Библия Раджниша. Том 2. Книга 1

      В частном порядке они говорили мне: «Вы правы, но что мы можем сказать на это? Вы всегда бьете в то место, где больнее всего. У вас есть сноровка, - говорили они мне, - бить людей в самое слабое место. Это же ясно, четыре месяца... Я знаю, но не могу говорить об этом публично, ведь как иначе я выживу?» Монах зависит от этих людей. Эти люди бизнесмены, они вкладывают деньги. Они хотят, чтобы он говорил бедным людям: «Вы страдаете из-за вашей прошлой плохой кармы, а эти богатые люди наслаждаются своей хорошей кармой из прошлой жизни. Если вы тоже хотите наслаждаться, то делайте хорошую карму, подчиняйтесь священным писаниям, следуете принципам, предначертанным великими учителями, и в следующей жизни вы будете богаты».
      Я пытался объяснить, почему священники должны все переносить на следующую жизнь: ведь с этой жизнью они ничего не могут сделать. А со следующей жизнью одно хорошо: никто не знает, что случится - случится что-нибудь или нет, выживет кто-нибудь или нет. Такая стратегия была придумана для того, чтобы объяснение оставалось рациональным. В противном случае все еще есть люди, которые делают все, что говорят священные писания, и все же страдают, бедны, больны. Они спрашивают: «Мы делаем все, что вы говорите, - так почему же мы страдаем? » Оставить их в стороне, даже этих джайнских монахов - один из них умирает от рака, так за что же он страдает? За всю свою жизнь он не сделал ничего, о чем можно было бы сказать, что это плохо. Нужно найти какое-то объяснение в его прошлом.
      Человек пребывает в страдании, потому что религии не помогли ему уничтожить причины этого страдания.
      Напротив, они утешили его, так что он остается все таким же, как он есть.
      Бунт, восстание - это вещи того же порядка, что и неподчинение, непослушание, создание хаоса: вы будете ужасно страдать в предстоящей жизни. Вы страдаете сейчас и готовите почву для еще большего страдания. Вот так они и создали этот провал между этой и предстоящей жизнью, между прошлой и этой жизнью. И это прекрасная стратегия, ведь у вас нет ни одного свидетельства от вашей прошлой жизни - совершали ли вы в ней какие-нибудь плохие или хорошие дела, - нет у вас и никакой возможности узнать, что случится в вашей следующей жизни, в предстоящей жизни.
      Они дали красивые объяснения и закамуфлировали всю эту вонючую реальность красивыми цветами. Поэтому вы нюхаете цветы и забываете о вонючей реке, протекающей как раз внизу под вами. Выбросите эти цветы, и вы немедленно увидите, почему так страдает человечество.
      Вот то новое, что, как я сказал раньше, произошло с человечеством: один его процент подошел к точке, когда люди стали немного сознательными, бдительными, осознающими. И этот один процент человечества, осознавая людское страдание, видя, что все человечество уже в аду, спрашивает: «О каком другом аде вы говорите? Не может быть ничего хуже того, что творится на земле». Такие вопросы поставил этот один процент человечества. Эти вопросы достигли и тех, кто еще не стал бдительным, - эти вопросы так или иначе достигли их. Они тоже услышали и ощутили в себе какое-то легкое шевеление сознания: «Да, есть несчастье, и это несчастье огромно».
      Политики всегда обманывали вас. Они говорят: «Если есть демократия, страдания не будет. Если есть независимость, страдания не будет. Если есть социализм, страдания не будет. Если есть коммунизм, страдание исчезнет». Но вот демократия есть, а страдание продолжает нарастать, накапливаться. Страны независимы — нет ни одной страны, пребывающей в рабстве, - но и в независимых странах страдания не меньше. А может быть, даже и больше, ведь они не могут свалить свое несчастье на кого-то другого - они же независимы. У рабской страны есть, по крайней мере, какое-то утешение. Вот мое переживание, мой опыт.
