- Да, - согласился Ренкр. - Наверное, так оно и будет. Но в прошлый раз я уходил, ничего не оставляя за собой. Теперь здесь останется мое сердце - и оно будет в ладонях твоей дочери. Конечно, это нечестный обмен, но это все, что у меня осталось. И хотя бы поэтому я изо всех сил постараюсь вернуться.
      Вдовая вышла из пещеры, так ничего и не ответив. Наверное, ей нечего было ответить, а может быть, она просто не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она плачет.
      Наша память - огромный сундук:
      много пыли и старых вещей.
      Но открыли крышку, сквозняк подул,
      и мы видим их вновь - зачем?
      Прикоснувшись пальцем опять к тому,
      что когда-то ценил, берег,
      понимаешь внезапно - не обмануть,
      не вернется время твое.
      И ты можешь те вещи вертеть-крутить,
      можешь даже забрать с собой.
      Все равно - былое не возродить,
      как и не возвратить покой.
      А безделицу сильно сожми в руке,
      разломай ее на куски.
      Крепко стисни горло седой тоске,
      закричи ей надрывно: "Сгинь!"
      Только горечь утрат оживет опять,
      подползет змеею к груди.
      И придется пригреть, ведь нельзя прогнать
      и сказать ей: "Прочь! Уходи!"
      На мгновение вспомнишь костер в лесу,
      чьи-то тени, улыбки, смех,
      и внезапно сердце ускорит стук
      и часы замедлят свой бег.
      ...Закрывая крышку, стирая пыль,
      возвращаясь к своим делам,
      ты опять прикажешь себе:
      "Не забыть
      нужно выбросить этот хлам!"
      Глава девятнадцатая
      Если бы мои враги пригрозили мне утратой богатства, славы, дома, я рассмеялся бы и сказал, что все это никогда мне не принадлежало. Если бы мои враги пригрозили мне потерей честного имени, я бы приказал им убираться прочь и, возможно, замарал бы себя сквернословием. Если бы мои враги пообещали мне абсолютное бессмертие, я бы их проклял.
      Мэрком Буринский
      1
      Для Дрея всегда оставался загадкой тот самый процесс, который, по сути, и делал его бессмертным. Регенерация проходила без какого-либо участия со стороны человека и так, как ей заблагорассудится. Слава Создателю, пока ее рассудок ("Послушал бы кто-нибудь твои мысли, это ж перл какой - рассудок процесса!") не слишком выходил за нормальные рамки и не приращивал вместо отрубленной правой руки еще одну левую. А ведь, наверное, очень даже запросто мог бы.
      Ладно, не об этом сейчас думать надо... А о чем?! О том, что ты уже полдня (или полночи) пытаешься научиться управлять регенерацией? Кушайте, крыски дорогие, кушайте.
      Но ведь когда-то же это получилось, черт побери, получилось, пусть даже и случайно. А сейчас организм заявляет: "Дулечки, хозяин. Мне, про между прочим, боль такую терпеть без надобности. Так что иди ты к троллям со своими дурацкими экспериментами".
      Но ведь получалось же!
      Он попытался вспомнить, как это было в прошлый раз, а заодно, отвлекаясь, все-таки попытаться обмануть свой организм.
      2
      Кораблей Дрей никогда не любил. Нет, в детстве он, конечно, как и любой мальчишка, не раз воображал себя капитаном далекого плавания - Право руля! Лево руля! "Прямо по курсу пираты. Предлагают сдаться". Ха-ха, к бою, друзья. Мы им покажем!
      Словно в отместку за несуществующих, но всегда побежденных пиратов, море мстило Дрею, злорадно покачивая его на своих неустойчивых волнах.
      Можно быть четырежды бессмертным и уметь великолепно плавать, но морская болезнь - это морская болезнь. Так что выбирайте удобное место у борта с живописным видом на восход или закат - что больше по вкусу - и болейте себе на здоровье. Только, если можно, не слишком громко и поаккуратнее, все-таки на нижней палубе тролли делом занимаются - гребут то есть.
