его он должен осознать, что он с собой делает. Сандхан, пришло время. В жизни есть гораздо более важные вещи, чем секс. Секс это не все. Он важен, но это не все. Если вы будете оставаться в его ловушке, вы упустите всю славу жизни.
      И я не против секса, помните. Именно поэтому мое учение становится немного противоречивым. Я парадоксален. Я не могу ничего с этим сделать, потому что сама истина парадоксальна. Я не против секса, потому что те, кто против секса, навсегда останутся сексуальными. Я за секс, потому что, если вы движетесь в него глубоко, вы вскоре выйдете из него. И тот день, когда человек тотально выходит из секса, это день великого благословения.
      Хорошо, что вы чувствуете усталость. Не ходите к врачу за лекарством — это не поможет, самое большее, это отодвинет вашу усталость на потом. Если вы чувствуете усталость, это просто показывает, что вы подошли к той точке, в которой вы можете выпрыгнуть из секса.
      Какой смысл оставаться в нем, если вы чувствуете усталость? Выйдите из него! Я не говорю вам подавлять его. Если вы чувствуете для него множество энергии и пытаетесь из него выйти, это будет подавлением. Но когда вы изнурены и устали, когда вы видите его тщетность, вы можете выйти из него без всякого подавления. А выйти из секса без подавления значит быть свободным от него.
      Свобода от секса это великий опыт. Свобода от секса делает ваши энергии свободными для медитации, для самадхи.
      На сегодня достаточно.
 

Глава 9. Сидя в пещере сердца.

 
 
Как лучник выпрямляет
И оперяет свои стрелы,
Так мастер направляет
Свои блуждающие мысли.
Как рыба без воды,
Лежащая на берегу,
Мысли содрогаются и дрожат.
Ибо как они могут стряхнуть желание?
Они дрожат, они непостоянны,
Они своевольно блуждают.
Хорошо управлять ими.
А если овладеть ими — это приносит счастье.
Но как они тонки,
Как обманчивы!
Задача в том, чтобы успокоить их,
И, управляя ими, найти счастье.
Целеустремленно
Мастер смиряет свои мысли.
Он прекращает их блуждания.
Сидя в пещере сердца,
Он находит свободу.
 