      До того как Индия стала независимой, по всей Индии было такое чувство. Мой дом был местом конспиративных встреч. Два моих дяди много раз сидели в тюрьме, и каждую неделю они должны были ходить в полицейский участок с отчетом о том, что они ничего не делают против правительства, что они все еще здесь. Им не разрешалось уезжать из города, но к ним приходили люди - и у всех их была такая большая надежда.
      Я был маленьким ребенком, но всегда удивлялся: «Эти люди говорят, что стоит только стать независимыми, как все страдания исчезнут. Как это может случиться? Я не вижу никакой связи». Но была надежда. Земля обетованная была очень близко; еще немного борьбы, и она будет достигнута. Было страдание, но не вы отвечаете за него: ответственность лежит на британцах. Великим утешением была возможность свалить все на британцев.
      Действительно, я, бывало, спрашивал у этих революционеров, тайно посещавших наш дом или иногда останавливающихся там на месяцы... Один из них, знаменитый революционер Бхавани Тивари, был национальным лидером социалистической партии. Всякий раз, когда он должен был куда-нибудь отправляться по своим подпольным делам, он приходил в нашу деревню и, спрятавшись, просто жил в нашем доме. Весь день он не выходил из дому - и никто не знал о том, что он в деревне. Но я спорил с ним. Он снова и снова говорил мне: «Ты приходишь с такими неудобными вопросами, что иногда я думаю, было бы лучше сидеть в британской тюрьме, чем находиться в вашем доме! Там, по крайней мере, я получал бы уход по первому классу».
      Он был знаменитым лидером, поэтому он получил бы уход по первому классу - специальный класс для политических заключенных - со всеми удобствами, с хорошей пищей, с хорошей библиотекой. И у него была бы некоторая свобода, поскольку заключенных первого класса не заставляют заниматься никакой работой. Они писали свои автобиографии и другие книги: все великие книги, написанные великими индийскими лидерами, написаны в тюрьмах. Они ходили на прогулки - их помещали в прекрасные места, которые даже нельзя считать тюрьмами; они были созданы специально для них.
      Например, в Пуне, как раз напротив нас, был дворец, на другой стороне реки - дворец Ага Хана. То был дворец. Ганди содержался там в качестве заключенного, и его жена тоже. Его жена умерла там, ее могила все еще находится во дворце Ага Хана. Вы, должно быть, видели этот дворец в Пуне - когда переходишь через мост, как раз на вершине холма стоит прекрасный дом.
      Владелец этого дома жил в Бомбее и, бывало, приходил ко мне. Как-то раз я попросил его: «Можете взять все, что захотите, но отдайте мне этот дом к моему переезду в Пуну. Мне хочется иметь этот дом», - ведь во всей Пуне это было самое высокое место, откуда был виден весь город, и дворец был по-настоящему прекрасен.
      Он сказал: «Это трудно, поскольку он принадлежит моей матери. Она владелица этого дома, и она не продаст его, поскольку в нем сидел в заключении Ганди, а она его последовательница. Она хочет устроить национальный музей в память Ганди. Убедить ее невозможно - и в особенности, если речь идет о вас. Даже ваше имя не произносится в моей семье. Когда я иду сюда к вам, я вынужден говорить, что направляюсь куда-то в другое место. Ваше имя произносить нельзя». Последователи Ганди не произносят моего имени, поскольку я постоянно выступаю против Ганди.
      Таким образом, эти особенные дворцы были превращены в тюрьмы. Вокруг них гектары зеленых насаждений, прекрасные виды. Поэтому-то Бхавани Прасад Тивари, бывало, говорил мне: «Было бы лучше прекратить заниматься подпольной деятельностью - ведь ты задаешь такие неудобные вопросы».
