Эпизод 16

Эта станция действительно была не более чем форпостом, а то и вообще — приманкой. Следы неустроенности и недостроенности так и бросались в глаза, на всем лежал отпечаток временности и в высшей степени наплевательского отношения, но, тем не менее, оснащение ее на порядок превосходило оснащение станции Стратега.

Кто-то из соратников Стратега успел-таки то ли упасть, то ли взорвать бомбу километрах в двадцати-тридцати от станции, и сейчас коридоры ее были пусты и герметично закрыты, воздух кондиционировался, и время от времени потрескивали индикаторы радиоактивности, однако женщина не обращала на них ни малейшего внимания и уверенно двигалась вперед, непонятным для Пилота образом ориентируясь в лабиринте переходов.

— Куда мы идем? — наконец спросил он.

— В лабораторию, — не оборачиваясь, ответила Контактер. — Наложим тебе новую матрицу… А что такое?

Пилот остановился, как будто врезался в стену.

— Я предпочел бы пока… — он заткнулся.

— Чтобы мы не ковырялись в твоих мозгах, так? — с усмешкой продолжила его мысль женщина. — Пожалуйста. Тогда — не хочешь ли отдохнуть с дороги? Выпить чего-нибудь? Побарахтаться в бассейне?

Она смотрела ему прямо в глаза со странным выражением — то ли с насмешкой, то ли с добродушным покровительством, мол, не страшно, ты не один такой… перепуганный, дадим тебе время и отдохнуть, и подумать… Пилот тряхнул головой.

— Для начала неплохо было бы переодеться. А то в ППК разгуливать не очень удобно.

Женщина фыркнула. Действительно, затянутый в комбинезон пилот на земле представляет собой оригинальное зрелище[18].

— Да, действительно. Ну, пошли в бассейн.

— В бассейн?

— Там раздевалка. Найдем тебе что-нибудь.

Бассейн оказался овальной двухсотметровой чашей с прозрачной, кристально чистой водой, ароматизированной чем-то то ли морским, то ли хвойным. На бетонных берегах застыли в ожидании гостей удобные шезлонги, роботележка с напитками аккуратно разъезжала между ними — на первый взгляд хаотически, но, присмотревшись, можно было понять, что по наиболее экономичной траектории, в воде медленно скользила парочка очистителей с благодушно-круглыми мордами и короткими хвостами антенн, но самым интересным было освещение — Пилот сначала даже не понял, откуда же идет свет, и только переведя взгляд вниз, на искрящуюся, как море ночью, воду, разобрался. Лампы светили из-под воды.

— Гм… Оригинально… — пробормотал он.

В реальности происходящего он сомневался все больше и больше — слишком уж велик оказался контраст между сожженными мирами, выдавливающими все соки воздушными боями, и этой идиллией.

— Нравится? — невинно поинтересовалась его спутница. — Это я проектировала, кстати.

У тебя прекрасный вкус, — автоматически отозвался он комплиментом, услышал ее насмешливое фырканье и покраснел. Вкус-то, может, и не прекрасный, но вот с его вкусом полностью совпадающий. М-да… трудно быть неповторимым в этом сообществе.

— Подожди, я закажу тебе что-нибудь… Вы же, наверняка, не завтракали перед штурмом?

— Откуда ты зна… — начал было Пилот и покраснел снова. В самом деле, даже если не брать во внимание почти полную их идентичность, догадаться было несложно. После первой же перегрузки завтрак переместился бы из желудка в шлем.

Он с некоторым облегчением ощутил задом тугую ткань шезлонга, роботележка обрадованно ринулась к нему, но на полпути развернулась и чуть ли не ткнулась носом в колени Контактера.

Женщина прошептала что-то в круглое ухо микрофона, легким шлепком отправила тележку на кухню и грациозно опустилась в соседнее кресло.

— Ладно, — великодушно-насмешливо позволила она. — Задавай свои вопросы.

— Как получилось, что… — выпалил было Пилот — и запнулся.