      Ветра не было вот уже второй день подряд, и Дрей не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, в ветреную погоду всегда качало сильнее, но зато на веслах добираться придется значительно дольше, а в этом он был явно не заинтересован. Последнее время бессмертный вообще подумывал о том, чтобы сбежать на берег и проделать остальной путь пешком, хотя, видит Создатель, туда, куда он собирался попасть, идти нужно было не один месяц.
      В перерывах между приступами рвоты он пытался спать и есть - то и другое давалось с трудом, но выбора, в принципе, не оставалось. Кроме него, на корабле имелось всего два пассажира: пара угрюмых на вид гномов, судя по всему отец и сын, которые, как и Дрей, плыли до самого западного порта под названием Адааль-Лан. Вернее, то был не совсем порт, о чем бессмертному предстояло узнать лишь по прибытии.
      Прослышав о том, что они сходят на берег в одном и том же месте, гномы удивленно косились на пассажира-"альва", но помалкивали, стараясь общаться с ним как можно реже. Впрочем, то же самое касалось и их отношений со всей командой - отец и сын были неразговорчивы и угрюмы. На расспросы же Дрея капитан корабля, высокий старый тролль по имени Тулн, ответил, что сие есть личное дело каждого пассажира и до тех пор, пока гномы не представляют опасности для команды и судна, ему плевать на обособленность этих пассажиров. Равно как и на излишнее любопытство других.
      Во время путешествия по морю не произошло ничего значительного, если, конечно, не считать таковым постоянное дежурство Дрея у одного из бортов. Только к самому концу этого долгого плавания морская болезнь вроде бы унялась и он смог вздохнуть посвободнее.
      Адааль-Лан оказался отнюдь не портовым городом, как о том думал Дрей. Лишь потом, вспоминая свой разговор с капитаном еще в Валлего, он понял, что допустил ошибку. На вопрос возможного пассажира, не идет ли судно на запад, Тулн ответил, что да, идет. "Куда же именно?" - "Последнюю остановку мы намерены сделать в Адааль-Лане. Желаете плыть с нами?" - "А дальше на запад вы не поплывете?" - "Дальше на запад никто не плавает".
      Место, у которого стоял сейчас на якоре корабль тролля, совсем не походило на порт. Скорее уж - на беспризорную рыбацкую деревушку. Просто здесь, на этом рубеже диких западных земель и цивилизованного востока, раз в ткарн встречались жители тех и других районов, чтобы обменяться товарами и деньгами. Ярмарка оживляла Адааль-Лан - на некоторое время, - а потом все возвращалось на круги своя. Наверное, если бы не эти ежеткарные встречи запада и востока, деревушка вообще бы не появилась в здешних местах слишком уж они были заброшены и дики. Просто так сложилось, что мореплаватели из Валлего и прочих портов не рисковали забираться в глубь полуострова, а обитатели оного не были расположены к длительным путешествиям к тому же Валлего. Поэтому и выбрали компромиссный вариант, удовлетворявший обе стороны. Другое дело, что Дрею этот самый компромиссный вариант никоим образом не подходил.
      Ярмарка, на которую, собственно, и приплыл Тулн, начиналась примерно через неделю, так что сейчас Адааль-Лан был пуст, как сума нищего в начале рабочего дня.
      Дрей попрощался с капитаном и сошел на берег, не имея ни малейшего представления, что ему делать дальше. Путь бессмертного лежал на северо-запад, но каким образом попасть туда, не зная местных дорог и обычаев, не имея в руках даже плохонькой карты местности?
      Он осмотрелся.
      Прямо перед Дреем тянулся ряд приземистых кривых домишек с маленькими мутными окошками и дырявыми заборами. Между заборами оставался узкий участок суши, гордо (и безосновательно) именовавшийся улицей. Собственно, бессмертный готов был даже оспорить то, что это - суша, скорее уж - жидкая грязь. Он с затухающей надеждой посмотрел по сторонам, но другого пути не существовало: справа и слева тянулся пустынный берег с вязким песком, а за спиной скрипели веслами матросы, возвращавшиеся на шлюпке к кораблю. То, что они после нескольких месяцев плавания не спешили сойти на берег, говорило явно не в пользу последнего.
