На подобном мероприятии я «имел честь пребывать» впервые. Насчет имения чести выразился, разумеется, Выбегалло — причем на полном серьезе. И зачем-то добавил:

— Мон шер.

Плюс к обычной компании присутствовали также люди, которых я никогда в институте не видел. Зато, как оказалось, они меня видели:

— Здравствуйте, здравствуйте, Саша, — невысокий кругленький мужичок как бы случайно оказался рядом. Характерной его особенностью была лысина, покрытая легким пушком и начинающие отрастать брови. — Много о вас наслышан...

— А, собственно... — начал было я, но мужичок понял меня с полуслова и сделал вид, что немного обиделся.

— Ну как же, как же... — протянул он. — Я парторг нашего института. Всегдашний Иван Сергеевич. Неужели не слышали?

Я не слышал. Но признаваться, конечно, не стал — зачем человека обижать.

— Я так и думал, — расцвел Всегдашний. — А что раньше не познакомились — так я сам и виноват, все никак времени не было зайти. Ну а на собраниях вы пока не присутствуете... по вполне понятной причине.

Честно говоря, я сначала не понял — ни о собраниях, ни о причине, потом вспомнил должность Ивана Сергеевича — и понял насчет собраний. А насчет причины он сам же и подсказал:

— Кстати о причине. Не пора ли вам...

Разумеется, было пора. Уже лет пять как пора. И если бы дело ограничивалось только партийными взносами, то я бы, пожалуй, и не задумался — ну, подумаешь — партия. Ну, надо — так надо. На доброе дело и трешки не жалко. Однако когда я вспоминал о партийных собраниях...

— Ну ладно, мы еще об этом поговорим...

В зал вошел Янус Полуэктович Невструев, ведомый под руку Кристобалем Хозиевичем; тот блеснул черным оком — и Всегдашний как-то сразу привял и отошел. Я заметил, что примостился он поближе к трибуне — и в то же время так, чтобы сразу же не бросать в глаза.

Еще одного товарища я узнал — при поступлении подписывал у него какую-то бумажку. Товарищ был специфический — плотный, крепкий, непроницаемый. Чувствовалось, что такому можно доверить военную тайну. И он ее никому не отдаст.

Группа парней помоложе уселись в глубине зала, кучкой, и перешептывались о чем-то своем. На руководителей они пока были мало похожи, на товарищей специфических тоже не тянули, но некую печать на челе несли, следовательно, представляли здесь отдел оборонной магии.

На Выбегалло они почему-то подчеркнуто не смотрели.

Амвросий Амбруазович же, удостоив меня почти доброжелательным взглядом, склонился над блокнотиком и что-то уже записывал — скорее всего, чертиков рисовал.

Ну и, конечно же, присутствовал Седловой, причем присутствовал в самом углу. Думаю, если бы он мог сжаться еще сильнее, то заинтересовал бы отдел астрофизики — те как раз носились с идеей искусственного коллапсара. Правда, пока не совсем понятно было, в чем можно его сохранить.

Начальство тем временем уселось в президиуме, туда же взобрался и товарищ из первого отдела, постучал карандашом по графину — и шум в зале стих.

— Товарищи! -весомо сказал он. — Прежде чем мы начнем...

— Кх, — сказал Янус Полуэктович, и главный охранитель секретов немного сбился.

— Да. В общем, напоминаю всем присутствующим о необходимости сохранять в тайне то, что вы сейчас услышите. Все давали подписку, и все знают, что бывает за разглашение. Напоминаю, что нельзя записывать, зарисовывать, конспектировать...

Выбегалло вздрогнул и захлопнул блокнот.

—... а также каким-либо магическим образом фиксировать...

— Кх, — повторил Янус Полуэктович, и секретчик закончил еще быстрее, чем, наверное, планировал.

— Передаю слово парторгу нашего института Всегдашнему Ивану Сергеевичу!

Всегдашний выкатился на трибуну весело, как футбольный мяч на дорогу, и сходу начал:

— Здравствуйте товарищи как вы сами конечно понимаете партия и правительство делают все чтобы еще более повысить уровень благосостояния советских людей и защитить их от посягательств загнивающего капитализма мы добились больших успехов в областях которые позволяют уверенно показывать миру все преимущества социалистического строя воля к победе и устремленность в светлое коммунистическое будущее воспитанные партией и правительством

— Кх, — сказал Невструев.

— партией и правительством, — с нажимом повторил парторг и к удивлению абсолютно всех Янус Полуэктович немного привял.

— ...однако в отдельных областях .мы с сожалением должны констатировать имеющее место некоторое отставание связанное в основном с отдельными ошибками допущенными отдельными лицами...