— Что я оказалась женщиной? — мило улыбнулась его спутница. — Очень просто. Среди полумиллиона обследованных миров просто должно было оказаться несколько таких, в которых мне досталась лишняя хромосома. Собственно, это с твоей точки зрения лишняя, а мне так даже больше нравится.

Она улыбнулась еще ослепительнее и слегка изогнулась, отчего ее ППК, и так обтягивающий тело, словно вторая кожа, подчеркнул грудь еще больше.

— А матрица?

— Пришлось модифицировать. Не скажу, что это было легко и дешево — даже с нашими научными и производственными мощностями, однако же этого стоило. На моем счету — то есть на счету всех меня-женщин — около сотни присоединенных миров.

— Вас здесь много?

— Нет, не очень. Семьдесят—восемьдесят.

— А…

— Вас — намного больше. Тысяч десять-двенадцать.

— А…

— Контролируем, как ты уже знаешь, две тысячи семьсот миров — плюс-минус два десятка, уничтожили — около сотни тысяч, потерпели поражение в пятистах двадцати четырех. Их, разумеется, тоже уничтожили.

«Варвары», — подумал было Пилот, но смолчал.

— Чем мы отличаемся от варваров? — женщина внезапно перестала улыбаться. — Кое-чем все-таки отличаемся. Давай по пунктам. Какая цель была у вас?

— Разгромить Врага и дать оставшимся вне зоны боевых действий линиям развиваться свободно! — не задумываясь, выпалил Пилот.

— А зона — это сколько?

— Ну… — он пожалел, что рядом нет Стратега с его всезнающим Ящиком, и решил слегка преувеличить. — Мы контролировали примерно десять-двенадцать линий…

— Вы контролировали территорию примерно в полторы сотни линий! — вдруг оборвала его Контактер. — Но скакали по этой территории, как подстреленные зайцы, с шагом в десять-пятнадцать линий. Скажи, тебя не удивляло, что даже соседние линии оказывались вдруг настолько разными?

— Еще как удивляло… — протянул Пилот, начиная понимать причину.

— Вот-вот. Ваши примитивные движки обеспечивали дискретность в десять-тринадцать линий, а вы и обрадовались!

«Орда слонов в посудной лавке…» — всплыла вдруг ассоциация, и Пилот поспешно перевел взгляд в сторону — но успел заметить веселые искорки в глазах спутницы.

«Тьфу!»

— Да, кстати, о слонах, — продолжала тем временем Контактер. — На самом деле вы молодцы. Обычно народ, дорвавшись до парапривода, первым делом обрывает свою линию, и спасать становится уже некого.

— А что… — замялся Пилот. — Много нас таких?

— Бесконечность! — весело рассмеялась женщина. — В каждой более-менее технологичной линии. Наверное, это предопределено. Да, так вот. Если даже варвары, вырвавшись на волю, умудряются не оборвать свою линию, то начинают обрывать чужие, сталкиваются друг с другом, начинают воевать, ну и… Сам понимаешь.

Пилот вздрогнул, осознав, что вся его со товарищи глобальная стратегия оказалась всего лишь возней банды дикарей на побережье островка.

— В ходе войны неизбежно увеличивалась энтропия базовой линии… Вы уже разработали теорию энтропийной устойчивости?

— Нет…

— Ну, вкратце — каждая линия является устойчивой и замкнутой системой, и если ее разомкнуть, стремится к сворачиванию в… ну, в общем, к самоуничтожению. Вы сталкивались только с одним видом воздействия на систему — увеличением энтропии, хоть и разными методами, разрушительными в основном. А мы разработали способы поддержания баланса… то есть, если энтропию одновременно и увеличивать, и уменьшать, то линия может безболезненно принимать и отрывать от себя части других линий — в том числе материальные предметы, энергию из других линий — и оставаться при этом относительно стабильной.