      Попутчики Дрея, те самые угрюмые гномы, с которыми он так и не познакомился как следует, уже шлепали по грязи, удаляясь прочь. Бессмертный подумал, что на безрыбье... и все такое прочее, и поторопился догнать необычную семейку. Заслышав чавкающие звуки, сопровождавшие его передвижение по улице, оба гнома одновременно обернулись и с подозрением уставились на "альва", так что тот замедлил шаг.
      - Простите, что задерживаю вас, - вымолвил Дрей, чувствуя, как ноги начинают постепенно погружаться в грязь, - но не могли бы вы подсказать мне, где здесь можно раздобыть мало-мальски достоверную карту?
      Тот из гномов, что был постарше, - плотный загорелый мужчина с черной широкой бородой - невозмутимо покачал головой и развернулся, чтобы идти дальше. Его сын (кажущийся таковым из-за неуловимого сходства со своим спутником - то ли дело было в такой же бороде, то ли в широко расставленных темных глазах) придержал отца за рукав и принялся что-то шептать, бросая на Дрея косые взгляды.
      - У нас нету карты, - проронил в конце концов старший, оглаживая неожиданно тонкими пальцами жесткие волоски бороды, - но, может, нам с тобой по дороге? В таком случае попробуем договориться.
      - Я направляюсь в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
      - Да, - сказал гном. - Мы можем взять тебя с собой, хотя цель нашего путешествия находится немного ближе - дальше будешь добираться один, но там уже недалеко. Однако путь туда труден, скорее всего, придется помахать клинками.
      - Идет, - согласился Дрей, выдергивая ногу из уличной грязи. Потом подошел к своим новым знакомым; ударили по рукам.
      Адааль-Лан удалось миновать за полчаса. Гномы не собирались задерживаться в этом жалком подобии деревеньки, и Дрей понимал их. Попадавшиеся на глаза жители смотрели на неожиданных прохожих настороженно и удивленно и не спешили проявлять гостеприимство - что уж тут говорить о приобретении карты. Конечно, можно было бы попытаться вернуться на корабль и дождаться ярмарки, там-то точно отыщутся альвы или гномы, которые знакомы со здешними краями, - но его новые компаньоны торопились.
      Сразу за околицей деревушки начинался лес, а уже у самого горизонта над лесом возвышались седыми старцами Андорские горы. Маленькая узкая тропка, поросшая дыроделом и еще Создатель ведает чем, причудливо извиваясь, уползала во влажную чащу. Гномы как-то чересчур уверенно направились по этой тропинке; было похоже на то, что они оказались в здешних краях не впервые. Дрей шел позади, размышляя, зачем он им понадобился. Яснее ясного, что до последнего момента (вернее, до разговора сына с отцом) гномы намеревались добираться туда, куда им было нужно, вдвоем. Дрей, конечно, верил в благотворительность, но в данном случае предпочитал держать ухо востро.
      Его попутчики не отличались многословием. До темноты они отмахали довольно приличное расстояние, и все это - в полном молчании. Дрей внимательно наблюдал за гномами и заметил, что те, хотя и идут впереди, напряжены до предела и ожидают с его стороны чего угодно. Устраивать им означенное "что угодно" Дрей пока не собирался, но все равно в ситуации видел мало забавного: лучше б уж его считали неопасным. Тогда в тот момент, когда гномам вздумается использовать бессмертного (Создатель ведает для чего), ему будет проще помешать им.
      Поскольку вечер застал их в лесных дебрях, на ночлег пришлось устраиваться в ветвях дерева. Поужинав (каждый пользовался собственными припасами, и это Дрею не понравилось - он знал, что горные гномы никогда не едят пищи того, кого намерены убить), путешественники забрались на облюбованные ветви и привязали себя веревками.
