БИБЛИЯ РАДЖНИША —это чистое, непосредственное общение. Это не проповедь по какому-либо случаю, не фрагментарное воспоминание, пересказанное и записанное много после того, как сам источник прекратил свое существование.
       БИБЛИЯ РАДЖНИША —это чистое, непосредственное приобщение. Это — живой просветленный Учитель Бхагаван Шри Раджниш, говорящий о Его религии, о жизненной, расцветающей религии Раджнишизма.
      С одной стороны, известие о том, что Бхагаван снова заговорил после 1315 дней безмолвия, пришло, как сюрприз. Но все же, с другой стороны, его решение заговорить снова было, в конце концов, не таким уж сюрпризом — непредсказуемость нашего Учителя всегда восхищала нас. И, как Он сказал нам в тот первый вечер, период безмолвия хорошо послужил Его цели.
      «Эти дни безмолвия, — говорил Он, — помогли отстраниться от меня тем, кто испытывал по отношению ко мне интеллектуальную любознательность, рациональный интерес. А кроме того, они помогли мне найти моих настоящих, подлинных людей, которым не нужны слова, чтобы быть со мной... Но сегодня, - продолжал Он, — я вдруг решил заговорить снова, снова, спустя 1315 дней, по простой причине: картина, которую я пишу всю свою жизнь, нуждается в нескольких мазках здесь и там для завершения ее...»
      «Теперь впервые я говорю со своими собственными людьми — не индусами, не мусульманами, не христианами, не иудеями. Это большая разница, и только благодаря этой разнице я могу нанести завершающий мазок на картину, которую пишу».
      Лекции в этом первом томе БИБЛИИ РАДЖНИШАкак раз таковы: Учитель говорит со своими собственными людьми. И между ними возникает восхитительная, тесная связь. «Учитель раскрывает себя вам, дает вам возможность почувствовать близость», — говорит Бхагаван. Эти беседы как интимные разговоры с возлюбленной, как глубочайшее, сердечное общение с самым близким и самым дорогим другом.
      За годы, проведенные в Бомбее и Пуне, в Индии, беседы Бхагавана на английском и хинди заполнили 350 потрясающих томов, в большинстве своем уже опубликованных издательством Раджниш Фаундейшн Интернейшнл. В те годы Он еще не беседовал только с раджнишистами, «с моими собственными людьми», — Он общался с буддистами при помощи Будды, с индусами при помощи Кришны, с христианами при помощи Христа.
      «Да, — признавался Он недавно, — я использовал всех этих людей, как «подкидные доски»... Если Кришна вернется, он будет очень зол, особенно на меня. Но он не собирается возвращаться, так что проблемы нет. Я не думаю, что мы встретимся когда-нибудь. И даже если мы встретимся, — радостно посмеивался Он, — я могу просто попросить извинения».
      А что по поводу этих религий, произрастающих в памяти этих людей? «Все эти религии прошлого, - говорит Бхагаван, — антижизненны. Ни одна — ради жизни, ни одна — ради живущих, ни одна — ради смеха. Ни одна религия не воспринимает чувство юмора как свойство религиозности. Поэтому я говорю, что моя религия — это первая религия, которая рассматривает человека в его всеобщности, в его естественности - воспринимает человека целиком, как он есть. Вот что для меня означает святость — не нечто священное, но нечто, принятое во всей его целостности... Это первая религия, которая ничего не отвергает из вашей жизни. Она принимает вас целиком, как вы есть, и находит пути и методы сделать целое более гармоничным...»
      «Старые религии основаны на системах верования, - указывает Он. — Моя религия абсолютно научна. Это не вера, это не вероисповедание. Это чистая наука...»
      «В качестве своего метода наука использует наблюдение; религия также использует наблюдение в качестве метода, но называет это медитацией. Это наблюдение, чистое наблюдение вашей собственной субъективности. Наука называет свою работу экспериментом, религия называет свою работу переживанием... Поэтому я не дал вам никаких верований, я дал вам только методы. Я лишь объяснил вам мое переживание, я рассказал вам способ, как я испытал это... Я не предложил вам ничего, что не основывалось бы на здравом смысле, логике, эксперименте, переживании».
      И в этом удивительная красота и значительность БИБЛИИ РАДЖНИША.Это событие, беспрецедентное в человеческой истории: ведь еще не было микрофонов, чтобы записывать Будду, следуя за ним через Бихар. А здесь представлен из первых рук опыт человека, достигшего предельного цветения. И больше нет «подкидных досок». Здесь есть сам Бхагаван Шри Раджниш в полном великолепии. Он больше не играет на флейте Кришны. Теперь Он просто поет свою собственную песнь.
       БИБЛИЯ РАДЖНИША —это революция, которая испугает даже тех, кто слышал слова Бхагавана ранее. В этих беседах проявляется полностью новое измерение. Неожиданно Бхагаван вынул свой меч истины и безжалостно порвал в клочья лживость истории. Все покровы сорваны, показывая человека, его религию, его политику во всей их бесполезности. Даже Бог, Великая Белая Надежда, уходит навсегда. Религия за религией, миф за мифом, все они разрезаны на маленькие кусочки, тщательно обследованы и брошены по ветру, как клочки бумаги при расторжении брака.
      Научные методы медитации Бхагавана и широкий комплекс новаторских терапевтических программ проводятся в Раджнишпураме в Международном Медитационном Университете Раджниша, штат Орегон, США, а также в Медитационных Центрах Раджниша и Коммунах Нео-санньясы по всему миру. А в этих лекциях раскрывается сам Бхагаван. Вот они, слова без мистики или фетишей суеверия. Вот они, слова как маяки, указывающие нам путь к дому.
      «Я просто обыкновенный человек, — говорит он. - Как всякий другой. Если и есть какая-нибудь разница, то она не в качестве, она только в знании. Я знаю себя, вы нет».
      «Когда вопрос касается нашего бытия, я принадлежу тому же существованию, той же экзистенции. Вы дышите тем же воздухом, но вы просто не пытались познать себя. В тот момент, когда вы познаете себя, разница совсем исчезнет. Теперь же все в точности так, словно я стою и смотрю на восход солнца, а вы стоите рядом со мной с закрытыми глазами. Солнце восходит и для вас точно так же, как оно восходит для меня. Оно так прекрасно, так красочно не только для меня, но и для вас. Но что может солнце? Вы же стоите с закрытыми глазами. Вот единственная разница. Велика ли эта разница? - спрашивает Он. — Вас нужно лишь встряхнуть и сказать:
      «Откройте глаза. Уже утро. Ночь прошла»».
       БИБЛИЯ РАДЖНИША —это не святая книга. Не является она и священным писанием. Она — открытое любовное приглашение. Она — приглашение прийти и отпить из реки, что бежит широко, истинно и свободно.
      Махасаттва Свами Кришна Прем М.М., Доктор философии (Международный Медитационный Университет Раджниша), Ачарья
 

       30 октября 1984 года
 
       Бхагаван, Почему Вы называете Вашу религию первой и последней религией?
 
      Для меня нелегко снова начать говорить. Говорить мне всегда было непросто, потому что я пытался выразить невыразимое. Тем более сейчас.
      После тысячи трехсот пятнадцати дней безмолвия я чувствую, что прихожу к вам как будто из совершенно другого мира. На самом деле, так оно и есть.
      Мир слов, языка, концепций и мир безмолвия так диаметрально противоположны, что не имеют точек соприкосновения, они нигде не встречаются. Они не могут встретиться по самой своей природе. Безмолвие — это состояние без слов; и говорить теперь — все равно, что учить язык снова, начиная с букваря. Но это для меня не новое переживание; это случалось со мной и ранее.
      В течение тридцати лет я говорил беспрерывно. Это было так напряженно, поскольку все мое существо тянулось к безмолвию, а я направлял себя к словам, языку, концепциям, философиям.
      Не было другого способа передать людям что-либо, а мне нужно было передать им откровения необычайной важности. Не было способа уклониться от ответственности. Я должен был нести ее.
      В тот день, когда я реализовал свою собственную сущность, я стал таким завершенным, что замолчал. Больше не о чем было спрашивать.
      Один из моих университетских профессоров, всемирно известный профессор, доктор С. К. Саксена — он многие годы был профессором философии в Америке — много раз, бывало, просил меня задать ему какой-нибудь вопрос. А это было в те дни, когда я был так исполнен, так удовлетворен; у меня не было никаких вопросов, нечего было искать.
      Поэтому я говорил ему: «У меня есть ответы; вопросов у меня нет».
      Он смеялся и говорил, что я сумасшедший: «Как можно иметь ответы, не имея вопросов?»
      Я настаивал: «Пока у вас есть вопросы, вы никогда не будете иметь ответов. Если вы не прекратите спрашивать, вы не найдете главный ответ.И он не приходит в форме ответа, но он ответит на все, не отвечая на какой-то конкретный вопрос, но просто отвечая на все вопросы: возможно, невозможно, вероятно, невероятно».
      После моего просветления ровно тысячу триста пятнадцать дней я пытался хранить молчание — насколько это было возможно в тех условиях. В силу некоторых причин я должен был говорить, но разговор мой был телеграфным. Мой отец очень сердился на меня. Он так сильно любил меня, что имел на это все права. Когда он посылал меня в университет, то взял с меня обещание, что я буду писать ему, по крайней мере, одно письмо каждую неделю. И когда я замолчал, я написал ему последнее письмо, в котором сказал: «Я счастлив, невыразимо счастлив, предельно счастлив, и из самой глубины моего существа я знаю, что навсегда останусь таким, как сейчас, буду ли я пребывать в теле или нет. В этом блаженстве есть нечто от вечности. Поэтому теперь каждую неделю, если вы настаиваете, я буду писать одно и то же снова и снова. Это не будет выглядеть нормальным, но я обещал, и поэтому каждую неделю буду опускать в почтовый ящик открытку с надписью «ditto» (то же самое). Пожалуйста, простите меня, а когда получите письмо с надписью «ditto», перечитайте этописьмо».
      Он подумал, что я совершенно сошел с ума. Немедленно он ринулся из деревни, прибыл в университет и спросил меня:
      «Что с тобой случилось? Увидев твое письмо и твою идею с этим «ditto», я подумал, что ты сошел с ума. Но, глядя на тебя, мне кажется, что это я сумасшедший; весь мир сошел с ума. Я возвращаю твое обещание и слово, которое ты дал мне. Не нужно писать каждую неделю. Я буду теперь читать твое последнее письмо». И он хранил его до самого последнего своего дня; оно лежало у него под подушкой.
      Человек, заставивший меня заговорить, — тысячу триста пятнадцать дней я хранил молчание — был также очень странным человеком. Сам он хранил молчание всю свою жизнь. Никто не слышал о нем; никто не знал о нем. И был он самым драгоценным человеком, которого я встречал в этой или в любой другой из моих жизней в прошлом. Его имя было Магга Баба. Это не совсем имя; «магга» означает просто «кувшин». Он обычно носил с собой кувшин — единственную свою собственность — пластиковый кувшин. Из этого кувшина он пьет, с этим же кувшином просит на пропитание. Люди бросают что-нибудь в кувшин: деньги, пищу, воду — вот и все. А если кто-нибудь захотел бы взять из его кувшина, то не встретил бы возражений. Так что люди берут у него деньги или пищу — особенно дети, нищие. Он не запрещал никому бросать, он не запрещал никому брать. И был он абсолютно безмолвен, так что ни у кого не было даже понятия о его имени, поскольку он никогда не называл себя. Его просто начали называть Магга Баба — из-за кувшина.
      Но глубокими ночами, когда никого не было, я, бывало, посещал его. Было очень трудно найти время, когда никого не было, поскольку он притягивал к себе различных странных людей. Он не разговаривал, так что интеллектуалы к нему не ходили — только простые люди. И что же делать с ним? В Индии ходить к человеку, который реализовал себя, называется сева.Буквально это означает «служение», но такой перевод не дает объяснения, поскольку слово севаимеет священный смысл, которого не имеет слово «служение». Когда вы ходите к человеку, который познал, что вы еще можете делать, как не служить ему? Так что люди упорно приходили к нему и массировали его ноги, а кто-то массировал голову, но он ничего никому не говорил. Он не говорил ни «да», ни «нет». Иногда они не давали ему даже спать, поскольку массировали его впятером или вшестером. Так они исполняют севу.Много раз я вынужден был выгонять от него людей, а жил он в бунгало, открытом со всех сторон. Время от времени, особенно холодными зимними ночами, я, бывало, находил его одного, тогда он говорил мне кое-что.
      Он заставил меня заговорить. Он сказал: «Посмотри, я был в безмолвии всю свою жизнь, но они не слышат, они не слушают. Они не понимают, это недоступно им. Я потерпел неудачу. Я оказался не в состоянии сообщить то, что нес в себе, а теперь мне осталось не так много времени. Ты молод, перед тобой долгая жизнь. Пожалуйста, не прекращай говорить; начни. Трудно, почти невозможно выразить сообщаемое в словах, ведь оно пережито в состоянии безмолвствующего сознания. Как обратить это безмолвие в звук? Кажется, что нет такого способа. Его действительно нет».
      Но я понял смысл слов Магга Бабы. Он был очень стар и говорил мне: «Ты будешь в таком же положении. Если ты не начнешь вскоре, то внутреннее безмолвие, вакуум, внутреннее ничто, затянет тебя вовнутрь. И тогда придет время, когда ты не сможешь выйти. Ты утонешь в этом. В тебе предельное блаженство, но весь мир полон несчастья. Ты мог бы показать путь. Возможно, кто-нибудь и услышал бы, возможно, кто-нибудь и пошел бы по этому пути. По крайней мере, ты чувствовал бы, что сделал то, что ожидало от тебя само существование. Да, это ответственность».