— То есть…

То есть, мы может поддерживать межлинейную и даже межвременную торговлю, устраивать, например, чисто исследовательские линии, в которых собирались бы гении из других миров, чисто производственные — в которых сгоняли бы пролетариат с чисто исследовательских и курортных… полигоны — на которых можно испытывать самое разрушительное оружие… Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше — в гидросфере? Зрелище — незабываемое, планета — в пыль!

Женщина передернула плечами, Пилот тоже вздрогнул.

— Да. Так вот, сейчас у нас примерно две тысячи производственных миров, с десяток заповедных, примерно столько же — научных, и — самое главное, ради чего все это, собственно, и затевалось, — полсотни так называемых чистых линий.

— Чистых?

— Мы не вмешиваемся в их развитие. Почти не вмешиваемся. Единственное вмешательство — это если там кто-нибудь близко подходит к открытию парапривода — тогда приходится аккуратно его… отвлекать.

— Уничтожать?

— Ну, зачем же уничтожать, тем более, что обычно это или одна из ипостасей меня… и тебя, разумеется, или просто очень умный человек. Иногда удается переключить его интересы на что-нибудь другое, иногда приходится фальсифицировать результаты, иногда, если ничего не помогает — действительно, приходится и убивать.

— И как результаты?

— О! На одной из линий космические корабли уже достигли планет-гигантов, на Марсе процветает колония, на Венере пробуют перестраивать атмосферу. В общем, прогресс идет.

— А отрицательные?

— Ну разумеется. Несколько линий погибли в войнах, некоторые пострадали из-за таких, как ты… несмотря на всю охрану с нашей стороны. Десяток-другой просто тихо угасли… О чем ты задумался?

— О суете мирской. — Пилот вздохнул. — Как представлю, что все наши войны, усилия, жертвы — все напрасно…

Но почему же напрасно? — искренне возмутилась Контактер. — Теперь вы… ты присоединишься к нашему союзу, мы получим еще одного… члена сообщества, и неплохой кусок территории, хоть даже и поврежденной. Так что выбрось из головы вредные мысли, отдохни, понаслаждайся жизнью, а потом — и за работу. Миров на наш век хватит.

Она рассмеялась — весело и заразительно, и Пилот тоже не удержался от улыбки.

Роботележка тем временем подвезла что-то зеленоватое в высоких запотевших фужерах, полную тарелку крохотных бутербродов, испускающих креветочный запах, и снова куда-то умчалась.

— Пошла за новой одеждой, — прокомментировала Контактер. — Ну, это надолго. Мы можем пока заняться чем-нибудь полезным. Что там у нас сегодня?..

С этими словами женщина первой протянула руку к столику, сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.

— Не знаю, как это называется, но вкусно! — звонко рассмеялась она. — Присоединяйся!

Пилот с удовольствием съел несколько удивительно вкусных и питательных кругляшков с тарелки, запил чем-то напоминающим легкое вино с абсолютно незнакомым вкусом и непередаваемым невесомым ароматом — жизнь сразу же перестала казаться потерянной, а война — проигранной, а в следующий момент он чуть было не подавился бутербродом.

Контактер, небрежно сбросив свой ППК на шезлонг, решительно двинулась к бассейну. Сильные стройные ноги плавно переходили в округлый зад, талия казалась гибкой и пружинистой, кожа — гладкой до блеска, и Пилот, разрываясь между застрявшим бутербродом и ошеломляющим зрелищем, чуть не задохнулся.

— Давай, присоединяйся! — весело крикнула ему женщина с бортика.

— А…

— А, брось условности! Здесь все свои!

Она поднялась на вышку, изогнулась в полете и почти без всплеска вошла в искрящуюся брызгами воду.

Со странным чувством Пилот стащил с себя комбинезон, вдохнул побольше воздуха и мягко соскользнул с бортика.

Вода оказалась теплой и абсолютно безвкусной, будто дистиллированной — впрочем, скорее всего, так оно и было. Глубина бассейна была метров десять, и дно, покрытое каким-то асссиметричным орнаментом, просматривалось без труда.

