«После такого интервью отставка Старкова была неизбежна», — считает один из самых знаменитых спартаковских ветеранов Геннадий Логофет, и вряд ли теперь найдется человек, который эту мысль оспорит. Несмотря на второе место в чемпионате — 2005, Старков не добился в «Спартаке» такого авторитета, который позволил бы убедить руководство клуба и особенно болельщиков, что единственная причина столь резкого выступления Аленичева — обида за хроническое непопадание в стартовый состав. В конце концов, не болельщики, а игроки два года подряд выбирали Аленичева капитаном команды. Последний раз они сделали это на февральском сборе «Спартака» в Испании. И если спустя два месяца капитан дал такое разгромное интервью, это могло означать только одно: между командой и тренером нет не то что нормального — вообще никакого контакта. Потому что Аленичев — это не отдельно взятый футболист, а человек, которому доверяет весь коллектив.
      Сам латвийский тренер, правда, вначале не понял, что обречен. По окончании пресс — конференции после матча с «Локомотивом» он заявил, что Аленичев воткнул ему «нож в спину», обвинил капитана во лжи и подлости. Правда, конкретизировать свои декларации Александр Петрович не захотел, фактов обмана не привел. И на тему интервью Аленичева еще долго публично не высказывался.
      Позже нашлись люди, для которых это стало очередным подтверждением интеллигентности и воспитанности Старкова, нежелания этого тренера выносить на общее обозрение грязное белье. На мой же взгляд, это — бесхребетность. Если тебе публично бросили очень серьезные обвинения, в частности в двуличии, ты обязан ответить. Тем более что обвинителем было не какое-то ничтожество, чьих слов можно просто не заметить.
      В своих интервью после отставки Старков даст понять, что рассчитывал на гораздо большую поддержку со стороны боссов клуба. Звучало это так: «Последующие две недели (после интервью Аленичева) и замедленная реакция руководства клуба на демарш игрока показали мне, что я остался один против всех, против потока грязи и критики любого рода. На мой взгляд, руководство клуба могло и должно было, если того хотело, занять более жесткую и понятную всем позицию. Создалась столь ненормальная ситуация вокруг команды и тренера, что самым логичным и верным ходом стала отставка».
      Под словом «руководство» явно подразумевался конкретный человек — генеральный директор Сергей Шавло. Потому что о Федуне Старков заявил как раз обратное: «Он был первым, кто позвонил мне в тот день, когда интервью было опубликовано, и выразил полную поддержку в мой адрес».
      Интересное дело: по итогам истории с капитаном «Спартака» обижены на Шавло оказались и Старков, и сам Аленичев. Первого генеральный директор не поддержал, второго подверг остракизму — причем большему, чем подразумевалось контрактом. Впрочем, о роли Шавло во всем случившемся — роли явно не последней — мы еще поговорим. А пока вспомним, как уходил Старков.
 