      Я обещал ему: «Я постараюсь сделать все, что смогу». И вот тридцать лет я говорю непрерывно, используя для этого любой мыслимый повод.
      Но я дошел до смысла, до которого не дошел Магга Баба. Он спас меня от своегоразочарования; но я дошел до нового понимания, до нового смысла. Я забросил свою сеть во все стороны, чтобы поймать в нее максимальное число людей, имеющих потенциал для цветения. Но затем я почувствовал, что слов недостаточно.
      Теперь я нашел своих людей и организовал некое безмолвное приобщение, которое поможет по двум причинам. Во-первых, те, кто не понимает безмолвия, будут отброшены. И это будет хорошо. Это будет хорошая прополка. Иначе эти люди будут продолжать цепляться за меня, за мои слова, потому что их интеллект получает удовлетворение. А я здесь не для того, чтобы удовлетворять их интеллект. Мое назначение много, много глубже, оно лежит в ином измерении.
      Эти дни безмолвия помогли отстраниться от меня тем, кто испытывал по отношению ко мне интеллектуальную любознательность, рациональный интерес. Кроме того, и это во-вторых, это помогло мне найти моих настоящих, подлинных людей, которым не нужны слова, чтобы быть со мной. Они могут быть со мной без слов. В этом различие между общением и приобщением.
      Общение идет через слова, приобщение — через безмолвие.
      Так что эти дни безмолвия были чрезвычайно плодотворны. Теперь остались только те, для кого достаточно моего присутствия, достаточно моего существа, для кого достаточно жеста моей руки, для кого достаточно моих глаз; для кого больше не нужен язык.
      Но сегодня я решил снова заговорить — снова заговорить спустя тысячу триста пятнадцать дней — по простой причине: картина, которую я пишу всю свою жизнь, нуждается в нескольких мазках здесь и там для завершения ее. Потому что в тот день, когда я неожиданно замолчал, все осталось незавершенным. Перед тем, как я уйду от вас, уйду из своего физического тела, я хотел бы завершить картину.
      Я говорил с индусами, с христианами, с иудеями, с мусульманами, с джайнами, с буддистами, с сикхами, с людьми, принадлежащими почти всем так называемым религиям. И вот впервые я говорю со своими собственными людьми: не индусами, не мусульманами, не христианами, не иудеями. Это большая разница, и только благодаря этой разнице я могу нанести завершающий мазок на картину, которую пишу. Что дает эта разница? С вами я могу говорить прямо, непосредственно. С индусами я вынужден был общаться при помощи Кришны, и я не был счастлив этим. Но другого пути не было. Это было необходимое зло. С христианами я мог говорить только при помощи Иисуса. Мне это было нелегко, но другого пути не было. Нужно выбирать наименьшее из зол. Позвольте мне объяснить вам.
      Я не соглашаюсь с Иисусом по всем основным вопросам. На самом деле, есть много вопросов, которые я оставил без ответа, поскольку даже касаться их было бы разрушительно для тех христиан, которые приходили ко мне. Теперь они чисты.
      Люди говорят, что я занимаюсь промыванием мозгов. Нет, я не промываю мозги людям. Я определенно прочищаю им мозги, — но я сторонник сухой чистки.
      И вот теперь я могу говорить вам в точности то, что думаю; иначе это лежало бы на мне тяжким бременем.
      Необходимо было говорить о Махавире, поскольку без этого невозможно было бы заполучить в свои слушатели ни одного джайна. И с Махавирой я не соглашаюсь по всем основным вопросам. На самом деле, мое несогласие относится к большему числу пунктов, чем согласие. Поэтому я вынужден был совершать странную работу. Я должен был выбирать те пункты, с которыми мог согласиться; и совсем ничего не говорить о тех пунктах, по которым я был абсолютно против. Но и в тех пунктах, по которым было некоторое согласие, мне нужно было справляться с еще одной задачей: дать их словам новый смысл, дать их словам мой смысл. Это был не их смысл. Если придет Махавира, он будет в гневе; если придет Иисус, он будет в гневе. Если где-нибудь вся эта толпа из Иисуса, Махавиры, Будды, Лао-цзы, Чжуан-цзы встретит меня, они все сойдут от меня с ума, поскольку я заставил их говорить то, что им никогда и не снилось. Они не могли говорить этого. Иногда даже я вкладывал в их слова смысл, идущий против их основ. Но другого пути не было.
      Весь мир разделен. Невозможно найти ни одного чистого человека. Он или христианин — тогда он несет грязь одного рода; или индус — тогда он несет грязь другого рода. Теперь я могу говорить точно и прямо даже то, что может звучать горько.
      Шила спросила, почему я называю свою религию первой и, возможно, последней религией.
      Да, я называю ее первой религией, потому что религия - это наивысшее цветение сознания. До настоящего времени человек не был способен постичь ее.
      Даже теперь едва лишь один процент человечества способен постичь ее. Массы все еще живут в прошлом, отягощены прошлым, обусловлены в поведении прошлым. Сейчас едва лишь один процент человечества в состоянии постичь религию.
      Все старые религии основываются на страхе.
      Настоящая религия разрушает страх. Она не основывается на страхе.
      Во всех старых религиях концепция Бога связана со страхом, с утешением. Иначе нет обоснования, нет свидетельства, нет доказательства существования Бога.
      Люди, верящие в Бога, — это на самом деле люди, неспособные доверять самим себе. Им нужен отец, большой Папа.
      Они все еще в детстве. Их умственный возраст что-то около двенадцати лет, не более того. Им нужен кто-то, кто даст им смелость, кто направит их, кто защитит их. Они просто боятся остаться одни. Они боятся смерти, которая приближается с каждым днем. Им нужен кто-то, кто защитит их от смерти.
      Это защита от вашего страха. Если страх исчезнет, окажется, что Бога нет.
      Если вы будете способны доверять самим себе, быть собой, то Бога не будет. Вы будете смеяться над всей этой концепцией Бога.
      Вот Иисус молится Богу, постоянно поднимая свои руки к небу, как если бы Бог пребывал там, на небесах. И он не только молится, он принимает и ответы — слышит голоса! Вот они, симптомы невроза. Сказать по правде, Иисус — это психический больной. Он хороший парень. Он добрый человек. Но то, как он ведет себя, доказывает многое. Он фанатик. Он носит в себе ум такого же рода, что и Адольф Гитлер. Он фашист. Он полагает, что будут спасены только те, кто следует за ним.Все остальные, кто не следует за ним, попадут в вечный ад. Только простак мог сказать такое. Кто он, чтобы спасать кого-нибудь? Но он утверждает, что он единственный рожденный сын Бога. И он искренне верит в это. Он не только говорит, он искренне верит в это.
      До самого распятия он искренне верит в это. Только распятие приносит небольшое понимание этому душевно нездоровому человеку. Только на кресте он кричит: «Почему ты оставил меня?» Он определенно ожидал чуда. Он — единственный сын Божий, а Бог не приходит. А если он не приходит при распятии, то когда же?
      Если даже Иисус не спасается, то где гарантия, что спасутся собирающиеся последовать за ним? И дураки все еще верят, что будут спасены, если последуют за Иисусом. Даже сам Иисус не спасается. И он знал это. Он долго ждал, что произойдет чудо, — но чуда не случилось.
      Чудеса не случаются вовсе. Они и не случались никогда. Они — лишь исполнение желаний мечтающих и галлюцинирующих людей. Они нереальны. Если вы верите в них, то они могут показаться почти реальностью, быть может, даже больше, чем реальностью. Это ваша вера создает галлюцинацию. Без этого нет ничего — никаких чудес.
      Но сам Иисус верил, что совершал чудеса; и он ждал чуда. Все это очень детские черты. Кроме того, он был немного шизофреником. Он все время говорил: «Блаженны смиренные, ибо их есть царство Божье». Но сам он не был смиренным человеком. Он был очень высокомерным.
      Если вы отягощены христианской обусловленностью, вы можете не увидеть, что он очень высокомерен. Но если вы чисты, вы увидите это ясно. Он входит в храм, великий храм иудеев, и расталкивает менял и торговцев, переворачивает их лавки, бьет их... и он говорит о смирении, покорности. Он и его последователи голодны, им отказали в пище в деревне. Он очень зол. Они подходят к фиговому дереву; еще не сезон для фиг, поэтому, естественно, на дереве фиг еще нет. И он от этого становится совершенно безумным и начинает проклинать дерево: «Ты тоже против нас; ты не даешь нам фиги».
      Ну, вот вам человек, проклинающий фиговое дерево, когда не сезон, — как вы назовете такого человека? И так говорю не только я. Его собственный Учитель... Иисус был учеником Иоанна Крестителя. Иоанн Креститель был заключен в темницу, и когда он услышал такое об Иисусе, даже он стал сомневаться, стоило принимать его в ученики или нет. Он послал весть Иисусу из своего заточения: «Думаешь ли ты на самом деле, что ты мессия, которого ждали евреи?» Он стал подозревать — слова и дела Иисуса противоречили друг другу. И то, как он ведет себя, не подобает религиозному человеку. Он поступает очень нерелигиозно.
      Религиозный человек не может стоять на такой точке зрения, как эта: «Я особенный, единственный сын Божий».
      Религиозный человек знает, что он так же обыкновенен, как любая обыкновенная вещь. Он всего лишь как листья травы, как звезды, как горы. Он никоим образом не особенный.
      Идея особости, необыкновенности, превосходства — это не что иное, как игра эго, порождающая всяческое высокомерие.
      То же самое было и с другими религиями. Я говорил о Махавире, но я не могу согласиться с поведением этого человека. Не могу я согласиться и с идеологией и наставлениями, которые он давал своим ученикам и которые абсолютно противоестественны.
      Махавира жил обнаженным. Но ведь это не случайно, что человек изобрел одежду. Это абсолютно естественная потребность, поскольку другие животные покрыты волосами по всему телу и защищены от зимы и холода. У человека нет такой способности. Даже если он порос волосами, они у него не такие густые, как у животного, живущего в снегах. Он не выживет. Он умрет. Он должен защищать свое тело. Его кровь не холодная, как у холоднокровных рыб, живущих в арктических морях. Их кровь холодна, холодна, как лед, она имеет определенный химический состав, предохраняющий ее от замерзания. Снаружи для нас леденящий холод, для этих рыб холода не существует. Человек — это животное с горячей кровью. Он нуждается в защите. Поэтому обнажить его — абсолютный идиотизм. А Махавира предписывал, что нельзя пользоваться никакими инструментами, даже такими простыми, как лезвие бритвы, не представляющими собой ни большой машины, ни большой технологии. Если вы хотите укоротить свои волосы, вам следует выдергиватьих. Поэтому монахи-джайны круглый год выдергивают свои волосы. Это так глупо, так омерзительно, так неестественно... и для чего?
      Все обоснование этому в том, что если вы делаете так, то вы утверждаете свою добродетель и будете на небесах. С одной стороны, он говорит: «Не будьте алчными, алчность — это грех». А с другой стороны, он не учит ничему, кроме алчности, алчности к иному миру. Это представляется намного большей алчностью, чем алчность к этому миру: иметь деньги и хороший дом — это ничто по сравнению с вечными наслаждениями на небесах. А у джайнов семь небес, и, поэтому, чем больше вы истязаете себя, тем выше вы поднимаетесь. Представляется, что в Махавире есть определенный элемент мазохизма. Но я не мог говорить этого джайнам.
      Так что я нес в себе, в своем сердце, тяжелый груз. Мое здоровье было разрушено по многим причинам; самая главная из них — в том, что я говорил о людях, с которыми совсем не был согласен. Я не согласен — и не только не согласен, но нахожу их психопатическими, невротическими, шизофреническими, антижизненными.
      Все эти религии прошлого — антижизненны. Ни одна — ради жизни, ни одна — ради живущих, ни одна — ради смеха. Ни одна религия не воспринимает чувство юмора как свойство религиозности.
      Поэтому я говорю, что моя религия — это первая религия, которая берет человека во всей его целостности, во всей его естественности — воспринимает человека целиком, как он есть. Вот что для меня означает святость: не нечто священное, но нечто, принятое во всей его целостности.
      Возможно, всё вокруг вверх дном, и вам нужно поставить все на свое место; совсем как в составной картинке-загадке, вам нужно все поставить на свое место. И затем из этой целостности возникает религиозное сознание.
      Больше, чем о ком-либо еще, я говорил о Будде. Но он такой же антижизненный, как и все другие: «Эта жизнь должна быть использована только для достижения настоящей жизни, которая придет после смерти».
      Но никто не возвращался после смерти. Нет ни единого доказательства возвращения кого-нибудь после смерти, нет ни одного рассказа о том, что там есть жизнь.
      А все эти религии основываются на том предположении, что жизнь после смерти есть: жертвуйте этой жизнью ради той. А я говорю: «Жертвуйте той ради этой!» — поскольку это все, что у вас есть: здесь и сейчас.
      А если и есть какая-нибудь жизнь после смерти, то вы будете там, и тогда это тоже будет «здесь и сейчас». И если вы знаете, как жить здесь и сейчас, вы сможете жить и там. Поэтому я учу вас жить здесь и сейчас.
      Это первая религия, которая ничего не отвергает из вашей жизни. Она принимает вас целиком, как вы есть, и находит пути и методы сделать целое более гармоничным. У вас есть все необходимые составляющие.
      Все, что необходимо, — внутри вас, может быть, правда, не на нужном месте. Нужно все расставить по своим местам. И когда все поставлено на свои места, это я называю добродетелью. Тогда в вас возникает человек характера, человек, которого я могу назвать моральным, религиозный человек.
      Все старые религии основаны на определенных системах верований. Об этих верованиях нет смысла спрашивать, поскольку все они — фантазии, красивые вымыслы, — но все равно вымыслы.