Так же хорошо просматривалась сквозь совсем уж тонкий слой воды и роскошная грудь его спутницы.

— Как вода? — невинно поинтересовалась она. — Поныряем?

Они парили в прозрачной невесомой жидкости, словно в воздухе, и Пилот, не чувствовавший себя так хорошо вот уже несколько недель, совершенно расслабился и забыл обо всем. Женщина играла с ним в традиционно-женскую игру — то мелькала, соблазнительно изогнувшись, перед самым носом, то вроде бы случайно раскрывалась перед ним на неуловимое мгновение и тут же, вскинувшись, словно щука, уходила на дно, то небрежно задевала грудью его спину или выброшенную в сторону ладонь. Видно было, что такая игра нравится ей самой, а закончилось это тем, чем и должно было закончиться — Пилот улучил момент, поднырнул, схватил ее за ноги и утащил под воду.

Выскользнув из его объятий, женщина заговорщически прижала палец к губам, махнула рукой, словно бы приглашая следовать за ней, поплыла к борту — и неожиданно Пилот заметил узкий черный зев спрятанного под карнизом отверстия. Женщина грациозно скользнула в темноту, Пилот осторожно двинулся следом — края дыры оказались гладкими, отверстие расширилось, и через несколько секунд он выдохнул в темной пещере с тускло освещенным мелким озером под ногами.

Женщина оказалась рядом, и дыхание ее было подозрительно прерывистым, кожа — горячей, губы — обжигающими, и тело ее прижималось к нему. Пилот окончательно потерял контроль над собой.

Некоторое время они барахтались на дне, постепенно зверея, женщина стонала и извивалась, принимая его в себя, обвивала его ногами, запрокидывая голову, царапала — и с благодарностью принимала его укусы… а когда все кончилось — прижалась к груди и положила голову ему на плечо.

— Так хорошо мне еще никогда не было… — пробормотал полностью опустошенный Пилот.

— Естественно, мой дорогой, — лениво отозвалась Контактер. — Ты и я — это одно и то же, и мы оба в любой момент знаем, кто из нас чего хочет…

Она небрежно скользнула рукой по его животу, дотронулась очень нежно — сначала рукой, затем языком где-то внизу, Пилот снова почувствовал все нарастающее желание — и на этот раз женщина запрыгнула на него сверху, и несколько минут буйствовала, изгибаясь, как лоза на ветру, то задевая грудью его губы, то обжигая поцелуями, и Пилот снова взорвался в неудержимом экстазе — и снова опомнился, нежно обнимая подругу.

Их новая одежда и новая порция напитков — на этот раз густо розовых, дожидались на столиках у шезлонгов. Пилот почему-то избегал смотреть в глаза своей спутнице, и заметив это, она обняла его снова, мягко и беспокойно.

— Что у тебя на душе?

— У меня… — пробормотал Пилот. — У меня такое чувство, будто я занимался любовью с самим собой.

Женщина рассмеялась.

— Вот глупости! Это во-первых, во-вторых, у нас здесь все позволено, а в-третьих… тебе сколько осталось?

— Лет восемь, — насторожился Пилот.

— Вот, а мне — год. Максимум — полтора. Есть ли у нас время задумываться о том… о чем не стоит задумываться?

— Как — полтора? А как же регулирование энтропии, поддержание линий в жизнеспособном состоянии…

— Экономически выгодных линий, my dearling. Только экономически — или чем-нибудь еще — выгодных. Моя, к сожалению, к таковым не относится. Из нее сделали полигон. Так что пойдем лучше ко мне и займемся чем-нибудь полезным…

Эпизод 17

Море мерно лизало пляж мелкими волнами, над головою сияли яркие южные звезды, горизонт, обозначенный разноцветными огнями санаториев и пансионатов, казался далеким и близким одновременно… и было просто прекрасно снова чувствовать себя молодым и беззаботным, наслаждаться чистым воздухом, морем, тишиной… и чувствовать в своей ладони мягкую и теплую руку девушки.