      Я говорил: «Если вы не можете ответить на них, то что тогда произойдет со страной, когда она станет независимой? Возникнут вопросы, которые вам придется решать. Вы не можете ответить на них даже устно, а тогда вам придется решать их по-настоящему». Я спрашивал у него: «Когда британцы уйдут из страны, - а британцев было не так много - каким образом исчезнет нищета? Или вы хотите, чтобы я поверил, что до прихода британцев Индия не была бедной?»
      «Она была такой же бедной, как и сейчас, может быть, еще беднее, поскольку британцы принесли с собой промышленность, технологию, и это помогло стране стать немного лучше. Они принесли с собой образование, школы, колледжи, университеты. До этого не было возможности получать образование - единственными образованными людьми были брамины, поскольку у них отец учил сына. Они держали всех остальных необразованными, ведь это лучший способ держать людей в рабстве. Образование могло стать опасным».
      «Как вы уничтожите нищету? Как вы уничтожите сотни видов мук и несчастий, не имеющих никакого отношения к британцам? Вот муж страдает из-за своей жены - как вы поможете ему? Британцы ушли, хорошо; но жена-то все еще здесь, и муж здесь - как это все изменится?»
      Он отвечал: «Я знаю, что это трудно, но дайте нам сначала получить независимость».
      Я говорил: «Я знаю, после независимости проблемы останутся теми же самыми, может быть, еще хуже».
      Они и есть хуже. За триста лет не было совершено ни одного покушения на британских генерал-губернаторов. Сейчас можно покушаться на премьер-министра. Ваша независимость дала вам великий разум! На протяжении трехсот лет пенджабские сикхи не говорили о том, что они хотят отделиться. Теперь, вот, они хотят отделиться. Вот что дала людям независимость.
      И я с полной охотой отдал бы им отделение, но вот вопрос об индусском меньшинстве, проживающем в Пенджабе. Ведь их убьют. Или они должны стать сикхами, или они будут вырезаны. Так что это не только вопрос предоставления независимости отдельному штату. С этим-то все в порядке: если хотят быть независимыми, пусть будут. Но проблема в индусском меньшинстве. Куда забрать их? Они ведь будут убиты.
      Так случилось в Пакистане. Когда образовался Пакистан, все индусы в Пакистане были вырезаны. И Пакистан от этого не стал богаче. Так богаче не станешь. Пакистан гораздо беднее Индии. Нищета становится больше из-за роста народонаселения. Британцы не несут ответственности за рост народонаселения. Это вы все время производите детей.
      Политические лидеры поддерживали в человечестве надежду - постоянно где-то там, далеко, великая надежда...
      Россия на протяжении шестидесяти лет страдала ради бесклассового общества: «Скоро настанет бесклассовое общество!» Когда закончатся эти дни ожидания? Это все та же старая стратегия. Иисус говорил как-то своим последователям: «Очень скоро вы будете со мной в царствии Божьем. Очень скоро вы увидите, как те, кто последовал за мной, спасаются, а те, кто не последовал, проваливаются в вечный ад». Этого все еще не случилось, и мы не знаем даже, сам Иисус с Богом или нет.
      Он обещал даже вернуться. Я думаю, его оставила смелость - одного распятия достаточно! Теперь он снова будет распят, на этот раз в Ватикане, поскольку на этот раз он явится как христианин. И папа будет тем человеком, который решит: «Этот человек должен быть распят - он притворщик, антихрист. Он не наш господь, ведь когда приходит наш господь, он является в славе, сидящим на облаке. Вот как должен являться господь. А этот человек родился от женщины, и даже не от девственницы».
      Они будут искать облако, на котором явится господь, а господь сбежал!
      Но надежда... Политики все время дают надежду, но она не осуществляется.
      Одно нужно понять ясно: никакая надежда не поможет, никакое ложное объяснение не поможет.
      Вам нужно отложить в сторону весь этот хлам и всмотреться в реальность, такую, как она есть.