      Вы не можете спросить: «Откуда вы знаете, что Бог создал мир?» Не было ни единого свидетеля, не могло быть по самой природе, поскольку если там уже был свидетель, то это было, не начало мира. Нужно будет вернуться назад до этого свидетеля. Мир уже был; свидетель был там. Этого свидетеля достаточно для доказательства того, что мир уже существовал. Так что не может быть никакого свидетеля, видевшего Бога, создающего мир.
      Но все религии принимают это, и вам запрещено спрашивать, поскольку сомневаться — значит быть в «черном списке».
      И тогда семь кругов ада ожидают вас, со всеми мучениями, которые мог бы только представить какой-нибудь Адольф Гитлер, или Иосиф Сталин, или Мао Цзе-дун, Эти религиозные люди представили себе задолго до этого... все виды мучений.
      И не на несколько дней — христианство бросает вас в ад навечно. Такое абсурдное предположение!
      Христианство признает только одну жизнь. За одну жизнь, сколько грехов вы можете совершить?
      Если вы постоянно день и ночь совершаете грехи в течение семидесяти лет, с первого до последнего дня, как постоянный грешник, то и тогда вечное наказание не может быть оправдано. Вечное наказание... навсегда? Этому не будет конца! И я не думаю, что вы совершаете грехи постоянно, каждый момент. Человек может совершить несколько грехов... может отправиться в тюрьму года на четыре, на пять лет; это может быть оправдано. Но вечный ад?
      Итак, они эксплуатируют ваш страх, страх ада, и алчут наслаждений на небесах. Вот весь их шаблон воздействия на человеческий ум.
      Я хочу сказать вам, что они — лишь так называемые религии. Они не религии совсем.
      Это первая религия. Я не обещаю вам никаких небес, я не пугаю вас никаким адом; ничего этого нет. Я не говорю: «Вы должны следовать за мной, только тогда вы спасетесь». Так говорить — абсолютный эгоизм. Иисус говорит: «Приходи, следуй за Мною». Даже моя книга об Иисусе озаглавлена «Приходи, следуй за Мною». Это не мои слова. Это слова Иисуса. Если вы спросите меня, я скажу: «Никогда! Не следуйте за мной, поскольку я потерял себя. Если только вы не выбрали для себя путь потеряться навсегда, как я... тогда все в порядке».
      По мне, всякий, кто провозглашает превосходство любого рода и то, что вы должныследовать за ним, находится на позициях фашиста.
      Мои санньясины — это не мои последователи, но мои попутчики, мои друзья, мои возлюбленные.
      Они что-то увидели во мне, как вы что-то видите в зеркале. Вы не последователь своего зеркала, — но в зеркале вы можете увидеть свое лицо. Учитель — это зеркало. Вы не обязаны следовать за Ним. Вы должны увидеть ваше лицо в его зеркале — вот и все. И помните одну вещь: зеркало вовсе ничего не делает. Когда вы смотритесь в зеркало, это вы что-то делаете; вы смотритесь в зеркало. Зеркало не обеспокоено тем, смотритесь ли вы в него или нет. И зеркало не делает ровным счетом ничего, когда вы смотритесь в него; оно просто отражает вас. Это его природа, вот почему мы называем его зеркалом. Оно просто отражает. Это не деяние, это бытие.
      Учитель вовсе ничего не делает. Это Его бытие, Его присутствие становится источником отражения. Постепенно, мало-помалу, вы начинаете видеть себя в новом свете, на новом пути, в новом аспекте, в новом измерении.
      Старые религии основаны на системах верований. Моя религия абсолютно научна. Это не вера, это не вероисповедание — это чистая наука.
      Слово «наука» означает «познание». Конечно, эта наука отличается от той, которой учат в университетах. Та наука объективная, эта — субъективная.
      Иногда слова потрясающе значимы. Задумывались ли вы когда-нибудь над словом «объект»? Оно просто означает то, что препятствует вам, возражает вам, стоит на вашем пути, мешает вам (англ. object — «объект» и «возражать, протестовать»). Наука пытается наблюдать объекты, окружающие вас. Они не должны мешать вам. Они не должны вставать на вашем пути. Напротив, они должны статьвашим путем; они должны стать камешками для перехода через ручей, они должны использоваться. Они не должны оставаться врагами, окружающими вас. Так что все усилия науки заключаются в преобразовании объектов, препятствий, в друзей, чтобы они больше не препятствовали вам, но позволяли вам двигаться, приветствовали вас.
      И когда я говорю, что религия, моя религия, — это наука, то это означает, что религия наблюдает субъективность так же, как наука наблюдает объекты.
      Субъективность — это противоположность объективности, диаметральная противоположность. Объект встает перед вами преградой, субъективность — это бездонная глубина. Вам ничто не препятствует.
      Если вы пошли, вы начинаете падать в непостижимую бездну; вы никогда не достигнете конца. Но вы и не хотите идти до конца. Само это бесконечное падение является таким огромным экстазом, что невозможно думать об его окончании; оно не имеет конца.
      Объекты начинаются и кончаются; субъективность начинается, но никогда не кончается.
      В качестве своего метода наука использует наблюдение; религия также использует наблюдение в качестве метода, но называет это медитацией. Это наблюдение, чистое наблюдение вашей собственной субъективности.
      Наука называет свою работу «эксперимент (ехрепшеп!)», религия называет свою работу «переживание (ехрепепсе)».
      Обе они начинают с одной точки, но движутся в различных направлениях. Наука движется наружу; религия движется внутрь.
      Поэтому я не дал вам никаких верований; я дал вам только методы.
      Я лишь объяснил вам мое переживание, я рассказал вам способ, как я испытал это. И, однажды пережив это, я испробовал все способы, достигали они цели или нет. И я нашел сто двенадцать способов, с помощью которых можно достичь той же точки. И когда вы достигнете ее одним методом, остальные сто одиннадцать будут очень простыми, поскольку вы знаете точку, вы уже достигли ее. Теперь вы можете попасть в нее, откуда угодно.
      Итак, я учил ста двенадцати методам медитации, — но не системе верований. Поэтому я называю это наукой.
      И я сказал, что это, возможно, также и последняя религия по той простой причине, что я не дал вам ничего, против чего можно было бы возражать.
      Я могу возражать Иисусу. Я могу возражать Махавире. Я могу спорить с Лао-цзы. Я могу спорить с Буддой. Со мной никто не может спорить, потому что я, прежде всего, не дал никакой догмы, с которой можно было бы спорить. Я дал только методы.
      Методы можно испытывать или не испытывать, но с методом нельзя спорить. Если вы испытаете его, я знаю, вы преуспеете. По моему собственному переживанию я знаю, что вы преуспеете - в этом нет вопроса. Если же вы не испытаете его, то у вас не будет права ничего говорить по его поводу.
      И поскольку я вложил в свою религию все личные свойства человека, то ничего не осталось. Все религии что-то оставляли вне себя. Так что какая-нибудь другая религия имела возможность что-то взять себе. Буддизм не разрешает алкоголя; христианство допускает его.
      Я не предложил вам ничего, что не основывалось бы на здравом смысле, логике, эксперименте, переживании.
      Поэтому человек может быть против меня только в том случае, если он меня не знает. Если он знает меня, то он не может быть против меня. Я не даю ни одного пункта, по которому можно было бы быть против меня.
      И я могу говорить, что это последняя религия, потому что я не провозглашаю непогрешимости, как это делают глупые папы из Ватикана.
      Только идиот может говорить, что он непогрешим. А эти папы провозглашали свою непогрешимость две тысячи лет.
      И вот странная и красивая история о том, как один папа вынужден был поправлять другого папу, тоже непогрешимого! Один непогрешимый папа сжег заживо Жанну Д'Арк за то, что она была мятежной, была еретичкой, за то, что она не подчинялась приказам папы. Спустя триста лет, когда люди стали более и более понимать Жанну Д'Арк, ее жизнь, ее историю... папа, безжалостно убивший ее, становился все более и более виноватым в глазах людей. Спустя три сотни лет другой папа оказался перед необходимостью объявить Жанну Д'Арк святой. Теперь она святая — Жанна Д'Арк! Ее кости извлечены из могилы и стали предметом поклонения. Когда-нибудь другой папа найдет, что это неправильно, что она была ведьмой, — они снова вытащат ее кости из могилы и проклянут их, оплюют их, затопчут их в грязь, и будут делать все, что захотят. Что же это за глупость? Эти непогрешимые люди! И странно, что даже в этом веке...
      Вот почему я говорю, что едва один процент людей подошел к той точке, когда они могут ощутить подлинную религию. Девяносто девять процентов все еще находятся под непогрешимыми папами. Они могут быть индусами, тогда непогрешимым является шанкарачарья.
      Вы, может быть, будете удивлены. Я знавал одного шанкарачарью — я знавал многих, но одним из них я интересовался очень сильно, поскольку он был из тех же мест, что и я, и я знал его, а он знал меня с детства. И я интересовался этим человеком потому, что на публике он ничего не принимал от меня, но в частной жизни он был абсолютно согласен со мной. И он говорил: «Вы можете называть меня лицемером — я такой. Но я придерживаюсь такой позиции, чтобы публично не говорить, что вы правы. Вы правы; если дело касается меня, то я следую за вами, я испытываю ваши методы, я читаю ваши книги». Это был непогрешимый шанкарачарья. На публике он не имел мужества признаться, что, то, что он делает, неправильно. И то, что он делает в частной жизни, совершенно противоположно и отлично от того, что он делает публично.
      Этот человек умер. Он написал два завещания. Может быть, одно из них он писал раньше — на кого-то, кто, как он думал, имел очень большие способности быть шанкарачарьей... и забыл об этом завещании. А когда он умирал, он написал другое завещание на другого человека. Теперь эти двое судятся друг с другом о том, кто из них настоящий шанкарачарья. Эти непогрешимые люди! Сейчас суд закрыл храм, и он не будет открыт, пока суд не решит, кто же настоящий шанкарачарья. А это очень трудно решить, поскольку оба завещания написаны одним человеком, подписаны одним человеком. Так что почти двадцать лет это дело остается в подвешенном состоянии. Сменилось множество судей, но ни один из них не смог завершить это дело. Как решить это дело? Они просто ждут, когда один из двоих умрет, и тогда дело решится. Иначе, на законном основании, решение невозможно. Оба имеют равные права.
      Эти непогрешимые шанкарачарьи, непогрешимые папы, имамы, калифы... что это не так - очень легко доказать тысячью и одним способом.
      Я не являюсь непогрешимым. Поэтому то, что я даю вам, — это открытая религия. Они же дали вам закрытую систему.
      Закрытая система всегда боится любой новой истины, поскольку новая истина колеблет всю систему. Ее нужно будет организовывать заново.
      Вы знаете эту историю... Когда Галилей обнаружил, что это не Солнце обращается вокруг Земли, а Земля обращается вокруг Солнца, непогрешимый папа немедленно вызвал его в суд и сказал: «Вам нужно отказаться от этого, поскольку Библия говорит, что Солнце обращается вокруг Земли. А Библия не может отклоняться от истины, поскольку она написана Богом». А если одно утверждение неправильно, то и все остальные утверждения становятся сомнительными.
      Галилей был очень интеллигентным человеком; я люблю его. Очень немногие люди хвалили этого человека; даже такой человек, как Бертран Рассел, обвинял его как труса. Я не думаю, что Рассел понял позицию Галилея, ведь Галилей пришел на суд и преклонил колени перед папой — он был очень стар, ему было семьдесят пять лет, он умирал; со своего смертного ложа он был принужден явиться на суд — и он спросил: «Что вы хотите от меня?»
      Папа сказал: «Вы просто скажете в своей книге, что Солнце обращается вокруг Земли, а прежнее утверждение устраните».
      Он сказал: «Очень хорошо. Я напишу в своей книге, что Солнце обращается вокруг Земли. Но, дорогой сэр, вы должны запомнить одно: ни Солнце, ни Земля не слушаются меня. Земля все равно продолжает обращаться вокруг Солнца. Я с этим ничего не могу поделать. Я внесу изменение в свою книгу. Книга моя, и я имею все права изменять ее, но вселенная... с ней я ничего не могу поделать». Я думаю, он был человеком огромного юмора и совсем не трус. И он сделал все правильно — зачем без надобности спорить с этими идиотами? Он сказал:
      «Хорошо. Но помните, не следует думать, что это изменит факт. Факт останется фактом».
      Таким образом. Библия — это закрытая система. То, что я дал вам, — это не закрытая система. Это открытый эксперимент.
      Любая истина, которая может возникнуть позже, будет поглощена этой системой без всякого конфликта, потому что, как я снова и снова говорю вам, в жизни нет противоречий; все противоречия дополняют друг друга.
      Даже противоречащее любому из моих утверждений может быть поглощено этой религией без страха, поскольку моя позиция такова: всякое противоречие дополняет что-то другое.
      Точно так же, как дополняют друг друга ночь и день, жизнь и смерть, дополняют друг друга и все противоречия, поэтому даже очень противоречивая истина, которая когда-либо придет в будущем, может быть поглощена и станет частью моей системы.
      Поэтому я говорю, что это первая и последняя религия. Не будет необходимости, ни в какой другой религии.
 

       31 октября 1984 года
 
       Бхагаван,
       Иисус говорит: «Приходи, следуй за Мною». Вы против этого заявления. Что бы Вы хотели сказать об этом?
 
      Иисус говорит: «Приходи, следуй за Мною». Это говорит не только Иисус, это говорит и Кришна, это говорит и Будда. Все старые религии мира основываются на этом заявлении. Но это заявление — психологическая эксплуатация человека.
      Я не могу сказать: «Приходи и следуй за мной».