      Во влажной прохладной темноте, окружившей странников со всех сторон, рождались и умирали бесконечные звуки ночной жизни тропического леса. Среди этого своеобразного хора Дрей расслышал и гномьи голоса. Его спутники о чем-то шептались, и бессмертный смог разобрать только одно - речь шла о луне. Он машинально взглянул на звездное небо, почти закрытое листвой, и обратил внимание на то, что не сегодня-завтра должно наступить полнолуние. "Надеюсь, ребята не собираются играть со мной в оборотней".
      Где-то в той стороне, откуда они пришли, раздался дикий хохот. "Мантикоры? Похоже на то".
      Старший из гномов на эти звуки отреагировал довольно спокойно, да и младший, кажется, не особенно перепугался, хотя не вызывало сомнений, что оба его спутника знают, кто именно изволит веселиться в лесу в такой поздний час. Единственное, что сделал отец - и это было очень неожиданно для Дрея, он таки соизволил заговорить с бессмертным.
      - Меня зовут Мудрец, - произнес старший, повернув голову в сторону Дрея.
      Тот понял, что его догадки подтвердились; горные гномы открывают свое настоящее имя только близким знакомым или же гостям, в знак особой приязни, остальным же называют выдуманное. Запомним.
      - Ты боишься колдовства? - продолжал его угрюмый собеседник.
      Дрей покачал головой:
      - Не то чтобы сильно боюсь, но предпочитаю лишний раз не связываться.
      - Завтра я буду колдовать, - сообщил гном. - Если бы мантикоры не появились, мы могли бы обойтись и без этого, но, кажется, все-таки придется использовать магию.
      - От всех хищников колдовством не отделаешься, - осторожно заметил бессмертный.
      - А я и не собираюсь этого делать. Мы просто переместимся почти туда, куда и намереваемся попасть. Тебе, разумеется, тоже будет намного ближе к Эхрр-Ноом-Дил-Вубэку.
      Дрей кивнул:
      - Отлично. Меня интересует только одно - цена. Дело ведь в ней, не так ли?
      - О цене поговорим, когда окажемся на месте, - ответил гном.
      Младший все это время молчал, но от Дрея не укрылось, как тот смотрит на него. Словно узнал, хотя откуда этому гному знать его, бессмертного?
      Дрей задумался. С одной стороны было понятно: гномы намереваются его использовать. Скорее всего, никаких разговоров о цене, когда они окажутся на месте, не будет - с него просто взыщут (попытаются взыскать) эту самую цену. Но с другой-то - такое перемещение облегчит ему путь до Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка. Дрей не сомневался, что именно в этом гномы не обманывают.
      А-а, будь что будет! В конце концов, бессмертный он или не бессмертный?!
      3
      Весь следующий день трое путников продирались через лесную чащу, остановившись только ближе к полудню, чтобы перекусить. Мудрец объяснял, мол, спешат они не просто так: чем больше пройдут, тем легче ему будет потом переносить странников на нужное место. Дрей кивал, оставаясь при собственном мнении касательно всего происходящего. Бессмертный считал, что его просто намереваются вымотать, чтобы к вечеру он уже не мог оказать сколько-нибудь значительного сопротивления.
      Когда стемнело, Мудрец остановил своих спутников и велел им готовиться. Дрей не знал, что имел в виду колдун, поэтому прилег у костра и смежил веки. Он, конечно, не собирался спать, просто понадеялся, что гномы разговорятся и выболтают что-нибудь важное.
      Сначала слышалось только ровное дыхание младшего да шорох, сопровождавший движения старшего. Колдун добывал из своего дорожного мешка какие-то принадлежности, необходимые для действа, которое должно было свершиться в полночь.
      - Получится? - спросил младший спустя некоторое время после того, как по мнению гномов - Дрей заснул.