      Реальность заключается в том, что эта земля не вынесет такого большого народонаселения; население должно быть вполовину меньше того, что есть сейчас. Но то, как оно развивается, показывает, что к концу столетия народонаселение удвоится. Страдание тоже удвоится.
      Я хотел бы, чтобы народонаселение стало вдвое меньше того, что есть сейчас, - но для этого вам нужна разумность, понимание.
      Вы должны понимать, что дети не посылаются Богом. Нет Бога, посылающего детей. На самом деле, один мужчина имеет достаточно семени, чтобы за сорок, пятьдесят лет своей жизни произвести столько детей, чтобы хватило заселить всю землю — один мужчина! В каждом сексуальном оргазме теряются миллионы потенциальных человеческих существ. Это не то, что делает Бог, в противном случае этот Бог очень глуп. Какой смысл давать так много семени мужчине, когда у женщины обычно оплодотворяется только одно яйцо в год? Это и создало проблему: мужчины начали иметь помногу жен. Женщина же не может иметь много мужей, ведь мужчина может сделать беременными много женщин, а если у женщины будет много мужей, то что они будут делать? Одна женщина, один мужчина делает ее беременной, что же остальным отправляться в Орегон - что же еще?
      Это не имеет ничего общего с Богом, это просто биология. Нужно рассказывать людям, чтобы они поняли биологию и использовали все доступные методы для сокращения народонаселения как раз наполовину от того, что есть.
      Хватит ходить в синагоги, храмы, церкви - они достаточно дурачили вас.
      Хватит спрашивать у этих людей - раввинов, монахов, священников, - ведь все, что они знают, они давали в качестве утешений на протяжении тысяч лет, и все их утешения оказались бессильными.
      Вы должны повернуться от политиков, от религиозных людей к ученому.
      Если человечество хочет освободиться от страдания, оно должно сфокусироваться на науке.
      И свою религию я называю наукой внутренней души. Это не религия; это в точности наука.
      Точно так же, как наука действует в объективном мире, эта наука действует в субъективном мире.
      Запомните, внешняя наука может очень сильно помочь вам в уменьшении вашего страдания и несчастья, - почти на девяносто процентов. И вы удалите девяносто процентов своих страданий и несчастий - они физические, биологические. Наука может очень легко устранить их - тогда впервые вам станут ясны оставшиеся десять процентов вашего страдания. Прямо сейчас они теряются в беспорядке этих девяноста процентов.
      Тогда вы сможете увидеть, что все ваше страдание - ничто в сравнении с этими десятью процентами; эти десять процентов - настоящая мука.
      И преобразование возможно только через внутреннее движение: назовите его медитацией, осознанностью, наблюдательностью.
      И эти десять процентов имеют потрясающий вес. Девяносто процентов — ничто, это просто голод... вам нужна пища, вам нужен кров, вам нужна работа, и все то, с чем может справиться наука.
      Полностью удалите священника. У него нет функции в будущем. Он уже принес достаточный вред.
      Сфокусируйтесь на науке, и тогда вы немедленно увидите возникающее в вас новое измерение, которого вы не осознавали раньше.
      Оно было, - но голодный человек, как он может думать о том, имеет ли жизнь смысл или нет? Голодный человек не может думать о том, красив цветок или нет: он голоден. С ним невозможно говорить о музыке, поэзии, живописи. Это обидит его; это будет просто оскорблением, явным оскорблением.
      Но когда эти проблемы исчезнут, он впервые начнет спрашивать о по-настоящему существенных вопросах, на которые может ответить только субъективная наука.
      Поэтому у религии нет будущего.
      Будущее есть у объективной науки, чтобы иметь дело с объективное материей, и у субъективной науки, чтобы иметь дело с вашей внутренней материей.
      Одна заботится о вашей физиологии, биологии. Другая позаботится о вашей психологии и о вашем основном центре - о душе.
 

Беседа 2.