      Прежде всего, те, кто сказал это, искалечили человечество, сделали человечество беспомощным.
      Они, конечно, удовлетворили определенную человеческую потребность. Люди не хотят быть самими собой. У них не хватает мужества прокладывать свой собственный путь, идти и прокладывать. Они хотят, чтобы их вели.
      Но они не знают, что если человека вести, то медленно, медленно, даже если у него и есть глаза, он будет терять их. Он будет смотреть глазами Иисуса, Кришны, Мухаммеда. Свои глаза будут не нужны ему; на самом деле, глаза будут лишь причинять ему беспокойство.
      Ведущий хочет, чтобы вы отдали ему свои глаза и смотрели его глазами; отдали ему свои ноги и шли его ногами; не верили в себя, но верили в него.
      С моей точки зрения, это преступление; это калечит, парализует, разрушает вас. И это можно наблюдать по всему миру.
      Все человечество разрушается такими заявлениями и такими людьми.
      Я говорю вам: «Придите, и я поделюсь с вами», — но я не говорю: «Следуйте за мной». Кто я такой, чтобы вы следовали за мной?
      И вам нужно также понимать, что каждый индивидуум настолько уникален, что если вы начнете следовать за кем-нибудь, то вы автоматически будете имитировать. Вы потеряете своюиндивидуальность. Вы начнете превращаться в обманщика, лицемера. Вы не будете собой, вы будете кем-то другим. Вы начнете расщепляться.
      Вы будете носить маску: христианин, индус, мусульманин, буддист — это будет всего лишь маской, которую создали вы и человек, которому вы следуете. Это не ваше подлинное лицо. Вы идете против себя, и вы будете страдать — и все человечество страдает.
      Звучит довольно странно, что подобные утверждения преступны, потому что исходят они от прекрасных людей, таких, как Иисус, Будда, Конфуций... Вы можете понять и мое затруднение. Но я должен говорить обо всем так, как оно есть.
      Каждый ребенок старается подражать своим родителям, своим соседям, своим друзьям, своим школьным учителям... а все они, в свою очередь, стараются усилить это подражание.
      Я помню свое собственное детство. Это, конечно, очень случайно, что я родился в семье джайнов. Это очень редкая религия в Индии, это, возможно, самая древняя религия в мире. Но мой отец был, конечно, существом человеческим. Он, бывало, брал меня в храм, но при этом говорил, что я не обязан подражать ему. Он унаследовал идеи своих предков, но не нашел в них ничего. Он сказал мне: «Я не могу заставлять тебя следовать моими путями. Я могу лишь познакомить тебя с той дорогой, по которой шел я, с теми богами, которым я поклонялся, с теми молитвами, которые я совершал. Но ничего не случилось со мной. Я не буду настаивать, чтобы ты шел тем же путем. Напротив, я буду настаивать, чтобы ты не делал этого, если, конечно, ты не почувствуешь своего желания к тому».
      Я никогда ни за кем не следовал, и это дало мне очень многое.
      Великое благословение пришло ко мне в понимании, что для человеческого существа это возможно — не следовать.
      Я старался оставаться просто самим собой.
      Вам потребуется смелость. Вам потребуется разумность. Вам потребуется поиск истины. Только тогда вы сможете рисковать. Иначе все эти люди вокруг вас, все они — торговцы...
      Иисус просто торговец, когда говорит: «Приходи, следуй за мной, поскольку те, кто следует за мной, найдут Бога, найдут небеса и все удовольствия там. А те, кто не следует за мной, навечно попадут во мрак ада».
      Этот человек не собирается никому помогать. Он эксплуатирует вашу потребность в наставлении, вашу потребность в поиске пути; главным образом, вашу потребность иметь какой-то смысл в своей жизни. И он обещает это: «Я готов дать его вам. Все, что вам нужно делать, — это верить в меня, без вопросов, без сомнений. Все, что требуется от вас, — это абсолютная вера».
      Просить веры — это калечить разумность человека, делать его посредственностью, осуждать его на вечное пребывание идиотом.
      Христианин не может спросить: «Что есть Бог? К чему вся эта чепуха вокруг Святого Духа?» И он совсем не представляется святым. Он насильник; он изнасиловал девственницу Марию. А эта троица: Бог, сын и Дух Святой — в нее не допущена ни одна женщина. Без матери рождается сын... В этой троице нет места для женщины.
      Никто не спросил: «А где доказательства того, что вы — единственный порожденный сын?» Но и не предполагается, чтобы вы спрашивали. Предполагается, что вы будете верить.
      Это торговая сделка. Он даст вам после смерти все удовольствия жизни; будут исполнены все мыслимые фантазии. И вы удивитесь, какого рода фантазии предлагали исполнить эти религиозные люди.
      Мухаммед говорит о своем рае — и запомните, слово «рай» (англ. paradice) происходит от арабского «фирдоус», рай, в основном, это мусульманское понятие, — Мухаммед говорит, что в его раю реки вина - « Пейте, сколько хотите, тоните в вине, плавайте в нем». И там полно прекрасных женщин, которые всегда остаются молодыми, шестнадцатилетними. Им все время шестнадцать лет. Когда бы вы ни пришли, им шестнадцать; они не взрослеют. И не только это — поскольку в мусульманских странах гомосексуализм был давней традицией, Мухаммед обещает также молодых, прекрасных мальчиков для великих святых.
      Это торговая сделка. Оставайтесь искалеченными, неразумными, посредственными, глупыми, — а после смерти получите все.
      И никто не знает, что случится после смерти. Никто не возвращался и не рассказывал, что случается после смерти.
      Вот так они делают свой баснословный бизнес. Они продают такой товар, который невидим, неосязаем! А взамен они берут всю вашу человечность, всю вашу целостность. Они полностью разрушают вас.
      Я говорю: «Приходите, и я поделюсь с вами». Это совершенно иная точка зрения.
      Я познал что-то. Я видел что-то. Я пережил что-то.
      И я могу поделиться с вами этим.
      И помните, я не накладываю на вас обязательств, когда делюсь с вами этим; я обязан вам. Ведь когда туча полна дождя, это она оказывается обязанной земле за то, что та принимает ее воду. Я говорю вам: я полон некого восхищения, некого блаженства. И здесь нет вопроса торговли о том, что будет после смерти.
      Я не обещаю вам ничего в будущем. И я не прошу у вас ничего взамен, мне не нужно даже «спасибо», поскольку это я благодарен вам, что вы разделили что-то со мной.
      Моя религия — это религия тех, с кем можно поделиться, а не тех, кто будет следовать за мной. Это — религия любви.
      Сама идея следования делает меня больным. Это болезнь. Вам нужно быть самим собой, и когда вы расцветете, вы не будете таким, как я, или Иисус, или Будда.
      Вы будете точно таким, каким вы и являетесь: такого, как вы, никогда не было раньше, такого, как вы, никогда не будет снова. Для вас это единственная возможность. Вы неповторимы.
      Если вы начинаете следовать кому-либо, вы упускаете великую возможность, которую существование предусмотрело для вас, вы никогда не будете счастливы. Ни один христианин не счастлив, ни один индус не счастлив, ни один буддист не счастлив, они не могут быть счастливыми. Как можно быть счастливым?
      Только представьте себе: если цветок розы пытается стать лотосом, лотос пытается стать розой, оба будут потрясающе страдать, поскольку ни роза не может стать лотосом, ни лотос — розой. Самое большее, они могут притворяться. А притворство — это не исполнение, не удовлетворение.
      Цветок розы может быть только цветком розы. И это несчастье, когда цветок розы начинает пытаться стать лотосом, его энергия уходит на это усилие стать лотосом. Он никогда не сможет стать лотосом, для этого у него нет потенциала. Он — не лотос, и ему нет нужды становиться лотосом. Если существование хотело бы, чтобы был лотос, был не лотосом, а розой, то оно бы и создало розу. Существованию нужна роза. Пытаясь быть лотосом, роза потеряет свою энергию в бесполезном, безнадежном усилии и, возможно, никогда не сможет быть даже розой.
      Откуда она возьмет энергию быть розой, жизненные силы быть розой?
      Это одно из важнейших психологических явлений, которое нужно понять: каждая индивидуальность уникальна. Такой индивидуальности никогда не было раньше, такой индивидуальности никогда не будет снова.
      Если вы следуете за кем-то, вы предаете существование, поскольку вы предаете свое собственное сокровенное бытие. Вы предаете ваше цветение.
      И почему люди так легко становятся последователями? Почему весь мир следует то за тем, то за другим? И если иногда кто-то насыщается христианством, то становится индуистом; если индуист пресыщается индуизмом, то становится буддистом... но следование за кем-то продолжается.
      Шаблон поведения в целом остается тем же. Меняется священное писание, меняется ведущий, но следование, последователь... и весь процесс в целом остается тем же, все тот же разрушительный, самоубийственный процесс.
      Я против следования, потому что оно против основного психологического принципа уникальности индивидуума.
      Вам следует уделить немного больше внимания слову «индивидуум». Оно означает «неразделимый», то есть тот, которого нельзяразделить. В тот момент, когда вы следуете, вы разделяетесь. Вы есть нечто, и вы пытаетесь стать чем-то еще; вы есть где-то, и вы пытаетесь достичь чего-то еще. Так вы создаете напряжение в своем существе. Отсюда страдания во всем мире.
      Моя религия — это не религия следования. Я могу только делиться с вами всем, что случилось со мной. Я не говорю, что, то же случится и с вами.
      Я просто говорю, что если могу видеть я, то и вы можете видеть. Если могу чувствовать я, то и вы можете чувствовать.
      Конечно, вы будете чувствовать по-своему. Рождающаяся поэзия будет вашейпоэзией, не моей.
      Так что люди, которых вы видите здесь вокруг меня, - это не мои последователи. Я никого не веду.
      Эти глупые слова «ведущий», «лидер» очень хороши в политике, но не в религии. В политике, конечно, нужны идиоты. Большой идиот ведет малых идиотов. Но в религии нужна не идиотия, нужно цветение разума. Поэтому вся моя работа заключается, в основном, в том, чтобы поделиться с вами. Она просто... Я хотел бы рассказать вам старую прекрасную притчу.
      Львица рождает малыша в стаде овец. Малыш растет среди овец и, естественно, полагает, что он овца. Что еще может делать львенок? Однажды старый лев проходит мимо стада овец и видит — что за чудо: среди стада овец разгуливает прекрасный львенок. И ни овцы не боятся его, ни он своим поведением никак не отличается от них.
      Старому льву становится интересно. Он гонится за львенком. С большим трудом он хватает его, поскольку, как и все остальные овцы, львенок спасается бегством. Но наконец лев хватает его. И львенок начинает кричать и плакать, как овца. Старый лев говорит: «Прекрати всю эту чушь!» Он ведет его к ближайшему водоему, тащит его к водоему, заставляет его посмотреться в воду... и неожиданно львенок, увидев себя в отражении озера, рычит, как настоящий лев.
      Старый лев ничего не делал. Он просто показал львенку его лицо, его настоящее лицо, и тот осознал, что он лев — что он не овца. Как раз этого осознания и достаточно. Это преобразование. Старый лев совсем ничего не делал. Он не говорил львенку: «Следуй за мной», — или: «Подражай мне», — или: «Эти заповеди — для тебя», — или: «Вот характер, которого ты должен достичь», — или: «Вот принципы», — или: «Вот вещи, которые ты не должен делать». Он не делал ничего такого.
      В этом функция Учителя: просто подвести вас настолько близко к его собственному переживанию, чтобы оно совершило в вас открытие.
      Неожиданный рев льва... и преобразование — и вы становитесь собой: ни индуистом, ни мусульманином, ни христианином.
      Но мир хочет стада, толпы. Он боится индивидуальностей, поскольку каждый подлинный индивидуум обязан быть мятежным, поскольку он будет настаивать на том, чтобы быть самим собой.
      Адольфу Гитлеру не нравились индивидуальности, и Иисусу не нравятся индивидуальности.
      И странная вещь — даже Иисус не может понять, что он не нравится евреям. Он родился евреем, он жил, как еврей, он умер, как еврей. Запомните, он в своей жизни никогда не слышал слова «христианин». Он не был христианином, поскольку слова «Христос» нет в арамейском языке, на котором он говорил и который был языком его матери. Не было этого слова и на древнееврейском, который был языком образованных раввинов.
      Триста лет спустя после Иисуса, когда Библию переводили на греческий, древнееврейское слово «мессия» перевели как «Христос». Спустя триста лет слово «Христос» обрело значение, и в честь Христа его последователи, конечно, стали называться христианами.
      Но Иисус не был христианином. Его единственное преступление состояло в том, что он был собой, индивидуальностью, пытающейся жить подлинно своей собственной жизнью, не беспокоящейся особенно о традициях. Вот почему евреи и были на него в таком гневе. Они бы полюбили его, они сделали бы его великим раввином; но он шел своим собственным индивидуальным путем, путем нетрадиционным.
      Он должен был умереть на кресте просто потому, что настаивал на том, чтобы быть индивидуальностью.
      Я удивляюсь, что такой человек, пострадавший от своей индивидуальности, снова совершает ту же ошибку с другими людьми: просит их следовать за ним. Раввины просили Иисуса об этом: «Следуй за нами. Не пытайся быть сам по себе». Они говорили: «Следуй за Авраамом, следуй за Моисеем, следуй за Иезекиилем». Они спрашивали Иисуса: «Кто дал тебе эту власть?» И Иисус говорит: «Я сам себе власть».
      Вот так должна говорить индивидуальность: «Я сам себе власть. И я был раньше Авраама». Авраам был за три тысячи лет до Иисуса, а он говорит: «Я раньше Авраама». Он просто утверждает, что не принадлежит традиции, что он цветет в согласии с самим собой.