      - Должно получиться, - проворчал Мудрец, ни на миг не прекращая своих действий. - По-другому просто не может быть, иначе плохо нам с тобой придется.
      Младший раздраженно фыркнул.
      - Нам и так...- Потом оборвал себя на полуслове: - Ну, готово?
      - Нет еще, - буркнул Мудрец. - Я скажу когда...
      В чаще, где-то совсем рядом, хрипло захохотала мантикора. Дрей привстал, сонно оглядываясь и делая вид, будто разбудил его именно смех твари. Бросив взгляд на небо, бессмертный понял, что скоро наступит полночь.
      - Вот и все, - произнес над самым его ухом Мудрец. - Прошу всех в круг.
      Посреди поляны и впрямь обнаружился круг, образованный натянутой веревкой какого-то диковинного вида: черная, блестящая, она вспучилась комочками узелков, завязанных на одинаковом расстоянии друг от друга. Концы веревки были разведены, в круге лежали вещи Мудреца и младшего гнома.
      Дрей поднялся, делая вид, что очень устал и плохо ориентируется в происходящем. Он неловко шагнул в сторону веревочного круга, пошатнувшись, чуть было не упал, но младший гном успел поддержать "альва". Мудрец брезгливо скривил губы и поспешил к подготовленному для колдовства месту, бормоча под нос что-то о необходимости подчиняться условиям.
      С помощью младшего гнома бессмертный добрел до веревочного круга и стал в центр, словно невзначай опустив ладонь на рукоять меча. Мудрец замкнул кольцо и связал оба конца веревки каким-то замысловатым узлом. Затем повелел всем покрепче держать свои дорожные вещи и принялся что-то бормотать. Дрей расслышал несколько слов, похожих на тайный гномий язык, но это вряд ли могло его удивить. Чего-то подобного он и ожидал.
      В зарослях захохотали, причем уже почти рядом с путниками.
      Ритм произносимых Мудрецом слов ускорился, гном внезапно взмахнул руками, с кончиков его пальцев сорвалась искра. Она золотистым росчерком на миг замерла в черном бархате ночи, а потом упала на один из узелков круга. Узелок вспыхнул, и от него одновременно в обе стороны помчалась огненная дорожка. Замкнувшись, языки пламени фыркнули рассерженными зверьками и взметнулись к небесам. Стена огня поднималась все выше - сначала плясала у бедер, потом оказалась на уровень глаз, а после уж, чтобы видеть свирепые дергающиеся языки пламени, приходилось задирать голову.
      Неожиданно все это закончилось. Огненная завеса рухнула вниз, а за ней было уже совсем другое: каменные стены, расходящиеся вверх гигантской воронкой, застывший в воздухе стон-крик-клекот и множество тел, взметнувшихся в ночное небо. Гномы как-то сразу оказались за спиной Бессмертного, и что с ними происходило дальше, Дрей не знал - тела, зависшие над ним, рухнули вниз, впиваясь когтями и клювами, его приподняло над землей, а потом снова бросило на нее, и удар оказался смертельным. То есть для любого другого, но Дрей-то был бессмертным, и поэтому тело приняло только боль, разрывающую его на клочки, выдавливающую из груди стон, одуряющую. Его обняло привычным туманом, за которым, огороженная от всех любопытных глаз, проходила регенерация, скручивая кожу и кости и выворачивая наизнанку, словно в расплату за это проклятье - быть бессмертным.
      Когда же все прошло и Дрей попытался подняться, когти и клювы опять упали небес, заставляя его пережить это снова. И еще, и еще, и еще, и еще... Как только он пытался пошевелиться, в очередной раз пережив туманную боль, когти и клювы низвергали его обратно, туда же. В один из моментов, когда регенерация отпустила тело, чтобы вскорости вернуться, он наконец понял, что происходит. Полнолуние. Воронкообразный кратер. Андорские горы. Он находился в самом центре того места, где раз в месяц собирались грифоны, пожелавшие обзавестись потомством. На одну ночь они теряли разум, ведомые лишь могучим древним инстинктом, и в этот момент они атаковали яростно и неумолимо любое живое существо, которое не было грифоном. Они могли разорвать в клочья любого, кто рисковал пошевелиться, но - удивительное качество! - в этот момент внимание всех грифонов было приковано именно к этому единственному существу. А два других, например, тем временем могли спрятаться в какой-нибудь пещерке и затаиться, дожидаясь утра.