— Кх, — сказал Невструев. — уже более настойчиво, и парторг сделал вид, что он и так подходит к концу и на удивление кратко сказал, что:

а) коммунистическая мораль позволяет в интересах коммунистического общества изымать из вымышленных миров предметы и знания, которые могут быть использованы для приближения торжества коммунизма во всем мире;

На слове изымать парторг немного споткнулся и кто-то сзади громким шепотом подсказал: «коммуниздить»; Всегдашний зыркнул исподлобья, но отвлекаться не стал;

б) именно с этой целью, при поддержке государственных (кивок в сторону секретчика) и партийных (скромно опустив глаза) органов была организована третья экспедиция в вымышленные миры с целью импорта как материальных предметов, так и технологий, которые могут быть применены для вышеуказанной цели, которая, в свою очередь, является первоочередной...

— Кх, — в третий раз сказал Янус Полуэктович; Всегдашний скороговоркой сообщил, что передает слово отважному вымышленавту Александру Привалову, а сам поспешно скатился с трибуны.

У меня вспотели руки. Седловой шевельнулся в своем углу, и я снова вспомнил о коллапсаре.

Однако Невструев благожелательно кивнул, Кристобаль Хозиевич тоже смотрел заинтересованно, сзади тыкал в спину пальцем грубиян Корнеев... выхода не оставалось.

— Как известно, товарищи, — начал я, и Хунта, видимо не ожидавший такого тона, изумленно поднял глаза. Выбегалло, наоборот, взглянул с одобрением, дернулся было к блокнотику, опомнился и поспешно сунул руку в карман.

— Экспедиция была организована с целью изьятия предметов и технологий из миров, которые мы условно называем «постстеновые» — то есть, изображающих общество после падения Железной Стены. Судя по первым образцам, привезенным товарищем Выбегалло...

На этот раз Амвросий Амбруазович скромно потупил глазки.

—... в первую очередь там развивались технологии накопления и обмена информацией. Вычислительные мощности ЭВМ, доставленной ... таковы, что расчет, например, траектории...

— Кх, — сказал Янус Полуэктович, и я понял, почему на этом невинном звуке докладчики вздрагивали.

— Поскольку грузоподъемность машины для путешествия по вымышленным мирам ограничена...

Седловой сжался так, что я забеспокоился.

— ...было решено в первую очередь импортировать носители информации, с упором на военную, медицинскую, ракетно-космическую тематику...

...то, что в секретную лабораторию меня не пустят, было понятно. Вся надежда, как откровенно выразился Невструев перед стартом, на то, что технологические секреты устаревают довольно быстро. Еще лет двадцать — сказал он — и каждый школьник будет знать, как построить, например, атомную бомбу. Еще столько же — и системы самонаведения будут изучать на втором курсе. Лет через шестьдесят современные планы ядерного удара можно будет купить в букинистическом магазине, а если нет — то наверняка они будут описаны в шпионских романах. Да на события сорок первого года можно будет взглянуть как бы со стороны...

Последней фразы я, честно говоря, не понял — но уточнять, разумеется, не стал. И так указаний было достаточно. Оставалось...

Почему-то я не стал говорить «поехали!».

... — довольно быстро преодолел эпоху прозрачных изобретателей...

Седловой опять сжался, хотя, ей-богу, я вовсе не имел в виду персонально его.

— ... были некоторые проблемы с областью падения стены..

Видимо, я избрал неудачный маршрут — стена не просто упала, а рухнула, и чудовищные машины «оттуда» двинулись по цветущим полям, светлым и чистым городам, автоматическим фабрикам и мирным научно-исследовательским институтам. Я утешал себя тем, что все это выдумано и никогда, никогда, никогда реально не осуществится. Однако что-то взорвалось совсем рядом и я увеличил скорость.

— мир, откуда товарищем Выбегалло, были изъяты уже упоминавшиеся предметы, я пропустил намеренно, поскольку со стороны его обитателей могли возникнуть вопросы о правомерности приобретения упоминавшихся предметов...

Сволочь Выбегалло! Нихрена он там не платил! Мне чуть не накостыляли, хорошо еще машина не успела до конца сфокусироваться.

—...наконец, я остановил выбор на мире, который показался мне одновременно перспективным и безопасным.

А самое главное — в нем были книги!

Множество! Любых! Я с ходу заграбастал себе ПСС братьев Стругацких — роскошное подарочное издание; потом наткнулся на Лема — в еще более красивом переплете...

И только через полчаса задумался о том, что авторов всех многотомников — знаю.

Впрочем, многотомниками можно было приближенно считать и серии карманных изданий — они стояли целыми полками, стопками, штабелями — но почти на каждом то ли блондинка обнималась с брюнетом, то ли рука с пистолетом смотрела читателю прямо в лицо, да и фамилии были подозрительно одинаковы — Борцова, Марцова, Торцова, Дурцова — в общем, я подумал, и решил, что в такое литературе секрета атомной бомбы не обнаружишь. А если вдруг он и упоминается, то в виде пистолета калибра 45 миллиметров. Или вертолета с водородной бомбой на борту. Или той же бомбы — но с обязательным циферблатом на борту, который показывает время до взрыва (причем с учетом часовых поясов).