      Но даже сам Иисус не замечает, что совершает ту же ошибку, что и раввины. И, конечно, папы повторяли эту ошибку.
      Если не замечает Иисус, то как можно надеяться, что заметят папы? Они просто слепые последователи.
      И они пытаются обратить весь мир в христианство; они не удовлетворены тем, что христиан уже и так много. И что же получилось из этого? Что человек выиграл от этого?
      Христиане пролили крови больше, чем кто-либо еще, христиане развязали войн больше, чем кто-либо еще. Христиане избивали людей, безжалостно убивали, сжигали заживо.
      И все они следуют за Иисусом!
      На самом деле они следуют за теми евреями, которые распяли Иисуса. Они распинали других людей; они распинали каждого, кто проявлял свою индивидуальность.
      Мой путь — это не путь следования за кем-либо. Быть последователем — просто болезнь. Быть ведущим — просто болезнь.
      Ведущий не уверен в своей подлинной индивидуальности. Ему нужны последователи, поскольку, если они у него есть, он становится более уверенным в своей правоте. Если за ним следует так много людей, то как он может быть неправ? В одиночестве он начинает сомневаться. Когда он один, возникают сомнения. Кто знает, прав он или нет? Ему нужны последователи. Его потребность заключается в том, чтобы у него были последователи. Чем больше вокруг него последователей, тем больше он удовлетворен и доволен. Он знает, что он прав. Иначе, как это столько людей могут следовать за ним? Такая вот логика.
      А почему эти последователи идут за ним? Они видят его согласованные друг с другом, властные утверждения, его определенное усилие, отсутствие колебаний. Когда Иисус властно говорит: «Я единственный порожденный сын Божий», — то, естественно, бедные люди... Кто были люди, следовавшие за ним? Думали ли вы когда-нибудь об этом? Двенадцать апостолов — кто были эти люди? Все необразованные: рыбаки, крестьяне, дровосеки, плотники... Только Иуда был немного образован; так он и предал его. Все другие были абсолютно необразованными людьми, бедными людьми, искавшими того, кто мог бы держать их за руку и дать им определенные силы, которых недоставало у них.
      Ведущий и последователь чувствуют свой общий тайный сговор. Может быть, бессознательно. Ведущий не осознает, что ему нужны последователи, чтобы чувствовать себя удобно со своей собственной идеей, со своей собственной фантазией. А последователь не осознает, почему он следует за этим человеком. Он следует, потому что ведущий выглядит таким властным, авторитетным, а сам он, последователь, чувствует себя таким колеблющимся, таким сомневающимся, таким неверящим. Он думает, что лучше быть с известным ему человеком. Оба поддерживают друг друга.
      Мне не нужны последователи, потому что все, что я знаю, я знаю; я являюсь тем, кем я являюсь.
      Даже если весь мир будет против меня, это совершенно меня не обеспокоит, не поднимет во мне ни единого вопроса. Для меня весь мир исчез.
      Я абсолютно в покое сам с собой и с существованием.
      Мне не нужны никакие последователи, и я настаиваю на том, чтобы, зная то или не зная, вы не попадали в эту ловушку — быть последователем, потому что тогда вы не сможете быть подлинно собой, своим индивидуальным цветением.
      Коммунизм породил в мире идею о том, что все люди равны, а это абсолютно абсурдно.
      Каждый человек так уникален, что не может быть равным никому другому.
      Это не означает, что он выше или ниже. Это просто означает уникальность каждого. И нет вопроса о сравнении, сравнения нет.
      Роза совершенно прекрасна как роза; лотос совершенно прекрасен как лотос. Трава совершенно прекрасна как трава.
      Если удалить с земли человека, то трава, роза, лотос не изменят своей ценности. Они все будут одинаково уникальными. Ветры не будут шевелить их по-другому, солнце не будет по-другому светить им, облака не будут по-другому поливать их дождем.
      Это человек со своей глупостью привносит во все идею сравнения, высокого, низкого, а потом и проблему — нет, все равны. Ни один человек не выше другого, ни один человек не ниже другого, ни один человек не равен другому.
      Запомните мое третье положение чрезвычайной важности: каждый уникален. И я уважаю эту уникальность...
      Как я могу сказать вам: «Придите и следуйте за мной?» Из уважения я могу сказать только: «Придите и разделяйте со мной нечто. Разделяйте мое изобилие».
      И красота в том, что чем больше вы разделяете свое внутреннее богатство, тем больше его у вас. Чем больше вы даете, тем больше вы имеете его. Если вы накапливаете, вы теряете его.
      Так что никто, достигший внутреннего блаженства, не накапливает его. Накопление убивает. Нужно разделять свое блаженство, абсолютно необходимо разделять его. Только когда его разделяют, оно остается живым и текучим. И все больше его прибывает к вам. Это просто поразительно.
      Обыкновенная экономика здесь не работает. Если у вас есть деньги и вы раздаете их людям, конечно, их у вас будет меньше. Это обыкновенная экономика.
      Но если у вас есть безмолвие, покой, любовь, радость, восторг — раздайте их и посмотрите, что случится. Чем больше вы раздаете это, тем больше существование изливает это в вас.
      Итак, вы ничем не обязаны мне, это я обязан вам.
 
       Бхагаван, Верите ли вы в Бога?
 
      Я не верю в верование. Прежде всего, нужно понять это...
      Никто не спрашивает меня: «Верите ли вы в Солнце? Верите ли вы в Луну?» Никто не задает мне такого вопроса. Я встречался с миллионом людей и в течение тридцати лет отвечал на тысячи вопросов.
      Никто не спрашивает меня: «Верите ли вы в цветок розы?» В этом нет необходимости. Вы видите; цветок розы или есть, или его нет.
      Только фантазии, вымыслы, не факты, нуждаются в веровании.
      Бог — это величайшая фантазия, созданная человеком. Следовательно, вы должны верить в Него.
      А почему человек вынужден был создать этот вымысел - Бога? Для этого должна быть внутренняя потребность... У меня нет этой потребности, поэтому нет и вопроса. Но позвольте мне объяснить вам, почему люди верят в Бога.
      То существенное, что необходимо понять о человеческом уме, заключается в том, что ум человека всегда в поиске какого-нибудь смысла жизни.
      Если смысла нет, то внезапно вы задумываетесь: что же вы делаете здесь? Зачем вы живете? Зачем вы дышите? Зачем завтра утром вы снова должны вставать и погружаться в ту же самую рутину? Чай, завтрак, та же жена, те же дети, тот же неискренний поцелуй жене, то же учреждение и та же работа; и наступает вечер, и скука, предельная скука, вы возвращаетесь домой... Зачем постоянно делать все это?
      Ум задает вопрос: есть ли смысл во всем этом или вы просто живете, как растение?
      Итак, человек все время искал смысл всех явлений. Он создал Бога как вымысел для удовлетворения своей потребности в смысле.
      Без Бога мир становится случайным. Он больше не создание мудрого Бога, который создал его для вашего роста, для вашего развития или для чего-нибудь еще. Без Бога... удалите Бога, и мир становится случайным, бессмысленным. А ум внутренне не способен жить без смысла. Поэтому он создает все виды вымыслов: Бог, нирвана, небеса, рай, другая жизнь после смерти — и создает целую систему. Но это — вымысел для удовлетворения определенной психологической потребности.
      Я не могу сказать: «Бог есть». Я не могу сказать: «Бога нет». Для меня этот вопрос не относится к делу. Это вымышленное явление. Моя работа совершенно иная.
      Моя работа заключается в том, чтобы сделать ваш ум настолько зрелым, чтобы вы могли жить без смысла жизни, и при этом жить прекрасно.
      В чем смысл розы или облака, проплывающего в небесах? Смысла нет, но какая потрясающая красота! Смысла нет. Река все время течет, и она дает так много радости, что смысла не нужно.
      И если бы человек мог жить, не спрашивая о смысле, жить от мгновения к мгновению, прекрасно, блаженно, без всякого объяснения... Достаточно просто дышать. Зачем вы спрашиваете, для чего жить? Зачем вы делаете жизнь такой деловой?
      Разве не достаточно любви? Нужно ли спрашивать, в чем смысл любви?
      И если нет смысла в любви, тогда, конечно, ваша жизнь становится безлюбовной. Вы задаете неправильный вопрос. Любовь достаточна сама по себе; ей не нужен никакой другой смысл, чтобы сделать ее прекрасной, радостной. Птицы поют по утрам... в чем тут смысл?
      По мне, все существование бессмысленно. И чем больше я становился безмолвным, настроенным на существование, тем яснее становилось, что нет нужды в смысле. Достаточно того, что есть.
      Не создавайте фантазий. Когда вы создаете один вымысел, вы обязаны создать для поддержания его еще тысячу и один вымысел, ведь в реальности он не имеет поддержки.
      Например, есть религии, которые верят в Бога, и есть религии, которые в Бога не верят. Так что Бог не является необходимостью для религии.
      Буддизм не верит в Бога. Джайнизм не верит в Бога. Так что постарайтесь понять, поскольку на Западе это проблема. Вы знаете только три религии, основанные на иудаизме: христианство, иудаизм, ислам. Эти три религии верят в Бога. Поэтому вы не осознаете Будду. Он никогда не верил в Бога.
      Я вспоминаю о Г. Дж. Уэллсе, о его утверждении по поводу Гаутамы Будды. Он сказал: «Он — самая безбожная личность и, в то же время, самая божественная». Безбожная личность и божественная? Вы думаете, здесь есть какое-нибудь противоречие? Противоречия нет. Будда никогда не верил в Бога, в этом не было необходимости. Он был так предельно завершен, что вся его завершенность становилась благоуханием вокруг него. Махавира тоже никогда не верил в Бога, а его жизнь была так божественна, как это только возможно.
      Поэтому, когда я говорю, что Бог — это вымысел, пожалуйста, не поймите меня неправильно. Бог — это вымысел, но божественность — не вымысел; это качество, свойство. «Бог» - это не личность... как личность — это вымысел.
      Нет Бога, сидящего на небесах, создающего мир. И вы думаете, это Бог создает всю эту кутерьму, называемую миром? Тогда что же остается для дьявола?
      Если кто-то создал этот мир, то это должен был быть дьявол, а не Бог.
      Но вымысел — старый вымысел, повторенный миллионы раз, — начинает обретать реальность сам по себе. Он был повторен так много раз, что невозможно даже спросить, что за мир создал Бог, что за человека создал Бог? Это сумасшедшее человечество...
      За три тысячи лет человек вел пять тысяч войн. Это творение Бога?
      И человек все еще готовится к тотальной, самоубийственной, окончательной войне. «Бог» — за всем этим.
      И какие еще глупые вымыслы могут стать реальностью, если вы верите в них! «Бог» создал мир — христиане думают, что это было в точности за четыре тысячи четыре лет до Иисуса Христа. Конечно, это должно было быть в понедельник утром, первого января, я полагаю, потому что так говорит Библия. Теперь имеются свидетельства, тысяча и одно свидетельство, что эта земля насчитывает миллионы лет. Найдены погребенные в земле останки животных возрастом в миллионы лет, и даже окаменелые тела людей возрастом в тысячи лет. Но что сказал по этому поводу последний папа? Он сказал: «Мир создан в точности так, как сказано в Библии». Четыре тысячи и четыре года до Иисуса? Это значит шесть тысяч лет назад. Все свидетельства противоречат этому.
      В Индии найдены города, имеющие возраст семь тысяч лет. В Индии имеются Веды, которым, по крайней мере, десять тысяч лет согласно самым научным подходам. Согласно индуизму им девяносто тысяч лет, поскольку в Ведах есть упоминание об определенном положении звезд, которое было девяносто тысяч лет назад. Как это могло быть описано в Ведах, если им не девяносто тысяч лет?
      Но что сказал последний папа? Он сказал: «Бог создал мир со всеми этими вещами. Для Него все возможно, Он создал мир за четыре тысячи и четыре года до Иисуса вместе с телами животных, которые выглядят на миллионы лет».
      Все возможно для «Бога». Один вымысел, затем вы должны поддерживать его другим вымыслом, так можно дойти до абсурда. И зачем? Снова и снова человек задает этот вопрос.
      За этим был простой, очень простой аргумент. Вы видите глиняный горшок. Вы знаете, что он не мог быть создан сам по себе; должен был быть горшечник. Это был простой аргумент для всех этих религий: даже если единственный глиняный горшок не может быть создан сам по себе и для его создания нужен горшечник, то и эта огромная вселенная нуждается в создателе. И это удовлетворило простой человеческий ум. Но это не может удовлетворить изощренный, рациональный ум.
      Если вы говорите, что вселенная для своего создания нуждается в Боге, то обязан возникнуть вопрос: «Кто создал Бога?» И тогда вы приходите к абсурду. Тогда Бог номер один создается Богом номер два, а Бог номер два создается Богом номер три, а Бог номер три — Богом номер четыре, и так далее без конца. Я не хочу быть таким абсурдным. Лучше остановиться на первом вымысле. Иначе вы будете сеять семена для других вымыслов.
      Я говорю, что существование достаточно само по себе, ему не нужен творец. Оно само творит.
      Так что вместо того, чтобы спрашивать меня, верю ли я в создателя, вы бы спросили, в чем моя замена Богу-создателю? Моя замена — вездесущая энергия созидания.
      И по-моему, быть созидательным — самое важное религиозное качество.
      Если вы создаете песню, если вы создаете музыку, если вы создаете сад, вы религиозны.
      Ходить в церковь глупо, но создавать сад — потрясающая религия.
      Вот почему в моей общине работа не называется «поклонением». Иначе мы не молимся. Мы молимся только путем созидания чего-либо.