      Дрей понял это и замер, надеясь, что грифоны потеряют к нему интерес и займутся тем, ради чего сюда прилетели. Но видимо, неповрежденное тело противника не давало им покоя, и крылатые создания снова и снова атаковали его. Бессмертный не мог убежать; что ж, тогда он попытается остановить процесс регенерации, не дать рассеяться ее серому туману. Сначала ничего не получалось - и грифоны продолжали клекотать и впиваться в него когтями, роняя на тело куски помета и перья.
      В воздухе, словно какое-то невидимое густое желе, повис приторный птичий запах и, кажется, Дрея вырвало. Он и не подозревал, что человек в состоянии выдержать подобную боль и вонь.
      Кончилось тем, что бессмертный просто потерял сознание, провалившись в мягкую черную кашу небытия. Наверное, в этом и был секрет - реакция на боль, вызывавшая страх и желание от нее избавиться, отключилась вместе с сознанием.
      Когда Дрей пришел в себя, глаза видели лишь одно - туман. Он подумал, что сейчас регенерация закончится
      /вместе с болью, вместе с этой одуряющей вечной болью!/,
      и тогда все повторится в миллионо-тысячный раз. Но туман никак не хотел уходить, и бессмертный понял, что произошло невозможное - он остановил этот проклятый процесс. И верно: грифоны уже не летают над ним, не терзают когтями и клювами, они наконец-то занялись друг другом.
      В следующий момент накатила волна удушливого страха: а что, если теперь он никогда не сможет завершить регенерацию? Вечно жить с истерзанным телом?! Боже!
      Страх оказался беспочвенным. Уже светало, и грифоны, потерявшие столько времени на своего не в меру живучего противника, недовольно разлетались, смущенно поглядывая на окровавленный труп - результат их ночного сумасшествия. Как только последний перестал кричать над головой Дрея, тот, по-прежнему не видевший ничего, кроме тумана, велел телу завершить начатое. Велел, в глубине души приготовившись к самому худшему. Нет, пронесло - раны начали затягиваться, туман поредел, а потом и вовсе исчез, оставив после себя небольшое головокружение и боль во всем теле. Бессмертный напряг мышцы, приказывая себе встать и немедленно отойти прочь от этого провонявшегося птичьим пометом, перьями и кровью места. Потом решил, что не стоит пока требовать от себя так много, и отполз, обдирая грязную кожу пальцев о грани камней. Вонь никуда не делась, и Бессмертный понял: зловоние исходит от него самого, так что лучше оставить всякие попытки избавиться от этого - и отдохнуть как следует.
      Уже проваливаясь в очередной колодец забытья, Дрей услышал чьи-то крадущиеся шаги - гномы, несомненно, отметили необычайную живучесть их спутника-жертвы и решили убраться отсюда подобру-поздорову. "Зря, - подумал Дрей. - Я вас все равно найду, гады".
      Конечно, на самом деле все вышло наоборот.
      4
      "Колдуйте, колдуйте, как следует колдуйте, сами видели, на что он способен! А ты, Вигн, хорош - был же со мной в том валлегоском трактирчике, где местный альв про него рассказывал. "Мудрец"! Как же, твою бы мудрость в базарный день в Адааль-Лане предложить - никто задаром не возьмет. Работайте же, работайте, нечего уши развешивать!"
      "Погоди, Падальщик, не кричи, объясни толком".