      23 апреля, то есть через 15 дней после выхода в свет интервью Аленичева, «Спартак» играл в Лужниках с «Москвой». Кстати, именно встреча с этим соперником и на этом стадионе в первом туре чемпионата 2005 года надломила карьеру капитана красно — белых в пору его второго пришествия в «Спартак». В тот мартовский день Аленичев не реализовал пенальти, и команда Старкова проиграла — 0:2. Но хуже всего было то, что футболист получил серьезную травму колена, от которой полностью оправился только в конце сезона…
      А сюжет нынешнего матча против «Москвы» получился крайне нетривиальным. Первый тайм был лучшим отрезком «Спартака» в сезоне — 2006. Красно — белые выиграли его — 3:0, могли забить и больше. А после перерыва все перевернулось — не в последнюю очередь, правда, из-за судейских ошибок. Сразу после игры рефери Юрий Баскаков просмотрит спорные эпизоды — и сам (!) попросит инспектора матча выставить ему неудовлетворительную оценку. Более того, тем же вечером расстроенный судья позвонил знакомому журналисту «Спорт — экспресса» Владимиру Константинову и через газету попросил передать свои извинения болельщикам «Спартака» за два эпизода, в одном из которых неверно назначил пенальти, а во втором — отменил чистый гол Павлюченко.
      Но я все равно убежден: не только и не столько из-за судейских ошибок «Москва» свела вничью безнадежный, казалось, матч. Еще до того, как Баскаков оплошал с пенальти и Кириченко сделал счет 1:3, по штрафной «Спартака» игроки «Москвы» гуляли, как по собственному двору. А после этого пенальти красно — белые и вовсе рассыпались на куски.
      Объяснение тому было связано не только с психологией, но и с физиологией. В приватном порядке игроки позже рассказали, что на тренировках накануне матча Старков буквально загонял их прыжковыми упражнениями. Не в последнюю очередь потому футболисты во втором тайме и встали…
      А Старков пришел на пресс — конференцию и заявил: «Я готов к непростому решению. После разговоров с руководителями клуба буду готов его озвучить. Это произойдет в течение трех — четырех дней». Если переводить с родного для Александра Петровича эзопова языка на русский, главный тренер «Спартака» подал в отставку.
      Как всегда, он не назвал вещи своими именами и благоразумно оставил себе путь к отступлению. Но когда после беспросветного поражения в Казани (0:2 и никаких шансов) «Спартак» упустил преимущество в три гола против «Москвы», а общественное мнение по—прежнему было яростно настроено против Старкова, все это волей — неволей подталкивало спартаковских боссов к тому, чтобы не мешать тренеру уйти.
      Невероятная перемена, которая произошла с его командой после перерыва встречи с «горожанами», на самом деле вполне вписывалась в общий контекст работы Старкова в «Спартаке». У этого тренера, получившего в народе прозвище Какбычегоневышло, никогда не просматривалось чемпионской установки на бескомпромиссность, смелость, стремление атаковать и радовать зрителя все 90 минут. Не просматривалось того, что в Америке называют «инстинктом убийцы». Поведя со счетом 3:0, «Спартак» бросил играть потому, что в перерыве у тренера не нашлось слов — а скорее харизмы, — чтобы этого не допустить. И ссылки на судейство хотя и были верны по факту, но по сути — нелепы. Что подтвердили и слова, произнесенные по горячим следам Титовым: «Упустили победу в первую очередь из-за собственных ошибок. Я это подчеркиваю — из-за собственных, а потом уж судейских. В 1990-е годы, ведя к перерыву со счетом 3:0, думаю, мы без проблем забили бы пять или семь мячей, раскатав соперника во втором тайме».
      Свое неозвученное после матча с «Москвой» решение тренер объяснил «давлением, которое не дает эффективно работать ни мне, ни команде». На мой вопрос — уточнение, чье именно давление — болельщиков или кого — то еще, Старков отвечать отказался: «Смотрите по тексту ранее». Нет, этот, безусловно, воспитанный и дипломатичный человек не мог произнести хоть что — то решительно и прямо.
      Утром в день матча с «Москвой» я разговаривал со старым знакомым, болельщиком «Спартака» с 1937 года. «Вот смотрю на „Зенит“ и на ЦСКА, — вздыхал мой собеседник, — и вижу, во что играют эти команды, вижу, какой у них стиль, как они хотят добиться успеха. А у родного „Спартака“ этого стиля нет. При хороших игроках нет своего футбола».
      Да, мы так и не увидели этого футбола и не услышали от Старкова четких формулировок, какие у него взгляды на футбол и каким должен быть его «Спартак». Он почти никогда ни с кем не ругался, говорил всегда ровным и тихим голосом, не шел на откровенность даже не для печати. кто—то, возможно, назовет такое поведение корректным и выдержанным, но если проецировать его на футбол, то получится оно обезличенным. Отсюда и обезличенность «Спартака», который мог и должен был играть несравнимо ярче, тверже и властнее.
      Погожим весенним днем 26 апреля Старков поднимался по ступенькам, ведущим к центральному входу в главный офис ЛУКОЙЛа на Чистых прудах. Он шел, страшно сгорбившись, словно под тяжестью непомерного груза. При первом же взгляде на него не оставалось никаких сомнений, какое «непростое решение» спустя три дня после матча «Спартак» — «Москва» пришел оглашать тренер. Тем не менее один дотошный коллега успел подойти к Старкову, прежде чем тот исчез за лукойловскими барьерами.
      — Можете сказать, что вы решили?
      За какое-то мгновение после этого вполне невинного вопроса Старков, интеллигентный Старков, на глазах изменился в лице. Он тихо, но крайне зло произнес: «Оставьте меня в покое!»