      По-моему, созидание — вот Бог. Но будет лучше, если вы позволите мне заменить слово «Бог» на «божественность», поскольку я не хочу быть понятым неправильно.
      Нет личности Бога, но есть потрясающая энергия - распространяющаяся, никогда не кончающаяся, расширяющаяся. Эта распространяющаяся, никогда не кончающаяся, расширяющаяся энергия, энергия созидания, и есть божественное.
      Я знаю это; я не верю в это. Я испытал это; я не верю в это.
      Я прикоснулся к этому. Я дышал этим. Я познал это глубочайшей сердцевиной моего существа; и этого так же много в вас, как и во мне.
      Просто посмотрите вовнутрь, небольшой поворот на сто восемьдесят градусов — и вы осознаете истину. Тогда вы не спросите о вере.
      Только слепые люди верят в свет. Те, у кого есть глаза... они не верят в свет; они просто видят его.
      Я не хочу, чтобы вы верили во все, что угодно, я хочу, чтобы у вас были глаза, и если есть глаза, то зачем удовлетворяться верой и оставаться слепым?
      И вы не слепые. Может быть, вы лишь держите свои глаза закрытыми. Может быть, никто не сказал вам, что можно открыть глаза. Поэтому вы живете в темноте и из темноты спрашиваете: «Есть ли свет?»
      Я вспоминаю небольшую историю из жизни Будды. К Гаутаме Будде привели слепого, но очень логического человека. Он был так логичен, что его деревня и все мудрецы из его деревни полностью пресытились его логикой. Они не могли доказать ему, что свет существует. Вся деревня знала; каждый видел свет, только слепой логик не мог видеть его. Но он был очень логическим человеком. Он сказал: «Всего, что существует, можно коснуться. Принесите свет, я хотел бы коснуться его. Все, что существует, я могу ударить чем-нибудь, и оно издаст звук. Дайте мне послушать звук вашего света, по которому ударили чем-нибудь. Если он имеет какой-нибудь запах, поднесите его к моему носу, я понюхаю его. Если у него есть какой-нибудь вкус, я попробую его. Эти четыре чувства при мне».
      Но нельзя испытать вкус света, нельзя извлечь из него звук, нельзя ощутить его запах, нельзя прикоснуться к нему. И слепой логик смеялся, бывало, и говорил: «Вы просто хотите доказать, что я слеп, и поэтому выдумали эту фантазию о свете. Света нет. Все вы слепы, как и я; вы дурачите самих себя».
      Рядом с этой деревней проходил Будда, и жители подумали: «Вот прекрасная возможность; приведем этого логика к Гаутаме Будде, может быть, он сможет помочь».
      Будда выслушал всю историю и сказал: «Этот слепой человек прав, а вы все неправы, потому что ему не нужна аргументация; ему нужно лекарство, чтобы вылечить глаза. И вы привели его не к тому человеку. Отведите его к врачу».
      У Будды был свой собственный личный врач, предоставленный великим царем Бимбисарой для заботы о теле Будды. Поэтому Будда сказал: «Вам не нужно ходить далеко, чтобы найти великого врача. Такой есть со мной. Можете показать ему этого слепого». И он оставил врача в этой деревне, а сам пошел дальше. Через три месяца глаза слепого открылись. Он не был по-настоящему слепым — лишь небольшое заболевание; небольшая тонкая пелена закрывала ему видение. Пелена была удалена. Человек пустился в пляс. Он упал к ногам Будды и сказал: «Если бы они не привели меня к вам, вся моя жизнь прошла бы в спорах против света. И они не смогли бы доказать его существования».
      Божественность — это не то, что могут доказать или опровергнуть документы. Это то, что вы можете пережить.
      Вы удивитесь, узнав, что английское слово «лекарство» и слово «медитация» происходят от одного корня. Лекарство вылечивает тело, медитация вылечивает вашу внутреннюю сущность; это внутреннее лекарство.
      Я переживал божественность повсюду, поскольку ничего другого не существует. Но Бога нет.
      И если вы хотите пережить божественность... просто еще немного медитации, еще немного продвижения в состояние без мыслей, в состояние осознавания.
      Когда ваша осознанность присутствует, а мысли начинают опадать, как листья в листопад, и когда остается только осознанность, и нет ни одной мысли, тогда вы ощутите на языке вкус, самый вкус того, о чем я говорю.
      А если вы не ощутили вкус, не верьте мне; не верьте никому, потому что вера может стать нищетой. Вы можете удовлетвориться этой верой и никогда не попробовать самостоятельно.
      Как раз вчера я слышал... Шила сказала мне, что президент Рейган хочет ввести минуту молчания в каждой школе, колледже и институте. Идея великая, но я не знаю, понимает ли Рейган, что это означает — одна минута молчания, одна минута безмолвия. Он, должно быть, предполагает просто одну минуту сохранения тишины, отсутствия разговоров. Отсутствие разговоров — это не безмолвие. Вы можете не разговаривать, вы можете не произносить ни звука, но внутри вас бежит тысяча и одна мысль. Это постоянный поток мыслей, изо дня в день.
      Я хотел бы посоветовать президенту Рейгану сначала попробовать провести одну минуту безмолвия.
      Это означает, что в течение одной минуты ни единая мысль не движется по экрану вашего сознания.
      Это не просто. Это одно из самых трудных дел в мире. Но это может случиться, если вы постоянно пытаетесь.
      И если это происходит в течение одной минуты, этого достаточно. Если в течение одной минуты вы можете находиться в состоянии, когда ни единая мысль не движется... Это была работа всей моей жизни: научить людей, как быть молчаливыми, безмолвными.
      Люди пытались, держа рядом с собой часы: даже двадцати секунд — одна минута слишком много — даже двадцати секунд они не могли оставаться без мыслей. Одна мысль за другой, бегут... И даже если они могут оставаться без мыслей в течение двадцати секунд, то приходит мысль: «Ага! Двадцать секунд!» Кончено — пришла мысль.
      Если вы можете быть в безмолвии одну минуту, вы постигли искусство. Тогда вы сможете быть в безмолвии две минуты, поскольку это одно и то же. Вторая минута не отличается от первой. Вы можете быть в безмолвии три минуты; все минуты одинаковы.
      Когда вы знаете путь... а этот путь — не то, о чем можно рассказать; вы должны просто сидеть с закрытыми глазами и начать наблюдать свои мысли. Вначале будет великая суматоха, как в час пик, но постепенно вы отыщете улицу, где толпа будет все меньше и меньше; где будет меньше машин, меньше мыслей, меньше людей, просветы становятся больше.
      Если продолжать терпеливо, то через три месяца можно достичь определенной способности к одной минуте безмолвия.
      Я не знаю, пытался ли когда-нибудь президент Рейган, поскольку всякий человек, способный вкусить безмолвие, не будет пытаться быть президентом страны, не может быть политиком. Это не для медитирующих, это для посредственностей. Это для дураков и идиотов всех сортов.
      Я слышал: до того как Рейган стал президентом, у него была обезьяна... Я просто слышал, я не знаю, так это или нет. В тот день, когда Рональд Рейган был избран президентом, один из моих американских санньясинов принес мне фотографию Рональда Рейгана со своей обезьяной и сказал: «Рейган сегодня объявлен президентом, ваши комментарии?»
      Я долго смотрел на фотографию. Санньясин казался озадаченным и спросил: «В чем дело? Что вы рассматриваете на этой фотографии?»
      Я сказал ему: «Я не могу сообразить, кто здесь Рейган, а кто обезьяна. Который из этих двух парней избран президентом?»
      Он рассмеялся и показал мне Рейгана, а я все еще помню свой комментарий: «Было бы лучше, если бы выбрали обезьяну».
      Конечно, тогда Кремль незамедлительно последовал бы этому примеру и выбрал бы обезьяну в качестве премьер-министра. Они не могут допустить, чтобы Америка была впереди них. В одном можно быть уверенным абсолютно: с обезьяной в Белом Доме и с обезьяной в Кремле мир был бы спасен от третьей мировой войны, которая собирается разрушить все человечество и всю жизнь на земле.
      Политики — это обезьяны. На самом деле, обезьяны должны извинить меня — политики хуже. Но идея хорошая;
      иногда даже в обезьяний ум может прийти хорошая идея. Но если Рейган действительно имеет в виду минуту безмолвия, я мог бы предоставить людей, которые учили бы, как быть безмолвным, в каждом университете, в каждом колледже, в каждой школе. Я могу послать моих санньясинов по всей Америке, учить безмолвию.
 

       1 ноября 1984 года
 
       Бхагаван,
       Если никакого Бога нет, то почему вас называют Бхагаван?
 
      Никакого Бога нет, но это не означает, что я атеист. Я, конечно же, не теист: я говорю, что Бога нет, но это не означает прыжка в противоположность, к атеизму.
      Атеист тоже говорит, что Бога нет, но когда я говорю, что Бога нет, и атеисты, такие, как Чарвака, Карл Маркс, Ленин, Эпикур... Когда эти люди говорят, что Бога нет, есть огромная разница между моим и их утверждениями. Сами утверждения абсолютно одинаковы, но я в тот же момент говорю, что есть божественность.
      Чарвака не будет согласен с такой точкой зрения; Эпикур, Маркс и другие атеисты не будут согласны с этим. Для них отрицание Бога означает отрицание сознания. Для них отрицание Бога означает то, что мир просто материален и ничего более, а то, что вы видите как сознание, всего лишь побочный продукт определенной материи, скомпонованной особым образом, просто побочный продукт. Разделите материю на части, и побочный продукт исчезнет.
      Это в точности как воловья повозка: снимайте колеса, убирайте другие части и каждый раз, снимая колеса, спрашивайте: «Это воловья повозка?» Конечно, каждый раз ответ будет: «Нет». Никакая часть не является целым. Вы можете мало-помалу снять все части и устранить целое, и ни единая часть не окажется воловьей повозкой. И в конце вас могут спросить: «Где же воловья повозка? Ее ведь не удаляли; ни в один из моментов вы не сказали, что удалена воловья повозка».
      «Воловья повозка» была лишь комбинацией. Она не имела своего собственного существования, она была лишь побочным продуктом. Вот что имеет в виду Карл Маркс, когда говорит, что сознание является надстройкой: снимите тело, удалите мозг, снимите все, что составляет тело человека, — и вы не найдете ничего, похожего на сознание. И когда вы сняли все, за всем этим не останется сознания; оно было только комбинацией. Вы разобрали комбинацию на части.
      Поэтому, когда я говорю, что Бога нет, я не нахожусь в согласии с Марксом или Эпикуром. Я, конечно, не соглашаюсь и с Иисусом, Кришной, Моисеем, Мухаммедом, когда они говорят, что Бог есть, поскольку они используют Бога как личность. Но думать о Боге, как о личности, — это просто ваше воображение. Бог китайцев имеет китайское лицо. Бог негров — лицо негра. Бог евреев, конечно, имеет еврейский нос; и не может быть иначе. И если лошади думают о Боге, то их Бог будет лошадью. Так что это просто ваша проекция. Придавать Богу черты личности — ваше проецирование.
      Когда я говорю, что Бога нет, я отрицаю личность Бога.
      Я говорю, что Бога нет, но есть потрясающая божественность.
      Это неперсонализированная чистая энергия. Навязывать ей какую-нибудь форму мерзко. Вы навязываете ей себя.
      Иисус называет Бога «отцом». У Иисуса, должно быть, была определенная идея, означающая «отца»; он навязывает Богу некоторую идею. В Индии есть религии, которые верят не в Бога-отца, а в Богиню-мать. Статуя их Бога имеет вид женщины, самой прекрасной женщины, которую они могли себе представить, но это индусская женщина. Столетия прошли, религии рождались, умирали, исчезали. Их Боги, естественно, исчезли.
      В Индии есть место, Моханджодро... оно оказалось самым древним городом в мире. В Моханджодро есть семь слоев. Похоже, что цивилизация вынуждена была сталкиваться с одним и тем же бедствием семь раз. Когда был обнаружен первый слой, то подумали, что это все: Моханджодро найден. Было определено, что ему семь тысяч лет. Но еще немного раскопок, и обнаружен другой город, ниже первого, которому, должно быть, было десять тысяч лет. Затем работы продолжались. Люди, работавшие на раскопках, продолжали копать, и город за городом... Семь городов было найдено в Моханджодро. Седьмому было, по крайней мере, двадцать тысяч лет. У них были храмы, у них были статуи Бога. Те цивилизации исчезли, исчезли их религии, исчезли их Боги.
      Христианский Бог исчезнет в тот момент, когда исчезнет христианство. Индуистские Боги исчезнут в тот момент, когда исчезнет индуизм. Вы понимаете, что я имею в виду, говоря это? Это ваша проекция. Если вы проецируете его, Бог есть. Если вы не проецируете, если нет того, кто проецирует. Бог исчезает.
      Я не на стороне таких Богов, которые порождаются проецированием крошечного человеческого ума. И конечно же, крошечный человеческий ум ограниченно придает Богу только те свойства, которые являются его свойствами.
      Бог евреев в Талмуде говорит: «Я сердитый Бог. Я не хороший; я не ваш дядюшка». И для евреев это имеет совершенно ясное значение. Но для индуса Бог, говорящий: «Я сердитый Бог», — абсолютная чепуха. Гнев и Бог? Они не пересекаются. Еврейский Бог гневлив; это очень по-еврейски, очень по-человечески. И если вы не поклоняетесь ему, если вы против него, он уничтожит вас. Он разрушил два города, потому что сексуальное поведение людей в этих двух городах было извращенным, а он был очень настроен против этого. Содом и Гоморра — эти два города он полностью разрушил.