Он знал, что это всего лишь сон, и что до нелепой и глупой до обидного размолвки оставалось менее суток — знал, и наслаждался каждой секундой воспоминания.

Они гуляли по ночному пляжу, говорили друг другу всякие глупости, смеялись — и целовались, целовались самозабвенно и отвлеченно, не обращая внимания на попадающиеся время от времени такие же счастливые парочки.

Впрочем, те вели себя точно так же.

А потом была лесенка с широкими перилами, горячие губы девушки, гибкие ноги и прерывистое дыхание, шепот и нервная дрожь, стон и обжигающая волна любви.

А потом они снова гуляли по узкой полоске ракушек у самого прибоя, девушка со смехом искала "куриного бога[19]", прикладывала к уху ракушки — «а почему эта шипит, а эта не шипит?»… «ой, а этот… нет, тоже без дырки, брось его в воду…»

Он размахнулся и что было силы швырнул злополучный камешек в волны.

Огромный фонтан воды поднялся в небо, грохот ударил в уши, и едва слышная музыка, доносящаяся из какого-то пансионата, так же внезапно превратилась в тоскливое завывание сирены.

Пилот проснулся — мгновенно, и, еще не очень соображая, схватился за пистолет.

Женщина тоже вскочила и, не раздумывая, бросилась к коммуникатору.

— Воздушная тревога! — заголосил вдруг тот. — Неизвестные объекты в опасной близости! Всем приготовиться к отражению атаки! Повторяю, всем приготовиться к отражению воздушной атаки с воздуха!

Сирена не умолкала.

— Пойдем! — женщина торопливо натягивала белье. — Не одевайся, все равно натягивать ППК. Быстрей, быстрей!

Не задавая лишних сейчас вопросов и не выпуская пистолета из рук, Пилот бросился следом.

Они пробежали по каким-то коридорам, смешиваясь с толпой таких же полу— или совсем раздетых сонных обитателей базы, кто-то больно заехал какой-то бесформенной железякой Пилоту в бок, кого-то он сам зацепил пистолетом — и наконец очутились в огромном ангаре с уже наполовину открытой аркой выхода.

Люди, на ходу затягивая ППК, запрыгивали в кабины истребителей… а вот дальше начиналось непонятное, для Пилота, по крайней мере — натянув шлемы и опустив рамы ложементов, летчики замирали в неподвижности, а машины, наоборот, начинали проявлять все признаки разумной жизни — закрывали фонари, проверяли рули, закрылки и прочие движущиеся части, по очереди поднимались на метр над бетоном пола и рулили к выходу.

Пилот недоуменно перевел взгляд на свою спутницу, та так же недоуменно — «ну, чего медлишь?» — взглянула на него… и внезапно грубо выругалась.

— Я совсем забыла… — произнесла она, прикусив губу. — Ты же не наложил нашу матрицу!

— Ну да… — Пилот еще не до конца понял ситуацию.

— …Значит, и летать на наших машинах ты не сможешь!

— Тьфу!

Наступила пауза — тягучая и бессмысленная, только все так же тревожно и тоскливо выла сирена, спокойно и методично, словно на учениях, взлетали истребители, и людей в ангаре становилось все меньше и меньше.

— А что у вас за особенности? — немного виновато спросил Пилот.

— Особенности? — не поняла женщина. — Ах, да. Ну, прежде всего, другая система управления. Вы использовали сенсорные перчатки и проекцию лазером на дно зрачка. А мы проецируем прямо в мозг… и оттуда же берем управляющий сигнал.

— Ничего себе! Так это уже не пилоты, это киборги какие-то!

— Зачем же так презрительно? — возмутилась Контактер. — В остальном они нормальные люди… такие же, как и я.