      И в 15 часов 47 минут зашел за ограждение, чтобы выйти оттуда уже не главным тренером «Спартака».
      Этого выхода ожидали многие. Если в ту минуту, когда Старков подходил к ЛУКОЙЛу, репортеров дежурило не более чем пятеро, то спустя час их было уже более 20. Все в нетерпении переминались на ступеньках до тех пор, пока в 16. 52 к нам не подошел безупречно вежливый охранник и сказал дословно следующее: «Со всем уважением… но Старков уже уехал».
      Привычные к разного рода уловкам и хитростям, мы не поверили и прождали еще около часа. Дольше заседание совета директоров, посвященное одному — единственному вопросу, продолжаться не могло: слишком занятой для этого человек владелец клуба Леонид Федун.
      Но Старков так и не вышел. Он действительно уехал. Если называть вещи своими именами — ушел из «Спартака» через черный ход.
      Через черный ход узнали об отставке Старкова и игроки «Спартака». Тренировка началась уже после того, как заседание совета директоров закончилось. Ее проводил помощник Старкова еще по Риге Игорь Клесов, которому тоже предстояло прощание с клубом. Ни он, ни кто — либо другой так официально и не объявил футболистам о том, что у них будет новый тренер (это сделает генеральный директор Шавло лишь на следующий день). Игроки узнавали обо всем уже келейным порядком: где — то услышал один, передал другому, тот — третьему… Странно и скомканно для большого клуба была обставлена смена главного тренера. Смена, о которой еще тремя днями ранее из слов самого Старкова на пресс — конференции, по сути, узнали все.
      Если бы неизвестными журналистам тропами тренер не только вышел, но и пришел в здание ЛУКОЙЛа — одно дело. Но при входе — то журналисты Старкова видели! И Старков видел журналистов. Возможно, ему подсказали, что их стало намного больше. Возможно, ничего не сказали, а ему хватило и тех, что были. Это, в сущности, не важно.
      Важно, что, прощаясь со «Спартаком», тренер не захотел ничего сказать болельщикам команды, в которой проработал 594 дня. С человеческой точки зрения его можно было понять. С профессиональной — вряд ли.
      Пройдет неделя — и в каждой крупной газете все — таки появятся интервью Старкова, но из них толком ничего нельзя будет уяснить. Кроме явно читавшейся обиды на Шавло (не названного по фамилии) и разочарования в Кавенаги. Остальное, выражаясь на журналистском жаргоне, — вода.
      Малодушный уход тайной тропой стал, полагаю, логическим завершением всей спартаковской деятельности Старкова. Тренера, который боялся ответственности. Тренера, чьи амбиции и весь предыдущий опыт не соответствовали амбициям и уровню клуба, который ему достался, и игроков, которые были в его распоряжении. И, по — моему, это не вина Старкова, а его беда.
      Неплохой тренер, он трудился, старался, делал все, что умел, но просто оказался не на своем месте. Потому что не привык к такому общественному давлению, потому что работал всю жизнь в спокойных, умиротворенных латвийских условиях, где все воспринимали его как царя и бога. Трудно превращаться из кумира, на которого молятся, в человека без роду и племени, которому нужно все доказывать заново. Именно так приняли Старкова болельщики «Спартака». Вернее, так и не приняли. Несмотря на второе место.
      То, что долго копилось в душах болельщиков, сформулировал в интервью «Спорт — экспрессу» Дмитрий Аленичев. Можно было не соглашаться с категоричной формой, в которой им были высказаны мысли о Старкове и его «Спартаке», но он сказал об игре этой команды то, что думали, но боялись сказать вслух все. Все, кто к красно — белым неравнодушен.
      Аленичева отсекли от «Спартака». Вот только принятой спустя всего 18 дней отставкой Старкова клуб признал: по сути своей критики Аленичев был прав. Пожертвовав самим собой, капитан вскрыл нарыв.
      После интервью Аленичева у Старкова начали сдавать нервы. На одной из пресс — конференций он накричал на уважаемого в прошлом футболиста (кстати, спартаковца), а ныне обозревателя Юрия Севидова, задавшего ему не слишком удобный, но вполне нормальный вопрос. То, как вел себя тренер в день отставки у входа в здание ЛУКОЙЛа, да и сам факт заявления об отставке, подтверждает одно: прочитав признания Аленичева и увидев реакцию однозначно поддержавших капитана болельщиков, Старков «поплыл». Он оказался человеком с обычной нервной системой, не способной к перевариванию дикого стресса, какой неизбежен при работе в «Спартаке». В таких клубах должны работать тренеры с железной психикой. А таких — единицы.
      Старков был приглашен в команду из расчета тех самых десяти процентов от общего успеха, которые отводит тренерам Леонид Федун. На эти десять процентов он и сработал. Но требовалось больше.
      Еще одним уроком для Федуна должно было стать то, что тренером «Спартака» не может быть специалист с оборонительной, перестраховочной философией. И то, что выбор тренера должен быть в высшей степени тщательным, соответствующим масштабу и клубным традициям — не в узком, а в глобальном смысле. Это должен быть человек, не боящийся работать со звездами и привыкший искать счастья у чужих ворот.
      А Александр Старков все же заслужил, чтобы ему сказали «спасибо» и пожелали удачи. Он добросовестно работал и в сезоне — 2005 добился своего максимума. Он не виноват, что его объективный уровень не потянул на чемпионский в России. И на уровень того футбола, в который должна играть команда «Спартак».
 