      Для индуса такое действие не может быть привлекательным, для него это невозможно. Это не будет привлекательным для мусульманина, потому что мусульманин каждый день молится: «Боже милосердный...» Милосердие — самое сокровенное свойство, которое он проецирует в Бога. Бог может быть только милосердным, ничего другого. Мусульманин молится, зная, что просто признание греха уже является достаточным, поскольку Бог милосерден. Вы будете прощены.
      Омар Хайям, один из великих поэтов персидской литературы, говорит: «Не запрещайте мне пить вино, наслаждаться женщинами, ведь Бог милосерден. Не говорите, что я совершаю грех, дайте мне совершить столько грехов, сколько я смогу. Его милосердие намного больше всех моих грехов, собранных вместе. Прекратить определенное дело, из страха быть наказанным Богом — значит не верить в его милосердие». Вот иная позиция, — но все это человеческие позиции.
      Поэтому, когда я говорю, что Бога нет, я говорю, что нет личности Бога; вся личностность Бога — это человеческая фантазия.
      Я хочу, чтобы вы отбросили личностность и позволили Богу быть свободным, свободным от оков личности, которые вы навязываете Ему.
      Я не атеист. Для меня вся вселенная наполнена энергией Бога и ничем другим.
      Вы должны понять одну очень фундаментальную вещь. Мир состоит из глаголов — не из существительных.
      Существительные — это человеческие изобретения, необходимые, но человеческие изобретения. Но существование состоит из глаголов, только из глаголов, а не из существительных и местоимений... Вглядитесь в это. Вы смотрите на цветок, на розу. Назвать ее «цветок» неправильно, поскольку она не прекратила «цветения». Она еще цветет; это глагол, это течение. Назвав ее цветком, вы сделали ее существительным. Вы видите речку. Вы называете ее «речка» — тем самым вы сделали ее существительным. Но это «речкование». Для существования более точно будет называть ее «речкованием», течением. Все в изменении, в течении. Ребенок становится юношей; юноша становится взрослым; жизнь переходит в смерть; смерть переходит в жизнь.
      Все находится в непрерывном, постоянном изменении, это непрерывность. Остановка, полная остановка, не наступает никогда. Она происходит только в языке.
      В существовании нет полной остановки.
      Вы помните, когда перестали быть ребенком? Когда, в какой точке наступила остановка, и вы стали юношей? Нет такого места, нет демаркационной линии, нет полной остановки.
      Ребенок еще течет в вас.
      Если вы закроете глаза и посмотрите внутрь себя, вы обнаружите, что все, что было, еще есть, течет. Вы накапливали больше и больше, но все, что было, еще есть. Река становится большой, в нее вливаются новые ручейки, но исток все еще есть.
      Если вы видели Ганг в Индии, одну из самых красивых рек, вы сможете понять это. Место, где она возникает, такое крошечное, что его накрывает лик коровы — конечно, камень, камень, сделанный в виде лика коровы. Через этот коровий лик ниспадает Ганг, начинающий свое путешествие... такой маленький. А когда вы видите его вблизи океана, когда он достигает места встречи с океаном, он сам выглядит, как океан... такой огромный. Но тот маленький поток, падающий в Ганготори, там, далеко, за тысячу миль в Гималаях, из каменного рта коровы, — тот поток еще есть. Так много рек впало в него, сделало его большим, как океан. А поток все еще жив. Даже когда он впадет в океан, он останется жить, он будет продолжать движение. Возможно, он станет облаком; возможно, он снова прольется дождем. Он будет продолжаться и продолжаться. Существование продолжается и продолжается; оно никогда не останавливается. Нет периода покоя. Нет места, где вы могли бы отметить, что что-то подошло к своему концу. Ничто не подходит к своему концу.
      Нельзя найти начала, нельзя найти конца. Это всегда продолжающийся процесс.
      Когда вы говорите «Бог», вы используете имя существительное, нечто статичное, мертвое.
      Когда я говорю «божественность», я обозначаю этим словом нечто живое, текущее, движущееся.
      Вот эти позиции должны быть ясны вам. Я не теист, как Иисус, или Мухаммед, или Кришна, поскольку не могу согласиться с мертвым богом.
      Мне вспомнилось об одном из моих профессоров. Это очень хороший человек — профессор С.С.Рой. Сейчас он ушел на пенсию с поста декана философского факультета в Аллахабадском университете. В первый день, когда я пришел к нему на занятия, он объяснял концепцию «абсолюта». Он был крупным специалистом по Брэдли и Шанкаре. Оба они верили в «абсолют» — это было их именем для Бога.
      Я спросил его одну вещь, которая очень сблизила меня с ним впоследствии, и он открыл мне целиком свое сердце. Я просто спросил: «Совершенен ли ваш «абсолют»? Дошел ли он до полной остановки? Или он все еще растет? Если он все еще растет, тогда это не абсолют, он не совершенен — и только тогда он может расти. Если что-то еще возможно, еще побольше ветвей, еще побольше цветов — тогда он жив. Если он завершен, полностью завершен — в этом значение слова «абсолют», — тогда нет возможности для роста, тогда он мертв». Поэтому я спросил его: «Поясните, ведь для Брэдли и Шанкары «абсолют» представляет «Бога». Это их философское имя для Бога. Жив или мертв ваш Бог? Вы должны ответить на этот вопрос».
      Он был действительно честным человеком. Он сказал:
      «Пожалуйста, дайте мне время подумать». Он имел докторскую степень по Брэдли из Оксфорда и докторскую степень по Шанкаре из Бенареса и считался крупнейшим специалистом по этим двум философам, поскольку пытался доказать, что Брэдли с Запада и Шанкара с Востока пришли к одному и тому же заключению. Он сказал: «Пожалуйста, дайте мне время подумать».
      Я сказал: «Всю свою жизнь вы писали о Брэдли и Шанкаре и об «абсолюте». Я прочитал ваши книги, я прочитал ваши неопубликованные тезисы. И вы преподавали здесь всю свою жизнь — разве никто не задавал вам такой простой вопрос?»
      Он сказал: «Никто не спрашивал меня; и не только это, я сам никогда не думал об этом: ведь точно, если что-то совершенно, то оно должно быть мертво. Все живое должно быть несовершенно. Эта идея никогда не приходила мне в голову. Поэтому, пожалуйста, дайте мне время».
      Я сказал: «Вы можете располагать таким временем, каким захотите. Я буду приходить каждый день и задавать тот же вопрос». И так продолжалось пять, шесть дней. Каждый день я упорно приходил на занятия, он кивал, и я поднимался и говорил: «Мой вопрос».
      И он сказал: «Пожалуйста, простите меня. Я не могу решить. Оба подхода одинаково трудны. Я не могу сказать, что Бог несовершенен; я не могу сказать, что Бог мертв. Но вы завоевали мое сердце».
      Он перенес мои вещи из общежития в свой дом. Он сказал:
      «Достаточно, вы не можете жить в общежитии. Вы должны жить с моей семьей, со мной. Я многому могу научиться от вас, поскольку такой простой вопрос никогда не приходил мне в голову. Вы перечеркнули все мои степени».
      Я жил с ним почти шесть месяцев, пока он не перевелся в другой университет. Он хотел перевести с собой и меня, но мой заместитель декана отказал. Он сказал: «Профессор Рой, вы можете ехать. Профессора приходят и уходят, но мы не сможем найти другого такого студента. Поэтому я не собираюсь отдавать ему его документы и не собираюсь разрешать ему покинуть университет. И я напишу в ваш университет, куда вы направляетесь, что моего студента не следует принимать туда».
      Но он продолжал любить меня. Это редкое явление: он почти каждый месяц приезжал из своего университета повидаться со мной, почти за две тысячи миль от моего университета. Но он, по крайней мере, раз в месяц упорно приезжал повидаться со мной, просто посидеть со мной. Он сказал мне:
      «Сейчас я получаю более высокую плату, и там все более удобно, но я скучаю без вас. Занятия кажутся мертвыми. Никто, как вы, не задает таких вопросов, на которые нельзя ответить».
      Я сказал ему: «Это соглашение между вами и мной, что я могу называть вопросом только тот вопрос, на который нельзя ответить. Если на него можно ответить, что же это за вопрос?»
      Бог совершенный, абсолютный, всемогущий, вездесущий, всеведущий — эти слова использовались всеми религиями для Бога — мертв, не может жить, не может дышать. Нет, я отвергаю такого Бога, поскольку с таким мертвым богом будет мертва и вся вселенная.
      Божественность — это совершенно иное измерение.
      Тогда и зелень дерева, и цветение розы, и полет птицы - все является частью ее.
      Тогда Бог не отделен от вселенной. Тогда Он — сама душа вселенной.
      Тогда вселенная вибрирует, пульсирует, дышит... божественностью.
      Поэтому я не атеист, но я и не теист. Имеется также третий термин — «агностик». Сократ, Бертран Рассел, люди, подобные им, — агностики. Агностик — это тот, кто говорит: «Я не знаю, есть Бог или его нет».
      Эти агностики, по крайней мере, более честные, чем ваши так называемые теисты в церквях, синагогах, храмах, мечетях — все обманщики и лицемеры, не знающие, что есть Бог, и все же поклоняющиеся ему. Их сердца пусты, их молитвы ложны, они не осознают, что говорят и делают. Они просто подражают своим предкам; они просто куклы в руках традиции.
      Они загипнотизированы своим обществом, культурой, цивилизацией; они обусловлены преподавателями, священниками, родителями. То, что они говорят, — не их собственное, оно заимствовано.
      Мне вспомнился один из моих друзей. Он был средним человеческим существом, я имею в виду — просто идиотом. Все студенты постоянно говорили о девушках, о том и о другом, они спрашивали и его, — а он был очень трусливым, нервным... Вы не можете понять индийских условий. Даже в университете девушки и юноши сидят отдельно. Они не могут открыто разговаривать, они не могут открыто встречаться... Но его сердце билось; наступал соответствующий возраст. Однажды он пришел ко мне, поскольку он думал, что я был единственным человеком, который никогда не смеялся над ним, который никогда не шутил по поводу его нервности, по поводу того, что, увидев девушку, он начинает дрожать — на самом деле дрожать, можно было видеть его трясущуюся пижаму — и покрываться потом. Даже зимой в холод он покрывался потом.
      Он пришел ко мне, закрыл дверь и сказал: «Только ты можешь помочь мне. Что мне делать? Я хотел бы полюбить девушку, но я не могу сказать девушке даже одного слова. Внезапно я теряю голос, начинаю дрожать и покрываться потом». Поэтому я должен был подготовить его.
      Я знал девушку из моего класса и сказал ей: «Ты должна немного помочь этому бедному человеку. Поэтому будь немного доброй и сострадательной и, когда он покрывается потом, не обращай внимания. Лучше ты скажи: «Люди говорят, что ты начинаешь потеть, когда видишь девушку, но сейчас ты не потеешь, а я девушка, ты не забыл, и ты не трясешься...» Он будет трястись, но ты должна говорить: «Ты не трясешься».
      Я писал для него любовные письма, а он посылал их. Девушка была подготовлена мной, и поскольку я просил ее, она отвечала ему. Она отвечала на письма, и он бежал ко мне показать ответы. Он был так счастлив этими письмами. И наконец я сказал ему: «Теперь надо начать самому. Как долго буду я писать за тебя эти письма? И знаешь, то ее письмо написал тоже я... потому что девушка говорит: «Я не люблю его, как я могу писать? Поэтому напиши, пожалуйста, и это!» И она показывает мне твое письмо, а ты показываешь мне ее письмо, и я один пишу оба письма!»
      Это фальшивое дело, это любовное приключение... но именно это и происходит во всех синагогах, храмах, церквях.
      Ваши молитвы написаны кем-то другим, возможно, тысячи лет назад. Они не являются частью вашего существа; они не возникли в вас. Они не несут никакой вашей любви. Они не хранят биения вашего сердца.
      Вы не знаете, к кому адресуетесь, существует ли кто-нибудь на другой стороне или нет. В той же самой книге, откуда вы взяли молитву, написано: «Он существует».
      Это порочный круг. Одна и та же книга говорит, что Бог есть, одна и та же книга дает вам молитву, одна и та же книга говорит, что если вы совершите эту молитву, то получите ответ.
      И если вы по-настоящему загипнотизированы, — а загипнотизированы миллионы, почти все, — вы начнете принимать ответ, один и тот же ответ.
      Индус принимает не тот ответ, что христианин. Странно — никогда не возникает ни единой ошибки? Христианин получает христианский ответ. Вопрос заимствуется, ответ заимствуется; молитва — чья-то чужая, ответ — чей-то чужой; и вы участвуете в этом фальшивом любовном приключении. Может ли это удовлетворить вас? Какое удовлетворение здесь возможно?
      Агностик, по крайней мере, много честнее вашего так называемого теиста и честнее также вашего так называемого атеиста, поскольку эти атеисты не предпринимают никаких усилий для поиска и после этого говорят: «Бога нет». Они прочитали это у Эпикура, они прочитали это у Карла Маркса. Но и сам Карл Маркс не предпринял никаких усилий обнаружить, существует ли Бог на самом деле или нет, есть ли в этом что-нибудь или все это вымысел. Нет, он заимствовал у других атеистов, у Эпикура, у Дидро.
      Теперь весь коммунистический мир, занимающий почти полмира: Советская Россия, Югославия, Чехословакия, половина Германии, Польша, Китай, Вьетнам, Корея... Теперь почти полмира атеистов. Вы что думаете, эти люди искали Бога? Они все были теистами, как и другие люди. Россия была одним из оплотов христианства, самого ортодоксального христианства в мире. Русская церковь была гораздо более ортодоксальной, чем Ватикан. Что сталось со всеми теми христианами? Они просто исчезли. Они исчезли, как капли росы под ранним утренним солнцем, не оставив даже следов. Они были фальшивыми. И то, что они восприняли сейчас, снова фальшь. Тогда это были церковь и царь, правительство, могущественные люди, которые навязывали свою веру, а они верили. Теперь это коммунистическая партия, коммунистический президиум, которые навязывают идею, что Бога нет. Каждого маленького ребенка учат, что Бога нет.