Учебников не было.

Не было и нормальных книг с твердыми, солидными переплетами, со скромными, но весовыми фамилиями обложке, с краткими емкими названиями... странно, но, заметив это, я заметил, что и покупают-то книги только две категории людей, причем обе — женского пола.

Или слегка истеричные дамочек — те берут покеты. Или солидные, ухоженные... но как бы это поделикатнее выразиться... в общем, выбирают они по цвету обложки. Одна так даже вытащила фотографию мебельного гарнитура и долго прикладывала к такому же по отделку собранию сочинений — я даже не стал смотреть, кого именно.

Огорченный, я двинулся дальше — но тут же затормозил так, что чуть не вылетел из седла.

Бедный изобретатель моего транспортного средства чуть не подпрыгнул и даже хотел что-то сказать — но не решился.

Я увидел, что люди все же читают!

Читают в общественном транспорте, на остановках, на лавочках в парках, и даже... — я слегка запнулся — гм... дома.

Выбегалло поднял брови, но развивать тему я по понятным причинам не стал.

Люди читали книги с экранов! Они использовали крохотные машинки — вроде карманных зеркал, только в более толстом пластмассовом корпусе. Собственно, вот...

Я небрежно вытащил из кармана машинку и поднял над головой. Зал настороженно замер.

— Честно скажу — сначала у меня были сомнения. Мне казалось, что аппарат, который содержит экран, память — причем немаленькую, не менее мегабайта!, средства обмена данными... да еще много чего, не удастся упаковать в такую коробочку...

Почти все в зале кивнули.

— Оказалось, что этой модели, например...

Я не удержался, и сделал паузу. Зал смотрел на меня тысячью глаз и ловил каждый звук. Что ни говори, а это было приятно.

— Двести пятьдесят шесть мегабайт..

Ответом было дружное «Аххххх!» — а я продолжил:

—...плюс можно вставлять карточки — по гигабайту каждая!

— Кх.. — сказал Невструев, но на этот раз его следовало понимать так: «вы не ошиблись?» — «нет, Янус Полуэктович, не ошибся!»

— ...кроме того, этот компьютер (на слове компьютер Невструев слегка поморщился) содержит средства выхода в сеть, соединяющую все компьютеры в мире.

Мертвая тишина держалась не меньше минуты. Только потом парторг захлопнул рот и выдал:

— Так что же это получается... выходит, коммунизм победил?

Логику подобного предположения мы разбирали потом долго и нудно, получилось что-то вроде цепочки:

Все соединены — все могут обмениваться информацией — никакой первый отдел не уследит — секретов нет — врагов нет — противоречий в обществе нет — коммунизм?

Но интонация у товарища Всегдашнего была такая, что лет тридцать назад его взяли бы прямо в зале.

Я еще долго рассказывал, что это, к сожаление, не совсем так, и общество ТАМ еще не совсем коммунистическое, и секреты есть, и есть целая наука, которая занимается вопросами из охраны, кроме того, из художественной литературы я нашел там удивительно мало, и практические все фамилии мне были знакомы, и вообще создавалось впечатление, что кроме Борцовой, Марцовой, Торцовой, Дурцовой никто не пишет, и непонятно почему, и еще много, много, много чего, но совершенно неожиданно первым опомнился Выбегалло и срезал меня под корень.

Одним вопросом.

— Простите, — сказал он, забыв от волнения французский. — Но если люди обмениваются информацией свободно... то есть, бесплатно... тот как же тогда... еще раз простите... из каких средств... автор книги может получить, так сказать, ГОНОРАР?!

И такое искреннее изумление слышалось в его голосе, что я (впервые! впервые за все время работы!) ему посочувствовал.

А может быть, даже ответил бы, но тут вскочил Ойра-Ойра.

— Простите, Саша, — слегка волнуясь, выдавил он. — Я понимаю, что мы имеем дело всего лишь с одним из выдуманных миров. Здесь могут быть конечно, и карманные ЭВМ.. и гигабайтные, как вы сказали, карточки памяти. Но…

Он запнулся.

— Что, неужели у кого-то из авторов хватило фантазии предположить, что у всех людей…

Всегдашний вдруг насторожился.

— …абсолютно у всех!.. имеются одинаковые творческие способности?

В логику этого вопроса я тоже въехал не сразу. Творческие способности? Ага… то есть, раз почти каждый имеет компьютер… который виден всем остальным компьютерам, вместе взятым… и каждая его мысль доступно всем… ага! Хитро, хитро, ничего не скажешь.

— Нет, — сказал я. — Это не так.