— А что… — начал было Пилот и вдруг взгляд его упал на зажатый истребителями в самый угол странный, но явно летательный аппарат. Узкий корпус, куцые крылья, огромные сопла сзади и пасти воздухозаборников спереди что-то явно напоминали. — А это еще что?

— Это? Трофей с какой-то отсталой линии. Атмосферник. Движок то ли водородный, то ли даже керосиновый. И система управления примитивная — ручка. На нем никто даже летать не умеет. А что?

— Да так, — протянул Пилот. — Просто моя матрица содержит сведения о таком аппарате.

Кресло оказалось даже удобнее, чем рассказали фальшивые воспоминания матрицы, ручка управления легла в ладонь и как будто стала ее продолжением, а сектор газа словно прирос к левой руке. Единственным существенным недостатком системы управления «трофея» была необходимость постоянно переводить взгляд с лобового стекла на приборы.

Женщина поцеловало его на прощание, сама опустила светофильтр шлема и быстро отбежала в сторону.

По сравнению с мягким гулом магнитодинамических двигателей истерический визг турбин показался оглушительным. Самолет вздрогнул и мягко двинулся вперед — прямо по желтой пунктирной линии. Стены туннеля мелькали все быстрее и наконец слились в одну мутную серую полосу, круглый и яркий просвет впереди вдруг взорвался ослепительным днем, Пилот осторожно взял ручку на себя — и даже с некоторым удивлением отметил мягкость, с которой истребитель оторвался от бетона.

Пилотировать атмосферник оказалось сложнее и интереснее.

Мягкость — вот первое впечатление, отмеченное Пилотом. Постоянный вектор тяги двигателей сразу отменил чуть ли не половину привычных воздушных маневров. Отпали «кобры», горизонтальные развороты, незаметные скольжения в стороны и изменения высоты, резкие, «на пятнадцать же» торможения и прыжки.

Мощность — вот было второе. Сразу неосторожно врубив форсаж, Пилот чуть не задохнулся от перегрузки, с трудом выругался и с удивлением разглядел букву "М" на индикаторе скорости. Мгновение спустя ему стало понятно, почему пилоты Воюющего мира так легко расправились с грозным штурмовиком. Магнитодинамички не были способны вот так, с места, рвать в карьер.

— Даю уточнения! — ожили вдруг наушники. — Атакуют летательные аппараты с атмосферными двигателями! ЭМИ неэффективен! Скорость колеблется от полмаха до четырех… поправка.. до пя... до шести махов! Поправка…

Голос внезапно исчез в потоке шумов и тресков, где-то за горизонтом полыхнуло, и вверх поползло черное туловище ядерного гриба.

Пилот присвистнул и взглянул на зеленое окно радара. Разумеется, оно было пустым.

— Ясно… — пробормотал он несколько обескураженно. — Стелсы[20], значит. Ну что ж…

Он выключил радар, дабы не привлекать внимания. Инфракрасный датчик показал аномалию слева-сверху, Пилот ставшим уже инстинктивным движением потянул ручку на себя — и горизонт послушно уполз под приборную доску. Датчик обрадованно засигналил, почти одновременно перепуганно замигал индикатор облучения — и на радаре появилась отметка.

— Ага! — кровожадно рассмеялся Пилот. — Целиться-то как-то надо!..

Он чуть довернул машину, заснял отметку в рамку прицела и снова толкнул сектор газа к отметке "Ф". Турбины взвыли и отключились. Стремительный поток воздуха ринулся через вспомогательные каналы прямо в сопло, бесцветное, но невероятно жаркое водородное пламя раскалило его до температуры плазмы, выбросило назад — и истребитель рванулся вперед, точно подстегнутая лошадь.

Датчик показывал аномалии слева и справа, Пилот потянулся было к переключателю огня — затем снова взглянул на радар и моментально передумал, а тем временем в перекрестии, грубо выцарапанном на лобовом стекле, появилась серая точка, обросла крыльями. Пилот щелкнул гашеткой — и с наслаждением ощутил рев и сотрясение корпуса, распарывая огненными трассами вражеский фюзеляж.