ДРУГАЯ ЩЕКА - ПРАЗДНИК МАЗОХИСТСКОЙ ПОЩЕЧИНЫ

       30 ноября 1984 года
 
       Бхагаван,
       Что вы думаете о философии ненасилия и в особенности о христианской догме подставления другой щеки?
 
      Я не философ. Это философы обо всем думают. Их подход умственный.
      Мой подход - подход не-ума. Он прямо противоположен философствованию.
      Это не думание о вещах, идеях, но смотрение на них с ясностью, которая приходит, когда вы откладываете свой ум в сторону, когда вы смотрите сквозь безмолвие, а не сквозь логику.
      Смотрение - это не думание.
      Вон там восходит солнце; если вы думаете о нем, вы его упускаете, потому что пока вы о нем думаете, вы отдаляетесь от него. Думая, вы можете отдалиться на многие километры; мысль движется быстрее всего.
      Если вы смотрите на восход солнца, то тогда ясно одно: вы о нем не думаете. Только так вы можете его увидеть.
      Думание образует вуаль перед вашими глазами. Оно привносит в реальность свой собственный цвет, свои собственные идеи. Оно не позволяет реальности достичь вас, оно навязывает себя реальности; оно становится уклонением от реальности.
      Поэтому ни один философ никогда не был способен познать истину.
      Все философы думали об истине. Но думать об истине невозможно. Либо вы знаете ее, либо нет. Если вы знаете, думать о ней не нужно. Если не знаете, тогда как вы можете о ней думать?
      Философ, думающий об истине, похож на слепого, думающего о свете. Если у вас есть глаза, вы не думаете о свете, вы видите его.
      Смотрение - совершенно другой процесс; оно является следствием медитации.
      Поэтому я бы не хотел, чтобы мой путь в жизни когда-либо назывался философией, потому что он ничего общего с философией не имеет. Можете называть его филосия. Слово «фило» означает любовь; «софия» означает мудрость, знание - любовь к знанию. В слове филосия «фило» также означает любовь, а «сия» означает смотрение, видение: любовь, но не к знанию, а к бытию, - не к мудрости, а к переживанию.
      Это первое, что нужно запомнить. Ненасилие - это философия Махатмы Ганди; для меня это не философия, это филосия. Вот здесь я постоянно сражался с гандийскими философами, мыслителями. Ганди написал свою автобиографию под названием Эксперименты с Истиной. Это совершенный абсурд - с истиной экспериментировать невозможно.
      Когда вы молчите, истина присутствует во всей ее полноте, во всей ее абсолютной славе. А когда вы не молчите, истина отсутствует.
      Когда вы молчите, истина не предстает перед вами подобно какому-нибудь объекту. Когда вы молчите, вы неожиданно осознаете, что вы и есть истина.
      Нет ничего, на что нужно смотреть, что нужно видеть.
      Смотрящий и есть то, на что он смотрит, наблюдающий и есть то, что он наблюдает; этой раздвоенности больше не существует.
      И нет вопроса о думаний. Нет сомнения, нет веры, нет идеи.
      Ганди пытался экспериментировать с истиной. Вот простой контекст: вы знаете что есть истина; иначе как вы собираетесь экспериментировать с ней? А какой смысл экспериментировать с истиной человеку, знающему ее? Он живет ею! Для него нет альтернативы. Для Ганди все - философия, для меня все - филосия. Ганди мыслитель, я не мыслитель. Мой подход не ментальный, не умственный, мой подход экзистенциональный, подход существования. Ненасилие - само это слово непривлекательно для меня, оно не в моем вкусе, потому что оно отрицательно. Насилие положительно, ненасилие отрицательно. Никто не обратил внимания на тот простой факт, что насилие оказывается положительным, солидным, - а ненасилие выступает как его отрицание.
      Я называю это благоговением перед жизнью, я не использую слово ненасилие. Благоговение перед жизнью - это положительно; когда есть благоговение, ненасилие случается само по себе.