      Старков ушел. Но что же будет с Аленичевым?
      При всем желании отдельных клубных работников разорвать контракт Аленичева со «Спартаком», который действует до следующего лета, сделать это оказалось невозможно: пункт в его трудовом соглашении, в котором идет речь о подобных высказываниях, «вредящих имиджу клуба», определяет меру наказания — штраф. И не более.
      Фрагмент моей беседы с генеральным директором клуба Сергеем Шавло доказывает, что дело обстоит именно так. Наш телефонный разговор состоялся вечером 20 мая, через несколько часов после поражения в финале Кубка от ЦСКА.
      В контракте Аленичева за такие интервью предусмотрен штраф?
      — Да.
      — То есть контракт по—прежнему действует, зарплату футболист получает?
      — Аленичев был оштрафован и переведен в дубль. Да, он будет получать зарплату, если его никто не купит.
      Есть данные, что если бы «Спартак» пошел на разрыв контракта с Аленичевым, игрок нанял бы юристов, прибегнул к помощи своего знаменитого итальянского агента Бранкини и обратился в УЕФА. В весьма специфические внутрироссийские дела Бранкини лезть не хочет: здесь свои отношения и законы — вернее, понятия, — в которых человеку из иного футбольного мира разобраться трудно. Поэтому в конфликте со «Спартаком» Аленичеву пришлось защищать себя самому. Агента, который помогал бы ему это делать, у него не было.
      Непонятно было другое. Пункт контракта о штрафе выполнен. Тренер, послуживший причиной скандала, добровольно ушел в отставку. Таким образом, повод для конфликта исчерпан. Почему Аленичев, который пользуется поддержкой всех игроков, при действующем контракте не может вернуться в команду?
 