Ойра-Ойра присел. Вместо этого заинтересованно блеснул глазами Кристобаль Хозиевич.

— Пишут, конечно, многие…

Я говорил, но одновременно думал, что мне никогда не подняться выше руководителя отдела. Никогда не стать гением. И даже просто выдающимся ученым, как пишут в газетах. Потому что мне до такой логики и быстроты мышления еще расти и расти.

И, наверное, никогда и не вырасти.

— Так вот. Пишут, конечно, многие. Собственно, все, кому не лень. Статьи, романы и повести. Результаты научных исследований. Интересные и неинтересные разработки. Описывают буквально все. Какая-то девушки…

Я немного смутился.

—…описывала свои интимные отношения одновременно с двумя партнерами.

Смутился я оттого , что дочитал этот блог до конца.

— Но ведь! — Ойра-Ойра снова хотел вскочить, но все-же сдержался. — Тогда как, как в этом потоке найти…

Он наверняка хотел выразиться как-то витиевато, но похоже, сам же отнес своим слова насчет потока к себе же — и передумал.

— Как в потоке плохой литературы, никчемушных исследований и дурацких разработок…

О шлюхе-блоггерше Ойра-Ойра ничего не сказал.

—…найти единственное, быть может, единственную жемчужину?

— Никак.

Вот после этого и наступила настоящая тишина.

Я сошел с трибуны. На Седлового было жалко смотреть. На меня, наверное, тоже.

— Простите, Саша…

Выбегалло все-таки выхватил меня после совещания.

— Простите, мон шер Саша… — начинал он, как обычно, издалека. По роже видно было, что ему хочется не начинать вообще — но уж очень животрепещущий был вопрос. Я даже, догадывался, какой именно.

— Еще раз простити, мон ами Александр…

Выбегалло вдохнул и все-таки разродился:

— Так как же все-таки быть с гонорарами ?

— А, — я, собственно, так и предполагал. — С этим как раз очень просто. Вот.

К счастью, закладки в компьютере ставить и убирать еще проще, чем в обычной книге.

— Читайте!

Выбегалло выхватил прибор у меня из рук и, можно сказать, впился в него глазами.

«Она вымыла голову шампунем „Видаль-Сассун“ и привычно отметила, что оттенок ее волос…»

«Джон схватил пистолет производства фирмы Smith&Wesson и выстрелил десять раз подряд, что было возможно только для этой модели...»

«Фешенебельный отель „Гедонизм-2“ располагался самом красивом месте не только Ямайки, но и Земли... Его кухня была бесподобной...»

«Пиво „Оболонь“ заслуженно пользовалось популярностью среди писаталей. При цене две с половиной гривни за бутылку...»

— Ах, вот оно что... — Выбегалло с явным облегчением вернул мне прибор. — Благодарю вас! Благодарю вас-с, благодарю вас-с...

Несомненно, идея упала на благодатную почву.

Я понял, что великим компилятором мне тоже не быть. Мне, чтобы обнаружить и понять, как действует, и как может быть оплачена скрытая в тексте реклама, понадобилось около часа.

— А знаете что, Александр, — оказалось, что перехватить меня хотел не только Амвросий Амбруазович. Седловой вернул себе более-менее нормальный, и даже слегка заговорщицкий вид. — А давайте-ка мы эту машину… того!

— Кого? — сначала я даже не понял, о чем речь.

— Ну, того. Уничтожим. Разберем на запчасти. И спишем.

— Да вы что? — уж от кого-кого, но от изобретателя я этого не ожидал. — Зачем? Почему? Чем она вам… а, впрочем догадываюсь…

Мне в очередной раз стало беднягу немножко жаль.

— Ну что вы, Луи Филиппович, — принялся я его утешать. — Ну, подумаешь, еще один невозможный мир. Нежизнеспособный. Да сколько их напридумывали, да мало ли кто из писателей чего наплел. Может и…

— Не может, — вдруг неожиданно твердо возразил Седловой. — С чего, Саша, вы взяли, что мир нежизнеспособный.

— Ну как же… — на мой взгляд это было вполне очевидно. — Ну вот же признаки… Не читают… Книги по обложкам выбирают… Фантастикой не интересуются…я разве не сказал, что там называют фантастикой? Сказки! Сплошные эльфы да луки со стрелами! У них книги не то что направления прогресса указывают — а вообще за наукой не успевают! Разве такое возможно?

— Действительно… — Седловой улыбнулся. — И в самом деле, Саша… это вы здорово! Утешили меня, старика! А то я уж подумал…

Он ушел, и я так никогда и не узнал, что именно он подумал.

А машину снова уволокли на склад, и там она стояла долго и нудно, пока кто-то не скрутил литиевый аккумулятор.

Спрашивается, на кой? Много запасенной энергии, это конечно прекрасно — но куда его ? Он и для фонарика, и для приемника — мелковат будет!