      "А что мне тебе разъяснять, дубина? Когда мы с Вигном были в Валлего, в тамошней забегаловке альв один, из местных фермеров, рассказал про некоего пришлеца, который помог им справиться с какими-то тварями. И будто бы пришлец этот очень похож на легендарного Искателя Смерти. Альв даже описал его нам, а потом, когда на корабль садились, сей красавец туда же напросился. Вигн и решил его использовать - так, на всякий случай. Когда мы в Валлего добирались, чтобы этого беглеца Прэггина достать да уничтожить, Мудрец наш, как всегда, отличился - насолил здешним мантикорам, так что на обратном пути они на нас, натурально, напали. Идиот. Сколько раз можно говорить... А, ладно, колдуй, колдуй, чародей доморощенный! Там разберемся".
      5
      Показалось Дрею или он на самом деле слышал этот разговор? Наверное, все-таки слышал, если судить по натянутым над головой шкурам и гномьим голосам, переговаривавшимся где-то неподалеку. Надо бы встать да проучить этих выдумщиков, но - вот же досада! - тело почему-то не слушается. Причем абсолютно, так что очень интересно, каким образом гномы догадались о том, что пленник пришел в себя? Но, как бы там ни было, они поняли это, и теперь рядом с Дреем появился уже знакомый ему молодой попутчик, голос которого командовал гномами в том подслушанном разговоре. Падальщик - кажется, так его называли? - постоял немного, наблюдая за тем, как напряглись мышцы Дрея, напряглись и опали, бессильные сдвинуть с места непослушное тело. Бессмертный лежал на расстеленных одеялах, и ему хотелось выть от собственного бессилья, но даже это он был не в состоянии сделать. Наконец Падальщику надоело созерцать жалкие потуги пленники, и гном позвал Мудреца ("Вигн!" - "Да, Торн"), чтобы тот ослабил чары и бессмертный смог заговорить. Дрей и заговорил. Говорил он долго и со смаком, вкладывая в слова душу и вспоминая все, чему смог научиться за долгие годы своей жизни в обоих мирах. Даже Мудрец покраснел от некоторых услышанных выраженьиц, только Падальщик все так же невозмутимо стоял, сложив на груди руки и дожидаясь, пока пленник выговорится.
      Когда словесный поток иссяк, молодой гном повернулся к Вигну и указал на выход:
      - Ступай. И будь неподалеку, возможно, ты мне понадобишься.
      Мудрец вышел, Дрей проводил гнома ненавидящим взглядом, а потом перевел его на Падальщика. Тот лениво пожал плечами и присел на гладкий камень, принесенный сюда, видимо, именно для этих целей.
      - Может быть, ты и великолепный воин, но абсолютно бездарный артист, сообщил Торн. - Ты пытался играть роль, но все время делал это излишне старательно и поэтому - неудачно. Не советую продолжать вести себя подобным образом, хотелось бы обойтись без лишней траты времени.
      - Разумная идея, - согласился Дрей. - Но я вообще не понимаю, зачем ты пленил меня. Принудить меня сделать что-либо против моей воли очень сложно, я бы сказал - невозможно, а ни на что другое я, по-моему, не годен. Боишься, что стану мстить, и из этих соображений обездвижил меня? Правильно боишься, но ради того, чтобы не валяться скованным черт знает сколько времени - ты ведь согласишься, что в конце концов всякое, даже самое сильное заклятье, теряет свою силу, - я согласен отказаться от мести и пообещать, что не стану причинять вреда ни тебе, ни твоим гномам. Идет?
      - Я же просил не играть со мной в игры, - сокрушенно покачал головой Падальщик. - Вот ты мне сейчас с честнейшим выражением лица говоришь, что от тебя больше никакой пользы нету, - и ведь обманываешь. Знаешь, что меня всегда интересовало в легенде про Странника, Ищущего Смерть? То, как он стал бессмертным. Я задавал этот вопрос многим сказителям, но все они пожимали плечами, разводили руками и говорили, что ответ может знать только одно существо - сам Странник. Вот это и есть та польза, которую я намерен из тебя извлечь.