      Вот что сказал мне об этом Шавло:
      — Возвращение Аленичева невозможно. Это было не выступление против Старкова, это было выступление против команды. Люди, которые считают, что имеют право говорить все, что думают, без ведома руководства, находиться в команде не должны.
      — Почему вы решили пойти дальше предусмотренного по контракту штрафа?
      — Потому что игрок не посчитал нужным сначала обратиться к руководству клуба, а сразу пошел в газету. Футболисты должны знать, что за свои поступки нужно отвечать. Мы не должны дать игрокам волю, чтобы они могли так говорить — будь то о тренере или руководителе. Есть понятие этики, которое было нарушено. Почему в запасе «Реала» сидел Оуэн и по сей день сидит Рауль — и никто из них не дает интервью против тренера? Потому что люди профессионально относятся к своей работе. Если бы так же относились у нас, легче было бы всему нашему футболу.
      — Но ведь у Аленичева — и заслуги, и бесспорный авторитет в глазах игроков.
      — Есть такое правильное выражение, что игроки должны играть. А все остальное — не их вопросы. Они должны доказывать свою правоту не в газетах, в журналах или частных беседах, а на поле.
      — Как спартаковец вы можете понять Аленичева и его боль за команду?
      — Да, могу. Но выраженную не в такой форме, как у него. Уважаю Диму как игрока и как человека. Но решение окончательное и бесповоротное. Он совершил ошибку и должен уйти из команды.
      — Это коллективное решение — и Леонида Федуна, и ваше?
      — Конечно.
 