      Если вы чувствуете благоговение перед жизнью, то как вы можете быть насильственными? Но все-таки можно быть ненасильственным, и при этом не испытывать никакого благоговения перед жизнью.
      Я знаю этих так называемых ненасильственных людей... Вы будете изумлены, узнав, что в Калькутте у джайнов есть одно очень важное место. Во всех больших городах - в Бомбее, в Калькутте - джайны - самые богатые люди. В Калькутте я познакомился с одним странным явлением; когда я увидел его впервые, я не поверил своим глазам. Я обычно останавливался в доме весьма уникального человека, Соханлала Дугара. Он был уникален во многих отношениях. Я любил этого человека - он был очень колоритной фигурой. Был он стар - умер семь лет назад. Когда он впервые встретил меня, в то время ему было семьдесят, но дожил он до девяноста лет.
      Он повстречал меня в Джайпуре, это был город, где он жил, и пригласил меня в Калькутту, поскольку там находился его бизнес; оттуда он контролировал весь серебряный рынок, не только в Индии, но и по всей Азии. Его называли Серебряным Королем. Я слышал о нем, но у меня не было ни малейшего представления, что он за человек. Когда он впервые пришел ко мне в Джайпуре, он прикоснулся к моим ногам - старик, одетый в стиле Раджастана, в желтом тюрбане, кажущийся очень древним - достал из карманов своей одежды пачки денежных купюр и хотел вручить их мне.
      Я сказал: «Но прямо сейчас они мне не нужны. Оставьте мне свой адрес; когда я буду нуждаться, я обращусь к вам, и, если вы все еще будете богаты и если вы будете в настроении давать, вы дадите. Но прямо сейчас у меня нет никакой потребности, так зачем без необходимости доставлять мне проблемы? Я сейчас собираюсь в тридцатишестичасовое путешествие и тогда мне придется беспокоиться об этих деньгах. Я не смогу заснуть, всякий может отобрать их у меня. Поэтому, пожалуйста, оставьте их у себя». Он начал плакать, слезы потекли из его глаз. Я сказал: «Я же не сказал ничего такого, что могло вас так сильно задеть ».
      Он сказал: «Ничто другое не может задеть меня сильнее. Я бедный человек, потому что у меня есть только деньги и ничего другого. Я хотел бы что-нибудь сделать для вас - я испытываю к вам такое сильное чувство, - но я бедный человек; кроме денег у меня ничего нет. И если вы откажете моим деньгам, то вы откажете мне, ведь у меня нет ничего другого, Поэтому возьмите эти деньги. Если хотите сжечь их, сожгите прямо сейчас. Если хотите выбросить их, выбрасывайте прямо сейчас - это ваше дело. Но помните: никогда не отказывайте моим деньгам, это будет означать, что вы отказываете мне. Ничего другого предложить вам у меня нет».
      Его слезы были такими искренними и подлинными, и то, что он говорил, было так значительно, что я сказал: «Хорошо. Давайте мне эти деньги, и вынимайте... у вас в карманах есть еще».
      Он сказал: «Вот правильно. Вот человек, которого я искал». И он вынул из карманов все. Он вывернул карманы, показал их мне и сказал: «Сейчас, прямо сейчас, у меня больше нет, но вот человек, которого я искал». И он пригласил меня в Калькутту.
      Он жил в джайнской колонии. Джайны стремятся жить вместе, поскольку не хотят смешиваться с более низкими человеческими существами. Они наивысшие человеческие существа, самые чистые, самые религиозные. Там он сказал мне: «Я покажу вам нечто, что удивит вас». Он провел меня в одну из своих комнат, открыл окно и сказал: «Посмотрите».
      За окном я увидел... Я не могу выразить, что это было. Там была по меньшей мере сотня коек без всяких матрасов на них, и сто человек пытались уснуть на этих голых койках. Я сказал: «В чем дело? Почему у них нет матрасов и почему у них нет подушек? Им же неудобно; видно же, как они крутятся и вертятся ».