Странно — но управляя примитивным атмосферником, Пилот получал большее удовольствие, чем сидя в кабине самого современного штурмовика с магнитодинамическими двигателями, работающими в любой среде, и совершенной системой управления. Ощущение грубой силы в руках, не ограниченной никакими компьютерными советчиками, зрелище цели, загнанной в прицел филигранными движениями руки, грубое, лишенное своего странного разума, но мощное вооружение создавали ни с чем не сравнимое чувство физической близости с жертвой, и Пилот снова почувствовал острое, чуть ли не сексуальное, наслаждение.

Следующий вражеский летчик успел заметить его атаку и попытался вывернуться — но пилотирование не очень-то маневренного реактивного дракона сильно отличалось от изящного сражения винтовых или магнитодинамических машин, и Пилот двумя очередями разнес ему крыло, чудом увернулся от обломков и снова пошел по широкому кругу, больше всего внимания уделяя инфрадатчику.

— Эй, на атмосфернике! — вдруг снова захрипели наушники. — Слева от тебя три цели, дистанция сто двадцать, вектор семьдесят, скорость шесть… поправка, семь, поправка, разгоняются, в общем. Нам их не догнать, попробуй сам разобраться. Будет выбор — посади.

Пилот поморщился, но бросил в микрофон короткое «о`кей!», слегка довернул к западу и привычно уже толкнул сектор газа к отметке "Ф".

Целей в самом деле оказалось три, шли они классическим звеном и явно пытались уйти. Пилот с нервным смешком подавил в себе желание зайти в хвост левому и свалить его первой же очередью, и вместо этого пристроился сбоку и включил бортовые огни.

Враги повели себя подобно стае мальков при встрече со щукой — бросились врассыпную, один пополз было вверх, остальные ринулись в разные стороны со снижением. Пилот пожал плечами, пристроился к любителю высоты… и вовремя оглянулся. «Дезертиры», преодолев страх, уже заходили ему в хвост.

«Молодцы!» — одобрительно подумал Пилот.

Увернуться от них особого труда не составляло, но он сознательно снова пристроился рядом с передним штурмовиком и покачал крыльями.

Задние коротко рыкнули орудиями. Трассы, как и рассчитывал Пилот, прошли где-то снизу, тем не менее ощутил он себя очень неуютно, и поспешно ушел на иммельман.

Штурмовики снова, как ни в чем не бывало, выстроились звеном.

«………..!……….!………..!» — мысленно высказался Пилот, затем подумал и добавил пару выражений вслух.

Штурмовики продолжали разгон.

«Интересно, на какой скорости и высоте они обычно устраивают Переход? — тоскливо подумал он, припоминая, что обычно это явление сопровождается приличным сотрясением воздуха. — Может, все-таки завалить?»

Пилот снова пристроился сбоку, в недосягаемости от курсовых орудий, и понадеялся, что турелей у врагов нет — ни ручных, ни автоматических.

Он мигал огнями, качал крыльями, рыскал носом до тех пор, пока у самого не закружилась голова, затем тяжело вздохнул, резко развернул машину и снизу-слева аккуратно поджег два слегка отставших штурмовика.

Оба почти мгновенно взорвались, что на такой скорости было совершенно неудивительно, третий снизил скорость, покачал крыльями и послушно пошел на посадку.

— Идиот! — заорал Пилот, как только приоткрылся фонарь его самолета. — Я ж вам и крыльями махал, и чуть ли не под носом танцевал, и задницу под пушки подставлял — какого члена вы перли, как на буфет!

Пленный изумленно оглядывал ангар, толпу выжатых, как лимоны, летчиков, странные летательные аппараты, и чувствовал себя явно нехорошо.

Пилота чуть ли не силой вытащили из кабины, пару раз подбросили в воздух под одобрительный рев всех присутствующих, уронили, так же быстро с помощью какой-то машинки привели в идеальное состояние, осторожно опустили на пол и расступились — Контактер бросилась ему на шею и приникла к губам долгим поцелуем.