      Один из моих друзей, Рахул Санскритайяна, отправился в Россию преподавать санскрит. Там он влюбился и женился на русской женщине. Но когда срок его пребывания закончился, его жене и двум детям не разрешили поехать с ним в Индию. Он был совершенно разбит, когда вернулся назад. Он говорил:
      «Они испортили мне всю жизнь».
      Я спросил: «Почему они не разрешили?»
      Он сказал: «По простой причине. Мой ребенок учит в школе, что Бога нет, что религия — это опиум для народа, а я религиозный человек».
      Он был буддийским монахом, а его жена была атеисткой. И жена, и дети, и все общество, и другие профессора в университете — все они пытались сделать из него атеиста. И правительство не разрешило его жене и детям поехать с ним:
      «Поскольку в Индии они испортятся; их умы снова наполнятся тем опиумом, что Бог, якобы, есть. Мы не можем допустить этого».
      И он рассказал мне очень странную вещь, которую позднее подтвердили другие друзья, вернувшиеся из России:
      у них есть много всяких обществ для маленьких детей, школьников. У них есть юношеская коммунистическая лига, которая шпионит за родителями и доносит коммунистической партии, что они делают, поскольку людей из заграницы подозревают, что они теисты, что они молятся. Поэтому его маленькие дети действуют как детективы. Они донесли в учреждение коммунистической партии: «Наш отец молится. У него за книжным шкафом спрятана статуя Будды». И люди коммунистической партии пришли и обнаружили единственное сокровище буддийского монаха, маленькую статую, которую его Учитель подарил ему, точно в том месте, на которое указал ребенок, иначе они не могли бы узнать, что она спрятана за книгами.
      Жены шпионят за мужьями, у жен есть своя коммунистическая лига. Мужья шпионят за женами — каждый детектив, шпионящий за всеми остальными. Теперь за несколько лет вся Россия, Китай, Корея — все стали атеистами: были вынуждены. Теизм стал посмешищем.
      Рахул Санскритайяна рассказал мне, что, когда он впервые был в России, он спросил одного школьника: «Веришь ли ты в Бога?»
      Мальчик рассмеялся. Он сказал: «Что вы говорите? Это примитивная идея. Когда люди были абсолютно примитивными, темными, когда еще не знали огня, было так много страха, что из страха люди начали верить в Бога. Мы не видим в этом никакой надобности. А вы верите в Бога?»
      И Рахул сказал мне: «Я не мог смотреть в глаза этому маленькому ребенку».
      Я сказал: «Причина в том, что ваша религия тоже заимствована, как заимствована и его религия. Вас заставили ваши родители, его заставило его правительство. Вы не всмотрелись в веру по-своему, отбросив все, что вам дали другие, полностью очистив свой ум от всякого мусора и хлама. Вы не пошли прямо, без чьего-либо вмешательства, кто бы он ни был:
      Иисус или Маркс, Кришна или Конфуций, Мухаммед или Махавира, — не беспокоясь о нем, следуя прямо в реальность, наблюдая ее, рассматривая ее, обнаруживая ее».
      Если вы не находите Бога, вы говорите: «Бога нет». Если вы все еще ищете, можете сказать: «Я еще ищу, поэтому не могу ответить на этот вопрос ни «да», ни «нет». Тогда вы агностик. Но я не думаю, что Бертран Рассел прав или что он честный агностик. Он просто спорил со всеми доказательствами существования Бога, — а спорить очень просто. Он спорил также со всеми аргументами против существования Бога — и это тоже очень просто. Видя, что и те, и другие аргументы неверны, что и теист, и атеист говорят чепуху, он объявляет себя агностиком: «Я не разделяю никакую позицию».
      Но я — не агностик. Я, во всяком случае, очень странный, поскольку вы не можете отнести меня к какой-нибудь категории.
      Это три категории, четвертой нет, а я принадлежу к четвертой, безымянной категории. Я смотрел, искал. Я не обнаружил Бога, правда, но я нашел нечто гораздо более значительное — божественность.
      Я не атеист, я не теист, я не агностик.
      Моя позиция абсолютно ясна.
      Вы спрашиваете меня. Шила:
      Если никакого Бога нет, то почему меня мои люди называют «Бхагаван»?
      Этот вопрос представляет небольшую сложность. Нужно войти в лингвистику слова «бхагаван». Это очень странное слово. В индуистских священных книгах бхагаванявляется почти синонимом Бога. Я говорю почти, поскольку в других языках есть только одно слово — Бог. На санскрите, в индуизме, есть три слова: бхагаван —первое, ишвара —второе, параматма —третье. Индусы используют эти три слова в трех различных случаях.
       Параматмаозначает высшую душу; парамозначает «высшая», атмаозначает «душа»; параматма —высшая душа. Поэтому тот, кто по-настоящему понимает, использует для Бога слово параматма.Второе слово - ишвара. Это красивое слово. Буквально оно означает «богатейший» — тот, кто имеет все, кто есть все. Это, конечно, верно.
      В тот момент, когда вы переживаете божественность, вы имеете все — все, что стоит иметь. Вы можете не иметь совсем ничего, это безразлично, но вы имеете все, что обладает какой-либо значимостью для жизни.
      И третье — бхагаван. Бхагаваночень трудно объяснить или понять на другом языке. В индуистских священных книгах... запомните это, поскольку бхагаваниспользуется в Индии двумя группами людей: первая — индусы, вторая - джайны и буддисты. Джайны и буддисты не верят в Бога, хотя и используют слово «бхагаван». Для Будды буддисты используют слово «бхагаван» — Бхагаван Гаутама Будда. И джайны тоже не верят в Бога, но для Махавиры используют это слово — Бхагаван Вардхман Махавира. Так что их значение совершенно иное.
      Индусы очень близки к земле. Вы удивитесь, вы будете даже шокированы, но исходный корень в индуизме для слова «бхагаван» — это бхаг,что означает «влагалище». Вы не могли бы и подумать такое. А бхагаванозначает «тот, кто использовал влагалище вселенной для создания, создатель». Индусы поклоняются женскому влагалищу и мужскому фаллическому символу, шивалинге:Если вы видели шивалингу,мраморный стоящий символ мужского полового члена, то стоит он во влагалище. Под ним, если вы посмотрите, располагается мраморное влагалище, в котором он стоит. Индусы поклоняются этому символу, и для них представляется значительным, что любое творение обязано быть встречей мужского и женского начал, инь и ян. Поэтому для «создателя» они используют слово «бхагаван». Но происхождение этого слова довольно странное.
      Буддисты и джайны не верят в Бога, не верят, что кто-то создал мир, но они используют слово «бхагаван». Для них происхождение этого слова иное. В джайнизме и буддизме бхагозначает «счастье», а бхагаванозначает счастливого, благословенного; того, кто достиг своего предназначения, кто созрел. Поэтому, когда тридцать четыре года тому назад я начал говорить, люди начали использовать это слово. Поскольку в Индии, если вы уважаете человека, вы не используете его имени; это представляется неуважительным. Вот почему жена не будет называть своего мужа по имени. При переписи населения это представляет большую проблему в Индии, поскольку если мужа нет дома, он ушел на работу, и приходит чиновник, обеспечивающий перепись, то жена не может произнести имени мужа. Также из уважения и муж не использует имени жены; он может использовать его, традиция позволяет, но он не использует. Он позовет ее — если у него есть мальчик и имя мальчика, скажем, А или Б, любое имя, то он позовет ее так: «Где мать А или мать Б?» Но он не будет называть ее прямо по имени. Это просто традиционное уважение.
      Так что, когда я начал говорить и люди начали чувствовать что-то по отношению ко мне, они сами начали называть меня «Ачарья».
       Ачарьяозначает «Учитель», но не просто «Учитель», а нечто большее. На самом деле оно означает человека, который говорит только то, чем живет, чьи дела и мысли находятся в абсолютной гармонии. Так что почти двадцать лет люди называли меня «Ачарья».
      Это было до того, как я начал посвящать людей. Со всей Индии люди обращались ко мне с просьбами посвятить их. Но я ожидал нужного момента, и я никогда не позволял никому диктовать мне. Я просто жил в соответствии с моей собственной спонтанностью. Многие годы люди говорили мне, что хотели бы, чтобы я посвятил их в санньясу. И я говорил им:
      «Подождите. Пусть наступит момент, когда я почувствую».
      День настал. Я принял лагерь медитации глубоко в Гималаях, в Кулу-Манали, одном из красивейших мест в мире. Оно называется «долина богов», оно так прекрасно, просто как из иного мира. Когда вы входите в Кулу-Манали, вы начинаете чувствовать себя входящим в другой мир. В последний день пребывания в лагере пришло ко мне: «Теперь настал момент», — и я объявил: «Кто хочет быть посвященным, я готов». Немедленно встали двадцать один человек. Они приняли санньясу. И тогда для них возник вопрос, как называть меня. Все остальные называли меня «Ачарья»; теперь для них этого было недостаточно. Я стал для них кем-то гораздо более важным, гораздо более значительным, гораздо более близким. Они подошли очень близко к моему бытию, и они решили называть меня «Бхагаван».
      Они спросили меня, я сказал: «Это очень хорошо, поскольку для меня это очень значительное слово: тот, кто благословен».
      Для меня это слово не означает «Бог», не означает «создатель», оно просто означает «тот, кто благословен»: тот, кто дома, кто добрался; тот, кто нашел; тот, кто повстречал себя.
      Тогда нет ничего, кроме благословения, и благословение проливается над ним. День за днем на него изливается благословение.
      Поэтому запомните, Бхагаван не имеет ничего общего с Богом.
      Это нечто определенно относящееся к божественности, поскольку божественность — это то, в чем заключается достижение дома, возвращение домой.
      Это то, что делает вас «тем, кто благословен».
 

       2 ноября 1984 года
 
       Бхагаван, Вы мессия?
 
      Нет, Шила, абсолютно нет. Сама идея в корне неверна. Не только я не мессия, но никогда не было и никогда не будет никакого мессии.
      Вам нужно будет углубиться в эту концепцию. Идея мессии — вторичная идея. Сначала вы должны верить в Бога, как в личность, только после этого вы можете начать думать о Боге, посылающем специальных посланников, мессий.
      Для меня совсем нет личностного Бога, который мог бы послать мессию.
      Мне вспомнился очень красивый инцидент с одним из самых знаменитых мусульман — Халифом Омаром. Халиф в мусульманстве — аналог папы в христианстве; он одновременно и религиозный, и светский глава. Омар был очень хорошим и добрым человеком. Однажды его солдаты привели на его суд человека, которого провозглашали новым посланником Бога, мусульманское слово для этого — паигамбара.
      Мусульмане верят, что последним паигамбарой является Мухаммед, он — последнее слово, посланное Богом. Поэтому теперь нет никакой потребности в другом паигамбаре. Это порочная логика, очень странно, что миллионы людей продолжают верить, не поднимая даже простого вопроса. В книге, в Коране, которая, как говорит Мухаммед, является посланием Бога... она ниспослана ему; он не писатель, он только получатель. И в Коране говорится, что Мухаммед — последний паигамбара и больше не будет необходимости ни в каком другом паигамбаре. Поэтому мусульмане настроены очень резко против всякого, кто говорит, что он паигамбара.
      Омар приказал своим солдатам бросить этого человека в темницу: «Дайте ему семь дней подумать, а через семь дней я приду в темницу. Если он все еще будет настаивать, что он паигамбара, то он будет немедленно обезглавлен. Если возьмет свои слова обратно, будет немедленно отпущен». Через семь дней невыносимых мучений — человека привязали к столбу и били день и ночь, почти не давали спать и есть — как раз на седьмой день Омар не смог узнать в нем того человека, так сильно его били и мучили. Он был прикован цепями к столбу, обнаженный, все тело в крови, так сильно его били кнутом. Омар спросил: «Я надеюсь, к тебе вернулся твой здравый смысл».
      Человек засмеялся и сказал: «Очем ты говоришь? Это доказало, что я самый последний паигамбара, самый последний посланник. Поскольку, когда я расставался с Богом, Он сказал мне: «Тебя будут мучить, бить, — так и получилось».
      Омар не мог поверить этому. И как раз в этот момент другой человек, который был привязан к другому столбу, и которого мучили уже месяц, закричал: «Омар! Не верь этому человеку, он все врет. Я не посылал его своим последним посланником». Месяц назад этот человек был схвачен за то, что объявлял себя Богом.
      У этих людей мания величия. Это определенное психическое заболевание. Вы хотите превосходить всех, быть выше всех. Вы хотели бы быть президентом страны, премьер-министром, королем, королевой, но это трудно — такая большая конкуренция. Только один человек во всей стране может быть президентом, а вся страна глубоко внутри себя сгорает, все жаждут быть выше, поверх голов всех остальных, быть чем-то особенным, уникальным. Теперь такие люди могут найти очень простые пути. Объявить себя мессией... для этого нет выборов, на это не нужна ничья санкция. Можно написать книгу, в которой вы объявляете себя мессией. Это порочный круг. Книга истинна, поскольку написана мессией, а вы мессия, поскольку так написано в истинной книге.
      Какие еще свидетельства имеет Иисус о том, что он мессия, кроме его собственных утверждений? Что есть у христиан для доказательства того, что Иисус - мессия? Потому что так написано в Новом Завете... А Новый Завет — не что иное, как утверждения этого человека. Видите порочный круг? Они истинны, потому что исходят от мессии, а он мессия, потому что так написано в истинной книге.