      Он сказал: «Вы на самом деле не понимаете того, что видите. Здесь есть нечто большее; эти люди наняты джайнами».
      Я сказал: «Наняты? Для чего?»
      Он сказал: «Чтобы спать на этих койках».
      Я сказал: «Но какой во всем этом смысл?»
      Он сказал: «Смысл в койках...» В Индии, в жарких странах очень легко растут насекомые всех видов. Одно насекомое - я не знаю как оно называется по-английски - кхатмал...?
      «Это клоп, Бхагаван».
      Клоп - вот этот паразит. Из-за своей философии ненасилия джайны не могут убивать их. Они не могут убивать их, но если на этих койках никто не спит, клопы умрут - вот поэтому они и нанимают людей. Вам платят пять рупий за ночь: вы спите на койке, полной клопов, и они всю ночь пьют вашу кровь. Что же это за бизнес? Они спасают клопов, - но что сказать об этих бедных людях? Они об этом не думают. Люди согласились спать на койках; им платят за это.
      Но лишь подумайте об этой идее... вы помещаете человека в такую ситуацию. У человека должны быть настоящие неприятности, иначе, почему бы ему за пять рупий подвергать опасности свою жизнь? Может быть, у него умирает мать, может быть его жена в больнице, может быть, с его отцом произошел несчастный случай и эти пять рупий очень нужны для лекарства, для еды, для чего-нибудь еще. И каждый день выстраивается очередь; на всех коек не хватает. Есть только сто коек; достается самым удачливым. А те, кто платят, зарабатывают себе добродетельность. Растет их банковский счет в ином мире - так много клопов спасли они от умирания. Странная любовь - к клопам. И они не думают о том человеке, который мучится всю ночь. Нет, ему заплачено, и нет никакого чувства вины.
      Я хочу, чтобы вы запомнили: человек, верящий в ненасилие, необязательно испытывает благоговение перед жизнью. Но тот, кто благоговеет перед жизнью, обязательно будет ненасильственным - это необходимое следствие. И его ненасилие будет иметь совершенно иной вкус. Оно не будет ненасилием Махатмы Ганди.
      Например, Ганди непрерывно пытается учить ненасилию своих учеников - и следует ему сам. Он не мошенник; все, во что он верит, может быть неверно, но он верит в это целиком и полностью. Его намерения всегда искренни, в его искренности нельзя сомневаться, но его разумность не так бесспорна. А человек с сильными стремлениями, но с разумом невысокого качества более опасен, чем кто-либо другой - ведь его стремления слепы. Ганди думал, что учит ненасилию, но на самом деле он учил людей насилию над собой.
      На моем пути в жизни такого случиться не может. Благоговение перед жизнью не покидает меня: я полон благоговения ко всей окружающей жизни, так как же я могу не испытывать его по отношению к своей собственной жизни?
      В глубоком безмолвии нет моего и нет твоего.
      Жизнь есть просто жизнь; это один поток.
      Мы связаны друг с другом невидимыми нитями. Если я раню вас, то я раню и себя. Если я раню себя, то я раню и всех вас.
      Я хочу, чтобы это различие было ясным для вас. Оно очень тонко. Человек, верящий в ненасилие, будет очень внимателен к тому, чтобы не проявлять насилие к кому-либо другому - слишком внимателен! Но поскольку он не испытал благоговения перед жизнью - ненасилие это лишь его идеология; он лишь разумом пришел к выводу о том, что это хорошо, что это правильный путь, - он будет насильственным по отношению к самому себе. На самом деле его насилие по отношению к другим обернется на него самого. Пропорция останется той же самой.