      К весьма откровенным высказываниям Шавло следует добавить одну деталь. Как мне стало известно, далеко не всегда у Аленичева была возможность полноценно тренироваться вместе с дублерами. Не раз и не два ему приходилось наматывать круги вокруг поля и жонглировать мячом в одиночку. Происходило это потому, что в дубле периодически раздавались звонки из руководства клуба с ненавязчивой просьбой: пусть, мол, Аленичев тренируется. Но только сам…
      Выходить на поле все же не гендиректору, а игрокам. Потому я, готовя материал о судьбе Аленичева для «Спорт — экспресса» (он был опубликован 29 и 30 мая), посчитал необходимым узнать, как они относятся к капитану и его гипотетическому возвращению в «Спартак». Все, естественно, подчеркнули, что решение принимать руководству, а не им, но высказаться не отказались. Мнение оказалось поразительно единодушным.
 
      — Насколько, по — вашему, сейчас необходим команде Аленичев? — спрашиваю Егора Титова.
      — Он очень необходим для восстановления команды. Сейчас у нас будет ответственный период, сборы перед второй частью чемпионата. Владимир Федотов — человек в клубе не новый, он знает, что делать. Ему бы помощником Аленичева! У тренера должен быть помощник в команде, и Дима мог бы выполнять такую роль.
      — Приход Федотова может положительно повлиять на ситуацию с возвращением Аленичева?
      — Я на это надеюсь.
      — Вас не удивило, что Аленичева не вернули сразу после ухода Старкова?
      — Это было бы несолидно. Получилось бы, что клуб только и ожидал, когда Старков в последний раз ступит за порог базы в Тарасовке. Так поступать было бы не очень этично.
      — А сейчас время настало?
      — Руководство должно взвесить все за и против и принять решение. Уверен, что так и будет. В скором времени мы узнаем, вернется Дима в команду или нет.
      — Вы бы хотели, чтобы Аленичев вернулся? — задаю вопрос русскоязычным игрокам «Спартака».
 
      Владимир Быстров:
      — Конечно, я бы положительно воспринял его возвращение. Возможно ли оно? Думаю, в нашей жизни может быть все, что хочешь. Почему бы и нет?
 
      Никита Баженов:
      — Очень положительно бы отнесся к возвращению Аленичева. Насколько это реально, не знаю. Но было бы хорошо, если бы так произошло.
 