— Эй, — послышался вдруг хриплый голос. — Ты, сука!

Женщина изумленно оглянулась, Пилот так же изумленно поднял голову — пленный летчик встал в свой тесной кабине, глаза его горели странным фанатичным огнем; пистолет в руке дрогнул раз, другой, две дымные трассы бесшумно протянулись и с глухим кашлем погасли в груди женщины.

На удачливом стрелке сразу же повисло с десяток человек, но было уже поздно.

— Почему… — успела пробормотать Контактер, мягко оседая в руках Пилота, затем лицо ее приняло удивленное и по-детски обиженное выражение, изо рта потянулась вниз струйка крови и веселые, живые, сияющие глаза ее закрылись навсегда.

Эпизод 18

Наступил вечер, и Пилот, разобравшись с местными аналогами водки, нажрался, как свинья.

Эпизод 19

— На самом деле все объяснимо и даже по-человечески понятно, — медленно проговорил Психолог. — Ты бы тоже особо не задумывался, увидев того толстяка…

— Какого еще толстяка? — выдавил из себя Пилот.

Говорить ему не хотелось. Собственно, ему уже ничего не хотелось, но Психолог, сам напрашиваясь на эту встречу, был уж очень настойчив, из разряда тех мужчин, которым проще дать, чем объяснить, что не хочешь.

— Который организовал нападение на… нашу обшую знакомую.

— А…

Странно, но даже при этом, еще несколько часов назад очень болезненном воспоминании, Пилот почувствовал всего лишь легкое сожаление — и ничего больше.

— Признайся, ты бы убил его? — настаивал Психолог.

— Ну, убил бы. Отстань.

— Я понимаю, тебе от этого не легче. Но парню, который пристрелил Контактера, сейчас еще тяжелее. Они там понятия не имели о матрице, о наших движках… вообще ни о чем. Они просто отразили налет амазонок, захватили их атмосферник с параприводом — примитивным, конечно, — построили свой и вошли в войну. Вошли абсолютно неподготовленными, с трудом поконтактировали с несколькими соседними линиями — еще более отсталыми, а затем… затем амазонки выжгли их линию, причем методы у них, я тебе скажу… Брррр... Ну представь, что чувствовал парень, когда увидел здесь одну из них?

— А мне насрать! — отрубил Пилот. — Я даже не знаю, кто такие эти твои амазонки…

— Сейчас объяс… — обрадовался было Психолог.

— ...И знать не хочу! Оставь меня в покое.

Пилот подошел к стенному шкафу, достал бутылку чего-то сильноалкогольного и с размаху приложился к горлышку.

— Я все могу понять… — сказал он после длительной паузы. — То, что погибли люди, пусть даже ни в чем не виноватые — это понятно. Это война, и они знали, на что шли. Но…

Он приложился к бутылке снова.

— Но почему гибнут в основном те, кто так или иначе со мной связан? Что я — Азраил? Если я притягиваю смерть, то почему она обходит меня и старательно выбивает тех, кто меня окружает… кого я люблю…

Пилот покачнулся, выругался, и недоуменно взглянул на уже полупустую бутылку.

— На, выпей со мной. И будь наготове — она придет и за тобой!

— Она — это смерть? — спокойно поинтересовался Психолог, принимая бутылку.

— Нет, теща! — съязвил Пилот. — А потом — за тем, следующим, кто придет меня утешать.

— Я не собираюсь тебя утешать! — вдруг с полковничьими нотками в голосе рявкнул Психолог. — Я только пытаюсь вдолбить в твою scheisekubbel[21], которую ты почему-то называешь головой, хоть пару разумных мыслей!

— Это каких же?

Как ни странно, такой нехитрый прием подействовал на Пилота лучше, чем рекомендованные Ящиком фрейдистско-юнговские ухищрения — пациент вышел из психологической комы и проявил некоторый интерес.