      Я пережил это в людях, например, в охотниках, убийцах, насильниках. Невдалеке от моего университета, в двухстах милях, был лесной заповедник - один из самых прекрасных лесов в Индии, Канха Кешали. На сотни миль все виды дикой жизни - там можно найти все возможные, все мыслимые формы животных. Охота там запрещена для всех, исключая особых гостей вице-короля, губернатора, а позднее премьер-министра, президента и главного министра. Для особых гостей охота разрешена, для всех остальных строго запрещена.
      Когда у меня было время, я, бывало, ездил в Канха Кешали; дом отдыха в Канха Кешали находился в очень красивом месте, на большом озере, окруженном зеленью насколько хватало взора. Целыми днями там можно было не встретить и не увидеть ни единого человека, но можно было увидеть тысячи оленей, пробегающих по ночам. И ночью глаза оленя становятся почти пламенными. Тысяча или две тысячи оленей, пробегающих в ночи... в лунную ночь можно было видеть тысячи маленьких огоньков, движущихся друг за другом. Олени должны приходить к озеру по ночам, чтобы напиться воды. Все животные приходят на водопой ночью; вам только нужно сидеть в доме, и можно увидеть львов, тигров...
      Как-то раз я повстречался с группой охотников, особых людей. Я удивился, узнав, что эти охотники были очень насильственными людьми, но вместе с тем очень дружескими, очень любящими. Я уже жил с ненасильственными людьми, которые не были дружественными, любящими. Контраст был такой, что я начал глубже присматриваться к этому явлению: в чем дело? Я дружил со многими великими охотниками Индии, с королями, принцами - в Индии так много магараджей, так много принцев, и все они охотники. Если вы войдете во дворец магараджи, то вы найдете там, как много львов было убито им; они все на выставке. Весь дом полон мертвых животных, сохраненных в виде чучел. Это предметы гордости.
      Я начал дружить с этими людьми и нашел, что они очень хорошие, очень любящие, очень простые и невинные люди. Человек убил, может быть, сто львов, но сам он совершенно как ребенок. Он не такой высокомерный и эгоистичный, как ненасильственный джайна или ненасильственный последователь Ганди. Он простой человек, простое человеческое существо. Он знает, что он не святой. А эти люди, верящие в ненасилие, автоматически начинают считать себя святыми, высшими существами, выше всех остальных. В их эгоизме больше насилия, чем во всей жизни охотника, убившего множество животных.
      Верящий в ненасилие не причинит вам насилия физически, но психологически он очень насильственен. Психологически он всеми возможными способами будет пытаться доказать свое превосходство. И еще одно: если он не дает насилию добраться до другого человека, то этим самым насилие не уничтожается; так оно не исчезает. Насильственный ум располагается внутри. Если вы не даете уму выражать свое насилие по отношению к другим, оно обратится на вас.
      Поэтому ненасильственные люди всеми возможными способами мучат себя. Насилие не исчезло, оно лишь сделало поворот в обратную сторону. Ганди был очень насильственным по отношению к самому себе. Он постился по всякому поводу. Пост - это насилие. Если вы заставляете кого-то голодать - это насилие. А если вы сами голодаете, разве это не насилие? У вас что, двойные стандарты?
      Заставляю ли я голодать вас или голодаю сам, это одно и то же; должны применяться одинаковые принципы и одинаковые стандарты: я насильственный человек, если не по отношению к вашему телу, то по отношению к своему. И в насилии по отношению к вам была возможность того, что вы могли ответить мне тем же - вы могли прекратить мое насилие по отношению к вам. Но быть насильственным по отношению к собственному телу - самое простое дело в мире. Что может поделать ваше тело? Оно не может ответить тем же, оно не может запретить вам. У него нет защиты от вас. Поэтому человек, насильственный по отношению к другим, проявляет насилие к тому, кто имеет право защитить себя и сам может проявить насилие. Но человек, насильственный по отношению к самому себе, по-настоящему хитер, очень хитер. Он нашел самую невинную жертву в мире, самую беззащитную. Вы можете делать со своим телом все, что захотите.