      Александр Павленко:
      — Я бы хотел, чтобы он вернулся. Не только я — думаю, многие были бы рады видеть его в команде.
 
      Максим Калиниченко:
      — Как человека все его уважают. Как игрок он всем все доказал. Полагаю, все футболисты были бы рады его возвращению. Все без исключения.
 
      Денис Бояринцев:
      — Я бы очень хотел, чтобы Дима вернулся в команду. Эта фигура — очень знаковая и для ребят, и для «Спартака» как клуба. Команда выбрала его капитаном, и это о многом говорит. Если бы он вернулся, для нее это было бы очень хорошо, помогло бы ей.
      — Что вы думаете об Аленичеве? — спрашиваю четырех спартаковских иностранцев. Пласт легионеров в команде сейчас слишком велик, чтобы не принимать во внимание их мнение.
 
      Войцех Ковалевски:
      — Наше отношение к Диме Аленичеву, и мое личное в частности, не поменяется, что бы ни произошло. Он наш друг, он наш капитан. А с тем, какой он футболист, никто, думаю, спорить не будет.
 
      Сантос Моцарт:
      — Аленичев — очень важный игрок для нашей команды. И исходя из его профессиональной карьеры и качеств, и потому что он — душа коллектива. Ребята его всегда уважали.
 
      Фернандо Кавенаги:
      — Это очень хороший человек и важный игрок. Его очень уважают в команде. Мы с ним много общались, тем более что оба знаем итальянский. С ним вообще приятно было иметь дело каждому футболисту. Он такой командный человек!
 
      Михайло Пьянович:
      — Конечно, я бы хотел, чтобы Аленичев вернулся. И думаю, что шансы на это есть.
 
      Очень, на мой взгляд, показательны слова недавнего спартаковца, а ныне — ведущего защитника «Манчестер Юнайтед» и сборной Сербии и Черногории Неманьи Видича. Вот что он сказал по телефону из Манчестера незадолго до отъезда в расположение национальной команды:
 
      — Я слышал, что ушел Старков, слышал и то, что Димы Аленичева нет в команде. Очень жалко. Это большая потеря. Дима нужен «Спартаку» в Лиге чемпионов, да и вообще считаю, что с ним команда способна на большее, чем без него. Ему разрешат вернуться в первую команду?
      — Скорее всего, нет.
      — Почему?
      — Руководство против. Им не понравилось его интервью.
 
      — Знаю одно: Дима — очень хороший игрок и человек. Это легенда «Спартака», и нельзя так с ним расставаться. И вот что еще очень важно. Аленичев — не просто игрок, а болельщик «Спартака». Я знаю, с какой любовью он говорит о команде, и помню, что когда только пришел в клуб, ко мне подошел Дима и сказал: «Вида! Ты знаешь, что такое „Спартак“? » И тогда, и потом он много раз рассказывал мне о команде, о ее истории. И не только мне. Он всех нас учил любить «Спартак». Очень жаль, если его не будет в команде. Потому что я хочу, чтобы «Спартак» выиграл чемпионат России и как можно успешнее сыграл в других турнирах.
 