      Дрей засмеялся. На этот раз он смеялся от чистого сердца, даже и не думая играть или притворяться. Торн терпеливо дождался, пока пленник вдоволь повеселится, а потом приподнял бровь:
      - Я сказал что-то смешное?
      - Да, - хмыкнул бессмертный, - и даже не представляешь насколько. Ты и в самом деле уверен, что я знаю, каким образом превратился из обыкновенного, - он запнулся, - альва в того, кем являюсь сейчас? Что ж, тебя ждет разочарование: я понятия не имею, что со мной сотворили. Ни малейшего. И потом, я до сих пор не считаю, что бессмертие - это преимущество. Скорее уж проклятие.
      - То, что сделано одним магом, может быть разгадано другим, безразлично пожал плечами Падальщик. - Я молод, и у меня достаточно времени на то, чтобы немного подождать. Поэкспериментировать. Жаль, что ты не знаешь о деталях процесса превращения в бессмертного - тогда бы я, может быть, отпустил тебя. А так придется взять с собой.
      И гном вышел из палатки, выкрикивая имена своих подчиненных. Судя по всему, отряд сегодня же двинется в путь.
      Дрею не хотелось в это верить, но он вынужден был признать, что крепко увяз и впервые не знает, как поступить.
      6
      Постепенно он разобрался в том, что произошло. Правда, сначала Дрей почти ничего не понял, а тем временем его, связанного магическими путами, волокли на себе подчиненные Падальщика - сначала по горной тропке, потом по какому-то подземному лабиринту. Наконец лабиринт закончился грязными коридорами, в которых безраздельно владычествовал Властитель подземелий Варн. В коридорах было влажно, со стен бспрерывно стекала ручейками мутная вода, а с потолка свисали клочья паутины, облепленные какой-то черной дрянью. С них тоже стекала и капала вода.
      Торн о чем-то переговорил с горбатым гномом, тот очень долго ворчал и ругался, но в конце концов согласился, и пленника поволокли в одну из камер.
      Здесь его так и бросили, связанного по рукам и ногам магическими цепями.
      Падальщик уже собрался уходить, когда Варн остановил бандита: "Ты, что ли, будешь его кормить-поить да за ним прибираться? Нет? Тогда пускай твои колдуны сделают так, чтобы он был на это способен сам". Торн внимательно посмотрел на Властителя, но перечить не стал. В результате Дрей мог шевелить руками и разводить их на определенное расстояние, а также делать все то же самое с ногами - но не более. Раз в день ему приносили какое-то жиденькое варево и шмат хлеба, дважды в сутки в камеру приходили маги Торна и пытались распутать заклинания, наложенные на Дрея, - пока безуспешно. В камере имелся каменный выступ, игравший роль кровати. Бессмертному принесли какую-то тряпку, и он мог - на выбор - либо укрываться им, либо постелить на "кровать". В полу камеры было пробито небольшое отверстие, из которого доносился плеск воды. Там протекала подземная река, а само отверстие предназначалось для отправления естественных надобностей пленника.
      В таких условиях бессмертному и предстояло провести около двух ткарнов. За это время из разговоров своих тюремщиков Дрей смог до конца восстановить цепь событий, приведших его к заточению.
      всплеск памяти
      ...А объяснялось все случившееся с ним следующим образом - Вигн и Торн, встреченные Дреем в Валлего, находились там отнюдь не ради увеселения и не из любви к путешествиям. Повелительница горных гномов (коими, как правильно заметил Бессмертный, были оба его попутчика) не даром звалась Мстительной. В те ткарны она была еще очень молода, но уже тогда отличалась сильным характером и не прощала никому своих ошибок. А тем более не прощала тех, кто этими ошибками рисковал воспользоваться. Ее бывший фаворит, уверенный в наивности молодой правительницы, довольно неплохо нажился благодаря допуску к финансовому механизму Гритон-Сдраула, но потом, сообразив, что Прэггэ не столь наивна, как ему казалось, и почуяв запах паленого, сбежал.