 
      Свобода есть цель жизни. Без свободы жизнь вообще не имеет смысла. Под «свободой» я не подразумеваю политическую, социальную или экономическую свободу. Под «свободой» я подразумеваю свободу от времени, свободу от ума, свободу от желания. В то мгновение, когда ума больше нет, вы безграничны как сама вселенная.
      Именно ум является преградой между вами и реальностью, и из-за этой преграды вы остаетесь заключенным в темной камере, куда никогда не проникает свет, куда не может проникнуть радость. Выживете в страдании, потому что вы не предназначены для того, чтобы жить в таком маленьком, ограниченном пространстве. Ваше существо хочет дотянуться до самого высшего источника существования. Ваше существо жаждет океанического, а вы стали каплей росы. Как вы можете быть счастливы? Как вы можете быть блаженны? Человек живет в страдании, потому что человек живет в заключении.
      И Гаутама Будда говорит, что танха —желание — является коренной причиной всего страдания, потому что страдание создает ум. Желание означает создание будущего, проецирование себя в будущее, привнесение завтра. Привнесите завтра, и сегодня исчезнет, вы больше не увидите его; ваши глаза затуманены завтра. Привнесите завтра, и вам придется нести груз всех ваших вчера, потому что завтра может существовать, лишь если его постоянно питают вчера.
      Каждое желание рождается из прошлого, каждое желание проецируется в будущее. Прошлое и будущее составляют весь ваш ум. Анализируйте ум, анатомируйте его, и вы обнаружите лишь две вещи: прошлое и будущее. Вы не найдете в нем ни капли настоящего, ни единого атома настоящего. А настоящее есть единственная реальность, единственное существование, единственный танец, который только существует.
      Настоящее может быть найдено, лишь если полностью прекратился ум. Когда прошлое больше не имеет над вами власти, когда будущее больше не владеет вами, когда вы отсоединены от воспоминаний и воображения, в это мгновение — где вы? кто вы? В это мгновение вы никто. Никто не может обидеть вас, когда вы никто, вас нельзя ранить — потому что только эго готово принимать раны. Эго почти ищет возможности быть раненым; оно существует благодаря ранам. Все его существование зависит от страдания, боли.
      Когда вы никто, боль невозможна, тревога просто невероятна. Когда вы никто, наступает великое молчание, спокойствие, никакого шума внутри. Прошлое ушло, будущее исчезло, что еще может создавать шум? И то молчание, которое слышится — небесно, священно. В первый раз в этих пространствах не-ума вы осознаете вечное празднование, которое продолжается и продолжается. Из него сделано все существование.
      Кроме человека, все существование блаженно. Только человек выпал из него, заблудился. Только человек способен на это, потому что только у человека есть сознание.
      У сознания есть две возможности: либо оно становится в вас ярким светом, таким ярким, что даже солнце бледнеет рядом с ним... Будда говорит, что это подобно тому, как если бы одновременно взошли тысячи солнц — когда вы смотрите вовнутрь без ума, там свет, вечный свет. Это радость, чистая, незагрязненная, незамутненная. Это блаженство, простое, невинное. Это чудо. Его величие неописуемо, его красота невыразима, его благословение неисчерпаемо. Эс дхаммо санантанотаков вечный закон.
      Если вы можете отложить ум в сторону, вы начнете осознавать космическую игру. Тогда вы лишь только энергия, и эта энергия всегда здесь-и-сейчас, она никогда не покидает здесь-и-сейчас. Это одна возможность: если вы становитесь чистым сознанием.
      Вторая возможность: вы можете стать само-сознанием (англ, consiousness: сознание; англ, self-consiousness: неловкость, стеснительность; досл. само-сознание).Тогда вы падаете. Тогда вы становитесь сущностью, отдельной от мира. Тогда вы становитесь островом, определенным, четко определенным. Тогда вы ограниченны, потому что все определения' ограничивают. Тогда вы оказываетесь в тюремной камере, а тюремная камера темна, совершенно темна. В ней нет света, нет возможности света. Тюремная камера калечит вас, парализует вас.
      Самосознание становится оковами; самость (self)является оковами. И лишь сознание становится свободой.
      Отбросьте себя и будьте сознательны! В этом заключено все послание — послание всех будд всех времен, прошлого, настоящего и будущего. Основное ядро этого послания очень просто: Отбрось себя, эго, ум и будь.
      В то самое мгновение, когда воцаряется молчание... кто вы? Никто, не-сущность. У вас нет имени, у вас нет формы. Вы не мужчина и не женщина, не индуист и не мусульманин. Вы не принадлежите ни к какой стране, ни к какой нации, ни к какой расе. Вы не тело и не ум.
      Тогда кто вы? В этом молчании, каков ваш вкус? Каково это на вкус — быть? Лишь мир, лишь молчание... и из этого мира и молчания поднимается на поверхность радость, бьющая ключом совершенно без причины. Это ваша спонтанная природа.
      В искусстве отложить ум в сторону заключается весь секрет религии, потому что, когда вы откладываете ум в сторону, ваше существо взрывается тысячей и одним цветом. Вы становитесь радугой, лотосом, тысяче-лепестковым лотосом. Внезапно вы раскрываетесь, внезапно вся красота существования — она бесконечна! — принадлежит вам. Тогда все небо и все звезды внутри вас. Тогда даже небо вам не предел; у вас больше нет никаких пределов.
      Молчание дает вам возможность расплавиться, слиться, исчезнуть, испариться. И когда вас нет, вы есть — в первый раз вы есть. Когда вас нет, есть Бог, есть нирвана, есть просветление. Когда вас нет, все найдено — а когда вы есть, все потеряно.
      Человек стал само-сознающим; это его заблуждение, его первородный грех. Все религии тем или иным образом говорят о первородном грехе, но лучшая его история содержится в христианстве. Первородный грех случается из-за того, что человек ест от дерева знания. Когда вы едите от дерева знания, плоды знания, это создает само-сознание.
      Чем более вы знающи, тем более вы эгоистичны — отсюда эго школяров, пандитов, маулви.Эго украшается великим знанием, писаниями, системами мысли. Но они не делают вас невинным; они не привносят в вас детское качество открытости, доверия, любви, игривости. Любовь, доверие, игривость, удивление — все это исчезает, когда вы становитесь знающим.
      Нас учили становиться знающими. Нас не учили становиться невинными, нас не учили чувствовать чудо существования. Нам называли имена цветов, но нас не учили, как танцевать среди цветов. Нам называли имена гор, но нас не учили, как причаститься к горам, как причаститься к звездам, как причаститься к деревьям, как сонастроиться с существованием.
      Не сонастроенный, как человек может быть счастлив? Не сонастроенный, вы неизбежно останетесь в страдании, в великом страдании, в боли. Вы можете быть счастливы, лишь если вы танцуете танец целого, когда вы лишь часть этого танца, когда вы лишь часть этого великого оркестра, когда вы не поете свою песню отдельно. Лишь тогда, в этом слиянии, человек свободен. Именно это свобода. Она не политическая, не экономическая, не социальная. Свобода духовна. Экономические, политические, социальные свободы это свободы лишь тогда, когда они помогают людям быть свободными духовно. Если они не помогают людям быть свободными духовно, это только притворство. Тогда во имя свободы человек все более и более становится рабом. Прекрасные имена становятся фасадами, скрывающими уродливую реальность. Если вы духовно не свободны, вы вообще не свободны. Тогда все ваши свободы поддельные, ложные, фальшивые. Тогда вы одурачены. Тогда вы просто играете данными вам игрушками.