      «Не только игрок, а болельщик „Спартака“». По — моему, в этих словах Видича об Аленичеве есть то, чего так не хватает красно — белым в последние годы. Да и не одним им. Гонка за деньгами, массовое появление легионеров — все это вытеснило из современного футбольного лексикона такое незыблемое раньше понятие, как любовь к клубу. Не профессиональное отношение, не честное выполнение контрактных обязательств — а именно любовь. Сила которой часто заглушает инстинкт самосохранения. Такая любовь к «Спартаку», как была или есть у братьев Старостиных и Нетто, Симоняна и Логофета, Маслаченко и Ловчева, Дасаева и Черенкова, Тихонова и Черчесова, Бесчастных и Титова…
      Только любовь, а вовсе не «личные обиды и амбиции», на мой взгляд, могла подвигнуть игрока на такое интервью, какое Аленичев дал «Спорт — экспрессу». Оно, кстати, отняло у футболиста столько моральных сил, что Дмитрий ушел в подполье. На футбол из дома выбрался за ближайший месяц только однажды — и то на первую лигу, когда на матч своих «Химок» его пригласил Андрей Тихонов. С прессой Аленичев решил не общаться, посчитав, что все необходимое уже сказал. Единственный журналист, с которым капитан «Спартака» поддерживал постоянный контакт, пусть и «не для печати», — корреспондент «Спорт — экспресса» Алексей Матвеев.
      Комментарии давали другие.
      — Это интервью показывает, что человек не просто находится в клубе и получает деньги по своему контракту, а живет «Спартаком», — сказал мне его бывший одноклубник по блестящей команде красно — белых 1995 года Сергей Юран. — Поэтому в каких — то фразах эмоции у него и перехлестнули. Но надо же понимать, что эта резкость, где — то излишняя — от неравнодушия! По сути — то своих высказываний Аленичев прав. И я думаю, что для такого человека, от которого и на поле, и в раздевалке очень многое зависит, руководство клуба должно сделать исключение. Какую бы субординацию он ни нарушил.
      — Я всю жизнь любил Димку, — рассказал один из самых легендарных спартаковцев в истории Геннадий Логофет. — У нас были прекрасные отношения с тех пор, как он только появился в «Спартаке». Я был счастлив, что он взял два европейских титула, стал настоящей звездой. Прошлой осенью мы провели с ним три дня, вместе ездили на съемки фильма. И я убедился, что он не изменился. Парень замечательный! Не знаю, что произошло у них с тех пор со Старковым — для этого нужно быть внутри команды. Одно могу сказать: спартаковская игра в последнее время скорее разочаровывала. Это не бесковский и не романцевский стиль, это было по — западному сухо и прагматично. Второе место доказало, что и такой футбол имеет право на жизнь, — но душа не радовалась, яркой, искрометной игры не было. Так что, может, и надо было так сделать для пользы «Спартака». Хотя я бы на такое никогда не пошел. Но в наше время и гласности никакой не было…
      …Едва Аленичев дал интервью, тут же со всех сторон начался поиск его «заказчика», которому свержение Старкова было выгодно. Произошло это во многом с подачи клуба: вы же помните слова из официального заявления: «Мы не знаем, что и кто стоит за его демаршем».
      Кого только люди с бурно развитым воображением ни называли! Олега Романцева, которого футболист упомянул в качестве идеальной, по его мнению, кандидатуры на смену Старкова. Федуна, который, видите ли, руками Аленичева хотел сбросить тренера, в котором разочаровался. Шавло, обладающего тренерской лицензией и метящего в кресло главного. Александра Хаджи и Валерия Жиляева, старых спартаковских работников, которым чужак Старков перекрыл «кислород»… Логику искателей интриги объяснил мне писатель — сатирик Виктор Шендерович: «„Спартак“, за который я болею много лет, — большой клуб, где переплетено множество разных векторов и интересов, в том числе денежных, и очень крупных. Поэтому совсем не допускать, что это была чья — то интрига, нельзя. Но, не зная деталей конкретной ситуации, нельзя и что — либо на этот счет утверждать».
      Вот что интересно: чем ближе люди к «Спартаку», чем лучше они знают Аленичева и ситуацию в команде, тем более они уверены в том, что все в этой истории чисто. Титов, например, говорит: «Просто люди не знают, в чем дело, и пытаются показать, что они специалисты и разбираются в вопросе. Разговоры об интриге — просто глупость. Слышать их обидно. Не собираюсь оценивать выступление Аленичева, могу только сказать, что это не были эмоции. Его интервью зрело достаточно долго — уж точно не месяц».
      Один из игроков, пожелавший остаться неназванным, заявил: «То, что сделал Аленичев, — это поступок настоящего мужика. Он сказал то, о чем все в команде думали и говорили между собой, но наружу выносить боялись. Сказал потому, что переживает за „Спартак“ и обладает такими титулами и авторитетом, что к нему прислушаются. И если бы Дима этого не сделал, все бы продолжалось по — старому. Да, он взорвал ситуацию, но команда встряхнулась. При Старкове она боялась собственной тени. Сейчас не боится, а это именно то, чего Аленичев добивался».
      Версию об интриге не поддерживает ни один из людей внутри «Спартака», с которыми мне довелось общаться не для печати. А один из самых спорных моментов интервью — о фигуре Романцева как возможного спасителя — объясним очень легко. В годы падения тренера — десятикратного чемпиона страны Аленичева в России не было. Он помнил совсем другого Романцева — того, который выигрывал шесть матчей из шести в Лиге чемпионов — 1995, кто выходил, победив «Аякс» в Амстердаме, в полуфинал Кубка УЕФА — 1998. С Романцевым у лучшего футболиста России 1997 года связаны успехи, неудачи же происходили при других игроках. А когда ты не пережил чего-то лично, никакие рассказы других не могут поколебать веры в человека, с которым были связаны лучшие воспоминания. К тому же, зная о негативном отношении Федуна к Романцеву (не раз выражавшемуся в прессе), «подставляться» и рисковать своей репутацией, выполняя его волю, не то что порядочный Аленичев — никто и никогда бы не стал. К тому же капитан «Спартака» — человек достаточно состоятельный, чтобы не быть ничьей марионеткой и принимать самостоятельные решения. Которые даже чреваты для него серьезными финансовыми потерями, зато соответствуют его представлениям о правде.
      Впрочем, Романцев, по имеющейся информации, действительно звонил Аленичеву со словами поддержки. Но уже после всего, что случилось. Звонил и Георгий Ярцев, и многие другие спартаковские ветераны. Да и действующие игроки тоже звонили. Насколько мне известно, в день выхода интервью номер Аленичева набрали Титов и Ковалевски, Бояринцев и Павлюченко, Калиниченко и Парфенов, Тихонов и Евсеев, Ковтун, Радимов, Хохлов… В газетах поддержали его Бесчастных, Писарев и многие другие. А Тихонов даже пришел на матч с «Локомотивом» вместе с сыном, и оба были одеты в спартаковские футболки в восьмым номером и фамилией Аленичев.
      Вот некоторые цитаты из интервью известных футболистов «Спорт — экспрессу» вскоре после интервью Аленичева.
      Капитан «Зенита» Владислав Радимов: «Как капитан команды я его прекрасно понимаю — думаю, Дмитрий искренне переживает за судьбу „Спартака“. Мы давно знакомы, часто общались в неформальной обстановке, я бывал у него в гостях. И у меня нет никаких оснований не доверять ему. Думаю, все, что сказал Аленичев, — правда, ведь этот человек всегда говорит правду, и только в глаза».
      Капитан «Химок» Андрей Тихонов: «На стадион (имелся в виду матч „Спартак“ — »Локомотив») пришли с сыном, чтобы поддержать Диму, как и многие болельщики. По — моему, по их реакции было видно, какую из сторон они поддерживают. Надеюсь, что для Аленичева это не конец карьеры в «Спартаке». Нельзя таких людей убирать из команды! Дима — честный и порядочный человек… Я верю ему. При Старкове команда не играет, а большую часть времени мучается на поле».
      Защитник «Локомотива» Вадим Евсеев: «Я на стороне Аленичева, с которым мы вместе провели не один сезон. Знаю его как человека исключительной порядочности, преданного футболу и „Спартаку“. Именно ради этого клуба Дмитрий вернулся в Россию. И мне понятна его боль за команду».
      Нападающий «Химок» Владимир Бесчастных: «Могу сказать одно: сейчас „Спартак“ играет не в спартаковском стиле. А Аленичев — порядочный и добрый человек, которого ничуть не испортили завоеванные в Европе титулы… Надеюсь, стороны все же смогут найти точки примирения, потому что Аленичев многое значит для „Спартака“».